Мы все откуда-то возвращаемся куда-то, порой не очень представляя себе, зачем это делаем. Так или иначе, подобно рыбе, стремящейся к месту нереста, мы всегда возвращаемся туда, откуда пришли, пусть нас порой здесь и забыли, и, тем более, что много воды утекло, все давно изменилось, и чего-то, или кого-то уж нет здесь, и часто - больше никогда и не будет. Тем не менее, мы возвращаемся.
Так устроен мир.
Те, кого с нами уже нет, по той или иной причине, пусть сами хоронят своих мертвецов. О них нет речи, и нет возврата к прошлому, которого, тем более, объективно и не существует. Так что о том, что было, но не имело последствий, и о тех, кто был, но это теперь безразлично, ныне речи нет и не будет. Бывает в жизни так, что следующий шаг служит той границей, за которой все становится по новому, и к прошедшему возврата нет: нет в этом ни нужды, ни смысла.
Шагом - марш!
Мы возвращаемся, и снова уходим. Мы, каждый, похожи на ободранного, с рваными ушами, черно-белого мордатого кота, который, пропав перед этим недели на три, приходит домой, терпеливо ждет у двери подъезда, когда пойдут НАШИ, бросается к ним, и, гордо подняв хвост, шествует к двери дома, впереди, хотя и знает, что его ждет; и, да, и в дверях нам показывают на ванную, и мы идем, не желая тратить силы на борьбу с неизбежным, мы опираемся передними лапами на кафельную стенку, и покорно даем себя мыть водой, мылом, и средством от блох; потом мы отъедаемся, сидя на холодильнике, и громко, радостно мурлычем, но уже через три дня радость простого и сытого бытия исчезает бесследно, и мы снова хотим, до трясучки хотим на ВОЛЮ, туда, где порой холодно или сыро, грязно и неприютно, но где мы оставили массу дел и нерешенных проблем. И мы бежим к двери, громко мякая, и, если нас не выпускают, устаиваем провокации и диверсии: можем нагадить на диван, или перегрызть компьютерный кабель, в расчете на то, что нас за это хватят за шкварник, и вышвырнут в качестве наказания в подлинную, настоящую жизнь; некоторые проходят этот путь и до конца, выпрыгивая в форточку, если не выпускают даже несмотря на провокации и диверсии, мы рискуем убиться, и даже почти наверное убиваемся, требуя лишь одного: ВОЛИ, ВОЛИ НАМ ДАЙТЕ! И мы берем ее, и бежим туда, где нам порвут уши или вышибут зубы, но где нам, во всяком случае, ЕСТЬ ЧЕМ ЗАНЯТЬСЯ! И мы обещаем вернуться, и, в большинстве случаев, и действительно возвращаемся.
Вот и теперь...
А что теперь?
Да, они вернулись.
И отлично: я, право, соскучился по ним. Я уже не могу без них жить - во всяком случае, без тех, кто смог вернуться.
Потому что вернулись не все.
Как незаметен год для того, кто ждет и считает их, годы - а год это очень много, и за этот год одна из нас свела счеты с жизнью, поминали и оплакивали, и пока оплакивали, другой так таки и допился до злой печеночной болезни, которая съела его за два месяца - помянули; третьего держат в КПЗ, и конца-краю этому не видать, потому что у него нет денег на взятки, четвертый пропал, то есть совсем пропал: дома нет, и телефон не отвечает, хотя есть надежда, что он просто бросил все, и уехал в Москву, домой, дома и стены греют, искали и не нашли; пятого перевели служить в такие дали, что не хочется о них и говорить, но он забрал жену, и отбыл с таким облегчением на лице, что приятно было на него смотреть - проводили; а пока провожали, шестой женился на еврейке, и, что интересно, уехал в Израиль, где стреляют, но он среди этого всего как рыба в воде, этот напоследок передавал большой привет знакомым, которые любят одеваться в форму морской пехоты Армии Обороны Израиля, благополучно сидя на брегах Невы, передал, что ждет их там, и отбыл, проводили и его, с остальными поссорились, да еще из-за сущей ерунды - просто назвав их ряжеными, когда те начали рядиться в шубы, шитые не по их плечу; и провожая, поминая, ссорясь, и успокаивая нервы, пили, как в последний день Мира, так, что теперь ничего не осталось, только в правом боку ноет, глаза слепнут, да звенящее, гнетущее одиночество... И мы возвращаемся, туда, где обещано было встретиться вновь, да только не с кем встречаться - один и пришел только, да и его никто, в общем-то, не ждал. Так мир устроен: он состоит из потерь, обид, и невыполненных обещаний.
Тем не менее, мы вернулись к точке отсчета. Посмотрим теперь, что получится.
Благо хоть теперь пить перестали: не к чему, да и не на что.
Итак: НАЧАЛИ!
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
- А что, война кончилась?
Этот вопрос задал грязный, опустившийся алкаш нам вчера днем. Он удивился нашему виду: мы шли с моими студентами, и, как рекомендовалось в очень патриотический песне, "пели и смеялись как дети". У нас были свои поводы веселиться. И тут этот самый "бывший интеллигентный человек" подходит, и прямо нам в лоб, без окрика - ррраз:
- А что, война кончилась?
Нет, не кончилась.
Кончилось наше хорошее настроение.
Но не война.
Она не кончилась, да и не кончится до тех пор, пока еще есть люди, которые задают вопрос:
- А что, война кончилась?
- А что, война кончилась?
Мы сами, каждый, просыпаясь каждое утро, или, скажем, приходя в себя, задаем себе, или в воздух, или в белый свет как в копеечку все этот же, наболевший, навязший на зубах и набивший оскомину, вопрос:
- А что, ехарный бабай, кончилась война наконец-то?
И что мы можем себе ответить?
Что?
- Нет, не кончилась. Она идет.
И с этой мыслью, и с этим настроением, мы начинаем новый день. Зная, что ничего особенного сегодня все равно не произойдет.
Сегодня ничего особенного не произойдет, но война идет: постоянно, медленно, тягуче, но идет, и идет не в нашу пользу.
Но пока ничего не происходит.
Ничего не происходит.
Эта фраза определяет все: она написана на каждой стене каждого дома, корявой, неровной линией, кистью, баллончиком, углем, иногда кровью, вытекшей из чьего-нибудь разбитого носа. Она наведена маркером на каждом столбе, может, не маркером, а помадой, но наведена точно. Она написана на каждом рекламном щите, особенно там, где осталось от выборов "Единая Россия - единая команда": "к" и "о" в слове "команда" старательно закрашены, а снизу, под, написано: "НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ", порой с ошибками. Это же "ничего не происходит" накарябано ножом на каждом встречном дереве, еще попадаются надписи вроде "88", или "НВО", но чаще - "НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ". Каждое встречное лицо немо только для тех, кто замкнут сам в себе, если же ты способен слышать неговорящих, в лицо тебе летит разноголосый, нестройный хор: "Ничего не происходит, незнакомец!" Все молчат, а о чем говорить? Ничего не происходит, и незачем говорить об этом. И никто никому ничего и не говорит.
По городу ползут дурные слухи: рассказывают о парочке, которая бродит в обнимку ночью по проспектам, и одни говорят, что там, где они проходят, фонари гаснут, а другие - загораются. На самом деле верно и то и это: они то загораются, то гаснут. Но причем здесь эта парочка - это хороший вопрос! Просто больше обсудить нечего, по самой простой причине: ничего не происходит.
Ничего не происходит. Это основная тема нашей унылой, грязной, порой пьяной, а порой излишне просветленной жизни: ничего нового, все хорошо забытое старое. Это разыгрывается как фуга - органным пунктом, хоралом - на тысячу разных голосов, в неразрушимой гармонии: ничего, ничего не происходит! Меняются лишь названия, может быть - лица, но не более того.
Но это кажущаяся неподвижность.
Это даже не затишье перед артобстрелом - это просто неслышный, постоянный, уже привычный нам артобстрел. А что мы тут можем сделать? Это от нас не зависит, а стало быть, мы и воспринимаем все это как стихию, вроде того снега, который валит сейчас нам на головы в канун Первомая - так Бог дал, что тут сделаешь? И с нами ничего не происходит, и мы только и знаем, что плакаться о нашей скучной, серенькой судьбе, в которой ничего не происходит. И в результате этого артобстрела мы оживляемся уже и захвату школы на 1 сентября: ну слава Богу, хоть что-то зашевелилось!
А потом снова - тишина. И как бы ничего не происходит. Хотя, на самом деле, все процессы идут постоянно - просто очень скрытно, и неторопливо. Торопиться некуда - война идет своим порядком.
Город, любимый нами до сердечной боли, до тяжелой тоски, и ненавидимый нами ничуть не меньше - мы сами никогда не пытаемся объяснить себе эту двойственность, ума не хватает - город облепило белым рыхлым снегом. 30 апреля валит снег с дождем, небо серое, дома серые, люди серые, подчиненные слушаются, никто ничего толкового не делает, и сами мы не делаем ничего толкового - и нечего, и незачем, получай свою зарплату, и говори умные слова о чем-то, и это все, что от тебя требуется - никому ничего не надо, тем более, что нищему пожар не страшен, а здесь все у всех временно. Наше благополучие, если оно есть - по большой милости, и шубы все с барского плеча, да мы это отлично знаем. Нам нечего сказать: ничего ведь не происходит! Ну, один начнет рассуждать про своих баб: сколько их у него, а проверить - одна единственная, побита жизнью, как ее бабкина горжетка молью, и водку хлещет, как лошадь, если у нее деньги есть, но красива... была лет пятнадцать назад, да вся вышла. Другой заводит о рыбалке и охоте, как же: мужик, добытчик, однако жены боится, жена звонит, он весь вытягивается перед телефоном, словно Сталин восстал из гроба, и изволил позвонить не кому еще, а ему, голубчику; с друзьями собирается в гараже: выпьет с ними, послушает про баб, расскажет про охоту и рыбалку, и счастлив, гаражи нынче, как видно, для этого и предназначены. Остальные - того же калибра, и слушать их так же интересно, как и описанных, а сказать им и вовсе нечего, да они и не слушают никого кроме себя: талдычат чушь, и сами себе красуются! И больше всего любят тех, кто умеет их слушать, таким и служат, отчего, кстати, среди них и такое огромное количество осведомителей МВД, или местных банд. А слушать их просто так, не за зарплату оперативного сотрудника - скука смертная.
Скука и серость. От вопроса "как дела?" мы сжимаем до хруста зубы, и криво ухмыляемся в ответ, отчего и слывем буками: просто от того, что не говорим обычное "нормально". Ведь никого никогда не интересовало, какие у кого дела, ведь начни рассказывать - и не поймут, что это молодца понесло, за дурака прослывешь, и очень просто! Мы никогда не задаем этого идиотского вопроса, спрашиваем всегда: "Ну, что нового?" А кто может сказать что-то новое? Какие могут быть новости, когда...
Да, правильно: когда ничего не происходит!
Прямые линии, и стены вокруг. Если стены имеют уши, как говорится в народной молве, тогда они должны рушиться от невыносимой скуки: сколько лет слышать одно и то же: "Я тебя люблю", что означает: "Дура ты! Любовь-морковь, а сама сосать умеешь только чупа-чупс", да "Господи, как меня все достало", что означает: "Как меня все достало, Господи!"
Это все.
Больше ничего не происходит.
Разве?
Это нам кажется, будто бы ничего не происходит!
Это - только видимость, это - наши ощущения.
На самом деле идет война.
Она идет со времен Реформации, к нам пришла с Петром Великим, и с той поры не прекращается ни на миг. Все остальное - только операции этой великой Войны, с переменным успехом, но все же, по результатам - отнюдь не в нашу пользу. Не сказать еще, что нас уже победили, но нас однозначно загнали на пятачок, с которого мы расползлись по вражеским тылам, и там партизаним, кто во что горазд, и кто как умеет.
Мой "вальтер" плотно, надежно лежит в руке, он вселяет уверенность - с ним не жутко пойти в темноту. Моя "штаер SSG" - любимая моя, тоненькая, маленькая игрушка, рукоять поднимается двумя пальцами, на локте лежит, как мягкий котенок, шейка приклада лежит в руке, как ладошка подруги... Мы все грезим этим, мы все хотим этого. Мы замираем, и ищем образы врагов через оптические или коллиматорные прицельные устройства, но... но они не показываются нам. Да, такие дураки они, чтобы выходить нам на линии прицельного огня! Нет, они сидят тихо, и создают видимость, что их здесь нет, и ничего вокруг не происходит.
Ничего не происходит.
Да разве?
Воистину: много знать значит плохо спать. Что бы ни отдали мы сейчас за неведение, за незнание, за спокойный ночной сон и беззаботную растительную жизнь обывателя! Мы ведь презираем их только на словах, нет! - мы им жгуче, жестоко завидуем! Только процесс необратим: уже все знаем.
Мы знаем, что идет Война, и помним некоторые ее эпизоды - каждый свой.
Каждый свой, и каждому - свое.
Мы с моей матерью помним время Андропова - веселое было время - в кинотеатрах и магазинах ловили тех, кто не на работе и не в школе, работники торговли собирали теплые вещи, и допивали, догуливали свое - ждали ареста, кто срока, а кто и расстрела, да что там, это все знают. Москву лихорадило и так, но мы знали больше, чем другие: того мало, что пан Андрополька с пани Ярузелькой польку пляцували, там шерочка с мошерочкой сошлись покруче: Рональд Рейган шутки ради объявлял о запуске ракет на СССР, а Андропов был готов пустить свои по США без всяких шуток, только повода искал. "Голуби" сожрали "ястребов", и помогли Юрию Владимировичу помереть, но пока этого не произошло, мы с матерью ждали этого каждую ночь, приготовив теплые вещи, запас продуктов, и отработав маршруты следования, и долго у меня с того времени оставалась привычка спать одетым! Ночами мне и сейчас порой снится ядерный удар, а началось это тогда: снилось, что подхожу я к окну, и вижу в окно "чебурашку" со стороны Останкина - телебашня считалась дополнительным поражающим фактором, и первый заряд собирались рвать на высоте в километр над Зеленоградом - так вот видел я "чебурашку", и начинал действовать: вся эвакуация, и все действия были отработаны мной во сне - этакие учения по гражданской обороне не отрываясь от ночного сна. Так и ждали каждую ночь, а потом раз была очень сильная гроза, так проснулись мы часа в три ночи, и решили: "ну вот, началось". И, пока сообразили, что просто гроза, уже успели выбежать на улицу по полной нашей выкладке слишком осведомленных граждан СССР, которого больше нет, и не поймешь, хорошо это, или плохо.
Помню еще, как в войсках вызвал как-то меня на беседу секретарь парторганизации полка: пытался выяснить мое политическое кредо, и решить себе, насколько я политически опасен: путал я командование, путал, как хотел, меня этому с детства учили, так вот, кто я, и чем дышу, никто ровно ничего не понимал, да, собственно, и сейчас никто не понимает, и отлично. Ну, всего разговора не помню, но задал мне подполковник вопрос: " - Как думаешь, война будет?" А я, загордившись, что, сопля зеленая, на равных говорю со старым боевым подполковником, встал в позу, криво ухмыльнулся, и брякнул; "- Так она давно идет, товарищ подполковник!" А он меня похвалил: " - Правильно мыслишь, курсант. Умный ты, я гляжу".
Зеленый юнец подтвердил старому подполковнику то, что он сам отлично знал, но боялся озвучить вслух. И подполковник обрадовался - отлично помню, больше двадцати лет прошло, а я помню, как он был рад.
Она давно идет.
Да она ВСЕГДА ИДЕТ!!!!!!
То было просто одной из операций этой Войны!
Операцией не в мою, не в нашу пользу.
Потом был блеф с СОИ, и Горбачев, который испугался этого блефа. Михаэль Руст, посадивший свою "Цессну" на Васильевском спуске добил Горбачева: мощь нашей армии уже давно была мифом, но до Руста в этот миф верили хотя бы свои. Миф рухнул, и пришлось сдавать позиции.
Потом нас стали превращать в сырьевой придаток, и радиоактивную свалку. По плану, две трети населения должны были вымереть. Тут не надо ни зарина ни рицина - от голода, болезней, или безысходности. Это планировал еще Альфред Розенберг - это приняли на вооружение его наследники - те, кто удавил Розенберга, припрятав к себе его лучших учеников.
Метод хорош, но недолог, хотя свое дело он сделал, ну а потом как-то забыли и про сырье, и про радиоактивную свалку - появилась новая задача, сделать в этой свалке десяток оазисов, и устроить в них бардак - и применили старое секретное оружие, проверенное в Гаване, Сянгане, Бангкоке, и Роттердаме: "Белую Рысь".
"Белая Рысь" - "White Lynx" - кодовое название одной латиноамериканской операции CIA. Знаете, что это такое? Белая Рысь?
Странно, но понятие "Белая Рысь" встречалось в легендах приамурских гольдов: Белая Рысь может появиться где угодно. Но она сама не убьет. Только если попытаться убить ее. Но ее все пытаются убить.
Ее все пытаются убить потому, что ее шкура очень красива. И тогда она убивает сама. Всегда. Наверняка, и безоговорочно.
По нашему городу тихо, бесшумно ступая, бродит Белая Рысь. И убивает. Днем и ночью, собственно, для нее нет ни времени, ни ограничений.
Не верите? Ну да, вам так легче. Я не удивляюсь этому, однако...
Однако?
Однако, как вы думаете, что было бы, если бы люди, засовывая в рот дуло револьвера, и спуская курок, испытывали наслаждение? Сильное наслаждение?
Люди просто перестрелялись бы.
Та-а-ак. Вы пробовали кокаин?
Он не смертелен?
Не смертелен? Разве?
Не смертелен?
Да?
Ну да, не в такой степени. А опиум? Весь Китай едва не вымер от опиума. Проверено. Знаете, что была "опиумная война"? Даю справку: в 1830-х годах китайское правительство пыталось пресечь ввоз опиума из английской Бенгалии через Кантон, что привело к войне 1839-1842 гг ("Опиумная Война"). Результатом войны было отторжение Сянгана (Гонконга), беспрепятственный ввоз бенгальского опиума в Китай, и развертывание английских опиумных концессий в самом Китае. Основными потребителями опиума вплоть до Второй Мировой войны были Китай, Корея, и Аннам (Вьетнам и Лаос). Японская оккупация Манчжурии и Кореи только ухудшила положение. Китайская нация к 1940 году была в состоянии гуманитарной катастрофы, опиум начинали употреблять с 3-х лет. Правительство Мао Цзе-Дуна запретило потребление опиума, и провело несколько "опиумных" чисток населения.
Во-от. Но это еще не все: во время Корейской и Вьетнамской войн Сайгон, бывший сначала базой отдыха для союзных войск, а потом столицей Южного Вьетнама, был наводнен опиумом, откуда привычка к его потреблению перекочевала в США, а в Лаосе и Камбодже возник т.н. "Золотой треугольник" - зона, в которой культивировался сплошь опиумный мак. Правительство Пол-Пота и Иенг-Сари драконовскими мерами прекратило существование "Золотого треугольника", и зона тотального засева опиумным маком пахотных земель переместилась в Пакистан и Афганистан. Афганская война СССР 1980 года была войной против опиума: Афганистан мог наводнить героином всю территорию СССР, что, собственно, сейчас и происходит. Ныне в России героин начинают употреблять с 8-10 лет. Это замалчивается, но замалчивание проблемы не решает.
Абсолютно не решает.
Потому что и проблема не одна - их много.
Смотрите: американские индейцы и северные народности вымирали от "огненной воды", да, собственно, можно сказать, что вымерли. Это решало проблему: не надо никого убивать, вести стратегию, войны, захваты... только привози, и продавай. И получай за это деньги. Чистенько и жирно... А теперь пройдите по Петербургу: город наводнен героином. Кодеин продается в аптеках в соединениях, причем без рецептов, причем некоторые кодеинсодержащие препараты рекламируются по телевидению. Как из них выгонять кодеин - множество инструкций вы найдете на множестве наркоманских сайтов, да и многие не выгоняют - так глотают. И не только кодеин, но и трамадол - тоже в комплексных препаратах. Да и чистый морфий продается. И кокаин: он наиболее выгоден, он вызывает экзальтацию, и кокаинисты становятся управляемы, и восприимчивы для разных идеек, чем пользовались все революционеры начала ХХ столетия, особенно - эсеровские боевики. И от него так явно не мрут. Но сначала идет кокаин, а потом тот же опиум.
И что?
И все.
Ну а кто выиграет?
Те, кто его продает, и получает за это деньги. Своим делают прививку, она давно есть, остальные вымирают. Вот и все.
А я знал - не поверите. Не уложится в голове! Но придется.
Люди рождаются в розовых очках. В таких многослойных, с толстыми, двояковыпуклыми линзами, розовых очках. Не в тех, про которые нам внушают в дальнейшем поэты да прагматики - то, о чем они нам говорят - жизнь одна, свет божий прекрасен, человек - это звучит гордо... все жалкая, беспомощная, глупая попытка вернуть радужность в восприятии мира, вернуть нам потерянный рай. Рай, который называется детством, и который вернуть так же возможно, как возможно вернуть вчерашний день. Вчерашний день не вернется никогда, и детство вернуть невозможно - в него можно впасть, но это разные вещи.
Рождаемся же мы в розовых очках. И видим все в розовом свете. Начиная раскрывать мир все шире и шире, от материнской груди к потолку, от потолка по стенам, потом улица, потом люди вокруг, отец, его друг, друг матери, который и друг отца, потом остальные друзья, потом еще люди, потом первая смерть... Мы стремимся узнать все больше, и от этого розовых слоев на наших очках становится все меньше. Они стираются, и свет у нас перед глазами становится все более прозрачен. И, стирая слой за слоем, стремясь знать больше и больше, мы рано или поздно остаемся без розового света, мы стираем очки совсем, и в одно совсем не прекрасное утро начинаем видеть мир вокруг нас во всей его кристальной ясности, понимая все. Это очень больно. Ясность режет глаза, и от нее, что самое страшное, уже никуда не деться. К вечеру нестерпимо болят глаза, и их хочется закрыть, и не открывать, и уже безразлично, что за этим последует. Лишь бы не открывать.
Остальное безразлично.
Безразлично.
Это первая реакция. А вас уже ждут с дозой лекарства, которое наращивает, пусть не надолго, розовые пленочки на ваших роговых оболочках.
Зачем им это?
А разве не ясно - зачем?
Сегодня я видел троих в пух разодетых школьниц, которые, шатаясь и крича, решали, к кому теперь идти. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, в чем дело. Мне хватило трех минут, чтобы все услышать, и понять, что это, и где взяли. Рассказать? Расскажу: героин, купили у одиннадцатиклассника, а ему уплатили и деньгами и французской монетой. Конфетки-бараночки... А дома отцы, которые берут взятки, да матери, которые от скуки готовы не то отравиться, не то развратить сына, а то и дочь лучшей подруги. Поделиться сексуальным опытом. А то мужья малолеток содержат, и на дочерей любовниц втихую посматривают. А потом все к исповеди идут, это нынче модно. Девочки дома просто образец тихости и нравственности. Отцы - за свободу и демократию. Матери - за семью, и предпринимательство. Вечером включат телевизор, сядут рядком, и счастливы.
Дамы и господа! Вы не знаете, что делают ваши дочери, когда уходят из дому? Ну так долой два розовых слоя на ваших очках!
Что такое? Не согласны? А с чем? Мы же занимаемся только самими собой! Наши дети - это только наши проблемы, они нам, скажу еретическую вещь: они нам начинают мешать всегда и во всем, если только не сидят тихо в своем углу, и не учат уроков. Сколько матерей отправляют своих дочерей "к подружке переночевать" для того, чтобы дочери не мешали встречаться с любовниками? Сколько? А чем там занимаются дочери?
А я расскажу и это!
Они могут ехать отнюдь не к подружке! Причем лет с одиннадцати-двенадцати.
Они могут курить "траву" и пить. Закидываться грибочками. "Двигаться" героином, который они называют "перец", и который обсуждают по телефонам на виду у родителей - это считается особым шиком. И это они могут начать делать с девяти-десяти лет, потому что им навязывается это со всех сторон.
Но зачем?
Да все просто: это форма правления такая. В конечном итоге наркотики, или, что вернее - "ломка" по ним, абстиненция - это форма давления на личность, уж как минимум! Прибыль тут тоже большая, но она не на первом месте, отнюдь не на первом!
Как вариант?
Да, как вариант!
Вспомните: ассошаффины применяли гашиш для обработки своих адептов. Не помните? Почитайте про "Старца Горы".
С-Р для обработки боевиков - кокаин, то есть боевики рекрутировались из числа заядлых кокаинистов. Герш Гершуни, основатель "Северного Союза С-Р" употреблял опиум.
Походите еще по кружкам интеллектуалов! Вы походите! Они все не в своем уме. Со времен "Серебряного Века" и посейчас. Степан Белецкий, когда ловил таких "просветленных", всех их проверял на сифилис, ему вторил Томас Манн, но в сифилисе ли дело? Для того, чтобы хватил паралич, нужно лет десять, и не лечиться. Да у нас в моде был и есть туберкулез больше - с подачи Ремарка, кстати. Утверждают, что проясняет сознание. А знаете, почему? А туберкулезная интоксикация выражается экзальтированностью, сходной с кокаиновой, поскольку один из токсинов, выделяемых палочкой Коха, действует сходно с допамином, а кокаин - сам по себе заменитель допамина, а допамин - это "гормон счастья". Вот так у нас ищут счастья, а находят смерть.
Только мы об этом не знаем, потому что не хотим знать. А наши дети, подцепив туберкулез, не идут к врачу, потому что им уже объяснили: вылечат, так перестанет "вставлять". А они не хотят, чтобы перестало. А что в результате - смерть, они и не думают, да и жить не хотят, потому что дети.
Ну что, хватило? Так бросьте это читать, бросьте, право! Зачем вам это знать? Меньше знаешь - крепче спишь! Здесь не будет сюжета, и счастливого конца скорее всего не предвидится. Так что "шла бы ты домой, Пенелопа"!
Шла бы ты...
Я все равно никого ничему не учу, никого ни от чего не спасаю, и ни с чем не сражаюсь. Я не сражаюсь с химерами.
И все же это химера?
Конечно!
Конечно, это - химера. Однако, для ясности: химера - не есть ничто. Химера есть нечто, но это нечто неизвестно в принципе.
Но если взять след?
А зачем? Да и чей? Чей? Это дело хуже Лернейской Гидры. Вы стали читать дальше, стало быть - вы хотели это знать, ну, вы это знаете. Но кто вас примет с этим всерьез?
А никто. Никому не выгодно принимать вас с этим всерьез. А пока над вами будут смеяться, все будет идти своим чередом, и вместо одной срубленной головы вырастет не десять, а сто. И не прижжешь, аки Геракл.
Судите сами: война? То есть не война, а "обострение конфликта", "вооруженная операция", "миротворческая акция", "защита демократии" - да как ни назови - стреляют. Стреляют? Отлично! Нужны лекарства, медикаменты. И всем воюющим сторонам они поставляются, лишать раненных лекарств - негуманно. Стали, хлопка, угля, нефти, урана, железной руды - можно, но не лекарств. Верно?
Мир? То есть не мир, а переход от вооруженного противостояния к экономическому или идеологическому, однако - стрелять перестали. Перестали? Замечательно! Мир сходит с ума, потому что ему доказали, что все его беды в наших детских грешках, которым все равно невозможно противостоять. Наши половые влечения в конфликте с нашими нравственными устоями, и вот: все мы испытываем чувство вины. Нас надо лечить. Нам нужны лекарства.
В стране нищета? Неравенство, голод? Людям надо забыться, их надо лечить от несчастья.
Страна процветает? Очень гуд! Страна процветает, ну и все бесятся с жиру. Им нечего больше желать, и они страдают. Их жизнь бессмысленна. А подать им кокаину, а то в окна выпрыгивать станут!
Куда ни кинь, всюду клин, правда?
И все это постоянно приносит деньги, деньги, деньги, и чем дальше, тем их больше.
Запретить свободную продажу? Вырастет цена и контрабанда. Престарелый любовник, у которого уже без того ничего и никак, предложит юной любовнице, та - своей подружке, подружка - студенту, студент - малолетке, малолетка станет проституткой, и предложит кадету, ради заработка, и чтобы у того получилось то, что не получается, кадет - в Корпусе расскажет... Я могу бесконечно тянуть эту цепочку. А все сойдется на тех, кто получает за это дело прибыль. Они дарят счастье. Ненадолго, но зато верно и по сходной цене. И уйдет один - появятся сто, потому что они нужны, их будут требовать! Дети будут находить пакетики с кокаином у своих отцов в столах, и очень интересоваться, что же это такое...
Да хватит, ясно все! Я же сказал вам: это та Смерть, которую любят, ее ищут и жаждут ее. Все та же Белая Рысь. И довольно.
Но почему жажда смерти? Не жизни?
Не понимаете?
Нет?
У вас крест на шее есть?
Есть?
Посмотрите на него.
Зачем? Ясно. Не смотрите.
А, посмотрели?
И что там?
Для христиан смерть - это путь к богу. Да и у мусульман - тоже. Мы это всосали с молоком матери.
А у иудеев, кстати, загробной жизни нет. То есть такой, как у христиан. Там есть Страшный Суд. Когда все жившие восстанут живыми. От них остается "Дыхание Костей". "Хаббаль Хаармин". У них бог придет сюда. И они готовы лучше умереть, чем отведать свинины, что говорить про опиум и прочее - этого нет в Кашруте.
Так что иудеи привиты, и их совершенно не касается, кто там и вымирает от опиума. И не для них эта книга.
Им этого и читать незачем.
Это гойская книга.
Ничего личного, и никакого антисемитизма.
"Опиумный заговор"?
Тема была популярна в тридцатые, но... как-то заглохла, опять-таки, оказалось, что это - только вершинка айсберга! Что ты будешь делать - что ни рассмотришь, все какие-то вершки, а корешки дальше, глубже, и в руки не даются... Опиум - не конец туннеля, просто еще одни врата.
Да и не одно же это: методов множество, методы разные, суть, если хорошо подумать, одна: население Земли стало слишком большим, не прокормить все рты, а масштабных войн или эпидемий, способных значительно проредить популяцию, что-то не случилось. Да и убивать людей - как это негуманно, право, пусть убивают себя сами, уже говорилось, либо же друг друга, а кто-то третий пожнет плоды, так сказать. Поэтому одних натравливают на других, чтобы начали резать друг друга, а потом - опа! - вводят "миротворцев", которых потом вон не выгнать ни крестом, ни пестом, ни осиновым колом - и двух зайцев одним выстрелом - дуплет такой, можно так сказать.
Есть такой циничнейший анекдот, привожу его так, как знаю:
"Наше время, африканская республика Монте-Бароне, или что-то типа того. В стране лет десять идет гражданская война; тумси бьют мумси, или мумси бьют тумси, кто там разберет, но резня полная, и алмазы в копях не добываются.
Негритянская деревня. Дома на сваях, без крыш, часть сожжена, стоит бетер без колес и пулемета, валяется ржавый джип. В общем - разруха.
Посередине деревни круглая площадь, где растет священное дерево хулуппу, и вокруг дерева лежат дети, умирающие от голода, и смотрят в небо угасающими глазами.
Сочельник.
Над деревней раздается рокот, и в небе появляется голубой UN-овский вертолет. Вертолет зависает над площадью, сбрасывает веревочный трап, и по трапу начинает спускаться Санта-Клаус.
- Хо-хо-хо! Дети!
Умирающие дети из последних сил вскакивают, начинают водить свой национальный хоровод, поют веселые национальные песенки. Санта благосклонно на это смотрит с середины трапа, кивает головой, и лезет обратно в вертолет.
ДЕТИ: - Санта, куда ты? А подарки?
САНТА: - Нет, дети, подарки у меня только для тех, кто хорошо кушает!"
Вот.
Приблизительно верно, и подмечено достаточно точно.
Убивать негуманно, пусть вымирают сами.
Чего стоят одни современные страсти по похуданиям: это же диверсия, граждане, люди мрут сотнями! Девочками с булимией или с синдромом отказа от еды полны психушки, да им и там ничего не доказывают - а как? Такое дите, которое при росте в 160 сантиметров весит сорок килограммов (!), и плачет навзрыд оттого, что она "жирная" - не вру, плачет, потому что на каком-то сайте написано, что она должна весить 35 кило - это как в Аусшвице - за такое же стрелять уже надо тех, кто детям мозги прополаскивает! Налицо же саботаж: при тех параметрах, которые считаются "идеалом красоты" для девочек, они уже сами нежизнеспособны -это дистрофички, так они и на том не останавливаются, причем промывка такая глубокая, что им говоришь, что ужасно выглядят, а они только волком смотрят, и считают, что им не то "завидуют", не то "ни хрена не понимают"! А глянь трезвым глазом: вот таких изможденных девочек косит туберкулез, да и что угодно - нет ли выгоды в этом для тех, кому надо, выражаясь их штилем, "расчистить жизненное пространство"? Тысячи, миллионы нежизнеспособных девочек, а с раскручиванием новой эпидемии метросексуализма - и мальчиков, и дело даже не в том, что они не способны сопротивляться с оружием в руках - они уже навсегда собой недовольны, и дай им волю, они себя радостно заморят! К тому же такие худые организмы сильно депрессивны и склонны к самоубийству. И девочки, которые себя-то носить по земле не в силах - разве смогут ребенка выносить? И если даже да - разве он родится здоровым? А это все крутится, вертится, со всех сторон: диета Аткинса, диета Пупкина, похудение без хлопот, глистов глотают, разве что холерой не заражаются, а то и хотят! СПИД ищут, чтобы похудеть, правда, не вру! Дожили!
Мне уже возражали: де булимия и анорексия - заболевания психические, и не лечатся - таких надо на транквилизаторах держать постоянно - опять психотропики, замечаете? - ну да, я и не спорю: еще никто никого от отказа от еды толком не вылечил, то есть если эта "закладка" сработала - все, хана! Смертельный, в принципе, психический яд.
Свести с ума, и убить - вещи, вообще-то, одного порядка. Это, пожалуй, похуже картечи будет, если вдуматься - тут надо быть семи пядей во лбу, чтобы не наступить ни на одну из мин, а многие действия латентного, замедленного. Господи, спаси люди твоя!
То, что делается со всеми нами - явный саботаж, и это уже не наркоторговля, это денег не приносит, или, вернее, приносит, но небольшие, ими можно пренебречь, так что страстью к барышу тут не отговоришься: этот ветер дует уже явно с единственной целью: с целью истребления некоторой части людей как таковых, причем их же руками. Чистенько, и со вкусом.
Гуманисты! Вспомните, и нацисты искали способы "гуманного" умерщвления - пробовали и эвипан, и фенол, и бензин, и "циклон-Б", и выхлопные газы... Все оказалось проще: сами все сделают, только помочь требуется.
И кто будет виноват?
Те, кто скажут "сами виноваты", будут совершенно правы, в том-то и беда.
Но кто подзуживает?
Э! Это вопрос довольно сложный!
- Ну, начинается! "Отечество в опасности"!
Да Отечество ли?
Да причем тут Отечество? А немцев нам не жаль? Или французов? Или англичан? Или американцев?
А, простите...
Да, пожалуй. Англичане заполонили весь Китай своим опиумом. И Аннам. Но ведь это барон Ротшильд, которого Иван Сергеевич Тургенев так живо вывел в своем стихотворении в прозе... Англичанин ли он? Они не имеют нации. Они наднациональны.
Ах, да, какая Англия, ведь во всем Америка нынче виновата! Да разве? Да нет же: она осталась одна среди супердержав, будучи инструментом, и только, но ее статус не выгоден никому: ее измотают войнами - есть такая вещь как "военная усталость" населения, из-за которой валились и не такие правительства как американское - это-то вообще колосс на глиняных ногах, так вот измотают и развалят: обязательно. Управлять гораздо проще маленькими государствами, причем чем меньше - тем лучше.
В Америке к власти рвутся религиозные деятели: это уже было, один фанатик - Рейган - чуть не развязал ядерную войну, с Сатаной, понимаешь, боролся, поселив его - допустим, не без оснований - в Москве. Приход к власти в США протестантского религиозного деятеля вызовет к жизни следующий сценарий:
1. Будет объявлена война с Исламом - она уже идет, собственно, но тут она примет форму активного противостояния.
2. Будет объявлена борьба с табакокурением, наркотиками, и алкоголем. Это уже есть, это было, что сделал с Америкой "сухой закон" известно, но похоже, известно всем, кроме самих американцев.
3. Запрет на наркотики, табак, и алкоголь переведет всю экономику Латинской Америки на производство спиртного, наркотиков, и табака, что вызовет эскалацию "кокаиновой войны".
4. В результате "кокаиновой войны" по странам Латинской Америки и Афганистану будут нанесены ядерные удары.
5. В Латинской Америке немедленно начнутся военные противостояния и перевороты, фактически, вся Южная Америка будет охвачена гражданской войной, количество контрабанды еще вырастет, поскольку "латинос" будет требоваться огромное количество оружия из США.
6. NATO развалится, Евросоюз денонсирует все договоры с США, базы США в Евразии будут ликвидированы.
7. КНР будет пребывать с США в состоянии "холодной войны", Россия разорвет с США дипломатические отношения, и вступит в союз с КНР.
8. В США начнется обвал доллара в результате недопуска США на торги европейских и азиатских бирж, и затребования кредиторами внешних долгов США, а они настолько велики, что можно сказать, что США уже давно банкрот, и их доллар - валюта чисто виртуальная, она не обеспечивается ничем.
9. В США начнется нефтяной кризис, поскольку страны ОПЕК прекратят поставки нефтепродуктов в США. Все углеводородное горючее в США будет отдаваться на нужды армии, и вот именно это вызовет волнения и бунты в городах, которые будут жестко подавляться Национальной Гвардией.
10. Первой отколется "Конфедерация Южных Штатов" - эти настроения там уже очень сильны.
11. Последнее: развал США на отдельные штаты, в которых начнут образовываться собственные правительства.
Во всяком случае, так планируется.
Но зачем им планировать такое? Они же все сидят там, в США?
Ну, сидят они, положим, в других местах: в Касабланке, например, на Гавайях, в Аделаиде...
И в Швейцарии, конечно.
Но да, и в США их много.
Но вот вам Карл Маркс: "пролетариат отечества не имеет". Но ведь не один пролетариат! Тут вещи одного порядка: пролетариат будет потреблять то, что ему суют, и ради этого работать. Пока не передохнет, постепенно заменив себя машинами. Утопия - куда там Платону, правда? Все общее дело делают. В интересах "коммьюнити".
Стоп! Какого "коммьюнити"? Кто такие? Как называются?
Да, как они называются?
Как?
Думаете, я это знаю? Не знаю я этого! Да и кто это знает? Пытаются назвать, да это просто разведки боем - а ну, ответят, проявятся! Но не получается. И жиды были во всем виноваты, и масоны, и "всемирное правительство" - ООН, и "всемирный заговор"... Но... Но не то. Каждых как ни возьми, что-то такое где-то есть, но - это только вершинки айсберга. И каждый раз за ними, как бы их ни называли: "Гехалюц", NSDAP, "Аль-Каеда", да не важно, как - каждый раз за ними стоит сила гораздо более мощная, но неизвестная никому. Дъявола придумали раньше, чем появилось эта сила, теперь пытаются одеть на нее костюм Дъявола, но не выходит и это - Дъявол - это, собственно, сатанисты, а они - они тоже видимая вершинка айсберга, только и всего.
А нас там нет, да и не будет. Не будет: мы в их богов не веруем. И не уверуем, потому что это - не боги.
Их бог - определенный миропорядок, и они - пророки этого миропорядка.
Кое что из этой идеологии как-то усвоили масоны, но масоны как-то вдруг стали смешны: это еще одна из вершинок айсберга. Но не более. Это игры: в посвящения, в социализм... им дают поиграть, и используют, как инструмент влияния. Даже нам, и то дают поиграть. Лишь бы дело делали. Общее. В интересах "коммьюнити".
Какого?
Не знаю.
И вы не знаете.
И никто не знает, кроме них самих.
Никто.
Мы можем только догадываться.
Итак?
Итак:
- Это организация?
- Вероятно.
- Как она называется?
- Не знаю. Не удивлюсь, если вообще никак.
- Они сильно влияют на политику?
- Они, опять-таки, дают желающим в нее поиграть. В политику. В войну. Во власть. Это - отвлекающий маневр.
- Откуда взялись?
- Откуда - не знаю. Думаю, интеллектуалы додумались, а там капиталисты подхватили. Да писатели еще, да поэты, да художники. Их ведь салом не корми, дай поизображать из себя карбонариев!
- Зачем?
- Их не устраивает этот Мир. Они хотят его изменить.