Стасик был обычный банкир. С обычной банкирской биографией. Он заработал в лихие девяностые свои миллионы грязными всякими делишками. Потом удачно вложил их в бизнес. Так накапало больше, чем достаточно для одного человека. Даже очень не экономного и с большим количеством родственников и друзей. Когда Стасик понял, что за всю свою жизнь он не потратит и десятую часть своих денег, он отошел от дел, переехал в Штаты от греха подальше и жил в свое удовольствие. Как это часто бывает ,ему захотелось на новом месте стать кем-то другим. Он начал устраивать благотворительные балы, давать деньги разным обществам по защите и поддержке всех подряд. И даже занялся строительством приюта для бездомных животных. Денег у Стасика было столько, что он мог всех бездомных животных всего мира без проблем накормить и обогреть, да и приставить к каждому по персональному тренеру. Но суть то была не в животных, а в создании приюта. По этому поводу он даже решил организовать грандиозный бал на Хелоувин. И якобы собрать деньги. Был Стасик мужчина хоть куда. Ухоженный и гламурный. Правда его хоть куда уже давно отработало свой ресурс, но это не мешало ему наслаждаться обществом прекрасных дам как в старые добрые времена. Вообще-то Стасик был тонким ценителем красоты. Он любил все изящное и окружил себя множеством красивых вещей. В его доме в каждой комнате было множество картин, статуэток и прочей ерунды. Особенно тщательно он подбирал экземпляры в свой кабинет. Не страдая с детства никакими намеками на скромность, Стасик сделал себе копию овального кабинета, только обставил все стены разными шедеврами со всего мира. Их было явно больше, чем достаточно, навскидку их хватило бы на годовой бюджет какого-нибудь небольшого американского городка. А может и большого. Особенно Стасик любил массивный письменный набор из нефрита с серебром. В нем было больше десяти предметов , и каждый был отдельным произведением искусства. Часть из них была антикварная, некоторые сделаны недавно, но не отличались абсолютно ничем. Изготовлял их самый лучший ювелир в далекой Женеве. В одной из этих нефритовых ручек пряталась в тайнике флешка. Эта флешка была паролем к его банковскому счету. К каждой ценной вещичке был направлен на фотоэлементах датчик, невидимый окружающим. Снять сигнализацию мог лично сам Стасик. Нужно было приложить его драгоценные пальчики в определенном месте. В самом кабинете он не ставил камеры. Не доверяя никому, особенно своей охране, решил не рисковать. Слишком громкие имена здесь обсуждались, и было много не предназначенной для чужих ушей информации. Особенно когда приезжал кто-то из России. Стасик очень скучал о Родине. Вдали она казалась ему не такой уж грязной и неумытой, а так ...немного не причесанной. Тем радостнее были встречи с любым русским и особенно русской. Если повезет. За русскими женщинами он скучал больше всего. И даже не столько за их славянской красотой, красоток хватало и в Америке, особенно возле него. Стасик скучал по их нраву. Это невозможно было объяснить ни одному американцу. Он помнил до сих пор, как в пору его молодости его первая любовь отвесила ему по морде
после невинного предложения поцеловать ее в шейку и случайно выбила два зуба. Именно тогда он и понял, как он ее любит. Да он ей как то неожиданно стал трогательно дорог. Она схватила его в охапку и ночь напролет вытворяла с ним такие парные кульбиты, что не только любой циркач, но и любой орангутанг им бы позавидовал. Вот такие они эти русские бабы. Здесь такой любви невозможно было и представить. Все тихо и по закону.
Адель вернулась в свою привычную жизнь. Она делала все то же, что и до отпуска, но как-то поспокойнее. Время от времени она мелькала на телевидении и обложках гламура. Ее сережки-голубки сразу привлекали внимание. На все вопросы она игриво отвечала, что это подарок от тайного поклонника. Что она ничего о нем не знает и он просто так ей их подарил. Никто, конечно, же этому бреду не верил, но больше ничего узнать не удавалось. Возле нее не было никакого мужчины, и через какое-то время никто уже ничего и спрашивал. Адель собралась в Штаты. Там были незаконченные дела и попутно ее попросили кое-то передать для одного русского. Какую-то старинную статуэтку в его коллекцию. Этот один русский оказался миллионером Стасиком и просто насильно оставил ее у себя жить. Он окружил ее таким королевским вниманием и не требовал ничего взамен, что она нагло воспользовалась его гостеприимством и жила в его доме уже второй месяц. Тем более, что обстоятельства складывались так, что ей нужно было ждать решения своего вопроса. Ну не летать же туда -сюда!- сказала она себе и наслаждалась бездельем в дорогом особняке.
Ада уже обследовала все углы и закоулки этого огромного дома. Но ей было откровенно скучно. Она уже налюбовалась всеми картинами ,статуэтками и прочей ерундой. Адель знала, что смотреть можно, а трогать нельзя. Срабатывала сигнализация. Мгновенно опускались плотные римские шторы на окна, блокировались двери , и человек оставался в комнате под вой сирены. Самому Стасику очень нравилось застать какого-нибудь гостя в такой ситуации. Он начинал громко обвинять его в попытке что-то украсть, гость оправдывался, что хотел только посмотреть. Стасик бессовестно врал, что у него есть запись с камер слежения. После нескольких фраз гость пытался конфликт уладить, Стасик великодушно соглашался и получал еще один компромат на нужного ему человека. Часто люди, действительно, без всякой плохой мысли интуитивно брали что-то в руки, но после такого наезда терялись и вели себя как попавшийся на горячем воришка. Особенно американцы. Они были доверчивы как дети, а Стасик находил в этом пусть небольшое, но развлечение. Ему вспоминалась его бурная молодость, когда он разводил терпил на Тверской. Однажды ,припудривая носик, Адель случайно увидела в зеркальце тайник с флешкой в нефритовой ручке на столе. Стасик проверял свои счета, но разговаривал по телефону, спешил и не закрыл дверь. С тех пор она потеряла покой. Она умирала от любопытства, что там на этой флешке. Она строила тысячи версий. Может там какие-то секретные данные или какой-то компромат на кого-то известного, побывавшего в этом доме .В принципе Ада не была ни сплетницей ни ханжой, но любопытство ее не знало границ. Женское любопытство зудело и лишало ее покоя. Несколько раз в день она подходила и смотрела на эту ручку. Будто бы могла просканировать содержание флешки сквозь холодный нефрит. Адель поняла, что покоя у нее не будет ,пока она не узнает что там. Осталось придумать как это сделать. С этого момента Ада почувствовала себя шпионкой. Штирлицем, Матой Харри и Джеймсом Бондом в одном лице. Это хоть как-то отвлекало ее от дневной скуки. Вечерами были бесконечные пьянки и тусовки. Сначала Адель подумала, что вытащит просто ручку и посмотрит на своем айпоте. Просто посмотрит и все. И аккуратно положит на место. Потом она решила скачать содержимое флешки. Это казалось ей разумнее. Неизвестно сколько времени может занять просмотр. Она уже предвкушала, как она после этого всего сядет на своем балконе, и как заправский агент Скалли будет изучать украденную информацию. Этот вариант не подошел. Ручку нельзя было вытаскивать. Срабатывала тот час же сигнализация. Можно было только открутить верхнюю часть, не трогая нижнюю. Оставлять ручку в таком инвалидном состоянии она боялась. Это было бы безрассудно. Тогда она начала придумывать варианты. Вот если бы что-то похожее... стоп! Именно в этот момент она делала себе массаж нефритовым массажером. У него была ручка очень даже похожая на то, что ей было нужно. Хотя она и была немного надколота, но Адель же не собиралась ее там оставлять насовсем, а несколько десятков минут возможно никто ничего и не заметит. Это знак! Подумала Адель и весело захлопала в ладоши. Приближался Хелоувин. Это странный праздник люди отмечала уже 2000 лет,но только в Америке с таким размахом. Все и взрослые и дети наряжались в самые уродливые костюмы, пили и веселились до утра. Именно уродство было фишкой этого праздника. Чем страшнее, тем лучше. Каждый год была мода на кого-то конкретно. В зависимости от модных в данном сезоне фильмов или мультфильмов. Фаворитами этого Хелоувина было семейство Шрек, всякие спайдермены и бэтмены. Они отличались от привычной толпы скелетов и ведьм зелеными мордами и ярко красно- синими обтягивающими тело костюмами.
Адель с восторгом наблюдала как толстенные пузатые мужики втискивались в синие лосины спайдермена и еще и с ярко красными плавками поверху. Кто мог придумать такой костюм? Только американцы. Так же как и семейство Шрека. Комплекция этого обаятельного зеленого тролля подходила почти всем. Оставалось только нарисовать зеленой красной лицо и руки. Адель бродила среди этих незакомплексованных пузатых спайдерменов и зеленых троллей и восхищалась такому желанию веселиться и радоваться у взрослых людей. Все они работали, вершили сложные и запутанные дела, но с наслаждением подключались в эту детскую игру. Ей тоже нужен был какой-то костюмчик. Стасик устраивал бал, и нужно было соответствовать. Ни смерть с косой, ни принцесса Фиона , даже в своем лучшем воплощении не возбуждали у нее никакого желания реинкарнироваться. Так как уже неделю она играла сама с собой в агента ФБР и костюм она выбрала себе соответствующий. Короткое платье с глубоким вызывающим декольте, пара длинных изящных лаковых сапожек и два огромных детских пистолета были одобрены и куплены.Любой американец сказал бы, что она оделась как обычная проститутка, любой русский, что она очень стильная и сексапильная
Почему она решила, что так ходят агенты и шпионы уму не постижимо.
Бал был в разгаре. Все вышли на улицу в ожидании фейерверка. Адель решила, что пора и зашла в кабинет Стасика. Она очень медленно открутила верх у ручки, еще медленнее вкрутила ручку от своего массажера и пулей метнулась в свою комнату напротив. Вставила флешку в айпот, спрятала все это безумие под кровать, выключила свет и вышла на балкон. Нужно было подождать десять минут. Именно столько было информации на флешке. Тем более ,что вот- вот должен был начаться фейерверк. Адель села в широкое кресло в углу балкона и стала ждать сигнал айпота. Она наслаждалась моментом. Возбуждение от того, что она делает что-то запретное и даже совсем плохое она испытывала первый раз. И это чувство опасности ей очень даже нравилось.