Бывают в жизни каждого человека моменты, запоминающиеся на всю жизнь. Кому-то такие воспоминания доставляют чувство горечи, утраты, кому-то - легкую грусть. А я, с чувством глубокой благодарности храню в душе один летний день моей юности.
Мама работала птичницей и мы с младшей сестрой школьные каникулы проводили на птицеферме, помогая маме.
Отец болел и вся тяжесть семейного быта лежала на маминых плечах, в том числе и заготовка сена на зиму.
Сенокос нам совхоз выделил далековато (часа 2 ходьбы) от фермы. В тот памятный день с раннего утра мы сделали всю работу и, оставив кучу наставлений Асият, вдвоем с мамой отправились собирать сено в стога. Идти надо было в гору, поэтому ничего с собой не взяли, кроме вил.
Красота наших мест, восхваляемая поэтами и писателями - понятие абстрактное, когда читаешь о ней, сидя за столом. Всего лишь слова, пусть красивые, пусть торжественные, но всего лишь слова. Но стоит на лоне природы, в горах, вдохнуть ни с чем не сравнимый запах летнего утра, когда испаряется роса, ноздри щекочет аромат луговых цветов, ощутить ласковое прикосновение легкого ветерка с гор, и только тогда ты понимаешь душой, что "лучше гор могут быть только горы".
Солнышко, пока еще ласковое, поднималось над горами. Жаворонок, радуясь чистому небу, солнцу, звонким пением возвещал миру, что жизнь прекрасна.
Для тех, кто знает о прелестях сенокоса, особенно о сборе высохшей травы в стога, только по книжкам, занятие это может показаться легким и увлекательным. Мы, женщина и подросток, с утра уже успели наработаться на ферме и часа два пешком поднимались к сенокосу. И романтика сенокоса нас не очень волновала. Мы стащили вилами сено к месту предполагаемого стога, выложили основание, затем я залезла наверх, мама подавала мне навильники, я укладывала равномерно и утрамбовывала.
Солнце поднималось все выше, сухая трава сыпалась за ворот, пот застилал и щипал глаза, ручейками стекал по лицу, оставляя полоски. Каждый навильник сена казался пудовым. Работали молча, разговаривать не было сил. Очень сильно хотелось пить. Уже раздражало пение жаворонка. И небо казалось не голубым и чистым, а каким-то зловеще-фиолетовым. Ах, как же хотелось пить! Хоть по глоточку воды!
Довольно далеко от нас, какие-то мужчины тоже стоговали сено. Было видно, что приехали они на бричке. Мама предположила, что у них есть вода. Но идти к ним было неудобно: вдруг у них маловато воды, а им будет неудобно нам отказать. И мама пошла на компромисс. Мало надеясь быть услышанной на таком расстоянии, она крикнула по-карачаевски: "У вас есть вода?" Вдруг один из них пошел к бричке. И вот в нашу сторону отправился мальчонка. Они услышали просьбу! Наши горы, чистый воздух гор донес до них нашу просьбу. Время, пока мальчик шел к нам, показалось вечностью. Перед глазами плыли разноцветные круги, в голове стоял звон. Пацан с алюминиевым бидоном показался мне ангелом. В бидоне был айран, разбавленный холодной родниковой водой, сверху плавали кусочки масла. Никогда, ни до, ни после я не пила ничего вкуснее этого божественного напитка! Мы пили, отдыхали, снова пили. Мы могли снова работать. Злой огненный шар в фиолетовой вышине снова стал солнышком в синем небе, звон в ушах преобразовался в жизнеутверждающую песнь жаворонка.
38 лет храню в душе благодарность к тем, совершенно незнакомым, людям. Мы с мамой часто вспоминали тот летний день и, снова и снова желали им здоровья.
Сейчас мамочки моей уже нет в живых, а я рассказываю своей доченьке и вижу в глубине ее глаз понимание.
На жизненном пути мне встречалось немало добрых людей. Но почему именно этот эпизод оставил неизгладимый след в душе?
Когда кому-то нужна моя помощь, а мне или некогда, или (прямо скажем!) лень, передо мной встает тот мальчонка с бидоном и я осознаю, что не могу не помочь, не могу не отозваться на просьбу, не имею права быть черствой и невосприимчивой. Я уже взрослая женщина, а где-то в закуточке души сидит благодарная 15-летняя девочка, напоминая о том, что фундамент жизни - доброта. А все остальное - потом.