Аннотация: "...Был недолгим этот суд. По приказу, прямо тут, тело бедного Ивана, чтобы было больше срама, в черный ящик засмолили, ящик на воду пустили. Путь лежал ему далек: через запад, на восток, мимо острова Буяна..."
Супер-сказка
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил да был великий царь, вседержавный государь. Звали нашего царя, просто так, от фонаря, странным именем Милон. Били все ему поклон и его весьма любили, ибо не пускал он пыли в глаза подданных своих. Он работал за двоих на своем посту державном. День и нощно неустанно царь бумагу изводил, где он миловал, казнил, мыслил, создавал проекты, устранял каки дефекты. В основном казнил, конечно - супротивников своих да еще врагов извечных. Да, тут царь был безупречен: одним росчерком пера давал пищу для костра. А совсем неисправимых царь с довольно кислой миной отправлял тотчас на кол - царь любил такой прикол, словно некий Цепеш Влад, хоть и был ему не брат. Иногда башки рубал. Что поделать? Жизнь - аврал: всяких дел невпроворот, а забот уж полон рот. У царя был образ жизни: я же Царь - служу Отчизне!
В общем, был хороший царь и могучий государь. Но со странностью одной, нарушающей покой его жизни вседержавной. Просвещу вопрос Вам данный: царь помешан был на том... как Вы думаете, чем? Нет, не женщины, не танцы - был Милон вегетарьянцем. Просыпаясь поутру - волю не давал нутру. Сладко нежась в томной неге, вспоминал о Поле Брегге, что велел не есть, не спать - жизнь здоровью посвящать. Брегг в том царстве был проездом и наделал в нем фурор. Он к царю приехал с лестью и провел с ним разговор. Царь Милон дивился чуду и сказал: "Коль жив я буду, то, отныне и навеки", - сказал царь чуть смежив веки, - "кончу дурью заниматься, буду правильно питаться, и склоню к тому народ. Кто не склонится - помрет."
Брегг довольно ухмыльнулся и, откланявшись, простился - поспешал на самолет. Он опаздывал домой на свидание с женой.
Как сказал царь, так и сделал. "Хватит мучать свое тело", -молвил подданным своим. "Нам режим необходим, в организме чтоб отдельно, а не вредным куском цельным, шли белки и углеводы, сахарозы и жиры. Шлаки выйти вон должны!". И вот с той поры злосчастной стали кушать все с опаской, словно бы еда - твой враг. Убеждать царь был мастак! Он издал такой указ: "Если кто из Вас, зараз, хлеба вместе съест и мяса, тот немедля будет связан, и башку тогда, сиречь, снимем мы с ретивых плеч".
Делать нечего; подумало себе народонаселение - "одна голова, мол, хорошо, а без нее - никак нельзя", вздохнуло и принялось жить по-правильному. Но не все, вот в чем забота. Грят, в семье не без урода...
У царя был брат меньшой, и хотя чудак большой, но зато с соображеньем: всюду двигал свое мненье. Звали братика Иван. Он по жизни хулиган, своевольный и упрямый, но без склонности к обману. Юный, статный, удалой и пьянчуга разбитной. Всех он баб сводил с ума, а особенно одна... как раз, царева жена (вот тебе и совпаденье - то ж не жизнь, одно мученье) лишь о нем одном мечтала, хоть ей это не пристало. Ни по рангу, ни по чести! Хоть ты лопни, хоть ты тресни. Звали ту царевну Света. Это та еще конфета! Шашни с столькими водила, да постель свою делила... что и в сказке тут не скажешь, ни в кино каком покажешь. И причем ведь не по пьянке, просто Света - нимфоманка. Ничего тут не попишешь: ведь без секса едет крыша. Но, скажу Вам без обмана - любит Света лишь Ивана. И притом не безответно: Ваня тоже любит Свету.
Вот, в один прекрасный день, царь устроил в замке пир, все пришли кому не лень, даже доктор Мойдодыр. Славный доктор Мойдодыр - царский лекарь и кумир, был светилом медицины. Как-то он царева сына спас от коклюша и свинки, вколов средство нижи спинки. Годовалый царев сын впал мгновенно в сильный сплин, побледнел, вздохнул и... умер. Доктор задрожал, как шулер. Но все, к счастью, обошлось: кровь одна, но власть-то - врозь! Царь его благодарил, что младенца уморил. Да, наследник был не нужен. В день тот был отличный ужин, Мойдодыру вышла честь рядом с царским креслом сесть. С той поры - он главный лекарь. Мойдодыр стал человеком, что за клятву Гиппократа мать продаст, отца и брата.
Но ведь речь-то не о нем - Ваня стал героем пира, отпущения козлом для судьбы коварных игр. Сели кушать все за стол. Тут Иван... какой осел! Он сперва (ну и нахал!) кашу с сахаром умял, а затем, уже в охотку, скушал сыра и селедку. И хот-дог один он съел... Царь вскричал: "Да как ты смел!!! Ну и ну... Да ты вандал! Сам себя ты наказал! Взять немедленно под стражу и судить за жизни кражу".
Был недолгим этот суд. По приказу, прямо тут, тело бедного Ивана, чтобы было больше срама, в черный ящик засмолили, ящик на воду пустили. Путь лежал ему далек: через запад, на восток, мимо острова Буяна, к царству славного смутьяна, Штирлица, морского хана.
В тот день Света, как назло, приболела (колдовство!..). Но все ж кто, как не жена всегда может и должна мужа как-то увести от неправедного дела?!..
"Если б я была здорова..." - Света молвила сурово. "Если б ты была здорова", - перебил ее тут царь, - "то была бы как корова, а так - жалобная тварь. Тоже мне, нашлась жена! В этом всем - твоя вина! Защищать кого нашла! Сама с хлебом все жрала. Заточите и ее - надоела все равно. Привет рыбам передай. Ну же, музыка, играй! Ведь негоже портить пир. Царь суров, но справедлив".
Делать нечего, бояре, грустно впарив на гитаре, на прощанье тихий рок, ящик от причала - чпок! Перед этим не забыв, Светку с Ванькой засмолив. Плывет ящик по волнам, через море-окиян, а внутрях - трам-тарарам! - совершеннейший бедлам. Время не тратя даром, Ванька Светке с полным жаром совершает променад, чуть вперед, немного взад. В общем, фрукт зовут морковь, в тесноте царит любовь.
Все бежит по жилам ток, уж приплыли на восток, прямо к острову Буяну тихо ящик приводнился. Штирлиц к тому часу спился. Жило царства без царя - полная анархия. Ящик вдребезги, оттуда, глянь - их трое, вот-те чудо! Было двое, стало трое - без врачей, сестер, покоев. Быть такому только в сказке. Парень - метра два и в каске! Годик уж седьмой пошел. Не младенец, но - орел!
А кругом все так красиво - девки, краски, город, пиво! Ваня, Светка враз за главных на правах пришельцев странных. Их народ весь полюбил и на царство подрядил. Ну а кто супротив народу - Ваня сразу мозг тем вправил, уму быстро научил. И расцвел здесь просто рай - чудный, милый, щедрый край! Ну, почти как Атлантида, что была потопом смыта...
Наступает время стих укротить на прозы миг. Ведь финальный эпизод - он всегда обычно жжот.
И царь Милон сюда в гости приезжал. Ну, сперва, как он узнал, что Ванька-то живой, да еще и с его супругой амуры лепит... осерчал конечно. Чуть мяса кушать не начал, а потом собрался с войском сюда плыть. Но рассказали ему добрые люди, что у Ваньки-то войско в 10 раз больше, и вообще мутанты... а еще у него есть белка, которая жрет все подряд, а потом чудеса творит, что не в сказке сказать, ни пером описать. В общем, подумал себе царь Милон, вздохнул и... приехал на поклон. Получил, конечно, в морду. Издала его скула тут нехороший медный звон. Как без этого? Отвесил ему Ваньку недурственный пендель за все хорошее, за аппетит испорченный и за ящик по совокупности. Почесал царь скулу. А потом, конечно, замирились. Чай, не чужие люди. (Светка, шо? Дык Милон уже и на другой женился за то время, ее голодом морил) И закатили они, как водится, пир на весь мир. И я там был, на том пиру, и мед там пил, по усам текло, а в рот не попало. Сильно пьяный был. Не помню, как на трамвае обратно приехал.
Ну а как же? Главное - что? Чтобы все люди мира были счастливы. На то и сказка, а сказочке-то конец, а кто слушал... "Звезду Кэц" не забудьте прочитать. На то и Супер-сказка!