Парнишка пригнулся к земле и перемахнул через пригорок, затем прополз метров десять и только потом, оказавшись за кустами, позволил себе сесть. От долгого бега ему трудно было говорить, парень хватал воздух ртом после каждого произнесенного слова:
- Они ищут Светловых... Климена... и Петровичей.
Поля, услышав свою фамилию, прижала ребенка к груди. "Неужели Володьку поймали?" - эта мысль заставила сердце биться еще сильней, но следующая пронзила мозг, словно молния. - "Они пришли сюда, чтобы учинить расправу над семьями партизан!"
Женщина посмотрела туда, где за деревьями прятались все, кто успел убежать до прихода немцев, за березой жались друг к другу и ее старшие дети. Климен показался среди зарослей малинника и подал знак рукой: "Пора!"
Ссутулившиеся фигуры односельчан потянулись в глубину леса, страшась оглянуться, избегая наступать на ветки, чтобы не создать шум, который мог привлечь врага. Они уже ступили в спасительную тень деревьев, когда маленькая Анечка у нее на руках оглушила пространство сильным младенческим криком. Все замерли и прислушались. Со стороны деревни раздались выстрелы в их сторону и звучные команды на немецком языке.
Люди побежали, пожилые и дети от мала до велика - все как один, кто-то всхлипывал на ходу, кто-то приговаривал "Господи, спаси нас и сохрани!" Через полтора километра, в самой чаще, были выкопаны землянки. Если доберутся туда - выживут.
Климен возглавлял местную группу партизан, это он сообщил, что в деревню направляются немецкие солдаты, а теперь вел за собой людей, чтобы они могли избежать жестокой расправы. Стараясь не терять из виду его черную шапку и плечистую спину в клетчатой рубахе, Поля бежала, попутно помогая сыну и дочке не оступиться и не упасть. Промедление - это смерть, другого варианта не существовало.
Климен остановился и люди перестали двигаться. Мужчина приложил палец к губам знаковым жестом и прислушался. Где-то сзади ломались ветки под тяжелой поступью сапог преследователей, доносились ругательства солдат. Пора было сворачивать в южную сторону, чтобы пройти тайной тропинкой по болотистой местности, а дальше через полсотни метров будет непроглядная чаща. Немцы не любили болот, да еще посреди леса. На то, что они прекратят погоню, Климен и рассчитывал.
Вот и густой ельник, сразу за ним ноги начали вязнуть в сырой почве, покрытой ржавого цвета иголками. Идти стало труднее, особенно старикам и детям. От долгой тряски или оттого, что проголодалась, а может, просто трехмесячному ребенку неведома была опасность, нависшая над ними, но Анечка начала плакать. Ее звонкий голосок разносился по лесу снова и снова, заставляя материнское сердце колотиться от паники и отчаянья.
Люди остановились, они все повернулись к ней и посмотрели прямо в глаза, без слов умоляя сделать что-нибудь. Поля баюкала малышку, укачивала ее, шепотом уговаривала успокоиться. Но ребенок заплакал еще громче, не реагируя на старания матери. В два прыжка Климен оказался рядом, он не успел произнести и слова, как Поля прижала к себе малышку и крикнула:
- Нет!
Люди подошли ближе, на лицах застыло выражение ужаса и мольбы, вперемешку эти чувства превращали их в глазах перепуганной матери в чудовищ. Они вдруг стали для нее почти такими же, как те, что преследовали сзади. Но совсем рядом стояли еще два ее ребенка - старшей Олюшке всего восемь, Павлушке - пять. Анечка продолжала кричать, некоторые люди побежали к болотам, если медлить, никто не успеет добраться до землянок, а если немцы обнаружат тропинку - вообще будет бесполезно прятаться. Времени подумать над решением не осталось.
Климен подошел вплотную, взглянул на Анечку и с дикими от предстоящего кошмара глазами, проговорил сквозь зубы, как будто ему самому было противно это произносить:
- Или она, или мы все...
- Иди к черту! - выкрикнула ему в лицо Поля, из ее глаз потекли слезы.
- О них подумай, дура! - Климен кивнул в сторону ее старших детей и вытаращился на нее покрасневшими глазами, его рот искривился. - Тогда я сам.
Он попытался вырвать плачущую Анечку из рук, но Поля, что было сил, оттолкнула его.
- Мамочка! - заголосили старшие.
- Всю семью вырежут! - прогремел в ухо голос Климена.
Анечка продолжала плакать, они едва расслышали автоматную очередь, звук которой донесся эхом. Оставшиеся люди кинулись бежать. Климен схватил Полю за косы и потащил к ближайшему дереву, слезы застилали ей лицо, когда он бесцеремонно вырвал ребенка из рук и положил под дерево.
- Стой, - взмолилась Поля, срывая распятие с шеи. Климен взглянул на нее и, увидев серебряный маленький крестик, ослабил стальную хватку, но не отпустил руки. Поля успела положить распятие на одеяльце.
Всю дорогу до убежища Климен волок ее за собой, ноги отказывались идти, и дети маленькими ручонками цеплялись за подол юбки с другой стороны, боясь нарушить тишину хотя бы всхлипом. Поля не видела перед собой ни деревьев, ни кустов. Она слушала растворяющийся в лесной глуши плач Аннушки и чувствовала, как с каждым шагом ее душа по живому рвется надвое.
Лишь в землянке женщина немного пришла в себя, разглядывая уставшие и перепачканные в грязи лица старших детей, которые прижались к ее коленям и сразу провалились в сон. Взрослые долго не спали, они слушали пугающую тишину, молчали и избегали смотреть Поле в глаза. Только Климен протянул ей жестяную кружку с водой и прошептал:
- Может, не тронут... Завтра наши подоспеют, целое подразделение, немцев мало, они не станут их дожидаться.
Поля взяла кружку и выплеснула воду ему в лицо.
Всю ночь Климен не сводил с нее глаз, лишь к рассвету склонил голову набок и тихо захрапел. Поля сняла с себя толстовку, укрыла детей, погладила их по головам и, мысленно попросив прощения, выбралась из землянки.
Женщина осторожно пробиралась сквозь заросли, медленно переходила от дерева к дереву, затем понадеявшись на осенний туман и отсутствие засады, не выдержала, уступив материнскому сердцу, и побежала. У нее перед глазами были корявые сучья старой сосны, которые остались в сознании несмотря на ужасные минуты расставания с ребенком. Поля не сомневалась, что узнает это дерево. "А вот и оно!"
Женщина забыла об осторожности, она неслась к заветному месту, платок развязался, косы разметались по плечам. Она ничего не слышала, кроме своих рыданий и оглушительного сердцебиения в груди.
Под сосной было пусто.
Поля упала на колени, пальцами разгребая землю в том месте, где вчера оставила Аннушку. Боль пронзила ее в солнечном сплетении, легкие сдавило немым криком, она согнулась, ударившись лбом о землю и повалилась набок, не в силах издать ни звука.
Лес оживал, медленно наполняясь пением утренних птиц, туман рассеивался, пропуская теплый свет сквозь угрюмые грязно-серые стволы. Шаловливый солнечный зайчик пощекотал лицо женщины и остановился на закрытом веке. Поля открыла глаза и тут же зажмурила их. Лучик исходил от земли. Она проследила взглядом и в следующее мгновение подорвалась с места. На расстоянии нескольких шагов от нее в гнезде из лапника шевелилось одеяльце, а высунувшиеся из него ручонки теребили веревочку с серебряным крестиком.
Поля подняла на руки свое живое дитя, прижала Аннушку к груди и, покачиваясь из стороны в сторону, шептала сквозь слезы благодарные молитвы Богу. Одеяльце распахнулось, и из него что-то выпало. Поля наклонилась посмотреть - на земле в цветной обертке лежала немецкая шоколадка.