"Я, Элия Неймо, и.р. (искусственно рожденная) в шестом поколении, отказываюсь от лабораторного вынашивания ребёнка и настоятельно прошу разрешить зачать, выносить и родить ребёнка естественным путём. Дата. Подпись."
Медицинский Центр программирования демографической политики Земли, как, впрочем и Планетарный Совет, уже неделю гудел на разные голоса. Заявление Элии Неймо было явлением из ряда вон выходящим и вызывало у кого недоумение, у кого неприязнь, а у кого страх и даже негодование.
Ещё бы. Все мы, люди 29-го века, иэры (сокращённое от "искусственно рождённые") в пятом- седьмом поколениях. Все без исключения. А это значит, что уже несколько столетий женщины Земли не рожают детей. Собственно, само изобретение, позволившее производить и выращивать плод в колбе, а не в материнской утробе, было сделано в древние времена, ещё в 20-ом веке. И лишь спустя три столетия от единичных опытов искусственного оплодотворения человечество перешло к практике и поставило дело на поток. Судя по архивным данным, идея пробивала себе дорогу с трудом, как , впрочем, во все времена всё передовое и неординарное. Её противники говорили о бесполезности и даже небогоугодности этого деяния. Зачем изобретать какой-то искусственный инкубатор, если женское тело приспособлено, адаптировано, снабжено всем необходимым для зачатия и деторождения. Во имя чего идти против Божьего замысла? Оппоненты взывали к милосердию по отношению к бесплодным парам, оппоненты оппонентов предлагали в таком случае идти по пути развития медицинских технологий лечения бесплодия и рассматривать искусственное деторождение, как исключительные единичные случай. Общественное мнение в целом склонялось к мысли, что такой вызов природе может обернуться опасностью для Человека. Достаточно вспомнить не столь древние времена,
когда, с подачи учёных люди начали поворачивать реки вспять, дрелить земное ядро планеты, изменять климат по свому усмотрению. Кстати именно это и привело планету на край гибели: природа взбунтовалась против человеческой тирании, начались невиданные доселе землетрясения, извержения вулканов, цунами. Земля была разорена, часть её покрылась чёрным пеплом, часть ушла под воду, города были разрушены, больше половины населения Земного шара погибло. Нашим предкам понадобились титанические усилия и не одно столетие, чтобы восстановить более или менее нормальную жизнь земного сообщества. Чего им это стоило, даже трудно себе представить. Но урок был извлечён: с природой, со средой обитания нельзя быть "на ты". Человек не может придумать нечто более совершенное, чем Создатель. Даже вмешательство в так называемую неживую природу (существовал когда-то такой термин) поставило под угрозу жизнь человечества. А тут посягнули на вмешательство в святая святых - в природу Человека, начиная с момента его зачатия!
Такова была вкратце позиция противников искусственного деторождения. Она и в самом деле была логична и понятна. К ней склонялось мнение большинства. Но вот парадокс - случившаяся на Земле катастрофа породила новую беду, которая впоследствии и "прибила" общество к противоположному берегу. По данным статистики, демографическая ситуация на планете стала резко ухудшаться. Уже начавшая, было, восстанавливаться после гибели от природных катаклизмов численность населения вдруг резко упала. Природа словно мстила человеку за прошлые ошибки. Супружеские пары в большинстве случаев не могли зачать ребёнка, многие страдали бесплодием. Население Земли уменьшалось год от года. И когда всем стало ясно, что жизнь разумных существ на
- 2 -
Атавизм
планете может прерваться уже в следующем поколении, демографический Совет Земли, не взирая на справедливые доводы "естественников", принял решение - начать немедленное серийное производство людей в лабораторных условиях. Так появились на Земле первые иэры. Мы, жители 29-го века , - их потомки.
Новшество прижилось. Во-первых потому, что оно действительно быстро стабилизировало демографическую ситуацию. Ну и потом землянки вошли во вкус. Женщинам понравилось искусственное деторождение - они не были выброшены на 9 месяцев , да и последующие годы из социально-политической жизни общества, они не знали мук беременности и родовых болей, о которых были наслышаны от своих мам и бабушек, трудностей послеродового периода. Ну а мы, их сегодняшние прапраправнуки,
даже не представляем себе иной возможности появления на свет ребёнка, кроме как из лабораторного инкубатора. При этом радости материнства и отцовства вовсе не утрачены, разве что приобрели более разумные формы проявления. Дети, как и прежде, являются носителями родительских генов, наследуют их психофизические качества.
Так что до сего времени "инкубаторское" появление на свет воспринималось не просто нормой, а нормой позитивной и рациональной.
Наш век вообще очень рационален и прагматичен, да и мои предки тоже были весьма рассудительны и не сентиментальны. Всё ускоряющийся темп жизни не позволял расслабиться и не оставлял времени на всякие там нежности, жеманства и капризы.
"На "цирлихи" у меня времени нет," - строго говорила мне мать, когда я начинал канючить и просил перевести меня на шестидневку. Как абсолютное большинство детей своего времени я был общественным ребёнком и жил в основном в интернате, перемещаясь из одной подростковой группы в другую. Некоторые родители забирали детей домой раз в неделю - это называлось шестидневкой, а меня, как впрочем и многих других, - раз в месяц. Нас называли "месячниками". Тогда я был маленьким и тянулся к дому и лишь спустя десятилетия, сам став отцом, я в полной мере осознал и правоту своих родителей, и правильность заведённого порядка вещей. На Земле повсеместно внедрено теперь общественно культурное воспитание и образование детей в интернатах. Иначе и быть не могло. Взрослое население планеты занято на рабочих местах 10 часов в сутки с небольшими трехразовыми перерывами. Так заведено с тех трагических событий, когда в результате стихийных бедствий погибла половина населения планеты, а другая половина была вынуждена работать за двоих. С тех пор на Земле негласно существует новое летоисчисление - "до катастрофы" и "после катастрофы".Так вот, жизнь до катастрофы разительно отличалась от жизни после, в том числе и нынешним 10-часовым рабочим днём, и обязательным интернатским воспитанием подрастающего поколения. Мы считаем очень разумным существующий порядок вещей, и нам кажется противоестественным порядок наших предков, которые работали 7 часов в сутки, а многие женщины не работали вовсе, посвящая себя полностью детям. Какая дикость! Какое непродуктивное
использование человеческого потенциала, просто разбазаривание! Наши дети отлично чувствуют себя в интернатах, их хорошо и полезно кормят, их обслуживают врачи высшей категории, их учат высокообразованные педагоги, за каждой подростковой группой закреплён высококвалифицированный психолог, а также специалист по физическому воспитанию. Вряд ли каждая отдельная семья смогла бы вне общего планетарного обустройства обеспечить своим чадам такое образование и уход. Таким образом некогда вынужденное интернатское общежитие прижилось в земном сообществе, ибо оказалось весьма удобным, рациональным и полезным для планеты и каждой отдельной семьи.
Правда, существовала опасность, что при таком порядке общественного устройства семья, как ячейка общества, может изжить себя, атрофироваться за ненадобностью.
- 3 -
Атавизм
Действительно, к чему создавать семью, если в каждом населённом пункте планеты существует банк данных, где хранятся мужские и женские геномы. Выбирай любой генетический материал, согласуй выбор с его носителем и заказывай в Медцентре дитя.
А дальше схема совсем простая: пробирка для зачатия - саморегулируемая биоколба для растущего эмбриона - и через 9 месяцев выем готового младенца из искусственной утробы. А ещё дальше - и того проще: грудничковые ясли или домашний уход в течение года (по желанию матери) - передача дитя в интернат вплоть до совершеннолетия. Если опустить детали, схема жизни дитя укладывается в коротенькую формулу: пробирка - колба - интернат. При чём же тут семья?
Ну, во-первых, в чисто человеческом факторе. Желание иметь своё потомство, т.е. по существу оставить на Земле свой генетический материал, неистребимо в человеке и по сей день. А во-вторых, потрудился и Законодательный Планетарный Центр, законодательно закрепив обязательную ответственность родителей за своих детей. Есть и закон вторичного действия - об ответственности совершеннолетних граждан за родителей. Оба закона существуют, можно сказать, формально. По крайней мере за последние 400 лет не было зафиксировано случаев водворения справедливости через судебные органы. Интер-
натское воспитание продумано до тонкостей и включает в себя обязательное культивирование семейно-родственных отношений. Семейный социум в нашем обществе вообще ценится очень высоко и является показателем благонадёжности и порядочности граждан.
Из потока мыслей меня выдернул голос дочери, как всегда спокойный, интонационно ровный: "Папа, я завтра улетаю на Орфию. Командировка планируется на год земного времени, но... там кто знает. У меня к тебе просьба - позаботься о Даниэле, его надо перевести из "месячников" в "полугодовики". Вы же с мамой вряд ли сможете забирать его домой каждый месяц. Маме я уже сказала, чтобы отобрала Дани вещи в расчёте на полугодовое пребывание в интернате."
Моя дочь Диэля Фознер, как и её супруг, - микробиологи. Они вместе в составе экспедиции летят на необжитую планету с весьма трудоёмкой миссией - узнать всё необходимое о биосфере, биоматериалах Орфии и подготовить планету к жизни людей, что называется, адаптировать её к особенностям именно человеческой жизнедеятельности - если надо, скорректировать климат, обезвредить жизненное пространство от опасных бактерий, создать оптимально удобную для человека среду обитания. Обычная экспедиция, каких сей час много. Осваиваем Космос. Но по опыту знаю, одним годом здесь не обойтись.
- Не волнуйся,- ответил я,- летите спокойно. До конца месяца я успею перевести его в "полугодовики", а мама позаботится об одежде и других мелочах.
- Я не всё сказала, папа.- Диэля смотрела на меня пристально, но без тени беспокойства.- Наш второй малыш будет вынут из колбы (читай - родится) через 7,5 месяцев, и это произойдёт, как ты сам понимаешь, в наше отсутствие. Конечно, мы планировали присутствовать при его рождении, но экспедиция была подготовлена в кратчайшие сроки, сам понимаешь... Поэтому просьба - определите его в "груднички"
До нашего возвращения.
Я понимал. Что ж тут непонятного, срочная командировка, жизнь снова внесла свои коррективы. В конце концов миллионы младенцев появляются на свет Божий в отсутствие
своих родителей. Таков наш век. А просьба Диэли была лишь вежливой формальностью. Мы оба это понимали. Я, как отец и как дед будущего внука, наконец как заведующий Родильного центра и без просьб дочери взял бы на себя все опекунские функции. Эмбрион моего внука, как и все другие геном-образования, находятся под пристальным
- 4 -
Атавизм
вниманием медиков Центра и под моим личным контролем . Так что всё, о чём просила меня дочь, - вещи само собой разумеющиеся.
Мы попрощались с Диэлей стандартным набором фраз, подобающих случаю:
- Будь осторожна с КПД (коэффициент полезного действия), желаю оптимальной работы.
- И тебе того же, папа.
... Ну что ж, дочь улетела на космодром,а мне пора в Медцентр. Сегодня там будет обсуждаться заявление Элии Неймо, которая вопреки здравому смыслу хочет родить ребёнка естественным путём.
Случай неординарный, из ряда вон выходящий. В Центре демографического планирования соберётся Планетарный Совет. Нет, у нас, конечно, демократическое общество, и женщины вольны в своём выборе. Но поскольку вот уже 600 лет на Земле практикуется лишь искусственное деторождение, у нас нет ни родильных домов, ни акушеров, которые практиковали в давние времена. В конце концов, человеческая жизнь считается на Земле первейшей наивысшей ценностью, и это прописано чёрным по белому в Земной конституции, а законы мы чтим. Так имеем ли мы право подвергать женщину такой опасности, как роды? Случись что - у нас нет ни специалистов подобной квалификации, ни соответствующего оборудования, да мы просто не знаем, никогда не видели воочию, как происходят естественные роды. Изучая историю медицины, я нашёл в архивных материалах сведения о процессе родовой деятельности. Там много таких нюансов, как неправильное положение плода в материнской утробе, отсутствие родовых потуг у женщины (я с трудом могу представить себе что это такое), наконец, родильная горячка и летальный исход. В праве ли мы, вооружённые лишь чисто теоретическими знаниями в данной сфере, подвергать нашу современницу, пусть даже и по её воле, такой опасности? Да и зачем, если в нашем распоряжении новейшие инкубационные центры, научно выверенные и проверенные на практике технологии создания эмбриональных колб, спроектированных в соответствии с детородными органами женского тела и на 100% выполняющие функции материнского организма при беременности. При искусственном деторождении исключены все возможные патологии, тогда как при естественном избежать их практически невозможно.
Из архивных материалов также следует, что младенцы зачастую рождались с гематомами, тяжело травмированными в процессе родовой деятельности. Нередки были случаи рождения даунов, умственно неполноценных детей. А врождённые пороки сердца?
А физические увечья? Сейчас хромосомный набор ребёнка спокойно корректируется на стадии эмбрионального развития в лабораторной колбе. Опыта же влияния на плод в утробе матери мы не имеем.
Во имя чего такой риск, в который раз спрашивал я самого себя и не находил ответа. Не разумнее ли заказать дитя в Медицинском Центре, в отведённое время, если позволяют обстоятельства, посещать инкубационный зал и наблюдать развитие плода на экране, а через 9 месяцев (опять же если позволят обстоятельства, моя дочь вот уже второй раз не может себе этого позволить) присутствовать при выемке младенца, время которой и считается датой рождения новоиспечённого землянина. Стерильно, безопасно, надёжно, рационально!
Неужели нашей сопланетнице Элии Неймо изменил здравый смысл, и нет шансов переубедить её, силой логики заставить отказаться от рискованной прихоти?!
Такие или примерно такие мысли теснились в моей голове, когда аэролайнер мчал меня к Медицинскому Центру.
- 5 -
Атавизм
Глава 2. Заседание
Учёные мужи, медики, психологи, социологи, историографы, корифеи юриспруденции, члены Планетарного Совета, открыв рот, слушали заявительницу Элию Неймо. На неё смотрели, как... не могу подобрать нужного слова, как на редкостный экспонат, как на уникальное, ещё не изученное явление, как на некое непонятное, доселе неизвестное логике отклонение от нормы.
- Да, я хочу сама родить своего ребёнка. Сама, понимаете? Так делали все древние женщины до катастрофы. Чем я хуже? Я хочу чувствовать ребёнка у себя под сердцем, хочу, чтобы он рос во мне и при мне. Я хочу его любить! Разве я не имею на это право? -
Голос Элии слегка дрожал от волнения перед почтенной аудиторией, но звучал напористо,
непривычно страстно для нашего уха.
- Но ведь это рискованно,- попытался урезонить её Арни Хайнов, медик - специалист эмбрионального цикла,- а если родовая травма, а если послеродовые осложнения? Ведь у нас нет ни специального оборудования, ни соответствующих медикаментов, да и специалистов в этой области тоже нет. Эта отрасль медицины в процессе эволюции "атрофировалась" за ненадобностью. Современные женщины уже много веков не занимаются деторождением, медицинской науке не было смысла хранить и совершенствовать знания по акушерству, это просто не рационально. Зато у нас всё предусмотрено для искусственного деторождения. Поймите же Элия, вы идёте на неоправданный риск.
- Я рискую не больше, чем в своё время рисковала Ева, от которой потом и произошёл весь род людской. Не думаю, что во времена Адама и Евы были соответствующие медицинские приспособления и медикаменты для родов. И всё же женщины рожали. Значит, способность рожать заложена в нас природой.- Элия обвела аудиторию победным взглядом, мол, знай наших, я тоже не лыком шита, тоже кое-что понимаю. - Думаю, риск, на который я иду, не больше того, которому подвергаются эмбрионы в колбе, - выпалила она заранее заготовленный аргумент,- вспомните случай, когда по независящим от человека причинам отключился энергетический блок инкубатора.
- Нашла что вспомнить.- Арни недоумённо пожал плечами. - Это же было при царе Горохе. И даже в той экстремальной ситуации зародыши были спасены подключением аварийной энергосистемы. А в наше время подобные инциденты в принципе не возможны, они исключены. Человечество извлекает уроки из своих ошибок.
- Я буду рожать сама, - упрямо твердила Элия, видимо, исчерпав запас своих логически выверенных заготовок. - В конце концов я сознательно иду на это. Неужели наше демократическое общество откажет мне даже в праве на риск?
- Уважаемая сопланетница, - вступил в разговор член законодательной палаты Совета Грей Моррис,- вы же житель нашей эпохи и не можете не знать о главном Законе Земли, который не позволяет обществу идти на риск, если дело касается человеческой жизни, в данном случае - вашей и вашего будущего ребёнка. Вопрос будет решаться общим голосованием и я говорю сразу - мой голос - не на вашей стороне. Я - законодатель и я против естественных родов, коль скоро они подвергают опасности вашу жизнь.
На Элию Неймо было больно смотреть. Горячечный взгляд широко раскрытых глаз выдавал душевные муки молодой женщины, загнанной в угол непонятной ей логикой
законодательных крючкотворов. У неё была своя логика, казалось, она не понимала и половины из того умного и резонного, что здесь говорили. Да разве она хочет несчастья для своего ребёнка?! И уж тем более смерти, не приведи Господь?! Она просто не знает, как правильно, понятно объяснить этим дядям и тётям, что её ребёнку лучше с ней и в
- 6 -
Атавизм
ней, чем в какой-то колбе, будь она хоть трижды похожа на натуральную материнскую утробу. Она-то, Элия, точно знает, что это так и не иначе. Она это чувствует физически, где-то там внутри себя. Но разве могут понять её эти мужчины и эти женщины, никогда не рожавшие сами, не носившие в себе другую, такую нужную родную ей жизнь.
- Дайте мне слово,- попросила миловидная Мария Гревс, социопсихолог Медцентра.-
Я хочу задать всего один вопрос нашей заявительнице. Элия, почему, по какой причине вы хотите рожать самостоятельно. Неужели не страшно? Я знакома с историей деторождения древних времён. Так вот ещё до катастрофы сначала при родах были применяемы обезболивающие средства, а потом резко и категорически отменены, как
наносящие серьёзный вред физическому и психическому здоровью ребёнка. Так что на безболезненные роды вы рассчитывать не можете. Так почему вы к ним так стремитесь?
Не проще ли и безопаснее завести ребёнка нормальным, проверенным способом?
Элия обвела глазами зал, с неподражаемой женской грацией вскинула голову и с гордостью и вызовом сказала:"Я уже беременна. И прервать свою беременность никому не позволю. Я рожу этого ребёнка!
Оглушительную тишину зала взорвал общий возглас удивления, смешанного с сомнением, непониманием, бессилием перед свершившимся фактом. Эдакий общий гул недоумения. Ещё бы! Впервые в "посткатострофную" эпоху женщина забеременела.
Нет, секс, конечно, присутствовал в семейной жизни землян, но не в качестве способа продолжения рода, а скорее как обязательная и приятная часть досуга. Мы давно уже забыли, что когда-то давным-давно это приятное времяпрепровождение было единственно возможным способом зачатия дитя. Сейчас нам кажется это дикостью. Неужели они после каждого совокупления рожали детей? В мозгу современного человека такая схема укладывалась с трудом. Все понимали, что теоретически это возможно, но никто не хотел применять её на практике. Никто. И вполне по понятным причинам. Незапланированная деторождаемость, не ко времени появляющиеся дети, родовые боли, возможные летальные исходы... Это не приемлемо для современного мира. Наша психика не в состоянии переварить такую нелепицу, алогичную несуразицу. Да основоположнику искусственного деторождения надо было поставить памятник при жизни. Скольких бед, психологических и физических травм мы избежали благодаря его открытию. Как удобно комфортно устроен наш семейный быт, как плодотворна наша научная и производственная деятельность, и всё это благодаря его гениальной идее. И вдруг, нате вам, поправ все земные законы современности, вопреки логике и здравому смыслу и даже соображениям самосохранения, женщина беременеет! Что это - вызов обществу? Психологическое отклонение от нормы?
- Это чистейшей воды атавизм, - сдавленным полушёпотом сказала Гревс, будто подслушав мои мысли. Самый обыкновенный заурядный а-та-визм. Она произнесла это слово намеренно раздельно, по слогам.
- Не такой уж заурядный,- шепотом возразил я,- если за несколько веков это первый случай.
- Заурядный не в том смысле, что часто встречается, а в том смысле, что симптоматика типичная.
Тем временем ведущий собрание объявил перерыв, после которого заседание было продолжено, но уже без участия заявительницы. Членам Совета предстояло обсудить ситуацию, выслушать все имеющиеся точки зрения и в итоге прийти к общему знаменателю, то есть принять оптимальное решение.
С живым интересом собравшиеся выслушали позицию социопсихолога Марии Гревс.
- 7 -
Атавизм
С незапамятных времён, говорила Гревс, человечеству известны случаи проявления у живых существ признаков, свойственных их далёким предкам, например, трёхпалость у лошадей, или хвостовой отросток у человека.
- Но это пережитки, так сказать, биологического свойства, - возразил космоге-
нетик Антони Валио. - С такими случаями мне приходилось сталкиваться и на других планетах Галактики, например, нечто вроде аппендицита у жителей Майри, ушных раковин у аквапланетных рас, но все они - результат нарушений генной регуляции, реверсия чистой воды. А в случае с Неймо... Мне кажется, мы имеем дело с отклонениями в психике. Иэры - рациональные люди, трезвомыслящие, а потому жизнестойкие. Неймо явно выбивается из этого ряда эпитетов. Это - сфера психоанализа.
- Одно с другим связано напрямую. Физиология и психология - две стороны одной медали, - объясняла Гревс своему оппоненту. - Женщина забеременела естественным путём (оставим в стороне нравственную, законодательную и прочие аспект данного вопроса). Она беременна. Это - факт.
- Пока ещё не факт, - крикнул кто-то с места.-
- Факт, - упрямо возразила социопсихолог. В перерыве заседания Элию исследовали простейшим ультразвуковым фонотроном - беременность подтвердилась. Так что этот момент уже не обсуждается. Разрешите продолжить. В силу своей профессии я изучала психологию древних женщин, в том числе и беременных. И вот что интересно, в эпоху до катастрофы в научном медицинском мире бытовал такой термин - инстинкт материнства. Это - явление, безусловно, психологического порядка, но проистекает оно из физиологического состояния женщины, ждущей или уже имеющей ребёнка. Если коротко, то инстинкт материнства - это продукт женской беременности. Кстати, уже в те далёкие от нас времена, как свидетельствуют архивисты, этот инстинкт отмирал у некоторых женщин. В эпоху экономических и политических катаклизмов фиксировались случаи прерывания беременности, так называемые аборты, бывали и такие вопиющие факты, когда мать отказывалась заботиться о своём уже рождённом ребёнке. Но всё это явления не типичные. В стабильные же времена , в относительно спокойном благополучном мире абсолютное большинство женщин (за редким исключением) демонстрировали все типичные признаки инстинкта материнства. И это было нормой.
Наши современницы - иэры ,- к счастью, лишены этого рудиментарного синдрома. По-
ясню, почему к счастью. Посудите сами, что за радость - иметь дитя и с самого его зачатия и рождения до своей смерти испытывать постоянное паническое чувство страх за своё чадо. Слава Богу, нам неведом этот атавизм. Мы спокойны за своё потомство. Но, повторюсь, так было не всегда. Женщины прошлого не имели возможности, как мы, рожать детей иначе как естественным путём. Они вынуждены были испытывать и неудобства плодоношения, и родовые боли. Без инстинкта материнства людскому роду грозило бы вымирание.
Забеременев естественным путём в наше время, Элия Неймо изменилась не только физиологически. Неизбежным метаморфозам подверглась и её психика. Психологический атавизм - так бы я диагностировала сегодняшнее психологическое состояние Элии. Налицо все признаки рудиментарного синдрома.
- Хорошо, убедили, - подал голос председательствующий.- Предположим, я готов согласиться с вашим диагнозом. Но что дальше? Как нам поступить с беременной женщиной?
- Двух мнений тут быть, по-моему, не может, - вступил в разговор один из законодателей. - Любое умерщвление плода, а значит и прерывание беременности,
нашим законодательством приравнивается к убийству .
- 8 -
Атавизм
- Позвольте не согласиться с вами, уважаемый, - подхватил тему социолог Марк Досталь.- Если прервать беременность - это одно убийство, а не прервать - это уже возможность двух летальных исходов - и матери, и дитя. Арифметика простая.
- Может быть, не будем уходить в философские дебри, коллеги, - прервал Досталя
историограф "докатастрофной" эпохи Павел Марек. - Возможно два летальных исхода, возможно один, а возможно и ни одного. Вам не приходило в голову, что запас прочности женского организма, которым её наделила природа, даёт реальный шанс выжить обоим? В конце концов, абсолютное большинство наших пра-пра-пра-родительниц совершенно самостоятельно рожали и зачастую не один раз в жизни.
- Всё правильно,- вновь заговорил законодатель. -То было время, когда риск оправдывал себя с точки зрения продолжения рода. Если бы женщины не рисковали, простите, и нас с вами не было бы. Но мы живём в другую эпоху, по законам своего времени и не имеем право на риск по закону.
- О чём мы спорим, друзья? Дайте слово мне, руководителю эмбрионального цикла, - обратился я к аудитории. - Зачем усложнять ситуацию? Предположим, мы примем решение против естественных родов. Но ведь вы слышали твёрдое намерение беременной
женщины рожать самой. Мы же не можем заставить её прервать беременность, это уже будет насилием над личностью, а оно является уголовно наказуемым.
Есть, конечно, и другой путь ќ- попытаться прервать беременность, сохранив жизнь плода. Но даже если нам удастся уговорить Элию на этот шаг, в чём я глубоко сомневаюсь, дело-то это тоже рискованное. Мы не можем гарантировать безопасность жизнедеятельности плода, ведь у нас не было до сих пор такого опыта, у нас даже не было подобных экспериментов на животных. Какие неожиданности нас могут ждать при перемещении плода из материнской утробы в иную среду обитания, да, очень похожую на настоящую, но всё-таки искусственную? Мы не знаем. Не было такой практики на планете. А значит, этот путь ещё менее предпочтителен, чем естественные роды, так как такая практика в давние времена существовала и была успешной, за очень редким исключением, выживали и мать, и дитя.
- Я уже не говорю о нравственном аспекте проблемы,- поддержала меня Гревс, - о страшной психологической травме, которой мы подвергнем пациентку в случае изъятия плода. Психика женщины, уже "заражённой" материнским инстинктом, может не выдержать такого прессинга. Кто может дать гарантии её душевного здоровья? По крайней мере я такой гарантии не дам. Мало того, напротив, я на 100 процентов уверена, что подобным решением мы спровоцируем серьёзное психическое заболевание.
- Короче говоря, - решил я подытожить сказанное,- нам не остаётся ничего другого, как готовиться принять роды. Теоретически мы всё-таки знаем, как шёл родильный процесс. Стерильно обрезать и обработать пуповину мы уж как-нибудь сумеем (лёгкий смешок в зале), кровоостанавливающие средства у нас тоже есть. Конечно, мы вряд ли сможем помочь женщине в период схваток и потуг, тут у нас кроме теории полный ноль. Что ж, будем уповать на силы женского организма и на природу. Она-то своё дело знает туго. И знаете что... я почему-то уверен в успешном исходе дела. Из моих уст звучит это не вполне серьёзно, не научно. Считайте, что это интуиция.
...На том и порешили. Причём, решение было принято единогласно. Даже строгий законодатель Моррис признал, что в данном случае естественное разрешение от бремени - единственно возможный вариант, в том числе и с законодательной точки зрения, и даже пошутил в присущей ему тяжеловатой манере: " Времени у нас целое беремя, чтобы сбросить тяжёлое бремя". Шутка получилась лукаво двойственной, но удачной. По залу пронёсся сдержанно-вежливый, но искренне-ироничный смешок.
- 9 -
Атавизм
Глава 3. Беременность
Элия чувствовала себя плохо. Она и не подозревала, насколько это тяжело - вынашивать в себе ребёнка. С самого утра одуряющая, беспросветная тошнота. Рвота - после каждого приёма пищи, даже путём капельного вливания, как прописал доктор, даже с учётом специально для неё разработанной диеты, учитывающей и особенности организма, и интересы здорового вскармливания плода.
Господи, думала Элия в эти минуты, неужели все женщины, жившие до катастрофы, вот так же, как она сейчас, мучались приступами удушливой тошноты, затыкали нос, чуть почуяв запахи кухни, с отвращением смотрели на кусок отварной телятины, беспрерывно прислушивались к своему (ха-ха-ха) животу - вот что-то заворочалось (или показалось?), может быть, ему там плохо, или наоборот, он даёт знать, что жив и доволен, а может, это просто "кишки марш играют".
Её сегодняшнее настоящее непостижимом образом перекликалось с прошлым тех древних женщин, которые выдерживали весь этот кошмар, ради своего дитя, ради новой жизни, которая теперь бьётся и в её животе, под её сердцем.
Иногда на неё нападала хандра, капризность - качества, которые прежде ей совершенно не были свойственны. В редкие счастливые минуты, когда тошнота отступала, ей очень хотелось на работу к своим вибромодулям, лазеротелескопам, хотелось окунуться в привычный ритм трудовой жизни, увидеться с коллегами. У неё была интересная работа - образно говоря, она прокладывала путь к звёздам. У современных космических кораблей тоже есть свои маршруты, собственно, как у любого средства передвижения. Они пролегают через космические дыры, делают кульбиты в пространственно-временном континууме, попадают в вакуум-петли, теряются в туманах Млечного пути. Всё это вычисляла, программировала Элия со своим опытно-астрономическим бюро космической навигации.
В виду исключительности Элиного положения беременной женщины Планетарный Совет вкупе с Медцентром приняли решение - освободить Элию от работы на весь период вынашивания плода. Это было, конечно, исключением из правила - трудовая обязанность зафиксирована в Земной Конституции как первейшая обязанность человека в социуме. Так повелось ещё с первых лет после катастрофы, иначе было не выжить, не восстановить земное хозяйство. Да так и прижилось и существует по сей день, то ли по инерции, то ли по справедливости. Ведь с тех пор, как государственные структуры взяли на себя функции
по воспитанию и образованию детей, у взрослого населения высвободилось время для общественно-полезного труда. С этой целью, собственно, и задумывалось детское общежитие. Как утверждают педагоги интернатов, современные дети с каждым годом становятся благоразумнее. Если раньше в младших группах всё же нет-нет, да и случались детские слёзы "хочу домой", то теперь малолетки воспринимают домом интернат, хотя и любят "ходить в гости" к родителям. Что ж, воспитательный процесс тоже не стоит на месте, психологи хорошо поработали над адаптацией маленьких земных граждан к интернатской системе жизнедеятельности.
Элия старалась не думать о том, что будет с её ребёнком после рождения. Про себя она чётко знала, что не отдаст дитя в чужие, хоть даже и заботливые руки. Но это потом, потом... Сейчас главное выносить и родить. Выдержать!
Странно, Вит, муж, ко всему с ней происходящему относился совсем по-другому. Начать с того, что он с самого начала был против естественных родов, поддерживал не её, а тех, с кем она так отважно сражалась на Совете за своё дитя. Муж объяснял ей, что она слишком ему дорога, чтобы рисковать её жизнью. Вит совсем не говорил о ребёнке, будто не это было самым главным.
- 10 -
Атавизм
Она впервые вдруг почувствовала, насколько они с ним разные: по-разному думают, чувствуют, по-разному ощущают мир. Для неё весь её мир был сосредоточен сейчас в её животе с таким драгоценным, точнее - бесценным грузом. Вит этого не понимал. Ей не приходило в голову, что такая разница в мироощущении и есть та самая разница между полами, о которой благополучно забыла их эпоха. Мир, в котором она жила, не делал различия между мужчиной и женщиной. С чего бы? И те, и другие работают на равных, несут равную ответственность за стариков и детей, имеют равные юридические права. Ну а внешние половые различия... Они дают равные возможности и мужчине, и женщине приятно провести время интимного досуга друг с другом. Для чего ещё нужны сегодня половые органы? Раньше - другое дело, но это было так давно, так далеко от неё, будто и вовсе не было. Да и вообще, зачем долго задумываться над тем, почему у птицы крылья, а у тюленя ласты. Так есть и так будет.
И вот теперь, совсем по-новому ощущая себя, свою неведомую раньше самоценность, она вдруг поняла, что это правильно, что муж её не понимает. Он - мужчина, он не может забеременеть и родить. А она может! Вот в чём разница!
Надо отдать мужу должное: когда он понял, что её решение непоколебимо, он не только смирился, но даже и обрадовался решению Совета вместе с ней, радовался не сам по себе, а потому что этого хотела она. Муж видел её душевные терзания с того момента, когда она поняла каким-то таинственным первобытным чутьём, что в ней зародилась новая жизнь, как испугалась, как плакала ночами, ещё чётко не понимая, чего она хочет.
Вит хорошо помнит тот день, когда Эля вдруг стала удивительно спокойной и ровным, даже каким-то весёлым голосом сказала: "Я буду рожать."
Он не был готов к такому повороту событий, в глубине души надеясь всё же, что Элька одумается, включит разум, логику и откажется от рискованной затеи. Он постарался привести доводы и аргументы в пользу прерывания беременности, которые потом она в разных вариациях услышит от почтенного собрания, возомнившего себя вершителем её судьбы и жизни её ребёнка. Умные глупцы, они не понимали, что имеют дело с Женщиной, не только и не столько членом людского сообщества, а именно с Женщиной, способной пойти на костёр ради своего ещё не родившегося дитя.
В день, когда Эля объявила мужу о своём решении, а он её не понял и не поддержал, они поссорились в первый раз. Раньше даже и на вздоры не хватало времени, да и поводов-то не было. Их брак считался благополучным, каковым, собственно и являлся. А вот теперь поссорились. Но даже в этой ссоре был, оказывается, свой резон. Вит вдруг понял, что его жена - совсем не та Элька, которую он знал ещё по интернатской жизни. Перед ним был новый человек, очень уверенный в своей правоте, несгибаемый в решениях, не подвластный общему мнению. И ещё. Он ощутил, что остался как бы один, хотя и в семье, с Элей. Их было уже двое, и они были вместе, а он один. Эля не чувствовала его одиночества, она была поглощена своим внутренним миром, в котором существовали она и её дитя, они уже любили друг друга. А Вит остался вне пространства этой любви. И он вдруг отчётливо понял, что хочет, чтобы его туда допустили, чтобы это пространство стало одним на троих.
И с того самого момента отношения супругов стали теплее, сгладились острые углы. Вит начал проявлять живой интерес к ребёнку, щупал ладонью живот жены и спрашивал: "А что он сейчас делает?" Эля отвечала когда как: "Спит сейчас" или "Что-то крутится, проснулся."
- Может, уже к нам сюда хочет?
- Нет, что ты, ещё рано.
-А что будет, если рано?
- 11 -
Атавизм
- Недоношенный ребёнок - плохо. Так не будет. Врачи же сказали - плод развивается соразмерно.
- А откуда ты знаешь, когда начинать рожать?
- А я и не знаю. Врач говорит, что это ни с чем не спутаешь, он изучал архивные материалы: схватки спутать невозможно.
- Ты моя первооткрывательница.
- Нет, я продолжательница, я продолжаю дело первобытных женщин. Они ведь как-то рожали, значит и я смогу. Я чувствую.
- Эль, а ты боишься?
- Конечно.
- И всё равно...
- И всё равно.
Подобные диалоги по вечерам стали традиционными, как бы ритуальными перед сном.
Они, вероятно, и сами не понимали, что именно в эти вечера и рождалась их семья. Не тогда, когда совершался свадебный обряд, не тогда, когда в информационный банк планеты поступили сведения о вновь создавшейся семье, не тогда, когда они впервые узнали радости секса. А именно теперь, в этих тихих домашних сумерках, когда они говорили о своём мальчике и вместе ощущали радостный трепет от сознания своей сопричастности этой новой, зародившейся от них жизни.
Время шло. Элин живот становился большим и неуклюжим. Он часто подрагивал, как холодец, а Эля смеялась - наружу рвётся. Жена становилась некрасивой. Распухли губы, волосы стали жирными и какими-то скользкими, по лицу рассыпались пигментные пятна, появилась одышка и тяжёлая утиная походка. Вит очень опасался за её здоровье. То, что он перед собой видел, никак нельзя было назвать здоровым видом. Но вот ведь странно, при всей её сегодняшней некрасивости и тяжеловесности он любил её больше, чем прежде, когда она была красивая, стройная и звонкая.
Врач, регулярно два раза в неделю посещающий Элю, объяснил супругам, что беременность - это не болезнь.
- Элечка, вы абсолютно здоровы. Внешние проявления беременности действительно выглядят не очень привлекательно, но они не результат заболевания, а результат той огромной нагрузки на ваш организм, которая неизбежно сопутствует вынашиванию плода. Дорогие мои, вы, наверное, не видели наш новый эмбриональный комплекс? Конечно, откуда же, ведь вы ждёте первенца, вынашиваемого естественным путём. Так вот, каждая колба с эмбрионом оснащена огромным количеством проводов, отростков, отсеков, это - целая система, обеспечивающая полноценное вскармливание плода, своевременный вывод шлаков, нормальное кровоснабжение и т.д. и т.д. Десятки человек задействованы на обслуживании лабораторного зародыша. И весь этот огромный объём работ выполняет сейчас ваш организм, Эля, один, без посторонней помощи. Вы сейчас одна работаете и на кормление, и на очищение, и на кровообеспечение своего ребёнка. Вероятно, это очень сложно. Но ваш организм справляется с этим на удивление успешно.
Пульс в норме и у вас, и у плода, давление, как у космонавта, эмбрион развивается в точном соответствии с установленными лабораторными нормами. Удивительно, ваш организм, действительно, создан для деторождения. Необыкновенный заряд прочности! Я надеюсь, деточка, что и роды пройдут так же успешно, как протекает беременность Причин для беспокойства я не вижу. Вы очень сильная и жизнеспособная женщина. Я буду контролировать вас до самого конца, как только начнутся схватки, тут же давайте мне знать по галлофону, я на связи и днём и ночью. И ничего не бойтесь. У вас 100-процентные шансы родить здорового ребёнка.
- 12 -
Атавизм
- Доктор, а как я узнаю, что у меня начались схватки?
- Понимаете, у нас в практике вы - первый случай природного деторождения. Но я, конечно, изучал теорию натуральной родовой деятельности. Схватки - это ритмичное сокращение матки в начале родов, они сопровождаются болевыми ощущениями в области поясницы и спины и происходят с периодичностью 15-20 минут, а потом учащаются. При первых же схватках я с бригадой врачей приеду за вами. Я, конечно, с удовольствием положил бы вас в наш центр уже сейчас, просто во избежание каких-нибудь случайностей, но ведь вы категорически отказываетесь от госпитализации.
-Да, доктор, отказываюсь, мне дома с Витом как-то спокойнее. Мы успеем сообщить вам вовремя.
Да-да, обязательно, это в ваших же интересах. Я не настаиваю на больничном режиме только потому, что ваше состояние, повторюсь, не внушает беспокойства. Вы молодцом. Так держать!
...Доктор Лайвен удалялся, оставляя за собой привкус радостного ожидания скорых свершений.
Часто наведывалась к чете Неймо и социопсихолог Мария Гревс. Несмотря на разницу в возрасте, они даже подружились. От Марии Эля и узнала, что её желание родить ребёнка самой называется атавизм.
- Элечка, ты настоящая находка для науки социопсихологии. Это же надо, вдруг в наш рациональный век в женщине просыпается первобытный инстинкт. Затерявшийся в веках, забытый нашими современницами, он непостижимым образом внезапно проявляется в тебе, Эля.
А Эля слушала и даже втайне гордилась собой. Получается она избранница. Может быть, на неё свыше возложена миссия возрождения утраченного инстинкта. Ведь зачем-то Бог наделил им древних женщин, и кстати, женские детородные органы у них до сих пор не отобрал. Да, все вокруг твердят, что чувство материнства было нужно человечеству на том этапе развития, так как он играл наиглавнейшую роль в воспроизводстве человеческой расы. Мол, другое время потребовало и других качеств от женщины. Мол,
в процессе эволюции человечество утрачивает ставшее ненужным, которое теперь называется рудиментарным.
Эля не вступала в споры на эти темы. Она уже твёрдо знала, что всё с ней случившееся - и беременность, и предстоящие роды - несут в себе нечто большее, чем вдруг воскресший рудимент. Что-то, что касается не только её тела, но и её души и души её будущего ребёнка. Она знала, что с утраченным "рудиментом" человечество потеряло нечто великое и важное, что было заложено в нём природой, а именно Любовь. Огромное утраченное пространство любви родных людей - вот что такое этот утраченный "рудимент". Но объяснить всё это словами она не могла. Как объяснить ту радость, которая переполняла её каждый раз при шевелении внутри ребёнка? Как объяснить, что она чувствует внутренним зрением, когда ему хорошо, а когда он волнуется, а когда она мурлыкает себе под нос любимую мелодию, малыш, только что сучивший ножками, затихает, будто слушает её. И Эля знает и он знает, что они одно целое, что он воспринимает мир через неё - через её настроение, самочувствие, биение сердца, токи крови. Да невозможно это объяснить. Она и себе-то толком не могла этого объяснить, только знала и чувствовала и тихонько радовалась этому чуду.
Вторая половина беременности проходила почти легко - тошнота отступила, прорезался зверский аппетит, но к концу дня стали уставать ноги и почему-то всё время хотелось спать. Защитная реакция организма - поясняли доктора. Во сне организм восстанавливает
силы, накапливает их впрок.
- 13 -
Атавизм
И она ела, спала, измеряла давление, соблюдала диету. Никогда прежде Вит не видел, чтобы жена так заботилась о своём здоровье. Но теперь ему было уже понятно, почему это происходит. Он свыкся, сжился с её атавизмом и тоже начал ощущать в себе проявления отцовских чувств. Ощущение было острым, тревожным и радостным.
Глава 4. Начало
И наконец, настал день, когда это случилось. Схватки начались рано утром. Она сразу поняла, что это именно схватки, а не что-нибудь другое. Оказывается, это знание было в ней, только она об этом не подозревала. Оно таилось до поры до времени, как и этот самый инстинкт, а в нужный момент выскользнуло наружу.
Вит сразу же вызвал доктора Лайвена. Элю в скоростном режиме на аэролайнере доставили в медцентр, где для неё уже заранее была оборудована палата.
Рожала Эля недолго, около пяти часов, хотя они ей показались вечностью. Воды отошли рано, зато схватки проходили, как по учебнику. Было очень больно. Настолько, что Эля на какое-то время забывала даже про ребёнка. Всепоглощающая, отупляющая, одуряющая боль. Но в моменты передыха, когда схватки затухали, она повторяла про себя как молитву: потерпим, миленький, потерпим, ещё немного осталось, самую малость. А потом снова наваливался, оглушал новый прилив боли... Природа делала своё дело.
Мальчик родился крупным, здоровеньким. Закричал сразу, громко, гортанно оповещая всех о приходе в этот мир.
Эля прикрыла глаза: "Устала, бедненькая,- прошептала молоденькая медсестричка, помогавшая врачу принимать роды. Фая была напугана всем увиденным. Теоретически она, конечно, знала, что древние женщины рожали в муках. Но одно дело знать, и совсем другое видеть своими глазами. Увиденное потрясло её.
Эля в какой-то смутной полудрёме - полуяви слышала отдалённые размытые голоса медиков.
- Какой запас прочности! Уму непостижимо. Маленькая, хрупкая, а сколько силы, сколько воли к победе.
- Для неё это действительно победа. Наперекор всему и всем выжила сама и родила здорового ребёнка.
- Родить-то родила, слава Богу. Но боже мой, сколько разрывов, её чинить и чинить ещё. Нет, всё же искусственное деторождение лучше.
- Ну чинить-то уже будем с обезболиванием, все мучения позади. Другое дело - что дальше? Ведь её организм перепрограммирован сейчас на материнство. Она должна будет кормить ребёнка грудью. Приливы молока неизбежны. Значит, ни о какой грудничковой группе интерната речи быть не может. А грудное вскармливание, я изучал, это тоже такая морока. Бывает и с болями, и с осложнениями, часто наблюдаются маститы - заболевания молочной железы. Бедненькая, она не понимает, на что себя обрекает.
А Эля, истерзанная болью, ещё в крови, с размазанными по щекам слезами, слыша сквозь подступающий сон голоса людей, думала про себя: "Милые, наивные, умные глупцы, да ведь вы даже не понимаете, что я счастлива. Да, теперь я знаю, что это такое -
Счастье." И уже проваливаясь в бездну спасительного сна, подумала: "Скорей бы проснуться, так хочется его покормить."
Спала она долго. А когда проснулась, увидела рядом с собой на подушке туго спеленатый кокон с персиково-розовым личиком в проёме кружевной пелёнки. Беззубый ротик был приоткрыт, глаза сомкнуты, на лбу у переносицы трогательная складочка задумчивого мудреца. Эля тихо и радостно засмеялась:" Сын! Назову его Адамом в честь нашего прародителя." Она давно это придумала - если девочка - Ева, если парень - Адам.
- 14 -
Атавизм
Эле очень хотелось, чтобы сейчас рядом с ней был Вит. И, как по заказу, двери палаты разъехались, пропуская новоиспечённого отца с букетиком трогательных незабудок - цветов, которые Эля предпочитала всем остальным, самым пышным и дорогим. Вит поцеловал жену и как-то неуклюже взял на руки кружевной комочек, вдруг ощутив в себе такой прилив нежности к этому маленькому, что защемило сердце от любви и тревоги за него, такого беззащитного. Малыш открыл глаза и долгим немигающим взглядом пробуравил папу - сердце его пробуравил. А Эля очень уверенно, будто делала это всю жизнь, выпростала из блузы округлившуюся грудь, и, забрав младенца из рук отца, поднесла его к груди. И малыш сразу сообразил, что к чему - присосался, зачмокал, щурясь и прикрывая глаза от удовольствия.
... Начались обычные будни послеродового периода: кормление, обмывание, пелёнки. Эля с ребёнком пока оставались в больнице - врачи уговорили. Да Эля и не сопротивлялась, понимая своим женским нутром, что под врачебным присмотром на первых порах всё же лучше, спокойнее ей будет за Адамчика.
Она очень сдружилась с Фаиной. Приблизительно одного возраста, обе замужем, они быстро нашли общий язык.
- Как ты всё это выдержала? - спрашивала Фаина, гляди на Элю широко раскрытыми глазами, как на диковинный экспонат, некий экзотический раритет.
-Не знаю, - честно отвечала Эля,- вот выдержала как-то, хоть и казалось моментами, что всё, силы на исходе, больше не могу. А вот смогла.
- Эль, а если второго захочешь, что тоже сама рожать будешь?
- Ой, не знаю. Пока даже думать об этом не хочу. Подожди ты, Файка, дай с первенцем разобраться.
Кстати, именно Фаина была первым гидом Эли по лабораторным залам эмбрионального цикла. Когда Эля попала туда в первый раз, она внутренне содрогнулась при виде обилия биоколб, теснящихся на многочисленных полках, установленных рядами, как в галлотеке.
Возле каждой колбы был вмонтирован монитор с изображением эмбриона. Было видно, как конвульсивно пульсирует живой комочек, дышит, шевелится. Боже мой, как же им , наверное, страшно и одиноко здесь, в этих бездушных банках в пустом зале. Она вспомнила, как разговаривала с Адамчиком, когда он был ещё у неё в животе, как пела ему песенки, рассказывала о будущем, которое его ждёт, и чувствовала, как он откликается на звуки её голоса, её мысли. Она повернулась вдруг к Фаине и, к огромному удивлению медсестры, твёрдо произнесла: "И второго буду рожать сама!"
Провела её Фая и в палату недавно "вынутых". Запеленатые куколки лежали рядком-ладком каждый в своём отсеке огромного круглого стола, который медленно проворачивался вокруг своей оси так, чтобы обслуживающий персонал, вооружённый соответствующим оборудованием для дезинфекции и сушки белья, аппаратом для искусственного вскармливания, стоя на месте, мог своевременно обслужить каждого ребёнка. Дети вели себя по-разному, кто плакал, кто молча лупал глазами, кто сладко спал. Вне зависимости от этого люди и машины чётко, слаженно и споро выполняли свою работу. Всё было устроено чисто, стерильно и профессионально. Работа была монотонной, однообразной, но необходимой. Но эта безликость... Эле было почему-то грустно смотреть на общежитских грудничков. У неё заныло в груди от жалости к ним, таким неприкаянным и одиноким несмотря на то, что они были окружены профессионально умелой заботой.
Здесь-то Эля впервые и задумалась о том, что ждёт их с сыном в скором будущем. Нет, то, что год она проведёт с сыном, даже обсуждению не подлежало. Она не могла отдать ребёнка в чужие руки, пусть даже и умелые. Не могла и всё. Вне логики, без объяснений.
- 15 -
Атавизм
Наверное, вот это самое и называется атавизмом, подумала она, примеряя на себя непривычное, какое-то заумное тяжёлое слово. Да называйте, как хотите, мысленно спорила с невидимыми оппонентами Эля, только не разлучайте меня с ребёнком. Я не хочу отдавать его в интернат. Не хочу ни сейчас, ни по истечении года.
Через месяц Элю с Адамчиком выписали из клиники, снабдив необходимыми рекомендациями и "нянями" - так назывались в быту машины - помощницы по уходу за грудными детьми. Надо же, умилялась Эля - "грудной", впервые задумавшись об этимологии слова. Женщины уже полтысячи лет не рожают и не кормят детей грудью, а слово сохранилось. Живучее. Наверное, такое же, как её материнский инстинкт.
Адам дома вёл себя замечательно. На редкость спокойный ребёнок, говорили врачи ещё в больнице. Плакал, конечно, не без этого. Но после кормления благодарно лыбился, как кот на солнышке после сметаны, и тут же засыпал до следующего кормления. Благодаря "нянькам" Эля уставала не слишком. У неё оставалось время для досуга, для размышлений.
Однажды затренькал звонок, и в комнате появилось изображение молодой женщины: "Извините за беспокойство. Я - Катрина Деева, корреспондент гало-программы "Невероятное рядом". Мне бы очень хотелось с Вами встретиться и поговорить. Не откажите мне в свидании. Это очень важно и для меня и ... вообще."
Эля звонку не удивилась. Ещё будучи беременной она подвергалась натиску журналистов, но попытки встретиться отвергала вежливо, но безоговорочно:" Можете сообщить, что чувствую себя хорошо, врачи моим состоянием довольны. И больше меня, пожалуйста, не беспокойте. Никаких интервью я давать не буду." Из какого-то суеверного страха до рождения сына она не хотела, чтобы общественность знала подробности их отношений с бесценным комочком живой плоти, что зрел, рос, развивался у неё внутри.
Теперь же, после родов, она осмелела. И кроме того, в ней произошли такие внутренние перемены, накопилось столько новых мыслей и ощущений, что Эля без колебаний приняла предложение журналистки. Её новый опыт требовал публичного осмысления, мало того, она чувствовала, что этот опыт интересен и необходим её современникам на данном этапе развития..
Катрина примчалась буквально через полчаса. Молодая, весёлая, энергичная. И сразу приступила к делу: "Эля, где мы можем расположиться? Желательно, чтобы и вашего мальчика было видно. Он же у нас, как и Вы, главная сенсация. Первый "живорождённый ребёнок на Земле после катастрофы! А Вы - первая мать, понимаете? Не просто геном-носитель, а мать-роженица. Как мне повезло, Элечка, что вы согласились на встречу. Это будет сенсационный материал, материал-откровение!" Катрина щебетала без умолку, слова, как горошинки, слетали с её языка и с дробным щёлканьем падали вниз, подпрыгивали и летели в пространство. Но вот удивительно, Элю это не раздражало, даже наоборот приободряло, вселяло уверенность в правоте своих мыслей. А почему бы и нет! Да, материал - откровение! Ей есть что сказать женщинам своего времени.
... Буквально на следующий день материал Катрин вышел в эфир. Эля включила галловизор и увидела саму себя в своей же комнате , слегка искажённой вибрацией воздуха. При галлографии мелкие помехи пока неизбежны. Она впервые видела своё галлоизображение и потому разглядывала его с большим интересом и осталась довольна: уверенная в себе, спокойная, красивая молодая женщина. В этот момент в домах миллионов землян зажглись объёмные "картинки", в центре которых знаменитая Элия Неймо (кто теперь не знал, кто такая Элия Неймо?) простыми словами говорила очень непростые вещи:"Дорогие женщины, вы даже не представляете, какая я счастливая. Раньше, ещё до родов, я и не представляла, что можно быть такой счастливой.
- 16 -
Атавизм
Благополучной, довольной и трудолюбивой я была всегда, именно эти компоненты жизни
общепризнанно считались, да и сейчас считаются параметрами счастливой жизни. Но это не так. Счастливой я стала только теперь. И сын мой тоже счастливый человечек ( в этот момент Адам, стоя в кроватке, протянул к ней ручонки и заулыбался во весь свой беззубый рот довольной улыбкой баловня судьбы). Он ещё не умеет говорить, но мы с ним понимаем друг друга. Собственно, мы понимали друг друга ещё до его рождения, когда он был у меня внутри. Хотите верьте, хотите нет, но это действительно так.
Знаете, прежде чем решиться на это выступление, я много размышляла о том, что со мной случилось. Вам, наверное, покажется диким то, что я сейчас скажу, но, Бог свидетель, всё это - мой личный опыт и вводить кого-то в заблуждение у меня нет резона.
Дорогие землянки, наша эпоха, такая правильная и рациональная, забыла о главном предназначении женщины и стёрла разницу между мужчиной и женщиной. А ведь наши половые органы предназначены не только для сексуальных утех. У женщины есть то, чего нет у мужчины -чрево, где может и должен зреть и расти эмбрион, и грудь, которая наливается молоком сразу после родов.
Я не призываю вас следовать моему примеру. Я понимаю, что это пока не реально. Я просто хочу, чтобы вы задумались над моими словами. Наше время, в целом благополучное, мне кажется... ущербным что ли. Женщина, самой природой задуманная как мать, боится родить дитя, перепоручает его, извините, но всё же безликому государству. 9 месяцев ваши дети сидят в какой-то банке. Вы только представьте себе, 9 месяцев полного одиночества, изоляции. И не думайте, что они ничего не понимают. Уже на четвёртом месяце эмбрионального развития ребёнок видит сны (я галлографировала эту информацию с архивной дискеты). У него уже есть душа. Интересно, какие сны ему могут сниться в банке? А ведь в это время уже складывается психотип ребёнка. Не потому ли мы, иэры, так прагматичны, скупы на эмоции, что 9 месяцев провели в "одиночной камере"? Редкие и кратковременные посещения эмбрионального зала не в счёт. А вспомните древние книги - "Ромео и Джульетта", "Анна Каренина", "Евгений Онегин", а стихи 18-20 веков: какие красивые люди, какие сильные чувства, какая безудержная тяга любви. Ведь, положа руку на сердце, нам такое и не снилось.
Думая обо всём этом, я поняла: наша эпоха, сама того не желая, нас обокрала. Всех нас, иэров, живущих на планете Земля. И матерей, и отцов, и детей. Да, мы чтим своих родителей, уважаем и заботимся о них ровно столько, сколько отпущено нам планетарным общежитием. Но посмотрим правде в глаза - то, что мы называем любовью детей к родителям и родителей к детям, на самом деле любовью не является. Мы принимаем за любовь элементарную заботу, кстати, прописанную в законе, мы порой даже не дружим ни со своими родителями, ни с детьми. Да, мы укладываемся в нравственно-этические нормы поведения. Но не более того.
Мне повезло - я счастливейшая из женщин, потому что не обделена любовью. И я знаю теперь, что означает это слово Это - неизбывная нежность, самоотдача, самопожертвование ради родного существа, это - радость, чудо и ... что-то ещё, светлое, хорошее, чему я ещё не подобрала название.
- Элия, - прервала монолог Катрин, - разве время, в котором мы живём, не изобилует милосердием, не зиждется на принципах любви? Ведь наша первейшая ценность - Человек, наше главнейшее кредо - помоги Человеку, не навредив ему, и они, кстати, прописаны в Земной Конституции.
- У нас замечательное время, провозгласившее действительно хорошие, гуманные принципы. Но согласитесь, есть разница между заботой о человечестве вообще и любовью к конкретному человеку.
- 17 -
Атавизм
Они далеки друг от друга, как абстракция от конкретики. Задумайтесь и вы поймёте: у нас у всех атрофировалось чувство любви к родным людям. Суррогатные отношения - вот что посеяла эпоха посткатастрофного периода. Видимо, настало время признаться себе в этом. Опёка и Любовь - это разные вещи. Я точно знаю. Но у меня нет иных доказательств, кроме своего личного опыта."
С этими словами Эля взяла на руки малыша и, оправив на нём вздёрнувшуюся рубашонку, поцеловала в макушку. Глаза её при этом сияли такой радостью, гордостью и счастьем, что сами по себе служили доказательством правоты её слов.
Выступление Эли по галловизору вызвало мощный резонанс. В редакцию обращались и с гневными тирадами, и с хвалебными "одами" в адрес смелой женщины - роженицы. Консервативно настроенные зрители не хотели понимать и принимать сказанное Элией Неймо. Не каждый способен отказаться от удобных привычек, инерционного мышления. Другие, напротив, считали откровения Неймо искренними и увидели, уловили, что в её позиции есть и здравый смысл, и перспектива. Но абсолютное большинство женщин, быть может, неосознанно, но откровенно завидовали Эли, её сияющим глазам, её спокойной уверенности, её счастью, которое буквально источала эта женщина. Одним словом, как и предполагала Эли, транслированный по всей планете монолог побудил общество к размышлениям, взбудоражил привычные мысли, расколол стереотипы мышления. В обществе зрело зерно сомнения в правильности избранного человечеством пути. А в женских головах были посеяны пока ещё не ясные, не оформленные желания.
Видел Элию по галловизору и доктор генетических наук, руководитель эмбрионального цикла Влад Айзеров. По странной случайности, у него как раз в это время находился в гостях первый внук Дани, сын Диэли. Малыш играл в биокомпьютер, изредка поглядывая на галлоизображение.
- Дедушка, эта тётя была колбой?- вдруг задал он неожиданный вопрос. Смышленый мальчик, подумал дед. Вот только как ответить?
- Ну... можно и так сказать. У неё в животике есть приспособление, как колба, из которой ты появился.
- А у моей мамы нет в животике такого приспособления?
- Гм-м-м, у мамы тоже есть. Но видишь ли, носить в животе ребёнка очень тяжело. А ты и в колбе вон какой хороший вырос.