Как много нас собралось в одной шлюпке, уплывая взглядом все еще обращенных к тонущему кораблю, выбравшему неверный курс, на котором остались одни наши родные и любимые. Всегда наши, всегда родные и любимые. И пусть мы не прошлись в их туфлях и мили, а, может, именно потому, мы всегда будем протягивать им весла в надежде, что они ухватятся за них и спасутся. Любящие глаза не умеют судить - они созданы для того, чтобы прощать. Как хорошо, спокойно жить, зная, что даже самый неверный твой шаг кто-то всегда сможет простить. Даже там, где ты не оставил для себя надежды, где она оставленная тобой разодрала руки в кровь о колючую проволоку, даже там есть свет, если приходят письма с пятнами от высохших слез, передачи не больше 30 кг от тех, кто часами стоял в очереди, свидания украдкой, слова не ставших чужыми и их молитвы, которые, они знают, ты слышишь ночами.
Мне казалось, этот мир так далек от меня и обязательно связан только с грязью и ужасом, он не способен вместить чувства, только жестокость и факты. Но, когда я стояла в очереди в комнате для передач, мечась между двух окон, силясь расслышать в общей суете и шуме фамилию, чтобы успеть подготовить продукты, я вдруг огляделась по сторонам и увидела: вокруг люди, так много людей, что все мы врядли успеем до 18:00... Пульсация будней остановилась, и как никогда стала ощутима зыбкость существования, вся его пограничность. Мы все заключенные этой комнаты или зала ожидания, или еще чего-то, заключенные между правдой и ложью, между тюрьмой и свободой, между любовью и ненавистью, между силой и слабостью. Все мы на шаг от смерти, от беды, от пропасти, от тюрьмы и еще много от каких от... Просто люди, просто ожидающие... Просто живущие как умеем. Просто идущие в своих туфлях отмеренное нам расстояние... Нас так много, мы устали, нам душно, нам больно и страшно, но нужно идти, главное, что на этом пути мы все еще в силах помочь друг другу, мы все еще слышим друг друга, особенно стоя здесь в этой маленькой душной комнате, ожидая своей очереди, кто знает для чего?...