Корсинейцы плохо видят в темноте, но это даже к лучшему, считал Сигидо. Он пробирался сквозь кромешный мрак Баньялбуфана в поисках добычи. Рекон был где-то рядом, он знал это, чувствовал всеми восемью органами чувств, и торопился.
Под ногами чавкала грязь. Ноги то и дело проваливались по колено, цеплялись за толстые эластичные стебли неизвестных, возможно ядовитых, растений на дне болота. Лицо стегали ветви, в волосы впивалась жгучая паутина, а правая рука давно перестала чувствовать. После укуса огромной жужжащей твари он потерял возможность шевелить указательным пальцем и не ощущал пульсирующей боли от яда, который медленно разливался по ладони.
Черный комбинезон из плотной непромокаемой ткани, порвался на левом колене два дня назад, и теперь в сапоге неприятно чавкало. Корсинеец прислушивался к этим звукам и размышлял, насколько хватит его ноги? Впрочем, главное было не порвать перчатки. Сейчас руки были ему нужнее. А до рекона он доползет даже ползком. Благо тот был уже близко. Очень близко.
Сигидо тяжело дышал, едва не задыхался, но не отступал. Он без остановки шел по следам твари уже пять дней и не намеревался сдаваться. Он никогда не сдавался. Никому и ни при каких обстоятельствах. Даже если ноги отказывались подчиняться. Даже если тело умоляло об отдыхе.
Если бы его верный друг и помощник Альдагаст сейчас увидел Сигидо, то немедленно устроил бы целое представление с воплями а-ля заботливая мамаша и требованиями немедленно вернуться. Но стервец и правда о нем беспокоился. А потому неизменно оставался умирать от волнения и неизвестности на корабле.
Корсинеец нащупал твердую почву и остановился. Рюкзак за спиной больно ударял по пояснице, и он решил, наконец, его снять. Поставил на землю, вытер грязной перчаткой вспотевший лоб и оперся о колени. Садиться не стал, знал, что едва его пятая точка почувствует опору, голова тотчас отключится. Мозгу требовался отдых, но отдыхать было рано - прежде чем лечь спать на незнакомой планете, следовало найти безопасное место.
Пульс медленно приходил в норму. Когда перестало стучать в ушах, Сигидо выпрямился, забросил рюкзак на правое плечо и осмотрелся. Его глаза плохо видели в кромешном мраке, но включить фонарь значило выдать себя, а это автоматически прибавляло к его путешествию еще пару дней непрерывного преследования.
Справа абсолютной тьмой обозначался лес, вдоль которого он брел последние три часа. Нижний ярус лесного массива сплошь состоял из поваленных деревьев и переплетенных ветвей странных полуразумных лиан, которые при малейшем движении пытались схватить и повалить на землю. Слева, шагах в тридцати, слышалось журчание воды, там текла небольшая речушка, больше похожая на широкий ручей. Идти по ней было бы легче, но температура воды превышала допустимые триста градусов по Синону, а значит, оставалось брести по болоту, где часть жара забирала растворенная в воде жижа из перегнивших растений и почва.
Вверху сияли звезды чужого неба. За пять дней Сигидо привык видеть над головой фигуру, напоминающую кривую пятиконечную звезду. Самый длинный луч указывал в направлении корабля, где находилась команда и Альдагаст, сходящий с ума от беспокойства.
Вспомнив о товарище, корсинеец провел ладонью по правому боку. Спас-набор - подарок Альдагаста - был плотно пристегнут к широкому поясу. Маяк, на случай, если он не вернется через обозначенное время, и команде придется искать его бездыханный труп, включен. Тревожная кнопка дезактивирована. К счастью, ни первое, ни второе, за последние восемь лет ни разу ему не потребовались, и он надеялся, что Сияющая Индгри и дальше позволит ему испытывать собственное тело на прочность.
Сигидо повел плечом, поправляя тяжелую ношу, и зашагал вперед. Ночевать на болоте слишком опасно.
Судя по тому, насколько он приблизился к рекону, тварь тоже устала и в скором времени зароется в какой-нибудь глухой пещере, где следопыт-самоучка никогда ее не разыщет. Корсинейцу требовался отдых, но роскошь полноценного десятичасового сна Сигидо позволить себе не мог.
В последние сутки рекон много ел. Корсинеец трижды находил обглоданные останки крупных хищников. Их черепа с жуткими оскалами таращились в небо пустыми глазницами, в которых еще не успели поселиться черви. Судя по отметинам на костях, зубы рекона могли посоперничать с зубами дорлонга1 с родной Корсинеи, а значит, в длину он был не менее шести дарлов2 и мог сравниться размерами с приличным грузовым левикаром.
- Не думаю, что ты с ним справишься, - с сомнением произнес Альдагаст после посадки на Баньялбуфан, когда компьютер их корабля засек первого рекона. - Слишком большой.
- Справлюсь, - без тени сомнения ответил ему Сигидо. - Размер не главное.
- Советую поискать другого.
- Ты же знаешь, - к тому времени, как корсинеец произнес эти слова, он уже все решил. - Рекон слишком редкий вид, чтобы упускать такой шанс. Я иду на охоту!
Тогда это казалось прекрасной идеей, но сейчас, после пяти дней преследования и трех обглоданных трупов чудовищных хищников, Сигидо понимал опасения лучшего друга. Однако не сдавался. Размер - не главное.
Спустя полчаса ноги ступили на плотную землю. Еще через полчаса чутье привело охотника к огромному дереву с толстыми сучьями. Тщательно изучив местность, корсинеец решил остановиться на отдых. Сигидо взобрался на дерево, привязал себя к стволу веревкой и закрыл глаза.
Пять часов, разрешил он себе. Не больше.
Прислушался к негромкому и привычному стрекоту чужеродных насекомых, и заснул.
Но снились ему не болота Баньялбуфана, и не гигантский неуловимый рекон, а маленький одноместный кораблик 'Гала-7' с мощными маневренными двигателями и гибкими манипуляторами захвата. Друг не такой уж и далекой юности.
* * *
За четыреста лет космических полетов корсинейцы настолько замусорили орбиту родной планеты, что от постоянных столкновений с неучтенными обломками аппаратуры и отходов жизнедеятельности космических станций начали терять спутники связи. Правительство приняло решение о создании специальной службы по очистке орбиты планеты, так называемой 'СООП'. К сожалению, из-за ограниченного бюджета и низкого уровня оплаты труда, желающих вступить в ряды 'космических мусорщиков' оказалось мало. Профессионалы уходили в глубокий космос, а на орбите оставались любители, которые приносили больше вреда, чем пользы, и с которыми слишком часто происходили несчастные случаи.
После нескольких лет жалких попыток наладить деятельность СООПовцев, и без того мизерную зарплату отменили, термин 'работа' заменили 'производственной практикой', и стали направлять на орбиту студентов, будущих космолетчиков.
В их юных, забитых романтическими мечтами, еще не испорченных жестокой реальностью умах гнездились патриотизм и желание поскорее выйти в открытый космос. А что может быть лучше для обучения, чем выполнение реального, полезного для родины задания?
Первые полеты проходили под патронажем наставников, но к концу обучения студенты самостоятельно пилотировали крохотные челноки и даже устраивали соревнования по количеству собранного космохлама. Несчастные случаи все еще происходили, но гораздо реже - контролировать студентов проще, чем вольнонаемников.
Юному Сигидо нравилась эта практика. Нравилось ощущение власти над пускай маленьким, но настоящим космическим кораблем. Нравилось притяжение безграничной пустоты над головой, способной засосать в вечный мрак и убить одним ледяным выдохом. Нравилось устраивать запрещенные гонки с однокурсниками, уворачиваться от летящих обломков старинных космолетов и остатков взорвавшихся зондов. Нравилось чувствовать себя свободным.
В тот день Сигидо как обычно явился на занятие одним из первых. Он сразу прошел в ангар, где стоял его первый космический корабль. Формально 'Гала-7' принадлежал училищу, но за время полетов молодой корсинеец настолько с ним сроднился, что считал полноценной собственностью.
Угольно черный от постоянных входов в атмосферу, местами ободранный до корда, со скрипучими, но все еще рабочими манипуляторами, он представлял собой жалкое зрелище. Но только не в глазах влюбленного в космос юноши. Корсинеец лично ремонтировал мелкие пробоины, занимался черновым техническим обслуживанием, и космический аппарат безотказно служил своему капитану.
Сигидо ввел пароль на входной панели космолета, приложил ладонь к сканеру и привычно произнес в шлемофон:
- База, говорит 'Гала-7'. Прошу разрешение на взлет.
- Готовьтесь, - отозвался диспетчер.
Корсинеец поднялся по трапу в кабину.
Космический корабль типа 'одиночка' предназначался исключительно для орбитальных полетов и вмещал единственного пассажира. Обычно такие корабли использовались для починки спутников, но 'Гала' приспособили для сбора мусора. Под днищем прикрепили специальный контейнер, изменили конструкцию манипуляторов и отдали на растерзание студентам.
Сигидо опустился в кресло, пристегнул ремень и поочередно включил тумблеры. На панели один за другим загорелись датчики и дисплеи. Все синие. Ни одного желтого. Система исправна, корабль готов к полету.
- Готовность ноль, - произнес в микрофон шлемофона Сигидо и положил правую руку на стартовый рычаг.
- Три минуты, - отозвался диспетчер. - Первая стартовая площадка.
- Есть три минуты.
Юноша запустил механику, и 'Гала-7' качнулся. Выпустил шесть неуклюжих ходуль и зашагал к месту старта - небольшой черной от высоких температур площадке, огороженной бетонным кольцом.
Когда до старта осталось около минуты, Сигидо еще раз окинул взглядом датчики. Все в норме.
- Вызываю 'Гала-7', - раздался в шлемофоне знакомый голос одноклассника Рузиди, того самого, с которым Сигидо частенько соревновался в скорости и ловкости.
Сигидо вжало в сиденье. Привычная и такая приятная сила тяжести увеличилась, но спустя несколько секунд включилась автоматика, и в кабине появилась невесомость. Чем выше поднимался корабль, тем легче становилось тело корсинейца.
- Пришли свои координаты, - попросил Сигидо.
- Уже, - отозвался Рузиди. - Догоняй!
Иллюминаторов у 'Гала-7' не было, зато справа и слева располагались два больших монитора с картами и локационными данными. Яркими белыми точками на них светились посторонние объекты - космический мусор. Корабль Рузиди полыхал розовым, словно закат, овалом, над которым в момент получения координат вспыхнули позывные.
- Бросай уже официальный жаргон, - посоветовал Рузиди, - лети ко мне, и я надеру тебе задницу. А заодно посмотрим, сколько дерьма сумеешь собрать по дороге. Финиш у западного пика Айриш через три круга.
- Принято, - улыбнулся Сигидо. - Моя задница не пострадает, лучше о своей побеспокойся.
Молодой корсинеец направил корабль и включил аппаратное ускорение. 'Гала-7' рванул в гущу белых точек.
Первые четверть часа он шел на крейсерской скорости, выставив стандартный 'сачок'. Это приспособление для сбора космического хлама назвали так за его схожесть с сачком для ловли рыбы, но состоял он не просто из прочной сетки, а был усеян мини-лазерами, которые разрезали крупные куски мусора, чтобы те не смогли повредить оборудование.
Каждые пять минут Сигидо включал лопасти, и механические заслонки сгребали пойманный мусор в специальный отсек.
- Перчатку не поймал? - поинтересовался Сигидо у друга.
- Ты веришь в этот бред? - хохотнул Рузиди. - Неужели думаешь, что она все еще на орбите?
- А куда ей деваться?
- Шеффельд вышел в космос четыре века назад! За это время его перчатка уже сгорела в атмосфере. Ну или столкнулась с каким-нибудь дерьмом, изменила траекторию и ушла в глубокий космос.
Скорее всего, так и случилось. Но Сигидо хотел верить, что где-то тут, среди обломков старых метеостанций, отслуживших свой век спутников, устаревших аппаратов управления погодой летает перчатка первого космонавта.
Четыре столетия назад Трокл Шеффельд стал первым корсинейцем, который побывал в космосе. Увы, его ракета вышла на круговую орбиту и сломалась. Шеффельду пришлось покинуть корабль, чтобы починить повреждения, но случилось непредвиденное - из-за неполадок со скафандром, произошла его разгерметизация. Трокл потерял перчатку, а кое-кто поговаривал, что вместе с рукой. На Корсинею Шеффельд не вернулся. Спустя двести лет его тело вместе с ракетой отправили в глубокий космос.
Считалось, что найти перчатку первого космонавта необыкновенно почетно. Каждый СООПовец мечтал получить этот артефакт и лично войти в историю, к тому же за перчатку правительство объявило неплохую награду. Последнее обстоятельство давало параноикам повод для сомнений. Некоторые корсинейцы считали, что историю с перчаткой придумали специально для привлечения желающих к сбору орбитального мусора.
- Но ведь шанс найти перчатку есть? - уточнил Сигидо. - Есть. Значит, найдем.
- Ты романтичный придурок, - фыркнул 'Гала-12'. - Девушкам эти сказки рассказывай. Сколько наловил?
- Шестнадцать филов3, - похвастался корсинеец.
- Слабачок, - фыркнул Рузиди. - У меня сорок один!
- Всего-то? - усмехнулся Сигидо. - За полчаса на орбите?!
Тем не менее, отрыв был существенным. 'Гала-12' выигрывал, но Сигидо не собирался сдаваться.
- Сейчас я тебя догоню, - пообещал он. - Вижу отличный кусок.
Судя по данным мониторов, примерно через две минуты мимо левого борта 'Гала-7' пролетит довольно большой обломок. Корсинеец немного повернул корабль и синхронизировал его скорость со скоростью обломка таким образом, чтобы поймать его без потери манипулятора.
- До сближения шесть минут, - прикинул Сигидо.
Под панелью управления в специальном углублении лежали перчатки из плотного пластика. Они соединялись с кораблем тонким, но прочным кабелем. Сигидо надел правую перчатку, отвел руку в сторону и включил режим 'зеркало'. Теперь его движения напрямую передавались манипулятору по ту сторону черной обшивки корабля. Еще одно нажатие кнопки, и на дополнительном мониторе включилось видео. Левая половина показывала бездействующий левый манипулятор, правая - трехпалый хвататель, повторявший за капитаном поочередное сгибание 'пальцев'.
- Не поймаешь, - хохотнул в шлемофоне Рузиди.
- Поспорим? - улыбнулся Сигидо и посмотрел на основной монитор.
Даже с учетом высокой скорости корабля, обломок приближался слишком быстро. Существовала реальная опасность повредить манипулятор. Если мусор врежется в ладонь 'Гала-7', разобьет его на осколки. В этом случае Сигидо придется объясняться перед правлением университета, а новым поколениям курсантов - ловить в космосе еще и обломки манипулятора.
- Он слишком большой, - уже без улыбки в голосе предупредил Рузиди.
- Будто это когда-то мне мешало! - хохотнул корсинеец.
Левой рукой Сигидо набрал несколько команд и положил ладонь на джойстик управления. Все, что оставалось, лишь нажать нужную кнопку.
Камера правого манипулятора поймала приближающийся осколок. Это был приличный кусок обшивки какого-то старого космического аппарата. Он не просто летел в безвоздушном пространстве на бешеной скорости, но поворачивался вокруг собственной оси. Видимо, его завертело в момент взрыва или столкновения с другим космохламом.
- Проклятье! - выругался Сигидо.
Мониторы отображали примерные размеры и скорость объектов, но не определяли конфигурацию и не показывали вращение.
- Техника на грани старья! Как с таким можно работать?!
- Уходи влево, - посоветовал Рузиди, - он тебя снесет.
Здравый смысл подсказывал Сигидо, что друг прав, но упускать возможность поймать такой кусок, победить в соревновании и похвастаться перед одногруппниками... соблазн был слишком велик.
- Кажется, я кое-что придумал, - улыбнулся Сигидо.
Корсинеец разорвал связь с манипулятором, стянул перчатку и стал быстро набирать команды. Он уже не успевал произвести точный расчет, но его идея могла сработать даже так.
- Уходи! - снова посоветовал 'Гала-12'. - Так и быть, поделюсь с тобой пятком филов.
- Обойдусь, - отказался Сигидо и надел обе перчатки. - До сближения десять секунд.
Обломок приближался к кораблю слишком быстро, чтобы лазеры успели разрезать его на куски приемлемых размеров. Значит, следовало либо каким-то образом снизить его скорость, либо нарастить собственную. Ни то, ни другое осуществить нельзя. Но можно зацепиться за обломок. Пусть он сам добавит 'Гала-7' недостающую скорость и сбавит собственную относительно корабля до абсолютного нуля. Тогда у Сигидо получится разрезать обшивку и выйти победителем.
Корсинеец приготовился. Космичесий аппарат шел на максимуме. Сигидо вытянул руки, сосредоточился и... схватился за обшивку.
В следующее мгновение его закрутило.
На основном мониторе началась свистопляска. Белые точки обломков чертили кривые дуги. Аппаратура не успевала просчитывать скорость и расстояние. Но в остальном... все было в порядке.
- Есть! - воскликнул Рузиди. - Ты его поймал!
- Хорош орать, - осадил Сигидо товарища и потянулся к панели, чтобы включить лазеры.
В этот момент корабль тряхнуло. Заскрежетал металл, воздух с громким 'чпок' вылетел в пробоину.
- Нет! - закричал в шлемофоне Рузиди.
Сигидо вздрогнул и проснулся.
* * *
Красавец.
Именно это слово первым пришло в голову корсинейца, когда он увидел рекона.
За время своего путешествия по Баньялбуфану Сигидо не встретил ни одного разумного существа. Реконы находились на верхушке пищевой цепи этой планеты и пожирали всех, кто мог составить им конкуренцию. У гуманоидов просто не было шансов на выживание, и Сигидо невольно пожалел об этом. Если бы реконы водились на его планете, они обязательно стали бы объектом поклонения художников, музыкантов и моделистов. Ни один вид искусства от скульптуры до поэзии не обошелся бы без описания их красоты. А если бы реконы жили на планете, населенной условно разумными существами, то непременно стали бы для них богами.
Рекон расположился на огромном выступе одной из скал недалеко от леса. Со своего места Сигидо видел его достаточно хорошо, хотя и приходилось прищуриваться, чтобы разглядеть подробности.
Огромное животное спало, положив голову на длинной шее на собственный бок. Его чешуя отливала всеми оттенками зелени, кожистые крылья были сложены, огромные бока равномерно вздымались в такт дыханию. Тело рекона покрывали сложные узоры из полуколец и петель, морду украшали мелкие серебристые пятна. Из ноздрей при каждом выдохе вырывался едва заметный дымок, от жара которого дрожал воздух.
Сигидо предположил верно - рекон наелся и заснул. Только вот сколько он будет спать? Успеет ли корсинеец подойти достаточно близко, чтобы расставить сети?
Краткий ночной отдых не принес корсинейцу ожидаемого облегчения. Крепко засыпать было опасно, и Сигидо постоянно находился в полудреме, прислушивался к звукам и изредка приоткрывал глаза. Из-за постоянного напряжения болели мышцы спины. Ему уже доводилось спать на дереве, но эта ночь выдалась особенно тяжелой. Устали ноги, ныли руки, шея поворачивалась с трудом, в суставы словно насыпали песок. Он ощущал себя стариком, хотя самому не исполнилось и тридцати пяти.
Сигидо крепче стиснул зубы, забросил на плечо ненавистный рюкзак и пошел к горе.
Оба солнца Баньялбуфана поднялись над горизонтом, но пока не достигли зенита. Первое - большое светло-голубое - находилось в стороне, которую корсинеец определил как восток, второе - поменьше, ярко-красное - сияло на юго-западе. Благодаря двум источникам освещения в разное время суток у деревьев, кустов и любой крохотной травинки под ногами то появлялись две тени, то обе исчезали. Первое время Сигидо чувствовал себя странно, словно после хорошей порции крепкого алкоголя, но потом привык и даже научился использовать освещение в своих целях.
Благодаря двум солнцам он лучше видел следы рекона (сломанные ветви, обглоданные кости, примятые кусты), а также быстро научился угадывать движения хищных тварей, которые прятались в траве. Пробираясь сквозь невысокий кустарник, он старался держаться кромки леса и вышел на открытую местность лишь в самый последний момент.
Рекон спал.
Корсинеец быстро добрался до скалы, положил рюкзак на траву и опустился на землю. Прежде чем покорять вершину, следовало хорошенько отдышаться и подготовиться.
План действий был составлен еще на корабле.
Сигидо открыл рюкзак и проверил наличие ловушек. Для поимки такого крупного зверя потребуется не просто оцепить периметр, но оградить место спячки дважды, а если понадобится, то и трижды. Корсинеец снял перчатку с правой руки, выложил на траву два десятка гладких черных цилиндров - генераторов силового поля, а последний зажал в руке. Цилиндр щелкнул. С одного конца вытянулся длинный, с ладонь, металлический стержень, на другом конце открылось гнездо с миниатюрным дисплеем и парой кнопок. Сигидо выставил минимальную мощность и задал четвертьминутный интервал. Затем воткнул генератор стержнем в землю и досчитал до трех. Воздух вокруг цилиндра едва заметно задрожал. Оборудование не повреждено.
Через пятнадцать секунд цилиндр щелкнул и отключился. Сигидо проверил каждый, давая измученным ногам отдых, а потом сложил все в рюкзак, надел перчатку и поднялся.
В юности он любил карабкаться на скалы, но сейчас это давалось ему с большим трудом. Непослушные ноги то и дело норовили сорваться, мелкие камни предательски соскальзывали вниз, спасали от падения только крепкие руки и решимость добраться до цели во что бы то ни стало.
При подъеме корсинеец специально не использовал никаких приспособлений. Он испытывал себя, а значит, испытывал по полной. Будь его воля, точнее, не вмешивайся бы в эти вылазки Альдагаст, Сигидо выходил бы на неизвестные планеты с минимальным набором вещей и уж явно не тащил на поясе спас-набор и 'тревожную кнопку'. Он должен преодолеть все трудности самостоятельно, даже если тело будет умолять о пощаде.
Никакой пощады.
Никакой жалости.
Только вперед.
Сигидо карабкался по камням и невольно радовался, что рекон выбрал относительно простую для подъема скалу - не слишком высокую и не слишком крутую. В противном случае, даже при желании победить непобедимое, корсинейцу пришлось бы разбудить рекона и прогнать на следующее место отдыха. Потому что, к великому сожалению Сигидо, возможности его тела сильно ограничены.
Корсинеец остановился, стер со лба пот и прищурился. Он прошел полпути, а ноги уже практически отказывались подчиняться. Мышцы бедер сводило судорогой, левое колено умоляло прекратить эту пытку, и Сигидо, зацепившись за выступ, попытался сделать себе небольшой массаж.
В голове крутилась единственная мысль: 'Неужели не дойду?'.
В подобных ситуациях, когда достижение цели ставилось под вопрос, а сил оставалась самая толика, Сигидо всегда спрашивал себя, зачем ему все это понадобилось? Может, стоило сдаться? Плюнуть на все, вернуться на корабль и перестать испытывать собственное тело на прочность? Найти интересное занятие, не такое опасное, как погони за реконами, сражения с чужеродными племенами и путешествия через адские джунгли?
Подобные вылазки на неизвестные планеты стали для него своего рода наркотиком. Каждый год он изобретал все новые и новые способы разнообразить скучную и монотонную жизнь, и каждый год подвергал себя смертельной опасности. Так не пора ли остановиться? Помириться с отцом, стать образцовым сыном и вернуться домой? Заняться каким-нибудь ремеслом, не вставая с кресла, коротать дни в тишине и покое, как полагается всем кале...
Конечно нет.
Он не калека.
Он идет на охоту!
Сигидо вымученно улыбнулся и вновь полез на скалу.
* * *
Альдагаст не спал уже шестые сутки по местному времени. Его всегда сияющие сталью глаза потускнели, скулы и подбородок покрылись щетиной, а волосы, которые он уже две декады собирался подстричь, доросли до лопаток. Пришлось, не вставая с места, стянуть их в хвост и надеяться, что никто из команды не явится сюда, чтобы проверить командора.
Альдагаст сидел в своем кресле на капитанском мостике 'ДжоДжинХо' и наблюдал за лучшим другом, который, как последний идиот, отправился охотиться на баньялбуфанского рекона. Правая рука командора лежала на джойстике видеокамеры, левая - на кнопке активации спасательной капсулы. Он был готов в любой момент нажать на нее и бросить на помощь Сигидо всю мощь огневой поддержки и самого совершенного медицинского бионика. Капсула получала координаты Сигидо каждые шестьдесят секунд и долетела бы до него меньше чем за двадцать минут.
В случае опасности это могло спасти безумному корсинейцу жизнь, но вот в случае ложной тревоги Альдагаст рисковал быть списанным с корабля. Сигидо терпеть не мог контроль и не принимал объяснений лучшего друга и его беспокойства за собственную шкуру. Поэтому командору оставалось только поднять в воздух миниатюрную камеру и прятаться по кустам, наблюдая за другом издалека.
Этой ночью Альдагаст снова не спал. Кружил вокруг задремавшего Сигидо невидимой неосязаемой тенью. Дважды подстрелил некрупных, но, возможно, опасных тварей, подбиравшихся к дереву, где спал корсинеец. И, как всегда, старался не выдать своего присутствия.
Командор проделывал этот трюк каждый год, с тех пор, как Сигидо надоели обычные развлечения, и он решил отправиться на крохотный астероид малоизвестной планеты, у которого не существовало даже кодового обозначения. По слухам там обитали ледяные танры - мелкие, но чрезвычайно опасные существа, сумевшие эволюционировать на куске камня с экстремально низкими температурами и условной атмосферой. Кажется, они были кремнийорганическими и чем-то походили на ксинианских горгулов, только жили не на вулканах, а в вечной мерзлоте.
Сигидо провел на астероиде неделю. Первые сутки Альдагаст непрерывно мониторил температуру и ветра в районе 'прогулки' корсинейца, на вторые отправил по следам друга тепловизор, на третьи - видеокамеру. И с тех пор ни разу не выпускал Сигидо из 'ДжоДжинХо' без невидимого сопровождения. А после инцидента на Мирхсе-16 под угрозой разрыва дружбы всучил спас-набор и сигнальную кнопку.
- Как он? - неожиданно раздался за спиной женский голос.
Альдагаст находился в таком напряжении, что не заметил, как на капитанский мостик пришла Каломондина. Он обернулся и улыбнулся. Высокая брюнетка с карими глазами представляла собой идеал женской красоты. Как обычно она была одета в кожаную безрукавку и шорты. К крепким бедрам и плечам пристегнуты широкие ремни с ритуальными капсулами, наполненными разнообразными веществами - от яда до крови тланской жабы.
В руках девушка несла небольшой поднос, накрытый белым пластиковым колпаком.
Каломондина подошла к экрану и встала за левым плечом Альдагаста. Командор глубоко вздохнул. Он почувствовал ее тепло даже через плотную ткань своего костюма. Тепло, к которому так хотелось прикоснуться.
На экране Сигидо поднимался на скалу.
- Там рекон, - пояснил Альдагаст.
- Он очень устал, - качнула головой девушка. - Как жаль, что Сигидо не позволяет прицепить к себе датчик.
- Чтобы ты ежесекундно следила за его пульсом, давлением и температурой? - улыбнулся командор. - Я, конечно, не поддерживаю его в стремлении к абсолютному одиночеству, но от твоих датчиков тоже отказался бы.
Каломондина поставила поднос на ручки соседнего кресла.
- Хочешь перекусить? Я шла посмотреть на нашего отважного корсинейца, но подумала, что ты еще не завтракал...
Девушка опустила глаза.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Альдагаст. - Если честно, уже сутки ничего не ел. И не спал с тех пор, как он ушел.
- Так нельзя! - всполошилась брюнетка. - Тебе необходимо отдохнуть!
- Ты же знаешь, я не могу оставить его без присмотра.
- Я подежурю у камеры, - пообещала девушка и взяла командора за плечо. - Поднимайся. Ступай в кухню, пусть тебя покормят, а затем спать. Я разбужу тебя к вечеру.
- Думаю, осталось совсем немного, - Альдагаст накрыл ладонь Каломондины своей ладонью. - Он уже у цели. На этой скале спит рекон.
- Значит, - девушка смущенно кашлянула и убрала руку, - он скоро вернется на корабль?
- Хочется верить.
Командор придвинул к себе кресло с подносом и снял колпак.
- О, Сияющая Индгри! Какой запах!
- Здесь суп и немного грантового мяса. А еще вино.
- В медицинских целях? - улыбнулся Альдагаст.
- Именно, - серьезно подтвердила Каломондина. - Знаю я вас, корсинейцев. Совсем о себе не заботитесь.
- Зачем? - легкомысленно пошутил командор. - О нас заботится прекрасный врач.
- Но он не спасет вас от истощения, - девушка кивнула в сторону монитора. - Вот что мне с ним делать?
- Терпеть, - Альдагаст взял ложку. - Терпеть и не подавать виду.
- Ему бы голову полечить, а не тело, - полусерьезно заметила девушка. - Угробит ведь себя.
- Не переживай, - командор заглянул в глаза брюнетке. - Это мужские проблемы. Он делает то, что считает нужным.
- Только не говори, что его поддерживаешь!
- Поддерживаю, - ответил Альдагаст. - Он мой друг. А ты перестань за нас переживать. Сигидо вернется, а я сейчас поем, - командор улыбнулся и нежно погладил девушку по руке. - Спасибо, что заботишься о нас.
Каломондина кивнула и направилась к двери.
Альдагаст поставил поднос на панель управления, взял ложку в левую руку, а правой вновь направил видеокамеру по следам Сигидо.
* * *
Первую смерть Сигидо увидел, когда до лежанки рекона оставалось подняться на высоту трех его ростов. Небольшая светло-серая пташка лежала на одном из камней и не шевелилась. Корсинеец осторожно дотронулся до нее рукой в перчатке, и задумчиво посмотрел вверх.
Вторую мертвую птицу он увидел через пару десятков шагов, а третью - у самого края, там, где за огромным валуном начиналась плоская площадка, на которой расположился рекон.
Сигидо выпрямился, прижался спиной к скале и замер.
О баньялбуфанских реконах было известно почти все, и перед вылазкой корсинеец ознакомился с их повадками и 'вооружением'. Он не видел проблемы ни в большом размере, ни в плотной чешуе, ни в длинных когтях и острых зубах, однако дыхание реконов убивало.
Неотступно преследуя добычу, за последние два дня Сигидо нашел десяток мертвых птиц и крупных насекомых, а теперь, приблизившись к рекону вплотную, задумался, как лучше поступить.
Атмосфера Баньялбуфана походила на атмосферу Корсинеи, поэтому Сигидо вышел на охоту в комбинезоне без шлема. Значит, придется воспользоваться кислородным баллончиком с маской из арсенала Каломондины. Лекарша настояла на этом оборудовании, словно знала, что корсинеец не подстрелит рекона издалека, а подойдет к нему как можно ближе.
Сигидо вытащил из рюкзака маску, надел ее и закрепил баллон на груди. И после первого же вдоха понял, насколько привык к местным малоприятным ароматам.
Затем корсинеец осторожно выглянул из-за валуна. Рекон спал, положив голову на собственный бок и обвив длинным хвостом половину туловища. Его грудная клетка вздымалась и опадала медленно и спокойно. Ноздри едва заметно подрагивали.
Следующим шагом стала подготовка генераторов силового поля. Корсинеец вернулся под прикрытие валуна, вытащил из рюкзака весь комплект и поочередно их запрограммировал. Первые шесть сработают через три минуты и отключатся через шесть часов, вторые активируются через пять минут и отключатся одновременно с первыми.
У него оставалось совсем немного времени, чтобы посадить в клетку либо рекона, либо запереться самому.
Осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, Сигидо вышел на площадку. Медленно наклонился и, не спуская глаз с рекона, воткнул черный цилиндр в трещину между камнями. Острие заскрипело и застряло на половине пути.
Рекон дернул ухом.
Три минуты, напомнил себе Сигидо и, выждав десять секунд, воткнул рядом цилиндр из второй партии, чтобы образовать вокруг летающей твари двойное кольцо. Затем прошел вперед, выбрал подходящую щель и установил еще два генератора.
Рекон фыркнул.
Корсинеец приблизился к голове животного. Третья пара цилиндров встала параллельно четырем первым, образовав две линии из трех генераторов. Теперь, когда рекон проснется и решит напасть, между ним и Сигидо встанет невидимая непробиваемая стена силового поля. Пока рекон сообразит обойти ее сбоку, корсинеец не только успеет вытащить из спас-набора на поясе оружие, но и забежать за спасительный валун. Но, конечно, все это случится, если хищник откроет глаза позже, чем включатся генераторы.
Сигидо осторожно обошел шею рекона по дуге, остановился и положил на камни четвертую пару цилиндров. Подходящих щелей он не нашел, а оставлять слишком большой зазор между генераторами не рискнул - большой зазор ослабляет поле, а с такими размерами рекон сможет прорваться наружу.
Пятую пару установил напротив правой передней лапы, шестую рядом с правым плечом, седьмую и восьмую у правого бока. И когда оставалось воткнуть в камни последнюю пару, рекон открыл глаза.
- Гха! - взревел он.
Сигидо рванул вперед. В то же мгновение генераторы щелкнули и включились. Рекон повернул голову к корсинейцу, попытался расправить крылья, поднимаясь на лапы, и наткнулся на силовое поле.
- Гха!
Сигидо на животе заскользил по камням к промежутку между черными цилиндрами, чтобы закрыть слабое место. Размахнулся и воткнул в камни первый. Шип не выдержал и переломился. Генератор откатился к рекону, заставив его подвинуться к противоположной невидимой 'стене'.
Тварь тряхнула башкой и попыталась выбраться из узкого 'коридора'.
Корсинеец стиснул зубы и воткнул в камни последний генератор.
- Попался, - выдохнул он и без сил опустил голову на камни.
* * *
Рекон метался в ловушке три часа. Тварь никак не могла понять, что произошло, и почему она не может добраться до наглой пищи, которая сама пришла к ней в пасть. Силовое поле окружало рекона, не давая вырваться за пределы кривого овала, похожего на скрюченный боб, ограниченный черными цилиндрами.
Высота невидимых стен превышала высоту рекона, но по мере удаления от генераторов их сила ослабевала. Если бы Сигидо сделал 'тюрьму' слишком просторной, рекону хватило бы места, чтобы расправить крылья и подняться в воздух, но он не оставил твари такой возможности. Куда бы он ни повернулся, рекон всюду натыкался на незримую преграду и рычал от злости и досады.
Первый час корсинеец просто лежал на земле. Наблюдал за мечущемся зверем и улыбался. Он достиг цели. Выполнил все, что задумал. Шел по неизведанному Баньялбуфану почти шесть местных суток, пробирался по лесу, болоту, поднимался в горы и теперь выследил и поймал рекона. Огромную ядовитую тварь, которая в последних реджинийских играх дошла до полуфинала.
Да. Пожалуй, теперь у него появился повод гордиться собой. Теперь в его душе воцарится покой, которого так не хватало в последние месяцы.
На исходе второго часа размышлений Сигидо прогнал улыбку. Как прагматичный корсинеец, он не мог не думать о том, что этого покоя хватит ненадолго. Может, на полгода, может, чуть дольше, а потом ему снова потребуется доза адреналина. Он опять захочет испытать себя и полетит к неизвестной планете, чтобы снова выживать в невыносимых условиях и доводить тело до предела прочности.
Как долго это продлится? Неужели так будет всегда? Все оставшиеся ему полторы тысячи лет? И как долго с ним будут его друзья - Альдагаст и Каломондина? И что произойдет, если однажды он не сможет выполнить миссию, которую сам же для себя и придумает?
К концу третьего часа рекон устал бороться с невидимым противником.
- Гха! - зверь рыкнул и сел.
Сигидо поднялся и подошел к границе силового поля. Он посмотрел на летающую махину и наклонил голову. Зеленая чешуйчатая тварь повторила движение.
- Знаешь, - задумчиво произнес корсинеец, - говорят, что твое сердце может продлить жизнь едва ли не втрое, а печень - увеличить мужскую силу. Другой на моем месте давно бы перерезал твою длинную шею и выпотрошил, а я вот стою, разговариваю.
Рекон фыркнул, словно понял, о чем говорит Сигидо. Он разглядывал корсинейца и, вероятно, удивлялся наглости этого вкуснейшего куска мяса. А еще наверняка впервые в жизни чувствовал неуверенность в собственных силах.
- Технологии - страшное дело, - усмехнулся Сигидо. - Ты привык быть здесь главным, а теперь превратился в музейный экспонат. Но ничего. Скоро все закончится. Жизнь продлевать я не намерен, напротив, с удовольствием сократил бы ее в обмен на... а, ладно.
Рекон опустил голову на передние лапы и продолжил, не мигая, наблюдать за говорящим обедом.
- Да и твоя печень мне тоже без надобности, - Сигидо хмыкнул. - С этим, слава Сияющей Индгри, у меня все в порядке. Шкура... - корсидианец оценивающе осмотрел рекона, - у тебя красивая, но что с ней делать? Выдубить и повесить на стену? Набить чучело в полный рост и развлекать детишек? Нет. Во-первых, мне тебя жалко. А во-вторых, я бы не хотел, чтобы ты превратился в посмешище. Для меня ты - символ. Символ собственной воли, напоминание обо всех препятствиях, которые пришлось преодолеть, чтобы тебя поймать. И поэтому я тебя отпущу. Но не сейчас, а чуть позже.
Рекон дернул хвостом и прикрыл глаза.
- Даже не пытайся притворяться, - посоветовал Сигидо. - Ты умный зверь, но я и так открыт и легкодоступен. Только вот ты не выберешься из клетки, пока не закончится время или пока я не решусь покончить с собой и не отключу силовое поле. Но на это даже не рассчитывай. Ты - мой приз, и я намерен насладиться обладанием по полной.
Сигидо прошел к валуну, за которым прятался, прежде чем установить генераторы, и принес рюкзак. Опустился на согретую двумя солнцами скалу и вытащил сублимированный паек. Две капсулы, стакан воды, и желудок наполнился невкусной, но здоровой и полезной пищей.
- Не спеши осуждать, - посоветовал лежащему рекону корсинеец. - В первую экспедицию я добывал пропитание самостоятельно, но я не экстремал и не боец за выживание. Добыча пищи отнимает слишком много времени и отвлекает от цели, - Сигидо кивнул на рюкзак, - Так проще.
Он лег на спину, заложил руки за голову и прикрыл глаза. Он наслаждался моментом, прислушиваясь к звукам, которые издавал его приз.
Рекон, видя, что корсинеец подставил небу беззащитный живот, рванулся к добыче, но снова наткнулся на невидимую стену.
- Лежать, мальчик, - посоветовал Сигидо, не открывая глаз. - У нас с тобой впереди еще два часа.
Время шло с привычной скоростью, не торопилось, не спотыкалось, просто шло, как ему предписано законами, и корсинеец был ему за это благодарен. Сейчас он не хотел ни торопить секунды, ни уговаривать минуты подождать. Он наслаждался моментом и пытался впитать в себя как можно больше звуков, запахов, ощущений, чтобы этого чувства - чувства удовлетворения - хватило на как можно более длительное время. Чтобы в ближайшие полгода, а еще лучше восемь или девять месяцев, рассматривая себя в зеркале, ему не приходилось стискивать зубы от бессилия что-либо изменить.
* * *
- Он возвращается, - кратко оповестил по громкой связи Альдагаст команду 'ДжоДжинХо'. - Ильфегер, оповести всех, кто вышел наружу, Сигидо придет через полчаса, его нужно встретить полным составом.
Командор вытер ладонью вспотевший лоб. Почти десять суток он неустанно работал ангелом-хранителем, и теперь с облегчением наблюдал возвращение лучшего друга.
Уставший, истерзанный постоянным напряжением, не выспавшийся, на грани физического истощения, обросший, грязный, но довольный Сигидо преодолевал последние километры баньялбуфанских джунглей.
Корсинеец нашел своего рекона. Посадил в ловушку силового поля и... отпустил.
Альдагаст предполагал, что его друг поступит именно так, но склонялся к мысли, что ему все-таки придется смириться с вонючей шкурой, а то и целой головой рекона на корабле. По крайней мере, он точно убил бы тварь, если решил бы на нее охотиться. Какой смысл ловить рекона и отпускать, не получив заслуженного трофея? Зачем вообще тогда было его выслеживать?
Впрочем, и из других своих вылазок Сигидо практически ничего не приносил, иначе ему пришлось бы построить отдельный дом, где он хранил бы шкуры, зубы, когти, чучела, хвосты и головы побежденных тварей. Корсинейцу не требовалось материального подтверждения собственных подвигов, он довольствовался самим фактом победы и воспоминаниями.
- Пойдешь его встречать?
Как и всегда в эти дни, сосредоточенный на наблюдении и охране Сигидо, Альдагаст не услышал, что на капитанский мостик пришла корабельный врач.
- Ни в коем случае, - командор обернулся и улыбнулся девушке. - Не будем выдавать, что знаем его местонахождение.
- Он далеко не дурак, - Каломондина подошла к панели управления и посмотрела на экран. - Думаешь, он не знает, что за ним следят?
- Знает, не знает, - пожал плечами Альдагаст, - но стопроцентной уверенности у него нет. Возможно, он думает, что мы отслеживаем его координаты... но про камеру догадаться не должен.
- Если бы это была просто камера! - улыбнулась девушка и откинула черную прядь со лба, - ты же послал за ним охранника-убийцу с лазерным мечом!
Командор рассмеялся. В словах лекаря была доля правды, но девушка произнесла это таким тоном, что ему захотелось немедленно схватить ее в объятья и закружиться по комнате. Вместо этого он с грустью отвернулся к панели управления.
- Бедняжка, - Каломондина наклонилась к экрану, пытаясь рассмотреть лицо Сигидо. - Не представляю, как он держится. Он ведь еле идет! Ты не должен был отпускать его! Хватит ему уже мучиться!
- Это его выбор, - нахмурился Альдагаст. - Так надо.
- Ты всегда так говоришь. Но у самого тоже сердце разрывается.
Командор не ответил, лишь стиснул зубы.
Сигидо выглядел ужасно. Последний километр давался ему неимоверно тяжело. Он устал, обессилел и выбросил из рюкзака все, что точно уже не пригодится. Корсинеец нес его, примотав ремнями к бедрам. Альдагаст сделал мысленную пометку забрать вещи, когда Сигидо ляжет спать.
- Ты только посмотри! - в голосе Каломондины зазвучали слезы. - Он не дойдет!
Корсинеец совершенно выбился из сил. Его правая нога перестала сгибаться еще ночью, а левую он странно подволакивал, будто боялся, что с нее в любой момент соскользнет ботинок. Сгорбленная фигура двигалась, словно под водой, преодолевая усталость и адскую боль.
- Не могу больше смотреть, - Каломондина отвернулась.
- Ты приведешь его в порядок, - ровным тоном произнес Альдагаст. - Все будет хорошо.
- Откуда ты знаешь? Может, он даже до корабля не дойдет?!
- Дойдет, - заверил девушку командор. - А ты приготовься. Сделаем вид, будто его не ждали. Сразу отведи его в ванную и сделай массаж, иначе он завалится спать, а завтра не сможет подняться.
- Сделаю, - всхлипнула девушка.
- И не плачь, - Альдагаст оторвался от экрана, поднялся, подошел к Каломондине и нежно ее обнял. - Мне тоже его жалко, но он боец. А бойцам жалость ни к чему.
Каломондина плакала, не сдерживая слез, но постепенно успокоилась, уткнувшись командору в подмышку.
- Тебе тоже не помешает принять ванну, - улыбнулась она.
Но командор только крепче ее обнял и легко, чтобы девушка не почувствовала, поцеловал в макушку.
- Обязательно, - ответил он. - Ступай. Приготовь свои волшебные мази и банки.
Лекарь отстранилась и, не глядя на Альдагаста, покинула капитанский мостик.
Командор вздохнул.
Он до сих пор не понимал, как ему удается сдерживаться и не поцеловать прекрасную брюнетку.
* * *
Перед тем, как выйти на финишную прямую к кораблю, Сигидо сделал небольшой привал. Он очень устал и с трудом передвигался, буквально одной только силой воли заставлял ноги шагать вперед. Окрестности 'ДжоДжинХо' охранялись видеокамерами и были нашпигованы десятками разнообразных датчиков, поэтому Альдагаст получит сигнал и, возможно, картинку сразу же, как только корсинеец приблизится на достаточное расстояние. И это расстояние он должен пройти достойно.
Сигидо находился на грани болевого шока и не мог допустить, чтобы команда увидела его таким. Поэтому просто опустился на траву возле какой-то кучи, кишащей мелкими насекомыми, и попросил Сияющую Индгри послать ему немного сил, чтобы сделать вид, будто он чувствует себя вполне сносно. Чтобы дойти, не сгибаясь и не падая, до корабля, подняться в свою каюту и свалиться на кровать.
Альдагаст, конечно, постарается скрыть свое волнение за состояние друга, но они знакомы слишком долго, чтобы это ему удалось. Сигидо обязательно увидит боль в глазах командора и упрямо поджатые губы, скрывающие гримасу отчаяния и сочувствия. Каломондина же и вовсе может не сдержаться и заплакать, когда увидит новые шрамы своего любимого и единственного пациента. Или даже раньше, если Сигидо не удастся притвориться бодрым и веселым.