Аннотация: Это первая глава книги, над которой я работаю сейчас. Оставляйте комментарии: нравится/не нравится, что ожидаете увидеть дальше, всё, что посчитаете нужным.
Глава 1
Началось. То, чего все ждали и чего опасались. То, к чему готовились, молясь всем известным богам, чтобы этого никогда не случалось.
Завыли сирены. Весь город мгновенно превратился в гудящий улей. Паника и хаос творились на его улицах. Забылось всё, о чём говорили на учениях. Люди, разбуженные на рассвете, метались по своим квартирам, собирая вещи. Хотелось забрать с собой как можно больше. Ничего не понимающие дети плакали и путались у обозлённых непонятно на что родителей под ногами.
Над городом витал страх. Началось, вот оно. В запасе осталось всего около часа. О том, что может случится потом, никто не хотел думать. Где-то на востоке над самым горизонтом пробивалось зарево, похожее на северное сияние. Но это были отблески далёкого пожара.
- Быстрее, Анна! Быстрее! - отец буквально тащил за собой бегущую со всех ног девочку-подростка лет тринадцати.
Бежать было тяжело. Ноги проваливались в выпавший ночью снег до середины голени. Вокруг кто-то куда-то бежал, что-то кричали, кто-то пытался запихнуть в багажник малолитражки диван. Анна то и дело отвлекалась, поглазеть по сторонам. Рядом бежала мама, таща большую неудобную сумку.
Тёмно-серое небо, белый снег, зарево над горизонтом, шум и гам. Всё вокруг стало неприятным, каким-то чужим и враждебным. Первый раз за тринадцать лет Анне стало по-настоящему страшно.
Один мужчина просто стоял под горящим фонарём и не двигался. Он просто смотрел на восток, где трепетали в небе огненные всполохи. На его лице, пробегая мимо, Анна успела рассмотреть полную отрешённость. Ей показалось, что мужчина умер так, как стоял.
- Умоляю тебя, Анна, поторопись! - это отец, завидев остановку, ещё прибавил темп.
- Я не могу! - попыталась сопротивляться девочка.
Мать, бросившая по дороге сумку с вещами, подтолкнула её в спину. Она и сама не могла больше бежать, но ужас всё толкал и толкал её вперёд, заставляя передвигать ногами в промокших сапогах, совершенно непригодных для быстрого бега.
К остановке подошёл военный грузовик. К нему тут же устремился поток отчаявшихся людей. Они толкались, продвигаясь к борту. Кричали, требовали немедленно пропустить их в кузов. Бессмысленно угрожали паре солдат с автоматами, которые сдерживали напор.
В грузовик пускали не всех.
- Пропуск! - требовал охрипший офицер. - Куда прёшь без пропуска? Назад! Гражданским сюда нельзя!
- Вы должны меня пустить! - орал, брызжа слюной полный мужчина, размахивая перед носом офицера дипломатом. - Вы знаете, кто я? Я позвоню вашему генералу, и ты до конца службы будешь мести плац! Пропусти!
Голос мужчины срывался на поросячий визг. Но офицер был неумолим. Он, не слушая угрозы, мельком глянул на картонку в руках женщины в красном пальто, с заляпанной грязью спиной. Кивнул солдатам, те помогли женщине залезть в грузовик.
Полный мужчина в отчаянной попытке рванулся за ней следом, вцепился в сапог и рванул на себя.
- Нет! Моё место! Пустите меня! - верещал он.
- Пять минут, Пётр Иванович! - крикнул из кабины встревоженный водитель.
- Успеваем, - буркнул офицер и мощным ударом в лицо вышиб толстяка подальше. - Пропуск!
Это офицер обратился уже к родителям Анны. Отец засуетился. Вытащил чуть помятую бумажку из внутреннего кармана тёплой куртки.
- Вот, вот пропуск. Умоляю вас, скорее, - Анна никогда не видела отца, старшего научного сотрудника закрытого института в такой растерянности.
- Проходим, - кивнул офицер.
- Анна, давай, - мама подвела её к высокому борту грузовика.
Солдаты помогли девочке забраться внутрь, где уже сидело около двадцати человек. Следом за ней внутрь полетела маленькая сумка, которую тащил отец. Анна схватила сумку и отползла подальше, чтобы было место для родителей. Но вместо них внутрь забрались солдаты. Сердце Анны сжалось от недоброго предчувствия. Она, отказываясь верить в происходящее, рванулась к борту.
И, наверное, выпала бы из начавшего движение грузовика, если бы один из мрачных, молчаливых солдат её не удержал.
- Мама! - закричала Анна.
Родители стояли на остановке. Мама, уткнувшись в плечо отца, рыдала в голос. Отец вмиг постаревший смотрел на удаляющуюся машину, увозящую дочь.
- Остановитесь! Мы забыли моих родителей! Остановитесь! - билась Анна в руках солдата.
На удаляющейся остановке отец поднял руку в прощании. Мама подняла голову, посмотрела на Анну и снова разрыдалась.
- Остановитесь! - кричала Анна.
Солдат наотмаш ударил её по щеке, чтоб прекратить начинающуюся истерику. На щеке тут же проступил красный отпечаток пятерни. Анна плюхнулась на дно кузова.
- Прекрати орать, дура! - зло прошипел он. - У них был только один пропуск, поняла? Только один. Они его тебе отдали. Сиди и не вякай! А не хочешь, можем ссадить. На твоё место найдутся желающие. Или хочешь сдохнуть вместе со всеми?!
Анна смотрела на солдата во все глаза. Никто прежде никогда не разговаривал с ней так грубо и жёстко. Она сжалась в ногах у молчавших людей, боясь шевельнутся. Она совершенно ничего не понимала, кроме того, что мир, который она знала и любила навсегда уходит. Кто-то громко зашептал молитву. Её слова врезались в сознание Анны раскалёнными гвоздями.
Отче наш, ежи еси на небеси...
Но с неба теперь все ждали только смерти. Грязно-зелёный грузовик мчался по дороге, наплевав на правила движения, на знаки. Водителя не волновало, что чувствую пассажиры. В конечном счёте, что такое несколько синяков и ушибов по сравнению с жизнью? И водитель гнал машину дальше, притопливая педаль газа почти до упора.
Они ехали дальше от города. Там, на относительно безопасном расстоянии от города, электростанции и военной части, в голой степи глубоко под землёй располагался Бункер, который должен был спасти жизнь сотне людей. Бункер, который был обеспечен всем необходимым для выживания небольшой колонии людей в течении минимум двадцати лет.
- Вперёд! Быстрее! - офицер Пётр Иванович гнал людей в шахту, резко уходящую на многие метры под землю.
Анна, судорожно прижав к себе сумку, послушно бежала вместе со всеми по бетонному коридору. Она была словно в какой-то прострации. Всё происходящее казалось страшным, нелепым, глупым сном. Затянувшийся кошмар, от которого нельзя проснуться. Группа людей пробежала вниз мимо очень толстой двери, возле которой дежурил совсем молодой солдатик.
- Это всё. Закрывай, - голос Петра Ивановича отдал последний приказ.
Анна обернулась, чтобы увидеть солдата, запирающего металлическую дверь. На один единственный миг их глаза встретились. Анна успела рассмотреть в них целую гамму чувств - обиду, гнев, ненависть и боль. Конечно, этот молодой парень хотел быть с другой стороны двери, быть на месте Анны.
Дверь совсем закрылась. Провернулось колесо замка. Там, за плотно пригнанной дверью осталась прежняя жизнь. Жизнь, которая никогда не повторится. Там, за дверью началась ядерная война.
***
Анна проснулась в холодном поту. Это случалось с ней часто - снова снился тот последний день на поверхности. Хотя прошло уже десять лет, события того страшного дня до сих пор отзывались в ней острой болью.
Жизнь в Бункере была несладкой. Особенно первые несколько месяцев, когда люди ещё надеялись, что всё обойдётся. Но и через месяц, и через два никаких сигналов с поверхности не поступило. Надежда на лучшее умерла в плаче женщин.
Мало-помалу структура общества начала выстраиваться и под землёй. Людям всегда нужен будет лидер, способный наладить спокойное существования для остальных. Военная субординация стала спасением от возможной борьбы за власть и ресурсы.
Те, кто готовил Бункер, понимали своё дело отлично. Огромные резервуары были наполнены пресной водой, по всем расчётам, её должно было хватить при разумной экономии для нужд двухсот человек в течение пятнадцати лет. Так же дела обстояли и с продовольствием - гигантские склады с консервами и высушенным мясом. Большой запас топлива позволял пользоваться генератором. Здесь был устроен даже кинозал на тридцать мест с коллекцией видео. Небольшие отсеки с приваренными к полу двухъярусными кроватями позволяли довольно компактно разместить всех жителей Бункера. И над всем этим метры земли, бетона и металлических пластин.
Анна провела рукой по холодной, выкрашенной казённой, надоевшей краской стене, у которой стояла её кровать. Каждая трещинка на этой стене была изучена за долгое время. Отношения с остальными обитателями отсека у Анны не сложились. Она вообще предпочитала одиночество и слыла местной сумасшедшей. Что, впрочем, не мешало ей справляться со своей работой - дежурить у генератора.
Ей вообще приходилось много работать, чтобы заслужить свою пайку. Военные почти сразу ввели наряды на дежурство. Сначала Анна работала с несколькими женщинами на кухне и в лазарете, но никак не могла привыкнуть к их постоянным сплетням и ругани, которую те устраивали при делёжке ужина.
Однажды, Анна не позволила офицерской жене Ксении забрать к себе в отсек оставшиеся после ужина продукты. Ксении пришла в ярость:
- Ты не забылась ли, девочка? Ты понимаешь, чья я жена?
Анна поморщилась, вспомнив того толстяка на остановке, который таким же пренебрежительным тоном орал на Петра Ивановича. Теперь-то она прекрасно понимала, что толстяк старался урвать себе место в Бункере, рассчитывая спасти свою жирную тушу за счёт кого-то другого.
- И что? Где написано, что офицерам положен больший паёк? - разговаривать с Ксенией Анне не хотелось, женщина была ей противна.
- Ах ты, маленькая дрянь! - Ксения чувствовала свою власть над семнадцатилетней девушкой, у которой не было ни родни, ни друзей.
Остальные женщины собрались рядом - ещё бы, хоть какое-то разнообразие в тоскливой пустой жизни, где ничего не происходит день ото дня. Анна уже привыкла, что в основном всё решается силой или положением в их закрытом, замкнутом обществе. Она готова была постоять за себя и справедливость. Воровать общие продукты, рассчитанные на всех, она не позволит.
- Вытащи фасоль из кармана. Если вы будете таскать консервы, мы продержимся гораздо меньше. Неужели так трудно понять?
- Да что б ты понимала, сявка! - Ксения замахнулась, чтобы влепить Анне пощёчину.
Но Анна оказалась проворнее, ладонь Ксении ударила воздух. Анна схватила со стола нож с широким лезвием и приставила его к шее Ксении. Женщины, наблюдавшие за происходящим, отпрянули. Кто-то из них крикнул в общий коридор:
- Убивают!
Послышался топот пары ног в тяжёлых ботинках.
Анна пристально смотрела в маленькие бесцветные глаза Ксении. Её губы кривились в презрении к этой зарвавшейся, туповатой жёнушке офицера, заведовавшего складом одежды.
- На! На, забирай! - Ксения, не глядя, вытащила из кармана две плоские баночки с тушёной фасолью и бросила их под ноги Анны.
Подоспевшие солдаты оттащили Анну от побелевшей Ксении, отняли нож. Её поведение было квалифицировано, как хулиганство. Возражение и заявление о краже Ксенией продуктов никто не услышал. Тогда Анна провела на гауптвахте целую неделю, питаясь только раз в день, вместо положенных двух. А количество воды было сокращено для неё до кружки в сутки. Этот случай ещё больше обособил Анну от остальных. Её стали считать потенциально опасной для общества и перевели работать к генератору.
***
- Пора вставать, - тихонько сказала сама себе Анна.
Она встала с казённой кровати, застелила её казённым пледом, который, как могла, попыталась сделать отличным от сотен других точно таких же. Про себя она напевала песню любимой группы. О, музыка! Как Анна жалела о своём легкомыслии десять лет назад.
Попав в Бункер, лишившись разом родителей, привычного окружения и надежды на лучшее, маленькая Анна, засунув поглубже бусинки наушников, включила плеер. Любимые роковые мелодии лились на неё спасительным потоком. Если закрыть глаза, не видеть суетящихся чужих людей, не обращать внимания на холодную стену, у которой она уселась, то можно было себе вообразить, что всё кончилось или даже ничего плохого не случалось.
А если открыть глаза, но не стараться вслушаться в разговоры на повышенных тонах, то и вовсе можно было представить себя участницей концерта или съёмок нелепого клипа. Музыка, знакомые слова, дарили ей хоть небольшое успокоение. Но заряда аккумулятора маленького плеера хватило только на пару часов. И новый страшный мир обрушился на подростка со всей присущей ему неприкрытой горечью.
Сколько бы Анна сейчас отдала за то, чтобы услышать хоть отрывок, хоть проигрыш 'Молодых богов'*. Но кто, скажите, позволил бы ей тратить энергию генератора на глупую забаву? Жёсткая экономия началась после третьего месяца, проведенного в Бункере.
___________
*группа ОддисС
Сейчас свет подавался исключительно на общий коридор и системы очистки воды и воздуха, разработанные для космической международной станции, но востребованные и на Земле.
Анна, не обращая внимания на пожилую пару, жившую с ней в отсеке, натянула армейскую форму, задёрнула шторку у своей кровати и вышла в коридор. По внутреннему времени Бункера наступала полночь, время пересменки. Девушка привычным маршрутом шагала по пустому сумрачному коридору, лампочки в котором в целях экономии горели через две на третью.
Ходили разговоры о том, чтобы вывернуть ещё несколько. Запасы Бункера иссякали, и в скором времени нужно будет на что-то решаться: либо ещё больше сократить пайки, либо выходить на поверхность. Но что там, на поверхности, никто не знал. Одни говорили, что Земля мертва и пустынна, совершенно непригодна к жизни. Другие утверждали, что весь мир заселили мутанты, опасные для человека. И в том, и в другом случае выход на поверхность приравнивался к неминуемой гибели. Анна же помнила старый-старый рассказ о городке, накрытом после аварии на атомной станции куполом. Жители этого города были в полнейшей уверенности, что человечество вымерло, а люди за куполом считали жителей уничтоженными взрывом.
'Вот будет забавно, - думала иногда Анна, смазывая трущиеся части генератора, - если и про нас так же думают. Мы сидим в Бункере уже десять лет, а снаружи к его зацементированным дверям приносят гвоздики и траурные венки. Может и не было никакой войны. Просто взорвалось что-то, и уже давным-давно восстановлено. А мы заперты здесь в неведении и страхе выйти на свет'. Такие мысли помогали ей не сойти с ума, хотя девушка прекрасно помнила глаза того солдата, который запирал дверь на поверхность. Тот солдат точно знал, что он и все остальные, оставшиеся снаружи, обречены.
В полутёмном зале, где был установлен генератор, раздались шаги. Задумавшаяся Анна, продолжала работу. Вошли двое старших офицеров - Корюшкин и Батманов. Они осмотрелись, но не увидели девушку, скрытую за гладким боком дизель-машины.
- Ты уверен? - глухо спросил Батманов, голос которого был словно всегда простужен.
- Уверен, - мрачно ответил Корюшкин, начальник продовольственного склада. - Десять лет - большой срок. И поначалу, вспомни, мы не очень-то заботились о жратве. Сколько хотели, столько брали. Думали, что всё кончится нашей победой и нас вытащат отсюда. Думальщики хреновы!
- Тише! - шикнул Батманов, оглянувшись на лестницу, что вела из общего коридора в зал генератора. - Как думаешь, сколько ещё сумеем продержаться?
Анна затаилась. Выдавать себя теперь было бы слишком глупо. И потом, очень уж хотелось услышать, что же за проблемы такие, что их вынуждены решать не на общем собрании, а вдали от всех.
- Год, может, полтора. И то, - Корюшкин опередил вопрос Батманова, - если мы с завтрашнего дня введём более жёсткие рамки.
- Куда уж меньше? Люди итак истощены.
- Ничего, потерпят. Команда Корзинина почти закончила эксперимент - грибы у них растут и размножаются. С голоду не помрём. Не все, по крайней мере.
- Чёрт, как же хочется жареной картошки! - Батманов стукнул кулаком по раскрытой ладони.
- У меня ещё есть идея, как увеличить наши запасы.
Анна выглянула из своего импровизированного укрытия. Она почувствовала себя маленькой любопытной школьницей, которая тайком пробралась в учительскую и вот-вот узнает все главные секреты взрослых.
Офицеры стояли совсем рядом. Анна даже могла учуять терпкий запах давно немытых тел.
- Семён, это глупая шутка. Даже на грибах мы далеко не уедем, - Батманов заметно нервничал и смотрел на Корюшкина с затаённой надеждой. - Нам неоткуда пополнять запасы.
- Я сказал не 'пополнить', а 'увеличить', - поправил Семён Венедиктович. - Тут ведь, как в математике, зависимость то ли прямая, то ли обратная. Много народа - мало продовольствия; мало народа - много продовольствия. Понимаешь, о чём я говорю?
В генераторном зале повисла тишина, нарушаемая ровным гулом машины и сопением Батманова. Батманов по сути руководил жизнью в Бункере. Десять лет назад он спустился под землю подполковником, и оказался самым страшим офицером.
- Ты предлагаешь убийства? - в голосе Батманова проскользнули истерические нотки. За десять лет в Бункере были только естественные смерти, всего семь.
- Не надо так громко, - поморщился Корюшкин, которого начала раздражать некая инфантильность, всё больше проявлявшаяся в характере Батманова. - Никто тебе не предлагает расстрелы устраивать. Нам нужны будут рабочие для создания полей под грибницы. Это тяжёлая работа, с таким пайком, какой есть сейчас, они станут болеть и умирать чаще. И потом, кто-то должен пожертвовать собой, чтобы спасти остальных.
- Но...
- Никаких 'но', Вова. Или, может быть, ты хочешь, чтобы твои дети не дожили до пятнадцати? - Корюшкин бесцеремонно схватил Батманова за грудки и ощутимо встряхнул. - У нас десять стариков. Это лишние рты!
Анна сидела, прижавшись к горячему боку генератора, как в ступоре. Она никак не могла поверить в то, что слышит это на самом деле.
- А ещё, пора бы отправить экспедицию на поверхность. Радиометристы дают приемлемые результаты. Уровень радиации заметно снизился. Давно пора понять, что происходить снаружи.
- Ведь это опасно, - возразил Батманов.
- Сидеть сложа руки и ждать непонятно чего - вот, что опасно! Думай, Вова, думай! Завтра совет.
***
Спать после смены Анна не могла. Она раз за разом прокручивала в голове разговор, нечаянным свидетелем которого стала. Девушка лежала на кровати, отгородившись ото всех занавеской, перешитой из тёмно-синего пледа.
Конечно, все знали, что рано или поздно встанет вопрос о продовольствии. Но, как это свойственно людям, мало кто думал об этом всерьёз. Вера человека в неожиданно откуда взявшуюся помощь, в кого-то, кто придёт и одним мановением руки всё исправит, непреодолима. И вот теперь они почти нос к носу столкнулись с угрозой надвигающегося голода и жажды. А совсем скоро топливо для генератора иссякнет. Анна это точно знала, потому что частенько простукивала стену бензохранилища.
'Оставаться здесь - не вариант, - думала она. - Уж лучше попытать счастья за дверями. В крайнем случае, самое страшное, что меня ждёт там - быстрая смерть от мощной радиации или отсутствия кислорода. Здесь - только растянутая на год или полтора мучительная смерть в темноте'.
Решение далось ей легко. На Общий совет Анна шла с уверенностью, что это последний её Общий совет, что она в последний раз идёт по коридору в кинотеатр, фильмы в котором показывали всего трижды.
Она заняла своё излюбленное место у стены. Батманов с трибуны красочно расписывал успехи Корзинина и группы учёных, которым удалось добиться результатов по выращиванию грибов. Говорил о том, что для достаточного количества урожая, требуется разобрать одну из стен туннеля и вырыть что-то вроде пещеры. Потом заговорил о том, что продовольствие решено было сократить еще чуть-чуть. Это вызвало в зале возмущённые возгласы. Но Батманов поспешил всех уверить, что это только на время. Владимир Александрович говорить мог часами, он был неплохим оратором и владел даром убеждения.
Когда Батманов завёл разговор о поверхности, Анна напряглась.
- Как вы все прекрасно знаете, замеры уровня радиации проводятся еженедельно. По всем параметрам, радиационная активность идёт на убыль. - голос подполковника был оптимистичным, - Да, мы не знаем, что происходит снаружи. Но мы никогда не сможем ответить на этот вопрос, сидя здесь. Друзья, - Батманов перешёл на доверительный тон и даже вышел из-за трибуны, чтобы быть ближе к слушателям, - человек должен вернуться на поверхность Земли. Там наш дом.
В зале зазвучал одобрительный гул. Все хотели вернуться домой. 'Только прежнего дома у нас уже никогда не будет' - подумала Анна.
- Нам нужны добровольцы, которые смело и уверенно выйдут наружу. Нам нужны отважные люди, которые смогут стать первопроходцами, героями нации! - голос Батманова дрожал от напряжения. - Кто? Кто из вас готов пойти на благородный риск, результатом которого станет всеобщее благо?
В зале стало тихо. Слова Батманова, конечно, хороши. Но кто по-настоящему готов был рискнуть и выйти из убежища в абсолютную неизвестность?
- Я пойду, - сказала Анна и отделилась от стены.
В зале заскрипели кресла, послышался чей-то облегчённый вздох, стоящие рядом с девушкой люди отодвинулись, будто она уже была наверху или была мертва.
- Я пойду, - повторила Анна.
- Я тоже пойду, - это отозвался Артём Михайлович, заведующий библиотекой.
В прошлом месяце его жена умерла, и терять, по сути, было нечего.