Нерожденный (Рождество Слотера)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Более трех тысяч лет смертные ждут, когда в мир придет Мессия - тот, кто завершит Битву Битв, начатую ангелами и павшими, и решит участь человечества в пользу Вырия Небесного или кипящей огнем Преисподней. Никто не знает, в какой год и от кого он родится - Сын человеческий, отмеченный Божьим перстом... но в Уре, городе столь же Блистательном сколь и Проклятом все одно отмечают Рождество. По разному. Кто во что горазд. И некоторым в канун Рождества явно не обойтись без помощи Сета Слотера - свирепого и беспощадного охотника на нечисть.
|
НЕРОЖДЕННЫЙ
("Рождество Слотера")
- Рождество, - фыркнул Иоганн Ренодо и театрально закатил глаза. - Не, вы только подумайте, Рож-дес-тво...
Это был крупный человек с плечами ярмарочного силача и лицом холеного денди. Его подбородок был не просто выбрит - тщательно выскоблен, а кончики усов любовно нафабрены и лихо загнуты. Женщины и иные мужчины находили его красавцем, а Ренодо нравилось нравится.
- Простым людям по душе, мессир, - пожал плечами Ламар Кейси. - У них не так много светлых пятен в жизни. Мне кажется, церковь все удачно придумала.
- Но как звучит! - воскликнул владелец "Хроник Ура" - самой тиражной газеты Блистательного и Проклятого - энергично размахивая в воздухе кружкой с дымящимся глинтвейном. - "Рождество". Мы празднуем рождение неродившегося ребенка! Это не просто противоестественно, это... еретично!
- Мессии, - педантично поправил Кейси. - Мы празднуем рождение Мессии, мессир. Рождение, предопределенное судьбой и предсказаное Священным Каноном, где записано, что придет сын человеческий, смертный, осененный прикосновением Творца и наделенный правом вершить судьбу рода людского... Когда придет время.
Несмотря на молодость, протеже Ренодо был юношей рассудительным, а длинный шрам, тянувшийся почти через всю правую щеку и пронзительный взгляд исподлобья прибавляли ему зрелости. Ламар Кейси заметно уступал богатырю-редактору ростом и шириной плеч, однако же был ладно скроен и крепко сшит, а улицы Ура успели преподать ему пару неплохих уроков жизни и на порядок больше уроков фехтования.
- Который еще не родился, - упрямо гнул свою линию Ренодо. - Который может прийти и через год, и через десять лет, и через век... а может и не прийти вовсе, если клерики вдруг неправильно поняли Канон. Я ощущаю в этом некое мракобесие. Никогда не понимал всю эту Реформацию, затеянную церковью. Кресты вместо священных квадратов, упрощенные службы, ограничение индульгенций, расширение полномочий малых капитулов и новые права для инквизиции... В религии стало больше политики, чем обрядов!
- Главное, чтобы не стало меньше веры, - убежденно сказал Ламар и слегка улыбнулся.
Шрам придал его улыбке саркастический окрас.
Приехав из глубинки и будучи принят под крыло Ренодо по рекомендации отца, юноша искренне старался стать хорошим журналистом, но даже под личным наставничеством редактора "Хроник" в упражнениях с пером и чернильницей не преуспел. Тем не менее паузы между этими попытками позволили Кейси обнаружить и развить в себе иные таланты, которые его покровитель находил вполне полезными для издательской деятельности.
Правда, означенные таланты находили применение уже после того, как очередной выпуск скандальных 'Хроник наиболее примечательных событий и известий Ура, Блистательного и Проклятого, а также окрестностей и прочих государств' оказывался на улицах и в салонах.
Все, кто берется утверждать, будто перо сильнее клинка явно вычитали сию сентенцию из книжек и им не доводилось встречался на темной улице с парой-тройкой головорезов, не к добру прикрывающих лицо полями шляп и полами плащей. Люди, работавшие в "Хрониках", к числу таких счастливчиков, увы, не относились: профессия регулярно сталкивала их с разъяренными "критиками", намеревавшимися клинками внести правки в нацарапанное перьями. Вот тут-то Кейси и получал возможность проявить себя.
И неплохо справлялся.
- А если ребенок родится летом? - неожиданно воскликнул Ренодо. - Что тогда? Ведь ни в Священном Каноне, ни в апокрифах ничего не говорится о времени года, в которое придет Мессия...
- Тогда церковь проведет очередной Собор и просто перенесет праздник на лето, - пожал плечами Ламар. - Но сейчас середка зимы выбрана удачно. Лютуют морозы, паства все больше сидит по домам, бережет тепло; женщины заняты домашней работой, а их мужья напиваются. А если все равно пить, то почему не делать это с позволения и благословения церкви? Тот, кто придумал сей праздник был умен... И он уже начал обрастать традициями, а это - хороший признак. Значит, людям нравится. Вы слышали, что многие стали украшать дома еловыми лапами?
Ренодо фыркнул в кружку.
- Пффф... "традиции". Заимствование! Они стащили этот ритуал у арборийцев. Когда рождается ребенок, те завешивают еловыми ветками окна и дверные косяки. Считается, что их иголки колют и отгоняют злых духов. Давайте сейчас еще начнем елки в дом тащить!
Немногие во всем Блистательном и Проклятом могли поспорить с Ренодо эрудицией, и Ламар не стал протестовать. У арборийцев, так у арборийцев. Он налил глинтвейна себе и пригубил его, оставаясь стоять на ногах. Молодой человек чувствовал себя немного неловко от того, что ему приходится принимать такого блистательного и богатого нобиля в скромной съемной квартирке на окраине города.
Впрочем, Ренодо, как истый аристократ, обладал способностью чувствовать себя как дома везде, куда его только заносило, ибо снобизм и заносчивость напоказ - для нуворишей и выскочек, а настоящего аристократа определяет приспосабливаемость к обстоятельствам и обстановке.
- Рождество, - в очередной раз повторил Иоганн и покачал головой. - Благословленный церковью праздник в честь неродившегося младенца. Черт. Подумать только.
Он понес кружку к губам и сделал большой глоток.
Ламар Кейси слегка прищурился.
- Такое ощущение, что у вас какое-то предубеждение против... неродившихся младенцев, мессир.
На лице Иоганна Ренодо неожиданно появилась улыбка.
- Как раз наоборот, мой юный друг. Как раз наоборот...
Он развязал шейный платок и поудобнее откинулся на спинку единственного кресла в комнате, покручивая ус. Ламар подтащил к столу тяжелый, грубо сколоченный табурет и присел рядом, настраиваясь на долгую занимательную историю.
***
- Все началось... да вот почти год назад, в канун Рождества и началось. Тебя, Ламар, я, помнится, как раз отослал разбираться с проблемами Эддарда Найлза, которого вовсю разыскивали люди маркиза О, чтобы доходчиво, обстоятельно и крайне болезненно изложить свои претензии относительно последней публикации.
Помню, был уже поздний вечер, и людей в здании "Хроник" почти не осталось. Я сидел в своем кабинете и с пером в руках вычитывал гранки очередного номера, когда в дверь постучали.
- К вам посетитель, м`сье, - просунув голову в кабинет сказал Эжен, наш старый наборщик и единственный порядочный лютецианин, какого я только знаю. - Из господ. Он говорит, что ваш друг и очень... настаивает.
Я отложил бумаги и заинтересованно посмотрел на него.
- Нетерпеливые друзья в столь поздний час? Это или беда, или большая сенсация, Эжен. А скорее и то, и другое. Что ж, пусть войдет.
И незваный гость вошел.
Признаться, я не сразу узнал его: шаркающая походка, опущенные плечи, согбенная спина. Ни следа от выправки и осанки.
- Иоганн, - сказал вошедший. - Я все удивляюсь, как хорошо ты сохраняешься для наших-то лет.
- Бенедикт?
Визитер слабо улыбнулся и сделал неопределенный жест рукой. Я поднялся и поспешил заключить его в объятья.
Бенедикт Уоррик, нынче больше известен граф Суззcкий, но я, да и твой отец, знали его просто как майора Уоррика. Наш полк тогда состоял из одного батальона, и все же командование посчитало нужным навязать полковнику Монро сразу двух майоров. Как водится, один оказался хорошим, а другой - изрядной сволочью.
Хорошим был Бенедикт.
Вояка из него вышел так себе, однако он старался быть справедливым, ценил своих людей и как мог о них заботился. Чином капитана я во многом обязан именно рекомендациям Бенедикта. Кроме того, он дважды выступал моим секундантом на дуэлях, зная, что при этом рискует своей карьерой. Из этого и выросла наша дружба.
Увы, в последнее время мы виделись редко.
Уоррик, человек по натуре тихий и непритязательный, предпочитал проводить время в своем имении в Суззе, подальше от интриг и соблазнов большого города, наслаждаясь провинциально пасторалью и наезжая в Ур лишь изредка, дабы лично проверить - не проворовались ли вконец поверенные и управляющие? Лишь полгода назад граф с семейством все же перебрался в метрополию, чему имелась своя причина - дочь Бенедикта начала входить в цвет, и (как шепотом жаловался он сам) супруга настояла: искать варианты для удачного марьяжа следует только среди столичных нобилей!
Застигнутый врасплох поздним визитом, я замялся, торопливо подыскивая в уме ритуальные светские фразы и дежурные воспоминания об армейских деньках, но Бенедикт избавил меня от ненужных расшаркиваний.
- Мне нужна помощь, Иоганн, - сказал старина-майор, крепко взяв меня за руку. - Очень нужна.
Так и подумал сразу! В конце концов, не брачное же объявление подавать он заявился практически на ночь глядя. Явно случилось что-то нехорошее.
Я с трудом подавил вздох.
Если граф Суззский вляпался в какую-то сомнительную историю, а мои журналисты ухитрились ее раскопать, мы оба оказывались в щекотливом положении. Отказать старому другу сложно, но в то же время я не отношусь к числу людей, способных закрывать глаза по знакомству. Это даже не личное, а профессиональное!
Одолжение здесь, одолжение там, и завтра будет просто невозможно издавать газету в таком городе, как Ур, где все, кто что-то значит, знают друг друга в лицо.
- Бенедикт, если кто-то из моих писак...
Уоррик, не дослушав, замахал руками:
- Дело не в них, мой друг. Вернее, не только и не столько в них. По правде сказать, сейчас я не знаю, за что больше опасаться: за репутацию моей семьи, или за ее безопасность. Иоганн, все дело в Олетте. Она...
Олеттой звали единственную дочь Бенедикта.
Поздний, практически уже нежданный ребенок, в котором граф и его супруга, леди Сесилия, просто не чаяли души. Последний раз я видел ее как раз полгода назад во время переезда семейства Уорриков в Ур. "На зимние квартиры", как бесхитростно сострил отставной майор. Девочка и в самом деле расцветала, так что волнения ее матери были вполне уместны и понятны.
И пусть Олетте не досталось писанной красоты ее бабушки, хорошая наследственность, живость ума и характера, а также неповторимая свежесть, свойственная лишь чистой юности, сообщали ей совершеннейшее очарование. Солидное же придание, равно как и титул отца, наследуемый первенцем мужского пола, обещали достойную партию и беззаботное будущее: с балами, официальными приемами, выходами в свет и выводком ребятишек, скрашивающих осень жизни.
Простые планы, нехитрый житейский расчет. Только если бы все продолжало воплощаться в жизнь, как задумали родители Олетты, Бенедикт Уоррик вряд ли стоял бы сейчас в моем кабинете с именем дочери на устах. И уж, наверное, не выглядел бы так, точно спал от силы пару часов за последние несколько суток.
Признаться, я не был удивлен. В отличие от папаши-Уоррика мне точно известно, что юные девушки склонны к сумасбродствам, продиктованным разгулом гормонов, ошибочно принимаемым ими за истинные чувства. Нет глупости, на которую не решится девица, втемяшив себе в голову, будто она влюблена по-настоящему. Вопрос в том, какая именно глупость выпала на долю моего старого армейского товарища.
Назойливый поклонник из числа сильных мира сего? Шантажист, завладевший личными письмами? Любовная интрижка с человеком не ее круга? Может быть даже тайный брак?
Десятки подобных историй ежемесячно становились достоянием общественности, благодаря моим "Хроникам". Честь респектабельных семей втаптывалась в грязь, скандалы гремели на всю столицу, наемные бретеры атаковали редакцию, пытаясь кровью вымарать написанное чернилами... а потом все неизбежно возвращалось на круги своя.
Людей не переделать.
- Что она натворила, майор?
Я подвинул графу кресло, налил едва теплого кофе и, обойдя стол, сел напротив.
- Что она натворила? - горько повторил Бенедикт. - Что она творит! Я... Свет небесный!.. Я даже не знаю, как это сказать. Просто... люди умирают, Иоганн. Сначала я думал, что это совпадение, но теперь, когда мертва Розанна Сите...
Я мысленно застонал.
- Чрево мессии! Ты говоришь о той самой Розанне Сите? О мадам Сите?!
О, поверь, Ламар, год назад это имя было знакомо каждой второй аристократке Блистательного и Проклятого!
Официально мадам Сите занималась тем, что продавала богатым дамам афродизиаки, благовония, косметические масла и всяческие пудры и притирки для кожи. Настоящий же доход ей приносили товары и услуги иного рода. Розанна Сите считалась лучшей травницей Блистательного и Проклятого из числа тех, что специализируются на женских недугах.
Она пользовала дам, подцепивших соромную заразу или лютецианскую болячку, снабжала графинь да баронесс зельями, облегчавшими лунные циклы, помогала парам, не способным зачать дитя. И, конечно, наоборот, устраняла последствия необдуманной связи.
Говорили, что никто лучше мадам Сите не умел вытравить нежелательный плод без ущерба для здоровья матери.
Судя по годам Олетты, речь вполне могла идти и о такой услуге.
- Два часа назад Розанна Сите покинула мой дом, - медленно, подбирая слова, рассказывал Бенедикт Уоррик. - И не успела пройти десяти шагов от крыльца, как ее сбил проезжавший мимо экипаж. Лошадь ударила ее грудью, уронив, а затем колесо проехало прямо по шее. Она умерла мгновенно, но меня до сих пор преследует выражение ужаса, застывшее на ее лице.
- Это... могла быть случайность, - осторожно сказал я, хотя все инстинкты кричали, что случайностями здесь и не пахло.
Граф Суззский не бросился бы ко мне через весь город, не имея на то оснований!
- Грум, сбивший ее, уверял, что Розанна сама бросилась под колеса. "Она как будто увидела рядом с собой что-то страшное и бросилась в сторону, не разбирая дороги" - это его слова.
Я машинально сделал пометку на листе бумаги.
- Ты сказал: "люди". "Люди умирают". Розанна Сите стала не первой жертвой?
- Третьей. - убитым голосом произнес Бенедикт. - Сначала погибла Эви. Помнишь ее? Веснушчатая озорная девчонка, что прислуживала за столом, когда ты нанес нам визит в последний раз? Эви была внучкой моего дворецкого. Герберт Оик верой и правдой служит нашей семье более двенадцати лет, и мне казалось само собой разумеющимся взять на службу в городской дом его отпрыска. Неделю назад Эви упала с лестницы, выходя из комнаты Олетты, и разбилась насмерть. Приложилась виском о ступеньку, да так сильно, что череп раскололся, как яйцо... А три дня назад погиб мессир Киран Боун, эскулап. Последние полгода он был личным врачом нашей семьи. Сам знаешь, у Сесилии бывают жуткие мигрени, и ей нужен регулярный присмотр. Но в тот вечер доктор Боун осматривал Олетту. Он ушел сильно смущенный, даже не попрощавшись толком, а на следующее утро его тело оказалось в телеге Мусорного патруля. Как я узнал, тело доктора нашла экономка - оно лежало на полу в рабочем кабинете. Мессир Боун порезался собственным ланцетом и истек кровью, не сумев оказать себе помощи.
- Жизнь иногда бывает ироничной сукой, - сказал я.
Просто чтобы что-то сказать.
Граф Уоррик в ответ посмотрел на меня с такой укоризной во взгляде, что стало неловко.
- Доктору Кирану Боуну было пятьдесят семь лет, - с расстановкой, точно учитель, выговаривающий худшему студенту в классе, какой он бездарь, произнес мой друг. - Тридцать три из них он практиковал. Его рекомендовала моей жене лично герцогиня ад`Конах. Какие по-твоему шансы зарезаться у такого специалиста?
Я промолчал.
Жизнь, безусловно, та еще стерва, однако, чтобы поверить в несчастный случай с эскулапом медицины Боуном, следовало отбросить смерть служанки за три дня до него и гибель мадам Сите через три дня после.
Три трупа, связанных с одной девушкой, за неделю это не ирония судьбы. Это ее судорога.
- Мне нужна помощь, Иоганн, - настойчиво повторил граф Уоррик.
Я кивнул и начал потирать подбородок, перебирая в уме варианты.
- Все это сильно смахивает на проклятье или порчу. Я могу дернуть пару ниточек в Колдовском Ковене Ура. Они предоставят лучшего специалиста по прикладному экзорцизму. Мессир Кунцо Сальери обязан мне за то, что "Хроники" опустили кое-какие подробности в истории с бойней, приключившейся по вине магов в квартале Ткачей, где пострадала семья арборийского посла Лаврина. Кроме того, есть выход на епископа Лейна, который может рекомендовать по-настоящему хорошего экзорциста...
Бенедикт замотал головой.
- Никто из них не будет хранить конфиденциальность, и не даст гарантий. Иоганн, я долго думал... мне нужен Ублюдок.
Я так растерялся, что невольно прикусил язык.
Ублюдок... весь город называл его так, но я - ни разу.
Его настоящее имя Сет Слотер, и никто не приходит к нему за помощью по собственной воле. Всех приталкивают мертвецы.
Ты не родился в Уре, Ламар, однако с первых дней, проведенных здесь, должен был узнать то, чему матери с пеленок учат каждого ребенка. Что есть четыре семьи, служащие истинным проклятием Возрожденного города, и вокруг них всегда клубится хаос, тьма и зло. Ибо пусть четыре - священное число мессианской церкви, определяемое по количеству архангелов, павших за наш мир, эта четверка - несвятая. Они посланы нам в наказание за грехи и гордыню рода человеческого.
Безумные Треверсы.
Кровожадные Морганы.
Коварные Малиганы.
И могущественные Слотеры - худшие среди прочих.
Их пращуров породила сама Лилит, Герцогиня ада, и в жилах каждого ее потомка ныне течет Древняя кровь, отравленная адом. Она пахнет серой и дымится на свету, неся с собой одновременно проклятье и благословение.
Теологи всего мира по сей день спорят - кем же считать отродий Первосуки: нифелимами, потомками связи ангелов и смертных женщин, или просто демонами в человеческом обличии, порожденными похотью Лилит? Простые же люди давно определились.
Выродки - вот кто это.
Человекообразные создания, двуногие паразиты, живущие в обществе простых смертных, но числящие себя далеко за гранью людских законов, правил и морали. Развращенные, порочные, жестокие... опасные.
И можно себе только представить, каков тот, кого даже Выродки именуют меж собой Ублюдком.
Выродки и весь город - но не я.
- Его зовут Сет. Сет Слотер. Он убивает чудовищ.
- Да-да! Я знаю, наслышан! Да весь город знает! - с жаром воскликнул Бенедикт. - Этот Выродок... он не просто охотник, но еще и специалист по разгребанию магического дерьма. Говорят, если он взял задаток, то доведет дело до конца, чего бы это не стоило.
- Это не все, что о нем говорят. Ты должен знать, Бенедикт, что далеко не все заказчики бывают рады, когда Слотер сдает им свою работу, - с нарочитой жестокостью добавил я. - Сет предпочитает решать проблемы... радикально. Там, где другие кладут на лоб холодный компресс, он предпочитает отрубить голову.
Уоррик посмотрел на меня в упор и медленно покачал головой.
- Ты говоришь о своем друге, Иоганн.
Ну, началось...
Дружба с Сетом Слотером сродни клейму во всю рожу, выделяющему тебя среди прочих смертных. С одной стороны, она способна избавить от множества неприятностей за счет одной только его грозной репутации, которая не теряет в весе, даже будучи пущенной в оборот, точно золотая марка. А с другой - создает вокруг тебя зону страха и отчуждения.
Публично назваться другом Выродка это все равно, что выбрать профессию золоторая или некроманта. Всякий раз, проходя мимо приличных людей, ты краем глаза будешь замечать, как они тихонечко морщат носы, принюхиваясь: а не потянуло ли в воздухе дерьмом и мертвечиной?
Не могу сказать, что я прямо сожалею, как все сложилось, но не замечать очевидного - глупо.
- Ты знаешь поговорку про него и покойников, Бенедикт?
Я предпринял последнюю попытку отговорить графа, но тот только кивнул с мрачной решимостью и продекларировал:
- Никто не приходит за помощью к Слотеру по своей воле. Всех толкают в спину мертвецы.
- Поверь, она возникла не на пустом месте.
- А у меня уже три мертвеца за спиной, Иоганн! Я все обдумал, и мое решение твердо. Я хочу знать, кто проклял мою дочь, и стал причиной несчастий, связанных с моей семьей. Это нужно остановить, а виновного - уничтожить. Это еще одна причина, по которой я не хочу связываться с Ковеном, Палатами правосудия или церковью. Мне не нужно официальное разбирательство, предъявление обвинений и суд. Мне нужен охотник и убийца. Тот, кто молча принесет в мешке голову виновника. Мне нужен Ублюдок.
- Бенедикт, я хорошо его знаю... поверь, ты можешь пожалеть. И не раз.
- Да. Но сначала пусть пожалеют те, кто все это начал. Помоги мне, Иоганн. Во имя нашей дружбы!
Ну, и что мне оставалось? ...
Сет Слотер принял нас вечером следующего дня. Не у себя дома, на Аракан-Тизис, где он арендует меблированные комнаты, а в забегаловке неподалеку, скабрезно именующей себя "Луженая глотка".
Сказать по правде, я никогда не мог понять очарования этого обшарпанного и непритязательного места, но Слотеру оно определенно нравилось. Иногда он проводил там по несколько вечеров кряду - просто сидя за столом, в полном одиночестве, мрачно глядя в пустоту перед собой и медленно наливаясь вином из Южного Тарна, которое дородный хозяин покупает для него специально.
Он и в этот раз сидел там один, если не считать за компанию пузатый кувшин с остатками соломенной оплетки на горлышке. К моменту нашего визита кувшин был полон едва ли на четверть. Рядом лежала закрытая книга - по виду очень старая, переплетенная в пористую кожу и с медными заклепками на уголках. В угловатых буквах я узнал енохианский алфавит, но мои познания в "языке ангелов" были недостаточны, чтобы прочитать слова, в которые они сплетались.
Бенедикт Уоррик и без того сбитый с толку уровнем заведения, куда я его привел, невольно сжался и отстал на шаг, словно рассчитывая укрыться за моей спиной. Его решимость вдруг чуточку подувяла. И, надо сказать, я его прекрасно понимал.
Даже сидя за столом Сет Слотер производил впечатление. Громадный и монументально тяжелый, он походил на обшарпанный, выщербленный ветрами и годами валун, о который могут разбиться любые невзгоды и неприятности. Я почти не уступаю ему ростом, а в плечах уже всего на ширину ладони, но в присутствии Сета всегда начинал чувствовать себя отвратительно мелким и беспомощным. Он буквально источал первобытную животную мощь, лишь слегка обтесанную цивилизацией.
На Слотере был простой колет из темной толстой кожи, пошитый на сантагийский манер - то бишь, с рукавами и десятком пуговиц из темной меди вместо шнуровки. Такие любят носить бретеры, поскольку вываренная кожа служат неплохой защитой от ножей и кинжалов; отсюда и простонародное название - "душегрейка". Насколько я знал Сета, снаряжаясь на драку, он не гнушался одевать поверх колета еще и нагрудник из бычьей шкуры, ничуть не опасаясь при этом проиграть в проворстве или ловкости.
На стене за Слотером на деревянном колышке висела его амуниция - ремни, пистолетные подсумки, из которых торчали, увенчанные железными "яблоками" рукояти, а также ножны и стальные клинки в них. Четыре пистолета и три клинка... как обычно.
А что? Ур - город опасный, а на такую тушу сколько всего не навешай, все в пору будет.
Там же, на других колышках, висели его тяжелый, подбитый волчьим мехом плащ и шляпа - без плюмажа с простой пряжкой.
Как любой другой Выродок, и тем более, как любой другой Слотер, Сет вправе претендовать на обращение "лорд", однако одевался и жил он, скорее, как зажиточный цеховик. Насколько я помню, Сет даже слугами до сих пор не обзавелся: все его хозяйство вели две женщины - вдова Маркес, у которой Слотер арендовал комнаты на Аракан-Тизис и немая полуэльфка Таннис, подобранная им на улице.
- Не вздумай поздороваться, Бенедикт! - не оборачиваясь, напомнил я Уоррику, прекрасно зная, что это излишне.
Никто во всем Уре не будет желать здравия Слотерам по своей воле. И дело тут не в этикете или истинном отношении жителей Ура к сему древнему и мрачному семейству. Причины куда более прозаичны: не хочешь, чтобы утром твое иссушенное тело бросили в телегу Мусорного патруля, подбирающего останки неудачников, сожранных большим городом, - держи язык за зубами, а хорошие манеры - при себе.
Этому учат еще в детстве, также как не хвататься за раскаленную кочергу и не брать свечи в постель. Естественные вещи.
На мое предупреждение граф откликнулся невнятным мычанием.
Сделав старому другу знак следовать за мной, я двинулся к столу, занятому Слотером.
- Сет, - просто сказал я.
- Иоганн, - охотник поднял голову, и на его лице, обезображенном доброй дюжиной шрамов, появилось подобие улыбки. - Давно не виделись.
Судя по торчащей во все стороны щетине, Сет предпринимал очередную героическую попытку отпустить бороду и усы, чтобы скрыть хотя бы часть рубцов и порезов. Беда в том, что растительность на его физиономии росла крайне скупо, и Слотеру, сколько я его знаю, просто не хватало терпения дождаться сколько-нибудь приличного мужского украшения.
- Со времен скандала в Хайп-Холле.
- Да уж. Было занятно спасать того спесивого маркиза, одновременно наставляя ему рога.
Сет негромко рассмеялся нашим общим воспоминаниям, а я невольно смутился.
- До сих пор думаю, что имели и другие варианты... помимо тантрического секса.
- Я выбрал наиболее простой.
- И наиболее приятный.
- Любимое дело всегда приносит удовольствие.
- Кстати, о деле. Я именно поэтому здесь.
Сет слегка прищурился, откровенно рассматривая Бенедикта, который неловко переминался с ноги на ногу подле меня, не зная, как ему держаться.
- Моему другу нужна помощь, Сет. Дело как раз по твоей части. Позволь тебе представить Бенедикта Уоррика, графа Суззкого, моего доброго товарища и сослуживца.
- Милорд, - граф слегка поклонился.
- Ну, допустим, - хмуро произнес Слотер вместо "ваша светлость" и все свое внимание
посвятил переливанию остатков вина в кружку.
Краем глаза я заметил, как Бенедикт уставился на изрезанные шрамами руки охотника - мясистые и грубые. Рабочие инструменты Сета выглядели как оружие бывалого солдата: пошарпанное, исцарапанное, видавшее виды, однако же чертовски надежное. Толстостенный глиняный кувшин выглядел в этих лапищах хрупким, точно анчинский фарфор.
Охотник на нечисть не предложил нам ни выпить, ни сесть, так что я самовольно опустился на лавку напротив, жестом предложив Бенедикту последовать моему примеру.
Узнаю старину Сета Слотера. Обделенный собственным кланом, никогда не знавший отца (откуда, собственно, и взялось второе имя - Ублюдок), он вдвойне не может терпеть потомственную аристократию Ура - смертных, которые имеют наглость располагать не только деньгами, ими не заработанными, но еще и родословной, не всегда умещающейся на пергаменте в пару локтей длинной.
Отсюда - деланное равнодушие и демонстративное пренебрежение.
С моим происхождением охотник еще привык мириться, но уж Бенедикту спуска не будет. Зря я заикнулся о его титуле.
- Все говорят, что к тебе людей приталкивают мертвецы, - сказал я, жестом приказав пузатому здоровяку у стойки принести еще вина (как там его зовут-то? Толстый Ван?). - Так вот, за спиной Уоррика топчутся уже трое. И это не мои, это его слова.
- Эка невидаль. Это же Блистательный, мать его, и Проклятый, - Сет пожал бугристыми плечами. - Кровь и пепел, иногда я удивляюсь, почему наш город до сих пор не обезлюдел? Люди здесь мрут быстрее, чем успевают рождаться!
- Мой друг готов заплатить по твоим расценкам.
- Я удачно закончил последнее дело не далее, чем пять дней назад. Видишь?
Сет оттянул расстегнутый ворот колета, и нашим глазам предстали три красных вспухшие рубца, тянущихся от шеи к груди. Кто-то - какая-то тварь - на славу распахала его когтями, лишь чудом не выпотрошив. Раны уже начали заживать (на Выродках все затягивается гораздо быстрее, чем на людях), но я бы не хотел бы увидеть их пятью днями ранее.
- Мне хорошо заплатили. Ближайшие пару недель планирую пить вино и плевать в потолок.
- Милорд... - начал было Бенедикт, но я резко одернул его.
Сет из Слотеров, прозванный Ублюдком даже среди Выродков, на самом деле во многом инфантилен. Он бывает невыносимо капризен и по-детски любит мотать собеседникам терпение и нервы. При этом Слотер искренне считает, будто тем самым создает себе репутацию, хотя я склонен усматривать в этом ребячество и определенный нарциссизм.
Сет знает, что чертовски хорош в своем ремесле, а потому любой разговор о деле начинает с набивания цены. Проситель обязательно должен вдоволь потоптаться возле него, терзаемый страхами и обуреваемый недобрыми предчувствиями; должен сделать кучу условных реверансов и книксенов, доказывая свою заинтересованность; должен, наконец, проникнуться осознанием своей зависимости от этого гиганта, больше похожего на брутального варвара-халага, чем на цивилизованного человека.
И только потом Сет Слотер снизойдет до того, чтобы согласиться на работу - и непременно на своих условиях.
Детские игры. С другой стороны, учитывая, что практически каждое дело, принятое Слотером, обновляет и без того внушительную коллекцию шрамов на его шкуре, он имеет право на маленькие слабости.
- Эта услуга важна и для меня, Сет. Речь идет о дочери Бенедикта, Олетте. Она моя крестница.
- Даже так? - Сет слегка поднял бровь.
- Именно так.
Не так, конечно. Насчет крестницы я, каюсь, соврал.
Впрочем, это едва ли имело значение. На самом деле я заранее знал, что лучший охотник на нечисть во всем Уре не скажет "нет". Только не мне.
Безусловно, будучи Выродком, он полон самых разнообразных комплексов, пороков, недостатков, вкупе с жестокими причудами и дурными наклонностями, однако и достоинствами далеко не обделен... в отличие от большинства своих соплеменников.
И в ограниченном числе сомнительных добродетелей Сета Слотера главной я числю верность узам дружбы.
Немногие из его племени вообще знают, что это такое, однако Сет со своим чертовски непростым характером и пугающей внешностью ухитряется заводить друзей. Причем настоящих. Готов биться об заклад: этот огрище никогда не признается даже самому себе, но дружба и порождаемое ей чувство долга имеют для него особое, почти сакральное значение.
А коль скоро я удостоен чести войти в узкий круг людей, которых Сет Слотер мог назвать своими друзьями, исход нашего визита не вызывал сомнений. Следовало только позволить охотнику немного поломать комедию для графа Уоррика. Как я уже говорил, у Сета пунктик, связанный с особенностями своего происхождения, из-за чего он терпеть не может сиятельных нобилей, непомерно гордящихся ветвями своего генеалогического древа. И считает нужным это всячески демонстрировать.
- Твоя крестница, говоришь, - с деланным равнодушием пробурчал Слотер, щелкая ногтем по медным уголкам своей книги. - И что? Она убивает людей? Или кто-то убивает ее саму?
- Люди умирают вокруг нее. Все выглядит, как несчастный случай.
Сет откинулся спиной на закопченную деревянную сваю, подпиравшую потолок забегаловки, и уставился на Бенедикта тяжелым, гнетущим взглядом. Мой старый друг тут же занервничал и заелозил.
Довольный достигнутым результатом охотник слегка усмехнулся.
- Ко мне не ходят с жалобами на несчастные случаи, Иоганн. Ближайшая церковь через два квартала.
- Я сказал "все выглядит, как несчастный случай". Три человека, контактировавшие с Олеттой Уоррик умерли в течение последней недели. Служанка разбилась, упав с лестницы, лечащий врач истек кровью в собственном кабинете, порезавшись ланцетом, а торговка афродизиаками и кремами попала под карету. Не находишь это странным?
На уродливом лице Сета впервые с нашего визита обозначился неподдельный интерес.
- Торговка афродизиаками и кремами, - негромко повторил он. - А ты часом не о мадам Сите сейчас толкуешь? Город, знаешь ли, с утра судачит: ох, ах, как же теперь бароны да графья будут вытравливать нежелательных ублюдков из чрева своих дочерей и жен? Хотя по мне, так свято место пусто не бывает.
Выпад с "графьями" достиг своей цели: Бенедикт Уоррик дернулся, но ничего не сказал.
Понимаю. В присутствии Выродков самая голубая кровь становится как-то скуповата на спесь.
- Розанна Сите погибла в десяти шагах от порога особняка Уорриков.
- Надо же как неудачно для репутации твоего приятеля.
Сет прикрыл глаза и слегка насмешливо продекларировал:
- Пустивши пастушка гулять по лугу,
Будь стоек и внимателен к подруге;
Не сможешь правильно в свой час поворотиться,
Сюрприз с отсрочкой может приключиться.
- Оставьте эти скабрезности, мессир. -дрогнувшим голосом воскликнул Бенедикт. - Все обстоит совершенно иначе. Моя дочь вошла в возраст, и у нее... у нее начались лунные циклы. Олетта жаловалась, что они проходят болезненно, а посему супруга посчитала возможным пригласить госпожу Сите.
- Весь город знал ее, как мадам Сите, мессир, - жестко усмехнулся Сет. - До того, как стать респектабельной торговкой женскими товарами она пользовала девок в половине борделей Ура. И если мамы приглашали ее к дочерям, можно делать соответствующие выводы.
Уоррик побледнел от обиды и оскорбления. Он выпрями спину, расправил плечи и, не отдавая себе отчета в действиях, положил руку на эфес шпаги.
Со стороны это выглядело и глупо, и жалко.
- Олетта благовоспитанная и непорочная девушка...
- Служанка, - оборвал его Сет.
- Что? - сбился и сразу же сник Бенедикт.
- Погибшая служанка, - раздраженно повторил Сет. - Это была личная прислуга вашей дочери?
- Э-э... да.
- А врач, исхитрившийся зарезаться собственным ланцетом, надо полагать, приходил не лечить мигрени вашей супруги и не вам кровопускание делать. Он осматривал девушку, не так ли?
К нам подошел пузатый хозяин "Луженой глотки" и аккуратно поставил на стол запечатанный кувшин с причудливыми тиснениями по бокам, изобличающими происхождение вина, фамилию винодела и сорт лозы, а также две лишних кружки. Сет сдернул оплетку и по-хозяйски щедро разлил содержимое на троих.
В воздухе повис сладковатый и одновременно терпкий аромат. Я не большой любитель сладких напитков, но пахучее густое вино из Южного Тарна заслуженно пользовалось доброй славой. Было на удивление странно заполучить его на стол в такой забегаловке.
Толстый Ван, или как там его, умел потрафить своему устрашающему клиенту.
Это бессловесное вмешательство в наш разговор создало паузу, которая позволила Бенедикту Уоррику обдумать услышанное, сообразить, к чему клонит Сет и даже собрать немного мужества, чтобы возмутиться этим.
- Мне кажется, вы намекаете...
- Да или нет? - Сет подпустил в голос рык, и слабенький протест моего старого товарища сошел на нет.
- Да.
- Тогда не дурите ни себя, ни меня. Если что-то бегает на четырех ногах, машет хвостом и лает, то это, скорее всего, собака. Судя по тому, что я услышал, все обстоит так, что ваша дочь, граф, утратила девичество. А люди, которые так или иначе это узнали - погибли. Остается понять, кто или что их убивает.
Он сделал большой глоток, глядя на Уоррика поверх кружки, и продолжил, не пытаясь смягчать слова.
- Вариантов тут может быть множество - от любовника-чародея до одержимости злым духом. Кроме того, нельзя исключать, что в вашей дочери мог пробудиться колдовской дар... Не понимаю твоих удивленно поднятых бровей, Иоганн. Это общеизвестный факт: девственницы не способны направлять магию, но девушки, познавшие мужчину, считаются претерпевшими Рану тела - первую из трех Ран, предназначенных каждому, кто встал на пути Познания. Творить волшбу твоя крестница, безусловно, не умеет, но способна подсознательно направлять колдовские эманации.
- Моя дочь не убийца! - дрогнувшим голосом выпалил Бенедикт.
Он оглянулся на меня, и взгляд графа полон отвращения, страха и отчаяния. Зачем ты меня сюда привел?! - говорил этот взгляд. Кому может помочь такое циничное чудовище?
А ведь я предупреждал.
Я взял Уоррика за руку и крепко сжал: держись, майор! держись, старый друг!
- Поверьте милорд, я знаю Олетту. Это чистая, воспитанная девочка, она не способна причинить вред окружающим.
- Я подобного и не утверждал, - слегка пожал плечами Сет. - Я лишь говорю, что девушка способна производить неконтролируемые всплески магической энергии. Предположим она страшится, что ее прелюбодеяние раскроется, страшится позора, осуждения, но более всего - гнева своего отца... Ее желание защититься от всего этого естественно. Но как? Ведь своих сил она, скорее всего, не знает. Подсознание трансформирует страхи в поиск и устранение потенциальных угроз, вот и гибнут все, кто узнал или мог знать об утраченной девственности вашей Олетты. Радуйтесь, что эти выверты разума не обращены на главную угрозу. На вас, граф.
Бенедикт неверными руками поднес кружку ко рту, глотнул и закашлялся. Мне пришлось слегка ударить его по спине ладонью.
- Вы действительно считаете, что моя дочь может быть... ведьмой?
- Колдуньей, - поправил Сет. - Почему нет? Такой дар передается по крови, а среди ваших пращуров наверняка найдется хоть один, умевший пускать не только ветры, но и молнии... А, впрочем, это было бы слишком легко.
Я вопросительно посмотрел на него, и охотник снизошел до объяснений.
- Как правило, первое объяснение странностям, которое приходит на ум, бывает очевидным, но совершенно неверным. Закон подлости! Потому что подлость всегда ходит с неприятностями одной дорожкой. И это значит, мне придется осмотреть вашу дочь, граф.
- Ос... - Бенедикт сморщился и сглотнул. - ос-смотреть?
Изуродованные шрамами губы охотника растянула довольная улыбка.
- Осмотреть, граф, осмотреть. Конечно, не так обстоятельно и... гм... углубленно, как ваш бедолага-доктор, но определенно без осмотра не обойтись.
Граф Уоррик ничего не сказал, только махом опустошил свою кружку.
- Значит, ты все-таки берешься за дело, - обрадовался за него я.
Сет смерил меня недоуменным взглядом.
- Кровь и пепел! Разве непонятно, Иоганн? Уже взялся. Тянуть не будем, приступим сейчас же, так что готовьтесь выписать мне вексель, граф... Да, я надеюсь, вы не отпустили свой экипаж? Нам придется проехать в мой апартаменты, чтобы кое-кого прихватить.
- Ты хотел сказать, "кое-что"?
- Я всегда говорю то, что хотел сказать, - раздраженно пробурчал Слотер. - Кое-кого. Раз уж дело носит такой деликатный характер, без врача не обойтись, а проживающий этажом ниже меня мессир Тавик Шу - лучший из эскулапов, которых я знаю. Он, правда, все больше специализируется по колотым, резанным и пулевым ранениям, но, думаю, правильный диагноз одной истомившейся девице поставить тоже сможет. Кстати, граф, ему гонорар вы выпишите отдельно - в том числе за конфиденциальность... Но прежде давайте допьем вино. А я попутно задам еще несколько вопросов.
Вопросов оказалось больше, чем "несколько".
Прежде, чем кувшин опустел, Сет обстоятельно и подробно расспросил графа Уоррика обо всех особенностях и странностях в поведении Олетты ничуть не смущаясь тому, как мой друг краснел, бледнел и дергался от стыда и смущения.
Были ли у девушки настойчивые ухажеры? А отвергнутые женихи? Не находили ли слуги странных предметов в доме? Как давно начались лунные циклы? Доводилось ли наблюдать за Олеттой в последние недели судороги или резкие непроизвольные движения - ну, точно подергивания лапок у насекомого? Нет? Тогда наоборот: не замирала ли девушка в неподвижности, обращенная в себя, словно прислушиваясь к чему-то невидимому стороннему глазу? Не обнаруживали ли домочадцы изменений в походке и голосе? Отказывалась ли она от пищи и теряла ли вес? Сыпь на коже не выпадала? А мелкие язвочки в углах губ и на щеках? Приходилось ли прислуге сталкиваться с внезапными и бессмысленными вспышками гнева или слышать сквернословие? А родителям - с проявлением непочтения? Не требовала ли дочь графа подавать к каждой трапезе (и без оной) вина в неприличных количествах? Охотно ли она собирается на службы в церковь?
На большинство вопросов Бенедикт твердил "нет" или недоуменно пожимал плечами, не в силах припомнить странностей, о которых толковал Сет.
- В интересах вашей дочери, чтобы вы говорили мне правду, граф, - несколько раз предупреждал Слотер, прерывая свой допрос; Уоррик лишь вздыхал и заверял, что его ответы правдивы.
- Что ж, какие-то хорошие новости для начала мы имеем, - подытожил Сет, когда поток вопросов иссяк - одновременно с содержимым кувшина.
- И в чем же они заключаются? - голосом, в котором затеплилась радость пополам с надеждой, спросил Бенедикт.
- Если вы не лукавили, то ваша дочь не одержима бесом. Ни один признак не проявился. Хотя, если честно, не знаю, так ли хорошо ли это на самом деле. Обычно второе, о чем думаешь, столкнувшись со странностями, - верное. А если нет, то все идет к тому, что корячится нечто третье, и, значит, дело будет запутанным и сложным... Кстати, а кто теперь выносит ночной горшок вашей дочери? И что вы на меня так смотрите, граф? ...
Бакалавр медицины Тавик Шу оказался пухлым серьезным и молчаливым человеком в щеголеватом сюртуке. Когда-то он потерял правую ногу и теперь передвигался при помощи протеза, изукрашенного серебряными насечками. Получалось ловко, хотя и забавно со стороны. Точно воробушек скачет.
Поздний визит нашей разношерстой компании и приглашение проехать в особняк графа Уоррика, чтобы осмотреть некую пациентку он воспринял с обреченной покорностью. Раз уж судьба свела с таким соседом, как Сет Слотер, приходится быть готовым ко всему. Быстро собрав саквояж, доктор последовал в экипаж Бенедикта, прежде оставив вдове Маркес, хозяйке дома на Аракан-Тизис, записку с инструкциями - как обойтись с посетителями, которые придут утром, если он не успеет вернуться в срок.
Кстати, должен сказать, что по меньшей мере странно называть вдовой пусть уже не юную, но статную и цветущую женщину, изобильно одаренную природой во всех нужных местах. Опять же со времени смерти господина Маркеса прошел уже не один год. Удивляюсь, как Сет не замечает взглядов - гремучей смеси почтительного страха и откровенной восторженности - которые она на него тайком бросает.