Аннотация: Фанфик по "Аватару", рассказывающий о событиях фильма глазами одного из их участников.
Я с самого начала знал, что от этого парня мне добра не дождаться. Но каждый раз, когда я начинаю об этом думать, какая-то часть меня неизменно задает ехидный вопрос: если знал - зачем связался? Не за красивые же глазки!
Тот день мне запомнился на всю жизнь. Он с самого начала складывался как-то скверно. С самого утра. И началось все, конечно, с Ветрокрыла, что обогнал меня во время охоты, и, заложив крутой вираж, первым набросился на облюбованную добычу - молодого шестиногого зверя с двумя круглыми перепонками на голове. Правда, сперва я не придал этому значения. Подумаешь, шестиног... Был бы рогач - я бы, конечно, задал трепку этому выскочке, а так я лишь презрительно взмахнул хвостом и, усевшись на бок мертвого животного, принялся вырывать из его тело куски мяса. Но мои неприятности на этом не закончились. На обратном пути, когда, отяжелев от съеденного, я как-то плохо соображал, этой негодяй Ветрокрыл снова провел меня - в самое ухо крикнув мне: "Огнекрылый!" И я, самым позорным образом заорав от ужаса, шарахнулся в сторону, едва не врезавшись в пролетавшую мимо скалу... лишь потом сообразив, что Ветрокрыл-то остался на месте, и сейчас, глядя на мое лицо, он ухахатывался по полной, с трудом удерживаясь в воздухе от сотрясавшего его смеха. На этот раз я терпеть не стал, и, яростно завизжав, помчался за ним, со всей серьезностью намереваясь выдрать из его крыльев половину кожи, но этот верткий нахал опять меня обставил - он домчался до Гнезда раньше, и тут же шмякнулся наземь рядом с Ураганом, своим отцом. С этим громадным изжелта-бурым самцом не рискнул бы связаться даже Шторм, старейшина колонии, так что, прокричав нечто обидное забившемуся под папочкино крыло трусишке, я бухнулся неподалеку, кое-как устроившись на камнях и принявшись чистить зубы - в них явно застряло не меньше половины съеденного мяса. Дело было нудное, скучное и неприятное, но если Легкая увидит меня с клочьями пищи в зубах, скандала будет не избежать. И хоть я уже давно перерос свою мать, по праву считаясь одним из самых крупных молодых охотников колонии, ее гнева я по-прежнему страшился, точно крохотный птенец. Не скажу, что меня это особо радовало - все-таки я, как и все юнцы, был очень гордым, и материнская опека меня доставала, вот только в последнее время Легкая все реже и реже обращала на меня внимание - и нее появился новый ухажер, и она вовсю отдалась этому... кому? Я не знал. В конце концов, это было не мое дело, и то, что мать в кои-то веки посчитала меня взрослым - все-таки не вчера вечером мой подбородочный вырост наконец покраснел, став признаком наступившей зрелости! - могло только радовать, а никак не удручать. Вот только, как оказалось, от материнских привычек избавиться было куда сложнее, чем от ее докучливой заботы, и, вздохнув, я вновь полез когтем в зубы. Ну ничего. Чище будут. Вон, Пестрый - едва лишь вырвался из-под мамкиного крыла, как тут же хвостом повернулся ко всем ее правилам, и дождался - через несколько дней слег с ужасающей зубной болью, так что теперь он мог лишь стонать, пока его родительница, на глазах у всех, точно новорожденного, кормила его полупереваренным мясом. Дожили... Мне осталось только фыркнуть и, выдрав ошметок шкуры шестинога, я брезгливо бросил его на землю, на радость маленькой, мне на один зуб, горной ящерке, что тут же подхватила угощение, и, нимало меня не боясь, тут же уселась его грызть. Надо сказать, меня это несколько покоробило. Что, даже эта малявка меня уже ни во что не ставит?! Решив проверить, я наклонил голову и тихонько зашипел, обдав ящерку довольно-таки смрадным дыханием. Сработало - едва не подавившись куском шкуры, она проворно запихала остатки в пасть и шмыгнула куда-то в расщелину, куда я, при всем своем желании, мог бы просунуть разве что коготь. Но идея мне понравилась, и, в шутку зарычав, я попытался-таки выцарапать эту кроху из ее ненадежного убежища. Сородичи встретили мое дурачество негромкими смешками, но мне было все равно, и я упоенно царапал грубый серый камень... попутно не заметив, как притихли голоса обычно такой шумной колонии, и лишь когда молчание стало просто давить мне на уши - я оглянулся и увидел... их. Мне еще мать про них рассказывала, но сам я считал их больше сказкой для малышей, чем чем-то реальным, и вот теперь, глядя на пятерых стройных синекожих существ, пробирающихся между моими собратьями, я просто потерял дар речи. А первым шел он. Я сразу его узнал, хотя никогда раньше не видел - но было в этом высоком юноше с забавным черным хвостом на голове что-то до боли знакомое, словно... словно я всегда его знал, только никак не мог вспомнить. И когда наши глаза встретились... Я не могу передать это ощущение. Это было... как... как будто наши тела исчезли, и мы оба превратились в каких-то бесплотных призраков, в две половинки единого существа, что наконец-то встретились. Это была не любовь, не думайте - я не испытывал ровно никакой симпатии к этому двуногому, но это... это было очень странно. Никогда раньше я еще не чувствовал настолько прямой связи с каким-либо существом, будь то мать или любой другой член колонии... и меня это испугало. Честное слово! Можете смеяться, но я испугался! И кого - не огнекрылого, не какого-нибудь там страшного земного хищника, а вот этого тонкого пришельца, что стоял напротив меня, слегка поигрывая причудливой штуковиной, похожей на пустую кишку какого-то громадного зверя. А, испугавшись, я тут же понял, что нужно защищаться - и, повернувшись к синему головой, я издал громкий, пронзительный вопль, которого на охоте хватило бы, чтобы надолго оглушить средних размеров шестинога. Вот только двуногий ничуть не оглох, и... закричал в ответ! Правда, это был не пронзительный вопль, а, скорее, какое-то шипение, которым он вряд ли сумел бы испугать даже птенца. Мне осталось лишь презрительно крикнуть в ответ - и это все, что ты можешь?! Страх медленно проходил, оставляя вместо себя лишь ярость - и вот этого я испугался?!! Двуногий что-то сказал - я не понял, что, но, судя по насмешке в его голосе, это явно была не мольба о пощаде, и вот это-то меня окончательно разозлило - издав короткий боевой рев, я, оскалив пасть, бросился на этого наглеца, собираясь оттяпать ему половину лица... вот только он оказался проворнее, и, не успел я оглянуться, как та самая штуковина, которую он держал в передних лапах, обвила мои челюсти, прочно прижав их друг к другу, а сам двуногий, точно атакующий огнекрылый, вскочил ко мне на загривок, обхватив мою шею. Закричать я уже не смог, и вместо этого остервенело заскакал по площадке, пытаясь сбросить с себя своего "всадника". Остальные синие, и не пытаясь ему помочь, что-то кричали, явно подбадривая сородича, но я их не слушал, изворачиваясь и пытаясь достать этого двуногого когтями... пока не почувствовал, что на мгновение, на какое-то короткое мгновение его хватка ослабла... Я не стал упускать свой шанс, и одним мощным рывком головы хорошенько пристукнув его по лицу - пусть знает! - я, точь-в-точь как в игре "огнекрылый на охоте" сбросил его со своей спины - прямиком к краю пропасти! Я был уверен, что с ним покончено - в конце концов, крыльев у него я не заметил, и, опустив голову, я попытался сорвать с себя стянувшую мои челюсти дрянь... вот только я недооценил этого синекожего. Он выкарабкался - не знаю, как, но через несколько мгновений краем глаза я увидел рядом с собой движение - и едва успел повернуть голову, как он вновь запрыгнул на меня сверху, придавив к земле. Яростно, приглушенно взвизгнув, я вновь начал мотать шеей, но на этот раз он держался крепче, и в конце концов я лишь добился того, что, потеряв равновесие, повалился на землю, а моя голова оказалась крепко зажата между моей же собственной шеей и задними лапами двуногого, и пока я дергался и кричал, он... сделал это. Установил связь. До этого я лишь несколько раз испытывал, каково это - когда мама, скажем, касалась моего щупальца своим, желая полнее выразить свои чувства, или когда мы, еще птенцами, возились друг с другом, в шутку копируя взрослых и переплетаясь этими длинными тонкими усиками... но еще никогда связь не была настолько явной и настолько сильной, как в тот памятный раз. В глазах у меня помутнело, и на какой-то миг я совершенно забыл, кто я и что я... Мои крылья безвольно распластались по камням, и какое-то негромкое, почти жалобное урчание вырывалось из моего горла, пока я пытался понять, что же со мной происходит... Синекожий тут же ослабил хватку и насел на меня, схватившись за ремешок на моей голове. Его глаза - огромные желтые глаза, похожие и не похожие на мои - оказались совсем близко от моей головы, но, странное дело, я уже не испытывал жгучего желания выцарапать их. А в моей голове прозвучало торжествующее: "Вот так... Ты мой! Понял?" Мне осталось только заурчать, и двуногий... нет, не двуногий. Джейк - вот как его звали - Джейк Салли ослабил путы на моей морде, осторожно развязав тугую ленту и позволив мне наконец раскрыть челюсти - но не в свирепом боевом оскале, а просто для того, чтобы размять затекшие мышцы. Мои крылья тряслись, и я неловко приподнялся на четвереньки, пытаясь сориентироваться, где же я оказался, с каким-то изумлением разглядывая знакомые с детства каменные утесы и собственных сородичей, что на диво молчаливо, с невольной опаской разглядывали меня - и Джейка, сидевшего на моей спине. Одна из синих, молоденькая самочка, тут же подбежала к нам, что-то торопливо говоря Джейку, после чего с завидной силой подтолкнула меня к краю пропасти. Я почувствовал, как пальцы Джейка сжались на моих щупальцах, он крикнул: "Лети!", а в следующий миг - ш-шух! - мои крылья расправились, и мы вместе, как единое целое... канули в бездну. Ветер тут же подхватил нас, закружив спиралью, но ни он, ни я, как бы мы ни старались, никак не могли вспомнить, как же выправить это безудержное падение. Мои крылья судорожно били по воздуху, хвост хлестал во все стороны, точно лиана, и мы оба, крича каждый на свой лад, проносились мимо отвесной стены, пока мощный порыв воздуха не швырнул нас в сторону, протащив под струями водопада и - шмяк! - едва не размазав по отвесной каменной стене. Цепляясь когтями, я попытался восстановить равновесие, но сумбурные мысли Джейка не давали сосредоточиться, и вот мы вновь рухнули вниз... Древесные кроны становились все ближе, еще несколько мгновений - и мы разобьемся насмерть, но тут, видимо, слегка прояснив голову, мой всадник сумел частично убраться из моей головы, и я тут же попытался набрать высоту, резко рванувшись вверх. Дикий, бессвязный вопль вырвался из моего горла, огласив ущелье, а в ответ раздалось жесткое: "Заткнись! И лети прямо!" Что, вот так - просто? И как он раньше до этого не додумался? Его сознание окончательно обособилось от моего, вернув мне, наконец, контроль над собственным телом, и я тут же во всю ширь расправил крылья, словив подходящий ветер и выровняв полет. Нет, Джейк все еще был рядом - я ясно чувствовал его душевное присутствие, равно как и вес его тела на своей спине, но он уже не пытался заместить мое сознание своим, хотя, пожалуй, я уже не ощущал себя таким же, как раньше. И, наверное, возникни у меня желание прямо сейчас вернуться в Гнездовье, я не сумел бы даже крылом взмахнуть без согласия на то Джейка. Впрочем... я бы не сказал, что это было неприятно. Скорее... необычно. И когда перед моими глазами возникла громадная парящая скала, оплетенная древесными корнями, в моей голове тут же раздался спокойный, ровный голос: "Крен влево". Что такое "крен" - я не знал, но ощущение разобрал вполне отчетливо. Сказать "Наклонись" для этого синего явно было не достаточно эффектно... Вот только подумать об этом не удалось - мы долетели до места, где скалы висели довольно плотно, и тут с ветрами лучше было не шалить, так что я оставил свои замечания на потом и принялся усиленно работать крыльями, сохраняя баланс и стараясь, по возможности, не сильно трястись, чтобы не отправить своего наездника прямиком вниз... и попутно просто-таки наслаждаясь волнами безудержного, какого-то детского восторга, что исходили от него, обволакивая мое сознание своими теплыми мягкими крыльями и щедро делясь своей невероятной, незнакомой мне радостью от такого простого и естественного ощущения полета. Ведь это так просто - летать! - но для Джейка это было... словно... словно он всю жизнь только этого и ждал - оторваться от земли и наконец подняться в небеса! В моей голове промелькнуло отрывочное воспоминание - как бы видение, как будто я сам, на своих крыльях лечу над окутанным туманом лесом, из-под темно-зеленых крон которого проглядывают крохотные огоньки живого пламени... Откуда? Я мотнул головой, и воспоминание исчезло, а Джейк откинул голову назад - я почувствовал его движение, как свое собственное, и в тот же миг меня настигла кипящая смесь радости, облегчения и чего-то... чего-то такого, что я невольно скосил взгляд в том же направлении, тут же заметив ту самую девушку... Нейтири, что пришла в Гнездовье вместе с Джейком, верхом на красивой зеленой самочке, что протяжно закричала, словно бы приветствуя нас, и, хотя я раньше никогда ее не видел, не удержался - закричал в ответ, поддерживая взмах руки Джейка, который тут же судорожно схватился за меня... глупый. Я не позволю тебе упасть. И когда зеленая заложила плавный поворот, сворачивая к оказавшемуся поблизости водопаду, я в точности повторил ее отточенное движение, словно бы заново учась летать, глядя на это изящное, прекрасное создание, с такой непринужденностью режущее воздух сильными перепончатыми крыльями. Постепенно же Джейк смелел, осваиваясь в полете, и вот уже, вторя его мыслям, я начал приплясывать на воздушных потоках, то забираясь вверх, то ныряя вниз... осторожнее! Появившаяся прямо перед носом скала едва не закончила наш полет, но мощный взмах крыльями буквально вырвал нас с прямой линии полета, и, чуть не задев задним крылом о камень, мы вынырнули из-за грубого, выщербленного камня - и оба торжествующе завопили, проносясь высоко над покрытыми лесом скалами, оплетенными длинными ползучими побегами... вместе, как одно целое! Восторг Джейка попросту оглушал, и мы, вопя и вертясь, танцевали в воздухе, как-то позабыв, что, сорвись он с моей спины - и я вряд ли сумею вовремя его подхватить, но в тот момент он просто не мог с меня сорваться - ведь мы стали одним целым, единым существом, так как же мог Джейк упасть с меня, если нас обоих несли одни и те же крылья?.. Я вздохнул. Даже закрывая глаза - я вновь видел перед собой те же внимательные желтые глаза и мелькающие под нами скалы в белых клочьях облаков... До этого я никогда не испытывал настоящую привязанность, если, конечно, не считать любви птенца к своей матери, но это чувство прошло, оставив после себя лишь смутную симпатию, а вот этому, новому... похоже, суждено было остаться со мной навечно. Это была любовь - не плотская, но любовь душевная, и, признаться честно, я точно не знал, какая из них сильнее. Но одно я знал точно: пока я жив, мы никогда не расстанемся. Родное Гнездовье, мать, мелкие перепалки с Ветрокрылом, ежедневные полеты среди гор, охота и игры с товарищами остались в прошлом, словно закончилась какая-то одна жизнь и началась другая... И уже этим вечером я, сопровождаемый самочкой Нейтири - девушка называла ее причудливым именем Сезе - с изумлением разглядывал свой новый дом - забавную конструкцию из переплетенных ветвей и гибких ползучих побегов, на которой, цепляясь когтями за жесткий каркас, сидело с десяток прирученных икранов - самцы и самки, всех расцветок и возрастов. Объединяло их лишь одно - у каждого на спине красовалась какая-то сетка из тонких ремешков, видимо, предназначенная для удобства всадника. К слову, мне моей ждать долго не пришлось - вскоре на верхушку дерева заявились Джейк и Нейтири, причем юноша нес в руках такую же сбрую, только поновее. К счастью, Нейтири в дело вмешиваться не стала - я не уверен, что стерпел бы ее так близко! Там, на скале, я был просто ошарашен, и не успел ответить, но это еще не значило, что отныне мы с ней стали лучшими друзьями! Поэтому я лишь беззвучно вздохнул от облегчения, когда ко мне подошел один Джейк и принялся - надо сказать, довольно неловко - меня седлать. Нейтири стояла чуть поодаль и привычно-учительским тоном давала ему советы, пока Сезе, замершая под правой рукой девушки, негромко урчала, явно стараясь меня подбодрить. Как будто я чего-то испугался! Наоборот, процесс меня скорее позабавил, и я покорно просовывал голову в сплетения ремешков, пока последний из них не был завязан, и седло более или менее ровно не оказалось на моем загривке. Последним штрихом Джейк стянул оба моих щупальца мягким кожаным ремешком - простым ремешком, без всяких там глупых украшений, типа красных перышек, как у Сезе. Я бы даже сказал - мужским. Мне это понравилось и, заурчав, я легонько толкнул своего всадника в грудь, на что он, засмеявшись, ласково почесал мне надбровья, после чего они с Нейтири исчезли где-то в глубине ствола гигантского дерева, а мы с Сезе принялись устраиваться на ночлег. После того дня я, честное слово, был готов проспать хоть целую вечность, но разве ж дадут... Едва солнце, приподнявшись над горизонтом, проникло между листьями древесной кроны к нашему гнезду, как мой всадник был тут как тут, причем на лбу Джейка была уже не рыжая фигурка, лично мне отдаленно напоминавшая икрана, а самый настоящий летный щиток, украшенный странными белыми не то когтями, не то зубами какого-то довольно-таки крупного животного. Выглядело несколько непривычно, но из-под этой штуки на меня знакомо посмотрели все те же смеющиеся желтые глаза, в которых словно бы танцевали крошечные солнечные зайчики, и, издав приветственный крик, я бухнулся на ветку рядом с ним, тут же протянув ему одно из своих щупалец - левое, я запомнил! На этот раз образование связи прошло куда менее болезненно, чем вчера, отозвавшись лишь легкой щекоткой по всему телу, и, встряхнувшись, я, едва дождавшись, пока Джейк сядет ко мне на спину, тут же бросился вниз, почти сразу поймав восходящий поток воздуха и, выровняв полет, начав набирать высоту. В тот день мы летали вместе с другими охотниками, прошедшими Икнимайю, возглавлял которых молодой воин с суровым и гордым лицом, на которого Джейк смотрел не иначе, как с плохо сдерживаемой неприязнью. Его чувства были мне не совсем понятны, но настроение все равно испортилось, и я тут же наградил нашего вожака недовольным взглядом - а, вернее, его икрана, крупного голубого самца, что, то ли по давней привычке, то ли из собст-венного самодовольства, летел чуть дальше, чем позволяло место лидера, и делал это с явным чувством превосходства. Р-р... Я невольно почувствовал, как напряглись мои губы, готовясь обнажить устрашающие черные клыки. Будь у меня возможность - я бы тут же поставил его на место, но между нами летела Сезе с Нейтири, так что волей или неволей мне пришлось переключить свое внимание на них - а, надо сказать, внимание-то того стоило, потому что смотреть, с какой легкостью и непринужденностью вспарывают воздух сильные зеленые крылья было редкостным удовольствием! Наши мысли вернулись в более спокойное русло, и Джейк, улыбнувшись, похлопал меня по шее. В его голове медленно, но верно оформлялся некий план, подслушав который, я едва сдержался, чтобы не фыркнуть: хитер! А действительно, почему бы и нет? Мое согласие едва ли не закричало о своем существовании, и, дождавшись подходящего момента, Джейк слегка толкнул меня пятками, подавая сигнал, а я, словно бы невзначай, качнулся в сторону, ощутимо поддев под крыло Сезе, что тут же недовольно закричала, пытаясь восстановить равновесие. И если ее всадницу проказа скорее рассмешила, чем разозлила, то сама зеленая самочка явно была вне себя от ярости, и в ответном маневре явно не пожалела сил, чтобы меня достать! Мне осталось только притворно-жалобно закричать, и наши всадники тут же разразились хохотом - к немалому неудовольствию вожака отряда и его икрана, что тут же бросил на меня кипящий взгляд. Я улыбнулся. А что такого? Он хочет драки? Да без проблем, он ее получит! Так что в моем следующем крике уже не было и тени паясничества - это был настоящий боевой вопль, полный гордого непокорства, на который голубой ответил тем же. Вызов был брошен - и принят. Так что уже вечером, когда, отлетав свое, мы вернулись к гнезду, вожак, только-только распрощавшись со своим всадником (покинувшем крону дерева с крайне неприятным выражением на лице!), тут же выгнул спину и зашипел на меня, а я угрожающе расправил крылья, готовясь атаковать. Признаться, по-настоящему я еще ни с кем не дрался, если не считать шуточных детских потасовок в Гнездовье, но, как бы то ни было, свою честь я был намерен отстаивать до конца. Вот только - не пришлось. Подстава... Она что, не могла смотреть в другую сторону?! Хотя, думается, она и не собиралась... Сезе обрушилась на нас, точно маленький ураган, тут же напомнив обоим, кто мы и где находимся, причем голубой, пока она честила его на все корки, только и мог, что мычать нечто малоопределенное, а в конце концов, спасая остатки достоинства - молча ретироваться на верхние уровни гнезда. После этого разъяренная Сезе обернулась ко мне, и я уже думал, что сейчас на мою бедную голову обрушится настоящий ливень... но, мельком посмотрев на меня, она лишь что-то фыркнула себе под нос и, взмахнув крыльями, отправилась спать в гнездо. Правда, мои мучения на этом не закончились - после того вечера Сезе еще дня три упорно отказывалась со мной общаться, игнорируя все попытки помириться. Голубой, надо думать, просто таял, глядя, как она чистит крылья, а я сижу рядом в позе провинившегося птенца! Вот только в конце концов мне это надоело. Я понимаю, обида и все такое - но не настолько же! Так что, дождавшись, пока она останется одна, я подкрался сзади и, навалившись на нее сверху, принялся изо всех сил щекотать ее между крыльями. Сначала она еще крепилась, только дергалась всем телом, пытаясь меня сбросить, но я держался крепко, и в конце концов ее все же прорвало. Наше примирение состоялось, и Джейк с Нейтири, словно уловив потепление отношений, на следующее же утро заявились к нам в несусветную рань, и, как только они оба забрались к нам на спины, как мы с Сезе тут же рванулись в полет, с немалым облегчением разминая затекшие со сна крылья - причем через некоторое время я с изумлением понял, что она меня обгоняет! Меня... обгоняет... самка?! Возмущенный крик, вырвавшийся из моего горла, наверное, разбудил всех, кого можно, в округе, и, яростно заколотив крыльями по воздуху, я бросился вдогонку за зеленой, что, как и ее всадница, заливисто рассмеявшись, порскнула в сторону, еще больше увеличив разделявшее нас расстояние. Я - за ней, она - в сторону, потом вверх, вниз, да еще и кругами... Гонка продолжалась довольно долго, и закончилась лишь когда мы совершенно выдохлись - вернее, я выдохся, а вот эта вертихвостка по-прежнему была свежа, как утренний ветерок! К слову, с того раза я свято зарекся играть с Сезе в догонялки - несмотря на ее более чем прозрачные намеки и подколы! И тогда я мог лишь слабо огрызаться, пока она нарезала вокруг меня круги, что-то насмешливо щебеча, пока я не восстановил дыхание. Противная самка тут же спустилась поближе, явно предлагая продолжить игру, но я только фыркнул в ответ. Ага... щас! Размечталась. Мне мои крылья дороже! И, стараясь не замечать смеющегося взгляда Сезе, я повертел головой по сторонам, впервые задав себе вопрос: а где же отряд? Они что, спят все еще?!
"Да, спят, - Джейк, кажется, тоже был готов рассмеяться, но из солидарности сдерживался, - Сегодня мы полетим одни. Только мы вчетвером, никого больше. Понял? Так что хватит раскисать, и вперед!" - после чего он с силой хлопнул меня по плечу, а я, закричав во все горло, стрелой рванулся под облака - не без удовлетворения услышав за спиной возмущенный крик оставшейся позади Сезе! В тот день мы только и делали, что играли в небесах, прячась друг от друга за парящими скалами и клочьями тумана и, повинуясь голосам всадников, то и дело складывая крылья, чтобы в безудержном падении донестись почти до самой земли - но в последний миг посмеяться над судьбой, вновь поднявшись в небо! Мы были свободны и неистовы в этом диком мире - и искренне наслаждались своей свободой, так что уже к закату, когда мы вернулись домой, я чувствовал себя так, словно по-прежнему купаюсь в столбах солнечного света, и никто уже не мог испортить моего хорошего настроения - даже угрюмый голубой, что как-то уж больно нехорошо на нас покосился... да я готов был рассмеяться прямо ему в морду! Честное слово! Я был яростен, я был бесшабашен и едва владел собой - но, во имя всех ветров, я наслаждался этим! И мне искренне казалось, что никто, ну никто и ничто не сможет испортить мне моего простого жизненного счастья... Вот только судьбе - или же Эйве - было угодно иначе. И знаете... я до сих пор не могу в это поверить. Вот не могу, и все тут, хоть режьте вы меня на куски и живьем скармливайте огнекрылому - ну не мог Джейк быть предателем! Просто не мог, и все тут! Потому что я его знаю! Потому что я ему верю, а еще... потому, что если изменником и двуличным лицемером оказывается самое дорогое и любимое на свете существо - твой вернейший друг, твой любимый брат - то кому же тогда вообще можно верить?! Я не знал. Но когда ужасные черные птицы, разрушившие Дерево-Дом, улетели, я не отправился следом за другими Оматикайя. Я знал, что не найду среди них его, а значит, и мне там делать было нечего. Поэтому я вернулся туда, в выжженное дотла царство пепла и смерти, затянутое погребальным саваном едкого серого дыма, под которым, где-то там, среди боли и слез, одиноко бродил мой потерянный брат... Джейк, где же ты был?! Я кричал, я звал, я раз за разом облетал по кругу засыпанный пеплом лес, но тщетно, тщетно, и постепенно мои крылья становились все чернее и чернее от налипающей на них сажи, а пламя надежды постепенно угасало, пока не превратилось в едва различимый огонек, робко тлеющий где-то в самой глубине моей измученной души, но вот-вот грозящий угаснуть и оставить меня в полной темноте. Весь мой мир, все, что я знал и во что верил - рушилось прямо на глазах, превращаясь в безликое серое ничто, в котором не осталось никого - и ничего - ради которых мне еще хотелось жить...
"Никого... и ничего..."
Знакомая мысль коснулась моего сознания легко, как крылышко насекомого, но для меня она была равноценна удару молнии!
"Джейк!" - вне себя от радости, закричал я, и мой оглушительный вопль взорвал небеса за миг до того, как мои крылья полусложились, и я, точно пикируя на добычу, устремился вниз. Земля была скрыта от меня плотным слоем дыма, в котором невозможно было разглядеть даже стволы деревьев, но как я мог ошибиться, если Джейк был где-то там, и его сознание пылало во тьме, точно первый луч рассвета?.. Единственное, чего я по-настоящему боялся, так это того, что ненароком пришибу его своим весом, когда свалюсь ему на голову с небес, но и эти мои страхи оказались беспочвенны - я без труда загасил скорость, плюхнувшись прямо у него перед носом и торжествующе подняв крылья, точно намереваясь заключить его в объятия... вот только мой ликующий крик как-то жалко споткнулся и смущенно затих где-то в глубине горла, едва мои глаза перехватили взгляд Джейка. Он... изменился. Смеющиеся искры, всегда появляющиеся в его глазах, когда он смотрел на меня, словно бы угасли, и радость, с которой мы встретились, была скорее радостью осужденного на смертную казнь, которому, уже надев на шею петлю, неожиданно предложили еще один шанс на спасение. И когда он, сделав шаг вперед, положил руку мне на лоб - я едва удержался, чтобы не вздрогнуть, но все же невольно зажмурился от облегчения: ты жив...
- Есть одно дело, старик, - пробормотал Джейк больше для себя, чем для меня, и в его голосе надежда перекликалась с самой настоящей безысходностью, - Только, боюсь, тебе это не понравится...
"Мне все понравится, лишь бы ты был рядом!" - сказал бы я, надели природа мой род голосом, а так я смог лишь ласково заурчать, стремясь хоть так поддержать его и выразить свою любовь. Образование связи для меня стало примерно тем же, что и глоток воздуха для угодившего на дно реки - я снова почувствовал, что могу дышать, и, едва Джейк забрался в седло, как я тут же расправил крылья и, мощно оттолкнувшись от жгущей мне лапы земли, в несколько сильных взмахов поднялся высоко над сожженным лесом. Холодный горный ветер тут же вывеял из моих легких кисловатый запах дыма, и я, особо не задумываясь, взял курс на закат, туда, куда ушли остальные члены клана, но тут Джейк снова меня удивил: ни слова не говоря, он молча внедрился в мое сознание, и уже по его воле мне пришлось уклониться в сторону, к раскинувшимся неподалеку ущельям, где когда-то, кажется, целую вечность назад, мы с Сезе и Нейтири ускользнули от когтей огнекрылого... Зачем ему туда?! Я не знал, а на все мои мысленные вопросы всадник отвечал гробовым молчанием, и когда я пытался сам выискать у него в голове интересующие меня ответы, то каждый раз натыкался на плотный угольно-черный клубок скорби, отчаяния и жутковатой немой ярости, что обжигала ледяным пламенем, грозя засосать в себя и спалить на костре гнева и тоски, превратить в бездушный безголосый пепел и развеять на семи ветрах! Я мог только догадываться, какой же пожар сейчас бушевал в душе Джейка, пожирая моего брата заживо. И я бы хотел ему помочь, я бы мог ему помочь!.. - да только он сам, сознательно отвергал любую помощь, предпочитая нести свое бремя один, так что мне оставалось только ждать - и молча лететь среди гор, с головой уйдя в свои невеселые думы и с трудом узнавая знакомый рисунок скалистых ущелий. Правда, я и не особо смотрел вниз... в отличие от Джейка, что с каким-то напряженным вниманием разглядывал землю под нами, и почему-то я был совершенно уверен, что, впервые со дня нашего знакомства, он высматривал не мелькавшую между древесных крон добычу! А когда все его тело как-то странно сжалось, точно у хищника, учуявшего запах жертвы, то я сразу понял: вот оно. И, честно говоря, не особо удивился. Только какой-то сдавленный крик вырвался из моего горла, когда, огненно-красного на зеленом фоне, я увидел неторопливо скользящего под нами торука - грозного, сверкающего... прекрасного. Зловещая тень летела гораздо ниже нас с Джейком, и при всем своем желании не могла увидеть или, тем паче, учуять, но сама близость величайшего из хищников этого мира заставила меня мелко задрожать от ужаса. Все мои внутренние голоса хором кричали мне, чтобы я немедленно поворачивал и, не чуя крыльев, удирал прочь, но непоколебимая уверенность Джейка уберегла меня от позорного бегства - словно почувствовав, что я вот-вот подожму хвост, он мягко погладил меня по шее, а его голос зазвучал больше непосредственно в моей голове, чем в ушах - спокойный, знакомый голос, в котором даже я не с первого мгновения сумел уловить едва различимые нотки волнения.
- Тихо, парень! - и, отсчитав еще ровно три лихорадочных удара сердца...
"Дже-ейк", - мой голос задрожал, как у мокрого птенца.
"Я знаю, что делаю!" - ответил он с какой-то дикой отвагой, граничащей с вдохновением, и, прежде чем я успел задать следующий вопрос, мои крылья изогнулись, и мы, как единое целое, начали падать вниз. Ветер хлестнул в нас тугой, упругой волной, и Джейк, что стоял на моей спине, удерживаясь лишь за стянувший щупальца ремешок, весь словно окаменел... за миг до того, как наша связь резко разорвалась, и он, оттолкнувшись от моей спины, начал падать вниз. В тот же миг вернулась власть инстинктов - не помня себя от страха, я судорожно рванулся в сторону, едва избежав столкновения со скалой, и, перевернувшись в воздухе, изо всех сил начал загребать крыльями воздух, не успокоившись, пока не оказался над вершинами окружавших ущелье гор. Лишь там холодные ветра вернули мне способность более или менее ясно соображать, вот только... Порой я думаю - лучше бы не возвращали. Потому что еще утром, летая над спаленным лесом и оплакивая, как мне казалось, своего уже мертвого брата, я думал, что хуже мне уже быть не может. Я вновь ошибался. Может. Еще как может. Потому что одно дело - это плакать от тоски и одиночества, а вот видеть, как твой любимый брат летит на спине другого - не важно, кого! - это совсем другое. Я ощущал себя... вещью. Неодушевленным предметом. Причем наверняка старым и изношенным - который, без лишних угрызений совести, можно отбросить в сторонку и заменить другим, более подходящим. И даже не думать о том, что, возможно, в жизни этой "вещи" не было и не будет существа дороже вас... Глупости. Вещи по определению думать не положено. И привязываться - тоже. Ей просто нужно молча делать свою работу, и все дела! Проще не бывает... Разумом-то я понимал, что на самом деле все не так, и у Джейка наверняка были веские причины так со мной поступить! - но сердцу от этого становилось только горше, и я даже не мог лететь - я просто распластался на воздушных потоках, точно и впрямь превращаясь в что-то бездушное, бессмысленное, неживое... глупую игрушку, забытую подросшим хозяином и оставленную на веки вечные смотреть на мир неподвижными глазами, с по-детски обиженным выражением лица...
А потом пришла боль.
Я не закричал - во мне не осталось сил даже на это, но мои крылья словно сами собой схлестнулись на груди, в каком-то странном жесте, точно надеясь защитить мое разрывающееся на куски сердце, и, ослепнув и оглохнув от обрушившейся на меня муки, я, точно подстреленный, начал падать вниз. Это было даже хуже, чем тогда, на Икнимайе... Тогда я, по крайней мере, еще хотел жить. А сейчас... мне было абсолютно все равно, буду ли я жить или умру, разбившись о скалы внизу. Подумаешь... Чего она стоила, эта моя пресловутая жизнь, если даже Джейк променял ее на... НЕВАЖНО! Горло наконец прорвало, и жуткий, какой-то потусторонний вопль вырвался из моей груди, крылья конвульсивно изогнулись, и у самой земли я умудрился вырваться из этого безумного падения, чтобы тут же яростно рвануться вверх, выворачивая перепонки - к звездам, что по-прежнему равнодушно загорались на вечернем небе, к солнцу, что светило, как ни в чем не бывало, прочь от всего этого мира, что отнял у меня единственного, ради кого я действительно готов был умереть! И я кричал... о, как я кричал! До сих пор не понимаю, как я только не сошел с ума... Весь мой мир, все мои идеалы на глазах обращались в ничто, а я, как и тогда, во время нападения тех ужасных птиц, мог только смотреть на это - не в силах ничего исправить. Вещь, предмет, старая игрушка! Да мало того, что старая, но еще и совершенно бесполезная! И, во имя всех ветров, как же сильно я возжелал умереть! Разбиться о камни, напороться на скалу или попасться в когти другому, но такому же голодному и свирепому огнекрылому - перестать существовать, забыть всю боль и все страхи, позволить им раствориться в ленивой черной воде, которую мы называем Вечностью... Вот только я не умер в ту ночь. И не знаю, к добру или к худу. Наверное, все-таки к добру. Хотя - не мне судить. Я знаю лишь то, что все концы, которые могли бы завершить мою жизнь, пока я, обезумев от горя, носился в небесах, обошли меня стороной, и когда я, совершенно измученный и опустошенный, без сил свалился на каменный утес, то это был лишь обычный сон, не имеющий ничего общего со смертью. Вернее... как сказать - "обычный"? Из смутных, и, в общем-то, не слишком приятных воспоминаний Джейка я кое-что узнал об обряде Унилтарона - Охоты Грез, которую прошел мой побратим, прежде чем стал законным членом клана, и в целом мне кажется, что тот мой сон имел много общего с пророческими галлюцинациями Джейка, только кто слышал, чтобы вещие сны снились икрану?.. И вот именно поэтому, очнувшись, я сперва решил, что умер. Причем я сильно сомневаюсь, что вы на моем месте решили бы иначе. Если, конечно, у вас не водится привычки каждую ночь просыпаться на дне какого-то странного извилистого ущелья, затянутого причудливого цвета лилово-розоватым туманом, чем-то похожего на ночное свечение некоторых деревьев, которые Джейк, все как одно, называл коротким словом "ивы". Выходит, это... ивовый цвет? М-да. Ну ладно, пусть будет ивовый. Кстати, пока я вертел головой по сторонам, то попутно выяснил, что, по крайней мере, у меня есть тело, которое можно ощущать, а, следовательно, я не совсем уж и мертв. Интересно... тогда где же я? Обзор окрестностей никаких подсказок не дал, но, быть может, сверху он будет лучше? Едва я об этом подумал - я даже крыльев не раскрыл! - как мое тело тут же начало подниматься вверх, будто пушинка или лесной дух, и через некоторое время я уже повис высоко над затянутой туманом землей, но, сколько бы я ни оглядывался, ничего, кроме скалистых стен этого громадного ущелья увидеть не сумел. Еще более странно! Ну что ж... раз уж я застрял здесь - надо хотя бы попытаться найти выход! И, как только эта мысль оформилась в моей голове, как тело тут же неторопливо поплыло вперед, точно я и впрямь превратился в лесного духа. Ощущение было крайне странное, и на всякий случай я все же расправил крылья, чтобы уж не так вопиюще неправильно смотреться подвешенным в воздухе. Ущелье проплывало мимо, точно высохшее русло какой-то невероятной реки, а я все летел по нем, не зная, то ли я стою на месте, то ли продвигаюсь куда-то... а то ли вовсе нарезаю бесконечные круги, и... Признаться, я не сразу ее заметил. Она сидела спиной ко мне, в клубах этого странного тумана, и сперва я чуть было не принял ее за скалу... наверное, я совсем ослеп. Она сидела неподвижно, точно и впрямь превратилась в каменное изваяние, но я почему-то сразу ее узнал.
"Мама?!" - в полном изумлении воскликнул я, и она медленно, очень мед-ленно подняла голову... и тут я понял, что ошибся. Это была не она. Но... я же почти узнал ее! Почему?.. Нахмурившись, я чуть изогнул крылья и мягко опустился на соседний утес, пристально уставившись на эту странную самку, что молча, с какой-то необъяснимой грустью смотрела на меня.
"Ты не мама! - обвиняющим тоном буркнул я, скорее раздосадованный, чем разочарованный, - Тогда кто же ты?"
Она не ответила. Она просто смотрела на меня, но так смотрела, что я не-вольно смутился своей грубости. В конце концов, в чем она провинилась, чтобы мне было позволено разговаривать с ней в таком тоне? Но извиниться я не успел, потому что внезапно она сорвалась с камня и полетела прочь.
"Эй... эй, погодите, куда же вы! - странно, но ее уход меня задел, - Слушайте, ну я же не хотел! Честное слово, простите!" - однако она даже не оглянулась в мою сторону, и, резко взмахнув крыльями, я припустил следом. Перспектива вновь остаться в полном одиночестве посреди этого бесконечного ущелья меня совсем не прельщала, но, как бы я ни колотил крыльями по воздуху, догнать ее все равно не мог - хотя она, вроде бы, даже не пыталась от меня сбежать! Наоборот, она летела странно неторопливо, почти не взмахивая крыльями, и, по мере того, как она пролетала мимо, безликие стены ущелья начали... меняться. Как будто она отдергивала в сторону некую невидимую ширму, прятавшую истинный облик этого странного места, и вот уже передо мной, вылепившись из тумана, проявились знакомые очертания гор, лес внизу, сверкающие ленты рек... Это место мне было почти родным, я не раз летал здесь, когда еще жил в Гнездовье, да и после этого... Сердце невольно сжалось от боли, но я тут же прогнал ее прочь. Нет уж. Хватит. Уж лучше вообще ни о чем не думать! И, хрипло зарычав сквозь зубы, я бросился вперед, точно спущенная с тетивы стрела, никуда не глядя, только вперед... пока какое-то подозрительное движение внизу не привлекло мое внимание, и, посмотрев на лес под собой, я увидел, как только что полные жизни, зеленые и прекрасные деревья прямо на глазах обугливаются, превращаясь в сожженные коряги, как землю засыпают тучи белесого пепла, на котором, черная на белом, возникла громадная крылатая тень... тень... о небо... но это же не я! Невольный крик ужаса вырвался из моей груди, но это уже был не мой собственный крик, а замораживающий кровь вопль торука - извечного проклятия моего народа! Нет... нет... не может быть! Невозможно! Я... я не могу быть им, не могу! Грудь мою словно сдавило, и на какой-то миг я почувствовал, что действительно умираю... но тут видение исчезло, и я понял, что сижу на камнях, обнятый чьими-то широкими крыльями - и плачу, как девчонка, прижавшись лицом к чьей-то груди... Мама...
"Глупенький мой птенчик, - мягко, с удивительной нежностью в голосе сказала Она, прижимая меня к себе, - Ну, что ты, маленький? Все прошло, все хорошо. Никто тебя не обидит, обещаю..."
"Но почему, мама? - странный и непонятный был вопрос, но я чувствовал, что должен его задать, - Зачем... я не понимаю!"
"Я лишь показала тебе то, что однажды увидел твой брат, - тихо и ласково прошептала Она мне на ухо, - Чтобы ты не думал, дурачок, что он бросил тебя просто потому, что ему так захотелось. Поверь мне - он страдал не меньше тебя. И все же он решил принести эту жертву, чтобы спасти тех, кто ему дорог".
"Но... мне было так больно! Так больно! Я думал, что умираю..."
"Ты всего лишь становился чуточку старше. Это бывает больно, но все проходят через это, сжимаясь от страха, чтобы потом, переборов себя, еще шире расправить свои крылья. Ты прошел это, малыш. Дальше уже будет легче".
"И... что же мне тогда теперь делать? - слезы наконец-то утихли, хотя от-страняться я не спешил, все так же лежа на Ее груди и слушая стук Ее сердца, - Я оставил его. Я думал, что я ему больше не нужен..."
"Ты всегда будешь ему нужен, - с бесконечной лаской в голосе сказала Она, - Даже когда он сам этого не будет понимать... но ты будешь ему нужен..." - голос Ее постепенно становился все тише и тише, и я почувствовал, как тело Ее начало таять под моими когтями... растворяться... исчезать...
"Погоди... постой... Эйва! - отчаянно закричал я, не зная, как бы еще удержать Ее рядом - хотя бы на несколько мгновений, - Я хотел спросить!"
"Да?" - донесся до меня едва различимый шепот.
"Почему... почему ты похожа на мою маму?!" - задал я самый глупый во-прос, который только мог придумать, но, странное дело, она не обиделась.
"Потому что каждый видит свою Мать по-своему", - улыбнувшись, сказала Она... и в тот же миг меня буквально вышвырнуло обратно, на холодный каменный утес, под равнодушные взгляды бледнеющих звезд, густо усеявших предрассветный небосклон. Это был только сон... у-у-ух... Я почувствовал, что у меня дрожат локти, причем дело тут было вовсе не в прохладном воздухе! Приснится же такое! Или... или не приснится? Мои когти сжались, проскребя по камню, и каждая мышца в теле натянулась струной. Или не приснится? Что это было - просто сон?! Нет. Не может быть. Не бывает таких "просто снов". Я был там. Я все видел. И теперь я знаю, что Джейк не предавал меня. От этой мысли тугой узел, завязавшийся на моем сердце, немного ослабел, и я даже нашел в себе силы слабо улыбнуться. Я знал это... я всегда это знал... просто... не было мужества в это поверить. Но теперь я верил. И потому, едва почувствовав, что мои крылья способны удержать меня в воздухе, как тут же взвился под самые облака и помчался к Древу Души. О, я знал, что меня там ждет. Боль. Скорбь. Страдания. Но Джейк был там - а значит, мое место было рядом с ним, и потому я летел так, как будто за мной гналась целая стая разъяренных огнекрылых! Но - время мне было не обогнать, и о многом из того, что случилось, я узнал лишь позже - по рассказам других. Я узнал, как захлебнулась первая атака На"Ви. Я узнал, как погиб голубой вожак и его отважный всадник. Я узнал, как окончила свой путь Сезе... И, видит Эйва - я был готов проклинать себя за то, что меня с ними не было, когда решалась судьба всего мира! - однако прошлого не воротишь, а голос богини не дал мне в очередной раз сбежать в небытие... и не только мне. Я не знаю, как это описать. Не могу придумать, на что это похоже. Но именно Она позвала нас в битву... всех. И когда я все же добрался до места сражения, я был не один - крыло в крыло со мной летела целая стая. Хотя... что там, стая. Орда. Бессчетное множество других икранов, чьи крылья затмили собой небо, а крики отражались от парящих скал, наполняя воздух невообразимым боевым кличем - яростным голосом Эйвы!.. Я летел в первых рядах. И первым выставил вперед когти, заметив перед собой зловещий черный силуэт металлической птицы. Конечно, я не мог, подобно огнекрылому, разорвать эту тварь на части, но я был не один - рядом со мной летел другой икран, крича от переполнявшего его гнева, и вместе с ним мы, точно два демона, явившихся прямо из ада, со всего размаху набросились на птицу, вцепившись ей в крылья и, сбив с курса, направили прямо на подножие ближайшей горы. Едва столкнувшись с камнем, она тут же взорвалась шаром кипящего рыжего пламени, и я торжествующе закричал, скаля зубы - вот вам! За Джейка! За Дерево-Дом! За весь наш клан! И за Эйву! Сородич, полностью разделявший мои чувства, тоже задрал голову к небесам, во всю ширь раскрыв клыкастую пасть... но крик так и не вырвался из его горла - неведомо откуда прилетевшие железные осы, точно боевые стрелы, прошили его насквозь, и, поперхнувшись воздухом, он уже мертвым начал падать вниз, а я, вспомнив, что враг по-прежнему в силе, резко прянул в сторону - за миг до того, как очередная оса едва не оборвала мою жизнь... Столько смерти... Столько смерти я еще никогда не видел. Ни до, ни после того страшного дня, что до сих пор снится мне в ночных кошмарах. Казалось, даже сам горный воздух пропитался запахом крови, и некуда было деться от этого удушливого, чуть кисловатого смрада, который въелся в легкие и засел где-то в самой глубине груди, отравляя каждый наш вздох и словно бы зовя, словно бы маня Незваную забрать наши души и проводить в лоно Эйвы! Было ли мне страшно? Еще бы! Пару раз мне вообще казалось, что вот-вот откажет смелость, и я, точно последний трус, забьюсь в какую-нибудь щель и просижу там до конца сражения... но седло Джейка по-прежнему было укреплено на моей спине, и, оглядываясь на него, я чувствовал, как крепнет во мне решимость - чтобы, оглушительно закричав, броситься на очередную птицу, готовясь вонзить клыки в ее твердую шкуру! Как только я не погиб в тот день... Даже для меня это до сих пор остается загадкой. А ведь я не жалел себя - лез напролом, не особо думая о том, что первая же попавшая в меня оса станет последней... Мое правое переднее крыло уже было прострелено в двух местах, и еще я сильно порвал край пасти об острые перья птичьего хвоста, но никакие раны не могли загасить лютого пламени, пылавшего в моем сердце, а потому, не обращая внимание на царивший вокруг хаос, я, точно безумный, бросался во все стороны, стараясь успеть везде и всюду, и хотя зубы мои лоснились от постоянно прибывавшей свежей крови, по большей части это была не моя кровь - кровь моих врагов! И когда битва в воздухе наконец закончилась... я даже не сразу понял, что произошло, и еще долго озирался по сторонам помутневшими от ярости глазами, выискивая: где? кто? кого еще рвать?!.. - но потом силы окончательно меня оставили, и, потеряв сознание, я рухнул вниз... Правда, не разбился - мне в очередной раз повезло, и я упал на проплывавшую подо мной скалу, застряв среди ветвей растущего на ней громадного старого дерева, однако мне, признаться, было уже все равно, где я и что со мной... Я был уверен, что умираю. Но на этот раз мне было гораздо легче. Потому что, как бы то ни было, но свой долг я выполнил. Джейк мог бы мной гордиться... Слабая улыбка изогнула мои губы. Ничего... Он не пропадет... Я знаю, что дождусь его. Я буду ждать его там, на границе миров, ждать столько, сколько понадобится, и неважно, пройдут ли до момента нашей очередной встречи месяцы или года... я дождусь его... непременно дождусь... И тогда...
"Ну прямо слеза пробивает, - неожиданно раздался в моей голове хрипловатый, чуть насмешливый голос, почему-то мало напомнивший мне глас Эйвы, - Помирать он, видите ли, собрался... Что, так не терпится попасть к Матери, что уже готов и родного брата бросить?"
"Что?"
Та-а-ак... кажется, путешествие к Эйве откладывалось. Я точно был не мертв... кажется. Я, конечно, довольно смутно себе представляю, что бывает, когда кто-то умирает, но почему-то меня глодало злобное подозрение, что вряд ли наши умершие просыпаются на голом каменном утесе, в тени... в громадной тени... с исполинскими огненно-красными крыльями и... Эйва... за что?!
"Да не буду я тебя есть, - явно "услышав" мои мысли, усмехнулся торук, снисходительно глядя на мою скромную персону своими проницательными темно-желтыми глазами, - Нужен ты мне больно. Тут и без тебя, - он сделал какое-то неопределенное движение плечами, - мертвецов хватает!"
"Тогда... зачем... я тебе?" - думать получалось плохо, с передышками, но торук явно ждал этого вопроса, потому как сразу ответил:
"Не мне. Ты нужен Джейку".
"Джейку? А... А как же ты?" - осторожно спросил я.
"Как же я? - судя по всему, хищник едва сдержался, чтобы не расхохотаться, - Ты, икран, связавший свою жизнь с этим На"Ви, спрашиваешь: а как же я?!"
"Да. Как же ты? - я со всей серьезностью повторил свой вопрос, - Ведь я - всего лишь икран. Таких, как я, тысячи! А ты..."
"А я - Последняя Тень, - на этот раз без малейшего юмора в голосе кивнул торук - синий гребень, венчавший его голову, слегка качнулся, - И я свое дело сделал. А тебе пора возвращаться к своему всаднику".
"Джейк отпустил тебя?"
"Да, - после короткой паузы ответил торук, - Он сказал, что Время Великой Скорби кончилось, и Торук Макто уже больше не нужен. А если не нужен Всадник Последней Тени - зачем тогда нужна сама Последняя Тень?.. Я сделал все, что было нужно. Наш мир спасен - благодаря всем, кто сражался и умирал в этой битве. И я вернусь в свой дом... а ты - в свой. Джейк тебя ждет".
"Ждет... меня?"
"Да, - когти торука щелкнули, когда он приподнялся на задние лапы, гото-вясь взлететь, - Тебе повезло с всадником, малыш. Ты даже не представляешь, насколько... Твой Джейк - не просто На"Вийский воин, один из многих. Это... самое удивительное существо, какое я когда-либо встречал. Он умудрился изменить меня - меня, который при малейшем желании мог бы его в один присест проглотить! - тут уж торук не выдержал и засмеялся каким-то странным рваным смехом - честно говоря, никогда не слышал, как смеются огнекрылые, и звук мне не понравился, - Да уж... посмеялась над нами Эйва".
"Она не смеялась... просто это должно было случиться", - прошептал я.
"Я знаю, - кивнул торук, - Поэтому и не сержусь на твоего всадника за то, что он втянул меня во все это. Хотя еще несколько дней назад я бы, наверное, сказал бы, что мне и дела нет до других - ведь для меня было важно только мое бескрайнее небо, в котором я был хозяином... - его огромные глаза посмотрели прямо на меня, приковав своим взглядом, - Но теперь я понял, что небо и земля неразделимы, как и сама Эйва. Дух есть во всем сущем, а значит, отгораживаясь от проблем других, я был не лучше этих бледнокожих червяков... - торук вздохнул, - Вот почему я изменился. Потому что наконец-то прозрел..."
"И теперь ты..."
"Даже не надейся! - торук широко расправил крылья, отсвечивающие живым пламенем, - Я по-прежнему останусь собой, во всяком случае, в отношении своей законной добычи... хотя... - он задумчиво посмотрел на меня, - Посмотрим. Возможно... я несколько изменю свои планы, потому что, если меня память не подводит, что-то подозрительно давно я не ловил шестиногов!"
"Так попробуй, - улыбнуться получилось плохо, изорванные губы скверно слушались, так что улыбка больше была похожа на гримасу, - Они вкусные!"
"Попробую, - кивнул торук, - Но не расслабляйся, вертихвост. Я не буду давать тебе слишком долгую передышку! Так что - почаще поглядывай наверх".
"Ты тоже", - фыркнул я, и не без удовлетворения отметил, как недовольно поморщился торук - знать, и ему крепко врезался в память прыжок Джейка...
"Постараюсь", - буркнул он, направляясь к краю скалы.
"Но..."
"Что еще?!" - уже стоя на обрыве, оглянулся мой заклятый враг.
"А Джейк... - я почувствовал, что краснею, но начатый вопрос обрывать не стоило, и, запинаясь на каждое слове, я кое-как выдавил, - Он... скучал обо мне?"
"Больше, чем ты можешь себе представить, - не знаю, может быть, мне и показалось, но в голосе торука проскользнула едва различимая нотка зависти, - В этой схватке он сражался и за тебя тоже, малыш. Цени такого друга. И прощай!" - после чего, с силой оттолкнувшись от камня, громадный зверь канул в бездну и, издав жуткий рев, полетел куда-то на рассвет, в свое горное царство... а я, сидя на скале, молча смотрел ему вслед, чувствуя, что с каждым взмахом пылающих в пламени заката крыльев мне становилось немного, совсем чуточку... легче.
Я не буду рассказывать вам, как я вернулся домой. В конце концов, это не-сколько личное, и имею же я право иметь свои собственные секреты, правда?.. Но вот сейчас, сидя рядом с Джейком и чувствуя его руку на своем плече, я понимаю, что ради этого я бы прошел все, что мне пришлось пройти, еще не раз - лишь бы он наступил, этот влажный, пахнущий цветами и дождем вечер, лишь бы вместе со мной был мой любимый всадник, лишь бы он был счастлив... Я не завидую его счастью, хотя боль от потери Сезе и многих других моих друзей по-прежнему сидит где-то в глубине моей души, присосавшись там, точно крошечный клочок тьмы в моем светлом, радостном мире, и я знаю, что этой боли суждено остаться со мной до конца моих дней. Я многих потерял. Я многое пережил. Но я ни о чем не жалею. И если вам кажется, что такой конец не достоин завершения моего рассказа - что ж, ведь это не героическое предание, не древняя легенда.
Это всего лишь история одного икрана.