Город стоит в руинах. Кругом грязь, мародеры, пожарища. Вчера, возвращаясь из продуктового, видел во дворе крысу: жирную, размером с поросенка. На углу шепчут, что в город въехала мамаша Кураж с девочками. Истомленным душам теперь будет под женской юбкой как в Раю, что рядом с памятником Славы. А завтра - снова в бой. Дождь с прошлого ноября, смывая краски на лицах, заставляя кутаться в насквозь промокший плащ. Нигде не чувствовал себя более русским, как под стеклянным куполом Рейхстага работы сэра Нормана Фостера. Нацисты сожгли Рейхстаг, мы водрузили Знамена Победы. Фашисты сожгли книги, мы их запретили. Вся жизнь в погоне за Третьим Рейхом. Вряд ли Сталин высоко оценивал деятельность Гитлера. У России - свой путь, свои лагеря. Для своих. Если вся страна - враги народа и шпионы империалистических держав, нужно держать ухо востро. Где же Герои? Я вышел на свежий воздух. Берлин мерцал огоньками проезжающих машин, небоскребами Постдамерплац, шел дождь. Только Ника возвышалась тихой, неприступной, нездешней. Сияла. Интересно, а сейчас сидят ли на ней ангелы, прислушиваясь к нашим молитвам, мыслям, проклятьям? Вим Вендерс знает их крылатую жизнь, их планирующий дискурс, их мечтательный анализ. Этот фильм, верный городу, прошептал тихий немощный берлинский дождь. Неслышно опускается на землю вода, не стучит в окно, просто осеняет землю. И шепчет. А может режиссер и сам взбирается по узкой лестнице наверх, стоит у прутьев решетки на кривой площадке и слушает, слушает, слушает. Город. Возвращение в Воронеж - путешествие в прошлое. Если разгромить крупную городскую клинику, то через 60 лет ее останки возведут в ранг памятника войны. Так и произошло с Ротондой, некогда областной больницей, ныне местом жизни, а иногда и смерти, местных бомжей. В нашей стране была и есть только одна Война. Великая и Отечественная. Мой дед Яшка рассказывал, как на войне молоденький офицер, только из училища, приказывал ему, уже немолодому человеку: "Рядовой Яшка, приказываю тебе в одиночку подавить огневую точку неприятеля!" Дед послал того на хер. Командир плюнул и повел людей в атаку на рыгающий огнем пулемет. Лейтенант из той атаки не вернулся, дед вернулся домой,обильно усыпанный орденами, и пил до самого конца. В медали же мы играли в детстве, и все порастеряли. Если завтра Война - я первым пойду военным врачом. Проблема состоит в том, что такой войны больше уже не случится. Да и не было той войны никогда. А была безжалостная бойня, а потом годы дезинформации и пафоса, теперь годы наплевательства и пафоса. И стоят Путин с Медведевым на параде вчесть фальшивой войны и настоящей победы в городе-герое Москве. Давеча Воронеж назвали Городом Воинской Славы. Здесь проходили тяжелые бои, город был распорот надвое: фашистский культурно-официальный правый берег был разгромлен, красный промышленный левый берег не сдался. В боях участвовали также венгры, итальянцы и прочие легионеры. Все давно превратилось в прах. И вот, 63 года спустя, Воронеж, лишенный наград за войну, получает утешительный приз. Дорога ложка к обеду. P.S. Лева рисует повешенных партизанов. Лева пьет портвейн, заливая его себе прямо в горло. Лева вещает о войне похлеще Левитана и Ромма вместе взятых. Лева ходит на этюдники. Лева лепит Ленина изо льда. Лева идет в "Парнас" на место боевых действий. И, конечно, рассказ о войне в Воронеже без Левы неполный.