Огненный Дмитрий Владимирович : другие произведения.

На волнах безумия. Часть 1. "Пистолет"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Еще одно большое произведение, на сей раз в жанре мистики-хоррора, впрочем, границы жанра, как всегда, довольно размыты. Кто-то увидит философию, кто-то постмодернизм. Выложу ориентировочно в четырех равновеликих частях, дабы не перегружать глаза и усталый мозг возможного читателя) О том, как вещи могут изменить наш мир, а мы сами - измениться. Особенно с приходом гибельного, смертельного безумия - или чего-то большего...

"НА ВОЛНАХ БЕЗУМИЯ"

"Безумство сильных требует надзора"

В. Шекспир

ЧАСТЬ 1. Пистолет

   "Проклятый дождь!" - раздраженно думал Анатолий, сквозь заляпанное водой стекло внимательно всматриваясь в дорогу, освещенную лишь фарами его желтого "Жигуленка". Тот стремительно несся в районе 60-ти по размытому неровному асфальту, чередующемуся с ухабами и рытвинами. Он находился в центре, на одной из улиц, примыкающих к Дерибасовской. Дворники беспокойно сновали туда-сюда, пытаясь очистить ветровое стекло, но это было то же самое, что пытаться вычерпать воду ложкой во время потопа. Ливень с грозой сотрясал воздух, обрушиваясь со всей силой на нехитрую конструкцию "копейки" "Жигулей". Руль казался необычайно тяжелым и неповоротливым. "Черт бы все это побрал!" - выругался Анатолий, имея в виду под "все", как минимум, свою профессию, заставляющую его носиться, как угорелому, в такую погоду, вместо того, чтобы спокойно сидеть дома у телевизора, смотреть футбольный матч с участием киевского "Динамо". Анатолий работал таксистом-частником, заработавшим за сегодняшний многотрудный день "чистыми" всего 12 грн. - это же просто смешно! С такими заработками скоро придется встать около церкви с протянутой рукой. А то и ноги чего доброго... - Анатолий нервно бросил сигарету, которую безуспешно пытался раскурить уже в течение минуты. В боковое стекло с характерным звуком шлепнулось что-то мягкое, наверное, обломанная ветка. "Ну и плевал я", - и Толик действительно метко сплюнул в узкий зазор между приспущенным стеклом и тут же закрыл его до верху, чтобы брызги совсем не летели, - "На все это!" Неудачный день, ничего не скажешь. Где эти многочисленные промокшие до костей попутчики, мечтающие за любые деньги добраться поскорее домой? Где они??? Толя скорее мог поверить, что на его маршруте работает кто-то еще, нахально подбирающий его законных (почти) пассажиров, чем в то, что ливень никого не застал в городе врасплох. Дождь начался внезапно: было светло, солнышко, потом вдруг потемнело, загрохотало и -- полило, как из ведра. Просто такая у него удача! Сегодня. Бывали деньки и получше. Толя с удовольствием припомнил, как на прошлой неделе он умудрился заработать за день, а точнее сказать, за вечер, целых 50 гривен, по очереди подвозя домой то подвыпившего еврея, то парочку сексапильных (и богатых) особей женского пола, судя по всему лесбиянок, потом семейное трио "новых армян". Толя вздохнул. Дождь, точно соглашаясь с ним, все усиливался. За окном проносились силуэты малоосвещенных домов.
   Внезапно Толя резко свернул вправо. Ему показалось... Нет, он не ошибся! На тротуаре голосовало трое, как он успел разглядеть, здоровенных бритоголовых парней довольно жлобского вида. У Анатолия неприятно кольнуло в сердце -- он хорошо знал, какие истории могут произойти с водителями ночью (да и не только ночью!). Обычно сзади накидывается на шею что-то, выполняющее роль петли. Тело выбрасывают или прячут в багажник (дело вкуса!), машину угоняют. Анатолию совсем не хотелось разделить подобную участь, но он решил рискнуть. Правда, заранее, тормозя и подъезжая к парням, он нащупал в одном из ящичков слева от руля небольшой газовый баллончик. Слабая защита, но все же...
   Распахнувший переднюю дверцу парень резко сказал: "Плачу пятнадцать. До Таирова." "Ох, много предлагает! Неспроста это..." - мелькнуло у Толи, но его язык уже произнес: "Хорошо, поехали." Тот парень уселся на переднее сиденье, так называемое, "место смертника", двое других с комфортом, насколько это возможно в старом "Жигуленке", разместились на заднем. Их вид еще более встревожил Толика. У того, что сидел на переднем, была серьга в ухе, достаточно свирепое выражение лица, очень неприятные холодные глаза. У одного парня сзади (он видел его в зеркальце заднего вида, в полутьме салона тот вытащил зажигалку и, не спрашивая разрешения, закурил) все лицо было изъедено какими-то ржавыми пятнами, точно он имел вредную привычку умываться по утрам чем-то вроде H2SO4. А у второго, когда он садился, как на секунду показалось Толе, на рукаве мелькнуло что-то красное. Кровь?.. Или просто показалось? Поздно было что-то менять. Вжавшись в кресло и отдавшись божьей воле, Толя на всех парах погнал машину по мокрой трассе в район Таирова. Дождь не унимался.
   Худшие опасения Толика отчасти подтвердились. Парни, словно не замечая Толика, заговорили в голос о своем:
   - Зря мы не прибили этого пса, Владика! - хрипло сказал сзади тот, что с пятнами. - Он нам все дело только портит. Я б его собственными руками придушил.
   - Слон, не торопись, - размеренно сказал передний. - То ли еще будет. (Ах, как Анатолию не понравилась эта фраза!..) Мы свое возьмем. Хотел бы я посмотреть, кто попробует меня остановить.
   - Да, это точно, - насмешливым и несколько писклявым голосом отозвался другой сзади. - Помню, как ты разобрался с этим сосунком с Юго-Западного. Мне даже дуру не пришлось доставать, - он захихикал, потом закашлял.
   - Плевать я хотел на Владика! - рассудительно продолжил тот, что спереди. - И на всех этих писюков. Главное -- делать дело. Кусок на дороге не валяется. А заткнуть ему хавало мы всегда успеем.
   - Но чем раньше, тем лучше, Лысый, - возбужденно заговорил "пятнистый", - слишком уж он меня достал. Кончим его, он и не пикнет. Подохнет как собака.
   - Конечно, собаки не пикают, - вмешался второй сзади и нервно засмеялся, - особенно дохлые собаки.
   - Завтра нужно будет поговорить с Фраером, - не обращая особого внимания на болтовню тех двоих продолжил передний, которого назвали Лысым, - если он разрешит, это будет полностью наш квартал. Я знаю, как мы накроем одного местного Валета, а тогда...
   - Послушай, Лысый, а можно... - наперебой стали предлагать различные варианты его попутчики, варианты, от которых у Толика кровь стыла в жилах, а по коже бегали щекотливые мурашки. Он живо представлял, что Лысый вот-вот может посмотреть на него своими по-змеиному холодными глазами и сказать: "А ты чего уши навострил, придурок? А ну, кончи его, Слон..." О дальнейшем было страшно подумать, но все равно думалось. Он еще никогда не гнал так свою тачку, стремясь поскорее избавиться от хлопотливых пассажиров, хотя уже и не верил, что вернется домой живым. Но ему повезло.
   Где-то в районе Клюшки Лысый велел ему притормозить и, протянув две бумажки, одну в пять, а другую в десять гривен, миролюбиво сказал: "Спасибо, старик. Выручил" и вылез из машины. За ним последовали и двое других, вежливо сказав "Спасибо". Правда, один, тот, у которого на рукаве определенно виднелось что-то красное, при этом нагло хихикнул. Развернувшись, Анатолий помчался прочь от этого места -- к себе домой (хватит, "накастрюлил" уже...), в район Чумки.
  

Дом

  
   Сидя за столом и поглощая наскоро приготовленный ужин -- пару круто сваренных яиц, большой кусок хлеба с сыром и чашку чая, Толик постепенно приходил в себя. На его душе остался чертовски неприятный осадок от всего этого. Почему такие ублюдки могут делать все, что им заблагорассудится? Почему у них всегда есть деньги? Толя знал многих людей, которые трудились всю жизнь в поте лица, а получали в итоге жалкие крохи, которых хватало разве что на то, чтобы не помереть с голоду. Сам он жил отнюдь не шикарно, в заставленной всякой ерундой двухкомнатной квартирке. Жил без всякого блеска, не бедствуя, но и не жируя. Жил один. С женой он поссорился около года тому, и переехал сюда, к себе, где раньше жила его мать, пока не умерла (это было четыре года назад). С тех пор квартиру он отдал в аренду, пока бури на семейном фронте не заставили его отказаться от этого. Вернувшись, он обнаружил квартиру довольно загаженной. Жилец оказался не из самых чистоплотных. Толик вскоре сумел навести в ней относительный порядок, но в прежнее уютное состояние, как было при маме, вернуть ее так и не удалось. Толя рассчитывал поднакопить деньжат и сделать ремонт. Но это были только планы, планы на не самое близкое будущее. Его сегодняшняя жизнь проходила за рулем -- там он кушал, общался с людьми, дышал пробензиненым воздухом дороги, слушал радио, в основном "Русское", читал (крайне редко, от случая к случаю), размышлял и разве что не справлял естественные надобности. Машина была для него неким продолжением его самого. И хотя он все же не доходил до того, чтобы разговаривать с ней, но думал о ней как об одушевленном предмете. Своего "рабочего коня" он бы не променял на другого, не продал бы ни за какие коврижки. Хотя, если бы предложили достаточно крупную сумму... Толя всегда считал, что деньги, может быть, не самое главное, но именно они делают тебя человеком, с которым окружающие вынуждены считаться, хотят они того или нет. А это уже немало. Впрочем, Толе было легко чисто гипотетически рассуждать о больших деньгах -- сам он вряд ли мог рассчитывать на них в скором и даже не совсем скором будущем. Время больших мечтаний пролетело вместе с его молодостью. Сейчас он был таксистом-частником, обычным "кастрюльщиком" -- и больше ничего. Он зарабатывал себе на хлеб и немного откладывал. Вот поднакопим -- а потом посмотрим. Каких-то более определенных планов он не строил. Нужно что-то приобрести -- приобрету, попадется хорошая девушка -- опять женюсь. Главное, приличная, чтобы не изменяла, как его прошлая стерва. И хозяйкой чтоб была нормальной. Большего он и не требовал.
   Проглотив скромный ужин, он даже не стал смотреть телек -- матч все равно уже кончился, а забрался на потертый бурый диванчик и постарался уснуть. Это у него получилось не сразу. Сегодняшний вечер не шел у него из головы. Он словно крупным планом показал Толе его беспомощность. Он целый вечер пахал за баранкой, в ливень, как скаженный -- а какие-то молокососы, зарабатывающие (зарабатывающие?!..) уйму бабок -- им, видите ли, не жалко выбросить на проезд 15 гривен! - используют его как презерватив в своих дешевых надобностях. "Спасибо!" Да подавились бы вы... Может, они только что убили человека (а может, и нескольких), а он, Толик, помог им скрыться с места преступления. Паскудно, паскудно. Ужин уныло переворачивался в желудке, навевая вязкую сонливость. Ну, ничего, завтра будет лучше. В конце концов, я свое сегодня все-таки заработал... Обдумывая эту мысль, переворачивая ее со всех сторон словно обглоданную кость, он незаметно уснул. А за окном все накрапывал дождь.
  

Открытие

  
   Утро принесло ему неожиданное открытие. Садясь в машину, он как-то сразу обнаружил на заднем сиденье, сбоку, в левом углу... глаза Толика полезли на лоб, но у него не было основания им не доверять... пистолет с глушителем, судя по всему 36-го (7'65) калибра (Толя немножко разбирался в этом деле - научила армия), и магазин с патронами. Да, лихо!.. Видимо, эту красоту посеяли тут вчерашние парни. Вчера вечером было темно, и он просто не заметил. Парни были действительно "крутые"... Толя заволновался. Эта находка могла принести ему только неприятности. И со стороны парней, и со стороны милиции. Нет, проблемы ему не нужны. А что делать? Владельцам его уже не отдашь. Как -- через объявление в газете?! "Ищу трех бандитов, забывших 11 сентября в салоне желтых "Жигулей" черный пистолет?.." Да они его просто пришьют - этим же пистолетом - чтобы трепался меньше. Таким свидетели не нужны. Хорошо, что вчера было темно, они вряд ли разглядели толком и его, и машину. Хотя он же их разглядел... Да нет, они были заняты собой, особо вглядываться было некогда. Но и в милицию я не пойду -- чего доброго пристанут, как, да откуда, да расскажи, - отберут самое дорогое - лицензию на вождение, если не по-ихнему. Парней подставлять нельзя. Опасно. Черта с два! Он не такой дурак. Он просто спрячет его у себя - и делов-то. Они и не догадаются, где посеяли это оружие. Он спрячет пистолет у себя дома. Да, именно так он и сделает. Разрешив для себя эту проблему, Толя отправился на раздобытки.
   Еще незадолго до наступления вечера Толя вернулся домой усталый и раздосадованный. Он заработал всего 9 гривен. С такими заработками... Ну да, скоро протянешь руку, чтобы не протянуть что-то другое.
   Перед сном Толя долго рассматривал пистолет. Сталь приятно холодила руку, придавая чувство защищенности. Приятное чувство. А почему бы... да, почему бы не взять его с собой? Сделать его, так сказать, своим талисманом в поездках? На удачу? Дерзость этой мысли привела Толю в настоящий восторг. Под носом у всех! Ведь, по сути, ничего такого в этом нет. Таксистов ГАИ проверяет редко. А когда проверяет, ограничивается сверкой документов, с которыми у него все в норме. Никто не полезет в его маленький тайничок в бардачке. Нет, черт возьми, какая интересная мыслишка! В глубине души (как большинство таксистов) Толя был человеком глубоко суеверным -- верил в приметы, знаки свыше, знамения и т.п. Хотя кто их там свыше посылает и зачем, его волновало гораздо меньше. Его вера в Бога ограничивалась редкими и непериодическими посещениями церкви. Загруженность житейскими проблемами просто не давала ему возможности, так сказать, проникнуть в суть духовного. Жизнь была для него простым нагромождением реалий. Библия давно пылилась на полке, оставленная на съедение книжным насекомым. Но вот талисман -- да, это мощно! Он обязательно принесет ему удачу. Обязательно. Толя уснул, довольно поглаживая гладкий ствол.
  
   "Нет, это уже издевательство!" - возмущался про себя Толя, яростно выруливая налево-направо. денег опять было мало, но вывело его даже не это, а последний случай, заставивший его почувствовать себя, ну полным идиотом! Молодой парень попросил подвезти его до Черемушек, а когда они подъехали к месту назначения, неожиданно выскочил из машины и мигом растворился в толпе, не заплатив. Нет, за это нужно бить морду. Причем сильно и больно.
   Вечер не улучшил настроения. Талисман не принес удачи. Денег давали, что кот наплакал, да и те со скрипом. Прямо какой-то пассажирский кризис, не иначе. Причем один снова сказал, что заплатит трешку, а выдал гривну с мелочью. Хоть стреляй таких. Они что, водителей за людей не считают, что ли? А ему, между прочим, жить как-то надо! Толя матерился про себя и вслух, но облегчения это не приносило.
   "Если кто-то виноват, так это власти. Человек живет так, как его приучили. Нас приучили, что можно гадить на улице, воровать, срать на себе подобных, лишь бы это было удобно и не бросалось в глаза. Семьдесят лет учили светлому, а получили тьму. Теперь не знают, что делать, валят все на людей. Мол, народ имеет такое правительство, которого он заслуживает. Гады! Вас бы сюда..."
   Уже по внешнему виду очередного пассажира Толя понял, что и от него можно ждать неприятных сюрпризов. Снова молодой парень, такой себе приличненький, видно только, что нервничает. Попросил подвезти до 4-1 Фонтана за двоечку. "Ладненько, туда недалеко. Только смотри у меня, голубчик. Мне эти шутки надоели..." - агрессивно подумал про себя Толя, выезжая на проспект Лумумбы, великого негритянского вождя. Уже стемнело. В свете фар мелькали немногочисленные авто, парень, сидящий на переднем, явно нервничал. Внутри у Толика тоже все аж потемнело. Ну сколько можно издеваться над человеком?! Я загибаюсь целый день, как дурак, а ты, паршивый сопляк, думаешь меня обкрадывать? Ведь есть же у тебя эта несчастная двоечка, есть, голову готов заложить! Хватит уже, надоело! Наполовину осознанно, наполовину под влиянием расстроенных чувств, Толик осторожным движением потянулся приоткрыл бардачок, чтобы туда можно было быстро протянуть руку. Так, на всякий случай...
   Толя не ошибся. Когда он притормозил у обочины безлюдной улицы, парень срывающимся голосом сказал: "Вы извините, у меня тут только гривна", - и протянув Толе мелочь (которой, он был уверен, было меньше гривны) попытался выскользнуть. Но Толя, предугадав его движения, резко захлопнул дверцу. "Нет, подожди, ишь, какой шустрый", - насмешливо сказал Толя. Внутри у него все кипело, но он старался быть спокойным. - "Мы же вроде договаривались?"
   "Да, но у меня больше нет", - испуганно произнес парень, оглядываясь по сторонам, словно ища, кого бы позвать на помощь. - "Извините, пожалуйста".
   "Можешь засунуть свое "извините" себе в задницу", - грубо сказал Толя и, левой рукой достав из бардачка пистолет, наставил его на парня. Тот обалдел. В его глазах появилось изумление, он попытался что-то сказать, но не смог.
   "Так, давай все-таки по-хорошему", - мягко сказал Толя, поигрывая желваками на щеках. - "Мне не хотелось бы увидеть твои мозги на моем стекле. Долго вытирать придется".
   От этой фразы попахивало каким-то дешевым голливудским боевиком, но прозвучала она довольно угрожающе. Парень вышел из транса и торопливым движением вытащил из кармана целую 2-гривенную бумажку. - "Вот, возьмите", - и сделал движение, чтобы выйти.
   "Сидеть, щенок", - тихо, но убедительно произнес Толя. Парень вздрогнул и остался сидеть, будто пригвожденный. - "Ты еще не оплатил проезд".
   "К-к-как?" - заикаясь, спросил парень.
   "Вот так. Тарифы нынче высокие. Выворачивай карманы".
   Парень покорно выполнил предложенную процедуру, извлеча на свет (пробивающийся сквозь стекло от недалеко стоящего фонарного столба) около 20-ти гривен. Толя взял их и неторопливо сложил в карман. "Молодец. А теперь вали отсюда, придурок."
   Парню не нужно было повторять дважды. Он пулей вылетел из кабины, а Толик, в свою очередь, быстро рванул с места в карьер, заставив зареветь мотор, подобно раненному быку. Миг -- и вид парня исчез из бокового зеркальца. Конечно, парень был сейчас здорово напуган, и вряд ли мог что-то разглядеть и запомнить. И в милицию он не пойдет, это точно. Не тот типаж. И все же предосторожность не помешает.
   Через пять минут "Жигуленок" с Толей находился уже в совсем другом районе.
  
   Во время ужина Толя не без удовольствия отметил, что доволен собой. Своим поведением. Никому нельзя позволять садиться себе на шею. Заработал -- значит, получи. Для правого дела все средства хороши. Он доел приготовленную пищу с большим аппетитом. Может, он и переборщил чуток, но... Ну и видок был у того пацана, когда он увидел пушку! Хе-хе, он до сих пор не мог удержать улыбку, вспоминая его лицо. Наверное, тот обложался со страху. Сам виноват. Не будет в следующий раз такую пургу гнать. Это ему наука, да-да, наука.
   В этот вечер у Толи промелькнуло в голове: "А что, оказывается не только те ублюдки что-то могут. Я тоже могу. По крайней мере, кое-что". Эти слова запали ему в душу. Он повторил их перед сном несколько раз, как молитву. "Я кое-что могу". Звучит совсем неплохо.
  

Плохие мысли

  
   Следующие несколько дней прошли-промелькнули, словно бесплотный туман, не оставив ни следа, ни особых впечатлений. С пассажирами, а, следовательно, и деньгами, дела пошли получше, но это почему-то не радовало. Это вечернее происшествие как-то совершенно некстати напомнило Толику, что, в общем-то, жизнь его сера, пресна и лишена всякого разнообразия. Рано встал, сел за баранку, ездишь туда-сюда, возвращаешься, кушаешь, есть силы -- смотришь телевизор, нет -- сразу ложишься и спишь. Даже напиться, как следует, можно только в понедельник -- по графику, намеченному самим для себя. Хотя ко всему этому Толя давно привык, и даже находил порой довольно приятным эту умиротворяющую ежедневную карусель. Но именно случай с пацаном, когда он взбесился и отобрал у него деньги, заставил его вспомнить о том, что жизнь может быть и совсем другой. Именно в те минуты легкого безумия, когда он наставил на парня чудом обретенную пушку и заставил платить по счетам, Толя внезапно ощутил себя Человеком, Мужчиной. Но эйфория прошла, а осталось горькое ощущение невысказанной неудовлетворенности, обиды на саму жизнь.
   Нужно что-то изменить: эта мысль не давала Толе покоя. Он слишком закрутился, застрял в болоте повседневных разностей, забыв о красивом слове "мечта". Он даже не ставил перед собой каких-то конкретных целей, он просто жил, по привычке, ни на чем не заостряясь. А ведь Толя отлично помнил по своим более молодым летам (сейчас ему было уже под 40), да и интуитивно это ощущал, что он способен на большее. Жить, чтобы дышать и дышать, чтобы жить? Нет, так не должно быть. По крайней мере, Толя больше не хотел, чтоб так было.
   Сейчас он начал осознавать некоторые вещи. Например, то, что после ухода жены он точно впал в зимнюю спячку, окунувшись в однообразную вялую жизнь. Прожил год угрюмо, точно медведь в берлоге, не заводя новых знакомств, не возобновляя старых. Это был его способ победить боль, вновь обрести себя. Так было. Но пора это перестроить.
   Появление пистолета каким-то образом сдвинуло Толика с "мертвой точки", придало ему силы действовать.
   Он даже вспомнил слова, как-то сказанные его давним еще школьным приятелем, интеллектуалом Андреем, учившемся в школе на одни пятерки. Как-то они гуляли в парке, кажется, после футбола, и речь каким-то образом зашла про огнестрельное оружие и его возможности. Вот тогда Андрей (который уже давно спился с тех пор, сошел с прямой тропы, после того, как их взрослые дороги разошлись; интеллектуалы, почему-то, часто спиваются) выдал не по годам мудрые слова, которые сейчас почему-то вновь всплыли в его памяти:
   "Толик", - сказал тогда он, - "испокон веков, до появления обычного пистолета, в человеческом обществе все было достаточно просто. Все решала банальная грубая сила. Сила рук, и никакого обмана, понимаешь? Я сильный - значит, я могу согнуть тебя в дугу, потому что так хочу. Я дам тебе в лоб, заберу себе твою еду и женщину, потому что я сильный, а твое право - поскулить и забиться в угол, чтобы сдохнуть. Потому что ты слабак. Чистый Дарвин! Но затем появился пистолет. А когда уж он появился, а изобрел его, очевидно, настоящий гений - то кардинальным образом изменил ситуацию. Теперь уж простая мускульная сила не решала все. Ты мог быть хиляком, но у тебя был пистолет и - пах-пах! - Андрей убедительно изобразил пальбу, - гора мышц, объективно лучший, более сильный представитель мужского пола помирал, просто не успевая до тебя дойти и взять за глотку. Уже не сила все решала, а просто умение прицелиться и нажать на курок. Дал шанс слабым - вот что сделал пистолет, навсегда изменив соотношения и приоритеты в обществе. Не уравнять, но дать шанс".
   Они о многом говорили тогда с Андреем, и это было занимательно. Правда, это было очень, очень давно... Лет двадцать прошло с тех пор.
   А пистолет был с ним здесь и сейчас. И с ним он больше не чувствовал себя слабым. Нет, больше нет.
   Вольно или невольно, пистолет стал его символом возрождения. Талисманом. Порой лунными ночами Толя делился с ним своими мыслями, как с живым, а тот послушно лежал в его руке, посылая ему свои холодные флюиды. Никогда еще у Толи не было столь хорошего, внимательного, понимающего собеседника. И когда Толя, наконец, засыпал, он убаюкивал его, неслышно напевая что-то ласковое и непонятное.
   Примерно через неделю после этих событий Толя окончательно решил, что надо действовать. перемены сами не придут -- их нужно осуществлять. И начать он решил с самого главного -- с женщины.
  

"Шерше ля фам"

   Уже не раз и не два Толика посещала малоприятная мысль, что при подобном образе жизни, когда большую часть времени он проводит за треклятой баранкой, и таком характере (подчас довольно угрюмом), его шансы познакомиться с нормальной женщиной, а тем более жениться на ней весьма и весьма невелики. Впрочем, он особо не зацикливался на этой мысли, она проскальзывала в его голове сквозь сито других мыслей и исчезала -- до поры, до времени. Конечно, в своих мечтах (редких и туманных) к нему в кабину подсаживалась высокая длинноногая блондинка, просила подвезти, незаметно они разговорились... ну и так далее. "В жизни если такое и происходит, то не со мной", - без особой горечи думал Толя, провожая взглядом в зеркальце проносившихся мимо его "Жигулей" эффектных особ. В конце концов, не всем же быть Казановами. Кому-то нужно быть и Караваевыми. И хотя желания плоти порой донимали его достаточно сильно, он умело глушил их другими мыслями и делами. Да, делами. Благо, стоит лишь прислушаться, как следует, к унылому ритму повседневности, войти в него, как секс становится чем-то далеким и совсем необязательным.
   Но сейчас -- другое дело. Если что-то менять в своей жизни, то начинать нужно с главного. А что может быть важнее для зрелого мужчины его возраста, чем хорошая, зрелая женщина? Хватит уже этих одиноких занудных ночей без женского тепла и бессмысленной головной боли неудовлетворенности. Пора, пора. Когда прохладным утром 18 октября Анатолий встал с кровати, с трудом продирая залипшие ото сна веки, решение уже созрело в его голове. План действий вырисовывался столь же четко, как солнечный зайчик, таки пробившийся в спальную сквозь полузавешенное окно и теперь дерзко прыгающий по его кровати. Толя улыбнулся. Решение выглядело парадоксальным, но... Кто сказал, что история любит повторения? Он был прав, прав на все 100 процентов. Толя замыслил вернуть себе свою жену.
  

Жена

  
   Прежде всего, это было значительно легче, нежели находить новую девушку, привыкать к ней, заставить ее привыкнуть к себе... Толя явно ощущал себя на подъеме, но на вещи нужно было смотреть реально -- на обаятельного ловеласа он никак не тянул. Свободного времени у него было тоже немного. Денег - кот наплакал. Да и характер -- не подарок. И все же главное было в другом: его душа жаждала психологического реванша. Эта стерва (Марина) бросила его в трудный момент, нашла себе хахаля на стороне, когда он корпел над своими скудными заработками. Правда, она честно объяснила ему, что такая ситуация (мало денег) ее не устраивает, и такой муж (он) тем более. И, выпроводив его из своего дома, она тут же переселила сюда "нового". Святая женщина! Но, несмотря на подобную подлость, Марина обладала несколькими несомненными преимуществами: она действительно была длинноногой блондинкой с зачатками красоты, она хорошо знала характер Толика и даже находила его приемлемым, у нее не было особо вредных привычек (кроме привычки заводить любовников) и, наконец, у Толика всегда был с ней хороший секс. И даже сейчас он все еще ее хотел. Сильно хотел. Она обидела и унизила его тогда, это верно... Но сегодня он уже немного другой. Сегодня он, как бы это сказать... готов принять на себя ответственность. Он чувствовал уверенность в себе, приятное, окрыляющее чувство, а, значит, все будет нормально. Не так, как раньше.
  
   Толя подъехал к хорошо знакомому и когда-то (еще совсем недавно) близкому ему дому. Он остановился и приглушил мотор. Некоторое время посидел молча, настраиваясь на разговор. От взгляда на этот дом, на это место, у него к горлу невольно подкатил комок. Маленький зеленый садик. возле которого всегда резвятся дети. Небольшая асфальтовая площадка, с 4-мя каменными столбами по сторонам. Пара-другая уютных зеленых скамеечек, асимметрично раскиданных по периметру. Самая обычная 16-тиэтажка, небрежно возвышающаяся над всем этим. Здесь они вместе жили более 3-х лет... Он успел привыкнуть к этому дому, может даже больше, чем к самой Марине. Ему было трудно смотреть на него без сердечного зуда, как, вероятно, Еве на покинутый рай. Но он справился с собой, усилием проглотив тугой комок. Как и Ева, Толя отлично понимал, что в разбитые гнезда уже не возвращаются. Нужно строить новые. Рукой он еще раз погладил гладкий черный ствол, там, в глубине темного ящичка. "У тебя все получится", - неслышно шепнул тот. Оставалось ему поверить. Толик задвинул бардачок, вышел и запер дверцу. Он не знал, сколько ему понадобится времени, но полагал, что, так или иначе, не слишком много.
  
   ... - Послушай, оторви свою задницу от дивана и сходи в магазин! Матч подождет. Ты что не понимаешь, что из-за этого на кухне все стоит?! Я же не могу разорваться! Ну!.. - громко говорила красивая блондинка в самое ухо мужчины, лениво развалившегося у самого экрана телевизора. - Ты можешь что-то сделать или нет?!
   - Дорогая, конечно, могу, и ты это хорошо знаешь, - небрежно проговорил мужчина, не отрывая глаз от футбольного поля, где шло ожесточенное противоборство синих и желтых, и попытался ухватить женщину за грудь, заманчиво выпирающую из-под серой блузки. Блондинка яростно отмахнулась. - Мне так нравится, когда ты сердишься!
   Терпение у блондинки, похоже, начало зашкаливать. Грудь, избежавшая наглого телесного контакта, возмущенно колыхалась подобно алому стягу на митинге трудящихся.
   - Если ты через секунду не встанешь и не пойдешь в магазин, то я... - и в эту секунду в дверь позвонили, прервав гневную тираду женщины. Мужчина так и остался в неведении относительно грозящих ему мер.
   Этой рассерженной женщиной и этим ленивым мужчиной были Марина и ее любовник.
   ... Толя не ошибался. Марина действительно оказалась дома (он же чувствовал, что она будет!), и хахаль тоже. Когда она открыла дверь, то Тоде показалось, что Марина чем-то взволнована. Шагнув мимо удивленной жены (она была в знакомой плисовой юбке по колено и легкой желтой блузке, слегка растрепанная и очень красивая - он почувствовал, как слегка екнуло у него в груди... собраться, не раскисать!) в квартиру, Толя мельком осмотрелся. Да, что-то роскоши не так уж и много. Его шансы повышаются. А любовь? Какая любовь может быть у Марины с этим хмырем? Который, судя по звукам, исходящим из приоткрытой двери слева от него, сейчас нечаянно болел за кого-то в транслируемом по телевизору футбольном матче. Тоже мне, маленький поклонник большого спорта! Закончив краткий экскурс в окружающее его пространство, Толя закрыл все еще открытую входную дверь, стал напротив Марины и, взяв ее за плечи, мягко и вместе с тем твердо произнес:
   - Дорогая, рад тебя видеть. Прекрасно выглядишь. Можно тебя на пару слов? (Марина ошарашенно кивнула). Я приехал, чтобы извиниться перед тобой. Ты знаешь, с тех пор, как мы расстались, я много думал... думал о том, какой же я все-таки осел. Это я и только я виноват, что все так получилось (Толик не думал так НА САМОМ ДЕЛЕ, но сказать это было необходимо). Но я хочу все исправить, если ты дашь мне такую возможность. Знаешь, я просто понял, наконец, одну важную вещь: ты мне очень нужна, Марина. Очень, - выразительно повторил он. - И я очень хочу сделать тебя счастливой. Хочу быть рядом с тобой. С сегодняшнего дня мы начнем все заново. Я обещаю. Только прошу тебя одном: дай мне шанс.
   На несколько секунд Марина была полностью ошеломлена и выбита из колеи. Переход от гнева к удивлению оказался слишком резким. Она смотрела, не в силах признать в этом уверенном человеке с горящими глазами своего инертного, угрюмого мужа. Она и не подозревала, что он умеет так говорить! Конечно, то, что он говорит - Марина не могла этого не понимать - было явным безумием, с какой стати им начинать все сначала (после того, что было), но...
   - Толик, но ты понимаешь, я не могу... - тихо начала она, - ты... ты, признаться, застал меня врасплох.
   - Понимаю, - сказал он, коснувшись ее ладони. - Просто если я хоть чуточку остался тебе не безразличен...
   Из комнаты раздался ленивый голос хахаля:
   - Марина, кто это там? Петрович зашел, что ли? Если он, проси его сюда.
   - Нет, не он! - быстро ответила Марина и, обращаясь уже к Толику, тихо сказала:
   - Толя, мне кажется, мы все уже решили между нами. Ничего хорошего их этого не выйдет. Поэтому я не...
   - Послушай, Марина, - мягко, но настойчиво перебил ее Толик. - Давай не будем ворошить прошлое, что было -- то было. Просто поверь мне: у нас есть шанс. Я знаю, что я делаю. Идем со мной, Марина, - и Толя ласково взял ее за руку.
   Марина открыла рот, чтобы что-то ответить, и в этот момент из комнаты вышел хахаль, лохматый, небритый и запахнутый в халат.
   - Марина, ну кого это там... - начал он, но, увидев Толика, преобразился, враз став похожим на бойцовского петуха:
   - Эй, что ты здесь делаешь? Какое ты имеешь право держать ее за руку? Вон из моей квартиры! - и хахаль подскочил к Толику, точно собираясь боднуть его.
   Не выпуская руки Марины, Толя сделал шаг вперед, и, оказавшись вплотную лицом к мерзкой роже хахаля, тихо произнес:
   - Я бы на твоем месте так со мной не разговаривал. Хочешь поговорить - идем выйдем.
   Миг они стояли, яростно сверля друг друга глазами, потом хахаль не выдержал и, отведя глаза, отступил на несколько шагов в сторону. Видимо, нутром почувствовав, что это не пустые слова. Выйти из уютной квартиры и получить в морду ему, видимо, совершенно не хотелось. Не было этого в его планах на вечер. Уже другим тоном, несколько ошарашенно, он сказал Марине:
   - Марин, дорогуша, я не знаю, что он здесь делает, но давай поскорее от него избавимся. Ты же знаешь, что тебе с этим человеком ничего не светит. Скажи, чтобы он ушел.
   Улыбнувшись, Толя взглянул в глаза Марины и убежденно сказал:
   - Марина, тебе здесь просто не место. Ты заслуживаешь большего. Идем со мной!
   У Марины было несколько секунд, чтобы принять решение. Ее опыт подсказывал, что с Толиком у нее не выйдет ничего хорошего, он беден и вечно погружен в свои проблемы. А здесь у нее всегда будет не только кусок хлеба, но и французские духи, модная сумочка, а может, и дубленка под Новый год. Хотя мужик он и не ахти какой (хахаль), без подхода к женщине, но в постели пока кое-что может. Но интуиция, в свою очередь, говорила, что Толик изменился, и как раньше, действительно, уже не будет. Он изменился, и изменился явно в лучшую сторону. Как будет теперь -- это уже другой вопрос. Он стал более мужественным, более напористым, как в начале их знакомства. В конце концов, с ним ей и вправду было неплохо, пока он не превратился в тряпку, без желаний и амбиций. И этот знакомый запах, исходивший от него, когда он рядом... Марина с умилением вспомнила те далекие жаркие ночи, которые были у них, пока Толик еще не стал таким занудой.
   Сейчас же пойти с ним означало авантюру, но Марина, как любая настоящая женщина, была склонна к авантюрам. Особенно РАССЕРЖЕННАЯ женщина. Неостывшая обида на своего любовника толкала ее рискнуть, пойти наперекор здравому смыслу. К тому же хахаль имел несчастье быть сейчас непричесанным, расхристанным и небритым, а это естественное состояние мужика всегда вызывало у Марины крайнее неприятие. А Толик был аккуратно выбрит и причесан, от него приятно пахло каким-то новым мужским лосьоном, таким он раньше не пользовался. Внезапно, неожиданно для самой себя, она решилась. В конце концов, они же даже не развелись официально с той поры, не успели. Имеет она право уйти со своим мужем?..
   - Идем, - сказала она, сжав руку Толи.
   Его не нужно было долго упрашивать. Открыв дверь, он нагнулся и мягко подхватил Марину на руки, как новобрачную (он знал, что ей это понравится!) "Вещи мы заберем позже", - насмешливо сказал он ошеломленному хахалю (физиономия у него была, будто кувалдой по башке шарахнули - посмотреть любо-дорого), и быстро пронес свою драгоценную ношу вниз, по ступенькам, крепко прижимая ее к себе, не прислушиваясь к затихающим воплям брошенного любовника. Возле машины он осторожно приземлил Марину на ноги и открыл перед ней дверцу.
   - Прошу, мадам! - галантно предложил он.
   Марина улыбнулась, подобрала юбку, блеснув великолепными от природы ногами, и, одарив Толика многозначительным взглядом, села на переднее сиденье. Это был тот еще взгляд! "Клянусь богом", - подумал Толик, все еще не до конца веря в свою удачу - "Получилось! У меня вышло!" Он действительно кое-что может, когда захочет. И теперь его ждала заслуженная награда за труды.
   По дороге домой (теперь это слово не было преувеличением) Марина с интересом спросила Толю:
   - Знаешь, а ты изменился. В лучшую сторону, - уточнила она. - Как это произошло?
  -- Время, проведенное без тебя, многому меня научило, - хитро ответил Толик. Марина оценила его ответ.
  
   Они занимались любовью сначала на кровати, а затем на полу. На полу им обоим понравилось больше. Как в старые добрые времена, Марина была сверху. Она часто и нежно дышала, временами вскидывая вверх свою белокурую головку. Толя уже давно ни с кем не занимался любовью, а Марина, что ни говори, в этом деле была одной из лучших. Ему было хорошо. Он сосредоточенно пыхтел, пытаясь (и успешно!) доставить удовольствие себе и даме. Он получил то, чего хотел. Конечно, ему помогли обстоятельства, но, прежде всего, он достиг этого сам -- своими силами.
  
   Новые дни принесли новые радости. Воссоединение с Мариной буквально окрылило Толика. Он успевал везде и все: и работать по дому, приводя квартиру в подходящее для семейной пары состояние (Марина согласилась переехать к нему, они подъехали и забрали все необходимые вещи. Хахалю же был дан строгий поворот на все четыре стороны, что, понятное дело, не привело того в безумную радость. Он грозился отомстить, но Толик отнесся к этому с философским спокойствием), и старательно ухаживать за Мариной, словно они были новобрачными, только вышедшими из загса (чему она была несказанно рада), и неплохо зарабатывать на машине -- не последнее дело! Правда, этому сильно способствовала помощь его талисмана -- уже несколько раз за прошедшие дни он получал дополнительные заработки из карманов своих попутчиков, угрожая им пистолетом. Один раз это был пьяненький, но богатенький еврейчик (признаться, бедных евреев он никогда и не видел, но этот был именно богатенький, как Буратина в хэппи-энде), несколько раз -- вполне респектабельные, но тоже вдрызг пьяные граждане Украины (судя по лицу, в паспорт им Толя не заглядывал). Он действовал наверняка -- после 9-ти вечера, в темноте, в глухих районах, на хорошо исследованных маршрутах, только с пьяными, от которых потом толку будет мало. А таких, на удивление, попадалось немало. Просто Толе нужны были деньги: во-первых, для Марины, на разные финтифлюшки. А во-вторых, он всерьез вознамерился провести у себя Большой Ремонт. Жить в такой халупе больше нельзя. Марина одобрила его намерение, разумеется, не зная о его финансовых экспериментах. Для этой цели (ремонта) Толя уже нашел людей, которые могли бы провести его подешевле (относительно, конечно). В этом ему помог его давешний друг Виктор, тоже таксист, с которым он возобновил прерванные было связи. Как и с некоторыми другими знакомыми. Жизнь била ключом, и все шло просто замечательно.
   До самого дня его рождения.
  

День Большого Кайфа

  
   Для Толика очень много значил этот день. У каждого в году есть такой день, и необязательно это день рождения. День, от которого ждешь чего-то удивительного, необычного. День, когда можно позволить себе что-то, от чего ты обычно воздерживаешься. Например, пойти и сделать очень дорогую покупку. Или написать письмо любимой женщине. Или же напиться так, чтобы алкоголь лился уже из ушей. Неважно что, главное, что это запретный плод. День, когда ты ждешь только хорошего: от людей -- подарков, от природы -- чудесной погоды, от жизни -- только радости. И хотя так получается крайне редко, мы все же ждем и настраиваем себя на это, в этот день. И если он прошел хотя бы более-менее удачно, став хотя бы бледной тенью Дня Великого Кайфа -- это может деть положительный заряд -- да-да, на целый год.
  
   "Почему так вышло?" - не раз спрашивал Толик себя потом. И не мог ответить. Наверное, не обошлось без вмешательства высших сил, тех самых, о которых Толик имел доселе весьма смутное представление. Иначе как объяснить, что вся эта неприятная штучка случилась именно 7 октября -- в 39-й день его рождения.
   Одна неприятная случайность наложилась на другую. И все пошло прахом. Все его усилия, затраченные недавно, ушли впустую. Это было очень обидно. И совершенно несправедливо.
  
   В тот день Толик все-таки вышел на работу, решив не отказываться от лишних денег, которые, как известно, не бывают лишними. Но они еще утром договорились с Мариной, что вечером устроят приличную пирушку тет-а-тет -- отметят его 39-летие. Дата, конечно, не круглая, но внушающая уважение. И заранее оповестили об этом знакомых Марины (в основном) и Толика, дабы они не нарушали их романтическое уединение звонками и визитами. Имеют люди право на немножко удовольствия?! -- вопрос, который однозначно требовал утвердительного ответа. Толя возвращался домой, исполненный желания устроить настоящий праздник. В конце концов, у него было, что отмечать. Жизнь снова пошла на лад.
   Он совершенно не предполагал, что все может так сложиться.
  
   Когда Анатолий вошел в главную комнату, предварительно сняв верхнюю одежду и переобувшись, то первое, что он увидел, был большой праздничный торт, утыканный, словно подушечка для иголок, ровно 39-тью свечами. В комнате царила приятная полутьма.
   - Дорогая, я дома, - громко сказал он, и тут увидел свою жену, стоящую напротив, на пороге его комнаты. Выражение ее лица сразу подсказало ему, что что-то не так. Сердце неприятно кольнуло. Неужели?.. Марина тут же подтвердила его догадку.
   - Толя, откуда у тебя ЭТО? - сдавленным голосом спросила она, подходя к столу и кладя на белоснежную скатерть его Талисман -- черный пистолет с привинченным глушителем ("Осел! Какого черта я не взял его сегодня с собой?.. - машинально подумал Толя) Ее лицо было необычайно бледным. - Что это значит?..
   - Как ты его нашла? - тихо спросил он, опершись боком о боковую часть двери.
   - Какое это имеет значение? - закричала Марина. - Что он у тебя делает? - и чуть тише добавила, - Я нашла, когда убирала в твоей комнате.
   - Какого черта ты лазила в МОЕЙ комнате? - все так же тихо спросил Толя. - Я что, не могу сам о себе позаботиться?
   Его вдруг охватило какое-то тошнотворное и вместе с тем сладкое ощущение нереальности происходящего. будто он сам был нарисованным и жил в таком же плоском двухмерной мире.
   - Я хотела сделать тебе приятное. Толик, я не понимаю... - дрожащим от волнения голосом произнесла Марина. - Что это значит? - повторила она. - Ты с кем связался? Во что ты уже успел вляпаться?..
   - Почему я должен давать тебе отчет? - чересчур спокойно спросил он. Марина в эти мгновения казалась ему отвратительной, с ее подергивающимися губами и готовыми обрушить град слез глазами. Дешевых, ненатуральных слез. - Почему это я не могу иметь при себе оружие?
   - Толя, у тебя же нет разрешения! Мы должны заявить о нем в милицию, - срывающимся тоном заявила она. Слова Марины показались ему ужасно глупыми. Зачем он должен отдавать в милицию пистолет, который пригодится ему самому. И уж тем более не бабе ему это диктовать. Нашла время и повод для скандала -- в его день рождения! Чувство жгучей, невыносимой обиды теснилось в его груди. Зачем она это сделала? Зачем она опять все портит? Ведь все было так хорошо! Теперь же начнется, "вляпался, связался, заявить"... И какого черта он не запрятал пистолет получше?! Какая невероятная глупость...
   - Как ты смеешь мне указывать? - уже громче спросил Толя, выбрасывая свою злость на самого себя. - Ты что, забыла, кто тут хозяин? - он посмотрел на нее так, что она отшатнулась и отступила на несколько шагов назад. Его терзало сожаление, что вся идиллия вот так непоправимо оборвалась, и ее уже не вернешь. - Какое ты имеешь право портить мне такой день?
   - Право?! Ах, прелестно!.. - закричала Марина, всплеснув руками. - Как он заговорил! Какой такой день?.. Ты шляешься непонятно где, а я весь день на кухне, вожусь в жаре, стараюсь для него, как проклятая, делаю праздник. Это такое мое право?! Зато я точно имею полное право уйти отсюда. - Она подбежала к находящейся слева кровати и стала судорожно собирать свои разбросанные вещи. - Какая же я была дура! Зачем я поверила тебе, зачем вернулась сюда... Ты безнадежен. Не одно, так другое, так третье, - скороговоркой говорила она, нервно двигая руками. - Оставайся сам со своими проблемами и правами!
   - ТЫ НЕ УЙДЕШЬ! - сказал, как припечатал Толя. В его голове перемешалось все: обида, сожаление, боль, отвращение, злость, отчаяние... Навязчиво вертелась мысль: "Господи, сегодня же мой день рождения!.." Он не осознавал, что делает, он просто хотел, чтобы все это кончилось...
   Нарисованная фигурка схватила нарисованный пистолет, раздался негромкий хлопок.
   Марина не обернулась, чтобы посмотреть на него испуганными глазами, ни сползла медленно по кровати, ни картинно упала в художественной позе, как это бывает в большинстве фильмов. Она просто свалилась, как куль, на кровать. Она вряд ли успела осознать, что произошло или хотя бы что-то почувствовать. Маленькая дырочка посреди затылка сделала свое страшное, непоправимое дело. Крови вытекло совсем немного. Она лежала лицом вниз на своих вещах, которые Марина так и не успела собрать. Теперь все действительно было кончено.
   Он очнулся спустя какую-то пару секунд. Посмотрел неверящими глазами на кровать, на свою руку, на пистолет, из черного дула которого еще вился легкий дымок. Отрезвление наступило незамедлительно. Ярость, обида и боль унеслись, осталось лишь безмерное удивление: как же так?.. Минутой ранее он возвращался домой с приятным предвкушением праздника, а сейчас его чертова жизнь летела в тартары. Еще мгновение назад Марина была жива, а теперь -- мертва. Он знал это наверняка, чувствовал. Так быстро и легко. И столь же быстро, легко и бесповоротно изменилась его жизнь. До этого момента он был человеком, а теперь стал Убийцей. Человеком, прикончившим свою жену в день своего рождения.
   Часы в коридоре продолжали тикать, отсчитывая мгновения его Новой жизни. И секунды с момента, как умерла Марина. Он не бросил пистолет, он продолжал держать его в руке. Не отпуская его, поднял руки к голове, сдавил виски. Сталь холодила кожу, но он этого не чувствовал. Талисман. Его талисман. "Кому счастье, кому горе, а кому "мементо море"..." - где-то по телевизору слышал такую глупую фразу. Проклятый талисман, отнимающий жизни. Ему пришлось столкнуться с его действием самым непосредственным образом. Более того: он сам вызвал это действие.
  
   Он простоял так минут пять, безуспешно пытаясь прийти в себя. Мысли хаотично разбредались в разные стороны. Тишина напряженно давила, как невидимый пресс. Все вокруг казалось таким же мертвым, как и Марина. Словно вместе с нею, жизнь покинула и все вещи, в той или иной мере принадлежавших Марине. Толя чувствовал себя словно посреди огромного, безразмерно-холодного и пустого пространства. Внезапно решившись, он судорожным шагом вышел из комнаты, наскоро обулся и покинул квартиру, захлопнув за собой дверь. Он очутился на улице и полной грудью вдохнул прохладный октябрьский воздух. Толя зашагал прочь от своего дома, куда глядели его глаза.
   Это решение спасло его от того, чтобы сразу сойти с ума или застрелиться.
  
   Поразительно. Это было первое ключевое слово, которое подобрал Толик к создавшейся ситуации. Он шагал по тротуару, не обращая внимания на встречных прохожих, изредка проносящиеся по дороге машины. Он был целиком устремлен в себя. Но факт. Это было второе ключевое слово, помогшее ему в некоторой степени восстановить контроль над собой. Октябрьское солнышко еще грело достаточно неплохо, поэтому ему не было холодно в одной рубашке и брюках. Куртка осталась висеть на вешалке, где он снял ее, когда зашел домой. ДОМОЙ. Какое близкое и родное слово. Однако теперь оно становилось для него пустым звуком. Скоро его "домом" может стать тюрьма. А тюрьма -- это хуже, чем смерть. Но...
   "Тем не менее", - продолжил он, сам дивясь своему хладнокровию, - "я уже не смогу вернуть все назад. Марину не оживишь." И теперь он должен подумать, что ему делать дальше. Как жить дальше. Ради самого себя, своего уважения к себе, он должен что-то придумать, не опускать руки, отдаваясь на волю судьбы. В последнее время он почти почувствовал себя мужчиной, не в физиологическом, а в истинном значении этого слова. "И из-за того, что произошло, я не должен, не имею права скатываться обратно, в бездумную пустоту. Я не должен сдаваться".
   Так думал он, шагая все дальше и дальше. По дороге, уходящей в никуда...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"