Аннотация: Мы стремительно погружаемся в мир 30-х годов(с), почти того не замечая
Смотреть телевизор у многих представителей славного племени интеллигенции считается дурным тоном. Недавно прочитала в СИ: "Я в этот ящик не смотрю, так только, если сериальчик какой-нибудь, чтобы отвлечься". Невольно приходит в голову мысль, что автор кривит душой, да и логика нарушена : не смотрю, но смотрю. А "сериальчиков" по одному только каналу в течение суток показывают целых шесть!
Я же, в отличие от тех, кто, в общем, совершенно правильно рассматривает наше ТВ как аппарат зомбирования, смотрю его, не слишком много и выборочно, но смотрю. По характеру и содержанию передач могу представить себе, что происходит с нами. Да и "сериальчик" иногда попадется хороший - "Ликвидация", например. И канал "Культура" свои позиции, в общем, не сдает.
Недавно нажала кнопку - по первому каналу идет передача "Малахов +". Тема: "Тайна кремлевской таблетки". Ах, как жаль, что не с начала смотрела, может быть, разгадку этой тайны узнала бы! Но мне хватило и того, что увидела.
На экране с благостным выражением лица Вячеслав Никонов, президент фонда "Политика", член Общественной палаты, известный политолог. Но в этой передаче он - внук долгожителя В.М. Молотова (умер в возрасте 96 лет!) и рассказывает об образе жизни своего деда. Говорит: дед питался просто, на обед любил молочный суп с лапшой, на третье всегда одно и то же - компот или кисель. Много ходил, много работал, писал, все это и позволило ему надолго сохранить здоровье.
Присутствующие аплодируют внуку, аплодисменты относятся и к дедушке, такому скромному - компот или кисель...
Слушаю и поражаюсь. Ну, хорошо, он рассказывает о своем дедушке, о родном человеке. Но дедушка этот подписал решения о сотнях расстрельных приговоров. Среди расстрелянных были люди, которых он хорошо знал и о которых не мог предполагать, что они изменили его родине, его партии. С легким сердцем отправил их на смерть. Внук, историк, пишущий книгу о дедушке, рассуждающий о его руководстве внешней политикой, он что, не знает о его палаческой роли? Забыл?
Я и прежде видела Никонова в роли воспоминателя о своем замечательном дедушке и поражалась спокойствию рассказа о простых привычках и интеллектуальной полноценности престарелого деда. Слушала и думала неизменно: ну, замолчи ты лучше, я понимаю и признаю твои личные чувства, но замолчи, не надо. Или скажи всю правду об этом любителе молочной лапши.
Но вот тут я, наверное, ошибаюсь. Сказать всю правду о преступной деятельности своего дедушки или даже отречься от него, как в сталинские времена требовали от детей врагов народа публичного отречения от родителей? Нет, это было бы неестественно и бесчеловечно.
Разоблачать преступления - не дело детей и внуков. Вот почему я всегда с опаской воспринимала и воспринимаю появление таких книг, как записки Светланы Аллилуевой или книгу Сергея Берия, выступления детей А. Микояна или детей Н.С. Хрущева. Чтобы сохранить достоинство и в то же время не покривить душой, им требуется величайшая тактичность, и не все они ею обладают.
Я не раз размышляла о судьбе потомков сталинских приспешников, о том, каким образом им следует себя вести, если их жизнь становится публичной ( и они этого хотят), или если их донимает писательский зуд, и невыносимо хочется написать что-нибудь про своих предков, или хотя бы с экрана телевизора рассказать про них всю правду-матку, как они ее понимают.
Я сочувствую этим людям: их положение нелегко, невольно хочется - ну, очень хочется если не обелить перед историей и перед людьми своих родных, которые их в младенчестве на руках качали, то хоть обойти то ужасное, что составляло немаловажную сторону жизни отцов и рассказать что-нибудь самое простое и безобидное, ну, вот, например, касательно их повседневных привычек.
Но это, по-моему, тоже неестественно и выглядит просто смешно, как выглядело упомянутое мною выступление В. Никонова.
Как же быть?
Лучше всего - промолчать. Выступить только в случае клеветы на отцов и дедов, если у тебя есть неопровержимые доказательства, что это клевета.
Но если уж не получается промолчать, то прежде чем поведать о молочной лапше, следует не просто сказать, как это делает В. Никонов, что он пишет не о члене Политбюро ЦК ВКП(б), а всего лишь о своем дедушке, но выразить совершенно определенное, твердое отношение (если оно у внука, конечно, есть) к темной стороне его деятельности. Можно к этому не возвращаться, но придерживаться такой позиции неизменно, и она должна чувствоваться всегда.
Вернусь к телепередаче. Дальше пошло о Сталине. Что было, когда вождя народов хватил инсульт! - говорит ведущая, актриса Е. Проклова. Она предлагает послушать женщину, которая изучила соответствующие документы. Та сообщает: со всех концов страны посыпались советы, как лечить вождя народными средствами. Какой-то человек даже поспешил в столицу с настойкой трав и публично отпил глоток, чтобы чего не подумали. Наверное, это правда. Но с каким выражением благоговения говорится об этом ! О том, как проявилась всенародная любовь к вождю, страх остаться без его мудрого руководства. И зал опять аплдодирует...
Мы стремительно погружаемся в мир 30-х годов(с), почти того не замечая
Характер телепередач, особенно новостных (но не только новостных), язык ведущих говорит об этом явно, хотя, разумеется это лишь оттенок этого погружения, происходящих в более важных сферах жизни. Но ведь телевизор - важный компонент в системе обработки общественных настроений.
Посмотрела я все это, не зомбировалась аплодисментами тиранам и убийцам, а еще раз поняла свою оторванность от тех, кто не желает ничего помнить и понимать.
И еще одно краткое примечание я должна сделать, потому что предвижу возможные упреки в том, что и сама я отношусь к тем "детям и внукам", которым хочется рассказать о своих кремлевских предках. В своих воспоминаниях (http:// zhurnal.lib.ru/o/obolenskaja_s_w/01.shtml) я пишу о моем отце. Относившийся к партийной и государственной элите 20 -30-х гг., занимавший ряд государственных постов, он не входил в "ближний круг" Сталина, не был его приспешником, не был членом Политбюро и даже членом ЦК не был (был кандидатом в члены ЦК и по распоряжению Сталина лишен этого поста в 37 г., незадолго до ареста). Я люблю и жалею своего расстрелянного отца, но в своих воспоминаниях сказала, что считаю его безусловно причастным к преступлениям революции и советской власти - но только в общем смысле.