После одиннадцатой бутылки пива и две дюжин сигарет, это нормально. Вполне естественно. Всё как обычно. Сквозь окно струятся лунные лучи, нападая на моё лежащее тело. Я весь голый. И от меня душераздирающе воняет. Впрочем, этот запах стал для меня родным.
Минуту назад я кончил, и она ушла. На ней было белое платье, и белые стринги. Она была превосходна и общительна до той поры, пока я не протянул ей десять зелёных купюр. А после, она вдруг обрела гордость, и не позволила мне её поцеловать на прощание. Она стояла у порога и сказала:
- Ты говнюк, и от тебя пахнет, словно тебя выебали свиньи, на самом дне.
Я ничего не ответил. А всего лишь кивнул головой, в знак того, что я с ней полностью согласен.
Странное чувство возникает после траха со шлюхой. Она же ведь, не одна такая. И тем более, для занятия проституцией нужны веские причины. Но после того как я выеб незнакомую шлюху, я захотел спасти её тело от остальных тварей. Захотел жениться на ней, подарить ей десять тысяч детей, построить вместе с ней дом, и посадить много-много растенье. Но мои уютные грёзы сломались под сенью этой жестокой реальности, где она, молча, ушла. Я смотрел ей вслед. Она была сказочной принцессой. И выебала меня феерический пиздец как. Мне показалось, что я, когда она нежно замыливалась по моему коридору, попал в какую-то альтернативную вселенную, в которой миг, превращался в бесконечность. Но мне всё это показалось. Она открыла дверь, в одной руке шпильки, на другой мои бабки, и вышла, и зашагала к очередному клиенту. Я смотрел ей вслед. Она была прекрасна. Я бы мог в неё влюбиться. Но вместо этого, я закрыл дверь, ведь дул сквозняк.
И вот теперь, я лежу на кровати, голым, вонючим и затраханным.
Луна улетела на своих крыльях в бездну ночи. Солнце прилетело на своих горящих яйцах. И у меня утренняя эрекция.
Я встал рано утром. В два часа обеда. Слишком рано для хорошего человека. Блеванул. Посрал. И запилил в сторону работы. Затем на середине пути, я уразумел, что я безработный. Память потихоньку возвращался. Вернувшись к себе, я заметил вторую комнату. Я вошёл туда, и увидел печатную машинку. И куча-куча бумаг. После этого я понял, что я писатель. Не успешный. Откуда появлялись бабки, я не знал. Может быть я сын миллиардера? Хотя нет. Я недостаточно красив и предостаточно несчастлив.
И так, я выяснил, что я писатель, никому не нужный и не пишущий.
Я открыл холодильник. Нашёл внутри виски. И налил себе. Выпил. Лёг на кровать. И приступил к уточнению моей биографии.
Кто я? Что я? Только лишь сперматозоид.
К десяти часам ночи, я разыскал свой стиль. Со мною сотрудничал Jack Daniel, и он не подвёл меня. Я узнал, что мой стиль, это быть запутанным. Вот мой стиль: на шее у меня мусульманский амулет, увеличивающий мою защиту эквивалентно с длиной моего детородного органа, а точнее, на 28 см. Плюс христианский перстень. И буддистские носки. Сам я итсист. А без сигарет, атеист. Всё что я могу, это курить разное, пить разное, трахать разное и проебывать разное. Мои волосы устали растить. Я кожей ощущаю, как они стареют медленно и болезненно.
Приближается новый год. Я тоже приближаюсь, потихоньку, шаркающей походкой, с каждым вздохом истлевая внутренне, к объятиям Госпожи Смерти. Её кости пахнут шоколадом. Она уникальна. Я рад, что когда-нибудь коснусь её пальчиков. Ради того чтобы умереть, стоит и пожить. Ведь процесс сбрасывания сосуда своего фантосмагорически блаженный, как будто ты за один миг получил разнокалиберными способами неебабельного размера кайфа - представь, что ты посрал, кончил, накурился марихуаной, выпил дорогущие виски с чётким купажированием со старым вином, заколился, устроил себе собачий кайф, нажал на поршень, и схуякиваяшь кокаин, героин, гашиш, никотин себе вену, и испускаешь газ, представь, что вышеописанные действия ты получил всего лишь за один миг - вот какие чувства у тебя возникают, когда ты в последний раз вдыхаешь. Это счастье - неописуемо. Жду не дождусь такого удовлетворения. Но сейчас, я должен заполнить воздухом мой вискарь и добавить в пепельницу тринадцать штук мальборовских сигарет, а после мне надо в школу.
Я вспомнил, что мне семнадцать лет и что я начинающий писатель, а страдаю я из-за того, что моя птичка по имени - муза, помолвлена с мажорным дрянем. И не смирившись с этой агонией, я, оказывается, отправился в его дом, недавно, ночью, зашёл, поговорил с ним, и когда он отвернулся, чтобы налить виски, я проточил ему печень. Рукоятка моего ножа красовалась из его спины, словно, у него с осанки выросла третья рука. Он упал на пол. Кровь не спеша лилась по красному ковру. Я поднял его на плечи, засеменил в его балкон, и сбросил его на тахту. Он всё ещё лежит там. А я всё ещё в его доме. Пью. Курю. И жду. Жду покуда меня не арестуют.
Я включил порно. И вздрачнул как следует. Ночь блистала своей тьмой. А я, до сих пор, не знаю, своего имени.