Нагруженной, рассеянной походкой
В глуши дворов блуждает человек.
Седой, в очках, с бородкою короткой,
А на пальто налип холодный снег.

Идёт один сквозь тусклый спящий город
По утренней, морозной тишине.
Среди машин, деревьев, детских горок 
Сомнамбулой блуждая в полусне. 

Спросил бы кто: "Зачем в плену кварталов,
Один ты бродишь в этот ранний час?"
Он сам не знает - память отказала,
Сбежала прочь, насмешкою давясь.

Искал он помощь, правда, безуспешно:
Звонил, стучал, кричал, просил, молил!
А город спал - так пусто, безмятежно,
Как кладбище заброшенных могил.

И пусть мороз сжимает болью горло,
Мурашками стекает вдоль спины,
Старик бредёт упрямо, непокорно -
Не верит он, что дни уж сочтены.

Не верит он, да и не хочет верить,
Что сидя в обывательской тюрьме,
Закрылись люди на замки и двери,
И что дадут ему так умереть. 

Который час, растерянно взирая
На спящие высотки, бродит он.
В груди его лишь паника немая,
А в голове жужжит противный звон.

Отчаянье брало уж верх над верой.
Старик устало сел на край скамьи,
Закутался плотнее в ворот серый
И молча ждал, дыханье затаив. 

Но тут раздался окрик: "Папа! Папа! 
Тебя искала я во всех дворах!"
Крича и спотыкаясь на ухабах,
К нему бежала девушка в слезах.

Увидев дочь, старик всё сразу вспомнил - 
Вернулась память из долины сна!
Родная кровь, разрезав город тёмный 
Пришла к нему, когда была нужна!

Стояли двое на ветру холодном,
В объятия друг друга заключив;
И пусть слепые окна смотрят злобно -
Им доказали, что любовь не миф!

Пусть вечно спит в молчании надменном
Погасший мир мистралевых сердец!
Любовь и свет найдут нас непременно,
Лишь нужно верить - это не конец!