Аннотация: Дракон всегда был символом силы и могущества... но как найти в себе силы, если ты - последняя в своем роду, и единственное, что ждет тебя впереди - это забвение?..
Надежды нет, но вера есть,
Что не погасли небеса,
Что все шумят еще леса,
Что живы в мире свет и честь.
И потому я так борюсь,
Когда веду всех за собой,
Врагу на милость не сдаюсь
И крепко за мечту держусь,
Что не напрасен этот бой.
Трудно сказать, сколько веков это удивительное и загадочное племя обитало на восточных отрогах далеких Туманных гор, бескрайней каменной цепью протянувшихся вдоль границ зловещих Мглистых Земель, словно ограждая весь остальной мир от тех ужасов, что избрали своим пристанищем вечно окутанные угрюмой тьмой края. Но даже они, легендарные солнечные драконы, оказались бессильны, когда далеко на севере, в Ледяной Бездне, разверзлась Черная дыра и выпустила в мир того, кого люди прозвали Повелителем Зла и Темным Властелином, Керра Уничтожающего, ту тварь, что принесла с собой в еще совсем недавно спокойную и процветающую Валладельфию жестокость, алчность и ярость, положив начало Смутным временам. Керр обосновался на западе, где вскоре подчинил себе все Мглистые Земли, постепенно добравшись и до неприступных горных хребтов. Вначале он пытался покорить себе племя драконов, но те решительно отказали присоединиться к нему, и тогда несметные полчища врагов вторглись в их владения. Драконы сражались отчаянно, но их было слишком мало, чтобы отбивать атаку за атакой, и в конце концов жалкая горстка уцелевших сумела спастись и улететь на восток. Долгие годы они скитались по всей стране, нигде не находя приюта, пока не нашли глухой, дремучий лес, расположенный в Дарвонском графстве, на самых окраинах королевства людей. К тому времени от их гордого и могучего рода остались лишь жалкие крохи, но и последние уцелевшие драконы упорно и мужественно боролись со смертью. Они устроили новое гнездовье на вершинах диких скал, и надеялись, что наконец-то смогут обосноваться здесь... Но, увы, это было лишь мимолетное затишье, предвещающее готовую вот-вот разразиться бурю, ибо о них вскоре прослышали, и однажды ночью, под покровом темноты, на логово напали. Огненные вспышки заклинаний бросили на камни мечущиеся тени, и отчаянные, рвущие сердце стоны раненых и умирающих драконов сотрясли безмолвный воздух, но люди не знали ни жалости, ни сострадания, а ночью, когда на небе не сияло дарующее им силу дневное светило, зубы и когти драконов были не слишком хорошим оружием против коварных смертоносных чар, и на рассвете солнечные лучи скорбно осветили сцену побоища и плоды нападения - четыре огромных тела, закованных в золотую броню, что неподвижно лежали среди скал и смотрели в небо остекленевшими янтарными глазами...
- Отличная работа, чародей! - воскликнул один из молодых охотников, небрежно пнув громадную лапу, - Эту чешую даже рыцарский меч не пробьет, а ты справился с помощью какой-то дюжины слов!
- Этим и отличается магия от простого воинского искусства, - несколько чопорно заметил волшебник, - Надеюсь, вы помните, что туши принадлежат мне?
- Да забирай, не жалко, - махнул рукой тот, - Этакую образину разве что графу купить под силу, да только где здесь взяться графу-то? - он хохотнул, но тут, заметив нечто интересное, наклонился, - О, вот это штука! - и он поднял с земли округлый, золотистого цвета предмет, - Похоже на яйцо!
- Дай сюда! - потребовал маг, и, повертев немного в руках интригующую находку, кивнул, - Да, это драконье яйцо. Весьма ценная вещица...
- И кому оно может понадобиться? - удивился охотник, - Ты смотри, лучше его поскорее разбить, пока из него дракон не вылупился!
- Не тебе меня учить, - тот сверкнул на него глазами, - Я свою часть сделки выполнил, так что можешь проваливать. Мои дела тебя не касаются.
- Больно и надо, - несколько обиженно пожал плечами юноша. Вскоре они спустились со скал (маг просто спрыгнул, легче перышка опустившись на мягкую лесную землю и бережно прижимая к себе яйцо, а вот охотнику пришлось постараться) и отправились в деревню, чтобы сообщить о том, что угрозы со стороны драконов больше нет. И это весьма порадовало наблюдавшего за ними тощего старого самурга, без движения сидевшего на вершине скалы уже целое утро. Он знал, что волшебник скоро вернется, и времени у него в обрез, потому что после визита мага вряд ли останется, чем поживиться, поэтому воришка, не желая упускать свой шанс, едва-едва дождался, пока люди ушли, после чего плавно спланировал вниз - туда, где из-под смятого и полурасправленного драконьего крыла блестело нечто интересное. Немного повозившись (присутствие огромного родственника, пусть даже мертвого, плохо на него действовало), самург сумел отодвинуть перепонку и схватить "нечто" когтистыми лапами, после чего, яростно забив крыльями, поднялся в воздух, таща еще одно яйцо. Тяжеловато, но дело того стоило, и воришка, мысленно уже подсчитывая, сколько всего ему отвалят за эту штуковину, полетел прочь, стремясь быть как можно дальше, когда чародей все же вернется. Лететь до дома было довольно далеко, но куда важнее было не попасться кому-нибудь на глаза, что, учитывая размеры и блестящую скорлупу ноши, было не так-то просто. Самурги давно и крепко завоевали себе славу хитрых воров и искусных обманщиков, живущих исключительно за чужой счет, поэтому никто из жителей Валладельфии их особо не жаловал, и уж тем более - немногочисленное семейство фениксов, что жило в лесной чаще, растущей аккурат на пути самурга к родному гнезду. Будь он без добычи - полетел бы стороной, подальше от проклятых огненных птиц, но сейчас он и так был очень измучен, поэтому рискнул прорываться напрямик... На свою голову.
- Самург! Самург летит! - раздались внизу восторженные вопли, и, не успел бедолага опомниться, как в зелени листвы мелькнули красно-золотые перья, и сразу три молодых феникса вынырнули из чащи. Один из них тут же поднялся вверх и, выставив кривые когти, спикировал прямо на спину воришки.
- Самург! - в полном ликовании заклекотал он и стал что есть силы долбить несчастного острым клювом. Самург верещал и отчаянно ругался, но феникс держал его крепко, и в конце концов тот не выдержал - его лапы разжались, а яйцо стремительно полетело вниз. Упади оно хоть чуточку дальше - и наша история закончилась бы, едва начавшись, но еще не проклюнувшемуся дракончику крупно повезло, и его хрупкий домик угодил прямо в густую древесную крон. Гибкие ветви задержали этот незапланированный полет, после чего яйцо уже куда мягче ухнуло на подушку из пышного мха, слегка спружинив на этой пушистой "перине". Тем временем наверху к старшему брату присоединились еще двое, помоложе, и теперь они могли вдоволь посмеяться вслед самургу, что удирал, не чуя крыльев и до скончания веков обещая себе больше никогда не залетать в этот лес, даже под угрозой собственной жизни.
- Заходи еще! - насмешливо кричали ему вслед фениксы, - Скатертью дорожка! Хвост, смотри, не потеряй! - после чего, все еще хихикая, хотели уже возвращаться, но тут один из них вспомнил, что самург, вроде, тащил что-то в когтях, и они тут же бросились на поиски, а через пару мгновений уселись на ветку, в недоумении разглядывая странную находку.
- И что это, простите, такое? - удивленно спросил один из них.
- Без понятия, - второй просто плечами пожал, - Похоже на яйцо.
- Таких размеров? - скептически заметил третий.
- Ладно, я посмотрю, - тряхнул перьями старший брат, и, раскрыв крылья, начал медленно спускаться вниз.
- Осторожно, Ильтиан! - крикнул Амальдар, самый младший в их компании, но Ильтиан не ответил - приземлившись чуть в стороне от поблескивающего в косых лучах солнца яйца, он, подойдя поближе, слегка тюкнул его клювом и тут же отскочил назад, готовый, в случае чего, со скоростью стрелы взвиться в небо, но ничего не случилось, яйцо неподвижно покоилось на своем моховом одеяльце и выглядело вполне безобидно. Тогда феникс немного осмелел и похлопал по нему крылом. Убедившись окончательно, что эта штука не собирается на него нападать, его братья слетели на землю, и вот уже все трое столпились вокруг.
- Мне кажется, ты прав, Амальдар, - кивнул Ильтиан, - Это и в самом дело похоже на яйцо.
- Но каких же размеров было существо, которое его отложило? - протянул тот, - Никак не меньше... стоп, а может, это был дракон?
- Тогда как оно попало к этому прохвосту-самургу? - удивился третий из братьев, Кальмиас, - Что-то я не слышал, чтобы драконы бросали своих детенышей на произвол судьбы!
- И я не слышал, - кивнул Ильтиан, - Должно быть, самург стащил яйцо, когда его родителей не было рядом, или они погибли. В любом случае, теперь оно здесь, и нам надо решить, что с ним делать.
- Да чего тут думать? - Амальдар посмотрел на него в недоумении, - С собой взять, разумеется!
- Ага, великолепная мысль, - с сарказмом сказал Кальмиас, - Нашей беспокойной семье только дракона для счастья и не хватало!
- Но мы же его спасли!
- Случайно. И бросить можем... случайно. Или ты считаешь, что родители будут в восторге, если мы притащим к ним эту штуку?
- Амальдар прав, - неожиданно поддержал сникшего брата Ильтиан, - К тому же, Кальмиас, это я первым заметил самурга и заставил его бросить яйцо, так что, если расценивать его как добычу, то оно мое. Мы его не бросим.
- И что ты потом будешь с ним делать? С ящером, размером со скалу?
- Разберемся, - махнул крылом тот, - Во всяком случае, я его не брошу! - и, обхватив яйцо лапами, он с трудом взлетел. Кальмиас только крыльями развел, но Амальдар тут же бросился следом, пристроившись прямо под братом, чтобы, в случае чего, не дать его хрупкой ноше снова упасть. И, говорю вам, надо было видеть выражения лиц взрослых фениксов, когда Ильтиан тяжело плюхнулся в гнездо, стараясь отдышаться!
- Ильтиан? Что это? - в голосе матери звучала тревога, - Где вы это взяли?
- У самурга из когтей вырвали! - похвастал Амальдар, пока брат пыхтел, не в силах вымолвить ни слова, - Здоровенный был, ворюга!
- А это... во имя Фаараля, да это же яйцо!
- Драконье? - отец явно был в замешательстве, - Тот самург нес с собой драконье яйцо?
- Ага, - Ильтиан наконец смог встать на лапы и дать всем посмотреть на находку, - Чудом не разбилось, прямо на мох...
- Но зачем вы его принесли?
- Вот и я им о том же твержу, - Кальмиас, тихо злорадствуя, сел на соседнюю ветку, - Зачем оно нам?
- Но оно живое... ну, то есть, там внутри - живой дракончик! Как мы можем просто так его выбросить?
- Вот именно, что дракончик, - отец посуровел, - Очень большой дракончик. И поверь мне, сын, этот самург покажется тебе лесной ящеркой, когда ты увидишь, что за существо вырастет из этого детеныша!
- Но папа...
- Никаких "но", я не допущу, чтобы рядом с моим домом поселился такой монстр. Кальмиас, - обратился он к среднему сыну, - Ты у нас, оказывается, самый благоразумный, поэтому, будь добр, отнеси это на окраину леса, и как можно скорее. Меня совершенно не прельщает мысль заиметь драко...
Но тут его слова прервал громкий пронзительный писк, и фениксы, вся семья, так и шарахнулись прочь от золотистого яйца, что раскачивалось во все стороны и громко верещало. В какой-то момент раздался треск - на его гладкой поверхности появилась длинная трещина, от которой во все стороны начали разбегаться новые, образуя тонкую паутинку, которая продержалась всего несколько мгновений, после чего лопнула, и на свет высунулась мокрая мордочка. Дракончик жалобно запищал и принялся, извиваясь всем телом, выбираться наружу, пока окончательно не разрушил скорлупу и не уставился на фениксов прозрачными желтыми глазами. Взгляд у него был на удивление разумный... Ильтиан и остальные ошарашено моргали, глядя на него, а дракончик слегка наморщил лобик, видимо, силясь догадаться, который же из них его мама, но, не сумев подыскать должную кандидатуру, он полез к ним по стенке гнезда, цепляясь за ветки коготками и зовущее пища. Фениксы, словно опомнившись, так и шарахнулись во все стороны, и это напугало малыша - он пронзительно взвизгнул и неуклюже прыгнул в сторону, но тут одна из веток треснула под его лапой, и лететь бы ему с ветерком до самой земли, но сильное крыло поймало его и бережно препроводило обратно в гнездо.
- Вот глупый, - немного натянуто улыбнулся отец.
- Клянусь огненным хвостом Фаараля! - прошептала мама, - До чего же крошечный... Что это за дракон, Нармильтон? Северный? Я и не знала, что они рождаются золотыми...
- Нет, это не он, - кажется, отец тоже был в недоумении, - Хотя... Я не уверен, но мне кажется, что это все-таки солнечный дракон. С запада.
- Но ведь они же были уничтожены Керром!
- Выходит, не все, - старый феникс пристально разглядывал малыша, съежившегося на дне гнезда, - Возможно, что этот детеныш - последний в роду.
- Бедняжка, - мама-феникс с жалостью посмотрела на дракончика, после чего, мягко взмахнув крыльями, перелетела на краешек гнезда. Малыш посмотрел на нее огромными испуганными глазами, и она, ласково погладив его, накрыла дракончика своей теплой грудью, как собственного птенца. Тот немного повозился под ней, пару раз приглушенно пискнув, но потом согрелся и, свернувшись клубочком, заснул, а его новая мама несколько строго посмотрела на супруга и детей - те вылупились на нее, разинув клювы.
- Ну, чего уставились? - прикрикнула она на них, да так, что все подпрыгнули, - Идите, давайте, нечего тут на ребенка пялиться! - и она окинула их таким взглядом, что никто, даже Нармильтон, не посмел ей возразить. И почему-то никому и в голову не пришло продолжить спор насчет того, что делать с дракончиком - достаточно было только увидеть мирно сопящего крошечного ящера - и хозяйку гнезда, что то и дело приглаживала клювом его еще влажные крылышки, и в глазах ее светилось счастье, какое только может дать чувство, что рядом с тобой доверчиво спит маленькое слабое создание, прижавшееся к тебе всем телом и чувствующее себя в безопасности, слыша, как спокойно и размеренно стучит твое сердце...
Но недолго оставалось малышу быть таким крошечным и беззащитным, отнюдь не долго. Обычно считается, что драконы растут очень медленно, особенно их летающие собратья, иначе никакие, даже самые огромные крылья, не подняли бы их в небо, и взрослые особи даже к концу своей долгой жизни редко вырастают в длину больше, чем на десять-пятнадцать метров, однако в первые месяцы жизни они тянутся, как на дрожжах, так что не стоит удивляться тому факту, что примерно через полмесяца гнездо на дереве стало чересчур мало для своего подросшего постояльца, и волей-неволей ему пришлось спускаться вниз, отчаянно цепляясь за кору коготками. Крылья, топорщившиеся за его спиной, то складывались, то, вздрагивая, раскрывались, но было совершенно ясно, что, упади их хозяин, они бы не смогли и на миг удержать его в воздухе, так что фениксы, с беспокойством наблюдавшие за своим воспитанником сверху, дружно вздохнули от облегчения, когда тот плюхнулся в траву и, подняв голову, радостно заверещал, демонстрируя ряды острых белых зубов. Этими самыми зубами, кстати говоря, он без труда рвал больших скользких рыбин, которыми кормили его приемные родители, но при этом на его мордочке отражалось нечто вроде отвращения, как будто он делал нечто необходимое, но совершенно неприятное. Сперва фениксы ломали голову, в чем же дело, но их питомец сам дал ответ, когда однажды вечером, проигнорировав принесенную рыбу, улегся на вершине небольшого холма и широко распахнул свои громадные крылья, засверкавшие в лучах заката, словно чистое золото.
- Что это он делает? - удивленно и немного обиженно спросил Амальдар (в тот день дракона кормил он, и его привела в замешательство реакция последнего на с таким трудом выловленную из глубокой и холодной реки добычу), - Он же, вроде, голодный был!
- Ш-ш, - шикнул на него отец, - Смотри, это то еще зрелище... Видишь? - и он указал на крылья дракона, что светились, точно сотканные из солнечного света, и на их кончиках словно пылали ярко-золотые факелы, а по перепонке то и дело пробегало мерцающее сияние, рассыпающее искры, - Кажется, сегодня ему рыба уже не понадобится... но ты все равно молодец.
- А что он делает?
- Питается, конечно.
- Чем, светом, что ли?
- Именно. Этим солнечные драконы и отличаются от остальных. Они не едят ничего живого, если есть такая возможность, считая убийство грязным занятием, а потому пьют лишь солнечный свет и воду... Правда, я слышал, что, если солнца долго нет, они могут напасть на какое-нибудь больное или ослабевшее животное, но, думаю, если это и правда, то дракон так поступает лишь потому, что у него нет другого выхода.
- Так значит, теперь ему не нужно ловить рыбу? - обрадовался Амальдар.
- Думаю, что нет, - засмеялся Нармильтон, и молодой феникс, аж взвизгнув от удовольствия, полетел домой - обрадовать братьев, но его отец еще долго сидел на ветке и внимательно наблюдал, как медленно садится солнце и тихо угасают золотые огни на перепончатых крыльях дракона...
- Ух, брр, - содрогнулся он, когда солнце скрылось ха лесом, и начало холодать, - Засиделся я, однако... Ну что, малыш, пошли?
- М-м-м, - промычал тот в ответ, - Ма-а-а...
- К маме, к маме, - засмеялся Нармильтон, - Готов поспорить, она уже тебя ищет, думает: "Где мой малыш?" - он так похоже сымитировал голос своей супруги, что сам усмехнулся, а юный дракон, оскалив зубы, хрипло кашлянул - в его исполнении это тоже можно было назвать смехом.
- Ма-а-а, - протянул он и встал на лапы, - Па-а-а...
- Да, да, понимаю, - кивнул тот, - Пошли домой, - и, снявшись с ветки, он полетел через сумеречные лес, и дракончик, неуклюже подпрыгивая, заторопился следом, а его чешуя метала на стволы и землю тысячи золотистых искорок... Это была, кстати, уже не первая его попытка заговорить, и Нармильтон с супругой все гадали, какое слово он выговорит первым: "мама" или "папа"? Как выяснилось, этим же интересовался и Ильтиан - он больше, чем его братья, считал себя ответственным за малыша, так что вообразите, какой шок испытали родители, когда однажды на их просьбы сказать что-нибудь дракончик лучезарно улыбнулся и совершенно отчетливо заявил: "Иль-ти-ан!" Амальдар, услышавший это, чуть с ветки не упал от хохота, и малыш, восприняв это как некий знак одобрения, снова и снова жизнерадостно заявлял: "Ильтиан! Ильтиан!" Под конец прорвало и родителей - они все-таки не выдержали и засмеялись громче всех, а сам Ильтиан, поняв, что его шутка принята, вылез из дупла, в котором прятался, и слетел вниз, где его уже ждал дракончик, тут же потеревшийся об него шершавым чешуйчатым боком.
- Ну, что ж, - выдохнул Нармильтон, смахивая крылом слезы, - Вот уж насмешил так насмешил... ох... Ладно, раз уже мы тут все собрались, думаю, пора дать нашему маленькому другу имя. А то все "дракон" да "дракон"! В конце концов, это же все-таки разумное существо!
- Это не он, - поправил его Ильтиан, - а она. Это дракониха.
- Вот как? - прищурился отец, - Она что, сама тебе об этом сказала?
- И ничего смешного! - взъерошил перья тот, - Ты сам сказал, что это разумное существо! У нее просто свои... способы.
- Ну хорошо, хорошо, не ершись, - Нармильтон успокаивающе похлопал его по спине, - Может быть, ты ей уже и имя подходящее придумал?
- Вообще-то... вообще-то, да.
- И?
- Мелинайра, Золотая Звезда - ведь она упала к нам с небес. По-моему, имя как раз для нее.
- Хм, - Нармильтон задумчиво посмотрел на малышку, - Назвать дракона именем одной из величайших наших королев... Хотел бы я знать, что сказал бы на это наш нынешний правитель из Междуречной долины! Но ты прав, имя и вправду ей очень подходит. Мелинайра... Ладно, пусть будет так, - и, положив крыло ей на плечо, он торжественно проговорил, как было принято у фениксов при наречении имени, - Да не сломятся твои крылья, да не затупятся твои когти, да не погаснет в твоей душе пламя добра! Следуй по своему пути, Мелинайра, дочь солнца, и он приведет тебя к свету!
- Воистину! - дружно воскликнули Ильтиан с матерью, а юная дракониха, до сих пор молчавшая, звонко пискнула, и из ее пасти вырвалась тонкая струйка дыма, почти мгновенно растаявшая в воздухе...
А еще через несколько дней Мелинайра предприняла первую героическую попытку взлететь. Получилось не очень - крылья еще были слишком слабы, чтобы удержать ее тело в воздухе, но дракониху было не так-то легко смутить, и каждый день она выбирала себя достаточно открытое местечко, чтобы до изнеможения колотить крыльями, разгоняя тучи пыли. Фениксы следили за ней с интересом и некоторой тревогой, всячески подбадривая свою воспитанницу, но, если честно, не питая особых надежд на то, что она все же взлетит. Ильтиан и его брат Кальмиас встали на крыло только годовалыми, а Амальдар и вовсе совершил свой первый полет пятнадцати месяцев от роду, но маленькая дракониха была на редкость упряма, и не теряла надежды. Раз за разом поднимались и опускались ее золотые крылья, раз за разом, поднявшись в воздух всего на пару локтей, она с испуганным писком падала вниз, но никакие ушибы не могли поколебать ее уверенность в том, что, рано или поздно, но она все-таки взлетит, и родители могли только дивиться ее настойчивости. А в конце концов кое-кому это попросту надоело...
- Взлететь хочешь? - раздался над ухом Мелинайры ворчливый голос, и, оглянувшись, она увидела Кальмиаса, что сидел на ветке и хмуро ее разглядывал.
- Да, - кивнула она и, замахав крыльями, подпрыгнула в воздух. На этот раз ей удалось продержаться там на мгновение больше, но потом она все же взвизгнула и шлепнулась вниз. Кальмиас даже слегка поморщился, представив, как это больно, но почти сразу же стер с лица это выражение, тем более что Мелинайра, едва отряхнувшись, тут же присела на задние лапы и расправила перепончатые крылья, широкие, как паруса корабля.
- Значит, хочешь, - усмехнулся феникс, - Что ж, тогда лети, - и, ухватив ее когтями поперек туловища и охнув - как она успела так быстро вырасти?! - он с трудом взлетел вверх. Мелинайра заверещала, наполовину от испуга, наполовину восторженно, но, как оказалось, Кальмиас не просто покатать ее решил, как это часто делал Ильтиан, и, подняв ее достаточно высоко над верхушками деревьев, он просто... разжал когти. Завизжав от страха, малышка, беспорядочно хлопая крыльями, камнем понеслась вниз, но ее выручил ветер - подхватив ее легкое тельце, он шутя подбросил ее в воздух, а Кальмиас закричал:
- Лети, глупая! Не сопротивляйся ветру - используй его! Ну же, как я!
Ответом ему был панический вопль, и Мелинайра, потеряв опору ветра, и вновь полетела вниз, кувыркаясь и отчаянно вереща.
- Глупая! - теперь Кальмиас не на шутку испугался, что его "урок" оказался преждевременным, и может стоить ей жизни, - Лети! Ты дракон или просто мокрохвостая курица? Или, быть может, эти крылья у тебя просто так за спиной болтаются?! Ну же! - и, подлетев, он довольно сильно хлопнул ее крылом, а Мелинайра, посмотрев прямо ему в глаза, неожиданно свирепо оскалила зубы и яростно завизжала - из ее пасти посыпались искры, - после чего с силой, со всей страстью полоснула крыльями воздух, как никогда раньше стремясь покорить себе эту странную стихию и все же добраться до этого нахального феникса, чтобы как следует оттрепать его за хвост! Кальмиас же, почувствовав, что дело, в самом прямом смысле этого слова, запахло жареным, так и шарахнулся прочь, когда маленькие клыкастые челюсти лязгнули в каком-то волоске от его головы, но дракониху это не остановило - она бросилась в погоню. Кальмиас пытался сбить ее с толку, вычерчивая петли, кувыркаясь и пикируя, но разъяренная преследовательница не отставала, пока одно из длинных золотых перьев в хвосте феникса не оказалось у нее в пасти. Ильтиан, наблюдавший все это представление снизу, уже стонал от смеха, когда раздосадованный Кальмиас тяжело плюхнулся рядом и зло на него посмотрел.
- Чего ржешь, как больной единорог? Видал? - и он указал на свой хвост, сейчас казавшийся существенно короче, - И это называется благодарностью!
- Сам виноват, - Ильтиан, взглянув на его хвост, снова схватился за живот, сгибаясь пополам, - Мой тебе совет, братишка: никогда не зли дракона. Даже такого маленького, - и он взглянул на Мелинайру, что гордо парила над деревьями, держа в пасти свою "добычу", - Тебе еще повезло, что она еще огнем не дышит, а то, боюсь, ты не только одного пера в хвосте не досчитался бы! - и, весело подмигнув брату, он раскрыл крылья и рванулся вверх, оставив его кипеть от возмущения. Юная дракониха встретила его радостным щебетом, но пера из пасти не выпустила, хотя оно было почти не заметно на фоне ее золотой чешуи.
- Что, красавица, показала этому нахалу, что почем? - улыбнулся Ильтиан, а она, прямо лучась от удовольствия, высоко подбросила перо в воздух, после чего тут же схватила его лапками и ликующе посмотрела на феникса, уверенно держась в воздухе. Тот одобрительно кивнул, но все же заметил:
- И все-таки я на твоем месте поблагодарил бы Кальмиаса. Знаю, характер у него еще тот, и уроки не самые мягкие, но ведь он же добился успеха, правда?
Мелинайра слегка призадумалась, но потом, чирикнув, сложила крылья и камнем спикировала вниз... прямо на спину ничего не подозревающего Кальмиаса. Феникс даже охнуть не успел, как зашуршали листья, и он, только-только спустившийся с дерева, повалился в траву, а шершавый язычок принялся энергично вылизывать его лицо, пока длинный шипастый хвост изо всех сил молотил по цветам, сбивая с них облака пыльцы и лепестков.
- Эй... мне же щекотно... эй, ха-ха-ха! - не удержавшись, засмеялся Кальмиас, вертясь так и эдак под когтистыми лапками, - Ладно, ладно, я тебя прощаю! Прощаю... ха-ха-ха! Ильтиан! Ильтиан, убери от меня это маленькое чудовище, пока я сам... - и он залился в безудержном хохоте, пока Мелинайра, сияя от удовольствия, продолжала вылизывать его от головы до хвоста, и Ильтиан, спокойно наблюдавший за ними с воздуха, широко улыбнулся - ничего, немного посмеяться его сварливому братцу не помешает! - и, заложив плавный вираж, он неторопливо полетел прочь, слушая медленно затихающий вдали стон несчастного Кальмиаса и усмехаясь непонятно чему...
- Красиво, - прошептала Мелинайра, хотя они с Ильтианом были одни на пустом речном берегу, и никто, кроме цикад, вовсю трещавших в траве, не мог их услышать. Но, наверное, такова была эта дивная ночь, когда все могли говорить лишь шепотом, страшась разрушить хрупкую, но прекрасную идиллию, воцарившуюся в подлунном мире. Феникс лишь молча кивнул, тоже не в силах выразить свое восхищение, и оба вновь застыли без движения, глядя на сине-черный бархатный небосвод, по которому чья-то щедрая рука привольно разбросала целые горсти сверкающих бриллиантов, и теперь они медленно осыпались вниз бесконечными серебристыми блестками, оставляя за собой длинные мерцающие следы... Воздух был чист, холоден и прозрачен, будто слеза, над рекой сгустилась нежно-голубая дымка тумана, похожая на легкую, сотканную из нежных нитей паутины вуаль, что колыхалась от малейшего ветерка. И в такие ночи - ночи, когда ощущаешь себя не отдельно взятым существом, а частицей, пусть и неизмеримо, ничтожно малой, но все же крупинкой великого и необъятного целого - не хотелось думать ни о чем другом, кроме как о небесах, о звездах и о своем месте в этом чудесном мире... но совсем не такие мысли посещали юную Мелинайру. Она смотрела на небо, и лишь ей ведомая боль плескалась в ее блестящих, цвета золотистого топаза глазах, сверкающих в сиянии небесных светил. И думала она о том, что из всего рода солнечных драконов, из всей ее могущественной и славной семьи лишь она одна еще способна наслаждаться подобной красотой, только ее и пощадила безжалостная смерть, словно посмеявшись над сгинувшим племенем... И вправду, куда как удалась ее шутка! Она осталась совсем одна - и куда ей идти, зачем жить, если она - единственная в мире, и ей суждено умереть от старости, с болью в одиноком сердце, зная, что с последним ударом ее сердца оборвется жизнь всего ее рода... если, конечно, острый клинок или смертоносное заклинание минуют ее за все века, что ей суждено прожить... бессмысленно просуществовать. От этого у нее все внутри сжималось от боли, и, если бы Ильтиан не был столь очарован чудесным звездопадом, то наверняка заметил бы, как по золотой щеке его младшей сестры, от чешуйки к чешуйке, медленно скатилась большая, горячая слеза...
А ночью ей приснился удивительный сон. Ночью ее часто посещали странные видения, но чаще всего утром она уже не могла точно вспомнить, о чем они были, но в этот раз все было четким и ясным, словно наяву. Мелинайра увидела себя посреди леса, на вершине высокой каменной скалы, что, точно башня, возвышалась над столетними соснами и елями, напоминая несокрушимую твердь старинного замка, неподвластную никаким чарам неумолимого времени... Места эти ничем не напоминали ей тот лес, в котором она выросла, но все-таки отчего-то оно казалось ей не совсем чужим, казалось, что она как-то с ним связана... и при этом не самыми приятными узами. С трудом сглотнув - в горле стоял ком - она осторожно зашагала среди камней, в любой миг готовая расправить крылья и сорваться в полет. Но пока что ничего тревожного видно не было, и она скорее удивилась, нежели испугалась, когда увидела, что впереди что-то блестит, словно оброненное на землю золотое украшение. Однако когда она подошла ближе, то сердце у нее болезненно дернулось. Это был не браслет, не ожерелье, не кольцо. Это была драконья чешуйка. Она застряла между валунов, ярко сияя на солнце, как и чешуя самой Мелинайры, что метала на серые камни мириады золотистых отблесков... Дракониха почувствовала, что сейчас расплачется. Теперь она поняла, куда попала. Это место недаром показалось ей знакомым. Это было последнее, роковое пристанище ее истребленного рода...
- Да, дочь моя, - раздался позади нее тихий, больше похожий на шелест листвы на ветру голос, - Когда-то мы мечтали обрести здесь новый дом... но наши мечты были тщетны, и они исчезли... так же, как и мы... одна за другой...
Медленно, очень медленно обернулась Мелинайра, и увидела, что совсем рядом с ней на камнях стоит еще одна, взрослая дракониха, и чешуя ее сверкает, как само солнце... Дыхание Мелинайры перехватило, грудь словно поймали стальные тиски, и она глухо выдавила:
- М... м... мама?
Та лишь кивнула, но ее глаза, наполненные слезами, сказали куда больше, нежели простые слова.
- Мама! - вскрикнула Мелинайра и бросилась к ней, горя нестерпимым желанием обнять ее... но лапы ее натолкнулись лишь на зыбкий и холодный туман, что колыхался на ветру, и она в страхе отпрянула прочь.
- Так ты...
- Я умерла, - немного грустно и очень тихо сказала та, - Умерла много лет назад, в ночь перед тем, как родилась ты. Я погибла, как и весь мой род... как погиб твой отец, Армундар, и моя подруга, Эвелина, и моя мать, Вальмантария... На этих самых скалах мы в последний раз провожали заходящее солнце, на этих камнях мы и погибли в ту роковую ночь... В нашем роду осталось всего два яйца, и одно из них забрал колдун, что нас уничтожил, и, боюсь, тот детеныш последовал за нами... а из второго вылупилась ты. Ты осталась последней в роду...
- Но зачем, мама? - с отчаянием в голосе воскликнула та, - Зачем мне жить, если вся моя семья уже столько лет - не более чем просто воспоминания? Кому я теперь нужна?
- Всем нам, дорогая... всем нам, - мягко улыбнулась та, - Знала бы ты, с каким трепетом наши души следили за тобой, за тем, как ты растешь и набираешься сил... - в ее голосе прозвучала истинно материнская нежность, и он стал напоминать кошачье мурлыканье, - Ты из рода солнечных драконов - всегда помни это, гордись этим! Пока ты жива, живы и все мы, и пламя наших душ горит по-прежнему ярко. Живи, дочь моя, пока можешь жить! Следуй зову своего сердца, и не забывай нас и знай, что, куда бы ты ни направилась, где бы ты ни была - мы всегда будем рядом с тобой! - и дракониха, чья душа давным-давно должна была покинуть мир живых, обняла дочь своими крыльями и поцеловала в лоб, а тело Мелинайры словно пронзил острый ледяной шип, и она без чувств рухнула наземь...
- Мелинайра! Мелинайра, да проснись же ты! - закричал ей прямо в ухо знакомый голос, и от испуга она, мгновенно вскочив, так и шарахнулась прочь, едва не подмяв Ильтиана под себя. Она вся дрожала, хвост ее нервно колотил по земле, оставляя глубокие следы, а зрачки превратились в две узкие угольно-черные щелки, прочертившие ее янтарные глаза.
- Ты чего? - недоуменно воскликнул Ильтиан, но она не ответила - взволнованно и часто дыша, она смотрела куда-то в сторону, и вряд ли даже слышала его вопрос. Ее крылья нервно раскрывались и складывались, из пасти вырывались клубы белого дыма.
- Мелинайра, - памятуя, что в таком состоянии дракониха весьма непредсказуема, Ильтиан осторожно дотронулся до нее крылом, - Что случилось?
- Я... я, - она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и не заикаться, - Я видела маму, Ильтиан, - феникс непонимающе нахмурился, и она пояснила, - Мою настоящую маму.
- Во сне?
- Нет... вернее, не совсем. Это был не сон, не просто сон... Все было как наяву, - она с силой царапнула когтями землю, силясь отыскать подходящие слова, чтобы выразить обуревавшие ее чувства, - Это был не сон, понимаешь? Я видела мою маму, но не здесь, а где-то далеко отсюда, на скалах посреди леса. Я там никогда раньше не была... вернее, была, но я этого не помню. Наверное, это где-то к западу отсюда, - она неопределенно мотнула головой, - Она сказала, что моих... мою семью... их уничтожили люди... какой-то волшебник, - она с силой сжала челюсти и резко отвернулась, но Ильтиан успел заметить, что она плачет.
- Мне жаль, - прошептал он, ласково погладив ее по лапе, но она его не слушала, сотрясаясь от рыданий. Поняв, что слова сейчас бесполезны, Ильтиан только развел крыльями, похлопал ее по плечу и улетел, а она все стояла и немигающее смотрела на родной лес, на залитый ярким солнечным светом речной берег, и слезы одна за другой падали в траву, точно жидкие алмазы, переливаясь всеми цветами радуги... И вечером, когда все семейство, как обычно, собралось на ветвях старого-престарого дуба, наверное, самого древнего во всем лесу, Мелинайра пришла туда странно молчащей, и лишь по выражению ее лица фениксы поняли: что-то случилось. Дракониха медленно обвела их всех взглядом, и светились в нем страх, печаль и неизмеримая любовь.
- Мама, папа, братья, - тихо сказала она, - Нет слов, которыми я могла бы выразить вам свою благодарность за то, что вы приняли меня в семью, вырастили и воспитали. С самого рождения вы относились ко мне, как к родной, и, можете не сомневаться, если когда-нибудь мне представится возможность отплатить вам сторицей - я сделаю это с радостью, но сейчас...
- Ты уходишь, - просто сказал Нармильтон, а его жена печально опустила взгляд, крылом вытирая ставшие отчего-то мокрыми щеки.
- Хотя лично мне кажется, что это просто глупо! - раздался сварливый голос, и Кальмиас угрюмо насупился на своей ветке, - Из-за какого-то дурацкого сна с перепугу мчаться неведомо куда!
- Это был не просто сон, Кальмиас, - прошептала Мелинайра, - Я это сердцем чувствую.
- Но зачем тебе уходить? - грустно спросил Амальдар, младший из ее братьев, - Зачем? Мы ведь столько лет прожили вместе...
- Чудесных лет, - улыбнулась Мелинайра, - И я вас никогда не забуду, мои дорогие, моя самая лучшая в мире семья, но, видно, пришло мне время вспомнить, что я не феникс, я дракон, и дорога у меня иная.
- Но куда же ты пойдешь? - спросил ее отец.
- Я не знаю. Думаю, сначала мне стоит вернуться на те скалы, где погибли последние солнечные драконы, а потом... потом я разыщу колдуна, что их убил, - холодно добавила она, и в ее всегда ласковых глазах промелькнули ледяные искры, а острые, как бритва, клыки оглушительно лязгнули.
- Ты его... - начал было Нармильтон, но, заметив выражение лица приемной дочери, смолк, ибо и так все было куда как понятно. Ему же осталось лишь тяжело вздохнуть и добавить, - Что ж, это твой выбор, Мелинайра. А нам остается лишь надеяться, что ты избрала верную дорогу. И знай, дочка, что, куда бы ни занесли тебя твои крылья, где бы ни носила тебя судьба - мы всегда будем тебе рады. Даже в самый темный час, когда все надежды угаснут, помни, что ты не одна... что тебе есть, куда и к кому возвращаться.
- Мы будем ждать тебя, милая, - тихо сказала мама, - Мы всегда будем тебя ждать.
- Удачи, - буркнул Кальмиас, хотя и в его грубом голосе послышалась дрожь, которую он отчаянно пытался скрыть.
- Да хранит тебя Фаараль и другие Великие Духи, - прошептал Амальдар, а Мелинайра повернулась к Ильтиану - тот не сказал ей ни слова, но даже на ее удивленный и чуть обиженный взгляд он только плечами пожал.
- Я улечу на рассвете, - спокойно промолвила дракониха, хоть и разочарованная столь прохладным отношением любимого брата, - И пусть не оставит без своего покровительства златохвостый праотец вашего племени! - после чего, изящно поклонившись, она отправилась на берег реки, чтобы как следует выспаться, но еще долго лежала с открытыми глазами, смотря на звезды и думая о предстоящей ей долгой и трудной дороге, что уже столько лет ждала ее... И вот дождалась. К счастью, этой ночью ее не посещали никакие тревожные сны, и проснулась она отдохнувшей и полной сил. Цепляясь когтями за землю, она выгнула спину, точно кошка, после чего вытянула каждую лапу и крыло, слыша, как хрустят затекшие за ночь кости. Солнечный свет струился по ее чешуе, точно золотая вуаль, вспыхивая искрами на крыльях, жале хвоста, спинном гребне, впитываясь в сверкающую шкуру и насыщая мускулы энергией, и, когда она почувствовала, что наполнена до краев, то расправила крылья и присела, готовясь взлететь, но тут ее глаза уловили некое движение в кромке одного из деревьев, а потом, захлопав крыльями, рядом с ней на траву плюхнулся очень даже знакомый ей молодой феникс...
- Ильтиан? - она вздернула шипастые брови, - Что, решил, что со мной все же стоит попрощаться? - в последних словах прозвучала обида, но тот лишь лучезарно улыбнулся, сказав:
- Я и не собирался.
Глаза драконихи сощурились.
- Тогда зачем ты здесь?
- А ты сама как думаешь? - он хитро прищурился, в его темно-карих глазах мелькнули задорные искорки. Некоторое время Мелинайра пристально разглядывала брата, отметив необычайно самодовольное выражение его лица при явно невыспавшемся виде... и тут ее осенило.
- Да ты что!
- Ага, - он аж светился от радости, - Всю ночь пришлось родителей уламывать, пока не пригрозил, что и без их благословения сбегу, и уж тогда им осталось только согласиться! Эх, жаль, что Кальмиас этого не слышал! - и он расхохотался, но вот драконихе было не до смеха. Нахмурившись, она напряженно на него смотрела, и феникс, заметив это, осекся, после чего добавил уже серьезнее, - Я полечу с тобой, сестренка. Путь тебе предстоит долгий и нелегкий, так что верный товарищ тебе никак не помешает. А мне, знаешь ли, тоже надоело сидеть на месте и толстеть! Хочется все-таки на молодости лет тряхнуть перьями и посмотреть, что еще таит в себе этот огромный мир! А потому мне плевать на все ветра, грозы и снежные бураны, на всех врагов и чудовищ, что осмелятся встать на нашем пути - я буду рядом, и тогда никто и ничто нас не остановит!
- Но Ильтиан, - попыталась все же возразить ему Мелинайра, однако тот, явно не желая ничего слушать, так свирепо на нее посмотрел, что все возражения умерли, еще не родившись.
- Я. Иду. С тобой, - медленно и громко отчеканил он, как отрезал, а драконихе показалось, что от его взгляда у нее сейчас задымится чешуя, - И не заставляй меня уламывать еще и тебя! Просто прими это, как есть, и хватит спорить, а то мы здесь до скончания столетия просидим! Куда летим-то?
- На запад, - вздохнула Мелинайра, поняв, что спорит действительно бессмысленно, - Хотя мне кажется, что с твоей стороны это не очень хорошая идея!
- А мне - нет, - он усмехнулся, - И тебе меня не переубедить.
- Да я знаю, - она слегка улыбнулась.
- Поэтому хватит делать вид, что я тебя об одолжении прошу! - неожиданно он слегка рассердился, - Признавайся, прохвостка: ты рада, что я лечу с тобой?
- Ну а как же иначе-то? - она засмеялась, и Ильтиан довольно улыбнулся.
- Вот и славно. На запад, говоришь? Ну, на запад так на запад, - и, хлопнув крыльями, он поспешно рванулся вверх, но все равно его настигла мощная волна ветра, когда Мелинайра, расправив свои "паруса", бросилась с речного обрыва, поймала восходящие потоки и начала быстро набирать высоту, сверкая в солнечных лучах. Покружив немного над лесом, брат и сестра повернулись спиной к восходящему солнцу и полетели прочь. Вначале Ильтиан держался впереди, но дракониха быстро догнала его, так что ему пришлось забираться повыше, чтобы не попадать под мощные воздушные потоки, создаваемые ее могучими крыльями. В полете мускулистое и длинное тело драконихи вытянулось стрелой, и земля под ней проносилась с потрясающей воображение скоростью - наверное, те, кто остался внизу, приняли бы Мелинайру за падающую звезду, если бы в небесах не сияло утреннее солнце. В ее глазах горело необычайное воодушевление, и Ильтиан знал - она не остановится, пока окончательно не выдохнется, и, даже возникни на ее пути каменная стена, она едва ли ее заметит. Да и сам он чувствовал нечто подобное. Впервые за всю свою жизнь он вылетел за пределы родного леса, и неведомые ветры ерошили его ало-золотые перья, а внизу открывались все новые и новые просторы этого мира, готового столько ему предоставить, столько потрясающих приключений и неразгаданных тайн! Но пока что ему предстояло лишь постараться не отстать от Мелинайры, что летела с такой скоростью, словно решила добраться до самых Мглистых Земель, ни разу не передохнув! Впрочем, как оказалось, лететь им нужно было не очень долго, и к полудню Мелинайра уверенно заявила, что узнает эти места, а чуть погодя она увидела и знакомые скалы, одиноко вздымающиеся над мрачноватым темнохвойным лесом. Дракониха взглянула на Ильтиана, и тот кивнул, поняв ее без слов. Глубоко вздохнув, она начала медленно снижаться, пока ее золотистые крылья не подняли пыль со старых камней, а ее лапы не коснулись земли. Ильтиан уселся на ближайший валун, и теперь с любопытством оглядывался по сторонам.
- Это то самое место? - спросил он дракониху, и та медленно кивнула - говорить сейчас было выше ее сил, после чего осторожно, по-кошачьи зашагала вперед, почти неслышно касаясь земли. Феникс следовал за ней, перепархивая с камня на камень, и именно он, не погруженный в болезненные раздумья, заметил кое-что необычное.
- Хм-м-м... Кажется, здесь кто-то живет, - пробормотал он.
- Что? - встрепенулась Мелинайра.
- Говорю, здесь кто-то живет, - повторил феникс и указал на большое и бесформенное темно-бурое пятно на скале - более чем четкое указание на то, что не так давно здесь пролилась чья-то кровь.
- Может, коршун, - предположила Мелинайра, хотя и она сама не очень-то поверила собственным словам. Преодолевая отвращение, она осторожно дотронулась когтем до пятна, и еще не совсем высохшая, довольно вязкая жидкость заставила ее содрогнуться - она терпеть не могла смерть. Крови здесь пролилось порядочно, вряд ли столько ее могло уместиться в одном лесном тетереве, а, заметив рядом пару крупных костей, дракониха окончательно отказалась от столь безобидной версии, и в глазах ее полыхнуло пламя. Ни один обычный зверь не смог бы взобраться на эти скалы с такой добычей в пасти - выходит, либо в этих местах поселилось огромное крылатое существо, либо бескрылое, но наделенное разумом. А то и то, и другое вместе. И ей это очень не нравилось. Издав очень низкое, угрожающее рычание, она пригнулась к земле и, крадучись, отправилась дальше, а Ильтиан, понимающе кивнув, перелетел к ней на плечо, и теперь покачивался там, пока вдруг - одновременно с драконихой - не услышал нечто странное: легкое позвякивание, сопровождающееся скрежетом и довольно неприятным хлюпаньем. Оно доносилось из-за скал, и Мелинайра, стараясь даже не дышать, медленно и очень осторожно высунула голову из-за камней, тут же увидев... впрочем, довольно сложно было сказать, что же именно она увидела. Вне всякого сомнения, впереди, на открытом месте, сидело некое существо и с завидным проворством что-то выковыривало из одной из многочисленных расщелин, избороздивших камень, но вот кто это был - определенного ответа дракониха бы не дала. С головы до ног это создание было закутано в драный, весь испещренный заплатами черно-коричневый плащ, заляпанный кровью и грязью, но зато щедро расшитый какими-то золотыми бляшками, и при каждом движении вразнобой позвякивали висевшие на худых запястьях бесчисленные цепи, браслеты и даже - Мелинайра едва не фыркнула от смеха, - медный коровий колокольчик, начищенный песком до блеска. Из-за этой странной одежды ни лица, ни фигуры незнакомца было не разобрать, и Мелинайра чуть передвинулась, чтобы рассмотреть его получше, но тут она заметила, как в расщелине, поймав косой солнечный луч, ярко блеснуло золото - и дыхание ее перехватило...
- Р-р-рарррх!
Даже Ильтиан, услышав ее рев, с перепугу "свечкой" ушел в небо, чего уж говорить о бедняге, на которого прямо с небес рухнул разъяренный дракон! Испуганно заверещав, оно отшвырнуло острый осколок сланца и на четвереньках бросилось наутек, но в следующее мгновение когтистая лапа перехватила его прямо в прыжке и шмякнула оземь, крепко придавив сверху. От этого капюшон плаща свалился с его головы, открыв сухое и сморщенное, как печеное яблоко, лицо древнего старика с косматой седой шевелюрой и безумным взглядом выпученных глаз. Кожа его казалась не толще пергамента, но даже она потеряла последние краски и стала совершенно восковой, когда Мелинайра, свирепо рыча, приблизила к его лицу свою пасть, полную острых белых зубов.
- Мелинайра, ты что, рехнулась? - оправившись от первого испуга, закричал на нее Ильтиан, - Ты же его сейчас раздав... - но тут взгляд его упал на странный плащ старика, и ему стала понятна причина ее гнева. Ибо не золотые бляшки, а драконьи чешуйки украшали темную ткань, а, оглянувшись, феникс увидел еще одну пластинку, и именно ее и пытался достать этот тщедушный человечек, что, оказавшись под лапой дракона, не закричал во все горло, а залился диким, необузданным смехом, извиваясь так и сяк под острыми когтями. Тут уж даже Мелинайра в недоумении спрятала клыки и удивленно уставилась на этого сумасшедшего.
- Ага! - наконец истерически вскричал тот, тыча худым пальцем ей прямо в морду, - Так значит, не все ящерицы с красивыми золотыми шкурами сдохли от чар Экстеллиора! Не все, потому что одна из них поймала бедного Бурбала, и теперь она съест его со всеми потрохами, а потом доберется и до гадкого волшебника, чтобы откусить ему голову! - и, не обращая внимания на то, что Мелинайра и не думала убирать лапу с его груди, он расхохотался, обхватив себя руками и по-детски дрыгая тощими ногами, показавшимися из-под складок его одеяния. На его бледных губах показалась пена.
- Да он не в себе! - сказал Ильтиан, сев на землю, - У него что-то с головой явно не в порядке! - и феникс уже хотел подойти поближе, не сводя с человека любопытных глаз, как старик, с удивительной для его возраста ловкостью извернувшись, схватил его за длинный золотой хвост. Протестующе вскрикнув, наш герой шарахнулся в сторону, но ненормальный вцепился крепко, и гулять бы Ильтиану без половины хвоста, если бы не Мелинайра - зарычав, она щелкнула челюстями и самого носа старика, опалив его своим дыханием, и тот, мгновенно разжав пальцы, надрывно завизжал:
- Да! Да! Сейчас большая ящерица сожрет Бурбала, а потом отправится в деревню, чтобы разыскать проклятого колдуна и разорвать его в клочья! Да, да, в клочья! В клочья!
- Вот чокнутый, - пробормотал Ильтиан, на всякий случай держась от него подальше, - Чуть мне весь хвост не выдрал...
- Да, но все же он может оказаться нам полезным, - заметила Мелинайра и, склонившись к лицу старика, прорычала, - Эй, ты! Ты меня понимаешь?
- О, ящерица говорит с Бурбалом... говорящая ящерица...
- Отлично, тогда отвечай, и останешься жив: ты давно поселился здесь?
- У-у-у, много, много лет назад, с тех самых пор, как чертов колдун убил всех золотых ящериц. Бурбала выгнали из деревни, и Бурбал поселился здесь, - он хихикнул, - Здесь, где так много красивых золотых штучек, - и он ткнул в одну из чешуек, прилепленных к его плащу.
- Хорошо. Что за колдун убил живших здесь драконов? - и, заметив недоумевающий взгляд Бурбала, пояснила, - Золотых ящериц?
- Плохой, плохой, отвратительный колдун! Экстеллиор очень, очень гадкий волшебник! Он сильный, он может даже камень заставить летать, но он очень злой! Бурбал боится его! Но, если золотая ящерица съест противного колдуна, Бурбал будет очень рад!
- Почему же он плохой, Бурбал?
- Он прогнал Бурбала из деревни! Он сказал, что Бурбал вор и лентяй, а потом злые красные пчелы гнали бедного Бурбала до самого леса!
- А как же твоя семья? Они за тебя не вступились?
- О, нет. У Бурбала нет семьи. Бурбал с детства жил один. Все гоняли и били Бурбала, пока он жил в деревне, но теперь Бурбал поселился здесь, и ему нравится искать в камнях золотые искорки... красивые искорки, даже лучше, чем побрякушка! - и он потряс рукой, отчего коровий колокольчик зазвенел.
- Хорошо, тогда у меня к тебе последний вопрос, Бурбал: где мне найти этого... как его там? Экстеллиора?
- Он живет за деревней, в большом доме за оградой. Высокая ограда, и дом высокий, с блестящей крышей, флажками на башенках... - тут он почти умоляюще посмотрел на Мелинайру, - Там много всяких злых ловушек, которые стерегут плохого колдуна, но ты сможешь добраться до него, большая сильная ящерица! И тогда ты слопаешь плохого волшебника! Ам - и нету! - и он вновь расхохотался, даже не заметив, как дракониха его отпустила - все лежал, катаясь, как в припадке, и на тонкой его шее болтался кожаный собачий ошейник, усеянный стальными шипами, а борода уже вся покрылась слюной и пеной, пока жуткий кашель не прервал его, и старик, схватившись за грудь, прижал ладонь ко рту, а когда отнял ее, то на ней алела свежая кровь. Мелинайра с ужасом посмотрела на нее, но Бурбал, как ни в чем не бывало, обтер руку о рваную рубаху и неуклюже поднялся на ноги, по-прежнему хихикая и не сводя глаз с двоих друзей.
- Красивая птичка, - резюмировал он, - Красивая ящерица. Блестит птичка, блестит ящерица, - и, пошатываясь, побрел прочь, размахивая руками и что-то бормоча. Мелинайра покосилась на Ильтиана, но тот только плечами пожал.
- Сумасшедший, что с него взять!
- Но неопасный, - заметила дракониха, - С такой жизнью, и не свихнуться в полном одиночестве да на старости лет было бы подвигом! - после чего, покачав головой, она расправила крылья.
- Уже?
- А что нам остается? - она грустно улыбнулась, - Теперь в этих скалах живут лишь тени да старый сумасшедший бродяга. Оставим эти камни им.
- А сами нанесем визит колдуну? - феникс прищурился.
- Именно, - блеснула острыми клыками Мелинайра, полувесело, полуугрожающе, и Ильтиан не стал с ней спорить. Наша же героиня, в последний раз окинув серые скалы прощальным взором, подошла к обрыву и просто спрыгнула вниз, навстречу ветрам, что легко подхватили и понесли ее тело. Ильтиан задержался лишь на несколько мгновений, вытянув свое правое крыло и остервенело шаря в нем клювом, выискивая то надоедливое перышко, что так досаждало ему сегодня в полете. Оно было уже очень старым, истрепавшимся и распушенным, но все равно блестело на солнце чистым золотом, и феникс, вырвав его, аккуратно положил перо на камень, там, где его было хорошо видно. Кивнув и непонятно почему чувствуя себя весьма удовлетворенным, он, не оглядываясь, полетел за сестрой, и не увидел, как темная фигура с проворством ласки метнулась среди камней... А Бурбал, восхищенно разглядывая перо, все смотрел им вслед, бормоча себе под нос:
- Красивое. Блестящая птичка оставила Бурбалу подарок... Хорошая птичка, хорошая. И золотая ящерица тоже сделает Бурбалу подарок, когда слопает плохого колдуна. Да-да. Слопает, и даже не подавится. Хи-хи-хи...
А Мелинайра тем временем, стараясь держаться как можно выше, по широкой дуге облетала деревню, чтобы ее не заметили люди, но, сколько бы она ни вглядывалась в чащу леса, ничего, похожего на описанное ей здание, пока что не находила.
- Соврал он нам, что ли? - пробормотал Ильтиан, тоже в недоумении.
- Вряд ли. Он явно недолюбливает этого волшебника - так с чего бы ему его защищать? Нет, кажется, здесь дело нечисто... - и, изогнув крылья, она начала спускаться над лесом, выбирая подходящее место для посадки. И вот тут она заметила нечто странное: тропу, что шла от деревни, но обрывалась в пустоте, перед зарослями густых папоротников. А она почему-то сомневалась, что некто был настолько глуп, чтобы проложить путь и даже замостить его камнями, но привести его в никуда. Нахмурившись, дракониха осторожно опустилась на землю, чуть в стороне от тропинки... и тут же едва не подпрыгнула от неожиданности, ибо увидела не гущу папоротников, а высокую медную ограду, сад и двухэтажный дом с башнями! А тропинка обрывалась вовсе не в пустоте, она вела до самых ворот, охраняемых двумя громадными каменными горгульями, что, казалось, пристально следили за дорогой к дому.
- Волшебный щит, - догадался Ильтиан, присаживаясь на ветку и качая головой, - Вот уж не думал, что попадусь на такой фокус... Это что-то вроде устойчивого иллюзорного обмана, заставляющего видеть не то, что есть на самом деле, - пояснил он непонимающе захлопавшей глазами Мелинайре, - Скорее уж ловкий трюк, чем настоящее чародейство, но, согласись, эффект еще тот!
- Соглашусь, - она кивнула, - Только вот мне почему-то кажется, что это не последний магический сюрприз, что нас ждет в этом доме... Наверное, нам стоит дождаться темноты.
- Ты уверена? С заходом солнца твоя сила гаснет...
- Уверена. Я справлюсь, - и она уютно свернулась клубком, - А вечером навещу нашего дорогого друга.
- Вот так просто - пойти и прикончить его? - феникс смотрел на нее, как до этого - на Бурбала, - Или ты никогда не слышала, на что способны маги?
- Отчего же, слышала.
- И это тебя не пугает?
- Пугает, конечно. Но эта тварь убила моих родных. И сейчас это - единственное, что имеет для меня значение, - и, зевнув, она смежила веки так спокойно, словно лежала дома, под своим любимым деревом, а не посреди Дарвонского графства людей, где драконов отнюдь не считали большими друзьями... Ильтиану же оставалось лишь недоверчиво покачать головой, сраженному ее хладнокровием, после чего он нахохлился на ветке и угрюмо замолчал. Он не спал до самого заката, в отличие от Мелинайры, что сопела в свое удовольствие, и солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, стекали по ее бокам жидкой позолотой, так что, пройди хоть один человек на расстоянии двадцати шагов от нее - и она была бы обнаружена, но, к счастью, жители деревне явно не любили беспокоить волшебника, а сам он засел в своей норе и носа не показывал наружу, так что обошлось. И, едва стемнело, наша пара начала осторожно и медленно подкрадываться к дому. Ограда была высокой и крепкой, да, к тому же, наверняка закрытой сверху каким-нибудь защитным куполом, наподобие магического щита, но между прутьями узора оставалось достаточно места, и Мелинайра, придирчиво оценив отверстие в том месте, где рисунок изображал огромный глаз, покосилась на брата.
- Отправишься на разведку?
- А что мне еще остается, - натянуто улыбнулся он, - Только ты осторожнее тут. Готов поспорить на все перья из хвоста, ограда зачарована. Я слышал, что многие волшебники накладывают на них заклинания, и если некоторые вполне безобидны, то некоторые могут ударить тебя молнией или что-то в этом роде.
- Тогда и ты не ошибись, братик, - после чего она подставила ему свою голову, а когда он сел ей на нос - поднесла его к самой ограде, и феникс, плотно прижав крылья к телу, рыбкой проскользнул внутрь, но, не коснувшись земли, затрепетал крыльями и проворно спрятался среди ветвей старой яблони, усыпанной цветами, бухнувшись рядом с какой-то мелкой птахой. Та как-то уж больно странно на него посмотрела... и поверьте мне, не она испугалась до смерти, увидев рядом с собой ало-золотую птицу, размером с орла, а Ильтиан шарахнулся прочь от нее, едва не завопив от ужаса, потому что на маленьком тельце безобидного дрозда покоилась бурая медвежья голова, что тут же раскрыла пасть и гневно заревела на нарушителя спокойствия. В тот же миг раздался свирепый рык, и к дереву, размахивая длинным хвостом, бросился крупный дракоглав - редкое животное, обитающее преимущественно на севере, жутковатая помесь, обладающая телом крупного поджарого пса с короткой шерстью, но при этом по его шее спускался гребень острых шипов, а хвост и голова имели пугающее сходство с драконьими, что ясно следовало из его названия. Фениксу, повстречавшему это чудо-юдо, ничего не оставалось, кроме как забиться в переплетение ветвей, по возможности не обращая внимания на рассерженную птицу, что продолжала реветь и скалить зубы, пока из дома не выскочил какой-то человек в темно-зеленой мантии и, гневно размахивая зажатым в руке свитком, направился к ним, что-то яростно крича. Почуяв неладное, дракоглав поджал хвост и бросился бежать, но не успел, и крошечный светящийся шарик настиг его, оставив на крупе болезненный ожог, отчего гордый и могучий зверь завизжал, точно побитая шавка. Ильтиан разве что не врос в жесткую кору дерева, пока маг злобно оглядывался по сторонам, ища, на ком бы сорвать злость, но потом феникс едва наземь не свалился от облегчения - волшебник, смачно и весьма витиевато выругавшись, зашагал к дому, так что он смог перевести дух, и, едва захлопнулась окованная медью дверь - тихонько последовать за ним. Дракоглав все еще скулил в дальнем углу сада, и ему явно было наплевать на неожиданного гостя, так что Ильтиан без помех добрался до дома и осторожно заглянул в мягко светящееся окно на первом этаже. М-да-а-а... Внутри царил полнейший беспорядок, все столы, стулья, диван, даже пол, в общем, все было завалено всевозможными вещами: картами, свитками, перьями, книгами, волшебными палочками, какими-то флаконами и прочими малопонятными штуковинами всех размеров и цветов, назначение которых явно знал только непосредственный хозяин этого кавардака, но он сейчас сидел над каким-то старым пергаментом, и вид у него был такой, что сразу становилось ясно - он не об абстрактных материях поразмышлять решил. Выглядел этот Экстеллиор довольно экзотично, даже для человека - опухшие красные глаза, всклокоченная седая бородка, по которой уже лет пять тосковало мыло и скучали ножницы, след от синих чернил на сморщенной щеке - и при этом он был одет в тяжелую мантию из дорогого бархата и шелка, на его пальце посверкивало золотое кольцо с огромным изумрудом, явно баснословной ценности, а лоб украшал узкий обруч с огранкой, которой позавидовали бы лучшие мастера королевства. Потрясающее сочетание... Волшебник сидел за столом, запустив одну руку в спутанные волосы, а второй постукивая по столу в явной попытке сосредоточиться, и был настолько поглощен этим занятием, что не моргнул бы и глазом, вздумай Ильтиан попросту прогуляться по его комнате, но вот только феникс еще не настолько обнаглел, чтобы провернуть нечто подобное. Он снаружи облетел весь дом, заглядывая в окна, но, насколько понял, никого в нем, кроме колдуна, не было. Видно, этот старик жил в гордом одиночестве, и Ильтиан, удовлетворенно кивнув, вернулся к подруге. Та ждала его за оградой, и на ее морде отчетливо читалось беспокойство.
- Слава духам, ты жив! Я слышала шум...
- Да, пришлось познакомиться с милыми обитателями этого садика, - фыркнул тот и вкратце поведал ей все, что узнал.
- Отлично, - сказала она, услышав, что в доме никого, кроме волшебника, нет, - Меньше мороки.
- Ты уверена? - не без сомнения спросил Ильтиан.
- Совершенно, - спокойно кивнула дракониха и вышла прямо на дорожку, ведущую к дому. Бледный лунный свет слабо заиграл на ее чешуе, но Мелинайра, нимало этим не обеспокоенная, неторопливо направилась вперед, ее когти тихо постукивали по камням, а на губах играла улыбка, но вот только от нее становилось не весело, а страшно. В этот миг, подумалось Ильтиану, она была похожа на... на... на дракона. И ничем не напоминала ту Мелинайру, которую он знал с рождения. По лесной тропинке шла не ласковая, мягкосердечная дракониха, что нежилась под солнцем на речном берегу еще утром прошедшего дня, а сильная и жестокая воительница с колючим взглядом немигающих глаз, готовая к бою, к боли, к смерти - но лишь после того, как свершится правосудие. И ее, разумеется, заметили. Каменные горгульи, сидевшие на своих постаментах, неожиданно моргнули темными обсидиановыми глазами, после чего заревели и тяжело спрыгнули наземь, с грохотом коснувшись камней дороги. В другое время Мелинайра, увидев нечто подобное, в ужасе шарахнулась бы прочь, но в этот раз она не дрогнула - зарычав, дракониха тараном бросилась вперед, обхватила одного из оживших монстров когтями и повалила, мертвой хваткой вцепившись ему в загривок (при этом едва не сломав себе зубы). Огромные лапы словно вросли в ее тело, сдирая и раскалывая золотые чешуйки, но она только рычала, дробя когтями несокрушимый гранит. Ярость затмила ей разум, и она даже не заметила, когда в бой вступила вторая горгулья - только когда ей в шею вонзились острые, как бритва, клыки, и весь ее позвоночник пронзила жестокая боль. Ильтиан, скакавший от волнения по земле, все старался хоть как-то ей помочь, но что мог он сделать против ожившего камня?.. Впрочем, он не сдавался, и когда одна из горгулий на мгновение оторвала голову от тела драконихи - мгновенно сконцентрировал перед собой огненный шар и швырнул его в чудовище, метя в голову. А уж кто знает об огне больше, чем фениксы, потомки самого Духа этой непокорной стихии? Правда, особого ущерба горгулье он не принес, но своего добился, и когда та, заревев, атаковала его, то... промазала и врезалась носом в дерево! Пламя частично расплавило камень, залив ей глаза, и теперь тварь полностью ослепла, но все равно представляла немалую угрозу, нависнув над Ильтианом ожившей скалой. Впрочем, тот не собирался ждать, пока его за милую душу размажут по дороге, поэтому, воинственно завопив, бросился на нее, в то время как дракониха, получив некоторую передышку, воспользовалась своим преимуществом - расправив крылья и яростно замолотив ими по воздуху, она умудрилась почти вертикально взлететь вверх, удерживая врага в когтях, а когда до земли было уже порядочно, она с ревом отодрала ее от себя и швырнула вниз. Будь горгулья в полном порядке, она бы не особо пострадала, но к тому времени дракониха сумела вдоволь поиздеваться над ее шкурой, и от удара о камни серое чудовище попросту разлетелось на куски, как хрустальный бокал. Мелинайра, издав торжествующий рев, гордо приземлилась рядом.
- Быть слишком мягким плохо, - заметила она с философским видом, - а быть слишком твердым - еще хуже.
- Впечатляет, - кивнул Ильтиан, - Но как тебе это? - и он указал на расплавленную кучу камня, в которой с трудом можно было узнать вторую горгулью, - Несколько более замысловато, не находишь?
- Просто мне кажется, что в эту ночь и без того всяких фокусов будет предостаточно, - фыркнула она, - Идем лучше, - и повернулась к воротам. Они были, разумеется, заперты, но ее это не смутило. Один удар хвостом - и крепкий металл погнулся, два - и створки слетели с петель, а двое друзей ступили в сад. Им навстречу тут же бросился дракоглав, но Мелинайра так на него рявкнула, что тот едва лапы унес. Храбры драконоголовые псы, очень храбры, но есть на свете существо, от которого и они бегут, не помня себя от страха, и вряд ли хоть кто-то поставил бы им это в укор! Только вот проблемы Мелинайры и Ильтиана на этом не закончились, ибо, как и положено, в следующее мгновение распахнулись двери дома, и оттуда навстречу гостям вышел сам хозяин.
- Значит, вы все же осмелились заявиться на моей земле, - прорычал он, - Зря вы не дождались моего приглашения и пришли без спросу! - и, направив на них волшебную палочку, он выкрикнул заклинание. Ильтиан, почуяв неладное, бросился в воздух, но было поздно - какая-то сияющая паутина вырвалась из кончика палочки, облепив их и придавив к земле. Мелинайра, свирепо зарычав, стала рвать ее, но липкие веревки оказались прочнее стальных канатов, и дракониха билась в них, как рыба, но не могла разорвать. Сеть крепко держала ее, не поддаваясь ни когтям, ни клыкам, а ненавистный волшебник только смеялся:
- Что ж, - сказал он, - мерзко улыбаясь, - Это оказалось еще проще, чем в прошлый раз... хотя, не спорю, я удивлен. Я и не думал, что кого-то упустил... Не знаю, да и не хочу знать, как это вышло. Но я немало получил за те туши, да и яйцо оказалось весьма ценным товаром, так что, думаю, я найду вам, дорогие гости, достойное применение! - и, не обращая внимания на яростный рев, он начал творить новое заклинание, от которого вокруг пойманных в ловушку брата с сестрой начал сгущаться ледяной туман, промораживая их до самых костей и путая мысли...
- Сперва я хотел вас просто убить, - донесся до них голос мага, явно испытывающего удовольствие, - Но вы уничтожили моих горгулий, а я на них потратил немало времени и сил, так что, думаю, я ничего не потеряю, если вы умрете медленно... и мучительно, - после чего он изящным жестом усилил натиск чар, И Мелинайра со стоном выгнулась дугой. Ее всю ломило от холода, губы покрылись корочкой льда... кажется, даже воздух замерзал в ее груди, и все тише и тише билось ее сердце... Веки становились все тяжелее, в голове стоял кровавый туман, и не хотелось ни бороться, ни думать... ни даже жить. Она уже почти не чувствовала своего тела, не могла пошевелить даже пальцем - их словно сжали чем-то чужим, не подвластным ее воле... не принадлежащим ее душе, что уже слабенько, на последних ниточках удерживалась в мире живых, уже шагая по темной тропинке, сквозь мрачный коридор, ведущий к сияющему впереди яркому ласковому свету... и было ей хорошо и легко, как никогда раньше, за всю ее не такую уж и долгую жизнь... И она все шла, шла, но тут...
- Нет, милая, так не пойдет! - прозвучал чей-то голос, и огромная лапа мягко опустилась ей на плечо, а, обернувшись, она увидела свою мать, - Куда ты уходишь?
- Но... но мне было так больно... и холодно... Я хочу туда, к свету!
- Но тебе пока нельзя туда, - сказала та, - Ты еще не прошла свой путь, дорогая, а он только начинается... Не сдавайся, Мелинайра! Борись! Борись до самого конца! Ты ведь дракон, ты воин по праву рождения! Помни об этом, дочь моя! И никогда не отступай, даже если все надежды гаснут! Жизнь сильнее смерти, поэтому борись! И иди! Иди же! - и она крепко толкнула ее в спину, отчего мощный энергетический разряд прошел по всему окоченевшему телу драконихи, запульсировав в жилах, и велико же было изумление Экстеллиора, когда уже почти мертвая Мелинайра, которую он собирался добить одним-единственным заклинанием, с диким ревом, потрясшим всю округу, вскочила на лапы, и все мышцы ее огромного тела напряглись до ломоты в костях, пока не раздался треск - и обледенелая сеть лопнула, а дракониха, взревев, бросилась на не успевшего даже вскрикнуть колдуна. Дверь и половина фасада, не выдержав столь жестокого обращения, обвалились, и два смертельных врага, сцепившись клубком, ввалились в парадную залу, сопровождаемые звоном и грохотом, с которыми длинный хвост нашей героини знакомился с элементами интерьера этого дома... однако, старый волшебник уже не видел этого, и когда Мелинайра швырнула его на пол, то он лишь молча уставился в потолок неподвижными остекленевшими глазами...
- Ты считал нас тупыми бездушными тварями, - все равно сказала ему дракониха, чувствуя, что должна это сказать, - Ты думал, что все под солнцем принадлежит тебе и твоему роду, - и она невольно зарычала, глухо, но достаточно яростно, чтобы в недрах ее глотки, за рядами острых зубов, пляшут языки ярко-золотого пламени, - Ты ошибался, - и в тот же миг чудовищный поток огня обрушился на хладеющее тело, мгновенно покрыв его с головой. Но это был не обычный огонь, что горит в факелах и согревает жилища, это была квинтэссенция чистой, незапятнанной энергии, беспощадного солнечного света, что в один миг уничтожил бренный труп, а потом одним взмахом сильного крыла дракониха развеяла жалкую кучку пепла по всему залу, и уже хотела точно так же поступить с роскошным, занавесившим всю стену гобеленом, но тут раздался кашель, и, обернувшись, она увидела, что там, мокрый, продрогший, тяжело опирающийся о стену, стоит...
- Ильтиан! Ты жив! Слава Фааралю! Как ты?
- Замерз немного, - феникс обхватил себя крыльями, - А так ничего... Бр-р-р! - и он сжался в комок, и дракониха, улыбнувшись, обняла его лапами, после чего ласково, осторожно дохнула на него, и ее теплое дыхание вмиг прогрело его до костей. А Мелинайра, не останавливаясь, все грела его, пока он окончательно не просох, после чего помогла ему встать.
- Спасибо, - искренне поблагодарил ее тот, - А где колдун?
- Развеян по ветру, - слегка улыбнувшись, ответила та, - Мой род отомщен, и души моих близких могут пребывать в ином мире спокойно, ибо он развеян по ветру.
- Но... как тебе это удалось?
- Просто я была не одна, - она улыбнулась в ответ на его недоуменный взгляд и, выгнув шею, уже хотела втянуть в легкие воздух и спалить гобелен...
- Нет, нет, погоди! Ты что, тут все разрушить обираешься?
- А что в этом плохого?
- Это не плохо, просто погоди немного. Уничтожить все это всегда можно, только давай сперва поглядим, что тут есть интересного! - и, захлопав крыльями, он вспорхнул с пола и полетел по дому, с любопытством поглядывая по сторонам. Сперва Мелинайра скептически отнеслась к его идее, но потом решила, что с нее не убудет, и отправилась по всему залу, разглядывая ковры и затейливые картины. Она еще никогда не была в доме волшебника, да и вообще в каком бы то ни было доме, так что любая вещь казалась ей странной и занимательной. Ильтиан же, более просвещенный в такого рода вещах, и не обратил внимания на весь этот бесполезный, с его точки зрения, хлам и направился прямо в рабочий кабинет Экстеллиора. Там до сих пор горели магические светильники, и феникс смог все хорошо разглядеть. А кое-что - даже слишком хорошо.
- Мелинайре это вряд ли понравится, - пробормотал он, заметив на стене громадную голову солнечного дракона, с пустыми стеклянными глазами, и тут же, вспорхнув, несколькими точными ударами сбил ее наземь. К счастью, внизу кучей лежали какие-то пыльные бумаги, так что рухнула она не слишком шумно, и Ильтиан проворно закидал ее всяким мусором.
- Что ты тут делаешь? - с любопытством спросила дракониха, заглядывая в дверь - к счастью, дальше она не протискивалась.
- Да так, шарюсь повсюду, - ответил тот, понадеявшись, что неприятная находка достаточно хорошо замаскирована, после чего перелетел на рабочий стол и начал прохаживаться туда-сюда, суя свой клюв во все щели.
- Охота же тебе в этой пыли барахтаться, - Мелинайра невольно поморщилась, вдыхая застоявшийся, пропитанный запахом пергамента воздух, - Фу, и когда, интересно, этот чертов колдун в последний раз тут убирался?
- Уверен, что задолго до своей смерти, - усмехнулся феникс, - Но мне все равно интересно, зачем он за этими свитками свою мантию до дыр протирал. Не просто так, хвостом своим клянусь!
- Ну, раз уж хвостом, - та засмеялась, - тогда можешь купаться в этом бардаке и дальше. А я пойду, посмотрю, нет ли чего более занятного в этой тесной лачуге, - и, не без некоторого ущерба для косяка, она выдрала свое тело из дверного проема и отправилась на второй этаж по лестнице, что без труда выдержала ее немалый вес. В самом конце лестницы небольшая арка вела в роскошную залу с колоннами, между которыми стояли навеки застывшие статуи великих чародеев прошлого... и не только людей. Мелинайра с удивлением увидела среди них грифона с горделивой осанкой воина, феникса, единорога... и, о Духи, дракона! Причем ладно какого-нибудь там - нет, по длинным шипам и форме головы Мелинайра безошибочно признала в нем своего сородича, солнечного ящера... но почему? Почему здесь, в королевстве людей - в мире, который отверг свое прошлое и навсегда порвал с былым единством Валладельфии? Дракониха покачала головой, но тут ее взгляд уперся в самый центр зала - и она тут же забыла об этой нелепости, ибо там, негромко журча, бил небольшой фонтан, украшенный целой россыпью магических огоньков, что тысячами отражались в водяных брызгах, пляшущих на холодном сером камне пола. И в самой вершине его был вставлен великолепный темно-синий сапфир. Это был очень крупный камень невероятно насыщенного цвета, какой найдешь, наверное, лишь в самых глубоких океанских впадинах, там, где даже свет и тени становятся синими - вот такого оттенка был этот сапфир, и дракониха тут же почувствовала, что это поистине бесценный самоцвет, что это не просто камень, это... куда больше. Что это не камень, это... Камень. Почти физически она ощущала ауру мощного волшебства, плотно окутывающую весь фонтан, и не могла пройти мимо, не заметив ее... даже если бы очень постаралась. Эта энергия казалась ей совершенно особенной, не такой, как магия того же Экстеллиора - нет, это было нечто совсем иное, и не злое, просто... странное. Весь пол вокруг был испещрен опалинами и трещинами, словно здесь не так давно разыгралась страшная битва. Мелинайра скребнула когтем лужицу расплавленного камня. Это не просто так... Это следы заклятий. Но вряд ли их оставили другие волшебники - Экстеллиор, судя по всему, гостеприимством не отличался. Но тогда что это? Неужели... И тут она поняла. Конечно же! Дракониха с почтением оглянулась на камень. Если не он, то что же? Больше нечему... Значит, это сапфир не дал колдуну к себе прикоснуться, отразил все его атаки и удары. Другое дело, как он сюда вообще попал... но, кажется, разгадка этой тайны, так сказать, плавала совсем неподалеку, и Мелинайра присмотрелась к фонтану. Он был сделан не из гранита, как весь дом, и не из мрамора, как зала, а из какого-то странного сине-голубого камня, переливающегося перламутровыми волнами. Такого она еще не видела, и, заметив несколько неровных сколов на его нижней части, обнажила ровные нижние зубы, глухо зарычав. Проклятый колдун! Не было у него ни чести, ни совести... видно, обнаружил он этот сапфир где-то далеко отсюда и перетащил сюда, думая на досуге вытащить камень из его хранилища, но не тут-то было! Она усмехнулась - наивный! - но потом сдвинула брови. И что ей со всем этим делать? Оставить камень здесь? При том, что она собралась спалить весь этот дом дотла? И, как бы то ни было, пожарище долго пустым не пробудет, обязательно кто-нибудь заявится, а если еще и с недобрыми намерениями... Нет, так нельзя! Дракониха даже головой мотнула от отвращения, представив этот сапфир в жадных лапах какого-нибудь скупщика, а потому решительно шагнула к фонтану. Она не была уверена, что у нее получится - у Экстеллиора, при всех его талантах, не вышло - и была готова ко многому - вспышкам, грохоту, возможно, даже боли или тому, что ее когти натолкнутся на какую-нибудь преграду, так и не коснувшись сапфира, но в следующее мгновение она изумленно захлопала глазами - она коснулась его! Ее лапа совершенно свободно обхватила самоцвет, и когда она дернула его, готовясь, если что, выдирать его из каменного ложа, то от неожиданности покатилась кувырком - камень, словно того и дожидаясь, сам вывалился ей в когти, и она едва успела прижать его к груди, как врезалась спиной в стену, вдребезги разнеся пару статуй и изрядно покалечив третью - скульптор упал бы в обморок, увидев, что от почтенного старца осталась лишь половина... и то меньшая. Но самое разрушительное воздействие ее поступок возымел на фонтан: едва сапфир оторвался от каменного навершия, как множество трещин избороздили безупречно гладкую поверхность перламутрового камня, раздался треск, и прямо на глазах небывалое по красоте и изяществу сооружение рухнуло наземь кучей осколков, разлетевшихся по всему залу. Свет магических огней тут же померк, но не исчез - зал все еще был неплохо освещен, и Мелинайра могла в полной мере оценить следы своего пребывания. Журчание воды исчезло.
- Мелинайра, что случилось? - в дверях показался Ильтиан, сжимавший в лапе какой-то свиток, - Ты что здесь устроила?
- Не я, - она покачала головой и показала камень, - а он.
- Эта штука? - феникс удивился еще больше, но не стал расспрашивать и махнул крылом, - Ладно, пошли. Больше мы тут все равно ничего не найдем.
- А что, кабинет не сумел тебя ничем порадовать? - несколько насмешливо спросила она, спускаясь вместе с ним по лестнице.
- Отчего же, сумел. Вот этим, - и он показал ей свиток, - Ценная вещица.
- Кусок старого пергамента?
- Действительно, выглядит неприглядно, - он упорно не обращал внимания на ее сарказм, - Но на этом, как ты выражаешься, куске я нашел вот что! - и он развернул свиток. Дракониха на него лишь покосилась.
- Ты же знаешь, я не умею читать.
- Я тоже. Но картинки-то мы с тобой разбираем, верно? - и он ткнул в пергамент, а дракониха, про себя вздохнув, склонилась над ним. Большую часть этого затертого листа составляло письмо, но для Мелинайры они были всего лишь скопищем черных букашек, так что она лишь молча фыркнула на них и присмотрелась к единственному рисунку во всей этой каше - изображению круглого медальона на длинной цепочке, диска, украшенного драгоценными камнями и составленного из причудливо переплетающихся волн, завитков и извивов, в целом образующих небывалый по красоте узор.
- Ну? - сухо поинтересовалась она, - И что же это?
- А это, - неожиданно рассердившись, сказал Ильтиан, явно задетый ее равнодушием, - самая ценная вещь во всей стране, если хочешь знать! И ты слышала о ней. Или ты сейчас будешь мне доказывать, что слова "Талисман Солнца" для тебя ничего не значат?
- Талисман Солнца? - она широко распахнула глаза, и на ее лице отразилось искреннее изумление, - Тот самый?
Разумеется, она слышала о нем. Да и кто не слышал... Во всей Валладельфии не нашлось бы ни одного магического создания, что не знало бы об этом легендарном Талисмане, хранителе сил добра и зла, источнике мира, равновесия и гармонии во Вселенной. Согласно древним легендам, он был создан на Заре Мира, силами всех пяти великих стихий, и не было ему равных по могуществу... но не так давно он был расколот, а две его части были утеряны, и страна погрузилась в хаос и отчаяние, принесенные Керром, зловещим властелином Мглистых Земель... Тени сгустились над миром, а сердца и души его жителей погрузились во тьму, и пошатнулись прежде нерушимые идеалы добра и справедливости, растаяла вера в то, что все будет хорошо, что никакая туча не скроет солнечный свет, ни один дождь не будет продолжаться вечно... и прокатилась по земле волна смерти, принеся гибель многим ни в чем не повинным существам... среди которых был и род солнечных драконов.
- Так ты не знаешь, что здесь написано? - спросила она, тщетно пытаясь скрыть волнение.
- Нет. Это древний язык, в наши дни на нем не говорит ни одно живое существо, и знают его лишь короли да чародеи. Но мне кажется, что здесь дана история Талисмана... и, возможно, даже его судьба.
- И зачем нам это?
- Как зачем? Да если мы сумеем прочесть этот свиток, то наверняка узнаем, что стало с обломками Талисмана!
- Это я поняла, но...
- Так ты хочешь сказать, что просто не видишь в этом смысла? - он смотрел на нее во все глаза, - Да ты что, совсем свихнулась? Это ведь такой шанс восстановить Талисман Солнца! Вернуть Валладельфии равновесие! Или ты думаешь, что, раз уж отомстила за родню, то все приключения на этом заканчиваются? Да мы с тобой можем отправиться в такое путешествие, что все остальные и рядом не стояли! - и, видя, что она все еще колеблется, он решил пустить в ход самый весомый довод, - К тому же, это же шанс отомстить Керру за все его страшные дела, и уже не только за твоих близких, но и за все твое племя! За всю страну!
Лицо Мелинайры дрогнуло, в глазах промелькнула боль пополам с гневом, а Ильтиан понял, что задел нужные струны в ее душе. И все же прошло еще немало времени, прежде чем дракониха медленно кивнула и промолвила:
- Ладно, попробуем. Только вот где нас с тобой искать этого короля или мага, чтобы он нам все это прочел?
- Ну-у-у... - и он посмотрел на потолок. Мелинайра с удивлением подняла голову, и только тут заметила, что он представляет из себя гигантскую карту Валладельфии, со всеми ее дорогами, городами и реками. Особенно подробно были представлены пять графств людей: Дарвонское, Сальманское, Орвайское, Силинское и центральное - Тарийское, находящееся под властью Верховного Короля и объединяющее все эти земли в единое Арванское королевство. Края же, лежащие вне его границ, были прорисованы куда скромнее, и через огромный массив Тайнолесья, через Лунную Рощу, Серые скалы, Золотое королевство, вулканические Огненные горы - через все эти земли, столь не похожие друг на друга, тянулась одна-единственная надпись. Мелинайра покосилась на Ильтиана, и тот кивнул:
- Дикие Земли. Так называют наш дом люди. И для них что дракон, что феникс, что единорог - на одну рожу твари и монстры. Но не наша в том вина... и не их. Не так давно мы были едины, и еще отец Нармильтона помнил времена, когда люди и те, кого они называют мифическими существами, жили вместе, но потом начались раздоры и несогласия, вчерашние друзья становились врагами, и вся страна погрузилась в хаос. А люди... они живут меньше нас, и память у них подобна прибрежному песку - первая же набежавшая волна вмиг слизнет даже самые глубокие следы. И наше братство окончательно распалось. Они забыли о нем... но мы - помним. И я верю, что мы еще воссоединимся... - он слегка вздохнул, но потом тряхнул головой и указал на потолок, - В общем, сейчас мы с тобой в Дарвонском графстве, и колдун, как я вижу, любезно отметил это мест, - он ткнул крылом в крохотный огонек, горевший на самой границе графства, - Если не считать людей, ближе всех к нам фениксы и грифоны. Оба народа хороши, но, - он слегка, совсем чуть-чуть поморщился, - все же стоит остановить выбор на грифонах. Говорят, их Архимаг - самый могущественный чародей на Севере. Уж если кто и знает этот язык, так это он.
- И где же нам его разыскивать? - Мелинайра несколько скептически посмотрела на карту, - Горы-то немаленькие!
- Сперва посетим Эльтеррон, столицу королевства, а там посмотрим. Найдем. Не такова птица, чтобы от нас спрятаться.
- Эльтеррон, значит, - хмыкнула Мелинайра, - А ты не думаешь, что феникс и солнечный дракон будут там несколько... выделяться? Не забывай, ты сам сказал, что этот пергамент ценен. Да и вот это, - она положила на пол засиявший в бледном свете ламп сапфир, - тоже не самая обыкновенная стекляшка.
- Ух ты, - феникс с любопытством дотронулся крылом до камня. Это и вправду был великолепный самоцвет. Довольно крупный, он отличался невероятно насыщенным темно-васильковым цветом, великолепно подчеркнутым его огранкой - в виде двадцатигранника, составленного их правильных треугольников - икосаэдра, как сказали бы знающие. Сейчас он спокойно лежал на полу, но ни феникса, ни дракона не обманул - они прекрасно чувствовали ауру мощного волшебства, исходящую от этого камня.
- Готов поспорить на что угодно, это не просто красивый камень, - сказал Ильтиан, - Занятная штука... Так это он все там наверху порушил?
- Ага. Даже Экстеллиор не смог совладать с ним, а мне он почему-то дался.
- Наверное, решил, что уж лучше он отправится с тобой, чем упокоится в заброшенном доме до скончания веков. К тому же, ты куда симпатичнее этого старика, - засмеялся феникс, а дракониха, в шутку слегка оскалив зубы, тихонько зарычала, и тонкий язычок пламени проскользнул по ее мерцающим клыкам.
- Ух ты! - Ильтиан аж присвистнул, - Здорово!
- Да, теперь я и так умею, - она улыбнулась и ради чистого удовольствия выпустила в воздух тонкую струю огня. Пламя едва не коснулось потолка, но все же изрядно его закоптило, и Мелинайра улыбнулась, увидев, что добрая часть Мглистых Земель покрыта сажей. Правда, она чувствовала некоторую усталость, совсем не соответствующую тому, что на дворе стояла всего-навсего полночь, но тогда она этого и не заметила - ухмыльнувшись, она оскалила клыки, и следующий ее удар был куда точнее, так что добрый кусок искусно выполненной фрески попросту отвалился и рухнул на пол.
- Неплохо! - восхитился Ильтиан.
- А то! - рыкнула дракониха и, выгнув шею, дохнула огнем, одновременно поворачивая голову, так что пламенная дуга захлестнула половину зала, с треском пожирая все, что хоть в какой-то мере оказалось подвластно горению. Магический огонь пожирал все, и до того яростно, словно весь дом был пропитан маслом. Ильтиан, подхватив пергамент и сапфир, отшатнулся прочь, но Мелинайра едва ли это заметила. В ее глазах забушевал огонь, ничего общего не имеющий с тем, что рвался из ее горла, и она, расставив когтистые лапы, бросилась на роскошную обстановку дома, круша ее своим весом и яростью, при этом даже не замечая, что пламя добралось до потолочных перекрытий, и пара горящих балок рухнула в опасной близости от ее головы. Ильтиан сперва пытался до нее докричаться, и даже бросился вперед, дабы привлечь ее внимание, но вскоре понял, что это бесполезно, что она не повернет в его сторону даже голову, вовсю наслаждаясь уничтожением всего на своем пути. Фениксу осталось лишь увернуться от ее хвоста и что есть духу рвануть крылья прочь из дома, пока он еще стоял. Впрочем, долго он в саду не скучал - скоро в доме раздался жуткий взрыв, окна, на мгновение полыхнувшие глазами адских монстров, тут же вылетели прочь, со звоном расколовшись на тысячи осколков, а Ильтиан, не ожидавший ничего подобного, полетел прочь, отброшенный раскаленной взрывной волной, принесшей куски мусора, обломков камня и пыли. Тяжеленный обломок дерева ударился о землю совсем рядом с его телом, и сказать, что глаза у него были по блюдцу, будет таким же преуменьшением, как сказать, что у него не дрогнула душа, когда одна из стен дома подломилась, не выдержав столь грубого обращения, и крепкая каменная кладка попросту обвалилась, точно неудачно сложенный карточный домик. Ильтиан закричал, хоть и не расслышал ни звука за невообразимым шумом, но, еще до того, как крыша дома окончательно рухнула, нечто, напоминающее сверкающий метеор, вырвалось из-под завалов и, промелькнув над головой феникса, не слишком изящно плюхнулось на землю, где превратилось в ошарашенную и напуганную, но живую и почти невредимую дракониху, что с безмерным удивлением пялилась на дом... вернее, на то, что от него к тому времени осталось.
- Ого! - прошептала она, - И это что, я сделала?
- Интересный вопрос, - саркастически заметил Ильтиан, откашливаясь, и тут его заглушил жуткий грохот, когда последняя часть крыши рухнула, и теперь трещало только пламя, бушующее среди руин.
- Но я не знаю, как это вышло! Я... я была в комнате колдуна, там был какой-то шкаф... я ударила по нему, и оттуда посыпались какие-то посохи, шары, бутылки... да я почти не смотрела на них - просто дохнула огнем, и тут... все это как РВАНЕТ!
- А, тогда понятно, - кивнул Ильтиан, - Но на будущее запомни, Мелинайра: если тебе так уж хочется побушевать в доме чародея, то, пожалуйста, будь осторожнее с магическими предметами. Они потому и называются магическими, что в них заключена волшебная сила. Уничтожая их, ты высвобождаешь ее, а это не всегда безопасно. Особенно, - он подчеркнул это слово, - если рядом с тобой находятся другие... например, твои друзья, не защищенные твоей броней.
- Прости, - поняв, на кого он намекает, пробормотала дракониха, - Я... не хотела. Не знаю, что на меня нашло...