Иван проснулся в обед и ещё долго не вылезал из нагретой кровати. А когда, наконец, выполз из-под одеяла, то тут же уселся за письменный стол, где его уже ждал чистый альбомный лист. Иван посмотрел на листок и вздохнул. Потом посмотрел по сторонам и вздохнул снова. Солнечные лучи проскальзывали через щель между шторами и щекотали щёку. Ваня поднял карандаш и постучал им по столу, а потом схватил листок и ушёл в гостиную, где его уже ждал мольберт.
Иван Семёнов был художником. Правда, он не написал ещё ни одной картины. Но как говорил сам Иван:
- Если человек чего-то очень хочет - он это получит.
А Иван очень хотел стать художником. У него в голове роились тысячи идей, которые только и ждали, пока их перенесут на бумагу.
Ивану было сорок три, и он никогда не работал. Всю жизнь он просидел в фирме у отца на должности "Сына директора", которая включала в себя такие обязанности как: ковыряние в носу, чтение журналов на рабочем месте и, конечно, флирт с секретаршами. А когда старик умер, Ваня стал жить на его деньги. В молодости он только веселился. В зрелости тоже. Но вот ему стукнуло сорок три и вместе с этой датой стукнуло что-то и у него в голове. Да и наследство, к слову, подходило к концу.
Поэтому вчера он всю ночь ворочался в кровати и думал о жизни: взвешивал всё, расставлял по полочкам, раскладывал по ящичкам и думал где раздобыть деньги и при этом не работать. И вдруг, вспомнил о картине, а точнее о бездарной мазне которую на днях продали за миллионы долларов. Так, Иван неожиданно осознал, что всегда мечтал стать художником.
Он тут же ринулся к столу, вытащил чистый лист и уже хотел намазюкать чего, но вдруг почувствовал, как глаза слипаются. Тогда он решил, что торопиться некуда, лёг обратно в кровать и как только накрылся одеялом, тут же засопел.
И вот, сейчас он стоял перед мольбертом. В одной руке, растопырив пальцы, он держал краски, в другой лежала кисть.
К слову, Иван не умел рисовать.
- Но кого сейчас это останавливает. - Говорил он. - Любой бездарь может сегодня завязать себе глаза, взять листок и забрызгать его красками, а потом сказать, что это видите ли новый стиль такой. Мол, называется это НеоБрызг и стоит такая чухня миллион рублей или долларов. Плевать, всё равно кто-то да купит.
Иван хорошенько обмазюкал кисть в жёлтой краске и уже занёс её над холстом, как вдруг живот у него заурчал.
- Нет. На голодный желудок творить нельзя. - Сказал он и отправился на кухню.
Он съел первое, второе и десерт, а потом, придерживая живот руками, ушёл в спальню чуть прикорнуть.
Когда он проснулся, на улице смеркалось.
Иван полежал в кровати пару минут, а потом вспомнил, что решил стать художником и вмиг вскочил на ноги. Через минуту он уже стоял перед листком. Жёлтую краску он смыл - сейчас настроение было совсем не жёлтым.
Часы пробили девять. Глаза у Ивана уже болели, губы дрожали от напряжения, мысли разбегались, а идеи, которые приходили в голову, не казались уже такими гениальными как раньше.
- Не думал, что рисовать так сложно. - Вздохнул он.
Потом постоял ещё немного у холста и решил поискать вдохновение где-нибудь в другом месте. Например, в парке. Или в пабе.
Вернувшись уже под утро, Иван сразу пробежал в спальню и бухнулся на кровать. Ему снилось, будто он стоит в галере и рассказывает о своей новой картине. Вот он заканчивает речь и кланяется, а люди хлопают, хлопают и кричат "Браво".
"Браво".
Проснулся Ваня от холода, он забыл закрыть окно, а ночь как назло выдалась холодной. Он надел на себя кофту, шарф, а после, накинул ещё и плащ. В этот день холст, так и остался пустым.
Вторник плавно перетёк в среду, среда в четверг, а потом неожиданно стукнуло воскресение. На мольберте уже начинала скапливаться пыль. Иван хотел написать что-нибудь сегодня, но потом вспомнил, что уже позвал гостей.
Вечером его дом, походил на дворец во время бала. Все веселились, пили и поглядывали на мольберт. Замечая это, Иван вскидывал подбородок и говорил, что он теперь художник. А ещё, что совсем скоро он создаст новый шедевр мировой живописи.
- Я его, правда, ещё не начинал, но в голове у меня, он готов уже давно. - Добавлял Ваня.
Гости просили его показать, как творит настоящий гений, но Иван отвечал, что сегодня у него нет вдохновения, а без вдохновения никак нельзя, потому что искусство - это дело духовное.
Весь следующий день Иван страдал от жуткого похмелья. Писать он не мог. А ещё через неделю заболел. Температура поднялась аж до 37-ми и 2-х. Иван то и дело покашливал и говорил, что болезнь забирает у него все силы.
Проболел он так целый месяц, но потом вспомнил о своём призвании. Он подошёл к мольберту, на котором уже толстым слоем лежала пыль и начал творить. Ну, как, творить. Он с полчаса выводил на пыльном листке узоры, а потом случайно чихнул и всё его творение пошло прахом. Иван так расстроился, что не смог рисовать ещё неделю.
В конце концов, он понял, что дальше так продолжать нельзя. Из-за его капризов, мир уже второй месяц, ждёт новый шедевр современной живописи. Он взял себя в руки и решил сейчас же приступать к работе.
Но подойдя к мольберту, Иван не нашёл кисть. Он долго и упорно, (прерываясь на обед), искал, куда же запропастилась злосчастная кисточка, но так её и не нашёл. Тогда он пообещал себе, что завтра же пойдёт в магазин за новой.
Через три недели он шёл мимо магазина и вдруг вспомнил, что ему нужна кисть. Тогда он взял сразу целый набор из двадцати штук и полетел домой.
Когда он вернулся, то уже знал, что делать. Вчера вечером он прогуливался возле реки и смотрел на закат, и сегодня он решил запечатлеть его на своей первой картине.
Ваня открыл походную сумку, сбросал туда всё необходимое и отправился в дорогу. Он доехал до леса, а оттуда помчался к реке, спустился на берег и увидел, что солнце только-только коснулось горизонта.
Тогда он установил мольберт, взял кисть и краски. Долго присматривался, ища лучший ракурс, а когда нашёл, то замахнулся, чтобы сделать первый мазок, но...
На мольберте его, почему то не ждал листок бумаги. Иван кинулся к сумке и, вывернув её наизнанку, понял, что забыл дома холст.