Все имена и события вымышлены, любые совпадения с реальными лицами и происшествиями чисто случайны. Скорее всего.
Сид сидел, привалившись спиной к одной из четырёх окружавших его бетонных стен, и смотрел в темный проём выхода. На стенах было что-то нарисовано мелом, но что именно - не разобрать из-за темноты. Низкий подвальный потолок пестрел жжеными пятнами. Прямо над головой были нацарапаны разборчивые буквы, но каждый раз, когда Сид пытался их прочесть, они складывались в абсолютную абракадабру, причём каждый раз другую.
В теле Сид ощущал тяжесть, как после часов тренировки. Тяжёлыми были и руки и ноги, а голова давила на позвоночник как чугунная. Это было немного странно - обычно тело как-то не ощущалось. Ватные пальцы сжимали приклад какой-то винтовки или автомата - Сид хотел рассмотреть его, но вниз взгляд почему-то было трудно опустить, оставалось только пялиться во тьму дыры в стене. Там во тьме был Он - Сид не просто чувствовал, он знал это - тот, от кого непременно нужно было бежать, бежать, не смотря на подкашивающиеся ноги, на непроглядную тьму вокруг, вообще ни на что не смотря. И вот теперь он забежал в тупик. Сид знал, что так будет, и знал, что будет дальше. И теперь он сидел и смотрел. И ждал. И боялся. Боялся неизвестно чего - смерти, боли, ужасных зрелищ... Нет, всё это не могло так его напугать. Может, он боялся не за себя, а за кого-то другого? Этого Сид не знал. Он просто чувствовал страх, липкий, холодный и чем-то приятный.
Наконец он дождался - в дыру просунулись руки, появилась голова, а вслед за ней и всё остальное. Потолок вроде как приподнялся - человек свободно стоял в полный рост. Слово, написанное над Сидом, ушло в высоту вместе с потолком, и теперь его уж точно было не разобрать. Человек стоял и, как всегда, спокойно и презрительно улыбался. Руки сами знали что делать - быстро передёрнув затвор (всё-таки это был автомат) они подняли дуло перед грудью улыбающегося человека и нажали на курок. Последовала длинная очередь, оружие, однако, оставалось абсолютно неподвижно и пламя из дула не вырывалось, был только оглушающий звук. На груди человека не осталось ни царапины. Ствол поднялся ещё выше и теперь смотрел человеку в лицо. Всё повторилось. Ствол упёрся в лоб теперь уже вовсю ухмыляющемуся незнакомцу, и пальцы снова вдавили спусковой крючок. Безрезультатно.
Неуязвимый незнакомец вдруг перестал растягивать рот и, протянув руку к горлу Сида, закричал...
"Я беременна, но это временно!..", радостно сообщило радио, включившись автоматически, согласно установленному на будильнике времени.
- Типун тебе на язык! - Проворчал Сид, нажимая выключатель и покосившись на кого-то, лежавшего слева и с головой завернувшегося в одеяло. Видно было только длинные светлые волосы, распластанные по подушке. За ночь они потеряли весь свой вид, который, наверно придавался им не один час.
Сид встал с постели... и тут же пожалел об этом. Его дико затошнило, а черепная коробка пошла по швам. Присев обратно он пару раз глубоко вздохнул и встал повторно, но уже медленнее. Всё равно было муторно, но терпимо. Не торопясь натянув джинсы и любимый чёрный свитер, валявшиеся неподалёку, Сид побрел в коридор, навестил уборную и прошёл в кухню, где обнаружил Матвея, ждавшего, пока вскипит чайник.
- Это ты будильник врубил? - спросил Сид, уже зная ответ.
- Но согласись, песенка была в тему! - засмеялся Мат (любил он поматериться и всякий раз горячо отстаивал своё право на это, за что и получил прозвище). - Я от тебя не ожидал такой прыти!
- Не было ничего. Выпимши был, соображал плохо и всё такое. Ты то, что так рано вскочил? Сушняк долбит?
- Он самый. - Улыбнулся Мат. Он не стал ставить под сомнения слова Сида, поскольку знал, что тот никогда ему не врёт. - Ты кофе будешь?
- Нет, я после таких посиделок с утра ничего ни пить, ни есть не могу, пора бы уже запомнить. - Сид поднял закипающий чайник и, не найдя вокруг ни одного сосуда, из которого бы не пахло спиртом, не долго думая, отхлебнул из носика, прополоскал рот и выплюнул всё в раковину.
- Ну что уж ты, Сид! - сказал Мат с деланной укоризной.
- Не лей! - краткая и в то же время емкая фраза, которой Сид и многие его друзья пользовались повсеместно. Так можно было ответить на любое замечание или отмазку, не тратя много энергии. - Лучше скажи, ты всё помнишь со вчерашнего вечера?
- Большую часть, а что?
- Да ладно, ничего. Потом расскажешь кое-что, а сейчас я ухожу.
- Подожди, в двенадцать вместе пойдём.
- Нет, не хочу. Сам знаешь почему. - Сид достал из-под стола гитарный чехол и начал засовывать туда инструмент. Гитара всеми силами сопротивлялась, цепляясь всем, чем только можно за края, но, в конце концов, сдалась, раздражённо гудя под застёгивающейся молнией.
Мат усмехнулся и начал искать вокруг кружку, запах которой был бы наиболее нейтрален, намереваясь смешать в ней кофе, без которого жизни себе не представлял. Особенно с утра. Найдя, наконец, то, что искал - ярко-красный сосуд с ручкой и надписью "Noscafe", Мат стал наблюдать за сборами своего друга, помешивая пойло, и напевая " Как отвратительно в России по утрам..."
Сид надел куртку, взвалил на плечо чехол и, кинув традиционное "Ну, пока!", вышел из квартиры.
Покинув подъезд, Сид глубоко вдохнул морозный утренний воздух. Воздух пах ближайшими мусорными баками и кучей пожелтевших новогодних ёлок, сваленных подле. Резко выдохнув через рот, Сид почувствовал, что дыхание словно стало несколько свежее. Запах прелой хвои немного поднял настроение и Сид не спеша побрёл к ближайшей остановке, чуть слышно напевая:
I must return from my deadly sleep,
The only chance I've been given - my destiny,
Take me home, take me home!
Проходя мимо кучи еловых трупов, он заметил в ветвях одного деревца небольшой обрывок ярко-красной мишуры и почти машинально подобрал его. Лохматый кусок гирлянды приятно щекотал руку, Сид посмотрел на него и сунул руку с украшением в карман, не вполне отдавая себе отчёта о том, зачем ему нужен этот мусор.
Через несколько минут, к ржавой будке с разбитыми ещё при перестройке стёклами, неуверенно отыгрывающей роль остановки общественного транспорта, разбрызгивая серую талую массу, подкатил насквозь проржавевший троллейбус-ветеран. Остановка была испещрена множественными надписями экспрессивного характера, многие из которых безапелляционно обвиняли кого-то в гомосексуальных связях, часть горячо призывала к борьбе с иноземцами, другая часть - славила и без того широко известные музыкальные коллективы. Несколько царапин должны были изображать не то свастику, не то пацифику.
На подошедшем троллейбусе была только одна надпись, но зато какая! Реклама ядовито-зелёного цвета радостно сообщала, что все, кто имеют несчастье ехать в данном транспорте, направляются не домой к семье или на работу к станкам, а к некоему доктору Младцеву, лечиться от алкоголизма, табакокурения, наркомании и сексуальных расстройств.
Сид посмотрел сквозь замызганные стёкла в лица сидящих в троллейбусе алкоголиков и импотентов и решил дождаться другой машины.
Следущий троллейбус подошёл через полчаса, за которые Сид успел порядком замёрзнуть, разозлиться и внести свою лепту в роспись остановки. Подумав несколько минут, он решил нацарапать куском битого стекла фразу, смысл которой обобщал бы труды предшественников - "ТАТУ - ПИДОР, ВОН ИЗ РОССИИ!". Подумав ещё немного, он нацарапал под ней анархию и запрыгнул в подошедший электротранспорт, на этот раз рекламирующий компьютеры.
Внутри он сунул под нос кондукторше проездной и сел на ближайшее свободное место, поймав по пути взгляд сидящей перед ним девушки. Взгляд не был безразличным, что не могло не радовать. Девушка держала на коленях книгу и, наткнувшись на взгляд Сида, тут же снова опустила в неё глаза.
Встретил он и другой взгляд, принадлежавший уже существу мужского пола, приблизительно двадцати лет. Существо сидело позади свободного кресла и смотрело на Сида так, словно тот у него на глазах изнасиловал родную сестру, причём дело не обошлось без раскалённой добела шипастой дубины и мотка колючей проволоки. Взгляд этот заставил Сида немного напрячься и на его душу лёг тот самый налёт не то волнения, не то страха, не то азарта - чувство не раз возникавшее у Сида раньше, в момент когда ему предстояло выйти на татами перед равным соперником. Похоже, что оба взгляда были вызваны чем-то одним.
"А что, не так уж я и страшен...", подумал цитатой Сид, устанавливая чехол с гитарой так чтоб на него можно было опереться и немного поспать. Опять заболела голова, и бодрствовать в таком состоянии совсем не хотелось.
- Привет! - Раздался рядом молодой мужской голос, настолько бодрый, что Сида снова затошнило. Не дожидаясь ответа, голос продолжил:
- Книжку то хоть интересную читаешь? - наконец открыв глаза, Сид увидел, что голос этот принадлежал незнакомцу, который раньше сидел позади, а сейчас - на сиденье перед той самой девушкой с книгой. Парень приторно улыбался, а от выражения его глаз мог бы расплакаться булыжник.
Девушка что-то смущённо ответила и перевернула обложку - ярко-красного цвета с неразборчивой мелкой надписью. Сид не видел её лица, но мог бы поклясться, что она сейчас жеманно улыбается и несмело строит глазки. Парень мельком глянул вниз, прочитал название и состроил сочувственно-пренебрежительную мину:
- К сессии готовишься что ли?
- Нет, поступаю в этом году... - на этот раз Сид расслышал ответ девушки и отметил, что улыбка парня против его воли поползла вширь, но потом он спохватился и тут же стал серьёзным, как аспирант на первом семинаре:
- Поступаешь? Молодец! А лет тебе тогда ж сколько? Шестнадцать? - Сид чуть не поперхнулся от подобной бестактности. Ты ещё спроси, гонореей она не болеет! Однако девушка удивила Сида ещё больше, когда вместо того чтоб послать гопника куда подальше, весело ответила, что, дескать, не шестнадцать, а семнадцать и тоже поинтересовалась возрастом собеседника. Собеседник радостно сообщил, что старше её на два года и учиться на третьем курсе какого-то парнокопытного института.
От их дальнейшей беседы Сиду становилось всё хуже и хуже. Парень как бы ненавязчиво показывал себя со всех положительных сторон, а девушка проглатывала его понты как дворняга копчёную колбасу и кидала восхищённые возгласы. Сначала он ненароком упомянул, что едет на тренировку по самбо ("Вау!"), потом неизвестно зачем достал дорогой мобильный телефон ("Ух ты!") и принялся всячески демонстрировать его в действии. Потом начал жаловаться на вселенскую скуку, де живу один в отдельной съемной квартире ("Да!?"), делать там совершенно нечего, не смотря на наличие компьютера, телевизора и музыкального центра ("М-м-м..."). После этого разговор начал заходить в тупик и парень попытался спасти положение, в очередной раз достав мобильник. Ситуация в целом напоминала брачные игры некоторых птиц и животных.
Развязки Сид ждать не стал - пора было выходить, да и исход был ему вполне ясен. Единственное, чего он понять никак не мог, так это того, как такая интеллигентная с виду девушка могла купиться на такие дешёвые приёмчики? Наверно в его непонимании виновато мужское мировоззрение. А может быть она просто была дура.
Местом, где Сид покинул троллейбус, был завод "Бормашина", видимо специализирующийся на производстве оных. Естественно, Сид приехал сюда не работать. Завод этот, как и многие другие, сдавал помещения под различного рода офисы и конторы и, похоже, основной доход получал именно с этого. Одну из таких комнатушек занимала музыкальная репетиционная база, где юные дарования городов Засратова и Геббельса не давали скучать работникам соседних офисов, часами выжимая из своих "Уралов" и "Музим" психоделичные ноты. Туда-то сейчас и направлялся человек, могущий иногда похвастаться принадлежностью к этому пласту культурного населения столицы Повлажья.
Сид прошагал по проходной мимо дремавшего вахтёра, не удосужившегося даже поднять на него взгляд, и поднялся на последний шестой этаж офисного крыла. Затяжной подъем совсем не содействовал улучшению самочувствия и перед тем как открыть дверь базы, Сид немного постоял, подавив приступ тошноты. За дверью было необычно тихо и он уже собирался-таки её открыть, как вдруг она распахнулась сама, пропуская вперёд высокого худощавого человека, в котором Сид узнал лидера своей группы - Геннадия.
- О! Гигабас! Привет, чего опаздываешь? Пошли, покурим! Я песню новую придумал, щас покажу! - Геннадий пожал Сиду руку и мгновенно извлёк из кармана брюк сложенный вчетверо тетрадный листок, развернул и протянул его Сиду. - Почитай, там рифма одна есть прикольная: "...С тобой пройтись по звёздному ковшу бы, нет ничего прекрасней этой девушки в шубе...", - процитировал он гекзаметром, - Это же концепт!
Сид по диагонали ознакомился с этой "Девушкой в шубе" и резюмировал:
- Знаешь, Ген, по-моему, не стоит это петь на концерте, а может и не стоит делать вообще, у тебя и так песен написанных вагон и маленькая тележка, и многие из них гораздо интереснее...
- Да я тоже так думаю, что песня-то не очень, но какая рифма! По-моему всё-таки надо её сделать, но так - чисто для себя...
- Ну да, чтоб лет через двадцать было что поместить в сборник "Неизданное", - музыканты вместе хмыкнули и зашли в дислоцирующийся неподалёку туалет, бывший единственным местом для курения на этаже. В туалете, спиной к вошедшим, облегчался какой-то бизнесмен - странно, но его дорогой, тёмно-синего цвета, костюм каким-то необъяснимым образом гармонировал с окружающей обстановкой заводского санузла. Он уже закончил своё мокрое дело, развернулся и, подозрительно посмотрев на Сида и Гена (да, Ген - было не сокращением от имени, а биологическим термином, превратившимся в прозвище), прошёл мимо них к выходу. Глаза белого воротничка показались Сиду знакомыми, он проводил его взглядом и спросил:
- Ник не пришёл ещё? - Ген отрицательно покачал головой, прикурил, затянулся и на выдохе сказал:
- И Влада тоже нет, и, похоже, не будет. - Влад был неплохим гитаристом, но волею судеб играл на ударных, а Ник (в миру - Никифор) - тоже был неплохим гитаристом и волею судеб играл на соло. Так уж у них повелось. - Будем опять под "Фрутти лупс" играть.
- Отстой... Хочу концерт, однозначно! А то скучно как-то.
- Пойдём чтоль тогда недерёмся где-нибудь, Ника только дождёмся. - предложил Ген.
- Не, косяк. У меня ни денег, ни желания. Блевать хочу сегодня от всего - похмелье... - собираясь воплотить слова в жизнь, Сид подошёл к ближайшему унитазу и посмотрел в него. Вид и запах чугунного корыта намертво отбили охоту выворачивать желудок здесь. Сид только плюнул в полный коричневой жижи слив и побыстрее отошёл.
- О! Смотри что у меня есть! - Ген извлёк из кармана нечто круглое, пушистое и ярко-красное и протянул это Сиду. - Это мне девушка вчера подарила. На китайский новый год. При ближайшем рассмотрении у пушистого комочка обнаружились глаза, нос и белая ленточка сзади с надписью "Happy New Year!!!".
- Очаровательно. - Оценил Сид, вернул игрушку Гену и повернулся к окну.
Под окном раскинулся обширный заводской двор, на котором, не смотря на разгоравшийся рабочий день, не было ни души. Свинцовые тучи в небе в сочетании с постъядерным пейзажем старых заводских конструкций создавали весьма унылую атмосферу. Пошёл мелкий колючий снежок.
- Печально... - в один голос сказали оба музыканта и рассмеялись. В этот момент дверь туалета открылась, и в проходе появился Ник, с гитарным чехлом в одной руке и бутылкой пива в другой.
- Я думал тут уже репетируют вовсю, а они ржут в толчке стоят! - улыбнулся он, - Пиво будете?
- Конечно, нет, глупый вопрос! - Ген взял предложенную бутылку и пожал освободившуюся руку. Сид тоже поздоровался, но от пива отказался.
- Вы слышали, говорят что мы - боги! Типа, даже круче "Distortion'а"! - сообщил друзьям Ник.
- Ну вот, опять нет повода не выпить! - оторвался от бутылки Ген, а Сид поинтересовался:
- А кто говорит?
- Все говорят! Кого ни спроси! "Амфитамин" фарева и всё такое... - Ник широко улыбался, пытаясь вырвать бутылку из цепких рук Гена.
- Круто. Нам однозначно нужен концерт, раз народ требует. Но вот репы, по-моему, у нас сегодня не будёт.
- Чего так? - спросил Ник, освободив наконец своё пиво.
- Влада нет, а "Фрутти лупс" - маст дай. Да и чувствую я себя как-то хреново, - вздохнул Сид, - знаете, я наверно домой поеду.
- А что вчера было? - с улыбкой поинтересовался Ник.
- Новый год. Китайский. В общем я пошёл, и вам того же советую. Счастливо! - Сид попрощался с сочувственно глядящими на него коллегами и вышел в коридор. Закрывая дверь, он слышал, как Ген и Ник считают общие сбережения и прикидывают, хватит ли этого на бутылку "Отвёртки". Пришли к выводу, что если брать выпивку на оптовке, то хватит ещё и на пиво.
Снова оказавшись на улице, Сид постоял минуту, раздумывая над тем, куда пойти дальше. Вариантов было несколько. Самый желанный - просто сесть на первый же транспорт, уехать домой и выспаться. Однако перед этим он всё же решил навестить ещё пару мест. Первым среди них была alma mater Сида - исторический факультет Засратовского государственного университета имени Бакунина - находившийся в паре кварталов от репетиционной базы. Учиться сегодня Сид не собирался, но плохо помнил расписание на завтра.
По дороге к университету, Сид заметил, что местный музыкальный магазин "Мелодия" прикрыли, а на его месте оказалось какое-то "Милое дитя" - видимо, место, где молодые мамы могли достать свежие подгузники для своих чад. Месяц назад что-то подобное сделали с магазином музыкальных инструментов в другом районе. Странно.
Добравшись до своего корпуса, Сид поднялся на второй этаж и сверил написанное на доске объявлений со своей памятью. Память соврала, но немного. На завтра Сиду полагалось присутствовать на трёх парах, в чем сам он сильно сомневался, поскольку ни на одной из них не велось контроля за посещаемостью, а материал для экзаменов был легко доступен благодаря библиотеке.
Пробежавшись глазами по остальным объявлениям, Сид не заметил ничего интересного, кроме разве что того, что в списке отчисленных за последний семестр студентов из восьми фамилий только две были русские.
Рядом с расписанием и объявлениями висел стенд университетской газеты "Общежитие мое". К стенду был пришпилен номер двухмесячной давности, посвящённый встрече нового года, однако несмотря на это, Сид его ещё не читал и занялся этим сейчас. Гвоздём номера были советы по организации новогодней вечеринки на одну стипендию (весь секрет, в принципе, заключался в том, что денежный вклад должны внести все участники празднества, но журналист сумел размусолить это на целую полосу). Далее шла подборка весёлых как старческий маразм игр и конкурсов, которые, без сомнения превратят самый скучный вечер в вулкан веселья (по опыту Сида, радость от подобных игр была прямо пропорциональна количеству выпитого перед этим спиртного помноженного на либидо участников). В рубрике "Мнение народа" случайно встреченные на улице студенты должны были ответить, с кем хотели бы провести предстоящий праздник. Пять из десяти опрошенных девушек сказали, что хотят посидеть под ёлкой с президентом страны Дорогиным, а большая часть парней мечтала полежать там же с Блёрни Свордс - популярной американской певицей-блондинкой. Любопытно, что никто из опрошенных не сказал, что хотел бы провести новогоднюю ночь с любимым человеком - Сиду этот вариант пришёл в голову первым, когда он прочитал вопрос в заголовке.
Последняя страница целиком состояла из новогодних анекдотов разной степени свежести. Хмыкнув над парой из них, Сид закончил знакомство с газетой и взглянул на часы под потолком. На них был час по полудни, но Сид знал, что они отстают на двадцать минут - на его памяти так было всегда. Обычно к полудню похмелье проходило, и просыпался голод. Сегодняшний день в этом плане не был исключением - резь в пустом желудке начала просыпаться, и Сид пошёл к выходу, намереваясь найти ближайший ларёк со всякого рода выпечкой. В корпусе был буфет, но уличная еда часто была дешевле, свежее и вкуснее, чем университетская.
Пасмурное небо начало проясняться под напором почти весеннего солнца. Иногда улицу, по которой шёл Сид, заливал яркий солнечный свет, и грязные, полные серого, полурастаевшего льда, лужи в мгновение ока преображались в искрящиеся бликами зеркала, а воздух наполнялся запахом близкой весны. Сид медленно брёл, наблюдая за своим подрагивающим отражением под ногами. Настроение определённо улучшалось.
- Ой! - смотря себе под ноги, Сид не заметил стоявшей на краю тротуара девушки и задел её гитарой, проходя мимо. Он поднял голову и как можно искренней попросил прощения, промедлив секунду, удивлённый внешним видом пострадавшей. Девушка как будто сошла со страниц журнала мод - безупречный макияж и сложную причёску дополняли ослепительно белая фата и горящие счастьем глаза. Одета невеста была в пышную чёрную шубу и сжимала в руках ярко-красный кошелёчек. "Нет ничего прекрасней этой девушки в шубе...", вспомнилось Сиду.
- Да ладно! - махнула рукой невеста в ответ на извинения и, заметив ошеломление на лице молодого человека, улыбнулась так, как умеют улыбаться только невесты. Словно получивший благословение Сид улыбнулся в ответ. Девушка отвернулась и, казалось, тут же забыла о нём, и вполне понятно почему - на другой стороне дороги стоял припаркованный "Мерседес", возле которого, широко улыбаясь, стоял высокий стройный мужчина лет пятидесяти, видимо, будущий тесть. Отец невесты восхищённо смотрел на свою дочь и не мог дождаться, когда же она, наконец, перейдёт дорогу. Невеста, похоже, только что вышла из парикмахерской, вывеску которой Сид заметил на соседнем здании, и девушке тоже не терпелось поскорее попасть к своему отцу, похвастаться новой роскошной прической вблизи. Она помахала ему кошелёчком и, дождавшись, пока мимо проедет грузный и неповоротливый автобус, начала осторожно переходить улицу, подобрав длинные полы шубы и неловко перешагивая лужи. Сид пару секунд смотрел её вслед и уже собирался идти дальше, как вдруг...
Увлечённая преодолением очередной водной преграды, девушка не заметила вылетевший из-за угла "Москвич" тёмно-синего цвета. Водитель же заляпанной грязью машины её заметил, но слишком поздно. Прижатые тормозными колодками, колёса перестали вращаться, но обледенелый асфальт ничуть не замедлил движения автомобиля. Судорожный вскрик. Удар. Хруст разбитого стекла и ещё чего-то.
Брызги лужи, в которую упала сбитая девушка, окатили стоящего рядом отца.
Время остановилось.
Глаза невесты смотрели прямо на Сида, а он не в силах был шевельнуться и оторвать взгляд от навсегда застывшего в них ужаса и отчаяния.
Сид начал верить тому, что видит только тогда, когда понукаемый водителем "Москвич", взревел и, выбрасывая серые брызги из-под буксующих колёс, сорвался с места и свернул в ближайший переулок. Взрывы внутри двигателя разрушили плотину, и поток времени потёк дальше с куда большей скоростью. Набежала толпа, кто-то звонил в скорую, но Сид видел, что это бесполезно - тонкая струйка крови изо рта девушки уже перестала течь, сердце остановилось.
Видел это и отец, до сих пор находившийся в таком же ступоре, как и Сид. Но сейчас ощущение реальности происходящего настигло и его. Сорвавшись с места, нелепо поскользнувшись, он почти ползком добрался до тела своей дочери и, стоя на коленях в покрытой радужной бензиновой плёнкой луже, он обнял девушку и, прижав к себе, застонал. На покрытом грязными брызгами лице не было заметно слёз.
Люди, стоявшие вокруг, тихо переговаривались. Никто не решался что-то предпринять. С соседнего перекрёстка прибежал постовой и начал кричать что-то о свидетелях, Сид не разбирал ни его криков, ни слов прохожих. Он просто стоял и смотрел в глаза мёртвой девушки, а мысли текли медленно, как воск по свече. Да, свеча. Вот кем была эта девушка - маленькая, но яркая в окружающей тьме свечка, которую, оказалось, так легко задуть...
Есть расхотелось. Расхотелось вообще что либо предпринимать. Единственное, на что сейчас был способен Сид, это просто переставлять ватные ноги в неизвестном направлении, почти не обращая внимания на окружающую действительность.
Прошло наверно несколько часов пока Сид, наконец, пришёл в себя и смог понять, где находится. Оказалось, что всё это время он ходил кругами по прилежащим к университету кварталам. Тот, в котором он оказался сейчас, выгодно отличался от всех остальных тем, что неподалёку жили его друзья - Вихрь и Газель. Познакомился с ними Сид благодаря интересу к ролевым играм - таким же интересом обладали и они да ещё несколько человек, называющих себя "Dark Brotherhood". Название было позаимствовано из одной некогда популярной компьютерной игры.
Дверь открыл ещё один его друг из той же компании, человек который собственно свёл Сида со всеми остальными, за что тот был ему очень благодарен. Звали его Артём, но более известен он был как Тёмыч. И прозвище это произошло не только от имени.
Тёмыч закрыл дверь, пожал руку Сиду и включил свет в коридоре.
Тёмыч понимающе угукнул и ушёл на кухню. Сид справился, наконец, со шнурками, повесил куртку, прислонил к стенке гитару в чехле и прошёл на кухню, как всегда забыв выключить свет в коридоре.
На кухне Тёмыч уже налил чай Сиду и, сидя на стоявшем здесь диванчике, задумчиво курил. Сид сел за стол и отхлебнул из своей кружки, обжигая язык и горло. Боль придала сил.
- А хозяева то где?
- На свадьбе...
Сид закашлялся, брызнув чаем. Продолжая откашливаться, он дотянулся до посудной тряпки и, вытирая стол начал свой рассказ.
Когда он закончил, чай давно остыл, покрывшись тонкой серой плёнкой. Тёмыч помолчал минуту и, затушив пятую по счёту сигарету в ярко-красную пепельницу, выдохнул дым:
- М-да... Вот уж правда несчастный случай.
Выложив всё, Сид почувствовал некоторое облегчение, но после того как он прокрутил перед собой прошедшие события ещё раз, ему в голову пришла мысль, от которой стало ещё хуже, чем прежде:
- Слушай, а ведь если бы я её тогда не задел, она бы успела перейти перед автобусом, а не после...
- Врядли.
- Но скорее всего... Вот чёрт!
Опять повисла пауза. Оба человека знали, что говорить тут не о чем и незачем. Сид встал и сполоснул кружку.
- Ладно, пойду я. Привет всем.
Дневные тучи к вечеру уменьшились до вытянувшихся вдоль горизонта обрывков и окрасились в предзакатный оранжевый цвет. Стало заметно холоднее и в воздухе пахло морозной сыростью.
Постоянно поскальзываясь на серой ледяной корке, Сид медленно шёл к остановке междугороднего транспорта, собираясь уехать, наконец, домой в Геббельс. Он уже видел впереди ожидающий пассажиров троллейбус, как в друг его окликнул сильный мужской голос:
- Эй, парень! Можно тебя? - голос принадлежал молодому лейтенанту милиции, стоявшему у входа в привокзальную закусочную. В руках лейтенант держал ярко-красную папку. Сид посмотрел на неё и ответил:
- Да?
- Тебе восемнадцать лет полных есть?
- Да.
- Слушай, будь другом, нам понятой до зареза нужен! Подпишешь бумажку и свободен. - Милиционер вопросительно посмотрел на Сида. Сид почему то сначала подумал, что его будут спрашивать насчёт дневного происшествия, но быстро сообразил, что лейтенант наверняка ничего и не знает о том несчастном случае.
- Не привык отказывать людям в погонах, давайте сюда вашу бумажку! - человек в погонах расцвёл, и Сид невольно тоже улыбнулся.
- Вот посмотри сначала, - лейтенант извлёк из папки пятидесятирублёвую купюру и протянул её Сиду, - вот фальшивкой расплатиться хотели. - Сид посмотрел на банкноту на свет - водяных знаков не было.
- Факт, фальшивка. Лазерный принтер. - констатировал он. Милиционер уже приготовил протокол и ручку:
- Фамилия, имя, отчество, год рождения?
- Старчиков Игорь Петрович, 1984.
- Адрес?
- Геббельс, улица Чкалова, 44-84.
- Тут распишись.
Сид, пробежавшись глазами по тексту протокола, поставил первые буквы фамилии напротив галочки. Лейтенант дописал ниже что-то ещё, захлопнул папку и протянул Сиду руку:
- Ну, счастливо, спасибо за честно выполненный гражданский долг! - Сид пожал протянутую ладонь, крепкую и жилистую.
- Всегда пожалуйста... Скажите, а вы случайно ничего не знаете о сегодняшнем происшествии возле университета?
- Это где девчонку сбили? - улыбка на лице милиционера пропала, - знаю конечно, не каждый день такое... Нашли этого гада на "Москвиче", кто-то три цифры номера запомнить успел. Да только что от этого... Мать, говорят, еле откачали, отец с женихом в шоке... В общем беда, что там говорить. А ты что, видел?
- Вот как вас сейчас.
- Эге...
Дверь позади лейтенанта открылась, пропуская вперёд ещё одного милиционера, на сей раз сержанта.
- Тыщ лейтенант, ну что?
- Всё, Василий, грузи его, нашёлся понятой.
- Есть!
Сержант Василий скрылся за дверью и через несколько секунд вышел снова, выводя впереди себя коротко стриженого парня, одетого в тёмно-синий пуховик. Парень злобно зыркнул на Сида и лейтенанта и потопал к замызганному милицейскому "Бобику", увлекаемый сержантом. Лейтенант козырнул Сиду и поспешил вслед за ними.
Сид проводил взглядом отъезжающую машину и снова побрёл к остановке. Троллейбус, естественно, уже уехал. Следующий прибыл только через полчаса, но Сид этого так и не узнал.
Сид посмотрел на вокзальные часы - без четверти девять. Уже десять минут он стоял на конечной остановке, обдуваемый всеми ветрами привокзальной площади. Время как будто тоже замёрзло и шло явно медленнее. Кроме него на остановке не было никого - только что отошёл автобус в Геббельс, на который у Сида денег не было. Оставалось лишь надеяться на то, что нигде на троллейбусном маршруте не произошло обрыва проводов или крупной аварии.
- О! Рок! Та-та, Та-та! - Сид обернулся и увидел то, что хотел бы увидеть сейчас меньше всего на свете - сзади него стояли три подростка лет семнадцати, каждый с недопитой бутылкой пива в руке. Пластиковых, слава богам. Совершенно отвратно ухмыляясь, они с вызовом смотрели ему в глаза из-под надвинутых на глаза вязаных шапок с "ушами". "Это гопники... Они мешают нам жить...", пронеслась в голове у Сида строчка из песни.
Не дожидаясь ответа парень, стоявший посередине продолжил:
- Ты чё, типа музыкант чтоль? Типа крутой нифер? А я скин, б..., я ниферов ненавижу! - Сид готов был поклясться, что гопник не имел ничего общего с русским националистическим движением, но в то же время понимал, что сейчас это не имеет никакого значения. Понимал он и то, что три выпивших подростка, имея численное преимущество, оставят себя без драки так же охотно как без одежды. Следовательно в словесных прениях не было никакого смысла. В то же время Сид стоял слишком далеко от них, чтобы бить первым. Оставалось только расслабиться и получать удовольствие. Вот только гитару было жалко.
- Ты такой же скин, как я генерал, п...р ё...ый, - Сид начал входить во вкус и не мог не улыбнуться заметя некоторое смятение на лицах противников. Ребята явно привыкли к тому, что их все боятся.
- Ты чё?! - "вопрос старый как мир", подумал Сид, продолжая улыбаться, - Ты чё, охренел сука!? - с этими словами центральный ринулся в атаку. Почему-то из всех возможных этюдов он выбрал неловкий пинок ногой, метя Сиду в левое бедро. Сделано это было по-пьяному нелепо и медленно, Сид без труда подставил под удар левую руку и правой ткнул гопника в горло. Тот захрипел и тут же был отброшен назад ударом ноги в солнечное сплетение. Согнувшись пополам, подросток сел на землю и не в силах сделать вздох, начал сдавленно сипеть проклятия.
Сид автоматически отметил, что отдышится он ещё не скоро и приготовился встретить остальных двух дружков, скинув на землю соскочившую с плеча гитару. Парни показали себе молодцами и атаковали одновременно. Сид, резко пригнувшись, прошёл между ними, ткнув их по пути в почки. Ребята охнули и тот кому достался удар левой пришёл в себя первым, незамедлительно повторив атаку. Первый выпад рукой Сид заблокировал и ударил в нос, не успев, однако, среагировать на вылетевший автоматически удар другой рукой и получил тычок в скулу. Удар не был сильным и прошёл почти незамеченным. Левой рукой Сид обхватил затылок противника и нагнув его, встретил коленом и без того сильно пострадавший нос гопника. Штанина промокла от брызнувшей крови и ещё один противник вышел из игры.
Третий "скин" уже отошёл от боли в боку и приготовился нападать, но Сид сделал это первым - после двух ложных выпадов руками и одним ногой, он достал его, рванувшись вперёд, четвёртым - без малейшего стеснения Сид ткнул гопника кулаком в причинное место и тот буквально взвыл от боли, завалившись на бок и приняв позу эмбриона.
Повинуясь бешено играющему адреналину, Сид с разбега воткнул ему пинок в зубы, вырубив уже надолго. После этого он остановился и перевёл дыхание - сердце стучало как отбойный молоток, а лёгкие рвались от насильно вдыхаемого воздуха, а радость победы только начала подступать, ничуть не способствуя успокоению.
Вдруг его затылок взорвался фонтаном боли, а голову отшвырнуло вперёд. Сид споткнулся о лежащее перед ним тело и, не успев подставить руки, хлопнулся лицом о грязный асфальт. Тут же он почувствовал, что теряет сознание, но помутневшая картинка начала вдруг проясняться, благодаря сыпавшимся ударам по голове. Сид согнулся, закрыв голову руками и, резко выпрямившись, махнул наугад ногой вдоль земли. Ему опять повезло, и рядом с лицом Сида оказалась покрасневшая рожа задыхавшегося гопника, подкошенного ногой Сида. Не теряя ни секунды, Сид схватил его за волосы, приподнял и что было силы ударил об асфальт, потом ещё раз и ещё!..
Мир опять пошёл кругом, Сид выпустил из рук голову бесчувственного противника и последним, что он заметил, проваливаясь в темноту, был блеск стального кастета в руках лежащего рядом.
Сид сидел, привалившись спиной к одной из четырёх окружавших его бетонных стен, и смотрел в темный проём выхода. На стенах было что-то нарисовано мелом, но что именно - не разобрать из-за темноты. Низкий подвальный потолок пестрел жжеными пятнами. Прямо над головой были нацарапаны разборчивые буквы, Сид попытался их прочесть и к его удивлению, они образовали вполне читаемое словосочетание. "Антропоморфная персонификация" - было выведено над ним аккуратными печатными буквами.
Тело было лёгким и послушным, таким, каким оно бывает после того, как хорошо выспишься и умоешься холодной водой. Сиду казалось, что он мог бы сейчас взлететь, если бы захотел и если бы не мешал низкий потолок.
Оружия в руках не было, однако это почему-то нисколько его не беспокоило. Тут он неожиданно осознал что не испытывает того самого привычного в данной обстановке страха. Было волнение, была тревога, мандраж, если угодно, но не страх, не то тошнотворное чувство преследования и неизбежного конца.
Сид снова посмотрел на потолок - надпись осталась неизменной. Он опустил взгляд в тёмный проём и увидел его. Незнакомец смотрел в глаза Сиду всё так же презрительно, как и раньше, с лёгкой усмешкой на губах. Заметив, что у Сида нет оружия, человек злобно осклабился, показав ровные зубы, и сделал первый шаг.
Сид вгляделся в его глаза и вдруг узнал в них те, что видел в течение всего дня - у попутчика-казановы, у офисного работника, у фальшивомонетчика и у того водителя, убившего ослепившую Сида своей красотой невесту. В мгновение он вскипел яростью и вскочил на ноги, с радостью отметив, что человек у входа если не потерял своей уверенности, то хотя бы перестал скалиться. Когда Сид поднимался, он заметил, что в правом кармане лежит что-то тяжёлое.
Несколько секунд они буравили друг друга взглядами. Лицо незнакомца начало медленно меняться от презрительного к неуверенному, в его взгляде появился вопрос. Сид же наоборот чувствовал себя всё сильнее и сильнее. Бетонные стены больше не давили на него своей серой угрюмостью. Да что там! Он мог легко сломать их ударом кулака, он не просто чувствовал, он знал это.
Незнакомец, похоже, решил, что пришла пора для решительных действий, он сунул руку за спину и достал оттуда короткий нож - тёмно-синее бритвенно-острое лезвие излучало призрачный голубой свет. Свет отразился в глазах незнакомца демоническими голубыми огоньками. Он снова оскалился.
Сид машинально сунул руку в карман, и его ладонь наткнулась на что-то твёрдое и холодное. Он вытащил это наружу и тот час подвальные стены из бледно-голубого окрасились в нежно-розовый цвет. Незнакомец перевёл взгляд на руку Сида, и тот заметил в его неподдельный ужас. Он был там лишь мгновение, но этого мгновения хватило Сиду для обретения окончательной уверенности. Он посмотрел на своё оружие - нож был очень похож на тот, что держал человек напротив, но сталь была ярко-красного цвета.
Не отрывая взгляда от лезвия, Сид выкинул руку с ножом вперёд. Острие как в замедленном кино, проткнуло одежду незнакомца и прошло дальше, вспарывая плоть, как бумагу...
Незнакомец широко открыл глаза и закричал...
Эпилог.
Сид открыл глаза и на секунду ослеп от заливавшего всё вокруг белого света. Первой мыслью было то, что он оказался в раю, и провалиться ему на месте, если он знал, радоваться ему или горевать.
Однако, приоткрыв глаза вновь, он разглядел у стены напротив шкафчик с маленьким красным крестиком. Нет, это не рай. Хотя здесь был ангел.
Ангел сидел на краешке больничной койки и тихонько плакал, комкая в тонких ладонях носовой платок в ярко-красную клетку. Платок Сида.
- Лена... - Сид не ожидал, что его голос прозвучит так тихо, но его всё же услышали - ангел вздрогнул и посмотрел на него - каждый раз, когда Сид видел эти глаза, он влюблялся в них заново.
- Лена, я... - не дав ему договорить, девушка вскрикнула, прильнула к нему, обхватив шею нежными руками, и уткнулась в плечо, продолжая плакать. Теперь от счастья.
Сид не стал подавлять подступивший к горлу комок. Он поднял ослабевшую руку и обнял ею дрожащие плечи девушки.
И никакие слова не могли описать то, что он почувствовал.