Новиков Владимир Михайлович : другие произведения.

Рассказы Вовы Никонова

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Несколько историй из цикла "Рассказы Вовы Никонова" знакомят нас с Вовой, обыкновенным третьеклассником, которому многое интересно: и разведение аквариумных рыбок, и купание волнистого попугайчика, и списывание сочинения у соседки по парте. Вова не унывает, попадая в самые сложные ситуации, которые случаются с учеником начальной школы. Не теряется даже в объяснении в любви соседке по парте.
Эл.почта: vovanova@inbox.lv
  Владимир Новиков
  
  Рассказы третьеклассника Вовы Никонова
  
  
  Если бы я был...
  - Проснулась я как-то утром, а одеяло тяжёлое, не поднять... Подушка вдруг стала большущей - словно целый диван. Выкарабкиваюсь из-под одеяла, смотрю, а вместо ног у меня - лапки птицы...
  Это Алка Окунькова со второй парты рассказывает перед классом, как она была птичкой-невеличкой. Интересно рассказывает, но у меня нет времени прислушиваться - спешу, списываю домашнюю работу у Ольги Красновой - доброй души. Задание нам дали такое - представить себя птицей, зверем или мошкой какой-нибудь. Учительница по литературе Валентина Дмитриевна задала нам придумать на такую звериную, можно сказать, тему сочинение. Но я представляю себя только человеком. И на миг вообразить не могу, что я бабочка-недотрога какая-нибудь (опасайся всю жизнь, чтобы пыльцу твою не стёрли) или комар-пискун (его и того лучше - в любой момент просто прихлопнуть может каждый, кому не лень). Поэтому, наверное, я и забыл выполнить домашнее задание. Но Ольга, прилежная ученица, не забыла! И Алла молодец! Длинное сочинение написала. И с кошкой птичка Окуньковой встретилась, и ворона её с ветки сгоняла...
  Перекатываю сочинение Красновой, а сам думаю: "Говори, говори, Аллочка, побольше, чтобы я успел переписать". А Алка, словно слышит мои мольбы, продолжает чирикать с выражением:
  - Увидела я у себя крылья, а сама и думаю: "Что же я за птица такая?" Но замечаю, что понятны мне только разговоры воробьев, поэтому быстро разобралась, что я за птица...
  Рассказывает Алла со второй парты, рассказывает, а я её мысленно благодарю: "Спасибо за хороший рассказ, спасибо, что его не перебивает учительница, что я могу переписывать себе спо-койно". А что, и в самом деле, классный рассказ! Я всё время к нему прислушиваюсь, ведь Ольгино сочинение я переписываю механически. А что там думать! Лучше Красновой всё равно не сочинишь.
  Прислушиваюсь дальше к рассказу Окуньковой. Что же это там такое?! Куда её, воробьиху бедную, неопытную, понесло? Гляди, разобьётся девчонка! Ведь вот что Алла рассказывает:
  - Спасаюсь я от кошки, лечу неведомо куда, оглядываюсь на преследовательницу, не допрыгнула бы до меня - и со всего маху врезаюсь в стену дома!.. Просыпаюсь не в постели, на полу! А рядом стоит мама и переживает, как это я умудрилась свалиться с дивана и поставить себе на лоб такую шишку...
  Я облегчённо вздохнул. Обошлось с Алкой, не разбилась вдребезги.
  Наступает очередь рассказа Политыкиной. Та встаёт и такую жуть заворачивает! Она, видите ли, была кошкой, а на ту кошку напали бешеные собаки и изодрали, несчастную, в клочки. Но никто в классе особенно не расстроился. Во-первых, известно, что Ирка Политыкина соврёт - недорого возьмёт, и во-вторых, как же она может рассказывать, если от неё одни клочки остались?..
  А Валентина Дмитриевна всё вызывает да вызывает. И тут я понял, что положеньице моё неважное. Мне позавидовать политыкинской кошке впору! Значит, на уроке каждому предстоит прочесть своё сочинение! Я думал, что учительница послушает двоих-троих человек, а у остальных учеников соберёт тетрадки и будет их проверять потом. А учителя, бедные, ох и устают от пе-регрузок! И не заметит Валентина Дмитриевна, что у меня и Ольги Красновой - одно и то же сочинение. Но сейчас что получится? Только Ольга своё прочтёт, тут я встаю - мы ведь соседи по парте - и начинаю рассказывать, что мечтаю стать точно такой же божьей коровкой, как и моя соседка. Ольга пожелала стать этим симпатич-ным насекомым. А я-то переписал, что дают! Но об этом Валентине Дмитриевне не скажешь - влепит пару, не пожалеет божьих коровок. Да мне что! Жалко, что Оля Краснова пострадает за свою доброту. Тогда о списывании больше и не мечтай!
  А в это время уже Димка Поляков рассказывал, как представляет он себя черепашкой, которая нашла золотой ключик. Все смеются. А мне не до смеха - моя очередь приближается!
  Ну вот, так и есть! Слышу:
  - Оля Краснова!
  Олька рассказывает свою историю, а у меня прямо тошнота к горлу подпрыгивает. Не от её рассказа. А от своего и её сочинений, которые, как две божьи коровки, похожи одно на другое. Потом думаю: "Пусть будет, что будет, двум смертям не бывать, а двойки не миновать". И так во мне всё стало спокойно, расслабился я совсем, даже смех меня взял: вот какая я божья коровка, а?
  Тут вдруг замечаю, что Валентина Дмитриевна совсем не заглядывает в тетрадь читающей сочинение Оли. И меня осенило! Буду говорить всё наоборот, не так, как Ольга насочиняла. И Валентине Дмитриевне ни за что не узнать, что я списал домашнюю работу.
  К моменту моего прозрения Краснова уже заканчивала добрую и лирическую историю о крылатой коровке, у которой были два красных крылышка, каждое с тремя чёрными пятнышками.
  Похвалила её Валентина Дмитриевна и вызывает меня:
  - А что нам Вова Никонов расскажет?
  Я встаю и думаю: "Сейчас вам такое расскажу! Такое!.." Сам, правда, пока ещё не знаю что.
  Стою я, впялил свой взгляд в тетрадь и, словно опытный переводчик, перевожу с русского языка на русский наоборот:
  - Однажды пригляделся я к себе и вижу, что уже не школьник я вовсе, а... а... Безбожий бычок!
  - Кто-кто? - удивляется Валентина Дмитриевна.
  - Что кто? - ловко отвечаю я вопросом на вопрос и уверенно поясняю: - Это как бы муж божьей коровки. Только она добрая, а этот - нет. Безбожий, одним словом...
  - Ах так?! - заинтересованно восклицает Валентина Дмитриевна. - Ну-ну, читай дальше.
  Да что читать! Прочёл-то я прочёл, а как "перевести"? Про себя читаю: "Лечу я высоко, почти у облаков", а вслух произношу:
  - Не лечу я и выше травинки...
  Дальше Олькин текст гласит: "Ветер ласково щекочет мои красные крылышки с чёрными пятнышками".
  А я "читаю":
  - Безветрие больно щиплет мои зелёные крылышки с белыми пятнышками...
  - Постой-постой, - прерывает меня Валентина Дмитриевна, - откуда же взялись эти зелёные крылышки с белыми пятнышками?
  - Но ведь красному цвету противоположный - зелёный, а чёрному - белый.
  - Ну и что? - не понимает учительница. Тут я решил не углубляться в цветоведение и запросто объясняю:
  - Дело в том, что я, безбожий бычок, не хотел, чтобы меня путали с моей супругой, божьей коровкой. Поэтому и покрасил свои крылья в зелёный цвет. А вместо чёрных - белые кружки изобразил.
  В классе некоторые девчонки начали хихикать.
  А Валентина Дмитриевна только головой покачала: мол, что с тобой делать, безбожий бык, рассказывай дальше. А мне сначала то, что Ольга сочинила, усвоить надо. Что там написано? Ага! Вот оно: "Я с радостью смотрю на пушистеньких гусениц..."
  Произношу:
  - Я с омерзением закрываю глаза на... лысых червяков...
  Написано: "Эти красивые гусеницы неторопливо изгибаются, словно ленточки, повсюду..." Произношу:
  - Эти уродливые червяки быстро выпрямились, словно указки... нигде!
  Класс хохочет. А я уже приспособился - и шурую вовсю. Написано: "О, как приятно засунуть свой носик в нежную причёску одуванчика!"
  Вслух "читаю":
  - О, как противно убрать чужой хвостик с грубой лысины... надуванчика!
  После этих слов моего сочинения Валентина Дмитриевна улыбнулась и говорит:
  - Что-то, Вова, ты "засочинялся". Интересно, кто этот "надуванчик" и кого он надувает?
  - Да никого! Неужели непонятно? - удивляюсь я. - Одуванчик - сдувают, а надуванчик - надувают. Так в моём сочинении называется воздушный резиновый шарик...
  - Ах, Вова-Вова, - заботливым голосом произносит учительница, - ты и впрямь переутомился. Ведь какое напряжение, должно быть, испытывал, списывая сочинение у соседки по парте. Надо было дома поразмышлять. А то ведь, сам видишь, получилось сочинение всему классу на смех. Садись, я тебя в следующий раз спрошу.
  Но самое главное, двойку Валентина Дмитриевна не поставила ни мне, ни даже тем, кто совсем ничего не приготовил. У нашей учительницы русского языка ни с того ни с сего стало очень доброе и шутливое настроение.
  Что же её развеселило-то?
  
  Воспоминание, или Ах, зачем я её целовал!..
  Ох, в первом классе я и навлюблялся! Почти во всех девчонок - по очереди. Кроме тех, кто из нашего двора. И так надоели.
  Нравилась мне и Лариса Голубкова, с которой мы сидели за одной партой. Парта была последняя в среднем ряду. Поэтому можно было спокойно перешёптываться, и вскоре я объяснился в любви. Лариса решила тоже влюбиться. В меня.
  Что дальше?
  - Надо целоваться! - говорю Ларисе. Она отвечает:
  - Конечно.
  Но как? Все же увидят! И Александра Михайловна - в первую очередь.
  Что делать? Я думал, думал... А придумала Лариса.
  Шепчет:
  - Можешь поцеловать мне руку!
  - Как? - спрашиваю.
  - Я положу руку на колени, а ты лезь под парту и целуй.
  Я задумался. Ведь ни с того ни сего не полезешь под парту... Но вскоре меня осенило! Аккуратно толкаю локтем пенал... Он летит - и грохает об пол. Я тяну руку:
  - Александра Михайловна, можно пенал поднять?
  Учительница разрешает.
  Дельфином ныряю под парту, беру пенал и быстро целую руку возлюбленной. Несколько раз...
  Потом роняю то ручку, то карандаш, то опять пенал. Пока Александра Михайловна не говорит:
  - Что это, Вова, все вещи у тебя ожили? Так и скачут. А ты совсем не слушаешь урок. Под партой время проводишь.
  - Я и там слышу, - говорю.
  - Иди, садись за первую парту!
  Я пошёл. С радостью. По правде сказать, мне уже и самому надоело целовать Ларискину руку. Тем более рука её - маленькая и худая - напоминает куриную лапку...
  Да и под парту нырять надоело!
  Больше я Ларисе не напоминал о нашей любви. Не на переменах же целоваться. Перемены такие короткие, а сколько надо успеть! Пробежать длинный коридор, не столкнувшись ни с кем, а столкнувшись - подраться, купить в столовой булочку и ещё успеть её съесть...
  Прошло много времени. Почти месяц.
  И настал этот страшный день. Не улетит он из моей памяти никогда. Лариска Голубкова волею Александры Михайловны опять сидела недалеко от меня. Точнее, за соседней партой.
  Когда учительница, объясняя урок, неторопливо проходила вблизи от нас, я услышал чёткий голос Лариски:
  - Александра Михайловна, а Никонов меня целовал!
  Мне стало стыдно. До того, что никого вокруг не различаю... Сижу и думаю: "Не стоит и жить после такого!" Вернее, даже не думаю, потому что уже словно неживой.
  А Александра Михайловна? Прошла мимо - и хоть бы что. Не слышит! Оглохла, что ли?
  Лариска во второй раз прокричала:
  - Александра Михайловна, а Никонов меня целовал!
  Я - словно глубоко под водой. Захлебнулся уже. Не дышу. А Александра Михайловна - ни гугу. Что с ней? Не заболела ли? Ведь всегда так хорошо слышит!
  Когда же учительница вновь приблизилась к нашим партам, Лариска опять гордо провопила уже немного охрипшим голосом на весь класс:
  - Александра Михайловна, а Никонов меня целовал!
  Александра Михайловна на этот раз остановилась рядом с ней и тихо сказала:
  - Напрасно... Напрасно он это делал...
  А я после такой катастрофы решил больше никогда-никогда не влюбляться. До самого второго класса!
  
  
  День рождения
  - Рябая рожает! - слышу я из телефонной трубки Витькин голос.
  Тут же бегу к дверям, повторяя:
  - Рябая рожает! Рябая рожает!.. Моя мама недоумевает:
  - Какая рябая?.. Рожа-а-ает?..
  - Какая-какая! Гамбузия!
  Последние слова я кричу, уже оказавшись в подъезде.
  Выскакиваю на улицу. Мамин голос из окна меня догоняет:
  - Гамбузьева - это что, фамилия, что ли? А ты-то куда?
  Мне некогда отвечать. Во всю прыть мчусь по Аптекарской улице, в конце которой живёт Витька Свикша. У Витьки - аквариум. Большой. На шесть вёдер. Живут в нём всякие-разные рыбы. Только они не размножаются...
  Пробегаю мимо библиотеки. Не до неё сегодня... Некогда даже поднять упавший с дерева каштан.
  Мысленно я уже у шестиведёрного аквариума... И хотя очень-очень спешу, но скорость увеличить не могу, потому что и так бегу изо всей силы...
  В неразмножении рыб виновата Витькина мама. Она, видите ли, этого не хочет. И покупает рыб разных видов так, чтобы не попадались вместе самец и самочка. "Научена горьким опытом", - любит приговаривать Витина мама.
  А дело вот в чём. Когда она была маленькой, у них в домашнем аквариуме жили рыбки гуппи. Живородящие. Они так живо и помногу рожали, что гуппят девать было некуда. Не уху же варить из домашних рыбёшек!
  А рыбка гамбузия, когда её купили в зоомагазине, уже была немного беременной. Скоро стало заметно, что живот у рыбки потихоньку увеличивается. Кстати, гамбузия тоже относится к живородящим рыбам. Они мечут не икру, а прямо живых рыбяточек.
  Чтобы мама не расстроилась, Витя пошел на хитрость: накупил в зоомагазине побольше водорослей - сделал джунгли подводные. Так что рыбок маме разглядеть было нелегко. Не пришлось ей волноваться из-за беременности Витькиной гамбузии - рыбки серой, с небольшими тёмными пятнышками. И хотя рыбам, даже домашним, имён не дают, мы стали называть Витькину питомицу Рябой. Это чтобы не привлечь к гамбузии мамино внимание, в целях конспирации, так сказать. И прямо скажу, по расцветке наша беременная очень напоминала курочку Рябу...
  А вот и долгожданный дом, где сейчас творится рождение! Он на противоположной стороне улицы. Перескакиваю с камня на камень булыжной мостовой.
  Наконец вбегаю в Витькин подъезд.
  Дверь в квартиру не заперта, а даже приоткрыта.
  - Тс-сс-ссс! - предупреждает меня Витька и утыкается носом в литровую банку. В банке беспокойно вверх-вниз плавает Рябая-гамбузия.
  Я тоже утыкаюсь в банку. На дне лежат какие-то запятые. Это и есть новорождённые рыбки. Они время от времени, быстро виляя хвостиками, поднимаются к поверхности воды, чтобы глотнуть воздуха. За месяц до их рождения мы с Витькой прочитали в толстенной книге "Занимательный аквариум", что у новорождённых рыбёшек жабры ещё слабо работают и не могут в полной мере усваивать кислород из воды. Рыбка-малыш напрягает все свои силы, чтобы подняться к поверхности и заглотнуть пузырёк воздуха. После этого малёк расслабляется и медленно, даже не шевеля хвостиком (у него почти нет на это сил), опускается на дно к своим братишкам-сестричкам и на какое-то время превращается в неподвижную "запятую".
  Считаю "запятые" - на дне Витькиной банки не менье десяти новорожденных. Хорошо, что Витиных родителей дома нет - нам и гамбузии никто не мешает.
  Мы с Витькой смотрим как загипнотизированные, ждём появления каждого новорождённого на свет Божий.
  Но сначала появляется не рыбка, а шарик, который, правда, тут же разворачивается - и у шарика появляется хвостик. Новорождённый рыбянёнок, отчаянно работая этим хвостиком, вскоре поднимется за глотком воздуха.
  Тем временем гамбузия то ненадолго замирает, то опять энергично плавает вверх-вниз. Да, рожать не очень-то легко! Даже таких мелких мальков. А мне сейчас ни с того ни с сего подумалось: наверное, Рябая - это не имя или кличка, а довольно-таки обидное обзывательство. Хорошо всё-таки, что рыбы нас не слышат. Хотя название "гамбузия" - тоже не радостное. В природе эта рыбка встречается в Центральной Америке. На местном наречии "гамбузино" означает "пустяк, о котором не стоит и говорить". Это тоже я вычитал из той толстенной книги об аквариуме.
  Ещё нам с Витькой оттуда же стало известно, что рыбка гамбузия с удовольствием уплетает личинки комаров. Причём вкуснее всего для неё личинки малярийного комара - их она съедает в первую очередь. Так она помогает людям бороться со свирепой болезнью - малярией. Вот какая героическая рыбка есть у Витьки, и сейчас она рожает мальков в нашем городе на улице Аптекарской.
  У родильной банки мы с Витькой просидели часа два. Потом ещё час. За этот час ни одного нового гамбузёнка не появилось. Рыбка-мама больше не рожала. А, враз похудевшая, стала противной, так как даже начала гоняться за малышами, словно пытаясь их проглотить. Ну и мамочка!
  - Надо отсаживать в аквариум, - после трёхчасового молчания выдохнул Витька.
  Затем он взял сачок - и худая гамбузия очутилась в аквариуме среди взрослых рыб, которых не очень-то проглотишь.
  А мы принялись считать-пересчитывать мальков. Но многие из них уже превратились в настоящих шустрых рыбёшек - сновали туда-сюда. Досчитать удавалось до двадцати-двадцати пяти, а потом приходилось всё начинать сначала. Даже вдвоём мы никак не могли справиться с подсчётом новорождённых!
  Тогда Витька придумал вот что. Он взял большущую эмалированную миску и осторожненько вылил в неё воду из банки. Вместе с мальками, конечно. Потом, вооружившись столовой ложкой, Витя стал вылавливать малышей.
  Хотя это и требовало смекалки и сноровки, но было вполне выполнимо. Надо было быстро погрузить ложку рядом с мальком. Вода устремлялась в ложку, и её поток подхватывал за собой рыбку-ма-лютку, здесь уж не зевай - быстро и аккуратно (чтобы не расплескать!) поднимай ложку и выливай её содержимое в банку. Банку Витька заблаговременно наполнил водой из аквариума.
  Таким способом мы пересчитали новорождённых. Их было ровно сорок пять! Я Витьке говорю:
  - Поздравляю с рождением сорокопятинят!
  - Чё-чё-о-о? - До Витьки не дошёл смысл поздравления.
  - А вот "чё", - говорю я, - многие гордятся, когда у них рождаются двойнята. А у твоей гамбузии даже не тройнята, а со-ро-ко-пя-ти-ня-та!
  - Классно! - восторженно воскликнул Витька, до которого дошёл смысл поздравления.
  - А чем кормить будешь? - спрашиваю. - Ведь им еда особая нужна.
  - Не волнуйся, - отвечает счастливый "воспитатель" сорокопятинят, - я уже давно о жвачке и мороженом позабыл. Лишил себя всех удовольствий. Копил вот на что.
  Витька вытащил из-под тетрадок в письменном столе жёлтую баночку с изображением малюсенькой рыбки и бережно протянул её мне:
  - Это специальный корм для мальков. Немецкий. С витаминами. Стоит примерно как семь порций пломбира. Но не жалко. Для детей ничего не жалко.
  Витька широко улыбнулся, но потом о чём-то задумался - и погрустнел.
  - Ты что? - спрашиваю.
  - Я-то ничего. А вот мама. Сердиться будет. Эх, сейчас бы хоть маленькую эпидемийку малярии! Мамуля бы моей гамбузии только спасибо сказала...
  - Не надо эпидемии, - говорю я другу, - с чего бы твоей маме сердиться? Сама гуппяшек выращивала. А гамбузята не хуже. Ничего, стерпится-слюбится!
  
  
  
  Невеста для Кеши
  Мы с моей младшей сестрой Женей гуляли во дворе. Но вдруг Женька, глянув вверх, на окно нашей квартиры, толкнула меня:
  - Смотри!
  Я посмотрел - и увидел маму, которая делала какие-то непонятно-необъяснимые вещи. Она высунула в окно клетку с волнистым попугайчиком Кешей и что-то приговаривала. Мы оба сразу поняли: происходит что-то необыкновенное. И помчались домой.
  Влетев в комнату, я услышал мамин голос:
  - Кешенька, чирикни! Чирикни погромче! Кеша в ответ молчит. Тогда мама начинает вытворять невероятное: дёргает Кешу за хвост:
  - Чирикай!
  Правда, дёргает тихонько. Но прежде такого вообще не бывало.
  Женька в слезах бросилась на защиту своего волнистого друга:
  - Мама, ты что?! А я говорю:
  - Мам! Что же это такое? Ай-яй-яй! Кто же тебя учил с животными так обращаться?..
  Потом я вспомнил, что со старших надо брать пример. Особенно со своих родителей. Поэтому я предложил:
  - Мамуля, дай я тоже дёрну. Мама резко обернулась:
  - Не мешайте!
  Надо же, нашла себе занятие.
  Кеша больше не хочет, чтобы его дёргали за хвост, - расчирикался. Мама в это время внимательно смотрит на берёзу, что растёт как раз напротив нашего окна. Я глянул туда же. Что там желтеет? Неужели листок в начале лета завял?.. Да это же птичка! Волнистый попугайчик.
  А Кеша чирикает вовсю! Птичка с берёзы внимательно прислушивается... А через некоторое время отвечает:
  - Чирик-чирик! - и подлетает к подоконнику, где стоит Кешина клетка.
  На этом подоконнике расположилось множество горшков и горшочков с цветами - маминой заботой и отрадой.
  Птичка лимонного цвета уселась на зелёные листья герани. Такое украшение! Но только кто либо из нас приближается, гостья норовит улететь. Кегле приходится чирикать и чирикать.
  Но вот незнакомый нам волнистый попугайчик влетел в комнату. Мама закрыла окно и предложила:
  - Оставим птичку в покое до вечера. Вечером птицы плохо видят, и мы её поймаем.
  Так и случилось. Когда стемнело, мама поймала крылатую незнакомку. Но даже не дала нам её подержать, а сказала:
  - Будет подружка Кеше, если она, конечно, девочка, - и отправила жёлтого волнистого попугайчика в клетку.
  Всю ночь попугаи суетились и щебетали. Из-за них мне снились кошмары: то каникулы закончились - и радостно галдят-щебечут девчонки, то каникулы начались, а учёба продолжается. И больше всех этим недовольны учителя: возмущаются, возмущаются. Одним словом, в моём сне они тоже словно щебечут.
  Наутро я маме говорю:
  - Ну и подружка! Это скорее вражинка Кешина. Целую ночь оба - вопили и дрались!
  Мама в ответ:
  - Всё понятно. Видишь, жёлтенькая птичка сидит на верхней жёрдочке, там, где Кеша обычно спит? Наверно, из-за этого места они и ссорились.
  Действительно, Кеша на средней жёрдочке обычно ест и смотрится в зеркальце, а дремлет и спит - только на верхней.
  Женька внимательно всмотрелась в новосёлку и ужаснулась:
  - Смотрите, какая грязная! А мама в ответ:
  - Да, намучилась бедная. Если бы не прилетела к нам на подоконник, погибла бы птичка.
  Ведь волнистые попугайчики - домашние, к жизни в наших парках не приспособленные. Но где её только не носило! Оттого и перемазалась. Да, рядом с Кешей она выглядит замарашкой. Вчера в суете мы этого и не заметили.
  А Женя продолжает сокрушаться:
  - Какая грязнущая!
  А я вам скажу так: ужасайся-сокрушайся сколько хочешь, а птица от этого чище не станет. Поэтому обращаюсь к маме:
  - Мам, можно я её выкупаю?
  - Можно, сынок, можно.
  - А мне? Можно мне посмотреть? - шепчет Жеха.
  Я ей:
  - Можно, можно.
  Мама протягивает мне вырывающуюся птичку. Осторожно, обхватив попугайчика ладонями, иду в ванную.
  Хочется, конечно, ускорить шаг. Но нельзя: вдруг споткнёшься! Беспомощная пичуга и так перепугана. Вон как сердечко птичкино часто-часто стучит!
  Женька, пока я шёл до ванной, уже раз пять сбегала туда-сюда.
  - Ну что мелькаешь? - спрашиваю. - Делай тёплую воду!
  Для того чтобы попугайчик не летал, ему достаточно только намочить крылышки. Так я и сделал. После этого можно было запускать в ванну нашу жёлто-серую замарашку. Птичка сидит спо-койно.
  Я взял душ и направил слабенькую струю на птицу. А она, надо же, пытается убежать! Пришлось сделать душ посильнее. Всё равно убегает! Ну и шустрая попалась! Тут уж я потерял терпение - открыл воду на всю катушку. Далеко не убежишь!
  Здесь не выдержала добрая Женька. Ринулась в ванну спасать пичугу. Схватила птаху, поскользнулась - да как шлёпнется! Брызги во все стороны! Хочет Женька встать, но не может. Руки-то заняты. Одни ноги из ванны торчат.
  Я пытаюсь её за эти ноги вытащить. Тоже ничего не получается: в руке у меня фонтанит душ.
  Мы все трое насквозь мокрые. Хорошо, что мама прибежала на помощь. Я и её намочил!
  Но вскоре птичка, которую назвали Ксюшей, и её спасительница Женя грелись на солнечной кухне. Я - с ними рядом.
  Больше купать птиц мне не разрешалось.
  Скажу я вам, что Ксюша со временем подружилась с Кешей, и у них выросло много зелёных, таких, как Кеша, попугайчиков. Но в каждом выводке был хотя бы один лимонно-жёлтый птенец.
  А самое первое яйцо погибло, так как Кеша легкомысленно катал его клювом, словно мячик, туда-сюда. Пока оно не разбилось.
  Женя тогда заплакала. Не знаю почему, но и у меня глаза стали мокрыми, и как-то взгрустнулось. А мама нам и говорит:
  - Не плачь, Женечка, не плачь, Вова. Снесёт Ксюша ещё яичек, а Кеша станет поаккуратнее.
  Вот и вся история. Хотя нет. История эта продолжается: птенцы всё вылупляются и вылупляются. У многих наших знакомых живут теперь детки жёлто-зелёной парочки.
  А вам не надо попугайчика?
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"