Осень сочилась из подворотен. Потрепанные городские кошки жались к теплотрассам и с ожесточением дрались за еду. Еда согревала. Кошки дрались за тепло. Совсем как люди...
Человек в плаще мышиного цвета пересек улицу и остановился у подъезда. Воровато оглянувшись по сторонам, он вдавил клавишу интеркома. После нескольких тактов простенькой мелодии сквозь шипение и треск динамика прорвался женский голосок: "Кто это?".
"Мышиный король", долговязый и неуклюжий, сложился почти пополам и рявкнул в микрофон: "Откройте дверь. Проведение полицейской операции!" Сверху пропищали нечто вроде: "Конечно, сейчас открываю". Но между окончанием фразы и щелчком магнитного засова прошло еще секунд двадцать. Возможно, дрожащие пальчики не желали попадать по нужной клавише. А может, хозяйка квартиры размышляла - чьи грязные делишки могли заинтересовать полицейский департамент.
Придя, судя по всему, к удовлетворительному заключению, женщина выполнила требование. И вовремя: представитель власти уже начинал нервничать. От этого он еще сильнее завертел головой по сторонам, как голодный птенец.
Путь был свободен. Полицейский бросил в амбразуру переговорного устройства: "Благодарим за сотрудничество". Затем рванул дверь на себя и указал рукой в проем подъезда.
Повинуясь властному жесту, из припаркованного невдалеке микроавтобуса возникли четверо громил. Чернильные кляксы на фоне яркого осеннего благополучия. Все они носили маски с прорезями для глаз и рта. С первого взгляда становилось понятно: грозные парни не шутить сюда приехали! Каждый обнимал внушительного вида винтовку, направив ствол в небо.
Поравнявшись с офицером, общество любителей попугать население амуницией замерло. Затем группа ринулась в полумрак подъезда. "Мышиный король" пропустил всех вперед. Сам же замялся у порога, будто пьяный супруг, вернувшийся в логово жены.
Вооруженные головорезы без приключений достигли самого верха. Там они растеклись полукольцом вокруг входа на чердак. Средних размеров навесной замок оказался не в состоянии остановить бравых вояк. Ключ, разумеется, разыскивать не стали. Зачем тратить драгоценное время? Здоровяк специального назначения ловко сшиб жалобно звякнувший замочек прикладом. Как будто он только этим всю жизнь и занимался.
Освещение за дверью отсутствовало. Да и для чего оно? Вряд ли местные голуби читали перед сном.
Голуби - симпатичные, толерантные птицы. Запросто уживаются с воробьями и воронами. Снуют у самых ног, выхватывая крошки. Но во что эти красавцы превращают свой непосредственный ареал обитания! Подробнее об этом могут поведать статуи в городском парке. Однако бронзовые наездники на вечно гарцующих бронзовых же лошадях молчат - не испытывают, судя по всему, ни малейшего неудобства.
А вот грозный спецназ к такому оказался совершенно не подготовленным. Ворвавшись под мрачные своды, отряд растерял кураж и боевой порядок. Подошвы армейских полуботинок скользили по заботливо разукрашенному голубями полу. Толстые стропила бросались под ноги и преграждали путь. После встреч с ними на черных куртках оставались серые пятна - совсем не по уставу!
Проблуждав некоторое время в потемках, полицейские вывалились на крышу. Последнего из расставленной врагом ловушки вытащили старшего офицера. Он тяжело дышал. Преклонный возраст и работа за письменным столом сделали свое дело. Морщинистое лицо побагровело и покрылось испариной. От голубей ему досталось наравне с подчиненными - на войне, как на войне!
Однако, секундное замешательство стражей закона тут же сменилось деятельной решимостью. Стая двинулась вперед.
Дымоход скрывал от любопытных глаз невысокий, обветшалый домишко. По довольному лицу шефа стало понятно - он нашел то, что искал. А лица остальных ничего не выражали. Маски делали их международными дипломатами, полностью скрывая эмоции.
В комнатушке царил полный беспорядок. У окна примостился колченогий стол с процарапанной надписью: "Боссе, Биссе и Тарарам!" Пустые бутылки из-под недорого пива. Почерневший от времени таганок. Постель-гамак в углу. Все выглядело неряшливым, но свидетельствовало о том, что здесь кто-то жил.
Бегло осмотрев хибарку, офицер уселся на табурет. Его очень утомили возня на чердаке и бег по крышам. Он достал тубус с таблетками, вытряс несколько на ладонь и, поморщившись, проглотил. Только после этого он отдал приказ осмотреть всю прилегавшую к домику крышу.
Распоряжение исполнили с завидной быстротой: четыре крепких, разгоряченных тела, плюс одно дряхлое, в пенале комнатушки не делали воздух ароматнее.
У боковой стены здания развалился человек, одетый в строительный комбинезон. Нечесаные волосы прикрывали лицо. От человека за милю несло спиртным.
Не нуждаясь в дальнейших распоряжениях начальства, отряд взял спящего в клещи. Когда стало ясно, что деваться незнакомцу некуда, офицер окликнул спящего:
- Эй, милейший!
Человек пошевелился, приподнял голову и огляделся.
- Да, я к вам обращаюсь! - Полицейский поводил ладонью в воздухе снизу вверх. - Потрудитесь встать.
Что бы выполнить это, человеку понадобилось время. Даже, скорее, человечку. Поднявшись, он оказался очень низкого роста.
- Допустим, сделано. - Офицер чуть приблизился. - Приметы сходятся: нос картошкой, склонен к полноте, одет в комбинезон.
- Что там у вас сходится? - пробурчал человечек. Беднягу явно не вдохновлял вид направленных в его сторону ружей.
Полицейский неспешно достал сигареты и закурил. Курить ему запрещали врачи. Сделал он это для того, чтобы показать, что полностью владеет ситуацией.
- Я представляю Главный департамент полиции города Стокгольма. Свантесон моя фамилия, не слыхали? - Человечек отрицающе затряс головой. - Так вот, я вынужден вас задержать. Вам вменяется в вину... - Тут офицер стал загибать пальцы: Для начала - воровство! Жильцы этого и многих соседних домов неоднократно заявляли об исчезновении еды и вещей. А на месте пропажи всегда появлялись монетки в пять эре.
Толстенький человечек обиженно скривился, выпятив нижнюю губу, и затараторил:
- Какое воровство?! Ты сам сказал, что я платил! - Он гордо вздернул огромный нос. - Вообще, если хочешь знать, я всегда беру вещи взаймы! Вот только забываю, у кого брал. Но это же пустяки, дело житейское.
- Я бы попросил вас не "тыкать" и вести себя тише. - Полицейский стал расхаживать взад-вперед, сцепив руки за спиной. - Выдержав эффектную паузу, он продолжил: - Идем дальше. Вам инкриминируется нарушение землеустроительного кадастра. Не имея разрешения на застройку и проекта, вы возвели свой так называемый "дом" на крыше жилого здания. Тем самым подвергли его жителей опасности обрушения.
Человечек в комбинезоне побагровел. Казалось, еще минута, и он кинется на обидчика с кулаками:
- Послушай ты! А где мне прикажешь жить? Как вы все - в подвале, что ли? У меня тут воздух, солнце! И вообще, злобный старикашка, - Он указал на офицера толстым, будто сарделька, пальцем. - Ты гулял когда-нибудь ночью по крышам? Можешь не отвечать. Я тебя здесь до этого точно не видел. Воры захаживали, это да. А вот таких, как ты, встречать не приходилось.
Сыщик криво улыбнулся и, пропустив сказанное мимо ушей, пригрозил:
- Ваш домик будет демонтирован силами коммунальных служб города. Со всем вашим, с позволения сказать, имуществом. С вас даже денег не возьмут...
В этот момент человечек прыгнул в сторону говорившего. Однако на взлете сложился в воздухе, остановленный ударом колена в солнечное сплетение. Здоровяки с ружьями ели свой хлеб не зря.
Вздорный малыш рухнул на гулкую жесть, как мешок с песком, и закашлялся. Минуты три он приходил в себя. Потом с трудом поднялся на коротенькие ножки.
Сыщик гулял в стороне. Он зябко кутался в плащ, ему хотелось укрыться теплым пледом. А вместо этого приходилось торчать на продуваемой всеми ветрами крыше!
Когда обвиняемый пришел в себя, Свантесон выбросил сигарету и продолжил:
- И последнее: имеется множество свидетелей того, что в вашем распоряжении находится летательный аппарат. На нем вы регулярно совершали полеты в пределах городской черты. Тем самым, могли нарушить работу государственного авиатранспорта.
Наученный горьким опытом общения с тяжелой ногой закона, человечек уже не проявлял агрессии. Он затравлено сидел на полу, обхватив большую голову пухлыми ручонками. Увидав появившиеся на свет наручники, он залепетал из-под спутанного чуба:
- Стойте, не нужно...зачем? Нельзя меня забирать! Слышите, Малыш вернется, я знаю. Вернется, а меня нет! И россказни про Вазестан и бабушку не спасут. Бедный, бедный...вот с такими глазищами сядет у окна. Будет пялиться на звезды. И ждать...я же ждал...
Он сглотнул, но горло пересохло. Зол вызвал приступ кашля. Некоторое время человечек жадно втягивал воздух вечернего Стокгольма. Лишь затем смог продолжить:
- Я прилетал, а в детской пусто. Мебель покрыта чехлами, пыль. Так долго, долго... - Он закрыл глаза и умолк на некоторое время. - А потом и мебель исчезла, появилась другая, новая. Скрипучая! Дурацкий плоский медведь на полу. Другие люди: он и она. Любили поскрипеть. Он постарше, она почти ребенок, чуть взрослее Бетан. Он появлялся по вечерам, как Рулле и Филле. Всегда торопился - его ждали где-то еще. Я думал, вот-вот, и Малыш вернется. Но... - Человечек пренебрежительно фыркнул: - Ты, старикашка, знаешь ли, как это? Когда пусто и один? Эгей, да все вы знаете!!! Для этого и сбиваетесь в стаи.
Тут он будто бы укрепился в своих рассуждениях. Эта уверенность помогла ему медленно подняться на ноги и продолжить:
- Ха, думаешь, самый умный, да?! Я тоже научился душить пустоту. Нашел у того лысого дядьки в секретере бутыль с яркой нашлепкой. Красивая такая. - Он шумно сглотнул слюну. - Взял взаймы. Как положено, честно заплатил пять эре. Хозяина дома не оказалось, что б спросить. Да там еще оставалось. Я думаю, он и не заметил вообще. Отпил для смеха, и пустота куда-то исчезла. Замерла на время, что ли, забилась в нору и молчала... А Малыш вернется, теперь уже скоро. Пойми, нельзя мне отсюда, нельзя! Слышишь!
Тут человечка схватился за грудь - видимо, от пережитого и выпитого его стало мутить. Он сделал шаг назад и перегнулся через перила ограждения. Да так и остался висеть на перекладине, будто выстиранное белье.
Свантесон, глядя на беднягу, сразу сообразил, почему тот такого небольшого роста. С этого ракурса было отлично видно - под курткой у человечка скрывался внушительный горб.
Прошла минута-другая, а распростертое на перилах тело не подавало признаков жизни.
Начинало темнеть. Сыщик достал телефон и сказал, обращаясь к группе захвата:
- Придется вызывать врача. Ведь как-то же надо будет транспортировать этого уродца вниз.
Он отвернулся и стал набирать номер, подслеповато всматриваясь в клавиши. Церберы опустили оружие, законно полагая, что свою часть работы они сделали. Но просчитались...
Секунды растянулись на годы. Движения размылись, наслаиваясь друг на друга.
Оставленный без присмотра человечек стащил с себя куртку. Забросил ногу на парапет.
Шорох и угрожающие окрики - ружейные стволы развернулись в его сторону.
Свантесон заорал и вытащил крошечный пистолет.
Карлик обеими ногами встал на перила. Оттолкнулся! Нырнул в ночной воздух.
Позже, при свете доставленных прожекторов, толпа осмотрела и увезла легкое, как у ребенка, тело. Хмурые мужчины при исполнении сновали по лестнице. Опрашивали, делали опись найденного в крошечном домике. Обследовали место задержания, записывали и фотографировали.
Последними крышу покинул группа, возглавляемая Свантесоном. Полицейские заперли чердачную дверь на ключ. Опечатали ее желтой, шелестящей от сквозняка лентой.
Уже спускаясь вниз, Свантесон, сильно постаревший и осунувшийся, бормотал под нос: "Пропеллер... Вы видели, это пропеллер? Не может быть! Столько лет прошло".
Проходя мимо одной из дверей, он остановился и с фальшивой радостью в голосе сказал:
- Забавно, господа! Я ведь жил здесь когда-то. - Он вытащил из кармана платок, шумно высморкался и, тяжело вздохнув, добавил: - Но Боссе посадили. А Бетан вышла замуж. Потом отец получил работу в другом городе, и мы переехали. Эх, золотое времечко...
Тут его деликатно прервали - поздно уже. Закончился тяжелый день, и всем пора отдохнуть. Хмурые мужчины при исполнении обступили старика и бережно увели, держа под руки.