Это было время, когда для того, чтобы встретить живого Деда-Мороза, достаточно было просто выйти на улицу, а не рыскать в резервациях по колено в грязи, высматривая в оптический прицел последних уцелевших особей.
Это было время, когда вольные охотники жили в своем личном Золотом веке, не зная ни нужды скрываться от закона, ни страха перед карательными отрядами копов, рыщущих по заброшенным территориям - точно так же, как раньше рыскали они сами.
Это было время, когда имя Ник-Честная-Смерть заставляло мочить себе штаны всех Дед-Морозов города, независимо от района проживания...

Бля, а было ли оно вообще, это время-то?..

...

Непонятных очертаний ядовитые всполохи, удушливый кисло-сладкий запах, убивающий спящий мозг, контрастные цепочки образов, обрывающиеся, как всегда, на самом интересном месте, - все это смешивается в один гулкий, мощный удар, и меня выблевывает из мира снов прямо в родную, пропахшую мочой, потом и застарелой спермой кровать.
Дико вскрикиваю и, перевернувшись, лечу вниз, лихо припечатав свой утренний стояк к выстуженному за ночь полу.
- Бля-адь!!!
Обрывки сна кровоточащим месивом накладываются на частично проступающие контуры реальности, из кухни доносится голос Алинки:
- Что, соня, проснулся? А ну вставай давай живо! У тебя сегодня дохерищи дел запланировано, не забыл?
Поднимаюсь на четвереньки, трясу головой. Так, с глюками вроде разобрались... кончились они вроде. Но вот запах - с ним этот номер не проканал. Сажусь голым задом на липкий от хер-знает-какой-дряни линолеум и оглядываю комнату в поисках источника сих благовоний.
Так...
Стол. На нем - ноутбук, стопка дисков, стопка водки, сухарь. Погрызенный.
Под столом - майка (чистая, ты смотри...), ботинки, бутылка водки. Пустая, а как же.
Дальше - по комнате: шкаф, грязные обои со следами старых и совсем уж свежих потеков. Тумбочка. Да все, вроде...
Так, стоп.
На тумбочке, нанизанные на закрепленные в специальных пазах шампуры, торчат три не очень свежие головы Дед-Морозов - вот тебе и источник...Что ж, забыл заспиртовать сразу - теперь сам расплачивайся.
Кручу головой дальше - так, на всякий случай - и тут мой взгляд упирается в родную постельку, но это не главное. А главное у нас сейчас то, что на ней, спиной ко мне, лежит абсолютно неодетая девица и мирно так себе посапывает.
В опустевшем мозгу проносится одинокая оголтелая мысль: "Непорядок!", и я, послав куда подальше незаконченное дело с головами (сколько ждали - подождут и еще манёк), запрыгиваю обратно на кровать.
Деваха спит.
Переворачиваю ее на спину и резко раздвигаю ноги.
Деваха спит (бля, удолбана она, что ли?).
Ору на кухню:
- Алинка!
- Чего тебе?
- Слышь, я вчера домой один приперся али где?
- Не, а я знаю, да? Сам же меня на ночь отключаешь!
А, ну и похер.
Стояк все еще не спадает, я раздвигаю ей ноги сильнее и начинаю делать то, что обычно делают в таких случаях. Ебу ее, короче.
Проходит минута, другая - она все не просыпается. Выйдя из нее, перетаскиваю тело на край кровати, переворачиваю на живот и начинаю все заново - но уже в ускоренном темпе. Наконец, она продирает заспанные глаза и, оглянувшись на меня, мычит что-то невразумительное.
Кусаю ее за плечо и продолжаю, не отвлекаясь по пустякам. Затем, после спуска, шлепаю ее по блестящим от пота ягодицам и осторожно покусываю ей шею. Деваха мурлычет от удовольствия.
- Что, нравится, да?
Утвердительный кивок.
Ну что ж...
Ухмыляюсь и, повернув ей голову, зубами впиваюсь в горло, предварительно зажав рукой рот. Я кусаю, я кромсаю ее плоть, я рву трахею, чувствуя, как бежит по лицу горячая темная кровь - что-то попадает в нос, что-то - на губы и в рот, и я слизываю ее, не отпуская руки, хоть она все еще пытается прокусить мне пальцы.
Затем, немного утолив жажду, сворачиваю девахе шею (как же приятно слышать хруст ломающихся позвонков поздним декабрьским утром!) и, обсасывая с пальцев кровь - свою и ее - поднимаюсь на ноги.
Накидываю на себя простынь и кричу на кухню:
- Алинка-а!
- Ну чего еще?
- А эти головы... они давно тут уже?
- Ёпт, Ник, ты чего вчера нажрался-то вообще?
Хэх... если б я помнил.
Опять ее голос:
- Чего ты там расселся-то? Иди, завтрак готов почти.
Приглаживаю волосы и мурлычу под нос:
- Сейчас-сейчас...
Следующий кадр: я, завернутый в простыню, обнимаю стоящую у плиты Алину, моего персонального ангела-хранителя (модель BAG-338, усовершенствованная и доведенная мною до ума; подумать только, в серийной поставке их вагины делают из пластика - настолько тонкого, что, не дай леший, одно неосторожное движение, и какая-нибудь чертова шестеренка прорывает его и заодно распарывает вам хуй по всей длине; поэтому я и заменил его на... ну, скажем, на бывшее когда-то настоящим - последнее, кстати, что осталось тогда от моей очередной подружки).
Алинка жарит на плите котлеты, и я, целуя ее пластиковый затылок, одновременно пытаюсь стащить одну из стоящей рядом тарелки.
- Не лезь! - бьет меня по рукам, уклоняясь от поцелуя. - Сказала же! На работу ничего не останется.
- Клал я на эту работу... - продолжаю сопеть ей в затылок. - Кстати, у нас спирт остался? А то там головы эти...
Она пожимает плечами.
- А хер знает. Глянь в холодильнике.
Отлипаю от нее и бреду в противоположный конец кухни. Открываю холодильник.
- Мда... - в задумчивости почесав 3-дневную щетину на щеке, открываю морозилку, смотрю несколько секунд и медленно протягиваю. - Ни-ху-я.
Оборачиваюсь к Алине.
- Солнце, тут даже формальдегида не осталось.
- И мясо заканчивается.
- Ну, насчет этого не беспокойся, - ухмыляюсь. - Там, в спальне, еще малость наберется.
Алина оборачивается.
- Ты о чем?
- Да так... В общем, сама увидишь. Ну ладно, ты давай тут пока - тырым-пырым, а я пойду собираться, - потягиваюсь. - Сегодня будет нелегкая смена.
Я уже выхожу из кухни, когда Алина, перекладывая котлеты в полиэтиленовый пакет, бросает мне:
- Ник, ты точно не хочешь, чтобы я с тобой пошла?
- Солнышко, ну мы же договорились.
- Ну...
- Ну что "ну"? Все ж обсудили уже - ты готовишь квартиру к празднику, а я иду в последнюю смену.
Пауза. Затем - тихий вздох и ее мелодичный голос сквозь помехи и треск скворчащей картошки:
- Ну хорошо, хорошо... Ты только осторожней там, обещаешь?
Бурчу под нос, натягивая трусы:
- Куда уж осторожнее...
Дальше: штаны, ботинки (достать из-под стола; не забыть стереть кровь), два ножа - за голенища.
Дальше: майку, тельняшку.
А потом - самое главное.
Я ведь не киборг, так? Все эти нейроимпланты - их я оставляю для Линки. Ну да, да, я - чистый. Не то, чтобы, конечно, я этим особо горжусь, но вот уже больше семи лет я работаю вольным охотником, и не разу не проиграл ни одному модификанту - как среди своих, на аренах и так, в пьяных драках, так и среди них.
Поэтому максимум, что я могу себе позволить - это нейростимуляторы и прочие хим-каты.
Надеваю на левую руку - чуть пониже локтя - манжет, достаю из пачки пригоршню новых ампул со стимами и ввинчиваю их в гнезда. Затем вытягиваю из манжета пару проводков и прикрепляю их "липучками" к ладони.
Несколько секунд верчу рукой, проверяя, как оно все сидит, затем, удовлетворившись, иду в коридор и, сделав всего пару-тройку шагов, с матом валюсь на спину, поскользнувшись на кучке какой-то дряни, примостившейся у порога комнаты.
- Ну ёптвоюмать, что это за дерьмо, а?!
Подскочившая на крик Алинка принюхивается, кривя лицевые пластины.
- Судя по запаху - дерьмо и есть.
Я приподнимаюсь и провожу пальцем по запачканной штанине.
- Ёбанарот, откуда оно тут?
Та пожимает плечами и усмехается.
- Не мое - факт.
- Ну да, ну да... мое тогда, что ли?
- Не, Ник, ну ты даешь - а чье еще-то?
Подношу палец к носу, нюхаю и говорю:
- Бля.
Говорю:
- Нихуя не помню.
Вытираю палец о прикрывающую дверь штору и говорю:
- Ладно, иди добивай завтрак, а то вроде как опаздываю...
- Дык ты ж вроде и не торопился.
Взрываюсь:
- Ёпт, ну а теперь вот тороплюсь!
Алинка пожимает плечами и вновь скрывается на кухне. Я вытираю штанину первым, что попалось под руки (алинкин халат из натурального шелка - такого в нижнем городе не найти, ну да и хер с ним, новый куплю), снимаю со стены ножны и, немного обнажив клинок, проверяю пальцем остроту. Заточка что надо - одно касание, и вниз по лезвию скатывается одинокая темная капля. Затем надеваю перевязь, клинок - за спину, сверху - плащ, на голову - как обычно - шляпу, на нос - очки. Естественно, все - черного цвета.
Подхватываю и расстегиваю сумку; Алинка выбегает, неся в руках пакет, кладет его туда, чмокает меня в щеку и убегает. Я ухмыляюсь своему помятому отражению в зеркале, цепляю респиратор и очки и выхожу из квартиры.

...

Да, я - вольный охотник. "Волк нижнего города" с лицензией на отстрел Дед-Морозов в неограниченном количестве. Один из лучших, между прочим, но это не помешает мне закончить сегодня очередной сезон и всю свою карьеру заодно.
Пусть их ловит теперь кто помоложе, а мне уже... мне это уже остохуело, если честно.
Каждую сраную зиму - в период, когда Дед-Морозы (далее просто - ДМ) очухиваются от спячки и начинают свою охоту, - я беру в руки меч (принципиально не пользуюсь огнестрельным оружием во время охоты) и иду чистить улицы от этой красноносой мрази.
Собственно, никто ведь так и не знает, откуда они появились... просто однажды зимой - под самый Новый Год - на улицах стали находить обезображенные трупы с выеденными внутренностями. А потом кто-то увидел и их самих.
С тех пор и началась наша охота - наш забег до последнего живого белобородого выродка.

...

Шаг, другой - под ногами скрипит свежевыпавший снег, в воздухе клубятся облачка пара, вырывающиеся из отверстий респиратора. Я бреду по своему району, уставившись себе под ноги, прислушиваясь к любому подозрительному звуку.
Это хорошо, что сегодня снег выпал - лучше будет видно следы...
Пустые окна этажек - выбитые, вытекшие глазницы города. Лишь в некоторых окнах все еще горит свет - свечи или керосинка, скорее всего. Электричества у нас, в нижнем, нет уже черт-знает-сколько-лет.
Вдруг, невдалеке я замечаю двойную цепочку следов, выходящую из дымящегося провала в асфальте, и бегущую к ближайшему дому. А там, в нем, еще остались горящие окна.
Проверяю свой клинок, поправляю маску и быстрым шагом иду к подъезду. Двери, естественно, нет, лампочек - тоже. Вынимаю клинок из ножен, перехватываю поудобнее и начинаю подниматься, освещая себе путь наплечной лампой.
Первый этаж, второй... пока все спокойно.
Самое интересное начинается на третьем: все три двери выбиты, но первые две - уже давно, а вот третья... заглядываю в коридор - свет горит как минимум в одной комнате, и оттуда же доносятся весьма характерные звуки. ДМ, не иначе.
Что ж, день обещает быть плодовитым, да заодно и мяса припасем с Алинкой впрок.
Ухмыляюсь в маску, выставляю меч вперед и начинаю медленно продвигаться по коридору. Дойдя до двери, осторожно заглядываю из-за угла, и моим глазам открывается интересная праздничная картина.
Елка лежит на полу, разгораясь все сильнее и сильнее; на полу - два детских трупа: у одного оторвана голова и рука объета до кости, у второго выколоты глаза, вспорот живот, и из него на ковер вывалились бледно-розовые клубки кишок. Ну, про кровь я и не говорю даже.
Из кресла, стоящего у окна, в другую комнату тянется широкий кровавый след, но самое интересное - не то. Самое интересное - это два Дед-Мороза в порванных, окровавленных багровых халатах и все еще живой здоровяк со спущенными штанами, лежащий животом на столе. Один ДМ держит его за руки, второй обхватил крючковатыми пальцами его зад и резкими методичными движениями таза рвет толстяку его непривычный к подобному отношению анус.
Достаточно насладившись увиденным, я впрыгиваю в комнату и одним ударом отсекаю первому ДМ голову. Прокрутившись в воздухе, та падает на пол, отскакивает и катится в коридор; тело ДМ заваливается на мужика, обрызгивая кровью всех нас. Я же, не дав второму ДМ опомниться, подскакиваю к нему и наискось распарываю ему его толстое брюхо. ДМ прижимает руки к животу, пытаясь задержать в себе свои внутренности, но рана слишком большая, и у него явно ничего не выходит.
Хлюп.
Кровь льется на пол, она струится по его ногам и скапливается огромной лужей у ножки стола.
Туда же падают его вонючие внутренности.
ДМ поднимает на меня невидящие бледные глаза и медленно заваливается на бок, все так же держась за распоротое брюхо. Я смотрю на него некоторое время, затем по очереди отрубаю обоим головы и, скинув трофеи в сумку, поворачиваюсь к мужику, лежащему на столе без сознания.
Честно говоря, на самом деле, мы не знаем, как они - Дед-Морозы - размножаются.
Кто-то говорит - как мы, как люди, но только самок их так до сих пор не то, что не поймали - не видели даже.
Есть такие, кто утверждает - мол, почкуются они, ага, как актинии.
Клонирование, вирус, изменение кода ДНК...
Мы.
Не.
Знаем.
И поэтому любого, кого так или иначе полапали Дед-Морозы, мы должны убивать на месте.
Подхожу к мужику, отсекаю ему голову, кладу в мешок. Затем вытираю клинок о халат одного из Дед-Морозов, вкладываю его в ножны и... и все. Пора сматываться, товарисч охотник-с.
Но перед тем, как покинуть квартиру, я подхожу к окну и несколько минут смотрю на звездное небо. Где-то вдалеке падает звезда - значит, сезон я завершу удачно. Что ж, хочется верить...
И тут краем глаза я замечаю какое-то шевеление у соседнего дома. Присматриваюсь... ну точно! Из подъезда, сжимая что-то в руках, выбегает ДМ.
Оглядываюсь назад, в коридор - нет, по лестнице не успею. Перевожу взгляд на быстро удаляющуюся фигурку в красном, затем вниз - все-таки третий этаж... Но выбора у меня нет. Снимаю перчатку, зажимаю контакты на ладони, и в вену мне впрыскивается ударная доза нейроускорителя. Конечно, сжечь себя заживо - перспектива весьма сомнительная, но сейчас мне на это наплевать.
Заскакиваю на подоконник, группируюсь и спрыгиваю вниз. Касаюсь асфальта, перекатываюсь и резко поднявшись на ноги, припускаю вслед за убегающим Дед-Морозом.
Говорят, что Дед-Морозы - прирожденные бегуны. Не знаю, конечно, но улепетывает он от меня сейчас очень и очень резво. Впрочем, расстояние между нами постепенно сокращается, и вот, когда до ДМ'а остается каких-нибудь несколько метров, он резко сворачивает и растворяется в темноте очередного переулка.
Матерясь, я бегу туда за ним, но пролетев несколько метров, упираюсь носом в старую кирпичную кладку. А Дед-Мороз как сквозь землю провалился. Тут за спиной раздается тихий шорох. Я выхватываю меч и оборачиваюсь - никого. Делаю пару шагов, осматривая, куда же он мог деться, и тут же получаю по затылку чем-то невъебенно тяжелым, моментально проваливаясь в вязкую, и тягучую темноту.

...

Открыв глаза, я обнаруживаю себя связанным, с сорванной маской респиратора и вонючей тряпкой во рту вместо кляпа. Я стою на коленях в огромной пещере, освещенной висящими на стенах факелами и огромным костром передо мной, по бокам - два Дед-Мороза в стеганных кожаных латах поверх обычных халатов, держащих в руках импровизированные пики - длинные палки с прикрученными к ним жилами ножами.
Сразу за костром - возвышение с аркой, на которой огромными красными буквами выведено "Эр-Райя". Под аркой находится трон из человеческих костей - его спинку и подлокотники вершают отполированные черепа без нижней челюсти. По обе стороны от трона стоят две группы ДМ'ов в таких же доспехах, что и охраняющие меня, а чуть поодаль, за оцеплением, столпились зеваки - обычные Дед-Морозы всех возрастов и комплекций - нет среди них только самок.
Ну вот, приехал, парень... попасть в легендарную деревню Дед-Морозов, считавшуюся не более чем мифом... повезло так повезло. Жаль вот только, рассказать об этом никому не удастся - уж что-что, а живым меня отсюда не отпустят.
Блядь, ну вот почему я всегда такой упертый... взял бы ангела своего, как обычно - вдвоем бы мы такого не допустили. Нет, как же, надо было повыебываться в свой последний рейд.
Довыебывался, мудозвон херов.
На троне, опираясь на длинный посох с, ясен пень, черепом на конце, сидит настолько древний ДМ, что ватную бороду ему одевать не нужно лет уже, наверное, сто, не меньше - настолько она у него длинна и седа. Прокашлявшись в кулак, вождь (ну а кто это еще может быть?) поднимается и вперяется в меня взглядом своих выцветших глаз.
Через некоторое время он переводит взгляд на охранников и бросает:
- Развяжите его.
Один из них достает из-под халата нож и разрезает веревки. Затем вытаскивает кляп, засовывает нож на место и подталкивает меня в спину древком пики. Делаю шаг вперед, уставившись вождю глаза в глаза. Тот хмурится и садится обратно.
- Ты, летний человек, много горя ты принес моему народу... - приглаживает бороду и продолжает. - Много славных воинов не вернулось из внешнего мира из-за тебя и твоего меча. Согласно законам, я и мы должны убить тебя, как ты убивал нас... Но! - он поднял вверху длинный сухой палец. - Зная тебя как славного воина... да и к тому же, многих своих сынов потерявши... Я и мы дадим тебе шанс.
Старик поднимается вновь и протягивает стражнику руку. Тот кланяется и подает вождю пику. Старик вынимает свой нож и разрезает жилы, снимая клинок с древка. Подкидывает его на ладони, словно взвешивая, затем перехватывает за лезвие и подбрасывает вверх. Нож, сделав несколько оборотов, падает прямо у моих ног, войдя в землю почти по рукоять.
- Ты, летний человек, ты возьмешь его и пойдешь туда, - указывает рукой на темнеющий недалеко вход в очередное ответвление пещеры. - Ты возьмешь нож и войдешь в Храм Испытаний.
Оглядываюсь вокруг - нет, сбежать не получится. Даже если я и убью этих двоих... все равно, их слишком много. Старик продолжает:
- Ты пройдешь по его коридорам, и если сможешь прийти обратно - станешь нашим братом. Станешь одним из нас. Если же нет... - вождь выразительно смотрит на меня и проводит ребром ладони по горлу. - Решайся, летний человек. Когда тебе умереть - сейчас или...?
Еще раз оглядываю пещеру, вздыхаю и вынимаю нож из земли.
Верчу его в руках, затем счищаю с лезвия грязь и, закончив, поднимаю взгляд на старика. Тот терпеливо ждет, скрестив на груди худые руки.
Просвистев что-то под нос, я затыкаю нож за пояс и делаю шаг вперед.
Что ж, видимо, вскорости я стану первым человеком, узнавшим, откуда берутся Дед-Морозы.

...

[current music: Talamasca - A Hunter Becomes A Hunted]