Аннотация: Все это почти было на самом деле. Все в этой истории - чистейшая правда, за исключением явного вымысла, разумеется.
Добро всегда прорвется, пусть и с синяками в самых неожиданных местах.
Крупные пушистые снежинки танцевали менуэт в стерильно-белом свете фонарей, неспешно опускались на голову и плечи, приятно холодили кожу, когда я запрокидывал лицо. Подходящий сюжет для картины: "Менеджер нетвердым шагом плетется домой с корпоративной попойки".
В крохотной раковинке наушника в левом ухе хриплый бас Армстронга пел о том, как чудесен этот мир, и я был полностью солидарен с мудрым стариком Сачмо.
"Дай Бог мне не загнуться до седин.
Ведь что ни день - то новые напасти.
Но - жив, здоров, и подрастает сын.
Чем черт не шутит, это тоже счастье".
Есть смысл начать рассказ об этом дне с самого начала, ну, скажем, с рассвета. Ночь напролет я трясся в убитой "Скании" со сдохшим обогревателем, и, к прибытию на объект промерз до хруста в конечностях. На месте я должен был решить ряд неотложных вопросов, но неожиданно для себя я выяснил, что в казарме проблем - банный день. Впрочем, что еще можно было ожидать в последние рабочие часы уходящего года. Народ больше всего был озабочен вопросами поиска штопора и препирательствами по поводу того, кто будет разделывать селедку. Люди там были все сплошь душевные, и сперва меня начали отогревать старинным русским народным способом, затем этот процесс плавно перетек (слышите бульканье?) в декларирование взаимного уважения. Поскольку я был человеком весьма уважаемым, да еще и общался с чрезвычайно почтенными людьми, то демонстрация взаимной привязанности вылилась (в самом прямом смысле этого слова) в весьма ощутимое количество стограммовок. Словом, через некоторое время я не без труда сообразил, что на данный момент основная проблема состоит в том, чтобы добраться до офиса.
Автопилот и самоходность я сохранял при любых раскладах, спустя час в неравной борьбе все же одержал победу над дверным замком, пробрался на свое место, сел и с изумлением уставился на монитор. Как нырнул в сказочное царство сна, я уже не помню, но проснулся от чьего-то пристального взгляда в затылок. Вернувшись в реальный мир, обнаружил себя лежащим лицом на клавиатуре, а, поднявши голову и сфокусировав взгляд, заметил рядом Шефа. Некоторое время с неподдельным интересом мы изучали: я -пуговицу на костюме Шефа, а он в свою очередь - мою физиономию с рядами красных отпечатков клавиш.
"Серега, да ты никак на объекте был?" - изумился Шеф. В аналитических способностях ему не откажешь.
"Ну, да" - сообщил я. Шеф призадумался.
-"Значит так. Дуй домой, прими ванну, словом, делай что хочешь, но через полтора часа ты должен быть трезвым".
"Ну, есть" - сообщил я.
С рычаньем перенося тяготы контрастного душа, прокачивал возможные версии того, для чего это я понадобился Шефу в последние часы рабочего года трезвым. Подавляющее большинство версий балансировали на тонкой грани между фантастичностью и идиотизмом.
К назначенному времени предстал пред светлы очи начальства пусть и не готовым к стрельбе из снайперки на тысячу двести метров, но все же весьма в товарном виде. Правда, выражение лица у меня наверняка было, ну, как бы это сказать... Дурацкое, одним словом. В офисе сдвигались столы, звенели бутылки, вскрывались банки и пластовалась колбаса. Широкомасштабная попойка надвигалась с неотвратимостью снежной лавины и уже была готова принять меня в свое гостеприимное лоно.
Шеф за локоток отвел меня в сторонку, и почти интимно прожурчал: "Слушай, Серега, ты давай, присмотри за молодняком, чтобы - тут он неопределенно пощелкал пальцами. - Ну, словом, чтобы без фанатизма".
"Ну, понял" - ответил я.
Не буду описывать корпоративную вечеринку - кто видел одну из них, тот видел их все. Единственно, что заслуживает упоминания, так это то, что на сегодня все прошло по "лайт-варианту". Никто не метал харчи, не дрался и не звонил в Австралию. В конце-концов народ чинно разошелся, я собрал со столов объедки, косточки и очистки в большой "билловский" пакет - завтра у зверей тоже будет праздник. В конце стола на пластиковой тарелке красовалась половинка копченой курицы, обделенная вниманием пирующих. Я упаковал лакомую полуптицу в отдельный пакет, и кинул ее поверх собачье-кошачьих явств.
Вот мы и подобрались к моменту, с которого началась эта история. Я неспешно брел по ночному городу, благодушный от напитков с пристойной степенью очистки, богатой обильной закуски и перспективы рождественских каникул. В голове просто не умещалось, что где-то в мире существуют: воинствующий феминизм, ампутация конечностей и экзистенционалистический депрессняк. Возможно, где-то и притаились подколодные проблемы, но попадаться мне на глаза они сейчас не решались.
День прошел, и год прошел, и хер с ними обоими. Последнее, я неожиданно для самого себя произнес вслух. Это мне показалось настолько забавным, что я расхохотался.
"Нарушаем правопорядок, гражданин" - послышалось из-за спины. Оборачиваюсь. Оп-па! Ощущение мировой гармонии, испуганно трепеща радужными крылышками, шарахнулось в ночную тьму. Милицейский патруль. Куркулистого вида невысокий толстенький сержант и два похожих, словно из одной пресс-формы, худющих пацана-срочника.
"Документики предъявим" - сержант качнулся к самому моему лицу, жадно принюхиваясь. Совершенно некстати мелькнула мысль, насколько экономнее двигался бы мужик, если бы у него вырос хобот.
"Нету документиков" - мне искренне верилось, что я сумел скрыть напускным безразличием горькую досаду.
"А если поискать?" - куркулек уловил знакомый запах, расцвел аки розан и сноровисто охлопал карманы.
"Во, да у тебя еще и нож в кармане!" - ликованию сержанта, казалось, не было предела.
"Не попадает под холодное оружие ни по одному из признаков. Типичный хозбыт" - пробубнил я скучным голосом.
"Такой умный, что ли?" - вкрадчиво поинтересовался толстячок.
"Кто-то и умным должен быть" - обреченно выдохнул я.
"Ну, тогда придется пройти" - радостно сообщил сержант.
"Придется" - мне не оставалось ничего другого, как согласиться. Он в своем праве, а любые препирательства могут только усугубить положение.
Куркуль насторожился. По его разумению, я подозрительно покладист. В игре стало что-то не так.
Толстячок заглянул в пакет. Прямо ему в лицо нахально уставилась копченая куриная задница. Сержантский кадык, подобно передернутому затвору, изобразил некое трудноуловимое движение. Пацаны впервые за все время действия проявили признаки жизни, обменявшись короткими голодными взглядами. Некоторое время тишину нарушал лишь легкий шелест снегопада. Куркуль стремительно соображал: если он меня поволочет в отделение, то эти харчи будут ему долго сниться в номинации "нереализованные возможности" - начальство с ним делиться явно не будет. Значит надо все решать здесь и сейчас.
"Вообще-то ты нормальный мужик - поделился он со мной своими наблюдениями. - Не хулиган и не бандит. Ты, вот что, иди себе домой. Вот только сумочку нам подари, и иди. Тебя, наверное, дома ждут".
Ну, наконец-то, ласковый ты мой.
"Мужики, ну хоть курочки кусок возьму" - взмолился.
"Бери!" - великодушно разрешил сержант.
Запищали тормоза. Рядом остановился патрульный УАЗик, открылась дверца, и из темной кабины наждачный бас поинтересовался: "Санек, какие-то проблемы?" Мороз пробежал по коже от этого голоса.
"Все путем! - горделиво заявил куркуль. - Закусь есть, с вас бухло!"
Хлопнула дверца, голубым огнем полыхнула мигалка, и УАЗ, надсадно завывая сиреной, понесся по проспекту.
"Ну, держи, земеля" - протянул я пакет Саньку.
"Поставь там, у лавочки" - махнул он рукой куда-то в сторону.
"Ушлый, зараза - с уважением подумал я, удаляясь от служивых. - Даже если сейчас его и возьмут за жопу, скажет, что клиент спьяну обронил, а он ничего не трогал".
Я свернул с проспекта в темные дворы, туда, где не ходят патрули. Мир и покой, недоверчиво озираясь, снова входили в мою душу. В левом ухе "Колибри" неземными голосами пели "Прощай, оружие". Моя походка вновь обрела непринужденную непрямолинейность. Падающий снег заботливо бинтовал землю, а за облаками, в непостижимой вышине, мой усталый ангел-хранитель со снисходительной всепрощающей улыбкой глядел на пакетик с курицей в моей руке. Мне снова было хорошо. Единственное, о чем я жалел тогда - что не смогу увидеть выражение лица хозяйственного Санька в момент, когда он начнет сервировать стол.