Аннотация: Автор не ставил целью победить на конкурсе, как и не ставил целью писать длинный сюжетный рассказ. Автору интересно кое-что другое.
Вообще-то ей сидеть на подоконнике категорически запрещалось. Главврач за такое непослушание голову отвинтит, если узнает. Только откуда ему узнать? Седьмое января. Праздник как-никак. Весь персонал под это дело разбежался. Только молоденькая медсестричка Саша на посту. А она добрая, не расскажет. Мило сейчас воркует со своим тезкой.
Александр высокий и статный мужчина, единственный, кто из больных в отделении остался. "Тяжелых" в маленькой районной больнице не было, а "не тяжелых" ради праздника распустили по домам.
Интересно, а почему Александр не уехал. Наверное, по той же самой причине, что и она. Хотя...хотя это маловероятно, чтобы с таким красавцем-мужчиной сожительствовало одиночество. Он ведь совсем на нее, прижавшуюся сейчас к заклеенному скотчем окну, не походил.
Она ласково усмехнулась, глядя сквозь стеклянную дверь палаты. Во всем отделении горела только лампа на сестринском посту. Она мысленно сфотографировала эту картинку: мужчина прислонился к тумбе и не сводит глаз с медсестры, а раскрасневшаяся Саша безуспешно пытается сосредоточиться на ворохе историй болезни. И сейчас не было у нее никого ближе этих посторонних людей. И именно благодаря ним она сидит на подоконнике, дышит на холодное стекло и выводит указательным пальцем левой руки загадочные знаки.
--
Саша, ну разрешите, - встал на колени Александр, - нашей самой лучшей и красивой пациентке хотя бы в окно посмотреть. В честь того, что Христос родился. А?
Тоненькая фигурка в синей форме отошла от запотевшего стекла:
--
Пусть смотрит. Там такой чудный снег.
--
Позвольте, мадам? - галантен, молод, красив - просто идеал ее ушедшей молодости. Она позволила ему подхватить себя на руки и усадить на подоконник И даже не стала поправлять, что вовсе никакая не "мадам". Давно уже как не "мадам".
А снег, и вправду, был чудесен. И он все не кончался. Она прислонилась лбом к стеклу и вспоминала, сколько раз смотрела из этого окна. Аж сердце защемило, настолько знаком пейзаж. И все, такое тоскливое осенью, - и вечно пустующая клумба, и обсыпавшаяся штукатурка стены напротив, и лавочки у приемного покоя, - под слоем серебристой пыли, щедро выкрашенной единственным фонарем в оранжевый цвет, приобрело совсем другой смысл. Она с шумом втянула воздух, пытаясь уловить запах чуда.
Какой необыкновенный снег. Тихий. "Будто пух с перьев ангела...". Ком застрял в горле. Ненаписанное стихотворение. Мертворожденный ребенок. Это больно. Она всегда писала сразу, набело. А в этот раз сил хватило лишь на первую строчку. Не мудрено: полгода как правая сторона отнялась, полгода как она торчит в этой больнице, ибо больше у нее ничего нет. И с каждым днем только хуже. Она и не знала, насколько болезненно не выражение собственных мыслей. Вон, всю бумагу слезами обкапала, буквы расплылись...
А снег все еще идет. Чудо продолжается. Господи, какой тебе подарок ангелы хороший сделали, засыпав землю детей твоих собственными крыльями. Наверное, им тоже очень больно. Но чего не сделаешь, когда любишь?
Сегодня она решила не молиться - нечего отвлекать Его от поздравлений.
Саша погасила свет и включила телевизор.
--
Надо Марину Сергеевну спать уложить.
Александр заглянул в палату. Силуэт у окна не шевелился. Мужчина тихо прикрыл дверь и зашептал:
Дай человеку вволю погрустить, - медсестра кивнула. Они были уже на "ты". - Может, это последнее ее Рождество.
Она улыбалась. А ее душа летела туда, откуда ангелы бросали пух, туда, чтобы поздравить Его с Днем Рождения. Лично.