Летом 1978 в Киеве открылась американская сельскохозяйственная выставка, которая, по замыслу властей, должна была познакомить советских людей с достижениями политических противников и вдохновить сельских тружеников на здоровое соперничество и собственные рекорды. Ранним утром, в квартире семейства Гофман, раздался телефонный звонок: мужчина, на русском языке, с приятным голосом и лёгким акцентом, назвался Майклом, гидом американской выставки, передал миссис Гофман привет от её близкого друга Влада из Америки и попросил разрешения явиться с визитом для передачи подарков и поручений. Растерявшейся Катюше не осталось ничего другого, как ответить согласием, назначить день и, для маскировки, позднее время визита, а также продиктовать свой домашний адрес. Целый день молодая женщина совсем не могла работать - в её памяти, в который раз, заново прокручивалась история их любви с Володей...
Юность Катюши проходила в Киеве и пришлась на начало шестидесятых прошлого столетия. Это была чудная эпоха обнадёживающей оттепели, знаменательной для мыслящей публики разоблачением усатого тирана, реабилитациями, творчеством шестидесятников, зарождением явления авторской песни, кухонными посиделками, публикацией повести "Один день Ивана Денисовича" и первой выставкой художников-авангардистов в московском Манеже.
Инженеры в ту пору ещё не успели подарить миру широкодоступные компьютеры, Интернет, мобильники и электронную почту. Жизнь правильных подростков была гораздо проще - всё на своём месте: учёба, чтение книг, занятия спортом, дворовые тусовки под гитару и юношеские влюблённости. Ученики одной из киевских школ, Катя и Володя, подружились в восьмом классе на факультативных занятиях по современной поэзии, а в девятом юная красотка стала регулярно получать от своего друга любовные послания в стихотворной форме. Каждое письмецо содержало юмористическую хронику важнейших школьных событий, а также сжатый рапорт о состоянии чувств, которые молодой человек питал в этот момент к своей избраннице. Девушка обратила внимание на тонкий и лёгкий слог, на умение доступно высказываться на деликатные темы и, главное, на зрелость мышления поэта. В очных разговорах её воздыхатель относился к своему эпистолярному творчеству с мягкой иронией и называл чудесные послания "виршиками".
В десятом классе молодые люди окончательно поверили в родство собственных душ, хотя, широко обсуждаемый в обществе того времени духовный конфликт между физиками и лириками, имел отношение и к этой паре. Дело было в том, что ум Володи занимали лишь гуманитарные науки, а по точным дисциплинам он занимался из-под палки, только для того, чтобы угодить родителям да не прослыть дураком в классе. Способностей Катюши хватало на все, без исключения, школьные предметы, но ясный разум девушки отдавал предпочтение математике и физике. За месяц до выпускного, во время большой перемены, на глазах у всего галдящего школьного двора, Володя опустился перед Катюшей на колени и сделал ей официальное предложение руки и сердца. Девушка, без колебаний, ответила согласием прямо на месте, но оставила неопределённо открытым вопрос о возможной дате сочетания. Слух об уникальном для средней школы событии мгновенно распространился и, поэтому, обоих молодых людей немедленно пригласил в свой кабинет директор школы Никифор Петрович или Последний романтик, как его уважительно называли учащиеся.
- Черт тебя подери, Сергеев! У Кати медаль намечается, она может выбрать для поступления любой вуз и какой угодно факультет. Вы оба - гордость школы, самые способные ученики этого выпуска. Вечернее или заочное высшее образование не для вас - вы можете достичь самых серьёзных высот. Мой вам совет: не спешите со свадьбой - любите друг друга, но не торопитесь отказываться от своего главного предназначения... Этим же вечером юная пара объявила родителям о своём новом статусе - жениха и невесты.
Молодые люди дружно решили, что Последний романтик абсолютно прав - свадьбу играть рано, но и расставаться никак нельзя. Они, во что бы это ни стало, должны жить и учиться в одном городе. Володя категорически выступил против родной, украинской столицы: - В Киеве напрочь отсутствует академическая школа по филологии... Вопреки мнению родителей обеих сторон, парочка уверенно отправилась поступать в Питер: жених на филологический, а невеста на факультет прикладной математики. Владимира Сергеева допустили к экзаменам и приняли, а Екатерину Гофман, несмотря на медаль, провалили на предварительном собеседовании. Горечь от возможной разлуки категорически затмила общую радость влюблённых от успеха одного из них. Оставшиеся три недели до начала занятий на филологическом молодые люди лихорадочно искали варианты устройства Катюши в культурной столице страны. Они обошли отделы кадров всех до единого предприятий, предлагающих в газетах трудоустройство по лимиту с предоставлением общежития. Проблему семнадцатилетней девушки согласились решать только две строительные организации и мясокомбинат имени Кирова. Представить свою любимую в роли маляра, штукатура или раздельщицы свиных туш Володя наотрез отказался.
Прощание влюблённых происходило в комнате студенческого общежития, с которой удачливому первокурснику опять повезло. На этот раз его удача была связана с правильным набором соседей - оба сожителя по комнате прибыли в Питер из области и поэтому, в конце августа, отправились доживать свои последние вольные денёчки в родительском доме. Пропуск в общежитие абитуриентки Гофман оставался пока действительным, незаметное проникновение на третий, мужской этаж со второго не составило особого труда, убогость общежитской комнатёнки напрягла не слишком сильно, но решение стать женщиной накануне разлуки с любимым далось приличной девушке нелегко и не в одну минуту. Володя волновался не меньше подруги, решил положиться на природу и пустил важное событие самотёком. Ничего невообразимого с юными любовниками не произошло, они ещё не умели разбудить друг в друге испепеляющие физические ощущения. Зато в их свежих объятиях присутствовали запредельная, порабощающая нежность и исключительный опыт первой близости юных тел и чистых душ. Ощущение личности, времени и пространства временно испарилось - совместная сущность влюблённых парила в эту ночь в небесах, подобно слившейся общности летающих персонажей Шагала...
Следующим утром, на Варшавском вокзале, молодые люди из последних сил сжимали свои, задрапированные одеждой тела в тесных объятьях, пытаясь запомнить и надолго сохранить все открытия прошедшей ночи.
- Прости меня, Катюша. Я дебил и эгоист. Притащил тебя в Питер. Умные люди предупреждали, что этот проклятый город - цитадель антисемитизма, но мне не хотелось верить... Головокружение от успехов... Я и раньше не мог жить без тебя, но теперь, после вчерашней ночи, я не представляю, как смогу продержаться в гнусном, сыром городе единственный месяц. Сам себя наказал, идиот! Мы с тобой должны были ехать в Новосибирск...
- Не расстраивайся, Вова. У нас всё ещё впереди, вот увидишь. Теперь нужно только научиться ждать. Приезжай почаще, любимый.
По возвращению в Киев, Катюша поступила на вечернее отделение экономического факультета и устроилась работать бухгалтером в Управление Госстраха. Прибывший через день, вдогонку возлюбленной, очередной почтовый голубь теперь начинался с интимной строфы: "Постель была расстелена, глядела ты растерянно...". Значительную часть первых лет учёбы в универе Володя провёл в скором поезде "Киев - Ленинград". Он появлялся в родном городе не реже трех раз за семестр. Студент даже наловчился писать курсовики на полном ходу и готовиться к экзаменам под аккомпанемент вагонных колёс. Когда не было денег на билет, парень, по обыкновению, отправлялся на станцию переливания крови, где в те времена не только нормально оплачивали граммы жизненной жидкости, но ещё и кормили дармовым, столовским обедом и наливали каждому донору стакан кагора. В период летних каникул Катюша брала отпуск, который молодые люди проводили, не разлучаясь ни на минуту. Два месяца заканчивались необыкновенно быстро, и влюблённым приходилось снова доверять личную жизнь пресловутому скорому поезду. Первый "виршик" нового учебного года оказался настолько пикантным и зрелым, что он, ни в коем случае, не может быть представлен здесь, в рамках повествования для широкой аудитории. Приведём лишь его начальную строфу: "В феерическое лето любви позови меня опять, позови...".
Несмотря на высокий накал страстей второго, завершившегося лета, правым и в этом случае опять оказался поэт Александр Кочетков, навсегда завещавший человечеству: "С любимыми не расставайтесь...". В начале третьего курса постоянный поток "виршиков" по домашнему адресу Катюши внезапно иссяк и захлебнулся. Обеспокоенная девушка вызвала своего возлюбленного на телефонные переговоры, а он объяснил перерыв в своём приватном творчестве следующим образом:
- Не беспокойся, милая! У меня всё в порядке. Я балдею от великого города Питера... Загрузка на третьем курсе сумасшедшая, в последнее время я сплю максимум пять часов в сутки. В этом году начался потрясающий предмет "История литературы", преподаватель - всемирно известный учёный, профессор Ефим Эткинд. Я пришёлся этому преду по душе, он несколько раз брал меня с собой в компанию друзей и познакомил с интересными людьми из литературных кругов. Я встретился с Рейном, Бродским, Довлатовым и другими. Необыкновенные личности! Издают самиздатом свои сборники для друзей... Бродский любит читать свои стихи. Он настоящий гений, но его никто не печатает... Совки! Плебеи! Я стараюсь много работать, чтобы в будущем попасть в аспирантуру к Эткинду. Так что мой следующий приезд в Киев может состояться только на каникулах...
Катя удивилась: - Вова, ты же так мечтал сам стать поэтом...
Володя объяснил: - Я больше не хочу становиться очередным совковым рифмоплётом, членом Союза... Познакомившись с поэзией Оси, я понял, что следует либо быть гениальным творцом, либо вообще им не быть... Мои стихи - сплошная пошлость. Мне стыдно! Я сдаюсь, но для меня всё-таки остались филология и история литературы.
Большую часть каникул следующего года у Володи заняла фольклорная практика в заповедных, не тронутых временем деревнях Архангельской области. Куцый остаток лета влюблённые всё-таки провели вместе на даче родителей Кати. В этот раз короткое счастье влюблённых было разбавлено ревностью, выяснением отношений, частыми ссорами и заготовкой вишнёвого варенья. Почтовые голубки в стихотворной форме осенью вообще не прилетали, как они и не появлялись больше никогда. На замену "виршикам" поступило подробное письмо в прозе, толково разъясняющее Кате, почему уставшим друг от друга влюблённым стоит взять тайм-аут в отношениях, провести инвентаризацию чувств, разобраться в сомнениях... У Кати не было никаких сомнений. Девушка адекватно и правильно поняла суть письма жениха, сильно удивилась и, проплакав две ночи, решила не примерять на себя роль брошенной, страдающей невесты. В Питер ушла срочная телеграмма: "Милый, ты абсолютно прав. Мы оба устали. Давай вкусим немного свободы. Целую, Катя". Следующим летом Катюша вышла замуж за первого встречного, красивого и сильного парня - спортивного тренера по гимнастике, который, волей судьбы, случайно пристал к красотке на пляже Гидропарка. Через положенный природой срок она родила случайному мужу дочку, любимейшую, умнейшую и прекраснейшую Заиньку. Володя в это время поступал в аспирантуру. На Новый Год позвонила несостоявшаяся свекровь и поплакалась несостоявшейся невестке на своего неблагодарного сына, который, не уведомив родителей и не затеяв никаких, даже самых скромных торжеств, тайком женился на семнадцатилетней, избалованной дочери одного из своих преподавателей.
В 1972 году из страны Советов выслали Иосифа Бродского, следом за ним, в 1974, власти избавились от его старшего друга, Эткинда, который осмелился не только выступить свидетелем защиты на сфабрикованном процессе-фарсе Бродского в 1964, но и открыто выступил в поддержку Солженицына. Во второй половине семидесятых прошлого столетия, волею непонятного политического зигзага или в связи с полным помутнением рассудка у престарелых членов Политбюро, в стране приоткрыли узкую щёлку в железном занавесе и разрешили вялотекущую иммиграцию. Володя позвонил весной 1975, поздравил Катюшу с дочкой и, в дружеском разговоре, сообщил, что решил последовать на Запад за своими наставниками - национальность его жены, слава Богу, позволяет подачу документов на выезд в ОВИР... Катя в этот момент уже пребывала в статусе разведёнки, проплакала ещё одну ночь своей женской жизни и навсегда смирилась с потерей надежды. Володя незамедлительно отбыл в эмиграцию, поселился в США, где, согласно новому, триумфальному сообщению от несостоявшейся свекрови, устроился на работу профессором Гарвардского университета...
Назначенным Катей вечером Гофманы пребывали в глубоком душевном волнении и трепетном беспокойстве. Семья обречённо ожидала к ужину опасного, заокеанского гостя. Брат Кати, Анатолий, проживающий с недавних пор по отдельному адресу, также не замедлил явиться в родительский дом вместе с женой Таней, чтобы, в случае непредвиденных обстоятельств, защитить родителей и обезопасить сестру от коварных происков империалистов. Женщины молча накрывали на стол, а мужчины неторопливо расставляли стулья и бутылки. В рисковой ситуации нашлось дело даже для пятилетней Заиньки, девочке назначили должность разведчика-наблюдателя, в обязанности которого входило терпеливое высиживание на неудобном кухонном подоконнике и подача сигналов при неординарных событиях в ближайшем периметре. Заинька справилась с заданием на "отлично" - незамедлительно сообщила о прибытии к подъезду машины-такси. К удивлению семейства, из автомобиля выбралась смешная парочка почти подростков, парень и девушка, упакованные в стандартные для молодёжи джинсовые одеяния далеко не первой свежести, практически ничем не отличающиеся от обычных советских студентов. Американцы держали в руках два чемодана и несколько огромных пакетов яркой раскраски.
Когда, в ответ на пронзительный звонок, открыли входную дверь, удивление Гофманов граничило с разочарованием - своей молодостью, тощей статью и очевидно скромным материальным достатком американцы явно не дотягивали до уровня матёрых волков из ЦРУ. Гости представились: Майкл и Элис. Обстановка в квартире немедленно разрядилась, но застолье, однако, не отменили - потчевали юных америкосов по полной программе. После деликатесно-салатной подготовки и активного алкогольного разогрева плавно перешли к фаршированной рыбе и жареной курице. За кофе с десертом папаша Гофман произнёс пространный тост в духе Потсдамской конференции о значении мира во всём мире. Представители американской молодёжи, в свою очередь, поведали своим новым друзьям о трудностях студенческой жизни при капитализме. Как оказалось, для того, чтобы устроиться работать гидами сельскохозяйственной выставки, молодым людям пришлось оказаться в числе победителей всеамериканской филологической олимпиады студентов-славянистов. Заинька, в свою очередь, тоже развлекла иностранных гостей исполнением песенки о Чебурашке и его друзьях. Званный ужин или, точнее сказать, международный приём удался на славу. При прощании американцы пригласили гостеприимных хозяев посетить выставку, раздали пакеты с подарками и предупредили, что в обоих чемоданах находятся вещи, за которыми, в течение следующей недели, в дом Гофманов обязательно прибудет человек из Ленинграда.
Когда визитёры покинули квартиру, члены семейства, сгорая от нетерпения, стали разбирать пластиковые упаковки с американскими презентами. Их содержимое состояло из одежды, косметики, блоков сигарет и жевательной резинки. Близкий друг из США основательно расщедрился, не забыв ни одного из членов семьи бывшей невесты. Женщины было приступили к разбору остатков застолья и грязной посуды, как вдруг раздался встревоженный выкрик Анатолия, который, втайне от других домочадцев, решил по-тихому проверить содержимое чемоданов, оставленных на хранение до прибытия питерского гонца.
- Володька - гад! Опять подставил...
- Там что такое, бомба? - встрепенулся первым старший Гофман, бывший командир сапёрной роты и полный кавалер орденов Славы.
- Хуже бомбы, пап, - застонал Толя. Бомбу ты смог бы легко обезвредить, а тут семена от издательского дома "Посев"...
Члены семьи в момент столпились вокруг настежь распахнутых чемоданов, заполненных россыпями прекрасных книг на русском языке, в ярких, красивых обложках. Библиографический перечень смог бы свести с ума книголюба самых широких интересов: еврейская Тора, христианская Библия, "Лолита" Владимира Набокова, сборник поэзии Иосифа Бродского, "Зияющие высоты" Александра Зиновьева, "В плену у времени" Ольги Ивинской, "Записки незаговорщика" Ефима Эткинда, "Говорит Москва" Николая Аржака (Даниэль) и ещё много, много всяких других.
- Все книжки официально запрещены! - продолжал переживать Анатолий. Передача любой из них постороннему лицу запросто обеспечит "пятёрку" лагерей за распространение антисоветской литературы, а их хранение - дурдом, в самом лучшем случае. Это всё ты, моя непутёвая сестрица! Семью не жалко, так хоть о малолетней дочери подумай. Что за дурная привычка пускать в свою жизнь посторонних также легко, как в западных фильмах пускают постояльцев в придорожную гостиницу. Лично я умываю руки! Мы с Танюшей немедленно отправляемся домой. Если кто спросит, мы весь сегодняшний вечер просидели дома.
- Сидеть! - рявкнул папаша Гофман, который в критических случаях всегда принимал командование на себя. Как американские подарки получать, так ты первый в живой очереди стоял, а как потребовалось семейные проблемы решать - в кусты.
- Не нужны мне больше подачки империалистов! - огрызнулся Толя.
- Поздно, детка, пить боржоми, - странным образом сострил отец. Сейчас вы с Катюшей сядете в мою машину и отвезёте чемоданы на дачу, на случай, если кто-нибудь из соседей видел наших америкосов и стукнет в контору.
- Одиннадцать часов ночи, папа!
- Темнота работает на нас. И вообще, на фронте бывают ситуации, когда промедление смерти подобно...
- А вещи? - забеспокоилась Таня.
- С вещей немедленно срезать все этикетки, всю мишуру и пакеты сложить вместе. Толик выбросит свёрток в болото, когда свернёт на лесную дорогу после Даниловки. Если спросят о вещах, то мы их в Ирпени, на толкучке купили... Пускай попробуют проверить...
В течение поездки на дачу, в обе стороны, Катюше пришлось выслушать от брата цикл нравоучений: о вреде легкомыслия, о необходимости стать, наконец, взрослой женщиной, о том, что Заиньке нужен отец, настоящий мужик, не чета проходимцам, которые сломали Катину жизнь и т.д. в подобном ключе. Чемоданы спрятали в кладовке с инструментами. Возвратившись в квартиру на Воскресенке около двух ночи, конспираторы обнаружили родителей бодрствующими. В гостиной стоял устойчивый, мятный запах сердечных капель. В течение следующей недели Гофманы, с опаской и нетерпением, ожидали появления человека из Питера - им очень хотелось избавиться от двух атомных зарядов идеологического оружия, притаившихся на даче. Связник не появился, этот факт сам по себе не мог не вызывать дурных мыслей о его несчастной участи. В воскресенье Катюша решилась на посещение выставки, наивно надеясь, что при удобной ситуации, ей удастся обсудить создавшееся положение с американскими товарищами по борьбе. Замысел начинающей диссидентки напрочь провалился - заокеанские коллеги тяжко и непрерывно работали с толпой посетителей. Среди гостей павильона открыто прохаживались двое молодых мужчин в одинаковых костюмах серого цвета, белых рубашках и чёрных галстуках, с комсомольскими значками на лацканах пиджаков. Род занятий комсомольцев не оставлял никаких сомнений. В надежде обратить на себя внимание и, тем самым, вызвать вечерний, телефонный звонок американских знакомых, Катя задала юному гиду парочку идиотских, высосанных прямо из пальца вопросов. Напряжение мозга в неизвестной области знаний оказались абсолютно напрасным - Майкл не позвонил.
В понедельник старшего бухгалтера Екатерину Давыдовну Гофман вызвал к себе начальник первого отдела. К ужасу Кати, в кабинете теневого чистильщика кадров Госстраха находился один из комсомольцев, ошивавшихся в прошедшее воскресенье на американской выставке. "Серый костюм" вежливо поздоровался, представился работником органов защиты и сразу перевёл беседу на себя:
- Екатерина Давыдовна, по месту производственной деятельности вас характеризуют не только ответственным, способным и исполнительным работником, но и отличным товарищем. Все коллеги считают вас настоящим советским человеком. Как же тогда можно объяснить тесное общение с представителями враждебного для советской страны общества?
- Отрицать очевидные факты - выйдет себе дороже, - лихорадочно подумала Катя. Буду выкручиваться...
- Что вы имеете в виду?
- Только не нужно тут прикидываться невинной овечкой, Екатерина Давыдовна. К нам поступили сведения, что ваша семья принимала в своей квартире двух иностранных граждан, работников американской сельскохозяйственной выставки. Надеюсь, вы не станете отрицать проверенную нами информацию? Каким же образом семья Гофман связана с иностранными гражданами?
- Моя семья тут ни при чём... Я совершила ошибку - мне отвечать. Дней десять назад я случайно познакомилась в Гидропарке с молодой парой. Они выглядели обычно, разговаривали на русском языке. Я поначалу даже не разобралась, что эти ребята - иностранцы и пригласила их в гости. О том, что они - поданные США, я узнала лишь у себя дома, в подробном разговоре. Малолетки, как мне показалось, испытывают искренние симпатии к нашей стране и, именно поэтому, отлично владеют русским языком. Я живу вместе с родителями, но иностранцы во время визита пребывали только в моей комнате, мои папа и мама, толком, ничего о них не знают...
- Свежо придание... С вашим папой, членом Коммунистической партии, мы поговорим отдельно. Допустим, я приму вашу версию знакомства с американцами. Тогда потрудитесь объяснить, Екатерина Давыдовна, с чего вдруг молодая женщина, при случайном знакомстве, приглашает в свой дом совершенно посторонних людей?
- За приглашение посторонних в наш дом я уже получила взбучку от своего отца. Я совершила ошибку, но, когда новые знакомые предложили купить у них несколько модных вещей, я не смогла устоять. У меня с собой не было нужной суммы денег - пришлось пригласить посторонних в дом...
- Значит, вы подтверждаете, что получили от иностранцев вещи?
- Я подтверждаю, что купила у иностранцев несколько предметов одежды для себя и дочери.
- Советские люди обычно отправляются за одеждой в магазины, а вы, Екатерина Давыдовна, предпочитаете отовариваться у спекулянтов?
- Во-первых, эти малолетки совсем не спекулянты - они просто нуждались в советских деньгах, продали мне личные вещи по смехотворно низким ценам, а, во-вторых, я - мать-одиночка, у меня трудное материальное положение, меня действительно заинтересовала возможность недорого купить американские джинсы и несколько безделушек для дочери. Каюсь, поняла, совершила ошибку - больше никогда не повториться...
- Вы признали, что приобрели у иностранцев одежду для себя и дочери. Какие-нибудь другие предметы, кроме одежды, вы получали?
- Никаких других предметов, кроме одежды, я не получала.
- Вчера вы появились на американской выставке. Зачем бухгалтеру Госстраха посещать выставку сельскохозяйственного оборудования? Вы, что, собрались менять свою квалификацию?
- Я одинокая женщина - располагаю свободным временем, мне многое в жизни интересно. Билет на выставку стоит целых пятнадцать рублей, а мне его презентовали бесплатно. Как тут было не пойти?
- Ладно. Я устал от вашей демагогии, Екатерина Давыдовна! Мы с вами ещё обязательно встретимся... На будущее запомните аксиому: чистосердечное признание обязательно смягчит наказание. Вы пока свободны...
Ночью этого же дня Катя, Толя и Таня сожгли на даче все книги из американской посылки. Бумага высокого качества тяжело поддавалась огню, особенно долго пришлось повозиться с переплётами. Молодые женщины ревели белугой без перерыва на ужин - библиофилки, с опухшими от слёз лицами, в эту ночь предавали своих дорогих кумиров. А кто бы, в их обстоятельствах, смог поступить иначе? Следующим утром Екатерине Гофман на работе предложили подать заявление на увольнение по собственному желанию - так, на всякий пожарный случай... Гонец из Питера так никогда и не появился в Киеве, возможно человек сгинул, но хочется надеяться, что до него просто не дошло сообщение о посылке. Самое удивительное, что и органы никогда больше не трогали семью Гофманов - либо случайный сбой случился в отлаженном механизме репрессий, либо, в этот период, произошло крайнее перенапряжение трудящихся плаща и кинжала. Кто в состоянии понять поступки безумцев?
Много лет спустя, в американской эмиграции, одной из первых забот Кати стала комплектация домашней библиотеки в точном соответствии со списком шедевров двух американских чемоданов, который навсегда запечатлелся в её памяти. Взрослая дочь, Заинька, несмотря на крайнюю занятость, прочла все до единой книжки из маминой библиотеки, но так и не поняла, почему её близким пришлось прятать и сжигать такую доброкачественную литературу? Никакой в ней нет крамолы, никаких призывов к разрушению и революциям... Прекрасно, что молодые люди нового времени совершенно не понимают своих родителей в подобных вопросах...