Ах, как здорово возвращаться домой, как хорошо, что есть у нее этот милый сердцу уголок, где не выветривающийся запах кофе и ее духов, где на подоконнике засохшая роза, подарок поклонника, она уж и не помнит, как его звали... а на полках - дамские романы и пособия по искусству обольщения...
Она заваривает крепкий кофе, закуривает сигарету, без ментола, не облегченную - сегодня это просто необходимо, - и смотрит в окно, в щель между занавесками. Здесь, в квартире, не изменилось ничего. Вещи оставлены на своих местах, покрылись пылью. Будто мать и не появлялась, и не убиралась. А может, так оно и есть. Она знает, как мать ленива. Алена в нее.
Все так, как Алена и мечтала, - она вернулась в родной город, в свой уголок, на кухню, бывшую когда-то пристанищем для ее многочисленных знакомых и поклонников. Пять лет назад она уезжала отсюда с твердым намерением не возвращаться. Но это оказалось невозможным. Она приезжала сюда снова и снова - отдохнуть от бешеного ритма того города, который казался таким манящим, привлекательным и чудесным, который скрывал тысячи возможностей и лишь к некоторым, самым удачливым, талантливым, напористым, он был благосклонен... А у нее, как оказалось, не было ни того, ни другого, ни третьего. И вот она вернулась навсегда.
За окном уверенно темнеет. Цифры на мобильнике отсчитывают часы. Алена одну за другой меняет кассеты в стареньком магнитофоне - успеть бы переслушать все-все, эти простые, незамысловатые песенки, когда-то так популярные, а сегодня - всеми позабытые, как, собственно, и их исполнители.
Она почти забыла, какой год на дворе. Здесь, дома, это так просто. И вот она снова двадцатилетняя девчонка, жаждущая приключений, мечтающая походить на героиню Шарон Стоун из кинофильма "Основной инстинкт", привыкшая играть чужими чувствами.
Она перечитывает старые дневники и потихоньку пьет уже не кофе, а "Сальваторе", который раньше покупала с подружкой. У вермута тот же самый вкус, вкус юности и счастья.
Когда время приближается к полуночи, она вызывает такси и едет к своей первой любви.
Его зовут Артем. Мечта ее детства, причина безутешных слез, страданий и короткого - временами - счастья.
Ее не смущает столь поздний час. Артем и сам любил являться к ней по ночам, в бытность их вместе. И даже потом, по старой памяти. Чтобы не разбудить родителей, он залазил в окошко ее комнаты, и мать, бывало, ругалась: "Ну что за человек! Я его за дверь гоню, а он, как птица, - в окно!". Когда они расстались, Алена еще долго оставляла окно своей комнаты полуоткрытым. Ждала и вздрагивала каждый раз, сладостно замирая, стоило ветке сирени нечаянно удариться в стекло.
Алена поднимается по лестнице, долго курит возле квартиры Артема, собираясь с духом. Сколько раз она вот так же стояла в нерешительности, будто школьница у доски, не выучившая урок... С Артемом она именно так себя и чувствовала всегда. И сюда она приходила еще много лет после того, как Артем ее бросил. И оставалась до утра. Если он позволял.
Она стучится в дверь (столько лет прошло, а звонок все так же не работает, - нет, здесь не изменилось ничего!), и Артем открывает.
- Ты чего? - говорит он ошарашенно, будто только вчера они расстались.
- Ничего, - ухмыляется Алена. И понимает, что их игра (кто умнее, язвительнее, злее) продолжается. - Ты не рад меня видеть?
- Не знаю, еще не понял.
А он нисколько не изменился. Даже будто помолодел. Да и много ли времени прошло с их последней встречи? Всего-то пять лет. И у нее по-прежнему дрожат колени, и голос готов сорваться на плач.
Артем выходит на лестницу, тушит свет, закуривает, и Алена вспоминает, что так было уже не раз.
- Ну как у тебя дела? А я вот приехала навсегда, хватит с меня большого города, устала. Решила вот устроить вечер воспоминаний, выпила вина, дай, думаю, загляну к тебе...
- А ты не подумала, что, может быть, я не один?
- А это возможно?
Алена привыкла к тому, что Артем всегда один. Не в одиночестве, а именно один. Сам по себе. Загадочный, странный, замкнутый, но этим он и был интересен ей.
- Что тебе нужно? - спрашивает он устало.
- Абсолютно ничего, - продолжает она играть. - Хотела проверить, осталось ли еще что-нибудь к тебе или нет.
- Ну и как, проверила?
- Да.
- Ну так я пошел.
- Скатертью дорожка.
Он не спеша докуривает сигарету до фильтра, и Алена замечает, что его пальцы не дрожат. А в тот вечер, когда она прибежала к нему, обманув Сашу, вырвавшись от Саши, сбежав от его любви, они дрожали... Что-то, значит, все-таки, изменилось.
- Может, тебе пива купить? - делает она последнюю попытку остаться.
- Купи. Мы его с моей девушкой выпьем, - отвечает Артем.
- Да нет у тебя никакой девушки, - хохочет Алена.
- Ну нету, и что?
- Кому ты такой нужен, вечный скиталец, бабник и подлец? - продолжает она.
- Тебе же нужен.
- Уже нет.
- А чего ты тогда здесь делаешь?
- Да так, просто пришла.
Он нервно кидает окурок в лестничный пролет и уходит.
Она садится на ступеньку, достает еще одну сигарету, ищет зажигалку в сумке и не может найти.
Как же так? Ему не интересно, чем и как она живет? Разве ее красота перестала его волновать? Ведь вот же она, пришла к нему сама, такая привлекательная, пьяная, немножечко грустная, готовая вернуться в прошлое, воскресить, или хотя бы попытаться, их прежнюю страсть. Ей не нужно ничего - ни его заверений, ни его комплементов, теплых слов. Раньше ей хотелось этого до слез. И он это понимал, и мучил ее своей холодностью. Она была тогда слабой, она то плакала, вымаливая ласку, то надевала маску равнодушия, и если первое его раздражало, то второе только смешило. Сейчас она бы обошлась и без этого. И ушла бы от него утром. Оставив за собой право самой выбирать, когда увидеться снова. Но даже такая - смелая, сильная, гордая - она ему больше не нужна.
Алена снова стучится к нему. Пусть вынесет спички или зажигалку. Пусть даст ей еще один шанс.
Из-за двери взрывается громом музыка. Алена узнает группу "Девятый район". Да, это любимая группа Артема. И ее - тоже. Он не хочет открывать ей дверь. Отгораживается от нее музыкой. Мол, стучи - не стучи, я уже не услышу.
Она спускается этажом ниже, снова садится на ступеньку. Ничего, она подождет. Ей уже все равно. Алена понимает - если она сейчас уйдет, она проиграет...
Остаток ночи Алена проводит в баре напротив своего дома. Когда-то это было любимое ее местечко. Она прибегала сюда с подругой, заказывала триста грамм вина ("красное, пожалуйста, сладкое") и потягивала целый вечер, иногда танцевала, иногда уходила домой с очередным поклонником.
Здесь те же официантки, то же кофе по пять рублей, те же игровые автоматы в углу, те же женские лица, немного пополневшие и огрубевшие...
По дороге домой она покупает в киоске баночку джина с апельсиновым соком. Ей хочется напиться и проснуться уже при солнечном свете, чтобы не вспоминать Артема и неприятную последнюю встречу.
День второй
Днем она сходила в парикмахерскую. Подравняла стрижку, подкрасила волосы, сделала маникюр. Это придало ей уверенности в себе. После вчерашнего разговора с Артемом это необходимо. В парикмахерской те же замечательные девочки - Оля и Катя. Золотые руки. Добрые улыбки. И стоит их работа копейки. Здесь, в родном городке, все стоит намного дешевле.
Вернувшись, она стала перебирать старые тетради и записные книжки. Нашла листок бумаги, где маминым почерком было написано: "Доброе утро, моя девочка! Сегодня дождь, пойдешь в школу - не забудь зонтик. Одевайся теплее. Не грусти об Артемке. Все еще будет хорошо! Мы с папой тебя любим!".
Нашла наконец то, что искала, - телефонный номер Стаса. Они перезванивались регулярно даже после ее отъезда, пока как-то раз Алена не потеряла сотовый вместе со всеми хранящимися там номерами. Завела новую "симку", но многие старые знакомства были потеряны.
После вчерашнего поражения с Артемом ей нужно себя реабилитировать. Стас в этом поможет. Стас для этого идеально подходит. Он добр до безумия. Тем более к ней, Алене, которую безнадежно и покорно любит.
Он частенько приходил к ней в гости и сидел, пока его не выгоняли. Иногда при этом являлся Артем, который относился к неудачливому поклоннику своей девушки с легким пренебрежением и насмешкой. Он целовал Алену на глазах у Стаса, а тот отворачивался в такие минуты или прикрывал глаза.
Однажды Стас привел к Алене черноволосую крашеную девушку с наглыми глазами и представил ее как свою подругу Свету. Он ждал, что в Алене проснется если не ревность, то хотя бы чувство собственности. Еще он надеялся, что Алена одобрит его выбор - крашеная девица немного ему нравилась.
Однако Алена, посмотрев на эту пару, только прыснула и, хохоча, захлопнула дверь у них перед носом...
Вечером Алена снова сидит в одиночестве на кухне, слушает "Девятый район", потягивает "Сальваторе". Она решила нагрянуть к Стасу без предупреждения, то есть звонка. Вдруг в ответ на предложение встретиться он начнет ссылаться на срочные (или давно запланированные) дела? Маловероятно, но вдруг? Как-никак, прошло достаточно времени. А любовь ржавеет.
Под покровом темноты снова вызывает такси и едет к Стасу.
Он удивляется ее позднему визиту, но гостеприимно приглашает зайти "на кофе".
- Ты так и живешь с родителями? - шепчет она в прихожей.
- Да их сейчас нет дома, проходи.
Стас суетится, стесняется - все, как раньше. Алена чувствует себя на высоте.
"Чем черт не шутит, - размышляет она между тем. - Может быть, перестать, наконец, играть в эти жестокие игры и позволить Стасику осуществить все свои мечты. Он это заслужил, а я... а мне уже хочется покоя".
Несколько раз она заявляла Стасу, что была бы не против выйти за него замуж. Это тоже было игрой, только Стас этого не понимал и всегда верил Алене. Он собирал родню, объявлял всем, что женится. Начинались приготовления к свадьбе, присматривались кольца и платье... А Алена в один прекрасный день заявляла: "Ну что ты, солнце, я же пошутила! Вас, мужчин, так много, а я, Алена, одна...".
Стас готовит кофе, переговариваясь с Аленой. Задает стандартные вопросы - как дела, надолго ли она приехала, собирается ли искать работу - и она отвечает машинально, раздумывая, как перейти на другую тему, более интересующую ее.
- Не женился еще? - наконец спрашивает она с деланным безразличием.
- Место по-прежнему вакантно, - улыбается Стас.
- А у тебя до сих пор дурацкие шутки! - Алена щурит подведенные глаза, не зная, рассердиться ей или засмеяться. Но его ответ успокаивает, и Алена уже расслабленно откидывается на спинку стула - даст бог, ей здесь еще долго сидеть.
И вдруг... О нет, что это? За стенкой раздается всхлип, перерастающий в истошный плач. Детский плач.
В глазах Стаса ясно читается мольба: "Только не уходи!" - и он убегает в комнату. Плач постепенно смолкает.
- А говоришь, не женат, - бросает Алена по его возвращении. Маска веселости медленно сползает с ее лица, и растягивать уголки губ становится все сложнее. - Когда успел-то папой стать?
- Да вот... - мнется Стас. - Полгода назад. Ты же меня бросила...
- "Бросила"... Хороший аргумент...
Алена узнает, что мать ребенка - та самая крашеная девица с наглыми глазами. Правда, они не живут вместе. Ну да, плохая она, гулящая оказалась, ребенок ей не нужен. Воспитывает дочку Стас.
Он смотрит на Алену влажными, испуганными и просящими глазами. Может, надеется, что она проявит понимание, посочувствует ему, горестно качая головой, посмотрит на заснувшую дочку... Но она презрительно морщит нос: сумел же вляпаться в историю, бедняга.
Она вызывает такси, стараясь не замечать его подавленности. Ей уже скучно. Неудачник. И шутки у него неудачные. И анекдоты все те же, старые и несмешные. И поцелуй, которым она одаривает его на прощанье, как и прежде, не вызывает у нее никаких эмоций. Не удивительно, что Светка от него сбежала. Плевала она на его квартиру, машину и высокую зарплату.
"А он даром времени не терял", - размышляет Алена, потягивая вино в любимом барчике напротив дома. Сожаления она не испытывает. Разве что совсем чуть-чуть. И только одиночество затаилось на дне плохо вымытой рюмки, в вине, красном, сладком, и проникает в нее по капле, и делает ее ладони ледяными, а глаза - усталыми.
День третий
Алена не любит свет. Бьющий в окна день словно призывает ее что-то делать. Делать ничего не хочется. Она слоняется по квартире, среди вещей, заросших пылью. Без конца курит и пьет кофе в кухне с задернутыми занавесками. Перед глазами - старый календарь 1999 года с изображенным на нем спаниелем. Сашка сам его покупал. Переехав от матери к Алене, он дико тосковал по своему спаниелю Джеку и каждый раз, взглянув на этот плакат, расплывался в улыбке: рыжий пес с озорными глазами был точной копией Джека.
Сегодня Алена наконец встретится с Сашкой.
Сашка - отдельная история. Точнее, целый роман. Или поэма. Хотя поэзии в их отношениях было не так уж много, а прозы - хоть отбавляй. Сашка научил Алену любить, всегда говорить ему правду, курить, готовить макароны "без ничего", но вкусные, жить на сто рублей в неделю. У Сашки была удивительная для наших дней способность не уметь работать. Неделями он искал работу, обивал пороги, ходил на собеседования, сидел на телефоне - его не принимали никуда. Наконец устраивался - и Алена радостно вскакивала чуть свет, чтобы разогреть ему завтрак все из тех же макарон "без ничего", а остатки закинуть в коробочку из-под "доширак", завернуть в пакет и вручить с сияющей улыбкой - это с собой возьми, в обед перекусишь... Скоро выяснялось, что платят ему мало. Так мало, что едва хватает на банку тушенки к опостылевшим макаронам. А на кусок мяса уже нужно просить у родителей. Да и чего удивляться, если образования никакого. Девять классов и армия. И все-таки эти времена считались в их совместной жизни удачными. Они даже начинали мечтать. Но длилось это недолго. Сашку увольняли. Или он сам уходил. Почему? Причины всегда находились. В такие дни он приходил поздно, едва держась на ногах, плакал пьяными слезами и ругался матом.
Родители говорили Алене: "И чего ты в нем нашла?". Она пожимала плечами. Разве объяснишь в двух словах, за что она его любит. За то, что всю свою мизерную зарплату способен потратить на новую кофточку для нее, что перед сном рассказывает ей сказки, добрые и нестрашные, со счастливым концом, что сам гладит ей платье и чистит туфельки, если они собираются на прогулку...
Однажды она поняла, что беременна.
- Как мы будем жить? - спросила она Сашу. - Что мне делать?
- Рожай, - отозвался он. - Я найду работу.
Алена знала: не найдет. А найдет, так ненадолго. Она не хотела больше есть макароны "без ничего", хотя они и были вкусными. И малыш их есть не будет.
Избавившись от нерожденного ребенка, Алена вдруг поняла, что их с Сашкой любовь подошла к концу. Отношения исчерпали себя. Семьи не получилось. Она еще любила Сашку, но уже не видела смысла в этой любви. И тогда она забрала у него ключи от своей квартиры и уехала в большой город - за деньгами и счастьем, в которое еще хотела верить.
"Уедешь - я умру", - говорил Сашка накануне.
А когда понял, что она не передумает, перешел к действиям: он резал вены, прыгал с крыши дома, глотал упаковками таблетки. Он действительно пытался умереть, но у него не получалось. Алена страдала, давала обещания никуда не уезжать, выхаживала его, лечила... Когда он полностью поправился и поверил ей, она наконец уехала. Быть понимающей, нежной, заботливой надоело...
...Алена долго курит в его подъезде. На стене возле двери его квартиры - нацарапанная ключом надпись: "Алена + Саша". Их ребяческие проделки.
На ее звонок открывает Сашина мать. Она в ночной рубашке, ее волосы совершенно белые, как и лицо, и губы - и только глаза сохранили прежнюю синеву.
Она смотрит на Алену как на призрак - с отчаянием и страхом. И, процедив сквозь зубы "уходи, дрянь", закрывает дверь.
- Где Саша? - кричит Алена. Она пьяна. Ее не пугает эта постаревшая и подурневшая женщина. Она так долго шла к Саше, что оскорбления его матери ей не страшны. Они вызывают лишь легкое недоумение.
- А ты не знаешь? - раздается из-за двери. - Ты виновата, дрянь. Уходи!
- В чем виновата, Ольга Николаевна? - спрашивает Алена.
Женщина вновь открывает дверь и холодно оглядывает Алену, ее модную стрижку, дорогую одежду и обувь, золотые кольца на руках.
- Саши уже четыре года как нет, - шепчет она. - Когда ты уехала, он сильно переживал. Пытался тебя забыть. Не мог... Ничего не получалось. На работу его не брали. Он все ждал, что ты вернешься. Устал... Сломался. Снова вскрыл себе вены. Я не успела. Мы на работе в тот день отмечали у сотрудницы день рождения. Я пришла поздно. Он лежал в ванной уже мертвый. Вода была еще теплой. А он уже умер. Не успела я... Уходи. Это все из-за тебя. Я знаю, ты ему изменяла, когда вы еще вместе жили. Я его предупреждала, что ты его бросишь. А он говорил: "Нет, Аленка не такая. Она меня любит...". Уходи. Я спать хочу.
Алена смотрит на закрывшуюся дверь. Слез нет. Только холод. Наверно, Сашке было так же холодно в последние минуты.
Светает. Она не любит свет. Она бежит домой. Холодно. Курит на бегу и не замечает, как падающий пепел обжигает ее пальцы. Как холодно...
Мамочка? Это я, Алена. Да, мама, я приехала. Я сейчас к вам приду. Что у нас на обед? Пироги? Замечательно! А мой любимый плов?.. А разве не праздник? Дочка приехала! Встречайте!