Мой друг Борька Голдин появился на свет, чтобы быть профессиональным революционером. Видно что-то в воздухе нашей планеты способствует периодическому появлению людей, готовых посвятить свою жизнь противостоянию власти. А может быть, это специальный ген в их организме способствует развитию мозга на особый лад. Такие люди обычно вооружены красивой идеей о необходимости спасения народа и при этом сами, за народ решают, каким должно его спасение.
Появление на свет Голдина, увы, не совпало с революцией в России и периодом становления новой власти. Борька сильно опоздал - он родился только в 1954, но подхваченный им ген революции будоражил его светлую голову и звал бороться за счастье людей. Личных оснований для борьбы с советской властью у Борьки не было: он родился в Москве, в обеспеченной семье третьего поколения врачей, рос в большой и красивой квартире на Смоленском бульваре, в их семье даже не было репрессированных в сталинские времена.
Когда мы познакомились с Голдиным в наши институтские годы, во вторую половину семидесятых, он уже тогда читал только самиздат, ходил всегда в одном и том же потёртом джинсовом костюме, редко брился, часто пропускал лекции и постоянно находился в ситуациях, грозящих исключением из института. В те времена Борька ещё только косил под диссидента, тусовался в различных сомнительных компаниях андерграунда, был знатоком и собирал коллекцию бардовской песни. Он рассказывал близким друзьям о посещении каких-то закрытых спектаклей, которые подпольно ставились прямо в московских квартирах и просмотров западных фильмов на кассетах, которые каким-то образом попадали в Москву. Будучи способным парнем, Голдин всё-таки умудрился окончить институт и получить распределение в один из московских НИИ. В этот период я уехал в Прибалтику, по собственному распределению, и мы почти потерялись, лишь изредка общаясь по телефону. Борис сразу же начал критиковать свой НИИ, обзывая это учреждение "гадюшником околонаучной деятельности...".
В восьмидесятых я снова начал регулярно бывать в Москве, поступив в заочную аспирантуру. Когда мы опять встретились с Борисом, он уже окончательно созрел и определился, как борец. Как и положено Голдину, он выбрал евреев в качестве своего народа для спасения, а борьбу за разрешение свободной эмиграции своих соплеменников из совка - направлением революционной деятельности. Борьку давно уже уволили из его НИИ, он числился в "отказе" и считался одним из активистов еврейского движения "Отпусти народ мой...". Борька участвовал в пикетах и демонстрациях, подпольно преподавал иврит и даже встречался с иностранцами, сочувствующими и помогающими движению еврейских отказников в совке. Во времена усатого инквизитора только половины вышеприведенного перечня деяний было бы достаточно органам, чтобы навсегда сгноить человека в лагерях. При Хрущёве и Брежневе диссиденты всех направлений тоже рано или поздно оказывались в "психушках". Во времена Горбачёва, власть начала несколько притормаживать репрессии, желая показать всему миру поворот к демократизации страны. В этот период Борис Голдин уже имел на своём счету борца несколько вызовов в КГБ на собеседования, сумел выстоять и даже научился специальному языку демагогии о конституции, свободе и правах человека, употребляемому наиболее смелыми активистами еврейского движения в дискуссиях с кагебешниками. Борис и его близкие понимали, что его деятельность уже вышла на такой уровень, что даже в новые, "перестроечные" времена, она всё равно сопряжена с риском любой провокации со стороны органов и возможным арестом.
Пока Борису везло, а может быть, Голдина спасала известность его имени московским корреспондентам западных газет, зарубежным еврейским организациям и сотрудникам американского посольства в Москве. Борис, в полном смысле слова, полностью нашёл своё место в диссидентстве. Он был всегда занят и востребован, совсем не беспокоился о деньгах, зарабатывая какие-то скромные суммы за счёт преподавания, продолжал оставаться холостым и жить с родителями. Молодой мужчина, с весьма импозантной внешностью, имел множество дружб с соратниками и романов с девушками-соратницами.
Когда я приехал в Москву, Борис решил и меня вовлечь в свою деятельность, предложив мне стать ответственным по Риге за сбор подписей на петицию-протест, которую, от имени евреев СССР, московские активисты собирались подавать в Верховный Совет. Копия петиции нелегальной связью должна была быть направлена в Организацию Объединённых наций. Я отказался от предложенной миссии, рассказав Борису историю моего дяди-журналиста.
Двадцатипятилетний журналист за статью в московской областной газете, понравившуюся власти, был премирован отрезом американского костюмного материала, поступившего в СССР по послевоенной программе союзнической помощи. Дядя заказал в пошивочном ателье, первый в его жизни костюм, и стал действительно походить на настоящего журналиста. Через пару месяцев молодого корреспондента направили в один из колхозов области, чтобы собрать материал для статьи о передовой доярке. Дядя добрался до колхоза, встретился с дояркой, сделал несколько фотографий и побеседовал с председателем и односельчанами героини труда. Добросовестный работник пера так старался, что не успел на последний рейсовый автобус до райцентра. Его устроили ночевать на колхозном сеновале и он, как стоял, так и улёгся спать в своём бастоновом костюме. На следующий день, когда бедолага добрался, наконец, до своей редакции и начал работать над статьей, одна из его коллег, в присутствии других сотрудников, спросила, где и как он провёл ночь в деревенских условиях. А наш простак совсем невинно ей ответил:
- Да спал я отлично, на колхозном сеновале. Устал и свалился прямо в костюме. До чего же хорош этот американский материал - проснулся, поднялся, а на нём ведь ни одной складочки и даже стрелки отглаживать не придётся. Могу поспорить, что мои брюки и после такой ночи самые отглаженные брюки в нашей редакции...
Этих трёх фраз в России 1950 года полностью хватило на статью "антисоветская пропаганда" и ровно на пять лет лагерей. Дядя вышел раньше, по амнистии 1953 года, но потерял половину здоровья и так никогда больше не смог найти работу журналиста. Его никто, даже в провинции, больше не брал на работу, несмотря на полную реабилитацию и красный диплом московского университета. После рассказа я уточнил Борьке свою позицию:
- Понимаешь, я люблю нашу профессию...
Мне хочется что-нибудь серьёзное сделать в нашей специальности. Я, отнюдь, не революционер ни одного общественного движения. Кроме того, я не могу лишиться работы - у меня семья, двое детей. Сейчас, действительно настали другие времена, но в этой стране, и теперь, тебе легко найдут провинность, как только это им станет необходимо.
Так, мы и остались, каждый при своём мнении и на своей жизненной позиции. Несмотря на эти расхождения, мы по-прежнему оставались близкими друзьями.
Имя Борис Голдин, в компании с именами других отказников-активистов, просочилось в западные газеты. На статью об отказниках из России случайно наткнулась американская студентка-филолог, еврейка из Сан-Франциско - Алиса. Девушка изучала славянские языки. Романтичная славинистка восхищалась геройскими ребятами из России, рискующими и жертвующими своими жизнями во имя свободы. Она, наугад, выбрала Голдина и завела с ним регулярную переписку, по существовавшим в те времена журналистским каналам. Письма поступали регулярно, примерно с месячной периодичностью. Из писем молодые люди постепенно узнавали друг друга, а когда, со временем, они обменялись фотографиями, случилась взаимная заочная любовь! Это было похоже на любовь по переписке, которую заводят сумасбродные девчонки с заключёнными тюрем.
Я не знаю, что точно: романтика борьбы за свободу, приступы заочной любви или юношеская самоотверженность, а может всё вместе, полностью взбудоражили сердце и голову юной американской студентки. Она купила себе лингвистический трёхмесячный курс в московском Институте русского языка, получила учебную визу в Россию, сообщила Борьке о приезде и сломя голову ринулась в Москву - вывозить Голдина на свободу, фиктивным браком.
Её решение совпало с приездом в Москву, летом 1988 года, американского президента Рональда Рейгана. В воздухе запахло большими переменами. Железный занавес обвис и прохудился - Алисин приезд прошёл без всяких задержек.
Вышло так, что приезд Алисы случился во время моего очередного нахождения в Москве. Борька сразу пристал:
- Саша! Поедем со мной в Шереметьево, прошу тебя... Я волнуюсь - я никогда в своей жизни не видел дочек американских миллионеров. У тебя и английский многим лучше моего, помоги...
Мы приехали в Шереметьево точно к прибытию самолёта компании Пан Американ и ждали у выхода пассажиров с листом картона, украшенным именем американской невесты: Alice Fisher.
Внезапно, из потока выходящих пассажиров, на наш картонный плакат резко двинулась очень худая, джинсовая девчушка с симпатичным лицом и спортивным рюкзачком за спиной. На её лице не было и следа косметики. Грубо, её возраст можно было оценить лет так в шестнадцать.
- Я есть Эллис, кто есть Борис, - спросила пичуга на очень переломанном русском языке, сразу перейдя к делу...
Ошарашенный Борис тоже сделал шаг вперёд навстречу своей заочной невесте и почему-то ответил в той же манере:
- Я есть Борис...
Мы сели в Москвич Бориного папы и отправились прямо к Борису домой, где нас ожидали родители Голдина и стол, накрытый к приезду американской гостьи. Мой друг выглядел разочарованным - облик его невесты никак не увязывался со стереотипом американской студентки из обеспеченной семьи, который каким-то образом сформировался в его сознании. Борис ожидал увидеть роскошную и ухоженную дочь миллионера, а получил небрежную малолетку в протёртых джинсах, не сильно отличающуюся от московских хиппи-девочек из тусовки подземного перехода на станции метро "Беговая".
Девица оказалась очень забавной и любопытной. Ей совершенно не понадобилось никакое время на адаптацию к новым людям и условиям. Она сразу начала много разговаривать, на своем бедном русском языке, используя запас слов не более 200. Алиса старалась помочь своим слушателям активной жестикуляцией и лишь, когда распознавала у собеседника полное непонимание, переходила на английский язык. Ей казалось естественным для себя не знать русский язык, и совершенно очевидным наше понимание английского. Пользуясь вышеописанной разговорной техникой, она неустанно беседовала с нами. Уже через пару минут езды мы выслушали полный отчёт о полёте, узнали, что она летела в бизнес классе и хорошо выспалась, получили подробное описание всех пассажиров-соседей Алисы в кабине самолёта и даже словесный портрет и характеристику обслуживающей стюардессы. Потом наступила очередь её вопросов. Ей было интересно всё: назначение всех кнопок и рукояток в кабине Москвичка, правила дорожного движения, состояние дорог и улиц, архитектура и все люди, попавшиеся нам на пути.
Наше появление в квартире Голдиных вызвало самое настоящее шоковое состояние обоих родителей. Старшие Голдины с самого начала не одобряли авантюру сына с фиктивным браком, но с другой стороны уж очень они хотели, чтобы он вырвался из совка. Они были уверенны, что их сыну угрожает серьёзная опасность и над ним уже сгущаются чёрные тучи. Родители не одобряли фиктивный брак, как способ выезда заграницу, но и не препятствовали так, как надеялись, что условная женитьба может, чудесным образом, обернуться в настоящий союз. А девушка ведь ожидалась не простая: еврейка, на фотографии лицо красивое, студентка университета и дочь миллионера. Реальный образ Алисы, в глазах любых родителей, никак бы не ассоциировался бы с понятием жены для сына, пусть даже временной, фиктивной жены. А её явное малолетство никак не увязывалось с образом супруги для тридцатичетырёхлетнего мужика даже и в моей голове. Придя в себя, мать Бориса вяло поздоровалась и громко продекламировала:
- Эта американская девчушка - именно то, что нужно органам, чтобы, наконец, упрятать тебя за решётку. Власти сейчас начали стесняться прямых репрессий по идейным мотивам, им нужно пришить жертве какую-нибудь криминальную статью. Всем известно, что такие методы и провокации практикуются...
Сейчас ты уже точно допрыгался Боря, в этой стране статью "за растление малолетних" пока не отменили, и это правильно!
Растерянная Алиса, конечно, не поняла всей сути спора, но каким-то образом уловила, что скандал связан с её возрастом. Она достала из сумки кошелёк, а из кошелька вынула блестящую карточку с фотографией, которую сунула мне в руки. Видимо я в её понимании, как нейтральный и ни в чём незаинтересованный человек, лучше всего подходил для роли судьи семейной склоки. Блестящая карточка оказалась водительской лицензией Alice Fisher, 1964 года рождения, выданной администрацией штата Калифорния. Это означало, что американской невесте Голдина целых 24 года и, хотя она на 10 лет моложе моего друга, Борису не следует опасаться страшной статьи российского уголовного кодекса. За неимением прямой причины для расстройства, матери Бориса пришлось вежливо затаить свои косвенные причины и пригласить всех к столу.
Осмелевшая Алиса, догадавшись, что её роль: героини и спасительницы русского борца за свободу, в этот раз ещё не отменяется, тут же принялась задавать новые вопросы. Ей нужно было узнать:
- Почему семья двух врачей имеет всего трёхкомнатную квартиру?
- Почему в доме только один телевизор?
- Как спустить воду в туалете квартиры Голдиных?
- Можно ли записать рецепт приготовления красного овощного супа (это был украинский борщ)?
- Почему в семье Голдиных только один ребёнок?
- В какое время квартиру Голдиных обычно посещает уполномоченный КГБ, контролирующий их семью? - о существовании таких уполномоченных, якобы ежедневно навещающих каждую еврейскую семью, Алису предупредили друзья ещё в Америке.
- Как срочно иностранке следует зарегистрировать своё московское место жительства в органах?
У меня уже получился достаточно длинный перечень вопросов Алисы, а ведь все они обсуждались только в первый час нахождения девушки в доме. А дальше - было больше...
После обеда Алису разместили в комнате Голдина, где она сразу же и уснула. Борису пришлось переселиться в гостиную и спать на диване.
Назавтра, в субботу, Борька позвонил мне и пригласил принять участие в прогулке по Москве. Я заехал к Голдиным, и мы втроём, пешком, отправились на Арбат.
Алиса опять была в своём репертуаре - Борис и я не успевали отбиваться от её, ни на минуту не прекращающихся вопросов. Она спешила и производила впечатление человека, который прибыл в незнакомую страну и решил за короткое время нахвататься, как можно больше языка, истории, культуры и обычаев народа.
Мимоходом, наша американская подруга, внезапно, сотворила курьёзную ситуацию, которая только чудом не переросла в скандал и драку с вызовом милиции. Когда на нашем пути попался винно-водочный магазин, с опоясывающей его по периметру двухчасовой очередью страждущих, Алиса спросила о назначении столь популярного заведения. Мы объяснили, она, не сумев сразу поверить, переспрашивая и уточняя, а затем осознав, внезапно бросилась к очереди и громко спросила:
- People, are you crazy? Two hours to get a bottle! ( Люди, вы что сумасшедшие? Два часа, чтобы добыть бутылку!)
Алиса только успела начать свою вербально-жестовую лекцию о вреде алкоголя, как мы с Борисом, отлично понимая, чем может грозить эта выходка, силой оттащили сумасбродку, извинились перед очередью за "дурдом" и, вдвоём, поясняя, синхронно покрутили пальцем у виска.
На Арбате Алиса взяла на себя роль покровительницы бедных талантов и накупила дюжину матрёшек, несколько картин и другого барахла, вопреки нашим просьбам остановиться.
Когда я вернулся в Ригу, Борька продолжал по телефону еженедельно докладывать мне статус и развитие его плана эмиграции. Документы на регистрацию брака с иностранными гражданами нужно было подавать в специальном отделе центрального ЗАГСа Москвы. Заведующая отделом провела с Борисом беседу, поясняющую гражданину Голдину опасность авантюрных связей и последствия брака с иностранкой. Их расписали только через два месяца, и Голдин сразу подал документы на выезд по месту проживания его жены.
Когда я в телефонном разговоре поздравил Борьку с завершением важного шага на пути к эмиграции, он спросил:
- А что это за поздравление - с важным шагом? Мы ведь поженились...
- Боря, так у вас фиктивный брак!
- Саша, это план такой был на фиктивный брак, а мы с Алисой этот план перевыполнили - превратили фиктивный брак в эффективный! А теперь продолжаем стоять на этом правильном пути. Мы очень любим друг друга...
- Ну, ты и выдал Борька! Поздравляю с законным браком! С меня подарок, приеду - привезу.
Как это ни удивительно, но эффективный брак Борьки и Алисы действительно состоялся. Согласно задуманному плану, Алиса, после регистрации и завершения семестра в своём институте, собиралась вернуться в Сан-Франциско, а Голдин сам должен был дожидаться разрешения на выезд. Их любовь и супружество полностью поломали первоначальный план. Влюблённые почти не расставались, передвигались по Москве только держась за руки, а находясь рядом, всегда нуждались в контакте, для чего, как правило, поглаживали друг друга.
Алиса видела в своём муже героя и мужественного борца мирового масштаба. Все их выходы на тусовки отказников и просто на встречи с Борькиными друзьями она рассматривала, как нелегальные митинги. Мне даже казалось, что романтическая американка с нетерпением ждёт репрессий власти, чтобы заявить работникам органов, что она гражданка США и требует вызова американского консула. Ну, совсем, как в кинофильме "Парк Горького".
Борис взял за правило рассказывать об Алисе забавные истории. Это было похоже на рассказы владельцев домашних животных об уме и навыках своих питомцев. С любовью и умилением он поведал мне по телефону, как Алиса пыталась купить пятаки в кассе метро на кредитную карточку. В другой раз была история о том, что после пришивания меток на постельное бельё для сдачи в прачечную, она представила матери Голдина простой расчёт. По её арифметике выходило, что врачу, по самым скромным расценкам, было бы выгодней за потраченное время принять пару пациентов и купить новое бельё. Гвоздём программы Бориса стал рассказ об Алисе и очереди. Однажды, возвращаясь с занятий, молодая женщина увидела очередь, выстраивающуюся перед входом в универмаг. Алиса спросила, что это за очередь и ей объяснили, что здесь будут "давать" мужскую обувь. Молодая жена решила сделать подарок своему мужу и заняла место в очереди. Когда через час пришёл продавец и начал торговлю, оказалось, что товаром этого лотка являются стабилизаторы напряжения для телевизора. После вывески объявления с действительным именем товара и его ценой, очередь покупателей обуви покинули только считанные люди, а все остальные, включая и Алису, купили стабилизаторы. Когда американская жена, в полной растерянности, явилась домой со своим подарком, она потребовала объяснений, каким образом купленное устройство можно применить в качестве обуви. Она так никогда и не разобралась в обычной совковой жизненной ситуации до конца.
Когда я, в свой очередной приезд в Москву, опять пришёл к Голдиным, Алиса начала хвастаться своим русским языком. Я решил проверить её уровень и рассказал анекдот о человеке, который за большие деньги купил в зоомагазине говорящую сороконожку.
Принёс человек сороконожку домой, а вечером решил пойти на прогулку и взять домашнее животное с собой. Он сказал: - Сороконожка, пойдём, погуляем! В ответ - молчание...
Мужик опять: - Сороконожка, пойдём, погуляем! В ответ - молчание...
Мужик расстроился вслух: - Вот, мерзавцы! Обманули! Эта тварь ничего не понимает...
А сороконожка, вдруг, говорит: - Мужик, ты не волнуйся! Я обуваюсь...
Я анекдот рассказал, а Алиса даже и не улыбнулась. Я спрашиваю:
- Что, Алиска, совсем не смешно или ты не поняла?
- Да я всё поняла, кроме одного слова....
А что такое "обуваюсь"?...
Родителей Бори огорчало, что Алиса никогда не меняет свои джинсовые одеяния, на другие наряды, более подходящие молодой женщине. Мама Бориса, по своим докторским связям, достала для невестки импортные платья, блузку и юбку. Алиса, категорически, отказывалась от подарков свекрови. Тогда мамочка придумала коварный ход, чтобы подтолкнуть свою невестку к женскому стилю в одежде. Она рассказала молодожёнам историю, что соседи однажды её спросили, что за худенький мальчик появился у них в квартире и кем он приходится Борису? Эта, явно выдуманная история, базировалась на том, что коротко-стриженная и худая Алиска действительно походила на хулиганистого мальчишку. Замысел мамы был понятен - Борька станет переживать, что его принимают за "голубого" и заставит жену перейти на платья.
Реакция детей оказалась совершенно обратной - молодожёны долго смеялись сами, а потом ещё и рассказывали всем друзьям, как это прикольно, что их принимают за "голубых", а они ведь нормальные...
На самом деле, Алису никак нельзя было принять за мальчика, всё у нее было на месте.
После очередного напора мамочки на эту же тему, Алиса не сдержалась и прочитала свекрови короткую лекцию, что джинсы являются символом свободы для продвинутой современной молодёжи всего мира. Она приехала в Россию не, как турист, а как борец за свободу. Она приехала в эту страну спасать героя-диссидента Голдина от КГБ. Так, как же можно, в средине сражения, лишать бойца боевой формы?
Семья борцов за свободу прожила в Москве, эффективным браком, месяцев восемь, а потом, неожиданно быстро, Борис Голдин получил разрешение на выезд. Когда их провожали в аэропорту Шереметьево, Алиса, впервые за время жизни в Москве, надела блузку и юбку. Борька сиял и выглядел на один миллион долларов: он победил, он свободен, его ожидает светлое будущее, с ним рядом его надёжная и любимая жена - дочь американского миллионера.
Развязку этой истории друзья Голдина узнали от его мамы. Молодожёны благополучно добрались до Сан-Франциско. Первые две недели молодая семья прожила в богатом доме родителей Алисы. Затем папа-миллионер снял им отдельную квартиру, оплатив за три месяца вперёд. Отец установил месячное денежное пособие для своей дочери-студентки в две тысячи долларов и продолжал оплачивать её учёбу в университете. Папа пригласил Голдина в свой кабинет и поговорил с ним об образовании, специальности, опыте работы и планах на будущее. После откровенного рассказа Бориса об его опыте работы, папа-миллионер вздохнул и посоветовал Голдину заняться ambulance business (бизнес скорой помощи). Папа гарантировал удачу и хороший доход и даже предложил свои рекомендации для получения кредита в банке.
Ничем другим миллионер не стал помогать семье своей дочери - ну не принято в этой стране помогать деньгами взрослым детям, нужно оплатить учёбу - пожалуйста, состояние завещать тоже нормально, а вот, чтобы тридцатичетырехлетнему зятю деньги давать - так никогда. Свободная жизнь в свободной стране для всех свободных граждан. Равные возможности для финансового успеха для всех, а как же ещё...
Борька не стал открывать свою бизнес компанию - он привык быть профессиональным революционером. Алиса ушла от мужа через полгода. Борька впал в депрессию и ещё полгода жил приживалой, на птичьих правах, у разных друзей и знакомых, любящих его или уважающих Голдина, как активиста движения отказников. Потом, он, как все, пошёл учиться на программиста. Уже пятнадцать лет он работает программистом, купил дом, женился на соотечественнице и даже родил сына. Когда мы встречаемся, Борька только мне признаётся в своей тоске по России и Москве - ему так хочется опять стать молодым и опять быть революционером.