Аннотация: Критика антропного принципа в космосе в условиях гравитационного коллапса =Р Информация как форма бытия и основа самоорганизации сложных (биологических) систем %)
Сбрось его в чёрную дыру
Во мне проснулось любопытство. Стало интересно, почему я ощущаю. А ещё, кто-то нежно трепал меня за щеки, приговаривая: "Эй, просыпайся, солнышко встало!" Я приоткрыл глаза, и сон стал явью: мягкие кончики каштановых волос пробежали по лицу; глубокий карий взгляд девушки встретил мой по эту сторону.
- Шахтёр готов, - сказала она и улыбнулась. Она была права. "Шахтёр" был готов на всё.
- Тогда можешь идти, - отозвался кто-то за спиной. - Кстати, ты - негодная медсестра, - добавил мужской голос вдогонку.
- Молчал бы. Сам максимум за ветеринара сойдёшь, - ответило прекрасное виденье и оставило меня наедине с незнакомым коновалом.
- Меня зовут Павел Иванович, а Вас, мы уже знаем, Илья, - голос обратился ко мне, я пробовал перевернуться, чтобы разглядеть с кем говорю, но лишь почувствовал укол в ягодицу и строгий наказ: - Терпите. Не ворочайтесь. Следующие сутки отдохните и будете в полном порядке. До завтра.
Глаза слиплись мгновенно, и лишь похромала одинокая мысль: "Черт побери, боль в ягодице значит "я жив!" Счастье пульсировало, мерно вгоняя в сладкий сон.
*)*|*(*
Проснулся я, воспринимая себя человеком, а не крупинкой, забытой на столе в открытом космосе. Спустил ноги и, переступая с одной на другую, прочувствовал знакомые ощущения искусственной гравитации. Всё ещё крупинка...
Препоясав больничный халат в крупный синий горошек, я выбрался в длинный холодного белого цвета коридор, по которому и побрёл. Высокий мужчина с пышной рыжей шевелюрой двигался навстречу. Он поднял на меня взгляд и тут же опустил, будто моя личность не стоила и малейшего внимания. А мне удалось прочесть в его взоре болезненное упрямство, и я уступил дорогу, потеряв желание что-либо выяснять у такого первого встречного. Только мы разминулись и я хотел ускорить шаг, как на плечо опустилась рука и одним резким движением развернула вспять. Печальные зелёные глаза сказали, что я попал, а улыбка, слегка безумная, испугала ещё больше. Узкие зрачки-дырочки, чёрные от самоуверенности, прошили меня насквозь.
- Идите прямо по коридору в отсек управления. Вы нам крайне там нужны.
Прозвучали слова убедительно, и пришлось подчиниться. Ноги и любопытство покорно несли вперёд.
Спасательный круг с надписью "Звездолёт "Академики Струве" и "Вильям Хилл лтд" традиционным оберегом висел правее прикрытого люка в рубку, вершившего коридор. Отсек управления выглядел стандартно: ряд капсул для перегрузок, главный пульт по центру с тремя креслами; чуть позади импровизированная кают-компания с диванчиком. Стены и потолок были завешаны видеопанелями и прочей интерактивной красотой. Главное место у пульта стояло пустым; в левом кресле сидел китаец и посматривал сквозь узкие горизонтальные бойницы, в правом - старый мужчина, худой, губастый, с оттопыренными ушами. Он буравил меня глазами, пока не прикрыл подбородок кислородной маской и не закатил их.
- Илья Ибис, смерть-планетчик, - представил я себя, пытаясь соблюсти приличие.
Глаза старика вновь сосредоточились на мне и он, опустив руку, отозвался по-русски.
- Шахтёр?! Ведь из этих, новых шахтёров на странных шестилапах? - он всё ещё не представился. - Абсолютно бесполезное изобретение! - закончив тираду, старик потерял ко мне интерес и отвернулся к пульту. Но его молодой сосед дружески улыбнулся.
- Вы русский?! - заговорил китаец. - Меня зовут Пилисевалисике Чоу и моё имя напоминает нам о знаменитом русском исследователе и натуралисте. Садитесь-ожидайте. Сейчас соберутся все.
- А почему в рубке, а не в кают-компании, - озадачился я.
- Там холодно, неуютно и стоит... - собеседник на секунду задумался, - ...домовина, я правильно по-русски?
- Наверно.
Китаец скованно пожал плечами и отвернул кресло. Оставалось тихо устроиться на диване и ждать.
- Всем привет! Почему молчим, как в морге? - доктор прошёл и сел против меня, так что можно было его лицезреть.
- Чего смотришь, покоритель внешнего мира, - перебил он мою попытку приветствовать. - Кстати, любимый кардиган Натали, - он указал на халат. - Потом вернёшь.
Я запнулся. А доктор и не собирался:
- Вот он - пример многовековых заблуждений, - он повернулся к старику. - Куча ксенологов, как я, искали тарелки в космосе, а стоило искать столы! Не правда ли, профессор?
- Что? Мы возвращаемся домой, и еретик Макаров признаёт поражение? - проскрежетал тот, игнорируя вопрос.
- Не спешите с выводами, профессор. Мне кажется, мы подошли к моменту для нетривиальных решений. А, вот и Лев! Сейчас нам всё донесут.
В последний момент мимо капитана просочилась миниатюрная девушка с каштановыми волосами и села вплотную ко мне.
- Слишком близко, Натали, - деловито заметил доктор. - Боюсь, не смогу теперь остаться к нему беспристрастным.
- Мы оба будем пристрастны, - передразнила с придыханием девушка.
Перед шлюзом стоял великан из коридора, сжигая рыжей шевелюрой кислород, которого мне в отсеке оставалось всё меньше.
- Да, товарищ Ибис, - обратился вошедший. - Вы теперь наша достопримечательность. Редко встречи в космосе оказываются так кстати. Но мы не всё о Вас знаем, а Вы не знакомы с нами. Позвольте представить команду.
Мужчина прошёл и занял место по центру пульта.
- Я с себя начну, если профессор не возражает...- старик с правого кресла скрыл гримасу под дыхательной маской.
- Профессор Лев Эдуардович Макаров, капитан звездолёта "Струве", руководитель миссии по установке врат и дальнейшим научным экспериментам в Икс-Лебедя.
Он указал направо: - Мой экс-сенсэй, профессор Джеймс Льюис Ватсон, главный сотрудник лаборатории в Ойстер-Бэй-Хамлет, округ Лонг-Айленд, а также самый неприятный из известных мне людей.
Старик смотрел на капитана, не скрывая брезгливого превосходства, но не прерывал. Макаров же повернулся к моему доктору и продолжил:
- Павел Иванович Кошкин, коллега и врач, ксенобиолог, друг галактических фелиноидов.
Ухмылка слетела с лица Кошкина, он выпучился на капитана, как будто собирался приглушить тому звук. Тот не заметил взгляд и обернулся налево:
- Ассистент-штурман доктор Пилисевалисики Чоу. Он успел похвалиться, что у него очень русское имя? И очаровательный технический ассистент доктор Наталья Викторовна Польских.
Девушка смотрела на свой кардиган и улыбалась, довольно глупо для доктора наук. А моя гордость сжималась до размеров горошка. В целом, коэффициент меня в комнате, ломившейся от научных светил, устремился к нулю.
- Все ли представлены? К сожалению - нет! - лицо великана мгновенно приняло серьёзное и жестокое выражение, и он внимательно посмотрел на меня. - В кают-компании в пластиковом гробу покоится доктор Бреро. Мы скорбим!
- Мистер Бреро был фанатично предан Вашей гипотезе, Макаров, - вмешался в монолог коллеги доктор Ватсон. - Что хорошо объясняется опухолью в его голове. Но совпадения для Вас кончились, вы понимаете?! Я победил.
- Не спешите, Льюис.
Лев ответил, не моргнув, и не сводил взгляд с меня. Он медленно продолжил речь.
- Как упомянуто, первая задача экспедиции - установка врат, что требует минимальных темпоральных отклонений от расчётных. То есть никуда тебя подвезти или подбросить мы не можем. Тобой был сервирован стол, пойманный нами в космосе по воле случая. Поэтому ты займёшь место доктора Бреро.
Он всё также внимательно смотрел. Кошкин неожиданно хищно осклабился, тоже сосредоточив на мне взор. Натали изумлённо вздёрнула брови и уставилась на Льва Макарова. Чоу углубился в пульт управления, словно там срочно потребовалось вмешательство, а старик сузил глаза до щёлок.
- Готов, если не в ящике, - громко отрапортовал я, но атмосфера не разрядилась.
- Вы понимаете, - проговорил Макаров, - что нам следует всё знать? Как Вы оказались в открытом пространстве, будучи согласно нашивке оператором "Гексопуса"?
Не скрою, я не сомневался, что, имея опыт полётов, не окажусь лишним. За борт меня как устаревший балласт не выкинут. И потому решил ничего не скрывать о происшествии.
***
Зовут меня Илья Ибис. Я работал смерть-планетчиком в космодобывающей компании "Гугл": выворачивал наизнанку астероиды класса М, колол и дробил их с помощью комплекса "Гексопус" из шести многоразовых малых сателлитов и материнского планетолёта. Четверо таких работали в системе Эр-Лебедя. Мы, операторы, сидели за толстой обшивкой, пили чай и грезили Землёй в этой далёкой системе под голубым огненным шаром в четверть неба.
Я младший из квартета, засланного на самый край пузыря. Стратегически важная система с прыжковыми вратами "Эр-Сигнус-2". Установленные в нескольких сутках лёта от нас, чуть за границей так называемого "барьера шести тысяч", они позволяли совершить прыжок практически к любому крупному телу в пределах шести тысяч световых лет от Земли. Но это льстит лишь самолюбию, заработной платы не прибавляет; да и редкие исследователи новых миров к шахтёрам по пути не заглядывают. А ещё, я путешественник в будущее - у меня год за сорок. На Землю вернусь молодым как ленин, красивым як аполлон и устаревшим аки аристон.
- Не-абрамовичем ты вернёшься домой, если будешь месяцами висеть у каждого камня, - ругал коллега Вулкашин. - У меня уже десять перипланет, у Джозефа - семь успешных флопов, у Кости - шесть! А у тебя сколько?
- Два, - отозвался я, помрачнев.
Босниец в ответ только выругался на своём языке.
- Четыре раза камешек флопнул не по вероятности, - оправдывался я.
- Бери шлюпку и ко мне, - грустно сказал Вулкашин. - В три часа покажу один трюк, а то за тебя весь план срывается. Понял?
- Принято, - ответил я. Всё, что угодно, чтобы развеять бесконечную скуку.
Во всём, что со мной произошло дальше, прошу винить камень М 14233 и не ко времени сдохшего таракана.
*)*|*(*
- Проходи, садись, - коллега встретил меня, не выпуская из рук чашку: - Пока я тут плюшками балуюсь.
Вулкашин Скоробеж был старшим в нашей маленькой группе: обладатель поразительной результативности во "флопе", стахановец с загадочными заморочками. Для преобразованных им тел даже артикул ввёл особый, прозвав их "высокопористыми перипланетами". Вообразить невозможно!
Он сидел за столом и пил чай. Хрустнув очередным печеньем, он ткнул им в экран и, не останавливая жевательный процесс, начал комментировать:
- Астероид эм-хрен-знает-какой-то. Состав подходящий. Платина, и другие руды имеются. Четвёртый день жду, заряжаю пушку, облизываюсь. А через час, станешь свидетелем, все жилы вывернет к поверхности... пористое тело легко освоят следующие через год шахтёры... а я гоголем полечу к очередному объекту.
Допив чай, босниец вручил мне чашку и термос. Затем поднялся и зачем-то экипировался в скафандр. Часы отстукивали время, до того как "Гексопус" сделает "флоп", как вдруг Вулкашин, пропев: "Следи за моим движением!", ушёл в компрессионную камеру и оторвался от станции.
- Сбрендил от одиночества, - понял я. И стал следить по экрану за удаляющимся Вулкашиным. Мне почудилось забавным, что залп из смерть-планетной пушки скоро размажет коллегу по астероиду. Он же успел высадиться, установил на поверхность камня некий спичечный коробок и, оттолкнувшись, полетел на реактивной тяге обратно.
Стоило ему отчалить, как монитор погас, и аппаратура издала соответствующий звук: сначала "фьюи", как будто вода уходит в трубу, затем резкий сухой хлопок. "Гексопус" "флопнул" астероид. В общем, не надо рыть шахт или бурить, чтобы добраться до вкусной сердцевины: сделал "флоп" и исследуешь, появился ли с поверхности лёгкий доступ к жиле.
Экран зажёгся. На заднем плане красовался вывернутый камень, а прямо перед глазами висел тот самый контейнер. И я различил, что происходило под прозрачной крышкой: внутри, безнадёжно перебирая в невесомости члениками, барахтался рыжий двухдюймовый таракан. А за моей спиной Вулкашин стучал в иллюминатор и гундел по связи:
- Ну, что? Мой лягушонок в коробчонке опять поперёд меня вернулся? Выпускай бота, пусть нас домой затащат. Тут прохладно.
Отправив робота, я с любопытством анализировал результат необычной методики: жила вышла в нескольких локациях, а плотность астероида заметно упала. То, что не мог я, элементарно проходило у сумасшедшего боснийца с тараканом.
- Чтобы не задавал вопросов, почему "перипланета", сразу скажу - папу моего Тарканом звали. Я - Вулкашин Тарканыч, - было первое, что произнёс Скоробеж, стянув гермошлем.
Я улыбнулся.
- А вот и моя прелесть, - воскликнул смерть-планетчик, когда бот притащил бокс с насекомым. - Илья, знакомься, - заявил он, сунув мне в руку коробок. - Пятый обитатель Эр-Лебедя, достойный членистоногий нашей команды - Наташа. Сегодня она помогла мне, завтра - тебе.
Наташа шевелила усами. Крылышки не скрывали её наготы, коей она не стеснялась и охотно демонстрировала все сантиметры своего хитинового тела.
- Думаю, тебе понравился окончательный анализ перипланеты, и у тебя нет неадекватных вопросов о целесообразности моего метода?! - Вулкашин смотрел на меня, точно равиоль на пельмень.
- Попытка - не пытка, - ответил я. - Попробуем.
- Тогда улепётывай отсюда. Завтра притащусь к тебе с этой красоткой, так что будь при параде и приготовь сахару. Джозеф и Костя подъедут. Не будем скрывать от них прекрасную даму.
На этом фантасмагорическая сцена с участием Наташи - храброго насекомого-космонавта-смерть-планетчика - закончилась. Хотя возможность научного обоснования эдакой технологии и не умещалась в голове, таракан воскресил надежду на премиальные выплаты, с которыми я, было, навеки распрощался. "- Чем чёрт не шутит?!" - думал я, ворочаясь на койке в тяжёлом и томительном предчувствии грядущих суток.
*)*|*(*
"Первой ногой" на мою станцию спустился Костя Фишер.
- Что я буду делать на своём баркасе ещё шесть часов?! - оправдывался он. - Три недели человека не видел! - он схватил мою руку и крепко сжал. Я пожал в ответ и вмиг сдал Вулкашина. - У него таракан? Так вот, с кем Скоробеж болтал, прося повисеть на связи! - гость негодовал. - Мерзавец всё время тихо шептал таинственной Наташе, что "не сводник и ни с кем её знакомить не собирается!" А я думал, что только у меня секстант от этой скуки потёк.
- Ага, - с опаской агакнул я. Затем мы помолчали немного и пошли пить чай.
Началась напряжённая подготовка ко "флопу". С Костей мы в два раза быстрее проверили все показатели, и за три часа до события, когда прибыл Джозеф, уже положительно нечего было делать. Ужаснувшись такому, Джозеф предложил налить ему чаю.
Второй гость проявил завидное любопытство к теме насекомого. Он без конца задавал одни и те же вопросы, а, будучи вежливо посланным, оправдывался, что учился на ксенобиолога.
- Моим одногруппником, между прочим, сам Кошкин был! - похвастался Джозеф Брант.
- И кто же такой "сам Кошкин"? - саркастически передразнил Костя. Лицо Джозефа при этом вытянулось в искреннем возмущении.
- Павел Иванович Кошкин, ксенобиолог, обнаруживший и описавший единственную из квалифицированных неземную колонию многоклеточных животных и лишайника, - поспешил я разрядить обстановку краткой справкой. - Экосистема грибных кошек на планете Сехмет.
В ответ Костя Фишер запустил в меня пустой чашкой. Отскочив от переборки, та укатилась под пульт.
- И как теперь вынуть это из моего перегруженного мозга? - воскликнул он в отчаянии, затем повернулся к Джозефу и добавил: - Хорошо хоть не "сам Собакевич!"
- Это почему? - неожиданно вздрогнул экс-биолог.
- Аллергия на собак, особенно на межпланетных!
Промолвив это, Костя сурово глянул на Джозефа. Тот вжал голову в плечи. Я снова разулыбался, как дурак.
- Почему великий бог тараканьего народа Скоробеж не спешит?! - заметил Костя.
- Ещё чаю? - предложил я, и, не ожидая согласия, пододвинул к нему очередную чашку.
*)*|*(*
За спиной шуршал робот-уборщик, пытаясь проглотить чашку. Костя поглядывал на него и прыскал со смеху. Всего час до "флопа", а Вулкашина всё нет. Наконец, зажглась лампочка - сигнал стыковки. Через минуту босниец вошёл, взъерошенный и крайне подавленный.
- Вы уж извините за опоздание, Наташа сегодня... её больше нет! - он закрыл лицо руками и сотрясся.
Вулкашин с надеждой поднял на биолога заплаканные глаза.
- Разные мысли появились... едва Илья рассказал о твоих экспериментах. И вот к чему я пришёл: катализатором нужного нам процесса стал биологический объект! А разве таракан был последним таким объектом в системе Эр-Лебедя?!
- Согласен, - мгновенно подключился Фишер. - Без кардинальных мер выполнение плана нам не грозит!
- В моём плане - вернуться на Землю до того, как внучка выйдет на пенсию! - пожаловался Вулкашин.
- Тянем жребий? - не подумав, предложил я и отхлебнул чаю.
*)*|*(*
Тридцать минут спустя я, облачённый в гермокостюм, остался на астероиде, который вот-вот "флопнется".
- Не дрейфь, Илья! С Наташей десять раз ничего не случилось, - подбадривал по радиосвязи босниец. - И с тобой не случится...
- Если со мной, всё-таки, что-нибудь произойдёт, вы не оставляйте попыток! - огрызнулся я, смутно вспоминая молитву. "Боже ж, дай же ж удачи днесь!" пронеслось в голове.
Надо мной, привязанным к столу, неторопливо ворочалось бескрайнее звёздное небо. Минуты растекались по вечности. Наконец, спутник "Гексопуса" стал подмигивать зелёным огоньком с высоты каких-то двадцати километров. Осталась четверть часа.
Жизнь поскакала перед глазами. С каждым кадром всё грустнее. Мысли пришли в ясность. Мы совершили открытие, которое обеспечит всем солидную премию и без риска. Когда я попытался изложить это в эфир, Вулкашин звонко цокнул в ухо, отметил разумность предложения, но не собирался останавливать столь интересный и забавный эксперимент.
- Не дрейфь! Таракану это даже нравилось. А ты здоровый мужик! - поддерживал он.
- Затемнить гермошлем, - без надежды подал я команду товарищу-скафандру, моему последнему другу и спутнику.
В последний момент из приёмника пробился голос Кости Фишера:
- Илья, мужик! Мы все трое желаем тебе удачи!
- Спасибо, га-а-а... - меня накрыло волной, а затем подбросило и понесло вперёд - к звёздам. "Гексопус" ярко вспыхнул где-то рядом. Когда я попытался запустить тягу, меня раскрутило, как на бешеном барабане в игровом шоу. Синий шар солнца каждые три секунды восходил перед носом. Глаза не успевали жмуриться. Мутило. Я в отчаянии взывал к планетолёту, но в наушниках царило молчание.