- С вами случалось когда-нибудь такое, что можно назвать чудом?
Сосед по купе, худощавый мужчина средних лет, с чуть грустными глазами, наверно мой ровесник, уже оттаяв после второй банки пива, расслабленно и вместе с тем пристально смотрел на меня. Я с сомнением покачал головой.
- Вряд ли, - и пожал плечами. - Я не очень верю в чудеса.
- А чудо, по-вашему, - это что?
- Ну-у, - протянул я и неопределенно поводил руками, - что-то такое... невероятное.
- Невероятное? - он откинулся на спинку и, чуть призадумавшись, тряхнул затем головой. - Ну что ж, можно, наверно, сказать и так.
И он закурил. Мы были в купе вдвоем - он возвращался из командировки, я - из отпуска, и, как водится в дороге, между делом, познакомились. А позже, ближе к ночи, распив не один литр пива, которым я предусмотрительно запасся еще в Москве, разговорились словно давние друзья, хотя друг к другу обращались по-прежнему на 'вы', и проговорили полночи. О чем? Да обо всем, о чем говорят в дороге, когда вдоволь времени, вдоволь выпить и есть собеседник и желание поговорить, - о маленькой зарплате и смысле жизни, о женщинах и начальстве.
- Я тоже когда-то не верил, - говорил он тихо, пуская кольца дыма и рассеянно стряхивая пепел в банку, время от времени посматривая на меня и чему-то усмехаясь. - Даже в Бога. Точнее, наоборот: в Него, в первую очередь, и не верил. Сами знаете, воспитали нас так. Я тогда молодой был, в аспирантуре еще учился, в общаге жил студенческой. Ну, и одно время период тяжелый был, депрессия прямо какая-то, а причина простая - какие еще могут быть причины в двадцать два года? - личное. И в один вечер такая тоска скрутила - до слез, в молодости со мной такое иногда бывало. И так захотелось того человека увидеть, что - верите? - опустился на колени и взмолился мысленно, сам не зная к кому: Господи, если есть Ты на свете, и если слышишь меня, сделай так, чтоб пришла она ко мне, хотя бы завтра, хотя бы просто в гости. Я, говорю, конечно, понимаю, что кривляюсь пред Тобой и в Тебя не верю даже сейчас, когда к Тебе вроде бы обращаюсь, но ведь для Бога это не помеха - разве Он в силах помочь только верящим в Него? Всё это говорю, а сам не знаю, всерьез ли или скоморошничаю просто от тоски, у меня тогда часто так бывало, что от тоски то плакать хочется, то веселье какое-то злое нападает. А на следующий день, представляете, вечером пришла она, ну, о ком просил, хотя в общагу она никогда до этого не заглядывала, в городе жила. Я так обрадовался, что только потом, когда ушла она, вспомнил, что этого-то я и просил, и, честно говоря, испугался даже. Неверующий я очень был и даже мысли не допускал, что, может быть, там, наверху, Кто-нибудь и есть, а тут - бац! - аж мороз по коже. Страшно всё-таки, когда сталкиваешься с чем-то, во что никогда не верил.
Я пожал плечами.
- Это могло быть совпадение, простая случайность.
- Нет, - он категорично помотал головой, - я вначале тоже так думал, но ведь это еще не всё. Ходил я так, наверно, с неделю, и всё никак не переварю, что, может быть, не всё так просто, как нас в школе учили, а потом осмелел потихоньку и начал меня, что называется, бес подзуживать - а еще раз слабо? Поколебался-поколебался и махнул рукой: Господи, говорю, извини за наглость, но сделай так, чтоб пришла она завтра еще раз, - разве не в Твоей это власти? Я, говорю, конечно, понимаю, что с моей стороны это самый настоящий шантаж, - так и сказал Ему! - что сказано, не искушай Господа Своего, что наглец я и добротой Твоей пользуюсь, Тебя в целях своих лишь как средство используя. Но, говорю, почему-то знаю, что посмеешься Ты только надо мной и над хитростью моей двухгрошовой, посмеешься, но не рассердишься, а исполнишь. И она пришла! И мы хорошо с ней пообщались, а потом я поехал провожать ее домой, но и это еще не всё. В тот вечер ей позарез деньги нужны были, не так уж много, но для меня тогда немало. И я отдал ей последние, хотя и так в долгах ходил как в шелках, и даже не знал, у кого бы на хлеб занять. Но всё равно, когда возвращался к себе, чуть на ушах от радости не ходил - и от того, что ее опять видел, и от того, что поверил вдруг, что всё хорошо должно быть, что не может быть иначе, что всё, о чем ни попрошу теперь, - исполнится. Хотя знал и то, что именно поэтому ничего больше и никогда не попрошу я у Него, именно потому, что знаю - всё исполнится. А когда вернулся к себе, счастливый и без копейки, нашел вдруг в куртке старой сто восемьдесят рублей, хотя, хоть убей, никак не мог вспомнить, когда я их туда ложил, и ложил ли вообще? - он посмотрел на меня и вновь усмехнулся. - Разве чудо должно быть обязательно грандиозным? Чтоб мертвые вставали и звезды с небес падали?
За окном проносились в ночи телеграфные столбы, стучали колеса, в соседнем купе тихо играло радио.
- А что с ней? - также тихо спросил я. - Всё хорошо сложилось?
Губы его скривила горечь.
- А никак не сложилось, - он откинулся, взгляд его блуждал. - Вышла замуж за другого и уехала.
И покачал головой. Меня почему-то больше всего заинтересовало другое.
- И вы не пробовали попросить?
Ведь он вроде бы верил! Он понял, о чем я, и вяло усмехнулся.
- Нет! - и с непонятным ожесточением раздавил окурок о банку. - Не пробовал, хотя, смейтесь надо мной, но до сих пор верю, что если попрошу, всё исполнится. Ему ведь не трудно...
Я хмыкнул. Сумасшедший!
- Почему же не попробовать?
Он потемнел в лице и опустил глаза, голос его стал тих.
- А вдруг это была случайность?
И такой страх почудился мне в его голосе, до хруста стиснутых пальцах, что я слегка вздрогнул. А он торопливо смахнул окурок со стола и поднялся.
- Ладно, давайте спать. Мне вставать завтра рано.
Спать мы легли быстро и тихо и также быстро заснули, может от изрядно выпитого, а на следующее утро он сошел в Саратове и больше я его не видел.