***

Склонный к помпезности король Элу назвал свой дворец Тысяча пещер. Пещер на самом деле была не тысяча, но дворец, находившийся внутри полого известнякового холма, был действительно огромен.

Пещеры естественным образом делились на два этажа: нижний служил складом, а наверху располагались жилые помещения и Зал Больших Собраний. Не смотря на то, что Дориат долгое время был закрытым королевством и никто не мог проникнуть в него без дозволения королевы Мелиан, легенды про главный зал Менегрота ходили по всему Белерианду. Говорили, что украшен Зал прекрасными колоннами, искусно высеченными из нефрита. Стволы их были подобны стволам деревьев, чьи корни вгрызались в красный яшмовый пол, а ветви стелись по бирюзовому потолку. В их смарагдовой листве цвели яхонтовые цветы и прятались лазоревые птицы. И хотя почти никто этого зала воочию не видел, все в один голос говорили, что он не только красоты неописуемой, но еще и может вместить в себя всех жителей королевства. В былые дни там восседал на троне король Тингол со своей королевой.

Зал занимал все левое крыло дворца, вели в него ворота шириной в десять ярдов, находившиеся на южном склоне холма. Вторые наружные ворота поменьше, которые закрывались подъемным мостом, были на восточном склоне и вели в правое крыло, занятое покоями короля, королевы и придворных. В небольшом коридоре между крыльями находился боковой вход в Зал и спуск на нижний этаж, отведенный под склад, погреб, арсенал и сокровищницу. С севера дворцовый холм омывала река Эсгалдуин.

***

- Это безумие, сир, чистой воды безумие! - зычный голос маршала был слышен даже сквозь закрытые двери.

Карнистир ускорил шаг, военный совет начали без него.

- Как можно начинать кампанию зимой? Как можно сражаться, когда все преимущества на стороне противника? И в численности... во сколько раз они превосходят? - Ириндо ходил по пятам за принцем Майтимо, увещевая его как неразумное дитя. - Раза в четыре, если не в пять. И в позиции, они ведь обороняются...

- Надо спешить, у нас нет времени, - был единственный ответ принца.

Камень звал его. Зов долга, зов чести, он слышал его постоянно и повсюду. Камень молил, Камень требовал, Камень напоминал об отце, вложившем в него свою душу, и деде, отдавшем за него жизнь.

- ... а мы наступаем. По незнакомой местности, в середине зимы. Да они любую осаду выдержат в своих пещерах, а у нас ...

Карнистир незаметно проскользнул в зал и встал в тени за выступом камина. Он улыбался. Сколько лет, сколько раз. Одно и то же. "Все равно будет, как он скажет". На этот раз он был полностью на стороне старшего брата.

- А орудия? Сколько уйдет на их строительство? - вмешался Норнон, важного вида нолдо, не забывший надеть на совет графскую корону.

- Не будет осады, не будет кампании, - сумасбродный принц, носивший на голове простой каль, повернулся к графу. - Неожиданность - наше единственное оружие. Нас ждут, но не раньше весны, мы выступаем завтра.

То, что война будет, было очевидно после неудачного посольства принцев Тьелкормо и Куруфинве, когда они потребовали у Диора, сына Берена, вернуть Сильмарилл. Диор отказал, и, несомненно, начала готовиться к обороне. Возможно, он уже усилил гарнизон во дворце и расставил дозорных по всему лесу. Но зимой не воюют, король Дориата думал, что у него есть еще несколько месяцев. Так же думали и военачальники нолдор. Эти несколько месяцев были необходимы, чтобы созвать всех вассалов и построить стенобитные орудия. Как пройдут весенние дожди и просохнут дороги, они выступят, вторгнутся в Дориат и возведут осадный замок напротив Менегорота. Но нет, старший принц Дома не желал ничего слушать. "Выступаем завтра!"

- Помилуйте, ваше высочество! - маршал едва удержался от того, чтобы не всплеснуть руками.

- Сколько до Менегрота?

- Три дня на рысях, ваше высочество.

Он поклялся, все они поклялись. И вот один из Камней всего в двухстах милях ... протяни только руку.

- Пройдем за два.

- Но...

- Загоним коней, в лесу они нам не понадобятся.

"А отступать все равно некуда".

Порушены башни их гордости, попраны знамена их чести.

Принц обвел взглядом зал. Крепость Амон Эреб строилась как временная, но служила прибежищем принцам Первого Дома вот уже более тридцати лет.

Неприступный Химринг, роскошный Химлад, скрытный Аглон, дерзкий Таргелион и шумный Эстолад - все, все лежат в руинах. Все срыты до земли, сожжены дотла.

- Нападем внезапно. Макалаурэ, Тьелкормо и я - Южные ворота, Карнистир, Куруфинве и Амбаруссар - Восточные. На Южные ворота будут брошены основные силы синдар, это ворота в Зал ... "а стены Зала выложены аметистами", - Майтимо усмехнулся, "вот и посмотрим".

Посольство братьев король Диор не пустил на порог, отвечал им, сидя на коне перед Восточными воротами, словно торопясь на охоту. "Он поплатится за это! Он за все заплатит! Я сотру его с лица земли!" - кричал Тьелкормо, пиная мебель в приступе ярости. Куруфинве не кричал, но складка между его бровями стала еще глубже.

- Дело осложняется тем, - Карнистир подошел к столу и вытащил из-за голенища сапога небольшой пергаментный свиток, - что вокруг Зала на высоте сорока футов идет открытая галерея. - Он бросил свиток на стол, и бароны тут же сгрудились вокруг него, пытаясь что-то разобрать в выцветшем чертеже. - И либо король Диор непроходимо глуп, либо он поставит на галерею лучников.

- План Менегрота!

- Где галерея?

Галерея шла подковой вдоль южной, западной и северной стены. Попасть на нее можно было поднявшись по двум лестницам из коридора, соединявшего левое и правое крыло.

- Откуда у тебя? - спросил Тьелкормо.

Карнистир, только что вернувшийся из Ногрода и не успевший даже счистить дорожную грязь с одежды, поперхнулся смешком.

- В свое время я был знаком с мастером Туфуром, сыном Фефура, сыном Руфура, да, Турко, того самого Руфура, который был сыном Бафура...

- Нельзя ли хотя бы сегодня без сарказма? - перебил его Макалаурэ.

- ... того самого Бафура, который строил этот самый Менегрот, Кано. Так вот Кифур, сын Туфура, поторговавшись не более трех дней, уступил мне этот клочок пергамента по старому знакомству. И я подумал, мессиры, что вам будет любопытно на него взглянуть, прежде чем в вас всадят по пять-шесть стрел в каждого.

Все разом зашумели.

- Что же делать? Не лезьте же под стрелы...

- Нужны осадные щиты...

Бароны тыкали пальцами то в левое, то в правое крыло. Куруфинве хмурился. Телкормо проклинал гномов, синдар и галереи. Двое самых младших принцев устало переглянулись.

- Но ведь мы не можем быть уверены в этом... в том, что на галерее будут лучники, - подал голос какой-то невзрачный светловолосый Смертный с размытыми чертами лица.

- Мы бы не были в этом уверены, если бы обороной Дориата командовали лично вы. - Это "вы" прозвучало вызывающе насмешливо. - Но поскольку синдар имеют хоть какое-то представление о военном деле, то мы, - судя по тону, "вы" из этого "мы" было исключено, - можем быть уверены, что лучники там будут в необходимом количестве.

"Кто это и что он тут делает?", - мысленно спросил Карнистир Майтимо.

"А это Борслав, сын Бортланда, сын Бора, который в свое время, как ты помнишь, в отличие от Ульфанга и его сына Ульдора не предал наш Дом", - в язвительности старший принц не уступал четвертому. - "И по старому знакомству он и его народ до сих пор нам служат. И если ты, - в этом "ты" был ядовитый намек, - не хочешь, потерять последних верных вассалов, то сядь и заткнись!"

Старший знал, куда бить. Измена вассалов была одним из самых болезненных пунктов в обороне Карнистира против внешнего мира.

- Во времена завесы в Дориате почти не было войск за исключением лучников, - эти слова были обращены к Борславу. - Диору будет трудно набрать больше полусотни опытных рыцарей. А вот в лучниках у него недостатка не будет.

Борслав неприязненно глянул на Карнистира, но был польщен, что старший принц обратился к нему лично.

- Где лестница на галерею?

Карнистир молчал, словно обиженный ребенок.

- Две лестницы в смежном с залом помещении. Узкий коридор, отделяющий Зал от правого крыла, там лестницы, - ответил Куруфинве.

- Значит, ломаем Южные ворота как можно громче, но как можно медленнее. Сделаем вид, что нам ничего не известно про галерею. В это время Макалаурэ и я... нет, слишком неравные силы...

- Если сломать Восточные ворота и оттеснить синдар в Зал, то лучники не смогут стрелять! - воскликнул Борслав, обрадованный тем, что ему удалось блеснуть познаниями в военном деле перед принцами нолдор.

Карнистир открыл было рот, чтобы что-то сказать, но только щелкнул зубами.

- Синдар довольно меткие стрелки, - передал главную мысль брата Куруфинве, опустив прилагающиеся издевки над собеседником. - Они не смогут стрелять навесно ...

- ... но будут стрелять прицельно. А нас и так слишком мало. Галерею надо очистить до того, как будут протаранены Южные ворота.

- Что же нам делать? - безнадежно спросил Ланготор. Он, как и большинство присутствовавших, считал, что самым лучшим будет отложить выяснение этого вопроса на три-четыре месяца.

- Думать, - ответил Майтимо.

- Ломать. Восточные ворота. - Ответил Тьелкормо. - Сломаем ворота, пройдем правое крыло, попадем в коридор и поднимемся на галерею.

- А синдар будут сидеть и ждать, когда нам будет угодно их убить! - не сдержался Майтимо.

"Мои слова, братец", - мысленно шепнул Карнистир.

"Зал за лучниками. В интересах Диора заманить нас туда под стрелы. Кто-то на Восточных воротах", - Майтимо проживал еще не начавшееся сражение. "Что еще... у Диора нет недостатка в воинах".

Майтимо представил, как по двум воротам мерно бьют тараны.

Лучники, лестницы...Ворота в Зал. Ворота в покои. Поджечь бы эту крысиную нору с обоих концов!

- Подкоп? - словно прочитав мысли принца, предложил Морайве.

- В каменную пещеру? - вопросом на вопрос ответил Куруфинве, и барон смутился от нелепости своей идеи.

Нет, должно быть что-то еще. Двое ворот. На южном и восточном склонах. В нижнем этаже склад. Река, северный склон холма омывает река...

Конечно! Обязательно. Либо Диор непроходимо глуп, либо ...

- Седлайте коней, мессиры! - голос старшего принца перекрыл гул в зале. - Послезавтра на рассвете будем в Менегроте.

Все разом умолкли.

- Прямо сейчас?..

- Да, немедленно.

- И каков же план наступления, сир? - рискнул спросить Норнон.

- План прост. Будем делать, как сказал его высочество Тьелкормо, - ломать Восточные ворота.

Тьелкормо едва не привстал от удивления, а Куруфинве с Макалаурэ обменялись продолжительными изумленными взглядами.

"Посмотрите на северную стену!" Шестеро принцев уставились на сплошную линию на карте.

- Норнон, объяви о сборе. Пехота выступает немедленно, рыцари - с заходом солнца.

"Что за власть ему дана над нами? Он говорит: идите и умрите, мы идем и умираем", - ошалевший граф машинально поправил корону. "Он говорит нам: идите и убейте, мы идем и убиваем". Он служил еще отцу принцев, прошел вместе с ними все войны и сражения и делил с ними все их беды и несчастья. Из них семерых он лучше всего знал старшего, Майтимо, чьим вассалом был уже много лет. Он видел его изо дня в день, и из года в год он не мог понять, почему все живое и неживое считало своим долгом повиноваться своенравному принцу.

- Это будет нам стоить многих жизней, сир.

- Я заплачу эту цену.

Речь шла не о сражении, не о взятии Дориата, речь шла о Камне и связанной с ним клятве.

- Слишком велик риск, - тихо повторил граф, склоняя голову перед принцем.

Как истинный сын своего отца Майтимо не знал двух слов: "нельзя" и "невозможно".

- Все зависит только от нас и... - Майтимо поднял левую руку, - ... кстати, нам понадобится десятки три отбеленных холстов. Риск невероятно велик. Поэтому я не говорю, кому какую позицию занять. Я спрашиваю.

- Восточные ворота! - воскликнул Тьелкормо. - Я беру Восточные ворота на себя. Ворвемся, раскидаем стражу и прямиком на галереи. Как я и говорил! - он хотел, чтобы его голос звучал бодро и уверенно, но в холодной тишине зала все вышло наоборот. Это была верная смерть. Но Тьелкормо был со смертью на "ты".

- Я с Турко, - коротко сказал Куруфинве.

"Спасибо, брат", - беззвучно сказал Тьелкормо. Они привыкли сражаться бок о бок, прикрывая друг друга. Смерть для Куруфинве была будничной рутиной, неприятной, досаждающей, но необходимой частью жизни.

- Я у стены, - промычал Карнистир.

- Короля брать живым? - спросил маршал.

- Бери его себе, мне он не нужен.

- Возможно, он захочет обменять свою жизнь на Камень? - предположил Амбарто.

- Его жизнь стоит намного дешевле, - усмехнулся Куруфинве.

- Если захочет, тогда посмотрим. Если нет, тем хуже...

- Чем хуже, тем лучше, - мрачно заметил Карнистир.

И вышло все именно так, как он и хотел.

***

Даэрдир первым заметил на снегу черные точки. Солнце еще не взошло, но небо уже начинало постепенно светлеть. На бело-сером горизонте что-то темнело. "Конница! Приближается!"

Со своего наблюдательного поста между ветвями высоченного дуба синда поднялся еще выше на раскачиваемую ветром крошечную платформу. Трясущимися руками он чиркал огнивом, пытаясь высечь искру. Наконец соломенный жгут затлел, затем вспыхнул, и дозорный зажег факел на невероятно длинной рукоятке. Подняв факел над головой, он размахивал им, пока такой же огонёк не вспыхнул где-то в глубине леса.

- Тревога! Тревога на южной границе! - в то же миг раздался крик во дворце.

Взглянув последний раз на юг, Даэрдир бросил факел в глубокий снег и со всех помчался во дворец. За конницей уже показалась черная лента пехоты.

- Голодрим, голодрим, голодрим! - повторяли разбуженные обитатели Менегрота, до конца еще не понимая, что происходит.

- Келебгон, беги к королю!

Синдар охватило лихорадочное возбуждение.

- Нимлот, родная, скорее! Бери детей, своих дам и беги! Возьмите двух рыцарей, Герета и Карнхелона и бегите вниз по течению Эсгалдуина.

- Но почему? Почему мы должны бежать? - мысль о том, чтобы ни свет, ни заря куда-то бежать, месить сугробы, дрожать от холода, была отвратительна. - Разве мы не можем переждать ...

Но король уже отдал приказания слугам и те уже пошли будить и одевать двух принцев и малышку-принцессу.

- Нет, родная, нет! Вам здесь не место. - Диор наклонился и взял лицо жены обеими руками. - Ты не знаешь, кто это, и не имеешь представления, зачем они пришли. И я не знаю, чем это может кончиться.

- Но...

- Помнишь пещеры в том месте, где Эсгалдуин впадает в Сирион? Отправляйтесь туда. Немедленно. Пока еще не поздно.

- Но что они могут нам сделать? Менегрот выдержит любую осаду, я уверена! - возразила Нимлот. Тревога мужа передалась ей и чем сильнее эта тревога становилась, тем меньше ей хотелось оставлять его.

- Дело не в Менегроте, дело не в осаде... - король говорил сбивчиво, постоянно потирая рукой лоб. - Будь у меня хоть пять тысяч воинов, хоть десять, их ведет рок, их ведет Камень. Они поклялись. Они поклялись разрушать и убивать все, что встанет на их пути. Я прошу, я требую, чтобы ты с детьми немедленно покинула дворец. Немедленно! Они будут здесь еще до полудня.

- Но...

- Никаких "но"! - закричал Диор.

- ... какой пример мы подадим! Во дворце есть и другие дети, как же они?

- Берите их с собой. Берите всех лошадей, сколько их есть, но только умоляю, не мешкайте!

- А ты? Я так не могу! - Нимлот спокойно смотрела в глаза мужу. - Я владею мечом и луком, и я останусь рядом с тобой. Эвранин и Герет позаботятся о детях, спрячут в тех, пещерах, о которых ты говорил, - она подняла ладонь, показывая, чтобы Диор не перебивал ее. - Я знаю наперед все, что ты скажешь. Но я останусь. Я не боюсь ни рока, ни сыновей Феанора.

Теперь настала очередь Диора говорить "но".

- Я не могу бросить своих подданных. Я не могу покинуть своего мужа. И я никогда не повернусь спиной к неприятелю.

- Слова истинной королевы, - тихо сказал Диор, целуя жене руку. Она сделала свой выбор, и он уважал его. - Готовиться к обороне! - крикнул он придворным, столпившимся в соседней с королевской спальней комнате.

Как только дамы, дети и их сопровождающие покинули дворец, оставшиеся внутри стали закладывать ворота мешками с песком и укреплять балками. Ни один луч солнца еще не успел показаться на небе, когда все уже было готово. Синдар надели доспехи, разобрали оружие и ждали приказов своего короля в Зале Больших советов.

Король Диор все еще не покидал спальни. Именно здесь он собрал спешный совет, но не слушал советников ни в пол-уха. Он прекрасно знал, что нет никого искуснее в военном деле, чем голодрим. Прекрасно понимал, что в его войске не найдется и сотни столь же опытных и искушенных воинов. Но главное - даже самые закаленные и суровые из его рыцарей уступают голодрим в упрямстве и ожесточенности. "Потому что ими движет рок".

- Прикажите лучникам занять галерею в Зале. Когда голодрим прорвутся сквозь ворота, дайте им зайти поглубже в Зал и пусть лучники ведут навесную стрельбу, пока голодрим не выметутся к морготовой матери! Думаю, сотня лучников сумеет их остановить. Поставьте сотню воинов на Восточные ворота. Итак, Зал будет за лучниками, сотня на Восточных воротах и ... и, значит, у нас будут силы сделать вылазку!

Он был рад, что ему пришла идея устроить вылазку. Она внушила ему надежду, что он сможет победить и прогнать взашей сыновей Феанора.

- Да-да! - Озаренный внезапной светлой мыслью, Диор воодушевлялся все больше и больше. - Брегалад! Ты командуешь обороной Зала. Ангамарт - Восточные ворота. Если вдруг голодрим прорвутся тут, попытайся их заманить в Зал под стрелы. Лестницы... поставьте по десятку мечников на каждой. Если до вечера голодрим не сломают Южные ворота, то, как только стемнеет, мы сделаем вылазку и ударим им в тыл. Это я беру на себя.

***

Всю ночь шел снег. Он не был ни мягким, ни пушистым, даже белым его можно было назвать с натяжкой. Это был проклятый, ненавистный снег, который затруднял движение. Когда рыцари, поблескивая заиндевевшими доспехами, столпились на опушке леса, заснеженные шапели и гамбезоны пехоты едва виднелись в пяти милях от границы Дориата. И где-то позади тащился обоз с тяжелыми щитами арбалетчиков.

- Без сомнения нас уже заметили...

Куруфинве вглядывался в чащу, словно пытался прочесть все ее тайны.

- ... а мы теряем драгоценное время! - ожидание было тягостным и утомительным для Тьелкормо, он ненавидел ждать.

Карнистир был единственным, кто не проклинал сугробы. Ночью он со своим отрядом сделал большой крюк вверх по течению Келон до Гномьего тракта. Здесь он приказал отпустить лошадей, и дальше отряд двинулся пешком. Отбеленные куски холстины, прихваченные с одного конца парой стежек так, чтобы их можно было накинуть на голову, полностью сливались со снегом. Незамеченные пограничными дозорами они по льду пересекли Арос, и углубились в лес. К тому времени, когда взошло солнце и к Менегроту с юга подошли основные силы нолдор, отряд из трех десятков воинов, лежавший у северного подножья холма, успел уже замерзнуть до костей и покрыться снегом.

Весь день они провели лежа неподвижно в снегу. Иногда до них долетал какой-то неясный шум, но холм был большим, и сколько бы сотен ни собралось на южном склоне, на северном царила относительная тишина. От холода и тишины клонило в сон.

Весь день Карнистир не сводил глаз со склона. Деревья на нем почти не росли - несколько одиноко стоящих рябин, пара валунов и жалкий, обтрепанный куст орешника, отбившийся от родичей и решивший пустить корни на чужбине. "Изгой", - подумал Карнистир, с симпатией разглядывая тонкие ветви. "Нолдо. Пошел в Исход и был проклят Стихиями". Стихии к нему милосердны явно не были. Казалось, он рос скорее вопреки, чем благодаря им. Вместе с принцем куст дрожал от холода. Его тонкие стволы клонились на ветру, и Карнистир все никак не мог их сосчитать.

"Всего семь прутиков", - вдруг раздался у него в голове голос его оруженосца, - "молоденький кустик, еще не плодоносит".

"Ойрамар Славный, сын Алатона, да ты никак подслушиваешь мысли своего принца?"

"Как вам будет угодно, ваше высочество, я только хотел сказать, куст-то наш молодец, вон какой стойкий! Один против всех, а все равно не сдается".

Ойро служил четвертому принцу с самого детства: ушел с ним в Серые земли, стал оруженосцем, был посвящен в рыцари, получил лен и право иметь собственный флаг. Но для Карнистира он так и остался Ойро, как и Карнистир остался для него Морьо. Выбирая тех, кто пойдет с ним в засаду на северный склон, принц понимал, что шансы на успех весьма призрачны, а риск не вернуться назад весьма велик. Велик, как никогда. И у него даже мелькнула мысль, что если в его душе осталась хоть капля благодарности и дружеской привязанности, то он должен оставить Ойро в отряде Майтимо или Макалаурэ. Зачем испытывать тех, кто уже сотни раз доказывали доблесть и преданность? Зачем посылать на смерть тех, о ком будешь потом сожалеть? Но мысль мелькнула... и первым он назвал имя своего оруженосца Ойрамара.

"Но ведь мы не можем быть уверены в этом...", - насмешливо прошептал Карнистир, вспоминая слова Смертного на совете. - "Посмотрел бы я на него, будь он здесь! Мы уже полдня лежим, а все еще не уверены, есть ли в северной стене эта растреклятая дверь. Борхес..."

"Борслав"

"... уже наверно убедился, что синдар не так глупы, как ему бы хотелось. Осталось только доказать, что им далеко до нолдор".

Майтимо сказал, что во дворце должна быть еще одна дверь, через которую разгружают привозимые по реке или по тракту товары. И, правда, не тащат же мешки с мукой и бочки с вином и маслом через парадные ворота или через личные покои кроля? В нижнем этаже, где находится склад, должен быть свой, черный ход. То, что его нет на карте, скорее всего, значит то, что дверь была прорублена синдар уже после того, как гномы закончили строительство и отделку дворца. Если во дворце есть третий выход, то король Диор обязательно предпримет вылазку, чтобы ударить нападающим в тыл. И хотя этих "если" было слишком много, Карнистир был уверен, что Майтимо прав. Вовсе не потому, что предположение казалось ему логичным и обоснованным. Просто младший брат давно уже заметил, что старшему дана какая-то необъяснимая власть над словами и вещами. Если Нельо сказал: есть дверь, значит, дверь есть. И даже если ее нет, то, синдар, озаренные внезапной светлой мыслью, срочно бросят все и начнут ломать стену, чтобы дверь появилась как можно скорее. Такова была сила, вложенная в старшего сына Феанаро.

Когда уже начало смеркаться, ветер стих и снова повалил густой снег, Майтимо дважды оказался прав, а Карнистир снова в этом убедился. Прямо в пяти ярдах над его головой заскрежетали камни, открылся проход и из прохода стали появляться синдар. Они выходили небольшими группами осторожно, оглядываясь по сторонам, не говоря ни слова. Карнистир насчитал около трех сотен. Они построились и двинулись направо, в обход холма.

"Всем приготовиться!" - неслышно скомандовал Карнистир своим воинам. Им предстояло, как только последний синда скроется из вида, проникнуть во дворец, найти проход на галерею и раскидать лучников. Успеть надо было до того, как синдар подойдут Южным воротам.

"Держись, братец. Уже иду".

Он попытался встать, получилось не сразу. Все тело занемело и едва слушалось. За ним начали подниматься его воины.

Вдруг откуда-то слева, где находились Восточные ворота, донеслись воодушевленные крики и глухие удары сменились надрывным треском.

"Вышибли ворота! Сейчас ..."

Нолдор сдернули белые импровизированные плащи, стряхнули снег и черными тенями заскользили к входу в Менегрот, который скрывался за одним из валунов, разбросанных по склону.

***

Облаченный в боевые доспехи король Диор обошел весь дворец. Он был в отличном расположении духа. Его дворец был надежен и хорошо укреплен. У него не было недостатка в воинах. У него хватит сил выстоять против сыновей Феанора, сколько бы их ни было! Особенно его радовала мысль устроить вылазку из потайной двери в нижнем этаже, пока феаноринги будут осаждать ворота. Он сам поведет свое войско и будет биться врукопашную с этими заносчивыми принцами. Он предвкушал, как сразит их одного за другим, за что навеки будет прославлен в летописях и песнях. Его утренние опасения развеялись как туман. Он даже подумал, что напрасно отослал женщин и детей, они были бы в большей безопасности здесь, чем где-то в лесу.

- Готовиться к вылазке! - приказал он громко, и тихо добавил, обращаясь к своему пажу, - принеси Сильмарилл.

Король Дориата был Смертным. Ему было тридцать шесть лет. Его память не была изнурена прошлым, его ум не был отягощен будущим, его сердце не было выжжено утратами. Он не был связан никакими клятвами, кроме супружеского обета. Он был хорошим человеком и хорошим королем. Подданные его любили. Но солнце уже начало садиться и тени сгущались вокруг Менегрота.

"Уже пора!"

Он сражался не за Камень и не ради мести. Если для Первого Дома нолдор Камень был причиной войны, то для короля дориатских синдар он был лишь поводом. Причиной была его молодость, его вера в собственные силы, вера в существование справедливости. Камень из короны Моргота вырвали его отец и мать. Их сын считал, что он вправе владеть Камнем как законный хозяин. Но он владел им уже три года, и время его подходило к концу. Глубоко под снегом уже лежали семена, которые весной взойдут на его могиле.

"Да где же этот Йаривор!"

Он думал, что имея все преимущества на своей стороне, он решит исход сражения. Но судьба его была предрешена еще давным-давно, когда другой король в другой стране взял три камня и заставил их светиться.

- Ваше величество! Уже пора!

Он думал, что правильно расставив войска и как следует рассчитав силы, он выиграет. Но поражение уже караулило его у двери, и смерть уже приготовила белый холст для погребального савана.

- Ваше величество, надо выступать!

Он думал, этот молодой король, что сейчас по его слову воины пойдут в атаку и ценой своих жизней добудут ему победу. Но другое слово было сказано прежде, и другому предстояло платить цену за свою победу.

- Ваше величество, - на Йариворе не было лица, - Камень пропал!

Все было предрешено задолго до того, как король Диор был рожден на свет.

- Как пропал? Что ты несешь?

Другой король вплел его судьбу в свою клятву.

- Ларец открыт, Камня нет! Я смотрел везде ... И в сокровищнице тоже нет, я смотрел...

Кузнец уже выковал меч, а пряха уже ссучила нити. Оружейник уже приделал мечу рукоять, а швея уже вышила на сюрко звезды. Его враги уже облачились для боя и стучали в его ворота. Назад пути не было.

- Найди срочно Ангамарта, пусть идет на вылазку. Я буду у Восточных ворот. Камень не мог вдруг пропасть... - Диор спешил в правое крыло, - только сегодня утром я его видел!

И жизнь твоя, король, прервется, как только кровь звезды коснется.

***

Подъемный мост Восточных открывался наружу, но из-за неровности склона откидывался не сверху вниз, а снизу вверх. Силектеле, не бывавшая в горных городах гномов, никогда раньше не видела такого необычного устройства. Именно гномы, строившие свои замки на краю пропасти или в узких расселинах, там, где нет места для распашных ворот, додумались приделывать к нижним углам ворот массивные железные рычаги, которые выталкивали и поднимали снизу тяжелое дубовое полотно. В случае штурма рычаги служили дополнительным укреплением.

- Силь, веди своих за мной!

Силектеле носила рыцарский пояс и была одним из лучших воинов в отряде принца Тьелкормо.

- Вперед!

Первыми в пролом полезли арбалетчики с их огромными, почти в полный рост щитами. Кое как раскидав обломки и мешки с песком, они освободили проход для рыцарей и сержантов.

Доспехи синдар были легче, чем у атакующих. На защитниках Менегрота в основном были длинные кольчуги до колен, у некоторых бригантины и шлемы с открытым лицом, в то время как у нолдорских рыцарей кольчуги были короткие, едва доходившие до середины бедра, зато ноги и руки были защищены сплошными железными латами.

Без особых потерь нолдор вклинились в ряды обороняющихся, и началась рубка.

За Воротами находился небольшой внутренний двор, в который выходили двери, расположенных по его периметру комнат. Из-за дверей в нолдор летели стрелы и болты. Но стрелы с близкого расстояния не могли пробить их доспехи, а синдарские арбалетчики явно уступали в искусстве нолдорским. Синдар постепенно начали отступать куда-то вглубь дворца.

Тьелкормо взглядом искал их предводителя. Его внимание привлек статный рыцарь, сражавшийся отчаянно и смело и пока что не сделавший ни шага назад.

- Имя? - крикнул Тьелкормо, перекрывая лязг металла.

Вместо ответа рыцарь занес меч над головой, готовясь к удару.

- Я Тьелкормо Туркафинве. Можешь сдаться мне под честное слово! - снова крикнул принц.

Нисходящий вертикальный удар обрушился на его щит с небывалой силой. От рыцаря исходила волна ненависти.

- Насмерть, Тьелкормо Туркафинве, - крикнул он и снова приготовился к атаке.

На щите противника Тьелкормо разглядел в серебряном поле червленого вздыбленного медведя. "Дом Беора?" Кто-то из синдар кинулся рыцарю на помощь, но их оттеснили Силектеле и нолодор из отряда Куруфинве.

- Я Диор Дориатский, - назвался рыцарь, и все встало на свои места. И желание биться насмерть и червленый медведь на щите.

Тьелкормо не ожидал встретиться с королем так скоро.

- Какая честь, ваше величество, - язвительно сказал феаноринг, делая проходящий шаг одновременно с ударом из задней стойки. Диор парировал мечом, уходя вправо.

Движения Тьелкормо были отточены до совершенства, которое достигается только количеством прерванных жизней. Королю Дориата опыт заменяли ожесточенность и сознание того, что он защищает свой дом. Оба откинули щиты и взяли мечи обеими руками. Словно приглашая короля нанести удар по открытому правому плечу, Тьелкормо снова отвел меч назад, готовясь к внезапному смертельному уколу. Диор отклонился, Тьелкормо не успел сделать возврат, и лезвие наискось разрубило его койф и пульсировавшую под ним жилку. Кровь хлынула красной рекой, затопляя серебреные звезды сюрко.

"Насмерть?" - мелькнула мысль у него в голове, и в подтверждение ей Диор всадил клинок ему в живот между пластинами бригантины.

Куруфинве тут же подскочил к брату. Поднял. Латные перчатки скользили в хлеставшей из раны крови. Не осознавая до конца, что произошло, он кинулся на Диора.

Сбив противника с толку рядом обманных ударов, Куруфинве схватился левой рукой за середину лезвия и, держа меч обеими руками, направил острие в лицо. Удар пришелся в левый глаз, не оцарапав даже стрелки шлема. Выдернув меч, Куруфинве пренебрежительно отвернулся.

На руках он вынес Тьелкормо из пещер и положил на снег. Он не знал, ни что делать с ним, ни что делать с собой. Это был миг глухого оцепенения, когда все замерло, и пустая тишина сомкнулась вокруг него. Но миг был краток.

"Силь, помоги мне", - молча приказал принц. Привычным жестом он закрыл брату глаза, сложил руки на груди и вложил в них меч. Он делал это уже сотни раз. Сейчас он встанет с колен и вернется к сражающимся ... Его беспокоила галерея, которая шла вокруг Зала Больших собраний. Силектеле сняла плащ и накрыла им тело своего принца. Куруфинве встал. Повернулся, сделал несколько шагов прочь. Но вдруг метнулся назад, рывком сорвал плащ и схватил Турко за голову.

- Брат! - Курво кричал так, как будто только сейчас понял, кому он закрыл глаза. "Это же мой брат!"

- Сир... - прибежавший оруженосец осекся, увидев двоих принцев на земле, одного, склоненного над другим. - Синдар...

Куруфинве поднял голову. В его взгляде не было ничего кроме ненависти. Он снова накрыл брата с головой.

- Нолонве и Квессо, останетесь здесь. Отрядом Тьелкоромо командует Силектеле. Искать проход к галереям. Не щадить никого. Пленных не брать.

Он бегом кинулся назад во дворец. В битву, в самую гущу. За двоих. "Они поплатятся за это. Я сотру их с лица земли" - холоднокровно повторял он слова Тьелкормо, брошенные им когда-то в запальчивости.

***

Он казался совершенно спокойным, но внутри у него все ходило ходуном. Высокие ставки, большие риски. Миг наивысшей концентрации. Миг, когда ты на весь на лезвии меча, весь собран в одну точку. Еще миг и тебя нет. Один только миг, один миг и вдребезги разобьется жизнь, разорвется сеть, выплеснется в мир обнаженная душа. Это острое чувство достижения предела своих возможностей глушило разум, заполняло внутреннюю пустоту и пьянило сильнее вина. Тот, кто пережил его хоть раз, неизбежно захочет испытать вновь. Иногда Карнистиру казалось, что он больше не способен ни на какие другие чувства, все поблекло, все выцвело по сравнению с этим безумным, разрывающим сердце напряжением.

Он наслаждался опасностью, как другие наслаждаются любовью.

Проникнув в Менегрот через дверь в северной стене, Карнистир оказался в лабиринте узких проходов между тюками, мешками и бочками. Некоторые стопки и груды доходили почти до потолка. Здесь же висели кожи и лежали запасы древесины. Как только его воины расправились с небольшой стражей, не ожидавшей нападения снаружи, он сразу стал искать лестницу, которая вела на верхний этаж. Времени было в обрез. На плане, который он привез из Ногрода, был только верхний этаж, и лестница была изображена решеткой где-то между правым и левым крылом. Но где находилась дверь, через которую они вошли, относительно этой лестницы, Карнистир не имел ни малейшего понятия. Находились ли они сейчас под Залом или под жилым крылом? Он отдал бы все золото мира, только бы знать, идти ли им налево или направо, или просто вперед?

Он сделал несколько шагов вдоль ряда синих тюков, от которых несло шерстью, и остановился там, где за тюками начинался ряд бочек. Большинство из них были пустыми. Карнистир толкнул одну, она легко перевернулась и покатилась по полу. А вот из соседней... из соседней бочки неожиданно потянуло страхом. Сильным безотчетным страхом, когда боишься, сам не зная чего.

"У него ноги и руки из железа... и пальцы..." - вдруг отчетливо услышал он чужую мысль.

Маленький синда! Конечно, так боятся только дети! В бочке спрятался ребенок, и он боялся не смерти, которой обычно боятся взрослые, но о которой дети не имеют представления, он боялся ужасного существа, у которого голова эльда, а руки и ноги сделаны из железа!

"Это доспехи", - послышалось из другой.

Их двое! Один явно постарше.

Карнистир подошел вплотную ко второй бочке, где сидел тот, что был постарше, и дотронулся до крышки. Из первой бочки, где спрятался малыш, выскользнула мысль о бегстве и стрелой помчалась наверх, к отцу, к своим... "папа! папочка! помоги!"

Карнистир кинулся налево, увлекая за собой своих воинов.

- Налево! Быстрее! Лестница там!

Протискиваясь по узким проходам и раскидывая мешавшие тюки и бочки, нолдор ринулись по направлению к лестнице.

"Надо бы кого-нибудь оставить, чтобы проследил за детьми..." Но нолдор и так было мало, двое уже были ранены, и Карнистир повел своих воинов вперед, предоставив двух маленьких синдар своей судьбе.

Лестница в два пролета упиралась в потолок, где был широкий люк, закрытый деревянной крышкой. Ойрамар оттеснил принца от люка - "там наверняка стража" - вытащил кинжал и продел острие между деревом крышки и камнем потолка. Прильнув к узенькой щели, он увидел длинный коридор, дальний конец которого терялся в полумраке. Там кто-то был. Стража, сторожившая проходы на галерею. Но не люк. Резко откинув крышку, Ойрамар выскочил в коридор. За ним еще трое. Тут же послышался топот синдар. Но прежде чем они успели подскочить к люку, еще четверо нолдор выбрались наверх. Тут же завязалась схватка. Синдар пытались любой ценой скинуть нолдор назад вниз, не дать подняться остальным, но было поздно. Нолдор встали по периметру отверстия, и весь отряд выбрался на верхний этаж.

Из правого крыла доносился шум сражения.

"Турко и Курво" Сейчас вломиться бы туда, ударить синдар в тыл и помочь братьям, но нет, нет времени, таран у Южный ворот затих, синдар напали на Нельо, Кано и Младших.

- Разделиться! На галереи! - скомандовал Карнистир, и половина его отряда пошла за ним к левой лестнице на галерею, а вторая половина за Ойрамаром - к правой.

"Надо бы кого-нибудь оставить, чтобы потом открыл ворота изнутри", но двое уже были убиты, шестеро ранены.

"Турко!", - звал он, поднимаясь по лестнице на галерею. "Турко!" Лучники уже услышали тяжелую поступь рыцарей. "Не открывать! Вдавите дверь внутрь, сорвите с петель и используйте как щит!". Лучникам с галереи некуда бежать. Они будут драться до последнего. "Турко! Прорвись к Залу и открой Южные ворота!". Тишина. Тонкой желтой змейкой в сердце Карнистира вползла тревога.

"Да что у них там происходит?! Курво!", - он звал младшего брата.

Зал был высоким и широким, он прекрасно подходил для навесной стрельбы с галерей вниз. Но вести прицельный обстрел с одной части галереи по противоположной было затруднительно: Зал в длину превышал двести ярдов и стрелы достигали противников уже на излете, не причиняя серьезного вреда их доспехам. Для нолдор, рубившихся на галереи, опасна была лишь группа лучников у западной стены, которые стреляли наискось. Они не были затронуты ближним боем и смогли нанести небольшому отряду нолдор серьезный урон.

Лучники с южной и северной стороны отступали к западной стене, сбиваясь в кучу, мешая друг другу, но не прекращая стрелять.

"Курво! Мы на галереи!"

Синдар целились в лицо и шею. Поднятые щиты, уже утыканные стрелами, мешали рубиться.

- Бросайте луки! - гулкое каменное эхо подхватило голос Карнистира.

Лучники превосходно стреляли, но противостоять закованным в доспехи рыцарям они не могли. Фехтовали они плохо, а гамбезоны и кожаные нагрудники не спасали их от ударов нолдорских мечей. Узкая галерея, где едва могли разминуться двое, была завалена телами - еще живыми и уже мертвыми.

- Кто бросит оружие, сохранит жизнь!

"Прорвись к Залу и открой ворота! Ну же, Курво!"

Куруфинве бился из последних сил. В правом боку нестерпимо ныло, каждое движение правой рукой отдавало болью. Его движения замедлились, сил едва хватало, чтобы парировать удары. Но он не ослабил натиск. Шаг за шагом он приближался к коридору из левого крыла в правое. Слабея, он едва отбил удар сбоку. Еще один синда упал замертво. Еще один упал под диагональным ударом сверху. Боль усиливалась, рука немела. Он не видел ничего дальше, чем на шаг. Кто-то снова пытался достать его мечом. Отбил. Его отряд растаял на глазах, рядом с ним остались трое. Рубящий горизонтальный. Делая шаг, синда занес меч для засечного удара по плечу. Этот удар Куруфинве не отбил.

Отбил кто-то другой.

Майтимо поддерживал его правой рукой, левой вытаскивая меч из рассеченного пополам синда.

"Нельо..." Он не удивился, увидев старшего брата. Он уже перестал отличать явь от нави. "...Турко убит". Ноги подкашивались и он, бросив меч, обеими руками схватился за брата.

"Я знаю. Курво! Смотри на меня"

Конечно. Конечно, он знал! Поэтому сам бросился к Восточным воротам.

"Турко. Убит. Морьо на галерее..."

Майтимо сделал знак головой, и те, кто пришли с ним, кинулись вперед, сметая остатки синдар.

"Курво! Смотри в глаза!"

Куруфинве закашлялся кровью. Майтимо развернул его лицо к себе.

"В глаза!" Но его сила, которую он отдавал брату, не задерживалась в том, а вытекала в пустоту.

"Я умираю?", - наивный, детский вопрос перевернул Майтимо душу. Перед ним лежал младший брат удивленный и беспомощный перед лицом новой, неведомой напасти. За одно мгновение Куруфинве прожил бесконечность.

"Ты сдержишь клятву?"

"Сдержу. Обещаю"

Курво был спокоен. Старший сдержит. Курво не сомневался.

"Норнон, открывай ворота!"

Снег у Южных ворот был пропитан кровью. Предвидя вылазку, нолдор сложили из поваленных деревьев невысокую стену, за которой укрылись арбалетчики. Их дружный выстрел срезал первые ряды синдар, как коса срезает высокую тугую траву. Пока арбалетчики перезаряжались, на противника набросились рыцари и оруженосцы. За ними черными струями в схватку влились сержанты и пехота.

Безжизненными стеблями ложились синдар под мечом Макалаурэ. От его тяжелых ударов рвались тела, так же как от его тягучих песен рвались души. Никто из живущих не мог так искусно соткать голосом полотно мелодии и так умело пресечь мечом нить жизни, как второй сын Феанаро. В нем не было изящества Тьелкормо, одержимости Карнистира или устремленности Куруфинве. Он не ломал врагов своей волей как его старший брат. Он сражался, как пел, неспешно, плавно, неотвратимо. И как темные волны его голоса неизбежно покоряли его слушателей, так же мощные удары его меча склоняли перед ним его врагов.

В рядах синдар началась паника. Щелчки арбалетов не прекращались, и редко какой болт пролетал мимо, не настигая жертву. Пробиться к арбалетчикам было не возможно, все попытки разбивались о стену копий и мечей. Вылазка провалилась. Синдар поняли это одновременно, все сразу. Кто-то бросился в лес, кто-то повернул назад к северному склону.

В этот момент протяжно заскрипели Южные ворота и медленно, словно с неохотой стали открывать свои тяжелые створки. Тонкая резьба и яркая позолота были сбиты тараном. Ворота стали похожи на огромный слепой глаз. В едва наметившуюся узкую щель еще не было видно, кто открывает их, но синдар уже кинулись к воротам, радуясь вовремя подоспевшей помощи. Но вот створки открылись на столько, что между ними мог пройти эльда, и перед синдар появился высокий рыцарь, державший меч в левой руке.

Синдар невольно попятились.

Казалось, рыцарь вышел не из дворца, а из самой преисподни. Он был без шлема, латы его были сильно помяты, под искромсанным в клочья сюрко чернел залитый кровью бархат бригантины.

За рыцарем из ворот вышли еще десятка два его соратников.

- Воины Лестаноре! - Синдар вздрогнули от неприятно резанувших звуков чужого языка. - Вы храбро сражались, чем доказали свою доблесть и отвагу. Я обещаю сохранить жизнь тем, кто сложит оружие и прекратит сопротивление! - принц Майтимо говорил так, словно за его спиной стояли десять полных сотен. На самом же деле у него не было и пяти десятков.

Сражавшиеся замерли в ожидании ответа.

- Мы будем стоять до последнего! Таков приказ короля! - Решительный голос, привыкший командовать, принадлежал рыцарю, судя по всему военачальнику Дориата. Он шагнул вперед, направляясь к высокому нолдо.

- Король Диор мертв. Теперь ваш сеньор Нельяфинве Майтимо. Каждый, кто принесет мне присягу, сможет вернуться к мирным занятиям. Кто не желает присягать, должен покинуть пределы королевства до рассвета.

Гул ропота пронесся по рядам синдар.

- Не бывать тому, чтобы проклятый сын проклятого отца был королем в Дориате!

- Умрем, но не дадим клятву верности захватчику!

Арбалетчики, повинуясь неприметному жесту Амбарто, вложили болты в желоба, натянули тетиву и прицелились в окруживших Майтимо синдар.

"Вот тху!" мысленно выругался Карнистир, чувствуя, как кружится голова и становится тяжело дышать.

Майтимо хотел обернуться к раненому брату, но почувствовал направленный на него взгляд и меч. Рыцарь, тот самый, что не желал сдаваться и призывал сражаться до последнего, встал в боевую стойку, выставив вперед щит. Трилистная зеленая глава в золотом поле на щите рыцаря говорила о знатности его рода, а весь вид - об искушенности в ратном деле. Военачальник Дориата надеялся переломить ход битвы, сразив предводителя нолдор. Он сделал шаг вперед левой ногой, занося клинок назад за правое плечо. Но вдруг, готовясь нанести удар, синда увидел своего противника внутренним зрением. Столб белого пламени неугасимого и яростного. Такой же яркий и безжалостный, как свет Камня, что свел с ума короля Тингола и принес смерть королю Диору. Синда почувствовал всю тщетность своего оружия. Казалось, рубани он нисходящим ударом, и меч только свистнет, не встречая препятствия. Видение исчезло также внезапно, как и возникло. Синда сделал свой шаг, клинок встретил клинок.

Серия быстрых ударов не давала Ангамарту времени на контратаку. Положение оружия леворукого противника было непривычным и неудобным. От его ударов, нацеленных в правую половину тела, нельзя было закрыться щитом. Нолдо словно играл с ним, постоянно меняя темп и дистанцию боя. Синда чувствовал, что выдыхается и становится все более неуклюжим и неповоротливым. Он уже был ранен в правое предплечье и уже проклинал свою злую судьбу.

Делая широкий шаг, Майтимо сместился влево мимо меча синда и направил острие для укола в лицо. Ангамарт поднял меч вверх, защищаясь, но вместо того, чтобы нанести укол, Майтимо развернул меч ложным лезвием и клинок нырнул, вонзаясь за щит.

Синда качнулся, просел и повалился на снег.

Вместе с ним пал Дориат.

Майтимо и Карнистир вернулись в Зал.

- Ищите Камень! - приказал Майтимо.

Проклятая победа. Ему хотелось кричать "нет!" Хотелось повернуть время вспять, переиграть, стереть и переписать. Воскресить, вернуть, кричать "простите!"

Сотни могильных плит давили ему на грудь. Из них две были особенно тяжелы - на одной рыцарь, изящно выгнув кисть, мраморной рукой обвил копье, а на другой -сосредоточенно сжимал рукоять меча.

Страшная цена. Он заплатил ее щедрой рукой.

- Пусть все, кто держатся на ногах разделяться на два отряда, одни ищут на нижнем этаже, другие - в правом крыле.

Майтимо стремительно направился куда-то вглубь зала. Карнистир не успевал за ним. Ради каждого шага приходилось прилагать неимоверные усилия.

"Надо проверить рану", - сказал Альянтон, один из оруженосцев Карнистира, развязывая ремни бригантины и помогая принцу освободиться от кольчуги. Спереди на гамбезоне виднелись пятна, но крови, судя по всему, вытекло не много.

- Ничего страшного, - сказал оруженосец. - Сейчас поищу воды и ...

- Конечно. Все в порядке, - едва шевеля синими губами, прошептал Карнистир. Он дышал прерывисто, с трудом.

"Нельо..." - позвал он брата. Ноги подгибались, он едва стоял.

- Зажгите факелы и начинайте. Камень где-то здесь, - донеслось шагов в десяти от него.

Карнистир медленно надавил рукой на живот и почти ничего не почувствовал "... ну, все, я покойник".

- Пусть пленными займется Макалаурэ...

Резкая боль при отжатии полоснула по животу так, что Карнистир согнулся. Казалось, стены покачнулись, а галерея посыпалась вниз. "Кровь течет внутрь, а не наружу. Нельо..." Карнистир посмотрел вокруг, никого из братьев в Зале больше не было. Нельо, целиком захваченный Камнем, не слышал его.

- Камень должен быть здесь, - еще раз в лихорадочном возбуждении повторил старший принц Дома.

Сотни глаз закрылись сегодня, чтобы не узнать, что будет завтра. Для них не растают снега и не зазеленеют посевы. И все они теперь из небытия с негодованием и ненавистью уставились на него. Мертвые столпились вокруг него, не давая проходу. Такова была цена, которую он согласился заплатить, не глядя, не скупясь и не торгуясь.

Но еще не заплатил до конца.

Карнистир тяжело опустился на пол не в силах больше стоять.

Дом вернет Камень, это даст силы, даст им веру, даст им надежду. Дом возродится во всей своей былой мощи, они вернут утраченные земли, отстроят новые замки еще выше прежних. Заключат новые союзы, созовут новых вассалов. И будет ветер ласкать флажки на их копьях, и возвестят трубы об их победе.

- Морьо!

Померкнет все перед их славой и их величием. Они будут самыми могущественными, самыми прекрасными правителями Серых земель. Они, те, кто останутся жить.

- Морьо!

"А я пойду расскажу Турко и Курво, чем у нас тут все закончилось..."

Карнистир улыбался какой-то странной, блаженной улыбкой. Необыкновенная ясность и сосредоточенность его лица говорила сама за себя.

Нельо склонился над ним. Какова должна быть цена, чтобы он не смог ее заплатить?

"Осталось не долго. Только не вздумай..."

"Держись, Морьо, не уходи!"

"... обо мне горевать. Мы ведь победили".

Он сам закрыл глаза.

***

Короткий зимний день подошел к концу. Внезапно наступила ночь. Учуяв запах крови, на правом берегу Эсгладуина стали появляться волки.

Неуклюже ковыляя по глубокому рыхлому снегу, Элуред и Элурин спускались к замерзшей реке.

- Быстрее, быстрее - торопил младшего брата Элуред. Он попытался взять Элурина на руки, но брат был слишком тяжелым для него, старший волоком тащил младшего за руку. - Быстрее, пока нас никто не заметил!

Но волчья стая уже заприметила добычу и залегла, выжидая, когда двое детей сами подойдут к ним поближе.

Братья ступили на лед. В этот момент в проеме черного хода на северном склоне холма появилась фигура в доспехах. Кто-то из нолдор.

- Бежим! Быстрее! - дети побежали на север по руслу реки, но им наперерез из ясеневой рощи на правом берегу выскочило шесть волков. Самый крупный из них, вожак, кинулся на Элуреда, толкнул лапами в плечи и повалил на лед.

- Скорей, сюда! - кричала на бегу Силектеле. - Волки!

Другой волк набросился на Элурина. Малыш упал, что-то выпало из его кошелька, привязанного к поясу и, блеснув, скрылось в снегу.

Силектеле подбежала, когда волк уже сомкнул челюсти на шее Элуреда. Нолдэ впилась железными пальцами в глаза и ноздри волка, заставляя его ослабить хватку. Волк выпустил жертву, и нолдэ полоснула его кинжалом по горлу. На нее набросились двое из стаи, но волчьи зубы только ломались о латные доспехи. Размахивая факелами, на помощь Силектеле спешили Метенар и Квессо. Метенар выхватил меч и прикончил волка, напавшего на Элурина. Трое уцелевших хищников со злобным шипением кинулись прочь.

- Вот твари! - воскликнул Метенар, поднимая Элурина. - Этот, кажется, жив. А второй?

- Грудь разодрана, весь в синяках. Но дышит. - Квессо поднял старшего из братьев. - Смотри-ка! Герб Лестаноре! Да это никак дети короля Диора!

"Ах, Диора..." - мелькнуло в голове у Силектеле, и правая рука непроизвольно сжалась на рукоятке кинжала. "Диора..." и в голове зашумело от нахлынувшей ненависти. Перед глазами снова встало, как умирал ее принц. Как хлестала кровь из разрубленной до половины шеи. "Собачье отродье".

- Эй, Силь, что там?

- Где? - она посмотрела вокруг.

- Блестит что-то в снегу.

В лунном свете снег отливал серебром.

- Да где же?

- У тебя под ногами, - Квессо вытянул подбородок, пытаясь указать на пятно светящегося снега. Он держал Элуреда и не мог вытянуть руку.

Силектеле вытерла кинжал о подол сюрко и спрятала его в ножны.

"Бедолаги". Элуреда спасло только то, что вокруг шеи был обернут длинный конец капюшона из толстой шерсти. "Надо же так в один день..."

- Тащите их наверх. Доложите Нельяфинве.

"... потерять отца и мать, да еще и в пасть волкам угодить".

- Старшего надо перевязать, его как следует потрепали.

И вдруг он увидела. Действительно, что-то блеснуло в снегу. Она наклонилась, чтобы рассмотреть и ... со всего размаху упала на колени.

***

Три брата, три Камня, и он один, ни живой, ни мертвый. Макалаурэ расшнуровал ему койф, затем взял за плечи и развернул к себе.

- Только не молчи! - он поднял указательный палец почти к носу брата в предостерегающем жесте.

- Поздравляю вас с победой, ваше высочество, - прохрипел Майтимо, едва разомкнув пересохшие губы.

- Нет, не так. Скажи, что...

"... все тщетно, все впустую, все напрасно? Это сказать?"

- Нет, скажи...

"Да здравствует Феанаро? Да здравствует Первый Дом?"

- Скажи просто, что тебе больно!

Майтимо внезапно выпрямился и повернул голову ко входу в Зал.

- Что...

- Я знаю, эту боль не унять словами, но ты... - продолжал Макалаурэ. Но Майтимо его не слушал.

- Что это? Трубы?

Сначала пропела одна, пронзительно и звонко, и сердце замерло, словно готовясь выскочить из груди. "Неужели?" Потом десятки, сотни, внутри него оглушительно звенели трубы, а сердце пустилось в безумную скачку с самим собой наперегонки.

- Ты слышишь?

Макалаурэ дотронулся до его лба.

"У тебя жар" - хотел он было сказать, но вдруг услышал хлопанье знамен на ветру и зажмурился - белоснежные стены слепили в полуденном солнце, а от пестрых попон рябило в глазах.

И да, трубы! Медный звон победы гремел под сводами пещер!

- Камень, Нельо, Кано, Камень... Нашли! - они кричали в один голос, и разобрать, где Дириэль, а где Амбарто не могли даже родные братья.

Дети, там, у реки, волки, в снегу, Камень, Нельо, Кано, Камень! Братья, отец, живые и мертвые, еще не рожденные, кто бы то ни был. Смертные и бессмертные, короли и каменщики, великие и малые. Ничто не напрасно, все имеет свой смысл, все ждет своего часа.

Он закрыл глаза и до боли сжал Камень в левой ладони. И не смотря на окружавший его мрак, он увидел новое небо и новую землю.

Москва-Амон Эреб

2010

О.Д.