Аннотация: Здоровенный увалень Михеич не проявил талантов ни к точным наукам, ни к изящным искусствам, так что кое-как оттрубив от звонка до звонка свои восемь лет, с облегчением забрал документы и пошёл в грузчики...
Михеич стал Михеичем ещё в школе. То есть, конечно, он им был прямо с рождения, но первыми звать его по отчеству начали одноклассники. С ним не враждовали и не боялись его - с чего бы? - но и близких друзей тоже не случилось. Здоровенный увалень Михеич не проявил талантов ни к точным наукам, ни к изящным искусствам, так что кое-как оттрубив от звонка до звонка свои восемь лет, с облегчением забрал документы и пошёл в грузчики.
В грузчиках ему понравилось. Что называется, работа по призванию. У начальства он был на хорошем счету, обзавёлся приятелями, вровень со всеми пил, ругался на сверхурочные и матерился, уронив на ногу тяжёлый ящик - но друзей не нашлось и тут. Приятели чуяли в Михеиче какую-то червоточинку и сближаться не стремились. Михеич не тяготился. Он вообще был ближе к природе, чем к людям. Бывало, взвалив на плечи мешок цемента или поднеся ко рту полный стакан, он обращал внимание на бледную половинку луны в тёмно-синем небе или пылающую осеннюю растительность, да так и застывал на целые минуты, лишь громко артикулируя тонкие чувства.
Однажды Михеич занемог. То ли перепил, то ли съел не то, то ли захворал. Выходные пролежал в каптёрке под двумя телогрейками, шумно сопя и матерясь на вопросы коллег о самочувствии. Пока сообразили, что матерится он не приходя в сознание, пока собрались за врачом, он и сопеть перестал.
- О, раскуклился! - услышал Михеич и открыл глаза. Он лежал на чём-то мягком в окружении ангелов. Будучи стихийным агностиком, Михеич и при жизни об ангелах не задумывался, и после смерти им не поразился. Такова, значит, реальность, данная нам в ощущениях.
Он осмотрел себя. Хитон, крылья и сияние над головой наличествовали. Он напряг память: что-то об обязанностях ангелов ему однажды говорили...
- Это что ж, после смерти все ангелами становятся? Ну или там бесами... - подумал Михеич вслух.
- Ясное дело, не все, - ответили ему. - Только те, в кого яйца отложили.
Тревожащую фразу о яйцах Михеич пока думать не стал.
- И что, мне теперь за людскими душами смотреть, от горя и злобы им души облегчать? - спросил он.
- Да нет, что ты, - сказали ангелы. - Пастбищем фуражиры занимаются, это их работа. Только тонкие они да слабые, дальше кучи добытое не носят. И тут-то в дело вступаешь ты. Потому что ты ангел не простой, а грузовой. Давай, поднимайся.
Михеич поднялся и для пробы махнул крыльями, подняв сильный ветер. Поблизости и правда высилась куча блестящих мешков.
- Вот, видишь? Бери по одному и носи в дом, вон туда. Дальше сам сориентируешься, инстинкт подскажет. Ну, бывай...
Ангелы разлетелись по своим ангельским обязанностям.
Михеич сноровисто оторвал от земли мешок - центнер, не меньше - басовито загудел крыльями и понёс груз болестей душевных к исполинской башне вдалеке, коническими уступами возносящейся от километрового основания к тому, что тут заменяло небо.