... Штирлиц шёл на встречу с Борманом. На выходе из Рейхсканцелярии висело объявление:
1. Завтра в кафе 'Элефант' состоится встреча Штирлица с женой. Билеты в профкоме 6-го отдела РСХА.
2. Фашисты, убедительная просьба сдать деньги на памятник агенту Клаусу (Штирлиц, Вас особо касается).
Клаус. Клаус. Это было в августе 43-го...
- Штирлиц, отныне у Вас новый агент, Клаус, - объявил Шелленберг.
- Группенфюрер, да у меня этих Клаусов пруд пруди... В памяти засела последняя их встреча. Они шли по апрельскому лесу, вдоль тихого озера. Клаус впереди, Штирлиц позади. С винтовкой наперевес. Услышав щелчок затвора, Клаус достал из кармана пальто зелёную резиновую шапочку:
- Есть в графском парке старый пруд, там лилии цветут, - затянул он...
Да. Что и говорить, не раз Штирлиц был на грани провала. Взять хотя бы тот случай с рацией Кэт, с нацарапанным на крышке 'Штирлиц - дурак', которая привела его в кабинет Рольфа. Стирая пошлость на крышке, Штирлиц незаметно расспросил шарфюрера, не упоминала ли русская пианистка некого господина Бользана, который частенько продувает в шахматы фрау Заурих в кафе 'Элефант'. Получив отрицательный ответ, Штирлиц направился к двери:
- Постой, а за чем же я к тебе заходил? ... Ах, да, послушай, сволочь фашистская, нет ли у тебя таблетки от головной боли?
Штирлиц знал, что запоминается последняя сказанная фраза. Теперь Рольф, спроси его кто-нибудь, скажет, что Штирлиц заходил за таблеткой...
А что же Кэт? Неделю назад Штирлиц уже было спас радистку.
- У неё чёрный ребёнок! - кричал возмущённый Хельмут.
- Ну и что же? - спросило партайгеноссе.
- Чёрный ребёнок, господа!
- Ну и что же?
- Это как его... волюнтаризм!
- В Рейхсканцелярии попрошу не виражаться! - отрезал Борман. Он взял дитя на руки и запел:
Спи май бэби сладко, сладко
Спи май малчик, спи, гуд найт
Все игрушки, все лошадки,
Всё ложится засыпайт
Ночь уже пришёл к тебе в окошечко
Нужно засыпайт хоть немножечко
Спи май малчик, спи май бэби
Баю, баю, бай-бай.
Потом девочка перешла на руки к Мюллеру:
- Тупаре, чункаре....
на руки к Кальтенбруннеру:
- Ани-на, ани-на, генацвали пасара.
Тут сотрудники 4-го и 6-го отделов РСХА стали передавать девочку из рук в руки и подхватывать песню. Наконец все фашисты надвинулись на Хельмута и запели хором:
Шиурока стуана моя родная
Много в нэй лэсов, полэй и рэк
Я другой такой стуаны нэ знаю
Гдэ так волно дышит челаэк.
Но сурово брови мы насупим
Если враг захочет нас сломать
Как невесту родину мы любим
Бережём, как ласковую мать
Штирлиц вспомнил жену и её новогоднюю телеграмму: 'Юстасу. Ежевика с викою, а я сижу, чирикаю'... и последнюю встречу с ней в кафе 'Элефант'. Она, конечно же, не узнала его. И не мудрено, ведь Штирлиц сидел в конспиративных очках, подаренных ему мистером Икс. Маруся подошла к пианисту, и что-то сказала, после чего тот объявил:
- А эта песня прозвучит для нашего дорогого гостя из солнечного Бабесберга господина Бользана: 'Пумба, рымба, пумба, рымба, пумба, рымба, пумба, рымба, а я иду, шагаю по Москве и я пройти ишо смогу...'. А ведь это провал, подумал Штирлиц. Он ничем не выдал себя, только пальцы, как всегда в минуту опасности, стали собирать из спичек слово 'П...ц'. Маруся, Маруся, и как тебя угораздило. Я же просил что-нибудь лирическое, ну, хотя бы: 'Ехали цыгане да с ярманки домой, да остановились за этой ярманкой'...
Ну вот, приеду я домой, думал Штирлиц, - жена дома, пока ничего не подозревает. Открою дверь, а она:
- Штирлиц, тебя, что, из Рейхсканцелярии выгнали? Ты меня в гроб вгонишь! ...
Штирлиц шёл на встречу с Борманом. Неделю назад во время бомбёжки, проходя по пустой Рейхсканцелярии, он остановился у комнаты правительственной связи. 'Здесь держать можно двери открытыми, - подумал Штирлиц, - что надёжней любого замка'.
- Борман у аппарата, - донеслось из трубки, - Борман слушает, говорите.
- Это Штирлиц говорит... Штирлиц... первая буква 'ша' ... 'ша'... 'Широка страна моя родная...'...
Да, но кто же мог дать объявление в Рейхсканцелярии? Геринг? Исключено. Рейхсмаршал загружен эскадрильей майора Булочкина и хозяйством Семибаба.
Фюрер? Последние дни он засиживается в бункере с пастором Шлагом и поёт свою любимую:
'Мне бы дьявола коня, да плёточку заветную и тогда искать меня в рейхе не советую. Ла-ла-ла, ла-ла, ла-ла. Ла-ла, ла-ла, ла-ла, ла-ла. Ла-ла-ла, ла-ла, ла-ла. Ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла, ла-ла'. Спев, фюрер долго кричит 'зиг хайль!', а потом возмущается:
- Это я-то окромя гитары ничего в руках держать не умею? Я что ли?!
Тут он решительно достаёт из внутреннего кармана кителя 'Поднятую целину' Грибоедова и открывает её на 104-й странице. Прочтя все буквы на странице, фюрер спрашивает пастора:
- Чей будешь, дядя?
- Простите?
- Фармазон...
Затем фюрер жалуется, что в кабинете много мышей, бьёт в дверь и орёт:
- Дайте воды! Воды!
Вбегает адъютант: - Почему шумим?!
И тут же получает по затылку и теряет сознание. Фюрер переодевается в адъютантские кожаные штаны, куртку, кепку и бурку. Кунаки тайком пробираются в грязный туалет на восьмом этаже. Здесь пастору, наконец, удаётся отстегнуть лыжи, подаренные Штирлицем. Через окно кунаки вылезают на карниз и идут до электрического провода, протянутого к соседнему дому. Фюрер перекусывает провод. Квартал остаётся без напряжения, а фюрер с кариесом. Крепко взявшись за откусанный конец, кунаки пускаются в полёт. Они успевают заметить внизу бегущего с лестницей Бурнаша. Больно ударившись о стену соседнего дома, коллеги падают в телегу с сеном, которая отвозит их в гестапо....
Пожалуй, нет, Штирлиц исключил и фюрера.
Плейшнер? Однажды Штирлиц уже путешествовал с ним в одном поезде в Швейцарию. Плейшнер ехал в соседнем вагоне, как шведский учёный с простой скандинавской фамилией Цхаджибриджибаджибаев. Углядев в коридоре Штирлица, который беседовал с Борманом, Плейшнер направился к ним. Он почтительно поздоровался за руку с Борманом. Штирлиц рассеянно протянул ему руку:
- Здорово, Цхаджибриджибаджибаев.
- А вот Вам я руки не подам, - сказал Плейшнер.
Штирлиц не понял.
- Почему?
- Потому.
Лицо у Штирлица затвердело.
- Не идёт тебе это, Цхаджибриджибаджибаев. Не идёт.
- И всё-таки, Штирлиц, прошу тебя на будущее. Не ставь себя в глупое положение.
Он попрощался за руку с Борманом и сурово захромал к своему купе. Ну вот, и этот узнал про Клауса, решил Штирлиц.
Штирлиц с горечью вспоминал последнюю встречу с Борманом и желал теперь же объясниться. Это случилось на прошлой неделе, на его вилле в Бабесберге. Когда они зашли в комнату, кто-то из темноты сказал:
- Не надо зажигать свет, Штирлиц.
А потом, когда Борман согнулся над свечой, чиркая спичками, тот же голос сказал:
- Папаша, а Вам не кажется, что Ваше место у параши? И на штанах партайгеноссе отпечатался след от ботинка.
- Кто это? - не меняя положения, спросило партайгеноссе.
- Физик Рунге, - чуть слышно пролепетал Штирлиц.
- Скоко я зарезал, скоко перерезал, скоко душ я загубил, - покачивая головой сказало партайгеноссе и рвануло китель на груди. Рубашка и майка тоже порвались, а на груди показалась наколка: 'дмб-45'...
***
20 апреля. 19 часов 40 минут. Бабесберг. Вилла Штирлица. Штирлиц и Мюллер готовятся к концерту художественной самодеятельности, посвящённому дню победы. Мюллер поёт за роялем:
- Я раньше несчастным гестаповцем был, громил обывателей братцы, но миром запахло, и вот я решил пере-квалифи-и-цирова-а-а-ться, - закончил он, - Ну, как?
- Недурно, группенфюрер.
Позвонил телефон. Штирлиц извинился и взял трубку.
- Это я, - услышал он голос Кэт.
- Да, партайгеноссе!
- Это я.
- Я не могу говорить, тут Мюллер подслушивает.
- Это я.
Штирлиц положил трубку и вернулся к столу:
- Борман звонил, всё торопит, торопит. Что, группенфюрер, у Вас тоже так?
- А Вам не кажется, что он говорил женским голосом?
- ...Так это он через секретаршу звонил....
- А как Вам эта, Штирлиц? - продолжал Мюллер:
Были два друга в гестапо у нас
Пой песню, пой
И если один говорил: 'Вас ис дас?'
'Нихт шиссен!' кричал другой...
Прошло полчаса. Позвонили в дверь. Штирлиц пошёл открывать. На пороге Плейшнер.
- У Вас продаётся славянский шкаф?
- Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой, - в полголоса ответил Штирлиц.
- Штирлиц, кто там? - спросил Мюллер из комнаты.
- Соседка пришла за луковицей!
Плейшнер выглянул из-за его плеча и бросил:
- Ага, он уже бреется моей бритвой!
Штирлиц захлопнул дверь. Не успел он вернуться и сесть, новый звонок. На этот раз, прежде чем открыть, он надел дверную цепочку. Приоткрыв дверь, он сказал нарочито громко для Мюллера:
- Ты что хулиганишь!
- Как разведчик, разведчику скажу Вам, что Вы болван, Штюбинг, где никелированная кровать! - повысил голос Плейшнер.
- Штирлиц, да кто там ещё?
- Клара Цеткин прислала телеграмму! А Плейшнеру: - Иди в баню! И закрыл дверь. Какая бестактность, подумал он, ох уж мне эти подпольщики.