Сеймур Джеральд : другие произведения.

Поле Крови

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  
  Джеральд Сеймур
  Поле Крови
  
   ПРОЛОГ
  Это был хороший план. Шеф и его бригадные офицеры работали над ним пять недель.
  Они знали, в какой машине будет ехать цель, и какие маршруты его эскорт может использовать между отдельным пригородным домом и Королевским судом. У них были данные о времени на машине, и они знали, что все маршруты используют одну и ту же конечную точку
  полмили до здания суда.
  Оружие было в городе. Оружие и его единственный снаряд были доступны
  и ждали. Стрелки были доступны и ждали. Удар был зафиксирован
  начальник на четверг следующей недели.
  Это был хороший план, слишком хороший, чтобы провалиться. То, что он, казалось, провалился, было вопросом
  Невезение, преследовавшее Организацию в последние месяцы.
  Иммон Далтон и Фрэн Форд были остановлены на Глен-роуд в случайном порядке.
  установили полицейский блокпост. В другой вечер двое волонтеров могли бы с равнодушием унести проверку личности, учитывая их имена и адреса
   тихо и спокойно, выплеснули вымышленную ежевечернюю историю о том, куда они направлялись, и были оправданы и отправлены своей дорогой. Они направлялись, когда им махнули рукой, на последний инструктаж от Бригады. Они были нервными и напряженными, и они вызвали интерес у тяжело вооруженных констеблей, уставившихся вниз
  на лица двух молодых католиков, освещенные факелами. Далтон не стал говорить, и Форд в пылу момента назвал псевдоним, который через минуту оказался отличным от имени в его водительских правах. Далтон выругался, как только Форд открыл
  его идиотский рот. Сначала, конечно, полицейские не знали, что у них есть, но
  они догадались, что у них что-то есть. Далтона и Форда вытащили из машины
  и их руки были раскинуты на крыше, а ноги раздвинуты, и они могли слышать, как сержант вводит номер машины в микрофон своей рации, и это было невезением, потому что машина была Datsun, а номера были сняты с Sierra. Они были прикрыты карабином Ml и пистолетом-пулеметом Sterling, и они оставались очень неподвижными, потому что знали, что полицейские с удовольствием заставят их разбежаться и убежать, и они знали, что пальцы нажимают на курки. Отчет о номерах вернулся в наушник сержанта, и 1
   Наручники защелкнулись на запястьях Иммона Далтона и Фрэн Форде. Их подтолкнули
  в темный салон полицейского вездехода.
  9
  **Для этих двух добровольцев война закончилась, по крайней мере на несколько лет. Главный
  и его бригадный оперативный офицер получили известие об аресте через курьера.
  Шеф задумался. План был слишком хорош, чтобы провалиться только потому, что какой-то тупой волонтер не смог вспомнить чертово имя на своих водительских правах.
  Оружие было хорошим, но чертовски бесполезным в руках человека, который не был
  обученный для этого. Он узнал, насколько бесполезным было это призовое оружие в неподготовленных руках
  когда снаряд пролетел мимо автомобиля Army Pig и разнес класс начальной школы, и когда снаряд пролетел мимо Pig и попал в переднюю ось грузовика для доставки угля. Далтон и Форд были обучены пользоваться этим оружием. Они
  имел возможность провести испытательные стрельбы в отдаленном карьере Донегола за границей, в
  Юг.
  План был слишком хорош, чтобы его терять. У него было оружие, но только одно
  снаряд. Ни один ублюдок не смог заставить его работать на реальном первом выстреле. Бригада
  Оперативный офицер прочитал его мысли. Я бы и сам это сделал, но...'
  «Конечно, ты бы это сделал, «конечно, я бы это сделал, и нам бы повезет, если бы мы врезались в чертову стену, не говоря уже о чертовой машине».
  В этом городе было всего два мальчика, которым это было нужно, и оба ушли...' Нахмурившись, он сказал:
  в лоб Шефа. «А как же старые команды, старые ребята, которые были
  обучались этому?
  «Одного расстреляли, одного посадили в тюрьму, а третьего похоронили за то, что он покончил с собой, выстрелив в себя».
  Бомба. И одна упала на юг, далеко назад. «Может ли он все еще выстрелить?
  «Совершенно верно, но он перешел границу, сдавайся». «Возьмите его», — сказал Шеф.
  «Он ушел от нас — ему было хорошо, но он бросил нас». «Верните этого ублюдка обратно».
  «Он мог бы выстрелить, если бы мы могли доставить его сюда». Слишком хорошо, чтобы тратить его впустую. Верните его».
  10
  1
  Он протер конденсат на окне и выглянул на медленно текущую улицу.
   движущаяся машина.
  Это был второй раз, когда он проезжал мимо каравана.
  Серое, туманное утро. Облачный туман смягчил зелень травы на берегу канала и осветлил желтизну рушащихся водорослей и
  потемнело асфальтовое покрытие дороги, идущей вдоль прямой линии канала.
  2
  Он впервые увидел машину, когда птица быстро улетела с насеста, на котором он сидел.
  положил его в траву. Он всегда кормил птицу в это время.
  Он быстро переместился от крайнего окна к боковому и потянулся через
  маленький стол с пластиковой столешницей, и его желудок затряс бутылки с соусом, которые он оставил для своего чая. Он размазал кулак по окну, чтобы лучше видеть машину, которая ехала по узкой дороге к Викарстауну. Его зрение было заслонено дикой живой изгородью, но он различил красную вспышку стоп-сигналов, и он знал, что машина остановилась. Он метнулся обратно через караван, выключил радио и напряг слух в новообретенной тишине. Очень слабо он мог слышать работу двигателя машины, когда она повернула на дороге и заскользила по обочине у канала. Он увидел птицу, настороженно сидящую на дереве по ту сторону воды, наблюдающую.
  Затем тишина. Только хрип собственного дыхания. Его глаза были обращены к окну. Он не видел никакого движения между ветвями живой изгороди, где светили стоп-сигналы.
  Он выругался и поспешил сделать три шага назад к крайнему окну фургона, из которого он впервые увидел машину.
  Он посмотрел в обе стороны дороги и ничего не увидел.
  Он подошел к двери в задней части фургона, в конце, удаленном от дороги, и
  осторожно открыл дверь и посмотрел на поля, на приземистый фермерский дом
  в двухстах ярдах. Дым из трубы поднимался прямо в облако
  Потолок. Никаких признаков жизни. Он снова напряг слух и ничего не услышал. Он закрыл за собой дверь.
  В течение двух лет фургон был его домом. В нем была одна койка, стол, стул, газовая плита, раковина: За занавеской около двери был химический унитаз. На стене над столом висела фотография его жены и одного из двух его детей. Фотографии были прикреплены к стене старыми, высохшими
  Его тарелка с завтраком и кружка лежали в маленькой раковине.
  По всей ширине
  караван, на глаз
  11
   **уровень, висела веревка, на которой висели две пары брюк, носки и рубашка.
  Поскольку кабель тянулся от фермерского дома к каравану, у него было электричество.
  жечь одноствольный огонь. Караван был его домом.
  Каждый раз, когда он видел на передних сиденьях размытые очертания двух мужчин,
  машина проехала. Он задавался вопросом, почему они ждали. Возможно, они работали на 3
  график и ждали своей вахты; возможно, они позволили себе
  сигарету, прежде чем подойти к нему.
  Прошло больше года с тех пор, как его навещали в караване. Прошло два
  детективы тогда. Они сказали, что они Криминал, и он знал, что они были Особые
  Бранч, и они спустились со станции в Монастереване, и они осмотрелись и поговорили с ним мягко, и сказали, что это всего лишь рутина, и что если он останется чистым, то его предоставят самому себе, и что если он станет грязным, то они его разнесут на хрен. Один тихонько оглядел караван, а другой говорил с подмигивающим глазом и мягким акцентом Корка. Нормально для человека из Белфаста жить на юге, но Иисусу лучше бы ему быть чистым... Потому что если он
  был грязным, если он был грязным Прово, то он был в куче дерьма. И они бы встряхнули
  его руку, и назвал его по имени, и закрыл за собой дверь и
  пошли своей дорогой. Он был чист до того, как они пришли в караван, и чист
  с тех пор.
  Это был последний раз, когда молодая пустельга была напугана
  время кормления.
  Он снова потер окно, попытался разглядеть машину, но не смог.
  Прошло два года с тех пор, как он принял предложение остановиться в караване на ферме своего
  двоюродный брат матери. Кузен жил сам по себе и не искал чужого общества. В конце переулка, рядом с дорогой, стоял фургон, и
  он был доступен для дальнего родственника, который был беженцем с севера. Летом, если нужно было косить сено, он помогал, или если нужно было сделать ремонт на крыше надворной постройки, он это делал.
  В основном проходили недели и
  он видел только старика вдалеке за полями. Это была одинокая жизнь, и, Господи, она была лучше той, что он прожил два года назад.
   Только в субботу вечером он ездил на велосипеде в Викарстаун и пил
  какой-то стаут в баре. Он знал, что его акцент выдает его происхождение, и задавался вопросом
  что местные мужчины говорили о нем. Он был одинок, потому что не искал местных
  компания, и ему ее не давали. Когда он пил, у него был пластиковый пакет около колена, который был заполнен нарезанным хлебом и пакетами маргарина и
  фунт рагу и фунт сосисок. Он взял свое молоко с фермы, он взял свои деньги с утренней поездки в четверг в Монастереван и thèbrew'
  из почтового отделения.
  Птица была его единственным спутником. Фермер взял птенца пустельги из заброшенного гнезда через месяц после того, как он пришел в караван, и кормил его хлебом, молоком и мясными обрезками до зрелости. Птица не была ручной, не поэтому она могла
  4
  быть тронутым, но он гнездился в пределах видимости фермерского дома и каравана, и он
  приходил почти каждый день за едой. Он
  поговорил с птицей, тихо, чтобы не напугать ее, и у нее была его шкурка бекона и ломтики сырой колбасы. Птица не была пленницей, никаких обрезанных крыльев, никаких ремней.
   Птица была свободна, как и с тех пор, как два года назад она пришла в новую жизнь.
  Он любил эту птицу.
  До того, как он приехал на юг, он не мог себе представить себя настолько слабым, чтобы
  люблю птицу пустельга с розовым хвостом. Он любил и свою жену, но она была в Белфасте. Птица пустельга была с ним, и это была вся его компания.
  Через окно фургона он услышал глухой стук и понял, что это был
  хлопанье дверцей автомобиля.
  Если бы его жена отправилась с ним на юг, то он, возможно, выкрутился бы из жизни, которая была до этого два года назад, но она сказала, что не могла бы существовать в этом чертовом поле. Она сказала, что Белфаст плох, но это то место, где это знакомо. Он сказал ей, что это передвижной дом, в котором они могут жить, она сказала, что это чертов караван, и не место для малышей. Она сказала, что предпочла бы
  быть с ее Ма и ее Па, и его приятелями и ее друзьями, а не прятаться в чертовом болоте на юге. Она сказала, что знает, почему он ушел, потому что он должен был уйти, она не думает о нем хуже из-за того, что он ушел. Он возвращался три раза в первый год,
  Четыре раза на второй год. Назад в Белфаст, чтобы быть с ней, быть с детьми. Он
   не был два месяца, но он вернется к ней и детям на Рождество. Он часто слушал радио в фургоне, и когда репортеры
  трансляция обысков домов и подъемов, агрессии и стрельбы в районе, где
  его жена жила, где были его дети, где были его мама и папа, где были ее мама и
  Да, тогда он немного страдал бы от своей беспомощности.
  Но она всегда говорила, что понимает, почему он ушел. Она никогда не винила его. Господи, было бы легче, если бы она это сделала.
  Он еще раз протер оконное стекло. По центру дороги к каравану шли двое мужчин.
  Он увидел их бледные городские лица. Высокий мужчина носил кепку, а волосы у низкого мужчины были длинными до плеч, а борода закрывала горло. Высокий мужчина наклонился, подобрал камень с обочины дороги и швырнул его высоко и сильно в дерево, где сидела птица, и наблюдал, как птица стремительно улетает. Он ухмыльнулся, как будто ему было приятно, что он потревожил картину, которая была мирной. Пустельга испуганно полетела по всей длине канала. Низкий мужчина блевал, кашлял, плюнул и уронил наполовину использованную сигарету 5
  на дорогу, где она продолжила гореть после того, как он прошел мимо.
  Они пришли к яме
  который был срезан в живой изгороди.
   Он видел, как они навострили уши, как они повернули головы и отвели взгляд.
  по дороге впереди и позади них.
  В караване не было оружия. Оружие было Белфаст.
  Ему не нужна была
  оружие, чтобы уберечь его в караване у канала около Викарстауна. Челюсть высокого мужчины двигалась колесом, пока он жевал
  12
  13
  **на полный рот жвачки. Когда они насытились, они быстро прошли через отверстие в изгороди. Они пересекли высокую траву, которая граничила с огородом, который он выкопал летом. Он увидел гримасу раздражения у высокого мужчины, когда мокрая трава растеклась по его ботинкам. Он выращивал овощи для старика на ферме, чтобы продать их в магазине в Викарстауне, салат весной, морковь и пастернак теперь, когда наступила зима. Он увидел, что они сказали не
  ни слова не сказали друг другу и даже не взглянули на его лицо в окне фургона.
  Он знал, что это произойдет, и все же его подбросило в воздух от стука в караван.
  дверь. Его глаза закрылись. Его зубы прикусили губу, и он почувствовал момент боли. Он
   втянул воздух в грудь. Он уставился на дверь и увидел
  неточные очертания двух голов за стеклом.
  Низкорослый мужчина стоял на ступеньке, закуривал и улыбался, когда дверь открылась. Высокий мужчина не показывал никакого видимого выражения.
  «Да?» Он засунул большой палец одной руки за пояс, а другую руку
  карман брюк. Посторонние не должны видеть дрожь в его пальцах.
  «МакЭнелли?» — говорил невысокий мужчина с грубым акцентом Западного Белфаста. Вы
  МакЭнелли?
  'Да.'
  «Шон Пиус МакЭнелли?
  'Да.'
  А ваш дом там, наверху, это 63 The Drive в Turf Lodge ...?T
  «Зачем ты пришел?» — прорычал он, потому что таким образом его нервы
  были скрыты от них. Он не любил их, потому что они напугали его. Он
  не был человеком, которого можно было бы легко напугать. Ни один человек, который вел
   Действующие подразделения в Терф-Лодже, Баллимерфи и Уайтроке признались бы в страхе.
  «Легко, мальчик», — заговорил высокий мужчина.
  «Пришел, чтобы забрать тебя обратно», — сказал невысокий мужчина.
  6
  «Лучше говорить об этом внутри, здесь чертовски холодно», — сказал высокий мужчина. «Никто
  говорит мне, куда я иду.
  «Как он и сказал, легко...» Низкорослый мужчина улыбнулся во второй раз.
  МакЭнелли отошел от двери, уступив дорогу двум мужчинам, чтобы они могли подняться наверх.
  караван. Внезапно внутри каравана стало тесно, он лопнул. Это был его
  место убежища, и оно было захвачено. Они осмотрелись вокруг, они очистили
  уединение от стен. По очереди они наклонялись, чтобы посмотреть на фотографии, на раковину,
  на занавеску, скрывающую сиденье химического туалета. Высокий мужчина прислонился попой к краю стола. Низкий мужчина сел на стул и потянулся
  высунул ноги. МакЭнелли закрыл дверь.
  «Чего ты хочешь?»
   «То, что я сказал...» Тот, что пониже, глубоко затянулся сигаретой,
  14
  пошёл к двери, выбросил окурок, кашлянул и сплюнул, закрыл дверь, пошёл
  обратно в кресло. «То, что я сказал, пришло, чтобы забрать тебя обратно».
  «Кто сказал? Нам так сказали: верните вас обратно».
  МакЭнелли подумал, что они могли бы с тем же успехом нагадить ему на пол, на линолеум,
  или они могли помочиться на его стены, на фотографии.
  Между двумя из
  они душили уединение его убежища, уединение каравана.
  «Как тебя зовут?» — спросил МакЭнелли у невысокого мужчины.
  Улыбка была без веселья, без жалости. «Ты был
  слишком долго отсутствовали... нам не нравятся имена.
  МакЭнелли рассмеялся, пронзительно, возбужденно. «Потому что ты весь пронизан
  «Зазывалы. В мое время зазывал не было».
  «Твое время еще не вышло, Джинджи», — сказал высокий мужчина.
  МакЭнелли слегка покачивался на носках. Так его звали, когда он был
  на войне. Его всегда называли «Gingy». Всем мужчинам нравилось имя, которое было коротким
  и острый и знакомый. Все мужчины имели свой ник 7
  имена. Дакси и Кранчер и Паффер и Бронко и Бастер и Блюи и Фитци и ... Он был Джинги, потому что усы, которые теперь были сбриты, когда-то были рыжее, чем его волосы. Он был Джинги в Turf Lodge, и Джинги в
  ASU Он был рыжим в течение пяти лет в лагере для военнопленных Лонг-Кеш, и
  Джинджи в следственном крыле тюрьмы Крамлин-роуд. Джинджи было его имя раньше
  два года назад.
  «Кто хочет меня вернуть?»
  «Шеф хочет, чтобы ты вернулся». Низкорослый мужчина ухмыльнулся. Между его передними верхними зубами была щель. ТЕПЕРЬ, когда низкорослый мужчина не курил, МакЭнелли мог чувствовать запах его дыхания и подмышек. «Вы не спросите его имя?»
  МакЭнелли тихо сказал: «И для чего это...?»
  «Мы не знаем, не так ли? Да ладно, Пряня. Тебе скажут, когда
  9
  Ты вернулся. «Я ухожу, я ухожу».
  «Ты дал клятву, ты поклялся», — сказал высокий мужчина.
   За одиннадцать лет до этого Шон Пиус Макэналли принес присягу Организации.
  Он сделал это в своем собственном доме. Они не могли использовать переднюю комнату, потому что его отец
  смотрел телек, не мог воспользоваться кухней, потому что его мама раскладывала ужин. Он дал клятву на верхней площадке, и им всем пришлось шептаться, потому что его сестра пыталась уложить спать своего ребенка в дальней спальне. Он дал клятву, он предложил свою верность Временному
  крыло Ирландской республиканской армии.
  Клятва есть клятва. Клятва — это пожизненная клятва, — сказал меньший мужчина.
  «Клятва не нарушается только потому, что мальчишка хочет сидеть на своей заднице на юге... и позволить другим делать то, что мальчишка поклялся делать сам», — сказал высокий мужчина, и Макэналли пришлось наклониться вперед и
  напрягайтесь, чтобы услышать слова.
  15
  **Клятва, произнесенная шепотом на лестничной площадке трехкомнатного дома жилищного управления
  полуотдельно. Клятва, произнесенная, пока сестра напевала младенцу, пока по телику ревела комедия, пока мама била кастрюли.
  8
  «Мы теряем время, Джинджи», — сказал тот, что поменьше.
   МакЭнелли задавался вопросом, были ли они вооружены. Не имело значения, потому что их было двое
  из них. И двое из них могли бы разбить его, и разбить караван. Когда он уставился
  в их лица его мысли были совершенно ясны. Если он изгонит их из каравана, если он навредит им, то они вернутся, и другие вернутся.
  Маленький мужчина закурил еще одну сигарету и посмотрел в лицо МакЭнелли, а затем
  на потухшую спичку в пальцах и уронил ее на линолеум. Они сидели на корточках над ним, какали на него, мочились на него. Он пожал плечами.
  «Я ничего не обещаю».
  «Вас не просят ничего обещать», — сказал высокий мужчина. «Вас просят
  приказано подчиняться приказу бригады Белфаста».
  МакЭнелли подошел к койке, перешагивая через вытянутые ноги более низкого
  человек, пробираясь мимо более высокого человека. Он присел и потянулся в
  пространство под матрасом для холщовой сумки.
  Всегда была боль.
  в правом колене, когда он наклонился, где резиновая пуля отскочила от тротуара в драке с водителем. Он поморщился и встал. Он
   снял одежду с сушильной веревки и сложил ее в сумку.
  «Если они хотят меня, то это что-то особенное», — сказал МакЭнелли высокому мужчине. Он
  посмотрел ему в лицо, глаза в глаза. Если они хотят меня, то для работы, которая слишком
  «Большое дело для таких, как вы, ублюдки».
  Он подумал, что этот человек хотел бы его отстегать. Он видел, как его пальцы напряглись
  на швах джинсов. Тот, что пониже, изображал, как тушит сигарету о линолеум, пока МакЭнелли застегивал молнию на сумке.
  Все, что я слышу по радио здесь внизу, это о зазывалах там наверху.
  ... Защищен ли я от
  «Что, если я вернусь с тобой?»
  Высокий мужчина крикнул: «Назовешь меня зазывалой, МакЭнелли, и я сломаю тебе шею».
  «Ты можешь быть чертовым батальонным офицером, чертовым бригадным офицером, но назовешь меня зазывалой — я сломаю тебе чертову шею».
  МакЭнелли увидел пот на его лбу. «В мое время никто никогда не сообщал. Ты
  мог избить человека, а он об этом никогда не рассказывал.
  Что бы ни делали «теки» в Каслри, Гофе и Стрэнде, никто никогда не хвастался...
  «Расхваливание — это не то, о чем можно шутить», — сказал невысокий мужчина, и
   Улыбка исчезла с его белых пухлых щек.
  «Я хочу пойти на ферму».
  «Зачем?»
  «Чтобы увидеть старика».
  9
  «Сказать ему, что ты возвращаешься в Белфаст, сказать, что парни приехали за тобой.
  обратно в Белфаст? Ухмылка невысокого мужчины. Высокий мужчина спросил: «Что
  Ты ему скажешь?
  16
  МакЭнелли колебался. Он бы сказал кузену своей Ма, что он будет в отъезде
  несколько дней, что пустельга нуждалась в кормлении. Он не мог им этого сказать, не эти
  Сволочи. Он пожал плечами.
  «Неважно», — пробормотал он.
  МакЭнелли снял с крючка за дверью свою куртку и просунул руки в рукава.
  «Увижу ли я свою жену?
  «Вас высадят там сегодня ночью», — прошипел высокий мужчина.
   МакЭнелли отключил электрокамин, а затем и подключение к единственной лампочке.
  который свисал с потолка. Он взял то, что осталось от буханки и пачку
  маргарин, бекон и сосиски из одного шкафа и передал
  их должен держать тот, кто ниже ростом.
  Когда они вышли из каравана, он занялся запиранием замка на двери, а затем они вместе прошли через щель в изгороди на дорогу. Они позволили МакЭнелли идти впереди, как будто они были его эскортом. От
  проезжей части он бросил маргарин и хлеб в траву у канала,
  а бекон и короткую связку сосисок — к месту, где кормилась пустельга.
  Он предположил, что птица может проклевать коробку с маргарином.
  Было тепло, в воздухе моросил дождь, и свет уже скользил по голым ветвям вязов, отражавшихся в канале.
  Они пошли по дороге к ржавой Кортине, припаркованной вплотную к
  хеджирование.
  МакЭнелли огляделся вокруг, в тихий канал, в узкую тянущуюся дорогу, в небольшие поля и в густой покров облаков. Он увидел
   пустельга вдалеке наблюдает с больной ветки вяза.
  Он посмотрел назад
  последний раз на крыше каравана. Он вспомнил, когда он решил уйти
  Организация и поехали на юг. Он забрался в заднюю часть машины и упал
  откинулся на сиденье, закрыл глаза и услышал шум двигателя.
  Высокий мужчина вел машину. На север и три часа до Белфаста. Три часа Шону Пиусу МакЭнелли, чтобы осознать, что два года побега пропали.
  10
  Он родился в водопаде, закричал своим первым детским криком в передней спальне
  кирпичный таунхаус без ванной комнаты и без смывного унитаза.
  Его старшая сестра помогала акушерке принимать роды.
  Первые воспоминания были о фургоне, который приехал, чтобы перевезти дешевую мебель из
  от старого упадка Фоллс до нового упадка Терф Лодж.
  Turf Lodge был разросшимся жилым массивом к западу от города Белфаст, и вдали от любого сопоставимого протестантского жилого массива. Воспоминания о загруженном фургоне соперничали с воспоминаниями о его отце, возвращающемся в новый дом в Turf
   Лодж через неделю после переезда, а губа его отца кровоточила, а его передняя часть
  Нижние зубы отсутствовали
  17
  **или сколот, и торопливые слова между матерью и отцом были
  запугивание и то, что ублюдки сказали, что не позволят Таигу работать в мясной лавке Прота. Воспоминания легко вошли в колею отца, который целыми днями сидел перед камином, в котором горели собранные дрова, отца, который больше не верил в возможность работы.
  Воспоминания проносились по дому с тремя спальнями, в котором жила семья из мамы и папы, а также пять сестер и
  Шон Пиус МакЭнелли. Воспоминания перетекли в ношение поношенного блейзера
  с эмблемой средней школы Св. Петра, Уайтрок-роуд, хорошая прогулка
  из Turf Lodge, но Ма нравились священники там, и о страданиях от домашней работы в
  тишина в ванной комнате, которая была гордостью дома Turf Lodge; кровавый
  Пустая трата времени, эта домашняя работа, потому что после школы половину времени не было работы.
  выпускники St Peter's. Ушел из школы в шестнадцать лет, и не сдал ни одного экзамена ‐ экзамены
   были для протестантов в их академиях и институтах, экзамены не были для детей из Терф-Лоджа.
  Это были далекие воспоминания. Острее были воспоминания о временах с тех пор
  началась война.
  Его завербовали, когда он окончил школу. Второй год войны.
  Сначала забрасывание камнями и закидание бензином броневиков «Пиг», патрулировавших Терф-Лодж, ночной дозор в конце Драйв, Авеню и Парад со свистком в руке, готовый подать сигнал тревоги, если кто-то ступит на землю.
  патрули прошли. В семнадцать лет он увидел, как погиб его первый солдат. Файл
  Солдаты, расставленные по обе стороны Драйва, патрулируют в Терф Лодж. Один гулкий треск Армалита, один ремень от вдоводела. Подросток
  присоединились к другим подросткам и девочкам из Драйва, которые скандировали во весь голос: «Если вы увидите, как умирает британский солдат, хлопайте в ладоши», 11
  хлопайте в ладоши, если увидите, как умирает британский солдат...', и он ненавидел мальчика, чья кровь лилась в канаву дороги, и он ненавидел солдат с озлобленными лицами, которые склонились над мальчиком и направили свои винтовки на толпу. И он боготворил неизвестного человека, который
   произвел одиночный выстрел.
  Когда дела в Терф Лодже шли на лад, тогда Шон Пиус МакЭнелли, подросток, был
  на улицах. Когда было холодно, он бездельничал на углу улицы или плюхался в кресло у огня дома, всегда скучая, когда было холодно, всегда
  беспокойный.
  Через два дня после его двадцатого дня рождения, десять долгих лет назад, когда он расчесывал волосы в спальне, которую делил с двумя своими сестрами, когда он думал об ужине, когда он размышлял, как далеко он зайдет с Ройзин О'Рурк за гаражами, когда было темно, двое мужчин пришли предложить Шону Пиусу МакЭнелли членство в Организации и звание Добровольца в движении. Клятва на верхней площадке. Обязательная клятва,
  Присяга всей жизни. В ASU, член новой системы ячеек. В действие
  против британцев и свиной полиции. Быстро учился, не так ли? Никаких чертовых экзаменов на
  школу, но хорошо владел американской винтовкой М16. Его глаза были качественными,
  и его руки были тверды, и ему сказали, что если он будет продолжать в том же духе, они дадут
  ему работа со снайперской винтовкой, с Remington Woodmaster M742. У него теперь были деньги из прокатных банков
   и ограбление почтовых отделений, и свадьба в двадцать первый день рождения с Ройзин О'Рурк, и неделя секса, и обратно в Белфаст
  и маленькая спальня ее мамы, и первый раз с Ремингтоном
  Вудмастер. Она была замечательной девочкой, его Ройзин, замечательным ребенком, и самое интересное, что ему чертовски повезло, что она у него была.
  Кристально чистые воспоминания сейчас. Воспоминания о дорожном блокпосте, который охраняли чертовы фузилеры с помпонами фей на беретах, о водителе, крутящем руль, о винтовочных выстрелах, поражающих водителя, о голосах с севера Англии
  выкрикивая команды, выползая из машины с высоко поднятыми руками. Воспоминания
  о центре допросов Каслри и об избиениях.
  Воспоминания о том, как не хвастались, о том, как терпели боль. Воспоминания о суде в здании суда на Крамлин-роуд и о судье в красной мантии, который смотрел на него свысока, как будто он был дурным запахом. Воспоминания о блоках H, и о вони дерьмового протеста, и о
  Классы оружия в Лонг Кеше. Воспоминания об освоении теории РПГ-7
  Ракетная установка, которая была бронебойной и убивала Свиней и Сарацинов
  и усиленные вездеходы. Воспоминания о том, как он рыдал от разочарования на стенах камеры
   потому что ему пришлось бы подождать, прежде чем использовать ракету против этих ублюдков.
  12
  Воспоминания, которые были свежи, как вчера, об освобождении, об обращении с РПГ-7, о том, как стрелял из него три раза за четырнадцать месяцев, о том, как видел опустошение в новостях по телевизору, о том, как смотрел похороны в вечернем обзоре. Еще двое детей, зачатых в
  дрожащие последствия стрельбы. Цели становятся сложнее, полицейская разведка становится лучше. Из РПГ не стреляли из-за стены, РПГ нужно было выровнять, прицелиться, держать крепко. Риск становится хуже, шанс на успех становится
  беднее.
  Воспоминания о дне, когда был кувалдой, о дне, когда волонтер в
  Turf Lodge был превращен, стал травой, расхваливал на остальной части его ASU Дерьмо, что
  День был ярким в его воспоминаниях. Не ASU Шона Пиуса МакЭнелли... Если бы это было
  его ASU, то он бы отправился в Кеш как пожизненный. Ни за что,
  не он делает пожизненный отрезок. Он не спрашивал их разрешения, он сказал им
  он собирался. Он не считал, что человек, который был экспертом в использовании РПГ
   нужно было получить чертово разрешение.
  Воспоминания о первой неделе в караване. Воспоминания о том, как лежал на узкой койке.
  кровать и зная, что он в безопасности, зная, что пожизненное заключение в Кеше было приговорено другому ублюдку, а не ему, и тот день, когда он впервые заманил птицу на траву у двери фургона, и она склевала бекон
  полоска.
  Все воспоминания о временах до того, как он ушел.
  *
  18
  19
  **Они пересекли страну, чтобы выйти на главную дорогу к северу от Дроэды, затем
  через Дандолк и через границу, где таможенники обеих стран
  Республика и Север согрелись в своих хижинах и быстро поднялись по дороге в Белфаст.
  Съезжаем с автомагистрали на Стокманс-Лейн, на Кеннеди-Уэй, через кольцевую развязку
  и на Глен-роуд. Он чувствовал, как в нем нарастает удовольствие, когда машина приближает его к Роизин, и к Молодому Джерарду, и к Малышу Пэтти, и к Малышу Шону. Он сидел, сгорбившись вперед, скрестив руки на груди, и улыбался. Вид
   солдат, присевший с винтовкой на плече в садовых воротах,
  кратковременный.
  Они прошли мимо церкви, возвышающейся в темноте, не доезжая до Андерсонстауна.
  станция RUC, почти на повороте налево в Turf Lodge, когда они приехали
  дорожный блок.
  МакЭнелли дрожал. Он всегда дрожал и потел на блокпосту, и
  сделать до дня его смерти после того, что произошло на блоке восемь лет назад.
  13
  Солдат, которого он видел в воротах, был готов подобрать тех, кто повернулся, чтобы
  сбежать. Высокий мужчина, водитель, должен был услышать прерывистое дыхание МакЭнелли, он бросил на него быстрый взгляд, затем переключил передачу вниз, чувствуя педаль тормоза.
  «Спокойно, Джинджи, не о чем беспокоиться, тарелки чистые», — тихо сказал невысокий мужчина.
  Они остановились. Они ждали своей очереди в короткой очереди машин. Солдаты
  были такими же молодыми, как тот, кто плюнул в сторону смерти, в то время как МакЭнелли пел о своем триумфе тринадцать лет назад, как
  молодой, как констебль, погибший от вспышки пламени гранаты РПГ три года назад, такой же молодой, как солдат
  ослепленный осколком ракеты два года назад. Солдаты были молоды, холодны и скучны.
  Он наблюдал за их лицами. Он видел, как блуждают их глаза. Он видел, как дождевая вода стекает по их щекам. Он знал о страшной поражающей силе их винтовок.
  Капрал наклонился, чтобы посветить фонариком на номерной знак автомобиля, а затем
  он выпрямился и заговорил в рацию. Он загружал данные в компьютер в штабе. МакЭнелли сидел очень тихо. Он всматривался в капрала, который медленно ходил по кругу с рацией у уха, ожидая ответа на компьютере.
  Краем глаза МакЭнелли увидел лицо, которое теперь находилось близко к
  Окно задней двери. Другое лицо, более твердое и сильное, чем лица молодых солдат. Он увидел вышитые звездочки первого лейтенанта на погонах. Он увидел быструю хрупкую улыбку, которую лейтенант направил на него. Он ответил
  не думая. Бессмысленные, короткие улыбки. Лицо лейтенанта было замазано
  темный крем. МакЭнелли увидел блеск упорядоченных белых зубов, он увидел темные волосы
   который лежал под беретом, он увидел глаза, которые пристально смотрели на него и раздели
  ему.
  «Чисто, мистер Феррис...» — крикнул капрал.
  Лейтенант отошел от машины. Он кивнул водителю.
  «Хорошего вечера, господа».
  Машина рванула вперед, затем повернула налево на Норфолк-Парейд.
  МакЭн
  Элли повернулся, глядя в заднее стекло машины. «Самодовольные ублюдки».
  . .'
  Тот, что пониже, рассмеялся. «У тебя еще будет шанс, Джинджи».
  Это
  «Зачем мы тебя вернули, так это чтобы у тебя был шанс навредить этим самодовольным ублюдкам».
  Высокий мужчина тихо заговорил: «Ты услышишь, когда понадобишься».
  14
  Машина остановилась. Он вернулся домой. Наверху в доме № горел свет.
  63. Он услышал детский плач. Он пошел к входной двери и не оглянулся, когда машина уехала.
  З
   Он лежал на спине, спал и снова закричал в знак протеста.
  Я этого не сделаю... Ты не можешь мне сказать... Я снаружи, ты не можешь меня заставить...''
  Ройзин лежала без сна на боку, спиной к нему. После первого и второго раза
  она обнимала его и пыталась облегчить его мучения и убаюкивала его
  более спокойный сон. Она видела часы возле своей головы и знала, что у нее есть еще час, прежде чем она должна будет встать и начать готовить юного Джерарда к школе.
  «У тебя нет никакого права говорить мне, что я должен делать... Я не собираюсь этого делать».
  «Задницу отстрелили только по твоему приказу...»
  Кровать вздымалась, когда он ревел о своем сновидческом страхе вокруг маленькой передней части
  спальня. Она чувствовала запах пота, который его желудок распространил по ее животу, когда он любил ее ранее ночью; когда он любил ее до сна, до сновидений, до криков.
  «Найдите другого ублюдка, я отсидел свой срок, пусть другой ублюдок разделит то, что я
  сделанный . . .'
  Для Ройзин ее брак с Шоном Пиусом МакЭнелли был чудом выживания. Когда он
   был над ней, покрывал ее, колотил ее, затем она могла играть в фантазии, что ее жизнь была королевством, что она была королевой. Для ее Ма фантазия была ложью, для его Ма брак был катастрофой. Ее муж, король в ее королевстве, никогда в жизни не работал и теперь жил в грязном фургоне вдали от нее. Он
  был незнакомец, который вернулся с виноватым видом и оправданиями, чтобы разделить с ней постель в
  протечка дома, предоставленного Жилищным управлением. Он не мог быть
  20
  21
  **поддержка ей, ни сейчас, когда он бежал, ни раньше, когда он был активен,
  ни до этого, когда его заперли в Кеше.
  Поддержка для нее
  существование и жизнь ее детей обеспечивались пожертвованиями Зеленого Креста для иждивенцев заключенных, изредка благотворительными взносами Организации, если она оказывала услугу большому человеку, из Социального обеспечения и Дополнительного
  Пособие и пособия на детей. Только капля банкнот Республики пришла по почте из писем с пометкой Монастереван. С самого начала брак был катастрофой для ее Ма и его Ма... Неделя на берегу моря в
  Брей в южном графстве Уиклоу в гостевом доме, где, как они считали, они
  15
  оказали бы вам услугу, если бы они убрали комнату перед обедом, и где это было
  шел дождь каждый из шести дней, и где он так ее трахал
  часто, что к четвертой ночи у него заканчивались «Джонни», и он не знал,
  как заменить его акции в добром старом католическом Двадцати шести графствах Ирландии, и получил
  ее в семейном порядке на пятую или шестую ночь. А на седьмое утро
  в отеле, утром, когда они уезжали, на рассвете, когда они возвращались
  Белфаст, тем утром и тем рассветом ублюдок из Специального отдела нанес визит. В
  с первыми лучами утреннего солнца трое мужчин из СБ толпились в крошечной спальне, в которой стояла двуспальная кровать, шкаф и два стула, и в которой едва ли оставалось место для кошки
  стоять прямо. Мужчины из СБ научили ее, что они были той же породы, что и
  Северные пилеры, что борец за единство Ирландии был таким же куском грязи для полицейского Республики, как и для полицейского округа Сикс. Был резкий,
   тщательный, пугающий обыск их двух сумок, высыпание
  ее нового нижнего белья, и она в слезах, и он так и не открыл рта. Брак, который начался с отметки катастрофы, и продолжился катастрофой, когда его подняли на дорожном блокпосту через неделю после их возвращения, и все же она любила его.
  Она любила его все месяцы, пока ездила в тюремном автобусе, все месяцы, когда ее тошнило по утрам, и все время беременности...
  «Ты не можешь, блядь, приказать мне это сделать, это же блядь, самоубийство, то, что ты говоришь...»
  Она любила его все пять лет, пока они ездили на тюремном автобусе с детской коляской, с
  коляска, с малышом, с подрастающим мальчиком, который не понимал, почему его отец всегда находится по ту сторону тяжелого деревянного стола, почему мужчина в форме и начищенной фуражке стоит сбоку, скрестив руки и презрительно ухмыляясь. Маленький мальчик, идущий в свою первую начальную школу, а возвращающийся домой и припевающий звенящим попугайским голосом: «Мой папа — прово?» Священник говорит, что прово плюнули на Иисуса, мой папа сделал это?» Для Ройзин МакЭнелли, де О'Рурк, не было никакой катастрофы, только укрепляющаяся любовь, и его мама сказала ей, что она чертовски сумасшедшая.
  Она не повернула головы. Она прошипела в подушку. «Не говори мне, черт возьми, что ты
  не собираешься этого делать, скажи тому, кто тебя черт возьми спрашивает. Если 22
  ты снаружи, значит ты снаружи, не говори мне, расскажи им.
  Если ты не хотел этого делать, то какого чёрта ты вернулся?
  Она почувствовала, как он вздрогнул, и кровать затряслась, словно он содрогнулся, проснувшись. Она услышала
  новая учащенная скорость его дыхания. Он лежал на спине, он был
  уставившись в темный потолок. Возможно, этот ублюдок мог разглядеть сырость 16
  заплатка в правом дальнем углу. В тот день, когда он вернулся домой, она провела четыре
  часов с детьми на буксире, пытаясь заинтересовать жилищного управляющего в сыром пятне на потолке. Какой-то ублюдок-менеджер с домом в Данмерри и
  зарплата и пенсионная схема, кому было наплевать, что спальня в Терфе
  С потолка передней спальни в лодже текла вода.
  «Я тебя разбудил?» — мягко проговорил он.
  «Я и половина этой чертовой улицы».
  «Прости, дорогая... должно быть, мне приснилось».
  «Скорее всего, это будет кровавый кошмар».
   Он взял ее за плечо и потянул на спину, его руки согревали плоть ее бедер и кожу ее маленьких дряблых грудей.
  Он ничего не употреблял прошлой ночью, он сказал, что машина внизу в баре сломалась. Чертовы священники, которые говорили, что не следует ничего употреблять, они не знали, каково это — ронять детей. Немного родовой боли не ускользнуло бы от них... Она громко рассмеялась. Она увидела в своем сознании вспышку
  фотография отца Малвани, лежащего на кровати на спине, с поднятыми к ушам тонкими ногами, и стонущего в родовых муках.
  Он остановился.
  «Не над тобой, Шон, я не смеялся над тобой...»
  Она положила свою руку на его руку, рука была внизу на ее бедрах. Она обычно направляла его. Он всегда был немного неуклюжим, когда возвращался из кровавого каравана, поэтому она знала, что у него там внизу нет женщины... Если бы он только порезал себе
  гвозди... Он любил ее, она знала это. Что бы он ни делал, почему он ни уезжал на юг, когда бы он ни возвращался, она знала, что он ее любит. У нее были другие мужчины, не часто, не по привычке, только иногда, когда одиночество было слишком велико, чтобы
  медведь. Просто иногда ей нужен был мужчина, просто нужно было тело без всяких обязательств и
  никого рядом с ней не было, когда она проснулась утром. Дети были
  Ее, больше, чем его. Его дети не говорили своему отцу, что иногда мужчина задерживался допоздна. Она надеялась, что он не знал.
  «Что они хотели, чтобы ты сделал?»
  На второй день его возвращения в дом пришли двое мужчин. Она готовила детям чай, фасоль, тосты и кружку «Боврила». Они поднялись наверх с Шоном.
  Они сидели на ее кровати, и после того, как они ушли, когда она поднялась в постель, в ее спальне был запах сигарет и пепел на полу. Она слышала повышенные голоса.
  «Что-то большое... Черт, как мило... Я же сказал, что не буду».
  17
  23
  **`Из-за меня ты ведь не поэтому сказал, что не будешь?'
  Она обвиняла его ни в чем. Если дом протекал, то это была вина британцев, которые отказались приехать и починить его.
  Если ее мужчина не работал, то это вина британцев, которые не давали работу рабочей силе в националистических жилых комплексах. Если Шон Пиус МакЭнелли был в Провос, то это вина британцев, которые выставили своих гребаных солдат на улицы Терф-Лоджа, Мёрфа и Энди-тауна и Уайтрока. Она бы подумала,
   тем меньше ее мужчина, если бы он не был в Организации.
  Она его пилила
  однажды он пошел работать в De Lorean, и его взяли туда сразу после того, как он вышел из Кеша, и в тот день, когда ему следовало приступить к работе, он бросил ее и пошел в ASU — это была чья-то вина, а не вина ее мужчины.
  Разве не из-за меня ты сказал, что не сделаешь этого?
  Она сияла, она была мокрой. Его рука была сильной, хорошей, блестящей. Она никогда не спорила, когда он сказал, что едет на юг. Он сидел той ночью, более двух лет назад, на краю кровати и сказал, что если он останется, то
  был либо мертв, либо его ждало пожизненное заключение. Он сказал, что со временем любой человек
  право уйти. Он сказал, что остаться в живых и остаться на свободе — это удача, что человек в ASU израсходовал свой запас удачи. Чертовы британцы со своей армией, полицией и террористическими бандами убийц SAS заберут его.
  Он сказал, что он не
  трус, он сказал, что он просто умный. Он сказал, что какой-то другой ублюдок должен сделать его очередь. Она не винила его.
  Его подбородок лежал на ее плече, сосок ее груди набух и твердел между
  его пальцы, его губы были около ее уха.
   «Не из-за тебя. Может, так и должно быть, но это не так».
  «Почему ты не делаешь то, о чем они просят?»
  «Блин, я не против помочь... То, чего они хотят, это не помощь, это гребаное камикадзе».
  ... Черт, ты прекрасен...'
  Кровать запела, когда он взобрался на нее, раздвинул ее и извивался внутри нее.
  Малыш Шон начал плакать, и сквозь тонкую перегородку раздался отчетливый и пронзительный вопль.
  Молодой Джерард кричал на Малыша Шона, чтобы тот заткнулся.
  Молодой Джерард был
  сын ночной любви в часы перед южным SB
  пришли в комнату для молодоженов в Брее. Малышка Пэтти и малыш Шон оба были зачаты после
  он рисковал, стоя на углу улицы, чтобы нацелить РПГ на свинью
  или на бронированный вездеход. После этого риск получить Ройзин в семью казался жалким, неважным. Малыш Шон плакал, а Молодой Джерард кричал на него.
  18
  Она оттолкнула его от себя. Она выпрыгнула из кровати, и он увидел блеск влажной
  на ее ногах. Он лежал на спине. Он думал, что видел слезы в ее глазах. Она вышла
   из спальни и через стену он услышал, как она разговаривает с Молодым Джерардом и напевает Малышу Шону. Она вернулась в спальню и положила ребенка на сгиб руки мужа.
  Она начала одеваться.
  «Итак, вы сказали, что не сделаете этого, так что же произойдет?
  «Меня отвезут к одному мужчине».
  «Какой мужчина?
  «Шеф».
  А когда он попросит тебя это сделать, что ты скажешь?
  «Я не знаю», — сказал он.
  Я приготовлю чай.
  Она была в джинсах и свитере и дрожала в прохладной комнате, натягивая носки. Она небрежно расчесала волосы, густые и красивые черные волосы, которые спадали на плечи. Она была высокой, такой же высокой, как он, и он считал ее красивой. Он не замечал мешков под ее глазами и бледности щек. Она поцеловала его в лоб и вышла из спальни и спустилась по лестнице. Он слышал, как она спотыкалась в темноте передней комнаты внизу
  за пачку и первую сигарету за день. Рядом с ним Бэби Шон булькал в
  обрадовался и потянул отца за волосы.
   На завтрак он съел хлеб с джемом и выпил еще чаю, вытащил из карманов республиканские деньги, которые его жена собиралась обменять в банке на параде в Андерсонстауне, и слушал новости по радио, когда в дверь постучали.
  По радио почти ничего не передавали, во время войны ночь выдалась тихая.
  Три прицельных выстрела в
  армейский патруль в Дерри Богсайд, все промахнулись. RUC
  констебль копы на этом
  Когда он утром проверял машину, под ней была обнаружена бомба, которую обезвредили. Пустая трата времени
  гребаное усилие... Мальчик у двери был прямо из школы. Ройзин стояла у
  внизу лестницы и наблюдал.
  «Через тридцать минут, мистер, вы будете на углу Westrock Gardens и Parade. Вам скажут, куда идти».
  Мальчик не стал дожидаться ответа.
  .
  Ты уходишь, папа? Могу ли я пойти? Молодой Джерард стоял позади матери и
  на две ступеньки выше.
  Сегодня школьный день, конечно, ты не можешь пойти с отцом.
  МакЭнелли снял свою куртку с крючка за дверью.
   19
  «Ты не знаешь, когда вернешься?» — спросила его жена.
  «Нет».
  МакЭнелли вышел через дверь, с шумом захлопнул ее за собой. Ветер
  поймал его лицо и он почувствовал легкий дождь на своих щеках. Он никогда не должен был возвращаться, но он не знал, как отказаться. Его руки были глубоко зарыты в
  карманы анорака, подбородок опущен на грудь.
  Его домом может быть фургон в чертовом поле на юге, но это было лучше, чем
  Turf Lodge. Он увидел разрушение тротуара и проезжей части Драйва; он
  увидел сырые сгнившие оконные рамы домов, 24
  25
  **он увидел запущенность в заросших палисадниках. Дом в Драйв-ин
  Turf Lodge был тюрьмой, когда он был поставлен против свободы его каравана в поле рядом с каналом в Викарстауне. Здесь не было деревьев для его компаньона пустельги. В дальнем конце Драйва он увидел приближающийся пеший патруль, по четыре на каждом тротуаре, двигаясь осторожно. Он увидел щетину на их беретах и подумал
  это было актом наглости со стороны солдат носить красные и белые перья, которые создавали бы цветной всплеск для снайпера, чтобы целиться. Он никогда не задавался вопросом, откуда родом солдаты, были ли они детьми в другом далеком гниющем поместье, которое ничем не отличалось от Терф-Лоджа. Он никогда не представлял себе солдат кем-то иным, кроме как холодными ублюдками в форме с самозарядной винтовкой в кулаках в перчатках цвета хаки. Он знал, что иногда солдаты были
  испугался, что иногда они были высокомерны; он знал, что всегда солдаты
  были его врагом. Женщина вышла из дома № 11 и везла коляску и
  с ней было еще трое детей. Она отправилась в сторону патруля и когда она пришла
  к передовому солдату она пошла прямо, как будто его не существовало. Солдат замешкался и уступил ей место. Женщина не видела ни солдата, ни остальных троих позади него, и она пошла прямо вперед, а последний солдат в
  палка дала ей знак, который не был знаком победы, но он отошел с ее пути.
  Когда МакЭнелли спускался по склону Драйв, он приблизился к приближающемуся
  патруль. У солдат были заикающиеся движения. Бег трусцой, приседание, лежание плашмя и
  распластался в позиции цели, снова вверх и бежит. Пытаясь создать отсутствие
  шаблона. Снайперская стрельба не была работой МакЭнелли, никогда не была, поэтому он посчитал, что будет нелегко снять одного из них, трудно следить за ныряющими, подпрыгивающими, петляющими фигурами. Он взял пример с женщины с коляской. Он прошел мимо первого солдата, не взглянув. Он уставился прямо перед собой
  его. Он почувствовал запах затхлого, влажного пота солдатской игры.
  20
  «Ты, здесь...»
  МакЭнелли услышал команду офицера. Ублюдочные британские офицеры всегда имели одно и то же
  голос, всегда кричал чертовски. Он засунул руки глубже в карманы и пошел дальше. Второй солдат в шеренге низко пригнулся к фонарному столбу. Его лицо так и не повернулось к МакЭнелли, когда он осматривал крыши и верхние
  окна улицы. Солдат говорил краем рта. Северная страна Англия, и рычание краем рта.
  «Ты. Пердящий. Мой офицер звонит тебе».
  МакЭнелли остановился, огляделся. Офицер стоял на другой стороне Драйва, скрестив руки на груди и ожидая его. Солдаты патруля разбежались и укрылись. Офицер был вооружен винтовкой. Он был отдаленно знаком МакЭнелли.
   «Вот, пожалуйста...» — властный голос. Макэналли прикусил губу и двинулся через дорогу.
  Офицер посмотрел на него. Не враждебно, просто осторожно. Осмотрел его.
  «Меня зовут Феррис, рота «Браво» 2-го полка быстрого реагирования. Мой взвод работает в «Тёрф Лодж»... Я вас не знаю».
  «Шон МакЭнелли».
  «Ройзин МакЭнелли, 63 года...»
  «Это моя жена».
  А где вы находитесь, когда вас нет дома, мистер Макэналли?
  «На юге».
  Он вспомнил имя и вспомнил лицо.
  Дорожный блок из двух
  ночи назад. МакЭнелли дрожал, его дыхание вырывалось ему в лицо.
  Под туникой и бронежилетом Феррис носил свитер толстой вязки. Ублюдку будет достаточно тепло. Ублюдку некуда будет спешить.
  «Работаете на юге?
  'Вроде.'
  Надеюсь, ты сможешь остаться с нами до Рождества, будь любезен с леди и
  дети.'
   «Предположим, что так и будет».
  «Утро холодное, мистер Макэналли. Вам следовало бы лучше одеться. Приятно было познакомиться...»
  Офицер Феррис пошел дальше. Патруль материализовался из своих укрытий.
  МакЭнелли снова отправился в конец Драйва. Он ненавидел себя за свой страх, а этот негодяй-офицер видел его и отпустил свою маленькую шутку о 21
  холодное утро. Когда он обернулся, патруль почти достиг поворота
  Драйв.
  По пути на место встречи он прошёл мимо баррикады в Андерсонстауне.
  Станция RUC. Черт, это место было хорошо разгромлено с тех пор, как он проявил активность.
  Разбитый и залатанный. Грязное, дерьмовое место за экранами и проволочной сеткой и бетонными будками часовых и высокими жестяными воротами. Проволочная сетка была для него: Проволочная сетка должна была взорвать бронебойный заряд реактивной гранаты.
  Но он сказал «нет» людям, которые пришли к нему домой, чтобы вернуть его обратно.
  Организация. И поскольку он сказал нет, он отправился на встречу с
  Шеф с командиром бригады Белфаста.
   Он прошел мимо будки часового. Он задался вопросом, была ли это винтовка или короткоствольный пистолет
  карабин, который прикрывал его из-за прицельных щелей. Одно дело — отказать посланнику. Другое дело — плюнуть в лицо Шефу.
  Ворота кладбища Милтон справа от него были широко открыты. Внутри были камни, а далеко на обратном склоне, скрытый камнями крестов, Иисусов и Марий, был республиканский участок. Вот где они все были, на этом участке, все добровольцы, и офицеры роты, и офицеры батальона.
  и офицеры бригады, все мученики Организации.
  Он знал, что
  Британские бойцы называли Миллтаун «домом для отставных стрелков».
  Ебля
  26
  27
  **Какие они были молодые, все эти парни из республиканского заговора.
  Шон Пиус МакЭнелли не хотел присоединяться к ним, поэтому он побежал на юг. Он все еще не хотел составлять им компанию, но он собирался увидеть Шефа. Руки глубоко в карманах, подбородок на груди, холодный и дрожащий.
  На полпути по Уайтрок Драйв он увидел впереди себя мальчика, который курил и
   сидел на капоте автомобиля. Он прикинул, что мальчику было лет двенадцать или тринадцать,
  и он был одет в местную униформу: коротко подстриженные волосы, ветровку и джинсы.
  и высокие кружевные «Доки». Он считал, что мальчик был на четыре или пять лет старше Молодого Джерарда. Этот ублюдок прогуливал. Он задавался вопросом, будет ли его Джерард передавать сообщения Организации через четыре или пять лет. И если через четыре или
  пять лет его сын был вне класса и на углу улицы для Provos, тогда его отец кричал бы? Каков отец, таков и сын. А если бы его сын вырос и застрелил британца, или разбил овощечистку, тогда его отец качал бы головой и говорил ему
  «Бля, молодец, парень»? Он задавался вопросом, какое будущее у его сына, кроме
  22
  стены Кеша и камни кладбища Миллтауна. Он не думал так часто, только когда был внизу. Но человек, который ослепил британца и вывел из строя констебля, вряд ли мог дать подзатыльник своему сыну, если тот хотел последовать примеру отца в Организацию.
  МакЭнелли увидел искреннее восхищение в глазах мальчика. Он почувствовал себя лучше, сильнее.
  Направляясь в Westrock Gardens, поверните налево, с левой стороны второй поворот от
   конец.'
  «Спасибо».
  Мальчик ухмыльнулся, довольный, и побежал. МакЭнелли увидел, что у него школьная сумка с
  его. Черт, курьер для Provos перед началом игровых площадок.
  Он увидел лицо молодого Джерарда и укусил его за большой палец, чтобы заглушить боль.
  Дверь небольшого красного кирпичного дома открыла ему бабушка. Она
  была достаточно взрослой, чтобы быть бабушкой, а в холле стоял манеж с младенцем
  в ловушке в нем. У женщины были бигуди на тонких волосах и Sweet Afton, дующий
  облако из уголка ее рта, и она носила пушистые тапочки, которые когда-то были
  розовая, и она перекричала шум своего пылесоса.
  В задней комнате.
  Выпьешь чашечку чая?
  Он сидел в задней комнате полчаса. Он чистил ногти, он щипал волосы
  из его ноздрей. Снова и снова он планировал свой отказ Шефу.
  Сквозь тонкие стены дома он услышал звонок входной двери. Он стоял, когда они вошли, держа руки на промежности, и он чувствовал, что он
  был кровавым преступником.
  «Доброе утро, Джинджи. Рад тебя видеть. Давно не виделись».
  МакЭнелли знал его, не очень хорошо, но он знал его. Холодный, жесткий ебарь,. те, кто хорошо его знал, говорили, что он был. Они встретились в барах после
  МакЭнелли вышел из Кеша. Они знали друг друга, когда МакЭнелли был большим парнем, который был на РПГ-7
  ASU Это был Шеф. За ним стояло трое мужчин.
  Ни один из них не был ребенком, ни один из них не был тюремным мясом, которое было Добровольцами. Бригадными солдатами. Людьми, которых Mirror называла Крестными отцами.
  Вождь был одет в черную куртку с поднятым воротником, прикрывавшим его щеки, и
  Он надвинул на глаза плоскую шапку. Пальцы его ерзали, он не мог сдержаться. МакЭнелли улыбнулся. На кончике языка у него вертелось имя, которым называли Шефа.
  Его называли «Ветреным». Не в лицо, а за глаза.
  Это
  говорили, что он жил, питаясь китайской едой на вынос, лапшой, рисом и свиными ребрышками, и
  Вот почему "Ветреный". Будь то храбрый ублюдок или глупый ублюдок, кто бы назвал его
  это ему в лицо. Жестокое лицо, сила и власть, выпирающие из того немногого, что МакЭнелли мог видеть.
  23
  «Да, прошло много времени».
   «Когда ты уехал, Джинджи, как надолго?» — скрипучий гнусавый голос.
  «Два года».
  «Им всем нужен отдых... тем, кто может его получить. Теперь вы будете хорошо отдохнувшими».
  МакЭнелли положил руки на бедра. Он стоял во весь рост, и ему было три года.
  На несколько дюймов ниже Шефа. Он почувствовал запах сои.
  «Я ухожу...» — сказал Макэналли.
  «Нет, Джинджи, ты отдохнул».
  «Я сказал, что уйду... вот что я имел в виду, вы знаете, как это бывает».
  «Я, блядь, не знаю, как это. Ты отдохнул. Здесь есть парни, блестящие парни, которые многое бы отдали за две недели отдыха, не два года, а две недели. Утомительно сражаться на войне, Пряня, утомительнее, чем отдыхать два года».
  Шеф улыбнулся. Лицо его было бледным, за исключением румяного шрама поперек носа. Солдатская дубинка сделала это в 71-м. По рассказам, чтобы удержать его, потребовалось семь солдат, и все они размахивали дубинками,
  и он один с кулаками. Немного мифа было нужно человеку, если он хотел сделать
  Командир бригады Белфаста.
  «Мальчики пришли к тебе, Джинджи, ты сказал им обмочиться. Они изложили план. Они сказали мне, что ты сказал, что это был безумный план самоубийства...»
  МакЭнелли выпалил: «Стоять в Крамлине, при дневном свете, с РПГ, это же самоубийство».
  «Мой план, Пряня, ты надулся на мой план», — сказал Шеф, и его голос был чуть громче шепота.
  Господи... МакЭнелли увидел холодную улыбку на губах вождя.
  Маленькая шутка между
  двое из них, не разделенные тремя мужчинами позади Шефа. Горький, зажатый
  лица, суровые, убийственные лица... Христос.
  «Возможно, план был не так хорошо объяснен, Джинджи».
  «Возможно, это не так», — мрачно сказал МакЭнелли.
  28
  29
  **`Миссис... Миссис...' - раздался в комнате голос Шефа, и
  его лицо никогда не отворачивалось от МакЭнелли. «Чай на пятерых был бы хорош».
  приглушенный ответ. Я оставлю поднос у двери. Шеф закурил и рыгнул с первой затяжкой.
  «Ты сделаешь это, Джинджи, потому что я попрошу тебя сделать это». «Почему я?
   «Джинджи, было время, когда у нас было десять РПГ здесь, пять в Белфасте. Когда
  ты пошел отдыхать два года назад тут было три РПГ. Теперь у нас есть
  24
  один. Один для Белфаста, Дерри и Саут Арма. Ты знаешь, сколько снарядов
  у нас сейчас? Прямо сейчас у меня один снаряд в Белфасте.
  У меня есть начальник штаба
  и Армейский Совет дышит на меня. Если я не использую его, то мне прикажут отправить его туда, где его можно использовать. Это уже не твой день, РПГ не для полицейских фургонов и британских свиней, РПГ слишком драгоценен для этого. Ты слушаешь меня, Пряня?
  «Я слушаю».
  `Мой план, план, который вы назвали плохим планом, заключается в том, чтобы использовать РПГ, чтобы грохот был слышен по всем Шести Округам, и по Двадцати Шести Округам, и прямо по чертовым водам в Штаты. Мой план гласит, что самый большой грохот будет
  на Крамлин-роуд завтра утром. Мой план гласит, что ты, Джинджи, ты делаешь
  этот взрыв.
  МакЭнелли увидел яркие бриллианты глаз Вождя под тенью его фуражки. Он увидел слюну по углам рта, который был близко к его рту.
  «Почему я?
  «Вот что ты сказал, когда мальчики пришли к тебе. Ты сказал, почему это должно было произойти
  будь ты, почему это не мог быть какой-нибудь другой ублюдок, вот что ты сказал. Я тебе говорю. Ты
  Вы были стрелком из РПГ. Вы были командой Белфаста по РПГ.
  У тебя было четыре выстрела.
  практики через границу в Донеголе, прежде чем ты взял армейскую свинью, прежде чем ты взял полицейский вездеход. У тебя была подготовка, и ты ее выполнил. Чертовски хорошо ты был, Джинджи.
  Два выстрела, два попадания.
  `В вашей команде было четверо, которые прошли обучение. Теперь у меня есть одна боеголовка,
  один шанс выстрелить, и никаких шансов на подготовку команды, как у вас. Мои последние два получили
  подняли, вам сказали, что ... Что случилось с четырьмя из вашей команды, Джинджи,
  Команда, которая у тебя была, когда ты ушел? Расскажи, что с ними стало?
  МакЭнелли сказал: «Шей получил пулю, его убили лузеры.
  Чико в
  Кеш на десятке. Джерри сдул его лицо, смешивая ...' А ты был четвертым, Джинджи, и ты был лучшим.' Я сдаюсь,'
  сказал Макэналли.
  И ты передумал, — ухмыльнулся Шеф. Раздался легкий стук в дверь.
   дверь.
  «Спасибо, Миссис». •
  Один из мужчин, стоявших позади Шефа, открыл дверь и
  поднял поднос и пинком захлопнул за собой дверь. Он поставил поднос на стол и начал наливать. Ребенок радостно кричал в коридоре.
  Начальник достал из пиджака сложенную карту Большого Белфаста, полученную от Картографического управления.
  расстелил его на полу и встал на колени рядом.
  25
  «Давай, Джинджи, спускайся на 300 ярдов. Когда я все тебе расскажу, скажи мне, все еще ли это безумный план».
  МакЭнелли опустился на корточки. Запах сои был отвратительным. Он с трудом сглотнул.
  «Ты единственный, кто может сделать это для меня, Джинджи. Вот почему это ты».
  Шеф ударил кулаком по плечу МакЭнелли, а один из остальных нанес удар
  кружка чая в его руке.
  «Пойдем».
  Офицер разведки сидел в своей обычной позе, откинув спинку стула набок.
   две ноги, обувь на столе. Он почти всегда умудрялся проводить день в обуви,
  как будто это было преимуществом работы, наряду с тем, что он оставался в своем офисе с включенной газовой плитой, пока такие, как Феррис, бродили по улицам Западного Белфаста. Штаб батальона работал на заднем дворе станции RUC на Спрингфилд-роуд.
  Капитан Джейсон Персиваль добился успеха.
  Офицер разведки был хорошим
  номер. У него был офис, достаточно большой для его стола и стула, плюс мягкое кресло,
  плюс его VDU, плюс стол для его портативного телевизора. Его стены были оклеены обоями
  с фотографиями сбежавших заключенных и активистов, ушедших в подполье, что
  он назвал их OTRs, то есть «в бегах».
  Он читал и положил бумаги на стол вверх ногами, как будто Феррис представлял угрозу безопасности.
  «Что ты можешь сделать, Дэвид?»
  Зазвонил телефон. Офицер разведки поморщился, как будто пытаясь объяснить свою загруженность работой, и снял трубку.
  «Подожди, Дэвид... Да, да... Со мной кто-то есть.
  Перезвоните мне, пожалуйста.
  Пять минут... Ну, что можно сделать, Дэвид?
   Феррис часто задавался вопросом, где Джейсон Персиваль выучил свой язык и где
  он научился этой зубастой улыбке, которая должна была очаровывать.
  «Сегодня я просто наткнулся на новое лицо и подумал, что оно может тебе понравиться».
  «Очень добросовестно... Какое новое лицо и где?»
  Большинство офицеров батальона были выпускниками гимназий или общеобразовательных школ.
  отличается от того, что было десять лет назад, признак новых времен. Меньшинство получило частное образование. Феррис думал, что меньшинство чертовски стремится указать на разницу.
  30
  31
  26
  **`Назвался Шоном МакЭнелли, адрес: 63 The Drive, Turf Lodge...'
  «У меня не звонит».
  «Если вам это не интересно...»
  Я не слышал, чтобы я говорил, что мне это неинтересно. Не нужно чесаться. Расскажи.
  «Шон МакЭнелли, ему около тридцати лет, светлые волосы, на самом деле рыжие, говорит, что он работает в
  Республика. Жена — Ройзин, она здесь на полный рабочий день с детьми. Мой взвод раньше с ним не сталкивался. Он был в
   «Машину мы остановили на VCP два дня назад, машину очистили. Вот и все».
  «Это очень любезно с вашей стороны, сквайр».
  Офицер разведки поднял свой стул через комнату к столу и визуальному дисплею. Он щелкнул переключателем, оживил экран и начал печатать.
  Феррис наблюдал, как офицер разведки откинулся на спинку стула, подождал, пока компьютер штаб-квартиры выдаст ему какую-то информацию, и закурил завернутую в черную бумагу «Sobranie».
  «Я полностью за HumInt», — легко сказал офицер разведки. «ÈlInt занимает свое место в мире, но HumInt — это то, что приносит очки...»
  Экран начал заполняться. Феррису не нравился военный жаргон.
  Человеческий интеллект
  в книге Ферриса было просто наблюдение, а Электронная Разведка была
  механическое наблюдение.
  «Немного в яблочко, Дэвид. Очень хорошо. МакЭнелли, Шон Пиус.
  Родился в 1955 году. Кадровый состав Fianna Youth. Агрессивный отродье. Считалось, что он член ASU в Turf Lodge и
  Баллимёрфи до середины семидесятых. Совершено по факту хранения огнестрельного оружия в 76-м. Нет
  заявление, письменное или устное. Пять лет в Lazy Kay.
  Не участвовал в грязном протесте, не вытирал свое дерьмо о стены.
  Не был в списке желающих похудеть за Ирландию, не голодающий. Вышел и вернулся к старым привычкам,
   но достаточно проницателен, чтобы никогда не быть обвиненным, никогда не быть найденным на месте преступления, и
  Никогда не доносили ни на то, ни на другое. Два года назад он отправился на юг.
  Полиция проверила его там, и пришло известие, что он разорвал связи.
  Вероятно, он просто вернулся, чтобы немного пощекотать свою даму...'
  Как вы думаете, смогут ли они разорвать свои связи?
  «Возможно, да, а может и нет... Вот почему полезно услышать ваши новости».
  «Когда я его привел, он выглядел так, будто собирался обделаться».
  «Тебе не становится жаль этого мерзавца, Дэвид? Он был довольно жалок».
  Джейсон Персиваль пристально посмотрел на Дэвида Ферриса. «Твоя работа — служить солдатом, приятель, а не жалеть их».
  Я только сказал, что он выглядел жалко.
  27
  «Ты когда-нибудь видел вооруженного террориста, Дэвид?» Феррис колебался. «Нет... ну, я видел заключенных».
  «Вы когда-нибудь видели террориста с «Армалайтом» или бомбой с гвоздями или М60?
  пулемет?
  'Нет.
  «Ну, я думаю, если бы вы это сделали, вы бы не говорили о том, что он выглядит жалко...»
  «Это искажает то, что я сказал».
  Я говорю вам, как только вы почувствуете жалость к ним, то следующим шагом будет сказать, что если
  «Тебя воспитали в Терф-Лодже, что ты станешь террористом, и это полная чушь».
  «Мне не нужно этого терпеть».
  «Я говорю вам следующее: ваше бормотание о том, что известные террористы выглядят жалко, не способствует нашим военным усилиям. Они — злобные психопаты, и признание этого — первый шаг к их уничтожению».
  «Знаешь что...?» — вспыхнул Феррис. «Именно такое отношение и удерживало нас
  здесь пятнадцать лет, не побеждая...'
  «Они паразиты».
  «Они — люди, и когда мы начнем это понимать, мы, возможно, перестанем проигрывать».
  «Какое дерьмо... Если бы ты не был чертовски хорошим офицером, я бы увидел этот разговор
  пошел дальше.
  Феррис развернулся на каблуках и, захлопнув за собой дверь, вышел.
   Когда он вернулся домой, было темно, а ключа от входной двери собственного дома у него не было.
  Он нажал на звонок, он услышал крики детей внутри, он услышал скольжение тапочек жены. Запах мыла все еще был на его ладонях, когда он смывал следы оружейного масла.
  Они работали над планом, они отвезли его в запертый гараж, где
  РПГ хранился, и он обращался с ним, держал его в руках и проверял снаряд, а после этого его отвели в бар. Ему сказали вымыть руки.
  Два года назад это было бы второй натурой. Он покраснел, потому что у него было
  пришлось напомнить.
  Роизин открыла дверь. Он поспешил мимо нее. Он был вне себя. Она последовала за ним.
  к полузакрытой двери туалета на лестничной площадке.
  «Ты только что разминулся со своей мамой, она ждала тебя весь день.
  Она говорит тебе идти
  завтра утром.
  «Я ухожу рано утром завтра», — крикнул МакЭнелли через плечо и потянул
  цепь.
  28
  В ее голосе была 4 ровности, не одобрения и не критики. «Они говорили тебе
  делать то, что они хотят».
  Он был наверху лестницы. Он кивнул. «Они меня уговорили».
  32
  33
  **`Хочешь, чтобы я пожелал тебе удачи?'
  «Я хочу, чтобы ты любил меня».
  «Ты в шоке». Но она улыбалась.
  «Люби меня».
  «Ты получишь свою любовь, когда дети выпьют чай, помоются и лягут спать... Тогда ты получишь свою любовь».
  Он спустился по лестнице, шумный и неуклюжий. Он держал свою женщину в своих объятиях, и
  Сила, с которой он прижимался к ней, заставила ее улыбнуться.
  Она поцеловала его под ухом и прошептала: «Ты будешь осторожен». Я им это сказал.
  был план самоубийства. Они не слушали меня. Ее глаза были закрыты. Ее лицо было
  сильно прижалась к мужскому. «Осторожнее, Джинджи».
  3
   С ним было трое мужчин, а машина стояла позади них у стены.
  задворки квартир, его двигатель тихо пульсировал, а выхлопные газы вырывались из хвоста. Он не знал имен людей. Он знал, что один будет вести, а двое будут ездить с дробовиками с винтовками Armalite. Он знал, что миссия контролировалась радиостанцией Citizens' Band.
  Шел дождь. Унылое мягкое утро в Белфасте... Винтовки лежали на заднем сиденье машины, накрытые пальто, заряженные и взведенные. РПГ лежал в багажнике машины, положенный по диагонали, потому что снаряд был прикреплен, и его нужно было положить так, чтобы
  способ поместиться внутри.
  Радио CB даст ему предупреждение за две минуты. Две минуты, чтобы извлечь
  пусковую установку из машины, накинуть на нее пальто, пройти через Риджент-стрит,
  занять позицию у темных, заброшенных стен методистской церкви,
  Посмотрите на оживленную улицу Клифтон-стрит и на автомобили, приближающиеся к площади Карлайл-Серкус.
  Он знал, что целью будет черный Rover.
  Машину было бы несложно опознать: броня на дверях была бы...
  придавить его к земле на колесах; иногда, как ему говорили, они облегчали задачу водителю и сопровождающему его автомобилю,
   мигание фарами автомобиля Rover и автомобиля заднего хода при приближении к кольцевой развязке.
  Черт... самое ужасное было не в том, что мы взорвали машину, а в том, что потом пришлось убираться.
  29
  Он знал, как пользоваться оптическим прицелом РПГ. Он изучил
  Перевод советского руководства, предоставленный несколько лет назад студентом-русистом в Дублине. Он использовал оптический прицел на полицейском вездеходе. Он не будет использовать оптический прицел в то утро. От края церковной стены до
  машина, маневрирующая налево на кольцевой развязке, была в зоне прямой видимости, поэтому он использовал
  прицельные приспособления, направлены вверх по передней планке на трубке и задней V-образной планке над рукояткой
  Акции. Трое мужчин время от времени тихо говорили за его спиной. Они игнорировали
  его, как будто он был отделен от них.
  Начальник рассказал, почему была выбрана именно эта цель, почему стрельба должна была вестись именно в этом направлении.
  тень здания королевского суда, почему оно должно было находиться в пределах слышимости тюрьмы
  который находился через дорогу от желтого и жимолостного фасада здания суда.
   Шеф сказал, что это должен быть единичный случай, потому что у него был всего один чертов снаряд.
  Он топнул ногой. Проливной дождь хлестал его по лицу. Ему очень хотелось пописать.
  Он услышал щелчок открывающегося багажника. Он повернулся. Он увидел, как один человек засовывает
  кабель наушника для CB в карман анорака. Он увидел, как пусковая установка
  из багажника вытащили грубую, тяжелую фигуру под плащом. Он увидел водителя
  сесть за руль автомобиля.
  «В пути... Две минуты, придурок».
  Дэвид Феррис был в редком хорошем настроении. Патруль из его взвода был обвинен в
  кража из магазина «Сладости и сигареты» на Фоллс.
  Компания Браво
  Командир посоветовал жесткую, оборонительную линию. Принять это на свой счет и дать им
  резкое отрицание. Феррис должен был посещать Hastings Street RUC
  станция и там сделать
  заявление, отрицающее всякое знание и приукрашивающее характер его фузилеров.
  На самом деле он не верил в обвинение. Это были крутые маленькие негодяи, его фузилеры, из безработных зон северо-востока Англии. Если бы они ушли
  за кражу в магазине они бы ободрали шкаф догола и, вероятно, украли
  а для пущего эффекта сняли панталоны с жены хозяина.
  Он путешествовал на вездеходе. Санрей из батальона не верил в закрытые вездеходы. Санрей перенял свой стиль у коммандос и
  десантники. Открытые вездеходы обеспечивали большую видимость стрелкам. Отличный способ
  путешествовать, когда идет дождь, чудесно, когда ты застрял на светофоре. Феррис сидел рядом с водителем, винтовка у него на бедре, и смотрел вперед. За ним стояли два фузилера, прикрывая бока и зад.
  Итак, Феррис промок, но это было чертовски лучше, чем бродить по Turf Lodge.
  30
  Если повезет, и полицейский не будет слишком спешить с письменным заявлением,
  он бы превратил это в время кофе с печеньем.
  Они вышли на дорогу. Ворота Спрингфилд-роуд были
  34
  35
  **визжа за ними. Феррис улыбнулся шуткам вокруг него. Я слышал, Робби, у них есть женщины, Старый Билл, там, куда мы направляемся. ''Болликс, это парни, ты должен пощупать, посмотрим, что ты найдешь.''
   «Там наверняка были женщины, вот почему такой симпатичный ублюдок, как я,
  на эскорте.
  «Как выглядит женщина, Нобби?
  «Не похоже ни на что из того, что вы здесь увидите, черт возьми, если я вообще могу вспомнить»
  ...'' Смотри в оба, ребята, и сосредоточься,'' сказал Феррис. ''Вы когда-нибудь видели настоящего Прово, мистер Феррис?'' спросил водитель.
  «Провос для меня то же, что женщины для тебя, стрелок Джонс».
  Феррис
  сказал. Все фотографии...'
  «Хорошо, мистер Феррис». Смех сзади. «Достаточно, ребята».
  Взгляд Ферриса пробежался по такси, остановившемуся перед ним на красный свет, и по фургону перед такси, в салоне которого было темно, потому что задние двери были открыты, и он переключил свое внимание на тротуары и двигающуюся ранним утром толпу.
  Улица Дивас в Фоллс. Все окна с сетками и забетонированными
  дверные проемы и размалеванные лозунги о некогда победе и шрамы от зажигательных бомб и
  Взрыв царапин. Известный во всем западном мире своей ненавистью и своими убийцами
  ... и такой чертовски обыденный.
  Его большой палец находился рядом с предохранителем винтовки, а остальные пальцы упирались в спусковую скобу.
   Они стояли у церковной стены. Его ноги были напряженными, мускулистыми, как будто стены по пустынной узкой Риджент-стрит были кровавым марафоном. Он
  не видел собачье дерьмо, через которое он прошел, размазанный. Дерьмо, и он был
  Голый. Один из мужчин стоял перед ним и мог видеть Клифтон-стрит до того места, где съезд с Вестлинка. Другой мужчина был позади МакЭнелли, прикрывая заряженный пусковой механизм ногами. Пять минут десятого в
  утро, чертов день, на открытом пространстве, где любое дерьмо может увидеть. На открытом пространстве
  и вдавливает мочевой пузырь обратно в окровавленный желудок.
  Здание суда со всеми
  его вооруженные грабители находились в четверти мили вверх по течению Крамлина от кольцевой развязки.
  Тюрьма со всеми ее вооруженными британцами находилась в четверти мили дальше по дороге.
  Станция RUC на Норт-Квин-стрит находилась в трехстах ярдах к северу. Это было
  все еще самоубийство...
  31
  Человек перед ним поднял руку, помедлил мгновение, затем уронил ее, ударив себя по бедру.
  Рука МакЭнелли змеилась за его спиной. Он схватил пусковую установку. Он прижал ее к ноге и животу. Он взял
   темп вперед. «Сделай это, черт возьми, считай...»
  .'
  «Отвали от меня».
  Он стоял на углу.
  Он увидел черный Ровер в восьмидесяти ярдах от себя. Он увидел лицо водителя, и
  переднего пассажира. Он увидел бледное пятно головы на заднем сиденье. Он
  увидел фары машины, идущей сзади. Его рот был сжат, его лицо было искажено
  как будто в ярости. Он подумал, как раз подходящая чертова погода, льет как из ведра, и у техников на заднем сиденье окна подняты... не могут стрелять... потому что теки его увидят, увидят, как только он сделает последний шаг вперед и бросит
  пусковую установку на плечо.
  Ровер подъехал к кольцевой развязке, поворачивая налево. Тридцать ярдов. Он увидел красный
  Вспышка стоп-сигналов. Он больше не искал машину подстраховки. Он втянул воздух
  вниз в его легкие. Пусковая установка была на его плече. V
  заднего прицела и
  створки переднего прицела были зафиксированы на заднем стекле вездехода.
  Двадцать ярдов. Его палец нащупал холодный металл курка.
  Он думал, что он мог бы
  Обоссал себя. Он нажал на курок.
  Судья ебучий, ублюдок ебучий. Он увидел лысую макушку головы цели, вырисовывающуюся в заднем окне.
  Он почувствовал содрогание, разрывающее его плечевые кости.
  Он почувствовал горячий поток воздуха, который вырвался из церковной стены. Он почувствовал горький запах дыма у своего носа.
  Он почувствовал грохот удара снаряда с его бронебойной высокой
  взрывная боеголовка против окна вездехода.
  В ушах Макэналли раздался чудовищный шум.
  Он повернулся. Он бежал, спасая свою жизнь, вдоль церковной стены. Рука
  дернул его, наполовину остановил его. Пусковая установка была вырвана из его рук.
  На мгновение он увидел лицо мальчика, которого никогда раньше не видел. Когда он подошел
  машина, которую он видел, как мальчик и пусковая установка исчезли в стремительной схватке
  стену и во дворы квартир Unity.
  Двери машины были открыты. Водитель подталкивал ее вперед.
  Человек, который дал сигнал, нырнул на переднее пассажирское сиденье. Человек, который держал пусковую установку для МакЭнелли, теперь сильно толкнул его в спину, поперек сиденья.
   Машину заносило, она кружилась, цеплялась за пустырь, прежде чем шины зацепились за дорогу.
  32
  Они пошли в неправильном направлении вокруг цирка. МакЭнелли лег лицом вниз на сиденье.
  Они пошли по Клифтон-стрит и рванули вперед с криками, чтобы скрыться.
  дорога и Вестлинк.
  36
  37
  **Они были на полпути по Дивис-стрит, мимо Библиотеки и Бани, когда услышали взрыв. Если бы это был закрытый вездеход, они бы, возможно, не услышали далекий, глухой звук. Все уши были насторожены. Закопченный дымом
  голуби с пронзительными криками кружили на север.
  «Примерно через милю, мистер Феррис, как противотанковый снаряд, зазвучал как «Милан», — сказал водитель.
  уверенно.
  Òr РПГ,' мрачно сказал Феррис. Водитель замедлил ход. Они ждали его
  решение. Он чувствовал себя очень холодно. Он чувствовал себя совершенно одиноким.
  «Процедура VCP, приближается к нам», — рявкнул Феррис.
  С невеселой ухмылкой на лице водитель перетащил Land Rover через центр дороги. Он пересек размеченную белую линию. Люди Ферриса сзади выпрыгнули и разделились. Один впереди Land Rover в качестве блока для транспортного средства, которое
  заметил их и повернул назад. Один позади Land Rover, чтобы уничтожить автомобиль, который их разбил. Водитель занял огневую позицию низко около переднего колеса.
  Феррис стоял позади вездехода, вглядываясь в улицу Дивис.
  Мимо них проносились машины, такси, грузовики. Феррис их игнорировал. Машина для побега
  было бы по-другому.
  С кольцевой развязки преследования не было.
  Детективы из резерва первыми выскочили из своих мест и бросились к обломкам Rover. Тот, что сзади, был молод, новичок в гражданской одежде.
  В правой руке он держал пистолет-пулемет «Стерлинг» и целился в пешеходов.
  кто стремился выйти вперед к бушующему аду, которым был Ровер, и
  кричал ругательствами и плакал. Наблюдатель на переднем сиденье заднего хода распылил огнетушитель.
  Безнадежная, кровавая трата времени. Когда огнетушитель был практически пуст, он понял, что все его усилия потушить
   Огонь был в передней части машины, где были его друзья. Он продолжал распылять пену, пока черные фигуры с ремнями безопасности не были окутаны белой пеленой, пока в обугленном салоне Rover не осталось больше пламени. Он бросил огнетушитель на дорогу. Он подошел к новому парню, все еще крича.
  33
  «Сделай нам одолжение и заткнись».
  В воздухе было больше сирен, приближающихся к ним. Он потерял свой
  коллеги, он потерял своего подопечного.
  Он пошел к своему транспорту.
  «Что ты наложил?»
  Водитель-запасной сказал: «Просто контакт. Что это был РПГ, что это был удар...»
  .'
  Он взял микрофон, протянув длину его кабеля от окна. Перед ним тлел темный дым от Ровера.
  Он увидел полицию и солдат, выбежавших из здания суда.
  «Это Foxtrot Zulu 24. Время ноль девять ноль семь. Мы потеряли Юпитер. РПГ
  Прямое попадание. Юпитер мертв... как и мои чертовы дружки... вне игры.
   Он отошел от машины и его стошнило на возвышающуюся каменную кладку кольцевой развязки.
  Каждый человек в машине играл решающую роль в реализации плана.
  Всю предыдущую неделю наблюдатель, подавший сигнал, выслеживал и
  следил за транспортом судьи. Человек, который остался с МакЭнелли, был
  считавшийся экспертом в использовании складного приклада М16, он отвечал за
  безопасное спасение. МакЭнелли был метким стрелком, и он забил. Теперь решающее значение для
  с места происшествия скрылся водитель.
  Водитель, скрывшийся с места преступления, сначала спустился по Клифтон-стрит, затем проехал по затопленной двухполосной дороге Westlink под мостами, ведущими к Shankill Road и Divis Street. Когда Westlink всплыл на поверхность на уровне земли
  Гросвенор-роуд он резко повернул направо и еще раз направо, чтобы втиснуться среди
  современные террасы Каллингтри. Он возвращался назад, проносясь мимо детей, играющих снаружи рушащегося уступа равнин Дивиса. Описание автомобиля к настоящему времени уже было передано по сетям полиции и армии, и
   Автомобиль можно было бы идентифицировать как движущийся на юго-запад по скоростной дороге, которая примыкала к автомагистрали.
  Его единственным участием в Организации было участие в качестве водителя. Он считал, что он был
  наилучшим, и мало кто говорил ему обратное.
  Всегда есть необходимость в переключении
  первая машина на скорости уехала с места происшествия. Колеса машины визжали, когда они изгибались и подпрыгивали на грубой разбитой земле перед ровами. На лице водителя была резкая уверенная улыбка. Это было то, в чем он был хорош. Машина
  34
  выехал на улицу Дивис. План предусматривал, что он должен будет проехать большую часть пути
  Улица Дивис, до Библиотеки, направо в Севастополь, налево в Одессу, направо в Клонард, направо в Кашмир, налево в Бомбей. На улице Бомбей будут две машины, ожидающие расформирования команды.
  Они были в потоке движения. Улыбка сошла с губ водителя. Они
  замедлялись. Чертов грузовик впереди мигал задними стоп-сигналами. Не время водителю откидываться на сиденье и ковыряться в своем кровавом носу, не перед первой сменой машины, не перед разделительной полосой. Он вывернул руль, резко вывел машину на встречную полосу. Его нога нажала на педаль газа. Никакой мощности в
   Кровоточащий Форд. Он проехал мимо грузовика.
  «Там чертов блок...» — закричал Макэналли.
  38
  39
  **МакЭнелли видел Стрелка, который находился дальше всех по Дивизиону
  Улица. Его внимание привлекли красные и белые перья на гриве.
  Все четверо мужчин в машине увидели припаркованный поперек Ленд Ровер.
  центр дороги.
  «Блядь... Господи... Господи Иисусе... Арестуйте ублюдков...»
  Ругательства льются из ушей водителя.
  Водитель увидел высокую верхнюю часть тела солдата позади вездехода. Он почувствовал
  испуганные вздохи дыхания МакЭнелли на его шее. Человек рядом с ним вытаскивал винтовку из-под колен. Он услышал синхронный стук двух винтовок, которые заряжались.
  Водитель на мгновение увидел пристальное молодое лицо солдата, который
  был низким в передней части Land Rover.
  Навстречу ему ехал фургон амбулаторного отделения больницы.
  Да пошло оно, пусть само о себе позаботится. Он вернулся в он-
   приближающиеся полосы. Со всей силой, на которую он мог выскочить из разбитого Форда, он вильнул мимо хвоста Ленд Ровера. Винтовки в машине были на автомате. Вонь кордита в машине и звуки молотков выстрелов. МакЭнелли кричал позади него, водитель не мог разобрать слов. Водитель увидел, как солдат, который был позади Ленд Ровера, бросился на дорогу.
  «Вниз... вниз...» — крикнул водитель. Он увидел одинокого солдата, который был помещен в дверной проем позади вездехода. Он был не той стороной для своих стрелков.
  Водитель направил машину прямо на солдата, и когда тот съежился,
  затем водитель вывернул машину обратно на дорогу. Он услышал 35
  Вопль гудка фургона... Иди на хер, приятель... он услышал одинокий звук выстрела из винтовки, который промахнулся.
  Они пронеслись по улице Дивис и повернули направо в Севастополь. Они все были
  кричать, смеяться в машине и хлопать водителя по спине.
  Феррис поднялся на ноги, выкроил момент, чтобы вытереть мокрую грязь с камуфляжных брюк. Он посмотрел вперед и назад. Он увидел, как его фузилеры мчатся обратно на свою позицию. Его водитель стоял у капота вездехода, и его лицо было сморщено, как будто ему дали головоломку, которую нужно было решить.
   на который он не мог понять ответ. Уже собралась толпа на двух
  тротуары, чтобы наблюдать за ним.
  Ребенок пронзительным, резким голосом крикнул: «Эй, мистер, Прови вытерли вас об землю. Прови сделали из вас придурка, мистер».
  Феррис нажал кнопку «Говорить» на своем радио. Его рука дрожала. Он мог
  едва удерживая кнопку.
  Государственный секретарь Северной Ирландии когда-то считался
  Амбициозный член кабинета министров. Слишком амбициозный, был вердикт некоторых коллег в правительстве. Они были высокопоставлены, эти коллеги, высокопоставленные
  достаточно на лестнице влияния, чтобы говорить на ухо премьер-министру, когда они стояли на цыпочках. Так что этот амбициозный человек был назначен ответственным за воюющую провинцию Соединенного Королевства примерно восемнадцать месяцев назад. Это было довольно
  чертовски ужасная работа. Он получил очень мало кредита, когда насилие уменьшилось,
  Лавры достались генералам и главному констеблю. Когда колесо повернулось, СМИ выплеснули кровавые заголовки, а госсекретарь принял на себя критику.
  Он больше не был амбициозным.
   Он прилетел в Олдергроув тем утром, а затем был поднят самолетом Королевских ВВС.
  вертолет в его резиденцию и офис в замке Стормонт.
  Вопросы в Палате представителей
  Палаты общин и ужин для американских промышленников привели его в Лондон.
  Шквал обвинений в некомпетентности со стороны протестантских депутатов и неопределенные обещания экономических обязательств были в порядке вещей предыдущего дня. Теперь вернемся к беговой дорожке. Вернемся к нищете.
  На лужайках замка он с улыбкой пожал руку пилоту вертолета. Его лицо
  был замаскирован обманом доверия. Это было частью его работы, чтобы казаться равнодушным к
  катастрофа, казаться пропитанным оптимизмом. Его телохранители стояли по бокам от него, когда он
  быстро пошел к боковой двери Замка. Он всегда шел быстро, не потому что был атлетом, а потому что так приказал инспектор-детектив из Скотленд-Ярда, возглавлявший его охрану.
  36
  На ступенях у боковой двери замка ждал государственный служащий, родившийся в Ольстере,
  изможденный и унылый человек.
  Когда государственный служащий был на ступеньках, это только добавило плохих новостей. Секретарь
   Государыня была без пальто, дождь хлестал по его куртке, пачкая его
  галстук.
  «Доброе утро, Фред». Государственный секретарь любил называть своих советников по именам, чтобы создать командную атмосферу.
  «Доброе утро, госсекретарь».
  Чиновник шел рядом с ним, опережая его на двоих.
  секретари, приехавшие из Лондона.
  Государственный секретарь широко улыбнулся. «Я хорошо выспался, хорошо долетел, я готов как никогда. Дайте мне мрак».
  «Это было плохое утро для провинции».
  «Моя память не тянется до хорошего». Легкомыслие было маскировкой.
  Они вошли в кабинет госсекретаря, роскошный и в то же время комфортный. Теплая и дружелюбная комната, приглушенный свет, свежесрезанные цветы на столе у окна, застекленного взрывобезопасным стеклом.
  Государственный секретарь резко сказал: «Ну, не теряй времени, Фред».
  40
  41
  **«Они убили судью».
   Государственный секретарь посмотрел на пол. Он увидел лезвия мокрой травы на
  сторона его ботинок. Губы поджаты. Судья... «Подробности».
  «Полчаса назад. ПИРА уже заявила о себе, это за последние пять минут.
  Господин судья Симпсон, Билли Симпсон. Всегда давали десять лет за сговор или хранение огнестрельного оружия... Знаете, "Десятерка"
  Симпсон».
  «Неужели не было никакой чертовой защиты?» — вспыхнул государственный секретарь.
  «С ним было пятеро, трое в эскорте, двое в его собственной машине. В его машину попала прямая граната РПГ-7. С ним было двое детективов, и они погибли вместе с ним».
  «И никаких арестов». Госсекретарь попытался рассердиться. «Конечно, никаких арестов».
  «Никаких арестов».
  Государственный секретарь уставился в морщинистое, безжизненное лицо своего государственного служащего. «И что мне делать?
  «Я предлагаю вам поговорить с премьер-министром... извините, но это то, что вам следует сделать».
  Сначала сделайте. Потом заявление на камеру для бюллетеней в обеденное время. Потом встреча
  с начальником полиции...'
  37
  «Я превращаюсь в чертового попугая, понимаешь? Я не имею ни малейшего представления о том, что я скажу, чего я еще не говорил. Я ненавижу это место, Фред. Я ненавижу его, потому что оно стерло из моего сознания все чувство шока и возмущения».
  Государственный секретарь опустился в кресло. Он услышал, как его госслужащий вышел из комнаты. Когда он был один, когда он успокоил свои мысли, он смог вспомнить Билли «Теннера» Симпсона. Один из четверых игроков в гольф в Шэндон-парке, довольно хороший игрок и близкий к скретчу. Маленький, круглый,
  неулыбчивый человек с детективом, который должен был его подносить, у которого не было многого, что было
  приятно сказать об игре госсекретаря. Все обычные фразы скакали в
  разум госсекретаря... Бессмысленное убийство... зверские трусы...
  решимость нашего правительства... все порядочные люди... личная потеря
  ...никогда не отклоняйтесь...
  Он потянулся к телефону и спросил на коммутаторе Даунинг-стрит.
  «Я подумал, что вам следует знать, премьер-министр, это было плохое утро для провинции...»
  Брожение в казармах Спрингфилд-роуд. Всегда одно и то же после крупного инцидента.
   Местные командиры всегда насыщали свои районы после неприятностей. Дорожные заграждения, пешие патрули и мобильные. Ни один местный командир не сказал бы, что его ответ был недостаточным. Насыщение в водопадах и
  Клонард и Спрингфилд, Бичмаунт и Баллимёрфи.
  Пнуть под зад
  лейтенант взвода или сержант RUC в форме, который рискнул спросить, что они ищут. Главное — это хорошая реакция.
  Форд был найден и забран с Бомбей-стрит. Его отбуксировали
  во двор позади казармы. Он был окружен дорожными знаками, предупреждающими о недопустимости движения, и нацарапанной надписью: НЕ ТРОГАТЬ — ОЖИДАЕМ F-ПЕЧАТАЕМ.
  Фузильер Джонс уставился на машину. Пулевое отверстие Нобби было там, чтобы увидеть, сбоку
  Вход в багажник, не слишком далеко от заднего пассажирского сиденья, но просто слишком далеко, черт возьми, не повезло. Он мог видеть заднее сиденье через открытое окно.
  «Чтоб меня побрали...»
  Фузильер Джонс отвернулся от машины и направился к оперативному центру, чтобы найти
  его лейтенант.
  «Он уверен?» — спросил Санрей.
  Кодированный радиопозывной командира был Санрей. Он
   понравилось, он поощрял его использование. Было слышно, как он заметил, что это
  38
  подчеркнул активную службу и оперативную роль батальона. Он
  снова станет командующим офицером, когда они покинут провинцию,
  но в Белфасте он мог бы быть Санреем.
  «Он уверен», — твердо заявил Феррис.
  «Должен быть водонепроницаемым». Санрей сидел за своим столом.
  «Нельзя позволить себе ошибку в таком деле». 2 i/c был рядом
  дверь.
  «Если это Роджер, то это своего рода переворот». Офицер разведки считал, что
  В сложенных руках он держал распечатку с УВО относительно Шона Пиуса Макэналли. «Он абсолютно уверен», — снова сказал Феррис. «Он должен быть уверен».
  «Ему придется подтвердить это под присягой в суде».
  «Стандартная процедура — привести наших друзей в бутылочно-зеленом... но мы, возможно, поднимем его сами».
  «Стрелок Джонс подтвердит, что человек, которого я допрашивал вчера в Драйв, Терф,
   Лодж, назвавший себя Шоном Пиусом МакЭнелли, был тем же человеком, которого он видел
  на заднем сиденье автомобиля, который мы не смогли остановить на улице Дивис сегодня утром,
  Феррис сказал: «Это начало и конец заявления Стрелка Джонса».
  "Спокойно, Дэвид, ты чертовски хорошо поработал сегодня утром. Быстрое профессиональное мышление, черт
  «Отлично сделано». Похвала Санрея.
  По месту атаки из РПГ было установлено, что это машина для побега... Батальону пришлось бы туго, сэр, если бы мы прибили...
  42
  43
  **Джонни за убийство. Может быть, это будет кульминацией тура...'
  Энтузиазм офицера разведки.
  «В последнее время мы нечасто получаем благодарности от RUC, они бы на коленях стояли за это». Хитрость 2 i/c.
  Феррис вспомнил момент, когда он увидел, как ствол Армалита выплевывается из
  окно Форда, момент ужаса, и момент, когда он подумал, что он
  умрет. Он чувствовал царапины на коленях и локтях. Он не видел
   лицом на заднем сиденье автомобиля, он видел только черный ствол «Армалайта».
  «Правильно, стандартная операционная процедура заключается в том, что мы информируем RUC о наших подозрениях.
  относительно МакЭнелли... — Санрей раскуривал трубку.
  «Присутствие полиции не является обязательным для ареста».
  «Мы можем сделать это в соответствии с разделом 14. Нет никаких проблем».
  Лицо этого человека всплыло в памяти Ферриса. Лохматые рыжие волосы, нервные глаза, отвислый подбородок, губы в полуулыбке, которая пыталась понравиться.
  39
  «Твой взвод сделает это, Дэвид, завтра в 02:00 утра.
  Это будет превосходно
  «Покажите себя во всей красе своему взводу... и вы чертовски молодец».
  «Мы собираемся установить наблюдение за домом, сэр?» — спросил Феррис.
  «За что?»
  Феррис моргнул, это казалось таким очевидным. «Чтобы мы знали, что он там, сэр, когда мы войдем».
  «Никакого наблюдения. У нас нет такой возможности, не в Терф Лодж. Держись, черт возьми
  гораздо больше шансов его испортить, если я пошлю людей на Драйв, чтобы они опрокидывали мусорные баки.
  «Мы заходим холодными, потому что так лучше».
   «Да, сэр».
  «И чертовски хорошо сработано, Дэвид».
  Они оставили свой транспорт, два «Пига» и «Лэндровер», на пересечении Драйв и Парад. Они доберутся до дома № 63. Почерневшие лица и руки. Винтовки взведены, одна поднята. Тихое хождение ног. Сияние усилителей изображения ночных прицелов, которые несут стрелки. Двадцать человек проинформированы о своих позициях во внешнем и внутреннем периметре, еще четверо с Феррисом для захвата.
  Вечно льет кровавый дождь, и дымка туманного облака пробирается с полей у подножия горы, чтобы покрыть Turf Lodge. Никаких уличных фонарей; уличные фонари были выбиты в 71-м, Интернирование, и заменены; выбиты снова во время беспорядков во время визита королевы, и заменены; выбиты снова во время голодовки 81-го, и заброшены.
  В шаге от Ферриса шел Фузильер Джонс, скачущий так, словно он направлялся на Уэмбли, словно на конце его ботинка был забит чертов гол в финале Кубка.
  Только это не было игрой в книге Ферриса. Он собирался схватить человека
  из его дома в темноте ночи, вытащить его из постели, утащить его прочь
  от жены и детей. Убийцу собирались посадить в камеру на пожизненное заключение. Какая-то. кровавая игра. Если это была игра, то это была грязная кровавая игра.
  Номер 63. Его взводный сержант был рядом с Феррисом.
   Феррис услышал шепот. «Все готово... давайте выбьем дерьмо из его придурка».
  Он проснулся за мгновение до того, как раздался взрыв и обрушилась входная дверь. Он
  выпрямился, за мгновение до того, как раздался скрип замка входной двери
  будучи выбитым из дверного косяка. Он почувствовал, как Ройзин шевельнулась рядом с ним. Она выпила четыре «Бакарди» против его шести «Стаутов», она сонно двинулась.
  МакЭнелли услышал ругательства с подножия лестницы. Детская коляска Шона днем всегда стояла за дверью, ночью ее заносили в холл, другого места для нее не было... Мать Христова, чертово английское ругательство.
  40
  Он был одет в жилетку Marks, больше ничего. Он вылез из кровати, волоча
  простыня и одеяла с ним. Он увидел белое пятно бедер Роизин, и ее
  живот. Он врезался в кроватку Малыша Шона и выскочил за дверь прежде, чем ребенок успел закричать. С площадки он увидел факел внизу лестницы и темную тень, борющуюся с коляской. Он увидел луч факела
  ныряйте вперед к лестнице.
  «Замри, МакЭнелли...»
   Крик разнесся по его ушам. Он бросился в заднюю спальню, прыгнул на Янга
  Кровать Джерарда, споткнулся о тело Малышки Пэтти, дошел до окна, разорвал
  хлопчатобумажные занавески. У него не было никаких мыслей, кроме как бежать, бежать и выживать. Он услышал
  Грохот сапог на лестнице, звуки усиливаются и увеличиваются крошечностью
  из задней спальни.
  Его пальцы нащупали задвижку окна, он потянул ее вверх и открыл окно.
  Ночной воздух сомкнулся на его животе и его интимных местах. Свет хлынул в комнату. Он увидел
  ужасная фигура солдата, ворвавшегося в комнату. Он увидел, как молодой Джерард поднимается
  встал с кровати и сцепился с солдатом. Он увидел, как солдат отшвырнул мальчика. Когда солдат бросился на него, МакЭнелли подпрыгнул.
  Он был ошеломлен и ошеломлен.
  Он ударился о небольшую плоскую крышу кухни, подпрыгнул, поцарапал голени, бедра и живот о водосточный желоб. Он рухнул на бетонные плиты рядом с кухонной дверью. Нога застряла между рамой велосипеда молодого Джерарда. Он мог видеть велосипед, видеть его цвета. Свет из задней спальни освещал небольшой квадратный задний двор. Он был свободен от велосипеда, когда увидел
   солдаты, материализующиеся из 44
  45
  **тени, из-за угольного бункера, из-за детских качелей, из-за
  тень у заднего забора.
  МакЭнелли пнул первого солдата, который до него добежал. Голый подъем его ноги врезался в пах солдата. Над собой он увидел Ройзин, темную фигуру в спине
  окно спальни и размахивание желтым пластиковым горшком Малыша Шона в сторону члена отряда.
  Солдат согнулся перед ним пополам. Кричи, сука... но солдат только застонал. Он ударил кулаком солдата, который подошел сбоку, и его костяшки пальцев зацепились за край каски. Винтовочный приклад врезался ему в затылок. Ботинок треснул по его голени. Солдат нырнул на него, когда он падал, и МакЭнелли нащупал и нашел щеки и глаза мужчины и разодрал их ногтями. Он боролся руками, зубами и ногами, когда удары обрушивались на него 41
  его, прибитого дубинкой к его телу. Он слышал крики боли солдат, а дальше — крики Молодого Жерара и гнев его Ройзин. Он боролся только за выживание. Он потерял чувство боли. Он потерял зрение солдат. Он потерял звуки голосов Молодого Жерара и его Ройзин.
   Онемение в теле, туман в глазах и тампоны в ушах. Он увидел
  неясные очертания ног, возвышавшихся над ним. «Ради Христа, упакуйте его...»
  Он почувствовал, как кровь прилила к его голове и течет из губы.
  «Ради всего святого, это же заключенный».
  Офицер стоял над ним.
  «Он заключенный, и с ним будут обращаться как с заключенным...»
  Солдаты были в кольце, вне его досягаемости. И он теперь был вне их досягаемости.
  «Вы солдаты, вы на действительной службе, а не участвуете в кровавой драке в пабе.
  Сержант, этого человека трогать нельзя. Иди сюда, Джонс.
  Офицер схватил МакЭнелли за запястье и крепко держал его. Он
  посветил фонариком в лицо МакЭнелли, ослепив его. «Это он, мистер Феррис, это тот, кого я видел». Фонарь был выключен.
  Офицер сказал: «Шон Пиус МакЭнелли, я арестовываю вас в соответствии с разделом 14
  Закон Северной Ирландии (чрезвычайные положения) 1978 года. Вы не обязаны
  ответьте на любые вопросы, не касающиеся вашей личности... Вам лучше одеться, мистер Макэналли.
  Тебе не причинят вреда, ты под моей опекой».
   После того, что он сделал утром, они могли бы выбить из него всю жизнь.
  его. Он видел машину по телевизору, прежде чем он повел Ройзин в бар, видел разбитую машину и фотографии
  «Теннер» Симпсон и два детектива.
  Он слышал похвалы... они могли бы избить его до смерти за то, что он
  сделал.
  Офицер отвел его обратно на кухню. МакЭнелли прикрыл ему пах.
  4
  Незадолго до трех Феррис вернулся в столовую.
  Он был в пути почти двадцать один час, но ему пришлось рассказать свою историю лаконично, в стиле полка, командиру 1.0 и роты Браво, а также отдельно Армстронгу и Уилкинсу, с которыми он поделился своей историей.
  номер. Он мог бы обойтись без похвального обращения после того, как он проверил
  его заключенного доставили в полицию и камеру на Спрингфилд-роуд.
  Была рукописная записка от Санрея. Отлично сделано, самая похвальная работа
  ночь для батальона, быстрая профессиональная военная служба.
  Поздравляю, Таунсенд».
   Утром ему придется снова все это повторить ради Санрея.
  42
  Он выпил два стакана апельсинового сока, а затем 1.0. сказал ему, что есть
  детектив, приехавший из Каслри, парень по имени Ренни, и будет ли он ждать
  за него.
  Его оставили ждать в столовой, растянувшись на диване и сумев подремать.
  Командир роты был в восторге, 1.0. был спокоен, Армстронг
  и Уилкинс ревновал как кот. Он не говорил о
  ни удар кувалдой по мокрой, гнилой входной двери, ни зацепиться за что-нибудь в коридоре
  ни детской коляской, воняющей мочой из подгузников, ни топотом по лестнице без ковра, ни
  ни о ребенке семи или восьми лет, который бросился на солдат, чтобы помочь своему отцу, ни о гордой женщине, которая выплеснула свою ненависть на его людей. Он не думал, что они захотят знать.
  Сэм, возможно, захочет узнать. Когда он закончил с детективом и имел ад
   сна и ванны, если он сможет найти горячую воду, он напишет ей. Он думал о Сэм, сонно и счастливо, когда верхний свет заструился по столовой.
  «Вы мистер Феррис?» — скрипучий голос с белфастским акцентом.
  Феррис сел. «Это я».
  Над ним возвышался огромный человек, его размеры подчеркивались положением Ферриса.
  на диване.
  Меня зовут Ренни... Главный детектив-инспектор Ренни...'
  Он произнес эти слова медленно, словно звание придавало ему гордости.
  Феррис сел, потер
  глаза.
  «Говард Ренни, Каслри... Я слышал, вы, ублюдки, издеваетесь над нами».
  . .'
  46
  47
  **Прошу прощения...?' Феррис зевнул. Бардак был чертовски арктическим. Он встал,
  и заправил рубашку в пояс брюк.
  «Если вы не знали, в Белфасте сейчас полиция забирает мужчин.
  Военные оказывают поддержку, если требуется. Я могу обойтись без
   умные негодяи».
  «Вы не имеете права приходить сюда, в нашу столовую, с такими выражениями на лице».
  Я как человек, вылезающий из постели, садящийся в вездеход и едущий в Каслри, пока он
  все еще спит. Мне нравится, когда его раздели, взвесили, проверили и посадили в камеру, прежде чем он успел подумать. Мне нужно над ним поработать, молодой человек, и у меня полно времени, чтобы это сделать, как вы бы знали, если бы потрудились прочитать Закон о П. Т., и что мне не помогает, так это то, что он сидит здесь в камере и привыкает к тому, что он в клетке. Как я 43
  Понимаешь, молодой человек, привести моего друга в комнату для допросов в правильном расположении духа важнее, чем получить пощечину от своего генерала, чтобы твой долбаный полковник.
  Понятно?'
  Феррис подумал, что ему понравился этот человек. Он тихо смеялся.
  «Понял... здесь, мистер
  Ренни, ты можешь поверить, что поимка старого МакЭнелли была добавлена к окончательному варианту
  победа.
  На Феррисе стояло большое обветренное лицо. На нем не было ни тени улыбки.
  Волосы на усах торчали наружу. На лице была царапина от быстрого бритья.
  на горле. Дыхание было сигаретами и джином. Светильник на потолке светил
   высокий лоб. «Завтра, если я смогу отвлечься от
  "Старый МакЭнелли", мне предстоит посетить двое похорон, друзья мои, так что я не в настроении смеяться в вашем бардаке. Я хочу МакЭнелли сейчас, я хочу, чтобы вы и парень, который его опознал, были внизу
  в Каслри во второй половине дня для дачи показаний.
  «Он уже находится под стражей, почему бы вам просто не забрать его?»
  "Для таких вещей есть форма. Он появится в суде, намного позже, чем вы
  переправлены туда и обратно на военные учения в Германии. Еще долго после того, как вы уедете, какой-нибудь умный адвокат будет держать процедуру ареста под контролем. Вас здесь не будет, но я буду, поэтому я говорю, что все должно быть правильно, и я снимаю его с вашего счета. Понятно?
  Феррис повел. Вышел на ночной воздух и через полицейские камеры, вниз по
  Коридор, сопровождаемый констеблем. Грохот ключей, свист двери.
  МакЭнелли сидел на железной раме кровати. Его колени были сжаты вместе, его
  Руки крепко прижимались к груди. Губа распухла. Феррис стоял за плечом детектива, но он видел, как МакЭнелли напрягся, выпрямился при виде Говарда Ренни.
  Феррис расценил это как вызов пойманной в ловушку крысы.
  «Доброе утро, Джинджи...»
   МакЭнелли встал. Он попытался поднять подбородок. Он подошел к Ренни и повернулся
  его спина, достигла запястий до основания позвоночника, и была закована в наручники. Он повернулся обратно к Ренни.
  «Травма рта заключенного, мистер Феррис, которая произошла во время его ареста?»
  «Верно».
  «Просто делаю все правильно, мистер Феррис, как я и сказал. Давай, Джинджи».
  Главный инспектор Говард Ренни зашагал прочь по коридору.
  ridor. Его ботинки были с железными носками, гулкие. Его стеганый, открытый
  Анорак, казалось, заполнил коридор. Феррис последовал за ним, шагая рядом
  МакЭнелли. Констебль был позади них. Ренни торопился, как будто
  весь визит на Спрингфилд-роуд был кровавой вольность, допущенной
  44
  его счет. Феррис почувствовал легкий пинок в пятку. МакЭнелли был близок
  ему. Заключенный взглянул на лицо Ферриса. Он тихо сказал:
  почти шепотом, краем рта.
  «Я знаю, что ты сделал». «То, за что мне платят».
   «Ты остановил их, и они не стали из меня издеваться». «Счастливого пути, мистер Макэналли».
  МакЭнелли засунули в полицейский вездеход. Двигатель был
  уже бежит, дымом по двору пускает. Ренни отпирал
  дверь его машины. Феррис видел, как он снял анорак и закинул его в
  на заднем сиденье, а затем вытащил пистолет из наплечной кобуры под
  его пиджак, и взведите его и поместите его на талии. Конвой
  Land Rover и машина Ренни выехали из ворот в ранний час.
  утренняя темнота.
  Феррис отправился на поиски чашки чая, а затем — кровати.
  «Ты полегче, я потом все исправлю».
  Сосед отступил назад, чтобы выпустить Ройзин МакЭнелли через парадную дверь.
  Номер 63. Все соседи заходили в номер 63 в часы после военного налета. Первые пришли в своей ночной одежде, в халатах и тапочках. Когда рассвело, они пришли одетыми на день.
  Некоторый
  Кто-то пришел утешить, кто-то помочь, кто-то стать свидетелем этой сцены.
  У этого соседа был
  пришел со своим набором инструментов для ремонта входной двери.
  «Это ужасный, черт возьми, способ прийти в маленький семейный дом...» Сосед пожал плечами. Он пришел со своими дрелями и отвертками, потому что его собственная женщина сказала ему, что он должен это сделать. Он бы не сказал, что ему нравится Ройзин МакЭнелли. Выпив, он бы назвал ее заносчивой коровой. Но
  его жена сказала ему прийти, и он починил крепление петли на двери. А сука даже не поблагодарила его, просто посмотрела сквозь него и потопала по тропинке к воротам, которые уже давно провисли. Он был бы проклят, если бы починил ворота... Сосед про себя считал, что все вдовы Прово были одинаковыми, заносчивыми коровами. Не то чтобы он рискнул бы высказать это мнение публично,
  не сказал бы этого в баре на 48-м
  49
  **Субботний вечер. Их всегда называли «вдовами», независимо от того, был ли их мужчина мертв, бежал или замурован в Кеше, и он считал, что все они носили свои 45
  вдовство с каким-то кровавым высокомерием. Так что она не поблагодарила его за то, что он починил ей дверь, и он жеманно улыбнулся ей за спиной, когда она ушла. В
   "Правильный нрав, - подумала соседка. Это видно по ее подбородку, по ее рту и по ее глазам, словно она собирается надрать задницу первому, кто ей пересечет дорогу".
  «Осторожнее с ним, миссис», — крикнул ей в спину сосед... и еще тише... или ты сама натворишь дел, если сломаешь его».
  Сосед правильно понял Ройзин Макэналли.
  Она кипела от ярости, когда шла по разбитой мостовой
  Drive. Она шла с прямой спиной и поднятой головой и знала, что
  занавески по всему склону Драйва будут мерцать. Они все будут смотреть на нее, все они в 61 и 59 и 57 и 55 ... и все занавески на другой стороне дороги будут дергаться, и те, которые не могли
  увидеть ее, потому что на пути была припаркована машина, которая торопила их чертову
  лестница, чтобы получить вид на трибуну... Они были там ночью, жаловались на свое сочувствие и задавали коварные чертовы вопросы. «Чем он занимался, миссис МакЭнелли? ... Он не из тех, кто ввязывается в неприятности, не так ли, миссис МакЭнелли? ...
  У него все хорошо в Свободном штате, не так ли, миссис МакЭнелли? ...' Ее мать была
  сейчас дома, и беспокоюсь, и присматриваю за детьми, а дети все тихие
  как будто их избили. Молодой Джерард не открывал рта с тех пор, как ушли солдаты и его отец, а Малышка Пэтти плакала в своей постели и мочила простыни, чего она не делала целый год, а Малыш Шон кричал, потому что
  его мать была холодной и бесчувственной и не могла дать ему любви.
  И холод сменился яростью.
  Она знала, куда идти. Она знала, в каком доме она могла дать волю своему темпераменту.
  четверть часа быстрой ходьбы холодным сырым утром.
  Она знала, что ее мужчина специализируется на гранатометах.
  Она знала, что он сделал накануне. Она знала, что он был на взводе, с того момента, как он выскользнул из дома до рассвета, и с того момента, как он вернулся домой, пошутил и рассмеялся, и его подбородок затрясся, как будто мышечные провода ослабли и вышли из-под контроля.
  Она знала от
  то, как он ходил по маленькой гостиной, поднимал детей и делал
  слишком много шума и не смог успокоиться. Из того, как он выкурил пол-
  пачку сигарет и потушил каждый окурок. От того, как он любил ее
  в их постели... Он молчал только один раз накануне, когда по телевизору показывали новости
   был включен, когда он увидел почерневшую машину и хор политиков и церковников, кричащих литанию осуждения. И
  46
  она никогда не упоминала об этом. Она не притворялась, что знает. Это было не то
  путь вдов. Вдовы не ожидали, что им скажут.
  Вдовы ожидали,
  чтобы подать еду на стол и уют между их ног. В глубине души, глубоко внутри она поддерживала участие своего мужа в Организации.
  В глубине души она считала себя опорой для своего мужчины. У нее был брат и
  двоюродный брат в Кеше. Она признала, что ее муж был вовлечен. Она не
  хотела понять, почему ее мужчина ушел на юг и отвернулся от войны. Она знала, как тяжело вести войну. Она несла в себе то же напряжение. Ройзин МакЭнелли не была из тех, кто сдается. Она верила в войну, она была предана вооруженной борьбе. Она не плакала по павшим врагам. Если бы она могла убить одного из солдат, которые пришли в ее дом в ранние часы того утра,
  она бы с радостью это сделала.
  Ее черные как смоль волосы развевались на ветру, когда она шла прямо в зубы
   ветер. Она носила джинсы, свитер и ярко-красную нейлоновую водонепроницаемую куртку для бега трусцой. Свою одежду и одежду своих детей она собрала из кучи вещей и из вещей родственников
  обноски. И с поднятой головой, с выдвинутым вперед подбородком, и с ее
  Глаза Ройзин МакЭнелли горели от гнева, она была прекрасна.
  Мужчина открыл дверь на ее стук. Он был из батальона. Он не был брит. Она знала его, потому что в старые времена он приносил ей деньги. Он носил
  его носки, его брюки и жилет. Он имел своих детей вокруг его ног, джем и крошки у их ртов. Он однажды пытался уложить ее в постель, но он был зол и
  она не считала это против него. Он бы увидел ее гнев, и он сделал
  Он пропустил ее и поспешно распахнул дверь своей гостиной, в которой воняло застарелым дымом и холодной сыростью, а затем выставил детей за дверь и закрыл ее, несмотря на их протесты.
  «Они забрали моего Шона, сегодня утром пришла армия и забрала его».
  Она видела, как на его лице отразилось потрясение, а на его хмуром лбу появились тени.
  «Они забрали Джинджи...?»
  Она закричала на него. «Они забрали Шона. Он вернулся два дня назад, и они пришли за ним.
   Первая работа за два года, и он поднят. Как они узнали, что за ним надо приходить? Он
  был проинформирован о том, что... на него указал чертов спекулянт...'
  Мужчина пригнулся, словно пытаясь отвести обвинение.
  «Информатор» и «зазывала»,
  это были непристойные слова Организации. Его зубы кусали его
  Нижняя губа. Никотиновые зубы на бледно-розовых губах.
  «Ты не можешь так говорить, женщина», — сказал он так, словно сам едва верил в свое отрицание.
  47
  Я могу сказать, что это правда... Он возвращается, и он уходит, и он поднят. Это
  не был обычным подъемом. Мой дом был наполовину заполнен окровавленными солдатами. Которые хвастались
  мой Шон?
  50
  51
  **Мужчина зажмурился и покачал головой.
  `Как я могу ответить ... ?T
  «Найди чертов ответ. Найди того, кто рекламировал Шона».
  «Тебе лучше пойти домой... Дома тебе будет лучше». «Ты не хочешь поговорить со мной?
   Не хочешь ли ты взглянуть мне в лицо? «Если Джинджи расхвалили, значит, у меня есть работа под рукой».
  «Убей ублюдка. Убей его для меня». Пламя в ее глазах потускнело. Если есть
  «Ну ладно, мы его найдем».
  И убить его... Что это за армия, черт возьми, когда человек не знает,
  «Мальчик с ним — друг или чертов спекулянт?»
  Она рыдала, и мужчина взял ее на руки. Он думал, что она была великой
  девушка, он думал, что она была одной из лучших. Он прижал ее к себе и почувствовал волновые движения ее плача.
  Если есть зазывала, то мы его найдем. Обещаю, миссис.
  «Это чертовски хорошо для меня», — тихий, задыхающийся голос. «Мой Шон на пожизненном заключении...»
  Она вышла на улицу, все еще плача. Она споткнулась один раз о разбитую мостовую, где плиты были подняты, чтобы разбить их на ракеты. Насколько
  она посмотрела, там были узкие крыши и спирали дыма и грязи.
  Фарадес. В тот момент она ненавидела Терф Лодж. В Терф Лодж мужчина расхваливал
  на ее Шоне. Она увидела граффити ... "Provos Rule" и "Brit Bastards Out" и
   `Smash the H Blocks' и `Touts Will Be Shot'. Стрельба была слишком хороша для рекламщика.
  Ей и в голову не приходило, что может быть какая-то другая причина ареста ее мужа. Он оказался в клетке, потому что его туда посадил какой-то зазывала. Она видела перед собой целую жизнь, от юности до среднего возраста и до старости, волочащуюся до остановки тюремного автобуса...
  из-за негодяя-рекламщика.
  Вокруг нее была пустота раннего утра. Жизнь в ожидании
  гребаный тюремный автобус. Жизнь без мужчины. Жизнь в экономии и экономии своих фунтов.
  Она побежала, и ее слезы подстегнули ее. Она побежала обратно к Драйву и ее
  домой, обратно к своим детям.
  Слово распространится, как запах дурного воздуха, как дуновение зимнего ветра с горы Дивис. В слове говорилось, что Ройзин МакЭнелли заявила офицеру штаба батальона, что ее мужа расхваливали. Организация содрогнулась от
  слово. Больше, чем все солдаты и все полицейские, выстроившиеся против них,
  48
  Организация боялась зазывалы. Зазывала была темной тенью, плавающей как микроб в
   кровь. Зазывала ударила в самое сердце Организации. Зазывала была
  подвергаться пыткам, надевать на голову капюшон, казниться, выбрасываться.
  В течение часа после того, как Ройзин МакЭнелли вернулась домой, новость о
  Арест Джинджи дошел до дома жилищного управления в Андерсонстауне.
  это было текущее убежище вождя. Он призвал к конференции в начале
  днем. Он вызвал на собрание тех, кто был ему ближе всего, тех,
  которому он доверял абсолютно. Но сомнение терзало его внутренности.
  Мужчины, которые были
  Ближе всего к нему были те же люди, которые знали о прибытии Макэналли в
  Белфаст.
  У Шефа был подход к зазывалам. Сигареты на яйцах и животе, для
  Исповедь. Потом надевание капюшона. Потом шумный взвод пистолета у уха зазывалы. Потом выстрел в землю рядом с ногой зазывалы, так что он обмочился и обделался. Потом ствол у затылка.
  А потом убийство.
   Это должен был быть рекламщик, и рекламщик, который знал только о роли МакЭнелли в деле Крамлина.
  Дорожный удар. Рекламщик, который не знал имени человека, который вел машину,
  о мужчинах, которые ехали верхом с ружьем, о молодом человеке, который скрылся с использованным гранатометом.
  Девушка, с которой он жил, Мэри, осталась в спальне, оставив его наедине с его разгневанным
  хождение по гостиной.
  «Оставайся в своей постели, когда они придут». Он кричал на нее, как будто она была чем-то, что можно было держать в шкафу, убирать, когда были дела. Он почувствовал проблеск сожаления... Был человек, который сказал ему однажды искренне и
  искренне, что его Мэри представляла угрозу его безопасности, и он разбил этого человека
  подбородок. Теперь он кричал на нее так, словно она представляла опасность для него и его ближайших помощников.
  «Вы не обязаны ничего говорить, если только вы этого не хотите, но то, что вы говорите,
  могут быть изложены в письменной форме и представлены в качестве доказательства... Вы Шон Пиус МакЭнелли?
  «Ты знаешь мое имя».
  В комнате для допросов с ним были два детектива. Он знал, что из-за его отца и матери был скандал
   Арест. Он знал, что если бы они его ждали, то детективы бы сразу принялись за работу.
  «63 Драйв, Терф Лодж?»
  49
  Высоко на стене и напротив него в пустой комнате была камера. В старые времена
  Они бы его избили, выбили бы из него всю дурь.
  Он знал, что камера гарантирует, что детективы его не тронут. Он знал все правила, по которым работают детективы.
  «Ты знаешь, где я живу».
  «Мы будем звать тебя Джинджи, да?
  «Называйте меня как хотите». МакЭнелли сидел на стуле за столом. Детектив, который
  задавала вопросы, стояла за ним. Напротив него за столом был
  детектив с блокнотом.
  «Не хочешь ли рассказать нам, где ты был вчера утром, Джинджи?»
  52
  53
  **Не отвечай. Так сказали большие люди. Подумай о своей женщине, подумай о своей
  Дети, никогда не слушайте, что вам говорят.
   «Вчера утром, Джинджи. Расскажи нам, где ты был».
  Он посмотрел на свои ногти. Он увидел морщины на своих руках и маленькие порезы, которые остались от работы на ферме у канала на юге.
  «Вы бы предпочли, если бы мы сказали вам, где вы находитесь?»
  До того, как в комнатах для допросов вступили в силу новые правила, он должен был
  были на конце их сапог и их кулаков, прямо вверх, без возни. Вот что они сделали с ним давно, когда он был женат неделю.
  «Предпочитаю, чтобы я сказал, что вы были на Крамлин-роуд вчера утром, как насчет этого?
  «Пряный?»
  В прошлый раз он не сломался, несмотря на все пощечины, удары и
  Пинать. Эти ублюдки знали, как это делать, так что синяков не было. Просто так
  была кровавая боль.
  `Джинджи, ты в плохом состоянии. Ты идентифицирован. Ты размещен на Крамлин Роуд на
  команда РПГ. Это убийство три раза. Вы находитесь на улице Дивис в
  Побег. Это покушение на убийство. Это пожизненное заключение, Пряня. Этого не избежать. Сидеть на заднице и ничего не говорить — это не выход из положения.
   Это будет пожизненное заключение с рекомендацией судьи отсидеть минимум двадцать пять лет. Это плохая сцена, Джинджи.
  Он знал их трюк. Фокус всегда был в том, чтобы притворяться, что они знают больше, чем они знают.
  делал.
  `Двадцать пять лет, Джинджи, это чертовски большой срок. Это то, за чем ты пришел?
  вернулся с юга, чтобы отслужить двадцать пять лет?
  50
  Он думал о молодом Джерарде через двадцать пять лет, и о Малышке Пэтти, и о Малыше Шоне. Через двадцать пять лет Ройзин станет седой вдовой. Через двадцать пять лет дети вырастут, их оставят и поженят.
  «Джинджи, в моей книге написано, что человек на заднем сиденье машины — это драгоценность.
  Мужчина рядом с ним и передний пассажир, они запасные, а вот водитель. В моей книге написано, что драгоценность — это парень, который был на РПГ Моя книга
  говорит, что ты — драгоценность, Джинджи МакЭнелли... а в моей книге говорится, что такая большая драгоценность, как ты, уходит на дно на двадцать пять лет.
  Ему было трудно представить себе молодого Джерарда взрослым мужчиной. Взрослый мужчина, который мог бы отправиться в Кеш, чтобы увидеть своего отца, стареющего в блоке H. Молодой Джерард имел
   сражался с кровавыми солдатами, кровавый ребенок, и у него хватило преданности отцу, чтобы сражаться с солдатами.
  «Великолепное будущее, не правда ли, Джинджи? Ты будешь сидеть двадцать пять лет. Что будет делать старушка, Джинджи? Хорошая девочка, да? Будет содержать себя в чистоте и порядке и ждать тебя? Что ты думаешь, Джинджи?»
  Он стиснул зубы. Он чувствовал запах лосьона после бритья
  детективы, и он мог видеть их выстиранные и выглаженные рубашки. Они носили хорошо сшитые
  пиджаки и брюки со складками и начищенные туфли. Он думал, что когда они закончат с ним, то пойдут и возьмут чашку кофе и сэндвич, а в конце дня выпьют несколько кружек пива и будут хохотать до упаду над Джинджи Макэналли.
  «Пожалуйста, Джинджи. Это просто знакомство с тобой, а ты знакомишься
  нас. Это просто для того, чтобы ты знал, где ты стоишь... ты будешь стоять двадцать пять лет, Джинджи. Это все... пока.
  Они пошли к двери. Они не потрудились оглянуться на него. Детектив, который
  задал вопросы, прошептал что-то, что МакЭнелли не мог услышать
   детектив с блокнотом, и они, посмеиваясь, вышли.
  В проеме открытой двери появился констебль в форме. Его лицо было
  Невыразительный, холодный. Он коротко кивнул МакЭнелли, чтобы тот подошел к двери.
  Из офиса Ренни информация передавалась в пресс-службу полицейского управления на Нок-роуд. Из пресс-службы информация распространялась на условиях «не приписывается».
  Местные телевизионные новости в обеденное время и вечерняя газета Белфаста в первую очередь
  издания опубликовали сообщение о том, что, по данным высокопоставленных источников в полиции, мужчина находится под стражей после анонимного доноса и допрашивается в связи с 51
  с расследованием вчерашних убийств судьи Уильяма Симпсона и его двух
  телохранители полиции.
  Ройзин МакЭнелли посмотрела новости в обеденное время и почувствовала себя оправданной.
  Госсекретарю вручили стенограмму радиопередачи, и его помощник заметил, как он вздохнул с облегчением.
  Дэвиду Феррису дали дайджест новостей, опубликованных в вечерней газете. Он спал, он отдохнул, но покачал головой, как будто в замешательстве
   когда офицер разведки сухо объяснил тонкости действий «психической войны». И
  у него не было времени стоять, когда он и Стрелок Джонс уже опоздали на
  их назначение в Каслри.
  Вождь услышал радио, убедился в этом и стал ждать, пока вызванные им люди соберутся в мезонине.
  И Белфаст пошел по своим делам. Магазины были полны на Ройял Авеню, и
  Автобусные остановки были переполнены у здания мэрии. Город вздохнул и продолжил свою
  жизнь. И отвращение к тройному убийству угасло с наступлением дня.
  54
  55
  **Это не мальчики привезли его с Юга.
  Я бы поставил свою жизнь на то,
  «их», — сказал адъютант бригады.
  «Это не кто-то из тех, кто был с Джинги на Крамлин-роуд, иначе был бы поднят не только Джинги».
  сказал интендант бригады.
  И все мы знали, что Джинджи приехал с Юга, и мы знали, что он
  — Шеф говорил с напускной легкостью, в голосе его слышался ледяной звон.
   «Это просто смешно... если один из нас — зазывала, то вся эта чертова война окончена...» — хриплый ответ офицера разведки бригады. Если это шутка
  ...'
  Я скажу вам, что я думаю, вот что я думаю...' Интендант бригады дергал начальника за рукав, привлекая его внимание. 'Я думаю, это
  Джинджи МакЭнелли один из нас?
  «Что это значит?»
  «Это значит, что он ушел. Он ушел за границу».
  `Ты мне не сказал, что
  ты имеешь в виду.'
  «Как он там будет, это же просто вопрос». «Что ты говоришь?»
  «Чёрт, мне что, обязательно это писать?»
  Шеф пристально посмотрел на него. «Тебе придется произнести это по буквам».
  Интендант бригады искал поддержки разведки
  и Операции, не получили их поддержки. Я просто задавался вопросом, как
  52
  Джинджи встал бы в Каслри, потому что он когда-то бежал
  ...' Обвинение застыло у него на губах.
  «Я привез Джинджи Макэналли с юга, это моя заслуга», — сказал Шеф.
   Если я его поднял, то он не тот человек, которого стоит расхваливать. А ты говоришь не по делу.
  «Это вольность, дьявольская, с твоей стороны говорить о Джинджи Макэналли, о том, изменит ли он, когда какое-то дерьмо только что его бросило».
  «Это стоило сказать».
  И я ответил на него... Там был мальчик, который доставил его на встречу с нами. Голос Шефа был шепотом ветра. «Это Мэтти Блэйни...»
  Я знаю, кто он. Лицо вождя было спокойным, как будто все, что было прежде, уже было
  была преамбула.
  «Мэтти Блэйни — истинный республиканец...» Я был на свадьбе Мэтти.
  Мэтти бы умер, если бы подумал, что его ребенка расхваливают.
  «Мальчик, который привел Джинги, когда Джинги не был так уж заинтересован, видел только Джинги».
  Шеф улыбнулся грустной, резкой улыбкой. «Только Джинджи подняли».
  «Мальчику Мэтти всего четырнадцать гребаных лет».
  À tout's a tout'. Шеф хлопнул в ладоши для пущего эффекта. «Tout's destroy
  «Нас. Люди должны понять, что в рекламе нет будущего».
  Они пошли своей дорогой в молчании. Они пошли своей дорогой, чтобы передать приказ тем, кому они могли доверять. Они оставили свои
   Шеф пересечет лестничную площадку к Мэри и его кровати. Они ушли, чтобы найти мужчин, которые заберут мальчика Мэтти Блэйни, мальчика, который сидел в машине, курил и ждал, чтобы направить Шона Пиуса МакЭнелли на рандеву перед тем, как отправиться в школу.
  Ренни шел с Дэвидом Феррисом и Стрелком Джонсом по коридору, который вел
  длина комнат для допросов на первом этаже.
  Открылась дальняя дверь. Из нее вывалились два детектива. За ними по пятам следовали заключенный и его конвой.
  Заключенный увидел Ренни. Его голова была опущена, его лицо было искажено напряжением. Он
  увидел Ренни и успел на него зарычать. Захваченный человек без шансов на свободу.
  Заключенный увидел Ферриса. Момент был создан Ренни для формального опознания заключенного Стрелком Джонсом. Заключенный увидел Ферриса, и на мгновение его неповиновение рассеялось. Возможно, его рот двигался, как будто он хотел что-то сказать, Феррис не мог быть уверен, и он ничего не слышал, и Феррис не мог сдержать себя и
  он быстро улыбнулся.
  Ренни увидел этот молчаливый обмен репликами. Они прижались к стене коридора, чтобы пропустить заключенного и конвоира.
  53
  Ренни размышлял.
  «Ну и что?»
  «Это он, сэр. Это Шон Пиус МакЭнелли, которого я точно опознал как находящегося в машине на Дивис-стрит», — ответил Джонс.
  «Очень хорошо. Мы перенесем вас на бумагу. Извините за представление, но это необходимо». Голос Ренни замер. Он следил за лицом Ферриса, и он следил за глазами Ферриса, которые следили за заключенным по коридору.
  5
  В старые времена Смуты, в дни превосходства армии, офицер военной разведки однажды заметил о Говарде Ренни: «Этот парень выжимает кровь из гранита». Замечание показалось забавным более младшему офицеру, и за бокалом в штаб-квартире Лисберна оно было передано майору
  который действовал как RUC Liaison. Через ежедневные контакты майора он путешествовал
  в Главное управление полиции Название Гранит
  56
  57
  **Ренни теперь вошел в историю полиции.
  Были некоторые старшие офицеры, которые порхали на передовой и обратно во время войны. Были некоторые, которые служили два года в уголовном розыске в Андерсонстауне или Кроссмаглене, прежде чем их перевели в более безопасные протестантские уголки графства Антрим
  или Каунти Даун. Говард Ренни никогда не покидал острый конец. Теперь он был
   отбывает девятый год в уголовном розыске, а до этого он перенес
  шесть лет работы в Особом отделе.
  Ему было уже сорок девять. У него было достаточно лет за плечами для разумного
  пенсии, и в провинции было много коммерческих групп, которые хотели
  щедро заплатили ему за то, чтобы он пришел в их штат в качестве консультанта по безопасности. Он
  никогда не думал об этом. Он также не рассматривал возможность запроса на размещение
  на работу в офисе. Говард Ренни был бойцом на передовой.
  Его размеры и устрашающая грубость лица создали ему репутацию грозного следователя.
  В рядах ПИРА, среди людей, заключённых и находящихся на свободе, он был человеком, обречённым на убийство.
  Его сила заключалась в силе его веры в окончательную победу. Не победу завтра, или на следующей неделе, или в следующем году, а победу когда-нибудь. Он верил в тот день, когда оппозиция утонет в своей собственной грязи, в тот день, когда их
  способность к ответным действиям была бы окончательно уничтожена. Это не было мнением, разделяемым в
  высокие места, либо в полицейском штабе, либо среди политиков из Лондона, которые управляли провинцией. Мнение Говарда Ренни считалось 54
  не в ногу с мышлением высшего эшелона, и поэтому он остался главным инспектором детективов и много раз его обходили для повышения до должности суперинтенданта. Его война была войной на истощение. Он не мог представить себе конец
  война, которая включала умиротворение его врага. Если бы было когда-то
  Тогда победа должна была быть достигнута на условиях Говарда Ренни.
  Отечность на щеках была свидетельством его яростного пьянства вне службы. Он бы
  гневно отрицал, что он алкоголик, он бы сказал, что он пил так же, как
  как и любой другой человек, и не более. Из-за этой громкой работы в полиции он
  находился в постоянном напряжении, и некоторое облегчение от напряжения приносил джин
  бутылка. Для Организации он представлял значительную угрозу, угрозу, которую они дважды пытались устранить. Гостиная его тупикового дома в тихом пригороде Данмерри была заново оштукатурена и оклеена обоями, но на ней все еще были видны следы от выстрела из автоматического пистолета Armalite, когда животные проникли в его дом, чтобы дождаться его возвращения домой. Совсем недавно они
  пытался взорвать его автомобиль. Ford Fiesta, загруженный смесью удобрений и припаркованный на
   главная дорога на перекрестке, мимо которой он должен проехать по пути на работу, и
  Дистанционно контролируемая детонация с опозданием в долю секунды, а сила взрыва
  молодой домохозяйкой из
  шопинг. Домохозяйка умерла, а Ренни выжил невредимым и
  выпил полбутылки перед обедом. Его поддержала жена, которая провела незабываемый воскресный вечер, обнимая своих детей и
  лицом к стволу Армалита и ущемленному, ненавидящему лицу Временного
  стрелок. Она никогда не задавала вопросов своему мужу и не убеждала его против его
  преследование войны. Она приняла это на столе у их брачного ложа
  всегда будет, ночью, заряженный пистолет ППК. Она была Глория. Она жила
  За взрывобезопасными окнами она жила в доме, который был залит светом по ночам. Она помогала с экскурсиями для вдов и иждивенцев RUC, и
  с лотереями, которые за них заплатили. Ее муж уходил из дома почти каждое утро
  до восьми и вернулся через четырнадцать или пятнадцать часов...
  и в течение дня она слушала каждую из местных радиопередач новостей. Она думала, что Говард Ренни
   был великим человеком, и она знала, что у нее нет никаких шансов изменить его.
  Во время войны комнаты для допросов были его избранным полем битвы. В двадцати одной комнате для допросов в Каслри он был знакомой фигурой. Он мог быть сгорбленным, доверительным и добрым, его локти были расставлены на столе, его лицо было близко к лицу его пленника. Он мог быть сердитым, ходить и кричать и 55
  угрожая. Камера следила за ним, но микрофона не было в
  Комната для допросов в Каслри.
  Был уже вечер.
  Ренни съел свой чай в столовой. Сосиски, чипсы, немного коричневого соуса и кружку чая с двумя кусочками сахара. Из столовой он потопал в блок допросов. Он редко ходил пешком. Он привык торопиться. Макэналли встал в третий раз.
  И третья команда детективов была
  работая над ним. Ренни знал, что они были краткими и поверхностными в первый раз. Это
  Часто тактика была тактикой. Пусть последствия захвата всплывают в голове заключенного.
  Вторая сессия всегда была более жесткой, более прямой, с попыткой использовать эти
  последствия ... но, конечно, с тех пор, как появились кровавые попутчики Амнистии и
  Существа Европейского суда получили свою копеечную ценность, а затем таким, как Говард Ренни, больше не разрешалось давать пощечины и щекотать заключенного — это была работа камеры, чтобы убедиться, что такие, как Говард Ренни, не получат кулаком в подбородок ужасного маленького ублюдка, единственным талантом которого в жизни была стрельба из винтовки Remington Woodmaster или смешивание удобрений для бомбы из пивной бочки... Черт, и если вы не можете выпороть ублюдков, то нет никакой надежды заставить их
  разговаривать.
  Ренни знал, что во время второго сеанса Макэналли не открыл рта.
  Ни одного чертового слова от этого маленького зверька.
  Он протолкнул плечом полицейского в форме, патрулирующего коридор, в пятую комнату с конца справа. Он кивнул младшему из детективов, чтобы тот встал со стула и вышел. Чертовы правила, правила гласили, что
  не должно быть более двух детективов
  58
  59
  **присутствовать в любое время для допроса... кровавые правила, связывающие руки
  Это был гимн Говарда Ренни для людей, которые пытались сохранить провинцию безопасной для порядочных людей.
   МакЭнелли посмотрел на Ренни.
  Я обязан назвать вам свое имя. Я Ренни, старший инспектор...'
  Ренни развернул стул задом наперед. Он тяжело сел, локти опирались на спинку стула. Он рыгнул, все кровавые осколки. Он наклонился вперед.
  «Мы ведь полезны, Джинджи?»
  Детектив за спиной МакЭнелли покачал головой.
  56
  Будем ли мы разумными или будем сложными?
  Будет ли у нас пожизненное заключение без минимальной рекомендации или пожизненное заключение с указанием двадцати пяти лет?
  МакЭнелли уронил голову на кулаки.
  Холодная усмешка Ренни. Мне не позволено предлагать тебе поощрение, МакЭнелли,
  но все большие мальчики знают форму. Помогите нам, и есть пожизненное заключение без
  рекомендация, это чертовски легче, чем Twentyfive...'
  МакЭнелли закрыл глаза.
  «МакЭнелли, если ты не идиот, то проанализируй свою позицию.
  Вы были проинформированы о
  ...вот насколько гнилая ваша организация, она гнилая от пола до потолка. Ваши же люди вас сдали.
  МакЭнелли открыл глаза, сердито посмотрел на Ренни. Его губы дрожали, но он ничего не сказал. Борясь, чтобы ничего не сказать.
  «Мало кто знал, что вы приехали с Юга.
  Ну, один из тех, кто знал, был достаточно дружелюбен с нами, чтобы сдать тебя. Ты
  собираюсь потратить немного времени, чтобы сообразить в голове, что это было? Конечно
  вы потратите немного времени, у вас будет двадцать пять лет времени, чтобы подумать, кто это был... если вы неразумны.
  Ты был внутри, Джинджи. Ты знаешь, сколько времени занимает пребывание взаперти за двадцать пять лет.
  МакЭнелли скатился со стула.
  Он лежал на полу в комнате для допросов.
  Он лежал на полу лицом вниз и закрывал уши руками.
  «Понимаешь, Джинджи?»
  Ренни уже встал со стула и опустился на руки и колени, а затем выпрямил ноги, словно собираясь отжаться, и опустился на пол рядом с Макэналли.
  «Тебе уже пора было понять, Джинджи. Они тебя сдали. Они
  «Тебя вырастили ради одного выстрела, и на этом их использование для тебя закончилось».
   Маленький Пряня МакЭнелли и большой Говард Ренни оба лежат на полу животом вниз,
  и МакЭнелли, прижимающий ладони к ушам, и Ренни, шепчущий что-то в щели между его пальцами.
  «Это у тебя на губе ужасный порез, Джинджи».
  Язык МакЭнелли скользнул между зубами, прокатился по опухшей
  губа.
  «Тебе не нравится, когда тебя бьют, Джинджи? Ты хорошо умеешь это делать. Ты
  немного побил Билли Симпсона. Здесь много всего, что могло бы
  «Хотел бы пнуть тебя в живот через задницу».
  57
  Ренни увидел, как МакЭнелли попытался прижать голову к груди,
  если бы таким образом он мог лучше заглушить стук-капля голоса в ухе. Я бы
  «Я думал, солдаты тебя чуть не убили, Джинджи...»
  Он увидел, как голова МакЭнелли качнулась в знак самого простого и быстрого признания.
   кромка. Ренни присел над МакЭнелли и его руки были либо
  сторону головы МакЭнелли, и его рот коснулся затылка
  Шея МакЭнелли.
  «Офицер спас тебя, не так ли, Джинджи, спас тебя от кровавой
  Он что, дергался, да?
  МакЭнелли кивнул.
  «Офицер остановил их, когда они избили тебя, Джинджи? «Да».
  «Этот офицер проявил к тебе немного доброты?» «Да», — тонкий, пронзительный голос.
  Немного доброты там, где вы не ожидали никакой доброты?
  «Да».
  «Ты бы доверял этому человеку, этому офицеру, не так ли, Джинджи? «Да.
  «Ему можно было доверять, потому что он был хорошим молодым человеком, потому что он не был
  такой ублюдок, как я, потому что он спас тебя от побоев.
  Верно, Джинджи? «Да».
  А имя этого офицера — лейтенант Феррис? «Да».
  Все допросы были шансом. Каждый день, когда он входил в
   В комнатах для допросов он не имел четкого представления о том, как он будет
  ответить на своего подозреваемого. Он играл на интуицию, иногда он выигрывал, много
  раз он проигрывал. Голова Ренни опустилась, его лоб коснулся пола.
  Его рот был совсем рядом с ухом МакЭнелли.
  «Я думаю, что этот офицер вас пожалел».
  Ренни потянулся. Его пальцы нашли край стола, и он подтолкнул
  сам встал на ноги. Мне пора заняться своими делами, Джинджи.
  Я буду
  назад. А пока просто подумай немного о своих друзьях,
  сказал Ренни. «Никакой особой срочности, конечно», добавил он, когда дверь закрылась.
  позади него.
  ,
  60
  61
  **Девять вечера, и сквозь тонкие занавески пробивается внутренний свет.
  улиц Терф-Лодж. Мокрые улицы, блестящие в свете фар Лендроверов.
   Улицы были пусты, поскольку выплаты по социальному обеспечению производились только на следующее утро, а на бары денег не осталось.
  «Лендроверы» ехали медленно, двигатели ревели. Феррис, его водитель и двое патрульных ехали в головной машине.
  58
  Феррис думал о Сэм. На той неделе он не получил от нее письма, но потом
  он не пытался звонить, так что это было квитанцией. Когда он писал ей или звонил, он никогда не говорил много о Терф Лодж, о ночном патрулировании. Если он не писал часто и не звонил часто, то это потому, что ему нечего было сказать, и он считал, что она должна знать, а не потому, что он не скучал по ней. Девушка, которая жила со своими родителями в шестикомнатном каменном доме с загоном и садом в холмистом Сомерсете, не имела бы слишком много общего с патрулированием поместья Терф Лодж, поэтому он не рассказывал ей об этом. Он рассказывал ей о Шоне Пиусе МакЭнелли, но только достаточно, чтобы она знала, что его взвод получает Глориграмы от Санрея. Ей это нравилось, и она рассказывала отцу. Отец Сэм был отставным полуполковником. Фактически он сделал майора и роту
  Командовал старым Сомерсетским легким пехотным полком, но его повысили до половины
  Полковник, который будет курировать кадетские подразделения местных школ. Неплохой парень, отец Сэма,
   и он не стоял на пути того, что сделал Сэм, когда Дэвид Феррис был на грани
  уйти. Проблема была в том, что он забыл, что не сделал генерала, забыл об этом начисто
  окна, когда во время южноатлантического инцидента в его кабинете была приколота карта Фолклендских островов.
  Она была прекрасна, его Сэм, но, думая о Сэм в холодную, мокрую ночь в Терф Лодж,
  было достаточно, чтобы получить выстрел из снайперской винтовки. Безопаснее думать, что между Драйвом и Парадом может быть стрелок в укрытии для снайперской винтовки. У нее были чертовски хорошие бедра, потому что она бегала трусцой три раза в неделю, и чертовски хорошая грудь, потому что она выпивала пинту молока каждое утро, и она была чертовски хорошей девочкой, потому что она берегла себя для Дэвида Ферриса все время, пока он разъезжал по поместью Терф Лодж. Если парня нужно было подстрелить, то тем лучше, если у него был
  ясная картина прекрасного тела Сэма в его голове, когда мушка была направлена на него.
  «О чем ты думаешь, Джонс?
  «Фанни, сэр. О чем вы думаете, сэр?» «О военной тактике, Джонс, о чем еще?»
  В слабом свете Феррис видел, как Джонс сохраняет серьезное выражение лица. Он улыбался. Он слышал хихиканье бойцов позади себя.
  «. .. ДЕЛЬТА ФОКСТРОТ, ПРИХОДИ...»
  Голова у него закружилась от крика в наушнике. Он нашел кнопку на своем радио, убавил громкость. «... Дельта Фокстрот принимает...»
  `, .. ДЕЛЬТА ФОКСТРОТ ЭТО 49 ... SAP ПАРАД ХОД
  АВЕНЮ-АВТОБУС. . .
  ВНЕ . . .,
  Феррис тихо сказал Джонсу: «Как можно скорее на перекресток Парад и
  Авеню. — Он повернулся к своим бойцам позади него. — Смотрите в оба, ребята...
  Фузильер Джонс знал Turf Lodge как местный. Три поворота направо и налево.
  59
  Фары пронеслись по улице и выхватили солдата, присевшего напротив
  разросшаяся изгородь, а затем капрал, который наклонился к стене
  запертого гаража. Феррис увидел что-то похожее на кучу тряпок, возможно, мешок, рядом с капралом, прежде чем Джонс выключил свет. Феррис вытащил ноги из вездехода и поспешил к своему капралу.
  Замаскированный фонарь капрала осветил маленькое белое лицо. Феррис увидел
  испуганные, широко раскрытые глаза и обескровленные щеки, залитые слезами. •
   Мысли Ферриса неслись сломя голову. Чертов водитель, скрывшийся с места ДТП, ни одного чертового света на улице... Но фонарь капрала скользил по короткой майке мальчика... Феррис увидел дыру на локте, протертую насквозь...
  и факел переместился
  вниз по бедру мальчика. Он увидел окровавленное колено мальчика и темный
  пулевое отверстие, образовавшееся в полосе алого цвета.
  «Но это же чертов ребенок...»
  «Это ребенок, мистер Феррис, и у него повреждена коленная чашечка», — мрачно сказал капрал.
  «Боже Всемогущий... Я не верю в это...»
  «Его зовут Лиам Блэйни, ему тринадцать лет. Отец в Кеше... Хотите увидеть его живот?»
  Капрал не стал дожидаться ответа Ферриса. Он сдернул рубашку мальчика, поднял его свитер. Феррис увидел ожоги и синяки.
  «Надо считать его стукачом, сэр», — добавил капрал.
  Феррис знал собственных детей капрала по депо в Англии. Он знал, что сухие, плоские ответы были обманом.
  Я отвезу его в казармы, там его встретят на скорой помощи. Свяжись с ними по радио... Давай, сынок.
  Он поднял мальчика на руки. Он почувствовал, как тот сопротивляется, а затем вздрогнул от боли. Он услышал, как он закричал. Он мог
   чувствовал, что это будет значить для ребенка, оказаться на руках у британского офицера, и он думал, что может почувствовать агонию, которую он испытывает
  последует за пулей, выпущенной в упор, через кость и мышцу и
  ткань коленной чашечки, и это после сигарет, и после побоев. Он
  прижал ребенка к груди, крепко, чтобы он не мог с ним бороться. Он подошел к
  сел в машину и посадил мальчика себе на колени.
  «Они бы не делали этого друг с другом, если бы жили в чертовом зоопарке,
  62
  63
  **Мистер Феррис**, — заметил стрелок Джонс и хлопнул ладонью по рычагу переключения передач.
  «Просто заставь это дело двигаться, Джонс...»
  60
  Он не знал, что сказать мальчику. Он не знал, как утешить ребенка.
  у которого была раздроблена коленная чашечка и обожжен живот. Он заклинил свой
   винтовку между сиденьями и крепко держал мальчика и пытался защитить его от
  шаткое путешествие вездехода.
  «И что за парень твой Феррис?»
  Слава Богу, командир угостил Ренни джином.
  Санрей пил скотч, а офицер разведки держал в руках серебряную кружку пива емкостью в полпинты.
  «Очень профессиональный молодой офицер, доказавший это своими вчерашними действиями». Санрей
  сидел за столом в своем кабинете, его пальцы играли с ножом для бумаги.
  Меня не интересуют его профессиональные способности, сэр. Каков его характер. Честно говоря, пожалуйста.
  «Почти то же самое, что и все остальные», — осторожно сказал офицер разведки.
  Если бы он был таким же, как все остальные, я бы не стал приходить. Если бы он не отличался, я бы сейчас сидел дома перед своим чертовым камином. Если вы не можете быть со мной честны, то я зря трачу время, и я оставлю вас в покое...'
  Ренни осушил свой стакан, поставил его на полированный стол у локтя.
  Тогда вы сможете быть со мной откровенны... тогда мистер Феррис может оказаться для меня очень полезным... Полковник, если бы это не было важно, меня бы здесь не было.
   У Санрея обычно не было времени на полицейских в провинции.
  Этого человека он мог уважать. Грубообработанный камень и жесткое, усталое лицо.
  «Скажи ему, Джейсон».
  «В армии нет семейных традиций, он не тот, кого мы обычно получаем. Он пытался поступить в университет, но не набрал достаточно баллов, поэтому он пошел в Королевскую военную академию, попал к нам таким образом. Он в нашем полку, но я бы не сказал, что он часть нас. Пытался уйти от нас в прошлом году, когда мы закончили в Кроссмаглене. Он пошел на отборочный курс Специальной воздушной службы. Поймите меня, это не против него, но оценка его SAS показала, что ему не хватало необходимой передовой подготовки для этой части...»
  Санрей вмешался. «Если бы армия была ограничена выпускниками и квалификацией SAS, это была бы довольно маленькая армия. Для начала, я бы туда не вошел».
  «Он тихий человек, инспектор Ренни, не выставляет себя напоказ. Если у нас будет бардак
  «Трэш, тогда его там не будет, не его сцена. Он будет считать таких, как я, черно-белым торговцем, поэтому немного глупым».
  '
  61
  Санрей сказал: «Его люди явно его любят».
  Что не всегда может быть
  «Это хорошо».
   «У него свиное упрямство. Если что-то застряло у него в голове, то тратить время на попытки отговорить его от этого — пустая трата времени. И он скептик, если вы понимаете, о чем я».
  «В чем он сомневается?» — спросил Ренни.
  «Что мы здесь делаем, что еще? ... Например, он накричал на меня на днях
  «После того, как он П.-проверил это существо МакЭнелли, до того, как ударил РПГ. Я сказал, что он должен осознать тот факт, что мы сражаемся с психопатами, он лепетал о людях. У нас была небольшая перепалка».
  «Это то, что я надеялся услышать», — сказал Ренни. «Я хотел бы одолжить у вас мистера Ферриса, полковник». Ренни улыбнулся. Он протянул свой стакан. «И я был бы признателен за вторую половину».
  Скорая помощь уже ждала во дворе казармы, когда Феррис привез
  в мальчике Мэтти Блейни. Слезы прекратились. Феррис подумал, что это, должно быть, шок.
  Его отряды не разговаривали по дороге обратно в казармы. Как будто послание дошло до всех солдат в вездеходе: если враг сделал это с ребенком, с одним из своих, то что они сделают с солдатом
  Если бы они когда-нибудь смогли наложить на него руки, что бы они сделали с солдатом в штатском из SAS, Мобильной разведывательной группы или Разведывательного корпуса...?
   И этой мысли было достаточно, чтобы заставить Ферриса содрогнуться.
  Священник прибыл на Спрингфилд Роуд. Полицейские называли его «F Два» или
  Чертов Монах. Он был отцом Франциском... Говорили, что он говорил на гэльском языке
  язык в качестве первого выбора, и говорил на нем более свободно, чем на английском. Всякий раз, когда
  был случай, когда он всегда быстро спускался в казармы из Терф-Лоджа.
  Он был молод, ему было чуть больше двадцати, он носил короткую стрижку и густые волосы.
  Очки на розовых щеках, которые едва были готовы к бритве. Офицеры в
  Мессалл припомнил, что каждую ночь он молился на коленях, чтобы земля разверзлась и поглотила всю британскую армию в Северной Ирландии, а затем сомкнулась и задушила их.
  Священник специально задел одного из солдат Ферриса, когда тот шел вперед, чтобы посмотреть, как мальчика поднимают в заднюю часть
  машину скорой помощи, и он мог бы обойти солдата.
  Казалось, он
  прошептал на ухо мальчику, прежде чем двери закрылись.
  Феррис почувствовал, как в нем растет гнев. Им говорили всегда быть вежливыми со священниками.
  Штаб-квартира установила, что священники являются смягчающим фактором 62
   64
  65
  **влияние на сообщество и были необходимым средством, с помощью которого можно было отделиться
  населения из лап Временщиков.
  Штаб-квартира общалась только с
  епископы.
  «У вас очень славный класс прихожан, отец Фрэнсис.
  ...' сказал Феррис.
  `Мистер Феррис, не так ли? Я полагаю, это то, что вы хотели, мистер Феррис, мальчик с коленной чашечкой,
  или казнённый человек.
  «Чего я хотел? . . . Полная чушь».
  Священник сердито посмотрел на Ферриса. «Непристойность — это обычно признак второсортного словаря. Вы подняли Шона МакЭнелли, хорошего семьянина, человека, живущего на Юге и пытающегося отказаться от насилия, вы подняли его, когда он вернулся домой, чтобы увидеть свою жену, а затем вы выдвинули свои злобные инсинуации в СМИ...»
  «О чем, черт возьми, ты говоришь?
  «Вы дали понять, что информатор привел вас к Шону Макэналли. Вы знаете,
  что происходит с информаторами, мистер Феррис. Вот почему я с уверенностью говорю, что
   «Вы хотели, чтобы этот ребенок был изуродован».
  Священник повернулся, чтобы уйти.
  «Это просто чертовски неправда», — крикнул ему вслед Феррис.
  Священник повернулся к Феррису. У меня нет времени стоять здесь, мистер Феррис. Я
  нужно ехать в Королевскую больницу Виктории, чтобы утешить маленького раненого ребенка, пока хирурги восстанавливают его коленную чашечку. Они делают хорошую работу, но он больше никогда не сможет бегать. Потом мне нужно пойти к его матери. Кто-то должен попытаться подмести грязь
  оставленный твоими грязными трюками.
  Священник исчез из-под дуговых фонарей, в ночи. Высокий
  железные ворота закрылись за ним.
  Феррис покачал головой, как будто у него во рту был неприятный привкус и боль в
  лоб. Он услышал по радио фразу «анонимный наводчик», и он задался этим вопросом, и он посмеялся над этим, когда офицер разведки объяснил ему уловку. Господи, какое чертовски ужасное место.
  Он использовал свой рукав
  вытереть слезы со щек ребенка.
  Офицер разведки стоял в дверном проеме, наблюдая. Он должен был услышать разговор.
   «Офис Санрея, Дэвид».
  Феррис подошел к оружейной яме, прицелился в песок, разрядил винтовку и направился
  для офицера разведки. Он чувствовал себя преданным. В 63 была какая-то правда
  обвинение F Два. «Психологическая война», как назвал это офицер разведки.
  «Грязные трюки» — так называл это священник. И оба знали, что они правы...
  Он последовал за офицером разведки в кабинет Санрея.
  Он увидел Ренни, сидящего в удобном кресле со стаканом в руке, «и чувствующего себя комфортно».
  Санрей не предложил Феррису выпить. Он сразу перешел к делу. Главный детектив
  Инспектор Ренни обратился с необычной просьбой, чтобы Феррис время от времени присутствовал в Каслри.
  В просьбе не было ничего легкомысленного, и он был убежден в срочности вопроса и поэтому отказался от обычного этикета консультации с Лисбернским штабом. Феррис должен предоставить себя в распоряжение главного инспектора детективов Ренни. Феррис посмотрел на часы. Почти десять часов.
  «Давайте перейдем к делу, молодой человек». Ренни кивнул, приняв напиток.
  Командир офицера и повел их к выходу.
   Феррис ехал в машине Ренни. Чертовски трудно держать самозарядную винтовку в состоянии готовности, сидя на пассажирском сиденье седана. За ними ехал полицейский вездеход. Ренни ехал быстро, глаза были настороже и осматривали дорогу впереди и тротуары. Время от времени попадались барные лазутчики, блуждающие
  по обочинам улиц. Тротуары в основном были пустынны.
  Тишину нарушил Феррис, когда они съехали с Гросвенор-роуд, чтобы пересечь центр города. Он бы не стал говорить, пока они были во «враждебном»
  территории, не отвлекал бы водителя.
  Неправда, что мы действовали по наводке Макэналли...
  кто бы это ни поставил
  Ему должно быть чертовски стыдно.
  «Я потушил это», — сказал Ренни. «И, мистер Феррис, чтобы меня опозорить, понадобится нечто гораздо большее».
  «Это был ребенок».
  Ренни отвернулся от дороги и посмотрел в лицо Феррису.
  Я веду эту войну уже более пятнадцати лет. За это время произошло несколько вещей
  может быть, случилось то, о чем я жалею, что случилось. Но мне не нужна лекция о
  ошибки человека, который находится здесь уже восемь недель...
  идет война
  «Вот, мистер Феррис. Вам нужны жертвы войны? Попробуйте пятидесятников, поющих гимны, когда их сбивают, попробуйте медсестер, которые ложатся спать, когда бомбят общежитие, попробуйте людей, обедающих в La Mon, когда они сгорают. Мне небезразличны эти жертвы, верующие, медсестры, люди, обедающие. Мне небезразличны они больше, чем прово, у которого прострелено колено».
  «И меня вытащили не из-за ребенка?» — резко спросил Феррис.
  64
  «Не говори мне, что ты измотан, парень, мы все измотаны.
  И не говорите мне, что это несправедливо, потому что все, что происходит в этом Богом забытом месте, несправедливо.
  Слушай, мои товарищи похоронены здесь. Вот почему я забочусь о победе в этой войне. Вот
  «почему ошибки не мешают мне спать».
  Я слушаю.
  «Так что слушайте и не перебивайте».
  Феррис ухмыльнулся. «Давайте, мистер Ренни».
  «Сначала логистика. Нам разрешено четыре интервью с заключенным в один день,
  и день заканчивается в полночь. Мы будем в Каслри в одиннадцать, и у нас было
  три сеанса с нашим парнем...'
   66
  67
  **`С МакЭнелли?
  «Сделайте нам одолжение, молодой человек, заткнитесь... У меня есть еще один час с МакЭнелли, прежде чем мне придется укладывать его спать, и я не вернусь к нему, пока он не позавтракает утром. Это логистика. А теперь история...
  В старые времена, когда роль полиции была повышена до уровня главенствующей по сравнению с армией, мы
  получили задание криминализировать военизированные формирования. Нам пришлось доставить их в суд и добиться осуждения по уголовному делу — убийство, покушение на убийство, хранение огнестрельного оружия, членство в запрещенной организации. Ни один свидетель не посмеет выступить, их нельзя обвинить, поэтому мы прибегли к некоторым физическим мерам, чтобы убедить «борцов за свободу» отказаться от своей свободы. Они признались, и суды посадили их, а политики по ту сторону океана струхнули
  и начали кричать. Мы наполняли Кеш, убирали ублюдков...
  Это история. Каслри теперь навешан камерами. Там ползают униформы
  по кровавым коридорам. Признания больше не даются легко. Получил
  картина?'
  Они вышли в юго-восточные пригороды. Дороги, обсаженные деревьями, добротные семейные дома.
  Дома, где протестанты могли спокойно спать, пока от их имени велась война
  далеко в гетто, далеко на запад от города.
  «Понял».
  «Поэтому нам пришлось искать другой путь. У нас тут есть одна вещь, которая нам помогает, это единственная чертова вещь. У нас есть деньги, у нас есть столько денег, сколько мы можем потратить.
  Нам пришлось прекратить выбивать из них признания, и мы начали покупать
  Информация, которая нам была нужна. Мы покупали информаторов... Двадцать пять в неделю старыми банкнотами, или пятьдесят, или до пары тонн, если утечка была хорошей и резкой. ПИРА
  не любит стукачей, поэтому тела начали появляться на пустыре. Наш
  65
  Информаторы получали сообщение, что это не работа, дающая право на пенсию. Мы переехали
  мы начали работать с теми, кто уже был в безопасности под стражей, с теми, кто был
  в безопасности от суда-куклы и пули. Мы называли это политикой «Обращенный террорист»...'
  «Супертрава».
   Ренни склонился над рулем и тихо разговаривал в приборную панель.
  «Британцам приходится англизировать каждую чертову вещь.
  «Супертрава» — это ваше слово из Ист-Энда Лондона.
  "Обращенный террорист" - это мое. Для Провос он -
  «tout»… Даже этот чертов человек в замке Стормонт называет их «супертравами»…
  Если ты этого хочешь, Дэвид, мы так их и назовем, оставим британцами. Это гениальный трюк...'
  «Когда это работает».
  Это гениально, потому что они не знают, откуда придет риск. У них есть
  тратить половину своего чертового времени на размышления о том, будут ли их покупать
  «их собственной толпой».
  '
  «Я читал газеты, я не идиот, были некоторые, которые сработали, но были и те, которые отказались от сделки».
  Ренни проигнорировал прерывание. Он держал сигарету во рту и зажигал
  это с помощью спички и поворачивая налево и переключая передачи. Экспертная рука
  и глаз.
  «Мы нашли некую закономерность для человека, который может стать супертравой. Он
  в возрастной группе от двадцати пяти лет и старше. Он уже не в теме агрессивных уголков, зажигательных бомб и камней, он для этого слишком стар.
  У него есть женщина, возможно, у него есть дети. У него есть постоянный адрес. Он отсидел в тюрьме, знает, что такое Кеш. Он вернулся и вернулся к своим старым привычкам, и его подняли, и
  на этот раз он отправляется на пожизненное заключение, или близкое к этому, не имеет значения. Он на
  беговая дорожка, потому что с его послужным списком и новыми правонарушениями он уйдет, пока не
  старик. Вот кого мы обращаем.
  «Это МакЭнелли», — тихо сказал Феррис. Он увидел впереди себя яркие огни периметра Каслри. Он почувствовал дрожь в руках на прикладе винтовки.
  «Когда вы его подняли, он все еще был в бронежилете, глупый ублюдок, и очень внимательный. Они не учатся. Криминалистика сделала работу с бронежилетом. Криминалистика сажает МакЭнелли на РПГ. Ваш Стрелок сажает МакЭнелли в машину для побега.
  Макэналли будет отсутствовать двадцать пять лет, вот что я ему сказал».
  «Почему я?» Феррис знал ответ.
  66
   «Чтобы человек обратился, ему нужно принять чертовски важное решение. Он выбрасывает за плечо все, что знает, все, черт возьми, за исключением, может быть, своей семьи».
  Они подошли к воротам. Ренни показал свое удостоверение личности полицейскому часовому, чтобы тот мог увидеть его из окна сторожки.
  «Почему я?
  «Он отворачивается от всего, на что он когда-либо полагался раньше, и ему нужно
  чертовски большое доверие с нашей стороны.
  И он мне доверяет, поэтому это я?
  «Что-то вроде того».
  Ренни въехал на парковку Каслри. Он остановился, выключил двигатель.
  «Как только они начнут, их уже не остановить. Самое трудное — заставить их начать. Заставь Джинджи МакЭнелли начать сегодня вечером, и я поцелую тебя в обе чертовы щеки твоей задницы».
  Ренни вылез из машины; когда он оглянулся, то увидел, что Феррис все еще
  сидел на своем месте, глядя вперед через лобовое стекло, с бесстрастным выражением лица.
  «Я же тебе говорил. Я не спал всю ночь».
  «Я не знаю, хочу ли я это делать».
   Ренни забрался обратно в машину, положив колено на сиденье.
  Он опустился над Феррисом. «Не говори мне, что ты хочешь делать. Ты не можешь выбирать, что ты хочешь делать... просто делай это, черт возьми».
  Феррис захлопнул за собой дверцу машины. Он пошел в
  68
  69
  **сторожка и принял читти за свою винтовку. Он последовал за Ренни через
  внутренние ворота и в тюремный блок.
  Его проинструктировали в столовой за надоевшим сэндвичем с сыром и стаканом
  кофе. Он знал, что должен был сказать. Он знал, сколько времени ему дали.
  МакЭнелли сидел, скрестив ноги, у изголовья кровати. Он был в брюках и был голым выше пояса, потому что снял рубашку, а они забрали его жилет.
  Феррис сидел на полу, спиной к стене. Камера была тускло освещена с потолка.
  В камере было тепло. МакЭнелли ничего не сказал.
  Феррис говорил, и иногда МакЭнелли, казалось, слушал, а иногда он был
   на год вперед, а иногда и на настроение вперед, а иногда он реагировал и
  67
  извивался, а иногда морщил лицо, как будто эмоции были слишком велики, чтобы вынести их. Феррис видел, что МакЭнелли был истощен, двадцать два часа с тех пор, как его подняли, отчаянно хотел спать. Феррис подумал, что если бы МакЭнелли
  не будь он настолько уставшим, он бы разглядел всю неуклюжесть этой уловки.
  Феррис сказал, что он случайно оказался в Каслри в то время, потому что был на патрулировании, и это была первая возможность для него сделать официальное заявление, у него не было времени, когда он был внизу раньше. Он дрейфовал, бессвязный монолог.
  `. . . мы патрулировали Turf Lodge, вокруг вашего дома. Наверху горел свет, я полагаю, они пошли спать, никого не видели, мы не стучали в дверь. Там трое детей, не так ли?
  Я бы хотел поговорить с твоей женой. Если бы наверху горел свет, я полагаю, она укладывала малышей спать. Это ад
  о мальчике, которого ты получил...'
  Дрейфует дальше, как ему и было сказано.
  Я немного расстроен сегодня вечером, на самом деле. Мы видели довольно ужасную вещь в Turf Lodge. Я
  получил вызов от одного из моих пеших патрулей, который был в тандеме с нами. Они
   нашел мальчика с переломом коленной чашечки. Я никогда раньше не видел перелома коленной чашечки. Думаю, ему тринадцать, мальчику, которому переломили коленную чашечку, и они сожгли ему живот сигаретами. Я отвез его в казарму и погрузил в машину скорой помощи. Он не мог толком говорить. Шок, я думаю. Он был очень храбрым... Боже, я не могу себе представить, какой будет боль. Кажется, твои друзья посчитали, что он донес на тебя. Его зовут Лиам Блейни... Я полагаю, ты его знаешь. Я был
  сказали, что они могут исправить эти вещи довольно хорошо в Royal Victoria. Он был действительно
  «смелый...»
  Феррис не мог оторвать глаз от лица МакЭнелли. Он видел, когда он забил гол, и
  он видел, когда МакЭнелли смог отклонить его. Но лицо было более отдохнувшим, не
  в таком смятении. Глаза были менее затравленными. `Полицейский, который забрал тебя
  от нас, я разговаривал с ним в это время
  Вечер. Он сказал мне, что ты вышел из Организации. С моей стороны
  вещи, которые я не должен был говорить, но это, должно быть, потребовало чертовски больших усилий. Он сказал, что ты на юге, что ты уехал туда жить. Должно быть, очень трудно вырваться...
  Ну, это, должно быть, трудно, но, я полагаю, это замечательно, что ты можешь лечь спать ночью и знать, что проспишь до утра, что на тебя не нападут такие тёлки, как мой взвод...'
   На лице Макэналли играла слабая, жалкая улыбка.
  68
  «Ты был первым Временным, которого я когда-либо видел, ты знаешь. Я видел парней, которых проверяли, что-то в этом роде, парней, которых 1.0. сказал, что они в Организации, но ты был первым настоящим живым... Мне сказали, что ты замешан в
  Crumlin Road. Это чертовски ужасно... Я имею в виду, ты приложил усилия и отправился на юг. Я полагаю, они вернули тебя для этого, для работы в РПГ
  ... извините, ничего не говорите, я не детектив. Когда я говорю, что это чертовски ужасно, я имею в виду, что ужасно, что эти ублюдки не смогли оставить вас в покое. Вот вы строите новую жизнь, и тут случается это... Для меня то, что вас там внизу не оставляют в покое, хуже — да, я думаю, хуже — чем то, что было
  сделали с мальчиком Блейни... Боже, я не могу выбросить этого ребенка из головы, не могу оторваться.
  от осознания того, что после того, что с ним сделали, он больше никогда не будет бегать, никогда не будет пинать
  футбол... Я знаю, что мои ребята из команды немного тебя переиграли, ты получил одного из них в
  «Ну, конечно, но то, что они сделали с тобой, не идет ни в какое сравнение с тем, что сделали с Лиамом Блэйни...»
  Феррис посмотрел на часы. Глаза МакЭнелли, казалось, умоляли его, когда он стоял
  вверх.
   `Извините, мне пора идти, посмотрите на чертово время. Они забрали ваши часы, конечно
  ... уже почти полночь. Если я увижу жену, я поговорю с ней, передам ей, что ты в хорошей форме.
  Он подошел к двери камеры. Он постучал в нее костяшками пальцев. Когда он оглянулся, он
  увидел, что МакЭнелли повернулся лицом к стене.
  «Спокойной ночи, мистер МакЭнелли... Постарайтесь найти способ помочь себе.
  ... после того, что
  Ублюдки, после того дерьма, в которое они тебя бросили, посмотри, сможешь ли ты
  помоги себе, и жене, и детям... Бог знает, что теперь возможно. Если
  «Всё возможно, держитесь... Спокойной ночи, мистер МакЭнелли».
  Феррис в последний раз взглянул на лицо в профиль на стене. Он почувствовал себя испачканным.
  Ренни решил, что действующий офицер 2-го полка СБР был достаточно мягким, чтобы нанести удар
  аккорд со стрелком из РПГ из ПИРА, которому грозило тройное пожизненное заключение.
  И дерьмо решило правильно. МакЭнелли прикусил губу и пробормотал в белые кирпичи стены своей камеры. Ренни знал его химию.
  «Знаете ли вы что-нибудь о пустельгах, мистер Феррис?
  «Нет, извините. Я не знаю», — сказал Феррис.
  70
  71
  **Констебль открыл дверь и пропустил Ферриса из камеры.
  Стоя у защищенной двери в конце тюремного блока, Ренни наблюдал, как Феррис приближается к нему. Он видел, как Феррис прошел под ярким потолочным светом. Он 69
  искал настроение. Его щеки расплылись в улыбке. Он глубоко вздохнул с облегчением. Он
  увидел беспокойство на лице Ферриса.
  «Молодец, Дэвид... и если ты не знал, война больше, чем эта маленькая крыса».
  «Твоя крыса спросила меня, знаю ли я что-нибудь о пустельгах».
  «Что ты сказал?»
  «Что я ничего не знаю».
  «Тогда узнай».
  «Почему?»
  «Потому что я хочу, чтобы он говорил и думал о свободе пустельги».
  6
  Когда он был активен, до того, как отправился на юг, в то время, когда он был в команде РПГ, добровольцы и солдаты батальона были проинформированы о тактике, применяемой
   следователей и о контрмерах, чтобы сбить их с толку
  тактика. Мужчины, которые проводили инструктаж, были теми, кто с некоторой частотой бывал в одиночных камерах и комнатах для допросов в Каслри в Белфасте, или в Гофе в Арме, или в Стрэнде в Дерри. Первые двадцать четыре часа были не самыми трудными, сказали инструктирующие, потому что заключенный все еще был близко
  к своему дому, своей семье и своим придуркам, но изоляция терзала его
  заключенный ко вторым 24 часам, и был худшим в течение третьих 24 часов. После трех дней, сказали докладчики, изоляция ослабла. Они могли держать вас только семь дней. Через семь дней они должны были предъявить вам обвинение или освободить вас. Через семь дней заключенный был либо выдворен, чтобы он мог выбраться
  обратно к своей семье, или его забирали и отправляли в переполненное крыло предварительного заключения Крамлин-роуд. Семь дней были длиной и шириной
  изоляция. В течение семи дней заключенный видел только конвоиров и
  допрашивали детективов. А второй и третий дни были худшими, потому что после третьего дня заключенный шел на спад и направлялся в компанию своей семьи или в следственный изолятор. Инструкторы сказали, что если человек должен был дать показания о себе или о себе и своих друзьях, то он сделает это на второй день одиночного заключения или на третий день.
  Информаторы сказали, что это было самым легким для человека, который мог молчать... Черт, МакЭнелли пытался молчать, он даже лег на пол, чтобы уйти от капель воды их голосов, и ублюдок Ренни последовал за ним на пол. Информаторы сказали, что это было самым худшим для человека, который пытался
  спорить факты, представленные ему. Брифингеры сказали, что было бы хорошо, если бы вы могли получить
  небольшой камень или осколок стекла в ваш ботинок и под пальцы ног, если вы можете
  70
  прижмите пальцы ног и навредите себе и отвлекитесь от
  вопросы. Брифингеры сказали, что детективы всегда делали вид, что знают
  все. Инструкторы сказали, что детективы попытаются вас перевербовать, и они
  предлагают деньги, деньги и иммунитет, деньги и иммунитет от судебного преследования и
  пожизненная безопасность в обмен на заявление, предающее Организацию.
  У Шона Пиуса Макэналли было еще шесть дней сопротивления.
  А после шести дней? После шести дней был год предварительного заключения. А после
  год предварительного заключения? После года в Крамлин-роуд будет приговор с рекомендацией, что
   заключенный должен отсидеть минимум двадцать пять лет.
  Он думал, что помнит каждый день из пяти лет, проведенных в тюрьме H Block 7...
  Черт, это был пятилетний срок, умноженный на пять. Это был каждый день пяти лет, умноженный на пять. Каждый день в двухъярусной камере, умноженный на пять, каждый обыск с раздеванием и обыск камеры, умноженный на пять, каждое посещение Ройзин и ее матери, и его матери, и молодого Джерарда, умноженное на пять, каждая насмешка от надзирателей, умноженная на пять... и каждый год
  когда победа не была ближе в пять раз. После пяти лет его мать в пять раз
  и ее мать была бы мертва, а Ройзин была бы в возрасте и - черт - Молодой
  Джерард может находиться в другой камере в этом блоке.
  День за днем в фургоне возле Викарстауна он клялся себе, что никогда не вернется, никогда не вернется в Организацию... потому что он распадется под тяжестью еще пяти лет, умноженных на пять.
  Он рассказал птице о Кеше. Когда птица получила свободу летать, и
  когда он уселся на ветки над дверью каравана, чтобы отобрать шкурки бекона, он рассказал ему о комплексах, стенах, тюремных блоках, ключах, решетках и
   сторожевые башни Кеша. Птица знала, что это за чертовщина. Птица могла слетать с деревьев у каравана и парить на зимних ветрах высоко над
  канал. Однажды он зашел в библиотеку в Монастереване и нашел там
  Книга о соколиной охоте на полках — впервые за бог знает сколько времени он взял книгу с полки — и он прочитал об оборудовании, которое использовали люди, которые держали прирученных хищных птиц. Он считал, что все это дерьмо. Он считал, что капюшоны
  и путы, и поводок, и колокольчики были теми же словами, что и соединение, стена,
  Блок камер, ключ, бар. Поймать эту птицу и приручить ее означало бы приговорить его пустельгу к Кешу. В своем сознании он мог видеть птицу, и он задавался вопросом, фермер, его мать
  72
  73
  71
  **кузен, пришел в караван, чтобы покормить его. Он задавался вопросом, ждала ли птица
  его, или если бы птица улетела.
  Камеры были звукоизолированы. Он был один и задыхался в собственной тишине.
   Они не причинят ему вреда, не так, как в прошлый раз. Которого нужно было бить, пинать и бить кулаками, когда у них было еще шесть дней его пребывания в
  Каслри, год под стражей и еще двадцать пять лет в блоке H 7?
  Иисус Христос... и он дал клятву, клятву верности на площадке выше
  по лестнице дома своего отца, и у него не было ни малейших сомнений, что он сможет справиться с этой кровавой клятвой.
  Дверь камеры открылась. МакЭнелли не слышал шагов, приближающихся по внешнему коридору.
  Полицейский с любопытством посмотрел на заключенного, как на какого-то урода.
  «Ты в порядке, МакЭнелли?»
  Почему бы ему не быть в порядке? Ему осталось всего шесть дней, а потом год под стражей.
  а затем двадцать пять лет в блоке H 7.
  МакЭнелли кивнул головой. Так чертовски устал, и боль за глазами, и
  Фигура полицейского в дверях была размыта. Полицейский говорил с
  Английский акцент, один из тех ублюдков, которые пересекли воду, чтобы сделать грязное дело
  Работа. Они всегда были самыми худшими, англичане. Им нужно было куда-то бежать, назад
  дом.
  «Принеси сюда свой поднос, МакЭнелли».
  Не задумываясь, он поднял поднос с пола камеры и понес его к полицейскому. В коридоре стояла тележка, а рядом стоял еще один полицейский, который смотрел на него с недоверием и неприязнью.
  «Сколько у вас времени, сэр?» — спросил МакЭнелли.
  «Во сколько? Время завтрака, конечно». И полицейский смеялся своим
  приятель, закрывая дверь, запер ее.
  Он ненавидел их, потому что они были врагами. И когда у него был РПГ в
  руки, тогда эти ублюдки не смеялись бы над ним.
  Он пытался вспомнить
  ощущение РПГ Так чертовски давно... Два дня назад.
  «Что случилось вчера вечером?»
  Армстронг передал мармелад Феррису. Он был на дежурстве в Оперативной комнате
  когда Феррис вернулся из Каслри. «Не так уж много».
  72
  Уилкинс передвинул масленку через стол. «Ты прокрался вчера вечером, как будто весь мир был у тебя на плечах». Из комнаты капеллана, наслаждаясь кофе, он увидел
   Феррис возвращается в свою комнату; Армстронг настаивал. «Что-то должно было случиться, раз они захотели тебя
  в Каслри.
  «Меня поместили в компанию МакЭнелли».
  «Зачем, черт возьми?»
  «Чтобы обратить его», — резко ответил Феррис. «Для чего еще это может быть?
  «Наденьте рубашку, старина, просто спрашиваю». А теперь вы знаете.
  Уилкинс сказал: «Надежда на супертраву, а? Это большое время для взвода».
  Командир.
  Армстронг сказал: «Я полагаю, что теперь он весь мокрый вокруг интимных мест, он
  в клетке.
  «Я пытаюсь съесть свой чертов завтрак».
  ,это будет происходить часто?' Армстронг наполнял свою чашку кофе. 'А тебе какое дело?'
  Если вы собираетесь двинуться в Каслри, то Джордж и
  Я тот ублюдок, который будет освещать ваши составы, вот что
  «Это связано с нами».
   «Мой совет, Дэвид», — намеренно сказал Уилкинс, «не вмешивайся». Феррис откинул стул назад. Треугольничек тоста был намазан маслом
  его тарелка осталась нетронутой. Он вскочил на ноги.
  Я, черт возьми, не просил вмешиваться. Мне сказали, что это не имеет значения.
  то, что я хотел.
  «Супертрава — это работа полиции».
  «Жаль, что никто этого не сказал вчера вечером, когда меня похитили».
  «Никаких шансов, если он такой же, каким был вчера, когда я его взял». Детектив,
  Макдоноу, отработавший пять лет в уголовном розыске, считался хорошим
  следователь.
  «Тебя не было на последнем сеансе, а я был», — резко сказал Ренни. И он
  его друг-солдат для Хорликс, прежде чем мы укрыли его ...
  «Есть хорошие шансы».
  «Его обвиняют в тройном убийстве. Что ему предлагают?»
  Эстли был моложе
  чем Макдоноу, явно более проницательный.
  «Ничего конкретного не предлагается, но МакЭнелли сейчас неуверенный парень, и ему нужно
  «Будь по-прежнему трясись». Ренни закрыл файл.
   73
  «Вы сегодня здесь, мистер Ренни?» — спросил Макдоноу.
  Ренни колебался. «Не сегодня утром, есть дела».
  «После обеда я здесь».
  «Значит, ничего не предлагаем?» — Эстли протирал очки.
  Больше похоже на
  школьный учитель, чем следователь.
  «Для некоторых лиц, желающих выступить на свидетельском месте, может просто не быть рекомендованного минимума», — сказал Ренни.
  «Но за семь лет — пятьдесят процентов ремиссии».
  Губы Макдоноу дернулись
  с отвращением.
  «Как я уже сказал, для нескольких имен».
  74
  75
  **Госсекретарь стоял с непокрытой головой под небольшим дождем.
  На этот раз он перечил инспектору-детективу, который отвечал за его личную безопасность.
  Детектив-инспектор хотел бы, чтобы он остался в церкви после службы,
  и обойти могилу, потому что у ворот церкви собралась толпа,
   и они издевались над государственным секретарем, когда он входил, и когда тело было
  вниз и покрыты их запреты будут слабыми. Он настоял на том, что должен пойти к могиле, независимо от того, существует ли угроза пинков, кулаков и камней.
  Уильяма «Теннера» Симпсона хоронили на деревенском кладбище к северу от Ардмиллана, в пределах видимости темных островов, усеивающих прибрежные воды залива Стрэнгфорд-Лох. Это была протестантская страна. Это была страна людей, верных короне.
  «Но, Господи Боже святейший, Господи всемогущий, святый и милостивый Спаситель, не избавь нас от горьких мук вечной смерти».
  Ни одного мокрого глаза, подумал госсекретарь. Это не нытье
  Народ. Они стояли с прямой спиной, с прямыми лицами. Они игнорировали госсекретаря как нежеланного нарушителя.
  Его не проигнорируют у ворот церкви.
  Когда он покидал освященную землю, толпа с гневом демонстрировала свое негодование по поводу проводимой им политики безопасности.
  «Поскольку Всемогущему Богу было угодно по Его великому милосердию принять к Себе душу нашего дорогого брата, усопшего здесь, мы предаем его тело земле».
   Премьер-министр разговаривал по телефону перед тем, как покинуть Стормонт. Вопросы премьер-министра в Палате представителей в тот день, и вопрос вниз, призывающий в очередной раз к отставке государственного секретаря и требующий знать, какие меры принимаются против республиканских банд, которые могли бы убить 74
  судить средь бела дня... Он бы очень хотел сказать премьер-министру
  что Шон Пиус МакЭнелли должен был быть обвинен в убийстве Билли Симпсона. Он имел
  ответил только, что мужчина помогает полиции в расследовании, и услышал свисток нетерпения на зашифрованной линии.
  «Земля к земле, пепел к пеплу, пыль к пыли».
  Почва царапала древесину гроба.
  Государственный секретарь почувствовал легкое прикосновение к плечу и повернулся к своему государственному служащему.
  «Скоро, Фред», — беззвучно пробормотал государственный секретарь.
  «Никто здесь не будет скучать по вашей руке», — сказал госслужащий. «Вас здесь сфотографировали, этого достаточно».
  Он покраснел. Он отошел от скорбящих. Чиновник был рядом с ним.
  Вокруг него было восемь детективов, выстроившихся стеной. Они вышли через ворота садовника церковного двора туда, где были припаркованы его машина и резервная.
   рядом со скошенной травой и компостной кучей.
  Полицейские в форме были
  сдерживая кучку угрюмых мужчин и женщин. Вдова все еще была на
  могиле. Он
  может обойтись без инцидента. Детективы торопили его, почти заставляя бежать. Толпа ненавидела его, потому что считала человека из Вестминстера ответственным за зверства Провизорских ... Задняя дверь
  автомобиля был открыт для него. Чиновник подтолкнул его вперед, наклонил его
  вниз на свое место. Машины рванули вперед. На мгновение лицо женщины было
  прижатый к бронированному окну головой госсекретаря. Он
  услышал, как она на него воет, не мог понять, что она ему сказала. Констебль толкнул ее обратно, и машина с подпоркой уехали.
  «Что она сказала, Фред?
  «Она сказала: «Ты сделаешь его супертравой, крысой, которая убила нашего Билли, и дашь ему иммунитет», — это немного смягчило ситуацию.
  «Человек, убивший судью, получит иммунитет за подставу?
  «Только через мой труп».
   Макдоноу курил трубку. Эстли закурил сигарету.
  Макдоноу расхаживал. Эстли
  прислонился к стене.
  МакЭнелли сел за стол.
  «То есть вы не хотите сделать мне предложение?»
  Эстли покачал головой.
  Макдоноу сказал: «То, что тебе предлагают, Джинджи, это три пожизненных срока...»
  75
  «А как насчет чертового предложения?
  «С рекомендацией о минимальном количестве лет, которые необходимо отбыть».
  «Мы считаем, что судья порекомендует двадцать пять, Джинджи».
  Эстли сказал. «Его вряд ли
  «Будет полегче, если это будет кто-то из его собственных».
  Дыхание вздохнуло во рту МакЭнелли. Иногда он мог видеть часы Эстли.
  Он был там целый час. Наступали долгие, томительные паузы. Казалось, они не были заинтересованы в разговоре с ним, они, казалось, были готовы позволить ему сидеть за столом и размышлять о двадцати пяти годах.
  «У тебя проблема, Джинджи», — серьезно сказал Макдоноу.
  «Двадцать пять гребаных проблем».
   «Это очень остроумно, Джинджи», — усмехнулся Эстли.
  МакЭнелли почесал лоб. Он подумал о своей клятве. Он подумал о Ройзин и Молодом Джерарде, и Маленькой Пэтти, и Малыше Шоне. Он подумал о людях, которые
  был с ним на слежке, и люди, которые привезли его в Белфаст,
  из каравана. Он думал о пожизненном заключении в блоке H 7.
  У него не было камня в
  его ботинок, нет осколка стекла, чтобы прижать его к пальцу ноги. Они всегда называли его
  «Пряный». Кричали ли они на него, шептали ли они ему, он всегда был «Пряным». Его друзья называли его «Пряным», его друзья из команды РПГ, и люди, которых он знал в Кеше, которые все еще сидели там, в камерах, за
  проволока там. Кто эти ублюдки, чтобы называть его «Пряным»?
  76
  77
  OceanofPDF.com
   **Тишину нарушил хриплый кашель Эстли, кашель курильщика. Затем, после
  он прочистил горло и фыркнул в носовой платок, тишина вернулась
  снова и бурно разносится по комнате.
  «Что может быть лучше всего?» Он услышал свой собственный голос, раздающийся издали.
  стены.
  «Чтобы «Теннер» и его два «теха» могли пройти через старую дверь,
  это лучшее, что могло бы случиться... но они не справятся
  дверь. Макдоноу бил своей трубкой по пепельнице из фольги
  на столе. `Так что я не знаю, что может быть лучше.` `Не писай на
  меня.' Взгляд МакЭнелли метался между двумя мужчинами, которые смотрели на него без всякого энтузиазма. 'Что вы мне предлагаете?
  «Мы не занимаемся подношениями, Джинджи», — сказал Эстли.
  «Мы не обязаны ничего тебе предлагать, Джинджи», — сказал Макдоноу. «У нас есть три
  «Пожизненное заключение на вас», — сказал Эстли. «С минимальной рекомендацией»,
   Макдоноу сказал: «Что бы я предложил, Джинджи...»
  76
  «Слушай внимательно, парень».
  `. . . это то, что ты немного подумай сам...' ``Попробуй подумать, за что мы могли бы быть благодарны.'' ``Есть просто возможность, Пряня...''
  «Не более чем вероятность».
  «...чтобы мы могли заставить судью забыть о минимальной рекомендации», — Эстли
  сказал.
  «Если бы мы могли сказать, что мы действительно благодарны», — сказал Макдоноу.
  «Почему бы тебе не подумать немного, Джинджи?» Рука Эстли легла на плечо МакЭнелли. Он рывком поднял его и потащил к двери.
  «Немного спокойного размышления, Джинджи», — сказал Макдоноу.
  Середина утра в Turf Lodge. Патруль осторожно двигался через
  поместье. Наверху шторы были задернуты в 31 и 35 и 39
  и 47 и 53 Драйва. Феррис заметил задернутые шторы.
  Он знал, что у мужчин в этих домах не было работы. Жена вставала рано, чтобы отвезти детей в школу с их
  коробки для сэндвичей, мужчина остался бы в своей постели. Мужчина вставал до обеда, а днем он
   занимал свое место на углу Драйв и Авеню, если не шел дождь, и сплетничал со своими дружками, или стоял
  в тишине рядом с ними, чтобы наблюдать за медленной жизнью Turf Lodge. Феррис знал
  что среди мужчин в Терф-Лодже уровень безработицы составлял более пятидесяти процентов.
  Он предполагал, что на окраинах английских городов есть поместья, где ставка безработицы была столь же высока. Что он знал, так это то, что в английских городах не было поместий, через которые солдаты проходили бы с такой большой осторожностью.
  Отец Дэвида Ферриса был банковским менеджером и жил на окраине
  Ланкастерский город Престон. Он твердо верил в совет английского политика, что безработные должны сесть на велосипеды и отправиться в
  поиск работы. Отец Дэвида Ферриса ничего не знал о жизни в Терф Лодж, и
  практически ничего о том, что делал его сын в поместье Терф Лодж.
  Середина утра была неподходящим временем для патрулей...
  Раньше было бы
  дети и их матери шли в школу, а в обеденное время там было
  были матери, собирающие самых маленьких детей, а днем там было
  быть старшие дети возвращались домой. Солдаты всегда были более расслаблены, когда
  тротуары и дороги были заполнены детьми. Риск бомб всегда был
  величайшее, когда улицы были пусты; автомобильная бомба, велосипедная бомба, водопропускная бомба, трубчатая бомба, мина-ловушка. Бомба могла отдыхать
  в багажнике поврежденного ржавчиной Ford Cortina, припаркованного наполовину на тротуаре, и
  наполовину на желобе, его можно было положить в закрепленную сумку на задней стороне
  велосипедное сиденье, его можно разместить под крышкой люка на тротуаре, оно 77
  может быть засунута в отрезок строительной пластиковой трубы, может быть под деревянной лестницей заброшенного дома. Бомба может быть взорвана дистанционной командой, проводным управлением, контактом.
  Дэвид Феррис подумал, что его отец, сидя в офисе управляющего в своем банке, не смог бы понять, каково это для его сына пройти через Turf Lodge в середине утра в начале декабря. Он знал, что его мать и его отец теперь ходят в церковь, он знал, что они молятся каждую неделю за его благополучное возвращение из этого варварского места, и будут молиться, пока не закончатся его шестнадцать недель.
   Он увидел миссис МакЭнелли с ее коляской и маленькой девочкой у ее ног,
  вышла через сломанные ворота дома 63. Она была на той же стороне дороги, что и
  Феррис приближается к нему.
  Солдат перед Феррисом уступил ей дорогу, чтобы она протиснулась между ним и изгородью перед домом. Она опустила глаза, когда проходила мимо солдата. Когда она подняла глаза, Феррис был перед ней. На мгновение она уставилась на него, узнавая его.
  «Миссис МакЭнелли...»
  Он увидел, как ее губы скривились от недовольства, и усталая красота ее лица исчезла.
  «Я видел вашего мужа вчера вечером».
  На мгновение ее подбородок задрожал, как будто она собиралась ему ответить, затем она
  толкнул коляску вперед, и колесо подпрыгнуло на его ботинке, а болт-крыло
  она схватилась за штанины его брюк и проскочила мимо него.
  Он почувствовал отчаяние. На несколько секунд, пока он двигался на дюжину ярдов, его разум был затуманен отвращением в ее рту и глазах.
  78
  79
  **И она бы увидела его мертвым, он знал это, и если бы он был мертв в
  Drive, можно было поспорить, что она бы захлопала.
  Из Розелона, с могильной землей на ботинках, он отправится прямиком в Каслри, к убийце своего друга.
  Шон Пиус МакЭнелли лежал лицом вниз на матрасе своей камеры.
  Руки закрывали глаза, а запястья защищали лицо от постельного белья.
  Мысли ревели в его голове и терзали его. Мысли были о том, чтобы отказаться, снова отправиться на юг и повернуться спиной к Организации, мысли были об одинокой жизни в караване у канала. Он не просил
  быть возвращены. Он не просил, чтобы у него был чертов РПГ
  отдать в его руки...
  78
  и он не просил, чтобы его бросили в камеру в центре заключения Каслри, где ему грозили двадцать пять лет в тюрьме Кеша.
  В агонии, лежа на животе, Шон Пиус МакЭнелли решил бороться за победу.
  его свобода. Он не заботился ни о морали решения, ни о
   последствия. Его мысли были простыми и непосредственными. Они были о гулких холодных крыльях H
  Блок, и его дети, ползающие по нему, и тепло Роазин, прижимающееся к нему ночью, и птица на дереве над ним
  каравана и чистых ночных туманов, поднимающихся над каналом.
  Он резко сел, повернулся лицом к двери камеры и стал ждать, пока полицейский...
  отведите его обратно в комнату для допросов.
  Полицейский оркестр был далеко впереди, выкрикивая марш смерти. Говард Ренни
  В десятом ряду скорбящих шли за катафалком. В первых рядах скорбящих была семья детектива-сержанта, погибшего в Крамлине
  Road, а за семьей были публичные лица сил безопасности - главный констебль, заместитель главного констебля, GOCNI, сухопутные войска GOC, которые прилетели на вертолете с похорон Билли Симпсона. Ренни снова был среди техников, с людьми, которые работали с детективом-сержантом и которые столкнулись с изрядным риском следовать по тому же пути на кладбище Розелон.
  Она была славная девчонка, вдова. Она не подвела себя, ни в церкви, ни
  у могилы.
  Ренни знал пресвитерианского священника, который хоронил его друга. Он слышал его на последних полицейских похоронах прихожанина, слышал, что он сказал об убийцах полицейского. Если священник спустится в комнаты для допросов в
  Каслри и присутствовал на допросе подозреваемых в убийстве, затем он вытирал
  пустая болтовня о совести из его похоронных речей. Ренни еще не обнаружил раскаяния в комнатах для допросов.
  Сожаление о том, что попался — да. Совесть — никогда.
  «Не надо откусывать мне голову, я просто говорю вам, что есть сильная злость на то, что
  «Случилось с мальчиком Блэйни. Это все, что я говорю».
  «Кто зол?» Шеф сидел в уютном местечке бара на водопаде в Бичмаунте. На двери уютного места стоял человек. Пьющие в основном
  Бар не мог видеть. В то утро Шеф вел заседание для двух членов
  его бригадного штаба и командира батальона Falls Provie. Это была темная ниша в комнате, свет из маленького окна которой был ослаблен тяжелой защитной сеткой снаружи стекла. «Кто, черт возьми, зол?
  «Люди злы, люди с улицы Блейни Бойз». Это было редкостью для Прови
  Командир батальона сразится с начальником.
  79
   «Они что, ослабли в рекламе на улице Блэйни, где живут отродья?
  «Они злятся, потому что говорят, что он не зазывала, они говорят, что он не парень Мэтти Блэйни.
  был бы зазывалой.
  «Был военный суд...»
  «Он ни в чем не признался».
  «Конечно, он ни за что не признался бы в этом. Это было законно... Я не потерплю этих чертовых зазывал, кем бы они ни были».
  «Там, наверху, мое место, Turf Lodge, там мое место для купания...»
  Шеф наклонился вперед через стол. Он икнул, и его дыхание стало кисло-сладким.
  «Зазывалы убивают нас... понял? Зазывалы убивают нас, поэтому мы убиваем зазывал. Мальчику из Блэйни повезло, что его не убили... понял?
  «А что, если бы он не был зазывалой?»
  Кулак Шефа метнулся через стол, схватил командира батальона Прови за воротник и повернулся так, что воротник впился ему в горло. Я не хочу слышать о мальчике Блейни. Мне насрать на мальчика Мэтти Блейни. Я забочусь о Джинги больше, чем о мальчике Мэтти Блейни... а Джинги в гребаном
  Каслри...'
  Кулак ослабил хватку.
   Я просто говорил тебе, вот и все... Командир батальона Прови был мойщиком окон. Он был хорош с винтовкой, но плох со словами. Он хотел, чтобы
  он держал рот закрытым. В подземных областях своего разума он отрезал
  Мысли о мальчике Мэтти Блэйни и ожогах от сигарет на животе ребенка, и о криках, и о крови из разбитой коленной чашечки. Он отбросил эти мысли, потому что осознавал в каждый момент своего бодрствования главный страх Шефа — страх перед зазывалами.
  Раздался стук в дверь уютной комнаты.
  Дверь была открыта
  несколько дюймов. Бумажный пакет был передан. Provie 80
  81
  **Командир батальона подумал, что его может стошнить от вони китайского
  приготовление пищи.
  Меня не будет.
  Шеф тащил фольгированные колпачки от мисок с едой и пластиковую вилку
  со дна сумки.
  «Если мы не нападем на зазывал, то зазывалы уничтожат нас», — и Вождь занялся едой.
   80
  Его привели в комнату для допросов, он сел и услышал, как открылась дверь.
  прямо за ним, и он сказал: «Если я сделаю заявление, что вы для меня сделаете?»
  Позади него Эстли ухмыльнулся. Перед ним Макдоноу посасывал свою трубку.
  «Что мне будет, если я заговорю?»
  Выражение лица Макдоноу было маской. Я детектив сержант Макдоноу, это
  детектив-констебль Эстли. Шон Пайус МакЭнелли, вы не обязаны ничего говорить, если не хотите этого делать, но то, что вы говорите, может быть изложено в письменной форме и представлено в качестве доказательства... Можно нам это еще раз, Джинджи?
  «Если я сделаю заявление, что я за это получу?»
  Макдоноу играл безразличие. Если вы делаете заявление, подразумевающее вас,
  немного. Это может иметь значение, но не очень. Если вы делаете заявление, которое вовлекает других, то немного больше...
  но это неправильный вариант, Джинджи.
  Происходит это так: вы делаете заявление, а затем Генеральный прокурор решает, что с вами делать. Я не заключаю сделок...'
  «На нашем уровне это не принято, Джинджи», — сказал Эстли.
  «Это должно быть вопросом доверия, Джинджи», — сказал Макдонах. «Ты должен доверять нам, потому что нет другого ублюдка, которому ты мог бы доверять. Я скажу откровенно, Джинджи, нам нужно от тебя очень много, чтобы хоть как-то оценить то, что ты сделал.
  На самом деле, парень, я хочу сказать, что не вижу, чтобы ты мог дать нам достаточно, чтобы принести тебе пользу... Я же сказал, что буду откровенен.
  МакЭнелли дрожал. Его тело тряслось, а ножки стула, на котором он сидел,
  отстукивал ритм по полу, раскачивая стул взад и вперед.
  «Неужели я не могу сказать что-то, что мне поможет?
  «Надо было сказать очень много, чтобы помочь тебе, Джинджи». Голос Эстли был тихим, успокаивающим. И мы не делаем предложения, мы не даем никаких стимулов. Ты должен попросить, Джинджи».
  Его пальцы барабанили по столу. Он тяжело дышал. На его шее блестел пот.
  Между ними клубился дым из трубки Макдоноу.
  МакЭнелли посмотрел в лицо МакДоноу. Он увидел твердый, безразличный рот его
  Враг. Он увидел безжалостные глаза своего врага. Слова, казалось, хрипели из
  его горло.
  «Я хочу иммунитета».
  Иммунитет, Джинджи? Макдоноу свистнул от удивления. `Два
  'Теки сдулись,
   и судья, и вы хотите иммунитета?
  «Иммунитет от судебного преследования».
  81
  Макдоноу театрально медленно покачал головой. Я не могу этого увидеть.
  ... Вы видите это,
  Детектив-констебль Эстли? Я имею в виду, как вы получаете иммунитет от трех
  обвинения в убийстве?
  «Вот о чем я буду говорить — об иммунитете».
  «Ты что, Джинджи, становишься супертравой?»
  «Конечно, это то, что я говорю...» — слова вырвались из уст Макэналли.
  «Ты говоришь о том, чтобы пойти до конца?» Макдоноу говорил так, словно обращался к ребенку.
  «В ящик, Джинджи? В ящик для свидетелей, чтобы давать показания?»
  Эстли тихо спросил
  сзади.
  «В ящик, если я получу иммунитет...»
  Слова повисли в воздухе, повисли в дыму трубки Макдоноу. МакЭнэлли
  посмотрел на Макдоноу.
  Почему все должно было повторяться снова и снова?
  И почему этот ублюдок не улыбнулся и не выглядел довольным?
   Макдоноу вздохнул. «Было бы здорово, Джинджи, если бы все было так просто. Два 'тека
  убит, и судья, но Джинджи МакЭнелли собирается стать секретной сапой и донести на
  несколько его ужасных приятелей, и мы собираемся привлечь горстку ПИРА
  Добровольцы, и он получит иммунитет. Разве это не было бы прекрасно, Джинджи?
  'Что ты имеешь в виду?
  Давай, Джинджи... Что ты можешь предложить, что равносильно двум техническим специалистам и судье?
  ...? Извините, неправильно, не равнозначно... Что вы можете предложить, что может быть важнее, чем осуждение гранатометчика за три убийства?
  «Есть еще одно дело, детектив-сержант Макдоноу»,
  сказал Эстли.
  «Что еще случилось, детектив-констебль Эстли?»
  спросил Макдоноу.
  Эстли легко сказал: «Зачем они привезли Джинджи с юга? Они привезли
  его вернули, потому что они знали, что он хорош в РПГ
  Где он оказался?
  хорошо обращался с РПГ? Он должен был хорошо обращаться с ним, это само собой разумеется.
  Само собой разумеется, что Джинджи так чертовски хорош в РПГ.
  что он тот человек, которого они
   надо иметь ... Само собой разумеется, что он уже использовал его раньше. Само собой разумеется, что есть
  «Другие обвинения очень серьезного характера, о которых мы пока даже не успели подумать».
  `Джинджи, меня поправляет детектив-констебль Эстли. Я должен был сказать... Что
  есть ли у вас что-то большее, чем осуждение на 82 года?
  83
  82
  **человек с РПГ за три убийства, и за преступления, о которых мы даже не успели подумать... Это действительно будет нелегко. Ты ведь это видишь, не так ли, Пряня?'
  МакЭнелли чувствовал, как пот капает с его шеи на поясницу. Он чувствовал сырость в складке живота и бежит к паху. Казалось, он слышал лязг дверей камер в блоках H и смех молодого Джерарда. Он
  Казалось, он чувствовал влажный холод клеток для упражнений Кеша и огненный жар Роизина. Казалось, он знал одиночество тюремных крыльев, и мир и
  свобода каравана у канала. Истерика нарастала в Шоне Пиусе Макэналли.
  «Ребята, которые были со мной на Крамлин-роуд...»
  «Волонтеры в ASU...? Недостаточно», — сказал Макдоноу.
   «Те, кто вернул меня».
  «Курьеры — ничто... Они — мусор».
  «Ребята, которые меня проинформировали».
  «Батальонный оперативный отдел, батальонная разведка не считают, что этого достаточно,
  Пряный, — голос Макдоноу упал до шепота.
  «Этот чертов шеф меня проинструктировал», — заорал на него Джинджи.
  Макдоноу ударил
  Чашечку трубки он взял в руку, остатки выбросил в пепельницу. Он полез в карман за табаком
  мешочек.
  «Приходи еще, Джинджи?»
  «Шеф проинформировал меня».
  «Командир бригады Белфаста?»
  «Он проинформировал меня».
  «Кто был с ним, когда он инструктировал тебя, Джинджи?
  «Штаб бригады — интендант, разведка и оперативный отдел».
  Макдоноу набивал свою трубку, набивая ее, словно слепой, на ощупь.
  Его глаза не отрывались от МакЭнелли. «Когда вас проинформировали, это было
   Командир бригады Белфастской ПИРА, квартирмейстер и разведчик
  генции и операций бригады, верно? «Вот что я, черт возьми, сказал».
  И это то, что вы нам предлагаете?
  «Для иммунитета».
  И вы сделаете заявление и пойдете на свидетельскую трибуну? «Для иммунитета».
  . Макдоноу чиркнул спичкой. Это было мгновение, прежде чем его пламя нашло
  наполненную чашку своей трубки. «Ты не мог бы пригласить сюда Ренни?»
  Дверь за Эстли закрылась.
  83
  Достаточно ли этого для иммунитета?
  «Я не знаю», — сказал Макдоноу, встал и потянулся. «Я не принимаю решения, слава богу».
  *
  Эстли последовал на стук, вошел в кабинет Ренни. Он сиял от волнения.
  «МакЭнелли сейчас закашляется... Он собирается передать нам штаб бригады...»
  Эстли увидел, как черный галстук ослаб на шее Ренни, ниже расстегнутого верха.
  кнопка.
   «В обмен на иммунитет он передаст нам штаб бригады в Белфасте».
  Ренни сцепил руки, подперев подбородок пальцами.
  «Маленький ублюдок», — сказал он.
  Это ведь то, что вы ненавидите, не так ли, мистер Ренни, видеть, как они выходят на свободу после того, что они сделали?
  «Молодой человек, единственное утешение, которое я получаю, — это осознание того, что это суровая свобода».
  Он закрыл папку на своем столе. Он подумал о вдове, которая стояла прямо и
  гордый у могилы. Он просочился в Эстли с легкой полуулыбкой. Ренни вышел
  из его офиса и в блок допросов, чтобы начать процесс превращения
  человек, который сделал эту девушку вдовой.
  Полицейские в форме, патрулировавшие коридоры тюремного корпуса и блока допросов в Каслри, знали эти знаки. За два предыдущих года их было достаточно, чтобы они могли читать сигналы, возвещавшие о повороте заключенного.
  В тот день полицейские в форме увидели Говарда Ренни и Эстли
  топаем по коридору на первом этаже корпуса допросов...
  Еще один мелкий засранец перешел на другую сторону, чтобы спасти свою шею.
  Констебли в форме всегда видели в детективах в штатском
   ковбои, индивидуалисты. Они любили улыбаться в ладошки, когда 'текс выбегали из комнат для допросов в поисках старшего человека. Они разделяли что-то от волнения, когда услышали, что Блэкбуш
  В офисах администрации открывали бутылки, но им нравилось ухмыляться друг другу, когда начиналась дефляция, когда новообращенный поворачивал остальную часть круга и отступал.
  Полицейские в форме сказали бы, что одно дело заставить Прови сделать заявление, в котором обвиняются его бывшие друзья, и совсем другое — вселить в этого негодяя смелость, чтобы он, спустя недели и месяцы, явился на место свидетеля.
  84
  для дачи показаний. Полицейские в форме видели и слышали празднования. Также они видели и слышали 84
  85
  **пробуждения детективов, когда проскользнул слух, что другой
  супертрава отступила.
  Эстли закрыл за собой и Ренни дверь комнаты для допросов, спрятав от заинтересованного взгляда полицейского в форме, который маячил в коридоре.
   «Давайте уладим формальности», — сказал Ренни. Я — главный инспектор Говард Ренни. Вас уже предупредили мистер Макдоноу и мистер
  Эстли. Теперь давайте послушаем, что вы скажете.
  МакЭнелли сидел вяло в своем кресле. Присутствие Ренни, казалось, заполнило комнату
  вокруг заключенного. МакЭнелли медленно выпрямился, как будто движение
  истощил его.
  Я хочу иммунитет. Если вы дадите мне иммунитет, я сделаю заявление...' `Что такое
  заявление мне скажут?
  «Кто был со мной, когда я был на учениях...» «Этого недостаточно».
  «Кто меня проинструктировал. Меня проинструктировала Бригада по Симпсону».
  «Имена?
  'Да.'
  «Вы предлагаете это в обмен на иммунитет?»
  «Это чертовски много, это больше, чем ты когда-либо имел».
  И ты пойдешь в
  «Свидетельское место, в суд?» Я сказал, что пойду».
  И вы просите иммунитета?
  И я хочу, чтобы моя жена и мои дети ушли. Я хочу, чтобы меня отправили. «Я не знаю, что я могу сделать, Джинджи», — сказал Ренни.
   «Ты должен доставить», — голос МакЭнелли повышался. Большие глаза, пристально глядящие
  глаза, устремленные на Ренни. Я не могу вернуться туда, не в Кеш,
  не за двадцать пять... я не могу...'
  Рука Ренни скользнула вперед. Он нежно похлопал МакЭнелли по плечу. «Легко, парень».
  «Все, что я могу тебе дать, я тебе дам, но не засовывай меня туда обратно».
  «Легко, парень, потому что не все так просто».
  Я сказал, что пойду в чертов суд, я покажу им, всей бригаде...
  Чего еще тебе, черт возьми, надо?
  «Джинджи, послушай...» Ренни наклонился над Макэналли, и его рука закрепила
  отцовская хватка на майке Макэналли. «Слушай... в прошлом году, и годом ранее мы были в размене иммунитета в обмен на обещание явиться в суд 85
  и давать показания. Мы должны выглядеть немного глупо, Джинджи. Слишком многие струсилы,
  слишком много отозвано...'
  «Я пойду до конца, клянусь».
  Все те, кто отказался, поклялись, что не откажутся».
  «Что это значит?
   «Это значит, что сейчас неподходящее время для меня обещать иммунитет, а для вас — обещать
  «доставить».
  Голова МакЭнелли качнулась вперед на руки. Ренни подумал, что он сейчас заплачет. Он подумал, что видел их всех, всех стрелков, изготовителей бомб и палачей. Чертовски ужасную фигуру они представляли, когда
  были одни, без Армалита, чтобы нести его на руках.
  «Ты этого не сделаешь?
  "Я это говорил, Джинджи? Послушай меня. Все сводится к вопросу доверия.
  Мы оба должны доверять друг другу. Ты должен доверять мне, а я должен доверять тебе.
  «Доверие — это двусторонняя вещь. Ты слушаешь, Джинджи?»
  Макдоноу посмотрел и медленно покачал головой. Иисус, и надо отдать ему должное
  Старик. Заводил ублюдка, да?
  «Доверься, Джинджи... Ты должен доверять мне, как и я собираюсь доверять тебе. Ты должен говорить
  ко мне и поверьте, что я сделаю для вас все, что смогу. Это может быть не минимальная рекомендация, это может быть иммунитет, вы должны мне доверять. Это одна сторона.
  Есть и другая сторона. Я должен доверять тебе. Заявление от тебя, называя имена,
   называть даты и места, это бесполезно для меня, если я не доставлю вас в суд, если я
  заставить вас быть под присягой и выдержать перекрестный допрос.
  Две стороны медали, Джинджи. Проблема в том, Джинджи, могу ли я доверять тебе?
  «Поверь, ты и я, ты, блядь, шутишь, Ренни», — фыркнул МакЭнелли. «Забудь об этом.
  Либо иммунитет, либо ничего».
  Макдонах задохнулся. Эстли выпрямился, больше не опирался на
  стена. Ренни покраснел, разозлился.
  Я один человек, - сказал МакЭнелли, плюясь. Я бесполезен для вас в Кеше. Штаб бригады, который вам полезен, который чертовски полезен, чем я. Я хочу
  отвечать.'
  Ренни прикусил губу. Его ногти впились в мягкую часть руки. Он сдержался. Я дам тебе ответ, Джинджи.
  Ренни развернулся на каблуках и вышел из комнаты для допросов.
  «Если это шутка, Фред, то это шутка самого дурного вкуса».
  86
  «Главный констебль не любит шутить».
  Государственный секретарь отодвинул поднос на стол.
  Государственный служащий помог
   сам взял сэндвич и тщательно вытер губы носовым платком.
  «Я не могу принять решение об иммунитете».
  «Директор государственных преследований принимает решение. Директор является
  подотчетен Генеральному прокурору в правительстве. Генеральный прокурор находится в Кабинете, как и вы. Если бы вы рекомендовали политическому коллеге предпринять определенный курс действий...'
  «Премьер-министр должен будет это санкционировать».
  «Премьер-министр так бы и сделал, вы совершенно правы».
  86
  87
  **`Можете ли вы представить...'
  `Что сказал бы премьер-министр? У меня есть четкое представление. Главный констебль берет
  необычный курс. Он берет с собой главного инспектора-детектива, который занимается
  МакЭнелли».
  «Чтобы запутать меня жаргоном безопасности?
  «Чтобы вы были в курсе событий».
  «Когда он приедет?»
   «Полчаса». Чиновник снова потянулся за сэндвичем. Они были в банках
  креветки. Он вообразил, что жена госсекретаря приготовила их в квартире.
  Они были просто превосходны.
  У меня есть Модератор, который будет ругать меня за безопасность его паствы на
  Граница.'
  «Он на льду, вы можете встретиться с начальником полиции».
  «Черт тебя побери, Фред. Я не хочу отпускать на свободу такого зверя, как этот МакЭнелли, что бы он ни делал.
  делает для нас.
  Чиновник улыбнулся. «В военное время принципы — роскошь, сэр... Я посижу и посмотрю на начальника полиции и его приятеля».
  Вездеход Ферриса прибыл к супермаркету вместе с первой машиной скорой помощи.
  Улица перед витринами супермаркетов, украшенными рекламой скидок, подходящей для получателей пособий по безработице, заполнялась свиньями и полицией.
  фургоны. Покупатели, которые были внутри в момент налета и стрельбы, высыпали на широкую переднюю площадку супермаркета. Он увидел шок и белое онемение на лицах домохозяек. Черт возьми, удивительно,
   87
  Разве не было, что пятнадцать лет спустя после Смуты эти люди все еще могли выдержать приступ шока? Чертово повседневное явление, не так ли, ограбление, которое пошло не так?
  Он увидел ротного старшину. Феррис подошел к нему.
  `Вы хотите, чтобы представитель был в Сенате,
  Мистер Феррис?
  «Просто то, что происходит, будет достаточно». Феррис увидел, как курос скривил рот от удовольствия. Все унтер-офицеры батальона знали, что им не удастся заманить Ферриса в армейские дерьмовые разговоры.
  Пара героев отправилась за ящиком рождественских сбережений. Сегодня днем будет выплата. Помощник управляющего сказал, что деньги в сейфе, а ключа у него не было, и он выстрелил в себя, чтобы поощрить его за то, что он полез в карман. Пока герои укрывались, мимо проехала машина RUC. Старый Билл устроил заградительный огонь, словно это был Порт-Стэнли, они справились с бабулей, героям удалось убежать.
  Они сейчас направляются в Энди'таун.
  «Описания?
  «Хорошо посмеялись, мистер Феррис... Здесь бригада глухонемых».
  Феррис наблюдал, как выносили первые носилки. Был
  молодой человек, лежащий на спине, с широко открытым ртом и прерывистым дыханием
   разрывы. Его рубашка была пропитана кровью... Какое мерзкое место, какое чертовски ужасное место
  провести чертовски ужасный день. Он увидел старую леди, которая лежала в дальнем конце
  передний двор. Они накрыли ее голову одеялом из задней части машины скорой помощи, теплым алым одеялом. Ее лодыжки торчали из-под одеяла, и Феррис увидел, что на ней толстые чулки и удобная обувь, а кровь сочилась из-под одеяла через выпуклость, которая была ее головой. Она будет там, пока не приедет полицейский фотограф.
  Он ушел от CSM Он прошел через рутину. Он пошел к толпе, которая собралась, чтобы посмотреть на жертв, на санитаров, на толпу полицейских и на солдат, присевших на огневых позициях. Джонс, его водитель, шел за ним.
  «Кто-нибудь видел, что произошло?» Феррису удалось добиться хорошего, авторитетного голоса.
  «Чистильщики застрелили миссис Мерфи».
  «Только что выписалась из больницы, а эти гребаные ублюдки ее застрелили».
  «У нее была грыжа, когда она убивала свиней».
  «Миссис Мерфи не воровала, и это не помешало ей получить пулю».
  Возможно, ему следовало рассмеяться им в лицо. Возможно, ему следовало рассмеяться
  пока у него не заболели бока живота.
  «Произошло ограбление...», — сказал Феррис.
   «И пришли чистильщики и убили миссис Мерфи, когда она ходила по магазинам».
  88
  «Кто-нибудь здесь видел грабителей?» Феррис постарался быть осмотрительным и сформулировал свой вопрос так, словно обращался к отсталым детям. «Кто-нибудь здесь видел двух мужчин, которые совершили ограбление супермаркета?»
  «Я видел, как застрелили миссис Мерфи...»
  «Больше похоже на кровавое убийство».
  «Я видел, как это делают чистильщики».
  «Но вы не видели воров...?» Феррис уставился на лица толпы. «Вы
  не видели борцов за свободу...? Вы не видели кровавую борьбу за свободу
  ASU атакует законную цель вашей собственной кровавой рождественской коробки... ?T
  «Не смей, блядь, ругаться на нас, ты, гребаная британская пизда».
  Феррис повернулся направо, послышался голос. Она была довольно симпатичной девушкой. Ей было около семнадцати, она носила обтягивающий свитер под открытым анораком и узкие джинсы, а ее рот был искривлен в дикой дуге.
  «Короче говоря, мисс».
  Он вернулся к лендроверу. Феррис, его сопровождающие и Джонс сели в седла. Он
   сказал Джонсу, что они прогуляются по переулкам Андерсонстауна,
  за супермаркетом. Это был случай, когда нужно было найти себе занятие.
  88
  89
  **Они съехали с главной дороги и попали в лабиринт маленьких улочек, окруженных домами из красного кирпича.
  «Ей нужен был хороший трах, этой корове...» — заметил Джонс. У вас никогда не возникало чувства, что вы зря тратите здесь время, мистер Феррис?
  «Такие мысли недопустимы для офицера, стрелок Джонс».
  Они ехали через Андерсонстаун полчаса. Поскольку они понятия не имели, как выглядят и одеты их беглецы, это был напрасный труд.
  Когда по радио их вызвали обратно в казармы, они проехали мимо супермаркета.
  Меньшие силы полиции и солдат все еще были на позиции, а белые ленты отмечали место инцидента. Покупатели шли вокруг лент, в супермаркет и из него. Феррис не мог видеть кровавое пятно от ран старушки, смытое дождем.
  «Стрелок Джонс, если бы нас здесь не было, все было бы еще хуже, чем есть на самом деле», — Феррис
  сказал. «Вот почему нам стоит быть здесь».
  Стрелок Джонс не сводил глаз с проезжающего перед ним транспорта. «Если вы так говорите, мистер Феррис».
  МакЭнелли съел свой обед в камере. Полицейский в форме дал ему
  сигарету, когда поднос унесли. Полицейский в форме знал,
  МакЭнелли был особенным, и дал ему один из своих собственных Бенсонов. Он сидел на своем
  89
  кровать. МакЭнелли был оазисом в тюремном блоке. Все камеры были заняты. Он был
  тот, кто обратился, кто просил иммунитета. В других камерах были люди из Provos и из INLA
  и от Ольстерских добровольческих сил и Ассоциации обороны Ольстера.
  Каслри не был сектантом. Военизированные формирования Prod имели ячейки рядом с военизированными формированиями Taig.
  Он затянулся сигаретой. Он редко курил. Роузин всегда держала во рту сигарету, даже когда
  ребенок был у нее на коленях... Возможно, это была крепость сигареты, возможно,
  был факт его просьбы об иммунитете, но он чувствовал головокружение, как будто он
  нюхал клей. Все клетки были взяты, но его были другими.
  В его камере находился человек, который перешел на сторону Организации и предложил нарушить ее клятву.
   И все это было так легко... Шон Пиус МакЭнелли был не из тех, кто проверяет свои
  собственного пупка, но он усмехнулся про себя, когда подумал, насколько легко это было.
  И он заставил этого ублюдка Ренни бегать во все стороны, заставил его
  мчался в задницу. Он бы сделал заявление. Он бы дал показания. Что было
  Большое дело в даче показаний? Ничего особенного... Он бы дал показания. Тогда
  Была новая жизнь. Была жизнь за пределами Белфаста, жизнь за пределами Ирландии... Все так чертовски легко, все так чертовски просто.
  Он будет жить новой жизнью с Ройзин и молодым Джерардом и
  Малышка Пэтти и Малыш Шон, пока блоки H были переполнены, пока дворы были переполнены, пока кровавые кладбища заполнялись.
  Они посчитали, что Джинджи МакЭнелли был слабаком, когда они пришли к
  караван у канала, они бы черт возьми узнали, чего им это может стоить.
  Супертрава... Супер Пряня... Супер МакАннелли... Супер киллер на РПГ...
  Супертут.
  Он смеялся. Его смех отражался от стен камеры. Он не чувствовал
  раскаяние в предательстве. Он не чувствовал вины за предательство. Он чувствовал экстаз, потому что считал, что избежал трех пожизненных заключений с рекомендуемым минимумом в двадцать пять лет.
  Супер-рыжий МакЭнелли, и никаких чертовых слабостей ни для одного ублюдка.
  Каждый инстинкт, начальник полиции, каждый инстинкт, которым я обладаю, указывает на мораль и
  «политическая опасность предоставления этому человеку иммунитета».
  Государственный секретарь боролся за свою позицию и проигрывал.
  Главный констебль был резким невысоким человеком, гордившимся своей репутацией прямого
  агрессия при столкновении с политиками.
  «Ваша интуиция ошибочна, госсекретарь».
  90
  «Это грязный бизнес, бизнес знатоков, и, как показывает практика, он может ошибаться».
  «Политика «Обращенного террориста» дала нам больший запас разведданных, чем когда-либо у нас было по PIRA»
  «Любое опровержение после предоставления иммунитета делает нас посмешищем».
  «Это самое худшее, госсекретарь, опровержения. Даже если и будет опровержение, мы все равно получим ценную информацию».
   Государственный секретарь считал, что главный констебль непьющий. Он никогда
  выпили, когда они встретились в обществе. Он считал, что существует прямая связь между
  монументальная помпезность и алкогольное воздержание.
  «Я работаю на этой должности уже три года, и впервые за эти три года я считаю, что я близок к тому, чтобы нанести существенный удар по основной эффективности PIRA... политические опасности меня не волнуют. Что касается моральных опасностей, я бы считал, что осознаю их так же, как и любой другой человек. Я хочу нанести удар по «крестным отцам». Я хочу иммунитета для Макэналли».
  Государственный секретарь ерзал на диване. Это была его первая ошибка, он опустился на мягкие подушки, в то время как главный констебль сидел на стуле с высокой спинкой, на возвышении, где он мог доминировать. А Фред был чертовски бесполезен, держал рот закрытым. И все время была возвышающаяся фигура
  детектива, что главный констебль 90
  91
  **въехал и встал позади кресла своего хозяина, словно онемев.
  «МакЭнелли — убийца».
  «У нас будет дюжина человек, обвиняемых в убийстве, и у нас будет персонал бригады
   за заговор.
  «Кабинет министров на это не согласится».
  «Вы должны заставить их согласиться на это, иначе есть много людей, которые живы и
  «Ну, в этот момент кто потеряет свои жизни, если эти сотрудники бригады выйдут на свободу».
  «Это риторика, начальник полиции».
  Государственный секретарь поднялся с дивана. В комнате было слишком жарко,
  Он вспотел. Он подошел к окну. Он чувствовал себя так, будто в его комнату вторглись.
  «Чего ты от меня хочешь?»
  Голос начальника полиции смягчился от плодов победы. Я хочу, чтобы вы поговорили с генеральным прокурором, и я хочу, чтобы вы выслушали мистера Ренни. Мистер Ренни — один из двух офицеров, работающих в Каслри, которые возглавляют программу по обращению террористов. Он — грозный противник Временных, которые
  91
  Дважды пытались убить его. Я хочу, чтобы он рассказал вам из первых рук о важности штаба бригады ПИРА.
  «Скажите мне, мистер Ренни».
  Я сегодня утром пошел на похороны, госсекретарь, как и вы. Я нёс гроб часть пути. Он был старым другом, хорошим другом. Его убил Шон
   Пиус МакЭнелли...'
  «Какое суровое, сильное лицо», — подумал госсекретарь.
  Боже, будет ли он когда-нибудь
  Избавься от этих страданий, напряженных лиц. Он был пугающим человеком, этот Ренни.
  Государственный секретарь редко встречался с людьми, которые воевали в середине войны
  эшелоны. Он встречался с генералами и начальниками полиции на конференции, а также встречался с рядовыми солдатами и констеблями для быстрой непринужденной беседы.
  Я трачу свое время, запирая добровольцев. Я никогда не беру в руки людей, которые
  контролировать этих добровольцев. Персонал бригады не носит оружия, они не носят карт целей, они не носят мою фотографию. Мусорные дети носят оружие, карты и фотографии. Бригада остается выше инкриминирующих
  доказательства. Если я смогу заставить человека в суде дать показания против персонала бригады
  тогда я серьезно повредил бы их движению. Мне нужно, чтобы МакЭнелли имел иммунитет, мне нужно, чтобы МакЭнелли знал, что он не сдастся. Мне нужно завоевать его доверие, возможно, даже его привязанность... а он убил моего друга.
  «Бригадные бойцы верят, что они в безопасности от нас. Я не хочу, чтобы они чувствовали это и дальше».
   В следующие выходные государственный секретарь будет в своем английском доме, на своих землях в Йоркшире, и пока он будет гулять на болотах со своей собакой, этот человек будет находиться в комнатах для допросов в Каслри.
  Он видел, как Ренни колеблется, сомневаясь в целесообразности своего дальнейшего выступления.
  «Нет, мистер Ренни, я хочу услышать все».
  «Гетто в этой провинции, сэр, поддерживаются двумя факторами: страхом и лояльностью. Порвав со своим народом, МакЭнелли сократил свою лояльность. Они нагонят на него страх.
  Это страх, который трудно понять постороннему, потому что это страх перед ужасной смертью от рук своего собственного народа... О чем я говорю?
  Вот к чему это приводит. Если мы собираемся использовать МакЭнелли против Бригады, то мы должны показать ему доверие. Если мы попытаемся выгнать его на свидетельскую скамью или обмануть, то мы упадем лицом в грязь... Сэр, он зашел дальше, чем я бы осмелился зайти.
  Я бы предпочел отсидеть двадцать пять лет».
  И чтобы завоевать его доверие, вы хотите иммунитета?
  «Да, сэр, я хочу иммунитета для Макэналли».
  Государственный секретарь очень тихо сказал: «Пусть так и будет».
  «Благодарю вас, сэр».
  92
  Глаза Ренни блуждали по комнате, словно ища графин с виски. Не
  падение в поле зрения. Главный констебль стоял со своим портфелем и смотрел
  демонстративно на свои часы. Чиновник показал облегчение, потому что
  Модератор все равно мог бы вписаться в график.
  Госсекретарь улыбнулся, публика улыбнулась. «Что за человек этот Макэналли?
  «Отвратительный маленький негодяй, сэр», — сказал Ренни.
  Разочарование омрачило лицо госсекретаря. Если я буду выступать за его иммунитет, я бы хотел, чтобы о нем отзывались лучше... Вы меня не подведете?
  «Я сделаю все возможное, сэр».
  От крика адъютанта Феррис упал с койки.
  Его привели к
  Комната командира.
  Ему был передан телекс из штаб-квартиры в Лисберне. Офис GOC дал указание
  Sunray обязуется в любое время предоставить лейтенанта Дэвида Ферриса для связи
  с главным инспектором Говардом Ренни, Королевский калифорнийский университет
  Каслри.
  «Это не твоя вина?»
  «Нет, сэр».
  «Что готовится?»
   «Я не знаю, сэр».
  «Мне не нравятся умные игры, которые мешают профессиональной военной службе».
  «Кажется, у меня нет особого выбора, сэр».
  «У тебя нет выбора, и у меня тоже, поэтому мне это не нравится. Что такого особенного в тебе и этом Макэналли?»
  92
  93
  **«Насколько мне известно, сэр», — сказал Феррис.
  Санрей с любопытством посмотрел на Ферриса. «Батальон — открытая семья, Дэвид. У батальона нет секретов».
  Я так же, как и вы, в неведении, сэр.
  Полицейский вездеход был готов увезти Ферриса из казарм на Спрингфилд-роуд.
  Личность начальника, который взял на себя ответственность за управление бригадой Белфаста два с половиной года назад, была известна лишь небольшой горстке людей в городе. Как фигура на заднем плане общественных событий, начальник имел
  отразили угрозу информаторов, которые угрожали нанести удар по самому 93
  внутренности Временной организации. Один за другим,
   Супертравы отступили, отступили, отступили. Организация
  выжил, но теперь был осторожнее. Он считал, что Организация была более жесткой, чем в
  с тех пор, как он получил звание командира бригады Белфаста. Он
  оперировал потребностью знать философию. Через лабиринтную цепь
  командование он контролировал деятельность ASU, поставки их систем вооружения, их финансовую поддержку посредством ограбления банков, почтовых отделений и предприятий, а также дисциплину движения. Эта цепочка была хорошо замаскирована. Ни один доброволец не мог указать на него, ни офицер роты, ни люди, которые управляли скелетными штабами батальонов. Те, кто составляли его товарищей по бригаде, были друзьями с самого начала войны. Он любил читать о разочаровании премьер-министра, выраженном в британских газетах, из-за неспособности британских войск поймать и захватить его.
  Шеф был милитаристом. Он изучал историю войн за свободу. Он вел битву на истощение. Именно истощение его собственных товарищей привело его к командованию бригадой Белфаста. Он не верил в какой-либо внезапный удар, который мог бы разрушить британскую администрацию и протестантскую
  сопротивление. Он редко произносил речи, но когда он поздно ночью беседовал со своими дружками, и они сидели вокруг него в почтительном молчании, он говорил о том, чтобы нанести удар по беззащитной базе оккупационных властей - ударить по
   полицейский, контролирующий школьный переход, директор школы, который был внештатным сотрудником резерва Ольстерского полка обороны, невооруженный тюремный надзиратель, возвращающийся с дежурства.
  Вождь проповедовал своим верующим, что если обычный человек будет ходить в одиночестве под тенью смерти, в то время как большие люди в обществе будут окружены телохранителями, то обычный человек потеряет уверенность в способностях британцев.
  чтобы защитить его. «Теннер» Симпсон был исключением. «Теннер»
  Симпсон был хорошим
  цель, популярная цель среди парней, хорошая для парней в Кеше, делающих свое дело
  десятку, переданную Симпсоном. Вождь будет сражаться, пока его не схватят или
  застрелен
  армейскими отрядами SAS или MRF или подразделениями поддержки полиции. У него был глубокий
  презрение к бывшим бойцам, которые отказались от Armalite и занялись предвыборной агитацией в качестве кандидатов на пост Временного Sinn Fein. Он презирал их, потому что считал, что они продались в единственной игре, которая имела значение, в игре в бои.
  Он презирал их, потому что считал, что агитация за
   Жилищные условия, канализация и автобусные маршруты были худшей заменой победе над британцами там, где это имело значение, на уличном поле боя. Что было релевантно 94
  отправлял британских солдат домой в ящиках и заставлял полицейский оркестр играть погребальную песнь в Розелоне.
  Он был одиноким человеком. Когда он был уличным организатором агрессии, он мог плыть с толпой. Когда его оценили как стрелка, только один выстрел, и это был смертельный выстрел, он двигался в компании добровольцев. Когда он командовал первым батальоном, он все еще двигался с некоторой свободой. Он был одинок, потому что командир бригады Белфаста должен был быть одиноким. И одинок также после смерти его жены. Мэри была равнодушной копией его жены, моложе и красивее, но ничто в сравнении. Британцы убили его жену, вот что он сказал... Днем после рассветного рейда армии на его дом,
  она приняла слишком большую дозу. Он был далеко, на юге, вел переговоры с
  Армейский совет за поставку оружия. Армия пришла и разнесла его дом, они вырвали половицы, разорвали тонкие стены жилищного управления. Она вылила себе в горло бутылку нембутала. Британцы убили ее... Ему никогда не приходило в голову, что ответственность за ее смерть лежит на нем, что командир первого батальона на самом деле привел солдат в его дом.
   Одинокий и отчаявшийся человек, которого разыскивают тысячи солдат.
  Безжалостный и умелый
  за человеком охотятся тысячи полицейских.
  Поскольку Шеф посвятил свою жизнь борьбе за изгнание британцев из Провинции, он был человеком редкого калибра в Организации.
  За окнами мезонина, в котором он остановился, шел вечер, а на улице за окном приближался вечер. Заголовки радиопередач в центре города рассказали ему о неудачном налете на супермаркет в Энди'тауне.
  Заголовки утренних газет покажут, был ли успех
  снайпер ASU в Клонарде. Война продолжалась, в неудачах и успехах, война на истощение.
  Ренни встретил Ферриса у входа в блок допросов, забрал его из
  конвойный.
  «Зачем я здесь?» — агрессивно спросил Феррис.
  «Ты здесь, потому что я сказал, что хочу, чтобы ты был здесь».
  94
  95
  **«Это не причина».
  95
  «Ты здесь, потому что то, что ты можешь сделать в Каслри, гораздо важнее всего того, что ты будешь делать, слоняясь по улицам», — сказал Ренни.
  Ты мне скажешь?
  Они вошли в комнату для допросов. Голые стены, никаких украшений. Стол и два стула. Феррис столкнулся с двумя детективами, которые уже были там.
  «Это детектив-сержант Макдоноу... это детектив-сержант Эстли... Дэвид Феррис, лейтенант».
  Они пожали друг другу руки, Феррис, Макдоноу и Эстли, с осторожностью. «Садись, Дэвид».
  Феррис сидел за столом. Полицейские все стояли. Он чувствовал сырость в
  Промокнув от дневного дождя, он почувствовал на подбородке двенадцатичасовую щетину.
  «У вас есть линия в МакЭнелли, и это линия, за которую мы будем держаться. Доверие — вот название упражнения, и МакЭнелли доверяет вам. Вы поверите мне, когда я скажу, что мы делаем все возможное, чтобы получить иммунитет МакЭнелли... в
  вернуться за полным текстом работ...'
  «Насколько это полно?»
  "Бригада PIRA Belfast, и отправимся в суд, чтобы дать показания. Это чертовски рискованный шаг, на который мы идем, Дэвид.
  Я бы вам сказал, что без вашего сотрудничества этот шанс не стоит того, чтобы им воспользоваться».
   А этот проклятый офицер разведки посоветовал ему не вмешиваться.
  ... Иисус.
  Феррис вспомнил лица МакЭнелли. Лицо на заднем сиденье машины, нервное. Лицо в P.-check на Drive в Turf Lodge, испуганное. Лицо во дворе позади 63, разбитое. Лицо в тюремном блоке прошлой ночью, отчаявшееся. Он задался вопросом, каким было лицо в момент выстрела из РПГ, при убийстве судьи и двух полицейских.
  «Вам лучше привести его сюда», — мрачно сказал Феррис.
  МакЭнелли был за столом. Он знал, что это было по-другому. Более двух 'теков в
  В комнате для допросов ему сказали, что свод правил находится за зарешеченным окном.
  Феррис сидел напротив него. Большой техник, Ренни, сидел позади Ферриса.
  Остальные техники были позади него.
  МакЭнелли было трудно сосредоточиться. Все хорошие новости были
  выливается изо рта Ферриса в его уши. Все чертовски хорошие невероятные новости.
  «Вы получите иммунитет, мистер Макэналли... проблема в том, что
   мы не можем сказать этого наверняка, не сейчас, не в этот момент, но мы знаем, что вы
  собираюсь получить его. Он должен пойти в DPP, а затем в 96
  Генеральному прокурору, и ему придется согласовывать это в Лондоне.
  Из-за того, кто вы и что с вами связано, вы получите иммунитет, но лондонские шишки должны дать зеленый свет. Это займет несколько дней... Прежде чем мы получим это окончательно, вы должны нам доверять, мистер МакЭнелли. У нас осталось пять дней, а затем полиция должна будет арестовать тех, кого вы назвали. Видите ли, в соответствии с Законом о предотвращении терроризма через семь дней вам либо предъявят обвинение, либо отпустят. Через семь дней вы попадете под охрану, и лифты будут включены. Если вас не отпустят и вам не предъявят обвинение, то все узнают, что вы перешли, и они сбегут.
  Они исчезнут. И ваши доказательства будут бесполезны. Вам нужно начать говорить с
  Господин Ренни и его коллеги теперь... Я знаю, что вы получите иммунитет. Я
  действительно верю в это, мистер Макэналли...'
  И новая жизнь?
  «Новая жизнь для вас, миссис МакЭнелли и ваших детей».
  Ушел отсюда?
  «Прямо отсюда... Это произойдет, мистер Макэналли.
  Вы мне верите, мистер
   МакЭнелли?
  'Я верю тебе.'
  И они поверят вам, мистер Макэналли, что вы справитесь с этим».
  «Я сделаю это, мистер Феррис. Я клянусь, что сделаю это».
  «Встаньте в суде, мистер Макэналли».
  «Вы можете доверять мне, мистер Феррис, как и я доверяю вам».
  Не было никакой тяжести на его душе. Он выгнул шею назад, как будто это был путь к
  Доказать себе, что тяжесть со спины ушла. Он вытянул руку.
  Он увидел, как офицер заколебался, а затем ответил. Их руки встретились. Он почувствовал только
  чувство свободы.
  А МакЭнелли смеялся, смеялся в ответ офицеру и сжимал его руку.
  Он не видел медленной удовлетворенной улыбки на лице Ренни. Он смеялся до упаду, он смеялся так, что его плечи дрожали, и его рука и рука офицера стучали по столу, когда он смеялся.
  Он все еще смеялся, когда услышал хриплый голос Ренни.
  «Очень хорошо, Джинджи, теперь давай начнем зарабатывать этот иммунитет».
  За весь день к ней никто не приходил.
  Но затем Ройзин МакЭнелли ушла и ушла из Драйва до позднего вечера. Ее мама была дома, ее мама не всегда слышала стук в дверь. Ее мама была там с обеда, присматривая за Малышкой Пэтти и Малышкой
  97
  Шон и молодой Джерард были в школе. Она была в городе. Она была
  просидел больше часа в приемной офиса г-на Пронсиаса Рейли.
  У нее было
  96
  97
  **потратила черное такси в оба конца, потому что не могла дождаться автобусов. Большинство
  несколько раз г-н Пронсиас Рейли выступал в качестве адвоката защиты мужчин из Терф Лодж.
  У нее не было назначенной встречи, она не нашла в Терф Лодж телефона, который был бы монетоприемником.
  коробка и работает... и через ее труп она поползла бы к
  соседу пользоваться телефоном и знать, что они подслушивают из передней комнаты
  то, что она сказала в холле... она просидела семьдесят минут в зале ожидания возле офиса г-на Пронсиаса Рейли, и ей сначала сказали, что он в суде и его ждут, а потом
   затем он отправился в следственный изолятор Крамлин-роуд для
  интервью с заключенным... Он не вернется. Она никогда раньше не встречала мистера Пронсиаса Рейли. Он был просто именем, о котором она слышала, пока не увидела его фотографию на стене в комнате ожидания — толстый и холеный, преуспевающий в юридической помощи, преуспевающий в парнях, которые были за проволокой. Ей нужен был адвокат. Ей нужен был адвокат, чтобы постучать в ворота в Каслри и потребовать доступа к Джинджи. Он был ее мужчиной... Она выпроводила свою маму и заявила, что поможет с чаем... Какой чертов чай? Сосиски
  и обручи для спагетти... Она не могла выносить, когда мама суетилась из-за нее и детей,
  не тогда, когда Джинджи был в Каслри... В церкви была распродажа одежды
  утром ей пришлось идти на распродажу, пришлось найти обувь для Малышки Пэтти, пришлось
  получить туфли прежде, чем она могла бы подумать о возвращении в город в другой день в
  поиск интервью с г-ном Пронсиасом Рейли.
  «Ма... Ма...»
  Она была на кухне. Она медленно жарила сосиски.
  Если бы она их тоже поджарила
  Они быстро сгорели, и добро пропало. Она услышала пронзительный голос
   Молодой Жерар.
  «Иди сюда, мам».
  Она успела вовремя увидеть по телевизору знакомые кадры из воспоминаний судьи
  Машина Симпсона. Она стояла в дверях. Она слышала, как шипят сосиски на кольце. Молодой Джерард повернулся к ней.
  «Они показали, как двух чистильщиков закопали... наш отец что, застрелил этих ублюдков?»
  Она повернулась и пошла обратно на кухню.
  «Приведи Пэтти, Джерард», — позвала она. «Твой чай готов».
  98
  Ренни ходил по комнате для допросов, не говоря ни слова.
  Макэнэлли говорил.
  Макдоноу иногда подсказывал, в основном он молча сидел за столом лицом к нему,
  кивки в знак поддержки.
  Эстли сидел за столом, который принесли и поставили позади МакЭнелли, и
  заполнил страницы блокнота. Всегда начинай с начала, Ренни учил своего
  следователи. Они
  началось с освобождения Шона Пиуса Макэналли из тюрьмы Лонг-Кеш четыре года назад.
  Теперь им не ставили временных ограничений, они говорили до глубокой ночи. Эти ублюдки всегда поражали Ренни. Сумасшедшее описание убийства с помощью РПГ Жизнь констебля, унесенная прочь, и рассказанная так, будто это был гол на футбольном поле корпорации, и имена, названные так, будто они были
  другие мальчики в команде. Позже он выскользнул из комнаты, чтобы позвонить своему
  жену и предупредить ее, что он снова вернется поздно.
  Он отправил Ферриса обратно в казарму до того, как началось составление заметок.
  Я... Шей был начеку, Шей видел, как Land Rover повернул в Whiterock. Там был
  этот зазор между гаражами. Я не мог видеть Land Rover, пока Шей не крикнул... Юг передал мне РПГ
  когда Шей закричал. Мы были там уже три раза за две недели. Я выстрелил. Домми отобрал у меня РПГ. Мы не останавливались, мы просто бесились. Я знал, что попаду... Мы побежали к дому Флаэрти.
  У него в холодильнике были банки. Мы съели несколько банок, а потом пошли домой. Это было
  действительно хорошо, РПГ, пошла мечта. Юг отвез меня домой от Флаэрти...'
  «Какая удача, что мне удалось заполучить этого парня из семьи Феррис», — подумал Ренни.
  Пока Шон Пиус МакЭнелли изливал свои воспоминания на допросах, Белфаст, отплевываясь и кашляя, просуществовал до конца зимних дней.
   Каждое утро, каждый день и каждый вечер дождь капал на улицы за высокими заборами, жестяными стенами и запертыми дверями Каслри. Наедине с Макдоноу и Эстли, в масляном тепле, освещенном яркими
  флуоресцентные полоски, говорил МакЭнелли. Он носил чистые носки, которые ему принесли, и новое нижнее белье, и ему разрешили пользоваться бритвой для личного пользования, и он был изолирован от дыхания и смерти города.
  Комик из-за Ла-Манша выступал в Оперном театре и рассказал BBC
  Интервьюер из Северной Ирландии, который всегда любил играть в провинции, потому что
  зрители были лучшими в Соединенном Королевстве, и интервьюер устало усмехнулся и задался вопросом, почему звезда ведет себя так покровительственно.
  99
  Промышленник из Германии приехал и посмотрел на мертвый автомобиль De Lorean
  Он вел переговоры с Торговой палатой о тысяче рабочих мест на химических заводах, а бизнесмены аплодировали ему и удивлялись, почему он солгал.
  98
  99
  **Королевский двоюродный брат отправился в провинцию и посадил дерево и
   открыл детское отделение в больнице и по подготовленному тексту рассказывал о мужестве гражданского населения, а медсестры задавались вопросом, есть ли у кого-то другой выбор, кроме как проявить мужество.
  Когда государственный секретарь летел в Хитроу, он размышлял со своим государственным служащим о том,
  Забвение на задних скамьях парламента может оказаться не таким уж предпочтительным по сравнению с управлением Северной Ирландией.
  Цветы на могиле Уильяма «Теннера» Симпсона увядали.
  Молодой солдат, работающий неполный рабочий день в Ольстерском оборонительном полку, мыл машину возле дома своей матери в Финаги, когда за ним приехали убийцы на мотоцикле и стали стрелять в него из маузера, но промахнулись и обезглавили кошку его матери. Вероятно, поэтому инцидент и получил широкую огласку в английских газетах.
  Мужчину застрелили в его доме в Ньютонабби, но пресс-служба полиции сообщила, что
  журналисты не должны беспокоиться, потому что это была только семья, которая была
  почему убийство не перешло через Ла-Манш.
  Шестнадцатилетний юноша, пять месяцев не посещавший школу, предстал перед городскими магистратами по обвинению в том, что записал номерные знаки полицейской машины, когда они выезжали из Андерсонстауна.
  станция.
  Главный констебль предупредил, что видные деятели общественной жизни должны принимать особые меры предосторожности против
  Республиканские боевики... Батальон гвардейцев завершил свой тур и отплыл домой на ливерпульском судне, и более сотни человек заболели от облегчения и алкоголя еще до того, как они причалили... Священник сделал заявление для Irish News, в котором пожаловался на жестокость армии в Баллимерфи... Протестантский политик созвал пресс-конференцию, чтобы мягко осудить действия сил безопасности по борьбе с терроризмом.
  За пределами периметра Каслри дни пролетали незаметно и
  ничем не примечательный.
  Макдоноу и Эстли, каждый по-своему, были хороши в своей работе.
  Их приучили не проявлять враждебности к информатору.
  Они слушали каталог хитов, попыток хитов и прерванных хитов, не показывая своего отвращения. Они оба были на курсе у английского психиатра, который
  говорили о языке тела общения с информатором. Ничего такого, что
  100
  они услышали, казалось, шокировало или ужаснуло их. Не смерть констебля, не
  ослепление солдата. Макдоноу всегда искал информацию. Эстли
   всегда писал дословно за вторым столом. В течение прошедших дней они видели растущую самонадеянность МакЭнелли, как будто он наслаждался вниманием, которое ему оказывали. Они позволили этому продолжаться, они не предприняли никаких попыток сдуть это
  100
  самонадеянность... Вскоре Джинджи МакЭнелли подвергнется испытанию, и тогда
  воши понадобится вся его самонадеянность.
  `. . . Я хотел поставить Свинью в центр. Я посчитал, что если я поставлю ее в центр, то я займусь отрядами внутри. Если есть Свинья снаружи, то всегда будет полдюжины отрядов сзади. Свинья — это легкая добыча для РПГ Мы были внизу
  Бичмаунт, через Бичмаунт через водопад поднимается много свиней. Мы
  захватил этот дом... В доме был только старый газовщик, Фэтси наблюдал
  его, я поднялся наверх с молодым парнем ... не имел имени, не для меня. Это не было
  чертова работа, как и следовало бы. У нас было открыто окно в передней спальне... Черт, в спальне старого газовщика воняло, он спал на чертовых газетах... Это не сработало, потому что Свинья затормозила как раз в тот момент, когда я нажал на курок.
  Как только нажимаешь на курок, уже не можешь сдержаться, это как ссать. Солдат затормозил как раз в тот момент, когда я стрелял, когда я еще был на двигателе. Двигатель завелся, только немного повредил водителя, даже не убил его. Я упал
   чертовы лестницы, как будто я получил хлопки. Ты знаешь, что делал Фэтси? Я бью
  Свинья с чертовым РПГ, а Толстяк должен присматривать за этим газовщиком, и
  Фэтси оторвался от своего телека и теперь чинит ему линию удержания. Ты знаешь
  что, Фэтси вернулся и закончил работу через три дня.
  Это богато... Парень, я и Фэтси, мы вышли из дома и дали по ремню...'
  «Кто был Фэтси?
  «Фэтси Роу... мы мчались по Айви-Парейд туда, где был мотор. Багси
  был на моторе. Мы ехали по Бродвею. Я думал, мы вышли как раз перед тем, как
  блоки пошли. Это было очень плохо, потому что ребенок не показал, кто должен был
  «Возьми РПГ. Нам пришлось оставить его у себя. Не могли же мы торчать, правда? ...'
  «Кто такой Багси?»
  «Мы зовем его Багси, он Имонн Мэлоун... Знаешь что?
  ...? Я обмочился в
  машину. Я обмочился себе в ногу. Я пошел домой к своей женщине и мне пришлось пойти
  прямиком наверх и переоденусь, чтобы она не увидела.
  У меня куча палок
   В этом случае они сказали, что мне следовало бы сдержать огонь или поместить Свинью в центр.
  Эти ублюдки не знают, что такое РПГ.
  Вам нужно выровнять
  101
  «Возьми РПГ, и если ты выстрелишь из него в комнате, то потом будешь ошеломлен, я знаю. Попробуй скажи этим ублюдкам...»
  «Кто они, Джинджи, кто дал тебе палку?»
  «Джимми Фланаган, Ноэль Коннелли, Бренни Тойбин, они были в батальоне... Они дали мне немного пощечины, потому что, по их словам, боеголовки РПГ были золотой пылью, они
  сказал, что я только ранил одного из отрядов и не достал всех остальных вместе с ним. Но они раскололи головы, когда услышали, что пацан не явился за РПГ
  По крайней мере, его побили. Это была золотая пыль, РПГ
  Потому что мы не упали
  это, Багси забрал РПГ домой. Он лежал у него за диваном неделю... Это чертовски
  101
  **смех, его жена орала из-за этого как сумасшедшая, поэтому он послал ее к черту и прикончил ее. Все это было ужасно... Я имею в виду, у нас есть один отряд, но один отряд не стоит и одного выстрела из РПГ. Ну, это не так, не так ли? Это были просто чертовы ковбои...'
  Госсекретарь редко приглашался на Даунинг-стрит, кроме как для Кабинета. Он был в Лондоне каждую неделю
   года, независимо от того, заседала ли Палата общин или была на каникулах, но он редко получал повестки.
  Инфляция снизилась, фунт стерлингов был стабилен, безработица наконец достигла дна. Позиция центрального правительства была бодрой и агрессивной. Было объявлено, что здоровье нации улучшается. Только Северная Ирландия сломалась
  форма успеха.
  Государственный секретарь не поднимал вопрос иммунитета Макэналли на заседании Кабинета министров. В самолете он решил обсудить этот вопрос в частном порядке с Генеральным прокурором. И будучи неопытным парнем, Генеральный прокурор проболтался Премьер-министру.
  Иногда государственный секретарь, находясь на расстоянии своего проконсульства в Белфасте, считал, что его коллеги в кабинете министров пускают газы только в том случае, если они предварительно получили разрешение премьер-министра.
  разрешение. Через час после его разговора с генеральным прокурором, и едва
  вернувшись за свой стол в офисе Северной Ирландии, государственный секретарь получил звонок.
  Они встретились в личном кабинете премьер-министра, где главный личный секретарь делал записи. Окруженный стеной сад снаружи на мгновение привлек его внимание, прежде чем ему указали на стул. Он был хорошо подстрижен на зиму.
  Поскольку было тепло и сыро, певчие птицы были в изобилии на лужайке. Милые мелочи...
  102
  «Генеральный прокурор совершенно справедливо обратил мое внимание на этот вопрос. Вы просите об иммунитете для человека, который убил мужественного судью и двух преданных своему делу полицейских. Вы предлагаете, чтобы человек, который отнял три прекрасные жизни, был отпущен на свободу и получил шанс начать новую жизнь за счет наших налогоплательщиков».
  «Устранение Макэналли, премьер-министр, позволило бы нам выиграть схватку. Предоставление ему иммунитета дает нам возможность выиграть битву...» Госсекретарю это очень понравилось. Фред скормил ему это по дороге через Уайтхолл.
  «Мысль о том, что у этого человека есть иммунитет, мне отвратительна».
  «Реальность Северной Ирландии часто отталкивает, премьер-министр, в чем, я уверен, вы убедились во время своих визитов». Хорошо... премьер-министр приезжал на Рождество, чтобы сфотографироваться с войсками, особенно ему понравилось фотографироваться в берете морской пехоты или бронежилете.
  «Я не думаю, что общественное мнение это выдержит, и я лично...»
  «Мы можем справиться с общественным мнением. В армии и полиции достаточно людей,
  Штаб-квартира должна этим заняться.
   А что, если вы не выполните заказ?
  «Вот в чем риск».
  «Что помешает ему принять наш иммунитет, а затем отказаться от него и выйти на свободу?
  «Его ничто не остановит».
  «Это ужасный ответ».
  «Это правда».
  «Если это ваше последнее слово, то я решил: иммунитета нет».
  Государственный секретарь встал. Его руки были сложены на груди.
  «Очень хорошо. Спасибо за решение. Будем надеяться, что утечек не будет...»
  Он знал премьер-министра. Он знал невроз по поводу утечки конфиденциальной информации.
  Информация. Он увидел, как на лбу проступила сердитая гримаса.
  `. .. Будем надеяться, что не будет утечек из Каслри или из штаб-квартиры. Я бы не хотел
  чтобы мне сказали, что, приговорив одного человека к пожизненному заключению,
  мы упустили шанс убрать ядро Временного штаба бригады вместе с элементами командования батальона и автобусом, полным добровольцев. Я сделаю все возможное, чтобы это не просочилось, и чтобы это было
   не возвращается к вашей двери, премьер-министр. Спасибо за ваше время.
  Он повернулся. Он задался вопросом, дошел ли бы он до двери, прежде чем его позвали.
  назад.
  «От этого зависит ваша работа, от того, откажется ли он от своих слов».
  103
  «Жизни людей зависят от того, что он не откажется. Спасибо за решение. Дать
  «Эта тварная невосприимчивость причиняет мне столько же боли, сколько и вам, но вы приняли правильное решение. Добрый день, премьер-министр».
  «Слишком много людей было поднято. Я говорю, я говорю, что Джинджи Макэналли не собирается
  быть одним из них. Это было сразу после того, как я сделал Свинью. Там были парни, которых поднимали
  каждое чертово утро в Западном Белфасте. Я уже один раз зашел в Кеш, и я не собирался возвращаться, не только для того, чтобы торчать и ждать, кто будет рекламировать дальше. Если бы не проблема с РПГ, то я мог бы
  остался. Я пошел к Джоуи - это Джоуи Малвани. Джоуи говорит мне, что я бы
  использовали последние боеголовки, которые у них были для РПГ. Он сказал, что они получат еще, что они на юге. Он сказал, что у них их куча на юге,
   но он сказал, что они нужны Саут-Арма, и Дерри скинулся за них.
  Он был очень добр ко мне, Джоуи Малвани, он не врал мне. Он сказал, что это будет
  быть недели до Армейского Совета
  102
  103
  **Интендант отпустил их. Он сказал, что у меня было два увольнения и что парни
  В Арме и Дерри ныли о том, что им нужно чертовски попробовать. Он сказал, что им понадобятся боеголовки для тренировок. Он сказал, что мы в самом низу списка...'
  `Джоуи Малвани был...?T
  «Второй батальон, OC... Я не был стрелком... ну, я был с М16, но не думаю, что попал в стену позади отряда. Стрелок — это другое дело...»
  `Дата, место, с кем вы были?
  «Боже... Сентябрь, должно быть, был восьмым, потому что это было накануне дня рождения Ройзин... Я не хотел идти, я сказал, что мне нужно купить ей что-то, я пошел, а потом мне пришлось бежать на Авеню, чтобы купить ей что-то. Я не доехал до Ройял Авеню, я пошел в Смитфилд, я купил ей новый утюг...»
  . . ну, это было не новое, это было второе ружье . . . У нас было три винтовки.
  Мы были за стеной в Миллтауне
  кладбище, ожидающее, когда отряд выйдет из казарм Андерсонстауна.
   Вот когда это было, где это было... Джоуи был одним из ружей, Дасти был другим.
  ...'
  «Пыльный?»
  'О'Хара... Дэмиен О'Хара. Билли Клинч снял с нас стрелков внизу
  кладбище. Дасти чуть не застрелил его, он упал на камень и не пошел
  Безопасность. Жестокие кровавые слова, которые Билли использовал на нем. Я не был стрелком... Я не был
  все, что касается взрывчатки. Все наши бомбы были в наборах из Монагана.
  Там внизу их сделал какой-то парень, и они пришли по частям, чтобы их собрали в
  104
  Белфаст. Я не собирался трогать эту чертову бомбу. Он был часовщиком, человеком, который делал бомбы, поэтому он всегда использовал старые часы для отсчета времени, которые были оставлены у него и не забраны. Парни всегда говорили, что японские цифровые часы выведут его из бизнеса. Я никогда не слышал его имени, но он был где-то за рынком в городе Монаган. Так что я не занимался снайперской стрельбой и не делал бомб. Я был РПГ, а у них не было боеголовок. И парни были
  поднимали, каждый чертов день... Так что я пошел на юг. Ройзин не боролась со мной. Она не говорила, что я желтый, ничего подобного. Она
   «Не говорила, что не должна. Она замечательная, моя Ройзин. Она никогда не сдавалась, просто упаковывала мою сумку. Я поехала на юг... Черт, я и не знала, что жизнь может быть такой чертовски идеальной, как на юге».
  «Мы должны знать все. Все до единой».
  «Там было почтовое отделение. Я угнал две машины.
  Было наказание.
  стреляя, я на самом деле не стрелял в него...'
  По одному, по порядку и именам.
  У меня все хорошо?
  «Пока что все в порядке. Начнем с почтового отделения...»
  Это действительно прекрасная мысль, миссис МакЭнелли. Это прекрасная мысль, но она просто не работает таким образом. Теоретически я могу доехать до
  Каслри и объявите у ворот, что вы поручили мне взять вас
  дело мужа и поэтому я пришел, чтобы навестить его. И если они
  впустили меня, и они дали мне доступ к вашему мужу, тогда это действительно было бы
  «мило и прекрасно. Как я уже сказал, так это не работает».
  Стол г-на Пронсиаса Рейли был завален бумагами. На его столе лежали бумаги четырех человек, которые предстали перед магистратами утром, и еще две бумаги еще для двух, которые предстанут перед следующим утром. У него были бумаги
   еще шесть клиентов, которые весь день находились в зале суда лорда-главного судьи
  Крамлин-роуд, и это был судебный процесс с возможностью оправдания. Он имел
  его подготовительное чтение, которое он должен был сделать вечером перед утренним сидением.
  Если бы я мог посвятить все часы дня вашему мужу, миссис МакЭнелли, то я бы
  просто может попасть в Каслри, и им, возможно, придется его выпустить. Они
  знают мой рабочий график, знают, сколько у меня свободного времени, поэтому они будут держать меня
  «пинаю пятки, пока часы идут. Вот как это работает».
  Он считал ее довольно симпатичной девушкой. Он думал, что если бы она не управляла домом в Терф Лодж на социальном обеспечении, то она могла бы стать действительно симпатичной девушкой. Костлявые бедра и немного обвислая на 105
  грудь, но разбивающее лицо на ней. Черт возьми, зрелище лучше, чем половина шлюх, которые приходили и припарковались в его офисе, ища помощи в том, чтобы удержать мужа подальше от Кеша.
  `С вашим мужем, э-э, прошлым, он будет знать, что нужно держать рот на замке в течение семи дней... после этого он дома, или его посадят в суд и предъявят обвинение. Если его обвинят, я посажу его в суд
   чтобы взять его краткий отчет ... Это мистер судья Симпсон, не так ли? Я слышал, за углом информация, что его одежда не очень хорошо показала себя в Forensic.
  Поверьте мне, миссис МакЭнелли, даже если бы я разбил лагерь в Каслри и в конце концов добрался бы
  «Не думаю, что я смогу уберечь его от суда».
  Он видел, как дрожит ее подбородок, как ее губы стали тонкими, бледными и сжатыми, а ее пальцы...
  сжимал маленький носовой платок. Она была крутой, она бы крутилась как паровой двигатель ... Он улыбнулся, протянул руку для пожатия и для того, чтобы показать, что интервью закончено. Он часто думал, что если бы мужчины ПИРА были такими же крутыми, как женщины, которых они оставили, то война была бы выиграна много
  лет назад.
  "Спасибо, что зашли, миссис МакЭнелли. Вы должны смотреть на меня с лучшей стороны
  вещи... Я уверен, что мистер Макэналли слишком благоразумен, чтобы свидетельствовать против себя».
  Заскочив. Он знал, что бедняжке теперь придется бороться за свои руки в
  очередь из черных такси, а затем долгий путь от Глен-роуд обратно в глубины Терф-Лоджа.
  104
  105
   **`. . . Я приезжал с юга каждые три-четыре месяца, но только на некоторое время.
  несколько дней, и увидеть Роизин и детей. Вы немного проголодались по женщине, вы
  знаю, это так. Тебе нужна женщина, если ты не монах, черт возьми, и
  ты должен увидеть детей. Мальчики оставили меня одного, когда я поднялся... Они, должно быть, знали, что я проснулся, в Turf Lodge нельзя кашлять, чтобы мальчики не знали, так что они знали, что я проснулся и с Ройзин, но они оставили меня в покое. Я думал, они оставили меня одного, потому что у них не было пусковой установки, или если они
  была пусковая установка, но у них не было боеголовок для нее. Я иногда ходил в бар
  когда я был с Ройзин, и я мог увидеть кого-то, кого я знал, и я махал ему рукой, и
  Они махали мне рукой, но оставили меня в покое. Думаю, это было как-то само собой разумеющимся...'
  Уверенность Шона Пиуса МакЭнелли была полной. И перед ним МакДонаф кивал искренне, подбадривая, а позади него Эстли яростно писал. Пятый день ускользал, и МакЭнелли теперь был фаворитом
  существо, часть чужой армии. Он сказал себе, что то, что он сделал, было ради Ройзин, ради Молодого Джерарда, Маленькой Пэтти и Малыша Шона.
   106
  `.. Потом эти двое подошли к каравану.` `Имена, Джинджи.``
  «У них никогда не было имен, и я никогда их раньше не видел.
  Они не дали мне свои
  имена. Они вернули меня. Они не просили меня приехать, они просто привезли меня
  «Я вернулся, как будто я дезертировал. Они не имели права обращаться со мной, как с какой-то грязью».
  «Мы проведем вас через альбом снимков».
  «Они не имели права обращаться со мной, как с гнилым. Они вернули меня, они, казалось,
  подумать только, я бы просто сбежал, отправившись в Свободное государство...
  «Ублюдки».
  «Когда ты закончишь с ними, Джинджи, они пожалеют, что так с тобой обращались».
  «грязь».
  Я был хорошим человеком, я был одним из лучших людей в Организации.
  Когда я был с ними, я никогда не подводил ни одного ублюдка. Я делал то, что было
  «Что бы меня ни просили, я сделал это хорошо и правильно...»
  «Мы получили сообщение, Джинджи. Они получат сообщение». «Чертовски верно, они получат».
   Каждый вечер машинистки брали диктовку у Эстли, и файл заявления Шона Пиуса МакЭнелли становился толще. И файл заявления порождал другие файлы, и перекрестная индексация и компьютерные поиски расширялись. Был перекрестный индекс и новый файл для каждого имени, упомянутого новым зазывалой. И каждую ночь,
  После того, как машинистки закончили работу, новые файлы и расшифровки с компьютера P.-Band оказались на столе Ренни.
  Это было великолепно, волшебно.
  Он знал, что это только для начала. Обратить их было одно, а вот держать их обращенными — дело рук дьявола. Говард Ренни был
  106
  методичный человек. К пятому вечеру он начал планировать подъемы и скачки
  это должно было последовать за седьмым днем заключения МакЭнелли в Каслри, и он дал знать, что потребует, чтобы весь тюремный блок был очищен и пуст для нового приема. И пришло сообщение сверху, из Замка в Стормонте. В сообщении говорилось, что он, Говард Ренни, несет ответственность, что его карьера зависит от заявления МакЭнелли.
  Взвод был на «немедленном» положении, поэтому они были подняты первыми из
  Спрингфилд Роуд.
   107
  Два Land Rover и два Pig, и выскочили из барака с
  Включены фары, раздаются гудящие гудки, и машины разбегаются, и ревут
  вниз по водопаду.
  Звук, выбивший взвод из тишины Спрингфилд-роуд, был
  такие же неопределенные, как и все первоначальные вызовы. В сообщениях говорилось, что на Дивисе собралась толпа, собравшаяся у дробилки, что стреляли. Ничего не станет яснее, пока Феррис и его взвод не будут на месте и не вернутся к радиосвязи. В вездеходе было не так много разговоров. Все были напряжены, потому что они уехали и ехали в
  неизвестно. Напряженный и притихший, потому что ни один человек во взводе не мог стереть с себя
  не стоит думать о заманчивой идее, уловке, чтобы заманить силы безопасности на поле боя
  снайперского огня или в зоне досягаемости заложенной мины.
  Они пересекли перекресток улиц Фоллс и Спрингфилд.
  Феррис увидел толпу на полпути по Дивис, выплескивающуюся с тротуара на
  Улица. Он услышал лай разгневанных голосов.
  Раздалось три одиночных выстрела, и на мгновение толпа затихла и отступила, а затем ринулась вперед.
   снова, как будто выстрелов было недостаточно, чтобы напугать его. За спиной Ферриса был металлический скрежет эскорта, вооружающего своих
  винтовки. Если и было хоть какое-то успокоение, так это в тяжелом воющем двигателе
  Свиньи позади Ферриса. Теперь ближе к толпе, и голоса стали резче и источали враждебность.
  У взвода была учебная подготовка для такого случая. Феррису нечего было сказать, учебная подготовка будет автоматической. Его Land Rover и задний Land Rover подъехали прямо к краю толпы, прежде чем со скрипом остановиться. Первый Pig проехал мимо них, а затем развернулся поперек дороги на пятьдесят ярдов вперед, чтобы заблокировать встречный транспорт. Второй Pig сделает то же самое позади них. Оцепление было немедленно.
  Ненависть наполняла лица, куда бы Феррис ни посмотрел. Женщины были в задней части
  толпа в форме полумесяца, их голоса ревели в верхних окнах кирпичного здания,
  крики и указание пальцем на двойные окна над рубильником Фиори. Это было
  глупая мысль, но Феррис недолгое время развлекался ею... Худшее в мире поле битвы городских партизан, и это место было выбрано синьором Фиори, чтобы открыть закусочную и продавать гамбургеры и
  107
   **сосиски и каменный лосось... Боже, должно быть, в Неаполе было плохо, чтобы заставить синьора Фиори попытать счастья в водопадах Белфаста... Чертовски глупая мысль... Женщины были сзади, а перед ними были их мужчины. Феррис увидел то, что они называли в столовой агрессивными парнями, которые бросались на
  108
  закрытая уличная дверь, как будто завтра не наступит. Это была дверь сбоку
  Их целью был рубильник. Дверь вела на лестницу и в отдельную квартиру над рубильником. Феррис видел, что верхние окна были разбиты и не имели занавесок... заброшенная квартира.
  Голоса были какофонией вокруг него, когда Феррис, его эскорт и стрелок Джонс вышли из вездехода. Шум звенел в ушах, но в те первые мгновения он, казалось, не слышал ни одного отдельного и различимого голоса, только вонючий лепет с чужеродным акцентом. Солдаты прорвались сквозь толпу к передней части щебня Фиори и прикладами винтовок оттеснили толпу от двери. Когда Феррис поднял глаза, ему показалось, что он увидел тень, прошедшую близко к окну. Его нос сморщился от резкого, едкого, жгучего запаха.
  «Тыл в безопасности, мистер Феррис...» — крик сержанта взвода Ферриса. «Но запасного выхода нет».
  Феррис был близко к боковой двери. Из-под двери и через
   старый щель от столба. Он почувствовал раздражение в глазах. Кровавый газ...
  Газ CS... Лица толпы были близко к нему, перекошенные от гнева, словно приз ускользал от них. Наконец он понял яд
  слова.
  «Ебаные ублюдки из SAS...» «Пришли защитить своих ебаных шпионов, да?..»
  .' ``Кровавые отряды убийц...' ``Выяснилось, ублюдки, потому что вы не такие уж умные, как вы думаете...''
  Феррис понял.
  Заброшенная квартира была тайным наблюдательным пунктом, занятым Специальной воздушной службой, и больше не тайным. И толпа собралась для них, и
  Солдаты SAS сделали предупредительные выстрелы и дали знать CS
  гранаты вниз по лестнице
  чтобы сдержать толпу. Не чертов веселящий газ, но Феррис ухмылялся. Однажды, в сельской местности, во время своего первого тура, он слышал о владельце магазина, который посчитал, что у него крысы в стропилах, и вызвал человека, который выполз через дыру в потолке с банкой ядовитой пасты и столкнулся с долговременной группой наблюдения...
  крысы какие-то. Когда SAS разгромили, это вызвало улыбку у любого солдата, особенно у Ферриса, которого обошли стороной в этом полку.
  «Подгони Свинью, прямо к двери... Не трать весь чертов день». Сквозь щель в столбе доносится жалобный бирманский акцент.
   Феррис отдал приказ. Его фузилеры терпеливо оттесняли толпу, но ярость
  исчез, потому что шанс на успех был утерян. Свинья 109
  его подвезли вплотную к двери, а его задние двери открылись, образовав щит, отделяющий толпу от дверного проема.
  Газ теперь попал в глаза Ферриса. Вы не должны были вытирать глаза
  рукавом, ты не должен был моргать и пытаться выдавить раздражение
  Он сделал и то, и другое.
  Он наклонился к прорези в столбе.
  Феррис крикнул: «Теперь можешь выходить, это безопасно...»
  Феррис чувствовал, что шатается. И его равновесие было нарушено руками людей из Полка, которые отвергли его. Он слышал голоса, поднимающие смех над ним, пока он пытался выпрямиться.
  Дверь была распахнута рывком.
  «Не торопись, чувак...» Из двери вышел брамм. Он был невысоким, приземистым, как сытый паук. На нем был темно-синий комбинезон, неделя бороды и шерстяная эластичная шапка. Он нес винтовку, пару биноклей ночного видения и рюкзак. Он быстро вошел в дверь и легко прыгнул в
  Свинья. За ними шли еще двое, нагруженные оборудованием для наблюдения
   и личное оружие.
  Феррис уставился на Свинью.
  «Что тебя сразило?»
  Последний вышедший ответил. Это был Глазго. У меня свело ногу, я выпрямил ногу, пнул наше дерьмовое ведро... Вытащите нас.
  Он не ожидал вежливости, не от тайных героев. Феррис пошел в
  перед Свиньей, дал водителю указания.
  Он смотрел, как Свинья уезжает. Он подумал, что наслаждается мягким
  война в сравнении с людьми, которые сидели на корточках на сырой холодной крыше над Фиори
  измельчитель в течение нескольких дней подряд.
  Он услышал насмешки толпы, когда отдавал приказ к отступлению.
  `. .. На следующее утро после моего возвращения в дом зашли двое мужчин. Они просто вошли, как будто это было общественное место
  ...'
  «Имена, Джинджи».
  «Там был Фонси МакГурр и еще один парень, Девитт, я не знаю его имени, большой парень с трехцветной татуировкой на запястье. Они не назвали своих имен, но я знал их до того, как ушел. Они, казалось, считали, что им достаточно щелкнуть пальцами, и Джинджи МакЭнелли подпрыгнет. Они сказали, что я был на работе в
   утром, я сказал, что нет. Они сказали, что в Крамлине есть работа, все готово для 110
  я, я сказал, что это для кого-то другого. Они сказали, что все потели, чтобы установить его
  встал, и это должно было произойти рано утром завтра, я сказал, что они могут, черт возьми, подумать еще раз ... Я сказал, что я не буду стоять посреди Крамлина в
  Дневной свет, стрельба из РПГ... Мы поднялись в спальню, сидели на кровати Ройзин... Они сказали, что это будет
  108
  109
  **самый большой пояс в Белфасте в том году, они сказали, что это заставит британцев кричать всю дорогу до Лондона. Они сказали, что это одноразовый случай, что я поеду домой после этого, и что на следующий день я снова смогу быть на юге, как будто ничего не произошло... Я сказал, что не буду этого делать. Каждый раз, когда я говорил, что ухожу, они просто продолжали говорить, как будто не слышали меня.
  Они были настоящими свиньями, они просто не хотели меня слышать. Они сказали, что никто другой не мог использовать РПГ, кроме меня.
  Они сказали, что достать РПГ было чертовски сложно.
  в город и получить
  боеголовка для него... Они сказали, что это должен быть я. Мы все вместе кричали... Я возвращался, чтобы увидеть свою жену и моих маленьких, и я заканчивал тем, что я был в спальне и кричал, иду ли я на теракт. Они сказали, что я увижу Шефа...'
  Глаза Эстли отвлеклись от его сосредоточенности на блокноте. Макдоноу немного
  сильно надавив на кончик карандаша.
  `Шеф ...?' Макдоноу был хорошим опытным детективом. У него было
  похвалы от начальника полиции, но в его голосе слышалась хрипотца.
  МакЭнелли улыбнулся, теперь уже нахально. «Шеф... большая шишка в бригаде Белфаста».
  А ты его видел?
  Ухмылка расползлась по лицу Макэналли. «Вы сказали, что мы работаем из
  «В начале вы сказали, что нам не следует прыгать... Я не видел Шефа до утра».
  «Извините...» Макдоноу попытался подражать веселью Макэналли. «Справедливый коп, Джинджи. Моя вина
  ...когда наступит утро, мы придем к Вождю.
  На мгновение рука Макдоноу легла на сжатый кулак Макэналли, лежавший на столе.
  Эстли наблюдал за ними.
  Эстли почувствовал легкий, быстрый холодок страха. Если Провос идентифицировали детективов, которые успешно втянули человека в систему супертравы, то они расстреляли этих детективов. Это было сделано в Лондондерри, это было сделано в Белфасте. Они убивали детективов, если могли назвать их, кто
   обратил человека в спекулянта. И человек, сидевший за столом с Макдоноу и Эстли, был лучшим 'травой,
  самый большой рекламщик, самый значительный информатор, которого когда-либо видели
  Каслри. Если бы они когда-нибудь идентифицировали тех, кто перевернул МакЭнелли, они бы поместили
  111
  они были наверху списка. Он мог бы работать в банке, он мог бы продавать страховки, он мог бы отправиться через воду в Англию. Эстли глубоко вздохнул, снова сосредоточившись на написанном.
  Макдоноу все еще ухмылялся. «Правильно, Джинджи, так они сказали тебе, что тебе лучше
  видите Шефа ...?'
  «Что с Джинджи МакЭнелли?»
  Шеф и Фрэнки Конрой шли по мокрому вечернему тротуару. Шефу нравился Фрэнки. Шеф редко заводил дружеские отношения внутри Организации, с тех пор, как он силой прорвался к должности командира бригады Белфаста, дружбы было немного.
  Фрэнки был преданным и послушным, он делал то, что ему говорили, не задавал вопросов.
  что ему сказали. У Фрэнки была хорошая репутация для Организации... и у него был
  хорошая репутация у Генерального прокурора.
  Они шли по Андерсонстауну. Воротники пальто подняты, шляпы на головах, дорожные сумки на плечах. Проходящему мимо мобильному патрулю они показались бы двумя рабочими, возвращающимися домой в сумерках.
  «Тебе плохо из-за Джинджи?» В голосе Фрэнки послышался свистящий свист. Путь
  назад ему выстрелил в горло британский агент под прикрытием, и он сделал половину
  двенадцатилетний срок за покушение на убийство, хранение и членство.
  Каждый раз, когда Шеф видел сморщенную дыру в горле Фрэнки, он думал,
  мужчине повезло, что он остался жив.
  Мне жаль, что кто-то украл что-то.
  «Он был особенным, не хотел оставаться в стороне, вот что я слышал».
  «Ты встретил шутника, который хочет, чтобы его подняли, Фрэнки? Что о нем слышно?»
  «Говорят, что он там играет с каменными статуями».
  «Откуда ты это взял?»
  «Мальчик моего кузена, он писака в новостях. Он встречает большого 'тека, Ренни, на
  клуб, чертов регбийный клуб. Сын моего кузена хороший игрок, иначе его бы не пустили в это чертово место, это Prod's
   «Клуб. Ренни сказал ему, что Джинги не открывал рта с тех пор, как он там. Он как долбаный тупица, вот что сказал ему сын моего кузена».
  «У них достаточно улик на Джинджи, чтобы предъявить ему обвинение?
  «Завтра ему предъявят обвинение, иначе его выпустят. Сын моего кузена не говорил об обвинении».
  Фрэнки услышал, как ветер вырывается из рук Шефа, запах был в его ноздрях. Он
  слишком долго находился в обществе Шефа, чтобы как-то отреагировать.
  `Намечается что-то хорошее, Фрэнки. Британский батальон в Спрингфилде использует открытый
  Land Rover, всегда открыты. Когда они на светофоре на водопаде, когда они 112
  если остановишься, есть большая вероятность, что из верхнего окна на них выльется бензин... нравится, Фрэнки?
  «Нравится...» Фрэнки посмотрел в лицо Шефа. «Этот пацан, сын Мэтти Блэйни, пацан, которого посадили за то, что он донес на Джинджи, это было так, да?»
  Он увидел далекий блеск в глазах Шефа. Он перешел черту. Он всегда был
  испугался Вождя, когда тот перешел черту.
  Я спрашивал тебя, Фрэнки, как бы тебе понравилось разогревать британских игроков в
  открытый вездеход.
  110
   111
  **«Да, мне бы это понравилось», — сказал Фрэнки и отвел взгляд от лица Шефа.
  «Итак, кто был в комнате?
  «Шеф... и бригадный УК, и разведка, и операции». «Имена, Джинджи».
  «Шеф — это Кевин Малдун... Кворум-менеджер — Олли О'Брайен...»
  Разведка — Джо Макгиливарри... Операции — Том Маккриви.
  ...
  «Они все были в комнате, когда Шеф рассказал мне свой план».
  «Без лишних раздумий,
  «Рыжий».
  «Я же говорил, что сделаю это».
  «Когда дела пойдут плохо, Джинджи...» Я сказал, что, черт возьми, сделаю это.
  «Будет очень тяжело, Джинджи».
  Шон Пиус МакЭнелли бросил на Макдоноу свой пронзительный взгляд.
  «Но я получаю иммунитет, не так ли? И ты будешь защищать меня, меня, жену и детей, не так ли?»
  Это был безумный вечер для Говарда Ренни.
  В центр Белфаста, когда офисы закрывались для встречи с директором
   Прокуратура должна подтвердить предоставление иммунитета признавшемуся убийце,
  и предоставить заявление о признании и причастности на семидесяти восьми страницах.
  Затем в Главное управление полиции для инструктажа по перевозке двадцати восьми мужчин и трех женщин.
  И позже, очень поздно, через пять минут по времени начальника полиции. «Ты доставишь его в суд, Ренни?»
  «Если мне придется его туда отнести, сэр».
  9
  Он сидел в кузове бронированного полицейского вездехода.
  Через плечи водителя и наблюдателя на переднем сиденье он мог видеть
  ночные огни заброшенного города.
  113
  Ренни был с одной стороны от него. С другой стороны его окружала полиция.
  сержант, в форме и огромный, в своем бронежилете.
  Шону Пиусу МакЭнелли объяснили, что он больше не
  заключенный, что он больше не находится под стражей. Ренни сказал ему, что он был
  свободный агент, что он был под надзором полиции. Если бы он был под стражей, он был бы в наручниках, как конвой
   выметено из ворот Каслри. Поскольку он был под опекой, он был просто зажат между Ренни и сержантом.
  Между опекой и попечительством есть разница...
  А Шону Пиусу Макэналли нужна была забота, потому что он стал предателем своих.
  В задней части вездехода не было никаких разговоров. МакЭнелли и Ренни и
  сержант и два констебля сидели в глубокой тишине. Были вспышки их
  спички и зажигалки, и огонек их сигарет.
  Когда они тащили
  МакЭнелли, куря сигареты, мог видеть лица вокруг себя. Это были лица людей, которые были его врагами. Он не слишком много думал.
  Он поздно лег и рано проснулся в своей камере. За ним пришли в четыре.
  Они дали ему кружку чая и печенье «Пингвин», и он почувствовал бороду на
  его лицо и грязный холод в его костыле. Они отвезли его к Ренни и машине
  парк. Ренни сказал: «Я рискнул с тобой, Джинджи».
  Я принял чертовски много
  риск. Я рискнул, что у тебя есть бутылка, чтобы довести это до конца. Я рискнул, получив иммунитет для тебя. Ты теперь свободный человек. Ты можешь повернуться к нам спиной и уйти
   на нас. Но ты этого не сделаешь, Джинджи, потому что ты знаешь, что после сегодняшнего дня ты труп, если сделаешь это. Не пойми меня неправильно, Джинджи, я не угрожаю.
  Я говорю вот что: после твоих заявлений, после наших подъемов, ты мертв, если мы не будем за тобой присматривать. Это факты». Они стояли, Ренни и МакЭнелли, на парковке, вне пределов слышимости людей в форме. Они были окутаны холодом в собственной тени. Когда Ренни сказал свое, он сильно ударил МакЭнелли по плечу, как будто это был конец их личной беседы навсегда, и
  МакЭнелли знал силу кулака Ренни, и они направились к вездеходу.
  Слишком рано в городе даже для уборочных тележек Корпорации. Широкие, мокрые улицы.
  Колонна из трех Land Rover. МакЭнелли втиснулся между двумя мужчинами, и его
  Land Rover между двумя другими.
  Автомобили Land Rover проехали кольцевую развязку в конце Гросвенор-роуд.
  Он приезжал на свою территорию и находился под защитой полиции. Он чувствовал,
  против него тепло Ренни и углы бронежилета сержанта. Он возвращался, чтобы забрать свою жену и собрать своих детей. Он был 114
   дрожал и не замерз. Он пытался вспомнить, что он скажет Ройзин, и
  его разум был смутным, а слова потерянными.
  Они прошли мимо Королевского госпиталя Виктории. Солдат, которого он ослепил давным-давно,
  РПГ попал в пострадавшего в RVH Полицейский, которого он ранил
  когда он убил другого, его бросили к тому же заднему входу старого
  Больница. На Гросвеноре не было движения, и вездеходы проехали по перекрестку
  светофор горит красным.
  112
  113
  **Не слонялись ли они без дела, вездеходы, пересекающие Проволэнд, не когда
  они везли предателя? Конвой замедлил ход на подходе к
  Казармы Спрингфилд-роуд. МакЭнелли чувствовал напряжение людей вокруг него.
  Взгляд устремлен на верхние окна, пара рук крепко сжимает руль, другие руки на
  взвел курок Стирлингс. Господи... и ему пришлось найти слова для Ройзин.
   Они повернули в ворота.
  Казармы были перевалочным пунктом. Когда задние двери открылись, МакЭнелли жестом вывели, и он увидел множество людей и их машины во дворе казармы. Солдаты в боевой экипировке, полицейские в форме и бронированные автомобили Saracen с
  Их двигатели ревели, а из выхлопных труб вырывались пары. Он держался рядом с Ренни. Он был собакой на чужой улице, и он держался рядом со своим хозяином. Он ничего не мог с собой поделать. Он видел на себе глаза.
  Острые глаза
  молодые полицейские в форме, и глаза солдат, сверкающие, как драгоценные камни,
  камуфляж на их лицах. Каждый ублюдок во дворе знал, что он был на
  дежурство в пять утра, потому что Джинджи МакЭнелли стал супертравой. Глаза следовали за ним, следили за ним.
  На рукаве МакЭнелли была рука. Он развернулся. Он увидел Ферриса, офицера. И
  в момент осознания Ренни бросил его.
  Передай кровавый
  посылка, Ренни отправился на переговоры с важными шишками, а Джинджи ушел с Феррисом, офицером.
  «Молодец, Джинджи...» — тихий голос Ферриса раздался прямо на ухо Макэналли.
   «Что ты имеешь в виду?» — резкий вопрос. МакЭнелли ищет ответ и смотрит на почерневшие щеки Ферриса. «За то, что сделал правильное дело».
  «Я не делаю этого, потому что...»
  «Неважно, почему ты это делаешь».
  Это для моей жены и детей, ты понял? «Понял, Джинджи.
  И удачи».
  Феррис ушел. Ренни шагал обратно к МакЭнелли, проверяя персональную рацию у своего уха. МакЭнелли потерял Ферриса среди беспорядка униформ, когда
  115
  Солдаты направились к своим машинам. Раздались крики приказов, и Сарацины и вездеходы быстро заполнялись.
  Сержант полиции стоял позади МакЭнелли и держал свой «Стерлинг» наготове, как будто
  Безопасность отныне была под вопросом. Ренни взял МакЭнелли за руку и повел его обратно к вездеходу.
  Длинная колонна автомобилей выехала на Спрингфилд-роуд.
  Двигаясь быстро, стремясь к неожиданности. Через дорожные заграждения, которые уже были установлены, чтобы перекрыть Западный Белфаст.
  Колонна раскалывалась, разделялась, откалывалась от своих частей.
  Он не мог вспомнить эти чертовы слова. Это было достаточно легко запомнить
   кровавые слова, когда он был в своей камере. Он не будет долго. Они сказали ему
  Этого достаточно, чтобы одеть жену, надеть детей и упаковать чемоданы. Недостаточно долго для
  кровавые дебаты.
  Едем по Спрингфилд-роуд в сторону Терф-Лоджа.
  Предатель, пришедший под покровом тьмы вместе с солдатами и полицейскими, возвращается домой.
  Рота «Браво» и рота «Чарли» из 2 полков RFF и около двухсот
  Полицейские были в движении, на улицах.
  Тридцать одно имя было распределено между солдатами и полицией для подъема.
  Феррис ехал в передней части своего открытого вездехода, позади него был Сарацин и двое
  полицейские вездеходы.
  В нагрудном кармане его кителя была фотография размером 4" x 2" мужчины средних лет, черты лица неразличимы при увеличении, с проштампованным именем Кевина Малдуна у основания фотографии. В кармане, напротив фотографии, была
  его блокнот и написанный карандашом адрес на верхнем листе, где Кевин
  Считалось, что Малдун спит.
  «Что у нас есть, мистер Феррис?» — весело спросил стрелок Джонс. — Хороший толстый кот?
  «Как ты думаешь, стрелок Джонс, они сказали бы бедным пехотинцам, кого мы ищем — толстого кота или посудомойщика?»
  Он снова мог видеть и слышать тот вечер, когда он был в камере Макэналли в
  Каслри. Он добровольно присоединился к заговору, чтобы обратить бойца... Черт возьми, что сделал этот боец. Он расстроил маховик человеческой души. Он покачал головой, Стрелку Джонсу он показался ошеломленным, потому что он задавался вопросом, как будет выглядеть Джинджи Макэналли, когда ему придется столкнуться лицом к лицу с тем, что он сделал.
  116
  «Вы в порядке, мистер Феррис?»
  Когда он достиг дома 63 по улице The Drive в Терф-Лодж, тогда Джинджи МакЭнелли
  знаю, что он сделал.
  Я в порядке, спасибо.'
  Ровер остановился у кордона, который был на полпути к Драйву. Рядом с МакЭнелли Ренни наклонился вперед и что-то торопливо сказал через водителя
  окно к инспектору в форме. Раздавались голоса, настойчивые и приглушенные
   врываясь в заднюю часть вездехода, протестантские голоса провинции и далекие английские голоса. Ренни был удовлетворен. Он похлопал водителя по плечу.
  Он увидел свой дом в свете фар вездехода. Ему стало плохо.
  Он увидел свои собственные занавески, свою собственную дверь и свои собственные парадные ворота. Фары были вырезаны. Там
  были силуэты людей, пробегающих как тени мимо лобового стекла
  Land Rover. Его глаза были закрыты, когда Ренни нажал 114
  115
  **его решительно к задним дверям. Он открыл глаза.
  Ренни прижался к нему, скорчившись под низкой крышей вездехода. В воздухе витал запах дыхания Ренни, старых сигарет и выхлопных газов. Двери открылись.
  Ренни повела МакЭнелли к входной двери. Только они вдвоем пошли по тропинке.
  «Забеременей».
  Ренни занял место позади Макэналли.
  Почти неуверенно МакЭнелли постучал в дверь. За дверью была тишина
  спящего дома. Он яростно дернул себя за короткую стрижку. Он услышал, как Ренни нетерпеливо дышит позади него.
  Он ударил кулаком по двери, затем вытянулся вперед, чтобы поднять крышку почтового ящика и прислушаться. Свет из верхней комнаты упал на
  Передний сад. Полицейские тихо ругались и суетились в новых тенях, хотя раньше они были спрятаны. Шум наверху, открывающаяся дверь.
  Он прижался губами к крышке почтового ящика.
  «Ройзин, это я, Джинджи».
  Еще больше света, быстрые шаги на лестнице, стук по доскам, скрип колес детской коляски, скрежет задвигаемого засова.
  Она была одета в ночную рубашку из розовой фланели. Поверх нее был накинут халат.
  плечи, которые она держала надежно на своем горле. Она посмотрела ему прямо в лицо, и ее подбородок был свободен, а рот был широк, а глаза смотрели в
  удивление. Сотня вопросов была на ее губах, и каждый из них сдерживался.
  117
  Ее руки поднялись, чтобы прижать к себе мужчину, и тут она увидела огромную фигуру Говарда Ренни, и луч из открытой двери осветил ее.
  Полицейский приседает с винтовкой у ворот. В ее голове есть небольшой удушающий
  горло, пробуждение от сна. Ее руки упали по бокам, и халат
  соскользнул на пол.
  Ренни втолкнул МакЭнелли в дверь. «Давай, Джинджи».
   Она отступила в коляску, поморщилась. Она пошла к лестнице. МакЭнелли рванулся вперед
  вперед, поймал ее руками. Она оглядывалась назад мимо него, когда Ренни вел
  поток униформы и оружия в коридоре. Она ничего не понимала. Руки МакЭнелли были на ее бедрах, он чувствовал кости ее тела через ночную рубашку. Он заставил ее подняться на первые ступеньки лестницы и
  поддерживал ее, когда она спотыкалась, и подталкивал ее вверх, и все время она смотрела,
  ошеломленная, она вернулась к полиции в своем коридоре.
  Они достигли вершины лестницы. Он повел ее в их спальню. Он услышал катаральный кашель Малышки Пэтти. Он увидел их кровать и Малыша Шона, спящего под потолочным светильником и наполовину укрытого одеялом.
  «Я сделал это для тебя», — отчаяние в голосе Макэналли.
  Ее губы были приоткрыты, она дрожала, словно от шока.
  «Я все это сделал для тебя».
  Из коридора доносились тихие, приглушенные голоса, и послышался шум статического электричества.
  визг радиоприемника.
  «Это все для тебя и для детей... Вот почему я это сделал».
  Сквозь тонкую стену кровать молодого Джерарда пела, когда он ворочался в ней,
   и снова надтреснутое горло Маленькой Пэтти.
  «С нами все будет хорошо. Это будет новая жизнь. Мы собираемся
  иметь новую жизнь... вот что они нам дадут».
  Теперь она поняла. Ее волосы упали ей на лицо, ее никто не замечал.
  Она
  резко оттолкнул его от себя. Он мог видеть очертания ее тела. Он
  видела, как на ее лбу зарождается гнев.
  «Это то, что лучше для нас», — сказал он вслух. «Ты расхваливал?» — обвинила она.
  «Для всех нас, для тебя, для меня и для детей...»
  «Ты стал супертравой, ты стал рекламировать ...? Господи ...
  Шон, скажи
  «Я считаю, что это неправда».
  С таким же успехом он мог бы ударить ее кулаком по лицу.
  «Оденься сам, одень детей, положи свою одежду в чемодан».
  «Расхваленный, Шон, не совсем...?» И на ее лице больше нет сомнений, только мир рушится.
  118
  «Я провалялся целых двадцать пять лет», — кричал Макэналли.
   Это то, чего ты, блядь, хотел? Ты хотел, чтобы я уехал на двадцать пять?
  лет? Ты хотел, чтобы я уехал, пока я не состарюсь, ты был старым, пока дети
  «Ушли. Это мы первые, это не какой-то другой ублюдок, стоящий перед нами первым».
  Его слова обрушились на нее. Казалось, она обмякла, как будто ее силы иссякли.
  ушел от нее.
  «Ты чертов дурак, Шон».
  «Одень детей. Оденься сам».
  «Зачем ты это сделала?» Ее голос был шепотом. Она соскользнула вниз
  на кровать. Ее пальцы были у ее рта. Ее ночная рубашка была
  упал с ее плеча.
  МакЭнелли схватил жену за подбородок и вытащил его из ее рук.
  Я сделал
  это на двадцать пять лет моей жизни, и этого должно быть достаточно для
  ты.'
  Ее голова откинулась на кулаки, и из глаз полились слезы. «Миссис Макэналли...»
  Ренни стоял в дверном проеме.
   Он говорил отрывисто. Его слова разносились по комнате.
  `Миссис
  МакЭнелли, есть определенные факты о ситуации вашего мужа, которые
  вы должны понимать. Ваш муж сделал полное заявление против
  в связи с его преступной деятельностью в качестве члена Временной ИРА
  Ваш муж обвинил в причастности многих высокопоставленных членов Органа
  ization. В обмен на то, что ваш муж пойдет на свидетельское место и даст показания
  ему были гарантированы показания под присягой против почти тридцати человек
  Персональный иммунитет от судебного преследования. Ему также обещали
  116
  117
  **шанс построить новую жизнь для себя с вами и вашими детьми в месте
  где вы будете в безопасности от Временной ИРА. Вы должны сделать то, что вас просят,
  «Миссис МакЭнелли. Вам следует одеться и одеться самим».
   Она всхлипнула: «Ты превратил моего мужчину в истекающего кровью торговца».
  «Мы называем его «обращенным террористом».
  «Надеюсь, ты гордишься тем, что ты для нас сделал».
  «Ему более чем повезло, что у него был шанс обратиться.
  У вас меньше десяти минут, чтобы переодеться.
  А если я не буду... ?T
  119
  «Тогда вы больше никогда не увидите своего мужа, пока вы живы, миссис Макэналли».
  Ренни сказал. И ваши дети больше никогда не увидят своего отца... Я не вижу смысла спорить.
  Ее взгляд, полный гнева, пронесся мимо МакЭнелли и остановился на Говарде Ренни. Он уставился на нее. Она натянула ночную рубашку через голову и отбросила ее за спину. Какое-то мгновение она все еще лежала на кровати, голая, белая, непокорная. Затем
  она тряслась от слез. Она взяла свое нижнее белье со стула и потащила
  их надевают автоматически и без раздумий, и ее джинсы, и ее свитер, и
  ее носки и кроссовки.
  «Позже вам станет лучше, миссис Макэналли, и это будет казаться гораздо лучше, чем если бы вы остались».
  «В наших семьях никогда не было зазывал».
  «Наверное, потому что раньше не было никого с такой смелостью». Ренни бесшумно закрыл за собой дверь спальни.
  «Ройзин, жизнь в другом месте для всех нас должна быть лучше, чем ты здесь и я в Кеше на двадцать пятом». Руки МакЭнелли бесполезно ерзали перед его животом. Она откинула голову назад, закрепила волосы в хвосте резинкой. Он повернулся к двери.
  «Куда ты идешь?»
  «Чтобы разбудить детей».
  «Не смей приближаться к моим детям».
  Он подошел к шкафу. Он вспомнил, что дверь всегда заедала, потому что
  Дерево покоробилось от сырости. Он вырвал его.
  У малыша Шона было
  начала плакать. В шкафу был только один чемодан.
  Это был чемодан в
  которые она упаковала в свое скудное приданое для медового месяца в Брее. Он вытащил
  вытащил чемодан и расстегнул его. Внутри была бледно-зеленая плесень. Он яростно вытирал ее рукавом своей куртки.
  Через шесть минут они покинули дом № 63.
  Двое детей с белыми лицами и пуговицами на губах, а также младенец, который горячо плакал, и Ройзин МакЭнелли, и Шон Пиус МакЭнелли, который превратился в супертраву, были
   поспешил через ряд вооруженных полицейских по их парадной дорожке, через главные ворота, по неровному тротуару и в багажник Land Rover.
  По всей Драйв наверху горел свет, а занавески наверху колыхались. Соседи видели, как полицейский поднял Малышку Пэтти в лендровер, и видели, как вслед за ней пронесли чемодан. Соседи хотели бы увидеть лица МакЭнелли и его жены, которые были бы позолочены на имбире, но ранняя утренняя темнота лишила их этого удовольствия.
  120
  По радио Ренни передал в оперативный центр в Спрингфилде, что траление
  в семье МакЭнелли было завершено.
  Land Rover'ы ревели двигателями. Улица была залита движущимися фарами,
  и затем на Драйв в Терф Лодж вновь опустилась ночная тишина.
  Ройзин МакЭнелли позволила мужу держать ее за руку в задней части Land Rover. Ее лодыжки были упирались в сапоги полицейского констебля, а Малышка Пэтти сидела у нее на коленях, а Малыш Шон гукал у нее на плече, а Молодой Джерард цеплялся за ее локоть. Он держал ее за руку. Она не пыталась держать его.
  Она умерла от утешения его руки. Она больше не плакала. Она не позволит констеблю, сидящему напротив,
   она, со Стерлингом на коленях, видит, как она плачет.
  По радио передали кодовое сообщение о начале подъема.
  Солдат в центре троицы висел на руках у плеч
  двое других мужчин. Его ноги свободно болтались, когда они проносились по внутреннему коридору блока мезонина. Он согнул колени и вонзил подошвы своих ботинок в легкую дверь. Дверь прогнулась.
  Феррис был позади
  Полицейские с инспектором в форме. Свет с лестничной площадки наполовину освещал коридор, показывая им закрытые двери, ведущие из него. Первая дверь, которую они попробовали, была кухней, вторая дверь была гостиной, третья дверь была спальней.
  Им потребовалось некоторое время, чтобы найти выключатель у двери. Это была крошечная комната, большая
  достаточно только для двуспальной кровати, небольшого шкафа и двух деревянных стульев.
  Кровать была продольной у дальней стены. Они пришли в спешке, и теперь они
  были свинцовыми в своих следах, потому что в постели была только девочка. Она была хорошенькой, с молодым лицом, как будто только что из школы, и у нее были взъерошенные, вьющиеся, каштановые волосы. Она сидела в кровати, лямки ее ночной рубашки были на ее плечах, а простыня держалась, как тиски, на ее груди.
   Феррис увидел ухмылку на губах Стрелка Джонса.
  «Простите за вторжение, мисс, но у меня ордер», — нараспев произнес инспектор. «Я здесь из-за Кевина Малдуна».
  Для стрелка Джонса и его товарищей возможность вытащить голую девушку из постели в 05.35 мокрым декабрьским утром сделала службу стоящей.
  118
  119
  **«Его здесь нет», — она была дерзкой, прекрасной, со сверкающими глазами.
  121
  Полицейский открыл шкаф, тронул инспектора за руку, привлекая внимание, и
  посветил фонариком на скомканную кучу брюк, рубашки и свитера
  и мужская обувь.
  Улыбка инспектора была безрадостной и не соответствовала счастью стрелка Джонса.
  Инспектор протиснулся мимо Ферриса и патрульных, подошел к кровати и тяжело вздохнул.
  постельное белье на пол. Все солдаты в комнате видели ее ноги и
  золото ниже живота, и один хихикнул, и все увидели пижамные штаны, брошенные у ее ног. Инспектор схватил девушку за руку и потянул
   ее с кровати. Феррис и его фузилеры поняли намек и отодвинули кровать назад.
  Мужчина лежал на боку у стены. Он был голый, он дрожал, его лицо
  был ярко-красным. Он держал одну руку над своими гениталиями, другая была поднята, чтобы защитить
  его голова.
  Феррис завороженно смотрел на него.
  Стволы винтовок и стволы Стерлинга были направлены на него. Феррис увидел шрам поперек
  переносица. Он подумал, что если бы человек был в брюках, он бы бросился на своих захватчиков. Человек не может сражаться без брюк.
  «Поднимите руки над головой, Малдун», — бесстрастно сказал инспектор.
  Руки были подняты, затем их схватил констебль, и наручники щелкнули.
  на место.
  Кевин Малдун был одет в одежду, которая была в спешке брошена на пол шкафа, рубашка и джерси были натянуты на его запястья в наручниках. Инспектор зачитывал положения полномочий Чрезвычайных положений, пока брюки были натянуты на колени мужчины.
  Толпа вооруженных людей в комнате отступила, чтобы пропустить Малдуна и его сопровождающих.
   выбежать из спальни, пробежать через коридор и направиться к вездеходам.
  «Кто он?» — тихо спросил Феррис у инспектора. «Кто такой Кевин Малдун?»
  Инспектор бросил на него презрительный взгляд. «Что это значит для пехотного лейтенанта?
  «Я помог вытащить Макэналли».
  Теперь на лице инспектора заиграл интерес. «Он главный парень. Он командует бригадой».
  Феррис оглянулся назад и через открытую дверь спальни, и открытую входную дверь. Он посмотрел в ночь, где улица была полна звуков солдат, полиции и их машин. Он понял, почему МакЭнелли
  был бриллиантом в схеме Ренни. Он понял, почему МакЭнелли сжал
  его рука крепко сжимала, чтобы подтвердить доверие. Он думал, что он чего-то добился
  в конце концов, в течение недель
  122
  в Белфасте, и достижением стал арест голого мужчины, который спрятался на полу под своей кроватью.
  Феррис сказал: «Этого человека стоит посадить».
  «Если мы его упрячем...» Инспектор крикнул из коридора: «Вы уже одеты, леди? Я не одевался весь день».
   «МакЭнелли его посадит».
  Если вы думаете, что ПИРА ляжет под это, то вы зеленый молодой человек.
  Солдат, лейтенант. Будет ад из-за этого
  ... Поднять Кевина Малдуна — это легко, а вот убрать его будет чертовски, чертовски сложно, что бы там ни говорил этот МакЭнелли... или они тебе этого не говорили? Разве они тебе не говорили, что стать супертравой — это не пикник? Я тебе так скажу. Если МакЭнелли доведет дело до конца, когда станет жарко, то это будет чертово чудо.
  Девушка стояла в дверях спальни. Она была одета. Перед ней был констебль, а позади нее — один, и она все еще не показывала покорности.
  Казалось, она собирается плюнуть в лицо солдатам и полиции.
  Инспектор ровным голосом сказал: «Мы уже идем, леди...» Он повернулся к Феррису.
  «В своей работе я не вижу особых признаков чудес».
  Дверь мезонина была слишком повреждена, чтобы ее можно было закрыть за ними, и они
  оставил его открытым, с включенным светом в коридоре и спальне, и с охранником
  снаружи, ожидая прибытия криминалиста.
  Полицейские вездеходы отъезжали, когда Феррис вышел на улицу.
   был первый серый отблеск дневного света, висевший над крышами и трубами
  на улице. Он видел человека, который управлял Бригадой, и этот ублюдок никоим образом не был
  отличался от сотен мужчин среднего возраста, которых он видел на водопаде каждый день.
  что он был на патрулировании.
  Ройзин МакЭнелли сидела в полицейской столовой на Спрингфилд-роуд.
  Она стояла спиной к мужу, который стоял рядом с крепко сложенным детективом, шепотом называл имена и заглядывал в маленькую щель, которую он держал открытой в жалюзи.
  Она думала, что эти двое окружают ее всеобщим вниманием.
  Полицейские, которые споткнулись вокруг нее и ее детей. Они нашли
  переносной стульчик для кормления для малыша Шона; они принесли чипсы и сосиски для малыша
  Пэтти и нарезала ей сосиски; они обнаружили комиксы о Космических войнах.
  для Молодого Джерарда. Она гордилась Молодым Джерардом. Ее сын автоматически переворачивал страницы и не показывал никаких признаков удовольствия. Она гордилась своим мальчиком, потому что он ничего не дал сучкам, которые суетились вокруг него. Она могла бы пнуть 123
   Маленькая Пэтти ела так, словно это была ее первая еда за неделю.
  А Малышу Шону было наплевать, потому что Малыш Шон широко улыбался.
  120
  121
  **счастье на женщину-полицейского, которая строила кривые гримасы на высокой
  Поднос для стульев, Малыш Шон не обращал внимания на то, что его отец был спекулянтом.
  Послышались звуки подъезжающих «лендроверов» во двор под столовой.
  окно. Хотя он и шептал, она ясно слышала своего мужа.
  «Это Олли О'Брайен».
  «Бригада-интендант, Джинджи».
  «Совершенно верно, мистер Ренни».
  Она слышала много имен, произнесенных ею. Она слышала имена Джоуи
  Макгиливарри и Том Маккриви и Джоуи Малвани и Билли Клинч и Дасти
  О'Хара... Она знала их всех. Она целовалась с Дасти, когда ей было семнадцать, пускала его руку к себе в блузку, но не в джинсы. А Билли
   приносил ей деньги, когда ее мужчина был в Кеше.
  И там был
  ночь годом ранее, когда Джоуи позвонил, и если бы не было времени проклятий, она бы
  знала, что она отведет его наверх, потому что дети спят в постели.
  И Том пел мечту в баре в субботний вечер, пел о кровавой победе.
  И Джоуи был серьезен с ее сестрой, пока его не схватили, и она не ушла
  Канада.
  И еще имена... Женщина-полицейский взяла молодого Джерарда за руку и спросила, не хочет ли он сейчас поесть, и мило улыбнулась ему, когда он молча
  Покачал головой. Это был сон, от которого она не могла проснуться.
  В столовую вошли полицейские, которые шумели и слишком громко смеялись, потому что несколько минут назад они были на улице и боялись, поэтому они
  чтобы громко рассмеяться, чтобы показать, какие они храбрые. Они несли свои подносы
  мимо Ройзин МакЭнелли и двух женщин-полицейских и детей, и все они
  Тогда они понизили голоса, и все посмотрели в другую сторону, черт возьми, и все они
   делал вид, что в семье, сидящей за столом, нет ничего особенного.
  «Это Кевин Малдун, мистер Ренни».
  «Скажи мне, кто он, Джинджи».
  «Ты знаешь, кто он».
  «Скажи мне, Джинджи».
  «Он командир бригады Белфаста, мистер Ренни».
  Обеими руками она обхватила голову молодого Джерарда и притянула ее к себе.
  ее рот и она поцеловала его волосы. Когда она отпустила его голову, он ничего не сказал,
  124
  и снова принялся перелистывать страницы комиксов.
  Маленькая Пэтти дала чаевые
  коричневый соус на столе и женщина-полицейский сказала, что это ничего и было
  протирая его салфеткой.
  Она не могла плакать. Если бы она не плакала в вездеходе, она не могла бы плакать в полицейской столовой.
  * 122
  На рассвете в Белфасте дождь ненадолго прекратился, и промелькнул слабый солнечный свет, и вездеходы перевезли заключенных со Спрингфилд-роуд в
  Центр содержания под стражей Castlereagh. Всех, кроме двух мужчин и женщин, названных Шоном Пиусом МакЭнелли, удалось успешно поднять. Только один из задержанных попытался сопротивляться аресту, и к обеду у него был цветной глаз, а двое констеблей всю оставшуюся неделю носили на лице липкий пластырь.
  Господин Пронсиас Рейли был разбужен радиочасами у кровати. Он всегда начинал
  день с заголовками в центре города. Первый выпуск новостей дня обычно
  дайте ему знать, требуется ли его раннее присутствие в магистратах, может ли он
  идите прямо в здание суда Крамлина. Только после заголовков и погоды он понял, что упустил. Никакого объявления об обвинении Шона Пиуса МакЭнелли. Если бы человеку предъявили обвинение в убийстве «Теннера» Симпсона и в убийстве двух «теков», то пресс-служба бы ликовала
  новости, словно утренний петушок в новостных комнатах.
  И он услышал
  на корню, что химические тесты на одежде МакЭнелли могли бы скрепить дело
  плотно прижавшись к нему.
  Для г-на Пронсиаса Рейли, наносившего лосьон перед бритьем и нащупывавшего свою бритву на батарейках, из заголовков в центральной части города можно было сделать только один вывод:
   ... Шон Пиус Макэналли заключил сделку.
  Один, в своей ванне, гуляя по Сперринсу, плавая по Карлингфорду, один в своих личных и самых честных мыслях, он не считал бы себя попутчиком ПИРА. Но он был республиканцем, он верил в
  Объединенная Ирландия, и он ненавидел протестантское господство. Он слишком долго жил в католическом меньшинстве, чтобы когда-либо отказаться от своих корней. Он был самоучкой-юристом, прежде чем получил пропуски на экзамены в Университете Квинс.
  Он вспомнил женщину, которая пришла к нему в офис. Он вспомнил, что
  Он думал о ней. Он помнил яростную преданность женщины своему заключенному мужчине, и ее вера была в гребаного зазывалу.
  125
  В прошлом году он был у клиента в Уайтроке, и его машина сломалась.
  был украден какими-то детьми. Он кричал и визжал на тротуаре и
  К нему пришел большой человек, человек с пулевым ранением в горле. Человек
  успокоил его и ушел, а через двадцать минут мужчина пришел
  вернулся за руль своей машины и не было ни царапины. Он пытался заплатить человеку,
   и мужчина отказался. Мистер Пронсиас Рейли не знал, какой ранг Фрэнки Конрой занимал в Организации, и не спросил. Три раза с тех пор Фрэнки Конрой сопровождал женщин, чтобы увидеть его и проконсультироваться с ним, когда их мужчина был внутри.
  Один поворот заслуживал другого поворота.
  123
  **Он позвонил по номеру Фрэнки Конроя.
  Он услышал, как сонный голос повторил набранный им номер. Он не представился.
  «Вы можете задаться вопросом, не стал ли Шон Пиус Макэналли «стукачом».
  Он положил трубку.
  Государственный секретарь завтракал тостами и апельсиновым соком в
  квартира над его офисом в Замке, когда его государственный служащий принес утренний
  газеты.
  «Немного рановато, Фред».
  «Я работаю в полиции с пяти лет. Бригада Белфаста в полном составе в настоящее время пользуется гостеприимством центра содержания под стражей в Каслри». «Это чертовски хорошо».
  Пока что все идет как по маслу.
   Государственный секретарь пристально посмотрел на своего государственного служащего.
  `Ты сохранишь эти часы
  рана... если мы потерпим неудачу с этим, нас всех отправят в мусорное ведро».
  А если мы победим, сэр, то ПИРА Белфаст отправится на мусорную тележку. Чиновник отложил газеты, улыбнулся и вышел.
  Государственный секретарь размышлял о том, что его политическая и общественная карьера зависит от
  перешедший на сторону Прово, совершивший акт предательства против Организации, которой он поклялся в верности.
  Он взглянул на первую страницу информационного бюллетеня. Еще больше требований от
  Протестантские политики за его отставку. Он взял Irish News. Католический
  Лидер сказал, что он запятнан предвзятостью и должен быть уволен в знак уважения к националистическому населению. Один Бог знает, что он сделал все возможное для этого чертового места, и один Бог знает, где он найдет благодарность за свои усилия.
  126
  Фрэнки свернул на шоссе и затормозил.
  Вдали на дороге он увидел полицейские внедорожники, а за ними, на обочине дороги, стоял фургон для перевозки вещей.
  Это все, что ему нужно было увидеть. Он дал задний ход и уехал.
  Фрэнки Конрой рассказал Шефу, что Джинджи МакЭнелли играет в каменные статуи
  в Каслри, и все это время этот ублюдок рекламировал ...
  Дерьмо всемогущее, рыжий
  Макэнэлли был проинформирован о «Теннере» Симпсоне всеми членами бригады.
  Его полностью обыскали. Его ноги были раздвинуты, и холодная сухая рука
  чувствовал в своем костыле, и щеки его задницы были открыты для осмотра зеркалом. Его взвесили. Его спросили, хочет ли он обратиться к врачу. Он расписался за свои скудные пожитки. Его подпись была его единственным активным сотрудничеством в процессе приема в Каслри.
  Шеф теперь сидел в
  одиночная камера.
  Он не мог знать, сколько человек было поднято вместе с ним, но он знал,
  видел номера машин во дворе на Спрингфилд Роуд. Номера
  Сарацины и вездеходы обеспечили значительный подъем.
  Смятение, гнев, разочарование пронеслись в его голове. Что на него накинулись свиньи?
  Что свиньи выстроились и приготовились и ждали его? Ни один детектив не
  но потрудились поговорить с ним. Он был в чертовом одиночном заключении.
   Они забрали часы Шефа. Он был в одиночной камере, вероятно, меньше двадцати минут, и это, казалось, было чертовски вечно. Много раз, даты были растянуты на многие годы, его поднимали. Это было другое время. Никогда прежде ублюдки не казались такими уверенными.
  Фрэнки подошел к домам-мезонинам.
  Возле квартала стояли вездеходы и полицейские в форме, и, медленно продвигаясь вперед, он увидел двух детективов, выходящих из дверного проема и несущих между собой пластиковый пакет, наполненный одеждой.
  Фрэнки знал этот квартал. Он знал, что именно там сейчас спит Шеф.
  Он отправился проверять дома Олли О'Брайена, Джоуи Макгиливарри и Тома Маккриви. Он знал, что найдет.
  Его лицо было мрачным.
  Когда он увидел вездеходы у Олли О'Брайена в Энди'тауне, он пробормотал:
  беззвучно в его грудь: «Джинджи МакЭнелли, ты, блядь, труп. Так что помоги мне, ты труп, гребаный зазывала».
  127
  Ренни сказала ему, что он не должен пытаться поговорить с Ройзин, пока они не окажутся в безопасном доме. Ренни предупредила его, что она будет в шоке, и что он должен действовать медленно.
  Ренни играл с ним в священника, который руководил браком. Ренни тихо разговаривал с ним у окна после того, как мужчин привели во двор. Они проведут утро вместе, то, что осталось от
   утром и после обеда Ренни приходил в безопасный дом и
  объясни Ройзин, что происходит, и тогда ей станет легче это понять.
  Теперь она не видела, что это так чертовски легко, не так ли? Она не говорила с чертовым
  124
  125
  **его все время, пока они были в столовой, и он видел злобный взгляд
  на ее лице, когда Малышка Пэтти подошла и села к нему на колени.
  Ренни уехал, когда вездеходы уехали в Каслри.
  За соседним столиком сидел инспектор в форме, чистивший ногти использованной спичкой, а также женщины-полицейские, которым надоело убирать за Малышкой Пэтти еду и искать новые комиксы для Молодого Джерарда, а также двое констеблей, сидевших за столиками немного в стороне.
  от них и действовали как сторожевые псы, не давая никому, пользующемуся флягой, подходить к ним слишком близко.
  Инспектор резко посмотрел на часы, словно это было его запоздалой мыслью и он был застигнут врасплох... Чертов лжец...
  Инспектор встал, жестом пригласил МакЭнелли подойти и махнул Ройзин и детям, чтобы они следовали за ним...
   вел себя так, будто заболел бы какой-нибудь чертовой болезнью, если бы заговорил с ними.
  Роузин родила Малыша Шона
  на ее плече. МакЭнелли поднял Маленькую Пэтти. Он протянул руку для Молодого
  Джерарда взять, и парень засунул руки в карманы. Он бы застегнул ремень
  черт возьми, если он сделает это завтра.
  Инспектор шел впереди, семья следовала за ним, а после семьи шел
  Полицейские и два констебля. Они вышли во двор. Было тихо
  снаружи. Семья пересекла двор. Казалось, что теперь они стали ничем не примечательными и неинтересными. МакЭнелли не видел, чтобы кто-то за ними наблюдал. Он видел, как солдаты и полицейские занимаются своей работой, но он переместил Малышку Пэтти повыше на плече и попытался идти выше.
  Их ждал эскорт из полицейских и три лендровера. Он не мог повернуться, чтобы не столкнуться с Ройзин. Он чувствовал, как Малышка Пэтти вздрагивает у него на плече, когда он приближался к лендроверам.
  128
  «Молодец, мистер Макэналли».
  Он остановился. Он развернулся и увидел Ферриса. Феррис шел вперед, быстро шагая,
  из-за его спины. Он увидел, как офицер нерешительно улыбнулся. Его лицо все еще было измазано
   с камуфляжным кремом.
  «Я действительно имел это в виду, когда сказал это раньше, молодец. Я восхищаюсь тем, что ты сделал».
  Ройзин была у его плеча. Он чувствовал на себе ее взгляд. Я же говорил тебе, почему я это сделал.
  Феррис сказал: «Неважно почему, важно только то, что ты делаешь». МакЭнелли всмотрелся в лицо Ферриса. «Я сделал это, чтобы не пойти в Кеш».
  Офицер покачал головой, тихо посмеиваясь. «Чушь, простите меня,
  Мистер МакЭнелли. Вы отвернулись от чего-то злого, поэтому я восхищаюсь тем, что
  «Ты сделал...»
  Ройзин уставилась на него, на ее губах было презрение, и она, казалось, одними губами произнесла слово «зло», как будто это было оскорблением ее религии. «Знаешь, к черту все».
  «Испытайте меня, мистер МакЭнелли, испытайте меня как-нибудь. Вернитесь и скажите мне,
  «Неважно, просто ли он держался подальше от Кеша или помогал уничтожить что-то гнилое в этом сообществе... Вы должны им очень гордиться, миссис МакЭнелли».
  «Не вмешивайте ее в это».
  Я читал о пустельге, мистер МакЭнелли. Прекрасная птица. Свободна до любых пределов. Свободна как
  «Ваши дети должны быть свободны, как и миссис МакЭнелли».
   Макэнэлли приблизился к Феррису.
  «Почему я важен для тебя?» — хрипло спросил он.
  «Хотите знать?
  'Я хочу знать.'
  Я не могу изменить ход этой войны, не могу сдвинуть его ни на дюйм.
  Вы можете это изменить,
  можно отрезать что-то грязное. Я не могу, а ты можешь.
  По сравнению с тем, что
  «Ты можешь сделать, я трачу время зря. Я ничтожен, все мы здесь несущественны, если сравнить нас с тем, чего ты можешь достичь».
  «Я сделал это только для себя, для себя и своей семьи».
  «Я так не думаю».
  «Почему ты никогда не слушаешь?
  «Возможно, я не поверю тому, что мне говорят».
  МакЭнелли пошел к Land Rover. Он ждал у задних дверей, чтобы помочь Roisin подняться
  внутри.
  10
  Вездеход, в котором ехала семья Макэналли, резко остановился.
  Задние двери открылись, заливая салон светом. Эскорт спрыгнул вниз. Они были в
  129
   в середине жилого массива. За телами констеблей он увидел небольшие палисадники с низкими белыми заборами и окнами, завешенными сетчатыми занавесками и украшенными горшечными растениями. Дома были из мягкого кирпича и облицованы белым деревом и были полуотдельными. Констебль потянулся обратно в вездеход, чтобы вытащить один чемодан.
  «Давайте устроимся поудобнее, миссис Макэналли», — резко сказал инспектор. Всегда
  Сначала устройте дам поудобнее, не так ли, мистер МакЭнелли?
  МакЭнелли посчитал, что инспектору было бы обидно называть ее «леди», и он
  «Мистер». Ройзин, стоявшая рядом с ним, фыркнула.
  Она пошла первой, неся Малыша Шона. Он пошел за ней, с Малышкой Пэтти. Юный Джерард проигнорировал руку отца, чтобы помочь ему спуститься, и
  126
  127
  **рука констебля, вывернулась на заднем сиденье его брюк и упала
  на проезжую часть.
  Просто обычное поместье, если МакЭнелли не будет смотреть в глаза. Повседневное поместье для
  обычные люди. Они были конечным правым домом тупика.
   Инспектор внимательно огляделся вокруг, словно в обычном и повседневном поместье.
  может быть опасность. «Проходите, пожалуйста, миссис МакЭнелли».
  МакЭнелли искал дальнейшие горизонты. На возвышенности за домами он
  увидел гофрированное железное ограждение и спиральную колючую проволоку. Он увидел башню охраны периметра, зачерненную и затянутую камуфляжной сеткой, а также защищенную ракетным экраном. Они находились на пологом склоне холма, самолеты Shorts
  завод и воды Белфастского залива были под ними.
  Дворцовые казармы. Каждый человек, когда-либо приносивший присягу Организации, знал о Дворцовых казармах, Холивуде.
  История Дворцовых казарм берет свое начало в деятельности следователей Специального отдела и разведывательного корпуса за двенадцать лет до этого, а также в «пяти методах», которые применялись к подозреваемым в прово в
  Первые годы войны. Капюшон, шумовая машина, стоящая у стены на
  хождение на цыпочках, лишение сна, отсутствие еды, это были Знаменитые Пятерки, которые были импортированы в Северную Ирландию после успешного использования в Адене, Кипре, Малайе, везде, где любой маленький националистический коротышка показал два пальца британцам. Более двух тысяч человек прошли через Холивуд перед допросами
  собрали, заперли и отправились в Каслри. Дворцовые казармы вернулись к
   его предыдущая роль, дом для длительного пребывания женатого сопровождаемого батальона регулярной армии. Дворцовые казармы, в которые Джинджи МакЭнелли и его семья были
  130
  был доставлен в качестве базы на восемнадцать месяцев для Девонов и Дорсетов и их семей.
  На другой стороне тупика женщина наклонилась и подобрала рукой остатки
  листья падали на ее лужайку из носовых платков и раскладывала их по одному в
  пластиковый пакет из супермаркета, и когда она увидела, что мусор вывалился из внедорожника напротив, она намеренно поставила сумку, вернулась в дом и плотно закрыла дверь.
  Роизин МакЭнелли увидела женщину. Она бесстрастно смотрела на захлопнувшуюся дверь.
  дверь. У входа в тупик стояли две женщины, одна с коляской и
  ребенок, один от мужа-солдата, и их рты двигались в неслышном разговоре, и
  женщина поцеловала своего солдата в щеку, и они в последний раз посмотрели на
  Семья и солдат пошли в одну сторону, а женщина с коляской — в другую. Она увидела молодое лицо женщины в окне, и когда она встретилась с этим взглядом, занавеска упала и скрыла лицо.
   Она последовала за инспектором по узкой дорожке, и он взял ключ из
  свой карман и открыл входную дверь.
  Она отвернулась от Малыша Шона и снова посмотрела на МакЭнелли.
  «Ты же знаешь, что они думают, что мы дерьмо, не так ли?» Он не ответил.
  Если инспектор и услышал, то виду не подал. Он быстрым шагом повел
  Ройзин МакЭнэлли вокруг дома. Он был меблирован, армейский, для
  Младший унтер-офицер. Сквозная гостиная с изношенным
  диван и кресла вокруг газового камина, стол в дальнем конце возле стекла
  двери выходят в сад на заднем дворе, на стенах нет картин и последнее
  у одной из уток в полете было сломано крыло.
  Это лучшее, что мы могли сделать за отведенное нам время, миссис Макэналли...
  и
  Здесь безопасно, это главное. Здесь немного голо, но будет довольно
  комфортный.'
   Конечно, инспектор не мог себе представить, что Ройзин МакЭн
  Элли никогда не чувствовала себя в безопасности в Терф Лодж и никогда не могла
  чувствовала бы что угодно, кроме опасности, если бы она спала в самом сердце британской армии
  казармы.
  Наверху по лестнице, ступая ногами по ковру, Инспектор и Ройзин
  МакЭнелли и молодой Джерард остаются рядом с ней, а МакЭнелли уходит
  позади в гостиной, держа за руку Малышку Пэтти и неся Малыша
  Шон.
  "Три спальни наверху, миссис МакЭнелли. Одна двуспальная кровать, другая
  131
  близнецы, один один. Ванная, туалет, горячая вода все время, как вы
  хочу. Не так уж и плохо, правда?
  «Как долго мы здесь?»
  «Это не мне решать. Мистер Ренни приедет, он это решит». И что делать?
  мы решим? — рявкнула она.
   "Вы приняли решение, миссис МакЭнелли. Ваш муж решил
  для тебя, вот почему ты здесь.
  Кровати были не заправлены. Там были аккуратно сложенные стопки одеял.
  а также простыни и подушки на матрасах.
  Она спустилась по лестнице вслед за ним. «Моему ребенку понадобится молоко».
  «В холодильнике, миссис МакЭнэлли».
  Все было организовано, все спланировано, и инспектор, казалось,
  сказать ей, что после жизни в Терф Лодж это, должно быть, чертов рай.
  Она пошла на кухню, чтобы найти молоко в холодильнике.
  Она услышала голос МакЭнелли из гостиной.
  `Вы кого-то выгнали? Вы кого-то выгнали
  «Освободите нам место?»
  Она услышала голос инспектора.
  `Освободился на прошлой неделе. Капрал был застрелен в Шорт-Стрэнде.
  Пуля попала ему в позвоночник, парализовав его. Они отвезли его в Сток-Мандевилль
  в Великобритании его жена уехала вместе с ним и их дети.
  Вот почему
   дом свободен.
  128
  129
  **Она замерла у открытой дверцы холодильника, ее рука лежала на бутылке с молоком.
  Она не могла сдержаться, ей нужно было услышать, что ответил ее мужчина. Был долгий
  тишина.
  «Мне жаль», — сказал Макэналли.
  Иисус, Боже Всемогущий, мать его. Шон МакЭнелли говорит игроку Prod, что ему жаль, что один из бойцов команды выехал из Белфаста на своей спине.
  «Я буду снаружи», — сказал инспектор. «Скоро придет мистер Ренни. Тебе не следует идти
  «Выходить нельзя, пока он не побывает там, и дети не должны выходить».
  Она услышала, как закрылась дверь. Она взяла молоко из холодильника, а затем открыла
  шкаф и она увидела груды тарелок и блюдец, чашек и кружек. Там
  была кружка с кроликами на ней, и она потянулась к ней, не задумываясь, а затем
  она задавалась вопросом, не оставили ли его в панической спешке, чтобы добраться до кровати в
  132
   English hospital. Она задумалась, моргнула и сняла кружку. Она могла бы разбить кружку, но вместо этого наполнила ее молоком.
  Она отнесла молоко в гостиную.
  Она увидела мольбу на лице мужа.
  «Это мило, не правда ли?» — сказал МакЭнелли. «Это хороший дом...»
  `Ты купил дёшево. Течёт горячая вода, и ковер на лестнице, и
  «Ты счастлив чертовски хвастаться».
  «Это лучшее для нас, для всех нас», — кричал он. «Это потому, что я люблю тебя, тебя и детей».
  Молодой Джерард выбежал из окна и обхватил талию матери. Мне жаль.
  она передразнила.
  Он выглянул в окно. Он увидел Land Rover и инспектора, стоящего
  у двери и курил сигарету. Он посмотрел в другую сторону, в длину
  из комнаты, из стеклянных дверей и через задний сад, он увидел
  темный силуэт констебля в форме.
  «Это чертовски хороший способ показать, как ты нас любишь, Шон, — привезти нас сюда».
   Фрэнки много раз пересекал Западный Белфаст тем утром, пытаясь измерить масштабы подъемов. Он был в Твинбруке и Саффолке, в Финаги и Бичмаунте, в Баллимерфи и Уайтроке, в Андерсонстауне и Фоллсе. Он проверил дома и убежища больших людей из Бригады и Батальонов.
  Он увидел выбитые двери.
  Он был известен в Организации как добровольный помощник. Он не имел бригадного звания,
  ни какой-либо должности в конкретном батальоне. Его друзья любили думать о нем как о человеке, который решает проблемы, и это всегда вызывало смех в уютном баре или в задней комнате наверху. Он плавно переместился от ASU и Добровольцев вверх по лестнице к большим шишкам, которые окружали Шефа. Он знал почти каждого человека, который был взят
  в Каслри, и поэтому он знал, насколько серьезным был ущерб.
  В то утро Фрэнки Конрой почувствовал страх многих мужчин в городе. Это был страх
  выращенный предателем, и страх подпитывался опасностью домино. Если один человек перевернулся и впутал тюремный блок, полный друзей, то один из этих друзей тоже стал бы супертравой? Где это закончилось?
  По мнению Фрэнки, был один, только один способ справиться с зазывалой. Его следовало взять под дуло ствола. Информатора следовало запугать, чтобы он отказался от своих слов. Длинная рука Организации должна была дотянуться до конспиративной квартиры зазывалы. А ублюдок мог оказаться в любом полицейском участке города или в любом 133
   военные казармы, или он может быть в стране Прот на севере графства Антрим, или
  он может находиться на базе ВВС в Олдергроуве...
  где начать кровавый
  смотреть?
  Он созвал собрание. Без полномочий он взял на себя ответственность. Кто мог дать
  Фрэнки Конрой имел право сморкаться, когда штаб бригады был в Каслри, а с ними и половина офицеров батальона? Встреча была созвана на обеденный перерыв в баре в Клонарде, где была отдельная комната, где Фрэнки чувствовал себя комфортно.
  Утром Фрэнки много работал. Он копался в подноготной жизни Шона и Ройзин МакЭнелли. В Терф Лодж Пэрейд и Драйв шли параллельно. Он припарковался на Параде, проехал через сад, перелез через низкий общий забор и подошел к задней двери дома на Драйве, задней двери
  из числа 12.
  Он увидел на кухне старуху, стирающую бельё.
  Он постучал в окно.
  Она подошла к задней двери.
  Это миссис О'Рурк?
  «Кому я нужен?
  «Неважно, кто тебя хочет... Ты мама Ройзин МакЭнелли? ... Ты
  бабушка Джерарда, Пэтти и Шона...?'
  Он увидел нервозность на ее лице.
  «Вы были сегодня утром в 63, миссис О'Рурк?»
  'У меня есть.'
  И я готов поспорить, что вас не очень-то радушно встретили сегодня утром, миссис О'Рурк.
  «А тебе какое дело?
  «Не задавайте мне вопросов, миссис О'Рурк... Что вы обнаружили сегодня утром в 63 года?»
  Между указательным и большим пальцами он мог бы сломать ее тонкое запястье, но он держал ее запястье легко, как друг, и говорил тихо, как спаситель.
  «Ничего не нашла, обнаружила, что их больше нет». В ее глазах блестели капли.
  «Ушла, не сказав маме?
  «Она никогда ничего не говорила о поездке».
  «У вас есть телефон, миссис О'Рурк?»
  130
  131
  **`Она мне так и не позвонила. У меня есть телефон. Она так и не позвонила, чтобы сказать, что уходит.'
   «Куда она ушла, миссис О'Рурк?»
  134
  Мокрые глаза опустились. Фрэнки был на кухне. Он закрыл за собой дверь
  его. Она не ответила ему.
  «Где ваш мужчина, миссис О'Рурк, где отец Ройзин?»
  «Он в постели, с грудью. Его бы убило, если бы он узнал, что она сделала». «Знаешь, что
  она закончила?
  «Ее мебель вывезли, немного, но ее больше нет».
  «Заварить нам чай, миссис О'Рурк... Шон МакЭнелли спятил... Где твой чайник?... Твоя Ройзин вышла замуж за зазывалу... «Извините за кран... У твоих дедушек отец — стукач...»
  Фрэнки наполнил чайник. Он зажег газовую горелку. Он искал на полках банку с чаем, и она указала на нее.
  Это еще не вышло наружу, миссис О'Рурк, но это выйдет наружу. Отец Джерарда, Патти и Шона — стукач. Он покупает себе свободу, посадив в тюрьму тридцать человек. Он — наемный лжесвидетель. Он собирается лгать, чтобы пройти через показательный суд. Мужчины
  его назвали, они одни из лучших ирландских патриотов, когда-либо рождённых. Миссис О'Рурк...
  нам понадобится немного молока... Миссис О'Рурк, Шона МакЭнелли будут ненавидеть в этом
   «Город, где есть гордость за нацию Ирландию. Его будут ненавидеть, как и вашу дочь, как и ваших дедушек... Чайник закипел, миссис О'Рурк».
  Она заварила чай в старом чайнике, который ей подарили на свадьбу.
  Она передала Фрэнки Конрою кружку чая. Она положила ему ложку сахара, и
  ее рука дрожала, а зерна были рассыпаны на столе рядом с кучей
  ожидание стирки.
  «Чего ты от меня хочешь?
  «Я хочу помочь вам, миссис О'Рурк. Я ничего не прошу у вас, я пытаюсь помочь вам, спасти вас от того, что вас постигнет, когда станет известно, что ваш человек из Роазин — жулик».
  «Чего ты от меня хочешь?
  «Вы ошибаетесь, миссис О'Рурк, я помогаю вам... это хороший чай... к вам придет мужчина, юрист, он что-то у вас спросит. Миссис О'Рурк, мы хотим вернуть Ройзин к вам, к ее дому с вашими бабулями, это все, что нам нужно. Миссис О'Рурк, если Ройзин позвонит вам, узнайте
  где она. Если ее не хотят ненавидеть как врага ирландского народа, то мы должны знать, где она... это большой кубок, спасибо... мы же не хотим, чтобы ее ненавидели, как Шона Макэналли, не так ли, миссис О'Рурк?
   Он оставил свой чай наполовину допитым. Он вышел из кухни и вернулся тем же путем, которым он
  приходить.
  135
  *
  Ренни протянул свою карточку у шлагбаума. Солдат на часовом внимательно ее осмотрел, кивнул ему, и Ренни жестом указал ему за спину, чтобы привлечь внимание к двум следующим машинам.
  Он знал дорогу, в некотором роде. Прошло уже двенадцать лет с тех пор, как он работал в Дворцовых казармах, но он помнил планировку, хотя супружеские покои с тех пор были расширены.
  Сент-Эндрюс-Клоуз, дом 15. Найти его было непросто, потому что все Клоуз и
  Террасы, сады и авеню были чертовски похожи. Он спросил
  домохозяйка, расшифровала ее плимутский акцент и нашла дом с
  Land Rover и инспектор припарковались снаружи.
  Он направился к двери. За ним стояли двое мужчин, моложе Ренни.
  МакЭнелли открыл дверь.
  «Хорошо, Джинджи?» — спросил Ренни, как будто не могло быть никаких проблем.
   «Она не хочет со мной разговаривать, черт возьми, вычеркивает меня из своей жизни».
  «Оставь ее мне, Джинджи».
  Он вошел в дверь, и двое мужчин последовали за ним.
  Они были из типа,
  старые брюки, тяжелые ботинки, свитера и анораки. Они были бдительны, заинтересованы, они
  работали так, как будто вход в дверь был актом перфорации перфокарты.
  В гостиной работал телевизор, транслировались мыльные оперы, будничные жизни, в которых никому и в голову не приходило подстрелить судью из советского гранатомета.
  Нос Ренни повернулся. Он решил, что ребенок, должно быть, пописал на ковер. Туман
  сигаретного дыма. Он увидел заполненную пепельницу на подлокотнике кресла, в котором она
  сидел. Половина дыма шла в нос ребенка...
  возможно, этот маленький негодяй пописал на ковер в знак протеста.
  Ренни сказал: «Давайте закончим с представлениями... Это Джон Прентис, это Энди Госс. Джон и Энди — гарантия вашей безопасности...»
  Ройзин МакЭнелли посмотрела на него, на ее губах была усмешка. Они здесь, чтобы следить, чтобы мы не убежали?
  «Они здесь как гарантии вашей личной защиты, не больше и не меньше...
  Пожалуйста, уделите мне минутку, миссис Макэналли.
   Он кивнул головой в сторону двери. Это не было просьбой, и она встала и последовала за ним. Они вышли из комнаты, и Ренни без комментариев повела ее вверх по лестнице в главную спальню. Она не застелила кровать, она
  не распаковал чемодан.
  «Садитесь, миссис МакЭнелли».
  136
  Она села и уставилась на него, и ее глаза блестели от боли и подозрения.
  Несколько фактов, миссис МакЭнелли. Ваш Шон, в нашей книге, является обращенным террористом. Это
  означает, что мы готовы предоставить ему иммунитет от судебного преследования, пока он находится под стражей
  готов дать показания в суде против мужчин, с которыми он ранее состоял в отношениях
  Преступные и противоправные действия. Некоторые мужчины
  132
  133
  **которые пошли по похожему пути, бросили свои семьи, оставили их дома, чтобы они столкнулись с музыкой. Шон настоял на том, чтобы вы и ваши дети были взяты под нашу защиту, и мы очень рады предоставить эту заботу. Для следующего
  Несколько недель мы задержим вас в Белфасте, потому что Шону еще предстоит многое сделать вместе с нами, после этого вы можете отправиться через море в Англию, или мы можем поискать что-то еще дальше - Кипр, Гибралтар - но все это зависит от сроков проведения мирового судьи по делу, в котором Шон представит
  Доказательства обвинения. Когда это будет сделано, мы подумаем о чем-нибудь
  постоянный, новый старт для вас всех. После суда мы обещаем создать новую личность для Шона, вас, детей, новую личность в новом месте.
  В финансовом отношении о вас позаботятся, не в роскоши, а в комфорте...'
  «У Шона иммунитет?
  'Правильный.'
  «Ему гарантирован иммунитет?
  'Правильный.'
  «Мы здесь не заключенные?
  «Вы свободны идти, когда и куда пожелаете».
  И вы не помешаете нам идти сейчас... идти домой сейчас... Она встала.
  «Выслушайте меня, миссис Макэналли».
  «Я иду домой».
   На лице Ренни расплылась зимняя улыбка. Он взял сложенный лист
  бумагу из кармана.
  «Думаю, это может вас заинтересовать, стенограмма местного обеденного радио...
  Слушаете, миссис Макэналли?
  Ее глаза не отрывались от его лица. Он подумал, что если бы Шон Пиус МакЭнелли вышиб Говарда Ренни, то она бы дала ему еще один трах в ту ночь, чтобы сказать ему, что он молодец.
  «Вот что они сказали в обеденный перерыв...» Вскоре после того, как рано утром полиция забрала семью из Западного Белфаста под охрану, силы безопасности 137
  начали свою самую крупную операцию по аресту в этом году. Временный представитель Sinn Fein признал, что Шон Пиус Макэналли из Drive in Turf Lodge обвинил многих ведущих республиканцев, превратившись в супертраву после своего ареста
  неделю назад в связи с нападением с применением гранатомета, в результате которого погибли судья Уильям Симпсон и двое его полицейских телохранителей». . . . Слушаете, миссис Макэналли? . . .
  «Источники в полиции сегодня утром утверждали, что заявления г-на Макэналли привели к аресту всего состава бригады PIRA в Белфасте и многих офицеров батальона. Один из старших детективов сказал: «Теперь у нас есть твердые доказательства
  улики против некоторых из самых жестоких убийц, которые охотились на наших
  «Сообщество». Известно, что по меньшей мере тридцать человек были подобраны в предрассветных налетах. «... Поняла, миссис Макэналли?»
  Ренни положил листок бумаги обратно в карман.
  «У вас нет дома, куда можно было бы вернуться, миссис Макэналли».
  «Ты ублюдок».
  А ты разумная женщина. Что ты с ним сделала?
  «Ваш ребенок плачет, миссис МакЭнелли». «Вы его просто уничтожили».
  Я не уничтожал его, миссис МакЭнелли. Я не убивал судью и двух
  Полицейские, я не смотрел на двадцатипятилетний отрезок времени... Я
  «Чертов Дед Мороз тебе и твоей семье».
  «Он будет оглядываться по сторонам до конца своей жизни».
  «Неправда... и даже если бы это было правдой, это лучше, чем все остальное».
  его жизнь в Кеше. Миссис МакЭнелли, привыкайте к одному: после чего
  он сказал нам, что для Шона нет пути назад, нет
  «идти домой».
  Если Шон пойдет домой, он будет мертв в канаве. Не говори мне, что ты бы предпочел
   что.'
  «Ты ублюдок».
  «Мы начинаем повторяться, миссис МакЭнелли... Спасибо, что пощадили
  «Мне минутку».
  Ренни вышел и закрыл за собой дверь. Он услышал первый всхлип
  в горле.
  Он спустился вниз.
  Он громко крикнул через дверь. «Ты принес эти банки,
  Энди?'
  В гостиной был его ответ. Полдюжины банок Tennants
  на низком столике возле дивана. МакЭнелли вопросительно посмотрел на
  Ренни.
  Ренни сказал: "У нее был адский день, Джинджи. Она будет лгать
  138
  «Немного опустимся, так будет лучше для нее».
  Автомобиль Cortina был ничем не примечательным, восьмилетним, с поцарапанной и ржавой краской.
   В машине было двое мужчин, и по-своему они были столь же непримечательны, как и их транспорт. Возможно, они были рабочими, возможно, они были
  сыновья фермера.
  Это был третий раз за столько же дней, когда эти двое мужчин пришли к югу от
  граница и в город Монаган. В предыдущие два дня они установили
  образ жизни внутри и вне мастерской часовщика. Эти
  Двое мужчин могли смешаться с толпой, на улицах. Это было их обучение. Не привлекая к себе внимания, они осмотрели мастерскую, нашли заднюю
  окно на уровне земли в подвал, рассчитал, как огонь будет сдерживаться в
  подвал, проверял ежедневные движения часовщика.
  Они могли бы легко смешаться с толпой, если бы не говорили.
  134
  135
  **Они покинули казармы Гоф в Арме, когда уже темнело, и вместо того, чтобы направиться по прямой дороге в Монаган, они пошли длинным путем,
  через Киллилею и Каледон, прежде чем свернуть с дороги, чтобы заменить южную
  автомобильные номера для северных.
   Каждый мужчина был вооружен автоматическим пистолетом Браунинг. Это был шанс, риск,
  быть вооруженным и быть остановленным на контрольно-пропускном пункте полиции или ирландской армии, но ничего
  вероятность и риск быть взорванным Провос и остаться без средств защиты.
  В багажнике машины находилась двухгаллонная канистра с бензином.
  Никаких записей об их приказах не существовало. Их инициативе была предоставлена полная свобода действий. Они
  Ценили эту свободу. Все солдаты и унтер-офицеры Специальной воздушной службы
  работающие из Северной Ирландии ценили свободу. Эти двое мужчин были
  учитывая информацию о том, что часовщик в Монагане также был
  мастер по изготовлению взрывных устройств.
  Г-н Пронсиас Рейли приехал в Turf Lodge в обеденный перерыв.
  На обратном пути в
  в центре города он наметил в уме заявление, которое он сделает
  на имя миссис Крисси О'Рурк. В книге мистера Пронсиаса Рейли это было 139
  скандал, что женщина и ее дети могли быть «похищены» полицией из ее дома
  посреди ночи под дулом пистолета.
   Он сказал миссис О'Рурк, что сделает все возможное, чтобы вернуть ей дочь, и публикация ее заявления станет позитивным шагом.
  Был ли г-н Пронсиас Рейли противником Провос? Слишком упрощенный вопрос для успешного молодого юридического ума. Сформулируйте вопрос еще раз. Был ли г-н Пронсиас Рейли противником насилия?
  Определенно, он был противником насилия, насилия со стороны британской армии, Королевской полиции Ольстера, Специальной воздушной службы, тюремного персонала, Ольстерского полка обороны, протестантских военизированных формирований.
  отряды убийц. Был ли г-н Пронсиас Рейли против насилия Прово? Ах, но
  При всем том насилии, которому подверглось националистическое меньшинство, неудивительно, что они обратились за защитой к собственной армии.
  С собственной точки зрения он считал себя реалистом. В глазах коллег по профессии он был двойственным.
  А их мнение его нисколько не волновало.
  Прошел слух, что Фрэнки Конрой назначил встречу в баре в Клонарде.
  В отдельной комнате было восемь человек, и на лестнице был мужчина,
  и в длинном баре за ними наблюдали еще двое мужчин.
  «Нет никакого писсинга, нет
  беспорядок, МакЭнелли будет наказан. МакЭнелли
   мертв, с этого времени он мертв. МакЭнелли не явится в суд. За то, что он
  сделано, он не просто отказывается от своих показаний и не возвращается к нам, как будто ничего не изменилось. Он мертв. Сначала я хочу, чтобы он съежился, потом я хочу, чтобы он закричал, потом я хочу, чтобы он умер. Они кричат там, в штаб-квартире.
  Они не будут долго кукарекать.
  Где бы он ни был, мы до него доберемся».
  Никаких перебоев не было.
  «Мы доберемся до него и раздавим его».
  После выступления Фрэнки на встрече было принято решение о создании командной структуры, которая
  заменить ликвидированную организацию «Бригады» и подготовить необходимую разведывательную сеть, которая выследит Макэналли до его конспиративного дома.
  Восемь мужчин, выпивая и куря, замышляли убийство Шона Пиуса Макэналли,
  все.
  «Ройзин приведет нас к нему, знает она об этом или нет. Она приведет нас туда, прямо к нему. Она хорошая девочка, она — путь к нему».
  140
  Для детей был включен телевизор, показывали мультфильмы.
  Джон Прентис взял стул в холл, он оставил Энди в гостиной с детьми. Он думал, что миссис МакЭнелли
   спал наверху, а Джинджи только что поднялся, чтобы протечь, потому что в нем было пять Теннантов. Это был не первый раз, когда
  Прентис играл в качестве смотрителя у супертравы. Он был в команде два года.
  Последний был протестантом, головорезом из UVF, который отыгрался в суде и был отправлен в Австралию, последний был бы хорошей новостью для букмекеров в Мельбурне, Сиднее, Аделаиде или где-то еще. Он был детективом-констеблем в RUC, ему сказали, что его выбрали для работы
  самой требовательной натуры. Господи, он и половины не знал, когда начинал. Он научился играть в кормилицу, няньку, тюремного надзирателя, доверенное лицо и задиру. Первые дни были самыми трудными с новым супертравкой.
  Первые дни были
  когда ему пришлось нащупывать личность своего человека, а затем учиться реагировать на эту личность, а затем контролировать ее. Психолог, приехавший в штаб-квартиру, сказал, что отношения между супертравой и няней должны развиваться медленно в первые несколько дней. Никакой спешки, никакой скорости, потому что это шар и цепь на недели и месяцы.
  В наплечной кобуре под курткой Прентиса лежал пистолет ППК. Он был тренированным стрелком. Работа сопровождающего имела две стороны. Была
   была часть личного контакта, а также часть телохранителя.
  Он был на три года старше Госса, на три года больше служил. Он был ответственным за то, чтобы Джинджи МакЭнелли предстал перед судом в качестве надежного свидетеля, дающего показания без подтверждения. Он был ответственным за то, чтобы у Джинджи МакЭнелли выдержали нервы, и он был ответственным за то, чтобы уберечь этого человека от сточной канавы и от прицела Armalite.
  136
  137
  **Довольно старая ответственность для Джона Прентиса, двадцати девяти лет. Психолог
  сказал, что надзиратель должен был создать атмосферу деликатного контроля и
  Влияние. Психолог охарактеризовал это как «сдержанное доминирование». Прекрасно для
  психолог. Психолог не собирался сидеть взаперти неделями с убийцей Прово, женой убийцы Прово и их детьми. В сумке в багажнике его машины лежали запасная рубашка, запасные носки и пластиковая бритва.
  Ему не с чем было идти.
  назад к тому, что он мог назвать домом. Он жил в меблированной квартире на Ньютаунардс-роуд, с тех пор как жена выгнала его из их бунгало в Гленгормли.
  Разводись с полицией, иначе она разведется с ним, 141
   Это был ее ультиматум. Он сделал свой выбор. Он думал, что она молода
  достаточно, чтобы найти другого парня. Он спал на диване в гостиной
  из безопасного дома, и не думать об этом много. Энди заслужил, у него была невеста в Northern Bank, которой не нравились часы работы, и не нравилось пить, и она не горячилась из-за опасности. Время Энди тоже придет.
  Он мог справиться с Джинджи, он так решил. Он не знал, сможет ли справиться с Ройзин. Он не был уверен, сможет ли Джинджи справиться с Ройзин.
  Смыл туалет. МакЭнелли спускался по лестнице.
  За спиной МакЭнелли открылась дверь спальни. Сон не принес ей много пользы. Она быстро спустилась по лестнице, проскочила мимо своего мужчины и чуть не уронила его, и вошла в
  в гостиной забегала, словно подумав, что Энди издевается над ее детьми.
  Хорошо, Джинджи?
  'Неплохо.'
  В его собственном браке не было детей. Он вынес свой стул в коридор, потому что не был хорош в общении с детьми.
  Энди был лучше. Энди пришел из
  викария в графстве Тирон, который был набит детьми. Старший мальчик имел
   проблемы были написаны на нем повсюду, он не реагировал на Джинги, отстранялся от себя и от Энди и был чертовски тихим.
  Девочка была ничего, девочка была слишком молода, но старший мальчик знал, что его отец — спекулянт.
  Исчезли мультфильмы, исчезла реклама и реклама по телевизору.
  Джон Прентис услышал
  фирменная мелодия новостей. Он услышал голоса.
  Миссис МакЭнелли сказала: «Оставьте его включенным».
  Энди сказал: «Лучше тебе этого не видеть».
  Диктор назвал имя Шона Пиуса Макэналли.
  «Оставьте его в крови».
  «Ты только навредишь себе».
  Диктор назвал Шона Пиуса Макэналли самым значимым супер-стукачом
  RUC пока не нашла.
  Джон Прентис подошел к двери гостиной. Энди уступил. Маленький
  девочка невинно указала на экран и фотографию своего отца. На следующей картинке был изображен дом в поместье, и
  мальчик смотрел на это безучастно и ничего не говорил, потому что это был его дом. Тишина в
  в комнате, потому что все глаза были прикованы к телевизору, затем
   Ройзин прижала руку ко рту и крепко сжала кулак. «Это мама...»
  Фотография пожилой дамы на экране. И диктор
  сказал, что старая леди была тещей Шона Пиуса МакЭнелли,
  и что дама умоляла свою дочь вернуться домой, чтобы
  ее...
  142
  «Это бабушка...» — сказала девочка.
  Ее дочь должна вернуться к ней, потому что какой бы ни был ее мужчина,
  сделал, Ройзин не сделал ничего плохого.
  Черт, Энди чертов Госс должен был чертовски выдернуть вилку. Прентис шагнул
  в комнату, прямо к телевизору, выключил его.
  «Зачем ты это сделал?» — закричала на него Ройзин.
  «Потому что так будет лучше».
  «Вы мне говорите, что я смотрю?
  «Когда это ради твоего же блага, то да».
   «Ты думаешь, я не должен знать, что обо мне говорят? ... Это было мое
  «Мама, ты выключила».
  «Некоторое время вам лучше не смотреть».
  «Ты скажи ему», — повернулась она к МакЭнелли. «Ты скажи ему, что я слежу за тобой».
  чертово телевидение».
  МакЭнелли ушел. Он перешагнул через ноги молодого Джерарда, он
  прошел мимо Малышки Пэтти, мимо дивана, на котором спал Малыш Шон.
  Он подошел к заднему окну гостиной. Он мог видеть линию
  дуговых фонарей, расположенных по периметру Дворцовых казарм.
  «Скажи ему, чтобы он снова включил мне телевизор».
  Он отошел от окна. Он был в отчаянии, он был в агонии.
  Она стояла перед ним. Ее руки были на бедрах, ее голова была
  откинулся назад. Губы его дрожали, но он не мог говорить.
  Она презрительно усмехнулась: «Мужчина сказал бы ему включить мне телик». Прентису нечего было сказать.
  «Скажи ему, чтобы включил его для меня».
   МакЭнелли взвыл, глубоко в своей боли. Я сделал это только для тебя, для тебя.
  и дети...
  '
  «Лживый ублюдок».
  «Это было только для тебя».
  «У тебя не хватило смелости пойти в Кеш». «Потому что я люблю своих детей».
  «Мужчины в Кеше вдвое мужественнее тебя». «Потому что я люблю тебя».
  «Ты желтый ублюдок».
  МакЭнелли ударил свою жену. Он ударил ее ладонью поперек
  лицо.
  138
  139
  143
  **Госс поймал молодого Джерарда, держал его, пока он пытался добраться до своего отца,
  чтобы защитить свою мать.
  МакЭнелли и его жена схватились друг за друга. Они оба плакали. Их руки были вокруг друг друга, и
  Слезы были мокры на их лицах. МакЭнелли зарылся поцелуями в трясущуюся, рыдающую голову Ройзин.
  Госс сказал молодому Джерарду: «Давай сделаем чашечку чая для твоей мамы, малыш».
  Часовщик в Монагане умер тем вечером в подвале под своим домом.
  мастерская.
  Он работал над миной-ловушкой, когда кто-то разбил стекло высокого окна подвала, бензин хлынул на его рабочий стол, а спичка была брошена.
  Часовщик в Монагане никогда не слышал имени Шона Пиуса.
  МакЭнелли.
  11
  Поскольку растущие зубы Малыша Шона болели в деснах, маленький ребенок метался и
  плакал всю ночь, даже когда Ройзин прижимала его тело к себе.
  вниз по лестнице Ройзин замкнулась в себе, бледная и с красными глазами, а МакЭнелли резко сказал, что ему не нужно бриться каждый чертов день, а его глаза опухли и странно смотрели. К утру Малыш Шон наконец-то
  спали, свернувшись калачиком в центре своей кровати.
   Госс был на кухне, кипятил чайник, искал чайные пакетики, выдавливал приветливую улыбку для Ройзин. Прентис дремал в своем кресле в коридоре. Госс приветствовал Ройзин так, словно не было ничего странного в том, что женщина зашла на кухню и увидела детектива с наплечной кобурой поверх свитера без рукавов, роющегося в поисках чайника.
  Он не стал спрашивать, как она спала. С тех пор, как он приехал в казармы Palace Barracks, он понял, что женщина была силой пары. Что бы ни случилось в Каслри с ее мужчиной, когда дело касалось дома, то именно с Ройзин МакЭнелли сиделки должны были разобраться. Госс считал, что в браке никогда не бывает двух равных, один был наверху, а другой внизу, и в этой семье это была Ройзин
  кто правил. Если они с Прентисом промахнулись с ней, значит, они царапались... а вокруг нее были стены, которые придется пробить.
  Она обошла его на кухне, как будто он был помехой. Когда Госс не спал, а Прентис спал, было совершенно очевидно, как они провели ночь.
  Поочередные обязанности сна и охраны. Она привыкнет к этому, ей придется привыкнуть
  144
  к этому, привыкнуть к пистолетам, приставленным к груди, и к персональному радио, которое было зажато в руках Прентиса.
   Она сделала небольшое усилие, чтобы встретить день. Она нанесла мазок помады и зачесала волосы назад к резинке. МакЭнелли не приложила никаких усилий.
  Не то чтобы его стриженые волосы нуждались в расчесывании и чистке, но тот факт, что он не мылся, был очевиден по пятнам от газетной бумаги последнего вечера на его пальцах и сонной сонливости в его глазах. Госс сидел с ними за кухонным столом за тостами и чаем и чувствовал запах МакЭнелли. Девушка Госса, девушка, на которой он должен был жениться, девушка, которая
  работала в Северном банке, она была сторонницей личной чистоплотности. Госс
  Девушка сказала бы, что Энди Госс должен завязать и купить себе что-нибудь
  наполовину приличное, что-то, где он не прикасался к такой грязи.
  Это была еще одна проблема, девушка Госса, это была проблема, которую не удалось решить тем утром.
  Ройзин не признала Госса за столом. Госс не существовал. Она не прошла
  ему тост, ни масло, ни джем. Она позволила ему налить себе чай, себе
  молоко.
  В двери был ключ. Ройзин прислушалась. Госс прислушался.
  Они услышали Прентиса
  голос Ренни и тихий конфиденциальный разговор в коридоре.
  Мы сегодня утром куда-нибудь пойдем?
   «Где?»
  Ройзин посмотрел на Макэналли, как на идиота.
  «Покупки для себя, для детей, для кухни».
  «Не со мной, ты не такой», — МакЭнелли запихнул тост в рот.
  «Почему бы и нет?
  «Потому что я выбыл».
  «Где ты?»
  МакЭнелли не ответил. Он потянулся за еще одним тостом.
  Если бы это не было так чертовски важно, Госс мог бы посмеяться во весь голос.
  МакЭнелли не собирался говорить своей Миссус, что он утром отправится в Каслри, чтобы еще немного порекламировать. У Джинджи не было бутылки, чтобы поболтать с Миссус о радостной новости, что он пролил все утро на некоторых своих приятелей и зашил их для Десяток и Двадцаток.
  «Итак, когда тебя нет дома, что мне делать?»
  МакЭнелли налил себе чай.
  Вошла Ренни.
  140
  141
  145
  **Госс поймал молодого Джерарда, держал его, пока он пытался добраться до своего отца,
  чтобы защитить свою мать.
  МакЭнелли и его жена схватились друг за друга. Они оба плакали. Их руки обнимали друг друга, и слезы были мокрыми на их лицах. МакЭнелли зарылся поцелуями в трясущуюся, рыдающую голову Ройзин.
  Госс сказал молодому Джерарду: «Давай сделаем чашечку чая для твоей мамы, малыш».
  Часовщик в Монагане умер тем вечером в подвале под своим домом.
  мастерская.
  Он работал над миной-ловушкой, когда кто-то разбил стекло высокого окна подвала, бензин хлынул на его рабочий стол, а спичка была брошена.
  Часовщик в Монагане никогда не слышал имени Шона Пиуса.
  МакЭнелли.
  11
  Поскольку растущие зубы Малыша Шона болели в деснах, маленький ребенок метался и
  плакал всю ночь, даже когда Ройзин прижимала его тело к себе.
   вниз по лестнице Ройзин замкнулась в себе, бледная и с красными глазами, а МакЭнелли резко сказал, что ему не нужно бриться каждый чертов день, а его глаза опухли и странно смотрели. К утру Малыш Шон наконец-то
  спали, свернувшись калачиком в центре своей кровати.
  Госс был на кухне, кипятил чайник, искал чайные пакетики, выдавливал приветливую улыбку для Ройзин. Прентис дремал в своем кресле в коридоре. Госс приветствовал Ройзин так, словно не было ничего странного в том, что женщина зашла на кухню и увидела детектива с наплечной кобурой поверх свитера без рукавов, роющегося в поисках чайника.
  Он не стал спрашивать, как она спала. С тех пор, как он приехал в казармы Palace Barracks, он понял, что женщина была силой пары. Что бы ни случилось в Каслри с ее мужчиной, когда дело касалось дома, то именно с Ройзин МакЭнелли сиделки должны были разобраться. Госс считал, что в браке никогда не бывает двух равных, один был наверху, а другой внизу, и в этой семье это была Ройзин
  кто правил. Если они с Прентисом промахнулись с ней, значит, они царапались... а вокруг нее были стены, которые придется пробить.
  Она обошла его на кухне, как будто он был помехой. Когда Госс не спал, а Прентис спал, было совершенно очевидно, как они провели ночь.
   Поочередные обязанности сна и охраны. Она привыкнет к этому, ей придется привыкнуть
  146
  к этому, привыкнуть к пистолетам, приставленным к груди, и к персональному радио, которое было зажато в руках Прентиса.
  Она сделала небольшое усилие, чтобы встретить день. Она нанесла мазок помады и зачесала волосы назад к резинке. МакЭнелли не приложила никаких усилий.
  Не то чтобы его стриженые волосы нуждались в расчесывании и чистке, но тот факт, что он не мылся, был очевиден по пятнам от газетной бумаги последнего вечера на его пальцах и сонной сонливости в его глазах. Госс сидел с ними за кухонным столом за тостами и чаем и чувствовал запах МакЭнелли. Девушка Госса, девушка, на которой он должен был жениться, девушка, которая
  работала в Северном банке, она была сторонницей личной чистоплотности. Госс
  Девушка сказала бы, что Энди Госс должен завязать и купить себе что-нибудь
  наполовину приличное, что-то, где он не прикасался к такой грязи.
  Это была еще одна проблема, девушка Госса, это была проблема, которую не удалось решить тем утром.
  Ройзин не признала Госса за столом. Госс не существовал. Она не прошла
  ему тост, ни масло, ни джем. Она позволила ему налить себе чай, себе
  молоко.
   В двери был ключ. Ройзин прислушалась. Госс прислушался.
  Они услышали Прентиса
  голос Ренни и тихий конфиденциальный разговор в коридоре.
  Мы сегодня утром куда-нибудь пойдем?
  «Где?»
  Ройзин посмотрел на Макэналли, как на идиота.
  «Покупки для себя, для детей, для кухни».
  «Не со мной, ты не такой», — МакЭнелли запихнул тост в рот.
  «Почему бы и нет?
  «Потому что я выбыл».
  «Где ты?»
  МакЭнелли не ответил. Он потянулся за еще одним тостом.
  Если бы это не было так чертовски важно, Госс мог бы посмеяться во весь голос.
  МакЭнелли не собирался говорить своей Миссус, что он утром отправится в Каслри, чтобы еще немного порекламировать. У Джинджи не было бутылки, чтобы поболтать с Миссус о радостной новости, что он пролил все утро на некоторых своих приятелей и зашил их для Десяток и Двадцаток.
  «Итак, когда тебя нет дома, что мне делать?»
   МакЭнелли налил себе чай.
  Вошла Ренни.
  140
  141
  147
  **Ренни был как большой чертов скачущий мяч. Если он и осознавал, что атмосфера кухни порезана, то не подавал виду.
  «Давай, Джинджи... Рабочий день начался. Давай, парень».
  Это было богато, подумал Госс, потому что из досье он знал, что Шон Пиус Макэналли никогда в жизни не работал. Городской партизан на пособии, борец за свободу на дополнительном пособии.
  «Доброе утро, миссис МакЭнелли, надеюсь, все хорошо... Давай, Джинджи, пошевеливайся, у нас сегодня гора».
  Госс должен был отдать должное Ренни. Старый головорез знал, на что шел.
  рептилия была названием игры, с веселым, бьющим авторитетом. Он
  увидел взгляд, который Ройзин дала Ренни. Прентис был в отключке, Прентис был
  умно опустить голову.
  МакЭнелли встал. Наступил момент нерешительности, а затем он быстро наклонился и
   поцеловала Ройзин в лоб, и ее лицо, казалось, говорило, что если бы она знала,
  то, что он собирался сделать, она бы отвернулась.
  Прентис вышел с МакЭнелли и Ренни через парадную дверь. Ренни вел,
  а Прентис находился позади МакЭнелли и близко к нему.
  Госс наблюдал за Ройзин. Она посмотрела им вслед, а затем на захлопнувшуюся переднюю
  дверь. Он увидел ухмылку на ее лице. Теперь она встала и пошла к заднему окну.
  Госс увидел стройность ее бедер, очертания лопаток.
  Будет лучше, миссис МакЭнелли. Есть только два плохих момента.
  Это один из плохих
  «куски, пытаясь найти равновесие после того, что с тобой случилось. Другой кусок — когда твой муж идет в суд».
  Он не мог понять, какой вид за окном привлек ее внимание.
  «Там два плохих момента и много хороших. Посмотри на это так... если бы Шон отправился в Кеш на всю жизнь, то ты и дети были бы навсегда разрушены.
  Ты сейчас не развалина, далеко нет. Ты в хорошей форме и ты честный
  руки.
   Он увидел, что он дошел до нее, что она, по крайней мере, его слушает. Ее голова дернулась
  назад. Ему показалось, что ее рот скривился в насмешке.
  «У детей теперь есть шанс. У детей есть шанс сделать что-то достойное в своей жизни. Хуже всего то, что дети на всю оставшуюся жизнь запятнаны тем, что сделали их родители. Вы не верите, что находитесь в честных руках? Мы покажем вам, что вы ошибаетесь».
  Она повернулась к нему лицом. На ее лице промелькнула короткая улыбка, а затем
  она отвернулась.
  148
  «Я буду будить детей и заправлять кровати».
  Она прошла мимо него. Он услышал, как она споткнулась на лестнице.
  «Скажи ему, что хочешь сыграть в шашки».
  «Я не знаю, как играть в эту игру».
  Мне все равно, умеете ли вы. Скажите ему, чтобы научил вас.
  Ройзин была у окна спальни спереди. Она могла видеть женщину из соседнего дома, но через один, и женщину из дома за ним. У них были свои
  на них были надеты пальто, а также имелась детская коляска и корзина для покупок на колесиках.
  «Джерард, научись у него играть в эту игру, будь с ним мил».
   «Я ненавижу эту машину для чистки дерьма».
  Когда он был совсем маленьким, она отрезала ему уши за ругательства, когда он
  было три или четыре года. Она больше не видела. Она едва замечала его непристойности.
  «Джерард, если бы я не хотел, чтобы ты играл с ним в эту игру, я бы не спрашивал».
  «Ты. Делай, как я говорю, Джерард».
  Я должен?
  'Вы должны.'
  Ройзин спустилась по лестнице на полпролета позади Джерарда.
  Малыш Шон все еще спал, Малышка Пэтти была в своей кроватке и переворачивала страницы иллюстрированной книги. Ройзин услышала, как Джерард застенчиво попросил Госса показать ему игру в шашки. Она услышала удивленный и довольный ответ детектива. О, он был бы рад этому, не правда ли, детектив.
  Он хотел бы показать мальчику, как играть в такую игру, как шашки.
  Дверь в гостиную
  была открыта. Госс мог бы видеть входную дверь, мог бы следить за ней, даже если бы он учил ее мальчика играть в шашки. Чертовски хороший парень, этот Джерард. Хороший, потому что он сделал то, что ему сказали, без чертового дознания
  объяснений.
   Именно ночью она решила, что будет делать.
  Когда она не спала, когда Джинджи лежал на спине и стонал от беспокойства, когда Бэби
  У Шона болели зубы, когда она вспомнила о телевизоре.
  Дверь кухни была заперта, а ключа не было. Она осторожно отодвинула кастрюли
  сушилка. Она легко забралась на сушилку. В гостиную
  комнате она услышала стук шашек и смех Госса. Она ослабила
  окно открыто.
  Она выпала через окно и закрыла его за собой.
  Холодный, мокрый ветер цеплялся за ее свитер. Она не могла надеть
  пальто, слишком громоздкое для узкого кухонного окна. Ей пришлось пройти мимо оконных дверей гостиной. Она не удержалась, на мгновение заглянула в
  149
  освещенную комнату и увидел Джерарда, стоящего на коленях, и Госса, наклонившегося вперед со своего стула
  и шашечная доска на ковре. Она пронеслась мимо окон. Ее зубы
  болтали.
   Боковые ограждения, разделяющие маленькие задние сады, были высотой по пояс. Ее нога утонула
  в клумбу, когда она поднялась и перелезла через 142
  143
  **забор и в соседний сад. Шторы на задней стороне дома были задернуты. Она перелезла через второй забор.
  Дверь кухни в доме женщины с коляской была не заперта.
  Она вошла внутрь. Она на цыпочках прошла через отполированную, выскобленную кухню ‐ дом‐
  гордая сука — и в темный коридор.
  На низком столике возле входной двери, рядом с фотографией в армейском свадебном платье, стоял телефон.
  «Запомни это, Джинджи, он не может тебя тронуть. Время, когда он мог причинить тебе боль, прошло. Иди туда и делай свое дело, и помни, что его дни, когда он пугал людей, прошли».
  Если Шон Пиус МакЭнелли не смог выдвинуть Шефу прямое обвинение, то это
  было пустой тратой времени, времени каждого, думать, что первосвященник может выстоять в суде и пережить враждебный перекрестный допрос. Ренни, расхаживая около
   окно, знал это. Макэналли, сидящий за столом, знал это.
  Прентис, Макдоноу и Эстли, стоявшие между дверью и Макэналли, знали это.
  Для каждого человека в комнате был очевиден, хотя и не высказан, тот факт, что МакЭнелли
  должен был суметь направить свой удар прямо в лицо вождю.
  «Что в этом особенного?» — прорычал МакЭнелли. «Кто сказал, что есть проблема?
  «Это тот самый мальчик», — сказал Ренни.
  «Он меня не пугает, мистер Ренни».
  «Приятно это слышать, Джинджи».
  «Где он был, когда я был с этим чертовым РПГ в ближнем бою?
  «У Шефа нет такой бутылки, как у тебя, Джинджи». Макдоноу с трудом сглотнул, словно
  от разговоров ему становилось плохо.
  Эстли сказал: «Он бы играл сам с собой, Джинджи».
  Чего бы он не хотел
  делает то, что сам себя ставит под удар.
  Прентис сказал: «Когда ты выходишь туда и сталкиваешься с ним, ты действительно надерешь ему яйца. Ты
  «Дай ему проценты за то, что он с тобой сделал».
  150
  Щеки МакЭнелли пылали. Голос его был громким. «Ты думаешь, я боюсь, не надо
  «Ты? Это то, что ты думаешь, не так ли?»
  Ренни улыбнулся. «Просто покажи нам, что ты не боишься, Джинджи».
  Если он прошел через это, то он, возможно, пройдет и перекрестный допрос. Если он
  провалил это, тогда провалится на свидетельском месте. Ренни вспотел. Середина декабря, и центральное отопление стало слишком жарким. Он вытер лоб.
  «Я не желтый, мистер Ренни».
  Это не его вина, ма. Они размозжили ему мозги, понимаешь... Ты должна сказать людям, что это не наш Пряня, которого они забрали. Он как человек, которого я не знаю. Ма, я видела, что ты сказала по телику вчера вечером. Вот почему я тебе позвонила. Ма, что-нибудь уладится. Ма, я не знаю, что к лучшему. Пряня совсем изменился, как будто они сделали его разум...'
  Миссис Крисси О'Рурк настойчиво повторила вопрос, который был задан дважды.
  спросил и дважды проигнорировал. Это был вопрос, который ей сказали задать, пока он не был
  ответил.
  «Где ты, Ройзин?»
  OceanofPDF.com
   Долгая пауза, а затем тихий голос: «Для тебя это не имеет значения, мам».
  «Где ты?»
  «Мы должны помочь себе сами, мам. Ты не можешь нам помочь».
  «Я имею право знать, где моя девочка, где мои бабушки».
  Миссис Крисси О'Рурк уставилась на чистый лист бумаги, лежавший рядом с ней.
  телефон. Она не сомневалась в том, что делала. Она знала Фрэнки Конроя
  быть порядочным человеком. С тех пор как он позвонил в первый раз к ней домой, она спросила
  вокруг него. Она спросила отца Франциска, когда он приезжал в гости и
  сочувствовать. Она спросила адвоката, когда он пришел. И священник, и
  Адвокат сказал, что Фрэнки Конрой был порядочным человеком.
  Никаких сомнений в ее уме. Она думала, что адвокат был хвастливым, но у нее была небольшая любовь к отцу Фрэнсису. Священник был тем, чего хотела бы от сына любая мама. И он никогда не ругал Прови. ругал британскую армию, но никто в приходе никогда не слышал его
  slag the Provies. Она немного доверяла адвокату. Отцу Франциску она доверяла всю дорогу. Она услышала слова, сказанные в тишине по телефону, и написала их
   вниз.
  Полицейский легко взял начальника за руку, когда они вышли из камеры и
  в коридор блока. Шеф отмахнулся от кулака. Полицейский не придал этому большого значения. Все полицейские носили свои идентификационные номера на своих 151
  униформа китель плечи. Все они могли быть идентифицированы, и все они знали, что заключенный из последней в очереди камеры на первом этаже блока был оценен как ПИРА
  Командир бригады, Белфаст. Шеф знал, что это были старые негодяи, те, кто работал внутри в Каслри, старые негодяи, которые затесались
  их путь от командировок на передовую Западного Белфаста или Южной Армы или
  Граница Фермана или Дерри. Старые ублюдки оглянулись и
  думал о том дне, когда такой человек, как Вождь, снова сможет обрести свободу, и
  может вспомнить лицо полицейского и сопоставить лицо с именем, а имя
  по адресу. Ничего особенного для этого полицейского. Он позволил Шефу ходить без кулака в рукаве Шефа.
  144
  145
  **За те часы, что он находился под стражей, начальник полиции не осознал, что против него есть улики. Его допрос в руках детектива-сержанта и
  Детектив Констебль был поверхностен и, похоже, включил свои дневные перемещения десять, одиннадцать дней назад. Конечно, он не ответил свиньям.
  Шеф поставил себе задачу закрыть рот и держать его закрытым. Что его озадачило
  было то, что детективы, похоже, считали его молчание незначительным. Кроме детективов и сопровождающего полицейского он не видел никого другого во время своего заключения. Его желудок урчал, воздух вздувался, как узел в его животе.
  Они вышли из тюремного блока и через крытый переход вошли в
  Блок допросов.
  Полицейский постучал в дверь третьей комнаты для допросов справа.
  сторону коридора. Изнутри послышался неясный крик, и полицейский
  открыл дверь.
  Вождь увидел двух 'теков. Те же самые люди, что и в прошлый раз, и в позапрошлый раз. Легкая улыбка старшего, словно они были старыми друзьями. Вождь выпустил газы и пошел к стулу у стола. Младший тоже ухмыльнулся.
   Шеф сел. Чего эти ублюдки улыбались?
  «Детектив-сержант Макдоноу...»
  «Детектив-констебль Эстли...»
  Я знаю ваши чертовы имена, — сказал Шеф. Он сидел, они оба стояли.
  «Просто свод правил», — сказал Макдоноу.
  Тишина... как будто технари чего-то ждали, как будто у них не было вопросов.
  Шеф увидел удаленную камеру, направленную на него с высокой стены.
  152
  Поскольку комната для допросов была звукоизолирована, шумы не могли выходить наружу,
  и никакой внешний шум не мог проникнуть внутрь. Шеф не слышал приближения
  коридор снаружи.
  Дверь открылась. Шеф резко поднял глаза. Он увидел Ренни в дверном проеме. Он
  когда-то заказал убийство Ренни. Он знал Ренни по его фотографии,
  Фотография соответствовала лицу в дверном проеме. Лицо было бесстрастным. Их движение было незаметным, незамеченным Шефом до того, как оно было
   завершено, но Макдоноу и Эстли теперь располагались между начальником
  и дверь. В дверях было тесно. За Ренни был еще один
  детектив, молодой человек, а за ним двое полицейских в форме.
  Шеф моргнул. Он не мог сдержаться. Он увидел лицо, наполовину скрытое за плечом Ренни. Нервное, вглядывающееся, таращащееся личико, Джинджи
  гребаное лицо МакЭнелли.
  Ренни сказал: «Давай, Джинджи».
  Шеф понял. Гнев нахлынул в нем. Кулаки сжались. Он увидел
  руки выскакивают из карманов Макдоноу и Эстли.
  «Выучил свои чертовы реплики, Пряня?» — закричал Шеф.
  "Этот человек - начальник бригады Белфаста. Этот человек проинформировал меня о нападении
  на господина судьи Симпсона ...'
  Голос Шефа прорвался сквозь нерешительную декламацию МакЭнелли. Это твой чертов
  Кошелек полный, Джинджи? Наполнили твой чертов кошелек, да?
  «Этот человек объяснил мне, как убрать Симпсона...»
  «Тебя ждет мошенничество, Макэналли».
   «Он организовал всю атаку. Я сказал ему, что это невозможно, но он не стал
  есть что-нибудь из этого...'
  «Ты не доживешь до того, чтобы потратить их чертовы деньги».
  «Он сказал, что я единственный, на кого он может положиться и кто имеет необходимую подготовку, чтобы
  «Используйте РПГ без практики», — МакЭнелли что-то бормотал, выплескивая слова.
  «Ты опозорил свою семью».
  «У него была карта, он просмотрел план на карте. Это был его план...»
  «Ты думаешь, что когда-нибудь будешь в безопасности от нас, Джинджи МакЭнелли, — ты, или твоя женщина, или
  твои дети?
  МакЭнелли повернулся к Ренни. Он тянул Ренни за пальто.
  «Остановите его, не позволяйте
  он сказал, что ...'
  «Тебя подстрелят. Ты будешь мочиться себе в ногу, когда тебя подстрелят».
  153
  «Этот, Шеф, он заставил меня это сделать. Без него я бы этого не сделал...
  Ты идёшь ко дну, ты идёшь ко дну за своей кровавой жизнью, ты идёшь к Кешу,
   Ты чёртова мерзость... Я буду смеяться, когда ты будешь в Кеше.
  Шеф увидел, как истерика нарастает у Шона Пиуса МакЭнелли, увидел его огромные глаза, увидел
  открытый рот, из которого вырывался визжащий плевок. Шеф увидел, что Ренни отвернулся. Шеф увидел, что Ренни не поможет ублюдку. Конечно, он не поможет
  помоги ему... Если бы он помог ему сейчас, то потом он бы уже никогда не встал на ноги, по крайней мере, когда это было бы важно.
  Шеф встал. Не быстро, но обдуманно. Он обошел стол. Он двинулся
  очень медленно. Его взгляд был устремлен на МакЭнелли, он поймал зазывалу взглядом.
  Теки, Макдоноу и Эстли, стояли плечом к плечу и были готовы к нему.
  если он напал, а за ними был Ренни. Он не мог добраться до МакЭнелли со своим
  кулаками или ботинками. Он мог дотянуться до негодяя только глазами и голосом.
  Он увидел, как страх расползается по губам Макэналли.
  «Ты мертв, Джинджи, ты мертв за то, что ты сделал», — прошептал Шеф.
  «Ты умрешь на улице, Джинджи, прежде чем доберешься до чертового суда. Посмотри на меня,
  «Ты умрешь, прежде чем потратишь те чертовы деньги, которые они тебе платят».
   Ренни вытолкнул МакЭнелли за дверь.
  Вождь на мгновение увидел бледное лицо зазывалы.
  146
  147
  **`Ты ушел, Пряня. Ты ушел в могилу предателя.'' Дверь захлопнулась.
  Фрэнки Конрой широко и ярко улыбнулся.
  «Вы молодец, миссис О'Рурк. Вы сделали лучшее, что могли сделать. Я верну ее вам, миссис О'Рурк, ее и детей. Вы молодец».
  Фрэнки Конрой спешил от задней двери дома миссис Крисси О'Рурк на Драйв, Терф Лодж, через задний забор и через другой сад к своей машине.
  Дождя уже не было. Облака уплыли на восток над городом, который лежал
  разбросанные и раскинувшиеся ниже поместья Turf Lodge. Свет падал на темные склоны горы Дивис над ним. Скрытый на дикой, усыпанной камнями
  Покрытые папоротником склоны горы были тайником с оружием, из которого он извлечет выгоду, когда позже в тот день начнет процесс отрыва Ройзин МакЭнелли от ее мужа. Он знал путь супертравы. Если женщина 154
   оставалась с мужчиной, то шансы на то, что он доберется до места дачи свидетельских показаний, увеличивались. Если женщина бросала своего мужчину, то эти шансы уменьшались. С
  оружие, спрятанное на горе Дивис, было его первым и лучшим шансом
  доходит до страхов Ройзин МакЭнелли.
  Дворцовые казармы, Холивуд, не были для него плохими. Могло быть и хуже. Мог быть Тьепвал в Лисберне, мог быть лагерь в Балликэсле или Балликлере.
  Он мог подобраться достаточно близко к Дворцовым казармам, чтобы напугать Ройзин Макэналли до смерти.
  Напугать ее так, чтобы она считала, что у мамы она в большей безопасности, чем под защитой бойцов и чистильщиков.
  Они оставили Прентис, чтобы присмотреть за Макэналли.
  Они были в коридоре на конференции.
  Через высокое маленькое окошко в двери Ренни мог видеть Макэналли в профиль.
  МакЭнелли сидел в своем кресле, и его руки были крепко сжаты вокруг дымящейся кофейной кружки и дрожали так, что он не доверял себе, чтобы поднести кружку ко рту. Он опустил подбородок к краю кружки, и когда он пил, было
  кофе льется из его губ.
  Ренни наблюдал, как Прентис предложил Макэналли сигарету.
  МакЭнелли взял сигарету.
   Кофе был размазан по столу, и Прентис вытер его носовым платком, пытаясь рассмеяться, пока прикуривал для Макэналли.
  На лице Ренни отвращение.
  «Это всего лишь один раз, и ему придется сделать это еще тридцать раз...
  ХОРОШО,
  Шеф — самый трудный для него, но никто из них не так уж и отличается. В списке покупок МакЭнелли нет никаких чертовых Добровольцев, все они — Бригада и Батальон. Они все качественные, и все они протащат нашего Пряню через обруч, как это сделал Шеф, верно... и если Шеф может сделать из него такой беспорядок, в каком состоянии он будет, когда его протаранят тридцать раз?
  Он говорил вслух, но сам с собой.
  Эстли было все равно. Эстли врезал изо всех сил. «Возможно, мы все слишком быстро подпрыгнули, возможно, мы бежали, когда нам следовало идти».
  «Что это должно значить?
  «Возможно, нам следовало предъявить ему обвинение, отправить его под стражу и вернуться к работе над ним позже, через полгода или год...»
  «Это чертовски ретроспективный взгляд. Ретроспективный взгляд — это самая большая куча дерьма, которая есть в этой игре».
  155
  «Вы спросили, мистер Ренни», — Эстли был теперь напуган.
  «Я не просил оглядываться назад».
   Макдоноу схватил Эстли за руку, сжал ее крепко. Это было невысказанное
  Инструкция от детектива-сержанта детективу-констеблю закрыть его
  рот.
  «Он — то, что у нас есть», — сказал Макдоноу. «Он — лучшее, что у нас когда-либо было. Он может
  «Будет лучшим из того, что мы когда-либо получим. Мне так кажется».
  «А лучшее — жалкое зрелище», — сказал Ренни.
  «Тогда его нужно укрепить, мистер Ренни».
  Эстли стряхнул руку Макдоноу. «Тогда высылайте его».
  «Забудьте о нем на несколько месяцев, скрывшись из виду».
  «Не могу», — сказал Ренни. «Они говорят о раннем предварительном слушании в магистрате, чтобы посадить его в ящик как можно раньше. Все это чертова политика. Это политики».
  Фунт мяса, который они ищут в обмен на иммунитет Макэналли,
  наш парень в коробке заполняет первые страницы доказательствами...'
  Теперь он рассмеялся.
  `Никто не говорит о справедливости, справедливость не имеет к этому никакого отношения. Политики хотят успеха, а их успех — это МакЭнелли, проделывающий свою рутину в
  Предварительное, а затем судебное разбирательство. Они хотят два укуса кровавой плоти. И у меня есть Особый отдел, который стоит в очереди за ним, и у меня есть разведка, которая ждет в очереди, и
  Армия не отказалась бы его увидеть... Так что он не может пропасть на несколько месяцев из-за
  вода... несколько дней — это все, на что я могу его вытащить».
  Эстли сказал: «Тогда у вас проблема, мистер Ренни».
  Макдоноу сказал: «Не стоит и думать, мистер Ренни, если МакЭнелли падет».
  на нас сверху вниз.
  Это не стоит рассматривать, потому что это не может произойти. Я скажу вам, почему это не может произойти. Государственный секретарь сказал премьер-министру, что МакЭнелли будет в суде. Главный констебль сказал государственному секретарю, что МакЭнелли будет в
  в суде я сказал начальнику полиции, что Макэналли будет в суде, даже если мне придется его туда нести.
  148
  149
  **Понял? Понял, почему МакЭнелли не может упасть на нас?
  Неужели в толпе, которую мы привлекли, нет признаний?
  Никто из них не делает
  Какую работу для него выполняет Макэналли?
  «Ты шутишь», — фыркнул Эстли.
  «Никто из них не открывает рта», — сказал Макдоноу. «Без
   МакЭнелли, никто из них не сдастся, и все эти ублюдки уйдут».
  156
  Ренни посмотрел в окно и вниз на опущенную голову МакЭнелли. Он
  увидел, как дрожат плечи Макэналли.
  Я не собираюсь его нянчить. Он должен знать, на что он подписался. Он должен
  «Сегодня утром я встречусь с Макгиливарри и Маккриви, а сегодня днем — с О'Брайеном».
  А если он на полу? — спросил Эстли. — Тогда мы снова его поднимем.
  А если он не сможет встать?
  «Тогда мы найдем другой способ его поддержать», — сказал Ренни.
  Ренни и Макдоноу вернулись в комнату для допросов, оба улыбаясь.
  в целом. Эстли отправился организовывать перевод Джоуи Макгиливарри, Белфастская бригада
  Офицер разведки, из тюремного корпуса в блок допросов.
  Радиосообщение было кратким.
  Через пятнадцать минут Феррис должен был встретиться со своим пешим патрулем на перекрестке
   Уайтрок и Гленалина Роуд для поиска транспорта, который бы доставил его немедленно
  Казармы Спрингфилд-роуд. Вот и все.
  Пересечение Уайтрока и Гленалины было не лучшим местом для стоянки, если транспорт опаздывал. Но транспорт, Pig, ждал их.
  Он прыгнул в заднюю часть, и они умчались. Редко когда транспорт был
  пунктуальный. Вероятно, что-то важное потребовало его возвращения в казармы.
  Ему не нужно было быть в пешем патруле. Капрал, который теперь взял на себя
  Командование могло бы также начать работу, но пеший патруль позволил Феррису
  быть вне казарм, за проволокой, заборами, высокими воротами и часовыми.
  Офицер разведки ждал Свинью на автостоянке. «Нам пришлось тебя поискать».
  `Браво знал, где я был,' сказал Феррис кратко. `Тебя снова ищут. Твой друг
  плачу по тебе.'' `Что это должно значить?
  «Твой маленький друг Прово... Ты не слушаешь, Дэвид, когда тебе дают хорошие советы.
  «Это серьезная проблема, которую вы создаете, не слушая хороших советов».
   «Какой совет?»
  «Мне сказали не связываться с дерьмом Прово».
  «Я уже говорил это раньше: никто не спрашивал меня, хочу ли я в этом участвовать».
  «Большинство из нас, Дэвид, большинство из нас в Столовой, приходит в голову, что ты даже не пытался как следует отстраниться...»
  «Кто меня хочет?» Феррис пошел к Оружейной яме, а 1.0. поплелся за ним.
  его там. Он очистил свою винтовку.
  157
  `Этот бандит, который твой второй друг, детектив. Твоя игра становится скучной
  Для остальных из нас. Дружба с подонками и полицейскими.
  Что с тобой?
  «Я скажу вам, что со мной... Что со мной, так это то, что я пытаюсь оставить эту кровавую войну позади, не просто отслужить четыре месяца, а попытаться связать хотя бы один свободный конец». Если он не мог наставить один на нос офицеру разведки, по крайней мере
  он мог бы выплюнуть свои слова в ноздри несчастного человека.
  «То, что мы пытаемся сделать, это
  поместить тридцать плохих людей, злых людей - я говорю на понятном вам языке - прочь
  улицы.
   «Личное тщеславие не заменит профессионализма в военной службе».
  «Тридцать — это больше, чем наш батальон, шестьсот человек, когда-либо сможет убрать».
  «Надеюсь, ты не упадешь лицом вниз, Дэвид. Если ты это сделаешь, у меня от смеха заболит бок».
  Феррис быстро пошел к дальней стороне автостоянки. Он заметил Ренни
  машина.
  Офицер разведки крикнул ему вслед: «Дай нам знать, когда тебе надоест убивать друзей, чтобы мы могли вернуть тебя к командованию взводом».
  Феррис остановился и обернулся. «Отвали от меня», — крикнул он.
  Под капотом Land Rover работали двое патрульных и прислушивались.
  Офицер разведки улыбнулся. «Разве вам никто не рассказал о моей сестре, о моей
  жених сестры, о неделе перед их свадьбой, о бомбе в
  «Южная Арма под Хорьком, о гусаре, который потерял ноги и яйца, об отменённой свадьбе. Тебе никто не говорил, почему я не люблю людей, которые нянчатся с Провос?»
  Феррис пошел к машине Ренни.
   В машине Ренни указал на коврик на заднем сиденье и жестом попросил Ферриса положить его на место.
  свою винтовку под ней, чтобы скрыть ее. Феррис накинул пальто Ренни поверх его военной формы, и Ренни передал ему свой личный пистолет, чтобы тот держал его на поясе под пальто.
  Ренни рассказал ему о столкновениях между Шоном Пиусом МакЭнелли и
  арестованных людей из бригады PIRA в Белфасте. Плохо было с начальником, но лучше с разведкой, мрачно с операциями и хуже всего с интендантом. Интендант накричал на Макэналли на гэльском, и это был хаос, потому что Ренни и его детективы не понимали
  слово
  150
  151
  **язык. Ренни сказал, что это было похоже на то, как ведьма насылает проклятие в плохом фильме.
  158
  МакЭнелли был в плохом состоянии. Ренни сказал, что Феррис был единственным человеком, которого он знал
  кто мог бы вдохнуть немного вина обратно в Шона Пиуса Макэналли.
  «Мы все на кону, Дэвид», — сказал Ренни. Пойми меня, я должен использовать тебя.
   Нравится ли это мне или тебе, ты — мой единственный путь к нему.
  Миномет был изготовлен на заводе по производству легкого машиностроения за границей и далеко, на окраине города Уотерфорд. Миномет был изготовлен с высокой точностью и настолько хорош, насколько это было возможно, когда Организация не могла наложить руки на обычную военную продукцию. Миномет был смоделирован по образцу старой двухдюймовой разновидности и мог бросать бомбы на добрых 250 ярдов.
  Фрэнки Конрой кричал до хрипоты, чтобы заполучить в свои руки миномет.
  «Если люди, которые находятся в Каслри, когда-нибудь выйдут оттуда и услышат, что, когда потребовали миномет, его не предоставили, то вам понадобится пластик в коленях».
  Ступка была драгоценностью.
  «Христос поможет тебе, Фрэнки Конрой, если ты не вернешь его».
  В городе Организация никогда не испытывала недостатка в ручном оружии или винтовках, никогда не испытывала недостатка в удобрениях для больших бомб, никогда не приходилось далеко искать промышленные детонаторы, но миномет был особенно ценен.
  «Не оставляй его там, куда ты его везешь. Четыре бомбы можешь взять».
  . .'
  И человек, который будет наводить миномет, и человек, который будет сбрасывать бомбы в трубу.
   Дневной свет угасал. У него были минометы и бомбы, и у него были
  Двое детей в Эндитауне искали грузовик с плоским верхом, чтобы уехать, и у него был
  мужчины стреляли из миномета с заднего пола грузовика, и у него был человек с
  бутылка, которая осматривала небольшой протестантский жилой массив между дворцом
  Казармы и школа Аппер-Салливан в Холивуде, которые нашли ему место расстрела, а трое его людей охотились на машины в Фоллс...
  Господи, ему нужна была чертова армия.
  Он отправился в офис Временной партии Шинн Фейн на Фоллс-роуд. Его отвезли в заднюю часть
  офис. Человек, с которым он говорил, когда-то сидел за хранение огнестрельного оружия, и
  теперь считал, что впереди его ждет карьера в общественной политике. Фрэнки резко ответил
  из своих требований, как будто он разговаривал с грязью.
  Я хочу комплект громкоговорителей, который не вернется. Я хочу знать, где
  Я могу пойти и поднять один, публичное выступление, которое будет слышно по крайней мере на расстоянии двухсот ярдов».
  Ему дали адрес фирмы, которая сдавала в аренду мобильные усилители мощности.
  системы Временного Шинн Фейн.
  159
  По дороге Ренни остановился у магазина, торгующего спиртным.
  Они приехали с тремя упаковками по шесть банок пива «Теннант» и бутылкой «Риохи», и Ренни сказал, что если они дадут женщине испанскую жидкость, то она, по крайней мере, заткнется.
  Прентис положил туда отбивные, немного чипсов и горошка, и Прентис
  Он устроил целое представление о том, что Ройзин пора отдохнуть от мытья посуды и кастрюль, и приготовил еду, а Госс присматривал за детьми и сидел с Юным Джерардом и Малышкой Пэтти на полу, а Ренни следил, чтобы стакан Ройзин не остывал.
  Ужин был закончен. Кухня была очищена, за исключением МакЭнелли и Дэвида Ферриса. Ренни хорошо все придумал. В один момент кухня была полна, как на вечеринке, когда никто не был в настроении, теперь там были только лейтенант и
  зазывала за столом и последняя упаковка из шести бутылок пива перед ними.
  Феррис разорвал картонную упаковку и подвинул банку Макэналли.
  Сегодня был ужасный день?
  «Точно». В голосе МакЭнелли могла прозвучать мягкость, как будто он потерял немного жесткого Белфаста, когда был в фургоне у канала. «Точно, ублюдок».
   «Всякий раз, когда они проклинают тебя, всякий раз, когда они угрожают тебе, подумай о своих детях, Пряня... Это все пустые слова, которые они говорят. Они не могут тронуть тебя».
  «Они сказали, что я умер. Каждый из них сказал, что я умер».
  «Это все, что они могут сказать. Они напуганы и лгут сквозь зубы».
  «Том Маккриви сказал, что я буду оглядываться по сторонам до самой смерти, неважно, пройдёт ли это месяц, год или десять лет».
  Феррис говорит искренне, тихо. «Они должны заставить поверить, что мир начинается и заканчивается ими... Это неправда, мир слишком велик для них, для их издевательств. Вы уедете туда, где они не смогут вас коснуться, не смогут до вас добраться... вы уедете туда, где ваши дети вырастут с лучшей
  будущее, чем время в Кеше.
  «Олли О'Брайен заговорил по-ирландски — чертов Ренни сошёл с ума — Олли сказал, что меня назовут самой большой шлюхой в Ирландии».
  «Джинджи, возможно, ты был настоящим засранцем, когда жил в Белфасте, но ты уехал и узнал о другом образе жизни, когда оказался на юге.
  Вы видели, что это был другой образ жизни, нежели встреча с двадцатипятилетним возрастом
  за проволокой».
  152
  153
  160
  `Знаешь, кто они, когда придут за тобой? Ты думаешь, они просто забудут
  обо мне?
  «Они не будут знать, где искать».
  «Они будут искать меня, пока не найдут».
  «Они не будут знать, с чего начать... Ты будешь в безопасности, Джинджи, в безопасности с Ройзин, в безопасности с детьми... Послушай, когда-то Советы вырезали всех, кто стоял у них на пути, всех, кто отворачивался от них. Я даю тебе два
  разные люди, оба советские, которые перешли, дезертировали. Один в Канаде, один в Австралии. Если бы Советы нашли их, они были бы мертвы. Они дожили до старости
  ... они жили долго, потому что у них были новые личности».
  Сомнение мелькнуло на лице Макэналли. И коммунисты искали
  их?
  «Они искали так усердно, как только могли, но не нашли».
  «Ты ведь это серьезно, не так ли? Ты имеешь в виду, что они никогда не подберутся к нам близко».
  «Ты будешь там, где нет тюрем, где детям не простреливают коленные чашечки, где Ройзин будет знать, что ты вернешься домой вечером. Ты будешь там, где есть нормальные люди».
  МакЭнелли опустил голову на руки, которые были раскинуты над
   стол. «Чёрт, я хочу тебе верить».
  Впереди был фургон, когда-то ярко-красный, теперь помятый, с громкоговорителями на крыше. За фургоном был грузовик с плоским верхом, почти перекрывающий улицу. За грузовиком и задом к нему была Cortina, Фрэнки за рулем.
  Фрэнки следил за секундной стрелкой своих часов. Когда она пересекла час, он
  прогудел в рог.
  «Люди, с которыми ты сейчас, Джинджи, они не подставят тебя в перестрелке. Они будут защищать тебя, они будут заботиться о тебе. Пойми это, Джинджи, это гарантия безопасности. Когда ты будешь на свидетельской площадке, тебя не просто вышвырнут оттуда одного, тебя вышвырнут
  «Будь осторожен. Поверь мне...'
  Здание содрогнулось, толчки раскачали верхний свет. Затем
  взрыв звука взрыва. Феррис сидел, приросший, слова
  заблокировало его рот, его разум. МакЭнелли заставил его горло закричать. Следующий взрыв
  и после этого звуки бьющегося стекла, и 161
  занавески над раковиной отдернуты сквозняком.
  «Не сиди там, черт возьми». Ренни влетел на кухню. Ренни разорвал
  на свитер МакЭнелли, стащил его со стула и потащил в коридор. Пространство под лестницей было открытой планировкой. Ренни бросил МакЭнелли в угол, накрыл его своим телом.
  Прентис стоял у входной двери с пистолетом наготове, низко пригнувшись.
  Третий взрыв, ближе первого, дальше второго.
  Феррис наблюдал за действиями Ренни, наблюдал за защитой МакЭнелли. Он
  понял, что он все еще сидит за кухонным столом, и между банками «Теннантов» разбросано стекло, и холодный ветер пронзает
  окно. Он услышал, как Госс крикнул, что у него Рошин и дети между диваном
  и внутренняя стена.
  Затем раздался четвертый взрыв.
  Гарантия безопасности.
  Он соскользнул со стула на пол.
  12
  «Джинджи МакЭнелли — лживый обманщик».
   Голос разнесся по всей длине и ширине Дворцовых казарм. Голос
  пронеслись по крышам старых военных зданий, через двери и окна современных семейных квартир. Целый батальон, все их жены и все их дети услышали обличение Шона Пиуса Макэналли.
  «Джинджи Макэналли — наемный лжесвидетель».
  Погребенный под огромным телом Ренни, вдавленный в угол под
  лестнице, МакЭнелли услышал свое имя, сильно усиленное, эхом разнесшееся в ночи.
  взрывы были всего лишь воспоминанием, воспоминанием минутной давности.
  «Джинджи Макэналли — предатель своего народа».
  Была далекая и спорадическая стрельба, одна очередь из пулемета и несколько отдельных одиночных выстрелов. Затем были пожарные колокола и сирены скорой помощи.
  «Мы знаем, где ты, Джинджи. Мы всегда будем знать, где ты».
  Феррис побежал из кухни по коридору. Его винтовка была за дверью, все еще
  Завернутый в коврик автомобиля Ренни. Феррис взял винтовку, вставил в ее корпус магазин. Он вернулся к подножию лестницы. Он мог видеть голову МакЭнелли, торчащую из-под подмышки Ренни.
   «Когда мы будем готовы прийти за тобой, Джинджи, мы узнаем, где ты, мы узнаем,
  куда приехать.
  162
  Раздался сильный стук в дверь. В вырезанном военном отчете говорилось, что
  Вокруг дома были расставлены солдаты, чтобы защитить его от нападения.
  Затем наступила тишина вокруг МакЭнелли, Ренни и 154
  155
  **Феррис и Джон Прентис в коридоре. Феррис увидел, как рука Ренни
  прижалась к плечам Макэналли, чтобы сдержать дрожь.
  Большой, грубый ублюдок, он
  Может быть, но он понимал страх зазывалы. Ревущий голос исчез. Ритм криков был нарушен.
  Инстинктивно Феррис понял, что атака закончена. Он встал. Он перешагнул через ноги Ренни и вошел в гостиную. Телевизор работал, и он понял, что сквозь бомбардировку
  и транслируемый голос зовет его не слышать телевизор. На экране был комик, и зрители в студии ревели от смеха. Он подошел к дивану и посмотрел назад, и вниз на мешанину тел и
   руки и ноги.
  «Теперь все в порядке, все кончено», — сказал Феррис.
  Энди Госс выпрямился. В руке у него был пистолет «Вальтер».
  «Можете убрать это».
  Госс очистил пистолет, поставил его на предохранитель, сунул в наплечную кобуру. Ройзин МакЭнелли лежала ничком над своими детьми. Ее лицо было искажено холодной, контролируемой яростью.
  С ними все в порядке?
  «Конечно, они в порядке», — рявкнул Госс в ответ Феррису.
  Феррис вернулся на кухню. Он наполнил чайник, поставил его на плиту.
  «...Это гарантия безопасности...»
  Он подумал о столовой на Спрингфилд-роуд и Санрее, председательствующем на ужине. Он
  подумал о командире Браво, который служил, расслабляясь, зная, что
  тысяча акров земли Нортумберленд ждала его, когда бы его отец ни счел нужным
  уйти в отставку. Он подумал об офицере разведки, который на короткое время, всего один раз, показал коросту своей плоти, и чьи друзья по ту сторону океана ездили на спортивных автомобилях Porsche или Alfa Romeo. Он подумал о капеллане, который выпивал пару бутылок виски в неделю и проповедовал по воскресеньям, что Бог на стороне 2
   RRF Для Санрея и командира Браво, офицера разведки и капеллана это была игра со временем игры в шестнадцать недель. Господи, но это была чертовски долгая игра для Шона Пиуса МакЭнелли, и для Ройзин, и для ее детей.
  Ничего притворного в игре знатока и его приспешников.
  В то время Феррис играл в игру Батальона, до того момента, как раздался стук
  163
  взрывы минометных мин внутри периметра укрепленной армейской базы,
  до того момента, как механический голос, издеваясь в ночи, возвестил, что стукач приговорен к казни.
  Чайник свистел.
  Феррис услышал из коридора хнычущий голос Макэналли.
  «Как они узнали, мистер Ренни, как эти ублюдки узнали, что я здесь?»
  Ренни, холодный и жесткий. «Просто случайность, Джинджи. Им повезло, это
  все.'
  «Они знали, что я здесь».
  «Это всего лишь догадка, которая оказалась верной. Они не могли знать».
  «Вы сказали мне, что я в безопасности. Мистер Феррис сказал, что я в безопасности».
   «Послушайте, что я говорю: это просто удача».
  Феррис проигнорировал чайник. Он стоял в дверях кухни.
  Ройзин подошла к двери гостиной. Она крепко прижимала к плечу Малыша Шона.
  Она была бледна, она была лунатиком. Феррис прошел по коридору, мимо Ройзин, к телефону. Он набрал номер бригадного оперативного отдела в штаб-квартире Лисберна.
  `Лейтенант Феррис, 2-й полк, прикомандирован к полицейскому управлению. Был
  Минометный обстрел несколько минут назад в Palace Barracks, Holywood. Есть
  Какие еще военные объекты подверглись нападению сегодня вечером...
  Спасибо.'
  Только одна база была поражена. Ответ был ясен на лице Ферриса.
  «Скажи мне, откуда они узнали?» — крикнул МакЭнелли в лицо Ренни.
  Ренни крикнул в ответ. «Я, черт возьми, не знаю...» Их лица были в нескольких дюймах друг от друга.
  Ренни понизил голос. «Я им не сказал, Джинджи».
  МакЭнелли уставился на Ферриса. Он взывал к утешению.
  Феррис не мог говорить
  ему. Он вернулся на кухню, чтобы заварить чай.
  МакЭнелли сказал: «Вы должны вытащить меня отсюда».
   Ренни сказал: «Мы никуда не двинемся, пока темно».
  Позже владельцы Loud and Clear Public Address сообщат, что фургон
  были украдены из их помещений в поместье Твинбрук, и транспортная компания пожаловалась на угон трехтонного грузовика с плоским верхом на Глен-роуд. И когда Forensic в конце концов закончил с фургоном и грузовиком, эти
  компаниям будут возвращены их транспортные средства.
  Когда солдаты вышли из казарм Дворца и забрали фургон и
  грузовик с плоской крышей, там было мало что для осмотра. Деревянные половицы
  грузовик получил вмятины и трещины от удара опорной плиты миномета,
  164
  и подключенный к усилительной системе в задней части фургона кассетный проигрыватель Aiwa. Ни в грузовик, ни в фургон не входили, пока Феликс и его отряд по разминированию не очистили их от возможных ловушек-мин. Офицер отряда по разминированию всегда был «Феликс» в Белфасте. Он ценил свое кодовое имя и считал,
  что чувство юмора сопутствовало работе.
  «Не должно возникнуть особых проблем с выявлением злоумышленников».
  он весело сказал
   Детектив-инспектор. Я представляю, что вы прогоните голосовой отпечаток по сотне тысяч Миков, и это скажет вам, кто новый Шон Коннери. Я бы сказал, проще простого...
  Что внутри?
  156
  157
  **«Четыре взрыва, все сдетонировали».
  «Мы поскребем там при дневном свете и посмотрим, что к чему», — сказал Феликс.
  Синие огни колонны саперов мигнули и исчезли за пределами поместья.
  Детективы переходили из дома в дом в поисках очевидца, но поиски не увенчались успехом. Ближе к ночи в глубине деревьев у Бангор-роуд была обнаружена сгоревшая машина.
  После прибытия пресс-секретаря из Лисберна командующий офицер
  из казарм Дворца согласились встретиться с собравшимися журналистами у главных ворот.
  Ему посоветовали не отвечать на вопросы, а только делать заявления и игнорировать прерывания.
  «Это было особенно трусливое нападение, и я могу сказать со всей честностью, что только невероятное везение предотвратило гибель или увечье жен и детей моих солдат. То, что не было жертв, никоим образом не было связано с террористами».
   Цель... Не заботясь о безопасности женщин и детей, они обстреляли эту базу четырьмя осколочно-фугасными минометными снарядами... Я не готов обсуждать наши меры безопасности... два снаряда, слава богу, безвредно упали на плацу. Один снаряд попал в крышу складского сарая.
  Четвертый снаряд попал в садовую ограду в районе супружеских комнат... Магнитофонная запись? Я ничего не знаю о магнитофонной записи, которая звучала во время атаки... Мотив атаки
  Ясно, что мотивом было убить моих солдат и их семьи.
  ... Я сказал, что ничего не знаю ни о какой магнитофонной записи, и это все, что я могу сказать.
  Доброй ночи вам, господа.
  Он был раскрасневшимся и злым, когда он уходил от хора вопросов, вызванных увиденным репортерами фургоном Loud and Clear. Ему дали
  нет возможности принять у себя новообращенного террориста и его
  165
  Выводок. Чертов приказ штаба... Пресс-секретарь, чертов идиот,
  сказал ему, что он хорошо постарался.
  Репортеры вернулись в жилой комплекс и заполнили страницы своих блокнотов цитатами жителей дома из текста сообщения.
   передано Джинджи МакЭнелли, лжесвидетелю, предателю и зазывале.
  Фрэнки Конрой лично вернул минометную трубу.
  «Ты молодец», — проницательно сказал мужчина, — «что узнал, где он». Фрэнки усмехнулся,
  сморщенная дыра в его шее тряслась. «Им понадобится грузовик, чтобы вывезти болотную бумагу и убрать дерьмо МакЭнелли». «Ты молодец, но тебе повезло».
  «Мы только начинаем», — сказал Фрэнки.
  *
  Спальня Ройзин была на передней стороне дома, и стекло там не было повреждено. Она могла быть там одна со своими детьми. Согревающая боль
  Риоха вылетела из головы вместе с первым взрывом, заменившись лишь
  боль, пронзившая ее разум.
  Она не произнесла ни слова с тех пор, как техник Госс слез с ее тела.
  его рука на ее бедре. Она не разговаривала с Джинджи, потому что не знала, что сказать ему, ни чертовому Ренни, ни Феррису. К тому времени, как крики стихли, и вой скорой помощи затих, она собрала свои
  дети к ней и поднялись по лестнице. Никто из мужчин не пытался остановить
   ее уход, черт возьми, скатертью дорога на всех их лицах. На пути, не так ли? Все
  Вокруг нее столпились окровавленные мужчины, рыжие, окровавленные мухи на варенье, пытающиеся вправить бедняге хребту голову.
  Откуда она могла знать, что это случится? Она только сказала своей маме, где они были. Это не было рекламой, это было для их общего блага, для
  молодец, Джинджи.
  В своей постели, с Молодым Джерардом у спины, с Малышом Шоном близко к ней, с головой спящей Малышки Пэтти близко к ее глазам, она думала, что это был вопрос о том, что хуже. Хуже быть преследуемой на британской базе, или хуже быть
  дома и среди своих ее оскорбляли как женщину-зазывалу.
  До рассвета.
  Ренни ушел.
  Пришли солдаты с молотками, гвоздями и ДСП и заделали кухонное окно снаружи.
  166
  Госс лежал на полу на верхней площадке, его лицо освещал свет потолочного светильника.
  Он не спал, и его рука легко покоилась на кобуре.
  Прентис сидел на стуле в холле, голова его была запрокинута, но глаза открыты.
  Феррис и МакЭнелли были в гостиной. Феррис сидел, скрестив ноги, на ковре, МакЭнелли лежал на диване. В основном Феррис говорил, тихо, не нарушая тишину ночи, МакЭнелли в основном слушал.
  «У них никогда не было надежды причинить тебе вред, ни одной тысячи к одному. Это был просто трюк, Пряня, просто моча и ветер.
  «Они пытаются тебя напугать, а тебя не испугать мочой и ветром, Пряня».
  На лице Макэналли мелькнула улыбка, нервная улыбка. «Они напугали меня».
  «Что они сделали, чтобы напугать вас? Они заложили минометы в застроенный жилой массив,
  поместье, полное молодых женщин и детей. Вот что они были готовы сделать, чтобы
  пугаю тебя. Боже, Пряня, ты отвернулся от тех людей, людей, которые сделали бы
  что. Они могли бы убить
  158
  159
  **пара детишек, они могли бы порезать пару женщин, но это было бы ничего, если бы они напугали тебя.'
  «Тебе когда-нибудь было страшно, как мне там было страшно?
  «Один раз, может быть, один раз».
   «Знаете, каково это, когда думаешь, что не можешь удержаться и не помочиться».
  Один раз.'
  «Возможно, это было давно, и вы, скорее всего, забыли, что это было».
  «Довольно недавно».
  МакЭнелли просиял. «Давай».
  «VCP на Дивисе, нас разбила машина. У нас было две очереди на Armalite. Я тогда немного испугался».
  «Вот дерьмо».
  «Это было вокруг меня, а не на таком чертовом расстоянии, как те минометы».
  «На бронебойщиках не было твоего имени, на минометах было мое имя... ты
  знаю машину ... ?T
  «Машина в Дивисе?
  «Я был на борту».
  «Разве ты не знал, ведь ты был в машине...?» «Знаешь что?»
  «Вот почему вас и задержали, потому что мы увидели вас в машине».
  «Чёрт...» МакЭнелли наклонился вперёд. «Я был на борту, это был не я на Армалите».
  «Приятно слышать», — сухо сказал Феррис.
   167
  МакЭнелли усмехнулся, сокрушенно. «Если бы я был на Армалите, я бы тебя не напугал, чертов дом не смог бы поразить... РПГ — это хорошо. Ты когда-нибудь стрелял из РПГ?
  «Это не наше оружие, Джинджи. Вражеское оружие. Мы используем штуку под названием «Милан», она больше и лучше. Я был на учениях, когда они стреляли из настоящего «Милана». Это был довольно сильный взрыв».
  Джинджи размышлял: «РПГ здесь как раз к месту. Не хотелось бы ничего большого».
  И вы хотите, чтобы это было просто. Когда первый достиг сюда, все эти вещи о
  Это было на русском и арабском языках...' Снова ухмылка. `Вот почему мы сделали такой петух
  «В начале. Мы стали лучше».
  «Это уже позади тебя, Джинджи», — резко сказал Феррис.
  `Что нас ждет впереди?
  «У тебя все впереди».
  «Довольно легко сказать».
  Это правда.'
  МакЭнелли спустил ноги с дивана. Он присел, его глаза были на одном уровне с глазами Ферриса. Его руки были вытянуты вперед, и Феррис взял их и держал между ладонями своих рук.
  МакЭнелли заикался
   слова, прежде чем найти их.
  `Джинджи МакЭнелли, Прово, кто он для тебя? Что Джинджи МакЭнелли для Дэвида?
  «Феррис, британский офицер? Ты, черт возьми, не можешь ответить».
  «Я не могу ответить».
  «Кто я для тебя? Найди мне ответ, черт возьми, ты должен».
  «Ты неудачник, я хочу увидеть твою победу. Все это время, пока ты проигрывал в РПГ, все, к чему ты приближался, было три пожизненных в Кеше».
  «Какое тебе дело, если я выиграю?
  «Я же говорил тебе в Спрингфилде. Все по-прежнему так же. Если ты выигрываешь, то тридцать негодяев отправляются за решетку. Если они уйдут, ты победил.
  Выигрываете вы, выигрывает Ройзин, выигрывают ваши дети.
  Я собираюсь помочь тебе победить. Я скажу лучше, Джинджи, я собираюсь сделать тебя чертовски
  победа. Я буду стоять рядом с тобой до тех пор, пока ты не попадешь в коробку, потому что когда
  «Ты финишировал в коробке, значит, ты победил».
  «Мама Прово, ты британский офицер».
  «Когда ты победишь, когда ты уйдешь из этого дерьмового места, это не будет иметь никакого значения.
  «Каков ты, таков и я».
   «Ты будешь стоять рядом со мной... Если они придут за мной, ты выйдешь вперед?
  «Да», — сказал Феррис.
  Феррис увидел влагу в глазах МакЭнелли. МакЭнелли отдернул руки от
  Хватка Ферриса.
  168
  «Для британского офицера ты идиот».
  «Вероятно».
  Феррис был измотан, истощен. Он закинул ноги МакЭнелли на подушки и перевернул его тело так, чтобы его лицо оказалось на спинке дивана. Он принес два одеяла, накрыл его и наблюдал, пока его дыхание не стихло, пока он не уснул.
  Несколько минут шестого утра, и в поместье Терф Лодж очень холодно.
  Миссис Крисси О'Рурк вышла из дома, а мистер Пронсиас Рейлли закрыл дверь.
  Дверь за ней закрылась. Низкая калитка между палисадником и тротуаром
  был открыт отцом Франциском. Черное темное дрожащее утро, и г-н Пронсиас
  Рейли был очень доволен тем, что миссис О'Рурк оделась быстро и без
   жалоба. Но это была достаточно большая приманка, чтобы заставить ее поторопиться
  ... Если вы хотите увидеть
  вашей дочери сейчас самое подходящее время... она отреагировала достаточно хорошо.
  Машина адвоката была припаркована перед домом. Его пальцы возились с
  ключ и замок. Он нервничал, он рисковал, будучи настолько вовлеченным. Он
  был дальше за чертой, чем он бы заботился. Он услышал, как открылась дверца машины с дороги и под поврежденным фонарным столбом. Он услышал, как быстро приближаются шаги. Отец
  160
  161
  **Фрэнсис держал миссис Крисси О'Рурк за руку, как будто она нуждалась в защите.
  Мистер Пронсиас Рейли увидел приближающегося Фрэнки Конроя. «Ты готов?
  «У нас все в порядке», — сказал г-н Пронсиас Рейли.
  «Кто это?» — спросил отец Франциск, не в силах скрыть своего беспокойства.
  «Не о ком вам беспокоиться», — сказал Фрэнки. Он взял миссис Крисси О'Рурк за руку. «Делай то, что они тебе говорят, миссис, как они тебе говорят. Помни, что мы пытаемся сделать — мы пытаемся сделать так, чтобы твоя Роазин и твоя
   'Grankids обратно к вам. И, миссис, мы пытаемся спасти вашу семью от позора рекламирования ...'
  Она только что вышла из дома, где в трубах еще сохранялось тепло, и теперь она была на холоде, ее очки запотевали, а глаза за линзами были яркими, затуманенными и широко раскрытыми, когда она подняла взгляд на лицо Фрэнки.
  `Миссис, я делаю это только для вашей семьи... Миссис, вы должны передать что-то Ройзин и сказать ей, что это для Джинги. Это личное от меня к Джинги.
  169
  Джинги поймет, что это и почему это ему прислали. Это должно дойти до него, миссис...
  Миссис, вы должны сделать это хорошо и тихо. Никто не должен вас видеть, Миссис.
  Он улыбнулся, чтобы утешить ее и придать ей сил, а затем подмигнул ей. Его
  рука потянулась к карману его куртки, он достал оттуда и протянул миссис Крисси О'Рурк небольшой скомканный носовой платок.
  «Вы не забудете, миссис?»
  И Фрэнки исчез, зашагав в тенистые глубины.
  Отец Франциск не понял, и недоумение пронзило юношу
  его лоб. Мистер Пронсиас Рейли понял, и он мог улыбаться, потому что ничто
   можно было отследить до него самого. Миссис Крисси О'Рурк погрузила платок в
  карман ее пальто.
  Миссис Крисси О'Рурк была пристегнута на переднем пассажирском сиденье, а отец Фрэнсис наклонился вперед из задней части большого салона и положил руки на плечи старой леди, веря в свой акт милосердия.
  «Кто еще там будет, мистер Рейли?» — спросил отец Фрэнсис.
  Я позвонил в Новости, они будут там, если эти ублюдки смогут встать с постели. Новости
  передайте слово.
  Г-н Пронсиас Рейлли быстро выехал из поместья Терф Лодж на
  Главная дорога, которая должна была вести их на восток от водопада и через центр
  город. Они проехали мимо здания мэрии, которое для г-на Пронсиаса Рейли было всего лишь еще одним символом старого протестантского господства, и мимо магистратского суда, где он зарабатывал себе на жизнь за проволочными ограждениями, защищавшими здание, и свернули направо напротив автобусной станции Оксфорд-стрит, где более десяти лет назад бомбы Прово устроили Кровавую пятницу, которая соответствовала британской
  Кровавое воскресенье армии в Дерри. Он взял мост Альберта через Лаган, а затем ушел мимо националистического гетто Шорт-Стрэнда - он
  имел клиентов в грязном и почти заброшенном лабиринте Шорт-Стрэнда. Еще один поворот налево, еще один направо, и он оказался на открытой скоростной трассе объездной дороги, и
  Указатели на обочине дороги направляли его в сторону Холивуда.
  Когда его нога коснулась тормоза, когда машина начала замедляться, он повернулся к миссис
  Крисси О'Рурк.
  «Как мы вам и говорили, миссис О'Рурк».
  Впереди них, справа, виднелись огни периметра.
  Дворцовых казарм. Они прошли первую угловую сторожевую башню. Мимо освещенного главного
  ворота, мимо длины фронта казарм на главную дорогу. Он не мог
  парк перед казармами. Он повернул направо в жилой массив, и
  он увидел присевшего солдата возле живой изгороди перед домом и выключил фары.
  170
  Перед ним улица была перекрыта белой лентой, а за лентой стояли полицейские и солдаты, а за ними он видел грузовик с плоским верхом и фургон. Фрэнки сказал ему правду, Фрэнки не сказал ему неправды.
   Ублюдок-зазывала смягчился, а его женщина и его дети были в восторге. Он
  припаркован. Он был далеко от ленточного ограждения.
  Когда они вышли из машины, к ним подошел солдат. Адвокат и священник каждый
  держала за руку пожилую женщину.
  «Добрый вечер, сын мой», — вежливо сказал отец Франциск.
  Солдат что-то пробормотал неразборчиво и отступил. Еще один тихий
  улыбка г-на Пронсиаса Рейли. Британские отряды всегда были впечатлены церковным воротником, как магическим кровавым паролем. Они вышли на главную дорогу, и оба, г-н Пронсиас Рейли и отец Фрэнсис, крепко держали тонкие руки
  Миссис Крисси О'Рурк. Они прошли мимо высоких проволочных сеток и длинного
  спиральные линии колючей проволоки, будки караульных и дуговые фонари.
  Приближаясь к главным воротам, мистер Пронсиас Рейли тихо выругался про себя. Пока ни один чертов фотограф не занял позицию.
  Они подошли к воротам, перед ними стоял большой барьер. Место, яркое, как день. Солдаты наблюдали за ними из-за парадного караульного домика.
  «Она там, миссис О'Рурк, она там, с вашими бабулями», — упорствовал мистер Пронсиас Рейлли, обращаясь к миссис Крисси.
  О'Рурк на ухо, и отец Фрэнсис мужественно улыбнулся ей в лицо. «Как мы и говорили...»
  Она кивнула головой. Мистер Пронсиас Рейли подумал, что она сделает им хорошо. Она была хрупкой и жалкой. Отец Фрэнсис подумал, что она обратит сердце любого грешника, даже сердце британского солдата.
  Они подошли к барьеру. Вперед вышел капрал.
  «Чем ты занимаешься?»
  «Там внутри моя девочка, и я пришел ее повидать».
  «Кто твоя девушка?» — первый проблеск замешательства у капрала.
  «Она Ройзин МакЭнелли, это ее фамилия после замужества, для меня она Ройзин.
  162
  163
  **О'Рурк. Она с зазывалой МакЭнелли. Она с моими бабулями. Я пришел
  увидеть ее.
  «Ты шутишь, да?.. Среди ночи ты, должно быть, шутишь».
  «Я не уйду, пока не увижу ее».
  Капрал перенес вес с правой ноги на левую.
  Это была работа офицера.
  «Кто вы, господа?
   171
  «Пронсиас Рейли, адвокат».
  «Отец Фрэнсис Кейн. Миссис О'Рурк — моя прихожанка».
  Я здесь, чтобы убедиться, что права миссис О'Рурк не нарушаются. Я пришел, чтобы дать любые указания миссис О'Рурк, которые она могла бы
  искать.'
  Определенно чертова работа офицера.
  Мне придется спросить... Тебе нельзя там стоять, это МОД.
  свойство.'
  «Я останусь там, где я есть, пока не увижу свою девочку».
  На дальней стороне дороги остановилась машина. Молодой человек выпрыгнул с пассажирского сиденья. Г-н Пронсиас Рейлли увидел сумку, перекинутую через плечо молодого человека, и камеру, висящую на его шее. Машина уехала в поисках места для парковки.
  Мистер Пронсиас Рейли улыбался.
  «Вам лучше пригласить своего офицера, капрал».
  Ренни прибыл. Он был раздут от гнева, прорываясь в зал
  дом.
  В зале находились Феррис и Прентис, а также Шон Пиус Макэналли.
  Госс
   находился на лестничной площадке, перегнувшись через перила.
  Малыш Шон выл где-то позади Госса, и был
  топот ног Ройзин в спальне над коридором. «Она знает?» — резко спросил Ренни.
  «Она знает, что нас что-то смущает, но не знает, что именно», — сказал Прентис.
  «К сожалению, она уже проснулась, чтобы упаковать вещи, когда пришел офицер. Энди запер ее в спальне».
  «Как у нее дела с мамой, Джинджи?» — спросила Ренни.
  «Она замужем за ней так же, как и за мной», — сказал МакЭнелли. Сон все еще был на его лице.
  «Какой бы она была, если бы увидела свою маму?
  «Нельзя было рассчитывать на то, как она себя поведет. Она бы рыдала, это точно. Я не знаю, как она себя поведет».
  «Знаешь, корова села посреди чертовой дороги, и она — Прово.
  с ней адвокат и окровавленный собачий ошейник... и она три фотографа и
  Съемочная группа. Если они не встретятся, то сегодня утром я буду иметь дело с Habeas Corpus в суде, и если судья позовет Роазин в палаты и она проболтается, что хотела бы увидеть свою маму
  172
   и была предотвращена, то мы в глубоком дерьме. Если она увидит свою маму, то это конец, они не могут пойти в Высокий суд.
  Ренни думал вслух. Это не связано с тем, что Ройзин нужно увидеть свою маму,
  Джинги. Речь идет о давлении, о давлении Прови, которое заставляет ее оторваться от тебя.
  Поняла, Джинджи? Она выдержит это давление, Джинджи?
  «Я не знаю...» — тоскливо прошептал МакЭнелли. «Я просто хочу, чтобы она была со мной, не знаю...»
  «Она твоя чертова жена, Джинджи... Откуда мне знать, если ты не знаешь?
  «Я не могу ее потерять».
  «Ради Христа, оставьте это в покое».
  «Я не хочу, чтобы они забрали ее у меня».
  «Это чертова лотерея, как она отреагирует».
  Это не моя вина, мистер Ренни, я не сказал Провос, где я, где моя семья.
  «было», — кричал МакЭнелли. Это не я им сказал, куда бросать их чертовы
  «Мистерии. Это не я сказал маме Ройзин, где мы».
  Феррис услышал шум наверху лестницы. Феррис увидел Ройзин, и Госс удерживал ее, а дети были у ее ног.
  «Слишком поздно беспокоиться о том, кто ей рассказал. Старая корова у ворот, и это чертов конец...» Голос Ренни сорвался.
  Он посмотрел в лицо Ферриса, проследил за его взглядом, проследил за ним до верха лестницы, проследил за ним до измученного, опустошенного лица Ройзин.
  «Я хочу увидеть свою маму», — сказала Ройзин.
  Ренни мрачно покачал головой. Мир рухнул на его плечи. Стоило ли это усилий? Всех этих чертовых усилий... Никаких усилий, чтобы засунуть Шона Пайуса МакЭнелли в Кеш на три пожизненных срока... Приложил большие усилия, большие чертовы усилия ради большого чертова успеха.
  «Они просто пытаются отобрать тебя у меня», — крикнул МакЭнелли своей жене.
  «Я хочу увидеть свою маму».
  «Разве ты не видишь, Ройзин...»
  «Мы свободны, не так ли?» — прорычала она. «Мы не проклятые заключенные. Я хочу ее увидеть».
  «Вы совершенно правы, миссис МакЭнелли, вы свободны», — Ренни снова взял себя в руки. Он
  осторожно говорил. `Ты не проклятый заключенный. Конечно, ты можешь встретиться со своим
  Мама, конечно, ты можешь скатиться обратно в свою чертову выгребную яму, если хочешь, и
  отвернись от мужа. Конечно, ты можешь испачкать руки Прово
   Работай, если хочешь. Ты не чёртов узник. Ты можешь свободно блевать
  шанс на новую жизнь.
  173
  «Она моя мама».
  «И он твой муж», — сказал Ренни.
  164
  165
  **Ройзин спустилась по лестнице. Она несла Малыша Шона.
  Мужчины в коридоре отступили от нее, освобождая ей место. Мне понадобится мое пальто, — сказала она.
  Шлагбаум поднялся, и Land Rover медленно выехал из бараков. Места для водителя было немного, но достаточно. Он смог протиснуться между фотографами и центром дороги, где находилась миссис Крисси
  О'Рурк сидел с господином Пронсиасом Рейли и отцом Фрэнсисом.
  Они провели интервью.
  Я здесь только для того, чтобы попытаться получить шанс увидеть мою дочь, которую похитили.
  ее дома армией. Я хочу, чтобы она вернулась домой к своей маме, вернулась с
  мои бабушки. Я не хочу, чтобы она была частью лжи, которую говорит ее муж,
  засадить хороших людей за его ложь. Я хочу иметь возможность сказать моей девочке в лицо, что она должна вернуться домой и не иметь ничего общего со всей этой ложью. Ее отец лежит в постели больной от беспокойства по этому поводу. Мы всегда были хорошей семьей, в нашей семье никогда не было никого, кто не был бы предан Ирландии, вот что я пришел ей сказать.
  Я считаю, что миссис Макэналли держат в этих казармах против ее воли.
  «Как адвокат, я не готов стоять в стороне и наблюдать, как права личности подвергаются опасности в интересах показательных процессов».
  «Семья О'Рурков — это ценные и любимые члены моей общины, в том числе и миссис Ройзин МакЭнелли. Они говорят, что она находится под защитой, и по ночам на нее падают бомбы. Она будет в большей безопасности там, где ей место, а ей место в Терф-Лодже».
  Они ждали. Время от времени вспышки ламп освещали темноту, и солдаты
  стояли с оружием в руках во враждебной и расстроенной шеренге у ворот Дворцовых казарм.
  А позади солдат стоял майор, склонив голову к плечу.
  чтобы лучше слышать сообщение, переданное по его личному радио.
  Время уходит.
   А миссис О'Рурк размышляла, почувствует ли она когда-нибудь сырость дороги.
  из юбки.
  А мистер Пронсиас Рейли думает о потерянном завтраке.
  И отец Франциск, думая о себе, что он не сделал никаких распоряжений
  174
  приглашение коллеги на восьмичасовую мессу.
  Легкий дождь в воздухе и ветер, и пастельное прикосновение утра.
  свет на востоке, над крышами казарм.
  И телевидение пришло на завтрак и записало литанию, и упаковало
  их запись для студий и трансляции.
  И майор выслушал сообщение, коротко подтвердил его и посчитал, что солдатская служба в Северной Ирландии была большим потоком мокрого дерьма, чем он когда-либо мог себе представить. Он шагнул вперед, сквозь строй солдат, нырнул под нарисованный барьер и встал перед миссис О'Рурк.
  «Вы должны увидеть свою дочь. Следуйте за мной, пожалуйста».
  Г-н Пронсиас Рейли ухмыльнулся, когда он и отец Фрэнсис помогли старой леди подняться на ноги. Оба мужчины устроили игру, вытирая дорожную грязь с ее пальто. Они пошли
   с ней, по стопам майора, к барьеру.
  Миссис Крисси О'Рурк неловко согнулась под опущенным шестом. Мистер Пронсиас Рейлли наклонился, чтобы последовать за ней.
  «Просто миссис О'Рурк, спасибо. Сама по себе... Если ее дочь, вполне добровольно,
  соглашается встретиться с ней, то вряд ли ей понадобится юридическая консультация и духовное руководство».
  Они наблюдали, как она прошла, крошечная воробьиная фигурка рядом с майором, через дверь караульного домика. Минуту спустя Land Rover резко задом въехал на веранду караульного домика. Щелкнули камеры.
  Были некоторые
  среди фотографов, которые заявили, что видели темные длинные волосы миссис Ройзин МакЭнелли, жены зазывалы.
  Ройзин взяла ребенка с собой и никогда не расставалась с ним.
  Маленькая Пэтти была между Молодым Джерардом и Энди Госсом. Госс читал ей историю, тихий голос вел к кульминации «жили они долго и счастливо». Маленькая Пэтти была в порядке, справилась бы с чем угодно, но Феррис истекал кровью за мальчика. Он не знал, как сломать флегматичную маску презрения, которую Молодой Джерард показывал своему отцу. И Джинджи, казалось, не замечал этого. Он ходил из комнаты в комнату. Он проходил мимо Ферриса. Он схватил Ферриса за руку.
  «То, что ты сказал вчера вечером...»
  «Если я это сказал, значит, я это имел в виду».
  «Ты сказал какие-то глупости».
   «И имел в виду именно их».
  «Вы действительно имели это в виду?»
  «Ты победишь, Джинджи. Я обещал помочь тебе победить».
  175
  «Это твое слово».
  «Обещание всегда обязательно».
  «Ты сказал, что встанешь передо мной».
  Феррис почувствовал, как МакЭнелли царапает его сквозь куртку, до самой кожи рук.
  «Я обещал».
  «Когда я тебя увижу?»
  «Ренни может это исправить. Когда ты кричишь, Ренни заставит это работать».
  Рука высвободилась из рукава Ферриса. Голова молодого Джерарда была
  166
  167
  **вниз, чтобы не встречаться взглядом с отцом.
  Энди Госс продолжил читать, он
  тоже бы услышал, но он остался с импульсом истории о людоедах и
  сияющий принц и опасность.
   Откуда-то со стороны казармы донесся грохот приземляющегося вертолета.
  Она плакала. Звуков ее плача не было слышно за грохотом винтов.
  Она была пристегнута ремнем безопасности в своем кресле глубоко в фюзеляже «Уэссекса», и она
  крепко прижимала к груди Малыша Шона, и ее слезы текли по тонким волосам его головы. С Королевскими ВВС, загрузчиком, Прентис помогал семье обломков подняться через люк... Молодой Джерард и Маленькая Пэтти и Шон Пиус МакЭнелли, и
  Госс передавал дело и сумки. Это была семья беглецов.
  Молодой Джерард сел рядом с матерью. Без церемоний Госс
  выдернул его оттуда, бросил на дальнюю сторону фюзеляжа и толкнул МакЭнелли рядом с Ройзин.
  Дверь захлопнулась. Шум двигателя усилился, и «Уэссекс» качнулся в момент перед взлетом.
  «Что она сказала?» — закричал Макэналли.
  «Чтобы я вернулся».
  «Что ты сказал?»
  «Что я вышла за тебя замуж».
  «Что это значит?
  «Что я твоя жена».
   Поэтому ты остался?
  «Пока что сойдет».
  Она повернула голову так, чтобы видеть сквозь промытые окна иллюминатора вертолета. Они зависли на мгновение над плацем.
  Она увидела крошечные фигурки британского офицера и 'tec Rennie. Это были люди, которые поймали Gingy. Она не могла сдержать поток слез ... Она имела 176
  встретила свою Ма на четыре с половиной минуты. Они были одни вместе с дежурным
  На стене висят бланки списков, а на полу — пожарные ведра.
  Ее мама сказала, что
  ее отец был болен, и если она не порвет с Джинджи сейчас, то она может никогда не увидеть своего отца.
  снова жива. Ее мама сказала, что ей нечего бояться возвращения домой. Ее мама
  сказала, что Джинги сделал его семью похожей на прокаженных. Ее мама сунула ей в руку скомканный носовой платок, и она почувствовала твердость ткани внутри. Ее мама сказала, чтобы она обязательно отдала носовой платок Джинги.
  Ей пришлось ослабить ремень безопасности, чтобы засунуть руку в карман и дотянуться до
  платок. Она передала его Джинги. Она посмотрела в иллюминатор на
  тесные улицы
   город, который уступил место зелени парка Ормо и серости реки,
  и красная ржавчина газометров по ту сторону воды.
  Джинджи закричал. Она повернулась, чтобы увидеть его. Его глаза были закрыты, его подбородок трясся, и все время вой его агонии. Она увидела, как его ноги молотили, как будто пытаясь отбросить что-то с пола фюзеляжа. Платок был туго затянут в его
  руки и он боролся за силу, чтобы разорвать его, порвать и уничтожить. Она увидела
  момент света под его ботинками.
  Она увидела одну пулю.
  Христос... Христос Всемогущий.
  Одна пуля, на полу вертолета. Маленькая револьверная пуля.
  Она попыталась обхватить его голову руками.
  «Я не знал... Бог знает, я не знал».
  Прентис ползал по полу перед МакЭнелли, держась одной рукой за молотящие ноги, царапая пулю. И все время крики раны зазывалы.
  Я не знал, Джинджи... Поверь мне. Моя мама только что сказала...'
  Прентис нашел пулю и крикнул: «Ты — сука, а не женщина».
  Она рыдала, уткнувшись лицом в плечо Джинги.
   «Моя мама только что сказала... Господи, прости меня, я не знала, Джинджи».
  Ее рука зажала ему рот, чтобы заглушить крик, и когда она убила его,
  звук, затем он задрожал, как голый человек на снегу.
  13
  Для большинства тех, кто его встречал, Джон Прентис был грубым, жестким полицейским, немного грубияном, который действовал наперекор чувствам людей, человеком, которому было все равно, что он говорил или кому он это говорил, человеком без мягкости
  сентимент. Говард Ренни знал лучше. Ренни был старшим человеком, который
  поддерживала Прентиса во время его распада брака и развода.
  Ренни знал 177
  человек за фронтом. На длинных выходных марафонах по выпивке, Бушмиллс и
  толстый, Ренни открыл молодого детектива. Катящиеся, шатающиеся выпивки по субботним утрам, дням и вечерам в маленьких отелях на побережье Антримского утеса показали Ренни, что у Прентиса была хорошо скрытая заботливая жилка. Вот если копать. Все 'теки слишком много пили, и лучше, чтобы это было публичное пьянство, гораздо лучше, когда 'тек падал на виду.
  Лучше, чем когда это была большая бутылка в одинокой комнате, потому что это был путь
  к полицейскому пистолету
   168
  169
  **ствол торчит в рот 'текса. Ренни нравился этот человек, нравилась его компания
  когда он хотел напиться, когда он хотел забыть крестных отцов и вдоводелов и ртутные устройства времени наклона. Ренни был горд, что вытащил его обратно
  на грани смирения, когда его девушка дала ему пинка под зад.
  Прентис ругался и плевался в Ройзин МакЭнелли в вертолете, спрятал пулю в кармане и прекрасно знал, что женщина понятия не имела, что делает, когда передавала платок мужу.
  Он видел, как она прижималась к Джинджи в течение всего оставшегося полета в
  вертолет. Когда они приземлились в Тьепвале в Лисберне, она повисла на его руке, как будто упала бы, если бы он ее не поднял, а Госс остался нести Малыша Шона и Малышку Пэтти.
  Дом был почти катастрофой. Тьепвал был старой казармой штаба Северной Ирландии. По стандартам отряда квартал был
  неприемлемо, а значит, ужасно, поэтому оно и было доступно.
   Окно кухни было разбито, и дождь проник внутрь и потрескался на линолеуме. На крыше было смещено несколько плиток, а обои главной спальни отслоились от мокрой штукатурки. Мебель была со сколами, порвана или потерта, и большая часть того, что можно было переносить, давно уже была
  «одержимый» армией
  женщины. Их впустил в дом тучный капитан, который не посчитал нужным извиниться за состояние помещения. Дом находился в самом сердце супружеских комнат старой казармы, его сходство с тем, что было в Дворцовых казармах, начиналось и заканчивалось его расположением в конце тупика.
  Позже тем же утром капитан вернулся с фургоном, нагруженным посудой, столовыми приборами, постельными принадлежностями и телевизором, и он потребовал, чтобы Прентис проверил
  предметы и распишитесь за них на трех разных бланках.
  178
  В то первое утро Госс отвез МакЭнелли в Каслри на сессию с отделением. Они поехали в кузове бронированного полицейского вездехода, и
  Супертрава была экипирована в бронежилет.
  «Как хорошо, что удалось от него избавиться», — подумал Прентис.
  Он выглядел окровавленным.
  беспомощный среди беспорядка в доме. Когда это утро шло, Прентис чувствовал
  он был прав в своем суждении о семье обломков Шона Пиуса МакЭнелли: если бы там
   не было еще одной катастрофой, через которую они могли бы пройти. Она не говорила со своим
  Муж был в доме, но она держала его за руку, и когда он ушел, а фургон привез посуду, столовые приборы и постельное белье, тогда она начала работать.
  Малыш Шон накормлен и спит, Малышка Пэтти с утренним телевизором, лепечущим перед ней, Юный Джерард со своей матерью. Она начала с кухонного пола.
  Прентис нашел ее с ведром горячей воды – там была горячая вода, которая была
  чудо — и щеткой, стертой до состояния щетины.
  Прентис поймал
  настроение, и он позвонил по номеру, который капитан неохотно дал ему, и
  востребованная фанера
  чтобы закрыть разбитое кухонное окно, и переносные обогреватели, чтобы выдуть
  наверху сыро.
  Больше подписей на белых, желтых и лиловых флимсах. Солдаты, которые принесли
  три газовых обогревателя, фанера, пила, молоток и гвозди
  не были допущены в дом, были отправлены вместе с их вещами. Прентис нес
  обогреватели наверху и зажег их, по одному в каждой спальне, а затем вышел на улицу под дождь и забил
   фанера, которую он вырезал по размеру над разбитым окном. Она перестала мыть пол на кухне и посмотрела вверх, когда он
  вошел через кухонную дверь, и она бы увидела, как он запер ее за собой и положил ключ в карман. Она грустно улыбнулась Прентису и вернулась к работе, и ее брюки были туги на ее заднице, а ее свитер задрался
  чтобы показать гладкую бледную кожу у основания позвоночника, и Прентис подумал, что она
  была такой же красивой женщиной, как и та, которая выгнала его из
  бунгало в Гленгормли.
  Он нашел пылесос в шкафу под лестницей и вынул вилку из розетки.
  выключил торшер в гостиной и включил пылесос,
  и он быстро поручил молодому Джерарду заняться коврами наверху и внизу.
  Прентис рассмеялся про себя, когда он был наверху в маленьких спальнях. Он отодвинул все кровати от окон, прежде чем расстелить простыни. Прови все испортили. Таково было его убеждение. Пуля оказалась слишком сильной.
  «Тебе не обязательно было этого делать».
  179
   Ройзин прислонилась к дверному проему. Ее волосы были зачесаны на лоб, рукава ее джерси были закатаны до локтей.
  «Пылесос вышел из музея, но он ездит». Это стандартная полицейская подготовка — заставить пылесосы работать», — сказал Прентис.
  Она быстро улыбнулась, словно забыв о себе.
  «В доме нет еды».
  Я принесу немного здесь... если Джинджи вернется, мы отвезем тебя в супермаркет.
  «Лисберн, наполни корзину».
  Она просто сказала: «Я не знала».
  «Я знаю, что ты не знала, что было в платке».
  «Ты назвал меня стервой».
  «Мне кажется, я вас неправильно поняла, миссис Макэналли».
  Он расстелил первое одеяло на односпальной кровати, заполнявшей всю комнату, разгладил его и заправил снизу и по бокам.
  Закончив кровать, он полюбовался ею и повернулся к двери за одобрением.
  Она ушла.
  170
  171
   **Фрэнки сказал: "Я не могу сказать, что будет... Я просто знаю, что вчерашняя ночь была чертовски хороша... МакЭнелли сам себя потряс. Ему пришлось бы заткнуть уши, чтобы не услышать запись. Его женщина в итоге плачет со своей мамой,
  «потому что старушка даёт ей это гуще подливки. Я не говорю, что это произойдёт сегодня или завтра, но эта женщина — его сила, и мы навредили ей по-настоящему... Это всё, что я могу сказать».
  Резкие, гнусавые голоса доносились до ушей Фрэнки Конроя.
  «Вчера вечером у тебя была целая толпа мужчин, такого ты больше не увидишь».
  «опять тороплюсь».
  «Они положили их в птичку. Кто скажет, куда они его подняли. Может быть,
  «Олдергроув и перелет».
  «Что ты теперь собираешься делать, Фрэнки?
  «Как ты собираешься его сжать, Фрэнки?»
  Фрэнки вздохнул. Я чертовски нашел его и повредил его. Я не знаю
  «Как мне снова к нему попасть?»
  Напротив Фрэнки в приватной комнате бара в Клонарде сидел ветеран
  Движение. Он отбывал срок в качестве интернированного в '5662
  кампании, и снова после подъемов 71-го года, и он был
   заключенный в тюрьму Порт-Лиише на юге за членство в 76-м. Он был человеком, которого слушали.
  180
  «Ты пошел на большой удар, Фрэнки. Ты пришел и выложился по полной. Твой удар будет болезненным, Фрэнки».
  «Вы хотели бы, чтобы Шеф и еще тридцать человек сгнили в Кеше?
  «Просто говорю вам, что лучше продолжать придумывать идеи».
  спокойно сказал ветеран.
  Ты говоришь, что мы должны забыть Шефа, и штаб бригады, и батальоны. Забыть Шефа, и Олли, и Джоуи, и Тома?
  "Ты плохо слушаешь, Фрэнки. И не говори мне, что, по-твоему, я говорю.
  «Слушай внимательно. У тебя все получилось, ты должен продолжать. Если ты не будешь продолжать, то это плохо для всех нас, Фрэнки, и это плохо для тебя».
  «Не смей мне угрожать».
  Я вам не угрожал... — В голосе ветерана послышалась холодная нотка.
  Фрэнки встал. Его колени задели бортик стола, стаканы тряслись, и пролилось море пива. Организация была глубоко разделена по поводу политики войны.
  Были те, кто призывал к политическому продвижению и в конечном итоге к черному
   Автомобили-салоны, которые доставят их к столу переговоров, и там были бойцы. Шеф был бойцом, а Фрэнки был человеком Шефа. В своем воображении он видел ветерана в его свадебном костюме, или его траурном костюме, улыбающегося камерам, как
  он сел в черную машину и отправился к столику, где все места были распроданы.
  Мягкий старый ублюдок...
  Были те, у кого были бы сухие глаза, если бы Шеф и тридцать
  его бойцов падали за «десятки», «пятнашки» и «двадцатки».
  Фрэнки пристально смотрел на лица сидящих за столом и на дверь.
  «Мне будет больно», — сказал Фрэнки.
  Фрэнки вышел на улицу и глотнул воздуха, словно то, что он вдохнул в комнате, было ядом.
  Феррис чувствовал себя так, будто он пролез сквозь изгородь. Он чувствовал грязь на своем
  тело и борода, собирающаяся на его щеках, шее и подбородке. Он
  должен был вымыться и побриться перед тем, как войти в столовую, даже если это было всего лишь
  для быстрого кофе. Почта всегда была на серванте, сервант был
  всегда его первая остановка. Черт возьми, хорошо ... он увидел почерк своего Сэма на
   элегантный синий конверт. Крупный жирный текст, который можно было бы прочитать через
  комната, обо всем, чему ее научили, что осталось со школы.
  была выписка из банка и письмо от его матери. Его мать написала
  каждую неделю, ни о чем, но имела представление о долге, что она должна
  напишите, даже если это будет просто перечисление прогресса на кухне соседей
  181
  расширение.
  Он вышел из буфета, крепко держа в руке письма, и
  Подошел к кофейнику. Он услышал голос Санрея.
  «Ты только что вернулся, Дэвид?» «Да, сэр».
  «От ваших чрезвычайных обязанностей?» «Да, сэр». Феррис задержался у урны.
  И не спал всю ночь, занимаясь минометным делом? «Да, сэр».
  «Ваши обычные обязанности здесь, я надеюсь, позволят вам время принять ванну.
  и побрейся.
  «Да, сэр».
   `Повар-капрал приготовит для вас кофе, чтобы вы могли
  «кофе после ванны и бритья».
  «Благодарю вас, сэр».
  Командир роты «Браво» и адъютант батальона и
  Квартирмейстер-капитан наблюдал за ним. Санрей был у урны,
  держит свою собственную чашку и блюдце.
  «Как ваш человек? «Он в порядке, сэр».
  «Оппозиция берет над тобой верх». Напыщенный придурок, подумал Феррис.
  Надеюсь, что нет, сэр. Дэвид...
  «Сэр?»
  «Завтра вечером ко мне придут выпить несколько местных, Лиз.
  Последняя идея Бернса по завоеванию сердец и умов — это вылить им в рот херес.
  172
  173
  **горла. Ты стал очень близок к земле, так что я был бы признателен за твое присутствие, шестишечный.'
  «Благодарю вас, сэр».
   Он разыскал своего сержанта взвода, услышал, что на полдень запланирован мобильный патруль из двух машин, и отмахнулся от него. Сержант взвода быстро окинул Ферриса взглядом, и его лицо, казалось, говорило, что в том состоянии, в котором находится офицер, им будет лучше без него.
  Вода была тепловатой. Его полотенце было влажным, что означало, что чертов Уилкинс использовал
  это было накануне вечером.
  Он заполз на свою двухъярусную кровать. В кабинке было три кровати, стандартные для
  Младшие офицеры. Никакого комфорта, никакой приватности для Ферриса, Армстронга и Уилкинса.
  Какой-нибудь идиот скажет, что это хорошо для формирования характера. От младших офицеров не ожидалось сна. Младшие офицеры должны были бродить по улицам Энди'тауна и Уайтрока, охраняя чертов мир, охраняя
  182
  язычники из глоток друг друга. Он хотел сначала прочитать письмо матери, потом выписку из банка, а потом закончить на высокой ноте Сэмом. Чертовски хорошая мысль, чертовски плохое исполнение.
  Феррис спал час. Капрал-повар пришел на его поиски с подносом
  тост и кофе и нашел его вытянувшимся, слегка похрапывающим, ухмыляющимся, как кот,
   с нераспечатанным письмом его девушки, лежащим на его груди. Капрал-повар позволил ему
  быть. Это был сон без сновидений, без проблем. Он думал о Сэме, когда закрывал глаза, это была его последняя мысль перед тем, как он отключился.
  В ASU были двое подростков и пожилой мужчина, которому было за тридцать. Один из
  подростки, вооруженные пистолетом Маузер, держали вдову на кухне. Другой подросток и мужчина постарше поднялись наверх в ее спальню. Мужчина постарше нес винтовку Армалайт, другой подросток нес пятигаллонную канистру с бензином и короткую палку, на конце которой были завернуты рваная веревочная жилетка и полосатый рукав пижамной рубашки. Другой подросток отвинтил крышку канистры с бензином, в то время как мужчина постарше, один раз и на короткое время, отдернул занавеску на окне
  чтобы проверить вид на главные ворота казарм на Спрингфилд-роуд.
  Вскоре в спальне вдовы воняло парами бензина из канистры и парафином, которым были пролиты тряпки вокруг посоха.
  Феррис проснулся.
  Солдаты, служившие долгое время, говорили, что признаком хорошего молодого офицера было то, что он мог
  Украдите час на армейской койке и сделайте так, чтобы он засчитали как ночь в Дорчестере.
   Он чувствовал себя хорошо. Никакого права, черт возьми, но он чувствовал себя хорошо. Чуть раньше двенадцати. Должно быть,
  было сочетание душа, бритья и дерьма, которое выбило меня из колеи
  его. Рядом с ним был сладкий запах... Чертов Сэм. Она налила немного
  Духи на конверте. Должно быть, он пах как подвешенный фазан, пока не помылся, поэтому он не заметил запаха Сэма.
  Он прочитал письмо матери... его мать была здорова, его отец был здоров, банк
  его отец управлял был хорошо, сад, за которым ухаживала его мать, был хорошо. Они имели
  В прошлые выходные он ездил в Уиндермир и гулял по берегу озера со своим
  тетя и дядя, и они были здоровы. Когда они вернулись из Виндермира,
  они ходили на вечернюю службу в соборы Святого Петра и Святого Павла, и викарий был здоров, и
  спрашивал о нем... `Мы, кажется, стали чаще ходить в церковь с тех пор, как ты уехал
  Там. Преподобный Дэвис знает, что вы в Белфасте, и он помолился за всех "наших парней", которые находятся в опасности, чтобы мы были в безопасности. Мы с вашим отцом считаем, что он сделал это очень хорошо.
  Нас утешает то, что в новостях ничего не было с тех пор, как судье исполнилось 183 года.
  убит. Твой отец сказал мне, и он показал мне карту, что ты был бы
  в совершенно другой части города, чем та, где был убит бедняга. Твой отец говорит, что этому не будет конца, пока армия не получит полную свободу действий. Эрни, ты помнишь нашего молочника, который говорит, что Ольстер следует отдать Королевским ВВС в качестве
  Дальность бомбометания. Эрни всегда заставляет меня смеяться. Он надеется, что у тебя все хорошо. Я был
  сегодня сгребал последние листья с вяза и умудрился развести костер
  «Идем, но потом миссис Фробишер повесила белье на веревку, и мне пришлось поставить на нее ведро. На следующей неделе мы играем с ней в бридж, ей нездоровится».
  У него был перерасход в £98.72. Он не ходил в банк к отцу.
  Им придется набраться терпения, пока не наступит Рождество. Рождество...
  Какая мысль... Рождество в казармах Спрингфилд-роуд. Солнечный луч, подающий коричневый виндзор и желтый
  индейка для солдат, бумажные шапки в столовой и капеллан, пытающийся сделать вид, что хотя бы на один день на улицах Белфаста может появиться надежда и любовь.
  В его шкафу стояла коробка из-под печенья. Он засунул в нее письмо матери и выписку из банка.
  Он понюхал конверт Сэма. Наглая девчонка. Он провел ногтем большого пальца под приклеенным клапаном. Он мог видеть Сэма
   Язык облизывает лоскут вниз, мог бы почувствовать его, если бы он наполовину попытался. Десять недель прошло, шесть осталось. Он был уверен в Сэм, она была
  единственный человек в мире, в котором он был уверен. Боже, что Сэм бы имел
  сделано для поднятия морального духа эскадрильи «Спитфайров», стоявшей на аэродроме в Кенте в 1940 году.
  Каждый пилот, направляющийся к смерти или славе, подумал бы о Сэме, когда это было
  занавески время и любил ее.
  «Милый Дэвид, здесь чертовски скучно — когда ты вернешься ко мне?» ... Сэм
  был близок к тому, чтобы заслужить обвинение в дезертирстве... `Этот отвратительный маленький адвокат из
  Фром приставал ко мне с просьбой пойти
  174
  175
  **ужин, поэтому я сказал ему, что он должен получить назначение в парашютный полк. а затем я снова посмотрел на него, он сказал, что я не могу идти по жизни легкомысленным, я сказал ему, чтобы он отвалил'.
  . . он ей поверил. У адвоката не было бы овердрафта
  £98.72. У адвоката было будущее, простирающееся дальше, чем еще шесть недель патрулирования Западного Белфаста... «Газеты были полны информации о супертравах, особенно об этой вонючей маленькой репе, которую они только что поймали. Любой, кто имеет дело
   с ним, должно быть, чувствуешь себя после этого так, словно принимаешь хорошую ванну»...
  он увидел Сэма в ванне, пузырьки, соски и колени, и он увидел Пряню МакЭнелли, спешащего со своими детьми к открытому люку вертолета... Если вы были без него 184
  шестнадцать недель ты будешь импотентом, когда вернешься? Я встретила врача в
  Мендип Хант трэш, который сказал, что мужчины, которые были без слишком долго
  иногда терял желание... ты чертовски задира, Сэм.
  Фузильер Джонс назвал бы Сэма более грубым именем. Фузильер Джонс не хотел бы думать о девушке в Сомерсете, которая может заставить его офицера броситься в атаку... `С любовью, Дэвид, дорогой, от твоего Сэма ‐ P.S. Папа погрузился в книгу о русской армии. Он говорит, что
  Русские не позволили бы NI существовать так долго — вытащи палец, моя дорогая.
  Это было шестое письмо, которое он получил от нее с тех пор, как батальон отправился в путь.
  Он хранил все ее письма в целлофановой папке в нагрудном кармане джинсов.
  Письма Сэма всегда были с ним во время патрулирования в Терф-Лодже.
  В последний раз он поднес конверт к носу, а затем разорвал его на мелкие кусочки.
  и положила их в черный пластиковый пакет, который служил мусорным ведром в комнате.
   Он потянулся.
  Он услышал выстрелы винтовки.
  Он слышал треск зеркальных фотоаппаратов на полуавтомате. Он слышал срочные, выкрикиваемые приказы.
  Он услышал, как завывает будильник сквозь стены его комнаты без окон.
  Сэм исчез. Феррис спал в своих ботинках. Стандартная операционная процедура, которая
  Офицеры спали в ботинках, если им случалось дремать днем.
  Он спрыгнул с койки, схватил бронежилет с гвоздя на двери. Он засунул письмо Сэма в карман брюк. Он взял винтовку с пола под кроватью и выбежал из комнаты во двор, где стояли машины.
  Снаружи хаос. Бегут люди. Кричат офицеры и унтер-офицеры.
  Сарацины с
  большие красные кресты на них ревели свои двигатели.
  Феррис увидел, как дым поднимается со стороны улицы из-под ограждения казарм.
  «Это твой патруль».
  Он обернулся и увидел бегущего за ним офицера разведки.
  Ворота были открыты. Феррис выбежал в Спрингфилд вслед за вторым
  Сарацин.
   Чуть дальше по дороге, справа, на дальней стороне, стояли два Land Rover. Ведущий Land Rover был цел. Следующая машина представляла собой почерневшую базу, над которой поднималось пламя. Солдаты пинками выбивали дверь дома рядом с ней.
  В верхнее окно стреляли. Две черные, обгоревшие фигуры катались, корчась, посреди мостовой, и вонь распространялась по всей ширине улицы.
  Медики добрались до двух мужчин.
  185
  Пожилую женщину, ростом не выше пяти футов, вытащили бездыханной от входной двери ее дома.
  На улице были Санрей и командир роты Браво.
  Стрелок Джонс стоял на коленях у фонарного столба, держа винтовку у плеча и прикрывая
  верхние окна на дальней стороне улицы. Феррис увидел, как его подбородок неудержимо дрожит. Он подошел к нему, он присел рядом с ним. Он почувствовал ужасное чувство стыда. Его люди, люди его взвода, атаковали, пока он был в своей яме.
  «Скажи мне, Джонс».
  Это Сержант и Нобби. Рассказывать особо нечего, на самом деле. Окно разбито, банка полная
  Газ и палка для огня вышли. Вот и все. Мы тоже качаем окно, блядь
  поздно. Машина сержанта ловит газ. Гарри и Рик благополучно выбрались, сержанту и Нобби не повезло. Сержант чертовски плох...' молодой фузилёр отвёл взгляд от прицела, посмотрел в лицо своему офицеру. Он кричал. ``Вы не могли их видеть... вы не могли ударить этих ублюдков в ответ.''
  Легко, парень, — рука Ферриса легла на плечо Стрелка Джонса.
  Пришло время чертову офицеру продемонстрировать чертову лидерство, не так ли?
  Конечно, они не могли дать отпор, ни винтовками, ни патрулями на машинах. Заставить Шона Пиуса Макэналли давать показания было дать отпор. Заставить его дать показания было дать отпор ублюдкам.
  Машина скорой помощи Saracen проехала несколько сотен ярдов до отделения неотложной помощи в госпитале Royal Victoria.
  «Вернись в машину и выпей кружку чая», — сказал Феррис Джонсу.
  Ренни вызволил Джинджи Макэналли из комнат особого отделения в Каслри.
  Филиал был мягок с Джинги. Их волновала структура
  Организация, моральный дух и мышление ПИРА
  Добровольцы и офицеры, тактический подход движения. Легкая прогулка для Джинги. Общая картина была малополезна для Говарда Ренни. Работа Ренни заключалась в том, чтобы сначала доставить людей в суд, а затем — в Кеш.
   В коридоре Ренни прижал МакЭнелли к стене. Он возвышался над
  зазывала.
  176
  177
  **Вчера было довольно кроваво. Лучше не станет, пока ты сам не сделаешь лучше. Все в твоих руках, и единственный способ сделать это лучше — это продолжать, опустив голову. Тебе придется столкнуться с ними, и ты столкнешься с ними, со всеми людьми, которых ты
  186
  Когда ты сможешь это сделать, когда ты сможешь плюнуть в их кровавые глаза, тогда это
  становится лучше.
  Ренни ударил МакЭнелли по плечу, причинив ему боль и напрягшись.
  «Опусти голову, плюнь им в глаза и повернись к ним лицом».
  МакЭнелли кивнул.
  И не надо меня злить.
  Макэнэлли снова кивнул.
  Ренни знал, что никогда нельзя быть уверенным в успехе супертравы.
  Однажды он психанул
  мужчина прямо у задней двери здания суда на Крамлин-роуд, и защита
   выиграли недельную отсрочку, и знатные люди на них напали,
  вышел. Он кричал на него, умолял его, угрожал ему, и этот человек
  ушел от них. Ренни не стал бы рисковать своей жизнью на супертраве, чтобы добраться до
  Крамлин-роуд, вряд ли стоит рассчитывать на его кровавый ноготь.
  Дом в порядке, новый дом? — спросил Ренни разговорчиво. Они были
  бредут по коридорам по пути в отделение допросов.
  «Дом просто огромный».
  Ренни думал, что МакЭнелли назвал бы дерьмовый дом дворцом, если бы ему это понравилось. Он должен был найти способ всадить в человека яйца, если он не хотел быть распятым на перекрестном допросе. Он знал всех адвокатов, в основном протестантов, потому что они занимали места на юридическом факультете в Квинсе, и они обмочились от возможности сдать супертраву на свидетельской площадке.
  «Не смей, черт возьми, подвести меня».
  В тот же день Шон Пиус МакЭнелли столкнулся с Фэтси Рау и Имонном Багси.
  Мэлоун и Дэмиен Дасти О'Хара и Бренни Тойбин и Фонси МакГурр и
  Джоуи Малвани и Билли Клинч. Никаких шатаний, никаких возни, как было
   с Малдуном, О'Брайеном, Макгиливарри, Маккриви. Инспектор в форме был
  Присутствие в качестве независимого свидетеля. Два детектива для наблюдения за заключенным.
  МакЭнелли вошел в дверной проем, выдвигая обвинения, которые иногда были
  утонули в криках протеста и шипящих угрозах и вылетели за дверь.
  Ренни так и не отпустил руку Макэналли, ни когда они снова вышли в коридор, ни когда они стояли в дверях и ссорились.
  МакЭнелли мог бы пробежать милю. Он слабел, он обвисал, и
  Рука Ренни поддерживала его в вертикальном положении, подталкивала его к каждому из его бывших
  товарищи.
  «Могу ли я вернуться в Ройзин?» МакЭнелли обеими руками сжимал кружку с чаем.
  «Я выдвигаю обвинения сегодня вечером. Вы будете продолжать сталкиваться с ними, пока не закончите свой список».
  «Да».
  187
  Ренни смягчился. «Прентис кричит мне, что Ройзин не знала... он говорит, что она такая же, как
  тебя так же изуродовала пуля, как и тебя.
   «Она бы этого не сделала, если бы знала».
  «Она не знала, что делала... Не только ты переживаешь
  «Обруч, Пряня... Дай ей время, приятель».
  «Что ты с ней сделаешь, мама?»
  'Ничего.'
  МакЭнелли фыркнул. «Хранение боеприпасов, есть парни, которые дают пятерку за хранение пули».
  «Не играйте со мной в чертовых адвокатов... Я бы с удовольствием посадил ублюдка, который устроил
  пуля в ее руке. Чтобы отправить его вниз, я должен тащить ее через суды, как
  «Свидетель или на скамье подсудимых. Если я это сделаю, ты потеряешь Ройзин, Джинджи. Они не тупые, они знали, что мы сделаем все, черт возьми».
  МакЭнелли опустил голову. Я здесь только из-за Ройзин, потому что я хотел
  «Сделай все возможное для нее и для детей».
  Ренни жестоко сказал: «И вопрос трех пожизненных заключений, это тоже мелочь».
  Давайте продолжим...'
  Назад в блок допросов. Назад к рычащим, разъяренным лицам мужчин.
  обвиняемый Шон Пиус Макэналли.
   Энди Госс сопровождал МакЭнелли обратно в Тьепвал, тот же транспорт, та же бронетехника
  лендровер.
  Госс не слишком хорошо справлялся со своей работой «наблюдателя» во время путешествия в затемненном
  свет салона вездехода. Он был достаточно весел, когда Ренни дал
  его днем, чтобы пойти и увидеть свою девушку. Она хотела, чтобы он был с ней после закрытия банка, для рождественских покупок на Royal Avenue. Он сказал, что не сможет приехать. Она хотела, чтобы он был дома на обеде в воскресенье, потому что ее родственники приедут из Данганнона. Он сказал, что у него нет никаких шансов выбраться в это воскресенье.
  «Ты должна быть помолвлена со мной, а не с этим жалким стукачом. Ты станешь известной, ты знаешь. Ты не можешь не стать известной. А что, если он убежит от тебя, или
  его жена, тогда те убийцы Провос назовут твое имя.
  Они придут за тобой, чтобы
  стрелять в тебя. Это адское будущее для меня, выйти замуж за мужчину, который является целью. Ты
  Не думал обо мне, когда ты пришел на работу. Бог знает, кем ты был.
  думаю о.
  Она оставила его у дверей банка.
  188
   «Как прошел сегодняшний день, Джинджи?» — спросил Госс.
  `Довольно неплохо.' Его лицо было в тени. Госс не мог видеть сомнения Макэналли, только слышать их.
  Долгая поездка в Лисберн, огибающая центр города, и время для Госса
  178
  179
  **подумайте о том, что сказала его девушка, подумайте о его будущем, если бы Провос назвали его супер-надзирателем.
  Чиновник улыбнулся раздражающей настойчивости американцев.
  интервьюер. Аудитория в Соединенных Штатах считалась важной. Это было
  В Уайтхолле считали, что если британская «линия» в Северной Ирландии будет правильной,
  объяснил, что затем средства для Временных войск из-за Атлантики иссякнут.
  Чиновник считал такое убеждение чепухой. Он считал, что армалиты
  и доллары все равно будут поступать, как бы чистую сумму ни выдал госсекретарь американским СМИ.
  Из Лондона приехала газета «Нью-Йорк Таймс».
  «Но вы наверняка рассматривали возможность того, что такой высокомерный тип, как этот Макэналли, еще больше оттолкнет католическое население, ухудшит и без того плохую ситуацию?»
   Он прилетел ранним утренним рейсом, поехал на такси к водопадам, потом выпил пива и...
  сэндвичи с Telegraph, затем надругательство над ушами от воздерживающегося от курения
  Католический политик, затем еще одно такси до замка Стормонт.
  «Предостаточно времени, чтобы стать экспертом», — размышлял государственный служащий.
  «Вы должны понимать нашу правовую систему. Я не имею никакого отношения к закону. В
  В Соединенном Королевстве судебная система совершенно отделена от политического процесса.
  «Судебная система должна решить, приемлема ли система «супертравы».
  Хороший прямой удар от госсекретаря, подумал госслужащий. Жаль, что американцы не играют в крикет.
  «Разве вы не признаете, что система «супертравы» широко осуждается?
  «Система вызвала недовольство со стороны определенной части нашего общества, которая проявила недостаточное уважение к верховенству закона и еще меньшее уважение к человеческой жизни. Я игнорирую эти резкие протесты со стороны групп, тесно связанных с военизированным насилием, которое принесло столько страданий в провинцию».
  Американский юрист, посетивший Белфаст для изучения системы «супертравы», написал, что использование «супертравы» было
  «Расширение военной политики». Что вы на это скажете?
   189
  Отлично... госслужащий дал госсекретарю правильный ответ на этот вопрос. Давай, засунь его в свой мерзкий пластиковый микрофон. Типично для современности. Он не видел и полудюжины журналистов в год, которые умели стенографировать.
  «У нас есть правило: люди, живущие в теплицах, не бросают камни.
  За последние пятнадцать лет, насколько мне известно, более четырех тысяч американских граждан — повторить цифру? ‐
  проинформировали о вашем организованном
  преступные синдикаты в обмен на иммунитет.
  Я уверен, что мафия жаловалась, но я не читал о жалобах
  New York Times... Я хотел бы кое-что добавить. Если американский народ хочет
  чтобы проявить истинную заботу об обществе Северной Ирландии, тогда они должны прекратить поставлять террористам оружие и боеприпасы. Вы знаете, что
  Почти каждый солдат, каждый полицейский, каждый политик, которого здесь расстреляли, был убит оружием, произведенным в Соединенных Штатах Америки? Хотите зайти в полицейский арсенал? Хотите увидеть оружие, которое мы захватили у террористов?
  Оружие американского производства?
  Чиновник увидел, что журналист колеблется.
   «Мой полет... моя следующая поездка, возможно... Я был бы рад. Возвращение в систему супертравы...»
  «Сегодня в Северной Ирландии есть и другие приоритеты, которые могут вас заинтересовать».
  «Разве система «сверхтравы» не отчуждает лишь мнение среднего класса?
  «Если вы ищете золотую середину толерантности, вы опоздали на десять лет.
  Сегодня середина исчезла. Как она могла выжить? Гражданское население Северной Ирландии подверглось убийству в мирное время
  кампания свирепости, не имеющей себе равных в Западной Европе в этом столетии. Средний уровень был расстрелян и разбомблен до полного уничтожения. Здесь есть два лагеря. В одном лагере те, кто поддерживает военизированное насилие, в другом лагере те, кто поддерживает демократическое правление закона и порядка. Вряд ли может быть нет
  земля человека между этими двумя лагерями с 2500 уже мертвыми. Я говорю прямо
  реальность. Мы боремся с трудным и хитрым врагом ‐
  к сожалению, этот враг имеет
  «уничтожил золотую середину».
  Государственный секретарь откинулся назад и перевел дыхание.
  И ведение войны оправдывает использование предателей, людей-Иуд?
   Чиновник заметил вспышку гнева в глазах госсекретаря.
  Если вы рассматриваете Временную ИРА как Христа, то этот негодяй действительно Иуда.
  Вы не ожидаете, что я займу такую точку зрения.
  190
  «То, что я пытался сказать...»
  Чиновник встал. Я думаю, что это уже сделано, господин Бруквайц, и есть
  ваш рейс ...'
  Во время рукопожатия на столе госсекретаря зазвонил телефон.
  Чиновник взял трубку, выслушал, положил трубку.
  Он проводил журналиста и закрыл за ним дверь.
  `Чертовски удачно. Я все сделал правильно?
  «Отлично, сэр».
  «Это не ответ, черт возьми, Фред».
  Это будет сделано ... Главный констебль был. Обвинения будут предъявлены сегодня вечером, по словам МакЭнелли. Главный констебль довольно скуп с
  180
  181
   **информация. Он говорит, что после вчерашних выходок МакЭнелли, как и может быть
  ожидал.'
  Я уйду, если он откажется. Государственный секретарь посмотрел в окно, вниз
  через луга Стормонта. Его триумф над Конрадом Бруквейцем из Нового
  York Times доставила лишь кратковременное удовольствие.
  «Следующим будет Совет по развитию Колрейна», — сообщил государственный служащий.
  У входа в супермаркет, огромный, простой, крытый амбар, Прентис
  МакЭнелли сунул в ладонь пять пятерок.
  Он сделал это тайно, надеясь, что Ройзин не увидит. МакЭнелли просто передал сложенные купюры Ройзин. Усилия Прентиса были напрасны. Она положила деньги в свой кошелек.
  «Ты не хочешь что-нибудь получить, Джинджи, что-нибудь для себя?» Она получит все
  Мне нужно.
  «А как же дети?
  «Она получит то, что нужно детям».
  Громкоговорители в супермаркете играли нацарапанные рождественские песни. Прентис решил, что это, должно быть, прошлогодняя запись, записанная с пластинки предыдущего года.
   Да упокоит вас Господь, милые господа. Пусть ничто вас не удручает.
  МакЭнелли был как потерянный человек, он крепко держал руку Маленькой Пэтти, и он не
  реагировать на ее волнения, указания и удовольствия, которые были полками.
  Он бродил без цели и прочь от Ройзин, которая уложила Бэби
  Шон в детском кресле тележки с едой, и подальше от молодого Джерарда, который остался
  191
  с его Ма. Какова цена всей этой яркой мишуры, пластикового остролиста и подарочных упаковок для семьи Шона Пиуса МакЭнелли? Он застелил свою кровать,
  мудак мог лежать на нем. Прентис видел, как Госс подкрался к информатору, следя за ним
  его, когда он шел между шельфовыми банками. Сам он пошел за Ройзин; не слишком близко, не так, чтобы она могла заметить его, тесненная им.
  Иисус Христос, наш Спаситель, Родился в Рождество.
  Плечи и иссиня-черные волосы Ройзин всегда были в поле его зрения.
  Ренни вошел в камеру Шефа. С ним были Макдонах, Эстли и инспектор в форме. У Эстли был открыт блокнот. Ренни читал с листа машинописной бумаги.
   «Кевин Маджелла Малдун, не имеющий постоянного места жительства, обвиняется в том, что в период с 1 ноября 1984 года по 1 декабря 1984 года вы и другие лица
  сговорились убить Уильяма Хораса Симпсона, вопреки разделу 4
  Закон о преступлениях против личности 1861 года. Вы хотите что-то сказать? Вы
  не обязан ничего говорить, если вы этого не хотите, но все, что вы скажете, будет
  записано в письменном виде и может быть использовано в качестве доказательства.
  «Ничего».
  «Кевин Маджелла Малдун, не имеющий постоянного места жительства, вы обвиняетесь в том, что в период с 1 января 1981 года по 1 декабря 1984 года вы принадлежали к запрещенной организации, а именно к Ирландской республиканской армии, что противоречит разделу 21(1)(a) Закона о Северной Ирландии (чрезвычайные положения) 1978 года.
  ... Вы хотите
  сказать что-либо? Вы не обязаны ничего говорить, если не хотите этого делать, но все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано в качестве доказательства.
  Шеф рыгнул. «Ничего».
  Вождь повернул голову к стене, и дверь захлопнулась за его спиной.
  Выйдя в коридор, Ренни сказал Эстли: «Если я потеряю этого ублюдка, ты увидишь, как я плачу, сынок».
   У двери следующей камеры Макдоноу передал Ренни толстую пачку бумаг.
  Обвинительное заключение по делу Оливера Энтони О'Брайена.
  «Я не просто буду плакать, я буду рыдать во все глаза, если потеряю хоть одного из них».
  Им потребовалось бы больше часа, чтобы разобраться с обвинительными заключениями,
  выступал против людей, названных Шоном Пиусом Макэналли.
  14
  У г-на Пронсиаса Рейли был плотный утренний график, в котором ему пришлось чередовать слушание дела в магистрате и посещение Королевского суда.
  192
  Он был доволен своим выступлением перед магистратом, он был вполне доволен тем, как он
  был проведен судебным полицейским вниз по крутым ступеням в камеры, где он должен был
  быть в состоянии управлять десятью минутами с начальником. На слушании он установил
  от неохотного детектива-сержанта Макдоноу, что доказательства против его клиента были основаны на словах Шона Пиуса МакЭнелли. И он имел дальнейшие
  установлено, что то же самое
  182
   183
  **Шону Пиусу МакЭнелли был предоставлен иммунитет в отношении всех обвинений, с которыми он мог столкнуться. Серьезные обвинения?
  Обвинения в убийстве? Шон Пиус МакЭнелли был предоставлен иммунитет от обвинений в тройном убийстве? Адвокат видел
  мерцающее движение карандашей и ручек у скамьи для пресса.
  Он забил
  моменты, которые должны были быть приняты во внимание и продолжились нападками на СМИ за то,
  Он критиковал их освещение ареста его клиента как цирк сенсационности. Хорошее представление.
  В камере он разговаривал со своим клиентом в поле зрения, но вне пределов слышимости судебного пристава.
  «Кто заботится?
  «Фрэнки Конрой. Он поклялся, что вытащит тебя. Он поклялся, что Макэналли не будет давать показания».
  «Одно дело — поклясться».
  «Фрэнки поклялся». На губах мистера Пронсиаса Рейлли появилась быстрая улыбка. «Не все были готовы поклясться в том же. Если Фрэнки вас подведет, вам придется ждать судью».
  «МакЭнелли — за убийство».
  «Фрэнки придется снова его найти».
   «Фрэнки должен его убить».
  Г-н Пронсиас Рейли скользнул обратно на стул камеры. Это было новое зрелище Шефа.
  Это был жесткий человек в Организации, и адвокат почувствовал дуновение
  Страх в словах начальника. Обвинение в заговоре с целью убийства было предъявлено Восемнадцать или
  Двадцать. Были некоторые из больших людей, которые показали судье два пальца, когда
  их послали вниз. Не этот. Яркие глаза, и дыхание, входящее
  маленькие штаны.
  «Фрэнки придется его подставить».
  «Фрэнки поклялся, что он может не получить всей желаемой помощи...
  Есть некоторые, кто
  говорят, что у Организации есть дела поважнее».
  «Какие ублюдки?
  «Я не расслышал имен».
  193
  Начальник схватил руку мистера Пронсиаса Рейли, сжал ее, причинил ему боль. Если люди
  «Если они отвернутся от меня, они будут мертвы, когда я уйду; так и скажи каждому ублюдку, который отвернется от меня».
  «Фрэнки знает, что ему нужно делать».
   Для Макэналли это был спокойный день.
  Очная ставка завершена, обвиняемые в суде, целый день с отделением.
  Вчера вечером Ройзин приготовила вкусную еду, а также приготовила ее для сопровождающих.
  и не было никаких разговоров о пуле. И она умылась с Прентисом, и он услышал ее смех ... первый чертов раз. И она сделала что-то из дома. За день она сделала дом
  дом.
  Этот человек из Бранча был странным типом. Седые волосы на плечах и кожаный
  куртка, как у подростка, джинсы и бусы на окровавленном горле.
  Настоящий квир. Использовали кассету как блокнот, чтобы они могли разговаривать, и могли посмеяться.
  Не то что принимать заявления. Это проще, расслабленно, комфортно, и МакЭнелли говорит, и человек из отделения подсказывает, и
  Позже утром фотоальбом был извлечен из ящика в кабинете человека из Бранча.
  стол. Чертовски невероятные фотографии. Не фотографии с полицейского участка, фотографии с длиннофокусного объектива
  камеры. Похороны, уличные встречи, мужчины в дверях, мужчины из
   Дверные проемы, мужчины на тротуаре, мужчины в машинах. Кто это?
  ...? Вы когда-нибудь приходили
  через него ...? Что парень, которого вы когда-либо встречали ...? Он когда-либо был на вашей стороне города
  ...? Разговор был легким и прохладным, и МакЭнелли проникся симпатией к человеку из Бранча, потому что у него были пятна красного дерева на ногтях и грязь под ногтями, и он плохо брился, и МакЭнелли мог учуять запах его носков.
  МакЭнелли рассказал о том дне. Впервые он почувствовал себя хорошо, говоря.
  Госс сидел позади него, в жестком кресле, умудряясь спать и тихонько похрапывая, и
  МакЭнелли чесал свой мозг, пытаясь вспомнить людей, которые были
  сфотографированный камерами наблюдения, и когда он смог рассказать историю о
  фотография, на которой человек из Бранча сказал ему, что он был чертовски великолепен.
  «Он хочет выйти на улицу, может он это сделать или нет?» — бросила вызов Ройзин.
  Через дверь гостиной Прентис мог видеть стоящего в зале молодого Джерарда. Мальчик молчал, но, казалось, скулил, как собака, которой нужно было попасть в 194
  парадные ворота и поднять ногу. Прентис не знал ответа.
  Там должно было быть
   женщина на детали, WPC
  «Он мальчик, ему восемь с половиной лет, он сидит взаперти с тех пор, как...»
  ... Поскольку семью вывезли из Терф-Лоджа, чтобы спрятаться вместе с
  кормилец, который был зазывалой. Не могло быть ничего плохого в том, что мальчик ушел.
  Он мог бы погулять. Он мог бы найти детей, с которыми можно было бы поиграть в футбол. Прентис колебался.
  «Он не чертов пленник, кем бы мы ни были».
  Если Прентис говорил, что мальчику нельзя выходить, он возвращался в гостиную, сердито глядя на него, садился на ковер перед телевизором и препирался с Малышкой Пэтти.
  «Недалеко».
  «Что это значит?
  «Это значит, что он может выходить, но не должен выходить из дома».
  184
  185
  **Ройзин пристально посмотрела на него. `Почему бы ему не убраться из виду дома?
  «Потому что я говорю, что он не должен этого делать», — сказал Прентис.
   Через месяц ему разрешат покинуть дом, через год?
  Он не знал, почему она хотела драться. Он попытался улыбнуться, сделал
  «Постарайся не обижаться. Я сказал, что мальчик может выйти».
  Ройзин крикнула молодому Джерарду: «Тебе разрешено выходить, но не выходить из
  вид на дом.
  Прентис увидел, как мальчик спустился по дорожке. Малыш Шон спал на
  диван. Он слышал, как Маленькая Пэтти возится на полу в спальне наверху,
  играя.
  В гостиной было тепло, центральное отопление работало на полную мощность. Горел боковой свет.
  Прентис посмотрел через комнату на Ройзин. Она сидела в кресле, большом провисающем кресле. Ее ноги были широко расставлены. На ее лице была тень. Он не мог прочитать ее выражение. Он мог видеть ее длинные бедра, вытянутые из
  подушки кресла.
  «Вы хотите меня обмануть, мистер Прентис?»
  Он услышал звон ее смеха. Он сел на стул за столом в дальнем конце
  комнаты.
   Он посмотрел в окно на задний двор.
  195
  Только ты не знаешь, что я сделаю, если ты встанешь со своего стула. Ты не знаешь, подвезу ли я тебя...
  или я бы закричал во весь голос. Вы ведь не знаете, что я сделаю, не так ли, мистер Прентис?
  Он увидел, как за оградой в конце сада появилась голова молодого Джерарда.
  тогда двигайся. Он его потерял.
  «Ты черт возьми не знаешь, да?»
  Прентис встал, прошел через комнату и вышел в холл. Он сел на
  лестница.
  Она пошла за ним, встала в дверях. Она откинула волосы со лба.
  `Боюсь, что закричу. Я могу просто закричать... и тогда я могу дать тебе кровавый
  Хорошая поездка... Ты для меня большое чертово разочарование. Я думал, ты рискнешь
  чтобы узнать, кричу ли я.
  Он чистил ногти использованной спичкой.
  «Боишься ли ты трахнуть женщину из Таига? Боишься ли ты
   Я был бы грязным? Ты когда-нибудь трахал женщину из Таига? Ты бы знал, если бы это было так?
  Конечно, вы бы хотели. Женщины Тайга отличаются от ваших женщин, не так ли? Запах
  Они разные, не правда ли? И глаза у них расположены ближе друг к другу.
  Ты бы знал, если бы ты облажался с Taig, не так ли?
  Она подошла к нему вплотную, встала перед ним. Ее живот был перед его глазами. Она выпятила бедра к нему.
  «Разве мы пахнем иначе, чем протестантки?» Она присела так, чтобы ее глаза были на одном уровне с его глазами. Они расположены ближе друг к другу, чем глаза ваших протестанток?»
  «Продолжай, если хочешь, чтобы тебе надрали задницу», — тихо сказал Прентис. «Настоящий джентльмен», — усмехнулась она. «Настоящая стерва».
  Она села на пол. Она положила руку ему на колено. Он взял
  ее рука в его пальцах. Это была маленькая рука, это была бы нежная
  рука до того, как она огрубела от работы по дому, пока
  ее мужчина бежал или в Кеш или далеко на Юг.
  «Мы все в дерьме, не так ли?» — тяжело сказала она. «Я, Шон и
  «Дети, мы пропали».
  «Это неправда».
  Я забылся вчера вечером. Потому что мы выпили, потому что
   ты купила приличную еду, я забылся. Я думал, что это может
  чертова работа. Идиот чертова мысль... Я думал, что это сработает, и
  Шон поднялся наверх, все, о чем он, черт возьми, говорил, было о британском офицере. Он
  говорил о британском офицере так, будто он был его кровным другом.
  Солнце
  196
  из задницы британского офицера выглянуло. Шон вчера вечером был настоящим идиотом...
  и я забыл себя, потому что я думал, что у нас может быть настоящая жизнь...' Он мог поговорить с зазывалой, он не мог поговорить с женщиной зазывалы. 'Будет новая жизнь.'
  И ты будешь раздавать фунты стерлингов.'' ''Шон получит работу.''
  «Работа... Шон никогда в жизни не работал». Ее насмешливый выплеск
  в лицо Прентису. «Он не может забить гвоздь... все, что он может сделать, это стрелять
  люди с чертовым РПГ... Ты собираешься найти ему работу
  что? Я заварю себе чай.
  Прентис опустила руку и встала. «Мы республиканцы, мы провос».
   «Это вымоется из тебя», — мрачно сказал Прентис. «Когда ты будешь жить
  среди людей, которым наплевать, то это будет вычеркнуто из памяти
  «Ваша система».
  «Тебе не понять». «Иди и приготовь чай».
  «Ты думаешь, нам с тобой лучше, чем со своими?
  «Твое решение. Ты должен заварить чай».
  Она пошла на кухню. Он поднялся с лестницы и
  пошел к входной двери. Он выглянул и не увидел молодого Джерарда
  в сгущающейся темноте раннего вечера.
  Она позвала из кухни. «Я не думаю, что я бы закричала». «Твои глаза
  слишком близко друг к другу, — крикнул он в ответ. Он задавался вопросом, услышала ли она его сквозь шум воды из крана, журчащей в
  чайник.
  *
  186
  187
   **Он увидел приближающийся патруль и устроил засаду.
  В патруле было пятеро человек, и они двигались небрежно.
  Они тоже были сбиты в кучу
  Они шли близко друг к другу, не обращали внимания на припаркованные машины и мусорные баки, болтали между собой, и не было никого, кто бы шел сзади и мог скрыть путь, по которому они пришли.
  Патруль был таким же неряшливым, как и все, что когда-либо видел городской партизан. Он присел за низкой изгородью, в которой было достаточно дыр, чтобы наблюдать за приближающимся патрулем. Он слышал их голоса. У него не было опыта
  узнавать, откуда в Британии они пришли, и это его не волновало. Они были с акцентом из-за моря, из Оккупационной армии.
  Из своего укрытия он изучал лица патрульных.
  Веселые, счастливые лица,
  лица без страха. Он ненавидел каждое из лиц одинаково. Он обвинял каждое из
  197
  ударные волны, которые заперли его недавнюю жизнь на лицах патруля. Там
  В патруле их было пятеро, и каждый из них был символом катастроф в своей
   жизнь. Он думал, что если он добьется полной неожиданности, он сможет надеяться не только разбить
  самодовольство патруля, но и захватить оружие. До Рождества оставалось больше недели, но члены патруля уже несли блестящее, яркое оружие.
  Оружием молодого Джерарда были половина кирпича и сломанный угол цементного строительного блока, который заполнял его ладонь. Двое из патруля были вооружены серебристо-хромированными пистолетами-ковбоями. У лидера патруля была винтовка с потрескивающим звуком при нажатии на курок и фонариком на батарейках, который мигал в дуле. Мальчик позади лидера был вооружен деревянным пистолетом-пулеметом Томпсона, собранным его отцом, который был клерком связи в штабе.
  Мальчик перед лидером нес копию Армалита, а приклад был
  укреплен скотчем, потому что велосипед его сестры переехал его. Были
  их было пятеро против одного его, но ни одно из их оружий не могло сравниться с
  полкирпича и угол из бетонного блока.
  Они были больше его, каждый из них был старше его на восемь лет, но
  тогда британская армия со всеми ее численностью и танками была больше, чем сила
  из Прови. Молодой Жерар мог понять войну, которую когда-то вел его отец
   был частью, мог понять заключение в Кеше, и после этого
  частые исчезновения его отца во время активной службы.
  В некотором роде он мог
  понять, также, переезд его отца на Юг. Он знал, что его отец вернется, вернется и накажет врага, и он видел обломки машины судьи по телевизору. Он понимал, что его отец
  могли быть арестованы, и он стоял рядом со своим отцом, когда армия ублюдков ворвалась в их дом и забрала его отца. Все, что он мог понять. Неразбериха началась с возвращения его отца на рассвете в их дом, и упаковки,
  и его мама
  188
  плач, и поездка в бронированном полицейском вездеходе, и жизнь в казарме, и грохот минометов, и усиленный голос, и вертолет
  полет и пуля, отскакивающая от пола вертолета,..
  Вот в чем была путаница. Юный Джерард не мог поверить, что его отец стал супертравой.
  Супертрава была самой низкой вещью, о которой знал Молодой Джерард. Он думал, что там
  должно быть мотивом того, что сделал его отец. Он не был в том возрасте, чтобы работать 198
   каковы могли быть мотивы его отца, но он должен был верить, что мотив был, потому что в противном случае ему не за что было бы держаться.
  Он дрожал. На мгновение он подумал, дрожит ли его отец, когда держал РПГ на плече.
  Он любил своего отца. До того, как его отец вернулся в их дом с полицией и армией, он боготворил своего отца. Теперь он не мог заставить себя поговорить с отцом.
  Молодой Джерард думал, что если его атака на патруль будет успешной, то он сможет поговорить с отцом. Он мог бы сидеть на своем
  на колени отца и поговорить с ним, как он всегда с ним разговаривал.
  Молодой Джерард поднялся из своего укрытия за изгородью. Со всей своей силой он швырнул половинку кирпича в спину второго мальчика в патруле. Кирпич больно ударил его между лопаток. Когда он вскрикнул, он
  упал. Был момент ошеломленного изумления от мальчиков позади него, которые
  увидел, как он упал, увидел, как его яркий маленький пистолет выскочил из его руки и упал в
  Дорога. Прежде чем источник снаряда был идентифицирован, молодой Джерард протиснулся сквозь изгородь.
  Его целью был мальчик с деревянным пистолетом-пулеметом.
  Он ударил угол бетонного блока по плечу мальчика. Он
   Казалось, не слыша крика боли и страха, он снова и снова бил мальчика
  с грубым краем блока. Он увидел кровь, когда ударил мальчика по уху, и
  Мальчик рухнул. Молодой Джерард схватился за деревянный пистолет-пулемет
  Слишком поздно он понял, что мальчик узнал из телевизионных кадров патрулей, что он скопировал технику петлевого крепления одного конца шнура оружия к запястью. Он тянул деревянный ствол пистолета-пулемета, и мальчика тащили по тротуару, и кровь текла из уха мальчика, на его анорак и на землю.
  Поскольку молодой Джерард слишком поздно выпустил ствол пистолета-пулемета, его поймали.
  Лидер душил его, прижимая к земле. Двое других мальчишек ныряли сверху, выдавливая воздух из легких молодого Джерарда. Они били его коленями, кусали, били кулаками.
  Он не кричал. Он царапал их, давал им сдачи.
  Мальчик, которого он ударил кирпичом, кричал, мальчик с деревянным пистолетом-пулеметом визжал, а Молодой Джерард пытался прикрыть голову и живот от града ударов и боли.
  189
  199
   **Он думал о своем отце. Он думал только о том, что его отец должен гордиться им.
  Он не слышал голоса матери, не слышал топота ног Прентиса.
  Его подняли на ноги. Когда гневный туман рассеялся в его глазах, он понял,
  что детектив-надзиратель держал его за шею и хлестал по другой стороне
  мальчик спиной, и его мать пыталась освободить его от детектива, и он пинал ногами и бил кулаками по телу полицейского. Его кулак, маленький и крепко сжатый, ударил по наплечной кобуре под расстегнутой курткой. Его
  Пальцы нащупали рукоятку пистолета полицейского и выдернули ее.
  И вдруг молодой Джерард остался один, и Прентис отпустил его, и
  Мальчики пятились и отступали от него, а его мать широко раскрыла глаза
  и уставился на него, а в руке он держал пистолет.
  Рука Прентиса ударила сбоку по голове молодого Джерарда, развернула его,
  бросил его.
  Он услышал крик матери.
  «Тебе не нужно было его бить».
   «Оно было вооружено».
  Его мать стояла над ним на коленях, а рука его была пуста.
  «Он ребенок...»
  «Это было только из-за безопасности, он мог бы нас сдуть».
  Его мать обнимала его, защищая его. Он чувствовал тепло и безопасность ее тела.
  Он услышал, как Прентис сказал: «Отвезите его домой, миссис МакЭнелли, просто отвезите его обратно в дом».
  «Я сражался с британскими ублюдками».
  Он увидел, что ботинок Прентиса закрыл пистолет, а затем детектив наклонился и
  поднял пистолет, быстро проверил его и убрал обратно в кобуру.
  Его мать подняла его. Его враги стояли позади него, пятеро из них,
  ненавидя его и боясь его, как будто они задавались вопросом, сможет ли он еще ударить
  больше на них. Один из мальчиков держал красный пропитанный платок у уха.
  Когда он уходил, его тело болело во всех местах, а мать поддерживала его.
  Он был близок к тому, чтобы прижаться к ней.
  «Я иду домой...» — голос матери дрогнул. «...я иду домой, черт возьми».
  Между фонарями на улице было темно. Молодой Жерар, чей отец
  был зазывалой, и его мать вместе с сопровождающим детективом вернулись в безопасный дом.
  190
  200
  Дэвид Феррис опоздал на вечер Санрея в столовой. Его задержали в
  Glen Road в течение часа с предполагаемой бомбой в машине, и Феликс задержался, чтобы добраться туда, чтобы обезвредить ее. Феррис был в мрачном настроении для вечеринки. Гости были местными жителями Западного Белфаста. Собрание священников, монахинь, школьных учителей, врачей и главных торговцев, которые должны были подвергнуться тому, что Санрей назвал точкой зрения сил безопасности.
  Для фузилеров капеллан будет высокопоставленным, с воротником и звонким смехом. Офицер разведки будет скромным, но порхающим и слушающим, потому что командующий офицер считал, что есть хорошая разведка, которая может быть
  собрались. Санрей встречал гостей у двери, а затем отправлялся к печи,
  и его офицеры общались, вели светские беседы и старались произвести хорошее впечатление.
  Феррис не переоделся из своих патрульных джинсов. Он чувствовал запах собственных подмышек. Он
   едва ли был готов завоевывать сердца и менять умы, и он не думал,
  что вся эта чертова история складывается в кучу денег.
  Он огляделся вокруг. Он задался вопросом, зачем гости вообще пришли.
  Они все выглядели напуганными до полусмерти тем, что могут разозлиться и скомпрометировать себя. После
  пара джинов или пара хересов, все держали руки над стаканами и бормотали о том, что нужно пить медленно. Дежурный по столовой нашел Ферриса, когда тот был еще близко к двери. Феррис взял виски, добавил меру из другого стакана на подносе в качестве подкрепления и плеснул немного воды. В
  по крайней мере, кровавые напитки были на батальоне. Он увидел Санрея в дальнем конце
  Месс, разговаривающий с молодым священником. Санрей увидел Ферриса.
  «Дэвид... Ко мне, пожалуйста».
  Этот чертов человек устроил вечеринку так, словно его батальон находился на равнине Солсбери.
  Дэвид, во время своих путешествий ты сталкивался с... У меня плохо с именами?
  «Отец Фрэнсис, Фрэнсис Кейн. Имели ли мы удовольствие?
  «Дэвид Феррис». Феррис осушил виски и оглянулся в поисках еще.
  «Дэвид проводит большую часть своего времени в Turf Lodge.
  Это ведь твоя заплатка, не так ли?
  Отец ... ?Т
  «Отец Фрэнсис... Да, Turf Lodge находится в моем приходе».
  «Так что вам будет о чем поговорить».
  Санрей был выключен.
  Они смотрели друг на друга, Феррис и отец Фрэнсис. Они были бы близки к
  того же возраста. Феррис сразу понял, почему он не любит священника. Он привык к
  мужчины в Северной Ирландии отворачиваются от его взгляда. Враждебность молодых
  священник был подавляющим.
  «Я не знаю, зачем вы вообще пришли».
  201
  191
  **«Приехав сюда, я смогу лучше понять вас и вам подобных», — сказал отец Франциск.
  Я бы подумал, что вместо того, чтобы воспользоваться нашим гостеприимством, вы будете заняты
  «Избавляя от паствы твоей людей, склонных к насилию».
  Убирайтесь из моего прихода, мистер Феррис, и я не хочу, чтобы кто-то прибегал к насилию.
   «Спорить с тобой. Ты — источник насилия, а не мои прихожане».
  «Чепуха».
  «Основными причинами насилия являются присутствие иностранной армии и сектантских полицейских сил».
  «Ты в это веришь?
  'Я знаю это.'
  Феррис громко рассмеялся. «Вы произносите эту фразу с кафедры каждое воскресенье?
  "Вы не в том месте, не в то время. Идите домой, мистер Феррис, туда, где ваш
  «Усилия приветствуются».
  Его виски было допито. Голос Ферриса рос. Он не замечал тишины
  вокруг него, о быстрых взглядах удивления. «Мы вынуждены оставаться здесь, потому что
  «Ваши два сообщества не могут жить вместе в одной клетке».
  «То, что вы представляете, никогда не будет иметь успеха здесь, мистер Феррис. Как и все военные решения
  в ирландской истории, которые были навязаны британцами, она потерпит неудачу». Отец Фрэнсис мило улыбнулся. «Идите домой, мистер Феррис. Да ускорит Бог ваше путешествие. И когда вы уйдете, мистер Феррис, пожалуйста, возьмите с собой ваши танки, ваши пушки, ваши концентрационные лагеря, ваших супертрав и ваш флаг...»
  .'
  Феррис рассмеялся громче. «Вот это и причиняет боль... травка, вот это и обманывает твоих друзей...»
  Он увидел румянец на щеках священника. Это злая система.
  «Потому что оно уничтожает злых людей, поэтому оно зло?»
  Отец Фрэнсис пристально посмотрел в лицо Ферриса. Он тихо спросил: «Какой интерес у вас к супертравам, мистер Феррис?»
  Феррис услышал ропот неловких разговоров вокруг себя. «Было очень приятно познакомиться с вами, отец Фрэнсис».
  сказал он. Он чувствовал, что балансирует на краю обрыва. Он улыбнулся и пожал священнику руку.
  Когда он отвернулся, то увидел Ренни, стоящего у двери столовой.
  Пальто Ренни было мокрым на плечах, и он что-то торопливо говорил с
  Командир. Увидев Ферриса, он поманил его, словно Феррис был чертовой собачкой Ренни.
  202
  Ренни что-то срочно говорил с Санреем.
  `. . . Так что если я смогу забрать его завтра, тогда он мне и понадобится.
  Это хорошо, спасибо.
  «Вы, сэр».
  Санрей коротко кивнул в знак согласия.
  Ренни сказал: «Она уходит... Ройзин уходит от него».
  Были
   «Не спорь с ней. С завтрашнего утра он должен быть сам по себе».
  «Но только она удерживает его на ногах», — пробормотал Феррис.
  «Тогда мы ищем что-нибудь еще, чтобы задержать этого ублюдка... Я зайду за тобой утром в семь».
  Феррис пропил остаток вечеринки. Он чувствовал, что его отделили от
  семья батальона. Он думал о Джинджи МакЭнелли и о Ройзин и о
  Молодой Джерард, Малыш Пэтти и Малыш Шон, когда он заметил движение гостей к двери. Он увидел отца Фрэнсиса, стоящего в очереди, чтобы пожать руки старшим офицерам. Он увидел, как улыбка расцвела на чисто вымытых чертах лица священника.
  «Я думаю, это был мистер Ренни, с которым вы разговаривали».
  Интересный человек этот Говард
  Ренни. Надеюсь, он принес не плохие новости.
  15
  В начале восьмого утра Ройзин МакЭнелли и ее дети выехали на такси из казарм Тьепваля.
  Это была худшая ночь в ее жизни. Спор все еще звенел в ее голове, когда она проснулась, когда она одевала своих детей. Спор продолжался весь предыдущий вечер, с того момента, как ее мужчина вернулся
   из Каслри и обнаружила армейскую медсестру и армейского врача, которые залечивали царапины и смазывали синяки на лице и теле молодого Джерарда. Она сказала ему, что собирается ...
  Он мог бы иметь свою новую жизнь, сам по себе. Он мог бы строить свою новую жизнь так, как ему хотелось.
  Ее жизнь была Белфаст. Она не жила ни в каком другом городе. Она была бы проклята, если бы она была
  собирается обменять то, что она знала, на новую жизнь в компании двух детективов
  и их оружие.
  Когда она впервые сказала, что идет домой, она сказала это Прентису, когда они были
  приведя Молодого Джерарда обратно в дом, она ожидала, что он
  Бороться с ней по поводу решения. Он не стал. Казалось, ему было все равно. Ни малейшего проявления эмоций у Прентиса, когда она поклялась, что собирается...
  Позже Шон подошел к запертой двери спальни, попробовал ручку и обнаружил, что она заперта перед ним, и он застучал кулаком в дверь. Он кричал через дверь. Она слышала, как отчаяние нарастало в его голосе, как будто он
  203
  сказал мужчинам внизу, что она просто расстроена, и что если бы он мог поговорить с ней, он бы
   могла передумать, и она лежала в постели полностью одетая со своими детьми
  близко к ней
  192
  193
  **тело, и она прижала подушки к их ушам, чтобы заглушить звуки
  его мольбы.
  Она почти не спала.
  Когда она бодрствовала, ее воображение цеплялось за мысли и картины новой жизни среди солдат и полицейских, наплечной кобуры и бронированных вездеходов, жизни без друзей и без семьи. Когда она спала, ее одолевали быстрые сны, сны о Шоне, истекающем кровью в канаве, и иногда
  это был сегодняшний Шон, и иногда его волосы седели, а иногда его
  Волосы редели и седели. Всегда сны заканчивались тем, что Шон оказывался в канаве.
  Независимо от того, был ли Шон застрелен в этом году, или через десять лет, или через двадцать лет, он был
  всегда в конце концов мертва в своих снах. Теперь она не ненавидела Шона, и не любила его. Она была вдали от своего мужчины.
  Она была разделена запертой дверью и своими привязанностями. Она выбрала Терф Лодж и свою семью против своего мужчины.
   Утром она отперла дверь. С площадки она посмотрела
  вниз по лестнице к входной двери дома. Прентис сидел на
  его стул. Ей он показался свежим, бодрым, как будто у него не было проблем
  спит. Он наклонил голову, чтобы поприветствовать ее.
  Прентис улыбнулся ей на лестнице, но эта улыбка ничего не дала. «Хотите чаю, миссис МакЭнелли?» «Я не передумал».
  Я спросил, хочешь чаю?
  «Я иду домой».
  Она задавалась вопросом, в какой дом он вернулся, когда закончил с Джинджи МакЭнелли. Она задавалась вопросом, что он думал о ней, женщине зазывалы.
  «Я бы хотел чаю».
  В ванной она вымыла лицо и руки. Вода в раковине была чудесной, горячей, а кусок мыла был Camay и душистым. Она купила мыло в супермаркете на деньги Прентиса. Форма мыла едва ли была
  встревожена. Она бы не купила такое мыло в Turf Lodge, не на Дополнительное пособие. Когда она помылась, она вытерла кусок мыла полотенцем, взяла его с собой в спальню и положила в сумку.
   204
  На цыпочках, надеясь не разбудить своего мужчину, она пошла в главную спальню. Двуспальная кровать была пуста.
  Она достала из шкафа чемодан и начала паковать свои вещи.
  «Ваш чай...»
  Прентис был в дверях. Она не слышала его на лестнице. Он прошел мимо нее
  кружка.
  «Ты ничего не забудешь», — небрежно сказал Прентис. «Тебе вряд ли захочется возвращаться за чем-то, что ты забыл».
  «Где Шон?»
  «Спит на диване», — любил улыбаться Прентис. «Он вырубился на таблетках...
  Так что не лелейте никаких светлых идей, чтобы уговорить его пойти с вами. Таблетки хватит на то время, пока вы не уйдете.
  Тебе на него наплевать, пока он твоя гребаная марионетка в качестве свидетеля.
  коробка.'
  «Я забочусь о нем достаточно, чтобы не дать вам забрать его домой».
  «Я имею право поговорить со своим мужем».
  А вчера вечером у тебя был шанс, и ты повернул ключ, чтобы зажечь его...
  «Чай остынет, миссис МакЭнэлли».
  Она услышала, как он спустился по лестнице.
  Ей хотелось кричать, но она знала, что если она закричит, то ни одному мужчине это не будет интересно, что ее мужчина ее не услышит.
  Она небрежно упаковывала вещи, запихивая их в чемодан, не заботясь о том, помнутся ли они в конце путешествия.
  Вернувшись в спальню, она сказала детям, что они идут домой. Она сказала
  им, что они не поедут домой со своим отцом.
  Молодой Джерард ничего не сказал, Молодой Джерард понял, а Маленькая Пэтти заплакала, и ее Ма хотела ударить ее. Она сказала своим детям, что они позавтракают, когда будут у своих бабушек.
  «Когда мы снова увидим нашего папу?» — раздался тихий голосок маленькой Пэтти.
  «Я не знаю», — солгала Ройзин Макэннелли.
  Она огляделась вокруг. Все ее вещи были в чемодане и в двух пластиковых пакетах. Она повела детей вниз по лестнице. Прентис натягивал на себя анорак.
  «Я вызвал вам такси. Мы дойдем до ворот пешком».
  Госс стоял с затуманенным взглядом у открытой двери гостиной.
  Она встала на цыпочки и заглянула в комнату через его плечо. Она увидела голову Шона на подушке на диване. Она услышала храпящее размеренное дыхание его сна.
  205
   Госс остался на месте, заблокировал ее. Она думала, что смотрит на лицо
  мертвеца, мертвеца в канаве.
  «Вы, ублюдки, за то, что вы с ним сделали».
  «Таксисты взимают плату за ожидание, миссис Макэналли», — сказал Прентис.
  Ройзин несла Малыша Шона и держала за руку Малышку Пэтти, а Маленький Джерард шел рядом с ней, а Прентис взял чемодан и два пластиковых пакета.
  Они вышли из супружеских покоев, прошли через административные здания и подошли к главным воротам.
  Такси ждало, его двигатель тихо пыхтел. Прентис открыла для нее дверь, и она скользнула на заднее сиденье и потянула Маленького Пэтти за собой и жестом пригласила Молодого Джерарда следовать за ней, как будто она не хотела, чтобы он сидел на переднем сиденье и был далеко от нее.
  `Жаль, что вся твоя работа в доме пропала даром, но мы движемся дальше. Мы заставим его
  «Убирайся отсюда».
  «Какое мне до этого дело?»
  «Я говорю тебе, чтобы ты мог передать своим мерзким друзьям, что Шона нет в Тьепвале».
  194
  195
  **Я не зазывала.'
   `Вот это да, миссис МакЭнелли, настоящая героиня. Просто скажите своим друзьям, что минометные бомбы в
  Тьепвал не тронет Шона.
  Прентис захлопнула за собой дверь, а затем подошла к водительскому окну и
  передал ему сложенную записку.
  «Это будет там, куда хочет поехать миссис МакЭнелли», — услышала она голос Прентиса. Когда такси
  Отъехав от ворот, она повернулась и увидела Прентиса через заднее окно. Он смотрел им вслед, не махал рукой.
  Это было путешествие, длившееся несколько минут, от казарм Лисберна до
  Поместье Терф Лодж. Она перешла пропасть.
  Когда она пришла к себе, дома на Драйв были еще темными.
  дом матери.
  Она знала, что водитель был протестантом, потому что, когда он остановился, он просто откинулся назад и открыл дверь изнутри, позволив ей выползти из машины с детьми и багажом, а когда она оказалась на улице, он захлопнул дверь.
  позади нее и быстро уехал.
  Она прошла по дорожке к дому и позвонила в дверь дома номер 12.
   206
  «Ты не позавтракал. Я отвезу тебя туда, где ты сможешь нормально позавтракать», — сказал Ренни.
  Феррис сидел онемевший рядом с ним. Чертовски холодно, и у него болела голова от ночи
  до.
  Ренни сбавил скорость, как только пересек Линию Мира, как только они
  покинуть территорию Прово и вернуться на земли протестантского господства.
  Это была незнакомая земля для Ферриса. Его знание Белфаста ограничивалось
  Жилищные комплексы Executive на западной стороне города. Они отошли от главной
  дорога в Данмерри, и обшарпанные улицы сменились широкими, обсаженными деревьями проспектами
  и современные бунгало и солидные отдельные дома, и фары
  разбили ухоженные сады, растения в которых были получены из садовых центров.
  Ренни прочитал ему. «Не весь Белфаст — это Уайтрок, Терф Лодж, Баллимерфи. Есть
  другая жизнь. Люди здесь не знают, что идет война. Они едут в город, делают свою работу, возвращаются сюда. Если они возвращаются вечером и хотят
   пообедать, а затем они отправляются в деревню. Люди здесь
  никогда не проезжал через Андерсонстаун. Там 25000
  ублюдки в
  Силы безопасности защищают людей здесь, и они не хотят знать
  «Куда мы движемся и почему?»
  Они свернули в тупик. Он был ярко освещен, тротуар был очищен от листьев, а на воротах были имена. Возможно, там жили его мать и отец. В конце дороги стоял дом,
  Входная дверь напротив них, и Феррис
  увидел, как горят огни над дверью гаража, над входной дверью и на
  передний угол дома, и вниз по стороне дома. Ренни привел его домой.
  «Поскольку я здесь живу, каждый ублюдок на дороге заглядывает под свою машину по утрам.
  «Чтобы проверить, подключено ли оно, не перепутали ли они адрес... но в моем доме вы получите приличный, черт возьми, завтрак».
  «Как вы живете с этим, не зная, когда они придут, но зная, что однажды они придут?»
  — спросил Феррис.
  Старая невеселая улыбка на лице Ренни. Он остановил машину снаружи
   дом. Он указал через окно на черные пластиковые мусорные мешки, стоявшие у его ворот, и Ренни увидел открытую картонную коробку и отблеск бутылок, отбрасываемый светом.
  «Но не раньше завтрака...» — сказал Ренни.
  Ренни вошел в дом.
  207
  Феррис смущенно усмехнулся, потому что Ренни пришлось ждать его у открытой двери, пока он очистил винтовку, направив ствол в кусты роз, и вынул магазин.
  Это был аккуратный, опрятный дом. На стенах зала висели фотографии в рамках с полицейскими презентациями, стояли растения в горшках, и он вытирал ноги
  сильно ударил по коврику, чтобы его ботинки не переносили грязь на чистый узорчатый ковер.
  «Моя жена Глория... Дэвид Феррис, дорогой».
  Феррис пожал руку женщине, которая ждала их у входа в
  кухня. Она была в домашнем халате, без косметики, а ее лицо было в морщинах, и он
  думал, что он нашел ее до того, как тушь и тональный крем успели скрыть
  тревога жены детектива.
  В воздухе витал насыщенный запах бекона, сосисок и кофе.
  Завтрак был накрыт.
  «Сможет ли Макэналли выжить, если его женщина не поддержит его?»
  «Это очень круто для такого времени суток», — Ренни подвела Ферриса к кухонному столу.
  Феррис с жадностью уплетал еду со своей тарелки.
  «Он подсел», — проговорил Ренни с набитым ртом.
  `Поскольку он на крючке, мы не придавали большого значения ее уходу. Мы не рассчитывали на то, что она пойдет в консультационный бизнес. Она была чертовски пустой тратой. Она сама себе на уме, это
  почему она нам не нужна. Он хочет трахаться, так что мы его трахнем.
  Ему сейчас не нужна женщина, ему нужен друг... и ему нужен кто-то, с кем он
  «Могу доверять, и он думает, что это ты. Дэвид, я бы не выполнял свою работу, если бы не выдаивал тебя, черт возьми».
  Феррис уставился в свою тарелку. «Что помешает ему уйти от тебя?
  «Без нашей помощи? У него нет шансов... Дэвид, потому что ты говоришь с Джинджи
  ты должен знать, почему у него нет шансов. Я никогда не 196
  197
   **пригрозила ему тем, что случится, если он откажется от меня, но ты должен знать.'
  «Что будет?» Феррис поднял взгляд и посмотрел в глаза Ренни.
  Они были серые, темные,
  безжалостный.
  Пару недель назад был пожар на границе в Монагане. Мужчина
  умер в своей мастерской. Он был часовщиком. Он чинил часы, когда он
  не делал бомбы PIRA. Это был сильный пожар, быстро распространился, и он запер часовщика в подвале. До того, как у нас появился Джинджи, мы не знали о
  Часовой мастер. Часовой мастер дошел до Джинджи Макэналли.
  Поверь мне, Дэвид,
  208
  Если Джинджи откажется от меня, то я буду удивлен, если какой-нибудь чертов дурак-техник не проговорится, как поджарился часовщик.
  «Это отвратительно, это...»
  «Повзрослей, солдат».
  «Это настоящее убийство».
  «Ты не бойскаут».
  `Зачем рассказывать о встрече
  «Так что тебе лучше сказать Джинджи, что ему не следует уходить...
  «Хочешь еще кофе?»
  И Ренни вскочил на ноги и побежал за горшком, а две девочки-подростка были в
  на кухне, собирая коробки с обедом и разбрасывая учебники, а Ренни был
  отец, желающий узнать о вчерашнем домашнем задании.
  Лица были размыты.
  и Феррис обмяк в своем кресле. Одна из девушек включила радио, и
  Кухня была наполнена музыкой, и Феррис покачал головой, пытаясь разбить
  плохой сон.
  «Что ты делаешь сегодня?»
  «Двойная биология, английская литература, математика. Сегодня днем хоккейный матч».
  «У нас есть нетбол... Что ты делаешь, папочка?»
  «День в деревне», — любезно сказал Ренни. Я везу мистера Ферриса
  и его друг для поездки за город.
  На дороге раздался автомобильный гудок. Девочки убежали, бросив своих
  музыка позади них.
  «Зачем мы едем в деревню?
  «Живописная поездка, во время которой вы сможете убедить Джинджи, что ему не следует сдаваться».
   мне.'
  Феррис поднял винтовку с пола. Ренни надел плащ и крикнул «до свидания» наверх по лестнице.
  Дождя не было, только тихий вой зимнего ветра, когда они выезжали из
  тупик и прочь в сторону Лисберна.
  Семья рекламщика вернулась в Драйв.
  Слух распространился по Терф Лодж. Женщина супертравы вернулась с детьми супертравы.
  Дети собрались возле дома № 12, потому что именно там жила женщина.
  предатель и дети предателя укрывались.
  209
  Ни одного полицейского или солдата не было видно на проспекте, в то время как крики и оскорбления летели в окна двухквартирного дома.
  «Ублюдки зазывалы... они обманут твоего отца, они обманут твоего мужчину.
  ... Сколько они платят твоему чертовому человеку за его ложь? ...
  «Чертов желтый, это ваш человек, миссис МакЭнелли...»
  Среди толпы были родственники Фонси МакГурр, Бренни Тойбин и Фэтси Рау, и их присутствие воодушевляло толпу, и во входную дверь стучали кирпичи, а из окон передней комнаты выбивались стекла.
  Пришел отец Франциск, молодой и покрасневший от неопытности.
  `Иди домой, ты не должен винить хорошую женщину. Иди домой, Ройзин пришла
  вернулась к нам, потому что она ушла от платного лжесвидетеля.
  Ройзин вернулся
  нас и отвернулась от показательных процессов...'
  Он ударил наручниками и ударил мальчика, который подбежал вперед, чтобы лучше прицелиться, используя отколовшийся кусок брусчатки.
  Когда он вошел в дом, в котором призналась миссис О'Рурк, он обнаружил Роизин и ее детей, укрывшихся на полу кухни. Она дрожала и у нее были красные глаза.
  «Ты чертовски торопился», — плюнула Ройзин священнику.
  «Я пришел, когда услышал».
  «Я не знал, что так будет».
  «Они скоро привыкнут к тебе и не причинят вреда ни тебе, ни детям. А теперь
  «Ты вернулся, и к тебе придет человек и удостоверится, что все в порядке».
  «Кто, черт возьми, придет?
  «Он будет здесь сегодня вечером».
  Отец Франциск оставил ее, вышел на улицу и сел на пороге.
  прислонившись спиной к закрытой двери, и насмешки стихли, и вскоре
   Толпа двинулась по улице и рассеялась. Было несколько молодых людей
  кто бросал камни в окна дома № 63, только несколько, потому что окна
  были уже сломаны, и дверь уже была открыта, и внутренняя часть
  Дом Ройзин МакЭнелли уже был разрушен.
  «Как долго это будет продолжаться?
  «Пока твой мужчина не откажется», — сказала ее мать.
  «Я сойду с ума».
  «Это убьет твоего отца».
  Роизин вцепилась в своих детей. Она не могла набраться сил, чтобы выползти из
  Пол. Ее мать поставила чайник на кольца.
  «Когда этот человек придет сегодня вечером, ты должен будешь рассказать ему то, что ему нужно знать».
  `Почему
  210
  198
  199
  **`Чтобы показать, что они тебя не испортили, чтобы показать, что ты все еще наш.'' Она положила ее
   Положив руку на стол, она поднялась на колени. «Я помогу тебе убрать беспорядок, мам».
  Ренни был за рулем, Джинджи рядом с ним, а Феррис на заднем сиденье. Госс
  за ними, всегда на хвосте, ехал Прентис.
  На колене Прентиса, скрытый под курткой, лежал пистолет-пулемет Стирлинга.
  Живописная поездка Ренни повела их через холмы от Лисберна и мимо аэропорта, через Антрим, мимо вод озера Лох-Ней, через Рэндалстаун и Каслдоусон, и дальше по длинной открытой дороге к
  Sperrins, высокие холмистые горы пустоши. То, что было дождем в Белфасте, было
  Здесь мокрый снег, с короткими ливнями града. Феррис видел, что Джинджи курит редко, но он выхватывал сигарету каждый раз, когда Ренни предлагал ее. Ренни увел их с главной дороги в глушь за Лиснамаком и Манинини, вывел на боковую дорогу, которая была достаточно широкой для трактора и сена под вершиной Маллахмора.
  Это была красивая, одинокая сельская местность. Там были небольшие холмистые фермерские постройки из побеленного камня, и там были амбары цвета ржавой охры, поставленные для укрытия в долинах, и на голых просторах склонов холмов были разбросаны пасущиеся овцы. Между ливнями, где были просветы в облаках, солнце
  лучи света от факелов падали на поля и пустоши.
   Они остановились на площадке для пикника. Там стояли грубо сколоченные столы и скамейки.
  «Боже мой, — подумал Феррис, — как же это все искусственно…»
  Ренни вылез из машины. Он выглядел довольным собой. Он хлопнул себя по рукам от холода.
  МакЭнелли был городским жителем. Он неохотно последовал за Ренни.
  Феррис посмотрел на нависшую над ним бровь Маллахмора, а затем
  у ног МакЭнелли, и он увидел кроссовки Adidas. Черт, а у него были армейские ботинки... Черт, нереально было представить, как МакЭнелли поднимался зимой на высоту девятнадцать сотен футов в чертовых кроссовках Adidas.
  «Набери побольше воздуха в легкие, Джинджи, это то, что тебе нужно».
  Ренни прогремел.
  «Хороший поход — вот что тебе нужно».
  «Если он останется с ними, то всегда найдется кто-то, кто скажет Макэналли, что ему нужно, чего он хочет», — подумал Феррис.
  За ними наблюдала стая овец. «Вперед, молодые негодяи...»
  и Ренни махнул рукой в сторону вершины. «Госс присмотрит за твоим оружием, Дэвид».
  Они двинулись по пружинистой овечьей тропе.
  211
  Все так чертовски предсказуемо. Прентис кричит из машины, что у него проблемы с
  его индикатор загорается, и Ренни говорит, что ему придется помочь, потому что Прентис не может сменить трусики без посторонней помощи, и он
  поймать их, и Ренни отстает, и Феррис и МакЭнелли одни
  на склоне холма и уходит от припаркованных автомобилей.
  В провалах в земле были скрыты слабые места в торфе.
  пол, а иногда ноги МакЭнелли проваливались и терялись в
  черная грязь, и его ноги хлюпали.
  Чертовски смешно, смешно даже для идиота-стукача.
  «Вы любите гулять, мистер Феррис?» «Не очень».
  «Я ненавижу чертову ходьбу».
  Я учился в школе на севере Англии, мы ходили гулять,
  «Походы в Озёрный край по выходным».
  «Ты ходил в школу по выходным?» «Да».
  И тебе пришлось идти, черт возьми, пешком?
  «Полагаю, нам пришлось это сделать, никто никогда не говорил, что они не пойдут».
  Я ходил в школу и ходил домой пешком, вот и все, что я когда-либо делал.
  делал.
   «Вытащили тебя из дома на выходных. Возможно, поэтому мы не возражали».
  МакЭнелли ухмыльнулся. «У нас было столько агрессии, что мы вылезали из своих домов. Агрессия интернированных, когда мы возводили баррикады, когда Turf Lodge не подходил для британцев. У нас было агрессия Motorman, когда они пришли и снесли их. Половину ночи швыряли камни, полуспали в школе. А что ты делал, когда мы нападали?»
  Феррис подумал: «71, 72... Мне было около десяти, я пытался поступить в среднюю школу, после того как я закончил настоящую школу, я ходил к бывшему учителю на пенсию два вечера и по субботам утром на дополнительные уроки».
  «Ты хотел это сделать?»
  Я сомневаюсь в этом.'
  «Но ты это сделал?
  «Мой отец очень хотел, чтобы я поступил в гимназию».
  «Почему ты не послал его на хер? Почему ты не сделал то, что хотел сделать?
  «Потому что место, где мы жили, было не похоже на Turf Lodge, Джинджи»,
  сказал Феррис.
  Они пошли дальше. Если они останавливались и оглядывались назад, то вид под ними расширялся. Облака сгущались на западе, над Дангивеном и Клоди, и там виднелась серо-голубая линия гор Донегола.
  Феррису было не трудно идти, но он беспокоился за МакЭнелли. МакЭнелли не 212
  жаловаться. Трасса была недостаточно широкой для них двоих, и МакЭнелли повел,
  как будто это было для него важно.
  «Чем занимается ваш отец, мистер Феррис?»
  «Он управляет банком».
  200
  201
  **`Что он делает?
  «Не знаю, думаю, тысяч пятнадцать». «Сколько это за неделю?»
  «Это около трехсот в неделю».
  «Господи, когда я был дома, то, пользуясь услугами Assistance, проезжал меньше шестидесяти миль».
  «Он работает в банке уже долгое время», — неуверенно сказал Феррис.
  `Вы получаете дополнительную плату, если вы
  застрелить Прово?
  'Нет.'
  МакЭнелли на мгновение повернулся к Феррису, на его лице отразилось разочарование.
  «Мы слышали, что вам дали больше, так нам сказали».
   «Я бы не подумал, что кто-то из нас будет перегружен правдой».
  Три овцы выскочили из укрытия перед ними и бросились бежать, испуганные и
  неуклюже, вдали от их подхода.
  МакЭнелли остановился. Он повернулся лицом к Феррису.
  `Стал бы Ренни лгать, чтобы встретиться
  «А что насчет?»
  «Я сказал ему, что слышал в газетах, что зазывале платят пятьдесят тысяч, он сказал, что это просто пропаганда Прово. Он сказал, что с Ройзин и детьми я буду получать больше сотни в неделю. Он сказал, что без Ройзин и детей я бы
  получить сорок в неделю. Он сказал, что это личное, между нами, что я не должен был говорить об этом
  ... Он сказал, что мне найдут жилье, что мне не придется ни за что платить самой, например, за электричество...
  Феррис не мог смотреть на него. Господи Иисусе, в этом ли дело? В этом ли дело?
  сорок фунтов в неделю и бесплатное электричество?
  «Он сказал, что после того, как я дам показания, за мной будут присматривать люди, и что
  Они покупали еду, платили за все. Это были бы мои карманные деньги, сорок фунтов в неделю... Он бы лгал, чтобы встретиться
  «Мистер Ренни не стал бы лгать об этом».
   Феррис посмотрел на грязевые пятна на своих ботинках. Сорок фунтов в неделю, штуки
  серебра. Зазывалы обошлись чертовски дёшево.
  Они достигли крошечного плато, площадью всего в несколько квадратных ярдов, и овцы подстригли
  трава короткая. На краю этого оазиса ровной земли были старые следы ожогов
  костер. Они были открыты ветру и первым градинкам
  213
  их лица на фоне тонкого анорака МакЭнелли и камуфляжной туники Ферриса. Феррис
  подумал о Ренни, теплом в его чертовой машине с включенным радио, и, возможно, с
  чертова фляжка, и у него будет чертова широкая улыбка на лице, когда град вытатуирует на лобовом стекле. Он услышал, как МакЭнелли взвизгнул от смеха.
  МакЭнелли наклонился, разглядывая что-то на краю плато,
  где он слился с мертвым, опавшим папоротником. Теперь он стоял и держал между пальцами чехол для презерватива. МакЭнелли хихикал от смеха.
  Он поднес его к губам, сильно подул, надул его, как воздушный шар, отпустил, и он взмыл в воздух, умер и упал в кусты. Феррис сглотнул. Ему стало дурно. Поцелуй подержанную французскую, и ты поцелуешь любую задницу в
   Мир, подумал Феррис. МакЭнелли был взволнован. Он патрулировал периметр травы.
  Он нашел пластиковый футбольный мяч. Он был продавлен, там, где его прокололи раньше.
  выбрасывают.
  На них обрушилась буря. Градины побелили землю.
  МакЭнелли пнул мяч в Ферриса. Феррис поймал его, бросил обратно, чтобы тот снова пнул. На средних склонах Маллахмора Феррис и МакЭнелли играли в футбол, мягким мячом, и
  Феррис был вратарем, а Макэналли — нападающим.
  Феррис был «вратарем», потому что МакЭнелли должен был забить гол – бедняга должен был что-то выиграть. Феррис вспомнил, как он учился в младшей школе, и они играли в футбол, и перед воротами всегда стояла очередь.
  «вратарь, через который нападающие не могли пройти, поэтому подсчет очков не должен быть слишком
  легко ... На склоне горы Маллахмор не было ни одной линии. Смех
  МакЭнелли исчез, его лицо было замкнуто от сосредоточенности и усилий.
  МакЭнелли вел мяч в сторону Ферриса. Он пошел вперед, пересек линию, где должна была быть линия, и не сделал удара. Пошел на хуй, потому что он шел так
   близко, что он не мог промахнуться, должен был победить, черт с ним. Феррис нырнул вперед, через
  мяч, ударив плечом по ногам МакЭнелли. МакЭнелли упал, наполовину поперек Ферриса, и его ноги молотили, чтобы достать носком мяч, который был в руках Ферриса и плотно прижат к его груди. И их лица были в дюймах друг от друга, и ярость взорвалась
  в МакАннелли, и его руки поднялись к горлу Ферриса. Глаза в глаза, рот в рот,
  лицом к лицу, и град хлестал их... и МакЭнелли обмяк, и его пальцы отпустили горло Ферриса. Он взял мяч у Ферриса и отбил его, сильно и высоко, и направился к вершине, размытый в граде.
  Феррис побежал за ним, чтобы догнать его.
  «Забудь об этом, Джинджи».
  214
  Голова МакЭнелли была опущена на грудь, и он натянул капюшон.
  своего анорака поверх коротких волос. Феррис говорил краем рта.
  «Не будь таким идиотом, Джинджи».
  Они шли молча. Ветры били их, качали и разбивали их, как
  они спотыкались и шли вперед к пирамиде из камней на вершине. Они оставили
   папоротник и трава и карабкались на четвереньках по каменной осыпи на вершину Маллахмора.
  Ни один из них не просил другого повернуть назад, направиться к укрытию машин. Они промокли от дождя, замерзли до костей
  кожа.
  «Я раздавлен», — категорически сказал МакЭнелли. «Я полностью уничтожен».
  Феррис прикрывал лицо от дождя. Они прижались друг к другу, каждый пытался найти защиту в приземистой пирамиде из камней.
  202
  203
  **«Тебе нужно продолжать».
  «Была причина для рекламы, когда у меня были Ройзин и мои дети. Я делал это ради них».
  «Ты спрашивал о лжи, Джинджи. Это ложь. Ты сделал это, чтобы не попасть в тюрьму», — крикнул ему Феррис через ветер.
  «Я сделал это ради своей жены и детей».
  Если ты разбился, Джинджи, тебе некого винить, кроме себя самого. ``Не кричи на меня, черт возьми, не играй со мной в большого, чертового британца.`` Факты, Джинджи, ты сделал это, потому что у тебя не было бутылки, чтобы сесть в тюрьму.`` Мне не нужно проходить через это.``
  «Вы дадите показания».
   «Умный британец, ты не можешь меня тронуть, у меня чертов иммунитет». «Попробуй уйти,
  «Рыжий».
  МакЭнелли поднялся на ноги. Его рука опиралась на пирамиду из камней, чтобы удержать равновесие.
  Он крикнул Феррису и помахал рукой в сторону далекой ленты
  «Я могу уйти от тебя, мне не нужно слушать твою британскую чушь, я могу идти своей дорогой».
  «Куда идти?»
  «Где мне не будет читать нравоучения чертов британский офицер».
  «Куда ты идешь, Джинджи?»
  МакЭнелли сказал: «Я пойду куда угодно, куда угодно, черт возьми...»
  `У тебя нет ничего для паспорта, у тебя нет ничего для чертовых денег. Как далеко ты зайдешь
  «Будь без паспорта, без денег — тебе придется зарабатывать свои драгоценные сорок фунтов в неделю».
  «Я поеду на юг».
  «Как будто ничего не произошло?
  215
  «Вот так».
  «Но что-то произошло», — сказал Феррис.
  В волосах МакЭнелли был иней, на его анораке лед от града и мокрого снега. Я сделал заявление, другие сделали заявления и отказались от них. Если я уйду, они тоже уйдут — Шеф, Олли, Джоуи и Том МакКриви, они все уйдут...'
  «Вы рассказали им о человеке в Монагане, который чинил часы».
  Страх снова охватил Макэналли. «А что, если бы я это сделал?
  "Ты назвал его. Он мертв. Он сгорел заживо... Пряня, ты думаешь, это не
  стань известным, думаешь, Ренни просто помашет тебе на прощание?
  Ты думаешь, Ренни не даст знать, как они выследили этого человека в Монагане?
  «Давай я расскажу тебе эту чушь о том, что ты уходишь».
  МакЭнелли сполз вниз, чтобы сесть рядом с Феррисом. Он дрожал и сжимал руки
  к своему телу, чтобы согреться.
  «А Ренни расскажет?
  "Ты большой умный мальчик, Джинджи. Ты думаешь, он скажет? Ты назвал человека, Ренни
  передал то, что вы сказали, мужчина сгорел заживо.
  204
  Таков уж стиль Ренни, вот насколько глубоко в тебя проникли его когти.
  Вот почему ты не уйдешь от него. Не спрашивай меня, думаю ли я, что он расскажет.
   Феррис поднял МакЭнелли на ноги. В зубы ветра они начали спускаться
  гора.
  «Ты дал мне обещание».
  Я сделал.'
  «Ты обещал, что встанешь передо мной».
  «Будем надеяться, что этого не произойдет».
  «Это были просто чёртовы слова?»
  «Это было обещание, Джинджи».
  Феррис держал МакЭнелли за руку, чтобы поддержать его, на протяжении всего долгого спуска к
  место для пикника.
  На полпути вниз по склону Феррис увидел птицу, парящую в порывах ветра.
  справа от него. Птица пыталась удержать позицию, несмотря на толчки. Он крикнул в ухо МакЭнелли и указал на птицу. МакЭнелли посмотрел на трепещущие взмахи крыльев охотящейся пустельги. Он с тоской посмотрел на птицу, затем опустил голову и потянул Ферриса вперед.
  Когда они подъехали к стоянке, Ренни опустил стекло.
  216
  Мне удалось починить индикатор. У тебя была хорошая прогулка?
   Они отыграли около дюжины тактов между Сперренс и Тьепвалем.
  Казармы.
  Пьяным водителем двух автомобилей был детектив, главный инспектор Королевской полиции Ольстера
  Полицейский и командир взвода 2-го батальона Королевского полка
  Стрелки, два констебля-детектива и один полицейский.
  В Антриме стоял ряд припаркованных автомобилей, на которых была содрана краска с заднего бампера Ренни, а грузовик, выезжавший из аэропорта, сделал экстренную остановку, когда Прентис подрезал
  его. В остальном это не было плохим путешествием, и МакЭнелли показал, что он
  мог петь.
  Прентис и Госс провели МакЭнелли в дом.
  Ренни сказал: «Ты его прямо подбодрил. Молодец, черт возьми».
  После завтрака Феррис ничего не ел, выпил двенадцать бутылок «Блэкбуша» и почувствовал себя плохо.
  «Спасибо».
  «Что ты ему сказал?»
  Феррис покачнулся на своем месте. Я сказал, что если он не уйдет, каждый пресвитерианский священник в провинции и все епископы Церкви Ирландии будут петь псалмы благодарности за прибытие Джинджи Макэналли.
   «Не тяни меня за задницу, сынок».
  Я сказал, что ему было бы лучше жить, имея сорок фунтов в неделю от тебя в своем распоряжении.
  205
  **карман, чем с пустыми карманами и пулей Прово в голове.'
  Он выдержит?
  «Я не знаю, может быть, да, а может и нет».
  «Я подвезу тебя обратно», — сказал Ренни.
  Мужчина заполнил дверной проем.
  Свет от верхнего света в коридоре падал на плечо Ройзина и на его лицо.
  было мрачное лицо, рябое и без доброты. Она увидела дыру в его горле, где стежки сшили кожу, пятно на белом горле.
  Это Ройзин...?Т
  'Да.'
  217
  «Сначала мы попробуем выпить, а потом перекинемся парой слов». «Мой ребенок в ванне».
  «Твоя мама позаботится о твоем ребенке».
  «Как тебя зовут?»
   «Фрэнки... Тебе понадобится твое пальто... Фрэнки Конрой».
  16
  В баре пели двое молодых людей, играла пара гитар, и
  усилители были включены на достаточную громкость, чтобы дать им шанс перекричать разговоры и треск.
  Она бы не рискнула своей удачей сама, но она видела, как смягчались кислые лица, когда Фрэнки был ее эскортом. Он пил пинты стаута, она три водки с апельсином, без льда, потому что никогда не было никакого чертового льда, и он говорил обо всем, что не имело никакого отношения к Джинджи МакЭнелли, ее мужчине, который стал супертравой. Где сидел Фрэнки, там он и держал суд.
  Мужчины подходили к нему и кивали ей, а затем что-то шептали ему на ухо и наклоняли головы так,
  что Фрэнки мог прошептать свой ответ. Она знала Фрэнки много лет, с тех пор, как была маленькой, еще до Джинджи и детей, все знали
  все в 'Murph и Whiterock и Turf Lodge. Она знала
  Фрэнки, когда он был долговязым курьером сообщений для Организации, когда
  он был растущий человек в Provos, когда он вышел из Kesh после приговора за покушение на убийство. Она знала его как часть движения,
  но она никогда раньше не
   206
  видела, какое уважение ему оказали в ту ночь. Защита Фрэнки Конроя была для нее золотой пылью. Она это осознавала. И ее раздражало, что она не нашла времени подняться наверх к своей маме и сделать ей гримасу, что она
  просто надела пальто и ушла с ним.
  Когда Фрэнки вывел ее из бара, он держал ее за руку и вел ее между
  пьющих. Он выставил ее напоказ, как будто хотел сказать, что пришла Ройзин МакЭнелли
  дом для защиты Фрэнки Конроя.
  Он отвел ее в свою машину и отвез прочь от поместья к склонам Дивиса, а затем припарковался в темноте у въезда на свалку.
  Он выключил фары.
  Она слышала его дыхание, чувствовала тепло его тела.
  Она смотрела вперед
  ее, в ничто.
  «Как дела у Джинджи?»
  «Как и следовало ожидать».
  «Вы молодец, что указали нам, где искать».
  218
   «Я рассказала маме, но не знала, кому она расскажет».
  Его рука обвилась вокруг ее спины, а его ладонь легла ей на плечо. Он схватил ее за кости плеча, и если бы она захотела, она не смогла бы его оттолкнуть.
  «Как он это воспринял?
  «Бомбы, я его не видел... он был в зале, я был в гостиной...»
  «Как он это воспринял, Ройзин?
  "Я не хвастаюсь своим мужчиной. Я не хвастаюсь им только потому, что его хвастают
  другие.
  Пальцы сильнее впились в ее плоть, в кости. «Как он это воспринял?»
  Боль в плече была жестокой. «Дрожь, страх».
  «Он видел пулю?»
  «Это было чертовски зло, как ты...?»
  «Он видел пулю?
  «Он визжал как свинья, увидев пулю. Она была в вертолете».
  Его руки раскинулись над ней. Рука, сдергивающая ее свитер и жилетку с
  пояс ее джинсов и рука, пытающаяся справиться с застежкой бюстгальтера на спине.
  Мозолистые руки на ее коже. И вкус его пива и сигарет на ее
  рот.
  Он собирается последовать за тобой?
  «Он напуган как собака. Он вернется».
  «Как скоро?»
  «Без солдата он бы сейчас вернулся...»
  Он ослабил застежку. Его руки были на ее груди.
  «Уберите от меня руки».
  Она извивалась, чтобы уйти от него, царапая руку, которая обнимала ее грудь. А он смеялся над ней.
  «Ты собираешься драться со мной, собираешься драться с Фрэнки Конроем?»
  207
  **`Убери от меня свои грязные гребаные руки.'
  «Эх, хозяйка, вы начинаете кричать... Кто придет помогать женщине зазывалы?»
  Без меня ты в дерьме. Ты будешь чертовски благодарен, что ты со мной...'
  Он был огромным, тяжелым, подавляющим ее. Его руки были далеко от ее груди и царапали молнию ее джинсов.
  Она резко ударила его коленом в пах, и он ахнул и откинулся от нее. Он смотрел на нее, тяжело дыша.
   219
  «Если ты снова подойдешь ко мне, лучше поставь на него кастрюлю. Я буду пинать его, пока
  «Оно чертовски синее».
  «Без меня...»
  «Ты меня не покупаешь, Фрэнки Конрой... Если я хочу трахнуться, я трахнусь. Но я не трахаюсь по чьему-либо приказу. Я хочу снять штаны, я их снимаю, мне не нужен никакой мужлан, который мне это говорит».
  «Ты причинил мне боль».
  «Держи руки под задницей».
  На лице Фрэнки, тускло освещенном приборной панелью, появилась медленная улыбка.
  Он пожал плечами. Она наклонилась вперед, и не задумываясь Фрэнки снова застегнула застежку бюстгальтера. Рука Фрэнки была на ее плече, но нежно. Она уставилась на крышу машины.
  «Что с ним будет?»
  «Мы попытаемся убить его».
  Если он вернется домой?
  «Он ушел, миссис. Для нас он мертв. Для Терф Лодж он мертв.
  Ты ушел
  «Он мертв для тебя».
   Фрэнки закурил две сигареты, одну передал ей. «Кто с ним?»
  «Ренни там... Там есть один по имени Прентис, другой по имени Госс». Это один из них.
  солдат?
  «А какое тебе дело?
  "Не связывайтесь со мной, миссис. Вы вернулись, помните. Вы вернулись к своей
  люди . . .'
  «Ты хочешь, чтобы я расхваливал своего человека, чтобы тебе было легче убить моего человека».
  «Помоги Фрэнки Конрою и, возможно, сможешь жить в Turf Lodge. Ты
  Обижай меня и хрен знает, куда тебе придется бежать. Ты не думал, что это
  «Вы ушли, Миссис?»
  Иисус, это было богато. Когда было время думать об этом? С приземлением минометов,
  с громкоговорителем, летящим от Дворца до Лисберна с пулей, отскакивающей от
  пол, чертовски хорошее время, чтобы подумать об этом. С молодым Джерардом, направляющим заряженный пистолет на Прентиса, с запертой дверью на кричащего Джинджи, чертовски хорошее время...
  «Я не думал об этом».
   «Сейчас подумаешь».
  «Да».
  У нее были Молодой Джерард, Маленькая Пэтти и Малыш Шон, и у нее были
  ее мама, и у нее был дом в Терф-Лодж.
  «Кто имеет значение для Джинги?» — тихий голос. «Солдат».
  «Кто этот солдат?»
  220
  «Тот, который забрал его в первый раз». «Как зовут солдата?»
  «Он из казарм в Спрингфилде». «Как его зовут?»
  «Феррис...»
  «Чем он особенный?
  «Это тот, кого слушает Джинджи».
  `Его зовут Феррис, и он из Спрингфилда? Спасибо, миссис.
  Ты
  вернитесь к своим».
  `Тебе не обязательно его убивать.`` Пряня? Кто он для тебя теперь?
  «Он мой муж, он...» Ее голос замер. Она взяла руку
  платок из рукава джерси и шумно высморкалась. «Он
   «Мужик, ты ублюдок».
  Он отвез ее обратно в дом ее матери.
  Он наклонился к ней и открыл ей дверь. «Тебе не обязательно его убивать».
  «Возможно, с ним ничего не придется делать».
  Ренни положил трубку и вернулся в гостиную. МакЭнелли был на диване. Он лежал на спине и храпел,
  на нем было одеяло. Он выглядел умиротворенным, как будто его разум
  Выключи. Лучшее для него, быть пьяным и не мечтать. Госс
  питался растворимым кофе.
  Прентис отвернулся от окна. «Приказы к выступлению?
  «Ты сорвал джекпот, Джон. Рождество в британском военном лагере».
  Вы двое и он. Вы летите завтра утром.
  «Давно пора».
  «Пора заставить этого ублюдка начать отрабатывать свое содержание».
  Прентис посмотрел на Ренни. «Ему нужно научиться стоять самостоятельно».
  футов, без Ферриса, поддерживающего его. В этом-то и сложность.
  `Сейчас я просто благодарен, что он стоит. Я не парюсь, кто
  подперев его'
  «Вы не можете уйти от трудностей, мистер Ренни...»
  Он устал, он хотел быть дома. Внезапно Ренни стало тошно от супертравы, от ее трудностей. Он
  208
  209
  **взорвался, `Значит, МакЭнелли нужен его друг-солдат, чтобы держаться на ногах, поэтому он у него есть, поэтому он будет продолжать иметь его
  ...'
  221
  «Он не встанет без него, мистер Ренни».
  «Он продолжит его иметь». Он пронзил двух молодых детективов своим взглядом. Ренни вспомнил дни, когда обвинительные приговоры были получены
  Доказательства. Дни отпечатков пальцев, и опознания, и сопоставления волокон волос под микроскопом, дни допросов. Эти два детектива были избалованными детьми. Их полицейскую работу за них делал стукач. Ленивые избалованные дети, потому что все, что от них требовалось, это держать
  информатор был на ногах, пока не пришло его время давать свидетельские показания
  ... Гнев испарился. Он подумал, что он мог бы быть скучным старым ублюдком, если бы попытался, и
   он хотел свою кровать и зад своей женщины рядом со своим, и он хотел выбросить Шона Пиуса МакЭнелли из головы.
  «Вам не нужно кричать, мистер Ренни».
  Увидимся утром, ребята, и спасибо...'
  У него была задняя комната вдовцового таунхауса в районе Бичмаунт. Он был
  Хороший арендатор, платил регулярно. Банковские деньги и почтовые деньги, циркулировавшие на Юге и менявшиеся в приграничных деревнях с пунтов на стерлинги, позволили Фрэнки платить аренду на гвозде.
  Это была маленькая комната. Кровать, стол, стул и шкаф. Вдовец подметал за ним, потому что он платил регулярно и платил сверх нормы. Он получал сотню в неделю от Организации и сорок в неделю от Безработицы. Он был
  поддерживаемый налогоплательщиками Юга и налогоплательщиками Соединенного Королевства, и они вдвоем давали ему достаточно для его нужд. Конечно, ему бы понадобилось больше, если бы у него была жена или постоянная женщина, живущая в.
  никогда не была женой. Была девушка, которая могла бы быть женой, пока
  она ушла. Девочка была на восьмом году в тюрьме Арма, за взрыв в пабе
  а Фрэнки никогда не был хорош в написании писем и еще хуже в посещении.
   Лежа на кровати, Фрэнки Конрой извивался от удовольствия при мысли о Ройзин.
  МакЭнелли и мысль о том, что она ему дала.
  Имя Феррис.
  Дэвид Феррис из Королевского полка фузилеров, который стоял гарнизоном в
  Спрингфилд Роуд.
  В своем воображении он увидел калеку, который передвигался с помощью костыля. Костыль отлетел, и калека беспомощно упал, а костылем оказался солдат по имени Феррис.
  222
  Он бы не поверил, что Джинджи Макэналли может положиться на британского офицера.
  Капеллан пришел поговорить.
  Крест на его плече давал ему доступ как к офицерам, так и к солдатам.
  в этом было отказано любому другому человеку в батальоне.
  Из щели под дверью он увидел, что верхний свет горит. Он отпустил
  Дверь открыта. Он почувствовал запах виски.
  После ночи в столовой он упрекал себя за то, что не проявил более живого интереса
  в молодом Феррисе. Не было никаких сомнений, что он сгибался ‐
  не трескается, пока нет,
   просто сгибание - любой в столовой и слыша Ферриса и маленькую бородавку местного духовенства мог бы понять, что Феррис сгибается. Он мог бы оставить это еще на несколько дней, но он пришел из комнаты офицера разведки, и там
  он слышал сплетни о том, что Феррис вернулся пьяным после прогулки с
  полиция. Об этом еще не дошло до командующего офицера. Рано или поздно это произойдет, и если капеллан не поторопится, будет слишком поздно, чтобы спасти послужной список Дэвида Ферриса.
  Он увидел на полу уродливую кучу мокрой униформы и пару грязных ботинок. Феррис
  спал на верхнем одеяле, в майке, трусах и носках. Он держал
  К его лицу прижат листок почтовой бумаги с написанным от руки письмом.
  Двигаясь осторожно,
  Капеллан собрал одежду, отнес ее, как подобает домохозяйке, к горячим трубам батареи и развесил.
  Капеллан закрыл дверь и ушел так же незаметно, как и пришел. Нет смысла
  разбудить беднягу. Он знал досье Ферриса, знал досье всех офицеров, он знал о проваленном поступлении в университет и проваленном заявлении на поступление в Специальную авиационную службу, но, несмотря на все эти неудачи, он был хорошим молодым человеком, добросовестным и искренним, немного
   педант, но не сноб. Он хотел поступить правильно с Феррисом.
  Он пошел в комнату Санрея и нашел его одетым в пижаму и пишущим письмо.
  «Каковы твои проблемы, Билли, мирские или духовные?»
  «Молодой Феррис, рота «Браво»...»
  `Совершенно отвратительное поведение в столовой. Я его не догнал.
  еще.
  «Он в стрессе», — категорически сказал капеллан. «Каждый мужчина здесь в стрессе».
  «Его обычная военная служба — это одно, но его отношения с
  Полиция слишком на высоте. ЛО. говорит мне, что они используют его, чтобы повесить
  на их призовую траву. Вот почему он в плохом состоянии.
  «Вы вытащили его на улицу?»
  «Он на ногах. Боюсь, он пьян». «Боже Всемогущий».
  223
  OceanofPDF.com
   «Отправьте его, сэр, если сможете, три дня, четыре дня, дайте ему немного
  оставлять.'
  «У нас через неделю Рождество, Билли, мы все хотели бы немного отдохнуть». «Он тут делает две работы, когда у всех нас одна».
  ,
  210
  211
  **`Мы все выложились.'
  Я скажу по-другому, сэр... Вы позволили полиции манипулировать одним из ваших офицеров... Я бы не подумал, что полиция будет сильно беспокоиться о молодом Феррисе, после того как они обескровили его настолько, насколько он им нужен.
  «Они от него откажутся, как будто его никогда и не было».
  «Это довольно смело, Билли».
  «Вам нравится то, что он делает, сэр?
  «Меня не спрашивали».
  И он тоже... Ему сейчас нужна помощь, а не выговор. Он один из
  ваши лучшие молодые офицеры. Ему стоит помочь. У него дома прекрасная девушка, и
   Когда он сделает с ней все правильно, а я уверен, что так и будет, он потеряет несколько этих острых углов и станет лучшим солдатом. Я буду смелее, сэр...'
  Я уверен, что так и есть.
  «Я не думаю, что вы оказали ему хорошую услугу, позволив Феррису впутаться в это грязное дело».
  Санрей ухмыльнулся. «Ты чертовски проповедуешь, Билли. Ты прячешься за своей тканью
  ... вы возьмете мокрый?
  «Я выпью, если вы дадите ему три-четыре дня». «Вам придется придумать какое-нибудь дурацкое оправдание». «Виски, пожалуйста».
  Вертолет Уэссекса доставил Шона Пиуса МакЭнелли и его сопровождающих из Тьепваля в
  часть Королевских ВВС аэропорта Олдергроув. Ренни не поехал, он
  удовлетворился тем, что прочитал стукачу раннюю утреннюю лекцию в передней комнате дома. Он сказал ему, что спасает жизни, он сказал ему, что все, что он сделал в прошлом, может быть уничтожено его доказательствами. Он использовал толстую краску, чтобы
  создай образы вдов и детей-сирот. Ничего слишком сложного для такого существа, как МакЭнелли.
  Через окна иллюминатора вертолета, когда он поднимался над Лисберном, МакЭнелли мог видеть город, в котором он прожил всю свою жизнь до побега в караван на юге. Это было редкое солнечное утро, и свет поймал ряды
   серых домов, которые были поместьями Западного Белфаста, и он мог видеть 224
  иглы дыма, поднимающиеся из труб перед поворотом на запад и
  бежать в аэропорт. Он сидел один напротив Прентиса и Госса.
  Никаких звонков Прентису не поступало. В его жизни не было никого, кого бы волновало, уехал ли он из города на праздник. Госс поговорил со своей невестой. Он уедет на Рождество, и это не был чертов праздник, и нет, он не мог сказать, куда он едет.
  В Олдергроуве им сказали, что они опаздывают, что для них задержали транспортер Hercules. Их торопливо провели по взлетно-посадочной полосе
  от парка вертолетов до самолетов. Вокруг «Геркулеса» собралась наземная команда, закутанная от холода, и они с бесстыдным любопытством смотрели на
  три пассажира. Они могли узнать полицейских, что-то в
  манеры, что-то в походке, но человек между ними был лишним. Выше всех. Кроссовки Adidas на ногах МакЭнелли все еще были в грязи, джинсы были порваны, анорак был слишком тонок для этого холода, а голова была
  пригнулся, словно боясь, что его узнают.
   Геркулес перевозил груз. Были найдены три брезентовых сиденья
  В передней части фюзеляжа, рядом с лестницей на переборке, ведущей в кабину, они были
  показали ведро для мочи. Их заставили поверить, что они были чертовой помехой для
  задержка взлета.
  Перекрикивая рев двигателей, набирающих обороты, Прентис сказал: «Хороший вариант для Redeye. Если у кого-то из твоих друзей завалялась лишняя тепловая головка самонаведения, то эти ублюдки должны быть первыми в списке».
  Госс подумал, что это чертовски дерзкая шутка. Джинджи Макэналли не смеялся, мужчины в городе
  у кого были ракеты, и «Армалиты», и «Калашниковы», и «Ремингтоны»
  и Томпсоны больше не были его друзьями. Люди в городе, которые однажды могли бы заполучить ракету Redeye с тепловым наведением, были бы рады запустить ее ему в задницу.
  «Геркулес» тяжело взмыл в воздух.
  Временно Белфаст отстал от Шона Пиуса Макэналли.
  Он был высоким, у него не было живота, он всегда носил с собой винтовку, он был единственным офицером, который выходил на пеший патруль в Терф-Лодже.
   Вот с чего начинал Фрэнки Конрой. И он строил на этом маленьком фундаменте, собирая кирпичики информации.
  Он узнал, что по утрам патрули в основном передвигались на открытых вездеходах и
  что днем они приходили пешком. Вы бы не стали засекать время,
  225
  но в основном пешие патрули появлялись с наступлением темноты.
  Был один взвод
  из Спрингфилда, который сделал Turf Lodge, это был почти всегда один и тот же взвод. Они использовали патруль из восьми человек, по четыре на каждом тротуаре. Те, которые он
  спросил, не спросил, зачем нужна эта информация, просто оказал ему помощь и закрыл перед ним дверь.
  Когда он установил схему патрулирования в Терф Лодж, бегло и не из первых уст, он разыскал водителя фургона доставки. Фургон регулярно курсировал вокруг Верхнего водопада и Уайтрока. По привычности своих маршрутов фургон
  имел определенный иммунитет от обыска, а водитель всегда с улыбкой встречал солдат и полицию во время проверок на блокпостах.
  «Тебе нужен чертов Армалайт? Зачем?»
  «Для бекаса».
  212
   213
  **Чье это слово?
  «Мое слово».
  «Бригада должна это сказать».
  «Бригада находится в тюрьме на Крамлин-роуд».
  «На какой срок вы бы хотели его взять, всего на один день?»
  «Четыре или пять дней, пока я не закончу свою охоту».
  «Это глупость, ты не получишь Армалайт за это время, без
  чье-то мнение.
  «Это мое мнение... когда Шефа нет, тому, кто не помог с бронетранспортером, чтобы ускорить его уход, придется несладко».
  «Чтобы вытащить Шефа... ?T
  «И все, кто с ним».
  Водитель пожал плечами. «Это на твоей голове». «На твоей шее, если я не получу Armalite».
  Фрэнки назначил встречу, чтобы забрать оружие и полный магазин.
  Дни и ночи приближались к Рождеству, и Фрэнки нашел для себя детали Turf Lodge. Конечно, у него была карта, но карта улиц сказала
  его ничего. Два дня он ходил по тротуарам днем, и был мимолетным
   тень фигуры в темноте ночи, когда он осматривал задние входы в
  дома и их задние заборы и их задние сады. Певцы рождественских гимнов переехали
  через поместье, и матери с детьми приехали из города в черном
  такси с руками, торчащими из упакованных в магазин посылок, а работающие мужчины напивались в честь праздника, и в этом районе воцарилось своего рода перемирие.
  Если бы снайперская стрельба по солдату была поручена ASU, то это было бы
  простая работа. Один на пушке, один на смотру, один с прикрывающим огнем, один
  226
  чтобы вести побег ... Но Фрэнки был один. Он искал в Turf Lodge
  Место для снайперской стрельбы... Если бы ASU наносила удар, то дом мог бы быть захвачен.
  Это было стандартно. Семья держала и стрелок в передней спальне, чтобы
  скоротать время до назначенного времени... Но Фрэнки в одиночку не мог удержаться
  семья и бекас.
  На углу Драйва и Кресент стоял дом. Дом был
   заброшенный. Последняя женщина, которая там жила, была видной фигурой в Мире
  Движение, и когда ее окна были разбиты, и она уехала за границу
  с ее мужем и детьми толпа закончила внутри то, что они начали снаружи. Последним актом было вылить бензин на коридор и поджечь его. Терф Лодж ненавидел женщин из Движения за мир, видел в них британцев
  марионетки, марионетки Прота и предатели общества.
  Когда разливали бензин, когда бросали спичку, один из грабителей все еще был внутри, и наверху. Позже было сказано, что он пытался вывернуть краны
  из ванны. Молодежь сгорела заживо и в извращенном виде Turf Lodge
  смерть, которая была мучительной и шумной, была 214
  обвиняют женщин из Движения за мир. В преданиях сообщества дом
  был испорчен. Он никогда не был пригоден для жилья. Он был заколочен ДСП рабочими Жилищного управления и заброшен. Фрэнки посчитал, что сочетание маленькой спальни на первом этаже и ванной комнаты по соседству может дать ему шанс либо
   Драйв или Полумесяц. Это должен был быть снимок днем... Ни один из уличных фонарей не работал в радиусе двухсот ярдов от перекрестка... ни черта офицер не мог быть опознан в темноте, и нет
  черт возьми, Фрэнки вообще мог заполучить усилитель изображения. Ночь
  Взгляд.
  Фрэнки Конрой играл большого человека в приватной комнате бара в Клонарде,
  и он оказал большое влияние на человека, который должен был предоставить Armalite.
  Фрэнки Конрой дал понять, что посвятил себя уничтожению Джинджи Макэналли и освобождению начальника штаба бригады и штаба батальона.
  Фрэнки Конрой открыл свой гребаный жирный рот. Достаточно легко
  открыть рот до того, как это был дневной выстрел и рывок через задние ограждения к машине для побега, у которой не был переключен чертов двигатель. Потому что он открыл свой гребаный рот, он боялся.
  У него не было женщины, не было детей, он был один.
  227
  Он поехал в супермаркет Андерсонстауна. Он купил коробку цветных
  гирлянды, и три пакета мишуры с блестками, и снаружи он заплатил четыре фунта за рождественскую елку. Он пошел в Drive,
   к номеру 12.
  Он отнес гирлянды, мишуру и елку к двери и постучал молотком.
  Она открыла дверь. Он надеялся, что это она подойдет к двери.
  «Зачем это?» — холодно спросила Ройзин.
  Он подумал, что она выглядит ужасно. Она не потрудилась над своими волосами, и ее
  Лицо было бледным, как полотно, под глазами были серые мешки.
  «Для тебя и детей», — пробормотал Фрэнки.
  Она вздохнула, ее руки были на бедрах, покрытые потом. Это будет великолепное Рождество...'
  Внутри он слышал, как ругается миссис О'Рурк и плачет Малышка Пэтти.
  «Здесь лучше, чем там, где ты был», — сказал Фрэнки.
  Внезапно голос с иностранным акцентом оглушил его уши.
  «Добрый вечер, миссис Макэналли...»
  Фрэнки обернулся. Он не слышал шагов солдат.
  `. . . Готовитесь к праздничному сезону?'
  Фрэнки пристально посмотрел в молодое лицо офицера. Высокий, без живота, с винтовкой в руках, стоящий у ворот.
   На губах офицера появилась усмешка, словно он дразнил щенка.
  «... Счастливого Рождества, миссис Макэналли».
  215
  **Солдаты на дальней мостовой побежали вперед, удаляясь. Офицер
  оглянулся и побежал прочь.
  «Это он», — прошептала Ройзин. «Это твой Феррис».
  Она забрала у него елку, гирлянды и мишуру и закрыла за собой дверь.
  ему.
  Раньше в голове Фрэнки было заперто имя. Вместо имени теперь было лицо.
  «Все было довольно рутинно... На самом деле у меня для тебя ничего нет», — сказал Феррис.
  «Вы мчались по тротуару более трех часов, должно быть,
  что-то.' Офицер разведки отхлебнул кофе. Он не предложил Феррису
  кружка.
  228
  Феррис сказал: «Это не моя вина, если они берут выходной от бега с Armalites». Turf Lodge, Whiterock, были
   «Везде, где готовятся к Рождеству. Сумки, посылки и покупки, вот и все».
  «Вы считали, что любая из этих сумок, посылок и покупок может быть
  «Прикрытие для перемещения оружия, взрывчатки? Вы открывали какие-нибудь из этих сумок, посылок и покупок?»
  Я этого не сделал.
  «Это чертовски глупо, Дэвид».
  «Ну, я этого не сделал».
  Сарказм вырвался из уст офицера разведки. «Ваши особые познания в
  ПИРА наверняка бы сказала вам, что они не вешают свои ботинки на гвоздь, потому что
  «Сейчас Рождество».
  Феррис ухмыльнулся. Какой скучный придурок, подумал он. В этом туре 1.0. вынес бы столько же пеших прогулок, сколько он, Феррис, вынес за пару дней.
  Он весело сказал: «Я видел миссис МакЭнелли». «Вы заходили на чай?»
  «Какой-то парень привез ей рождественскую елку, вот и все». «Что она тебе сказала?
  «Я пожелал ей счастливого Рождества... она не ответила взаимностью».
  «Кто был этот парень?»
  'Я не знаю.'
   «Это стандартная процедура — проводить проверку любого мужчины в доме Прово».
  «Ну, я этого не сделал», — сказал Феррис. Он хотел убраться отсюда к черту.
  Да, это была постоянная оперативная процедура, согласно которой необходимо было проводить проверку личности любого, кто звонил подозреваемому.
  адрес, а он его не имел.
  Офицер разведки с любопытством посмотрел на него. «Ты в порядке, Дэвид?»
  «Конечно, я в порядке», — вспыхнул Феррис. «Почему я не должен быть в порядке? «Пилот Sky Pilot спрашивал о тебе».
  Феррис отправился на поиски капеллана. Он был зол на себя. Конечно, он должен был проверить человека с рождественской елкой. Он нашел капеллана, пишущего письмо для фузилера из штабной роты. Он ждал в
  дверь. Маленький негодяй не смог написать свое собственное письмо домой, чтобы сказать своей маме, что
  его девушка была в семье, и в конце должна была состояться свадьба
  тур. Феррис вздрогнул. Если армия была где-то между восемнадцатилетним
  Фузилеры, которые не умеют писать, и придурки вроде 1.0. тогда это должно было быть чесанием, когда дело доходило до решения чертовых проблем Провинции. Теперь он фыркнул...
  Чертов дом Прово, чертова куча мусора. Он думал, что там больше благотворительности
  ожидая Роизин МакЭнелли в Терф Лодж, чем в полицейском конспиративном доме. Он думал, что парень выглядел вполне прилично, тот, который принес 229
  ей рождественскую елку. Он думал, что она, возможно, была права, сделав то, что было лучше для ее детей, уйдя от Джинджи. Бедный Джинджи, он, возможно, просто ошибался... Проблема с такими придурками, как 1.0., застрявшими в офисе, или в Операции, или в Столовой, была в том, что они видели каждого мужчину в возрасте от четырнадцати лет
  старый и семидесятилетний, как Прово, и каждая женщина тоже... Он был далеко, и
  Фузилер благодарил капеллана и протискивался мимо него, а капеллан
  издавал приятные звуки и увозил его в Санрей.
  Трудно поверить в то, что сказал ему командир.
  «Это заботливый батальон, Дэвид. Мы заботимся о наших людях, и мы заботимся об их семьях. Я знаю, что ты был у него пару раз, но ты, возможно, не
  слышал. Сержанта Танни перевели в Англию на лечение ожогов. Я бы
  как миссис Танни знать, что мы заботимся о его благополучии, и о ее. Я думаю, она бы
  оцените, если вы навестите его в Англии. У него будет миссис Танни и его
   дети в больнице на Рождество. Я думал, что Новый год будет хорошим
  время вам идти... Я думал, вы будете отсутствовать три дня. Адъютант рассчитает ваши передвижения... Ваш полицейский звонил мне. Информатора выслали из страны, пока его дело не всплывет, я полагаю. Я рад, что эта забота закончилась
  ... Вот и все, Дэвид, и никогда не забывай, что это заботливый батальон».
  В коридоре, когда дверь Санрея закрылась за ними, капеллан сказал: «Первый класс
  «Идея его. Ваше присутствие будет большим утешением для миссис Танни... Мне это нравится, заботливый батальон... Вы будете в хорошем голосе завтра вечером, рождественские гимны в автопарке, еще одна из хороших идей старика».
  «Он ведь не собирается присоединяться к человеческой расе, не так ли?» — улыбнулся Феррис.
  216
  217
  **Под покровом темноты Фрэнки Конрой вошел в дом на
  Пересечение Драйва и Кресент. При свете факела он поднялся по поврежденной лестнице, пробуя свой вес на каждой ступеньке. Он оторвал обшивку окна.
  Он предпочел прийти ночью, и он подготовил себя к бивуаку. Он нес винтовку Armalite, спальный мешок и рюкзак, в котором были два пакета молока, дюжина ломтиков ветчины, батон и фруктовый торт из супермаркета. Внизу
  в рюкзаке лежала банка «Харпа» на Рождество.
  Ублюдок-офицер, лучше бы он пришел в канун Рождества. Охренительно хорошее Рождество было бы, застрять дома, если бы офицер не патрулировал в канун Рождества.
  На площадке он выключил фонарь и ощупью пробрался в то, что было
  передняя маленькая спальня.
  230
  Он разложил спальный мешок, сделал из рюкзака подушку и подпер
  Армалите прислонился к темной, обугленной, вонючей стене и устроился ждать. Его
  Руки под резиновыми кухонными перчатками, которые он носил, были мокрыми.
  17
  Патруль двинулся в путь.
  На несколько секунд ворота спрингфилдских казарм открылись достаточно широко.
  чтобы позволить солдатам протиснуться. Когда ворота захлопнулись, они
   помчался по Спрингфилд-роуд. Феррис учил свой взвод всегда бежать первые пятьдесят ярдов от ворот казармы. Он усвоил это в Кроссмаглене на границе с Южной Армой. В XMG отряды выходили из казарм, как будто это было Дерби Грейхаунд, как будто они думали, что есть шанс поймать зайца. Отъезд из казарм и возвращение были двумя наиболее уязвимыми моментами для патруля, и Феррис отработал
  послание в головы своего взвода.
  Они бросились к первому укрытию: к фонарному столбу, к дверному проему, к припаркованной машине.
  Казалось, они рассеялись без всякой сплоченности, но когда первые притаились,
  были обнаружены места, где патруль установил свою схему.
  Восемь человек, по четыре на каждой.
  стороне дороги, а офицер с правой стороны и третий в кирпиче, и
  Фузилер Джонс позади него и идет назад, потому что защита
  Его главным приоритетом была спина офицера.
  Было несколько минут четвертого часа дня.
  Было
  Никаких четких теней для них, потому что солнце в тот день не было видно, и был легкий туманный дождь. У машин и фургонов уже были включены габаритные огни.
  Иногда рысью, иногда шагом, иногда на месте и наблюдая,
  патруль прикрывал Спрингфилд-роуд. Они прошли по Кашмир-роуд и Купар-стрит, въезды в националистический анклав Клонард; скверное место, место, которого следует опасаться, если вы не отпраздновали свой девятнадцатый день рождения и на вас надета беретка и красно-белая фузилерская нашивка 2-го полка. Мимо ворот завода Mackie's, гордости протестантской машиностроительной промышленности, где отдыхали бойцы. В сторону националистического Баллимёрфи и мимо
  баррикады поперек дороги Спрингмартин, которые были установлены для того, чтобы препятствовать маршрутам атак и отступления случайных убийц-сектантов, независимо от того, приходили ли они из протестантского Спрингмартина, чтобы охотиться на католика Баллимёрфи, или
  наоборот.
  На и в Баллимёрфи. С широкой Спрингфилд-роуд, и в поместье, в
  Дивсмор-Уэй и Гленалина-Роуд, направляясь к арене для боя быков Баллимёрфи.
  231
  Им бы хотелось, чтобы на арене для боя быков оказался один окровавленный британский солдат, они бы хотели всадить ему в кишки ножи и мечи и забросать камнями, пока он не начнет истекать кровью...
  Господи, и это был канун Рождества, и он обычно так не думал, обычно не ненавидел туземцев, всех до одного, и не сваливал их в одну кучу, как будто каждый
   и каждый чертов был любителем Прово.
  «В вездеходах дела обстояли гораздо лучше, сэр», — раздался за спиной Ферриса блеющий звук Стрелка Джонса.
  «Ты вернешься вовремя к рождественским гимнам, Джонс».
  «Меня беспокоит не это, сэр».
  «Обморожения усиливаются?
  «Проклятая гниль разыгралась».
  «Футтрот не будет твоей проблемой, если ты не откроешь глаза и не закроешь рот,
  «Пуля в заднице станет твоей проблемой».
  «Именно так, сэр».
  Достаточно сложно внушить солдатам необходимость патрулирования, и еще сложнее убедить их в том, что пешее патрулирование эффективнее, чем езда верхом
  Land Rovers. Феррис подсчитал, что он и его отряды могли видеть и замечать в два раза больше
  когда они шли пешком, они могли сделать это из транспортного средства.
  Чертова полиция никогда не вылезала из своих Land Rover. У каждого из патрульных был лист с фотографиями на неделю, чтобы запомнить. Фотографии главных людей в списке разыскиваемых, которые могли часто посещать эти поместья Западного Белфаста.
  Фотографии были довольно ужасными, и все они отрастили бороды или сбрили их, но, по крайней мере, это было чертовски трудно... Мужчин разыскивают за побег из Лабиринта, за похищение через границу и за все те мелкие развлечения, которые не давали им скучать.
   Они были на арене для боя быков. Их окружали серые стены поместья.
  дома, и серые крыши, и аэрозольные граффити 218
  219
  **Сила прово... Эта мысль постоянно крутилась в голове Ферриса. Если бы он жил в Баллимерфи, или Уайтроке, или Терф-Лодже, и британская армия дважды в день проходила бы через него со своими взведенными винтовками и развязностью, то был бы Дэвид Феррис прово...?
  Мимо патруля по дальнему тротуару прошла симпатичная девушка. Ей было бы пятнадцать, она бы все еще выглядела, она бы поблекла за несколько коротких лет, она была бы чертовски старой в двадцать, если бы осталась на арене для боя быков, Баллимерфи. Он услышал
  шутки отрядов, когда мимо них прошла девушка. Грубые маленькие негодяи, отряды Дэвида Ферриса.
  232
  «Да заткнись ты, черт возьми», — крикнул Феррис. Он увидел, как лица солдат повернулись к
  его удивление сменилось негодованием. «Просто сосредоточься на том, что
  вы делаете.'
  Потому что он кричал на них в присутствии девушки и женщины, которые
   стучала своим передним ковриком по столбу садовых ворот и о женщинах, которые были
  разговаривая около наклонного фонарного столба, они были холодно сердиты. Но их глаза были
  снова на крышах и верхних окнах, снова на углах улиц и на
  машина, двигающаяся задним ходом по дальней стороне арены для боя быков.
  «Делай, как говорит тебе твой учитель», — хихикнула девочка. «Делай, как он говорит, или тебя поймают Прови».
  Дождь усилился. Девушка ушла, но ее пронзительный смех остался в патруле. Это будет разговором на арене для боя быков, что офицер крикнул своим людям.
  Патруль выехал из Баллимерфи на Уайтрок-роуд. Мимо них проехали два полицейских «лендровера», винтовки беспокойно торчали из-под задних дверей.
  Полицейские игнорировали вездеходы, но каждый был рад их видеть после одиночества поместья. Казалось, вездеходы говорили им, что они являются частью большего братства.
  Дождь стекал с берета Ферриса вниз на нос, вниз по рту. Будет дождь, но не будет снега. Недостаточно холодно для снега.
  Он задавался вопросом, где Джинги и почему Ренни не позвонил ему или не позвонил
  для него. Чертовски глупо чувствовать себя так, будто его подставила девушка, потому что Ренни не зашла, а он не знал
   где был Джинги... он рассчитывал, что Рождество Джинги МакЭнелли будет черным, черт возьми, даже если снега не будет.
  На вершине Уайтрока патруль П. проверил группу молодежи. Они дали
  их имена. Имена были переданы по радио в Спрингфилд Роуд Оперативную Комнату, и
  Введено в компьютер. Каждое имя было чистым.
  Темп патруля ускорился, когда они приблизились к северной оконечности Терф-Лоджа.
  Под гору, на полпути через чертов патруль.
  Он был почти уверен в этом. Если бы он вырос в Баллимерфи, Уайтроке или Терф-Лодже, он был бы добровольцем.
  220
  Они поспешили мимо большой начальной школы «Христианские братья», прежде чем повернули обратно.
  на узкие улочки поместья Терф Лодж.
  233
  Он находился в доме двадцать часов.
  Ночью пришел бродяга и стал стучать в заднюю дверь, чтобы проверить, не заперта ли она.
  застегнули, и не нашли место, где Фрэнки Конрой сделал свой вход и
  заменили щитовое покрытие окна. В доме были и другие бродяги,
  Ему подсказал запах, и слизь, по которой он поскользнулся наверху лестницы. Утром он съел немного своей еды. Он был голоден и замерз в своем спальном мешке, но съел только немного еды, потому что решил ждать офицера столько, сколько потребуется. Трудно есть в перчатках, которые скрывали кончики его пальцев от всего, к чему он прикасался. Во время обеда он услышал два молодых голоса за дверью кухни и хихиканье, и через несколько минут он
  увидел, как девушка ускользнула в сторону Кресент, заправляя блузку за пояс юбки, а через минуту за ней последовал парень.
  Когда он прошел между маленькой передней спальней и ванной, он вошел
  на цыпочках, и как бы осторожно он ни шел, доски скрипели, и звуки
  Ему показалось, что он кричит в пустом доме. С рассвета он был
  постоянно находился в движении, между двумя комнатами, обыскивая сначала Драйв, а затем Кресент, выслеживая патруль.
  Сейчас был полумрак, свет, который он хотел, серый свет. Ему было бы хорошо, если бы они пришли в это время. Он посмотрел на часы. Если бы они пришли в течение десяти минут, пятнадцати минут, это было бы хорошо для него. Не через пятнадцать минут. Он
   через пятнадцать минут полумрака не будет.
  Фрэнки Конрой смотрел вперед и назад между двумя комнатами и
  ждал свою цель. Он мог подойти близко к разбитым стеклам окон, где ДСП сгнила от непогоды, потому что он вымазал свое лицо почернением от сырых обугленных балок наверху лестницы. Его черты слились с темнотой интерьера заброшенного дома.
  Каждый день с тех пор, как она вернулась, ее мама говорила Ройзин, что ей следует спуститься к людям Джинги. Днем в канун Рождества она исчерпала все свои оправдания, которые не имели ничего общего с ее неприязнью к ним в любое время и ее нежеланием говорить с ними в это время.
  Миссис Крисси О'Рурк настаивала. МакЭнелли имели право увидеть свою невестку, не их ли вина, что Джинджи сделал то, что он сделал?
  221
  234
  **Ее дети не нуждались в ней целый час, ее мама не нуждалась в ней на кухне, она
  не было причин не пойти.
  Елка стояла в гостиной, ее огни мерцали в темноте позади нее.
  задернутые шторы, мишура была яркой и сверкающей, огонь горел, а дети смотрели телевизор и были
   смотрели BBC с чертовым британским акцентом и скрепляли звенья бумажной цепи, и не спорили. Ее дети не
  нужна она. Ее мама пекла, а кухня была недостаточно большой, чтобы там работали двое.
  Ее папа кашлял наверху. Ее мама сказала, что ее папа может встать на рождественский обед и попробовать куриную грудку.
  Она не могла слушать, как ее мама читает лекции. Было проще пойти и увидеть МакАнэлли, чем
  придумайте еще одно оправдание и сражайтесь.
  Ей пришлось пройти всю дорогу, почти до перекрестка с Кресент.
  Ей пришлось пройти мимо своего дома. Там были рабочие накануне,
  начав заделывать разбитые окна. Они придут к ее маме, а затем
  они пошли по дороге к дому номер 63. После праздника ей придется найти
  когда они смогут вернуть ей мебель. Она не могла жить со своей Ма, не навсегда. Ей придется вернуться в свой дом после Рождества. Он не был похож на ее собственный дом, не с деревянными листами, защищающими окна, и битым стеклом на дорожке перед домом. Но если она не вернется в свой дом после
   праздник, то дом будет потерян для нее, станет таким же, как дом на
  перекресток с Полумесяцем, который был сожжен и заброшен.
  На Драйве никогда не было видно окровавленных мужчин, всегда только женщины. Две женщины боролись на тротуаре, нагруженные
  их за покупками подвезло черное такси по Глен-роуд.
  Они ни один из них
  заметили ее, хотя ей пришлось сойти с тротуара, чтобы пропустить их. Они, ни один из них, не посмотрели на нее, не улыбнулись ей.
  Сучки...
  Фрэнки Конрой пригласил меня в первую же ночь моего возвращения, неужели этого недостаточно для вас? Сучки...
  И это бы черт возьми продолжалось. Если бы у нее было законное раздельное проживание с Шоном, если бы у нее было
  гражданский развод, она все равно будет известна в Драйве как женщина зазывалы, и он
  быть в газетах для суда магистрата, и он будет на телевидении со своим
  Доказательства в суде короны. Она будет чертовски известна навеки как женщина зазывалы МакЭнелли. Женщины с покупками не будут смотреть на нее, пока не пройдут мимо, тогда они, черт возьми, будут смотреть на нее. Они будут смотреть ей в спину.
  Они жили в доме номер 97.
  235
   Герои аэрозоля были активны. Стены под окнами были
  все распылено.
  «Зазывалы будут обмануты».
  «Правят провос, а не предатели».
  «Никаких показательных процессов. Никаких оплачиваемых лжесвидетелей».
  Это было похоже на дом, где была плохая смерть. Были хорошие смерти.
  и плохие смерти. Были смерти, которые были естественными. Это было похоже на дом, где
  произошла ужасная кровавая смерть.
  Она знала отца Шона как крупного человека, крупнее своего сына.
  Он сморщился. Она
  никогда раньше не видел, чтобы его плечи были пустыми, даже когда его сын уезжал в Кеш,
  ни когда он бежал, ни даже когда он бросил бегать и поехал на юг. Шон
  Отец, глядя на нее в дверной проем, словно благодарил ее за то, что она пришла.
  «Выпьешь чашечку, а мы поставим чайник».
  Мать Шона рассеянно улыбнулась Ройзин из кухонной двери в задней части дома.
  Холл. Она поняла взгляд, она знала, что делает Валиум, или Либриум, или
   какая бы новая таблетка ни была, которую врачи ей продавали. Ее показали в
  Передняя комната. Она посмотрела прямо на каминную полку. Она увидела рамку для фотографии. Она подарила им рамку для фотографии на Рождество три года назад, чтобы вставить в нее фотографию Шона в его конфирмационном костюме. Она увидела рамку
  лежал лицом вниз. Она увидела, что его отец и мать не могли смотреть на лицо
  их сына.
  Отец Шона выпалил: «Я бы убил его сам, прости меня Бог, но я бы убил его... Он знает, что он с нами сделал? ...
  Когда мы пошли на мессу в воскресенье после того, как он стал супертравой, вы знаете, что никто не хотел сидеть рядом с нами, ни в нашем ряду, ни
  «перед нами, а не позади нас... Ты видел его мать, ты удивляешься, что она такая...»
  Я пытался ему сказать.
  «Почему... его мать все время спрашивает меня, почему он это сделал... Поэтому он дал себя поймать,
  но там много парней попадаются, в Кеше их полно, но он не должен был так с нами поступать. Отец Шона умолял дать ответ. «Изменит ли он свое мнение?
  «У него больше нет собственного разума», — сказала Ройзин.
   Мать Шона вошла в переднюю комнату. Она несла две кружки чая и
  ее руки тряслись, а чай выливался из кружек.
  «Ты не привел малышей», — сказала мать Шона. «Ты не привел наших дедушек, чтобы мы могли их увидеть».
  236
  «Они будут завтра... Молодой Джерард покажется вам немного забавным, но вы не должны
  обратите на него внимание. Вы не должны обращать на него внимания...' Ройзин выпила свой чай, ошпаренная
  ее горло.
  Патруль двинулся по Полумесяцу.
  Они были мокрые, они были на хоумране, и Феррис не беспокоился об этом.
  больше никаких проверок P. Показ кровавого флага должен был бы быть достаточным для
  Сочельник.
  222
  223
  **Он увидел того, кого хотел. Он не мог его не увидеть.
  Выше, чем люди перед ним и позади него. Не пригибаясь и не петляя, как
   Они были. Как будто они были напуганы, а этот нет.
  Фрэнки Конрой облегчил
  Армалит до плеча. Твердая сталь выдвинутого приклада вдавилась в плечо. Держи его крепко, сказал разносчик хлеба, прижми его к кости плеча. Держи пальцы крепко, добавил разносчик хлеба, и не дрожи, черт возьми, и не думай, черт возьми, для чего он и что произойдет.
  Трудно не дрожать. Фрэнки Конрой стоял на одном колене. Противовспышечный чехол и
  игольчатый прицел на переднем конце ствола высовывался на три, четыре дюйма через щель в гнилой ДСП у окна. Офицер был в ста ярдах от него, спускаясь по Полумесяцу неуклонно. Офицер будет в сорока ярдах от него, когда он выстрелит, но Фрэнки Конрой уже нацелил свой
  цель.
  Он хорошо выслушал разносчика хлеба. В его голове не было ничего о том, для чего это было, что произойдет, никакой такой ерунды. Никаких проблем в его голове, такого рода дерьма, о том, чтобы лишить жизни британского солдата накануне Рождества. Что беспокоило Фрэнки Конроя, ожидающего и наблюдающего, целящегося
  сквозь полумрак, был вопрос, сможет ли он удержать ствол ровно, сможет ли он
  мог бы уложить ублюдка с первого выстрела.
  Будет только один выстрел, первый выстрел.
   Он вспотел. Влага прилипала к его коже. И он не мог взять
  руки от Армалита, чтобы вытереть лоб или вытереть сырость из
  веки.
  Чтобы спасти Шефа от Кеша, офицер был бы поражен
  высокоскоростная пуля. Вот для чего она была, вот что должно было произойти.
  237
  Ствол был устойчив. Листовой прицел и игольчатый прицел встретились на груди
  офицер.
  Офицер, казалось, разговаривал сам с собой. Фрэнки Конрой видел, как шевелились его губы. Он слышал только мягкое скольжение патрульных сапог по тротуарам, и
  стон отдаленного транспорта. Он не мог сдержаться, он задавался вопросом, что этот ублюдок говорит себе.
  Его палец лежал на спусковом крючке, обхватывал его и начинал нажимать на него, как и велел доставщик хлеба.
  Ствол повернулся, последовал за офицером до угла Кресент и Драйв. Он выстрелил на сорок ярдов.
  Он старался не думать о Сэм. Думать о Сэм было чертовски опасно, когда гулял в Терф Лодж. Он собирался позвонить Сэм утром, рождественским утром, чтобы сказать ей, что он приедет
   через воду, чтобы попытаться что-то исправить с ней. Ему придется провести день с
  его родители в Ланкашире, а затем был день с сержантом Танни в больнице, но он должен быть в состоянии выдержать последний вечер с Сэмом перед долгим чертовым возвращением, и если он действительно чертовски старается, он может просто сделать
  ночь с Сэмом... Он рассчитывал, что это будет канун Нового года.
  Сэм вряд ли собиралась сидеть в канун Нового года, ожидая, когда бедный старый Феррис позвонит ей из Белфаста. Он должен был позвонить ей сразу же, как только Санрей
  сказал ему, что он собирается пересечь Ла-Манш... Придурки...
  «Придурки...» — громко сказал Феррис.
  «Прошу прощения, сэр», — весело сказал Джонс сзади.
  В этот момент Феррис повернулся и улыбнулся Стрелку Джонсу.
  Это был момент выстрела.
  Щелчок выстрела оглушительно ударил Сэма, в канун Нового года, все чертовы вещи из
  Голова Ферриса.
  Он закружился, не выдержал, удар перевернул его как волчок. Потерял контроль.
  его ног, и тротуар поднимался, чтобы принять его, и он ничего не слышал после выстрела.
   Тротуар врезался ему в лицо.
  Фрэнки бросился вниз по лестнице. Одна ступенька под ним сломалась, и он был близок
  потеряв равновесие, он промчался через кухню и подставил плечо
  в ДСП, закрывающую окно, и он выбрался наружу в поздний
  полуденный сумрак и задний двор дома.
  238
  Он видел, как офицер отвернулся в тот момент, когда выстрелил.
  На улице, с другой стороны дома, раздавались крики, панические крики, визжащие крики с чертовым британским акцентом.
  Он перелез через садовую ограду и оказался на задней дорожке, которая вела к гаражам.
  и он бежал до тех пор, пока ветер не зарыдал у него в горле.
  Он считал, что действовал чертовски хорошо, потому что видел, как офицер выкручивал
  и спускайтесь вниз.
  А крики были где-то далеко, позади него.
  Ройзин стояла в открытой двери дома МакЭнэлли.
  Поверх изгороди она могла видеть спины солдат, когда они низко наклонились. Она могла слышать неистовые, испуганные проклятия. За изгородью, где были ворота
   открылась, она могла видеть сапоги и ноги солдата на земле, но
  не его лицо. Она могла слышать атмосферные и отрывистые ответы их радио.
  «Что случилось?» — раздался голос у нее за спиной, из глубины коридора.
  224
  225
  **Солдата подстрелили, — сказала Ройзин через плечо. Ты возвращаешься в
  твой чай?
  Она закрыла глаза, покачала головой. Она закрыла дверь на улицу.
  Она повернулась к мистеру МакЭнелли. Она широко улыбнулась. Я должна помочь маме, но у меня есть
  время для еще одной чашечки.
  К нему вернулся слух.
  Рождественские гимны на автостоянке были для него болью, а голос помощника врача был сущим мучением.
  Врач взял мазок с крови из носа.
  «Пурпурное сердце вам не полагается, мистер Феррис, но, ей-богу, там наверху есть кто-то с
  ощущение праздничного духа и улыбки на вас... вы знаете, что входящий
   пуля действительно попала в магазин на вашем SLR, не в полный рост, конечно, но скользнула по нему,
  и магазин был достаточно, чтобы отрикошетить. Удар головой о тротуар не был
  разумно, пускать себе кровь из носа не совсем подходит для героя...'
  «Они ничего не поняли», — мрачно сказал Феррис.
  `Даже не сделали ответный укол, слишком много порошка в их чертовом чае... у тебя
  уйти, не так ли? Ну, не ожидай хорошего времяпрепровождения с пышкой, не с
  как выглядит твой гудок... чертовски большое волнение здесь, когда Контакт пришел в эфир, твои парни, должно быть, любят тебя, они были наполовину в истерике, 239
  крича «скорую помощь», судя по тому, как это прозвучало в этот момент, Небесный Пилот потянулся за четками и молитвенником...
  Вы пообедаете этим, ваш журнал
  мешать. Ты будешь утомлять своих внуков... Вот вам и я,
  «Парень, идеальный, хотя и не красивый».
  Феррис выпрямился на операционном столе. Мне ясно?
  «Свободен напиться. У тебя будет дорогая ночь в столовой».
  Феррис осторожно коснулся своего лица. Оно кажется немного жалким.
  «Не такой уж ты и жалкий, как тот ублюдок, который тебя подстрелил... Твое здоровье под угрозой».
  он в настроении на Рождество. Он будет хвастаться перед всеми своими приятелями, пока Новости
  В десять. Счастливого Рождества...'
  Феррис вышел на парковку. Он успел присоединиться к пению последних двух колядок.
  Он порезал колено, когда во время полета споткнулся о ржавый, сломанный
  рама велосипеда.
  Фрэнки Конрой сидел на своей кровати в комнате, которую он снимал у вдовца, и
  Он натянул штанину до колена и прижал к груди носовой платок.
  рану, чтобы остановить кровотечение. Его дверь была открыта. Он мог слышать телевизор внизу, в передней комнате вдовца.
  «... кардинал завершил свое заявление, сказав, что он надеется, что все члены общины обратятся к своей совести во время
  Рождественские праздники, и помните истинный дух и смысл Рождества, и
  откажитесь от путей насилия.
  В Западном Белфасте офицер 2-го батальона Королевского полка фузилеров чудом избежал гибели, когда
   Пуля снайпера отскочила от магазина его винтовки. Офицер, возглавлявший пеший патруль, не пострадал. Представитель армии назвал побег «чудом».
  Во второй части мы увидим, как они готовятся к Рождеству на масляной
  платформа в Северном море, и мы будем сообщать о визите Папы Иоанна Павла II в исправительное учреждение для молодежи в Риме.
  Присоединяйтесь к нам снова...'
  Он мог бы заплакать, потому что видел, как упал офицер.
  Он мог бы закричать, потому что увидел лицо Дэвида Ферриса за прицелом Armalite.
  Поезд покачивался и катился по пригородам Лондона.
  В задних комнатах домов горел свет. Когда занавески не были задернуты, Феррис мог заглянуть в теплые дома. Еда раскладывалась 240
  на вечеринках в столовых, и женщины в фартуках стояли у плит на кухнях, а наверху в своих спальнях были юнцы, прихорашивающиеся перед зеркалами, готовящиеся к празднованиям в конце года... Все было так чертовски безопасно и так чертовски расслабленно. Сотни и сотни
  и сотни безопасных, спокойных, теплых домов, где жили семьи,
  находились далеко от передовой линии войны Дэвида Ферриса.
  Он не был в форме. Под его анорком был серый костюм, а его другая гражданская одежда
  одежда была в брезентовой хватке между его ног. В нем не было ничего, что могло бы
  показать, что он был солдатом. Он был любым молодым человеком, который собирался навестить друга
  в больнице, любой молодой человек, который тогда собирался встретиться со своей девушкой и отпраздновать
  уход старого года.
  Его газета была выброшена на багажную полку над его головой. Он выпотрошил
  он искал новости о войне, и ничего не нашел. Он знал, что он попал в газеты, один абзац после Рождества, и никакого имени, но несколько слов о
  чудо, и он знал, что об этом сообщалось на коробке. Побег должен был
  было бы настоящим чудом попасть в газеты и ящик, когда смерть не могла гарантировать получение хотя бы дюйма в колонке или нескольких секунд эфирного времени.
  Накануне он плыл на пароме из Белфаста в Ливерпуль, и он
  сел на поезд в Престон и домой к родителям. Он не рассказал им о
  ошеломляющее воздействие высокоскоростного снаряда
   226
  227
  **против журнала SLR. Никакого чертового смысла. Он им сказал, и сделал
  смех, что он поскользнулся на ледяном тротуаре и ударился носом о
  Кербстоун. Они приняли объяснение, потому что ничего не знали о сером мире, который был Терф Лодж. Некоторые из их друзей были приглашены на ужин, и разговоры за столом были обо всем, кроме Северной Ирландии. Они не обсуждали бы рак или неизлечимую лейкемию на
  ужином, и не было никаких причин, по которым они должны были обсуждать Северную Ирландию. Его мать следила за ним и, казалось, удивлялась, почему ее мальчик так часто и так много пьет. После того, как гости ушли, когда его мать была на кухне, его отец подошел к нему и спросил,
  `все было хорошо'
  там, и Дэвид сказал, что они были в порядке'. На лице его отца была резкая нервная улыбка, так как он предположил, что его сын не видел многого из thèdifficulties', и Дэвид сказал, что он никогда, казалось, не видел ничего из thèdifficulties'. Не их война, они не вызвались добровольцами на войну за Ирландским морем. Его отец сделал вид, что удовлетворен.
  241
  В то утро он отправился в Лондон и пересек его на машине.
   под землей, и сел на поезд с остановкой до станции около Рохэмптона. Это не было
  плохой день для конца декабря, довольно яркое солнце. Пока он не прошел через
  входные двери больницы казались довольно приличным местом. Не то чтобы что-то было не так с внутренней частью зданий, это были люди внутри, которые его били.
  Все они были его возраста, мужчины, которые учились ходить с помощью протезов, на костылях и на палках, и мужчины, которые были
  учиться самостоятельно передвигаться по коридору, когда глаза закрыты темными очками.
  «Почему ты не сказал мне раньше?» — рявкнул Ренни в трубку. Я думал, мы сможем это пережить, но я ошибался.
  . . — Голос Прентиса в трубке был слабым.
  «Ты водил его пить?»
  «Он злится каждую ночь».
  «Найди ему женщину».
  `Он пробежал чертову милю — это не его проблема. Его проблема в том, что он говорит
  о том, чтобы выцарапать».
  «Он знает, что с ним будет?
  «Я ему сказал, Госс сказал ему. Он не в настроении, чтобы ему говорили». «Вы говорили
  деньги с ним?
   ``Как будто мы пара инвестиционных брокеров. Дело не в деньгах.```О чем, ради всего святого, речь?``
  «Он потерял яйца».
  «Если они у него когда-либо были», — пробормотал Ренни.
  228
  «Приходите еще, мистер Ренни...»
  Я сказал, что твоя работа — поднять его.
  «Мы можем задержать его, мистер Ренни, Госс и я будем задерживать его до тех пор, пока
  он в коробке. Когда он в коробке и мы не можем его удержать, тогда он
  рухнуть на свое окровавленное лицо.
  «Ему станет лучше?
  "Это только мое мнение, но ему станет хуже. Мое мнение, вы должны провести его через магистрат как можно скорее, это может показать, что ему больше некуда идти, кроме как в Королевский суд. Его действия на предварительном слушании могут только закалить его, сделать его более жестким
  ‐ но я бы не стал делать на это ставку — он может просто сдаться.
  «Мы в плохом состоянии».
  ,если вы упустите МакЭнелли из рук...'
  «Вы не имеете права мне угрожать, мистер Ренни».
  242
  Ренни сидел в своем кабинете. Телефон в его руке блестел от пота на ладони. Канун Нового года, и конец недели, когда он почти забыл Шона Пайуса МакЭнелли. Канун Нового года, и он надеялся взять Глорию в регбийный клуб на ужин с танцами. Только-только освободил свой стол, как позвонил Прентис. Он не должен был сомневаться в Прентисе.
  Прентис был
  так же хорошо, как и любой другой, который у него был. Прентис нянчил проблему, надеясь, что она будет
  Уходите.
  «Джон, дай мне еще раз».
  «Я вам все рассказал, мистер Ренни».
  «Просто дай мне это еще раз».
  «Мы разрешили ему позвонить домой в рождественское утро, в середине утра.
  Хуже и быть не могло. Его маленькая девочка пошла к родителям МакЭнелли, прямо по Драйв — так ему рассказала Ройзин — за ней гнались какие-то дети. Чертово рождественское утро, и они гнались за ней, они кричали ей «Тоутова соплячка», что-то в этом роде... она выбежала на дорогу.
  Там была эта машина, она вовремя вильнула. Она не сбила девушку, она напугала ее до смерти. Машина врезалась в изгородь. Его жена вышла, она кричала вверх и вниз по дороге, вот что она сказала
  Джинджи. Девочка не пострадала, но ее могли просто убить... Джинджи поймала все это. Она только что завела девочку в дом, когда он позвонил, она все еще была в истерике. Она сказала Джинджи, что если бы Маленькую Пэтти убили, то ее кровь
   «Это было бы на его совести... Я не думаю, что она имела это в виду, просто ему не повезло, что он позвонил именно тогда».
  «Чертовы животные... точно, это же Рождество».
  «На следующий день мы снова дали ему позвонить — мы думали, она успокоится. Мальчик,
  Джерард, поднял трубку. Джинджи сказал, кто он такой, и мальчик его перерезал, просто перерезал
  звонок. Они, должно быть, оставили телефон выключенным после этого, потому что Джинджи пытался дважды
  больше, и он был задействован оба раза.
  «Я понимаю твою проблему», — тяжело сказал Ренни.
  «Мы дали Джинджи возможность позвонить еще раз вчера вечером, поздно вечером, когда ребенок уже собирался
  был в постели. Джинджи набрал его, он стал довольно белым, он просто 229
  **положи трубку. На звонок ответил парень... Джинджи не говорит, кто это был... он
  просто развалились тогда. Смотрите, сегодня утром мы судили его с его показаниями. Он был ужасен. Если бы он был таким в суде, против адвоката, он был бы
  убиты.
  «Ты чертовски долго мне это рассказывал».
  243
   Ренни задумался. Он был мрачен. Он копался в памяти, вспоминая свой последний разговор с командиром 2-го полка. Он вспомнил, что было сказано о Дэвиде Феррисе.
  «Джон, где ты сегодня вечером?»
  «Энди нашел ужасное место».
  В городе?
  'Да.'
  «В полночь?»
  «Да, у нас есть чертовски много поводов для празднования».
  «Как это называется?
  «Клуб Midnite — вы придете, мистер Ренни?»
  «Не морочь мне голову, парень... Если ты в Миднайте, тебе лучше быть там».
  «Это все, мистер Ренни?»
  «Пока что будет достаточно».
  Ренни положил трубку. Он начал искать в своей книге прямой номер
  Командиру 2-го СБР
  Оставшись один в своей камере, начальник размышлял о том, что он узнал в тот день, последний
  день в году. Его поднос с обедом стоял на полу перед ним, нетронутый.
   Ближе к вечеру г-н Пронсиас Рейли позвонил своему клиенту в качестве адвоката.
  «Вы не поверите в это Джинджи Макэналли, но говорят, что он под каблуком
  британского офицера, что офицер обвел его вокруг пальца. Офицер - вот что держит Джинги... Так что имя офицера было известно... Имя было у Фрэнки Конроя.
  Фрэнки пошел на него, устроил снайперскую стрельбу и попал в его чертову винтовку. Без этого офицера МакЭнелли ушел, и Фрэнки попал в винтовку офицера. Это был канун Рождества, и с тех пор офицера никто не видел. Мы потеряли след Джинджи, скорее всего, он за водой, но офицер был способом
  его, и его никто не видел с тех пор, как его подстрелили... Если вы хотите снять обвинения, то Джинджи придется избавиться от этого офицера.
  Это все, что я знаю, но я подумал, что вам будет интересно узнать.
  У начальника был доступ к газетам и карманному транзисторному радио. Он знал, что война была свернута в его отсутствие, и отсутствие штаба бригады, и отсутствие офицеров батальона, все в камерах рядом с ним, там на
  слово Джинджи МакЭнелли.
  Организация всегда сильно нападала перед Рождеством, а затем позволяла себе затишье и приходила
  снова встречаем Новый год.
  244
   «Почему Фрэнки? Почему этот осел на винтовке?» — прошипел Шеф вне пределов слышимости
  наблюдающий тюремный надзиратель.
  «Единственный, кто проявил интерес», — пробормотал мистер Пронсиас Рейли.
  «Есть много мужчин, которые не стали бы стрелять из винтовки».
  «Никто из них не проявил достаточного интереса, чтобы попробовать».
  ,только Фрэнки?
  «На кого бы ты мог положиться в своей свободе? Только на Фрэнки».
  «Он бесполезен».
  «Он — то, что у тебя есть».
  Организация застоялась. Она была кастрирована без влияния начальника, его бригадного штаба и его батальонных офицеров. Он ненавидел лежать на койке в своей камере, потому что тогда его голова была близко к побеленной стене, и камера, казалось, смыкалась вокруг него, и в ушах звенело от грохота закрывающихся дверей, и скрежета засовов, и звона цепочек ключей. Он ненавидел лежать на своем одеяле, прижавшись головой к стене, потому что тогда знание месяцев и лет в Кеше, казалось, подавляло его.
  Он сидел на кровати, смотрел на дверь и ругался, потому что единственный мужчина
  Его защитником был осел Фрэнки Конрой.
  Он провел полтора часа с сержантом Танни... для Дэвида Ферриса это было тяжелое время.
  полтора часа, и он старался не смотреть слишком часто на обожженную сырую плоть лица и рук сержанта. Он рассказал сержанту, что с ним случилось, в Терф Лодж, и немного соврал, сказав, что они могли бы попасть в ублюдка ответным огнем, потому что это порадовало бы сержанта. Он рассказал ему о Рождестве
  Дэй и Санрей подают суп фузилерам, а 2 индейца разделывают индеек,
  и Адъютант, уронивший два десятка подносов с банками, и пиво, вспенившееся, когда
  кольца были вытащены и создавали адский беспорядок, и Стрелок Джонс потерял зубную пломбу на 5-пенсовом куске в рождественском пудинге. Когда он ушел, когда он нежно коснулся плеча сержанта Танни, он подумал, что на глазу сержанта его взвода скатилась слеза. Он не мог стряхнуть с сержанта
  рука, поэтому ему пришлось коснуться его плеча, и он не мог быть уверен, что это
  были слезы или нет, потому что на лице было так много слизи и мази
  лицо сержанта.
  «Когда вернетесь, задайте жару этим ублюдкам, мистер Феррис».
  «Мы оставим несколько штук для вас, сержант Танни, когда вы снова будете с нами».
   245
  Он улыбнулся со всей уверенностью, на которую был способен, и вышел из
  сторожить.
  230
  231
  **Жена сержанта сидела на жесткой скамейке в коридоре. Она отвернулась от него, и он сделал вид, что не видел ее. Он подумал, что каждый день в году Министерство должно приносить камеры в палаты и
  коридоры этой больницы, чтобы записать то, что его отец называл «трудностями» Северной Ирландии. Пусть люди, избиратели, увидят настоящую цену сохранения мира в провинции. Пусть они увидят людей без ног, без желудков, без зрения, без кожи на лицах и руках. Жена сержанта имела
  право отвести от него взгляд.
  «Дэвид...»
  Она шла по коридору к нему. Его Сэм, его девушка. Полный размах
  Юбка. Начищенные итальянские сапоги. Замшевое пальто, расстегнутое поверх кашемирового свитера. Длинные волосы
  Золотые стрелы по ее лицу. Его Сэм, приближаясь к нему с громким волнением
   на ее щеках. Она была светом во тьме. Она была любовью в месте страдания.
  Он увидел широко раскрытую газету, которая скрывала от него лицо жены сержанта. Он встречался со своей девушкой, он был цел. Она ждала своего мужчину, он был поврежден. Гребаная Северная Ирландия, гребанный Белфаст...
  «Извини, что опоздал, Дэвид, дорогой, чертовы пробки, Бог знает, откуда они все берутся.
  «Боже мой, ты хорошо выглядишь. Сделал свои дела?»
  Она пришла к нему в объятия. Он был смущен, Сэм — нет.
  Сэм обнял его,
  поцеловал его. Сэм не видел газету жены сержанта.
  Он чувствовал липкость ее помады на своем рту, на своем лице. Он чувствовал тепло
  ее пальто на его шее. Он чувствовал ее форму, прижатую к его груди.
  «Как чудесно тебя видеть», — сказал Феррис ей на ухо. «Черт возьми, это чудесно. Ты закончила? «Да».
  Она все еще целовала его.
  «Давайте убираться отсюда. Здесь пахнет смертью».
  Его голос разнесся бы по всему плацу. Они ушли вместе
  по коридору и от миссис Танни.
   «Мы хорошо устроились — Господи, ты не дал мне много времени.
  ... Мы идем к кому-то по имени Penny's на ужин - мы были в школе - живет в Фарнеме - потом мы идем танцевать. Мы остановимся у Penny's. Хорошо?
  «Великолепно».
  246
  `Пенни говорит, что она умирает от желания познакомиться с тобой. Она говорит, что любой мужчина, который держит меня в безбрачии,
  «Должно быть, стоит познакомиться. Она замужем за бухгалтером, так что никаких разговоров об армии...»
  Он толкнул резиновые двери в конце коридора, и они вышли.
  в приемный холл больницы. Он поцеловал ее в лоб, она ответила ему поцелуем в губы.
  «Кого ты там видел?
  «Мой взводный сержант».
  «В чем его проблема?
  «Он просто немного болен».
  «Тебе завтра нужно возвращаться в Белфаст?»
  «Надо».
  «Неужели ты не дезертировал бы ради меня?»
  В центре зала для приемов Дэвид Феррис держал на руках Саманту Форстер.
  ее, прижал к себе, зарылся головой в ее мягкие, душистые волосы.
  Он не видел ни медсестер, ни посетителей, ни врачей.
  Голос в его ухе был уважительным, даже тихим.
  Извините, это мистер Феррис, не так ли?
  Он повернулся. Рядом с ним стояла секретарша. Он кивнул.
  «Вам звонят по междугороднему телефону».
  На его лбу отразилась морщина.
  «Не эта чертова армия...» — сказал Сэм.
  «Они ждут тебя».
  Он отпустил Сэм. Он подумал, что она звучит довольно забавно, сам он чувствовал себя окровавленным
  разъяренный. Он пошел за администратором к стойке регистрации.
  Телефон лежал рядом с подставкой. На мгновение он подумал, что стоит проигнорировать звонок. Это был короткий момент. Он оглянулся на Сэм. Она была прекрасна, она скорчила рожицу
  ему.
  «Поторопись, Дэвид, Пенни уже разливает джин».
  Он снял трубку.
  «Феррис...» — коротко сказал он.
  «Слава Богу за это. Это Ренни...»
   Это была хорошая фраза. Феррис слышал Ренни достаточно ясно, чтобы почувствовать облегчение.
  «Счастливого Нового года, мистер Ренни».
  «Это небезопасный звонок, так что следите за тем, что говорите. Я знаю, что сейчас канун Нового года, я знаю, что вы в отпуске, я знаю, что вы со своей дамой — и я не собираюсь извиняться.
  Мы в дерьме, Дэвид. Я имею в виду, что наш друг, скорее всего, уйдет
  на нас... Не спорь, просто слушай. Если бы это не было важно, я бы тебя не отслеживал 247
  ... Дэвид, ребята говорят, что наш друг проваливается сквозь пол ‐ неважно
  «Почему, но он в червях. Не говори мне, что у тебя есть планы на вечер... Дэвид, ты сейчас в Рохэмптоне. До полуночи я хочу, чтобы ты был в Олдершоте... До полуночи я хочу, чтобы ты был в Олдершоте... До полуночи я хочу, чтобы ты был в клубе в Олдершоте. Наш друг будет там. Его нужно поднять, ему нужно помочь. Дэвид, если ты его не поднимешь, то все кончено. Возьми свой карандаш, я дам тебе адрес».
  Феррис зажал телефонную трубку между ухом и плечом и потянулся за
  карман для ручки.
  Он встретился взглядом с Сэмом.
  232
  233
   **Я умираю от желания выпить. Поторопись, дорогой.' Сэм послал ему воздушный поцелуй. Он написал
  адрес.
  Ренни сказал, что если Дэвид Феррис когда-либо сделает что-то достойное,
  девушка, что он купит им свадебный подарок, а заодно и поздравление с Новым годом
  Удачного года им обоим.
  Был час до полуночи.
  Сэм был чертовски необычным. Он думал, что она могла его бросить, может
  по крайней мере, пошли на него кислотой. Она пожала плечами, сказала, что это может быть весело, сказала
  что бухгалтер Пенни был скучным болваном, сказал, что они могли бы хорошо посмеяться над этим. Он только что сказал ей, что это было связано с его работой, что есть человек, с которым он должен встретиться.
  Они съели ужин Пенни. Он выпил три джина и большую часть бутылки
  вина, и ему было нечего сказать в свое оправдание, а Сэм, казалось, не замечал этого и
  ворчал о школьных днях, а бухгалтер угрюмо наблюдал за ним
  каждый раз, когда он наполнял свой стакан. Сэм, казалось, не возражал, и был двойной
   Кровать ждет наверху, заправленная, а на подушках ночная рубашка Сэма.
  Он держал ее за руку, и они проходили мимо витрин. Он слышал музыку диско.
  `Сэм, не спрашивай меня, кто этот человек. Пожалуйста, просто помоги мне его развеселить, просто сделай так, чтобы
  «Суета вокруг него. Все, что нам нужно сделать, это пожелать ему чертовски хорошего вечера».
  «И у нас будет один».
  Какая-то чертова случайность.
  На двери стоял мускулистый вышибала. Место называло себя
  248
  Midnite Club, и там была надбавка в фунтах, потому что это был Новый
  В канун Нового года надевать карнавальный костюм было необязательно, а вот джинсы — нет.
  «Там будет полно Других Рангов, Сэм, извини...»
  «Не будь таким напыщенным. Ты хуже, чем чертов папочка».
  Она потащила его к двери, мило улыбнулась вышибале и выиграла
  поклон. Феррис заплатил им.
  Они спустились по лестнице внутрь и подумали о Шоне Пиусе МакЭнелли, супертраве
   и треск, были начисто выбиты из его головы взрывом, которым была музыка.
  18
  Свет вспыхивал с потолка через вращающиеся призмы над танцорами.
  Они были рано. Джексон и Бой Джордж били их по ушам. Он выглядел
  вокруг него, как только они вошли внутрь. Вокруг стояли столы и стулья
  краю танцпола, но действие происходило в середине сцены.
  Ни няньки, ни знатные шишки не появились. Там был бар, но Сэм сказала, что ей надо вести машину, и она не хочет, чтобы он упал, и ему больше не нужно пить, и она пришла танцевать. Она взяла его за руку и повела в центр зала.
  Теперь она впервые пошутила о его поврежденном носе, и он ответил ей тем же.
  Ложь, которая остановила беспокойство его матери, и эта ложь была достаточно хороша для Сэма, поскольку
  хорошо.
  Она носила длинную черную юбку и демонстрировала свои великолепные ноги, когда темп был
  идя тяжело и она закружилась от кончиков его пальцев. Она носила обтягивающее
  блузка в горошек, и он чувствовал ее тепло на своей рубашке, когда заиграла музыка
   был медленным, любящим. И она сказала ему, что он был проклятой телкой, когда он царапал ее
  пальцы ног и что он не был так уж плох рядом, и она покусывала его ухо и жевала его
  мочка.
  Он был заключенным, который сбежал. Двенадцать недель он был заключенным
  на Спрингфилд-роуд, и он вырвался. Белфаст был древней кровавой историей
  ... В его мыслях не было ничего о Терф Лодж, или о спрятанном стрелке, или
  Санрея или 1.0. Настоящее было Сэм, и пот, струящийся по светлым прядям на ее лбу, и ее влажное прекрасное тепло, и ее бедра, которые качались и дрейфовали против него. Она была плохой чертовой женщиной, и она
  Он знал это и думал, что, возможно, полюбит ее именно за это.
  Сэм удерживала Феррис в центре танцпола, и она ухмылялась, потому что ее локти давали им возможность танцевать, не задеваясь другими парами.
  А клуб Midnite был территорией операционных, и операционные и их девушки давали место
  офицер и офицерша. Очевидно, она была офицерша, когда она
  249
  не обращала внимания на то, что на его щеке были следы помады, когда она носила нитку жемчуга
  ее горло, когда ей было все равно, кто видел ее бедра.
  Феррис думал, что
  Сэм была самой красивой женщиной в клубе Midnite.
  Они не разговаривали. Бедлам шума был слишком сильным, чтобы говорить. Он больше не смотрел каждую минуту или около того на входные ступеньки. Он был близок к тому, чтобы забыть, зачем он здесь. Ее руки были сцеплены на его затылке, а ее губы уткнулись ему под подбородок.
  234
  235
  **Полночь приближалась к клубу. Танцоры с трудом добирались до бара и наполняли его напитками для двенадцатичасовых тостов. Феррис и Сэм продолжали танцевать.
  Феррис не слышал ничего вокруг себя, кроме тихого дыхания Сэма. Он танцевал, как будто не осознавая музыки, он двигался в мире, который
  был Сэм и он сам. И Сэм был милым, самым милым.
  Голосовой кролик ударил его.
  Акцент, проступающий сквозь музыку, сквозь озабоченность Ферриса
  крепко прижимая к себе Сэма.
  Акцент прозвучал в его сознании, требуя его узнавания.
   «Если мы хотим выпить чертовски, мы выпьем чертовски».
  Он мог точно определить акцент. Акцент был Джинджи МакЭнелли. `Так что получайте свой жир
  «Уйди с дороги, чтобы мы могли выпить чертовски много». Акцент был пьяным.
  Феррис напрягся, он больше не двигался под музыку. Он чувствовал, как Сэм тянет его,
  пытаясь вернуть его на танцевальные шаги. На ее лице было недоумение,
  сливаясь с раздражением.
  «Где этот чертов бар? ... и это твой чертов крик, Госс».
  Он медленно повернулся к двери. Он увидел, как МакЭнелли протиснулся мимо вышибалы, и когда вышибала потянулся, чтобы схватить его, рука Прентиса вытянулась и удерживала, а Госс мрачно показывал свою карточку. Вышибала отступил. На краю танцпола МакЭнелли, казалось, потерял равновесие
  и он врезался в девушку, которая танцевала, и чуть не сбил ее с ног, и девушка
  парень выпрямлялся, когда рука Прентиса снова опустилась на его руку.
  бар МакЭнелли прорыл туннель для пространства и обслуживания, а Прентис и Госс были тверды в
  позади него.
  «Мне скотча, Госс... что бы ты ни заказал, мне скотча».
  Прошло десять дней с тех пор, как он видел МакЭнелли с тех пор, как они гуляли по горе Маллахмор.
  «Подвинь свою задницу... три скотча, он платит».
  250
  Мужчина был опустошен. На нем был новый костюм-тройка от Burton's на Хай-стрит, но он не мог скрыть опустошения, как и парикмахерская с пробором посередине, которая не могла скрыть ущерб.
  «Давай, Госс, ради всего святого, покажи ей свои чертовы деньги, чтобы нам дали».
  МакЭнелли надел на себя половину камня, который выпирал из-под расстегнутого жилета, рубашка выбивалась из брюк, а ярко-зеленый галстук болтался на шее.
  Его лицо представляло собой пятнистое красное месиво, глаза моргали, словно пытаясь сосредоточиться на носе, а сигара с сигарой свисала из угла его рта и
  дернулся, когда он крикнул. Прентис наклонился над его плечом, шептал ему на ухо.
  «Не говори мне заткнуться, Прентис».
  В руке у него был напиток от Госса, и он сделал большой глоток. «Плохие меры, которые они дают
  здесь.'
  236
   Прентис схватил его за горло.
  «Не говори мне вести себя хорошо...» Макэналли осушил свой стакан.
  `Госс,
  продолжай кричать, как и прежде.
  Феррис вздрогнул. Вид МакЭнелли ужаснул его. Он под
  стало ясно, почему Ренни его выследил.
  «Сэм...» — тихо прошептал ей на ухо Феррис. «Извини, тебе лучше уйти».
  «Возвращайся к Пенни. Там тебя и найду».
  Она удивленно уставилась на него. «Я никуда не уйду».
  «Пожалуйста, Сэм».
  «Мы в этом ужасном месте, чтобы встретиться с твоим другом, который не пришел. Так что
  «Мы наслаждаемся друг другом. Я никуда не пойду».
  «Пойдем, дорогая», — он попытался осторожно поднять ее с пола.
  Она стояла на своем.
  «Уже без пяти полночь, Дэвид. Я не хочу, чтобы ты оставался здесь».
  «Пьяный шумит, так что не будь таким мокрым...»
  Я
  «Не пойду без пяти полночь, и ты тоже».
  Она резко пнула его по лодыжке. Пока он подпрыгивал, она замахнулась им
   обратно в ритм музыки. Танцуя, он крутил головой,
  Всегда следит за МакЭнелли. Она ущипнула его за нос, сделала ему больно.
  «Что особенного в пьяном виде?» «Не спрашивай», — сказал Феррис.
  «Почему бы и нет...?» Она счастливо смеялась ему в лицо. Это твой
  друг?
  «Я сказал, не спрашивай».
  251
  «Ты не можешь знать его на самом деле». «Сэм, замолчи».
  Разве ты не собираешься представить меня, когда мне, черт возьми, придется, не раньше?
  Диск-жокей, возбужденный юноша с болезненным цветом лица и фиолетовой прядью в волосах
  волосы, призывали заполнить пол, последний оборот старого года.
  Сэм машинально танцевал, держась от Ферриса на расстоянии.
  Он услышал голос Макэналли.
  «Никакого оскорбления я не имел в виду, так что вам не стоит обижаться». Он услышал
  Голос Прентиса.
  «Просто закрой свою дыру, Джинджи, сделай нам одолжение».
   Я просто сказал этому человеку, что не хотел никого обидеть...'
  «Он получил ваше сообщение».
  Госс пытался налить воду из кувшина в новый виски МакЭнелли,
  и рука МакЭнелли дрожала, и вода текла в
  на коленях у дамы, а ее муж стоял на ногах и протестовал. Феррис
  считал мужа по крайней мере старшиной и злым маленьким
  жаба, кем бы он ни был, это был тот тип маленькой жабы, которая проломит дно
  из бутылки.
  «Извинись, ты, тупой кусок дерьма», — закричал Прентис. «Без обид, это чертовски
  извинения.
  237
  **Мужчина, судя по всему, остался доволен.
  Его супруга стояла и выжимала воду из своего платья.
  Феррис закрыл глаза. Кровавый кошмар.
  Диск-жокей вел обратный отсчет. Танцоры выкрикивали цифры.
   с ним. Феррис посмотрела на Сэм, она не кричала, она смотрела прямо перед собой, на Шона Пиуса МакЭнелли, завороженная.
  «Мне жаль... Сэм, мне жаль».
  Он попытался поцеловать ее в губы, но она отвернулась, и его губы коснулись ее губ.
  щека.
  Это немного отличается от того, что Пенни задумала для нас, и это было бы
  «было чертовски скучно. Ты настоящий смех, дорогая».
  «С Новым годом... С Новым годом...» — пронзительно закричал диск-жокей.
  «С Новым годом, Сэм», — тихо сказал Феррис.
  «Счастливого Нового года и тебе», — сказала она уголком рта.
  «Будь со мной откровенен. Мы что, собрались встретиться с этим пьяницей?»
  252
  Танцоры взялись за руки и образовали длинную изогнутую линию, которая описывала танец.
  пол.
  На проигрывателе звучит песня Auld Lang Syne, все поют, а Феррис поет и пытается проснуться от дурного сна.
  Линия протопала по танцполу, сжимаясь вместе. Тела врезались
  вместе, локтями друг друга, коленями друг друга. Он крепко держал руку Сэма.
  Лица перед ним были размыты, размыты, как шум пения.
  «Это чертов офицер...»
  Он увидел МакЭнелли. МакЭнелли стоял в строю напротив него, скованный Прентисом и Госсом.
  «Смотри, ты, тупой ублюдок... смотри, Госс, это наш чертов офицер».
  Линия скользнула назад. По полу МакЭнелли шарил ногами в поисках
  захват за доски, когда Прентис и Госс подняли его с помощью
  движение линии. Глаза МакЭнелли были прикованы к Феррису.
  «Разве ты не видишь? Это чертов Феррис...»
  Сэм ткнула локтем в бок Ферриса. «Кто он?»
  «Он не тот, о ком вам нужно знать», — Макэналли с вожделением посмотрел на него.
  «Это просто прелесть, Феррис», — крикнул Макэналли.
  `Ты на лучшем чертовом
  «Я обещаю больше, чем есть на самом деле... У тебя есть правильная рейверка, у меня есть эти придурки... Надеюсь, это обещание, надеюсь, это не она сделала тебе нос».
  Прентис смеялся, Госс старался не показывать, что ему больно, а МакЭнелли был...
   смеялись с Прентисом и хихикали с Госсом, и опирались на их руки, и пение затихло, и цепи на руках порвались.
  «Это что, какая-то затея Ренни?» Для Прентиса это была чертовски хорошая шутка.
  «Это Ренни заставил тебя быть здесь?» Госс, смущенный, пытается
  за его ответы. Я имею в виду, что ты вряд ли оказался в этой свалке по собственному выбору.
  Феррис повернулся спиной и отвернулся так, чтобы оказаться лицом к лицу с Сэмом.
  «Он из Белфаста», — просто сказал Феррис. «Он здесь ни при чем».
  «Кто он в Белфасте?
  «Он... Сэм, я не могу ссылаться на этот чертов Закон о государственной тайне».
  «Кто он?
  «Он...»
  Он почувствовал, как чьи-то пальцы вцепились в плечо его куртки.
  Он развернулся, МакЭнелли повис на его одежде, от него несло скотчем, а сигара все еще была у него во рту. Прентис и Госс держали МакЭнелли вертикально.
  `Мистер чертов Феррис... С Новым годом, чертовски счастливый Новый год, чем прошлый... Ты забыл своего Пряня, да? Тебе бы не было 253
  думать о Джинджи, когда у тебя с собой эта попка...
  Ты не собираешься нас познакомить? Ты достаточно дружелюбен с грязнулей Тейга, с Джинджи МакЭнелли, когда
  Ты 'по ту сторону воды. Ты теперь не собираешься быть дружелюбным?
  «Мне бы очень хотелось познакомиться с твоими друзьями, Дэвид», — сказала Сэм, и ее акцент, свойственный жителям южной Англии, прозвучал так, что Феррису показалось, что она подмигнула смотрителям.
  Феррис сказал с несчастным видом: «Сэм, это Шон МакЭнелли, а это Джон Прентис, и
  это Энди Госс... джентльмены, это Саманта Форстер...'
  «Приятно познакомиться, мистер Макэналли».
  «Очень приятно познакомиться, Саманта».
  «Следи за своим сквернословием, Пряня...» — рявкнул Прентис.
  «Ты разговариваешь с леди, Джинджи...» — резко бросил Госс.
  «Красивая задница, и все такое...» — рыгнул Макэналли.
  Я слышал, вы друг Дэвида, мистер Макэналли.
  «Предпочитаю быть твоим чертовым другом, леди... Принеси выпивки, Госс, моему другу и его чертовой леди... Отвали и принеси выпивку».
  «Пряный...» — голос Ферриса был холодным и тихим. «Ты ведешь себя как глупое дерьмо, Пряный».
  `"Глупый мудак, Джинджи", - МакЭнелли попытался передразнить Ферриса. `Недостаточно хорош для офицера, не так ли? Недостаточно хорош, когда он собирается трахнуться с этой леди...
   Где эти напитки, Госс?
  Она смеялась. Голова ее была откинута назад, волосы были откинуты назад.
  Она смеялась открытым ртом, открытыми губами.
  Если бы я был вами, господин офицер, я бы не околачивался рядом с такими, как мы, когда вы...
  «Может быть, я трахаю эту даму».
  Смех раздавался в голове Ферриса.
  Феррис ударил кулаком по правой щеке лица Джинджи Макэналли.
  Кулак ударил по мягкой плоти щеки, хрустнул
  238
  239
  **челюстная кость. Феррис никогда раньше не бил человека голыми костяшками кулака.
  На лице Макэналли отразилось замешательство.
  затем его рот сжался от боли.
  «Он просто пьян, нет никакого вызова...» — закричал Сэм. «Ты тупой ублюдок», — прорычал Прентис.
  Колени МакЭнелли подогнулись. Он рухнул на пол, среди их
  ноги.
   Вышибала врезался в толпу Прентиса, Госса, Ферриса и Сэма. Когда
  он потянул за пиджак Госса, пуговица лопнула, и пиджак расстегнулся, и
  254
  вышибала увидел наплечную кобуру и деревянную рукоятку пистолета-пулемета PPK Walther,
  и он отступил. Музыка парила вокруг них, и танцоры окутывали
  их.
  МакЭнелли приложил руку к правой стороне щеки.
  Растерянность прошла, боль прошла, его охватила ярость.
  Я скажу тебе вот что, Феррис, я скажу тебе это... если у меня когда-либо были сомнения, то теперь у меня их нет... Я ушел, я ушел. Ты звонишь мистеру чертову Ренни и передаешь ему от меня, передаешь ему, что Джинджи МакЭнелли на своем велосипеде.
  Он может засунуть свой гребаный иммунитет, он может засунуть свои доказательства себе в задницу... Скажи ему это, скажи чертову мистеру Ренни, что Пряня МакЭнелли не входит в его чертовы планы, нет.
  больше . . .'
  Госс наклонился, чтобы успокоить Макэналли, но его оттолкнули.
  «Не играй со мной в эту чертову мягкотелую мыльницу. Я ушёл...»
   Слезы навернулись на глаза МакЭнелли. Он посмотрел на Ферриса. Вся эта чушь о дружбе... Он попытался подражать Феррису.
  акцент. Я встану рядом с тобой, я выйду перед тобой ‐
  чушь собачья. Я
  Для тебя я просто мразь, для тебя я просто зазывала Тайга. Я не человек, я просто
  «Информатор Тайга будет разозлен...»
  Надлом в голосе Сэм. Она повернулась к Феррису. Он что, травка? Т «Он чертова травка, леди, он чертов подхалим». МакЭнелли
  выдавил слова, провел рукавом по глазам.
  «Ты связался с такими людьми?
  «Разве он не рассказал тебе, с каким дерьмом он смешался, разве он не рассказал своей
  Фанни?'
  Феррис увидел, что кулаки Прентиса сжаты, а Госс готов выйти вперед.
  МакЭнелли встал на колени, поднялся и встал перед Феррисом.
  «Я ушел, я ушел».
  Несколько шагов МакЭнелли пошатнулся, затем, казалось, восстановил равновесие, и
  он повернулся к выходу. Его голова была опущена на плечи, он, казалось, не
   смотрите вперед, пробираясь сквозь толпу танцоров.
  «Это было чертовски умно», — сказал Прентис.
  «Ты мог бы уйти», — сказал Госс. Или Ренни послал тебя, чтобы подбодрить нас всех?
  «А если он это сделал, разве ты не проделал чертовски хорошую работу?»
  Прентис вздохнул. Он отправился вслед за МакЭнелли. Феррис перевел взгляд с Сэма на
  затылок МакЭнелли, который покачивался на ступеньках к выходу. Он 255
  пробормотал что-то, он не слышал собственных слов, и Сэм не мог услышать
  Для них это было что-то вроде извинения.
  Феррис побежал по полу, и он оттолкнул Прентиса от двери, вниз по ступенькам. Вышибала кричал ему в ухо, что это был респектабельный клуб, что его поведение было кровавым позором.
  Ночной воздух ударил его. Он споткнулся о мусорный ящик, с грохотом откинул крышку. Он был в
  переулок сбоку от клуба. Он побежал по переулку к главной улице. Он посмотрел
  направо, затем налево, когда он посмотрел налево, то увидел МакЭнелли.
  Из переулка позади него раздалось ругательство. Он знал, что Прентис нашел мусорный бак.
  Макэнелли держался за фонарный столб, и его рвало.
  И он плакал, и Феррис слышал его рыдания. Пара,
   рука об руку и в карнавальных костюмах перешли дорогу, чтобы избежать контакта с Макэналли.
  Он пошел к МакЭнелли. МакЭнелли услышал бы его шаги, и он
  поднял глаза и увидел приближающегося к нему Ферриса.
  Я сказал, что я ушел, черт возьми, я сказал, что я уйду,' крикнул МакЭнелли. Блевотина блестела на
  его ботинки. Он повернулся и побрел по улице, а Феррис последовал за ним.
  Феррис догнал его на светофоре. МакЭнелли стоял, безразличный и втянув голову в плечи, и ждал, когда сменится свет. Они вместе перешли дорогу. Он учуял запах рвоты на жилете Джинджи.
  Так же как
  комики говорили, что это всегда была нарезанная кубиками морковь. Они проходили мимо витрин,
  мимо патрулирующего полицейского. В тишине они шли, пока не пришли в парк.
  Там была скамейка, которая находилась слишком близко к улице, и фонари для пар
  которые дрожали и искали тепла в руках друг друга.
  Джинджи боролся
  Сдерживая слезы, Феррис больше не слышал звуков своего плача.
  Джинджи сел на скамейку. Феррис сел рядом с ним.
   «Я сказал, что ухожу».
  «То, что там произошло, было просто безумием».
  «Я собирался уйти, но то, что произошло внутри, не имеет значения».
  «Мне жаль, что я тебя ударил», — просто сказал Феррис.
  «Я был зол... дерьмо...» МакЭнелли обнаружил рвоту на своих руках. «Это был напиток, который я выпил».
  Мне не нужно было тебя бить.
  «Я бы, блядь, выпорол меня, если бы я был с птицей...»
  «Так уж получилось, так и есть, это уже история».
  «Ты бросил свою птицу?»
  240
  256
  241
  **Феррис достал из кармана носовой платок и вытер грязь с Джинджи.
  рот, взял свои руки и вытер их, а платок бросил за собой в клумбу Корпорации.
  «Я действительно имел в виду то, что сказал: я ухожу».
  «Они тебя сломают, они не дадут тебе уйти. Они поставят на тебе метку».
   «Ты получаешь то, что тебе уже все равно».
  `Ренни даст знать, что вы назвали имя человека из Монагана. Он
  сгорел заживо, после того как это станет известно, тебя больше никто не будет любить.'' ``Не слушай, ты получишь столько, что тебе будет все равно.'' ``Что случилось, Пряня?''
  Шон Пиус МакЭнелли рассказал Дэвиду Феррису о телефонных звонках. «Ничего нет
  «Любой из нас может это сделать», — сказал Феррис. «Это чертовски хорошая помощь».
  Я серьезно, Джинджи. Ты остался, она нет. Она моя жена, они мои дети.
  «Это было ее решение не оставаться с тобой. Она может передумать».
  «Она еще ни разу не изменила своего мнения», — пронзительно рассмеялась МакЭнелли. И смех был
  убит. Яркие глаза уставились на Ферриса. «Хочешь узнать, каково здесь?
  'Скажи мне.'
  Я никогда не выхожу из поля их зрения. Это все приятели, не так ли? Это все Джинджи, Джонни и Энди, это все, как будто мы чертовы мокеры в этом вместе ... Это ложь. Они говорят, что они близко ко мне, потому что мне нужна защита ... чушь, они со мной, так что я не уйду ... но они не могут остановить меня от ухода ... Я для них чертова марионетка. Они говорят мне, что мне нужна одежда, так что мы идем в магазины. Я не выбираю этот костюм,
   Прентис выбирает. Прентис идет по линии и решает, что я собираюсь
  носить... Я ненавижу этот чертов костюм. Никто не спрашивает меня, нравится ли мне этот чертов костюм. Я не должен открывать свой чертов рот, я просто кусок дерьма, который нужно приукрасить. Они не хотят Джинджи таким, какой он есть, каким был раньше. Они хотят его, чтобы он был их. Они
  хотят похоронить старого Пряню, они хотят, чтобы он был как кровавая марионетка, чтобы они могли сидеть
  на коленях, через которые они могут говорить. Как это называется?
  «Они называют это куклой чревовещателя, Джинджи».
  «Вот чего они хотят, Джинджи для болвана. Я этого не потерплю... Они хотят положить
  метка на мне, пусть они... Мы в парашютной казарме. Прикрытие в том, что мы 'технари на курсе. Ни один ублюдок не купится на это. Мы в квартире, на верхнем этаже, в конце коридора.
  Дверь всегда заперта. Они укладывают меня спать, как ребенка. Я слышу их.
  когда я в постели, я слышу, как они чертовски смеются. Чертовы стены как картон, каждый раз, когда они чертовски смеются, я слышу их. Мы выходим каждую ночь, напиваемся, и если я выхожу из комнаты после того, как лег спать, чтобы помочиться, то 257
  Смех прекращается. Никогда не слышно никакого чертового смеха, когда я могу приблизиться к ним.
   242
  Феррис дрожал от холода, а зубы Джинджи стучали, и он лил поток своей речи, как будто разговор согревал его. Когда он оглянулся, то увидел очертания Прентиса, сидящего на низкой стене парка, в пятидесяти ярдах от
  они сидели и смотрели на человека, которого отбросило взрывом.
  Я не чертов дурак, я знаю, что они делают. Они хотят оторвать меня от
  меня, они меняют меня. Одежда меняет меня, и чертова стрижка
  меняя меня... Мы пошли в церковь рождественским утром, местный RC. Они выглядели немного нервными и наблюдали за всеми остальными, чтобы правильно выполнить движения.
  Я сказал, что хочу пойти на исповедь, это было утром после Рождества. Я не очень хотел идти, я рисковал, но они сказали нет, что я не могу...'
  «В чем бы ты признался, Джинджи?
  «Это не твое дело».
  «Вы бы признались, что были стукачом?
  «Исповедь — это не то, о чем можно болтать, особенно с такими, как ты».
  Или вы признались бы, что убили судью и двух детективов?
  «Не твое дело».
   Или ты испугался?
  «Что ты знаешь о беге... за тобой чертовски большая армия. Ты
  не на свой чертовски один. Если ты когда-нибудь был один, против них, то ты
  не стал бы говорить со мной о том, что можно испугаться.
  Феррис снова оглянулся. Прентис увидел бы его лицо, белое от уличного света. Он увидел, как Прентис поднял руку в знак признания. Он знал, что Прентис не подойдет. Он знал, что Прентис оставит его делать прививку в одиночку, чтобы снова согнуть МакЭнелли на верном пути.
  ... сволочь.
  «Во что еще ты играл, Джинджи?» — живо спросил Феррис.
  «Репетиция, разве это не твое слово?»
  «Возможно, это то самое слово».
  «Они принесли мои заявления. Мы брали каждое утро на
  заявление. Сегодня это было то, что я сказал о Фонси МакГурре, вчера это было о Дасти О'Хара, днем раньше это было о Фэтси Роу.
  Завтра Бренни Тойбин...
  неправильно, не Бренни Тойбин, потому что я ушла...'
  «Как вы репетируете заявление?
  258
   «Я должен уметь произносить заявление, не глядя на него. Они начинают кричать на тебя, пытаясь помешать тебе говорить, и говорят тебе, что ты лжец, что ты все это выдумываешь».
  «Как это было бы в суде?»
  «Так они говорят, что это будет похоже на суд, но я не хочу узнавать, как это будет выглядеть в суде, я ухожу».
  «Ты ведь именно это и сказал, Джинджи».
  «И я имел это в виду».
  «Что ты будешь делать?»
  243
  **`Когда я брошу...? Я немного полежу, а потом дам знать, что собираюсь вернуться...'
  «Вернуться?»
  «Возвращайся домой».
  «Ты умрешь, прежде чем отплывешь от лодки на милю».
  Джинги, казалось, не слышал его. Если слово правильное, я вернусь домой. Что такое дом?
  «Дом — это Ройзин, дом — это дети».
  Феррис глубоко вдохнул холодный воздух. «Она не примет тебя обратно».
  «Не связывайся со мной», — прорычал Джинджи.
  «Знаете, большой человек...»
   «Я знаю сотню больших людей».
  «Знаете ли вы крупного мужчину со шрамом от пули на горле?»
  Джинджи колебался, он пытался прочесть Ферриса, но не смог.
  «А что, если я это сделаю?
  «Вы его знаете?»
  «Я знаю Фрэнки Конроя, ну и что? Он знает Ройзин?
  «Она может его знать».
  «Она его хорошо знает?
  «У нее нет для этого причин».
  «Знает ли она его достаточно хорошо, чтобы он мог позвонить с подарками и
  елка на Рождество и огни, неужели она так уж хорошо его знает?
  Голова Джинджи упала на руки. Плечи его тряслись, лицо было скрыто от Ферриса. Голос его звучал приглушенно сквозь пальцы. «Знаешь, что такое страх? Разве британский солдат знает это?
  'Да.'
  «У вас не будет возможности узнать».
  259
  «У нас был снайпер. Когда я был на патрулировании на прошлой неделе, в нас попала пуля снайпера. Это было довольно страшно».
  Один из ваших бойцов получил ранение, и вы удивляетесь, как это вы не пострадали?
  «Я был целью», — сказал Феррис. Я просто остановился, не помню почему, должно быть,
  Он сломал себе прицел, когда нажимал на курок. Его пуля отскочила от магазина моей винтовки, удар сбил меня с ног, поэтому мой нос нездоров, не Сэм.
  Знать, что винтовка была направлена на тебя, что на тебя целились, это было довольно
  Страшно. Знать, что тебя выбрали из восьми, и он выбрал тебя. Думаю, это потому, что я был офицером.
  . .'
  Джинги покачал головой, он поднял глаза от своей руки. Была жалость
  для Ферриса в его глазах. «Знаешь, к черту все это».
  «Он снял заброшенный дом на углу Драйв и
  «Кресент в Терф Лодж, у него там была еда и спальный мешок». «Не возвращайся»,
  — хрипло сказал Джинджи.
  244
  Феррис грустно улыбнулся. «Придется вернуться, а молния никогда не бьет дважды».
  «Сколько снайперов было в районе вашего взвода за последний месяц?»
  «За последний месяц никаких выстрелов не было».
   «Не в вашем батальоне?»
  «Ни одного, у нас была бензиновая атака...»
  И вот первый выстрел, и это ты — цель... и Ройзин ушла домой, а Фрэнки Конрой обнюхивает ее чертову дверь... Ты думаешь, ты был чертовски случайным?
  Феррис уставился на Джинги, открыв рот. «Ройзин бы
  ...?Т
  "Они спустили тебя вниз, как путь ко мне. Не возвращайся..."
  Конечно, Ройзин бы
  ты ее гребаный враг, ты враг каждого ублюдка в Терф Лодж.
  Ты друг стукачей... Если ты вернёшься назад, то узнаешь, что к чёрту всё и ничего.
  «Ты говоришь мне, что если я пойду домой, то я труп. Я говорю тебе, что если ты вернешься, то тебя расстреляют».
  «Мне нужно вернуться. Потому что я сказал, что буду рядом с тобой, и я буду».
  «Ты чертовски зол».
  Я вернусь, и ты дашь показания, Джинджи.
  «Что ты собираешься получить, возвращаясь назад?
  «Джинджи, поверь мне, если я вернусь, ты получишь место свидетеля».
  «Ты все дерьмо, Феррис».
  «Мы возвращаемся, ты и я, Джинджи...»
  260
  «Ты окажешься в чертовой канаве».
  «Так что можете посадить этих ублюдков».
  «Ты будешь в канаве, а дети будут прыгать вокруг тебя и хлопать в ладоши».
  «Ни ты, ни я, никто из нас не боится бежать от этих ублюдков».
  Феррис встал, и Джинджи МакЭнелли последовал за ним. Свет уличного фонаря упал на их лица. Феррис выдавил из себя резкую улыбку, а Джинджи ухмыльнулся и покачал головой.
  На мгновение их руки были сцеплены.
  «Что случилось с твоей девочкой?»
  Феррис ушел.
  Он прошел мимо Прентиса, который коротко кивнул, а дальше по улице он увидел Госса.
  который спал, откинув голову назад, в припаркованной машине.
  Он подумал о человеке, который ждал в верхней комнате заброшенного дома со своей едой.
  и его спальный мешок, и его винтовка Armalite, и лицо Дэвида Ферриса в его сознании. Он думал о сточной канаве в Turf Lodge, и он думал о детских ногах, прыгающих перед его угасающим зрением, и он думал об их криках в его умирающих ушах.
   Он подумал о своем отце, который стеснялся говорить о трудностях. Он подумал о сержанте Танни, который хотел, чтобы ему оставили несколько, и который больше никогда не наденет форму поверх своей пересаженной кожи. Он подумал о начальнике бригады Белфаста, вытащенном из тайника под кроватью. Он подумал
  245
  **лица Turf Lodge, все анонимные, все без имен, все объединенные в своем
  ненависть к Дэвиду Феррису, другу Джинджи Макэналли.
  Дверь клуба Midnite была заперта на замок. Окна были затемнены. Он посмотрел в обе стороны улицы, но не нашел ее.
  Он пошел на парковку, где она оставила свою машину. Парковка была пуста.
  Он прошел восемь миль от Олдершота до Фарнема, а гуляки, возвращавшиеся домой, кричали ему вслед и проходили мимо.
  Он вошел в поместье новых домов Уэйтса. Он прошел по тупику к
  дом бухгалтера. Он увидел машину Сэма, припаркованную ближним передним колесом среди подрезанных роз.
  Он обошел дом, посмотрел на заднюю комнату, где стояла двуспальная кровать, и крикнул имя Сэма.
   Когда дверь кухни открылась, когда она стояла в ночной рубашке в дверях,
  он увидел, что Сэм, которая смеялась в Midnite Club, плакала в спальне своей подруги. Она прижалась к нему, он прижался к ней. Большой, смелый Сэм, плачущий как ребенок.
  «Я так хотела, чтобы ты вернулся сюда...»
  261
  «Ты будешь моим, Сэм, я буду твоей. Как только я выберусь из этого ужасного места».
  «Обещаю».
  Она улыбалась и плакала. Радуга в ночи, плачущая и любящая.
  Я обещаю.'
  «Слава богу, ты вернулся... Это существо, он действительно твой друг?»
  «Я должен быть его другом. Если я ему не друг, значит, с ним покончено».
  «Ты обещаешь, что вернешься ко мне».
  «Обещаю, Сэм».
  Она целовала его всю дорогу наверх по лестнице, всю дорогу до задней спальни.
  19
  Land Rover ждал Дэвида Ферриса на парковке у таможенного зала. Ночь на лодке выдалась суровой, сила ветра восемь, он почти не спал на жестком сиденье в
   Пассажирский салон. Поскольку они увидели землю, размытое пятно на рассвете
  свет, он был на палубе, облокотился на перила, наблюдая за береговой линией. Он был
  остывшие от брызг моря.
  246
  Верный Джонс с двумя бойцами, которые ехали на мушке, привез
  Land Rover, чтобы встретиться с ним.
  Феррис был небрит. Он носил ту же рубашку и носки, что и в Midnite Club. Его
  брюки костюма были продырявлены от столкновения с мусорным баком, кожа на его правой стороне
  костяшка пальца была ушиблена.
  Фузилер Джонс выгнул брови. Вы согласны, сэр?
  «Превосходно», — сказал Феррис.
  «Как дела у сержанта Танни?
  «В хорошей форме, Джонс, с нетерпением жду возвращения, чтобы надрать тебе задницу».
  от тебя.
  «Вы передали ему нашу любовь, сэр?»
  «Я сказала ему, что вы все мочитесь в постели, потому что его нет рядом, чтобы укрыть вас одеялом».
   каждую ночь...'
  Они проехали через город, который просыпался после рождественских и новогодних праздников. Они стояли в очередях и видели файлы, ожидавшие открытия дверей отдела продаж на Королевской авеню и на площади Донегол. Вся гримовая обыденность Белфаста была выставлена напоказ для его возвращения домой, все мошенничество
  которые делали вид, что это просто еще одно сообщество в Соединенном Королевстве, находящееся в упадке
  к жизни. В машинах вокруг их Land Rover были госслужащие и 262
  представителей, банковских служащих и страховщиков, а также
  тротуарах рядом с вездеходом были домохозяйки и секретарши и
  продавщицы, которые опаздывали и спешили, и никого из них не волновала война Ферриса и война стукачей.
  И вот они на водопаде. Он держал винтовку Джонса на колене, и у него было
  взвел курок. Он увидел места бомб и граффити, и конец стены террасы, которая
  давно уже выкрашены в белый цвет, чтобы проходящий патруль мог стать прицелом для стрелка, и он увидел бар, обнесенный проволокой от зажигательных бомб, и офис жилищного управления, защищенный бетоном
   зубы дракона против близкого взрыва автомобильной бомбы, и он увидел крейсерскую RUC
  мобильный и пеший патруль компании Чарли. Его глаза были устремлены на крыши, и он искал пропавшие сланцы и затемненные отверстия в заложенных кирпичом дверных проемах. Он следил за фронтонами стен, которые давали бы прикрытие снайперу до того момента, как он был готов стрелять. Он следил за мусорными баками, которые могли быть укрытием для пакета взрывчатки, связанного с командным проводом. Он смотрел на водопад так, как никогда раньше.
  Он вспомнил предупреждение Джинджи МакЭнелли и сцепленье пальцев МакЭнелли на
  его, и в этот момент он подумал, что его может стошнить, потому что он был настолько окровавлен
  страшно возвращаться в водопад.
  «Лендровер» въехал в ворота Спрингфилда.
  Джонс заглушил двигатель. «Я бы переоделся, сэр», — доверительно сказал он, — «и чтобы вам поцарапали лицо... Я бы сделал это как можно скорее, сэр».
  Вернувшись в форму, с лицом, горящим от нового лезвия бритвы, он
  247
  **пошел в Оружейную палату, достал винтовку и расписался, получив два магазина с патронами калибра 7,62 мм.
  По пути в оперативный центр «Браво» он встретил офицера разведки.
  «Хорошо провели отпуск?
   «Хорошо», — сказал Феррис.
  Командир роты встретил его как симулянта.
  «Как прошел ваш отпуск?»
  'Отлично.'
  В коридоре он прошел мимо капеллана.
  «Рад снова видеть тебя, Дэвид. Надеюсь, отпуск пройдет хорошо». «Очень хорошо, спасибо».
  Он пошел в комнату командира. «В каком состоянии Танни?» — спросил Санрей. «Первый класс, сэр, рвется обратно».
  `Черт возьми, хорошо. У тебя был хороший отпуск?
  «Очень хорошо, сэр».
  263
  Было то, что они хотели услышать, и было то, чего они не хотели слышать.
  Феррис узнал, что в районе батальона было тихо, как на кладбище, во время его отсутствия. Местные жители все еще отсыпались после новогоднего приема спиртного. Он ничего не пропустил, так ему сказали.
  Они встретились в центре города и вместе пошли в Boots на Роял-авеню.
  Г-н Пронсиас Рейли организовал встречу с Фрэнки Конроем, втиснул ее в
  его обеденный перерыв от Королевского суда. Он предпочитал встречаться среди толпы
   торгового района Белфаста, чем рисковать собой из-за скрытых электронных систем наблюдения, которые работали на водопаде и по всему городу
  Националист Западный Белфаст. Он бы предпочел, чтобы Фрэнки использовал свой чертов батон, оделся бы немного тщательнее, а не выглядел так, будто только что вышел из очереди за помощью. Они составили редкую пару — мистер Пронсиас Рейлли, костюм, черное пальто, синяя рубашка и белый воротник, и Фрэнки Конрой, заляпанные грязью Docs, джинсы, ослиная куртка и шерстяная шапка — пробираясь мимо прилавков с косметикой, садовых инструментов и электрооборудования.
  «Они скачут, они спешат в суд», — тихо сказал Рейли. «Что это значит?
  «Они собираются провести предварительное слушание перед мировым судьей. Они
  представил заявления обвинения, они будут представлены через неделю или около того...'
  «Обычно это чертовы месяцы».
  «Они собираются подать на МакЭнелли в суд, а парней отправить в тюрьму.
  248
  для суда, потом его посадят на год в тюрьму, а потом устроим главное представление».
  «Почему они торопятся?»
   `Возможно, потому что ему станет лучше скорее рано, чем поздно... черт возьми,
  «Всё, что может сделать защита, независимо от причины».
  «Я потерял его», — просто сказал Фрэнки.
  «Кого потерял?»
  «Потерял друга, потерял британского офицера, который держит его за руку».
  Начиная с Дня Святого Стефана, следующего за Рождеством дня, Фрэнки Конрой тащился
  улицах Терф-Лоджа, разыскивая офицера, чье лицо запечатлелось в его памяти.
  Он видел мобильные и пешие патрули, а также патрули общественного порядка и проверки общественного порядка.
  264
  Он выходил рано утром и поздно вечером, когда патрули
  пришел. Он задавался вопросом, лгали ли телевидение и газеты. Они сказали, что офицер не пострадал, что магазин его винтовки отклонил прицельный выстрел. Он задавался вопросом, было ли это кровавой ложью. Он узнал
  некоторые из британских солдат из взвода Ферриса, но их офицер никогда не был с ними.
  «Ты обещал...»
  «Я ничего не могу сделать, если его не будет на улице».
   Я сказал Шефу, что вы заботитесь о нем. Хорьковые глаза мистера Пронсиаса Рейли сверкнули гневом. Он никогда не должен был заходить так чертовски глубоко. Прямой
  связь с Организацией выводила его из себя, слишком кроваво
  глубокий.
  «Он не там, где я могу до него добраться».
  «Ты, черт возьми, сказал, что доберешься до него».
  Я не могу, черт возьми, позвонить в казарму и спросить.
  «Ты сказал, что обманешь его».
  «Если его нет на улице, я не смогу его поймать».
  «Тогда продолжай искать его, приятель, потому что Шеф ждет твоего слова».
  Они разошлись. Мистер Пронсиас Рейли вернулся в Королевский суд, к столовой и сэндвичу, а Фрэнки Конрой отправился на поиски черного такси и поездки в Терф-Лодж.
  Ренни позвонил в Олдершот.
  Отрывистыми предложениями он объяснил Прентису, чего он добился с помощью
  Офис Генерального прокурора.
  Предварительное слушание в суде начнется через неделю, два дня для прокурора
   до выходных. МакЭнелли приедет в пятницу и будет готов выступить
  в понедельник.
  «Мы считаем, что он будет в коробке до конца недели. Он должен это пережить
  ... у вас после этого будет отпуск. Это фиксировано, что 249
  ,
  265
  **ты за Кипр, как только он пройдет магистрат. Тебе чертовски повезло, Прентис,
  Солнце и дешевый флонг, чтобы успокоиться. Вы забудете, что такое чертов
  К тому времени, как ты вернешься, Белфаст будет. Ты его подготовишь?
  Прентис сказал, что подготовит его. «Как его подбородок?»
  Прентис сказал, что подбородок Шона Пиуса Макэналли был вылечен.
  «С ним все будет в порядке?» Больше никакой уверенности от Ренни.
  На линии повисла длинная пауза, словно Прентис куда-то ушёл.
  иметь утечку.
  Я его подготовлю, и его подбородок не будет выглядеть так, будто он дрался. Он будет знать,
  его реплики, он будет знать, чего ожидать, но это все, что я знаю наверняка. Он больше не разговаривает с нами. Он внутри себя.
  Британец говорил с ним, вы знаете это. Я не знаю, что он сказал, потому что МакЭнелли не хочет мне рассказывать, и потому что Ферриса нет рядом, чтобы его спросить. МакЭнелли ушел в себя, так что я не могу с ним связаться. Как я уже сказал, мистер Ренни, он знает, что должен сказать, но скажет ли он это, я просто не знаю. Вы не узнаете, скажет ли он это, вплоть до того момента, как его положат в ящик.
  «Ты имеешь в виду, что он может упасть на задницу». Я просто не знаю.
  «Ты чертовски утешаешь. Я засуну его друга в лед ради него».
  «Сделайте это, мистер Ренни».
  «Боюсь, это не очень хорошие новости, Дэвид», — сказал Адъютант. «Возврати свою память».
  В тот день, когда тебя подстрелили в водопаде, парень МакЭнелли, то дело. Ты бежал в Хастингс-стрит, потому что поступила жалоба от парня из газетного киоска или что-то в этом роде, о том, что твои обезьяны разгромили его дом. Мы
  «Я думал, что чистильщики забыли об этом, но, похоже, нет, похоже, вас попросят явиться после полудня для дачи показаний».
  «Я должен быть командиром патруля».
  Если ваши ребята не могут обойтись без вас, то вы довольно плохой командир взвода. Большинство смертных будут унижаться при мысли о том, чтобы тратить
   «Время в полицейском участке вместо того, чтобы бить по тротуару... Ты в порядке, Дэвид?»
  У Фрэнки Конроя был велосипед, лестница и ведро, и он вытер переднюю часть
  окна в Turf Lodge, и не просил денег, и те, кто не знал, думали, что он гребаный идиот, а те, кто его знал, видели, что большую часть времени его голова была отвлечена от работы и смотрела на Драйв, Кресент и Авеню.
  И когда патруль проезжал мимо, с ними по-прежнему не было офицера.
  А за его плечом сидела какая-то девчонка и кричала, что стекло стало грязнее, чем когда он начинал.
  266
  В углу столовой командир роты «Браво» схватил его за шиворот.
  «Тебе повезло, Дэвид. Санрей вбил себе в голову, что у батальона короткая дистанция стрельбы. Завтра ты и два взвода из «Альфы» отправляетесь в Балликлер. Я не хочу, чтобы Генри кричал, что мои парни не умеют стрелять. Если «Альфа» поставит
  «Если кто-то из нас окажется выше нас, я пну тебя по больному месту... Ну, не смотри так жалко».
  Феррис вернулся к своему креслу и к потрепанным Illustrated London News. Страницы подпрыгивали перед его глазами.
  На другой день он был избавлен от патрулирования. Он напрягся, чтобы принять то, что утром он будет на
   улицы Терф Лодж, цель. Не было никого, кому он мог бы сказать... он не мог
  попросить работу в офисе, или перевод, или чтобы его отправили. Его договор был заключен с Джинджи МакЭнелли. Это был третий раз, когда он пытался прочитать страницу и отчет о матче Кубка Калькутты прошлого сезона. Он не мог прочесть слова и не мог впитать фотографии. Он был одержим узкими улочками Фоллс и поместьями Уайтрок и Баллимёрфи и Терф Лодж.
  «Если бы вы увидели Фрэнки, вы бы поняли, что он старается».
  Г-н Пронсиас Рейли сгорбился над столом для интервью. Шеф
  лицо было в нескольких дюймах от его лица. Адвокат увидел облизывание нервного
  движения языка Вождя по его губам.
  «Фрэнки старается изо всех сил, но его человека больше нет на земле». «Что еще?
  «Ничего больше нет, есть только офицер». «Без офицера...» «Прянец может отказаться».
  «С офицером?
  «Они идут вперед, торопят события, потому что считают, что он не откажется от своих слов».
  если они смогут быстро войти. Если у него есть офицер...'
  «А что, если он не офицер?
  «Тогда это плохо для нас, вот все, что я могу сказать». «Почему больше ничего нет? «Потому что ничего нет». «А как же его жена?
  «Ему это не будет иметь никакого значения». «А как же его дети?»
  Мистер Пронсиас Рейли посмотрел в лицо Шефа. Он почувствовал страх
  дрожь в животе. Он знал о мальчике Мэтти Блэйни...
  250
  251
  267
  **Я этого не слышал,' сказал он. 'Если один из этих детей пострадает ‐
  так что помогите мне, я буду стоять в зале суда и болеть за вас, когда вы проиграете.
  Я буду болеть, если ты проиграешь, за двадцать ‐
  '
  Шеф ухмыльнулся. «Я не угрожал». «Тогда будь осторожен со словами».
  «Британский офицер другой?»
  Мистер Пронсиас Рейлли перетасовал свои бумаги. Наконец он сказал: «Я сделаю все возможное, чтобы вы вышли отсюда свободным человеком, но только если не будут ранены дети Макэналли».
  «Вы и Фрэнки возьмете этого офицера».
  «Я заявляю вам, Макэналли, что вы наговорили кучу лжи».
  Он упрямо сказал: «Я сказал правду».
  Я заявляю вам, МакЭнелли, что вы солгали по одной простой причине: чтобы спасти свою
   кожа.'
  «Нет».
  «Вы человек с криминальным прошлым, с историей смертоносного терроризма,
  за что вам заслуженно грозило пожизненное заключение, а теперь вы
  «Ложь, чтобы избежать этого приговора».
  Прентис прошел по комнате. МакЭнелли сидел на жестком деревянном стуле, а прямо за ним
  он и, скрестив ноги, на ковре сидели Госс.
  Я говорю правду. МакЭнелли повернулся к Прентису, его контроль терял силу.
  «Это не ложь».
  Рука Госса потянулась к плечу Макэналли. «Никогда не поворачивайся к ним лицом, это подтолкнет тебя повернуться лицом к скамье подсудимых, лицом к родственникам. Просто смотри перед собой, прямо на магистрата».
  «Не будет ли правильным сказать, МакЭнелли, что, назвав имена, вы выиграли
  иммунитет от судебного преследования за ряд тяжких преступлений?
  Рука Джинджи, крепко сжатая в кулак, опустилась на его бедро.
  Это все чушь собачья
  этот . . .'
  `Просто ответьте на мой вопрос. Я предполагаю, что вы придумали события, которые будут сопровождать
  имена совершенно невинных людей.
  Джинджи снова повернулся к Прентису. Я знаю, что случилось, я знаю, что у меня есть
  сказать.
  Госс жестом велел Прентису подождать. Он говорил тихо, настойчиво, на языке Макэналли
  ухо. `Джинджи, я говорил тебе каждый день, и я скажу тебе снова. Это твое слово 268
  против своего слова. Все сводится к следующему. Они попытаются уничтожить тебя, разрезать на мелкие кусочки.
  Джинджи драматично вздохнул. Прентис поймал взгляд Госса, полный раздражения. Прентис
  не сдерживался. Ему не нужно было нянчиться с
  супертрава. Его требование было закалить его, укрепить его, чтобы когда
  адвокаты наложили на него руки, у него была какая-то защита, какая-то броня.
  «Вы говорите, что вас вернули с Юга против вашего
  воля.
  «Да».
   И затем вас высадили у вашего дома?
  'Да.'
  «Я говорю вам, Макэналли, что если бы вас привезли с Юга против вашей воли, то, когда вас высадили дома, вы были бы совершенно свободны вернуться на Юг».
  «Ты не понимаешь...»
  Я предполагаю, что вы были добровольным членом банды убийц, которая когда-то
  арестованные выхватили имена из воздуха и подписали заявление, которое было продано
  в защиту иммунитета от пожизненного заключения в каторжных работах».
  «Это чертова шутка...»
  «Попробуй, Джинджи», — прошипел Госс. «Попробуй и помоги себе сам».
  Это то, что они собираются сказать, чтобы встретиться?
  «Вот что они тебе скажут», — сказал Прентис. Его голос огрубел,
  утратил лоск зала суда.
  «Иисусе...» Макэналли подался вперед в своем кресле, закрыв лицо руками.
  «Знаете ли вы, что бы сейчас происходило, если бы это был суд?»
  Прентис прижался к креслу Макэналли.
   «Что происходит?» — раздался приглушенный ответ из-за пальцев Макэналли.
  «Защита на ногах. Они заявляют, что нет никаких оснований для ответа, что это даже не доходит до Королевского суда, потому что свидетель — недоумок, и им это может сойти с рук... а начальник расплывается в кровавой улыбке, потому что он
  может быть, спустится по ступеням Крамлина через полчаса. И если он
  выходя, он думает чертовски хорошо о Джинджи МакЭнелли. И если Шеф
  наружу, затем вместе с ним выходят Шей, Домми, Фэтси, Багси и Фонси.
  и Дасти, и они все чертовски хорошо отзываются о Джинджи МакЭнелли, рекламируют ... Не будьте
  жалкий ублюдок, МакЭнелли».
  Госс махнул Прентису в ответ. Плечи МакЭнелли тряслись, конвульсивно, и его рука не могла их удержать. Его рот был у уха МакЭнелли. «У нас 269
  чтобы сделать это, Джинджи, это для твоего же блага. Причиняя тебе боль сейчас, мы пытаемся убедиться, что они не причинят тебе боль в суде. Ты сидишь в коробке, ты не оборачиваешься,
  «Не торопитесь».
  Я не знал
   '
  `.. это было бы так? Мы учим вас, потому что лучше, чтобы вы узнали сейчас,
  чем узнать, когда ты в коробке.
  «Я не могу...»
  «Я не знаю этого чертового слова», — закричал Прентис.
  Я дал вам ваше заявление. Я не собираюсь проходить через то, чтобы меня разорвали.
  «Ваше заявление не обеспечило вам иммунитет».
  «Где Феррис?» МакЭнелли резко поднял голову. Он уставился на Прентиса.
  ,
  252
  253
  **`Назад в Белфаст,`` осторожно сказал Прентис.
  «Он действительно там, без чёртовой лжи?
  «Он вернулся в Белфаст, обратно в свою часть». «Его не перевели?
  «Он вернулся на Спрингфилд-роуд».
  «Ты знаешь это? Ты мне не лжешь?»
  Госс недоуменно нахмурился. «Почему, Джинджи? Ты бы не стал лгать, чтобы встретиться
   "Он в своем подразделении, служит. Это точно. Ренни ему звонил. Мы возвращаемся
  в пятницу, да. Мы остаемся на побережье Лоха на выходные.
  «В пятницу вечером Ренни вызвал его на пьянку, поэтому я знаю, что Феррис в Белфасте».
  «Может ли он заседать в суде?
  «Боже, Джинджи, за что?» Прентис отошел от кресла Макэналли.
  «Где я мог его видеть», — тихо сказал МакЭнелли.
  Госс вызвал немного мягкости, черт возьми, не знаю, где он ее нашел. Я получу
  это исправлено.
  И он вернулся в Белфаст?
  Прентис прислонился к стене позади МакЭнелли. Он сказал с жаром:
  «Почему бы ему не вернуться в Белфаст?»
  МакЭнелли уставился на узор ковра между его ног. Он поджал
  его губы сосредоточенно сжались, и он провел пальцами по волосам, и
  он закурил сигарету и глубоко затянулся окурком.
  Спокойствие опустилось на его лицо, и плечи больше не дрожали. Без предупреждения он улыбнулся и пожал плечами. `Может
  «Давайте еще раз обсудим это?» — спросил Макэналли.
  270
  Госс покачал головой, глядя на Прентиса, и никто из них не мог ничего сказать.
  Он пошел и сел за стол. Он был слева от линии глаз МакЭнелли,
  но МакЭнелли мог видеть его, если бы он смотрел прямо перед собой.
  Он сидел
  где они отвели место для сидения офицера.
  Прентис заявил: «Я предлагаю вам, МакЭнелли, что вы были добровольным членом
  банда убийц, которая, когда вас арестовали, выхватила имена из воздуха и
  подписал заявление, которое было обменено на иммунитет от пожизненного заключения в исправительно-трудовых лагерях».
  МакЭнелли пристально посмотрел на Госса, который сидел перед ним. Казалось, он видел офицера, и он видел склон горы, и дождь хлестал по лицу офицера, и он слышал слова офицера, тихие и заботливые, в своих ушах.
  «То, что я сказал, — чистая правда», — заявил Макэналли.
  254
  Ранним утром в темноте патруль выскользнул из казарм Спрингфилда. Восемь
   мужчины, затененные и молчаливые фигуры, бегающие между дверными проемами, приседающие
  обложка. И дождь над Западным Белфастом.
  Офицер роты «Браво» предложил, чтобы патруль был мобильным.
  Феррис просил, чтобы они были пешком. Командир роты имел
  удивленно склонил голову, но не возражал. Каждый день, когда он не был на патрулировании, был для Ферриса хуже. Был визит на Гастингс-стрит, а затем день на стрельбище, где он стрелял как слепая свинья, и был день, когда местная писака с северо-востока приехала в Спрингфилд, чтобы написать «домашние городские истории» о солдатах, и ей было пятьдесят, и
  толстый и думал, что это кровавое приключение, чтобы добраться до казарм. Полицейский участок, и стрельбище, и мышление репортера удерживали Ферриса от улиц. Каждый день был хуже предыдущего.
  На верхней части его тела были жилет, рубашка, свитер толстой вязки и
  Он был в камуфляжной куртке и бронежилете и дрожал.
  В первом спринте по Спрингфилд-роуд от ворот он чуть не выронил винтовку, споткнулся в первом же укрытии и содрал кожу с колен. Если бы к нему подошел какой-нибудь солдат и сказал, что он боится выходить за пределы казарм, Феррис бы сыграл хорошего офицера и дал ему пощечину
   весело похлопал его по плечу и сказал, что бояться нечего, и что он
  был членом хорошо обученной группы молодых людей, что его спина всегда была
  прикрыт, и не говорить такую чушь. Если офицер боялся, то он был случаем
  LMF Вы не могли скрыть отсутствие моральных качеств. Весь батальон знал бы это
  271
  Дэвид Феррис был отнесен к категории LMF вплоть до Стрелка Джонса, они
  знают. Его мать и его отец знали бы. И Сэм знал бы.
  Дэвид Феррис не думал, что у него хватит смелости пойти к командующему офицеру и
  запросить перевод на том основании, что он был возможной конкретной целью. Поэтому он повел свой пеший патруль в лабиринт Западного Белфаста, и каждый раз, когда он останавливался, мушка его винтовки мелькала на крышах и дымоходах и в темных неосвещенных переулках.
  Он не думал о Сэме. Он не думал о Джинджи, и о Ренни, который позвонил, чтобы попросить его явиться в бар отеля в пятницу вечером. Он не думал о еще двадцати одном дне в Белфасте, прежде чем батальон устремится домой.
  Опасно думать о чем-либо, кроме теней дверных проемов и
   возможные места укрытия снайперов, а также пластиковые пакеты, мусорные баки и
  длины отбракованных труб.
  Патруль обнаружил двух молодых людей, которые вели себя так, будто собирались преподавать
  Они преподали себе урок воровства, а затем по радио вызвали полицейскую машину и передали им ребят вместе с их сумкой с инструментами.
  255
  **Они почти добрались до Баллимёрфи, когда высоко в Спрингфилде раздался звук
  грохот одного выстрела. Феррис знал, что его люди бросаются к
  тротуары, ползущие к тени. Исходящий, от одного из своих. И затем
  ругань с другой стороны дороги, и раздающиеся слова капрала отделения, а затем
  перебежал дорогу туда, где лежал Феррис.
  `Этот глупый пиздец Конвилл, мистер Феррис. Споткнулся о старую коляску, и его большой палец
  снял предохранитель. Случайный выстрел...'
  Феррис поднялся. Он постарался, чтобы его голос звучал ровно и спокойно. «Спасибо, капрал. Запишите подробности. Их нужно будет доложить».
   «Я бы так не подумал, сэр», — легко сказал капрал отделения. «На стрельбище осталось несколько патронов...»
  «Не знаю, что случилось с этим ублюдком, но ты за ним присматривай».
  И не забудьте подготовить ему боеприпасы.
  «Лучший способ, сэр. Не хотелось бы, чтобы 3-й взвод узнал и никогда не услышал, чем все это кончится».
  Когда раздался выстрел, он был в ужасе. Он ударился об острый угол
  своего магазина в коленную чашечку. Боль была предпочтительнее страха.
  Наступало утро, свет рассеивался по улицам, когда патруль
  вошел в Терф Лодж.
  272
  Она спустила ноги с кровати, потянулась за халатом и накинула его на плечи.
  Фрэнки лежал на спине и храпел, одеяло лежало низко на его голом животе.
  Это была первая ночь Ройзин в ее старом доме. Рабочие были
  вчера утром и закончили ремонт окон и двери, опоздав на несколько дней, и работа была сделана ужасно, и фургон приехал в
   день с ее мебелью. Ни один из соседей не пошевелил кулаком, чтобы помочь
  Она передвигала мебель, и она боролась сама с собой и с Молодым Джерардом, когда появился Фрэнки на своем велосипеде. Он припарковал велосипед сзади, вместе с ведром и лестницей, и передвинул мебель вместе с ней.
  А его велосипед, лестница и ведро все еще стояли сзади, у стены кухни.
  Она сама удивилась, потому что ей это не казалось таким уж важным, подниматься
  по лестнице с Фрэнки Конрой, он ложится с ней в постель и устраивается на кровати Шона
  сторона, как будто он имел право быть там. Она напомнила ему о том, что она сказала в
  его машину. Никто не снимал с нее брюки, она сняла их, когда хотела. Она думала, что хочет Фрэнки Конроя в своей постели той ночью. Не так уж важно, 256
  ничего страшного, когда она вынесла Малыша Шона из своей кровати и положила его
  с Малышом Пэтти. Он был неуклюжим парнем, и он не был чистым, но он был хорошим
  им. Бог знает, где она и ее мама нашли бы деньги на
   Рождественская елка и огни. Они бы остались без них, если бы Фрэнки не появился. И он купил ужин в тот вечер, прежде чем она повела его наверх. Он дал Молодому Джерарду деньги, чтобы тот сбегал к фургону-щепочнице, четыре
  треска и шесть чипсов. Они хорошо пошутили за столом, и даже молодой Джерард улыбнулся. Молодому Джерарду понравился большой парень. И не было мужчины, для которого она должна была бы себя хранить, не с тех пор, как она взяла такси и ее дети
  подальше от казарм Тьепваля.
  Было приятно вернуться в свой дом, даже если рабочие сделали чертовски ужасную работу. Было приятно иметь мужчину в своей постели, даже если он чертовски храпел.
  Она отдернула занавеску.
  Солдат присел у ее ворот и, должно быть, увидел, как шевельнулась занавеска.
  потому что его винтовка повернулась, чтобы нацелиться на окно. Она увидела, как на лице солдата вспыхнула ухмылка, и поплотнее запахнула халат. Затем увидела Ферриса.
  «Друг Шона», — сказала она себе вслух.
  273
  «Что ты сказал?» Фрэнки приподнялся на локте.
  «Я сказал, это друг Джинги».
  Она произнесла имя мужа ровным голосом, как будто он ушел от нее, как будто он никогда не был ее частью.
  Она увидела лицо Ферриса, его глубоко посаженные глаза и то, как ствол его винтовки пролетел над крышей у нее над головой, прежде чем он ушел по дороге размашистым, свободным шагом.
  Фрэнки был рядом с ней, белый, голый, выпячивая живот на подоконнике. Вместе они смотрели в спину офицера, пока она не скрылась из виду.
  Фрэнки оставил ее у окна. Он быстро оделся.
  «Куда ты торопишься?» Она не обернулась, чтобы посмотреть на него.
  Мне нужно уехать.
  «Куда?»
  «Лимерик...»
  «На юге?
  «Я зайду, когда вернусь».
  Она слышала, как он спустился по лестнице и вошел в кухню. Она слышала, как он открыл
  задняя дверь. Она услышала скрип его велосипеда и звон его ведра в
  зал.
  Фрэнки Конрой уехал по Драйв, прочь от патруля, покачиваясь на своем
   велосипед, потому что он удерживал лестницу на руле, тень в
  ранний утренний свет.
  * 257
  **Четверг, начало. Низкое сырое январское облако нависло над зданием Крамлин-корт.
  Им пришлось приехать в Крамлин на предварительное слушание, поскольку магистратский суд в центре города на Чичестер-стрит не имел возможности принять столько людей.
  ответчики.
  За несколько минут до 10 утра заключенные выстроились на скамье подсудимых. Им пришлось протискиваться вверх по лестнице из подвальных камер, потому что по бокам каждого из них стоял тюремный надзиратель, а еще больше тюремных надзирателей ждали их в
  док, а сам док был окружен полицейскими в форме. Полицейские стояли в каждом углу зала суда, двое держали карабины, а некоторые положили руки на рукоятки своих пистолетов в кобурах.
  Когда каждый из заключенных поднимался по ступенькам и появлялся в глубине скамьи подсудимых, с галереи для публики, где находились друзья и родственники, раздавались аплодисменты.
  274
  сгрудились близко друг к другу. Еще больше полицейских в публичной галерее.
  Заключенные были
   в этот момент звезд приветствуют их верные поклонники.
  Адвокаты, юристы и клерки собирались в сектантские кружки
  защиты и обвинения, и говорили искренне и тихо и, казалось, делали вид, что это было повседневное событие, а не особое. Каждое место на скамейках из твердого дерева журналистов занято, их заточенные карандаши разложены с новыми стенографическими блокнотами.
  Заключенные громко разговаривали между собой и махали в ответ на галерею для публики. Все, кроме одного, сделали вид, что веселы и бравады и
  товарищество. Шеф был один. Шеф не поднял взгляд на галерею, не
  признайте особую волну аплодисментов, которая приветствовала его появление на скамье подсудимых. Шеф позволил своему подбородку оказаться на груди, а плечам поникнуть.
  В понедельник все было бы по-другому. Не было бы аплодисментов и
  аплодисменты и махание руками в понедельник. В понедельник все глаза будут прикованы к маленькому
  низкая дверь в задней части зала суда, через которую должен был войти свидетель.
  В понедельник будет напряженность и ожидание, потому что Шон Пиус
  МакЭнелли должен пройти через эту дверь по пути к месту дачи показаний, чтобы
   «суперсводка» о бригадных и батальонных офицерах временных войск Белфаста.
  У стены зала суда, слева от места, где должен был сидеть мировой судья, и под его возвышением, стоял деревянный стул с прямой спинкой, который никто не занимал.
  20
  Феррис был в полном распоряжении. Армстронг был на раннем этапе в Ops, Уилкинс был
  вступает в свою очередь на стрельбище.
  Мягкий голос диск-жокея и легкая музыка, звучащая через перегородки из фанеры,
  отделил эту заготовку от полудюжины подобных ей.
  Он лежал в постели, положив блокнот на подушку, и писал Сэму.
  Мой дорогой Сэм,
  Неделя была довольно мягкой. У меня было много времени подумать о тебе, подумать
  о нас. Я хочу, чтобы мы сделали объявление, как только я смогу доставить вас в магазин
  и достану тебе КОЛЬЦО.
  У меня очень мягкая неделя на подходе. С понедельника я буду сидеть в суде и
  услышать, как супертрава дает показания. У них есть какая-то дурацкая идея, что если он может
   увидь меня, пока он будет на свидетельском месте, у него хватит смелости пройти через это. Он прилетает сегодня вечером из Англии, и меня отвезут выпить с ним, что означает, что меня вышвырнут обратно сюда безногим. Если вы не знали, что он сделал,
  275
  Можно сказать, что он действительно славный малый. Он себя разрушил. Мне не стоило вмешиваться, но у тебя нет выбора.
  Я разговаривал с нашим пилотом Sky Pilot, и он сделал ставку на нас в часовне Депо ‐
  мы поговорим об этом. Я показал ему твою фотографию - он сказал, что у тебя детородные бедра!
  Скоро увидимся, Сэм, увидимся дома, увидимся вдали от этого ужасного места. Смотри
  после этих бедер.
  С любовью,
  Дэйвид
  Он вложил единственный лист бумаги в грубый коричневый конверт, лизнул клапан
  и обратился к нему.
  В то утро он тщательно побрился, как будто у этого была особая цель.
  день. Он думал, что его лицо было лицом старика. Он увидел морщины беспокойства, когда
  Бритва была близко к его рту, и он увидел, что его глаза ввалились. Он не должен был
  узнал окровавленное лицо в зеркале. Ему пришлось бриться с большой осторожностью
  потому что лезвие было новым и его пальцы дрожали.
  Он пошел в столовую, спрятался за газетой за столом красного дерева и выпил три чашки кофе.
  258
  259
  **`Дэвид, здорово, рад, что поймал тебя.'' Адъютант подлетел к нему.
  «Что ты сегодня ешь?»
  «Ренни, детектив, заедет за мной сегодня вечером — он согласовал это с вами».
  «Сегодня вечером... а что сегодня?»
  Он сказал с усилием: «У меня есть мобильный, который выходит утром, в
  Днем у меня есть два отделения для пешего патрулирования.
  «Отлично... сегодня днем ты сам вне дома».
  Он колебался. «Я пока не уверен... Ренни придет».
  «Сегодня вечером у Ренни.
  Что бы вы ни делали этим вечером, пожалуйста, помните
   бер, что на сегодня вы являетесь членом 2 СБР Вам не понадобится
  целый день отдыха, чтобы подготовиться к встрече с полицией.
  Я, вероятно, буду в одном из пеших патрулей, а может и не буду
  с мобильными телефонами.
  «Это больше похоже на правду. У меня есть пара шотландских гвардейцев. Они берут на себя
  от нас. Они бы в восторге были, если бы вы взяли лейтенанта на
  «Пройдитесь, покажите ему все тонкости, дайте ему почувствовать все».
  Феррис выругался про себя. Теперь никаких чертовых шансов бросить пеший патруль. «Буду рад».
  276
  «Это великолепно... все в порядке, Дэвид? «Лучше не было никогда».
  «Превосходно. Во сколько вы хотите его видеть?» «Комната в полторы тысячи».
  Адъютант шумно зашагал прочь, насвистывая.
  Феррис закончил завтракать и пошел просить марку у капрала-кухонщика.
  «Они сказали, что ты спекулянт».
  И я никогда им не был.
   «Я знаю, что ты никогда не был зазывалой».
  Фрэнки улыбнулся, глядя на изможденное, вызывающее лицо мальчика Мэтти Блэйни. Мальчик
  Это была последняя из шестеренок для колесной ловушки, которую он смастерил за пятьдесят часов с тех пор, как увидел офицера из окна спальни Ройзин.
  Мальчик поддерживал себя металлической палкой. Он был подвижным, в некотором роде. Он
  был таким же ловким, как и любой другой, которому в тот момент установили пластиковую наколенник.
  Больница Роял Виктория.
  «Тебе очень больно?
  «Не то чтобы я заметил», — солгал сын Мэтти Блэйни. «Ты можешь на нем стоять?»
  «Конечно, я могу на нем стоять. Я ведь сейчас на нем стою, не так ли? «А ты сможешь на нем долго стоять?»
  'Я мог бы.'
  260
  «Примерно два часа?
  "Если бы я захотел, я бы смог. Почему я должен хотеть?"
  «Они совершили ошибку с тобой».
  «Я никогда не был зазывалой», — выпалил мальчик.
  «Тебя обвинили в том, чего ты никогда не делал».
   «Я был прав».
  «Мы думаем, что ты слишком хороший ребенок, чтобы уйти от нас. Мы думаем, что ты все еще один из
  нас, даже после того, что мы сделали с тобой. Фрэнки дал мальчику сигарету и закурил.
  спичку для него, и наблюдал, как мальчик подавился при первой затяжке и закашлялся
  дым из его рта. «Там был адский скандал из-за того, что произошло
  «Тебе... Я все еще доверяю тебе, мальчик».
  «Чего ты хочешь от встречи?
  "Не то, что я хочу от тебя, это то, что Организация хочет от тебя. Мы хотим
  «Ты должен что-то иметь в виду».
  277
  «Что вы хотите иметь в виду?»
  «Ты не задаешь вопросов, не когда работаешь на нас. Мы тебе доверяем. Мы говорим, что ты не был спекулянтом. Ни один ублюдок больше никогда не скажет, что парень Мэтти Блэйни спекулировал».
  «Вы знаете, что они сделали, чтобы встретиться
  «Они поступили неправильно, у них не было причин это делать».
  «Они прижгли меня сигаретой...» Мальчик поднес сигарету к носу Фрэнки,
   достаточно близко, чтобы он мог почувствовать жар пепла. «Они надели на меня сапог, а затем они
  «Надели на меня капюшон, а потом отстрелили мне колено... Я им сказал, что никогда не был зазывалой».
  «Если кто-то скажет, что ты рекламщик, ему придется сказать это мне в лицо, если ты мне поможешь».
  Мальчик Мэтти Блэйни был не намного старше ребенка. Он был худым маленьким пугалом. Он носил кроссовки с разрезами на носках, джинсы с заплатками на коленях и свитер, который достался ему от трех братьев. Мальчик Мэтти Блэйни кивнул Фрэнки Конрою в знак доверия. Когда они ушли, Фрэнки пришлось
  сдержал свое нетерпение, потому что мальчик неловко поковылял за ним.
  Фрэнки повел его с Драйва на узкую тропинку, разделявшую сады 50 и 52. Они могли просто идти бок о бок. Аллея была достаточно широкой для бегущего человека или для человека на мотоцикле. Он чувствовал себя чертовски уставшим. Это была адская поездка в Лимерик, и ему пришлось искать коттедж на
  Клэр сторона города. И когда он нашел человека, ублюдок сказал, что для
  для такого рода работы ему требовалось разрешение Армейского совета, и ему нужно было
  разрешение от генерального интенданта на гелигнит и на
   детонатор. Они были забавными ублюдками на юге, когда пришло время присоединиться к Северному командованию или бригаде Белфаста. Фрэнки оправдывался тем, что у него нет времени ждать разрешения, и ублюдок был нелегким
  поворот, потому что он задавался вопросом, кто уронил его 261
  **имя. Фрэнки сказал, что имя произошло от Шефа, и это было правдой.
  Ублюдок был подозрителен, как девственная монахиня, и чертовски тяжел, потому что
  Фрэнки не мог понять всю болтовню с акцентом Клэр, и этот ублюдок моргнул
  на Белфастском разговоре... Чего хотел Фрэнки? Фрэнки хотел того же, чего хотел этот ублюдок раньше... Четыре часа разговоров и полбутылки Пэдди, и, наконец, ублюдок сказал, что сделает это.
  Фрэнки уснул в кресле у огня. Этот ублюдок разбудил Фрэнки
  в кресле и передал ему картонную коробку, и этот ублюдок сказал Фрэнки
  как это должно быть сделано. Он вернулся через границу по Неразрешенному 278
  Переход. Он не встретил ни одного блока. Он обмочился всю дорогу к
   граница на случай, если он натолкнется на блок и картонная коробка будет открыта.
  Неровная проселочная дорога в конце переулка, которая вела к сборным бетонным гаражам для жителей Драйв и Авеню, была изрыта колеями и выбоинами.
  Он был уверен, что это сработает. Фрэнки Конрой должен был быть уверен. Все сводилось к
  его. Ему было плевать, если он собирался сидеть в очередном чертовом доме с Армалите и
  Ждать патруль и офицера. Он думал, что своим планом он может гарантировать, что офицер придет.
  Гарантия? ... это было чертовски дорого.
  Господи, он старался изо всех сил.
  Он привел мальчика Мэтти Блейни к третьему гаражу на задней дороге. Двери были
  старые и провисшие, но на застежках висел новый замок.
  У него был ключ и
  он открыл дверь. Он проверил в обе стороны и не увидел никого и ничего
  потревожить его. Он подтолкнул мальчика Мэтти Блэйни вперед себя, в темное помещение
  гаража. Мальчик не ушел легко. Фрэнки задавался вопросом, не сделали ли они ему колено в таком месте. Гараж был пуст... на Драйве или Авеню было мало машин, если у ублюдка была машина, он держал ее перед
  его окна, где он мог видеть это. Он пошел к задней стене, к куче пластика
  Он откинул простыню и показал мальчику Мэтти Блэйни два
  Мотоциклы Suzuki 125cc, синие, идентичные. Он наклонился и указал за дальние колеса мотоциклов, показал мальчику два черных защитных шлема. Он развернул полоску мешковины и отступил назад, чтобы мальчик увидел два пистолета Luger.
  Господи, и разве он не работал с тех пор, как вернулся из Лимерика... работал
  брать мотоциклы взаймы, работать, чтобы одолжить шлемы, работать на
  Люгеры, работавшие над «захватом» гаража, работали над тем, чтобы найти ловушку для офицера.
  Он прикрыл пистолеты и снова накрыл мотоциклы простыней.
  Мальчик смотрел на него. На его лице не было ни благоговения, ни восхищения. «Он будет иметь
  быть настоящим дураком, — холодно сказал мальчик. — Кто?
  «За кого ты идешь?»
  262
  «Почему он должен быть дураком?»
  На губах мальчика была почти презрительная усмешка. «Они делали это два года
   назад это сделала INLA. Обдиратели это поймут.
  «Это не для полиции», — сердито сказал Фрэнки.
  Если это для британцев, то это может сработать. Британцы здесь не постоянные, как
  чистильщики, они могут не знать об этом.
  279
  Фрэнки улыбнулся и попытался подружиться с мальчиком, терпеливо объясняя ему
  ему то, что он хотел.
  В коридоре туннеля раздавался треск шагов надзирателя.
  Начальник думал, что дерьмо всегда обуто в металл, носок и каблук, как будто это давало дерьму какую-то власть. Каждого человека в длинной колонне сопровождал надзиратель вниз по лестнице из тюрьмы, через туннельный коридор под
  Крамлин-роуд, вверх по ступенькам и в подвал Королевского суда.
  Он чувствовал зимнюю сырость на тюремных стенах. Молодые люди в цепочке ждали от него лидерства, неповиновения, а ему нечего было им дать...
  Шей, Юг и Домми посмотрели на него, и Фэтси, и Багси, и Дасти, и
  Фонси. Они смотрели на него так, будто у него была какая-то чертова магия
  ... и когда он повернулся к ним внезапно, когда они этого не ожидали, он увидел их негодование, их веру в то, что
  он был виноват в том, что отозвал Шона Пиуса Макэналли с Юга.
  Под зданием суда его заперли в камере, в которой он находился один.
  Вождь сидел на деревянной скамье. На ней были нацарапаны и зачеркнуты имена и
  карандашом на стенах. Он видел имена, которые знал, имена людей, которые
  были его современниками, когда он пришел в Организацию, людьми, которые были
  гниющий в Кеше на Десятках, Пятнашках и Жизнях.
  Раздался лязг ключей. Дверь камеры открылась, и мистер Пронсиас Рейли качнулся
  Внутри. Вождь почувствовал запах лосьона после бритья и талька.
  Господин Пронсиас Рейли приблизился к вождю.
  `Фрэнки сегодня днем идет, идет чертовски ва-банк. Если ты молящийся человек,
  Вам следует молиться, чтобы сегодня днём солнце светило прямо на задницу Фрэнки...
  .'
  Бар-салон большого придорожного дома на шоссе А31 за Гилфордом был пуст, но
  для них.
  Госс протекает в гнездах, а МакЭнелли сидит за угловым столиком спиной к стене.
   и пытается сделать вид, что умеет читать газету, а Прентис барабанит пальцами по прилавку и ждет скудного
  263
  **девушка, чтобы взять отпуск от полировки стекла. Ренни сказал, что МакЭнелли должен
  прибывают маринованными и остаются маринованными до вечера пятницы и до субботы, 280
  и они высушивали его в воскресенье и давали ему бомбу, чтобы он заснул, и
  В понедельник утром его доставят в суд.
  Он посчитал, что им удалось привести МакЭнелли в вполне приличный вид. Костюм был отдан в химчистку, и если не присматриваться, то можно было не заметить пятен рвоты.
  Не то чтобы коротышка много говорил, так что чем скорее огурец окажется внутри него, тем
  лучше. Сам он не беспокоился о возвращении в Белфаст, но Энди беспокоился.
  Энди чертовски переживал из-за своей дамы. Он научится. Когда дверь захлопнулась
  по его лицу он бы понял.
  «Две половинки разливного пива, любовь моя, и большой скотч».
  Хорошо, что МакЭнелли был пьян во время полета, но не так хорошо, как Госс и
   сам. Госс подошел к нему в баре, когда он расплачивался.
  Госс смотрел
  вдоль бара в МакЭнелли.
  «Он ужасный маленький мерзавец, не правда ли?»
  Прентис громко рассмеялся. «Вы ожидали увидеть чертового святого?
  «Я стоял там, писал и подумал: «Застегни молнию, Энди,
  с улыбкой и возвращайся к этому ужасному маленькому дерьму».
  `Как я уже сказал, он не больше, чем можно было ожидать,' тихо сказал Прентис. `Знаешь, что я в нем ненавижу? Он никогда не был ни черта
  извините за то, что он сделал. Вы когда-нибудь слышали, как он говорит, что он сожалеет о том, что взорвал
  "Прочь старика и двух молодых копов? У тебя ад.'
  «Это твоя чертова работа, Энди», — сказал Прентис. «Тогда это отвратительная чертова работа».
  Прентис взял свой стакан пива и виски МакЭнелли и пошел на угол.
  стол. Он увидел, как Госс осушил свой стакан и направился к двери.
  Он бы пошел посидеть в
  машина. Никто не говорил, что это легко, прижиматься к супертраве. Он думал, что он
  ему было все равно, с кем он обнимался. Он думал, что он был чертовски хорошим теком для
   гнилая чертова работа. А вечером не Джон Прентис будет ютиться с девчонкой, а британский офицер, а Джон Прентис будет сидеть в баре и напиваться.
  Теплая улыбка появилась на губах Прентиса.
  «Двойной скотч, Джинджи, то, что доктор прописал. Выпей его, парень».
  «Что с ним?» МакЭнелли указал на дверь.
  `Что-то с машиной. Спускайся, Джинджи, тогда у нас будет время для
  еще один. Мы не получим больше, когда будем в ВВС...' `Что он сказал
  говорю вам?
  «Он говорил, что у машины был гнилой чертов двигатель. Мне лично все равно. Если двигатель доставит нас туда, куда мы хотим, то я счастлив. Я
  281
  не суетимся, пока мы добираемся туда, куда хотим. Ты меня понял, Джинджи?
  Другой такой же не увидит в тебе ничего плохого, верно?
  Он все еще улыбался, когда МакЭнелли осушил скотч и рыгнул, и он пошел
  вернуться к бару, чтобы наполнить стакан.
  Он был в пабе и пытался смыть остатки выпитого пива.
   в то время как мальчик Мэтти Блэйни ждал снаружи с пакетом чипсов и шоколадкой
  бар. Это был холодный день, но Фрэнки Конрой вспотел. Он думал, что сейчас
  что он мог бы быть лучше на Армалите, что то, что он сделал, было слишком
  чертовски сложно, но он это сделал, и ему пришлось с этим застрять.
  Он выкатил мотоцикл из переулка на дорогу, и мальчик подъехал
  за ним с защитным шлемом под мышкой. Он отвел мотоцикл на пятнадцать-двадцать ярдов по Драйв от входа в переулок так, чтобы его не мог увидеть человек, стоявший в верхней части переулка у гаражей.
  Два фунта промышленного гелигнита были прикреплены к внутренней верхней части шлема вместе с детонатором и батареей от велосипедного фонаря, которая обеспечивала питание.
  взорвать гелигнит при размыкании цепи.
  У Фрэнки был воротник пальто
  его пиджак был поднят, а шерстяная шапка была низко надвинута на лоб, как будто
  для маскировки. Он положил пистолет Люгер на заднее сиденье мотоцикла, аккуратно надел на него защитный шлем и поднял тонированный козырек, чтобы, когда
   он посмотрел в пространство и увидел оружие.
  Был один, короткий
  Длина рыболовной лески, свисающей со шлема. Раздраженно, потому что он был напуган, он отмахнулся от мальчика, не ради его безопасности, а потому что ему нужен был свет, чтобы завершить установку мины-ловушки. Он провел пальцем по леске до железного прута под мягким сиденьем пассажира, осторожно вставил ее вокруг прута и затянул так, чтобы она была туго натянута. Он тяжело дышал. Он видел шестидюймовые стальные гвозди, которые были закреплены вокруг гелигнита с помощью клейкой ленты, когда он завязывал леску.
  Если шлем переместить, поднять, поднять, то трос потянется, затем
  цепь питания будет разомкнута.
  Он вытер рукавом куртки лоб. Мальчик смотрел на него, отстраненно и невозбужденно. Мальчик смотрел на него так, как будто Фрэнки был механиком-ремесленником. Он злился, что мальчику пришлось видеть его, когда он потел.
  Он сказал мальчику, что Мэтти Блейни в Кеше гордился бы его сыном. Он повторил свои инструкции мальчику, тыкая пальцем для выразительности.
  282
  Когда Фрэнки ушел, мальчик опустился на тротуар и
  сидели у заднего колеса мотоцикла. Их было 264
   265
  **никаких царапин на ярко-синей краске и на хромированной отделке деталей двигателя, и он мог видеть свое собственное лицо, отраженное и искаженное на изгибе защитного шлема. И когда он посмотрел через отверстие в шлеме, он
  можно было увидеть Люгер. Идея не новая, но на британцах она могла сработать.
  Мотоцикл стоял у дома № 46. После того, как Фрэнки ушел, женщина вышла из дома № 46 и спросила парня, что он делает, а парень пронзительно сказал ей не спрашивать, и что ей лучше быть сзади, на кухне. Она вошла в свой
  дом, чтобы забрать ее мужчину. Мужчина приблизился к мотоциклу, и мальчик отмахнулся от него своей стальной палкой, и мужчина вернулся в свой дом и задернул шторы в гостиной и в спальнях на верхнем этаже, так что он
  ничего не увидит.
  Две женщины с колясками и старшими детьми, сидевшими у их юбок, пришли
  к мальчику, и дети побежали вперед и хотели потрогать мотоцикл, потому что он был новый, дорогой, блестящий. Мальчик молотил их костылем, и матери увидели холодную решимость на его лице, и схватили руки
   своих детей и потащили их по тротуару.
  Все те, кто смотрел из своих окон или останавливался, чтобы полюбоваться из своих окон,
  входные двери, или кто проходил мимо мотоцикла, увидел мальчика Мэтти Блэйни
  охраняя его и заботясь о защитном шлеме на заднем сиденье, и они знали,
  что было запланировано. В некоторых домах были телефоны, но никто из тех, кто знал, даже не подумал позвонить по секретному номеру в полицейском управлении. Разве маленький мальчик не был застрелен лузерами в Шорт-Стрэнде
  неделю после Рождества, и он отнес сахар своей бабушке, и на него заявили
  шелушилки как стрелок, и ему не пятнадцать? Человек в номере 46
  систематически убирали семейный фарфор с каминной полки над огнем
  в своей гостиной и сложил его на кухонном столе.
  Через полчаса после того, как Фрэнки оставил мальчика Мэтти Блэйни, на тротуарах Драйв не было ни одного играющего ребенка. Тишина наползла на улицу, тишина ожидания.
  Через несколько минут после их встречи Феррису сообщили, что лейтенант шотландской гвардии любит, чтобы его называли «Родди», что является сокращением от имени Родерик. Он
   был ветераном похода в Порт-Стэнли. Он ненавидел перспективу четырех месяцев в Белфасте, потому что он понял, что не сможет попасть на приличную вечеринку
  283
  время, когда он был там. Он был разочарован, услышав, что они будут продолжать
  ступня.
  Феррис был немногословен.
  Феррис говорил меньше, когда они были в Спрингфилде, когда они были вдали от
  прикрытие огнем периметра казармы.
  Родди шел рядом с Феррисом. Он, казалось, не был впечатлен внезапным нападением
  забеги отрядов и не принимали участия в частых нырках в укрытие за
  основания фонарных столбов и изгородей из бирючины и в дверных проемах. Они были в
  вершина Спрингфилда, окруженная поместьями. Перед Феррисом отряд
  низко пригнувшись, он побежал через дорогу, заставив черное такси вильнуть, чтобы объехать его.
  Феррис присел на корточки, его винтовка у плеча вращалась вокруг своей оси.
  крыши и верхние окна. Родди стоял рядом с ним. Ему выдали
   автоматический пистолет «Браунинг», а ремень кобуры был все еще застегнут.
  Лицо Ферриса и всех его людей было вымазано камуфляжным кремом, щеки Родди были розово-свежими.
  «Ты всегда так себя ведешь?
  'Что ты имеешь в виду?
  «Вся эта суета... Я не генерал, черт возьми, тебе не нужно производить на меня впечатление».
  меня. Если это для моей выгоды...'
  «Это не для твоей пользы», — пробормотал Феррис. Краем глаза он увидел
  Мелькнуло движение у дымохода... и чайка взмыла в воздух.
  `Ну, вряд ли ты произведешь впечатление на местных. Если бы я жил здесь ‐
  Что вы скажете об этом месте? Черт возьми? Как бы это место ни называлось — если бы я жил здесь, я бы сказал, что британская армия наполовину напугана до смерти. Вы как кролики, выскакивающие с кукурузного поля.
  Когда
  мы были на Фолклендских островах...'
  «Заткнись», — тихо, слишком тихо сказал Феррис.
  `. .. На Фолклендских островах мы доминировали над аргентинцами. Не имели превосходства в живой силе
  или логистического превосходства, но мы доминировали над ними достаточно, чтобы они рухнули».
  «Пристегни ремни», — прорычал Феррис.
   «Я правильно вас понял...? Пожалуйста. Если кто-то не может сделать замечание...»
  «Когда ты будешь у власти, ты сможешь ходить сюда в гребаных красных мундирах. До тех пор, пока
  «Ты со мной, ради Христа, заткнись».
  Феррис перебежал улицу, а Родди побежал за ним.
  Феррис увидел, как удивление нахмурилось на лбу гвардейского офицера.
  Джонс шёл за ними, широко улыбаясь.
  «Вытри это с лица, Джонс, и сосредоточься», — сказал Феррис.
  Родди спросил: «Где мы?»
  «Выхожу из Баллимёрфи, вхожу в Терф Лодж».
  284
  «Что такое Turf Lodge?
  «Turf Lodge — это враг, как и Longdon и Tumbledown,
  «Только вы не увидите никаких чертовых белых флагов, потому что у нас здесь нет призывников-аргентинцев».
  Феррис мог бы пнуть себя. Офицер гвардии вернулся бы в свой склад
  и сообщают, что фузилеры заволновались.
  «Слушай, извини, что кричу... каждая дверь, переулок, заброшенный дом — это опасность. К этому привыкаешь, и так остаешься в живых».
  266
   267
  **Его извинения были приняты. Родди проигнорировал его, как и сам бы проигнорировал
  зануда на воскресных утренних посиделках.
  По радио Феррис доложил о своем местоположении оперативному штабу, а затем махнул рукой.
  вперед, в Терф Лодж.
  МакЭнелли споткнулся и спустился по ступенькам Геркулеса. Прентис повис на воротнике
  его куртка.
  Ренни был у машин. Он одобрительно кивнул Прентису, когда сопровождающие вели МакЭнелли к транспорту.
  Прентис тихо сказал Ренни: «Я бы не стал делать на него ставку, извини».
  Ренни, казалось, не слышал. Широкая веселая улыбка для Макэналли.
  «С возвращением, Джинджи... Надеюсь, они не пичкали тебя насильно алкоголем. Тебе придется уйти с угла, сегодня у нас будет кутерьма».
  Я высажу тебя, а потом пойду за Дэвидом.
  Двери захлопнулись за ними. Ренни и его водитель спереди, МакЭнелли зажат между Прентисом и Госсом сзади. За ними был резерв.
  Они отправились в сорокаминутную поездку в прибрежный отель на Белфаст-Лох.
   Ройзин стояла на коленях на кухне. Это был третий раз, когда она мыла
  Пол кухни, так как они переехали обратно. Когда она была близко к линолеуму, когда ее нос был рядом с ним, она могла чувствовать запах того, что толпа сделала на полу ее кухни.
  «Ма, ты была на улице?» Юный Джерард стоял в дверях кухни, взволнованный и полный эмоций.
  285
  «Как я мог оказаться впереди, если я стою здесь на коленях?
  «Они собираются сделать
  гребаный британец, на нашей дороге. Это говорил ее сын, ее ребенок. Ройзин вздрогнула.
  «Честно говоря, мам, они собираются устроить британский чемпионат, эти Прови».
  Молодой Джерард больше не говорил о своем отце, после того как он положил трубку.
  на него. Она пыталась, дважды, трижды, сбивчиво, найти оправдание
  ребенка за то, что сделал его отец, и молодой Джерард ушел от
  ее.
  Она вытерла руки о фартук.
  Молодой Джерард побежал впереди нее к входной двери. Когда его рука была на щеколде
   Она поймала его, закинула за спину. Она открыла дверь, она выглянула.
  Она посмотрела направо, и Драйв был пустынен. Она посмотрела налево и увидела ярко-синий мотоцикл и стоящего рядом с ним мальчика Мэтти Блэйни.
  «Смотри, ма... велосипед, ма... это для британцев».
  Она вспомнила охотничий пронзительный взгляд на лице Фрэнки, когда она
  268
  позвал его к окну, указал на улицу, чтобы он
  повидать офицера, который был другом Джинджи.
  Она поклялась Молодому Джерарду, что убьет его, если он...
  последовал за ней.
  Она захлопнула за собой дверь. Она была в тапочках.
  и фартук, а волосы завязаны шарфом.
  Она подошла к мотоциклу и мальчику Мэтти Блэйни. Мальчик
  смотрел, как она приближается, и в его глазах читалось подозрение и неприязнь. «Что здесь происходит?
  «Тебе все равно, что происходит». «Не говори мне глупостей».
  «Тебе лучше всего будет дома, миссис». «Что особенного в велосипеде?»
  «Тебе бы я этого не сказала, и женщине-стукачке я бы этого не сказала». «Зачем там велосипед?» — кричала она на мальчика.
  Мальчик Мэтти Блэйни был холодно спокоен. «Тебе не нужно знать». Она сделала шаг к мотоциклу, и мальчик поднял палку,
  и его кончик был направлен ей в живот. Она обошла мотоцикл,
  из зоны досягаемости палки, если мальчик бросится ей в живот. Через
  забрало защитного шлема она увидела ствол пистолета. Свет был
  начало скользить. День быстро клонился к закату.
  Патрули всегда приходили в сером полумраке. Обычно она видела
  286
  офицер в сумеречном патруле.
  «Они тебя обманут, если ты будешь хвастаться, миссис», — сказал сын Мэтти Блэйни. И
  «Они сожгут крышу над головой ваших детей».
  Она очень медленно повернулась и пошла обратно к своему дому.
  Она взяла с собой Маленького Джерарда, Маленькую Пэтти и Малыша Шона в
  кухня, и она заперла дверь изнутри и положила ключ в замок
   кармане фартука и работала щеткой и ведром
  пол из линолеума.
  Фрэнки глубоко вдохнул воздух в легкие.
  Он отбросил опорную ногу мотоцикла, оставив ее сверкать синевой и хромом, пока двигатель тикал. Защитный шлем был плотно прилегающим к голове, неуклюжим, его лицу было трудно поворачиваться за тонированной маской. Он вытащил Люгер из кармана, взвел курок и побежал к дверям Почтамта.
  Он пронесся сквозь дверь. Его голос эхом отдавался внутри шлема, когда он кричал о деньгах. В почтовом отделении было темно, и он видел, как женщины отшатывались от него, неясные затененные фигуры. Он дважды выстрелил в потолок, и
  выстрелы из пистолета были приглушены. Почтовое отделение на Глен-роуд регулярно подвергалось обстрелам,
  пять раз в прошлом году. Почтмейстер был защищен пуленепробиваемым стеклом от прилавка до
  269
  **потолок. Фрэнки помахал своим Люгером женщине и выстрелил в стену, над ней
  голова, когда она стояла на коленях на полу. Женщина плакала.
  Женщина была миссис Дизи, и он учился в школе с ее близнецами. Начальник почты сунул пачку купюр в выдвижной лоток под стеклом прилавка. Фрэнки схватил деньги, уронил часть, положил часть в карман и
   побежал к двери.
  Suzuki взревел, оживая. Каждый мужчина, женщина и ребенок, гулявший по Глен-роуд на южной окраине Терф-Лодж, видел, как мотоцикл и его водитель в черном шлеме мчались к кольцевой развязке и перекрестку с Кеннеди-Уэй и объездной дорогой Монаха.
  Он врезался в кольцевую развязку, и улыбка расколола его лицо, прижимая щеки к стеклу. Он увидел серую жабью фигуру полицейского Land Rover, осторожно приближающегося к объездной дороге Монаха. Черт возьми, хорошо... Это было больше, чем в ста ярдах от него. Продолжая поворачивать на кольцевой развязке, он дважды выстрелил в лобовое стекло Land Rover. Черт возьми, оживите свиней. Он ускорился обратно по Glen Road, сирена в ушах, пронзая шлем. Теперь воздушные волны будут
  прыжки.
  287
  Дважды он оборачивался, чтобы проверить, находится ли вездеход в поле его зрения, на связи ли он с ним, затем
  он свернул, резко и быстро заносясь, в сторону «Полумесяца Терф-Лоджа».
  `БРАВО 41... БРАВО 41... ВХОДИТЕ... СРОЧНО ВЫ ПРИХОДИТЕ
  В БРАВО
  41
  «Браво 41...» — сказал Феррис в микрофон рации, прикрепленный к воротнику его кителя.
   Вокруг него патруль опустился на прикрытие и оборонительные огневые позиции. Лицо Родди затуманилось проблеском интереса.
  `БРАВО 41 ... ПОЧТОВОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ГЛЕН-РОУД ОГРАБЛЕНО ОДНИМ
  ВООРУЖЕННЫЙ МУЖЧИНА.
  ОПИСАНИЕ: ЧЕРНАЯ КУРТКА, ЧЕРНЫЙ ЗАЩИТНЫЙ ШЛЕМ.
  СПАСЕН НА СИНЕМ
  МОТОЦИКЛ ВРЕЗАЛСЯ В TURF LODGE. ПОЛИЦЕЙСКАЯ МОБИЛЬНАЯ МАШИНА В ПОГОНЕ.
  ТВОЙ
  ПОЗИЦИЯ? ПРИЕМ.
  «Авеню, Терф Лодж».
  «ПОЖИДАЙТЕ...»
  Феррис крикнул: «Почтовое отделение на Глен-роуд. Один вооруженный мужчина. Черный защитный шлем. Синий мотоцикл».
  Он видел, как его бойцы проверяли, заряжены ли их винтовки.
  Он увидел, как Родди в оцепенении нащупывает ремень крепления кобуры на поясе.
  Фрэнки мчался по Кресент. Когда он свернул в переулок, соединяющий Кресент с гаражами, полицейский Land Rover приближался к въезду на Кресент. Он подпрыгнул на переулке и вильнул среди колеи, чтобы добраться до
  въезд в гараж. Он рывком распахнул дверь, въехал внутрь, заглушил двигатель. Он
  снял защитный шлем и выбросил
  270
   Люгера в угол. Он вышел, закрыл за собой дверь гаража и запер навесной замок. Он перешел в задний двор, перелез через забор и исчез.
  `БРАВО 41 ...
  «Браво 41».
  «ПОЛИЦИЯ ПОТЕРЯЛА ЕГО. ПОШЕЛ В ПЕРЕУЛОК»
  МЕЖДУ ГАЗОНОМ
  LODGE CRESCENT И TURF LODGE DRIVE. МОБИЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ
  НЕ ХОТЕЛОСЬ
  «СЛЕДУЙТЕ ПЕШКОМ. ДОЙДИТЕ ТАМ И ВЫМЕСТИТЕ.»
  Вне.'
  288
  Секция быстро вошла в Драйв.
  «Самый старый чертов трюк в книге», — подумал Феррис, топая по тротуару.
  холм, используя мотоцикл, чтобы проехать по переулку, который был слишком узким для вездехода
  следовать.
  В этой улице было что-то враждебное, что-то, чего он не мог понять,
  что-то вроде того, что на улице никого нет.
  «Что ты собираешься делать, Дэвид, какова твоя процедура?»
  Родди был у него на плече, тяжело дыша. Его вопросы заглушили мысли Ферриса.
  Родди дышал так, словно не пробегал и двухсот ярдов с тех пор, как пересек Восточную
  Фолклендские острова. Ради бога... это не было кровавым разговором в столовой. Это
  охотился на вооруженного человека. Там было что-то... Черт, что-то, и он не мог этого найти.
  Он увидел мальчика, хромающего вниз по склону Драйв к нему. Он увидел мальчика
  своей палкой. Лицо мальчика было знакомо. Он видел лицо в свете факела, когда оно было скручено болью, и он видел лицо в свете фар автостоянки, когда мальчика поднимали в машину скорой помощи. Он чувствовал вес
  мальчик на руках.
  «Привет, ты меня не помнишь...»
  Мальчик уставился на Ферриса, не подавая никаких признаков памяти о нем.
  «Я отвез тебя в больницу, когда ты был... когда ты был ранен».
  Мальчик отвернулся от Ферриса. Казалось, он ждал разрешения идти дальше.
  «Вы видели человека на синем мотоцикле в шлеме?»
  Мальчик указал тростью себе за спину.
  «Там ты видел человека и велосипед, парень?»
  Мальчик снова указал пальцем.
   «Как давно это было?»
  «Совсем недавно, мистер».
  Отряд побежал вперед, а мальчик пошатнулся.
  271
  ,
  черная авария
  **С дальнего тротуара раздался крик от солдата Феррису. Крик
  триумф и успех.
  289
  Феррис увидел мотоцикл. Впереди него, в угасающем полудне, мотоцикл
  стоял на обочине дороги, у водосточной канавы тротуара, и там
  был блеск защитного шлема, который был помещен на заднее сиденье. Феррис не
  должен им сказать, что отряд рассредоточился по обе стороны мотоцикла,
  и его капрал взял одного из солдат и пошел по переулку, чтобы захватить
  задняя часть домов со стороны проезда, где был припаркован мотоцикл.
   Феррис посмотрел вперед и назад. Никаких признаков мальчика, и Драйв был пуст. Он посмотрел на окна домов, но там не было света, и не было бледных лиц, смотрящих на патруль.
  Там должно было быть...
  `Это хорошее шоу, так быстро в него вцепился,' протянул Родди. `Пожалуйста, не говори
  «Мне», — резко бросил Феррис.
  `Тебе не обязательно быть шершавым. Это не побег из Лабиринта, это всего лишь
  Почтовое отделение...'
  «Разве вы не видите, что что-то не так...?»
  Голос Ферриса раздался в тишине Драйва. Его отряды наблюдали за ним.
  Джонс был у его плеча, его губы были узкими, а палец белым на фоне
  спусковая скоба. Кошка выскочила из-под машины, и инстинктивно четыре ствола винтовок последовали за ней на первых ярдах приборной доски.
  Он пошел к мотоциклу, а Джонс пошел за ним, пятясь и
  прикрывая своего офицера, и Родди пошел с ними и поблагодарил Господа, что они не
  есть такие в гвардии.
   Феррис стоял сбоку от мотоцикла. Его бедра находились в футе от сиденья водителя. Он присел, и купол защитного шлема оказался на уровне его глаз.
  Что-то было не так.
  Феррис положил винтовку на асфальт. Он опустился на колени. Он протянул пальцы правой руки вперед к деталям двигателя. Кончики его пальцев зависли над металлом, нащупывая тепло. Медленная улыбка расползлась по его лицу. Он опустился
  его пальцы на металл, и ничего не почувствовал, никакого тепла. Он нашел то, что было не так. Джонс смотрел на него сверху вниз.
  Феррис подмигнул Джонсу.
  Он нажал кнопку «Говорить» на своем радио.
  Он тихо, про себя говорил в микрофон: «Браво 41, Браво 41...»
  «ВХОДИТЕ, БРАВО 41...»
  Родди подошел к дальней стороне мотоцикла.
  290
  `Браво 41. Умные игры в Драйве. Мы снаружи Номер 46. У нас есть синий
  Мотоцикл Suzuki, как тот, что на Глен-роуд, мы 272
   «На мне черный защитный шлем, а двигатель холодный. Эта машина никуда не двигалась...»
  «Посмотрите на это», — крикнул Родди.
  Я... На Драйве нет ни души. Такого никогда не бывает, не в это время...'
  «Вот его стрелок, Дэвид».
  Я прошу помощи в обезвреживании бомб. В то же время я
  Мне придется быть занятым эвакуацией ближайших домов.
  Я не в деле
  «Вполне подходящее место для проведения поиска. Прием».
  «БРАВО 41... ПОДОЖДИТЕ».
  Феррис повернулся к офицеру шотландской гвардии. «Извините, что это было?»
  «Он оставил своего стрелка здесь».
  Чтобы доказать свою точку зрения, Родди снял защитный шлем с
  заднее сиденье.
  Ренни зашёл в бар.
  Они играли в карты. Прентис и Госс, Джинджи, Макдоноу и Эстли. Они
  играли в покер на гроши.
  Джинджи увидел его первым. Джинджи увидел, что главный инспектор Говард Ренни
   плакал, выплакивая все свои кровавые глаза.
  21
  Под дождем толпа стояла на тротуаре возле магазина «Сливки и жимолость».
  величество королевского суда. В толпе были в основном женщины, и некоторые
  привели с собой маленьких детей, а некоторые держали плакаты, сделанные
  и дали их работники Шинн Фейн. В основном они были из семей
  обвиняемые мужчины. Там были жены и матери и кузены Фэтси
  Раве и Багси Мэлоун и Ноэль Коннелли и Бренни Тойбин и Джоуи
  Малвани и Дасти О'Хара и Билли Клинч и Олли О'Брайен и Джоуи
  Макгиливарри и Том Маккриви. Был брат миссис Уны Флаэрти.
  Там была тетя вождя... Ждала на тротуаре возле Короны.
  Здание суда было кем-то, кто был родственником для каждого из мужчин, названных Шоном.
  Пиус МакЭнелли, супертрава. Они были на тротуаре с самого рассвета, просто
  как они ждали все предыдущее утро, утро понедельника,
  до того, как распространился слух, что обвинение запросило и получило отсрочку на один день. На 291
  273
  **В понедельник утром толпа бурно осуждала Шоу.
  Судебные процессы и платные лжесвидетели перед микрофонами телевизионных съемочных групп, радиостанции BBC и в центре города.
  Затем, выбежав из здания суда, г-н Пронсиас Рейли сообщил, что обвинение добилось отсрочки.
  Ходили слухи, что обвинение не нашло своего подхалима, который мог бы залезть на свидетельское место. И тихо говорили, что смерть британского офицера перед выходными пошатнула решимость информатора.
  Среди рабочих «Шинн Фейн» и местных журналистов, знавших привычки
  В полиции сообщили, что «супертраву» всегда привозили рано утром в здание суда в бронированном автомобиле с прицепом сзади и торопливо вносили в здание через боковую дверь не менее чем за два часа до суда.
  Суд должен был заседать. Некоторые рабочие и некоторые журналисты были у главных ворот Крамлина
   суд с шести утра. Они сказали, что МакЭнелли не было внутри. Они сказали, что поклянутся, что МакЭнелли был
  не показано. Магистрат пришел со своими телохранителями, и обвинение
  пришел с детективом, который был назначен к нему на время
  Предварительное слушание, однако звезды и центральной фигуры обвинения не было видно.
  Съемочные группы и журналисты больше не интересовались родственниками и их лозунгами — вчерашние новости, вчерашние фантики от чипсов. Среди них росло волнение, чувство предвкушения. Если бы стукач не появился, если бы обвинение рухнуло, если бы обвиняемый вышел на свободу, то это была бы чертовски крутая история, это было бы на первой полосе, это было бы в начале обеденных бюллетеней.
  Вдруг послышалось движение. Операторы дернули свою тяжелую технику
  на плечи. Толпа родственников хлынула к воротам и к полицейскому с каменным лицом.
  Г-н Пронсиас Рейли сбежал по ступенькам здания суда и побежал к
  ворота. Толпа толкалась вокруг него, и операторы толкались, чтобы захватить выгодную позицию
   виднелось его сияющее лицо, а микрофоны были сгруппированы под его подбородком.
  Я только что вернулся с заседания в комнате магистрата, заседания, созванного адвокатом Короны.
  Обвинение запросило еще одну отсрочку. Могу вам сказать, что я и мои коллеги решительно возражали против дальнейшей отсрочки и указали магистрату, что это дело рассматривается с большой и необычной скоростью по требованию Короны. Его светлость 292
  скомпрометирован. Суд будет заседать в два часа дня сегодня, и если обвинение
  затем не могут предоставить своего свидетеля, тогда их дело закончено, завершено. Я надеюсь на удовлетворительный результат в два часа дня сегодня...'
  Жена Олли О'Брайена влажно поцеловала мистера Пронсиаса Рейли в щеку и повторила поцелуй для фотографов, которые промахнулись в первый раз.
  Государственный секретарь сказал: «Знаешь, что мне сейчас следует сделать, Фред? Мне следует опустошить ящики, сложить бумаги посреди ковра и поджечь их. Разве не это делает генерал, когда он отступает?»
  Чиновник сказал: «Это не ваша вина, министр. Это не должна быть ваша голова».
  «Премьер-министр позвонил сегодня утром, еще до того, как я позавтракал. Премьер-министр
  Министр сказал, что в результате моих советов Кабинет министров оказался в тупике.
   мешок, из которого он не мог выбраться, не подвергнувшись унижению.
  МакЭнелли не отображается в
  «Суд, это унижение в глазах премьер-министра... Боже, это чертово место... Я не готов увильнуть от отставки. Я собираюсь покончить с этим».
  «Если бы я был вами, сэр, я бы отложил это до обеда», — сказал государственный служащий.
  «С какой целью?
  «Только то, что завершение политической карьеры — это не то, что следует торопить... Теперь, Конфедерация промышленности снаружи, у вас есть час с ними. Безопасность
  Встреча в одиннадцать. Обед с GOC и начальником полиции... О, и
  «Цветы, которые вы хотели, были отправлены».
  Ветер бушевал вокруг цветов, а дождь поливал лепестки.
  Зимой на кладбище цветение цветов будет недолгим.
  Он не мог видеть
  могила, потому что его обзор был загорожен рядами зонтиков и спинками
  Почетного приема. Раздался залп холостых патронов. Его собственные цветы, букет ранних нарциссов, были погребены под ковром венков. Он думал, что это было хорошее явление, учитывая погоду. Он думал, что это было
   такой же результат, какой был бы, если бы его взорвали, когда он был
  с РПГ, когда он бил «Теннера» Симпсона. Прозвучал «Последний пост», и лицо молодого горниста задрожало. Один за другим скорбящие уходили.
  Он увидел отца и мать Дэвида, и он увидел его командира, который
  Он решительно шагал, заложив руки за спину, среди группы офицеров батальона и узнал девушку, которая была в клубе «Миднайт».
  которая была одета в черное шелковое пальто и держала мятый конверт в своей черной перчатке
  рука. Когда люди ушли, когда войска ушли, когда
  Могильщики выкурили свои сигареты и принялись за работу, Ренни пришел к своему 293
  сторона. На службе у могилы Ренни стояла в стороне от него, позади
  его, с Прентисом и Госсом. Он смотрел на цветы, на любовь, которая была
  принесли цветы на кладбище.
  «Твое решение, Пряня... Твой выбор», — сказал Ренни.
  Ветер дул ему в лицо. Дождь капал на его пиджак.
  Ветер склонов Маллахмора. Дождь вершины Маллахмора.
   274
  275
  **Когда Ренни вошел в бар и, проигнорировав его мягкие опухшие глаза, рассказал строгим жестким голосом о взрыве в Терф-Лодже и жертвах в Терф-Лодже, тогда Джинги убежал в свою спальню в маленьком отеле. Он проплакал всю ночь в подушку. Это Джинги попросил, чтобы его отвезли на похороны, и Ренни все организовал. За выходные, во время полета в Манчестер, весь вечер в отеле за пределами Престона Ренни ни разу не спросил Джинги о его намерениях.
  «Я не могу заставить тебя, Джинджи... Я не могу выкручивать тебе руки».
  сказал Ренни.
  Он наблюдал за людьми, которые насыпали землю на гроб. Он смотрел на цветы. Он не чувствовал ни ветра, ни дождя.
  Он повернулся к Ренни, тот кивнул. Это было решение Джинги, это был его выбор.
  Они быстро доехали до аэропорта в сопровождении включенной сирены полиции Ланкашира.
  Они обошли формальности и оказались последними на борту рейса British Airways.
  В Олдергроуве их встретила колонна полицейских машин без опознавательных знаков.
  Они прошли через Баллисиллан и Лигониель, а затем, миновав Ардойн, спустились вниз.
   Крамлин, и в руке Прентиса был револьвер Смит и Вессон, и
  Пистолет-пулемет Стерлинга на коленях Госса, а Ренни поглядывал на часы и говорил по радио в машине, чтобы объявить об их приближении. Джинджи сгорбился между своими сопровождающими, но он мог видеть башни ворот тюрьмы и
  высокие расписные стены здания суда.
  Их увидела толпа, и женщины бросились на руки полицейских, и плакат ударился о крышу ведущего автомобиля, и шеренга полицейских выпятилась и держалась. И Джинджи, низко сидящий на своем месте, замаскированный охранниками,
  услышал ругательства, которые раздавались в пуленепробиваемых окнах. И он
  закрыл лицо от фотографов и их вспышек.
  Его затолкали в угол здания суда и начали колотить.
  его по задней лестнице в комнату на втором этаже. Он тяжело дышал.
  «Твое решение, Джинджи», — сказал Ренни.
  Госс отсоединил магазин от своего «Стерлинга» и бросил его на стол.
  294
  Раздался легкий стук в дверь.
   «Это прямо, Джинджи. Удачи, парень».
  Он стоял один. Все смотрели на него. Снова раздался стук в дверь,
  резче. Ренни, Прентис и Госс наблюдали за ним.
  Он поправил галстук. Это был галстук ярко-зеленого цвета, который он носил на похоронах.
  276
  «Это не для тебя», — сказал Джинджи. «Я делаю это не для тебя... просто чтобы ты знал».
  После темноты лестницы и коридоров он моргнул, войдя в зал суда.
  Он услышал рычание интереса, когда его увидели. Он колебался, он казался тем,
  который вытянул шею, чтобы увидеть, как он замер, а затем вес Ренни толкнул его вперед.
  Он посмотрел прямо перед собой. Он увидел магистрата, чье тело было огромным под черной мантией, и он знал, что магистрат носил бронежилет.
  Он увидел констебля RUC в углу перед собой, бесстрастного и держащего свой карабин. Он увидел адвокатов, поверенных и клерков, бесстыдно пялящихся на него. Он увидел за свидетельской площадкой пустой деревянный стул с прямой спинкой. Когда он подошел, он впился взглядом в пустой деревянный стул с прямой спинкой, как будто это был его талисман.
  Больше не было рычания интереса. Крики с причала блеяли в его ушах.
   «Грязный предатель, МакЭнелли».
  «Продал свою страну».
  Позор твоего народа, МакЭнелли, вот кто ты.
  «МакЭнелли, ты в своей чертовой могиле».
  Ненависть хлынула на него со скамьи подсудимых. Тюремные надзиратели орудовали дубинками. Полицейские, окружавшие скамью подсудимых, напряглись, чтобы предотвратить нападение на супертраву. Он не обернулся, чтобы посмотреть на лица заключенных.
  Он никогда не видел отвращения, гнева и горьких усмешек на губах
  люди, которые были его товарищами по оружию. Он не видел, что единственный человек, который
  молчал на скамье подсудимых, и кто не стоял, чтобы кричать и тыкать пальцем, был Шеф. Ренни, Прентис и Госс были рядом с ним, дышали ему.
  «Сколько они тебе заплатили, Макэналли, тридцать сребреников?»
  Он, казалось, споткнулся, и Прентис с Госсом потянулись, чтобы поддержать его, но когда он почувствовал их руки на своих плечах, он оттолкнул их.
  Он прошел по залу суда. Он не оглянулся ни назад, ни по сторонам. Крики на скамье подсудимых стихли. Великая тишина наползла на зал суда. Он посмотрел вперед на пустой деревянный стул с прямой спинкой у стены.
  295
   Он стоял в низкой скамье для свидетелей. Он чувствовал, как кровь кипит в нем, он чувствовал,
  паническое бегство его сердца.
  «Вы Шон Пиус МакЭнелли?»
  Перед ним стоял клерк.
  'Да.'
  Клерк передал ему потрепанную Библию. «Повторяй за мной».
  ...'
  После того, как он произнес слова клятвы правды, ему было приказано сесть рядом с мировым судьей.
  277
  **Он уставился на пустой деревянный стул с прямой спинкой. Он пытался найти лицо
  человека, который был его другом. Он приготовился дать показания.
  278
  296
  OceanofPDF.com
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"