На постели снежно-белой лежал он, тяжело дыша.
Лампы тусклой бедный свет придавал чертам лица
оттенок серый, словно смерть к нему вплотную подобралась,
словно до конца пути старику чуть-чуть осталось.
Хриплым голосом внезапно медсестру он подозвал,
"Исповедаться хочу" - еле слышно прошептал.

Подошел к нему священник, попросил всех удалиться
и сказал: "Теперь ты можешь мне в своих грехах открыться".
Мир окинув мутным взором, умирающий вздохнул:
"Расскажу о своей жизни, пока навеки не уснул"...

...Когда шестнадцать было мне, я впервые полюбил:
потерял покой и сон, словно тень за ней ходил,
признавался ей в любви - она усмешкой отвечала,
с сердцем моим, как кошка с мышкой, в жестокую игру играла.
Разве мог подумать я, как метко бьют стрелы любви:
я с ума сходил ночами, лишь о ней мне снились сны,
я сильнее чувств не ведал, каждый миг о ней мечтал,
но она с другим была, а я ждал... страдал и ждал...

Летело время, шло вперед. Она замуж вышла вдруг.
Думал я - конец всему, но утешил верный друг:
"Не горюй, не убивайся, это не конец пути.
Поскорей ее забудь, у тебя все впереди".

Так прошло два долгих года. Все это время боль была со мной.
От мук таких, признаюсь честно, покончить хочется с собой.
Сказать правду? Я пытался - как-то раз вскрыл себе вены
и смотрел, как с густой кровью из тела прочь текут проблемы.
Но своевременно случилось чудо: моя старшая сестра,
придя с работы раньше срока, меня от гибели спасла.

Был я едва живой, ведь много крови потерял.
Думали все, что пришел жизни моей ранний финал,
но выбрался из темной бездны, вернулся в мир, открыл глаза,
друзей увидел и родных и поклялся, что никогда
не повторю ошибки этой, не стану жизнью рисковать
из-за каких-то там девчонок, их лучше буду избегать...

Я думал, больше никогда чувство любовь не потревожит
мою израненную душу, но ошибиться каждый может.
Да! Я влюбился, как мальчишка, в того, кого давно уж знал,
но не догадывался даже, что он любил меня и ждал,
когда хоть чуточку вниманья я уделить смогу ему.
И как-то в ночь навеселе я в постель залез к нему.

В ту ночь души наши сошлись, 
как две стихии в жаркой схватке,
тела в танце любви сплелись, 
отдав все силы без остатка.
Он нежен был, как легкий бриз, 
как дождик позднею весной,
исполнить был готов любой каприз 
и верен был мне всей душой...

Под утро он уснул, а я закрылся в ванной, было стыдно,
участь моя мне представлялась незавидной.
Я проклинал свою судьбу, непутевую такую.
Как теперь я жить смогу? И, вообще, смогу ли? 
Себя я спрашивал, увы, ответов я не получал,
но возбудился я чрезмерно и мысль безумную поймал:
а если он расскажет всем, что делать буду я тогда?
Не смыть вовек это клеймо, и душу злость вдруг обожгла.

Зажав в руке кухонный нож, вернулся в спальню я украдкой.
В тот миг мне роль моя казалась не такой уж гадкой.
Он спал с улыбкой на лице и с безмятежностью в дыхании.
Я нож вонзил в сердце ему. Он умер тихо без страданий...

...Старик закрыл глаза, и слезы скупые робко побежали
по морщинистым щекам, затем подушкою впитались.
"Наверно спросишь: Почему? - ведь говорил я, что его любил.
Ответ тебе дать не смогу, расскажу лишь, как я дальше поступил.
В тюрьму попасть я не хотел, а потому решил бежать.
Куда? В тот миг не мог и не хотел я знать.
В порту на первый пароход купил билет и час спустя,
страну оставив, он увез за сотни миль от дома моего меня"...

...Ему было тяжело безумолку говорить,
он прерывался много раз, чтобы дух перевести.
А с последними словами тяжело старик вздохнул,
вздрогнул резко и затих, непробудным сном уснул...