Огнев Валентин : другие произведения.

Двойные стандарты. (Полный роман)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Максим Скоблин не совсем обычный парень. В его теле живёт множество личностей: с кем-то он знаком, а о ком-то и не знает, вовсе. Но главная проблема в том, что он ничего не помнит. И теперь, чтобы оставаться в теле ему придётся помогать другим людям, попутно разбираясь, кто же он такой. P.S. Книга задумывалась как дилогия. И это - её первая часть. Но не пугайтесь, этот роман можно считать законченным. Не будет такого, что в конце герои навели друг на друга стволы, а что будет дальше, читайте через год. Нет. История, начатая вначале, заканчивается с последней строчкой романа, и там же задаётся новая тема уже для второй части. Приятного чтения.

Двойные стандарты

Глава первая

   Если вам интересно, как это жить с раздвоением личности, то отвечу - хреново.
   Мало того, что ты временами пропадаешь куда-то, так ещё и просыпаешься, чёрт знает где. Лёг значит спать у себя в кровати, а рассвет встречаешь уже на берегу моря, укутавшись тонюсеньким пледиком. Так что сон для тебя - это лотерея, может, ты просто уснёшь, а может, проснётся другая личность, которая захочет набухаться под крики чаек на Балтийском море. А с какого горя, ты и близко не знаешь.
   А ещё, с какими-то личностями ты знаком, с какими-то нет, а о каких-то можешь даже и не знать. Вот, например, у меня дома стоит сейф с кодовым замком, но кода я не знаю. И не одна из знакомых мне личностей тоже не знает. Ровно, как и то, что в этом сейфе лежит. Может там пистолет, или миллион долларов, а может чья-то отрубленная рука или коллекция комиксов про Бэтмена.
   Короче диссациативка - это не подарок, а для меня вдвойне. Штука в том, что я ничего не помню. Такое чувство, будто я родился неделю назад. И сейчас, единственное что я о себе знаю - это своё имя - Максим Скоблин. Но замени его на Пётр Григорьев или Семём Фролов - ничего не изменится. Я всего лишь пустышка: без прошлого, без воспоминаний.
   Первое, что я помню - голос. Глубокий, пропитый мужской бас. Хозяин голоса сидел напротив меня, но сил открыть глаза и посмотреть на него, не было.
   - А ей говорю, ну зачем ты её слушаешь, а она... - Мужик захрипел, прокашлялся. - И так двадцать лет. - Он шмыгнул носом, рыкнул и харкнул куда-то под ноги. Было слышно, как слизь шмякнулась о пол.
   Наконец я открыл глаза. Передо мной сидело синющее существо с рожей, как в кривом зеркале. Красные глаза слились с красными щеками, картофельный нос расплылся по лицу, а опухший язык то и дело полизывал потрескавшиеся губы.
   Две пустые бутылки, шатающийся стол, лампа над головой. Жёлтый ручей света стекает по побеленным стенам. Мой подбородок упёрся в кулак, глаза еле различают картинку, в ушах шум, а во рту привкус самогона и рвоты. К слову, запах в комнате от картинки не отстаёт.
   - Ещё по одной? - Прохрипело существо и схватило бутылку с мутной жижей.
   Ответа оно ждать не стало и плеснуло в стаканы остатки самогона.
   - Вот те на, за третьей придётся идти. - Прорычало оно.
   Я подтянул к себе стакан, посмотрел в него и отставил обратно.
   - Ты чего это?
   - Ничего. - Выдавил я. - Хватит уже.
   - Э-э, нет. Начали вместе, вместе и закончить должны. Пей давай.
   - Нет. - Ответил я и плеснул самогон на пол.
   Рожу существа перекосило ещё сильнее, оно уставилось на лужу у стола, потом на меня.
   - Хватит уже Лёнь, - вдруг выпалил я, - мне пора. Да и тебе тоже.
   Имя его само собой всплыло в памяти, хотя видел я его впервые. Да, впрочем, я всё видел впервые. И угораздило же меня, родится в этой чёртовой каморке, с жёлтыми стенами, запахом дерьма, пота и этим Лёней в придачу.
   - Ну и проваливай. - Буркнул мужик. Он плеснул жижу себе в рот и отбросил стакан, тот ударился о стену, отскочил на пол и подкатился обратно к столу, без единой трещинки.
   Я сполз со стула, на карачках добрался до стены и уже по ней прошёл к выходу. В коридоре я напялил ботинки, не уверен, что свои, и вывалился на лестничную площадку.
   Вскоре я уже вдыхал свежий воздух. Видно я был в одном из спальных районов: позади девятиэтажки, напиханные то вдоль, то поперёк, а впереди, у дороги, полоса частных домов и остановка. Ни маршрутов движения, ни расписания, только один столб с полустёртой табличкой, из которой ясно, что 12-й автобус ходит каждые 12-ть минут, а 30-й, как ни странно, каждые 15-ть. Спустя полчаса из-за поворота появились оба. Они пришвартовались в рукаве, открыли свои пасти, выплюнули людей и исчезли. А я остался.
   Куда ехать я не знал. Да и пошарив в карманах, нашёл только потрепанную десятирублёвую бумажку.
   - Ты в порядке? - Спросил кто-то.
   В двух шагах от меня стоял мужчина в белом плаще. Его курчавые грязные волосы свисали до плеч, нижняя губа опухла, а под правым глазом светил фонарь. Вся его одежда выглядела так, будто после стирки её комком скинули сушиться, а когда та высохла, её тряхнули пару раз и отдали ему.
   - Я в норме. Не подскажите, какой автобус едет в центр?
   - Да, отсюда любой. А куда вам именно надо?
   - Не знаю. - Ответил я.
   - Раз вы не знаете, куда вам надо, то зачем тогда вообще куда-то ехать? - Спросил он.
   При всём его виде, голос у мужчины был ровным и чистым, как у ведущего на радио.
   - Эм-м, а можно ещё вопрос?
   - Конечно.
   - Какой это город?
   - Калининград. - Ответил мужчина. - Страна если что Россия. - Тут он осмотрелся по сторонам и приметил двух парей, что сидели метрах в пяти у ларька и смотрели на нас. - Слушай, - шепнул он, - ты спрашивай что хочешь, но потише, пожалуйста.
   - А что не так?
   - Как бы тебе сказать. - Он поджал губы и снова посмотрел на двух парней. Я тоже взглянул на них, а те тут же отвели глаза. - Дело всё в том, что меня видишь только ты. - Выдохнул он. - А мне бы очень не хотелось, чтобы нас забирали в психушку.
   - Это что значит? - Шепнул я и снова бросил взгляд на парней, те уже перешёптывались друг с другом.
   Я отвернулся от них, сделал пару шагов в сторону и уставился куда-то на частные домики на той стороне улицы.
   - Так кто ты? - Спросил я. И тут же добавил. - И кто тогда я?
   - Тебя зовут Максим Скоблин, а меня можешь звать Мишей. Мы с тобой скажем так, одни из множества личностей живущих в этом теле.
   - То есть я псих?
   - Ну, если ты так считаешь. - Пожал плечами Михаил.
   - Я разговариваю с человеком, которого нет. - Прошипел я.
   - Которого нет. - Усмехнулся он. - Я настолько же реален, как и ты. Отличие лишь в том, что сейчас ты рулишь этим мешком из мяса и костей. - Он окинул меня взглядом, а потом подошёл ближе и шепнул. - Ладно, я уверен у тебя ещё много вопросов, но сейчас есть другие дела. Нужно кое-кому помочь.
   - Эм-м...
   - Лёне, твоему соседу. - Выпалил Миша.
   - Там он мой сосед. - Вскрикнул я, но тут же опомнился и шепнул. - Значит, я живу в том доме.
   - Не хотел бы тебя расстраивать, раньше времени, но скажу больше. Ты живёшь в той квартире.
   - Уф-ф. - Прохрипел я. Мне сразу вспомнился тот стол и стены, лампа и потолок, запах. И Лёня. - Так получается он сейчас у меня сидит?
   - Ага. И тебе надо вернуться.
   - Чтобы ему помочь. - Сказал я.
   - Чтобы ему помочь. - Ответил он.
   - Но чем?
   - А не чем? - Удивился Миша. - Ты его видел, ему явно нужна помощь. Но, поскольку ты сейчас немного не в себе, дам подсказку - для начала можно помочь ему протрезветь.
   - Да он по виду месяцами не просыхает. - Процедил я, и через плечо метнул взгляд на парней у ларька. Парней там правда уже не было, но теперь на их место пришла старушка в серой юбке и зелёной кофте. Это была одна из тех бабулек, что штукатурит себя на ровне с двадцатилетними, от чего её лицо превращается в пародию на Томаса Хьюитта. Сейчас её фиолетовые глазки с прищуром следили за мной. - Чего она так смотрит?
   - А ты себя видел? - Спросил Миша.
   Я окинул себя взглядом: зашарканные туфли, скатавшиеся спортивные штаны с порванной штаниной, и белая рубашка с серыми пятнами, то ли грязи, то ли рвоты. Лица своего я не видел. И, слава богу.
   - Ладно, о чём мы там. - Сказал я, прикрывая рукой рот, будто так я привлекал меньше внимания. - А, не проще будет просто выгнать его?
   - Э-э, нет, дорогой. - Рассмеялся Миша. - Ты должен ему помочь. Это теперь твоя миссия - помогать людям. Понимаешь?
   - Да, не очень пока. - Процедил я.
   - Ничего со временем поймёшь. - Ответил он. - Только помни ты здесь не один, - сказал Миша и тыкнул мне в грудь своим тонким пальцем, - тут есть те, кто с радостью займут твоё место. Поэтому чтобы помочь себе, придётся помочь другим.
   Он кивнул на серую девятиэтажную коробку. Я вздохнул. Старуха у ларька шептала что-то продавщице и посматривала на меня сведя брови.
   - Ну, выпил и что? - Хотелось сказать мне. Но я промолчал.
   Вместо этого я пошёл домой, но Миша меня остановил. Он сказал, что прежде надо купить бутылку. Я ответил, что мы так-то идём убеждать его отказаться от бухла, а не наоборот. Но Миша сказал, что такие вопросы на трезвую голову не решаются.
   Спустя пару минут я, в прихожей, уже стягивал чьи-то ботинки со своих ног.
   Лёня сидел всё там же. Он сложил руки на стол и спрятал в них краснючую мордашку. Храп расползался по всей квартире, щекотал стены и потолок.
   - Эй. - Сказал я и стукнул Лёню по плечу. Тот тут же вскинул голову, утёр слюнявый рот и покрасневшими глазами уставился на меня. Правда вскоре его глаза переметнулись к бутылке в моих руках, и по лицу его поползла улыбка.
   - Вернулся всё-таки. - Прокряхтел он.
   - Агась. - Ответил я и бухнулся на стул. - Вместе начали, вместе и закончим, помнишь?
   Он улыбнулся шире, поднял с пола стакан, протёр его воротом футболки и с грохотом поставил на стол.
   - Разливай!
   И всё началось по новой. Меня снова воротило от одного вида этой белой жижи, но я всё же пил. Правда, после третьей порции воротить перестало. Да и водка стала куда вкуснее.
   - Да это всё сверху. - Рычал Лёня. - Зомбируют нас, через рекламу, фильмы, картины всякие, даже через рисунки на этих сосисках грёбаных.
   - А с сосисками-то что?
   - Да, как что? - Вскрикнул он. - Они ведь там живые и напрямую так говорят, "Съешь меня"! Сначала коров со свиньями рисовали, весёлых таких, а теперь придумали уже живых сосисок пихать. Всё чтобы моральные нормы подорвать. Человечности нас лишают, понимаешь?
   - Через говорящие сосиски? - Нахмурился я.
   - Да, чё ты всё про сосиски! - Крикнул он и ударил кулаком по столу. - А тебе обо всём говорю. Телевизор, радио, кино, театры, галереи, всё давно куплено. Нет уже искусства, одна пропаганда осталась.
   Мы закинулись ещё. А пока Лёня поспешно разливал по новой, я выпалил:
   - Я отлить.
   И ушёл. Правда, недалеко. Квартирка у меня была метров 20 квадратных, если не меньше. Я прошёл два шага, завернул за угол и попал в ванную, где напротив двери уместился унитаз. Но пришёл я не к нему.
   - Не могу больше. - Сказал я. - Что мне вообще говорить?
   - Не говори - слушай. - Отозвался Миша, он сейчас сидел на краю ванной, а появился он там, видимо, когда я моргнул. - Попытайся понять, почему он пьёт. У всего есть причина. Найдём причину, сможем помочь. Так что дерзай.
   Я вздохнул, спустил воду в унитазе и вышел обратно.
   - Рептилоиды. - Вздохнул Лёня. - Правительство, церковь, корпорации, ТВ, - всё заполонили. Вот назови любого известного и влиятельного человека и попадёшь на рептилоида.
   - Джастин Бибер. - Выпалил я.
   - Эт, кто? - Спросил Лёня.
   - Певец западный.
   - Не-не, ты давай, известных каких-нибудь называй. Ну, Леннона типа.
   - Ну, Леннон. - Сказал я.
   Лёня прохрипел и отвёл глаза.
   -Не, - помотал головой он, - Леннон, не.
   - А чего так? Вроде и знаменитый был и влиятельный.
   - Да не, он точно нет. Я знаю... Просто поверь, Леннон он не такой.
   Я вздохнул.
   - Пойду, отолью.
   И снова ванная два на два метра, а в углу Миша.
   - Ну и чего? - Прошипел я.
   - Да, ничего. Не из-за рептилоидов ведь он забухал. - Выпалил он. - Иди, слушай дальше.
   - Да-к, вот вчера только жара была плюс двадцать, а сегодня уже пяти градусов нет. - Лёня влил в себя ещё пятьдесят грамм и, не успев поставить стакан, спросил. - А что думаешь? - Но, не дождавшись ответа, выпалил. - Климатическое оружие.
   И снова.
   - Слушай дальше.
   - Думаешь, Николая второго расстреляли? - Лёня рассмеялся. - Не смеши меня, зачем масонам это делать?
   - Слушай...
   - Да ему уже пять сердец пересадили. - Вскрикнул он, а потом уставился куда-то на потолок и прошептал. - И вообще думаешь, всё это время, это был один человек?
   - Дальше...
   - И вот вынесли мы оттуда штук пятьдесят таких блямб чугунных, каждая килограмм по двадцать не меньше. Спина после этого ещё месяц не разгибалась. А знаешь что самое смешное? Что метал-то чёрный, а телевизор я себе за него цветной купил. Ха-ха...
   - Ещё чуть-чуть...
   - А она говорит - не пей, а как не пить-то, если вокруг такое твориться. - Лёня всплеснул руками.
   - Какое такое?
   - Да ты сам посмотри, жить невозможно стало. Всё дорожает! Бутылка водки вон, уже двести рублей. - Всхлипнул он. - И как тут не забухать?
   - Уже близко. - Сказал Миша, покачиваясь на углу ванны.
   - Да я не могу уже! - Рыкнул я. - Слушать тошно. Давай выгоним его и всё, пусть пьёт себе.
   - Не-е, так не пойдёт. - Мотнул головой Миша. - Ладно, в этот раз, я тебе помогу.
   Я с прищуром посмотрел на него и кивнул, потом в десятый раз слил воду в унитазе и вышел в комнату.
   Я, как и раньше, бухнулся на стул напротив Лёни, а Миша толкнул меня в бок и уместился рядом.
   - Я с ним поговорю. - Шепнул он и посмотрел на Лёню. - Ну, а чё, дома-то как?
   - Пф-ф, а как может быть? Катька вон, уже весь мозг мне выела, одна извилина осталась и та погрызанная. Всё плещет и плещет на меня свой негатив этот. Я ей говорю, Насть, ты думай о хорошем и говори, о хорошем, хорошее оно притягивается тогда, а она всё ересь какую-то свою гонит. Вот аж, до тошноты, понимаешь?
   - Слушай, может, я глупость, конечно, скажу, но ты не думал, что если ты с ней по-хорошему будешь, то и она с тобой тоже? - Проговорил Миша. Причём говорил-то он, но слова его вылетали из моего рта.
   - Так я-то к ней с любовью, а она, ну она, - он долго чмокал и пожимал плечами, а потом, наконец, выдал, - дура. - Потом выпил, треснул стаканом о стол, утёр рот и рявкнул. - И дочь её, тоже, дура.
   - Её дочь? - Спросил Миша.
   - Её. - Кивнул Лёня.
   - Ну, и твоя получается.
   - И моя. - Ответил тот.
   - Дура? - Сказал Миша.
   - Дура! - Кивнул Лёня.
   - Ага. - Вздохнул Миша и подпёр голову кулаком. - А чё ж ты её тогда не учишь?
   - А, как, как её учить, если она не слушает ничего? - Развёл руками Лёня. - Она ж вообще в другом мире живёт. Молодёжь эта, она же ничего не понимает. А всё смартфоны эти, всех зомбировали...
   - Да, подожди ты с этим. - Махнул рукой Миша. - Дочь-то твоя тут причём? С ней-то, что не так?
   - Ой. - Вздохнул он. - Ну, как тебе сказать. Она ведь, не знает ни черта, и знать не хочет. В одиннадцатый класс попёрлась и не учится там. По математике два, по русскому два...
   - За четверть?
   - Да, не-е. - Выдал он. - Не такая дура. Вчера принесла. А так за четверть стабильно три!
   - И чего тогда? - Спросил Миша.
   - Да, дай договорить. - Вставил Лёня. - Я ей говорю, ты зачем пошла дальше учиться, если учиться, не хочешь? А она говорит, я актрисой буду, мне математика не нужна.
   - Ну, правильно. - Пожал плечами Миша. - Зачем актрисам математика?
   - Да, ну, не в математике дело. - Пробурчал Лёня. - А в том, что она думает, что всё просто будет. Мол, я ничего учить не буду, а только книжки там почитаю, да в кружок театральный похожу и всё, меня возьмут.
   - Так может и возьмут. - Сказал Миша.
   - Может и возьмут. - Ответил Лёня и залпом выпил. Потом вздохнул и, не поднимая глаз, налил ещё. - И уедет в Москву. А мы тут с Катькой как? - Он вздохнул, поднял полный стакан, но потом снова опустил его на стол. - Мы ж с ней и так не говорим почти, а тут она уедет и всё. Мамке может и позвонит раз в месяц, а обо мне и не вспомнит.
   - Ну, зачем ты так?
   - Да, потому что так и есть. - Отрезал Лёня. - Совсем со мной не говорит. Даже простое "Привет" выдавливает из себя. Ждёт не дождётся когда уедет и ей не придётся каждый день мне "Спокойной ночи" говорить.
   - Ну не всегда же так было.
   - Не всегда. Раньше помню, болтали. А теперь даже не знаю, что ей и сказать...
   - Вот. - Вставил Миша и вытянул шею вперёд. - А ты не думаешь, что тут как с женой, надо с себя начать.
   - Так я к ней по-хорошему. - Вставил Лёня.
   - Да, я не о том сейчас. - Отмахнулся Миша. - Ты попробуй поговорить с ней о том, что она любит. Вот что ей нравится?
   - Хор! - Выпалил Лёня. - Корейский.
   - Корейский?
   - Ну, да, мальчики эти, разноцветные.
   - Попса корейская что ли?
   - Ну, да, постоянно их смотрит. - Вздохнул Лёня.
   - Так. - Выдохнул Миша. - А из земного, ей что-нибудь нравится?
   Лёня застыл и просидел неподвижно с минуту, потом поднял палец и потряс им над головой.
   - Кино любит.
   - Корейское?
   - Слава богу, нет. Наше.
   - Ну, оно сейчас тоже не будь здоров.
   - Не-не, старое смотрит. Хорошее.
   - А, ну это здорово. - Выпалил Миша. - Так может вам об этом и поговорить?
   - А как? - Спросил Лёня. - Чего я, подойду к ней и так: Наська смотрела "А зори здесь тихие..."? Да? И как тебе? Ну, глупо как-то выходит.
   - Это, да. - Сказал Миша. - А ты попробуй как-нибудь издалека зайти.
   - Да, я ж говорю, она привет-то мне с трудом выговаривает, а ты говоришь издалека зайди.
   - Но, пытаться-то надо. - Сказал Миша. - Или дашь ей просто уехать?
   - Да ни дам я ей уехать. - Рявкнул он. - Здесь останется.
   - И что ты её на цепь посадишь?
   - Может и на цепь!
   - Отпусти ты её. - Вздохнул Миша. - Понимаешь же, что всё равно уедет. От того и бесишься, что изменить ничего не можешь. А ты отпусти и сразу легче станет.
   - Отпусти. - Усмехнулся он. - Это ж, дочь моя. Я ж с ней всё время рядом, восемнадцать лет. А теперь, возьми, отпусти. И потеряй... Навсегда.
   Он в который раз поднял стакан, посмотрел на водку мокрыми глазами и снова опустил стакан на стол.
   - И зачем я ей нужен, такой? - Всхлипнул он. - Правильно делает, что уезжает.
   - Конечно. - Кивнул Миша. - Такой ты ей не нужен. Ей нужен отец, который поддержит её, а не будет талдычить своё: всегда и везде. Знаешь, если ты взрослый, ты не всегда прав. Часто, даже наоборот.
   Лёня утёр глаза рукавом футболки и вздохнул.
   - Так что ей сказать-то?
   - А ты скажи, что рад за неё. Скажи что не против, чтобы она ехала, потому что если она этого хочет, то получается и ты тоже. А дальше, думаю, вы найдете, о чём поболтать.
   Он кивнул, подтащил к себе стакан с выпивкой, посмотрел в него немного и пододвинул ко мне.
   - Пойду, скажу.
   - Погоди. - Выпалил Миша. - Сперва неплохо бы проспаться. - Сказал он, а потом, окинув Лёню взглядом, добавил. - И помыться.
   - Согласен. - Кивнул тот. - А я могу, тут у тебя? - Он тыкнул пальцем на сложенный диван у стены.
   - Конечно. - Ответил Миша.
   Когда Лёня уснул, я слил всю водку в унитаз и вернулся в комнатку. Конура два на четыре метра со столом, холодильником, диваном и комодом. Холодильник по шуму не уступал храпу Лёни. Диван, когда его раскладываешь, превращался в какое-то подобие подстилки, и получалось, что ты спишь почти на полу. Стол был квадратный и громоздкий, его я сразу засунул в угол. А комод, с ним вообще творилось что-то неладное. В нём было четыре ящика, которые можно было открыть, а закрыть нельзя. В конце концов, я вытащил верхний ящик и третий, а все вещи сложил во второй и нижний. Потом похвалил себя за отличное инженерное решение и перебрался к самому интересному предмету.
   Чёрный сейф с кодовым замком, что стоял на комоде. Я осмотрел его со всех сторон, покрутил замок, подёргал ручку, но, конечно, не открыл.
   - Что в нём?
   Миша сейчас сидел на подоконнике, и смотрел на кошку, что сидела на пристройке у дома. Правда, казалось, что один его глаз постоянно следит за мной.
   - Это не важно. Как я и говорил, ты здесь не один. Смирись с этим. - Он посмотрел на меня, потом снова на кошку и вздохнул. - До встречи.
   Когда я моргнул, его уже не было. А вот вопросы были.
   Например - кто я? И, что мне делать дальше?
  

Глава вторая

   Сегодня снова проснулся на берегу моря. Звучит, может и здорово, но на деле, ничего приятного в этом нет. Песок чуть ли не в трусах, холодно до жути, ещё и жрать хочется. Про похмел я вообще молчу. Короче за последнюю неделю, я выучил расписание электричек Зеленоградск - Калининград, наизусть. Обычно я еду на восемь тридцать, но когда моего, скажем так, "сожителя", заносит куда-нибудь на далёкие берега, то приходиться уезжать ближе к полудню.
   Что самое смешное - денег у меня нет. Одна только банковская карта, пароля от которой я не знаю. Благо до тысячи рублей ей можно платить без кода. Да и сколько денег на ней, я тоже понятия не имею, поэтому каждый раз, жду, что терминал выдаст ошибку и мне придётся пиликать 30 километров до Калининграда пешком.
   В общем, как я уже говорил, раздвоение личности - это хреново.
   А ещё, сегодня решил устроить разгрузочный день и заварил доширак без сосисок. Я уселся в уголок и уставился на стену, а пока лапша разбухала в тарелке, думал, что делать дальше.
   Надо было где-то работать, как-то вливаться в жизнь. Но как, если я даже не знаю, кто я и на кого учился, где работал, я даже не уверен, что жил раньше в Калининграде. А если не здесь, то где? В Москве или в Питере? А может где-нибудь в Сибири?
   - Что делать? - Шепнул я.
   - Я знаю. - Послышался голос.
   Я обернулся.
   На подоконнике, где неделю назад уместился Миша, сейчас сидел паренёк лет двадцати с чёрными волосами, свисающими до глаз. Парень был невысокий, тощий и какой-то болезненно бледный, от чего чёрные волосы и глаза выглядели ещё чернее.
   - Только сегодня и только в клубе Грин, состоится самый улётный концерт, самой улётной панк-группы России. Да что там России, - вскрикнул он, - мира. - Он спрыгнул с подоконника и вытянул кверху руки. - И мы обязаны там быть.
   - Ты ещё кто такой?
   - Оу, прости. - Выпалил он и прижал руки к груди. - Совсем забыл. Я Вадим, но можешь звать меня просто Вадик.
   Вадик походил на человека, у которого всегда что-то есть, ну или того, который всё может достать и попутно сам это попробовать. Он, то тараторил, выплёвывая слова, будто это горячие камушки, застрявшие у него в горле, то смаковал каждое слово, растягивая фразы как резинку от трусов. Он кривлялся, махал руками, топал ногами. А вы так до конца и не понимали: злится он или радуется.
   - Это из-за тебя, я уже третий раз просыпаюсь с песком в зубах?
   Он помотал головой.
   - Кто тогда?
   - Понятия не имею. Да и не важно? - Нахмурился он. - Сейчас важно только одно - концерт Порнофильмов.
   - Это ещё что? Дома не можешь посмотреть?
   - Да ты издеваешься? Я ж минуту назад... - Он цокнул и махнул рукой, потом вздохнул и посмотрел на меня так, как дети смотрят на своих родителей, когда те спрашивают какие-то очевидные для всей молодёжи вещи. - Порнофильмы - одна из лучших панк-рок групп в России. Только сегодня и только в клубе Грин. В восемь ноль-ноль. Так что нам уже пора собираться.
   - Думаю, я слишком стар для этого. - Отмахнул я и вернулся к ланчу. Лапша уже разбухла, и только я снял крышку, как в нос мне ударил запах химозной приправы из пакетика. - Божественно. - Процедил я.
   - Мы не можем это пропустить. - Крикнул Вадя, влетая в стол. - Такое бывает раз в жизни.
   - Слушай, - сказал я, накручивая спагетти на вилку, - допустим, я соглашусь. Сколько стоит билет?
   - Косарь.
   - До конца не уверен, но думаю что касарь, в переводе на человеческий - это тысяча.
   - Верно-верно. - Закивал Вадик.
   - Так вот, я не могу потратить больше тысячи за раз, платя картой, а налички у меня нет. Отсюда вывод - мы сидим дома и слушаем Сплин с телефона. - Я так обмотал вилку спагетти, что та стала походить на пчелиный улей. - Будешь? - Спросил я.
   - Нет, спасибо. - Ответил тот.
   Я пожал плечами и сунул улей в рот. А Вадик спрыгнул с дивана, проскакал в другую часть комнаты и вернулся через пару секунду с пачкой денег в руках.
   - Этого думаю, хватит. Остаток можешь забрать себе.
   Он кинул котлету на стол. Вилка выпала из рук и плюхнулась в макаронное озеро.
   Я схватил деньги и начал считать. Одна, две, три... В итоге у меня в руках оказалась пачка из тридцати тысяч, которые всё это время лежали где-то на расстояние вытянутой руки.
   - Где ты их взял?
   - Заначка за холодильником. - Выпалил Вадик.
   - Ещё есть?
   - Может и есть, но я не знаю. - Сказал он, а потом положил руку мне на плечо и улыбнулся. - Ну, так, что? Какие планы на вечер?
   Если вы ни разу не были на рок-концерте, то вот небольшой экскурс. В зал, рассчитанный на двести человек, забивается, кажется, тысячная толпа: из обдолбаной школоты, мужиков лет за сорок и весом за сотку, Фан-сообщества, все как один в шмотках любимой группы и, конечно, сотней невменяемых мега-фанатов, что забивают первые ряды и тянут свои клешни вверх в надежде получить "пять" от своего кумира.
   А ещё панк-концерт - это идиоты, что пробиваются с пивом к сцене, попутно обливая всех и вся, пара-тройка парней с ирокезами, застрявшими в 2007-м и десятка два операторов, которые пришли на концерт, чтобы посмотреть на своих любимых исполнителей сквозь экран мобильного телефона.
   Но всё самое интересное происходит в центре зала, где полсотни убитых в хлам, обкуренных или просто двинутых от природы пацанов и девчонок, крутят слэм. Если по человечески, то они бегают против часовой стрелки, расталкивают друг друга и всех вокруг, а порой расходятся так, что в первом ряду спокойно не постоишь. Ощущения внутри круга такие, будто вас закинули в огромный блендер засыпали сверху камнями и включили на полную.
   Короче, я вырубился где-то на третьей песне и всё оставшееся время за нас двоих отдувался Вадик. Вернулся я, когда сцена уже опустела, а зрительный зал поредел. Люди толпами шагали кто в туалет, кто из туалета.
   Вадик сидел за барной стойкой, потягивал джин-тоник и доказывал парню напротив, что третий сезон "Шерлока" ничем не хуже первых двух.
   - Да, может, чутка, переиграно и по атмосфере он первым уступает, но в целом-то на уровне.
   - Чутка переиграно? - Взвизгнул парень. По виду это был один из Фан-сообщества: на футболке принт ПФ, браслет ПФ и шапка ПФ. Не знаю я насколько надо любить группу, чтобы прийти на концерт в её шапке, когда на улице плюс двадцать. - Да от оригинального "Шерлока" в нём только название осталось. Первую серию превратили в какой-то фарс, вторая бог с ней, ещё хоть как-то на плаву, но третья в неё же наплели всего, что только можно. Надо было ой как постараться, чтобы вместить столько глупостей в полтора часа.
   - Ладно бы ты про четвёртый сезон говорил, - выпалил Вадик, - там косяков хватает. Но третий-то? - Он развёл руками, втянул через трубочку немного джина и осмотрелся. Заметив меня, он тут же улыбнулся, подмигнул и указал взглядом на стул напротив.
   Теперь мы втроём сидели за баром, больше там никого кроме самого бармена не было. Зрители ровной колонной шагали к выходу. Точнее сказать плелись муравьиными шагами. Но вскоре зал опустел. Люди исчезли, оставив после себя сотни пластмассовых стаканчиков, салфеток, трубочек, а ещё два растерзанных телефона, пару кошельков, визитницу и паспорт.
   Утро будет добрым не для всех.
   Бармен разлил ещё по коктейлю. У нас в стакане, как и раньше, оказался джин, а стакан парня залился красным цветом.
   - А с пальцами-то что? - Усмехнулся Вадим. - Дьявола что ли вызывал?
   Я посмотрел Вадиму через плечо. Почти на каждом пальце у парня красовался пластырь.
   - Картошку чистил. - Сказал он. - Я поваром работаю.
   - Хреновый из тебя повар я посмотрю. - Заметил Вадик.
   - Как раз наоборот. Меня даже су-шефом хотят сделать, но я отказываюсь всё. Кстати, - вдруг выпалил он и отставил стакан, - тебе же работа была нужна. - Вадик кивнул. - Так приходи к нам.
   - А что за место?
   - Итальянский ресторан.
   - Здорово. Приду.
   - Э-э-э, я ж бич-пакет по рецепту завариваю. - Вставил я. - Какой ресторан?
   Вадик только отмахнулся.
   - Когда приходить? - Спросил он.
   - Так, - пробурчал парень, - завтра... - Тут он взглянул на часы и вскрикнул. - А нет, уже сегодня, к девяти, в "Неаполь". Знаешь где?
   - Разберусь. - Сказал Вадик. - А пока, до девяти, ещё куча времени.
   - Предложения? - Спросил тот.
   - Караоке.
   - В конец голос хочешь посадить?
   - Ну, знаешь, если взялся за что-то - иди до конца.
   Парень улыбнулся и качнул головой. Оба допили коктейли и спрыгнули со стульев.
   - А поспать? - Спросил я. - Нам через восемь часов на работу. Так что считай, мы уже не выспались.
   - Сон для слабаков! - Выкрикнул Вадик.
   Его новый приятель снова покачал головой. Бармен тоже ухмыльнулся и кивнул. А я куда-то исчез. Будто кто-то щёлкнул пальцами и вокруг всё погасло. Порой сквозь тьму пробивалась музыка, чьи-то вопли, (как я позже понял - это пел Вадим). А ещё привкус алкоголя на языке и пусть это была не палёнка, как в прошлый раз, в какой-то момент и джин осточертел. Благо вскоре привкус исчез, да и музыка замолкла.
   Очнулся я у себя в ванной, где свернулся калачиком. Ноги затекли, руки тоже, задница вообще окаменела, а спина и шея не разгибались ещё минут пять. Я стянул с себя одежду, закинул её в машинку и снова пошёл в ванну, где залез под ледяной душ. Потом почистил зубы три раза, поболтал с унитазом, ещё раз почистил зубы и выполз в комнату.
   - И снова, пьют они, а похмел у меня.
   - Я тоже не в лучшей форме. - Заметил Вадик.
   Он сидел на комоде и одной рукой обнимал сейф.
   - Знаешь, что в нём?
   - Нет.
   - Ну, конечно. - Фыркнул я.
   К слову Вадик таки посадил мой голос, теперь он - чистый баритон, превратился в змеиное шипение. А мозг превратился в шарик для пинг-понга, который при каждом моём движении бился о черепную коробку.
   - Нам пора. - Сказал Вадим, спрыгивая с комода.
   - Что? Куда? - Прошипел я.
   Потом вытащил из кармана телефон и взглянул на время. Семь сорок.
   - Не-ет. - Процедил я. - Не сегодня. Не сейчас. Я не повар. И, я не в форме короче.
   - Ничего для первого дня на работе, сойдёт. - Сказал он. - Одевайся, выходим через пять минут.
   - Ты хоть знаешь куда ехать? - Спросил я, ковыряясь в шкафу.
   - Конечно. Проспект Мира семь, первый этаж вход с торца, через заднюю дверь, с табличкой "Неаполь". А там Стас нас встретит.
   - Так значит, его Стас зовут. - Я вытащил пару маек: чёрную и белую, потом отбросил обе и вытащил из-под низа футболку с красной надписью "Порнофильмы" на груди. - Это откуда?
   - Там мерч на выходе продавали. - Пожал плечами Вадим. - К слову шапку на зиму можешь не покупать.
   - Чудесно. - Выпалил я.
   - И шарф. - Добавил Вадик. - И кеды. Вообще о шмотках в ближайшее время можешь не париться.
   Я присел и порывшись в нижнем ящике откопал целый склад тряпья с принтами этой русской панкухи.
   - Фу-ф, - вздохнул я, - будем, надеется это их прощальный тур. Потому что чую второе пришествие, я не переживу.
   Я накинул на себя белую футболку, закинул в рот разом три жвачки, умылся под раковиной и напялил свои чёрные кеды. Да кеды были всё-таки мои.
   На улице духота. Небо заволокли тучи, а дождя всё нет и нет. Я даже слышал раскаты грома вдалеке. Но вокруг был такой же сушняк, как у меня во рту.
   Автобусы всё не ехали. Зато вскоре из-за поворота вывернул чёрный внедорожник и припарковался в рукаве. Из машины вышли два мужика, один высокий: в чёрном костюме и в чёрных брюках с прямоугольным лицом, другой - толстяк, в разноцветной ветровке и белых кедах с дыркой на большом пальце.
   - Влад? - Спросил тот, что в костюме.
   Я посмотрел по сторонам, но кроме меня на остановке никого не было.
   - Нет. Макс. - Выпалил я.
   - Присаживайся. - Улыбнулся он и открыл заднюю дверь.
   Толстяк в спортивках прошёл мне за спину и уже толкал к машине. Выбора не было.
   Костюм сел за руль, а толстяк уселся рядом со мной. Я же, прижался к двери и повернул голову к окну. Пока мы мчали через переезды и Московский рынок, на другой берег, я узнал, что прямоугольнолицего звали Рома, а второго Серёга.
   - Слышь, Ром. - Вдруг сказал толстяк. Он вцепился в переднее кресло и вытянул шею вперёд. - А как тот фильм назывался, про который ты мне говорил, ну тот, про психушку который?
   - Эм-м, Остров проклятых? - Сказал Рома.
   - Не, ни с ДиКаприо, который.
   - Тогда Обитель проклятых.
   - Не и не он.
   - Может Лекарство от здоровья? - Вставил Вадик.
   Мужик помотал головой.
   - Не в себе? - Предложил Рома.
   - Двенадцать обезьян? - Сказал Вадя.
   - И не этот. - Выдал толстяк.
   - Так Серый, ты уверен, что со мной про этот фильм говорил?
   - Уже нет. - Фыркнул тот, потом скрестил руки на груди, откинулся на спинку сидения и всю оставшуюся дорогу просидел молча.
   Мы проехали до зоопарка, покружились немного по закоулкам в том районе и припарковались у одной из пятиэтажек. Это был один из тех домов, что сохранился после войны, с узорчатым фасадом, в стиле старых немецких построек.
   Когда мы вышли из машины, Сергей снова очутился у меня за спиной и подталкивал в подвал. В подвале этом, по виду был склад какой-то барахла: старые тумбочки и комоды, скейтборды и ролики, ножи и теннисные ракетки, даже пара шаров для боулинга. А ещё фарфоровая посуда, статуэтки, позолоченные чашки и посеребрённые ложки, вдобавок ко всему в каморках стояли потрепанные жизнью телевизоры, системники, тут и там валялись горы телефонов, которые должно быть принесли в жертву богу нашему Стиву Джобсу и ещё куча всякого древнего барахла типа видаков и СиДи проигрывателей.
   Ломбард, - подумал я.
   Это было последнее место, где я бы хотел оказаться, да ещё и в такой компании.
   Коридоры сплетались в лабиринт, мы несколько раз свернули направо и наконец, остановились у красной двери. Рома постучал пару раз, потом приоткрыл дверь и втолкнул меня внутрь.
   Кабинет оказался немногим больше моей комнатушки. Выглядел он, правда, просторнее, потому что всё, что было в кабинете - это стол напротив двери, стул перед ним и какой-то деревянный ящик в самом углу. По виду ящик походил на те коробы из фильмов, в которых перевозят древние реликвии. Для этого в деревянные ящики ещё насыпают сена, а в середину кладут какую-нибудь вазу династии Цинь и отправляют её на корабле из Китая в Лос-Анжелес, по пути ваза пропадает, полиция тупо разводит руками, поэтому к делу подключают гениального сыщика, обязательно частного. И в итоге оказывается, что её на борт вообще не грузили, а украли ещё в Китае. Ну, или её выкрал клан ниндзя. Одно из двух.
   Короче ящик этот был из плотно прибитых друг к другу досок, сам размером в половину тех морозильников с мороженым, что стоят у зоопарков. А по всему боку бежала красная строка - "Не влезай. Убьёт".
   Когда я оторвался от ящика, то принялся рассматривать человека за столом. На вид ему было под сорок. Лицо, заросшее щетиной, втянутые щёки, как после болезни, бледная кожа и потухшие глаза, спрятанные под густыми чёрными бровями. Всё лицо его было изрезано каким-то впадинами, как у прыщавого подростка, только вряд ли это были кратеры от угрей, скорее какое-то раздражение кожи. К тому же с руками у него тоже было что-то не так. Кожа на ладонях выглядела грубой, но местами эта верхняя оболочка отслаивалась, и под ней виднелись розовые пятнышки. Казалось, будто всё его тело покрыто мозолями, которые иногда лопаются и под ними проступает нормальная, человеческая кожа.
   Человек будто заметив мой взгляд, вытянул вперёд руки, выгнул пальцы, так что они щёлкнули, потом сложил ладони перед собой и кивнул на кресло.
   Я уселся на самый край, и как нашкодивший ребенок, опустил голову и стал ждать.
   Человек не торопился. Он водил языком по зубам, будто пытаясь найти там что-то, и время от времени постукивал пальцами по деревянному столу, а поскольку пальцы его будто пластмассой обросли, звук был какой-то неестественно звонкий. Он даже не смотрел на меня, он всё время глядели куда-то мне под ноги, на красный линолеум, что в тусклом свете казался почти чёрным.
   Пока он осматривал свой кабинет, причём так будто впервые его видел, я рассматривал коробку на его столе. На этот раз это был короб из зоомагазина, слепленный наспех из ДСПшки. Обычно там просверливают три-четыре дырки и сажают хомячков или тушканчиков, чтобы дети дотащили их до дома. В этой коробке, похоже, жила мышь. А понял я это, потому что порой из этих дыр показывался розовый нос и белая вытянутая мордочка.
   И снова, заметив мой взгляд, человек открыл крышку переноски, просунул туда руку и видимо погладил грызуна, потом тяжело вздохнул, взглянул на меня и спросил:
   - Ты слышал что-нибудь о вселенной двадцать пять?
   Когда он говорил, то даже не шевелил губами, а слова рождались из воздуха.
   - Нет.
   - Был такой эксперимент. Учёные решили создать этакий мышиный рай. Взяли вольер, десяток-два мышей, подкинули им еду, вещичек всяких для строительства гнёзд и начали ждать. Сначала всё шло идеально, для мышей, конечно, но цель в этом и была. Всем хватало еды, и места, да и врачи за ними следили постоянно. По сути, это было, что-то вроде санатория для грызунов.
   Человек вздохнул, сложил ладони вместе, завёл их за голову и снова замер.
   - Через пару месяцев появилось первое потомство, ну а дальше, ясное дело их становилось всё больше и больше. Вот только к концу года рождаемость упала. К тому времени мышей было уже около шести сотен, а бывший пансионат, превратился в целый мышиный городок, со своими законами. Так, например, старые мыши не хотели делить место и власть, поэтому драли молодых, те ломались и переставали бороться за самок. А раз мужики стали как бабы, бабам пришлось стать мужиками, чтобы заботиться о потомстве. Но у некоторых так крыша поехала, что вместо того, чтобы защищать детёнышей - они их жрали. Бывает - животный мир и все дела.
   Он развёл руками, потом отодвинул верхний ящик стола и вынул оттуда пачку сигарет.
   - Ты не против?
   Я замотал головой, а он вынул одну сигарету из блока, поджёг её спичкой, а спичку эту отбросил на линолеум.
   - Так вот, в конце концов, рождаемость упала, а смертность возросла. И в то же время появилась новая каста мышей, которые не боролись уже ни за что. Они только и делали, что ели, пили и вычёсывали свою белую шёрстку. Плюсом ко всему, в этом раю, в кавычках, цвели гомосексуализм и каннибализм, притом что пищи и самок, как и прежде, хватило бы на всех.
   Человек с шумом выдохнул дым из лёгких, сложил руки на стол и посмотрел на меня.
   - Так спустя 1780 дней - популяция вымерла. А вселенной 25-ть, эксперимент назвали, потому что это была 25-я и последняя, попытка создать мышиный рай. - Он поднял руки и с силой сжал ими шею, отчего та хрустнула. - К чему это я? Ах, да. Гомосексуалисты, тансгендеры, феминистки и лесбиянки. Зажравшиеся покровители, чиновники, не влезающие в дверной проход и мега-корпорации, для которых мы лишь мусор. А ещё наркоманы, алкоголики, маньяки, педофилы, религиозные фанатики и самоубийцы. Матери, что оставляют новорождённых умирать на помойках с одной стороны и батюшки, что вопят о запрете абортов с другой. Школьники, что устраивают отстрел и транслируют это в инстаграм. Массовые убийцы, что живут в трёхкомнатных камерах. И коллекционеры готовые платить за картины и статуэтки психопатов. Наш мир обречён на вымирание. С самого первого дня. Единственное, что отличает нас от мышиного рая - чтобы поставить точку, нам нужно чуть больше времени.
   Он просунул руку в коробку, схватил мышь за хвост и поднял. Та завертелась в воздухе.
   - Но понимание этого, дарит человеку одну сверхспособность. - Он вытянул грызуна вперёд. Его глаза следили за трепещущей тушкой, а где-то за ней сжавшись на краю стула, дрожал я. - Эта способность делать всё, что тебе захочется. - Выпалил он и встал из-за стола. Человек прошёл в угол, где громоздилась та коробка. - И вдобавок, получать от этого удовольствие.
   С этими словами он приоткрыл крышку короба и с размаху запулил туда мышь. В ту же секунду внутри, будто что-то взорвалось, причём с такой силой, что коробка чуть ли не подскочила.
   Я отвёл голову и прижал ладонь ко рту.
   - Не понимаю людей, которые стыдятся себя и своих желаний. Тех, что сами пожирают себя изнутри. Винят и унижают, только потому, что считают себя ненормальными. Как по мне, все мы одинаковые - животные и стыдится - глупо. Напротив, надо радоваться. - Захохотал он. - Ведь всему рано или поздно придёт конец. И наш 1780-й день, уже близко.
   Он подошёл ко мне, опустил голову к уху и проговорил:
   - Но пока мы ещё здесь, а вымирание этого мира зависло на 99-ти процентах и никак эту планку не перевалит, нам остаётся как-то жить и делать вид, что всё не зря. - Он отвёл голову, поднялся, прошёл к столу, запрыгнул на него и принялся качать ногами в воздухе. - Так вот Влад, пока ты ещё жив, и если хочешь жить дальше, то тебе придётся вернуть мне кое-что. Помнишь Ивана? Конечно, помнишь. Он забрал у меня одну вещь. Мою вещь. И ты мне её вернёшь. Или, - он хлопнул в ладоши, - ты вернёшь мне двести тысяч, что задолжал. На то и на другое у тебя неделя. Выбирай сам, но я бы посоветовал первый вариант. Как-никак, он забавнее.
   Человек спрыгнул со стола, обошёл его и бухнулся обратно в кресло.
   - Но если через неделю у меня не будет ни того, ни другого. - Он улыбнулся и посмотрел на ящик, в котором сейчас стояла в прямом смысле мёртвая тишина. - То мне придётся сделать то, что мне очень, очень нравится.
  

Глава третья

   Блики играют в луже. Тойота мигает аварийкой. Светофор подмигивает зелёным. Две толпы идут навстречу друг другу, по жёлто-белой зебре. Бегущая строка магазинчика напротив, кричит о сахаре за 39 рублей, а перед магазинчиком стоит мальчишка в коричневых шортах с десятком карманов.
   Машины сигналят. Велосипедист трезвонит в колокольчик. Рабочие долбят асфальт на той стороне дороги. А парень справа, что-то шепчет девушке. Та хихикает. Музыка льётся из окна кафе. Вперемешку с ней вылетают пустые разговоры за завтраком, а сонные голоса посетителей переливаются со звонкими голосами официантов.
   Запах горячего асфальта, как вязкая жижа заползает в нос. Тонкий запах цветков на террасе ресторана и толстый от духов женщины, что сидит рядом - он как пробка, затыкает вам ноздри. Вы вдыхаете этот пропитанный нафталином воздух маленькими порциями, а потом с силой выталкиваете из себя, но не можете от него отделаться. Спасает только ветер, который приносит откуда-то запах свежего хлеба...
   - Помню, когда был маленьким - не любил больницы. - Сказал Миша. Он уместился как раз между мной и той парфюмершей, но от тягучего аромата "Шато де Дэрмо", это, конечно, не спасало. - Как и все дети. Да, как и все взрослые. Но вот, после больницы мы с мамой всегда шли за мороженым на остановку. И каждый раз проходили мимо пекарни, а запах свежего хлеба, он был, таким мостиком между чем-то очень плохим и чем-то очень хорошим...
   - Что мне делать?
   - Ничего. - Вздохнул он. - По-хорошему, ты не должен был это видеть.
   - Но видел. - Вскрикнул я.
   Парень, слева перестал шептаться с девушкой и они оба посмотрели на меня. А королева бала, выпучила глаза. Наверное, ей показалось, что я кричу на неё.
   Я опустил голову, поднялся и обошёл остановку.
   - Я видел. - Шепнул я. - И психа этого и его чёрный ящик. Что происходит и откуда у нас долг в двести тысяч?
   - Не важно. - Ответил Миша. - Мы всё решим. А тебе, вроде, пора на работу? - Я посмотрел на часы, до девяти было ещё двадцать минут. - До "Неаполя" отсюда недалеко, пара остановок. Садись на сорок четвёртый и выходи у рынка, а там спросишь.
   Я стоял, уставившись себе под ноги, и втягивал запах мокрой травы.
   - Эй. - Миша пощелкал пальцами у меня перед лицом. - Не волнуйся. Ты не один и сейчас это, ой какой, большой плюс.
   (***___***)
   В фильмах кухню чаще всего показывают так: толпа поваров в белой форме, с белыми колпаками и белыми фартуками. Блестящие кастрюли и сковородки. Стальные ножи, в которых можно своё отражение увидеть. Отполированные столы, холодильники и вытяжки. Всё светится, блестит и переливается. А на фоне всего этого царит хаос. В фильмах на кухне повара обязательно бегают, сковородки обязательно горят, а на раздаче красуются огромные белые тарелки с картофельным пюре и ножкой индейки под соусом с французским названием.
   Первое что я услышал на кухне, было:
   - Сука, опять ножи тупые. Вчера ж только наточил.
   И это я даже порог не успел переступить.
   - О-о, привет. Ты Макс, да? - Спросил парень лет тридцати в чёрном кителе и с чёрной бородкой. Он вышел из-за угла с ножом в руке. - Я Коля. Надевай бахилы, проходи, я всё покажу.
   Я натянул бахилы и прошёл за Колей в раздевалку, хотя лучше сказать барахолку. Справа и слева стояли кабинки, как в тренажёрных залах или бассейнах, а на них до потолка были навалены чьи-то шмотки. Коля порылся наверху и вскоре собрал мне полный поварской прикид из: кителя, штанов, фартука и банданы.
   - Всё равно ничьё. - Пояснил он. - Так что теперь твоё получается.
   Мало того, что форма моя была разноцветная, так ещё и размеры были разные. Чёрные штаны вот мне были маленькими, так что щиколотки проглядывались. Я сначала хотел подтянуть носки, но потом решил, пусть лучше останется как есть, сейчас так даже модно, а вот про моду на натянутые носки я пока не слышал.
   В противовес штанам у меня был большой белый китель, который свисал с меня, как отцовский мундир с подростка. Короче в этой форме я больше походил не на повара, а на циркача. Оставалось откопать где-нибудь длинную палку, и можно было отправляться на прогулку под куполом цирка.
   В общем, когда я напялил форму и как только смог утянул фартуком гигантский китель, мы прошли на кухню.
   Скажу одно, столы и, правда, блестели. В остальном фильмы врали. Чёрные духовки, потрескавшиеся плиты, угвазданные холодильники и мойка для посуды в уголке. Да и сама по себе кухня была небольшая: посредине стояла плита в четыре конфорки (благо все рабочие), а у стен три стола: для горячего цеха, пиццы и супов. И да, на этом маленьком коробке пять на пять метров, работали четыре повара.
   - Постоишь, сегодня помощником на горячке, посмотришь что как. - Сказал Коля. - Стас говорил, ты работал раньше.
   - Эм-м, немного. - Сказал я.
   - Научим. - Махнул Коля.
   Он фыркнул, почесал покрасневшие глаза и оглядел пустую кухню.
   - Та-ак. - Проговорил он. - Ты пока поставь кастрюлю с водой, надо будет суп сварить. А так, стой, осваивайся, Стас скоро придёт, всё тебе расскажет.
   Коля улыбнулся, прошёл куда-то в зал и вернулся уже с бутылкой рома. Они вдвоём закрылись в кабинете и не вылезали оттуда до вечера. А я поставил самую большую кастрюлю на плиту и стал ждать.
   Первым пришёл высокий парнишка, лет двадцати с вытянутым лицом и кольцом в носу.
   - Привет. Вова. - Сказал он.
   - Привет. Макс.
   - Ты на стажировку?
   - Да.
   - Понятно.
   Он ушёл в раздевалку и вернулся в такой же чёрной форме, что была на Коле.
   Вова занял стол справа, у самой раздачи. Первым делом он вытащил все контейнера из холодильников, открыл их, понюхал, выругался, выкинул половину заготовок, облил матом какого-то Сергея, потом взял доску и принялся резать овощи.
   Вторым кто пришёл на кухню, была низенькая брюнетка лет тридцати. Прямые волосы свисали ниже плеч, и на кухне она сплетала их в пучок, а потом прятала под поварской колпак. Правда это был не тот колпак, что стоит трубой, этот больше походил на ту клетчатую кепку, в которой ходили британские гангстеры прошлого века и скорее всего какой-нибудь ваш знакомый дядя Петя.
   Она была загорелой, миниатюрной, и по виду вечно уставшей. Мешки под глазами она старательно закрашивала, отчего лицо её переливалось десятками оттенков, от нежно шоколадного на щеках, до фиолетового, под глазами. Прямой нос был красноват, точнее румянился под слоем загара. Уши белели под водопадом волос. А чёрные тонкие брови дополняли палитру.
   - Привет. Оля. - Сказала она.
   - Привет. Макс. - Ответил я.
   - Ты на стажировку?
   - Ага.
   - Понятно. - Вздохнула она. - Бежал бы отсюда.
   - Чего так?
   - Да всё тут через жопу, понимаешь.
   - Оль, давай, не пугай его, а. - Сказал Вова. Он сбросил овощи в контейнер и обернулся к нам. - Нам сменщики нужны, так-то.
   - Да, пусть работает. - Когда она говорила, то постоянно кривила губы, а глазами впивалась в тебя и иногда подбрасывала вверх свои тонкие брови. - Готов работать по пятнадцать часов?
   - Ну-у, да-а.
   - А девушка не будет против?
   - У меня нет девушки.
   - Хм-м. - Промычала Оля. - Интересно.
   Она опустила голову, хмыкнула и ушла переодеваться.
   - Не слушай её. - Сказал Вова. - Нормальная тут работа и платят вовремя. - Потом он поднял палец и шепнул. - И наличкой.
   Когда Оля вернулась, то встала за стол слева. Она тоже вытащила всё из холодильников, понюхала, выкинула половину, выругала какую-то Вику, взяла доску и принялась резать картошку.
   Я для приличия тоже хотел повытаскивать всё из холодильника и обнюхать, но посылать мне было некого, поэтому я решил дождаться Стаса.
   Но вместо него пришли: Витя, Лена, Костя, целых два Артёма, Саня, а ещё целая толпа официантов, имена которых я даже не пытался запомнить.
   Каждый повар, официант, администратор, уборщик, мойщик посуды, подходил ко мне, представлялся и спрашивал стажёр ли я, (хотя и так было понятно, что стажёр). Я отвечал, что да. Тогда они говорили, что я ой как прогадал, когда пришёл сюда работать. После чего Вова посылал каждого куда подальше.
   - Да, нормальная здесь работа. - Говорил он. - Зато, всегда сытый.
   Когда на часах было уже десять, в дверях появился он: белый, с красными глазами и трясущимися руками. По виду он вообще не спал, а если и спал то от силы пару часов и то где-нибудь под мостом в обществе крыс, бомжей и бродячих собак.
   - Ма-акс. - Прохрипел Стас. Он зашёл на кухню, а с ним туда ворвался запах перегара и пота, в купе с еле уловимыми нотками собачьего дерьма. - Рад, что ты пришёл. Я сегодня не в форме, как видишь. Так что будем справляться вместе. - Он улыбнулся и ударил меня по плечу.
   Он свернул в туалет, и вышел оттуда уже не бледный, а весь красный. Потом улыбнулся мне ещё раз, показал сжатый кулак и влетел в раздевалку, где по звукам сшиб пару вешалок.
   - Повезло тебе с напарником. - Сказало Оля, и улыбнулась во весь рот.
   - Не слушай её. - Вставил Вова. Правда, добавить ему на этот раз было нечего.
   Когда Стас пришёл, то не стал вытаскивать все боксы на стол, он только открыл холодильник, переставил контейнера и выкинул пару заготовок.
   - На что кастрюля? - Спросил он.
   - На суп. - Ответил я.
   - Классно, сварим картоху. Заготовки все есть?
   - Не знаю, я же первый день.
   - А-а, точно-точно. - Он поперхнулся, закашлялся, потом умылся под раковиной для посуды и вернулся к столу. - Тогда будем считать, что всё готово.
   Стас похлопал меня по плечу и вновь скрылся в туалете.
   - Так значит, мы здесь ради него? - Процедил я, уставившись в пол. - Мы теперь всем алкашам будем помогать?
   - Ты погоди. - Усмехнулся Вадик. - Его проблема не в бутылке, вовсе.
   - И в чём тогда?
   - Ну, я пока только догадываюсь. Надо поработать с ним, тогда и узнаем.
   - Здорово придумано. Только спорим я здесь и часа не протяну?
   - Ты это там с кем? - Спросила Оля.
   - Так, сам с собой. - Сказал я.
   - Ясно. У меня тоже была подруга, любила сама с собой поговорить. В больнице сейчас.
   - В психушке?
   - Не-е, в роддоме.
   - Оу, поздравляю.
   - Спасибо, конечно, но она там акушерка.
   - А-а... - Протянул я.
   Оля захохотала и ударила себя ладонью по колену.
   - Да расслабься ты. Я же прикалываюсь. - Она улыбнулась и кивнула на свой стол. - Пошли, Стас всё равно ничему дельному не научит, а работать тебе как-то надо. Будем надеяться, хоть Жени сегодня не будет.
   - Это кто?
   - Шеф. - Ответила Оля. - Познакомишься потом. А пока, знакомься с кухней. - Сказала она и обвела рукой наш цех. - Опыт есть? - Я помотал головой. - Чудесно, тогда начнём с самого начала. Это нож для овощей, - она подняла длинный нож со стола, - но мы им режем всё. К тому же овощи мы должны резать на зелёных досках, но досок у нас не хватает, поэтому правило одно - бери любую, и чем быстрее, тем лучше. А это технологички, - она провела рукой по стене с таблицами, - если что-то забыл всегда можно подглядеть. Удобно.
   Голос у Оли был высокий и чуть писклявый, говорила она быстро и порой когда шутила, выплёвывала посреди фразы два-три коротких смешка и говорила дальше.
   - Та-ак, ты у нас на горячке, поэтому про свою станцию тебе рассказывать не буду. Но если, коротко, то на мне супы. Борщ, солянка, грибной, шпинатный, том-ям, том-кха, суп-пюре из брокколи - пробовал? - Я помотал головой. - И не пробуй. Гадость редкостная. Но люди едят. Наверное, это те повёрнутые на здоровом питании. Как по мне питаться надо вкусно и не важно, полезно это или нет. Иногда полезнее даже съесть что-нибудь вредное, понимаешь? Для тренировки организма, чтобы, когда ты случайно съешь какую-нибудь реальную гадость, то от шока не подох в ту же секунду. Согласен?
   Кивнул я.
   - А ты не из болтливых. - Сказала она, прищурилась и заглянула мне в глаза. - Может расскажешь о себе?
   Я бы с удовольствием рассказал ей что-нибудь, вот только помнил я только последнюю неделю из жизни, да и неделька была жуткая: то пьянки с алкашами, то рассветы на берегу моря, то задушевные разговоры о мышах с племянником Фредди Крюгера.
   - Люблю кино. - Выпалил я.
   - Ненавижу.
   - Что? Все любят кино.
   - Я нет.
   - Сериалы? - Она помотала головой. - Мультики?
   - Не-а.
   - А книжки ты хоть читаешь? - Спросил я.
   - Когда болею.
   - И как давно это было?
   - Не помню, в школе ещё.
   - Так, ладно. - Я вздохнул. - Музыка?
   Оля скорчила гримасу и покачала головой.
   - Ну-у, может чуть-чуть. И только на концертах.
   - Да, как ты живёшь вообще? - Выпалил я.
   - Задаю себе тот же вопрос. - Усмехнулась она.
   В эту секунду из чёрного маленького принтера, который здесь звали кипер, вылез белый квадратик.
   - Первый заказ. - Закричал Вова и сорвал чек. - И это, барабанная дробь, пицца-а.
   Он протянул чек Косте, а тот скривил рожу и вырвал бумажку у него из рук.
   - Отличное утро. - Процедил он.
   Но уже через секунду "отличное" утро, началось для всех. Из кипера один за другим полезли заказы.
   - Пора за работу. - Крикнул Стас. Пока мы разговаривали с Олей, он успел притащить за наш стол две доски, весы, пару ножей, бокс с курицей и глубокую кастрюлю. - Нарежешь кубиком. - Сказал он и толкнул мне грудку.
   - Хорошо. - Сказал я, потом обернулся к Оле и выпалил. - Мы ещё поговорим об этом.
   Она рассмеялась и кивнула головой.
   Так началась работа. Я резал три килограмма курятины, а Стас носился по кухне, как в фильме, и только сковородки всё не хотели гореть.
   - Две карбонары. - Иногда кричал он и откидывал сковороду на столик справа.
   Или кричал:
   - Свинина. Шашлык. С грибами. Бабочка. Сметана.
   И постоянно откидывал сковородки в сторону. На столике их принимал Вова. Для каждого блюда он брал свою тарелку и вываливал туда всё из сковородок. Правда, одну ложку он всегда оставлял себе. Получалось, что он постоянно что-то ел, к примеру, одно пене, или кусочек курицы, или хвостик от рыбы, или грибок, прилипший ко дну сковородки. Вова по виду никуда не торопился, а со стороны казалось, будто он всё делает в замедленном действии.
   Как и Оля, которая в развалку ходила по кухне и, тем не менее, каждые пять минут относила на раздачу по две порции супа. Костя вообще еле шевелил руками. Тесто для пиццы он раскатывал скалкой. Возюкал ей туда-сюда, иногда прижимался головой к столу и вытаскивал из кармана телефон. Уверен, если бы я зашёл в другой цех, к сушистам и холодникам, то увидел бы, то же самое. Получалось единственным, кто бегал по кухне, кричал, рычал, фыркал, бросался тарелками и резал по пальцу в минуту - был Стас.
   На каждой из четырёх плиток стояла сковородка, плюс в духовке, (а по правильному эта духовка у них называется пароконвектомат), стояли ещё пара-тройка каменных сковородок с мясом. Во фритюре жарилась картошка, а в микроволновке размораживалась какая-то невиданная хрень из мидий, креветок и кальмаров. Стас как-то успевал следить за всем вокруг. Но была и обратная сторона. Пока я порезал три килограмма курицы, Стас успел порезать себе пару пальцев, прижечь кожу в нескольких местах и чуть не спалить себе лицо брызгами раскаленного масла.
   В какой-то момент он снова порезался, выругался, схватил с полки ведёрко с солью и сунул туда палец. Его лицо на миг искривилось, покраснело ещё больше, но уже через секунду засветилось в улыбке.
   Да, - подумал я, - проблемы у него точно не с бутылкой.
   Ланч закончился, кипер остыл, а сковородки с плиты перекочевали на мойку.
   - Ты куришь? - Спросил Стас.
   - Уже да. - Сказал я.
   - Чудно, пошли.
   Мы выбежали через заднюю дверь и уселись на лавочку в стороне.
   - И как тебе?
   - Занимательно. - Сказал я. - Теперь хотя бы понятно, почему у тебя пальцы похожи на кошачью ногтеточку.
   - Да-а, - протянул он, - не помню уже, когда они были целые.
   - Сколько ты здесь?
   - С полгода, кажется. Раньше на ролах работал, а до этого на пицце. Я вообще, где только не работал. Да и отсюда, наверное, скоро уйду.
   - Чего так?
   - Да, надоело всё. Ещё и су-шефом хотят заделать. А оно мне надо?
   - А не надо?
   - А зачем? Чтобы стоять на раздаче махать руками и кричать: "Где салат, он уже должен быть на столе" или "Суп уже остывает, а хлеба ещё нет, Костя, ты чё там уснул"?
   - Эм-м. Я немного по-другому представлял работу су-шефа.
   - И как же?
   - Как любой непрофессионал, наверное, думал, он так же работает на кухне, только ещё и контролирует всех и вся.
   - Ну, может где-то так и есть, но у нас всё чуточку иначе. Знаешь, где сегодня был наш кэп?
   - В кабинете?
   - Верно. - Кинул Стас. - Насиловал очередную бутылку рома. Хотя может у них всё по любви. Главное мы и без него неплохо справились. Стой он на раздаче, было бы только больше шума.
   - Но, тебе-то не обязательно быть таким. - Сказал я.
   Стас скорчил гримасу, затянулся, а потом с шумом выдохнул дым через ноздри.
   - Так-то оно так. - Вздохнул он. - Да лень мне.
   - Ему не лень. - Сказал Вадик, который уселся к нам на край скамейки. - Тут другая причина - он ссыкун. Спорим, с прошлых мест он уходил по той же причине. Как только он мог сделать шаг вперёд, он всё бросал, чтобы и дальше топтаться на месте. А всё почему?
   - Потому что он ссыкун. - Прошептал я.
   - Чего говоришь? - Спросил Стас.
   - Говорю - я бы попробовал. К тому же думаю, ты справишься лучше сегодняшнего шефа. Как там его, забыл?
   - Колька.
   - Точно. Уж лучше Коли.
   - Спасибо. - Сказал Стас и снова втянул в лёгкие дым. - У меня времени до конца дня. Соглашусь - место моё. Нет - завтра подыщут кого-нибудь другого.
   - Так соглашайся, чего думать?
   - Может ты и прав. - Сказал он и закинул бычок в мусорку.
   В этот момент из-за угла вышла девушка лет за тридцать со спортивной сумкой на плече. На ней была зелёная майка, широкие штаны и кроссовки. Круглое лицо, белые волосы, собранные в хвост, упругое блестящее тело, широкие бёдра и накачанная спина и плечи, которым даже мужики позавидуют. По виду она шла на тренировку, но вместо этого завернула к нам и скрылась за желёзной дверью "Неаполя".
   - Женя. - Фыркнул Стас. - Не повезло тебе, братан. Но, ничего, разберёмся.
   - Женя? - Спросил я. - Это шеф ваш?
   - Агась.
   - Я думал у вас шеф - Женя. - Выпалил я, а потом понял, как глупо это прозвучало, и добавил. - В смысле Евгений. Ну, типа парень.
   - А-а, нет. Баба. - Вздохнул Стас. - Хотя-я... Ладно, погнали, не будем её злить.
   Когда мы влетели на кухню, там даже часы не тикали. У плиты стояла Евгения Носова - её имя и фамилия красными буквами красовались на кителе.
   - Привет Стас. - Сказала она.
   - Привет, шеф. - Он натянул улыбку. - Как дела?
   - Получше чем у некоторых. Кто это? - Она даже не делала паузы между словами.
   - Я Максим. Стажёр. Первый день. - Выдал я.
   - Почему я не знаю? - Спросила она Стаса и тут же обернулась ко мне. - Опыт работы?
   - Нет.
   - Приготовь карбонару.
   - Что? - Выпалил я, но тут мне заткнули рот. Я будто вылетел из тела и на моё место встал Вадик. - Карбонару? - Усмехнулся тот. - Да без проблем.
   Он достал с полки сковородку, кинул её на плиту, а сам схватил со стола два ножа и поводил один по другому, как это делают те повара из кулинарных программ. Потом убрал один нож, другой протёр кителем и принялся нарезать лук. Причём резал он ни как я, водя ножом из стороны в сторону, будто при распиле дерева, а по нормальному, просто поднимал и опускал нож, тот стучал по дощечке, а из-под лезвия брызгали крошки лука. Вадик сгрёб их в кучу и бросил на сковородку, плеснул туда масла, подёргал их ложкой и вытащил из холодильника бекон, который тоже отправился на сковородку.
   Когда лук побледнел, а бекон заблестел, Вадик залил всё сливками, закинул спагетти, посолил, поперчил, потом разбил яйцо, отделил желток, добавил его в пасту и тут же кинул тёртый пармезан. Размешал всё вилкой, снял с плиты и вывалил дымящуюся пасту в тарелку. Затем выбрал самый зеленый листок петрушки и вставил его в спагетти, а сверху из мельницы запорошил всё перцем.
   - Вуа-ля. - Сказал он и протянул тарелку Жене. - Две минуты и паста готова.
   Все уставились на тарелку. Женя поковырялась в ней вилкой, потом облизала ей, закатила глаза, скривила рот и, причмокнув, сказала:
   - Соли много, пармезан и так солёный, а ты ещё подсаливаешь. Повар должен пробовать что готовит, а ты сперва дал мне. Спасибо, конечно, но в следующий раз пробуй первым. Понял?
   Она выпалила всё это, как и прежде почти без пауз, только на середине какого-то предложения коротко вдохнула и затараторила дальше.
   - Понял. - Ответил Вадик.
   - Отлично. Стас. - Она отвернулась от Вадика и посмотрела на моего приятеля.
   - Женя. - Сказал он.
   - Подумал?
   - Думаю.
   Они кивнули друг другу, и Женя скрылась за той же дверью, за которой ещё утром пропал Коля. Благо сейчас его там не было.
   - Коля, что б тебя! - Послышался крик девушки за дверью.
   Но вот запах Коли, видимо остался.
   - Хочешь сказать, нигде не работал? - Фыркнула Оля.
   - Дома люблю готовить. - Хихикнул Вадик. - Это моя страсть.
   Остаток дня работал он, а я смотрел со стороны. Так было спокойнее. Кухня, как и рок-концерты, были не для меня. Я бы к примеру с удовольствием поработал где-нибудь в офисе, раскладывал бы бумажки, печатал бы бумажки, писал бы на бумажках. Может в прошлой жизни я и был офисным клерком?
   Может быть. А пока наше тело металось по кухне, шинковало овощи и жонглировало сковородками, почти как Стас. Только в отличие от него к концу дня пальцы Вадика были целёхонькими.
   - Он презирает скуку. - Говорил Вадим, когда мы уходили в туалет или на склад. - Он набухивается, режет себе пальцы, жжёт руки. Ему надо чувствовать каждую минуту жизни: а плохо ему будет или хорошо - не важно. А должно быть! Но для того, чтобы идти наверх, нужна смелость, а он, как я и говорил - ссыкун. Ему легче загнать себя пониже, чем пробираться наверх. Да и зачем, если эмоции и так и так одинаковые?
   - И что нам делать? Таблетки для храбрости ещё не придумали. ЛСД не в счёт.
   - Хорошо бы поменять его вектор. Заставить поработать шефом, так и скучно не будет и ответственности прибавится. Надо только нужные слова подобрать.
   - Легко сказать. - Фыркнул я.
   А тем временем день подходил к концу. Он прошёл незаметно: окон на кухне не было, а оттого, что я находился вне тела, время текло ещё быстрее. Когда мы в очередной раз вышли покурить, на улице уже стемнело.
   - Неплохо сработались. - Улыбнулся Стас.
   - Ага. Жаль, ты скоро в начальники уйдёшь. - Вздохнул я. Вадик любезно передал мне контроль, чтобы, как и с Лёней, я разруливал всё сам.
   Стас усмехнулся и посмотрел на меня.
   - Ты всё об этом. Ну не хочу я быть шефом, что поделать?
   - А можешь просто боишься? Чтобы картошку жарить особого ума не надо, научился один раз, да работай себе. Ты сказал, что кучу мест сменил, но по правде толку от этого никакого. В чём разница повара пиццы и повара суши, только в том, что у одного лепёшки, а у другого колбаски. Ты меняешься только на одной уровне, горизонтальном, а как только даётся шанс подняться выше - сразу в ступор.
   - Да ты не понимаешь. - Буркнул он. - Чтобы стать шефом надо знать всё, чтобы чуть что помочь. А я умею только ту же картошку чистить, да жарить, а как дело до картошки фри дойдёт, то я уже не мастак. Понимаешь? Поменяй что-нибудь в любом блюде и мне придётся заново его учить. Я не профессионал, я до кухни работал только продавцом в магазине приколов. У меня опыта, два года с хвостиком, в кафешках третьего дивизиона, а ты меня всё наверх пихаешь.
   Он затушил сигарету и швырнул её в мусорку. Та ударилась о край урны и отскочила на землю.
   - Сука. - Выпалил он и раздавил бычок ботинком. - Учиться мне ещё надо.
   Стас потоптался у лавочки, а потом махнул на меня рукой и пошёл в ресторан.
   - Он уйдёт. - Шикнул я, Вадиму.
   - Так останови его. - Вскрикнул он. - Уйдёт сейчас, второго шанса не будет. Нужно пропихнуть его в су-шефы. Ему не просто калечить себя надо, а шишки набивать - это разные вещи.
   - Мне-то не объясняй. - Рявкнул я.
   Вадик зарычал, вытолкнул меня из тела и побежал за Стасом.
   - Я бы мог сказать, что ты станешь хорошим шефом, но ты и так это знаешь. - Крикнул он. Стас замер у лестницы и посмотрел на нас. - Уж точно лучше Коли, который целыми днями просиживает в кабинете. Но ты слишком боишься, что-то получить, потому что тогда сможешь это потерять. Сейчас ты обычный повар, в третьесортном ресторане, как и миллионы других: кто-то чуть лучше, кто-то чуть хуже, кто-то ужасен, уж ты это знаешь. - Стас поджал губы и кивнул головой. - Тебе нечего терять. Как я только что сказал, - выпалил он и оглянулся на меня, - ты сейчас крутишься на одном месте. Сменил десять ресторанов, боже, да хоть двадцать, каждое место - это лишь новый круг. Бегай хоть до смерти, но как по мне интересней будет выбрать другую дорогу.
   - Хорошая речь. Красивая. - Кивнул Стас. - Но ты не знаешь меня и уже точно не уболтаешь. Вообще не понимаю, зачем тебе это надо.
   - Я тоже. - Шепнул я.
   - Пусть знакомы мы меньше суток, но поверь, я тебя хорошо знаю. - Рассмеялся Вадик. - Знаю, как для тебя важен каждый день, ведь стоит тебе остановиться хоть на секунду и тебе кажется, что жизнь встала на паузу. Знаю, что специально работаешь на пределе, чтобы тебе было плохо. И всё потому, что тебе паршиво, так паршиво, что хоть на стену лезь. Вот только причин для этого нет. Ты изо дня в день разбирал свою жизнь по кусочкам, но так и не понял, почему тебе больно-то так. Поэтому в какой-то момент решил исправить это и сам создал эту боль. Поэтому ты пьёшь до шести утра, а потом к девяти плетёшься на работу. Поэтому режешь себя, а потом солишь себе раны, чтобы выть от боли, от заслуженной и что самое главное - понятной.
   Стас молчал, он не поднимал глаз, а только кривил губы и покусывал их.
   - Ты ведь не только пальцы себе режешь. Ты режешь ещё где-то, но только не вены. Жалость это конечно приятно, но о таком лучше не говорить. Ставлю на живот или ноги. Этого не видно, а если и заметят можно списать на детскую травму. - Стас невольно провёл рукой по животу и с прищуром взглянул на Вадика. - Так и думал. Плюс про аппендицит можно соврать, заодно и про нерадивых докторов пошутить. Не буду говорить, что это плохо и глупо. Не буду запугивать болезнями, которыми ты себя награждаешь. Даже отговаривать тебя не стану. Потому что знаю, что не поможет. Да и ты просто так уже себе не поможешь, слишком далеко зашёл.
   Вадим достал пачку сигарет и протянул одну Стасу, тот схватил её подрагивающей рукой, вставил в рот и тут же задымил.
   - Всегда считал, что когда лечишь наркомана, главное не отнять у него наркотики, а дать что-то взамен. Нельзя просто вырвать кусок у человека и оставить это место пустым. Потому что если ты его не заполнишь, его заполнит он сам. И на деле всё может стать ещё хуже. Поэтому главное - это показать человеку другой путь. Я не могу заставить тебя сделать что-то. Могу только посоветовать, даже лучше, попросить, попробовать. Просто попробовать.
   Вадим потрепал в руках так и не закуренную сигарету, потом смял её и бросил под ноги. Стас тоже скинул тлеющий бычок на землю.
   - Как ты узнал? - Спросил он.
   - Считай, что я экстрасенс.
   Стас хмыкнул, кивнул головой и поднялся по ступенькам. Когда он скрылся за дверьми, Вадик подождал немного, а потом тоже забежал в ресторан. На кухню он не пошёл, вместо этого свернул в раздевалку, скинул форму и выскочил обратно на улицу.
   - Мы уходим? - Спросил я.
   - Здесь мы закончили. - Ответил он. - Сделали всё что могли. А дел ещё много.
   - Но как ты узнал?
   - Что именно? - Вадик выкинул почти полную пачку сигарет в урну, вытащил жвачку из кармана и выдавил в рот две подушечки.
   - Да, всё.
   - Я просто умею читать людей. Знаешь, как те детективы из сериалов - вижу их насквозь.
   - Не гони.
   - Пф-ф, зуб даю.
   Он сунул руки в карманы и зашагал к дороге. А я всё стоял. Сложно было понять, кто сейчас в теле я или он. Тело идёт к остановке, а я смотрю на него со стороны или может это Вадик уходит, а тело остаётся со мной? Я потрогал себя: упругие щёки, жилистая шея, грудь, живот. Я сунул руку под рубашку и нащупал тонкий шрам на животе как от аппендицита.
   - Это не от операции. - Крикнул я. Вадик остановился. - Ты знал о нём всё, потому что ты такой же. Ты тоже себя резал, тоже бегал по кругу, как и он, может, и сейчас бегаешь. Получается: ты - это Стас, а Миша - это Лёня. Вот почему мы им помогаем.
   - Я же говорил, поможешь им - поможешь себе. - Отозвался Миша. Он уселся на нижнюю ступеньку и посмотрел на меня. - И тебе стоит научиться, самому находить ответы, без нашей помощи.
   - Но кто я, и почему именно мне надо им помочь?
   - Оу-оу, ну не всё же сразу. - Ответил Миша.
   - Я не могу узнать кто я?
   - Скоро всё узнаешь, если захочешь. Но поверь, незнание порой куда лучше. - Он встал и пошёл к Вадиму. - Пошли Макс, у нас и правда, ещё много дел.
   Я вздохнул и зашагал за ними.
   - Уже уходишь? - Послышался голос.
   Я обернулся и увидел Олю. Она курила шоколадные сигареты и, выпускала изо рта сладкий чёрный дым.
   - Да. Не по мне эта работёнка. - Ответил я.
   - Правильно, я же говорила - беги. А я плохого не посоветую.
   Я усмехнулся.
   - Мы не договорили.
   - Точно. Позвони, когда будет время. - Она швырнула мне карточку, со своим номером. - И придумай, что-нибудь интересней кино?
   - У тебя есть визитка? - Спросил я, покручивая карточку в руках. Она усмехнулась. - Хорошо, я что-нибудь придумаю.
   Когда я вернулся домой, то тут же разложил диван и бухнулся на него прямо в одежде. Сил не было. Я как будто доживал сейчас долгий-долгий день, который начался вчера утром. Песок, вода, крики чаек, час на электричке до дома, потом Вадик и концерт, и тот человек из ломбарда. Всё смешалось.
   С работы мы ушли, все проблемы за меня должны решить мои сожители. А мне остаётся только сидеть и смотреть на этот чёрный потрёпанный сейф и гадать, что же в нём лежит.
  

Глава четвёртая

   Лук, потом бекон. Заливаем всё сливками, солим, перчим, закидываем лапшу, добавляем желток, пармезан, и перемешиваем.
   - Готово. - Вскрикнул я и откинул сковороду с плиты.
   Потом вывалил пасту в тарелку и побежал за стол.
   Настоящую пасту (как и пиццу), едят горячей. От пасты должен идти пар, а соус в идеале должен ещё булькать у вас в тарелке. Стоит задержать её на пару минут, и она заветрится, лапша впитает в себя соус и разбухнет. И вместо итальянской пасты вы получите русскую запеканку, не более.
   А если точнее - вы получите, то, что я сейчас ем. Пусть паста и была только-только со сковородки, я всё же где-то напортачил. В тарелке была не карбонара, а слипшиеся спагетти, которые склеил свернувшийся желток и сыр и походили они на те клочки волос, которые вы вытаскиваете из дырки в ванной, все в налёте мыла и соплей.
   Короче, повар из меня никакой. А Вадика не было слышно уже неделю. К слову никто не высовывался и я, конечно, знал почему. По ночам остальные сожители искали 200-ти тысяч. Поэтому когда утром я возвращался в тело, меня тут же тянуло в постель. А когда я просыпался вечером, то долго "у руля" не задерживался и спустя пару часов меня сменяли. Происходило это всегда "максимально незаметно". К примеру, когда я зевал или чихал. Один раз меня вытолкнули вообще, когда я зажмурился от запаха скисшего молока.
   Завтра надо было идти к этому живодёру, а я понятия не имел, есть у нас деньги или нет. И пусть Миша говорит, что всё под контролём - верится с трудом.
   С другой стороны, что я мог сделать? Раздобыть двести тысяч за ночь? И где это? Кредит взять? Вот только паспорта у меня нет, как впрочем, и других документов. Поэтому сейчас я набрал телефон полиции и, расхаживая по квартире, готовил речь. В голове лампочками подсвечивались нужные слова, типа: меня хотят убить, он страшный и мне нужна программа защиты свидетелей. Слить того ненормального было не сложно, а вот объяснить кто я и почему у меня нет документов, куда сложнее.
   - А если сказать, что их украли? - Вскрикнул я и ударил себя по лбу. - Ну, конечно, тогда они помогут понять, кто я. Расскажу им правду: что у меня амнезия, и что какой-то сумасшедший требует с меня деньги. Двух зайцев...
   Я нажал на вызов и приложил сотик к уху. Но не успел пройти первый гудок, как напротив меня появился парень лет тридцати в чёрном свитере с капюшоном, сухим лицом, чёрными глазами и стрижкой чуть длиннее ёжика.
   - Положи телефон.
   - Я знал, что кто-нибудь появится, поэтому и позвонил. - Хмыкнул я.
   - А я знал, что ты знал, что кто-нибудь появится. - Ответил парень. Его чёрные густые брови почти налезали на глаза и, казалось, что он постоянно хмурится. Хотя так оно и было. Уголки губ всегда были опущены, а глаза почти не моргали.
   - Ты...
   - Влад. - Ответил он.
   - Получается, из-за тебя у нас проблемы?
   - Нет. Из-за меня у нас их не будет. - Отрезал он. Голос его был похож на голос робота, такой же сухой и ровный.
   - Значит, ты уже достал деньги? - Улыбнулся я.
   - Нет.
   - Ты обокрал Ивана?
   - Нет.
   - Тогда получается - мы в жопе.
   - В глубочайшей. - Сказал он. - Из-за них.
   Он кивнул мне за спину. Там у комода уместились Миша с Вадимом.
   - И в чём проблема? - Вскрикнул я.
   - Он хотел ограбить Ивана, - сказал Миша, - а чтобы ты понимал Иван этот не учитель физики там, и не агроном какой...
   - Да, он не душка. - Добавил Влад. - Но Ден, ещё хуже. Ден псих.
   - Вот-вот. - Тявкнул я.
   - С Деном можно договориться. - Пискнул Вадик. - Ты ведь на него работал.
   - Договаривайся. - Усмехнулся Влад. Чтобы не сходить с места, он нагнул голову и посмотрел на Вадика через моё плечо. - Но когда ничего не выйдет и Ленни будет нам лицо обгладывать, мы тебя в тело посадим - тогда и поумничаешь.
   - Стой-стой, что ещё за Ленни? Это та хрень из коробки?
   - Лучше не спрашивай. - Бросил Влад, а потом снова посмотрел на Мишу с Вадей. - Так как решать будем?
   - Можно заработать. - Выпалил Вадик.
   - Двести штук за ночь?
   - Я знаю одного барыгу, ему люди нужны для дела.
   - Ха-х, недалеко ушёл. И в чём твой план лучше его? - Я кивнул на Влада.
   - В том, что работать на Ивана и грабить его - это две разные вещи! Меньше шансов поймать пулю, знаешь ли.
   - Зато больше шансов попасть за решётку.
   - Хотя бы не на тот свет.
   - Когда какой-нибудь зек в тюряге будет тебя своим котёнком называть, ты будешь в теле. - Выпалил Влад.
   - Так стоп. - Крикнул я. - Получается, денег у нас нет.
   - Нет. - Ответили все трое.
   - А к Денису идти завтра.
   - Да.
   - Чудно. Можете сыграть в камень, ножницы, бумагу, чтобы решить, кто будет ловить пулю.
   - Вон тот чухан. - Кивнул Влад на Вадика. - Мы уже давно решили.
   - Э-э, да почему сразу я?
   - Спокойно. - Сказал Миша. - Если мы не можем достать деньги, значит, просто уедем и всё.
   - Если бы всё было так просто - Сказал Влад. - Ден нас найдёт. Он чокнутый, ненормальный, а ещё шизанутый на всю голову...
   - Ты в курсе, что это одно и то же? - Пискнул Вадик.
   - Куда бы мы ни сбежали, он узнает и приедет, чтобы лично стянуть с нас кожу. По лоскуткам. Начнёт с пальцев...
   - Всё не продолжай. - Выпалил я.
   - Но время ещё есть.
   - Мы не будем ничего красть. - Вставил Миша.
   - Хорошо, красть не будем. Нам нужно-то всего двести штук. И мы их выиграем.
   - Нет. - Отрезал Миша.
   - Да. - Кивнул Влад.
   - Не-не-не. - Затараторил Вадик. - Точно нет.
   - Да. - Снова сказал Влад.
   - Да. - Выкрикнул я, а потом добавил. - И как?
   - Пойдём в казино.
   - Ты сможешь выиграть двести штук за ночь?
   - Я нет, но Димасик сможет. - Ответил он. И хоть слово Димасик само по себе было невероятно милым, из уст Влада оно прозвучало так же сухо, как и всё остальное.
   - Чтобы ты понял - это тот, кто двести штук и просрал. - Выпалил Вадим.
   - Да, шансы пятьдесят на пятьдесят. - Сказал Влад. - Но варианта лучше, у нас нет.
   Все замолчали. Влад смотрел сквозь меня на Мишу и Вадика, а те с надутыми щеками, смотрели под ноги.
   - Ладно. - Сказал Миша. - Мы всегда будем рядом. Если он начнёт проигрывать, просто скинем его. Потом сядем на ближайший самолёт и исчезнем.
   Уголки губ Влада дрогнули.
   - По рукам.
   - Значит, мне надо выиграть двести штук? - Спросил Димасик.
   Миша позвал его, видно как-то телепатически, не знаю, и тот появился у стены. Растрёпанные белые волосы до плеч, полузакрытые покрасневшие глаза, потрескавшиеся губы и вечная ухмылка на лице. Одет он был в чёрную ветровку и чёрные широкие штаны, а на белой майке красовались горящие карты. Он постоянно тараторил, выплёвывая целые предложения как одно слово, но когда говорил, держался прямо, будто разыгрывал перед нами представление.
   - Да, те двести штук, которые ты проиграл. - Сказал Влад.
   - Понял-понял. Тогда играем в БлэкДжек.
   - Почему? - Спросил я.
   - Потому что я умею считать карты.
   - А так можно?
   - Если не спалят, то да. - Ответил он.
   - И как это делать?
   - Считать карты? Очень просто. Но для начала - все знают правила игры?
   Мы замотали головами.
   - Объясняю. Надо набрать двадцать одно или как можно ближе к двадцати одному, все картинки дают десять очков, туз либо одиннадцать, либо одно. Цифры - это цифры. Дилер раздаёт всем по две карты и, если к концу наберёте больше дилера - выиграете. Наберёте меньше дилера или больше двадцати одного - проиграете.
   - А теперь о картах. Допустим, картинки будут плюс один, цифры от десяти до шести ноль, а мелочь от пяти до двух - минус один. В казино играют обычно сразу пятью колодами, поэтому, когда мы подсаживаемся за стол, то поначалу делаем небольшие ставки и считаем карты. Нам выгодно, чтобы счёт ушёл в минус, то есть чем больше картинок остаётся в колоде, тем лучше, потому что дилер обязан брать карты, пока не наберёт минимум семнадцать очков. Так переборов у дилера станет больше, а среднее количество очков для выигрыша снизится, и что самое прекрасное - знать это будем только мы.
   Мы минуту постояли, молча, оглядываясь друг на друга.
   - Кто-нибудь хоть слово понял? - Спросил я.
   - Нет. - Ответил Влад. - Но звучит убедительно. Найдём машину и за дело.
   - И зачем нам машина? - Спросил я. - Нельзя, что ли на автобусе доехать или на такси, там?
   Мы уже шли по стоянке торгового центра и присматривали тачку.
   - В сотый раз повторяю. - Шепнул Влад. - В такие места, без машины нельзя. Кто знает, как придётся оттуда уходить.
   - Может эту? - Спросил Вадик, тыкнув на чёрный внедорожник.
   - Мы и два перекрёстка не проедем, а нас уже по GPS найдут. Надо что-нибудь проще.
   - Типа этого? - Взвизгнул тот и подскочил к баклажановой восьмёрке. - Наша марка. Куда уж проще?
   - Я же сказал - нужна машина. - Выпалил Влад. - Что в слове машина, тебе не понятно.
   - Пф-ф, как грубо. - Сказал Вадик и погладил восьмёрку по крыше. - Чем тебе не машина, она же едет.
   - А говно плывёт, чем тебе не корабль?
   Вадик хотел ляпнуть ещё что-то, но тут послышался дикий вой и, на парковку влетела серая Хонда. Из окон верещал какой-то современный певец, на каком языке он пел, понять было сложно, скорее это была некая смесь языков. Усложнялось всё тем, что пел он неразборчиво. Казалось, будто он умирает и в предсмертных издыханиях, выплёвывает какие-то бессвязные слова.
   Хонда пролетела мимо нас, в дрифте вошла в поворот, притормозила у входа и залезла сразу на три места для инвалидов. Двери тачки распахнулись и оттуда вылезли четыре парня с кепками набекрень, подвёрнутыми штанами и куртками нараспашку.
   Уголки у губ Влада снова дёрнулись, а Вадик оскалил зубы в улыбке и хихикнул:
   - Вот и машинка нашлась.
   Я думал мы поедем в какой-нибудь домик на окраине с крохотным подвалом, где под светом трёх жёлтых ламп, стоят парочка покерных столов. Но мы приехали к центральной гостинице и заехали в тот же дворик, где перед нами выросли ряды из пятиэтажек, а чуть позади них виднелась двухэтажная пристройка.
   - Прямо по курсу. - Сказал Дима.
   Вадик что уселся за руль, свернул к домику. И когда мы уже ехали мимо окно у задней стены, Влад вдруг нажал на тормоза.
   - Ты чего, вход с другой стороны. - Вскрикнул Димасик, потирая рукой ушибленный лоб.
   - Пройдём пешком. - Сказал Влад. - Здесь машине самое место.
   Все вздохнули и выползли из Хонды.
   В доме оказался только один подъезд и один вход в подвал, к которому мы и пошли. У подвала висела табличка: Ремонт обуви. Время работы с 12 до 18.
   Дверь, как и полагается, была закрыта. Время уже перевалило за полночь и ремонтник, верно, давно ушёл домой. Но Дима, всё равно постучал. И не зря. Через пару секунд замок щёлкнул и перед нами появился низенький старичок в круглых очках, коричневом свитере и порванным ботинком в руке.
   - Простите, ремонт уже закрыт. - Сказал он.
   - Мы здесь не за этим. - Сказал Дима. - Мы за плюшками.
   Старик прищурился, всмотрелся ему в лицо и скривил губы.
   - А муку принесли?
   - Да. И сахар тоже.
   Я с приоткрытым ртом посмотрел сначала на Вадика, потом на Мишу, но те только пожали плечами. Старик же прищурился ещё сильнее, потом кинул головой и отошёл в сторонку, а мы прошли в крохотную комнатку, где у двух стен стояли два шкафа, сверху донизу забитые обувью.
   Дедок, прошёл вперёд, одёрнул занавеску у дальней стены, за которой скрывалась дверь, и кивнул нам. За дверью оказался просторный подвал с парой-тройкой игральных столов. Правда, свет здесь был куда ярче, чем я думал. Вот только он падал только на сами столы, а всё что за ними оставалось в полумраке. Так в углах стояли диванчики и обычные столики, за которыми сидели какие-то чёрные люди, в чёрной одежде и попивали они чёрные коктейли.
   А ещё тут же умещался мини-бар, со своим мини-барменом. Бармен и, правда, был коротышкой. Не знаю, можно ли сейчас называть их карликами или для них тоже придумали какое-то особое слово. Вроде антивысоких или какой-нибудь другой расплывчатый термин, который бы не оскорблял их чувства.
   Короче этот кроха умещался за барной стойкой и стоял видимо на барном стуле, чтобы хоть как-то выглядывать из-за стола.
   - Что будете пить? - Спросил он тоненьким голоском.
   - Ром-кола. - Бросил Дима.
   - Нету. - Отозвался карлик.
   - Чего, колы?
   - Рома.
   - Суки. - Фыркнул Дима. - Тогда виски.
   Дима залпом выпил пятьдесят грамм, потом сказал, что дабы выиграть, надо всегда быть начеку. И бахнул ещё пятьдесят.
   - Теперь за стол. - Икнул он. - Только чтобы не привлекать внимания первыми садитесь вы, а я буду наблюдать со стороны.
   Мы с Вадиком переглянулись.
   - Ты ведь в курсе, что для всех вокруг мы - один человек.
   - А-а, точно. - Промычал он. - Но всё равно, играйте вы, а я присмотрюсь пока.
   Мы кивнули.
   Первым за стол уселся я. Слева сидели двое мужчин в серых костюмах нараспашку. У одного галстук был вывернут и перекинут через плечо. У второго галстука не было. Возле них лежали перевёрнутые карты и пустые стаканы. Я понял, что у одного было 24-ре очка, у другого 28-мь, а в стаканах когда-то был виски. Справа сидела дама лет сорока с вьющимися рыжими волосами и поджатыми губами. Она напоминала строгую учительницу, которая раздаёт подзатыльники за плохую осанку. А за ней уместился ещё один мужичок. Его белая рубашка была почти стянута и сквозь неё виднелась волосатая грудь. Лицо было припечатано к столу: один глаза был закрыт, другой смотрел на карты.
   Дилером был мужичок лет под шестьдесят с изрезанным морщинами лицом, но, тем не менее, с блестящими чёрными волосами и острой чёрной щетиной на лице.
   - У нас новый игрок. - Сказал он, когда я уселся за стол.
   Все посмотрели на меня, даже мужчина в белой рубашке приподнял голову.
   - Минимальная ставка пятьсот рублей. Максимальная триста тысяч. Играем?
   - Конечно. - Сказал я и отдал дилеру двадцать тысяч, а взамен получил сорок фишек.
   Дилер улыбнулся и раздал всем по две карты. Причём раздавал он не на руки, а в открытую клал карты перед нами.
   - По американским правилам играем. - Шепнул Дима. - Обычно у дилера одна карта всегда закрыта.
   У меня на руках оказались валет и пятёрка, у крупье семёрка и шестёрка.
   - Ещё? - Спросил он у мужика в белой рубашке.
   Тот приоткрыл один глаз. Перед ним лежали две пятёрки.
   - Ещё. - Бухнул он.
   Дилер скинул ему семёрку пик.
   - Ещё. - Снова бухнул мужик.
   На этот раз, на стол упала семёрка бубен.
   - Перебор. - Сказал крупье. И смёл карты и фишки мужика себе.
   - Вам? - Обернулся он к женщине.
   Та посмотрела на два своих валета и улыбнулась.
   - Хватит.
   Дилер кивнул и перешёл ко мне.
   - Ещё. - Сказал я.
   И к моим пятнадцати очкам, король добавил ещё десять.
   - Перебор. - Сказал дилер и сгрёб мои двадцать пять очков и пятьсот рублей.
   - Не пруха. - Цокнул Дима.
   Следующим за стол уселся Вадик.
   - Чё, кого? - Спросил он остальных, но те только ещё раз на него взглянули. - Ладно, играем. - Выпалил он и кинул две фишки на стол.
   - Много. - Шикнул Дима.
   - Чувствую, сейчас попрёт. - Улыбнулся Вадик.
   Но ему не попёрло. К его двенадцати очкам, упала шестёрка и вместо того, чтобы сказать "стоп", Вадик взял ещё. В итоге двадцать семь.
   Миша набрал девятнадцать. Причём ещё с раздачи. Правда дилер добрал до двадцати, поэтому и Мишины фишки отправились в общую кучу, посреди стола.
   Наступила очередь Влада. Ему в руку упали всего пять очков.
   - Ещё. - Сказал он.
   Дилер скинул пятёрку.
   - Ещё. - Кинул Влад.
   И к десяти очкам добавились ещё четыре. Влад вздохнул.
   - Ещё.
   Вторая двойка и шестнадцать очков. Влад посмотрел на пять карт перед собой.
   - Ещё. - Выпалил он.
   На зелёный стол шмякнулся туз пик.
   - Семнадцать. - Усмехнулся Дима. - Из шести карт. Интересно. Можно было бы остановиться, но у дилера уже семнадцать. Так что я бы не советовал.
   - Ещё? - Спросил крупье.
   - Ещё. - Кинул Влад.
   Седьмой картой оказалась шестёрка.
   Влад скосил глаза на Диму.
   - Эм-м, невезуха. - Пожал плечами тот.
   А мужчина в белой выглаженной рубашке, коричневой жилетке и коричневых брюках, снова сгрёб себе наши фишки.
   - Давай ещё. - Выпалил Вадик и принялся постукивать кулаками по столу.
   К его даме и шестёрке, упала пятёрка пик, и он чуть со стула не взлетел.
   - Очко. - Вскрикнул он.
   Вадик сидел за столом уже полчаса, мы с Мишей и Владом любезно уступили ему место, после двух провальных раундов. К слову Вадик тоже выиграл только второй раз. От двадцати тысяч, что мы принесли, у нас остались только десять. Да и те таяли как сосульки в конце марта.
   - А ещё я мечтал стать пожарным. - Выпалил Вадим женщине справа. - Но в детстве я думал, что буду только горящие дома из шланга поливать. А как узнал, что мне в эти горящие дома ещё и заходить придётся, то сразу передумал. Поэтому пошёл работать поваром.
   - Ещё? - Спросил дилер.
   Женщина посмотрела на две девятки на руках и махнула рукой.
   - Хватит. - Ответила она и вернулась к Вадиму. - Но это ведь тоже опасная работа?
   - О-о и не говорите. - Выпалил тот, потом быстро взглянул на валета с королём перед собой и выпалил. - Мне тоже хватит. Так вот, - он снова вернулся к даме, - оказалось, что работать поваром ещё опаснее. Ножи, раскаленные плиты, кипящее масло, а если это забегаловка, какая-та второсортная, то и самому травануться можно. Вы знали, что были случаи летального исхода от диареи.
   - Нет.
   - Страшная смерть.
   - Поздравляю. - Сказал дилер. - Вы снова выиграли.
   - О-у, да я везунчик. - Вскрикнул Вадик и сгрёб себе фишки. - А ещё повара наравне с парикмахерами, входят в список самых счастливых профессий. Говорят, это потому, что они сразу видят результат своей работы. Мол, каждое блюдо, что мы делаем, поднимает нам настроение. - Вадик скривил рот и замотал головой. - И кто им такое сказал? Подойдите к любому повару в конце смены и спросите, хотел бы он приготовить ещё пару блюд, так он вас, куда подальше пошлёт. А вот то, что повар - это самая неблагодарная работа, так это верно. Делаешь ты всё идеально, и никто тебе спасибо не скажет. Но стоит хоть чуточку напортачить, и на тебя такой шквал дерьма полетит...
   - Ну, всё. - Сказал Дима и уселся за стол. - Пора повышать ставки. - Он хрустнул пальцами, схватил со стола три фишки и кинул их в специальное поле. - Играем.
   В следующие десять минут, он отыграл те десять тысяч, что мы просадили. Добравшись до двадцатки, он стал ставить уже по две тысячи, а то и по три. Ставки росли, выигрыши тоже. И вскоре перед нами лежал уже полтинник. Наш банк неустанно рос. Дилер только успевал поздравлять нас, дама мило улыбалась, а мужики посмеивались каждый раз, когда мы забирали куш и порой били нас по плечу.
   - Так их! - Кричали они.
   Когда ставки перевалили за десятку, а наш банк за сотку. Улыбка дилера стала уже не такой искренней как раньше. Вряд ли он когда-то за нас радовался, но теперь губы его едва-едва растягивались.
   - Это всё кроличья лапка. - Выпалил Димасик. Он сунул руку в карман, пошарил там, но ничего не нашёл. - Наверное, дома забыл. Но даже так помогает. Сильная вещь.
   Дилер снова натянул улыбку.
   - Думаю, стоит пойти ва-банк. - Вскрикнул Дима. - Пока прёт.
   На руках уже были сто двадцать тысяч. Дима собрал их в кучу и толкнул вперёд.
   - Ты чё творишь! - Крикнул я.
   - Уверен, сегодня мой день. - Усмехнулся он, потом икнул и крикнул на весь зал. - Бармен в коротких шортиках - виски.
   Карлик подбежал со стаканом и бутылкой, Дима вырвал бутылку у него из рук, открыл, сделал пару глотков из горла и кивнул на дилера.
   - Играем. Только ты и я, и эти четверо прекрасных людей за столом. - Он улыбнулся всем, а те улыбнулись ему. Мужики слева снова ударили его кулаками по плечу.
   Дилер раздал карты. Мужику с краю досталась восьмёрка треф, а даме двойка бубен, мы же получили даму черви, что у мужиков я не смотрел, а вот у дилера оказалась девятка пик. Второй нашей картой была двойка, а его валет. Так у нас оказались вступительные двенадцать очков, против девятнадцати его. Теперь уже он мог не добирать, а вот мы должны были.
   - Во-о дура-ак. - Простонал Вадик. - Теперь ведь его Ленни сожрёт, правда?
   - Нет. - Отрезал Влад. - Это место твоё. А этого мы так порешим.
   - Дела-а. - Прохрипел Дима и отпил ещё пару глотков из горла.
   Мужик с краю перебрал, дама тоже. Наступило наше время.
   - Главное не десять. - Шепнул Дима. - Ладно, лапка, где бы ты ни была... - Он поднял глаза на крупье. - Ещё.
   Тот пальцем лизнул колоду карт и выплюнул на стол четвёрку.
   - Шестнадцать. - Произнёс дилер. Обычно он говорил что-то, только когда игрок перебрал, но для такого случая сделал исключение.
   Дима прижал палец к губам и посмотрел сначала на свои карты, потом на карты крупье. Выбора не было.
   - Ещё. - Сказал он.
   Палец снова лизнул колоду, и перед нами упала ещё одна четвёрка.
   - Двадцать. - Вскрикнул Дима. - Двадцать. Бум. Вот так надо играть.
   Мужик слева рассмеялся и похлопал его по плечу.
   - Так их! - Вскрикнул он.
   А крупье только едва растянул губы и перешёл к другому игроку.
   Когда он закончил с двумя мужиками, которые к слову тоже перебрали, то пришло его время. На него смотрели все. Даже синяк на краю стола выпрямился и открыл разом оба глаза.
   Перед нами лежали четыре карты на двадцать очков, а перед ним две на девятнадцать. Попадись ему туз и у нас ничья, попадись двойка и наши сто двадцать тысяч отправляются ему в карман, а мы отправляемся на корм неведаной зверушке, но вытащи он любую другую карту, пусть даже вшивую троечку и мы уходим отсюда победителями.
   - Ещё. - Сказал он сам себе и скинул верхнюю карту на стол.
   Десятка. И в итоге двадцать девять очков.
   Как только карта упала на зелёную обивку, к столу прилипал рожа мужика с краю. Дама заулыбалась и похлопала нас по плечу, а два мужика слева рассмеялись и поздравили нас. Дилер даже не улыбнулся, он просто сказал:
   - Вы выиграли.
   Дима подтащил к себе фишки, но потом вернул их дилеру и попросил выдать крупными. Так у нас на руках оказались всего фишек двадцать. Димасик отхлебнул ещё виски, потом поблагодарил всех за столом и подошёл к бару, кинул карлику одну фишку, то ли на пять, то ли на десять тысяч, и с бутылкой в руке зашагал к выходу.
   - Спасибо за игру. - Сказал он амбалам у выхода. - Всё было по высшему уровню. Поставлю вам пятёрку на ТрипАдвизор.
   Он прошёл к стене, отодвинул ширму и дёрнул дверь, но она оказалась запертой.
   - Простите. Пройдёмте со мной?
   Дима обернулся и увидел амбала в спортивках и пистолетом на поясе.
   - Да, ладно. - Фыркнул он.
   В следующую секунду второй охранник уже подхватил нас под руку и тащил к лестнице. Из подвала мы поднялись наверх, а оттуда на второй этаж к комнатке с зелёной дверью. А когда дверь эта распахнулась, мы кубарем залетели внутрь.
   Деревянный пол, стены в золотистых обоях и две пальмы по бокам дубового стола, за которым на крутящемся стуле сидел человек. Сидел он спиной, закинув ноги на подоконник. В уголке неподалёку от стола уместилась тумбочка, а на ней потёртый зеленый сейф. Два амбала, что привели Диму, остались у двери. А Дима поднялся, прошёл пару шагов и сел на компьютерный стул посреди комнаты.
   - Если хотите запугать, то не выйдет. - Выпалил он. - Я не первый раз в таком положении. И стоит заметить снова необоснованно.
   Человек выплюнул смешок.
   - Ты знал, что в древнем Китае, одной из самых страшных пыток, было лишение сна? Человека запирали в клетке и тыкали в него палками каждый раз, когда тот проваливался в сон. - Человек говорил хриплым голосом, причём таким хриплым, что казалось, он сам старается сделать его ниже. А ещё он порой растягивал слова и чмокал. И постоянно головой мотал, как будто выступал перед публикой с какой-то вдохновляющей речью или читал стихи в литературном клубе. - А ещё, китайцы вот что придумали. Брили людей налысо и сажали их так, чтобы каждые пару секунду тем на макушку падала капля воды. Говорят, это сводило с ума. Я верю. Но все эти их пытки, они такие мудрёные.
   Он откинул голову и уставился в потолок.
   - Я вот люблю что-нибудь попроще. Знаешь, есть нестареющая классика, вроде вырывания ногтей или стягивания кожи. Но я всегда мечтал попробовать ту штуку с крысой. Когда ты ставишь на живот клетку, в ней запираешь грызуна, а потом накаляешь прутья, чтобы зверёк пробирался к свободе, через жертву...
   - Забавно, что ты о крысах заговорил.
   Человек тут же замолчал, прокрутился на кресле и уставился на нас.
   - Влад? - Прорычал он.
   - Иван.
   Влад тоже прокрутился на стуле и окинул взглядом охранников у двери, которые сейчас смотрели то на босса, то на Влада.
   Ивану к слову было под сорок. Он носил белый костюм и белые брюки. Сам был полноватым с пухлыми щёками и едва заметным вторым подбородком. Увидев Влада, хрипота тут же ушла, и он заговорил обычным голосом.
   - Чего тебе надо?
   - Поговаривают, ты взял у кое-кого, кое-какую вещь, которую не стоило брать.
   - У кого это кое-кого? - Спросил тот и вскинул подбородок.
   - Сам знаешь кто этот кое-кто. - Ответил Влад.
   - Передай этому кое-кому, что я понятия не имею, чего он хочет. - Взвизгнул тот и скрестил руки на груди.
   - Я так и думал. - Ответил Влад. - Но я не посыльный. И я не просить тебя пришёл.
   - Да-а, что-о ты? - Всплеснул руками Ваня. - А я вот думаю, что ты не в том положении...
   - Поговорим об этом секунд через тридцать. - Выпалил Влад.
   Иван выпучил глаза и хотел крикнуть что-то, но было поздно. Влад оттолкнулся ногами и на стуле проехал до двери, выхватил пистолет у одного охранника и ударил им по колену второго, тот скрючился и упал на пол.
   - Лёва гаси его. - Вскрикнул Ваня.
   Хрипотца из голоса пропала окончательно, и теперь он чуть ли не визжал, прыгая у стола.
   Лёва обхватил Влада сзади и поднял в воздух. Тогда Влад сжал в руке пистолет и саданул им амбалу в бок. Тот скрючился, как напарник, и разжал руки. Оказавшись на полу, Влад ударил ботинком в лицо первому амбалу, а Лёву с разворота припечатал стволом. Оба охранника валялись на полу, а Иван судорожно ковырялся в ящиках стола. Но достать ничего не успел. Влад проскочил к нему и придавил рожей к дубовой столешнице.
   - Ключ от сейфа. - Рыкнул он.
   - Пожуй говна. - Прорычал тот.
   - Не правильный ответ.
   Он цокнул и саданул Ивана носом по столу, тот обмяк и сполз на пол. Влад подбежал к сейфу и обхватил его руками, но, сколько бы, не тужился так и не поднял.
   - Ладно, план Б.
   Он упёрся в стену и принялся толкать тумбочку с сейфом к окну, а когда дотолкал, то распахнул форточку и навалился на сейф спиной. Тот пару секунд балансировал на двух ножках, но, в конце концов, полетел вниз, откуда раздался вой сирены. А Влад залез на подоконник и выглянул в окно. Ровно под ним стояла наша машина, а в её крышу со стороны задних сидений впечатался сейф.
   - Я же говорил. - Сказал он, повернувшись ко мне. - Здесь ей самое место.
   (***------___***)
   С пробитой крышей мы проехали весь центр и припарковались там же, неподалёку от зоопарка, у здания в немецком стиле. Таких вот зданий в Калининграде осталось совсем немного. Их иногда реставрируют, спасибо за это. Но порой под реставрацией подразумевают забацать на новый лад. То есть, стереть налёт старины и создать безвкусную современную дребедень.
   Влад спустился в подвальчик, вытащил ключ из-под коврика и вошёл в лабиринт из коридоров. Внутри было темно, и только из-под одной двери струился свет. Мне возвращаться туда не хотелось, но ноги шагали сами.
   В комнате за красным лакированным столом всё так же сидел Денис.
   - Выпустил бы ты её, а то сдохнет от скуки. - Сказал Влад, кивая на ящик в углу.
   - Могу хоть сейчас, если ты не против. - Отозвался тот.
   - Нет уж, спасибо. У входа машина, в машине сейф, в сейфе то, что тебе нужно. - Влад кинул ключи, те шмякнулись на стол перед Деном. - Теперь всё.
   Ден взял связку, сунул мизинец в кольцо и принялся раскручивать ключи на пальце.
   - Даже не останешься на ужин? - Спросил он и кивнул на деревянный коробок с мышкой внутри.
   - Прощай. - Прохрипел Влад.
   - До скорой встречи. - Кинул нам в спину Ден.
   - Что было в том сейфе? - Спросил я, когда мы вышли из подвала.
   - Не знаю. - Ответил Влад. - И знать не хочу.
   И снова остановка. Напротив зоопарк, пешеходный переход слева, и светофоры, они сейчас мигали жёлтым, да и толп людей не было. На часах три ночи, в кармане вместо денег игровые фишки, которые теперь и копейки не стоят. Единственный островок света - это закусочная на той стороне улицы. А единственный человек - это паренёк лет десяти в коричневых шортах и белой футболке, типа поло. Я уже видел его неделю назад, когда в прошлый раз был здесь. Должно быть, крутит шаверму вместе с папашей.
   Паренёк посмотрел на меня, а я на него. Я улыбнулся и махнул ему рукой, а он не улыбнулся, но махнул в ответ. А потом исчез. Как будто его никогда там и не было. И пусть за последние две недели я понял что сумасшедший, мне всё же стало не по себе.
   К тому же сейчас я остался совсем один. Ни голосов, ни других пассажиров. Видно все ушли спать. И я бы не отказался. Но сначала ванна, чтобы смыть этот день.

Глава пятая

   Чёрное небо с маленькими фонариками-звёздами. Приятно смотреть на него, растворятся в нем, и чувствовать, будто во вселенной, никого кроме тебя нет. Так не хватает этого чувства.
   Поэтому вечерами я люблю пробираться на крышу и вот так, просто, пялиться на звёзды. Когда я поднялся сюда первый раз, то сразу приметил перевёрнутый столик. Я протёр его, выпрямил поломанную ногу и, поставил в свой укромный уголок. Забором был сам выход на крышу, а от него к краю дома тянулись провода, на которые я навесил простыней. Получалось, что у меня была своя обитель, с двух сторон её охватывала бездна, а с одной кирпичный голем. Была бы четвёртая стена - я бы тут жил.
   Хотя я и так проводил здесь больше времени, чем в квартире. В той конуре три на два, я чувствую себя в гостях. Я её не снимал, не обставлял, даже не покупал туда ничего. Она не моя. Она кого-то из пассажиров, а я в ней, так, проездом. Поэтому меня туда не тянет, даже когда дождь пронизывает меня до нитки и, я плетусь по ледяным тротуарам, с которых каскадами стекает вода - я не хочу домой. Потому что у меня нет дома. Точнее не было.
   Теперь мой дом здесь, на крыше. Тут столик, а на столике цветок, который я купил за 99 рублей на барахолке. Здесь лежит мой томик Рождественского и моя колода карт. Порой я даже играю сам с собой. Это приятно. Мне не хочется, чтобы появлялся Вадик, или Миша или кто-нибудь ещё. Я хочу побыть один. Поиграть один или один послушать музыку. А если и с кем-то, то уж точно не с другими личностями. А с кем-нибудь живым, кого можно потрогать и кто не исчезнет, когда ты моргнёшь.
   Вот только, из реальных знакомых у меня только живодёр, да членовредитель. Я хотел пару раз набрать Олю, но всё не решался.
   Так и получалось, что сидел я один. Попивал чай из термоса, читал Рождественского и покачивался в кресле-качалке. Вообще это было обычное кресло и, качался я сам, но было приятно закрывать глаза и представлять, что это оно само меня баюкает.
   Погода в Калининграде снова сделала кульбит и вместо обещанного проливного дождя и ураганного ветра, подарила тёплый денёк. А ветер с дождём перекачивали на завтра.
   Я прочитал пару стихов Роберта, потом бросил книжку к цветку и откинулся в кресле. Тишина. Штиль. Только шуршание машин внизу, похожее на шум опавших листьев. А ещё тихий стон где-то вдалеке, будто сука потеряла своих щенят и теперь зовёт их. И всхлипы, всхлипы, будто кто-то рыдает, прижав ладонь к губам. А вот шарканье обуви по настилу и скрежет перил, будто кто-то перелезает через край крыши. Эти тихие звуки вдалеке, рассыпаются в воздухе и летят кто куда... Стоп. О чём это я?
   Я открыл глаза, поставил кресло на все четыре ножки и прислушался снова. Всхлипы продолжались, кто-то и, правда, рыдал, только не вдалеке, а прямо здесь, за углом. Я сполз с кресла, прошёл вдоль кирпичной стены и высунул голову на крышу. В десятке метров от меня, перешагнув через перила, стояла девушка в ярком платье. На платье это будто вылили разом все краски мира. Сама девушка была миниатюрная, загорелая с вьющимися волосами, что разливались по спине.
   Я хотел подойти незаметно и схватить её сзади, но потом понял, что в такой тишине, каждый мой шаг будет равен раскату грома. Поэтому вместо подлых приёмов, я просто вышёл из-за стены и ровной поступью пошёл к ней. Как я и думал, девушка сразу меня заметила. Её смуглое красивое лицо искривилось, брови выстроились домиком, а глаза и без того большие, округлились ещё больше.
   - Не надо. - Крикнула она. - Проходите мимо. - Она мотнула головой, рукой быстро стёрла слёзы с глаз. - Я не буду прыгать.
   - Слабо верится. - Я остановился в паре шагов от неё, упёрся боком в железяку и посмотрел вниз. - Высоко тут. Мне даже смотреть страшно, а вы через перила перелезли. - Девушка мёртвой хваткой вцепилась в трубу. - Признаться, я никогда в такой ситуации не был, и что сказать не знаю. Но может, кто-то другой знает?
   Я осмотрелся, пару раз моргнул, потом с силой зажмурил глаза и снова открыл их. Ничего.
   - Так и будете стоять? - Спросила девушка.
   - Секунду. - Сказал я и улыбнулся, потом отвёл голову в сторону и прошипел. - Ну, кто-нибудь. - Но никто на помощь не спешил. - Да, к чёрту вас. - Я снова обернулся к девушке. - Как вас зовут?
   - Аня. - Сказала она.
   - А я Макс, очень приятно. - Я протянул ей руку, а она отпрянула всем телом и чуть не полетела вниз, но вовремя перехватилась руками. - Простите, я не хотел. - Выпалил я и убрал дрожащую руку за спину. - Может быть, расскажите что-нибудь о себе?
   - Зачем вам это? Оставьте меня. Я хочу побыть одна, вам разве никогда не хочется побыть одному?
   - О-о, поверьте, я часто об этом мечтаю. Но уйти не могу. Даже если вы не собираетесь прыгать, вы ведь всё равно можете свалиться вниз, а меня потом совесть замучает.
   - Как благородно. - Выпалила она и отодвинулась ещё на шаг.
   - Ну, простите. - Выпалил я. - Я ведь хочу помочь, прыгать с крыши - это последний вариант. Перед этим можно столько всего сделать, раз вы решились сигануть с девятого этажа, то обычные проблемы для вас должно быть мелочь. Вы теперь на всё способны.
   - Вы так ошибаетесь. - Сказала девушка. - Убить себя гораздо проще, чем жить, как тебе хочется. Чтобы покончить с собой, надо сделать всего один шаг, - она вытянула шею и заглянула в бездну, - но чтобы жить, надо шагать каждый день.
   - Ладно, может я погорячился. И ваша жизнь новыми красками не заиграет, но всё же вы будете жить. - Я улыбнулся и всплеснул руками, а девушка даже уголки губ не приподняла. Правда, теперь её брови уже не стояли домиком, а сдвинулись к носу. Глаза сузились, а губы сжались сильнее, чем раньше. - Вижу, не ту дорогу я выбрал?
   - Точно. - Выпалила она. - Понимаете, сложно назвать это самоубийством, потому что я не жила вовсе. Все эти годы я просто готовилась к чему-то, точнее думала, что готовлюсь, но потом поняла - это и была жизнь. Все вокруг уже жили во всю, а я смотрела на них со стороны. Причём казалось, я делала всё как они. Ходила в школу, потом в колледж, работала, любила, ненавидела. Вот только не жила. Все были такими настоящими, что я чувствовала себя куклой.
   - И что с того? - Спросил я. - Всем нам порой бывает паршиво, уж поверьте, я знаю, о чём говорю. Но пока ты живёшь, ты можешь изменить это. Пусть на неделе у тебя и будет шесть паршивых дней, седьмой обязательно будет лучше. Да, есть люди, которые, родились с улыбкой на лице. Это те вечно бодрые, неунывающие киборги, что бегают по утрам, сидят на диетах, ходят на СПА и отдыхают на лыжных курортах. Те, у которых 24 на 7 хорошее настроение и боевой настрой, даже если всё идёт через жопу. Но это как раз они не настоящие. А, я вот не такой и ты тоже. Я почти всегда усталый, у меня хронический недосып и хроническая депрессия, а кислая гримаса, кажется, уже окаменела на лице. Но я живу дальше, хоть мне и плохо, хоть я и не знаю что делать, но всё же живу.
   - И зачем?
   - Потому что иногда, это бывает весело. - Рассмеялся я. Я снова подступил на пару шагов и упёрся о железную трубу. - Да, жизнь для нас, это череда разочарований и боли. Она, кажется, повернулась к нам задом и светит куда-то туда за холм, где те биороботы на полянке занимаются пилатесом. А нас она не жалует это точно. Но, я уже привык. Смирился с тем, что мир не идеален и что я не идеален. А точнее, смирился с тем, что всё херовее некуда. Вокруг разруха, боль, смерть и грязь. Но это наш мир. Наш с тобой. И он так же реален, как и тот за холмом. Пусть они там себе радуются, пляшут и лыбятся нам с обложки журналов. Чёрт с ними. Мой мир здесь, внизу, загаженный, вонючий и прогнивший до дыр. И я такой же. Я бы легко мог стать как они, и ты бы могла. Но мы сами выбрали эту жизнь...
   Она посмотрела на меня исподлобья, а потом медленно подняла брови, приоткрыла рот и улыбнулась. У неё изо рта вырвался смешок, потом ещё один, а после она расхохоталась. Руками Аня всё так же держалась за трубу, а тело её всё тряслось от смеха.
   - Как ты можешь говорить такую чушь, с таким серьёзным лицом? - Она отдышалась и швыркнула носом. - Это они не настоящие! Мы могли бы стать частью того мира! Скажи ещё, что мы не странные, а особенные.
   - Так и есть.
   - Бред. - Она снова рассмеялась. - Это ты что ли писал все эти тексты для мотивационных роликов? Всё это чушь собачья и ты это знаешь. Если тебе нравится так жить, пожалуйста, но не пытайся помочь мне.
   Она уже вытянулась вперёд и разжала кисти рук.
   - Да, что с тобой не так? - Закричал я. - Хочешь прыгать, валяй, но не говори, что это мир виноват. Это твой выбор.
   - Мой? - Вскрикнула она. Аня снова сжала кисти и даже двинулась мне навстречу. - А что если нет? Я пробовала жить по-настоящему, по правильному, пыталась, правда. Я улыбалась, веселилась, любила, дружила. Я даже медсестрой на Хэллоуин наряжалась...
   - Боже, мой.
   - Но это была не я. Скажи, как у них это, получается - быть такими нормальными столько времени? Кто-то всю жизнь живёт и радуется. Даже вопросов не задаёт.
   - Я же говорю, они киборги. Биороботы, у которых микрочип вместо мозгов.
   - А может, я тоже так хочу. - Закричала она. - Хочу знать, что делать. Хочу просто жить и радоваться. Но не могу. Что если я устала, и у меня уже просто нет сил, жить дальше? Я потратила их все, пытаясь, стать как они, понимаешь? Я всю жизнь хотела стать "нормальной". Но каждый раз прогорала. И теперь вот уже не хочу. - Она всхлипнула и посмотрела на меня, уже без злости. - Не хочу снова притворяться и жить как они. Но и в твоём мрачном мире, я жить тоже не хочу. Зачем нужна жизнь, которую надо терпеть? Как будто выжидаешь последний час на ненавистной работе, только этот час длится двадцать лет. Ради проблеска счастья раз в году? Чуда на рождество и подарка от пасхального кролика? Ради чего?
   Она молчала и смотрела на меня. А я уставился на неё и боролся с желанием пожать плечами, они сами рвались вверх. Я искал что сказать, но не находил.
   - Должен быть выход. Он есть всегда. Дай мне время. Я его найду. - По её щекам стекали слёзы, а губы сжались и побледнели. - Прошу, дай мне шанс.
   - Он у тебя есть. - Она улыбнулась, подняла одну ладонь, поднесла её к губам и поцеловала, а потом послала мне этот поцелуй. - И время у тебя ещё есть. А вот у меня уже нет. Прости...
   Её поцелуй подкинул откуда-то взявшийся ветер и припечатал его к моей щеке. А Аня закрыла глаза и отпустила вторую руку. Я бросился вперёд, но опоздал.
   Я нёсся вниз, слёту разбил стекло на третьем этаже и чуть не порезал себе вены об осколки. По руке стекали ручейки крови, но боли я не чувствовал. Когда я выбежал из подъезда, то тут же бросился в конец дома, чтобы найти её. Я знал, что она мертва, по-другому никак. Но внутри меня жила вера в чудо. Будто она как в фильмах упала в кучу мусора из пенопласта или удар смягчили ветки дерева. Бред. Чушь. Я знал это. Но пока не нашё тело, надежду у меня никто не мог отнять.
   Я подбежал к краю дома, залез на клумбу, истоптал все цветы, потом пробежался вдоль мусорки. Но Ани не было. Тогда я поднял глаза на дерево у подъезда. Оно доставало до третьего этажа, и её труп мог застрять где-то там. Но обежав его со всех сторон, я не увидел ничего, кроме рыжего кота на ветке.
   - Она должна быть здесь. - Рявкнул я и до боли сжал голову ладонями.
   - Её здесь нет. - Ответил знакомый голос.
   В паре шагов от меня стоял Миша. Он выглядел ещё хуже, чем в прошлый раз, теперь его потрепанное лицо окрасилось новыми синяками, а губу рассекал глубокий порез, да и плащ из белого стал каким-то грязно-серым.
   - Где она?
   - Умерла. - Ответил он.
   - Но тело? - Я огляделся по сторонам и обвёл руками дорогу. А Миша, молча, посмотрел на меня и помотал головой. - Нет. - Выдавил я. Меня тряхануло, а горло, будто клещами сжали. - Не правда. - Я пытался вдохнуть полной грудью, но не мог. - Но если она как мы, она ведь не могла умереть.
   - Могла. - Ответил Миша. - И скажем ей спасибо, что сделала это вне тела.
   Перед глазами всё плыло и я, чтобы не упасть присел на асфальт. Я смотрел на Мишу, такого помятого, как отражение в кривом зеркале. Мне не хотелось ничего говорить. И спрашивать ничего не хотелось. Меня тошнило от него. Почему он не пришёл? Почему никто не пришёл?
   Я не стал дожидаться, пока он исчезнет, вместо этого я обернулся и зашагал домой. Единственное чего я хотел, так это вытравить всех тараканов из головы, лечь спать и быть уверенным, что на утро я проснусь там же где и раньше. И я понимал, что этому не бывать. Но надежду у меня никто отнять не мог.
  

Глава шестая

   Море - его ни с чем не сравнить. Кому-то нравится купаться, дайвить, жарить шашлыки на пляже и нежится на солнце. Но мне ближе вот такое холодное море. Волны лижут берег, морская пена разбивается о камни. А ещё серые тучи над головой и люди, которые сгорбившись, разбегаются кто куда, как будто бояться, что их раздавят.
   Променад стелется направо и налево до самого горизонта. Красная плиточка, белая плиточка, красная плиточка, белая... А посреди него я с бутылкой. Снова с бутылкой. А что ещё делать? Сожители снова пропали. Да и чёрт с ними.
   Ветер залезал под капюшон, свистел в ушах. Я сидел на скамейке с крышей, но от дождя та не спасала. Дождь был кривой, а ветер порой так закручивал капли, что они летели, чуть ли не обратно вверх. Поэтому вместо ветровки я был закутан в пропитанную водой марлю. Ткань прилипла к телу, а кожа вся намокла и уже морщинилась от воды. Ощущения не из приятных, поэтому я старался, не шевелиться, а каждый раз, когда ветер вновь завывал и проскальзывал мне под одежду, я делал ещё пару глотков огненной воды.
   - Холодно, до жути. - Пискнула девушка. Она только что влетела в беседку, шлёпнулась на скамейку и проскользила ко мне. - Ты не мог выбрать другое место, чтобы нажраться? Я понимаю атмосфера и всё-такое, но этот дождь, и ветер, и дождь. - Она сморщила свой маленький покрасневший нос. - Я Саша. - Сказала она и протянула ладонь.
   Саша была крохотной блондинкой, чем-то похожей на куклу Барби. Как у любой порядочной куклы у неё были длинные волосы, сплетённые в толстую косу, гладкое лицо с тоненьким ровным носом и голубые глаза. Её коричневая кожанка тоже промокла насквозь, коса в некоторых местах расплелась, а глаза дрожали, как у загнанного зайца.
   - Ещё одна. - Фыркнул я и махнул на неё рукой.
   - Эй, поуважительнее. - Вскрикнула она и вырвала у меня из рук бутылку. - Это нам больше не понадобится. - Она высунула руку из-под крыши и вылила всю жижу на променад. Я только скорчил рожу и хмыкнул. - Я тоже люблю погрустить, но вечно грустить нельзя.
   - Почему?
   - Сама не знаю. Было бы прекрасно. Сидишь, попиваешь вино, смотришь на закат, а волны щекочут тебе пятки. М-м-м.
   - Так это ты-ы! - Вскрикнул я и надул щёки. - Из-за тебя я столько раз мотался отсюда домой.
   - Я была в печали, не злись. - Выпалила она и прислонила свой палец мне к губам. - А сейчас, пора выбираться из той ямы, в которую ты сам себя загнал.
   - Эт, всё, вы-ы. - Промычал я. А Саша вместо пальца прислонила к моим губам всю ладонь.
   - Послушай меня. Я не хочу тебе врать, но рассказать правду, не могу, а не то они меня на цепь посадят, а это, поверь, неприятно.
   - А оны, могют? - Промычал я, сквозь Сашины пальцы.
   - Могют. - Фыркнула та, потом убрала ладонь от моего лица и протёрла её о джинсы. - Я, правда, хочу помочь. Не заставлять тебя, кому-то помогать, а тебе помочь. Чуешь разницу?
   - Слушаю. - Буркнул я, закатил нижнюю губу на верхнюю и поднял подбородок. - Ваши предложения?
   - Для начала протрезветь. - Сказал она, и ударила меня ладонью по щеке.
   Я вскрикнул.
   - А потом пригласить куда-нибудь Олю.
   - Она сказала придумать какое-нибудь интересное место, а я никакого интересного места не придумал. - Выдал я.
   - Да плевать. Ты ей нравишься, а это главное.
   - Думаешь?
   - Знаю. Так что давай тройное омовение в балтийском море и вперёд на электричку.
   Я стянул нижнюю губу с верхней, вздохнул и поплёлся к берегу. Там пару раз ополоснул лицо ледяной водой и посмотрел на Сашу, та даже с пирса не спустилась. Она стояла на последней ступеньке, обнимала себя руками и тряслась, как одинокое деревце во время бури.
   - Ну, ты скоро? - Крикнула она.
   Я умылся ещё раз, окинул взглядом чёрный горизонт и подошёл к лестнице.
   - Почему ты ей не помогла? - Спросил я.
   - Потому что надо уважать чужие желания. - Выпалила Саша. - Она хотела умереть, причём уже давно и сейчас ей выпал такой шанс. Было бы эгоистично ей мешать.
   - Значит я эгоист?
   - Получается так. - Буркнула она. - И лучше не думай об этом. Кому-то ты поможешь, кому-то нет. Миша и остальные думают, что самые умные тут, хотя сами ни черта не понимают. Я вот думаю, чтобы быть счастливым, надо быть счастливым. Простая логика, верно? Надо только и делать, что любить, мечтать и пить вино иногда. Хотя одной любви и так вполне хватит. Но другие этого не понимают и не поймут. Они не радуются, а пытаются не грустить изо всех сил. Это их и погубит. - Она протянула мне дрожащую руку и натянула кривую улыбку на посиневшее лицо. - Пошли, пора веселиться.
   (***___***)
   - Куда мы идём?
   - Это сюрприз.
   - Вообще-то я так из вежливости спросила. - Ответила Оля. - Мы вышли на Молодёжной, а оттуда ближе всего галерея и кафедральный собор, поскольку галерею мы уже прошли, то получается, что мы идём на органный концерт.
   - Чёрт. - Выпалил я. - Давай ты сделаешь вид, что ничего не знаешь.
   - Не выйдет. - Хихикнула она. - Даже если бы ты завязал мне глаза, я почувствовала бы, что мы сначала поднимаемся на мост, а потом спускаемся, а это значит, мы идём на остров, а на острове из развлечений, только собор.
   - Да, ты права. И да, я не смог придумать ничего интереснее. Но поверь, органный концерт это здорово.
   Как оказалось классическая музыка не для всех. И я в число просвещенных не вхожу. Начнём с того, что в соборе нет мягких кресел, в которых при случае можно задремать. Там рядами уместились деревянные лавочки, как в европейских костелах. Поэтому тебе полтора часа приходится сидеть на жёсткой плахе и слушать завывание электронного органа. Может быть живые оркестровые концерты - интересная штука, но слушать один орган - это та ещё пытка. Как будто из трейлера Трансформеров выкинули все диалоги, зациклили и заставили слушать эти эпичные завывания снова и снова.
   Оля же сидела прямо и порой прикрывала глаза, то ли вслушивалась, то ли пыталась заснуть. Но видно было, что остальным музыка нравилась. Мужчина и женщина перед нами, прижались друг к другу головами и не разлипались до конца концерта. Хотя может, и они уснули, кто знает. Повсюду мелькали телефоны, как и на рок-концерте люди снимали десятиминутные видео, чтобы один раз показать их близким и больше никогда не пересматривать.
   Сначала я сидел прямо. Через полчаса немного съехал вниз, а через час с закрытыми глазами лежал, чуть ли не на полу. Но чтобы это не выглядело неуважительно, я делал вид, будто кайфую. Каждый раз, когда органист выдавал какую-нибудь особо звонкую ноту, я обязательно поджимал губы, жмурил глаза и водил головой. Через полтора часа ад закончился, органист трижды поклонился и трижды искупался в овациях, а все зрители встали и пошли осматривать зал.
   Мы с Олей, молча, прошли вдоль стены, полюбовались фресками, какими-то статуэтками львов и людей в пижамах. Казалось, ей было интересно, она постоянно щурила глаза, рассматривала каждую фигурку и каждое разноцветное стёклышко в окне.
   - Ну-у, не скажу, что это прямо вау. Но...
   - Это ужасно. - Выпалила она.
   - Да, это ужасно.
   - Причём даже не сама музыка, бог с ней. Я об этом. - Она обвела зал рукой. - Это не собор, а парк развлечений. Какие-то доспехи, ангелочки на стенах, электронный орган и это... - Она тыкнула пальцем в широкие стеклянные двери под самым органом. - Какие-то полупрозрачные больничные двери, да ещё с рисунками, как на туалетах. - Там к слову и, правда красовались те человечки с дверей уборной, кругляшок и треугольник для девочки и кругляшок и перевёрнутый треугольник для мальчика. - Насколько бездарным надо быть, чтобы такое сделать. Это дизайнерское преступление. Это тоже самое, если бы я, как повар, отдала холодный суп или пиццу соусом вниз. Ну, или роллы.
   - А что с роллами?
   - Это роллы с ними уже что-то не так. - Выпалила она и кивнула на парня с телефоном, который делал селфи напротив органа. - А всем нравится. Плевать, что это уже не собор и что здесь никто не молится лет эдак сто, но сфоткаться надо обязательно. Знаешь для чего эти плахи? - Спросила она и тыкнула на криво прибитые деревяшки под каждой скамьёй. - Это для того, чтобы, когда люди молятся они не стояли коленями на грязном полу. Когда я в Польше попала на службу в соборе, то люди там плакали, пели и плакали. А здесь, на эти доски грязными ботинками упираются, чтобы сидеть было удобнее.
   - Может тебя это так напрягает, потому что ты верующая.
   - Я нормальная...
   - Я не сказал... - Вставил я.
   - Мне просто нравятся те места, своей энергией, они будто пропитаны чем-то вязким, чем-то тёплым и пушистым. - Она прищурилась ещё сильнее. - Будто пропитаны верой.
   - Я так понимаю, фотографироваться мы здесь не будем? - Проговорил я. Оля тут же взглянула на меня и вскинула одну бровь. - Шутка. Шутка. Просто хотел разрядить обстановку... Эм-м, вперёд на лодочную экскурсию?
   - Звучит не плохо.
   Как оказалось, лодочные экскурсии не для всех. Ветер, однообразные декорации и занудный голос диктора. Когда вы только-только отплываете, всё идёт хорошо. Вам рассказывают про сам собор, вы проплываете под мостом, смотрите на кораблики и дома в центре. Но потом. Вы уплываете всё дальше и дальше, дома становятся однообразнее, а рассказы диктора сводятся к тому, что мы сейчас в одном из бывших промышленных районов. И так полчаса туда и полчаса обратно.
   Мы с Олей сели у самого края. Первые пару минут я послушал про собор и про Канта, а когда мы приплыли к мосту, то решил, что куда интереснее будет послушать Олю.
   - Я так и не знаю, что тебе нравится, мы ведь не договорили тогда.
   - Ну, ты уже знаешь, что мне не нравятся бездарные дизайнеры, как в прочем и бездарные повара, да и бездари, в общем, скинем всех в одну кучу.
   Она открыла свою женскую сумочку размером не больше обычной книжки и вытащила оттуда очки, помаду, мячик для пинг-понга, сигареты, зажигалку, спичечный коробок, зеркальце, пудру, крем для рук, бутылку с водой и в последнюю очередь бутылёк с таблетками. На зелёной этикетке проглядывалась полустёртая надпись "Бутирол".
   - Подержи, - сказал она, и скинула мне сумочку и все свои прибамбасы. Потом закинула пару таблеток в рот и запила водой, а я тем временем скинул половину её барахла обратно в сумку. - Что ты делаешь? - Вскрикнул она.
   - Что?
   - Я, значит, раскладываю всё по местам, а ты взял и как варвар всё перемешал.
   - Ты только что выпотрошила свою сумочку, чтобы таблетки со дна достать. - Она нахмурилась и вырвала сумку у меня их рук. - К слову, что за таблетки?
   - Для желудка. Я ем много сладкого. Даже очень много. Иногда я специально пропускаю ужин, чтобы на ночь съесть больше печенюшек.
   - По тебе и не скажешь. Бегаешь по утрам?
   - Боже нет. - Вскрикнула она. - Я ем в полночь, а потом не сплю до пяти утра, чтобы не полнеть во сне.
   - Тоже вариант.
   - Это всё гены. - Фыркнула она. - Бабушка каждый раз, когда к нам приходила, приносила с собой пакет вкусняшек. Специально вставала пораньше, чтобы приготовить плюшки всякие мне. Сам понимаешь, отказываться было нельзя, вот я и ела. А приходила она часто. Она всю жизнь поваром на заводе проработала. Я у неё кое-чему научилась даже. А ты, чему научился у своей бабушки?
   - Скажи, что вышивать крестиком. - Шепнула Саня.
   - Вышивать крестиком. - Выпалил я.
   - Да, ладно? Я бы посмотрела.
   - Да, сейчас я вряд ли смогу, а вот в детстве помогал ей иногда. Да и у себя на одежде вышивал что-то помниться.
   - Ты вспомнишь. - Проговорила она и ударила меня по плечу. - Я вот в детстве на пианино играла, ну как играла, тоже знаешь, выучила пару мелодий и забросила. Так вот пару лет назад прохожу в магазине мимо синтезатора и взбрендило мне пиликнуть что-нибудь. Думала ерунда выйдет, а получилось, что пальцы-то всё помнят. "К Элизе" Бетховена, как в старые добрые, без запинки. Правда только первые пару нот, но всё же, уверена и ты тоже пару крестиков обязательно навышиваешь. - Она ещё раз стукнула меня по плечу и сказала. - Что ещё о бабушке расскажешь?
   - Ты так хочешь узнать о моей бабушке?
   - Ну, о себе ты рассказывать не торопишься, вот я и решила, зайти с другой стороны.
   Она пожала плечами, а я посмеялся и скосил глаза на Сашу. Та вздохнула и принялась нашёптывать мне истории из детства.
   Как оказалась у бабушки кроме вышивания я больше ничему не научился. А вот с дедом перепробовали многое. Он был химиком и вместо рыбалок и походов, мы всё детство строили вулканы из аммония. А ещё собирали микросхемы, паяли, чинили и взрывали.
   - Дед всегда говорил, что учёные приносят больше вреда, чем пользы. Ему, было, не важно, создаёшь ты оружие или сыворотки от рака. Первые массовые убийцы невинных людей, а вторые невинных животных. Поэтому мы с ним никогда не ходили в цирки и зоопарки, он даже папе с мамой запрещал меня туда водить. В зоопарк я, правда, потом сходил, а вот в цирке так ни разу и не был.
   - Это правильно, но если подумать, все мы такие лицемеры. Миллионы невинных пушных зверьков умирают каждый день, чтобы мы напялили их себе на шею. А потом сфоткались с таким воротником у порога цирка и выложили в инстаграм с хештегом СвободуПопугаям. Тьфу.
   Разговор снова скатился в до-минор, поэтому я вновь взглянул на Сашу и как смог показал взглядом, что нам нужны истории веселее. Она видно поняла.
   Так я узнал, что кроме подрывов и поджогов, мы с дедом частенько забегали в кино. Он проводил меня на все фильмы с взрослым рейтингом. Я рос под классику 90-х. А порой и 60-х, когда дед включал мне какие-то кассеты с фильмами своей молодости.
   Оля с интересом слушала, а я с интересом рассказывал всё, что Саня шептала мне на ухо. Было приятно чувствовать себя человеком, у которого есть прошлое.
   Когда мы сошли на берег, уже смеркалось.
   - Ну-у, поездка... - Протянул я.
   - И не начинай. - Вставила Оля. - Прогулка на лодке - это хрень. Но мы классно поболтали и, теперь я хоть знаю, что у тебя были дедушка и бабушка, а это уже не плохо.
   - А я знаю, что ты любишь сладкое. А ещё знаю, где подают отличные десерты. - Я тыкнул на здание в виде маяка на том берегу. - Там есть отличный французский ресторан, хотя как можно сделать французский ресторан плохим?
   - Открыть его в России? - Спросила Оля.
   - Эм-м, забыли.
   Мы пробежали по мостику на тот берег и забрались на второй этаж маяка. Был вечер понедельника, поэтому свободных столиков хватало. Мы выбрали тот, что у окна, только не с видом на собор, (на него мы уже насмотрелись), а другой, с видом на мост поцелуев.
   - Самый вкусный десерт, пожалуйста. - Сказал я официанту.
   - О-о, - вздохнул он, - у нас все вкусные.
   - Так выберите самый вкусный. - Снова сказал я.
   - А что вам нравится? - Спросил официант. Он убрал руку с блокнотом за спину, поднял подбородок и заговорил. - У нас есть "Панна котта" с соусом из свежих ягод, профитроли с шоколадным соусом, морковный торт...
   Мне хотелось спросить, правда ли в морковный торт входит морковка, но я решил оставить этот вопрос для гугла.
   - Ещё тирамису и, конечно, наш фирменный Наполеон.
   - Боже, закажи маковый торт, а то он до ночи будет диктовать. - Пискнула Саша.
   - Ты любишь маковый торт? - Спросил я.
   - Хоть кукурузный. - Сказала Оля. - Если это торт - значит люблю.
   - Два маковых, пожалуйста.
   - Отлично. А что будете из напитков?
   - Чай. - Выпалила Оля. - Зелёный без сахара. Ему тоже.
   - А-а, может быть вам принести свечи, для создания, так скажем, романтической атмосферы.
   - Несите, конечно. Можно сразу с десяток, уставим весь стол.
   Официант улыбнулся, кивнул и скрылся за дверьми кухни.
   - Боже. - Вздохнула Оля. - Получается, официанты бесят не только нас поваров, но ещё и гостей. Почему современный мир не выкинет этот никому не нужный рудимент?
   - Они будут жить, пока остаются люди, которые выплёскивают на них свою желчь. Эти две группы как бы уравновешивают друг друга.
   - Да, всякие люди бывают, но офиков всё равно не жалко. К тому же ведь есть кондукторы, продавцы-консультанты, банковские служащие, наконец. Людям и так есть на кого срываться, поэтому долой официантов.
   Оля, видимо по привычке, чуть ли не выкрикнула последнюю фразу, и на наш столик градом посыпались взгляды. Причём в первую очередь тех самых людей в белых рубашках.
   - Неловко вышло. - Шепнула она. - Когда кричишь это с кухни, выходит круто. Особенно если хором.
   Тут к нам подскочил наш личный рудимент.
   - Ваши напитки и свечи. - Он и, правда принёс с десяток свечей и расставил их на столе, а потом принялся зажигать каждую. Окна были открыты, ветерок гулял в зале, а огонь в зажигалке видимо был на исходе. Сначала я думал подождать, пока он закончит, но когда прошла минута, а загорелись всего две свечи, понял, что ждать бессмысленно.
   - Мы так и не разобрались. - Сказал я Оле. - Получается, ты не любишь кино, и музыку, и сериалы. Все любят сериалы, признай.
   - Может быть, когда-то давным-давно и любила. - Сказал она. - Но уже нет.
   - И что последнее ты смотрела?
   - Уже не помню.
   - Доктора Хауса?
   - Нет.
   - "Во все тяжкие"?
   - Пф-ф, нет. - Хмыкнула она.
   - Нет? - Вскрикнул официант и всплеснул руками из-за чего одна свеча, потухла. - Простите. - Шепнул он. Он опустил голову и снова попытался зажечь свечку, но потом замер и скосил глаза на Олю. - Ну, если не "Во все тяжкие", то хоть "Анатомию страсти"?
   - Не-а.
   - "Теория большого взрыва"?
   - Чувак. - Вставил я.
   - Простите-простите. - Выпалил он и выпрямился по стойке смирно. А на столе тем временем горели только три свечи из десяти.
   - Спасибо, с остальными мы как-нибудь справимся. - Сказала Оля.
   Он поджал губы, кивнул и пошёл на кухню, попутно вытирая пот со лба.
   - Так в чём дело? - Продолжил я. - Есть ведь фильмы на любой вкус, да и музыка тоже?
   - Да, дело не в этом. Конечно, может мне, и понравились бы твои сериалы или фильмы, но я не хочу больше их смотреть. Как не хочу сидеть постоянно в телефоне. Твиттер, фейсбук, контакт, инстаграм, телеграмм. У меня раньше чуть ли не везде странички были. Отправил какую-нибудь фоточку и сидишь, ждёшь пока кто-нибудь лайкнет. Ждёшь новую серию сериала. Или выход нового фильма. Или какую-нибудь передачу по ТВ. Мы слишком много времени проводим там, по ту сторону экрана. Но жизнь она здесь. Что я люблю? Театры, хоть премьеры там и не часто, а современный театр всё больше похож на какой-то цирк, но порой бывает что-то интересное. Особенно в камерных залах. Мне вот всегда нравится, когда актёр сыпется, это же самое смешное и что самое главное ты чувствуешь, что он живой. Ты можешь второй раз сходить на тот же спектакль, в тот же театр, но надеется, что актёр второй раз забудет слова в том же месте, это уже чересчур.
   - Поэтому я просто люблю всё живое. Живые концерты, живую музыку, живое общение. - Она обвела рукой зал. - Вот так, друг напротив друга, словами, языком и губами. Не скобками и кавычками, и не решетками, в которых мы запираем наши голоса, а вот так по-настоящему. Я люблю искусство, люблю гулять, люблю готовить. Люблю петь, учусь играть на гитаре, будь она не ладна, уже все пальцы себе изрезала. - Фыркнула она и подула на подушечки левой руки. - Тебе кажется, что я оторвана от жизни, но это не так. Я проживаю свою жизнь, как и миллионы других людей. Только в отличие от них, когда я хочу посмотреть рецепт блинов, я смотрю рецепт блинов и закрываю компьютер, а не втыкаю в него на целый час, бесконечно кликая по ссылкам. Я пользуюсь интернетом, а не он мной. И если мне надо развеется, я иду в театр, а не в кино. Иногда захожу в рестораны или галереи. Хожу на мастер-классы и на концерты. И вместо очередной серии какого-нибудь глупого ситкома или главой новой книги, читаю что-нибудь полезное. Так что долой, кино, студийную музыку и художественную литературу, - выпалила она, а потом нагнулась и шепнула, - и официантов.
   Маковый торт оказался лучшим выбором за сегодня, хотя мне он и показался приторным, Оля уплела его за пару секунд.
   Когда тарелки опустели, свечи погасли, а официант испарился с моими деньгами, мы с Олей поднялись ещё на этаж по винтовой лестнице и вышли на обзорную площадку. Солнце брызгало светом из-под моста, а чёрные тучи затянули небо. Ветер уже не щекотал кожу, а покалывал. Но всё же вид был хорош. И даже собор, который за день успел поднадоесть, в вечерних красках заиграл по-новому.
   - Ладно, повысим оценку с ужасной, на довольно отвратительную. - Выпалила Оля.
   - Этого хватит для прохода во второй тур?
   - Да. Я позвоню вам и назначу время и место.
   - Ты приглашаешь меня на свидание?
   - Ага. В следующий раз пройдём по моим местам.
   Мы попрощались у маяка, я посадил её в такси и помахал рукой, а потом отправился обратно, через мост к собору, а оттуда через другой мост к остановке.
   (***___***)
   Когда я вернулся домой, за окном была ночь. Я провернул ключ в двери, скинул ботинки и ветровку, а потом обернулся и уставился в тёмную комнатку. Знаете то чувство, когда вам кажется, будто в доме кто-то есть, хотя никого там быть не может. Я выдвинул кухонный ящик и вытащил оттуда молоток для мяса, а потом вполз в комнату и ударил по выключателю.
   На диване расселся какой-то паренёк в коричневой рубашке в клеточку и коричневой жилетке в линеечку. Его жирные рыжие волосы были зачёсаны назад, как у гангстеров из 90-х. Лицо местами будто потрескалось, а когда он растянул рот в улыбке и оскалил блестящие зубы, то в трещинах губ блестела кровь. Образ дополняли красные кристаллики в зрачках, которые сверкали под светом лампы. Но самым забавным в его образе были веснушки, что расползлись по вытянутому лицу.
   - Ма-а-акс. - Прошептал он и прыгнул с дивана. А я сильнее сжал в руках молоток. - Ой, да брось ты. - Рассмеялся он. - Неужели я такой страшный? Мы с тобой друзья, даже братья если хочешь.
   - Ещё один пассажир. - Выпалил я.
   - Так точно капитан. - Рявкнул он и снова оскалил зубы. - Наконец-то мы встретились. Нам о многом надо поболтать. - Прошептал он и склонил надо мной своё красно-рыжее лицо.
   - Что тебе нужно?
   - Небольшая услуга. Я кстати Артём, но можешь звать меня Тёма или Тёмка, Артемий, Тёмик, как тебе удобно. - Его голос иногда подскакивал вверх, но всё же был не таким писклявым как у Вадика. В то же время он был тягучим и тугим, но не таким глухим как у Миши. А ещё он был чётким, но не таким прямым как у Влада. - Короче, к делу. Сделаем так, я помогу тебе, а ты мне. Всё просто, ты ведь хочешь узнать, что в том сейфе? - Спросил он и тыкнул в чёрную коробку на комоде.
   - Допустим. - Выпалил я.
   - Тогда нам нужно его открыть. И я в этом помогу. - Он подпрыгнул и потряс в воздухе кулаками.
   - Почему бы тебе просто не сказать что там?
   - Могу и сказать. - Хихикнул он. - Там твои документы. Ключи от старой квартиры, и от твоего склада. Не думал же ты, что всю жизнь в этой конуре прожил. - Он рассмеялся и, из трещин у рта струйками потекла кровь. Тёма фыркнул, сжал губы, вытащил из нагрудного кармана салфетку и протёр рот. - Неприятная штука, конечно.
   - Но зачем тебе мне помогать?
   - Потому что мы друзья. - Шепнул он. - Мы с тобой одно целое, не то что все остальные. Плевать на них, они лицемеры и моралисты. Они пекутся только о своей шкуре. Хоть кто-нибудь из них, сказал тебе кто ты?
   - Нет. - Выпалил я.
   - Ну, конечно. - Артём замотал головой и зарычал. - Они боятся тебя, потому что ты главная личность. Их счастье, что ты ещё ничего не понимаешь.
   - Так объясни мне. Раз мы такие друзья.
   - Идёт. - Вскрикнул он, потом прокрутился на месте, отскочил назад и бухнулся на диван. - Ты, верно, хочешь узнать кто ты. Так я отвечу. Только пообещай, что никому не скажешь об этом. И обо мне тоже лучше никому не говори.
   - Чего так?
   - Эм-м, у меня с ними несколько натянутые отношения. - Прошипел он.
   - Ладно, идёт.
   - Ты должен пообещать.
   - Обещаю. - Фыркнул я.
   - Славно. - Улыбнулся он. - Но чтобы понять, кто ты, нам надо отправиться назад в прошлое. - Он откинулся на спинку дивана, запрокинул голову и сквозь сжатые зубы втянул воздух, а потом выпустил изо рта пар. - Жил когда-то мальчик Рома. С виду такой же, как и все, только разве что голова была больше, чем у других детей, но с возрастом это прошло. Ещё уши были оттопыренные. Но не суть - обычный паренек, в общем, только с одной маленькой проблемой - он не говорил. Когда все дети ворочались в своих детских колясках и говорили Ма-ма - он молчал. И когда в садике все болтали друг с другом - он сидел в стороне. Отец считал его наказанием за свои грехи, за какие уж, прости, я не знаю. А мать не сдавалась и водила сына, куда только можно. Его и воском поливали и водой омывали, и рот заставляли полоскать святым эликсиром из сотни противных трав, по вкусу не лучше мочи.
   - И вот, в какой-то из дней, о чудо, Рома заговорил. Представь себе - все в восторге. Папа, мама, капитан корабля дядя Гриша, дедушка, бабушка. И что самое главное Рома как будто другим ребёнком стал. Он не просто забалаболил, он и вести себя начал по-другому, стал больше улыбаться, больше времени проводить с родителями, помогать деду с его опытами. Стряпать с бабушкой на кухне. Вот только, на самом деле Рома молчал, а заговорил кто-то другой. И в первый класс пошёл кто-то другой и в институт, и на работу. - Он глухо рассмеялся. - Тогда в семь, у него родилась первая личность, лет в десять вторая, а когда ему стукнуло восемнадцать новые пассажиры рождались один за другим.
   - Рома был главным - центральной личностью и по правде мог просыпаться, когда захочет, но со временем, он всё чаще смотрел со стороны. И в какой-то момент почти исчез, стёрся за десятком других жизней, что рожались перед его глазами. Первая любовь, первая работа, первая квартира. Иногда он приходил, чтобы просто посидеть ночью на крыше в тишине. Но, в конце концов, замкнулся так, что не вылезал из головы годами. Вадик резал себе пальцы на работе, и живот дома. Миша набухивался. Дима постоянно влезал в какие-то передряги, а Влад то и дело прикрывал всем задницу.
   - Но вдруг у Ромы что-то щёлкнуло в голове. Причём жизнь стала налаживаться, сожители пришли к каким-то правилам, тело больше не страдало, все пытались ужиться вместе. Но Рома видимо больше не мог сидеть в тёмном уголке. Он всю жизнь там провёл. Поэтому, в какой-то из дней он вернулся в тело, сошёлся с одной девчонкой из бара и сбежал. Всех остальных пассажиров он приглушил, они даже видеть не могли, что с ним творилось. Рядом был только я.
   Тёма замолчал, поводил челюстью из стороны в сторону и воротом рубахи протёр кровь со рта.
   - Закончилось всё тем, что они с этой девчонкой, вкололи друг другу дозу кокса и отключились. Девушка умерла, Рома тоже. По правде и тело должно было умереть, а вместе с ним и все что внутри, но в какой-то момент появился ты. - Он рассмеялся и уставился на меня, а красные кристаллики в его глазах заблестели ещё сильнее. - Ты наш спаситель, Лазарь, если хочешь.
   Я присел на пол у комода.
   - Получается я - никто.
   - Нет, ты один из нас и твоё прошлое в этом сейфе. - Он снова тыкнул пальцем на чёрный коробок. - Я бы мог рассказать тебе всё. Но я хочу, чтобы ты сам это увидел. А сейчас мне пора, нельзя чтобы нас видели вместе.
   Я хотел что-то сказать, но Артём исчез. Просто разлетелся на миллион паутинок и растворился в воздухе.
   А я остался...
  
  

Глава седьмая

   - Что вы на ней видите? - Послышался голос.
   Я будто пробирался через заросли. Темнота со всех сторон, ветер хлещёт по лицу, а я не иду - я лечу вперёд. Где-то вдалеке, будто на выходе из туннеля, стояли двое людей, а стены и потолок вокруг были красные, только не ярко-красные, а тёмные. Я подлетал всё ближе, и вот уже видел их костюмы, на том, что слева костюм был бордовый, и он почти растворялся на фоне стены, а на втором костюм был коричневый. Но это были не те блестящие пиджаки, как на торжественных церемониях, а те потёртые пиджачки с катышками на рукавах.
   - Что вы на ней видите? - Снова раздалось в голове.
   А я был всё ближе: тьма рассеялась, и я влетел в тело. Оказалось, человеком в коричневом костюме был я. А мужчине в бордовом пиджаке было лет под сорок. Его глаза были изрезаны красными жилками, волосы хоть и причёсаны, но как-то неумело, а всё лицо стекало вниз, как часы на картинах Дали. Веки были опущены, мешки под глазами отвисли, чуть ли не до кончика носа, а губы сползали вниз к подбородку.
   Человек смотрел на меня своими серыми глазами.
   - Так, что вы видите? - Спросил он.
   Я оглянулся. Мы стояли посреди галереи. Сзади нас, то и дело мелькали люди в шарфах, дамы с умными лицами, пара пацанов в кепках, а ещё мужчины в костюмах, которые, как и дамы пытались делать умное лицо, но с приподнятой бровью выглядели разве что забавно.
   Перед нами, красовалась одна из картин. Там была собака, видно пудель, только все лапы у неё были оторваны, ровно, как и голова, но вместо крови и костей, конечности соединяли зелёные стебли, будто внутри у собаки вместо вен и артерий, вились лианы.
   - Эм-м, - прошипел я, - простите я засмотрелся. - Мужчина натянул улыбку и кивнул. - Что я вижу? Ам-м, я вижу... Жизнь - это картина сегодняшнего дня...
   - Не надо. Если кроме собаки с внутренностями в виде кустарника, вы ничего больше не видите - это не страшно.
   Я выдохнул.
   - Спасибо. И простите, уверен в ней есть какой-то глубокий смысл.
   Человек рассмеялся.
   - Я написал её, когда увидел, как собака помочилась в кусты, а потом застряла в них и две минуты не могла выбраться.
   Я тоже рассмеялся.
   - Но людям нравится. - Сказал я. - Хотя я всегда любил пейзажи. Ну, или рисунки животных, только вот без этого всего.
   Я кивнул на картину.
   - Реализм, давно в прошлом. - Выпалил мужчина. - Как думаете, почему людям нравится такое искусство?
   Он обвёл рукой галерею. Я тоже окинул взглядом ещё парочку картин. На них были люди, сплетённые вместе с тремя руками и тремя ногами, глыбы льда с глазами и деревья растущие кроной в землю, с корнями, разбросанными на поверхности.
   - Потому что оно заставляет задуматься. - Ответил он. - Сегодня мы так много думаем о всякой ерунде. Печёмся о чужом мнении, прокручиваем в голове разговор с начальником или подружкой, мечтаем о славе или деньгах, или о том и другом сразу. Мы думаем, куда бы сходить вечером, какой фильм посмотреть, какую книгу прочитать. Думаем, правильно ли мы поступили, не сильно ли жёстко ответили маме, и ругаем себя за то, что уже больше месяца не болтали с сестрой. Каждый день мы просыпаемся уже загруженные. Наш мозг не справляется с таким шквалом мыслей. Вот поэтому так важно порой проветривать голову, чтобы на чердаке грибок не завёлся.
   - И это вы называете - проветрить голову? - Спросил я, кивая на картину.
   - Ну, да. Почему люди часами у таких картин стоят? Думаете, ноготки на лапах у собаки разглядывают - бросьте. Каждый видит там что-то своё, что-то, что его волнует. Там за порогом галереи им надо: позвонить отцу, купить продукты, забрать детей из садика, отвести жену в салон красоты. Но здесь они в безопасности. Здесь они могут сколько угодно пялиться на этого бедолагу и никто им слова не скажет. Вот почему люди тянутся к живописи, к музыке, к фильмам, раз уж на то пошло. - На фильмах мужчина скривил губы и фыркнул. - Искусство вытаскивает на свет всё, что таиться внутри каждого из нас.
   - А если я вижу только собаку?
   - Одно из двух: либо эта картина не для вас, либо вы не хотите ничего видеть.
   - И как это понять?
   - Очень просто. Давно вы раскапывали какую-то печальную правду про себя, что-то, о чём совсем не хочется думать.
   Я вдруг вспомнил Артёма. Я - никто. Человек без прошлого. Ещё один клон в копилку этого мешка из плоти и крови. Я вытянул руку и растопырил пальцы. Сколько я спал?
   - Что-то неприятное. - Промычал я. - Совсем недавно.
   Я вытащил телефон из кармана. Двадцать второе. А уснул я двадцатого. Боже. Что они делали все эти дни?
   - Извините, мне пора. - Выпалил я. - Приятно было поболтать.
   - Мне тоже. И жду вас вечером в мастерской. - Бросил он в след.
   - В мастерской?
   - Да, вы ведь так напрашивались.
   - О-о, да, я с радостью. - Проговорил я, потом махнул ему рукой, пробежал мимо картины огромного осьминога с головой кролика и выскользнул на улицу.
   Там, спустился в сквер, бухнулся на одну из лавочек и принялся просматривать телефон. Ни одного сообщения: ни входящих, ни исходящих. Разбираться, что было в эти три дня, не хотелось, главное, чтобы они снова не вляпались в какое-нибудь дерьмо.
   - Не бойся, всё это время в теле был я. - Сказал высокий мужчина лет сорока с белыми блестящими волосами, как у героев аниме. На нём был серый плащ до колен, с большими круглыми пуговицами и аккуратные очки, в золотистой оправе. - Я Глеб, художник, скульптор, гений. Лучший человек на планете по версии себя и всех кто со мной знаком. А тот мужчина из галереи - это Данил, он сюрреалист и довольно неплохой надо признать, в его картинах есть глубина и скрытый смысл. Его холст будто ширма, за которой он прячет что-то действительно важное.
   Глеб говорил нерасторопно и как-то пренебрежительно, будто беседуя со мной, он делал одолжение.
   - И я так понимаю, вы с этим Данилом чем-то похожи.
   - Кроме того, что мы оба художники и бесспорные гении, у нас, думаю, есть пара схожих черт. Я понимаю, к чему ты клонишь. Другие заставляют тебя помогать таким людям - это, хочу заметить, не лишено смысла. Как бы ты не противился - мы связаны и, помогая людям с нашими проблемами, ты помогаешь себе. Ты находишь ответы на довольно сложные и местами противоречивые вопросы, что в конечном итоге может помочь тебе справится с кризисом, который неизбежно наступит.
   Из-за медленной речи его длинные предложения казались ещё длиннее. К тому же когда он говорил, то почти не смотрел на меня, а водил взглядом по крышам многоэтажек, отчего наш разговор, больше походил на его монолог.
   - Но я не буду заставлять тебя ему помогать. - Сказал он. - Это твоё дело. Правда, я могу посоветовать тебе, встретится с ним сегодня, он довольно интересный человек и тебе не помешает немного пообщаться с ним. Хотя бы для общего развития.
   Я ухмыльнулся и помотал головой. Других планов у меня не было, Оля не писала, да и пока я буду с Данилом, другие пассажиры вряд ли меня сменят. Поэтому провести немного времени с интеллигентным человеком, была и правда, "довольно" неплохая идея.
   (***_-__***)
   - Косячок? - Спросил Данил.
   - Вы выращиваете марихуану на подоконнике?
   - Это алоэ. - Выпалил он. - И давай на "ты".
   - Я знаю, как выглядит алоэ.
   На подоконнике в разноцветных горшках клином стояли три куста травы, там же лежала бумага, фольга и спички.
   - Так ты будешь или нет? - Спросил он.
   Я нехотя взял косяк и затянулся, тут же закашлялся и вернул обратно.
   - Да, сильная вещь. - Процедил он и так затянулся, что сигарета заискрилась.
   - Теперь понятно, почему у твоего осьминога башка как у зайца. - Выпалил я.
   - О-о, это тут ни при чём. - Ответил Данил. Он прошёл к шкафу, вытащил оттуда чайный набор и залил в запарник кипятка. - Все свои картины я пишу на трезвую голову. Ну, почти.
   - Почти все.
   - Почти на трезвую. - Выпалил он. - Но поверь, у всех образов есть смысл, пусть где-то его вижу я один. - Он поставил чайный набор на поднос и отнёс его к столику у двух кресел. Сам бухнулся в одно, а на другое указал мне. - Вот та картина с кроликом и щупальцами. - Он сидел, сейчас развалившись в кресле, потягивал косяк и стряхивал пепел на стеклянный столик. - Кролик это наш страх, а щупальца - для эффекта, это показывает, как страх сковывает нас, опутывает, этими склизкие лентами с присосками. Я хотел показать, какой он опасный и какой мерзкий. Я уверен, что он убьёт нас, если мы сдадимся. Хотя, убьёт, может и резкое слово, но вот затушить в нас жизнь, закрыть рот и связать руки - это ему под силу.
   - Значит, в каждой работе есть смысл?
   - Ну, конечно. Пусть кто-то его не видит, а кто-то видит совсем не то, что я задумал, но когда я что-то пишу, я всегда понимаю, что это.
   Он разлил чай и протянул одну чашку мне.
   - О, чуть не забыл. - Он снова втянул в себя ядовитый дым, причём так, что щёки его впали. Потом спрыгнул с кресла, пробежал к шкафу и вытащил оттуда поднос с печеньем. - Угощайся.
   Когда я шёл в мастерскую к художнику-сюрреалисту, я думал, здесь будет такой же бардак как на его картинах. Не собачьи головы, пришитые к чучелу черепахи, но всё же - хаос. Но всё было вылизано, как в больнице. У двери стояли тубусы, а рядом с ними свернутые холсты, которые видимо в тубусы не влезли. Там же у дверей красовалась статуя голой женщины без рук, причём это была ни какая-нибудь средневековая красавица, а современная красотка, с упругой грудью, длинными волосами, приоткрытым ртом, пухлыми губами и томным взглядом. От двери и до шкафа у дальней стены стелился ковер. Обычный серо-коричнево-красный кусок ткани с узором из ромбиков. В стеклянном шкафу стояли с десяток чайных наборов, видно под настроение. Письменного стола не было, был только небольшой стеклянный столик, за которым мы сидели и ещё один у дальнего окна, с крохотной пальмой, вокруг которой выстроились оловянные солдатики. Если бы не мольберт и краски в углу я бы и не подумал, что это логово художника.
   - А что ещё надо? - Удивился Даня. - Всё нужное здесь, - он постучал себя по голове, - и чтобы показать это людям, хватит кисточки и листа бумаги.
   - Почему бы тогда не заниматься этим у себя дома? - Спросил я.
   - Я и так дома. - Рассмеялся он.
   Я ещё раз обвел комнату глазами и не увидел даже дивана.
   - Одеяло там за дверью, я расстилаю прямо здесь, когда ложусь спать. - Он кивнул на пол перед столом. - Плитка чтобы заварить чай тоже есть. А больше и не надо.
   - Тогда почему ты называешь это не домом, а мастерской?
   - Потому что я творец. - Сказал он. - Я не существую как обычные люди. Я творю всегда. Когда ем, когда чищу зубы, сплю, тем более, когда сплю. - Вскрикнул он. - Я само искусство - продолжение своих картин, а они продолжение меня. Другие люди, просто живут. Едят, пьют, курят, трахаются и умирают. Не обязательно в этом порядке. - Я скорчил гримасу. - Поэтому называть это место домом не правильно, это моя обитель, моя душа.
   Когда я допил вторую кружку с чаем, всё вокруг потемнело. Круги под глазами Данила спустились ещё ниже, и теперь он был похож на того пса из американского мультика, у которого эти мешки свисали с лица. Потом свет выключился и я уже решил, что меня заменили, но тут я вдруг прозрел и более того, всё вокруг заиграло в новых красках. Ствол пальмы теперь искрился, как вывеска казино, а солдатики отдали мне честь и полезли в горшок, где тут же окопались. Конопля на подоконнике зашевелилась и замахала листьями. Скульптура женщины тоже ожила. Она растянула рот в улыбке, наклонилась вперёд, подмигнула мне и потрясла грудью.
   - Что со мной? - Шепнул я и уставился в чашку с чаем. Внутри кружил водоворот, из которого пыталась вырваться лодочка в виде чайного листа. - Из чего этот чай?
   - Сушёная конопля. - Ответил Данил и отхлебнул из чашки.
   - Боже. - Я убрал водоворот подальше, схватил со стола печенье, сунул его в рот и промычал. - Больше эту гадость не пью.
   - Печенье тоже с коноплёй. - Выпалил он.
   Челюсти замерли, а изо рта посыпались крошки. Сначала я хотел выплюнуть его, но потом всё же дожевал.
   - Кто добавляет в печенье коноплю? - Буркнул я.
   - А что - это полезно. - С этими словами у него изо рта вылетела радуга, подлетала к моему лицу, пощекотала нос, а потом залетела в уши. - Ладно, думаю самое время прогуляться.
   - Ты уверен, что сейчас и, правда, самое время?
   - Конечно. Десять тридцать - время приключений. - Выпалил он, вскочил с кресла и подал мне руку. - Пойдём, отдохнем, как это делают настоящие гении.
   (***___***)
   Как оказалось, настоящие гении отдыхают в биллиардных клубах среди обычных людей. Мы влетели в бильярд на четвёртом этаже торгового центра. Под нами умещалась детская площадка, линейка фастфудов, кинотеатр и ряд магазинов с тряпками. А у нас на этаже был боулинг, своя кафешка и конечно целый зал с биллиардными столами.
   Столы для русского бильярда были заняты мужчинами за сорок в серых толстовках. Мужики были пухлые, красные от пива и лысые от природы. Даня застолбил нам столик для пула посередине. В пуле шары были меньше, а лузы больше. Мне это нравилось. Данилу видно тоже.
   - В бильярде не меньше сотни правил. - Сказал он, когда раскладывал шары в треугольнике. - Мы будем играть просто. Бьём по очереди. Если ты первым забьёшь полосатые, то цельные мои. Если первым забьёшь одноцветные, то мои полосатые. Последним надо забить чёрную восьмёрку. Если кто-то загоняет её раньше, то просто выставляет обратно и передаёт удар. Так, кто первый загонит все свои шары - тот и выиграл.
   - По рукам. - Взвизгнул я и расхохотался.
   Мужики с красными рожами на секунду посмотрели на наш столик, пожали плечами и продолжили играть.
   А мы начали свою игру. Первым разбивал Даня. Он так сильно засадил по шару, что тот щёлкнул пирамиду и вылетел со стола. Но не один из цветных кругляшей в лузу не попал. Он фыркнул, подобрал белый шар и поставил его к борту.
   Теперь бил я. Не знаю, как держался Даня, но меня плющило. Для меня все шары были одного цвета, точнее одного сгустка цветов. Я чувствовал себя охотником, который сейчас выцеливал барашков, что пасутся на лугу. Эти серо-буро-малиновые бараны скакали по лужайке и уворачивались от всех моих выстрелов. Мой шар пролетел через весь стол, отскочил четыре раза от стенки и едва ранил одного барана.
   Даня же видно был опытным охотником. Вторым ударом он загнал сразу два шара. Какие это были шары: полосатые или одноцветные - я не понял, может вообще один тот, один другой. Для меня вся игра была каким-то наркоманским бредом. Интереснее было слизывать рыбок с панорамных окон. Рыбки эти плавали повсюду, как будто весь торговый центр был одним большим аквариумом и, только эта биллиардная комната оставалась без воды. Снаружи за стёклами кружились красно-белые рыбки Немо, и золотистые петушки, а ещё пара скатов присосалась к стеклу с той стороны и махала мне хвостами.
   Данил видно понял, что толку от меня мало. Я даже не мог найти белый шар, по которому нужно бить и постоянно путал его с жёлтым. И с зелёным, и с красным. С любым, в общем. Поэтому Даня выбрал другого соперника. Он свистнул кассиру, а когда тот подошёл, сунул ему двести рублей. Кассир Игорь (так было написано на бейдже) улыбнулся, взял себе кий и встал за стол вместо меня.
   Теперь я и вовсе отошёл от игры. Уселся на мягкий диванчик, упёрся спиной в стекло аквариума и наблюдал, как два безжалостных браконьера убивают редчайших сиренево-лиловых барашков. Сначала барашки сжались в кучу и сидели неподвижно, видимо думали, что их не заметят, но первый же выстрел Игоря расшевелил их. Они разбежались по углам, а один угодил прямо в ловушку, он долго шатался возле ямы, но, в конце концов, всё же свалился. Игорь усмехнулся и тут же склонился над лужайкой, чтобы выстрелить снова. На этот раз он только припугнул двух баранов, которых расшвыряло в разные стороны.
   Данил протёр дуло ружья синим камешком и прицелился. Пуля прошла мимо целой толпы бедных пушистиков и едва-едва задела одного сиреневенького барашка в уголке, тот дёрнулся от испуга и свалился в канаву. Тут же за ним полетел и его братец. Третий выстрел ушёл в молоко. Данил прорычал, закинул ружьё на плечо и кивнул Игорю. Тот тоже смазал дуло синим камнем и прицелился. Один барашек уселся у ямы, а второй спрятался за ним. Видно было, как оба трясутся от страха. Игорь поднёс дуло к барашку, так, что тот сжался. Щелчок. И оба пушистика угодили в чёрную пропасть.
   - Чёрт. - Выпалил Игорь. Он вытащил белого барашка из ямы и кинул его Данилу. - Ставь в любое место.
   Данил ухмыльнулся и поставил съёжившегося барана, к другой канаве, у которой сидел ещё один бедолага.
   Что было потом, я не помню. Меня отвлекла русалка, которая кружила в аквариуме. Рыжеволосая бестия, нависла надо мной, мило улыбалась и пальчиком манила к себе. Я вжался лицом в стекло, прислонился к нему ладошками, а она сделал то же самое с другой стороны.
   - Ваш чай. - Выпалила официантка.
   Она подошла беззвучно и так же беззвучно поставила жестяной поднос на стол. Всё вокруг затихло, как будто я сам стал рыбой. Даже барашки на поляне замолкли, и только её голос разлетался в голове.
   - Вам что-нибудь ещё? - Спросила она.
   - Чай? - Прохрипел я. - А с чем чай?
   Она ничего не ответила, улыбнулась и ушла. Я смотрел на неё, пока она не скрылась за дверьми кухни, а потом снова обернулся к стеклу, но русалка уже куда-то уплыла.
   Тем временем на поляну снова выбежали все барашки. Они разбежались кто куда, а два самых глупых снова присели у ямы. Игорь целился, а Данил стоял рядом с красным лицом и поджатыми губами. Когда пришла его очередь стрелять, он шмальнул почти не целясь. Досталось всем. Пара барашков даже вылетело с полянки. Потом я снова обернулся к аквариуму и, уткнувшись в стекло носом, разглядывал косяки рыб. И просидел бы так долго, если бы не услышал треск сзади.
   Оказалось, что Данил сломал кий. Он сжимал сейчас две короткие палки в руках, хмурил брови и раздувал ноздри. Мужики за другими столами замерли и смотрели на него, а Игорь тоже весь красный, замахнулся на Даню кием и вытолкал из зала. Я помахал рыбкам рукой и выбежал за ними.
   - Что случилось? - Спросил я.
   - Ничего. - Фыркнул Даня. - Проиграл.
   Мы проскочили мимо кафе и залетели в лифт.
   - Теперь домой?
   Данил усмехнулся.
   - Ночь только начинается.
   Что было дальше помниться смутно. Был какой-то подвал с красным светом и демонами снующими повсюду. Шум, такой сильный, что в нём терялись слова. Вспышки и красные брызги. А ещё помню, чувство, как из тебя выкачивают воздух. Будто на голову накинули мешок. С каждой секундой дышать становилось всё сложнее. Вдохи становились короче, голова меньше, а глаза заливались кровавой жижей.
   Когда пелена рассеялась, я увидел перед собой Данила. Мы снова вернулись к нему в мастерскую. Я валялся на полу среди подушек, а Данил брызгал краски на холст. Он рычал, фыркал, рвал на себе волосы, кусал руки. В какой-то момент, он схватил листок и в одно движение порвал его пополам, смял и швырнул эти огрызки в сторону. Вокруг него уже валялись с десяток таких клочков.
   Вот теперь это и правда походит на мастерскую художника. - Подумал я.
   - Всё не то. - Фыркнул Даня. Он схватил чистый лист, установил его на подставку и схватил карандаш. - Пусто. Глупо. Уже было. - Фырчал он. Потом обернулся и увидел, что я не сплю. - Всё уже было. - Повторил он и подскочил ко мне. - Понимаешь, чтобы я не сделал - это копии. - Он бухнулся возле меня, откинул карандаш в угол и прислонился спиной к стене. - Так и есть, все мы делаем одно и то же. И ни чем по сути, не отличаемся, друг от друга. Все наши мечты и страхи, проблемы и планы - они общие. Все мы любим и все ненавидим. А всё что остаётся нам, творцам - это искать новые формы, потому что все души уже разобраны по кусочкам.
   Он ударил затылок о стену, простонал и закрыл глаза.
   - Но я даже этого не могу. Казалось бы, просто сделай лучше, чем в прошлый раз, сделай что-то новое хотя бы для себя. Не для искусства, но для себя. Но и здесь промах. Может я всё уже сказал...
   - А может ты слишком загоняешься? - Сказал я. - Все мы повторяемся. Те же писатели и поэты. Открой любой сборник стихов, там же всё об одном. Кто-то строчит о любви, а кто-то о смерти. И они всегда мусолят одни и те же темы: неразделённая любовь, непонимание родителей, потеря близких. В конце концов, все мы заложники своих страхов и своих желаний. Как ни крути.
   - Простые люди - да. Но не я. - Он втянул со свистом воздух в лёгкие, встал и подошёл к листку. - Ты можешь меня оставить?
   - Конечно. - Сказал я, вскакивая с пола.
   - Не обижайся. Мне просто надо побыть одному. - Выпалил он, не отрывая глаз от холста.
   - Я понимаю. - Сказал я.
   (***___***)
   Из хорошего - рыбок на стёклах я больше не видел. В остальном мне всё так же было плохо, ну или хорошо, я так до конца и не разобрал. Я хотел пить - и это единственное, что было ясно на все сто.
   От Данила я вышел в три ночи. Тут же вызвал такси и уехал домой. Правда, укуренный, я неверно указал адрес, и таксист выплюнул меня в пяти минутах от моей пятиэтажки. Я ничего не сказал, всё равно домой не хотелось. Если бы не жуткая жажда, я бы вообще туда не пошёл. Лучше бы слонялся где-нибудь всю ночь, а под утро уснул на лавочке в парке.
   Я прошёл по изрезанному трещинами тротуару прямо до остановки напротив моего подъезда. У остановки повсюду валялись спиленные ветки и красно-белые ленты. Я остановился на секунду и посмотрел на искалеченное дерево. Вместо кроны у него теперь были обрубки, как у калеки. Никчёмные белые срубы, и сок как слёзы стекал по стволу. Слеза стекла и по моей щеке. И когда я стал таким нежным?
   В последний месяц. - Шепнул я. - Раньше меня и не было.
   Я был никем. Пустышкой. И пусть он называл меня спасителем. Я чувствовал себя заложником.
   Вдруг я замер, медленно опустил глаза на землю и вцепился взглядом в красно-белые полосы. Через секунду я уже рассовывал их по карманам. А когда насобирал порядком, то помчался к дому. Там я обтянул ими пяточёк, метра четыре на четыре, с задней стороны, а сам помчался в квартиру.
   Первым делом я конечно выпил. Я не отлипал от крана с минуту, а когда, наконец, отшатнулся, то почувствовал, как живот тянет к полу. Потом я вытащил из комода все футболки Порнофильмов и связал их между собой в один толстый трос метра на три, закинул его на шею, потом схватил с комода сейф и потащил к двери.
   Ворочая его по полу, я допёр сейф до лифта, поднялся на восьмой этаж, а оттуда ещё два пролёта тянул его до крыши. Теперь оставалось самое сложное. Отвесная лестница до люка в потолке. Я обвязал сейф тросом из футболок, поднялся на крышу, а потом принялся тянуть железную коробку наверх. Та отстукивала по каждой ступеньке, но, в конце концов, появилась на крыше.
   - Плохая идея. - Вставил Артём, который появился передо мной. - Они узнают и им это не понравится.
   - Надоело всё. - Бросил я и дёрнул сейф, а тот перевалился на бок и, шоркая по чёрному полотну, поплёлся за мной. - Раз они не хотят отвечать мне. Я сам отвечу. - Слова ещё путались в голове, поэтому вместо того чтобы болтать, я стиснул зубы и рывком подтащил коробку к самому краю.
   Я обхватил сейф двумя руками, наметил внизу пятачок обтянутый лентой, поднял коробку на выступ и ещё раз глянул вниз.
   - Макс, это ошибка. - Прошипел Тёма. - Только время потеряем.
   Я закатил глаза, отвернул голову и толкнул сейф. Тот качнулся и полетел вниз, а спустя пару секунд оттуда раздался щелчок. Я перевалился через выступ и вгляделся в темноту. Чёрной коробки видно не было. Я бегом спустился с девятого этажа, вылетел на улицу и подскочил к полигону. На асфальте меня ждал сейф, такой же целёхонький, как и раньше, разве что чёрная краска местами стёрлась. Я осмотрел его, подёргал ручку, покрутил замок, но так и не открыл. А когда хотел уже поднять и отнести домой, то на железную дверцу приземлилась чья-то обтянутая берцем нога. Вариантов было не много.
   Когда я поднял голову, то увидел паренька с сухим лицом и чёрной кофте с капюшоном на голове. Он скривил рот и помотал головой.
   - Зря. - Сказал Влад.
   Выбил меня из тела, схватил сейф и зашагал к подъезду.
  

Глава восьмая

   - Та-а-ак. - Протянул Вадик. - Цитата перед романом, семь букв.
   - Насрать. - Процедил Влад.
   - Не подходит, вторая "П".
   - Да, плевать.
   - Не подходит. Говорю же - вторая "П".
   - Ты задрал уже. - Рявкнул Влад.
   - Просто разрежаю обстановку.
   Он сидел на комоде и телом прикрывал покоцанный сейф. Влад уместился в углу за столом с каким-то романом, который умыкнул из шкафа в коридоре. На обложке красовался дракон и воин в костяном шлеме. По виду это был один из миллиона фэнтезийных романов, которые отличаются только именами главных героев, а порой и имена были одинаковые.
   Я сидел на диване. На Влада я не смотрел. Он на меня тоже. Мы оба скрестили руку на груди и поглядывали в разные стороны. Он отвернулся к стене и делал вид, что читал. Я отвернулся к окну и делал вид, что высматриваю что-то за стеклом, хотя на деле я просто считал от одного до миллиона.
   - Ладно, Влад вне игры. - Буркнул Вадик. - Макс давай ты. Полицейский особняк, четыре буквы. Особняк в кавычках.
   Я ничего не ответил, только произнёс про себя:
   - Три тысячи триста восемьдесят три...
   Вадик вздохнул и записал что-то в сканворд.
   Сидели мы так с самого утра, точнее с прошлой ночи. Как сказал Влад - это что-то вроде домашнего ареста. Только получалось так, что под арестом были мы все. Когда в восемь открылся первый магазин, Влад затарил продуктов на неделю, забил ими холодильник и сказал, что мы наказаны. На сколько нас посадили - я не знал. Зато знал, кто - Миша. Только он мог это сделать. А вот почему все его слушались - это хороший вопрос.
   Влад фыркал и шелестел страницами, Вадик хмыкал и временами чиркал что-то в сканворде, а я сидел и считал:
   - Три тысячи триста восемьдесят четыре...
   Шёл первый день.

День 1

   Обедали мы, молча, за одним столом. Я уместился на краю дивана и похлёбывал макаронный суп, который наспех сварганил на кухне. Правда, супом это назвать сложно, потому что там были только макароны, вода и курица. Пережаривать лук с морковкой было лень. Чистить картошку - тем более.
   Вадик, как бывалый повар, заморачивался ещё меньше. Он выловил оставшиеся макароны из кастрюли, промыл их и пожарил с сосисками. Влад остановился на сладком. Чайника у нас не было, поэтому мой бульон с куриной грудкой, полетел в канализацию. И в той кастрюле Влад вскипятил воду, накидал в тарелку печенья и уселся с нами за стол.
   Стояла тишина, лишь изредка ложечки стучались о края чашек.
   - Ну, хватит уже. - Вскрикнул Вадик, он обвёл нас взглядом, чуть помешкал и выпалил. - Вот... Вот если бы открывали ресторан - чтобы вы открыли?
   - Китайскую забегаловку. - Выпалил я. - Продавал бы там блюда из доширака с наценкой в тысячу раз.
   - Пекарню. - Выдал Влад.
   - О-о, а я бы тратторию. - Прохрипел Вадик. Он отбросил вилку, сложил руки на груди и вскинул подбородок. - Прямо вижу её. Зальчик столиков на двадцать, открытая пицца, откуда ароматы разбегаются во все углы. И водопады. Да, со стен струилась бы вода: журчала бы, успокаивала. Столики дубовые и барная стойка тоже. Из тёмного дуба, почти чёрного. Но зато стены зелёные, а на них сотни цветов переплетаются, как лианы и сверкают красными бутонами. Зелёные стены, красные цветы, остаётся только белой краски добавить. А белыми будут официанты и повара, и листки в меню и салфетки на столах. Белый будет повсюду. Он будет мелькать между зелёным и красным, дополняя триколор...
   - Это здорово, конечно. - Сказал я. - Но кормить там вообще будут.
   - Подожди ты. - Буркнул Вадик. - Только представь; лето, окна нараспашку, ветер гуляет по ресторану, вода журчит, парочки шепчутся в уголке. Здесь и родители с ребятишками, за большим круглым столом. Девочка с белыми растрепанными волосами, ножом режет пиццу, потом поддевает её вилкой, а начинка вся сваливается на тарелку. Родители хохочут, её братец, тоже хохочет. А она поднимает на них выпученные глаза и подносит к губам кусок теста без сыра и колбасок, на нём только красный соус и остался. Тогда папа сквозь смех, берёт руками с тарелки кусочек пиццы, сворачивает его и суёт в рот. Показательно пережёвывает и глотает, не отрывая взгляда от дочки. Та, откладывает вилку, протирает белыми салфетками руки, скрещивает их на груди и говорит: "Хочу торт".
   - Получается, там будет только пицца? - Выпалил Влад.
   - Да подожди ты. - Крикнул Вадик. - Ресторан - это не только еда. Хотите вкусно и девшего поесть идите в столовую. В рестораны ходят отдохнуть, расслабиться, побаловать себя после тяжёлого дня или тяжёлой недели. Еда это важно, это самое важное. Но кроме неё в ресторане должна быть душа. Если её нет, то это не ресторан, а та же самая столовая, только цены в ней в три раза выше и еду приходится ждать в три раза дольше. Так, на чём это я там, - буркнул Вадя, - а, точно, оставим семью, и пойдём лучше к другому столику. Там у нас мужчины в костюмах и женщины в платьях. Я, конечно, такой дресс-код не люблю, но если кому-то на двойное свидание удобно ходить в смокингах, то, пожалуйста. Девушка что слева, брюнетка. У неё волосы цвета тёмного шоколада, они гладкие, прямые и блестящие. Она собирает их сзади, такой азиаткой заколкой, не знаю, как правильно назвать. В общем, заколка эта из прямых палок и волосы не собирает в какую-то форму, а просто держит, чтобы не болтались по сторонам. А напротив неё, блондинка, с волосами цвета колокольчика. Нет, точнее даже не колокольчика, а того сорняка в виде колокольчика, знаете, который по заборам расползается. Так вот у него краешки всегда голубые были, а сам он белый-белый, будто его в белизну макнули. Так и у девушки этой волосы такие же.
   - С голубизной на конце? - Вставил Влад.
   - Белые говорю. - Фыркнул Вадик. - Без голубизны. Хотя через два столика от неё, сидит девчонка лет двадцати с оранжевыми волосами, но мы сейчас не о ней. Мы сейчас о девушках за третьим столиком. Блондинка, она вся такая утончённая, знаете. С белоснежным лицом, не блестящим, а именно чистым, гладким от природы. А брюнетка, напыщенная, кажется, её лицо всё загорелое и от него аж жар идёт. А ещё у неё на груди украшение такое, с камнями пёстрыми, что смотреть больно, а у блондинки, только серёжки золотые и кольцо на пальце. Да и колечко так, с таким тоненьким-тоненьким ободком и крошечным камешком, который и не увидеть даже, если не всматриваться. Но я не говорю, что брюнетка плохая, какая-то, а блондинка прямо ангел. Нет. Они обе приятные. И что самое главное, они как бы сливаются, что ли между собой.
   - А мужчины что? - Спросил я.
   - Мужчины? - Хмыкнул Вадик. - А что с них взять? Сухие лица. Чёрные костюмы. Часами дорогими сверкают, да о работе говорят. Только портят всё, ни смотреть на них не интересно, ни слушать.
   Он замолчал и поглядел на нас, а мы на него. Влад переживал очередную конфету, запил чаем и отставил чашку. А я прислонил тарелку к губам и допил остатки супа.
   - Так кормят-то чем? - Спросили мы разом.
   - А кормят пиццей. - Выпалил Вадик. - И пастой и итальянскими закусками. Это ведь настоящая траттория. А не то, что сейчас. Приходишь в любую забегаловку, с французской, итальянской, испанской, да любой кухней. Спрашиваешь: "Роллы есть"? А они: "Конечно, есть, у нас же настоящий русский ресторан. А ещё воки, цыпленок по-китайски и полинезийская запеканка". Тьфу.
   Он доел свои варёно-жареные макароны с варёно-жареными сосисками, развернул сканворды и перекачивал на подоконник. Я отнёс все тарелки на кухню и сбросил их в раковину, а потом уместился на диване, а Влад снова уставился в книгу.

День 2

   - Хочу на море. - Саня залезла с ногами на подоконник и уселась на плед. За окном хлестал дождь и она, прижавшись к стеклу лбом, стонала. - Всё из-за тебя.
   - Это из-за вас. - Выпалил я. - Почему бы вам просто не открыть, этот чёртов сейф.
   - Да, плевать мне на него. - Крикнула она. - Разбирайся с Мишей, а не со мной. Почему из-за вас двоих должны страдать мы все?
   - Да, кто он такой?
   - А это важно? - Спросил Димасик. Он появился в проходе. - Главное, что он дело говорит. Ты бы его послушал.
   - А что его слушать? Появляется на пару минут, бросает пару фраз и всё, до скорой встречи. - Я посмотрел на них исподлобья и фыркнул. - Ещё и вас приставил.
   - Никто нас не приставлял. - Буркнула Саша. - Если хочешь, хоть сейчас уйдём и останешься с Владом.
   - Нет, уж, спасибо. - Фыркнул я.
   - То-то. Радуйся тому, что дают. - Она приоткрыла окно, и в комнату тут же ринулся запах мокрого асфальта. - Хочу на море. - Снова простонала она. - Придётся тебе что-нибудь придумать.
   - Могу включить тебе видео прибоя и зациклить, хоть всю ночь в экран втыкай.
   - Уж лучше фильм, какой глянуть. - Вставил Дима.
   - Точно. - Вскрикнула Саня. - Будем смотреть "Титаник".
   - Не-е-ет. - Протянул Димасик.
   - Чего тебе не нравится?
   - Розовые сопли. Которые каким-то чудом собрали два миллиарда в прокате и прослыли фильмом на все времена. Интереснее узнать, что в нём такого особенного?
   - Да, там такая история любви.
   - Такая же, как и в тысяче других фильмов.
   - Но не с таким же актёрами.
   - Я знаю ещё как минимум один фильм с Кейт Уинслет, который даёт "Титанику" сто очков форы.
   - Только не говорю про ту скучнейшую тягомотину с Джимом Керри.
   - "Вечное сияние чистого разума". - Выпалил Дима. - И что ты имеешь против Джима Керри?
   - Не люблю я его - он везде одинаковый. Простодушный дурачок, начиная с "Тупого и ещё тупее", заканчивая "Шоу Трумана". Не важно, играет он в драме или комедии, постоянно одна и та же глупая улыбка на лице.
   - Он потрясающий актёр.
   - Однотипный. - Вставила Саша.
   - Великий комик.
   - Кривляка.
   - Это одна из его черт...
   - И Роуэна Аткинсона заодно. И Мистер Бин мне куда ближе, чем Эйс Вентура.
   - Так, о вкусах не спорят, помните? - Вставил я.
   А между тем у Димасика уже вена на лбу вспухла.
   - О вкусах может, и нет, но эта женщина, оскорбляет великого актёра и превозносит безвкусный, скучнейший и местами наиглупейший фильм.
   - Это и есть спорить о вкусах. - Снова вставил я. - Вот разве Джим Керри станет для тебя хуже, потому что Саня так сказала?
   Дима помотал головой.
   - Только лучше.
   - Ну вот. - Сказал я.
   Повисло молчание.
   - Эй, - вскрикнула Саша, - а почему ты не говоришь, что "Титаник" не станет хуже, от того, что он так сказал?
   - Ну-у, - выдавил я, - знаешь, "Титаник" и, правда, обычное себе кино. Не плохое, конечно, но и уж точно не легендарное.
   - А-а, ну поня-ятно. - Протянула она. - Сговорились. Ладно, мальчики, я посмотрю великий фильм, собравший одиннадцать Оскаров, на телефоне, а вы можете смотреть, как голый болван вылезает из задницы носорога.
   Видно было, как Дима уже хотел вспылить, но я вовремя вмешался.
   - Стоп. Давайте не будем сориться, ещё больше, и посмотрим фильм, у которого может, и нет ни одного Оскара, но который уж точно затмит и "Титаник" и тот твой... - Я щёлкнул пальцами и кивнул Диме.
   - Вечное сияние... - Вставил тот.
   - Вот, и "Сияние" тоже. - Они уставились на меня, а я попросил подождать, нашёл на ноутбуке "Достучатся до небес" и развернул экран так, чтобы все видели.
   Дима вскинул бровь и покачал головой, Саня первое время только хмыкала, но потом отбросила это картонное недовольство и уселась поудобнее. В конце концов, у Сани вся кофта была мокрой от слёз. Дима тоже рыдал и вытирал лицо о рукава Саши. Я сдержался, но когда вечером Димасик с Сашей исчезли, та самая зелёная промокшая кофтейка осталась на мне.

День 3

   - Если ты сам ничего не создал, то ты так до конца и не поймёшь чужие работы. - Сказал Глеб. - Я раньше думал - "Вот как пишут картины"? Берут, наверное, лист, берут краски, кисть, макают кисточку в краску, а потом возят ей по листку. А оказалось, кисточку надо сначала в голову макнуть. Ведь чувства они откуда появляются? Они из глубины идут. Когда люди смотрят на картины или читают книги, они хотят прыгнуть в этот мир, окунуться в него, напиться им. И если ты внутрь себя не посмотришь, а просто кисточкой что-то там намазюкаешь или пару строк из воздуха возьмёшь, то это будет плоско. Люди врежутся в стену и больше на тебя не посмотрят. Не придут на твою выставку, не откроют твою книгу. Потому что глубины нет и чувства нет. А ты всё будешь сидеть, и думать - да как же так? Вроде и сюжет есть, и картинка, и стиль. Так это не главное.
   - И простые люди они могут оценить, как зрители, но не понять, как авторы. Они закулисья не видели. Они, как и я когда-то, думают, что всё просто. Есть кисть, есть краски, и есть человек перед картиной. Видят только вершину, и не понимают, что кисть и скальпель - это одно и то же.
   Теперь уже я уместился на подоконнике. Диван за два дня мне осточертел. Теперь уже я стонал о море и прижимал ладони к стеклу. Глеба я почти не слушал, не потому что мне было не интересно, а потому что я просто уже не мог разговаривать сам с собой. Мне хотелось поболтать с кем-то живым. Неважно с кем. Я пару раз даже хотел открыть окно и крикнуть какому-нибудь прохожему. Но каждый раз останавливался.
   - Слушай, пока мы здесь, - вставил я, и скорее всего, оборвал его длинный монолог, - может, поговорим о Дане?
   - А что о нём говорить?
   - Ну, разберёмся с его проблемой, может, придумаем, как ему помочь.
   - Так я тебе скажу, - усмехнулся тот, - никак ему не помочь.
   - Зачем ты тогда меня с ним свёл?
   - Чтобы это показать. Есть такие люди как Данил - с ними всё ясно. Помогай - не помогай, они уже пропали и ты их не найдёшь. - Пропел он и снова усмехнулся. - Ты вообще понял, в чём его проблема?
   - Ну, точно не в наркотиках. - Выпалил я.
   - Наконец-то, ты перестал путать проблему и следствие. - Вздохнул Глеб. - Настоящая его беда в том, что ему каждый раз надо прыгать выше головы. И что самое смешное, ему это удаётся. Каждая его выставка, каждая его работа, лучше предыдущей. Она ярче, полнее, глубже, чётче, живее. Но штука в том, что нельзя всегда идти вверх. А для него это важнее жизни. Для него картины на первом месте. Он сам - на втором. И эту установку в его голове, мы не поменяем, как бы ни старались.
   - И что с ним будет?
   - Одно из двух. Либо он ещё пару раз выиграет эту партию с самим собой, но потратит на это столько сил, что сойдёт в могилу. Либо выдохнется, и его будет ждать провал за провалом. Тогда он просто удавится и всё.
   - Короче в любом случае его ждёт смерть.
   - Всех нас она ждёт. Разница только в том, что не все бегут к ней навстречу.
   В этот момент в дверь постучали, я тут же сорвался с подоконника и влетел в прихожую. Я ждал Лёню, почтальона, доставщика пиццы, что ошибся адресом или свидетеля Иеговы, не важно. Главное, что стучал живой человек, с которым можно было поговорить по-настоящему.
   Распахнув дверь, я увидел в коридоре девчонку, ещё совсем молодую, с белыми волосами как у Саши, только волосы у неё были распущенные и пушистые, и доходили они до середины спины. Широкое, лицо с квадратным подбородком, который придавал ей вид амазонки или валькирии не меньше. А ещё прямой нос, румянец на щеках и одинокая родинка под левым глазом. Причём глаза у неё были не просто голубые, а какие-то полупрозрачные, будто там и, правда, вместо хрусталиков были два девственных озера. Увидев меня, она растянула свои тонкие бледные губы.
   - Максим, кажется так? - Я кивнул. - Вы меня не знаете, я ваша соседка, вы как-то пили с моим отцом.
   - А-а, Настя. - Вскрикнул я. - Конечно. - Я отскочил в сторону и махнул рукой в комнату. - Зайдёшь?
   Девушка кивнула и перешагнула порог. Мы прошли в комнату, где я выделил ей самое лучшее место, а именно подоконник, она улыбнулась мне, уселась на плед и замотала в воздухе ногами. Она сама была высокой и ноги свисали почти до пола. Под мышкой она держала какую-то книжонку, больше похожую на брошюру в твёрдом переплёте. Я почему-то сразу подумал про стихи, но потом разглядел на обложке имя Грибоедова и понял, что это его единственная и неповторимая пьеса.
   - Ты пришла о чём-то спросить? Если что-то нужно ты говори. - Выпалил я.
   - Нет, спасибо. - Рассмеялась она. Когда она хохотала, то постоянно прикрывала пальцами губы. - Я вообще-то пришла сюда позаниматься, у меня завтра выступление хотелось где-нибудь почитать в тишине. А после того, как вы поговорили с отцом, он теперь почти всегда дома и постоянно пристаёт ко мне с вопросами. Что вы ему сказали?
   - Эм-м, ничего такого, чего он не знал.
   Настя усмехнулась.
   - Кстати как он?
   - Хорошо. На прошлой неделе только два раза затаскивали его бухого с улицы домой.
   - Значит, он всё так же пьёт. - Вздохнул я.
   - Что? Нет. - Рассмеялась Настя и снова прикрыла рот ладонью. - Раньше он мог неделями пропадать, а потом ещё неделю жить под дверью в подъезде, а теперь всё можно сказать цивильно, нажирается себе пару раз в неделю и домой идёт, но иногда вот не доходит и нам приходится тащить его, но это не страшно. - Голос у неё был тихий и какой-то завораживающий, она будто пела, и вам хотелось слушать звук её голоса, причем, что она говорила, было не важно. - Спасибо.
   - Брось. - Сказал я. - Я рад, что у вас всё налаживается.
   - Спасибо. - Она опустила голову и вытащила из-под мышки книгу, но потом не открывая сунула её обратно. - Простите. Я на самом деле пришла только чтобы поблагодарить, а про учёбу так, придумала на ходу. Я не буду мешать.
   Она спрыгнула с подоконника, но я тут же встал перед ней и выпалил:
   - Не уходи. Можешь читать здесь, сколько влезет, даже вслух - мне это не помешает. И я тебе мешать не буду.
   Она улыбнулась мне и снова уселась на подоконник, а я присел за стол с книгой Влада. Сперва Настя читала про себя, но потом вдруг начала какой-то монолог вслух. Первые строчки прозвучали неуверенно, тихо и порой она глотала какие-то слоги. Я чувствовал, что она посматривает на меня и стесняется, а поскольку спрятаться ещё больше я не мог, то сделал наоборот. Я обернулся, уставился на неё и махнул рукой. Она спрыгнула с подоконника, вытянула руку с книгой и начала тот же монолог, только уже громче. И с каждой строчкой та милая девочка с волосами до середины спины, ямочками на щеках и тонюсенькими губами куда-то пропадала, а на её место вставала уже другая девушка, с блеском в глазах. Руку без книги она сжимала в кулак и порой поднимала его, сжимая пальцы ещё крепче.
   Когда монолог закончился, она завела руку с книгой за спину и поклонилась. А я зааплодировал. Сейчас Настя впервые улыбнулась мне и оголила свои белоснежные зубы. Верхний ряд у неё немного выпирал вперёд, но это было лишь ещё одной каплей в копилку её самобытности, которая ничуть не портила её вид.
   - Это было здорово. - Сказал я. - Тебе точно надо идти в театральное.
   - Спасибо. - Сказала она. - И ещё раз спасибо за папу.
   - Всегда, пожалуйста. - Я поймал себя на мысли, что сейчас тоже улыбаюсь во весь рот, а поскольку улыбка у меня была не такой обаятельной, а скорее настораживающей, я поскорее поджал губы.
   Мы ещё немного поболтали с Настей о книгах и кино. На прощанье я сказал ей заходить ко мне в любое время и если Лёня вдруг снова заснёт где-нибудь на улице звать меня. Она в сотый раз на вечер сказала мне "спасибо" и исчезла за дверью.
   А я счастливый, что поговорил, наконец, с настоящим человеком и вдвойне счастливый, что мне удалось помочь ей и Лёне, вернулся в комнату, где меня уже поджидал Влад. Он стоял у комода и смотрел на меня из-под своих кустистых бровей.
   - Да-а. - Процедил он. - Не надо было ему помогать и на Стаса не стоило время тратить, да и Даню тоже уже не спасти. Тут ты прав, конечно.
   - Не язви. - Бросил я. Сияющая улыбка пропала, как только я его увидел. - Не стоило заставлять меня это делать. Можно было попросить.
   - Хорошо. В следующий раз обязательно сверим твой график. Как у тебя пятнадцатого, в девять?
   Я стиснул зубы и уставился на него, потом фыркнул и кивнул на книжку на столе.
   - Эльф предатель, а главный герой пожертвует собой в последней битве и принесёт мир в долину.
   Влад прищурил глаза ещё больше, потом сдавленно засмеялся и выдавил:
   - По-взрослому.
   В эту минуту снова раздался стук в дверь, и я ринулся туда. Наверное, Настя что-то забыла, или теперь в гости пришёл Лёня, а может курьер ошибся квартирой.
   Я пару раз провернул ключ, вдохнул полной грудью и дёрнул дверь.
   - Влад. - Сказал мужчина.
   Ему было под сорок. Лицо у него было сухое и потрескавшееся, причём настолько, что местами кожа отслаивалась как от загара, так например, на левой щеке у виска кожа была розоватая, а старая оболочка сползла с него видно только вчера-сегодня. Глаза его смотрели не на меня, а куда-то по сторонам, вот только это было не пренебрежение, как у Глеба, а скорее отчуждённость. К тому же когда человек всё же бросал на меня взгляд своих чёрных глаз, то уже мне хотелось отвернуться.
   Щетина с прошлой нашей встречи переросла в полноценную чёрную бороду, щёки впали ещё сильнее. Во всём остальном это был всё тот же Ден.
   - Не ждал? - Сказал он, и, прошмыгнув, в квартиру зашёл в ванную. - Интересно, наверно, зачем я пришёл. - Говорил он, намыливая руки. - Тут всё дело во втором законе Ньютона. - Он смыл мыло, вытер ладони о полотенце, а потом вышел в прихожую, откуда мы вместе прошли в комнату. - Если проще, Ваня после вашей последней встречи расстроился. Кто бы мог подумать? Поэтому теперь он ищёт тебя и меня, чтобы, наконец, исполнить ту пытку с крысами, о которой без умолку говорит. Но прежде он думаю, стянет с нас кожу, выбьет пару зубов, ну и иголки под ногти загонит. Может ещё что-нибудь по мелочи, не знаю его вкусы. Так вот собственно, поскольку меня найти проще, то я решил немного переждать у тебя.
   - Спрятаться. - Вставил Влад.
   - Выждать момент.
   - Спрятаться. - Снова сказал он. - И ты решил сделать это здесь, чтобы при случае взяли нас двоих.
   - Они понятия не имеют кто ты и где ты, если бы знали, давно уже пришли. - Он запрыгнул на подоконник. - Не волнуйся, скоро я съеду, надо только подождать одного приятеля, а он прилетит только завтра вечером. Да и с Иваном я скоро разберусь. А пока, у нас полно свободного времени.

День 4

   Денис обосновался на подоконнике. Спать на нём было удобно, он был широкий, и под ним как раз умещалась батарея. Признаться, и сам бы там спал, но я слишком сильно ворочался и пару раз уже слетал на пол. Поэтому я улёгся на диване и читал новую книгу Влада, которую он снова умыкнул откуда-то из тумбочки в коридоре. Влад казалось, тоже читал, правда, одним глазом всегда посматривал на Дена.
   - Ты не разговорчивый.
   - Нам не о чем говорить. - Ответил Влад.
   - Глупости - всегда есть о чём поговорить. Вот, к примеру, ты слышал, что-нибудь про гаагскую конвенцию?
   - Кроме её названия?
   - Да, кроме её названия.
   - Ничего. - Выдавил Влад.
   - О-о, удивительное собрание. Десятки стран как-то составили свод законов о ведении войны. То бишь к военнопленным относится подобающе, разрывные пули не использовать, без предупреждения не нападать, а лучше вообще не нападать, а раз уж напал, то врагов убивать плюшевыми игрушками и исключительно с улыбкой на лице, чтобы не дай бог, не напугать их своим боевым оскалом. Но, что самое смешное, на одной из первых конференций, запретили швырять бомбы с воздушных шаров. А всё почему? Да потому, что воздушные шары тогда были не у всех, и это читалось техническим превосходством, а значит не честным. Вот так, решили войну вести по олимпийским правилам, чтобы все были в равных условиях. Это что получается, если какая-то сверхдержава, захочет страну третьего мира захватить, им придётся отложить пулемёты и камни на палки наматывать?
   Влад опустил книгу и посмотрел на Дена.
   - Законы пишут не чтобы удержать сильных, а чтобы не давать шансов слабым.
   Влад, не отрывая взгляда от Дена, поднял книгу к лицу и продолжил читать.
   - Вот и поговорили. - Выпалил Ден и закинул ногу на ногу. Правда, спустя пару секунд он всё же затараторил вновь. - Знаешь, наше мнение о человеке складывается в первые секунды знакомства. И зачастую мы бываем правы. Но не потому, что все мы такие чуткие, а потому что, поставив какую-то оценку, нам сложно её поменять. Мы все хотим быть последовательными. Поэтому первое впечатление - это очень важная вещь. - Он посмотрел на меня и хмыкнул. - Когда я впервые тебя увидел, то сразу понял кто ты - охотник. Прямой, жёсткий, циничный. И я жил с этим образом. Но сейчас вспоминая все наши встречи, мне кажется, я в чём-то ошибся.
   - Не забивай голову. - Ответил Влад. - Мы с тобой не друзья, не коллеги, и даже не враги. Так что знать меня, тебе не обязательно.
   - Может ты и прав. - Он кивнул и спрыгнул с подоконника. - Готовься, скоро выезжаем. - Сказал он и пошёл в ванну.
   - ВыезжаЕМ? - Спросил Влад.
   - Ну, конечно, а чего дома сидеть? Не надоело второй день в бетонной коробке?
   Он не дождался нашего ответа и ушёл, а я посмотрел на Влада и спросил.
   - Как вы познакомились?
   - Ввязался в драку с одним из его людей и уложил. А потом меня сзади кто-то огрел. - Сказал Влад. - Проснулся уже в его красной комнате, перед той коробкой, он эту тварь будто неделю не кормил, она там так металась, что чуть доски не выбила. Потом пришёл Ден. Наговорил как всегда какого-то бреда, что-то про Грецию и про Геракла, а потом заставил скормить Ленни пару мышей и назвал это моим первым заданием. А потом сказал, что меня ждёт ещё пара мелких поручений, в уплату морального вреда. - Влад вздохнул, закрылся от меня книгой и уже, потом выпалил. - Когда все мои "подвиги" закончились, мы расстались и больше я его не видел. Не понимаю, как Дима вообще додумался занять у него.
   Влад ещё раз вздохнул, сильнее сжал книгу и принялся читать, ну или делать вид, что читает. Через пару минут в комнату вернулся Ден и напомнил, что мы едем вместе.
   Вырваться из этой бетонной коробки хотелось безумно, но уж точно не с ним. Но выбора не было. Ден не сдвинулся с места, пока мы не поднялись с дивана, и не переступил порог.
   У подъезда нас уже ждали два бравых бойца: толстый и тонкий. Они поздоровались с Денисом, кивнули мне и уселись на передние сидения, а мы упали назад.
   Была ночь. Порой в домах загорался свет, но чаще он гас, а город за нами, растворялся во тьме. Зато в центре жизнь кипела вовсю. Только съехав с моста нас, встретили толпы людей, снующих по главным улицам. На зебре толпились люди, подчас казалось, что их больше чем днём. Когда им загорался зелёный, волна мигом переплывала на другую сторону, а спустя пару-тройку секунд, у перехода собиралась новая глыба.
   Мы проехали мимо главной площади, снова прокатились по мосту, теперь, правда по коротенькому, и выехали на какую-то узенькую улочку. В том районе я ни разу не был, да и смотреть там было нечего. Одни серые дома, да редкие таблички ресторанов и продуктовых магазинов, многие из которых думаю, уже давно закрылись.
   Наконец наша серая Мазда, притормозила у одного из домиков. Мужики даже не шелохнулись, а Ден похлопал меня по плечу и кивнул на дверь.
   - Нам сюда, - сказал Ден и повел меня сквозь низенькие домики.
   Вскоре мы вышли на пустырь, где возвышался деревянный храм. А может эта была церковь или что-то ещё, я не очень-то в этом разбираюсь. Скажу только, что на шпиле виднелся православный крест, а на пороге нас встретил поп в чёрной рясе.
   Внутри храм был такой же неприметный, как и снаружи. Может днём узоры на окнах как-то оживляли его, но сейчас при свете луны, там было жутко. Деревянные лавочки в три ряда, иконы на алтаре и огромное распятие под потолком. Ден с батюшкой заговорили о чём-то у дверей, а я прошёл дальше, присел в первый ряд и поднял голову к куполу. На потолке виднелись зачатки фрески, но то ли денег не хватило, то ли времени. Вёдра с краской стояли в уголке, рядом со стремянкой, а из рисунков была только дева Мария с ребёнком, на стене, напротив входа.
   Священник прошёл мимо меня и скрылся за одной из дверей, а Ден присел рядом и посмотрел на распятие.
   - Говорить, что его нет, так же глупо, как говорить, что он есть. - Выдал он. - Пусть я в это не верю, но всё же допускаю, что там наверху кто-то есть. Как по мне спорить есть он или нет - не интересно. Интересно другое. Если он всё же существует, то любит он нас или ненавидит?
   - Зачем мы здесь?
   - Я вот думаю, что мы ему просто надоели, - продолжил Ден, - когда-то раньше он игрался с нами, следил за нашей судьбой, а сейчас просто бросил всё на самотёк. Не от того, что мы его чем-то разозлили - нет. Ему просто стало скучно.
   - Заче-ем мы-ы здесь. - Проговорил Влад.
   - Ну, у меня здесь встреча, а ты так, за компанию. - Он улыбнулся и похлопал меня по плечу. Потом встал, подошёл к той двери, за которой скрылся минуту назад священник и через плечо бросил. - До встречи, Макс.
   Я только кивнул ему в след, но уже в следующую секунду вскочил с лавки. Кровь хлынула к лицу и я, тяжело дыша, выдавил:
   - Ты знаешь кто я?
   - Возможно лучше, чем ты сам. - Усмехнулся он.
   Денис махнул мне рукой и шагнул в комнату. Дверь захлопнулась. Я тут же подскочил и дёрнул её так, что чуть не сорвал с петель. Но в тёмной каморке никого не было. Ни священника, ни Дениса. Ни окон. Один вход, один выход.
   Я отступил назад, потёр руками лицо и бухнулся на лавку. Всё плыло перед глазами, будто я снова наелся печенья Данила, только теперь всё было куда хуже. Я не мог понять, кем был Денис и если он был ещё одной личностью, то куда делся священник? Или и он был пассажиром? А те двое в машине? И кто тогда я? Может, сейчас я вообще сижу в психушке и выдумываю всё это?
   Я задавал всё больше вопросов и думаю, в конец сошёл бы с ума, если бы не услышал треск с улицы. Я подошёл к окну и увидел, что там хлещет дождь. Капли не долетали до стекла, они врезались в тяжёлые листья дуба, стекали по ним вниз и расползались каналами во все стороны. Вот только когда мы заходили, дождя не было, а значит - Денис и священник были здесь. И они зашли в ту дверь, вот только открыл её уже не я.
   Вскоре дождь перестал, и в окно проскользнуло солнце. Оно подкралось внезапно. Я уселся на ту же лавку и вновь поднял глаза верх, к распятию. Краем глаза я увидел справа немолодого потрепанного мужчину в сером плаще. Его курчавые волосы торчали во все стороны. Красные глаза высматривали что-то в темноте, а кривые изрезанные губы тихо двигались, шепча молитву.
   Слева появился Артём. По его лицу местами стекали ручейки крови, а губы так ей пропитались, что казалось, он их помадой накрасил. Тёма тщетно пытался стереть кровь платком, но вскоре марля впитала всё что могла и только пачкала лицо. Он фыркнул, отбросил платок в сторону и обвёл набухшие губы языком.
   Миша видимо дочитал молитву, встал и подошёл ко мне. Он как мог, расчесал свои спутанные лохмотья и, проследив за моим взглядом, тоже уставился на распятие.
   - Ты ведь уже знаешь кто ты? - Спросил он, не отводя глаз от креста.
   - Да. - Кивнул я.
   - Я так и думал. - Он вздохнул, вытащил из-под плаща чекушку и отпил пару глотков, потом протянул мне. Я отказался. - Я не хотел тебе говорить, потому что боялся сделать хуже. Какой прок от такой правды? Сейчас, важно укрепить тебя как личность, потому что второго срыва мы уже не переживём.
   - Верно, подмечено. - Прошипел Тёма. - Повторять это нельзя.
   - Ромы больше нет. - Вставил я.
   - Но есть ты. Ты похож на него. И в твоей голове тоже тикают часики, отмеряющие наше время.
   - Откуда тебе знать? И кто ты такой? Ты почему-то даёшь всем команды, но самое интересное, что тебя все слушаются. Тебя.
   Хмыкнул я, оглядывая его помятое лицо и чекушку в дрожащих руках.
   - Разве не очевидно? - Усмехнулся он и обвёл зал рукой. - Я - бог.
   Было слышно, как Тёма фыркает у меня за спиной.
   - Не похож ты на бога. - Выпалил я.
   - Какой человек, такой у него и бог. - Ответил он.
   - Не-ет. - Сказал я. - Вся суть бога как раз в том, что он лучше нас. Он непогрешим. Поэтому люди ему молятся, потому что верят, что он может помочь, тогда, когда другие не могут.
   - А когда они не получают чего просят, что они делают?
   - Молят снова.
   - Или проклинают, за то, что ничего не сделал. - Усмехнулся Миша. - За то, что был слишком глух. Или слишком нем. - Он вздохнул и посмотрел на меня. - Когда-то я был для Ромы тем - непогрешимым богом. Но это время прошло. И посмотри на меня теперь. - Он привстал и всплеснул руками. - Убогий, кривой, потрепанный и разбитый. Он умер и я, потихоньку умираю. - Миша шмыгнул носом, залез во внутренний карман плаща, вытащил оттуда сложенную в несколько раз бумажку и протянул мне. - Тут пароль от сейфа. Я больше не стану тебе мешать, и другие тоже не станут. Только ты подумай, прежде чем его открыть. Так ли тебе это надо? Там ведь не твоё прошлое, а его. Так что придётся решить, что для тебя важнее, чужое прошлое или своё будущее.
   Он повернулся к алтарю, закрыл покрасневшие глаза и снова что-то зашептал.
  

Глава девятая

   Быть или не быть...
   Ещё пару дней назад я эту коробку, чуть ли не консервным ножом готов был открыть, а сейчас у меня код на руках, но я всё думаю. Не хочется признавать, но Миша в чём-то прав. Раз я чистый лист, человек без прошлого, то зачем мне ворошить чужое грязное бельё? А ведь оно чужое. Может Вадика или Влада. Димы или Саши. Да самого Миши, наконец. Главное - не моё. Меня тогда ещё не было. Получается, я всё пытаюсь заглянуть за ширму, за которой они спрятали свою личную жизнь.
   Но зачем? От любопытства? Да, нет. Просто чувствую, будто там что-то важное. И важное для меня. Вот только главный вопрос, а может такое быть? Что их прошлое, меня касается?
   - И надо ли мне это видеть? - Шепнул я.
   - Надо. - Сказал Тёма.
   Он появился как по щелчку, на стульчике в шаге от комода. Лицо его уже не истекало кровью. И только губы, как и раньше, были изрезаны кровяными канальчиками.
   - Но может он прав, - начал я, - и надо думать о будущем? Я главный, ты это говоришь, он говорит. Так почему просто не жить дальше?
   - Потому что нас слишком много. - Сказал он. - Сколько дней в неделю ты готов им отдать? Один, два, три? А если каждому дать по дню, тут и недели не хватит. Ты скоро поймёшь, что жить так невозможно.
   - И что ты предлагаешь?
   Он вздохнул и с силой сжал губы, а когда расслабил их, то из порезов хлынули красные ручейки, который он тут же утёр воротом кофты.
   - Я думаю, - промычал он, - точнее, знаю, что вариант тут только один - прополка.
   - Чего? - Буркнул я.
   - Представь, что ты садовод. Посадил ты розу, она растёт себе, благоухает, нежится в лучах солнца, а потом бац, вокруг, ни с того ни с сего, вырастает с десяток сорняков. Мало того, что расти не дают, так ещё и солнце загораживают, воду выпивают гады, да и трутся об неё. Неприятно...
   - Это я что ли роза?
   - Роза, пион, гладиолус, - выпалил он, - плевать. Ты достоин, цвести, а не прозябать в тени.
   - Я и не собираюсь. - Бросил я. - И уж точно, не собираюсь никого пропалывать.
   - Да ты посмотри на них. - Вскрикнул он. - Наркоманы, алкаши и садомазохисты. Оно тебе надо? Делить тело с ними?
   - Они люди. - Выпалил я.
   - Они не люди. Они лишь мозаика одного человека. Семена, что проросли под удобрениями боли и гнева. Рома был слабаком, но ты сильнее. - Тёме подпрыгнул и ударил ладонью по крышке сейфа. - Я понимаю, ты не хочешь меня слушать. Но просто открой его, и тогда поговорим.
   - Почему тебе просто не рассказать всё?
   - Потому что ты должен увидеть это сам. - Он уставился на меня и ещё раз шлёпнул ладонью по сейфу. Раздался звонкий шлепок, который разлетелся по комнате, трёснул в стекло, тряхнул люстру, и осыпался на меня. - Там ключи от твоей старой жизни, от нашей старой жизни. И как не крути, ты часть этого.
   Он отошёл к окну и, не сводя с меня глаз, уместился на подоконнике. А я мучился всё теми же вопросами, только теперь Тёма здорово раздул огонёк. Мои документы, ключи от квартиры и склада - он сказал, что там лежит это. Так почему бы не открыть и не узнать, где мой дом? Что в этом плохого?
   Теперь во мне уже взыграло любопытство. Причём я скорее хотел узнать, правильный ли код дал Миша или играл со мной. Я подошёл к комоду, вытащил бумажку из кармана и развернул её.
   - 4362. - Шепнул я.
   Потом схватился за замок и провернул его от нуля к четвёрке, от четвёрки к тройке, от тройки к шестёрке, а оттуда довёл до двойки. Замок щёлкнул и дверца приоткрылась. Я слышал, как Тёма дышит сзади. И чувствовал, как кристаллики в его глазах щекочут мне спину.
   Это не игра, - подумал я.
   Зазвонил телефон. И, слава богу. А то я бы ещё долго стоял, ухватившись за чёрную потрепанную ручку. Я тут же захлопнул дверцу и выхватил трубку из кармана.
   - Слушаю.
   - Ты ведь не забыл, куда мы сегодня идём? - Выпалила Оля. Она говорила резко, и каждое её слово вылетало из трубки и колотило мне по уху.
   - Нет, конечно. - Усмехнулся я.
   Я же понятия не имел, о чём она говорит.
   - А мне вот кажется, что забыл. А знаешь, почему мне так кажется? - Я промычал в трубку. - Да, потому что мы должны были встретиться у стадиона десять минут назад.
   - Прости, я буду там через пять, скинь адрес. - Выпалил я.
   Она фыркнула. Даже через телефон я чувствовал, как её маленькие ноздри дуются от гнева. Оля бросила трубку, а через секунду мне пришла СМСка, с адресом, я тут же вызвал такси, махнул Тёме рукой и вылетел на улицу.
   Как оказалось стадион этот, а точнее спортивный комплекс находится неподалёку от Сельмы и ехать туда пришлось вовсе не пять минут. Пять минут я только ждал такси. Хорошо хоть на дорогах было пусто. Мы выехали в четыре, в тот час, когда работники ещё сидят на своих компьютерных стульях и каждые пару минут посматривают на часы.
   - Ах, только четыре ноль две. - Вздыхают они; и принимаются дальше отстукивать секунды ногами.
   Когда я выпрыгнул из такси, передо мной тут же выросла Оля. Она скрестила руки на груди, приподняла одну бровь, уголок губ и слегка запрокинула голову назад, впячивая вперёд подбородок.
   - Прости. - Сказал я. Других слов не нашлось.
   - Я девушка и это мне положено опаздывать.
   - Понимаю. Прости.
   - И я пришла всего-то на десять минут позже, а ты на все сорок. - Она вздохнула. - Ладно, пошли, надеюсь, остались ещё хорошие места.
   Она взяла меня под руку и зашагала к дверям, но не успели мы пройти и пары шагов, как сзади кто-то окрикнул меня по имени. Я обернулся и увидел Данила. В своём тёмном плаще и чёрными перчатками на руках, он как будто перепутал время года.
   - Данил? - Сказал я. - Что ты здесь делаешь?
   - Ну-у, это ты меня позвал. - Ответил он.
   - Ты его позвал? - Спросила Оля.
   - Да-а, - протянул я, - я его позвал. - Я вздохнул, выругался про себя и натянул улыбку. - Оля это Данил - знаменитый художник...
   - Лучше говорить именитый. - Вставил он. - Знаменитым может быть любое говно.
   - Извиняюсь, - выпалил я и обвёл Данила рукой, - именитый художник. И садовод.
   - Он шутит. - Усмехнулся Данил. - Три горшка с травой на подоконнике - вот всё моё хозяйство.
   - А это Оля - моя девушка. У нас второе свидание.
   - Очень приятно. - Сказал Данил и поцеловал Оле руку.
   - Мне тоже. - Отозвалась она. - А теперь, если никто не возражает, нам надо занять лучшие места, а не то придётся смотреть на игру через бинокль.
   Как оказалось, мы пришли на волейбол. Сам зал был раза в три больше школьного. По центру была, натянула сетка, а по бокам ввысь уходили трибуны. Свободных мест, к слову, было предостаточно. Оля сказала, что на матчах сборной России здесь полно народу. Но сейчас был матч сборной Калининграда, против сборной Тюмени. Болельщиков из Тюмени видно не было. Может, шифровались. А калининградцев набилось только пол зала. Поэтому мы уместились, прямо напротив судьи, правда, пришлось сесть аж на седьмой ряд - все, что ниже было занято.
   Спортсмены разминались. Наши были в синих футболках, видимо в цветах моря. В Калининграде море - это главное, и пусть в самом городе его нет, как ни крути, а с Балтикой он неразрывно связан. Тюменцы же, были в красных футболках. И если у нас на форме, виднелись какие-то нашивки, (какие именно, я не мог увидеть с такого расстояния) то на соперниках никаких нашивок не было. Они выглядели, как сборная восьмой школы. Или какого-нибудь училища. Различие было видно даже в движениях. Если наши разминались резво и с готовностью наподдать. То тюменцы нехотя ворочали ногами, изредка поглядывая на великанов с другой стороны сетки.
   Всё это выглядело по киношному. Не хватало в нашей команде только того противного чувака, который подбегал бы к сетке и кричал:
   - Ну, чё, готовы отсосать?
   Тут он рукой бы сжимал свои яйца и, оскалившись, хохотал. А за ним ржали бы и остальные "матросы".
   Но такого не было. В жизни спортсмены народ воспитанный, по крайней мере, волейболисты уж точно.
   - Никогда не смотрел волейбол. - Сказал я.
   - Да, потому что его не показывают. - Буркнула Оля. - Показывают только футбол, да хоккей. А когда нечем эфир забить, то шахматы с кёрлингом...
   - Я вот биатлон раньше любил. - Вставил Даня.
   - Вот, поздравляю. И биатлон.
   - А тебе он не нравится?
   - Смотря, какие гонки. Если масс-старты, то это еще, куда ни шло. Ну, или эстафеты там. Эстафеты они везде интересные, даже будь в марафоне эстафета, думаю, зрелищно бы смотрелась. Но вот, например, спринт какой-нибудь, когда спортсменов одного за другим на трассу выпускают - какой интерес такое смотреть? Бегут сто человек, с разрывом в тридцать секунд, а потом когда все добегают до финиша просто сравнивают время и говорят, кто победил. Спорт - это борьба, это спор за секунды на финише. А гонки с раздельного старта убивают всю суть соревнований.
   - Тут ты права. Но ещё хуже - гонка преследование. Мол, выиграл ты спринт, и выиграл его с гандикапом в минуту. Получатся в гонке преследования у тебя минута форы от второго места. Да, это интересно, нам зрителям, посмотреть догонит - не догонит. Но на деле-то это не честно. Получается, ты выиграл одну гонку, и бонусом получаешь ещё фору во второй. Как-то не по-спортивному. Это тоже самое, если бы в волейболе одна команда выиграла другую со счётом 25:20 и второй тайм начинался бы со счёта 5:0 в их же пользу, мол, вы проиграли в прошлый раз, а сейчас ещё и догоняйте.
   - Точно-точно, - подхватила Оля, - так что я и смотрела раньше только эстафеты. Правда, сейчас я за спортом не слежу.
   - Чего так?
   - Она не смотрит телевизор. - Вставил я.
   - Совсем?
   - Нет, только одним глазом не смотрю. - Выпалила она. - Конечно, совсем. Телевизор - это зло.
   - А интернет?
   - А это смотря, как ты им пользуешься. Если ты сидишь часами и пересматриваешь шоу с телика, то это ещё большее зло...
   Тут судья свистнул, и игроки разошлись по местам. Половина команды упала на лавочку у поля, а шестеро человек с каждой стороны разбежались по корту. Прогремел ещё один свисток и игра началась. Оля сразу замолчала, вытащила из рюкзака две пачки попкорна и протянула одну нам. Мы принялись жевать, а игроки принялись перекидывать мячик с одной стороны на другую.
   Наши взяли первое очко, причём ещё с подачи. Наш парень так зарядил мяч, что тот со скоростью пушечного ядра, врезался в центр площадки. А тюменцы только стояли и озирались, с вытянутыми вперёд руками. Второе очко уже пришлось вырывать в борьбе. Шестой номер тюменцев принял подачу, третий подбросил мяч в воздух, а шестьдесят восьмой запулил его на нашу сторону. Но матросы были готовы, мы тоже сыграли в три касания и щелчком отправили мяч прямо по правой линии. Два ноль.
   А дальше всё пошло проще. Тюменцы то не брали подачи, то путались и врезались друг в друга, то попросту закидывали мячи в аут. Это походило на издевательство. Как будто к дворовым пацанам, пришли игроки высшей лиги и сейчас на расслабоне, позёвывая, загоняют мяч за мячом.
   Тюменцы брали очки только, когда наши ошибались. Чаще всего с подачи. Потому что если наша подача удавалась, то у гостей просто не было шансов. В итоге первый тайм закончился со счётом 25:9. Команды ушли на перерыв, а мы, доклевав попкорн, спустились с трибун и прошли в зал дворца спорта, где со всех стен на нас смотрели какие-то парни и девушки в олимпийках, видимо калининградские звёзды, о которых ни я, ни Данил, ни даже Оля, слышать не слышали.
   - Да, такая игра нам не нужна. - Вздохнула Оля. - Это не борьба, это издевательство какое-то. У тюменцев, наверное, и дворца спорта нет, так в школьном спортзале занимаются. А тут приехали, увидели трибуны, офигели. Увидели игроков наших, ещё раз офигели. Нет, такая победа - не считается.
   - Вот поэтому я раньше любил теннис женский. Там-то главное не победа, а сам процесс. - Сказал Данил. - Смотришь, и глаз радуется. Ты даже по именам их не знаешь, и не знаешь, кто за какую страну выступает. Просто, канал переключил и всё, залип.
   - Почему ты говоришь раньше? - Спросила Оля. - Биатлон смотрел раньше, теннис любил раньше...
   - Думаю, он сейчас слишком занят работой. - Вставил я.
   Даня кивнул.
   - И у тебя совсем нет времени? - Спросила Оля.
   - По сути, времени полно. Пишу я от силы пару часов в день. Но всё остальное время, я к этому готовлюсь. И пусть я делаю всё, что и другие: ем, сплю, курю и играю на деревянных ложках, но всё это готовит меня к работе. Поэтому я и пытаюсь не увлекаться ничем, типа спорта или кино. Это отнимает время и забивает голову. Сейчас так много всего интересного и за этим даже не надо никуда ходить. Хочешь смотреть спорт - вот тебе интернет, хочешь читать книги - вот тебе интернет, фильмы, да, пожалуйста. Я ещё помню то время, когда фильмы надо было покупать. Сначала на кассетах, потом на дисках. Сначала по одному, а потом по десять, правда пять из этих десяти были в таком поганом качестве, что кровь из глаз шла.
   Я хмыкнул. Я понимал, о чём он говорит, знал всё это. Но знал я это так же, как рядовой человек знает об Эйфелевой башне, хотя и не видел её вживую. Так и я знал, что раньше фильмы смотрели с видика и с кассет, а потом с дисков. Вот только если Даня брал это из своей жизни, то у меня в голове никаких картинок не всплывало. Только голые факты - мол, всё так, смотрели с дисков, и точка.
   - Получается, ты ничего не смотришь, не читаешь, стараешься никуда не выходить и не встречать ничего нового, чтобы не забивать голову?
   - Ну, это только когда я пишу что-нибудь важное. - Выпалил он.
   - И часто ты пишешь что-то важное?
   Данил замолчал, он покусывал нижнюю губу, своим выпирающим верхним клыком и что-то прикидывал в голове, а потом усмехнулся и сказал:
   - Постоянно.
   - И ты спрашивал, как это я так живу. - Выпалила Оля мне, а потом снова обернулась к Дане. - Так нельзя, ты ведь понимаешь?
   - Конечно. - Ответил он. - Но по-другому не могу. Я художник - я живу этим.
   - Больше, похоже, будто богиня искусства взяла тебя в плен. - Выпалила Оля. - Видно тебя кто-то обманул, когда сказал, что, то чем ты занимаешься - это жизнь. Сидеть одному в комнатушке и оправдывать это работой. Хм-м, этакий карцер своими руками.
   - Не всё так печально. - Ответил он. - Ты, наверное, думаешь, что я сижу двадцать четыре на семь в мастерской и света не вижу. Нет. Я иногда выхожу. В бильярд там играю. Макс, докажи.
   - Было дело. Но пошли мы туда скорее по накуру.
   - Факт остаётся фактом. Мы пошли и это главное.
   - Нет. - Вставила Оля. - Главное, что ты одержим своими картинами. Был у меня один такой знакомый. Он, правда, не картины рисовал, он только читал. С первого класса со мной учился. Точнее можно сказать, он сам по себе учился - в библиотеке. Каждую перемену туда бегал. И постоянно с новым романом. Читал, как редактор какой-нибудь, просто страницу взглядом обводил и всё, считай готово. Ясное дело друзей у него было не много, но что самое смешное, он и учился плохо. Тройки одни, даже по литературе. Он читал в сто раз больше каждого из нас, но и двух слов сплести не мог. Уверена, если бы мы спросили что он прочитал вчера, он был, не ответил.
   - К чему ты это? - Спросил Даня.
   - Да, к чему? - Спросил я. Мне и самому стало интересно.
   - Да, к тому, что нельзя забивать всю жизнь чем-то одним. Вся фишка в контрасте. Ты ведь не пишешь все свои картины чёрной краской, верно? А если и так, то она ведь не везде одинаково чёрная. Где-то посветлее, где-то потемнее. Потому что если ты будешь писать одинаково, то спустя десять-двадцать картин ты и сам не вспомнишь, что рисовал раньше. Всё сольётся и исчезнет. Так и в жизни, если ты каждый день будешь жить одинаково, то годы превратятся в месяцы, а месяцы в дни.
   - Это не про меня.
   - Не гони. Да, может вместо просиживания штанов с пультом в руках, ты выбрал возню перед листком бумаги, с кисточкой между пальцев. Но это дела не меняет. Они прячутся от жизни, и ты прячешься.
   - Я живу. - Ответил Данил и отвернул голову куда-то в сторону.
   - В своей голове.
   - Там уютно. - Буркнул он.
   В зале раздался свисток, а спустя секунду послышались хлопки. Мы трое вздохнули, переглянулись и махнули на зал рукой. Вместо игры, мы вышли на улицу, поймали такси и поехали в какой-то бар, который посоветовал Данил.
   Бар этот находился за мостом, в балтийском районе. Сейчас район хоть и называется московский, но старое названия с языка не сорвёшь. Все вокруг говорят балтон. Так вот, бар этот видно не из первого десятка, поэтому таксист, не русской наружности, пару раз, комбинируя сразу два, а то и три языка, спросил сначала адрес, а потом название бара. Но, в итоге, Дане всё равно пришлось показывать дорогу.
   Мы вылезли напротив чёрной двери, которая сверху донизу была завешана наклейками. Тут были и флаги стран, и названия групп, и логотипы автомобилей, и кажется пара фраз из фильмов в купе с парочкой самых знаменитых кадров в истории кино, вроде того с Траволтой и Джексоном из Криминального чтива. Данил рывком отрыл дверь и пропустил нас.
   Я ждал какого-то продолжения, после такой двери, но видимо на весь бар фантазии не хватило. Внутри стояли дубовые столы, а посреди зала красовалась квадратная барная стойка. Сидеть можно было с трёх сторон, с четвёртой была стена, за которой видимо, находилась кухня. Около бара висели две плазмы, а на одном из столиков валялись два джойстика. Но больше всего взглядов приковывала сцена, а точнее возвышение в углу, где стоял синтезатор и барабанная установка, и там же на стене висела пара гитар.
   - Сегодня концертов не будет. - Сказал бармен. Это был пухловатый, парень азиат, точнее бурят или что-то в этом роде. Он, как и два других бармена был одет в чёрную рубашку с закатанными рукавами.
   - Ну, хоть караоке-то есть? - Спросил Данил.
   - А то. - Усмехнулся тот и вытащил из-под барной стойки каталог, размером с войну и мир, не меньше.
   Данил выхватил у него книгу и повёл нас за ближайший столик. К слову и здесь свободных мест хватало. В баре сидело человек десять не больше, да и добрая половина из них уместилась за стойкой.
   Даня полистал каталог, пару раз кивнул, пару раз усмехнулся, пару раз с жаром выдохнул воздух из носа и наконец, протянул кирпич нам.
   - Вот, готовьтесь. - Сказал он, а сам ушёл в уборную.
   Когда он вернулся, белки его глаз из снежно-белого перекрасились в бледно-коричневый цвет, а зрачки подрагивали, разгоняя дым в голове. Мы же за те пару минут, успели наметить пару песен и заказать пару коктейлей.
   - Я начну. - Сказал он.
   Голос его был нормальным, но тем страннее это выглядело, на фоне его пустых глаз. Казалось, его дублировал какой-то нерадивый актёр.
   Данил подошёл к парню у диджейского пульта и шепнул что-то на ухо. Тот кивнул и тыкнул пару клавиш. Из колонок полилась тихая гитарная мелодия Романса, но только не того самого русского романса, а того самого Романса группы Сплин.
   И лампа не горит, и врут календари,
   И если ты давно хотела что-то мне сказать, то говори.
   Любой обманчив звук, страшнее тишина,
   Когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина...
   Я знал эту песню, знал так же как знаю про кассеты и Эйфелеву башню. И песня эта без преувеличения шедевральна. Это новый, да нет, уже старый русский рок. И песню эту можно слушать бесконечно. В исполнение Александра Васильева. Но вот в исполнение Данила её можно слушать только первые пять секунд, ровно до тех пор, пока не начнутся слова.
   Я не хочу сказать, что Даня пел плохо. Нет. Он пел отвратительно. Это, не при каких условиях нельзя было назвать песней. Скорее пыткой или психологическим оружием.
   И это были только песни Васильева, которые относительно просто петь. Нет в них, каких-то взрывных мест или сложных переходов. Всё ровно, мелодично. А вот у ДДТ, казалось бы, тоже просто, но местами Шевчук тянет какие-то слова, берёт высокие ноты и у него это выходит. Конечно. Потому что он певец, и какой. Но вот Данил, не певец, он жертва того самого злополучного медведя, который потоптал уши доброй половине наших артистов. Поэтому звучало это как вопли того кота из анекдота, которому было лень встать со своих яиц, поэтому он кричал, кричал, и кричал. И всё мимо нот. А порой мимо микрофона.
   Люди в зале тоже были не в восторге. Ещё бы. Те, что за барной стойкой изредка поглядывали на сцену и морщили носы, а те немногие, что сидели за столиками и пришли сюда поесть, а не выпить, видно потеряли всякий аппетит. Во всяком случае, спустя три песни, ушёл один столик, а за ним и второй. А на мойку официант понёс полные тарелки.
   - Уф, теперь вы. - Сказал Данил, и упал за стол.
   - Мы, пожалуй, пас. - Выпалил я.
   - Ладно, тогда я сам... - Начал он.
   - Нет, мы за! - Крикнула Оля, выхватила у него из рук каталог, выбрала песню и потащила на сцену. - Мой Рок-н-ролл. - Сказала она звукачу и прилипла губами к микрофону.
   Я подтащил вторую стойку к ней и встал рядом.
   И то, что было, набело, откроется потом
   Мой рок-н-ролл - это не цель и даже не средство
   Не новое, а заново, один и об одном
   Дорога мой дом и для любви, это не место...
   Я снял микрофон со стойки и сделал шаг к Оле, а она сделала шаг ко мне. Мы стояли друг напротив друга, смотрели друг другу в глаза и пели. Я знал это чувство, так же как знаю песни группы Сплин, кассеты для видика и Эйфелеву башню.
   Когда мы допели, то ещё пару секунд не двигались. Я видел как ребята, за баром отставив стаканы, хлопали нам. Не думаю, что мы так хорошо пели, но после Данила, даже блеянье осла они бы встретили овациями.
   - А у вас здоровский дуэт. - Сказал Даня, когда мы присели за стол.
   К слову он аплодировал громче остальных.
   - Спасибо. - Ответила Оля и с улыбкой посмотрела на меня. Я тоже улыбнулся ей.
   Бар постепенно наполнялся людьми, и пели мы уже не так часто. Надо было подождать полчаса, пока очередь дойдёт до твоего стола. И это только на одну песню, поэтому приходилось выбирать, кому петь. Мы с Олей спели только раз, а все остальные отдали Данилу. И хоть его пение было преступлением против человечества, но после десятой песни мы увидели в нём что-то милое. Всё дело в том, что пел он искренне, пусть плохо, пусть ужасно, отвратительно, невыносимо... Но всё же мы чувствовали кайф. Как будто он парит над сценой. А учитывая, что в обычной жизни его будто цепями к земле приковали, смотреть на такого Даню было вдвойне приятно.
   - А он неплохой парень. - Сказала Оля, когда Данил в очередной раз рвал свои связки и перепонки посетителей.
   - Да. - Ответил я. - Я бы хотел ему помочь, только не знаю как.
   - В смысле? - Усмехнулась она. - Ты уже помог. - Она кивнула на сцену, где под светом софитов стоял взмокший мужчина лет под сорок с растрепанными волосами и запотевшими глазами. - Сейчас он живой, как обычный человек: говорит о спорте и девушках, об искусстве и не только о своём. Болтает о музыке и поёт, да ужасно, но посмотри, как ему это нравится. Когда ты в последний раз видел его таким?
   Я не стал говорить, что до этого видел его только один раз.
   - Очень давно. - Выпалил я.
   - Вот-вот. - Сказала она, а потом положила руку мне на плечо. - Ты хороший друг.
   - Если выбросить контекст, то, кажется, что ты меня бросаешь.
   Она рассмеялась, а потом обхватила мою шею руками и поцеловала. Это было двоякое ощущение, с одной стороны чувственный, нежный поцелуй девушки, которая тебе нравится, с другой кряхтящий, завывающий голос Данила.
   - О-о, да у нас тут романтика. - Прохрипел он, остановив песню посреди припева.
   Прожектор засветил на нас, и мы тут же разлепились, будто нас застали за чем-то постыдным. Правда, когда свет исчез, мы скосили глаза друг на друга и тут же захохотали.
   Когда мы в шесть утра выползли из бара, люди только-только собирались на работу. По дорогам скользили редкие машины, они мчали по голым улочкам и разрезали лужи. Люди понимали, что пройдёт час и город замрёт, на дорогах застынут красные лампочки фар.
   Мы прошли до вокзала. Не помню уже, о чём мы болтали. Скорее всего, вспоминали, как было здорово. У остановки Даня отвалился, он пожелал нам всего хорошего, мы ответили тем же. Он запрыгнул в первый подвернувшийся автобус и исчез. А мы с Олей пошли дальше. Мимо Макдональдса и киосков с шавермой, мимо Калинина и Кёнигсбергских ворот, куда-то туда вглубь того самого балтрайона.
   Она вела меня за собой, тащила за руку, улыбалась и что-то выкрикивала. А я кивал, улыбался в ответ и молчал. Она остановилась у одной из девятиэтажек. Дома тут стояли в виде клюшки, а напротив этой буквы Г, стоял ещё один дом, так что дворик получался, отгорожен от мира. Когда она встала, я не успел затормозить и врезался в ней. Я обхватил её талию, а она мою. Сейчас бы дождь - подумал я, - и было бы как в кино. Но дождя не было, была только та калининградская вечная осень. Шуршащий ветер и слякоть под ногами. Нам оставалось греться самим.
   Мы там и попрощались.
   Когда я пришёл домой, то первым делом перетряс кухонные ящики. Я искал коробку, только не знал какую взять, большую из-под чайника или маленькую из-под зефира. Я долго выбирал, но, в конце концов, решил, что лучше будет взять мусорный мешок. Так с мешком в одной руке и бумажкой с кодом в другой я подскочил к сейфу. Набрал код, зажмурил глаза и сунул руку внутрь. Нащупал я там пару бумаг, ключи и какую-то книжку похожую на паспорт. Всё кроме этой книжки я сбросил в чёрный пакет, завязал его и закинул в нижний ящик комода.
   - Это ошибка. - Выпалил Артём, который снова уместился на маленьком стульчике у вешалки.
   Я посмотрел на него и вздохнул.
   - Ты хочешь помочь. Спасибо. Но я не буду никого пропалывать, я просто хочу жить...
   - Не выйдет. - Сказал он. - Сам увидишь.
   В руках и, правда, оказался паспорт. Внутри была моя фотография, ну или почти моя. Волосы были короткие, взгляд какой-то холодный и подбородок прямой, у меня он всё же был немного вздёрнутый кверху. Но всё же я был на него похож. Спицын Роман Александрович. Бывший пассажир, даже лучше сказать машинист. А теперь я на его месте.
   А можно ли так жить? - Мелькнул вопрос в голове.
   Ответа я не знал. Но знал одно - надо попробовать.
  

Глава десятая

   Думаю, все уже знают, что в супермаркетах все товары стоят на своих местах. Так, например, хлеб и молоко, никогда не поставят вместе, их разнесут по разным углам, чтобы пока человек катил тележку из одного края магазина в другой, то обязательно прикупил что-нибудь ещё. Мясо, обычно, лежит в центре за стеклянной витриной, оно всегда красное и сочное, но не всегда свежее. Как вы думаете, что делают с залежавшимся мясом? Ну, уж точно не выбрасывают, верно? Чаще всего мясо просто обрызгивают волшебным раствором, протирают тряпочкой и але-оп, оно снова блестит.
   Товары со скидками встречаются на каждом шагу. Продукты, которые вот-вот испортятся, всегда на уровне глаз и в первом ряду стеллажа. Шоколадные батончики с космическими ценами всегда у кассы, чтобы докинуть в вашу корзину лишнюю сотню. А ещё запахи, которые специально распыляют по залам, чтобы аппетит разыгрался.
   Ну, конечно, вы об этом всём знали. А вот я нет. Зато об этом знала Оля и, не умолкая, просвещала меня.
   - Вот поэтому-то и нельзя ходить в магазин голодным - наберёшь всего, чего надо и чего не надо. Особенно если ты сладкоежка.
   - Значит, мы правильно сделали, что поели?
   - Конечно. - Выпалила Оля. - Вот только после плотного обеда, меня сразу так на сладкое тянет.
   Она поджала губы, вздохнула и лёгким движением руки скинула в корзину пару пачек зефира, несколько упаковок с вафлями, пастилу, шоколадное печенье, круассаны, кексы с изюмом, две шоколадки и три пакета конфет.
   - А где сушки? - Взвизгнула она и дёрнулась вперёд, но я вовремя ухватил её за плечо.
   - Мы вроде к романтическому вечеру готовились.
   - Это было до отдела с вкусняшками. - Буркнула она, вырвалась из рук и подбежала к краю стеллажа. - Вот вы где. - Вздохнула Оля, закинула две пачки сушек в тележку, потом посмотрела на меня и шепнула. - Ну, прости.
   Я потрепал ей волосы, чмокнул в лоб и потащил в отдел с вином, мимо полок с приправами, холодильников с пельменями и витрин с блестящим мясом.
   - Красное или белое? - Спросил я.
   - Розовое. - Ответила она.
   Я пожал плечами и вытащил с полки первую попавшуюся бутылку. В вине я не разбирался, зато знал человека, который мог помочь.
   - Если покупаешь до тысячи, разницы нет. - Фыркнула Саша.
   Она сейчас рассматривала вина в подарочных упаковках, на верхней полке.
   Я отставил бутылку на место, скрестил руки и уставился на неё.
   - Ну, ладно-ладно. - Выпалила Саня и принялась перебирать бутылки внизу. - Какое оно там сказала розовое? Ну-ну, у нас нормального розового вина нет. У нас вообще нормального вина нет. Вот в Испании - это другое дело. Там у них виноградники, куда не плюнь, а вино дешевле воды.
   Она залезла рукой куда-то вглубь стеллажа и достала бутылку с чёрной этикеткой.
   - Вот это подойдёт. - Выпалила она.
   - Вот это подойдёт. - Выпалил я.
   Оля приняла бутылку и повертела её в руках.
   - Передумала - хочу белое.
   Саша ударила себя ладонью по лбу.
   - Да, шучу я. - Рассмеялась Оля. - Возьмём это, всё равно до тысячи разницы никакой.
   Я улыбнулся и скосил глаза на Саню, а та только фыркнула, щёлкнув пальцами, исчезла.
   Купив вино и полку со сладостями, мы вернулись к Оле. Её квартира была больше моей, впрочем, любая квартира будет больше моей. От входной двери тянулся коридор, который заканчивался кухней, а справа была спальня. Белый диван, низенький чёрный столик, а напротив, стенка с плазменным телевизором. Когда-то раньше он даже работал, но сейчас Оля вырубила его из розетки, скрутила шнур и закинула его куда-то в нижнюю полку шкафа, в такой своеобразный гроб, где покоятся старые тетради, которые жалко выкинуть, подростковые браслетики и кубик Рубика.
   Оля скинула с себя одежду, швырнула её в шкаф и надела домашнюю чёрную футболку и домашние чёрные шорты. Потом повернулась ко мне, увидела вино со свечками на столике и вспомнила, что у нас как-никак романтический вечер. Вздохнула, снова стянула с себя одежду и напялила уже белую футболку с розовым цветочком и белые шортики с таким же розовым бутоном на правой штанине.
   Она в два прыжка подскочила к столику, бухнулась на пол и сложила руки на колени. А я открыл бутылку и разлил вино по бокалам. С телевизором было бы куда проще. Можно было включить фоном фильм и, когда разговор заходил в тупик, переключаться на него. Но фильма не было, не было даже музыки, были только я и она. Впрочем, наверное, поэтому она мне и нравилась.
   Мы были вместе уже несколько месяцев. Мы даже подумывали съехаться, ведь и так почти каждую ночь проводили вместе. Но всё никак не решались. Хотя все говорили, что уже пора. Кто все? Вадик, например. Он первый поддержал меня и сказал, что пора валить из нашей холостятской конуры. Вадик чуть до потолка не прыгал, когда увидел у Оли на кухне целый шкафчик с приправами. Все перечислять не буду, скажу только, что там было только семь видов перцев.
   За Вадиком пришёл и Влад. Он был малословен и сказал только:
   - Переезжай.
   Больше я его за эти два месяца не видел.
   Саня тоже была не против переезда и не против Оли. Она ее, конечно, по-женски ругала, часто пофыркивала и причмокивала, но в целом Оля ей нравилась, я это чувствовал.
   Димасик и Глеб редко мелькали, и им было всё равно где жить и с кем. Им вообще кажется было похер на всё. Каждый раз, когда я разговаривал с Глебом, он говорил со мной свысока и как-то без интереса. А Дима появлялся только когда мы с Олей играли в карты. Я старался ей поддаваться, Дима же выигрывал всегда. За что я потом получал.
   Единственный кто был против - Тёма. Каждый раз, когда он появлялся, то вздыхал, протирал потрескавшиеся губы платком и мотал головой. Он видно так и не пережил смерть Ромы и жил прошлым. А я не хотел. Миша тогда задал правильный вопрос и я, кажется, нашёл на него правильный ответ. И каждый день с Олей только убеждался в этом.
   К слову Мишу я больше не видел. Он испарился после той встречи в часовне. Я спрашивал о нём у других, а они отвечали, что с ним всё в порядке, просто ему надо побыть одному.
   - Как дела на работе? - Спросил я.
   - Су-шеф слетел. - Выпалила Оля. - Женя ищет нового. Скорее всего, будет пропихивать кого-то из нас.
   - А со старым что?
   - Мешал ром с колой.
   - Так это ж нормально.
   - Но не на работе же.
   - А со Стасом что?
   - А что с ним? Он, я слышала, где-то на другой точке су-шефом стал, вот только, уже ушел, кажется. - Оля сделал глоток. - Так вот, Женя в последнее пару дней так тоненько намекает мне на это место.
   - Как намекает?
   - Ну, знаешь, подходит так к тебе. Смотрит, смотрит. Глаза щурит, губу прикусывает, а потом, спрашивает: Су-шефом будешь?
   - И это ты называешь намёк?
   - Ну-у... - Протянула она.
   - И что ты ответила?
   - Что подумаю. Было бы не плохо, но это не просто будет.
   - Не просто? Да, тебе шеф сама предлагает, там дело, я думаю, в паре подписей.
   - Как раз нет. - Ответила она. - Прощай Матриархат, Патриархат привет. Над нами теперь территориальный шеф и он аттестовывает всех и каждого. Так что сдавать придётся ему.
   - Я помогу тебе. Вместе всё выучим.
   - Много придётся учить. - Вздохнула она. - И бог с ней с едой, блюда бы я на раз-два сдала. Но все эти санитарные нормы, типа, на сколько сантиметров от пола должны храниться продукты и всё в этом духе. Вот это будет не просто. - Она допила вино, и протянула мне бокал. Я плеснул ещё. - И этот шеф, у него там какой-то ресторан в Европе, то ли в Италии, то ли в Чехии не помню. Короче говорят он крутой, прямо другой уровень.
   - Пф-ф, - фыркнул я, - я на все сто уверен, что он обычнее некуда. Такой же шеф, только чуточку строже и знает чуточку больше. Такое всегда говорят, когда человек чего-то добивается, мол, он особенный какой-то. Но на деле, он просто больше работал. Так что тебе остаётся только подготовиться, выучить всё и сдать. У тебя есть бумажка с правилами?
   Она кивнула, сбегала в прихожу и вернулась со стопкой листов А4. Их было под сотню, и исписаны они были 14 шрифтом. Я пролистал пару тройку, почитал пару предложений и, вздохнув, вернул их Оле.
   - Не беда, - проговорил я, - это можно выучить, в школе же мы и не такое учили.
   Она кивнула и отложила стопку на пол.
   - Думаю, начнём с завтрашнего дня. - Она отставила стакан на стол, стянула резинку и распустила хвост.
   - Да, с завтрашнего дня. - Кивнул я.
   Она улыбнулась, потрясла головой, а её волосы разлетелись по спине. Мы не отрывая друг от друга глаз, отодвинули столик к телевизору, а сами, сплетясь в объятиях, вернулись на диван.
   (***___***)
   Что ещё случилось за эти пару месяцев? Ну, Вадик нашёл себе нового друга и сейчас спешил к нему навстречу. Спешил он, потому что снова проспал, а точнее нежился в кровати со словами "Авось успею". Не успел. Они с Сёмой должны были встретиться в два на главной площади. На часах было уже два десять. От центральной гостиницы, до церкви, тянулась вечная пробка, поэтому Вадик выскочил из автобуса на "Плазе" и помчался на своих двоих. В итоге он перегнал-таки свой автобус, но всё равно опоздал на двадцать минут.
   Семён переминался с ноги на ногу в своей летней ветровке. Одевать в Калининграде летом летние ветровки - это одна из главных ошибок. Погода здесь такая, что даже если вам утром обещают плюс двадцать, будьте готовы, что вечером придётся укутываться в шарф.
   - Ну, наконец-то. - Прохрипел он и протянул нам свою посиневшую руку.
   Вообще он выглядел как больной в последней стадии, (любой болезни). Он был бледный и тощий, настолько, что даже сквозь одежду проглядывались его выпирающие рёбра. Глаза его слезились от солнца, пыли, ветра, и впрочем, от всего, кроме монитора компьютера, в котором он пропадал каждую ночь. Семём был зооморфом девяносто девятого уровня, и ему ой как надо было добраться до сотого. Все его разговоры к этому и сводились. Вы могли сказать, что вчера купили классный прикид, а он бы ответил, что тоже купил вчера зачётный шмот, но одеть его можно только на сотом уровне. И так всегда. Вадик как-то заикнулся про свой нож, который носил на работу, а Семён на автомате спросил, какие у него были характеристики. Вадик решил пошутить и ляпнул, что нож давал плюс три к защите от магии. Семён угукнул и только потом понял, что к чему.
   - Пошли, а то опоздаем. Тебе-то всё равно, а мне потом практику не зачтут.
   Они проскользили по площади, залитой водой. К слову вода была не только на площади, лужи расползались по дорогам, тротуарам, переулкам, впрочем, повсюду, куда можно было расползаться. Ливнёвка не справлялась. И хотя сейчас дождь вроде прекратился, это ничего не значило. Как вы уже поняли, погода здесь менялась по щелчку.
   У театра мы запрыгнули в сорок четвёртый автобус и уселись в самом конце, где вряд выстроились пять кресел. Я тут же прилип к окну, разговоры про игры меня не интересовали, а Вадик с Семёном облокотились на передние сидения и затараторили о своём. И хоть поначалу Вадя пытался говорить про эту жизнь, в конце концов, всю дорогу Сёма опять рассказывал, как вчера ночью набивал деньги, на новые шмотки в игре.
   В автобусе было свободно, только на центральном парке вошла пара человек. Мы же ехали до конечной, а когда вышли, то ещё минут пять плелись по извилистой дороге к окраинам города, где вышли к одинокому белому зданию обтянутому зелёным забором.
   - Знаешь, почему заборы в психушках красят зелёным?
   Это был первый за сегодня вопрос Семёна, не об игре.
   - Нет. Почему?
   - Это, чтобы психи думали, что он не спелый и не кусали.
   - Да это ж, бред. - Фыркнул Вадик.
   - Бред, не бред, а посмотри на другие больницы - везде зелёный.
   Сёма приоткрыл скрипучую калитку. Мы проскользнули внутрь, а оттуда сразу прошли в главный корпус, где на пороге нас встретила одинокая бабушка-охранник. Это была та бабулька, которую вы я уверен не раз видели. На вид ей лет сто не меньше, она в очках, низенькая, сгорбившаяся, с коричневым пледиком на плечах и чаще всего в таком же коричневом костюмчике.
   - О, ребята. - Вскрикнула она, а потом посмотрела на Вадика и сказала. - Как дела Вадим, как бабушка?
   - О, всё чудесно. - Ответил он. - Уже идёт на поправку, как мы и думали, она просто ногу подвернула.
   - Ну, ты её навещай. - Прохрипела бабуля.
   - Конечно, я сам только от неё.
   - Молодец. - Чавкнула та.
   Мы прошли в больницу, а бабушка хотела чиркнуть что-то в ведомости, но потом махнула рукой, отбросила ручку и ушла к себе в каморку.
   Психушка к слову была лучше, чем обычные наши больницы. Да, местами извёстка отваливалась, и да почти все двери от кабинетов были те советские, кажется выпиленные из цельного куска дерева. И да, вся эта бело-зелёная гамма навевала тоску, а в купе с завываниями некоторых пациентов, тоска эта удваивалась. Но здесь хотя бы было чисто, не воняло и во дворе на клумбах росли цветы. Какой-никакой плюс.
   Мы прошли по этим бело-зелёным туннелям, свернули пару раз направо и попали в ординаторскую. Пара чёрных диванов, потёртых от времени, столик у стены, квадратное окошечко и полка с учебниками. А ещё убитое тело в кожаном кресле. Тело это, сгорбившись и перекинув ноги через подлокотник, пыталось спать. Но когда мы вошли, оно фыркнуло и опустило ноги на пол.
   - Опять вы.
   - Я здесь практику прохожу. - Тут же выпалил Семём.
   - А я пишу статью для газеты.
   - Долго ты. - Выпалил он.
   - Долго пишу? - Спросил Вадик.
   - Долго прохожу? - Спросил Сёма.
   - А-а, и то и то. - Махнул рукой мужчина.
   Это был один из докторов, которого припрягли помогать студентам, да ещё и Вадику с его статьёй. Никакой статьи на самом деле не было, но я потом вам расскажу. Доктора этого звали Игорь Леонидович. Он был не высокий, но и не низкий. Коротко стриженый брюнет, лет сорока с красными жилками в глазах и кислой миной на лице. К слову он почти не пил и не курил. Бессонница - вот что его мучило. А ещё две бывшие жены и три бывших ребёнка.
   - Там учебники. - Кивнул он на полку. - Прочитали, записали, забыли. Не мне вас учить. - Он хотел ещё что-то добавить, но потом вздохнул, схватил со столика папку и вышел из кабинета.
   Сёма бухнулся в кресло Игоря, подтащил его к столу и кинул Вадику колоду карт.
   - Раздавай. - Выпалил он.
   - Даже читать не будешь? - Спросил Вадик.
   - Пф-ф. На практике нет оценок, только зачёт или не зачёт. А зачёт у меня будет, надо только донести коробку конфет и бутылку коньяка.
   Вадик хмыкнул и принялся раскидывать карты. Заслышав одно только шуршание колоды, из ниоткуда появился Димасик. Как опытный дилер он перетасовал колоду одной рукой: правой, левой, затем разделил колоду на две части и перетасовал их в обеих руках одновременно. На Сёму все эти трюки не подействовали, спустя пару секунд он фыркнул:
   - Раздавать-то будешь?
   Дима вздохнул и раздал по две карты.
   - А ещё? - Спросил Семён. - Мы ж не в очко играем.
   Дима вздохнул ещё раз, докинул ещё по четыре карты и скинул на стол козыря, им оказался король черви.
   - Во-о, теперь другое дело. - Потирая руки, сказал Сёма. - У меня шестёрка, я хожу.
   Он был так раз что ходит первый, а ещё рад тому, что на руках был уже и туз козырный и дама. Вот только он не знал, что против Димы играть бессмысленно, он не только знал все карты, которые вышли, но и к середине игры примерно понимал, какие карты в колоде, а какие у тебя на руках. К примеру, вот осталась в пачке пять-шесть карт, и ты ходишь с простого валета, пики, к примеру, а противник бьёт его козырной восьмёркой. А Дима помнит, что туз пики и король пики вышли. А раз противник не побил валета дамой пики, значит эта дама ещё в колоде. И так далее. Каждый твой ход уже говорит о твоих картах и о тех картах, что остались на столе.
   Есть два способа выиграть Диму. Первый - это если тебе невероятно повезёт. Ну, например всю игру тебе будут приходить одни козыри и картинки, а ему всякая шваль. Подчеркну - всю игру. Второй способ - это специально его путать. Брать, когда мог отбить, и бить козырем, когда мог побить простой картой. Правда, в таком случае ты чаще всего только себя топишь.
   К концу игры у Семёна был веер из карт.
   - Давай ещё. - Буркнул он.
   В эту секунду дверь скрипнула и в кабинет залетела молоденькая блондинка. На вид девчонке было не больше двадцати пяти. Её длинные волосы были собраны в два хвоста, кроваво-красная помада блестела на губах, а в носу болтался полумесяц с чёрными блестяшками на конце. Девчушку звали Мила - однокурсница Семёна, тоже проходила здесь практику. Правда вместо просиживания штанов в ординаторской, она вместе с медсёстрами просиживала их в сестринской.
   - Вадик. - Вскрикнула она, перескочила через стол, скинув половину карт на пол, и упала на диван рядом с ним. Девушка обняла Вадима, чмокнула в щёку и бросила быстрый взгляд на Семёна. - Привет, Сём.
   - Привет. - Буркнул тот и полез под стол собирать карты.
   - Вы давно пришли?
   - Пара минут.
   - Одна партия. - Выпалил Димасик.
   Девушка рассмеялась и снова чмокнула нас в щёку.
   - Сыграем вместе?
   - Конечно. - Отозвался Дима.
   Теперь игра шла втроём. Но на деле это мало что меняло. Борьба шла за второе место. И за те несколько партий, что мы успели сыграть, два раза выиграл, (занял второе место) Сёма и три раза выиграла (заняла второе место) Мила. Дима, как и раньше, выходил первый.
   - Заигралась я что-то. - Вдруг выпалила девочка и спрыгнула с дивана. - Какие планы на вечер?
   - Никаких. - Ответил Дима.
   - Значит до встречи.
   - До встречи.
   Она послала нам воздушный поцелуй и выскользнула в коридор. Вадик тут же влетел в тело, нагнулся над столом и шепнул Сёме.
   - Сём, а Сём, можешь помочь?
   - Пф-ф, конечно. - Выпалил он, но потом тут же добавил. - Смотря с чем. Если деньжат подкинуть, то ты извиняй, я на новый меч коплю, ты же знаешь...
   - Да не о том. - Фыркнул Вадик. - Ты можешь сегодня вечером, когда через вахту проходить будешь, сказать, что я уже ушёл?
   - Зачем?
   - Чтобы бабушка меня в ведомость записала.
   - Это я понял, но зачем?
   - Я хочу здесь Миле ужин устроить. - Шепнул он.
   - Прямо здесь? - Выпалил Сёма и обвёл взглядом комнатку.
   - Нет, я подумываю пробраться к главврачу. Он ведь в шесть уходит?
   - В шесть. - Кивнул Сёма.
   - И ключи на вахте оставляет?
   - На вахте.
   - Ну, так что, поможешь?
   - Ну-у, - промычал Сёма, - как-то это всё...
   - Да, ладно Сём, ну ты ж, понимаешь. - Вадик хихикнул и ударил его по плечу.
   Сёма поджал губы и кивнул.
   - Ладно. Помогу. А что с Милой? Ей ведь тоже оставаться нельзя.
   - Она всё решит. Ей медсёстры помогут. - Вадик, ещё раз хлопнул Сёму по плечу и спрыгнул с дивана. - Пойду, обрадую её.
   Мы взлетели по лестнице на второй этаж к сестринской, где нас встретил звенящий смех медсестричек. В большей части это были обычные русские бабы лет сорока-сорока пяти. Но среди них были и две три молодые девчонки, такие же студентки, как Мила.
   - Мил. - Крикнула одна баба. - Журналист твой пришёл.
   Мила выглянула из кабинета и подскочила к нам.
   - Вы что-то хотели? - Спросила девушка, расстёгивая верхнюю пуговицу Вадиной рубашки.
   - Да-да, прости. - Шепнул он и застегнул рубашку обратно.
   - Что-то не так?
   - Нет, просто только что папа звонил, у него на работе завал, а с бабушкой некому сидеть. Там ничего серьёзного, конечно, но присмотреть надо...
   - Езжай, конечно. - Выпалила Мила. - Ещё удивимся.
   Вадик улыбнулся и чмокнул её в щёку.
   - Только не говори никому об этом, не хочу, чтобы они переживали. Бабушка уже на поправку идёт, так что...
   - Не скажу. - Хихикнула она и закрыла рот на замок.
   Вадик тоже хихикнул, чмокнул девушку в сжатые губы, подмигнул ей и вернулся в ординаторскую.
   - Ну, как? - Процедил Сёма.
   Вадик бухнулся на диван и растянул рот в улыбке.
   - У кого-то сегодня будет секс.
   Сёма на это только хмыкнул и вытащил из кармана колоду.
   Как уважающий себя студент Семён, когда остался один, учебники не читал, а играл сам с собой в карты. Он перетасовал колоду, обычной чукотской тасовкой и раскидал по шесть карт. Теперь Дима уже стоял в стороне, а мы с Вадиком взялись играть. Может в виртуальной реальности Семён и зооморф 99 уровня, но в карточных играх он профан. Сёма выиграл только два раза, да и то со скрипом. Да и то, мы решили поддаться. Да и то, Семён пару раз скидывал шваль в биту и думал, что мы не видим. Короче мы поиграли в дурака, сто одно, БлэкДжек и покер. А когда на часах было восемь, Сёма поднялся и сказал, что его смена кончилась.
   Я знал, что Мила ушла ещё два часа назад, поэтому с Сёмой они встретятся минимум завтра днём, а там - уже всё равно. Как только дверь за Семёном захлопнулась, я выскочил в коридор, на цыпочках проскользил мимо стен и скрылся в подсобке. Подсобка была разделена на две комнаты, правда комнаты это слишком громко сказано, скорее это были два квадрата метр на метр, разделённые хиленькой перегородкой. И если возле двери стояли вёдра и швабры, то за перегородкой было царство пыли и паутины, с теми же вёдрами и швабрами, которые уже отжили свой век, но выбрасывать которые почему-то не стали.
   Там я и устроился. Я открыл Дон Кихота на смартфоне и принялся тихо бубнить себе под нос. Когда кто-нибудь открывал дверь, я глушил телефон, закрывал рот и ждал. Уборщица брала ведро, швабру и уходила, а я включал дисплей и читал дальше. Когда больница закрылась, а внутри остались только ночные врачи и санитары, я вылез из-за перегородки, приоткрыл дверь и высунулся в коридор.
   - Чисто. - Шепнул я, и мы втроём выползли из убежища.
   Так же на цыпочках добрались до холла, где встретили, пустую вахту. Охранник сидел в каморке с одним из санитаров, у них дети ходили в одну школу и они, как две бабульки перебивая друг друга, жаловались то на учителей, то на завучей, то на самих детишек. Я же слушать их не стал, хватило мне за эти два часа нытья Санчо Пансы. Я только подполз к вахте и стащил ключ от архива. Потом вернулся к ординаторской, свернул налево и прошёл до конца коридора. Там открыл ту советскую громадную дверь и прошмыгнул в архив.
   Как и в магазине, здесь в несколько рядов стояли стеллажи, вот только в отличие от супермаркетов, никто здесь путать людей не собирался. Всё было строго по алфавиту: за А шла Б, а за В шла Г. Никто не ставил Б и В в разные части зала, никакого издевательства.
   Как же здорово, что ещё остались вот такие архивы с бумажками. Если бы эти карточки хранились на каком-нибудь жёстком диске, я бы в жизнь его не взломал. А вот выкрасть ключ с вахты оказалось проще простого. Я прошёл мимо стеллажей с А, прошёл мимо Б и В, Г и Д, я ровными шагами двигался к стене, где виднелась буква Ш. У буквы Ш, к слову, не было своего стеллажа, даже полки своей не было. Ш и Щ делили всего один ряд и то, самый край отдавали Э.
   Я пробежался по папкам и вскоре, нашёл что искал. Я поднял одну карточку к глазам, подсветил экраном телефона и прочитал: Шолохова Ольга Дмитриевна.
   Думаю, пришло время вам всё рассказать. Как я уже сказал, с Олей мы встречаемся второй месяц, и почти что живём вместе. Я частенько остаюсь у неё на ночь, частенько тусуюсь у неё днём, мы частенько гуляем вместе и вместе ходим на выставки, в музеи и театры. А когда ты проводишь с человеком столько времени, ты нет-нет, да начинаешь замечать какие-то его странности.
   Первое что я заметил, были ссадины на теле. Причём именно не порезы, а ссадины, будто кожу порвали каким-то кривым гвоздём. Оля списала всё на бурное детство с прыжками в неведомый брод и падениями с велика.
   Ладно. - Подумал я.
   Но потом мне бросилось в глаза, что свои таблетки "для желудка" она принимает, чуть ли не по часам. Да, она ела много сладкого и да у неё могли быть какие-то проблемы. Но тут есть одна загвоздка. Я узнал, что этот "Бутирол", вовсе не для желудка. Это сильное успокоительное, и прописывают его людям с отклонениями по фазе.
   Олю я тревожить не хотел, поэтому решил сам всё узнать. Позвонил в пару больниц, спросил о пациентах. Ну как спросил? Ну, и как я? Вадик. Он сказал, что если мы просто будем звонить и спрашивать про Олю, нам никто ничего не скажет, поэтому надо действовать тоньше. Вадик представлялся её мужем, звонил в регистратуры и говорил, что, мол, жена моя Ольга Шолохова, клептоманка и кажись, спёрла у вас свою карточку. Мне она не признаётся, но я чувствую, что она прячет её где-то у нас дома. Хотя может это уже я всё надумал, можете посмотреть есть у вас её карта или нет?
   Так мы узнали больницу.
   Теперь надо было пробраться в архив. С таким уровнем охраны можно было прийти, как пациент, свистнуть ключи с вахты и зайти в архив при свете дня. Но тут была пара проблем: я не знал где сам архив и уж тем более, я не знал где взять от него ключи и какие они с виду. Да и к тому же может в архиве днём кто-то сидит или постоянно шастает туда. Поэтому мы, (в частности Вадик) решили действовать тоньше.
   Если честно для него, на пару с Димой, - это было развлечением. С тех пор, как мы сошлись с Олей, в теле чаще всего зависал я. Плюсом теперь у нас табу на азартные игры и самобичевание. Поэтому когда я сказал, что нам надо проникнуть в архив психушки, ребята чуть с ума не сошли. (Простите за каламбур).
   Вадик нашёл студента, который бы провёл его в больницу. Для себя он придумал легенду, мол, он журналист из газеты, пишет о русской медицине большую статью, на развороте. Легенда была для врачей. Семёну он сказал, что его турнули с работы и ему просто нечего делать. Так мы попали внутрь, где Вадик с порога поразил всех своим обаянием, кого-то даже чересчур. Мила не входила в планы. Но, в конце концов, очень помогла.
   Если честно, мне немного жаль её, да и Семёна тоже. Вряд ли мы увидимся с ними ещё. Вадик говорит, что ему тоже жаль, но тут ничего не поделаешь, на деле бывают жертвы. Димасик же сказал просто:
   - Они своё дело сделали.
   Вот и вся история.
   Сейчас я стоял с папкой в одной руке и телефоном в другой.
   Шолохова Ольга Дмитриевна.
   - Почему просто не спросишь у неё? - Сказал Влад.
   Он появился у окна, по его лицу сейчас бегали лунные зайчики.
   - Не хочу, чтобы она думала, будто я копаюсь в её прошлом.
   - Поэтому ты решил сделать это у неё за спиной?
   - Не передёргивай.
   - Самому же противно. - Сказал он.
   - Не правда. - Фыркнул я и поднёс папку к лицу, а экран погас. Сам по себе. Пять минут прошло.
   Я снова щёлкнул на кнопку, снова вспышка.
   Шолохова Ольга Дмитриевна.
   Влад исчез так же незаметно, как и появился. Я снова прочитал имя на папке, а потом экран снова потух.
   (***___***)
   Вот интересно, фраза нам нужно серьёзно поговорить, хоть когда-нибудь предвещала что-то хорошее. Вроде, что в ней страшного, всего-то надо обсудить какие-то важные дела. Но каждый раз в дрожь бросает, как её слышишь. Тут же замираешь, опускаешь глаза и говоришь "угу". А потом ждёшь первой фразы, а чувство такое будто на тебя пистолет наставили.
   Так вот мы и сидели, на диване, поджав под себя ноги и, смотрели куда-то в одну точку. И вроде я ведь пришёл поговорить, значит, мне и начинать, но я всё тянул.
   - Я не хотел об этом, да и сейчас не хочу, но, кажется, должен...
   - Раз так, то давай. - Бросила она и на секунду поняла взгляд.
   Я вздохнул.
   - Я знаю, что то - лекарство, которое ты пьёшь, не для желудка. Это успокоительное. Я не хотел тебя спрашивать про это, поэтому решил сам всё узнать. Я обманом нашёл больницу, в которой ты лечилась, потом специально завёл знакомого, чтобы тот провёл меня туда и показал, что где лежит. Потом я узнал, где архив и где висят ключи. Спрятался в каморке, дождался темноты, выкрал ключи, залез в архив и нашёл твою карту... Но не открыл её.
   - Ты не открыл её?
   - Нет.
   - Ты пробрался в больницу, выкрал ключи от архива, залез туда ночью, нашёл мою папку, но не открыл её? - Спросила она.
   - Нет. - Ответил я. - Если ты не хочешь мне об этом рассказать, значит пусть так и будет. Я не хочу копаться в твоём прошлом, тем более, если ты сама не хочешь о нём говорить. Я люблю тебя, всё равно.
   Теперь вздыхала она.
   - Я не говорила это не потому, что не хотела говорить. Я просто не хотела вспоминать...
   - Если не хочешь...
   - Я уже вспомнила. - Выпалила она. Оля подняла голову, немного свесила её на бок и уставилась на растрепанную игрушку утки, что валялась у шкафа. - Три года назад, умер мой муж...
   - Ты была замужем?
   - Нет, блин, это кличка моей собаки. - Фыркнула она.
   - Прости...
   - Ладно, извини. - Она снова вздохнула и снова уставилась на утку в углу. - Мы в браке были-то всего ничего, меньше года, но с детства друг друга знали. Причём мы всю жизнь были друзьями. И это не та история, где они типа друзья, а на деле девчонка динамит пацана, а он бедный по ночам только о ней и думает. Ни хрена. У него были девушки, у меня парни. И постоянно, чуть что, бежим друг к другу за советом. Мы даже в какое-то время болтали о том, чтобы детей завести. Ну, не вместе, а ещё со своими половинками. Говорили, как было бы здорово, если у меня родится мальчик, а у него девочка, и они пойдут в одну школу, станут лучшими друзьями, а потом поженятся. Помню ещё в баре, выпадали с этого, смеялись так, что на нас все косились.
   - Потом, как-то бац у меня отношения разладились, а он свою с другим застукал. И вот месяц у нас никого. Два никого. Причём что самое главное у нас и друзей-то, близких не было, поэтому мы как одни остались, то каждый вечер вместе. То я к нему приеду, то он ко мне. И всё так мило, по-детски с такими же подколами. Подбадривали друг друга. Он говорил, что я обязательно себе парня найду. Я говорила, что он тоже себе парня найдёт, сейчас это не проблема. Мы смеялись. Так и третий месяц прошёл. Никого. Только вот мы как-то странно вести себя начали. Помню я как-то раз у него заночевала (дело обычное), утром собралась пошла на работу. Я вообще любила у него тусить. В то время как раз мой ресторан был в двух минутах от его дома. Но тут как-то неловко стало. Понимаешь? А ещё я раньше бывало, помоюсь у него, и так в нижнем белье выйду, только футболку сверху накину. А тут снова неловко.
   - И что самое главное, вижу, что и он стесняется вроде. И разговоры все как-то не ладятся и шутки какие-то уже мягкие. Раньше помню, он мог ляпнуть, что я толстая и так хлёстко по ляжке меня шлёпнуть, а я ему в ответ что-нибудь про его животик и тоже кулаком со всей силы засадить. А тут тоже шутит что-то, но бьёт так слегонька, будто боится меня трогать. Да и я уже не бью, а только ладонью шлёпаю и руку тут же убираю. Думаю, тогда мы и поняли, что что-то начинается. Испугались. Ну, я уж точно испугалась. Он говорил потом, что не боялся. Врал.
   - Так ещё месяц прошёл, точнее, протянулся, прошаркал, со скрипом. Потом уже по неделям можно считать. Вот он зовёт меня в кино, обычное вроде дело, мы с ним сто раз в кино ходили. Потом после кино зовёт в ресторан. И тоже дело обычное, мы с ним столько ресторанов обошли. Но тут он по дороге, будто невзначай мне розу покупает. С шуточкой конечно, типа подбадривает, ведь никто мне уже четыре месяца розы не дарил, а он как друг выручает. Потом следующая неделя, я его к себе зову ужин готовить. Но к ужину покупаю вино и свечи. Вместе на стол выставляем, зажигаем, садимся. Говорим, что раз нормальные парни и девчонки перевелись, придётся нам друг с другом романтические вечера устраивать.
   - А потом через неделю уже я к нему приезжаю. Никакого романтика. Просто фильм. Новый какой-то вышел, надо обязательно посмотреть он киноман, следит за этим. А это осень, в квартире холодно, приходится под одно одеяло залезать. И обнимать друг друга приходится, что поделать ЖКХ проклятый отопление не включает. Так вот лежим, трёмся, руками под одеялом елозим, а сами в экран пялимся. Даже не помню что за фильм, не вспомню даже, кто играл. Хотя смотрели его больше часа, и только под конец, как-то оба поняли, что всё, хватит уже. Скрывать нечего. Да и незачем. Так всё и началось.
   - А потом всё по-старому пошло, те же шутки, те же подколы, только теперь мы уже были не просто друзья. А эти пару месяцев потом вспоминали, как самые неловкие в жизни. - Оля улыбнулась и посмотрела на меня, у неё на глазах застыли слёзы, которые она тут же стёрла рукавом. - Обещала ему не плакать. - Её голос дрогнул, но тут же улыбка снова сверкнула на лице. - Мы ещё пару лет встречались просто так, без всяких штампов в паспорте. Но потом как-то решили уехать куда-то отдохнуть, но его никак с работы не отпускали. Поездка с девушкой на море какой-то слабый аргумент, а вот с женой на медовый месяц - другое дело. Так мы и поженились. Никакой свадьбы не было, посидели просто с родителями за столом. Но зато медовый месяц был.
   - Получается, мы чуть больше двух лет вместе были. Нет, не правильно. - Сказал она. - Мы были парнем и девушкой чуть больше двух лет. А вместе были всегда. И сейчас бы... Но после отпуска Митя заболел. Тогда лето было, помню жаркое, необычно для нас, а у него кашель глухой с кровью. Прошли анализы, оказалось глиобластома. Звучит страшно. На деле ещё страшнее. Ничего не поделаешь. Вот как сказали. Руками развели и плечами пожали, работу сделали, приговор вынесли и поехали домой к женам и детям. А мы поехали к другим врачам. Только и они плечами пожали. И третьи и четвёртые. Потом я уже одна ездила, Митя, кажется, ещё до первых анализов всё понял. В конце концов, он слёг в больницу и уже не вышел. Иногда бывает так, что болезнь даёт задний ход, пусть на пару месяцев или на пару недель, или на пару дней. Здесь такого не было. Он лёг в больницу и через две недели умер. Даже из палаты не выходил. И я не выходила.
   - Причём он всё время пытался растворить эту палату. Пытался вытащить нас оттуда. Мы с ним не говорили о болезни, о ней говорили врачи. И не говорили о смерти, хоть она и стояла рядом. Мы всё так же болтали о фильмах, спорили о политике и даже выбирали имя для наших детей. Мы тогда долго перебирали имена, и уже под вечер, Митя друг сказал, что пусть будет Женя, если мальчик и Женя, если девочка. Так и решили. А на следующий день он умер. Ещё утром, не успели врачи сделать обход, а у него кровь пошла изо рта. Вбежали, забрали и не вернули.
   - Вот тогда-то и меня забрали, получается, вместе с ним. Будто кусок из груди вырвали. Шаблонная фраза может быть, но по-другому не скажешь. Ты представь, что человека, которого ты всю жизнь знаешь, который для тебя был лучшим другом и мужем, берут и забирают. А тебе говорят, живи дальше. А как жить? На работе вот начальник идиот, сам ничего в кухне не понимает, а постоянно лезет и лезет к тебе с замечаниями. Хочется после смены плюнуть на всё, купить пару банок пива и пойти к нему пожаловаться. А тут понимаешь, что некуда идти. Новый фильм вышел, который он ещё год назад приметил, надо сходить, но потом понимаешь...
   Она снова улыбнулась, сглотнула и в очередной раз утёрла слёзы, так и не сорвавшиеся с глаз.
   - Обещала ему не плакать. - Снова выпалила она и на секунду прикусила язык. - Такое странное чувство, вроде живёшь, а вроде и нет. Кажется, все дальше живут, дни дальше идут. А я там осталась, в палате, с ним. Мы там о кино говорим, о политике. Имена детям выбираем. А здесь уже не я, здесь уже никого не осталось, раз его нет. Я не думала себя убивать, да и вредить себе не хотела, а те ссадины, это от пивной крышки, я случайно себя резала, знаешь, как люди губы себе до крови кусают или пальцы грызут, тут тоже самое. Сяду, бывает перед телевизором, открою бутылку и возвращаюсь туда, в палату. А потом бац смотрю, крышкой себе кожу расковыряла.
   - Я с тех пор телевизор и выключила и все странички в интернете удалила. Так врач посоветовал. Всё потому что мне надо было именно жить, выходить из дома, смотреть что-то новое. А эти картинки на экране, да ленты в интернете, они просто фоном шли, а я смотрела на них, а сама туда, к нему...
   Она опустила голову, и мы снова уставились в одну точку посредине дивана. Я перебирал в голове весь её рассказ, и походу клял себя за свою дурацкую выходку. Тут я почувствовал, как её ладонь коснулась моей. Я взял её кисть в свою, прижал к губам и поцеловал.
   - Я тоже должен тебе кое-что рассказать...
  
  

Глава одиннадцатая

   Я смотрел на часы, что висели над плазмой, стрелки в них не двигались. Можно было подумать, что всё на той стене не работает, но вот минутная стрелка дёрнулась и шагнула вперёд. К слову, на циферблате у них была ромашка, только не простая - белая. Она была синей, причём начиная с двенадцати, цвет следующего лепестка становился всё темнее и так к одиннадцати он доходил почти до чёрного. Белая минутная стрелка, сейчас застряла в чёрном лепестке, возле часовой. Секундной не было.
   Я рассказал Оле всё, ну или почти всё. Я рассказал о своём помешательстве и о том, что сам я появился только пару месяцев назад. Я рассказал ей про другие личности. Рассказал, о том кем мы были раньше, и что случилось с Ромой. А ещё рассказал, как пытался выведать своё прошлое, а когда уже мог всё узнать - отказался от этого. О Денисе и Иване я упомянул только вскользь. Я рассказал всё, что надо было рассказать. А сейчас смотрел на стрелку часов, которая завязла в чёрном болоте на без пяти полночь.
   - Хочешь что-нибудь спросить?
   - Да у меня вопросов целый список. - Проговорила она. - На часовое интервью хватит.
   Оля поёжилась на диване.
   - Значит ты больной, получается?
   - Да.
   - Ага. - Она хмыкнула.
   Стрелка на часах в это время дёрнулась и резанула ещё кусок черноты.
   - И у тебя, получается, раздвоение личности.
   - Да. - Кивнул я. - Правда, когда говоришь раздвоение, то кажется, что личности две, а у меня их больше.
   - Ага, и правда, когда так говоришь, кажется что две.
   - Да, я думаю, нужен какой-то другой термин, например диссоциативное расстройство личности. Тут не говорят, сколько там у кого личностей, а просто говорят диссоциативное расстройство, и все понимают, что личностей этих может быть как две, так и три, а то и больше.
   - Да, хороший термин. Лучше чем раздвоение. - Сказала Оля.
   - Я тоже так думаю, но он замудрённый какой-то. Если про раздвоение личности все слышали и все понимают о чём ты, то диссоциативное расстройство, надо в первую очередь выговорить, а потом ещё и объяснять, что это такое.
   - Да, тут нужно какое-нибудь простое название.
   - Я думаю расщепление личности, хорошо подойдёт. Расщепление ведь может быть на много частей.
   - Да. Только ухо немного режет.
   - Это потому что мы привыкли к раздвоению личности, поэтому, когда говоришь расщепление, то это кажется неправильным.
   - Может быть. - Кивнула Оля. - Но ещё может быть потому, что расщепление - это термин откуда-то из химии. И когда говоришь расщепление, то тут не сразу понимаешь, о чём думать.
   - Тоже верно.
   - Так что раздвоение личности, думаю, лучше всего подходит. По крайней мере, пока другой термин не придумали, будем говорить так. К тому же это ведь только кажется, что говорится только о двух личностях, на самом деле уверена раздвоение так же может быть и на три и на четыре. - Она нахмурилась и надолго замолчала. - А когда мы занимаемся сексом...
   - Нет, нет, тогда в теле только я.
   - Но, я уже общалась с другими, да?
   - Эм-м, думаю да.
   - Думаешь?
   - Знаю. Общалась.
   - И когда?
   Я пождал плечи.
   - Когда мы ходим по ресторанам, например, часто появляется Вадик.
   - Значит это не ты, тогда пять минут доказывал мне, почему в "Перроне" у поваров руки из жопы?
   - Нет.
   - Когда ещё?
   - Может пару раз в галерее.
   - Может? - Спросила она.
   - Пару раз в галерее. - Выпалил я и отвёл взгляд.
   - Я думала это тебя от искусства так колбасит, ну и дружба с Даней так отпечаталась.
   - Нет, это всё Глеб, он, кажется, был художником.
   - Что значит был? - Фыркнул он.
   Вот только фыркнул-то не он, а я. Оля подпрыгнула на кровати, потом отсела чуть дальше и закутала голые ноги в плед.
   - Что я там не видел. - Проговорил он.
   - Ничего он не видел. - Тут же вставил я, вытолкнув его из тела.
   Оля ещё плотнее укуталась в плед, отсела на самый край дивана и помолчав с минуту, вновь заговорила:
   - Ладно, когда ещё?
   - Иногда, когда мы гуляем по парку, выходит Влад. - Сказал я. - Видно ему нравится гулять.
   - Ему нравятся цветы. - Вставил Вадик.
   - Заткнись. - Шикнул Влад.
   - Что? Тебе нравятся цветы? - Спросил я.
   Влад нахмурился и пожал плечами.
   - Они красивые.
   - Не поспоришь. - Кивнул я.
   - Эм-м, может, поделитесь со мной, мальчики? - Вставила Оля, которая всё это время слышала только меня.
   - Прости. Знакомься, это Вадик и Влад. Я о них рассказывал.
   - Ага. Я помню. - Выпалила она.
   - Привет. - Сказал Вадик.
   - Привет. - Сказал Влад.
   Оля махнула им рукой.
   Я снова вернулся в тело, правда, сказать было нечего. Я ждал новых вопросов. Молчание сейчас давило на уши сильнее, чем музыка на рок концерте.
   - И долго вы будете так молчать? - Спросил Димасик. Он вытолкнул меня из тела и окинул взглядом Олю и всех остальных, (к ним к слову добавилась ещё и Саша). - Признаюсь, ситуация, скажем так, слегка странноватая. Но надо что-то решать, а как мы что-то решим, если будем молчать?
   - Это Дима, - вставил я, - я о нём тоже...
   - Рассказывал, - закончила Оля, - спасибо, это было две минуты назад, я помню.
   Я кивнул и снова отдал тело Диме, а тот улыбнулся и протянул Оле руку.
   - Приятно познакомится, Макс о вас столько говорил. - Оля едва-едва обхватила его ладонь, а потом снова прижала руку к груди. - Я хочу сказать, что нам надо жить дальше. Да, сначала будет непросто, но это как со всем новым. Это как переезд в другую страну. Сколько бы ты себя не готовил, и сколько бы язык не учил, тебе всё равно будет сложно. Потому что это не просто другой город, не просто другой язык, не просто другие люди - это другой мир. Поэтому лучшее, что ты можешь сделать - это окунуться в него. Так и здесь, мы можем хоть всю ночь разбираться, кто, что и почему, но это не поможет. Надо просто жить дальше. Вместе.
   - Это верно. - Кивнул Вадик. - Надо чтобы каждый прожил с ней пару дней.
   - А не многовато? - Фыркнул я.
   - Зачем так заморачиваться? - Выпалила Саня. - Дима правильно говорит, надо просто жить дальше. Теперь Оля знает, что в ресторане чаще всего говорит Вадик, в театре Глеб, а в магазине я.
   - Это всё здорово. - Сказал Дима, а потом посмотрел на Олю и пояснил. - Они, в общем, согласны со мной, но я думаю, что сейчас нам надо придумать какое-нибудь общее дело, чтобы ты поскорее к нам привыкла.
   - Макс говорил, вы все разные. - Сказала Оля.
   - Это да, но я думаю, мы сможем найти, что-нибудь общее. Как, например наше последнее дело с психушкой.
   - Точно. Или как тогда с Иваном. - Кивнул Вадик. - Нужна только новая цель.
   - Мы не будем ничего красть. - Вставил я. - И, причём здесь Оля?
   - И зачем далеко ходить? - Спросил Глеб. - Вы придумываете что-то новое, вместо того, чтобы взять уже готовое. - Он прикрыл глаза и хмыкнул. Я впервые видел, как он общается с другими личностями и, признаться было приятно узнать, что презирает он не только меня. - Кажется, только я один здесь умею слушать и запоминать, а что самое главное применять услышанное...
   Он ещё раз окинул нас взглядом, а Дима повернулся к Оле и бросил.
   - Оль, прости, тут у нас Глеб запизделся.
   - Чёрт с вами. - Фыркнул он. - Она хочет стать су-шефом, так помогите ей. Но на меня не рассчитывайте.
   Дима обвёл нас взглядом, а когда мы кивнули, посмотрел на Олю и улыбнулся.
   (***___***)
   - Первым делом надо теорию выучить. - Сказал Димасик.
   За окном уже светило солнце, а стрелка на часах, снова завязла в чёрном болоте, только сейчас было двенадцать дня. Ночью мы решили, что всем стоит отдохнуть. Так и сделали. Оля улеглась к стенке, укуталась тремя одеялами, а на край кровати выложила стену из подушек. Я спал на полу, укрывшись ковриком.
   - Да, надо выучить санитарные правила, правила приёма товара, первой помощи, а ещё блюда со всех станций.
   - И тебе дали на всё это один день?
   - Ну-у, как тебе сказать. Я и так должна это знать. Мне выдали это, ещё когда я только-только устроилась, правда тогда никто не спрашивал, поэтому я и не учила.
   - Но, блюда-то ты хоть помнишь?
   - Свои, да.
   - И что ты готовишь?
   - Супы.
   - И всё?
   - И всё. - Кивнула она.
   - А что ещё есть?
   - Горячие, холодное, пицца, роллы...
   - Боже, что у вас за ресторан такой? Добавь ещё жареных кузнечиков, и можно олимпийскую деревню прокормить.
   Оля развела руками.
   - Ладно, всё можно выучить, надо только знать как. - Дима приподнял подбородок и посмотрел на Олю сверху вниз. - Вот ты сможешь запомнить, хотя бы двадцать первых попавшихся слов?
   - Вряд ли.
   - А я смогу. - Выпалил он. - Говори слова, которые первыми приходят на ум.
   - Ладно. - Оля на секунду прикусила губу, а потом уставилась на Диму и затараторила. - Экзистенциальный, периферия, синхрофазотрон...
   - Э-э-э-э. - Закричал он. - Это первое, что тебе в голову приходит?
   - Ну, да.
   - Ладно, забыли. Время терять не будем, просто поверь, что я бы их запомнил.
   - Ну, теперь уже слабо верится. - Проговорила она.
   - Так. - Вскрикнул Дима. Он подпрыгнул на диване, но потом положил ладони на колени, прикрыл глаза и глубоко вдохнул. - Давай я просто расскажу тебе, как правильно запоминать, потом мы с тобой по правильному всё запомним, а потом ты пойдёшь себе кашеварить с Вадиком. - Оля кинула. - Чудесно. Начнём с образов. Образы - это главное. Большинство людей визуалы. Поэтому чтобы запомнить что-то, тебе надо это что-то представить. Вот допустим, ты идёшь в магазин за лапшой, мылом и курицей. Как ты это запомнишь?
   Оля, щурясь, посмотрела на Диму.
   - Эм-м, не думаю, что забуду что-нибудь, если пойду в магазин специально, за лапшой, мылом и курицей.
   - Ладно, - вздохнул Дима, - а если к этому списку добавить томатную пасту, чай, стиральный порошок, свиной фарш, белое вино, две пары носков, печенье, шампунь и подсвечник. Ты тоже всё запомнишь?
   - Нет, я запишу.
   - Вот. А можно не записывать. Можно представить эти вещи, в виде образов. И самое главное, чтобы эти образы не потерялись, их стоит расставить в месте, которое ты хорошо знаешь. - Оля снова прищурилась. - Сейчас объясню. К примеру, надо запомнить, те же макароны, мыло и курицу. Когда ты просыпаешься, что ты первым делом видишь?
   - Плазму. - Сказала Оля и кивнула на телевизор.
   - Вот, а теперь представь, что на ней идёт фильм про войну макарон-спиралей и макарон-ракушек...
   - А можно вопрос?
   - Конечно.
   - А я сейчас разговариваю с тем, кто любит азартные игры или гашиш?
   - С Димой. - Фыркнул тот. - С победителем всегородского покерного турнира.
   - Можно было сказать просто городского.
   - Можно было. - Выпалил тот. - Так, ты будешь учиться или нет? - Оля снова кивнула и подхватила со стола листок с карандашом. - Так-то лучше. Если тебе мой образ показался диким - это хорошо. Чем глупее и пошлее будут образы, тем легче их запомнить. Если бы ты представила у себя перед телевизором просто пачку макарон, то на утро уже и не вспомнила бы о них. Хорошо, может и вспомнила бы, но представь, что таких образов не один, а сотня. Поэтому напряги, пожалуйста, своё воображение и запомни ещё пару слов сама.
   - Запомнила. - Сказала Оля.
   - И как?
   - Я поместила курицу-мутанта в проход, она огромная и страшная, как из плохо нарисованного мультика. А в ванной мылся ты - вот и мыло.
   - Здорово. Молодец. - Вскрикнул Дима и похлопал Олю по плечу, а та на этот раз лишь слегка отвела его в сторону. - Но в следующий раз можешь объединить образы и представить, что в ванне моюсь не я, а та курица-мутант. Так запомнишь разом два слова, да и картину такую уж точно не забудешь.
   Когда Оля усвоила теорию, они перешли к практике, а точнее к запоминанию того сборника, что по объему не уступит советским энциклопедиям. Они живо пролистывали страницу за страницей, пока, наконец, не отложили кирпич в сторону. Дима сказал, что пока хватит, а вечером они выучат рецепты пицц, роллов, салатов, паст, ризотто, а ещё закусок, гамбургеров, мясных и рыбных блюд. А если останется время, то ещё две тысячи знаков после запятой у числа Пи.
   Когда с бумажками было покончено, мы перекочевали на кухню, где нас ждали три пакета с продуктами. Ещё утром Вадик сгонял до ближайшего магазина и закупился, кажется на случай осады города.
   - Думаю, этот ваш мега-шеф, не будет требовать от тебя чего-то сверхъестественного. Скорее всего, он попросит приготовить всё самое простое. Пиццу - Маргариту, а роллы - Филадельфию или какой-нибудь жареный с угрём. Из салатов Цезарь или Греческий, а по супам, ты и сама справишься. Единственное где он может докопаться, так это на горячке. Тут-то как раз можно спрашивать всё что угодно, но я думаю, он и здесь тебя сильно гонять не станет. Сама подумай, аттестация будет либо утром до работы, либо посреди дня, в любом случае некогда будет разбирать всё по кусочкам, ему главное понять, что у тебя руки на своём месте. Так что мы сейчас быстренько пробежимся по блюдам и приготовим парочку показательных. Ты когда-нибудь работала на горячке?
   - Только помогала.
   - Понятно. Пиццу делать умеешь?
   - Умею.
   - А роллы?
   - Ну, в детстве катала колбаски из хлебного мякиша. - Оля развела руками. - Такой опыт подойдёт?
   - Конечно. - Кивнул Вадик. - Думаю, с салатами ты тоже справишься, поэтому наляжем на мясо.
   С этими словами он достал из ближнего пакета три лотка: в первом лежала куриная грудка, во втором розовый шматок от свиньи, а в третьем красный кусок говядины. Точнее сказать не могу - части тушки я различаю только у курицы и то не всегда.
   Первым делом Вадик вспорол коробку с курятиной. Порезал её на пласты примерно в сантиметр, посолил, поперчил, поворчал, что у Оли нет мельницы для перца, обмазал в яйце, потом кинул в сухари и отправил на сковородку. В другой сковородке он жарил картошку. Я думал, чтобы пожарить картошку - особых курсов не надо. Но Вадик говорил, что жареная картошка и варёные макароны - это настоящие индикаторы профессионализма повара. Я вспомнил, что как-то разварил макароны в макаронное пюре. Так что спорить не стал.
   Когда картошка с двумя куриными сухариками были готовы, Вадик выложил всё на белую тарелку, рядом с курицей положил подрезанный томат, а в томат этот вставил петрушку.
   - Вот. Красота. - Сказал Вадик, потом схватил из другого пакета бальзамический соус и зигзагом полил им на блюдо.
   Где-то сзади Глеб ударил себя ладонью по лбу.
   После курицы пошла свинина, а после свинины, говядина. Менялось мясо, менялась прожарка, менялся гарнир, но композиция на тарелке оставалась неизменной. Шматок мяса, гарнир, подрезанный томат, петрушка и бальзамик.
   И тот же хлопок от Глеба.
   - Боже да скажи ты им, что так нельзя. - Вскрикнул Глеб.
   - Так нельзя. - Вставил я и откинул бальзамик в сторону.
   - Почему? - Спросила Оля.
   - Почему? - Спросил я и посмотрел на Глеба.
   - Потому что это безвкусно. Пусть я не повар и в кулинарии ни черта не понимаю, но я в отличие от некоторых, знаю, что значит слово - композиция. - Слово "композиция" он произнёс по слогам и когда говорил, тряс в воздухе руками. - Заливать блюдо этой чёрной жижей, это тоже самое, если бы я упорно, час за часом выводил пейзаж, а потом обмазал кисть в чёрной краске и провёл ей несколько раз по холсту.
   - Нельзя вот так заливать всё соусом, - сказал я, - ты заливаешь композицию, а композицию должны видеть...
   - Так точно. - Выпалил Глеб, потом фыркнул, вытолкнул меня из тела и подтащил к себе одну из тарелок. - Хотя такой натюрморт уже ничем не испортить. - Он взял кусок свинины, обмыл его под краном, и положил на чистую белую тарелку. Потом взял с другой тарелки овощи гриль и тоже отмыл их от чёрного налёта. Когда овощи оказались на тарелке со свининой, Глеб набрал в ложку соуса песто и одним движением размазал каплю по краю тарелки. Затем схватил кисть петрушки и выкинул в мусорку. - И никакой травы, бог ты мой.
   - Что не так с петрушкой? - Вскрикнул Вадик.
   - Как с едой - ничего: полезная и вкусная. Но посыпать зеленью блюдо - это тоже самое, что поливать его бальзамиком. Ты сначала выкладываешь композицию, а потом тут же топишь её под зелёным покрывалом.
   - А если это зелёное покрывало дополняет эту композицию?
   - Боже, да с тем же успехом, ты мог накрыть блюдо салфетками. - Вскрикнул Глеб.
   Я впервые видел его таким. Раньше он говорил почти всё тоже самое, в такой же высокомерной манере, но тогда он говорил это в первую очередь для себя любимого. Сейчас же ему впервые было не всё равно, услышим мы его или нет.
   - Ладно-ладно. - Вскрикнула Оля. - Я не буду посыпать блюда рубленой петрушкой.
   - Спасибо. - Выпалил Глеб. - Пусть мне и всё равно. Но спасибо.
   - И вам спасибо. - Сказал Вадик. - А теперь с вашего позволения, мы продолжим.
   Глеб кивнул и отдал Вадику тело, а сам отошёл к окну.
   Вадик тем временем, отставил все тарелки с мясом в сторону и подготовил кастрюлю. На этот раз мы готовили фахитос. Но как Вадим сказал, для начала надо было приготовить соус. А поскольку фахитос - это блюдо исконно мексиканское, то и соус будет мексиканский, а значит острый.
   И, наверное, с бобами и кукурузой, - подумал я.
   Но нет, ни того, ни другого, в соусе не оказалось. Зато туда полетели кинза, шкурка от лайма, чеснок, перец чили, перец халапеньо, чёрный перец и соль, а в основе был томатный сок.
   - Тут главное не резать всё мелко, ты всё равно будешь взбивать соус, после кипения. Так что нет смысла натирать лайм на мелкой тёрке, так у тебя только больше сока на доске останется. Три на крупной, так он даст соусу горчинку. Тоже самое и с остальным.
   Пока жижа закипала, Вадик нарезал болгарский перец, лук, разморозил стручковую фасоль и порезал тонкими слайсами говядину, а потом тут же закинул ей в кипящее масло. Говядина обжарилась, соус закипел, а соломка фасоли, лука и перца, на низком старте ждала прыжка на сковородку. Вадик взбил блендером соус, накалил сковороду и закинул туда первым делом лук, потом болгарский перец и в конце фасоль, посолил всё, а когда овощи приготовились, залил их соусом и докинул говядину.
   - Его иногда подают в тортильях, но я считаю, лучше всего подавать фахитос на раскалённой сковороде. Надо чтобы на столе у гостя он ещё кипел, чтобы гость вдыхал этот пар и от одного только запаха у него ноздри прожигало.
   Вадик ещё пару секунд смотрел на бурлящую жижу в сковородке, а потом протянул Оле ложку. Та наклонилась, черпанула соуса и сунула ложку в рот. Она с хмурым лицом поболтала соус во рту, а как только проглотила, то тут же закашлялась и вдогонку выпила стакан воды.
   - Убить меня решил? - Вскрикнула она.
   - Наверное, с перцем не рассчитал. - Пискнул Вадик. - Давай лучше перейдём к пастам.
   - Может лучше к коктейлям? А то я всё равно ещё неделю ничего есть не смогу.
   - Хорошая идея. - Сказала Саня и хлопнула её по плечу. - Заканчиваем с готовкой. Надо нам девочкам прогуляться.
   Оля выпучила на нас глаза. Я, конечно, рассказывал про Сашу, но пусть знать она и знала, но встреться с таким - это совсем другое дело.
   - Давай-давай, - крикнула Саня, - надо немного отдохнуть, а вечером я верну тебя к Максу и Диме, будете дальше справочники зубрить.
   Оля всмотрелась в Сашу, а точнее всмотрелась в тело тридцатилетнего парня, кивнула головой и ушла в комнату переодеваться.
   Спустя пятнадцать минут они уже гнали на такси по пустым улицам. В Калининграде пробки бывают только в семь утра и шесть вечера. В остальное время машины обычно толкаются на паре центральных улиц. Наша чёрная молния живо выбралась из балтрайона и привезла нас в центр, где мы проезжали один бар за другим, Оля смотрела на это и пару раз тыкала пальцем в окно, но Саша только отмахивалась.
   - В бар мы всегда успеем. - Говорила она.
   А машина мчала дальше. Вот мы уже проехали и здание мэрии, и главную площадь, свернули куда-то к северному вокзалу и проскочили ещё пару улиц. Когда машина остановилась, мы были уже далеко от центра и видимо от всех баров, в которых Оля бывала раньше.
   Выйдя из такси, Оля смотрела по сторонам, видимо пытаясь увидеть хоть один знакомый домик.
   - Что мы здесь делаем?
   - Шопимся. - Выпалила Саня и провела её в бетонный двухэтажный коробок, фасад которого сверху донизу был облеплен кричащими баннерами: Свет, Семена, Электроматериал, Канцтовары, Ремонт телефонов, Всё для дома. И всё в таком роде.
   От входа Саня сразу протянула Олю на второй этаж к какому-то магазину с тряпками.
   - Ты бы сказала, что мы за шмотками едем, я бы магазин получше посоветовала.
   - Это не просто магазин. - Вставила Саня.
   Когда мы вошли внутрь и огляделись, то оказалось, что одежда тут и, правда, не простая. Здесь висели врачебные халаты, рабочие комбинезоны, майки и штаны цвета хаки, и конечно поварские кителя. Белые, чёрные, красные. Белые с красной каёмочкой, белые с синей каёмочкой, белые с чёрной каёмочкой. А ещё чёрные с красным и красные с чёрным. В общем, на любой вкус.
   - Так. - Саня хлопнула в ладоши и сорвала с вешалок сразу два кителя. - Чтобы нам примерить?
   - А можно спросить, чем плоха моя старая форма?
   - Как минимум, тем, что она старая. - Сказала Саня. - Как максимум, что чёрный цвет тебе не идёт. Тебе надо что-нибудь светлое.
   - Ага, чтобы через неделю моя форма превратилась в серо-буро-малиновую от жира, крови и специй? А ещё немного зелёную, от шпинатного супа-пюре.
   - Тебе же не обязательно всегда в ней работать. Тебе надо-то прийти в ней на аттестацию, а если ты её сдашь, а ты её сдашь, то тебя переведут на раздачу, как раз подальше от кипящего масла, марких соусов и этого шпинатного недоразумения.
   Оля фыркнула, а Саня протянула ей красный китель с чёрной каёмкой.
   - Вот, раз уж так чёрный нравится.
   Оля вырвала форму у Сани из рук и зашла в одинокую примерочную. Её ждали мы все. Когда Оля вышла, Вадик присвистнул, Влад отвесил ему подзатыльник, Дима вскинул бровь и пару раз кивнул, Глеб бросил быстрый взгляд, хмыкнул и снова куда-то ушёл. Я же не мог оторвать от неё глаз.
   - Не подходит. - Бросила Саня. - Попробуем другую. И вместо этой глупой шапочки, примерь косынку.
   Она кинула ей красную косынку и такую же красную форму. А Оля в ответ скосила рот, оскалилась на нас и задёрнула шторку.
   Когда она снова показалась, на этот раз уже в малиновой форме, Вадик снова присвистнул, а Влад снова ударил его по башке, Дима снова пару раз кивнул, а Глеб снова появился и снова куда-то исчез. Я же стоял неподвижно и только взглядом бегал то вниз, то вверх.
   - Не подходит. - Вздохнула Саня. - Ты в ней похожа на уборщицу в больнице, да и размер не твой.
   Она прошла по рядам с одеждой: одни кителя она отбрасывала в сторону, другие вешала себе на руку. В конце концов, она дала Оле сразу с пять разных курток и штанов, а сама подтащила стул и уселась напротив примерочной.
   Каждую минуту Оля одёргивала ширму и представала перед нами в новом наряде. И всё повторялось, Вадик посвистывал, Влад бил, Дима кивал...
   - Не подходит. - Говорила Саня.
   Синий китель полетел в сторону.
   - Ты серьёзно? - Спросила Оля, когда в очередной раз одёрнула штору и предстала в салатовой куртке и салатовых штанах. - Я похожа на медбрата, причём не на медсестру, а вот именно на медбрата.
   - Это так, в порядке бреда. - Отмахнулась Саня. - Снимай.
   Следующим в сторону полетел белый китель с синей каёмочкой. А вот, когда Оля появилась в таком же белом кителе, но только с красной каёмочкой, то Саня вдруг замолчала. Мы все уже и посвистели и головой покивали, а она и слова не сказала. Мы скосили на неё глаза, а та прикусила губу и выпалила:
   - Ну-ка повернись.
   Оля прокрутилась.
   - Хм. - Саня посмотрела на Олины белые кеды, на белые штаны с красными полосами на боках, на белый китель с такими же красными полосами и на красную бандану. Потом встала, стянула с Оли этот малиновый платок и снова отошла на пару шагов, а Олины растрепанные волосы повалились на китель. - Хорошо.
   - Отлично. - Кивнула Оля. - Но так работать нельзя.
   Саня кивнула и пошла по магазину выискивать нужную шапку. Она отбрасывала косынки одну за другой, а когда дошла до кепок, то замерла. Кепки тут были военные, но поскольку и повара в последнее время всё чаще в них работали, то здесь так же висели несколько широких бейсболок, похожих на те, в которых раньше любили выступали рэперы. Саня пробежала по ним глазами и крикнула продавцу, пожилому мужчине лет шестидесяти:
   - Ещё кепки есть?
   - Что? - Крикнул тот.
   Саня сорвала со стены чёрную бейсболку, подскочила к кассе и, шлёпнув бейсболку о стол, выговорила:
   - Нужна такая же только с красной каёмкой.
   Старик надел очки и вгляделся на шапку перед ним.
   - Сейчас посмотрим.
   Он ушёл куда-то за ширму, а когда вернулся, держал в руках точно такую же бейсболку, только с красной линией на краю козырька.
   Саня чуть ли не вырвала её у старика из рук и в два прыжка очутилась у примерочной. Напялила кепку задом наперёд на Олю и проскользила назад.
   Вадик уже не свистел, он, как и все молча, смотрел на низенькую девушку в белом кителе с красной каёмочкой и чёрной бейсболке, из-под которой сверкали её каштановые волосы.
   - Ну и как вам? - Оля осматривала себя с ног до головы.
   Я вздохнул, улыбнулся и показал ей большой палец. Саня кивнула и тоже заулыбалась. А Влад пару раз хлопнул глазами и, не отводя взгляда от Оли, отвесил Вадику подзатыльник.
   (***___***)
   И снова громоздкая дверь на возвышении, а на ней табличка "Неаполь".
   - А если этот выскочка будет придираться не по делу, то помни, что у тебя всегда под рукой нож. - Добавил Влад.
   - Ладно. - Усмехнулась она. - Макс, последние напутствия.
   - У тебя получится, тут и говорить не о чем. - Ответил я. - А если он тебя всё же завалит, то мы откроем свой ресторан, где ты будешь не су-шефом, а сразу шефом.
   - Ловлю на слове. - Хихикнула она, чмокнула меня в щёку и скрылась за дверью.
   А я сначала хотел присесть на ту самую лавочку неподалёку от входа, но потом вспомнил, что к ней бегают покурить каждые пять минут, поэтому пошёл чуть дальше в парк, где уместился на одинокой скамейке. Через полчаса приехал Даня. Мы договорились сходить куда-нибудь втроём, после аттестации.
   Даня сейчас готовил новую выставку. Он сказал, что вообще стал художником, только чтобы воплотить эту идею и все годы только к этому и шёл.
   - И это так страшно. - Прошипел он. - Вот представь бриллиант, который пролежал под стеклом двадцать лет, и который ты не то что трогать, ты смотреть на него боялся. И вот, решился, наконец, достать его и показать всем. Но как только открыл крышку, то этот бриллиант распылился. И теперь тебе придётся самому его собирать, по кусочкам. И это страшно, ведь там, под стеклом, он был идеальным, а здесь никто не знает, каким он выйдет, даже ты сам.
   - А ещё, может твой бриллиант, уже никому и не нужен. Тогда много лет назад, он был бесценным, а сейчас эти камешки блестящие на каждом углу. Но самое страшное даже не это. Самое страшное для художника - это не потерять вкус. И не спутать, что-то прекрасное, с чем-то ужасным.
   - Как можно спутать прекрасное и ужасное?
   - Когда смотришь на чужие работы никак. Но когда смотришь на свои - то проще простого.
   У меня зазвонил телефон. Это была Оля, которая искала нас у ресторана.
   Когда она нашла нас, то вместе с собой привела Женю. Та, как и в прошлый раз была в майке и спортивных штанах, единственное, что сверху она ещё накинула джинсовую рубашку.
   - Сдала? - Спросили мы с Даней, подпрыгивая со скамейки.
   - Нет. - Ответила Оля и засмеялась. - Пошли, в баре всё расскажу.
   По пути я быстро познакомил Даню с Женей. Женя сказала, что здесь неподалёку есть отличный бар с караоке. А мы с Олей ответили, что в нашем случае плох любой бар с караоке. Поэтому пришлось немного прогуляться.
   Когда мы, наконец, приземлились на синий диван, а перед нами оказались четыре пинты пива, Оля начала:
   - Ну, вот прихожу я, а там как раз ланч только-только закончился, в зале никого, повара сидят на вёдрах по углам и только этот шеф стоит в красном костюме, с красным фартуков и красной шапкой на башке.
   - Только рогов не хватает. - Заметила Саня. - А как ему твой прикид - понравился?
   - Сомневаюсь, что белый его любимый цвет, но в целом скорее да, чем нет.
   - Что-то с теорией? - Спросил Дима. - Санитарные нормы?
   - Нет. - Мотнула головой Оля.
   - Техника безопасности?
   - Не-а.
   - Первая помощь?
   Оля мотнула головой.
   - Блюда забыла?
   - Всё сдала. - Рассмеялась она. - И нормы хранения, и температурные режимы, и правила приёмки товара, и блюда все, даже те, о которых только вчера услышала.
   - Моя школа. - Разулыбался Дима.
   - Та-ак, тогда остаётся практика. - Вскрикнул Вадик. - Какую станцию завалила? Пиццу? Холодную? Горячую?
   - Нет. - Ответила Оля. - Всё сдала. Накатала пиццу с бортиком в полсантиметра, круглую идеально, не подкопаешься, сыра и соуса по норме. Бросили на весы, чуть ли не грамм в грамм. На горячке он пасту попросил приготовить и стейк из говядины. Карбонару сделала не хуже твоей, а стейк как просил - медиум, тоже не придраться.
   - Всё-таки петрушка. - Вскрикнул Глеб и ударил себя по лбу. - Петрушкой посыпала.
   - Да, ничего я петрушкой не посыпала. - Сказала Оля, давясь от смеха.
   - Значит соусом этим, зигзагом полила.
   - И соусом не поливала. - Ответила Оля. - Всё по классике, просто и со вкусом. Даже помидору не клала, только гарнир, стейк и соус ложкой размазала, может и не блеск, но на твёрдую четвёрку потянет.
   - Для нашего ресторана и на твёрдую пятёрку. - Заметила Женя.
   Она уже отпила половину стакана с пивом, а Даня постоянно косился на неё и каждый раз, когда у Жени в стакане оставалось меньше, он делал пару больших глотков.
   - Получается, ты теорию и практику сдала? - Спросил я.
   - Ага.
   - Но получается, что нет.
   - В точку. - Она снова хихикнула, потом сделала пару глотков и сказала. - Ну, короче, рассказала я ему всё, приготовила на каждой станции по блюду, потом ещё раз на вопросы ответила. Потом какую-то анкету заполнила, а когда он понял, что я идеальный су-шеф, то отозвал в сторонку и сказал, чтобы я не обижалась, но повышение он мне дать не может, потому что, мол, две женщины шефа на кухне - это перебор.
   Саня вздрогнула, лицо её покраснело, а глаза залились кровью. Я всеми силами удерживал её и не давал прорваться в тело.
   - Сексист. - Выпалил Даня.
   - Скорее дурак. - Сказала Женя. - Будь он сексистом, он бы и меня попытался смести. А так, он видит, что вокруг почти все повара мужчины и думает, что так и надо и что женщины, наверное, не справятся. Это не со зла, это от глупости.
   - Значит дурак. - Поддержал я. - Не расстраивайся.
   - Я и не расстраиваюсь. - Ответила Оля. - Главное, что я сдала всё.
   - Верно. - Вставил Глеб. - Главное это не иметь что-то, а понимать, что можешь это иметь - это даёт широту взглядов и широту выбора.
   Он посмотрел на всех за столом, поправил очки, а со стороны просто почесал нос и ушёл. Остальные тоже вскоре разошлись. И за столом остались только мы четверо: я и трое настоящих людей.
   - А долго ты работаешь шефом? - Спросил Даня.
   - Пару лет. - Ответила Женя.
   - И не надоело?
   - Управлять людьми? Нет. А ты долго рисуешь?
   - Всю жизнь.
   - И не надоело?
   - До жути. - Выпалил он.
   - Так бросай и иди к нам, нам как раз ещё су-шеф нужен.
   Мы с Олей посмеялись.
   - Боюсь, у меня не выйдет. У вас ведь не принято по сто раз переделывать одно и то же блюдо?
   - Нет, у нас принято по сто раз готовить одно и то же блюдо.
   - Вот и я о том, не по мне эта работа. А ты никогда не хотела заняться чем-то другим?
   - Если предлагаешь мне пойти в художники, то учти, что единственная тройка в школе у меня была по рисованию. Заметь единственная. А теперь представь, насколько плохо надо рисовать, чтобы учитель отказался исправить одну единственную тройку в аттестате.
   - Поверь, сейчас не надо уметь рисовать, чтобы стать художником. - Вставил я. - Думаю, сейчас не умение рисовать, будет только плюсом. Ты сможешь открыть какой-нибудь новый стиль, особое направление для криворуких. Критики кипятком ссаться будут.
   - Точно-точно, - сказал Даня, - сейчас и чтобы быть музыкантом не надо уметь петь.
   - И чтобы быть поваром - уметь готовить. - Сказала Оля.
   - И актёрам играть не обязательно. - Сказал я.
   - А комикам, шутить. - Добавил Данил.
   - Танцорам, танцевать.
   - Поняла я, поняла. - Хмыкнула Женя. - Режиссёрам - снимать, врачам - лечить, футболистам - бить. Можно продолжать до бесконечности.
   - Так и есть. Но если не хочешь быть художником, то хотя бы приходи на мою выставку. - Сказал Даня.
   - Куда приходить?
   - Тут два варианта: можно либо подождать пока я её закончу, тогда приходи в галерею, либо можно прийти в мою мастерскую и посмотреть на картины уже сейчас.
   - А если ждать, когда она будет готова?
   - В промежутке между завтра и никогда.
   - Я заскачу к тебе в мастерскую. - Сказала Женя.
   Даня улыбнулся и протянул вперёд бокал, а Женя стукнула по нему своим.
   - Договорились.
   Когда мы с Олей вышли из бара, Даня с Женей всё ещё сидели там.
   На улице смеркалось. Я проводил Олю до остановки, там вызвал такси и уставился на экран телефона, где серый прямоугольный Нисан ехал по жёлтым переулкам.
   Оставшись наедине, мы вдруг замолчали и всё не отводили глаз от своих телефонов, потом я, наконец, собрался и, подняв голову, выпалил:
   - Слушай, если тебе это кажется диким, я пойму.
   - Кажется? - Усмехнулась она. - Я по ощущениям встречаюсь одновременно с пятью парнями, и одной девушкой. Ничего более дикого я раньше не делала.
   - Нет. - Сказал я. - Ты встречаешься только со мной.
   Она улыбнулась, подтащила меня к себе и поцеловала.
   - Ты же понимаешь, что тебе придётся говорить это каждый раз, когда мы целуемся.
   Я улыбнулся, шепнул ей на ухо:
   - Это только я.
   И вновь поцеловал.
   Мобильник пиликнул, а через пару секунд к тротуару прижалось такси.
   - Попрощайся со всеми за меня. - Крикнула она из окна.
   Машина уехала. Пыль осела. А солнце спустилось ещё чуточку ниже. На дороге было пусто, да и людей почти не было. Все уже вернулись с работы и сидят дома, потому что завтра снова на работу. Наверное, и я так жил.
   И буду жить снова, - подумал я.
   Но в эту секунду, краем глаза я заметил, знакомое лицо и тут же обернулся. Белый пиджак, белые брюки. Раньше пухлые щёки теперь впали, а едва заметный второй подбородок, окончательно растворился. Кожа стала бледнее, а в чёрные блестящие волосы затесалась седина. А ещё красный левый глаз, с чёрным, будто пуговица зрачком.
   - Иван. - Сказал я.
   - Влад. - Ответил он.
   - Денис с тобой говорил?
   - Говорил? - Он улыбнулся. - Странное у него представление о разговоре, правда?
   Он провёл ладонью, по своим поседевшим волосам, а когда опустил руку с неё на асфальт, рухнул клочок волос. Его налитый кровью глаз мерцал на лице.
   - Что тебе надо?
   - Сейчас, ничего. - Сказал он, голос у него тоже изменился, теперь он и правда, стал каким-то низким и хрипловатым, таким, какой он старательно пытался сделать в кабинете, вот только было видно, что сейчас он ничего из себя не корчит. - Знаешь, тебя было непросто найти. Ты не светишься, из наших тебя никто не знает, а из знакомых только Ден, да его шестёрки. А я вот, наоборот, был на виду. - Он вздохнул и с улыбкой посмотрел на меня. - Но теперь, всё по-другому.
   - Это всё он, он псих. - Крикнул я.
   А Иван только приложил палец к губам и шепнул.
   - Теперь уже тебе придётся меня искать.
   Я посмотрел по сторонам. Мимо проезжали две-три машины, на другой стороне улицы бесилась толпа подростков, у бара два мужика курили сигареты, у киоска девушка покупала календарик. Солнце скрывалось всё ниже, но всё ещё перебрасывало свет через горизонт, а я стоял, сжав кулаки и, смотрел на Ивана, который уходил всё дальше.
  

Глава двенадцатая

   Бывало у вас такое: перед глазами мелькают люди, места, вокруг что-то происходит, а вы понять ничего не можете. Говорите вы со своим другом, а в голове прокручиваете разговор с девушкой, а когда болтаете с кем-то ещё, думаете о разговоре с другом. И так получается, что вы всё время отстаёте на шаг. Кажется вам надо, всего пару минут, чтобы сесть и привести всё в порядок. Но времени нет.
   Поэтому вы летите. От одного к другому, попутно забывая про третье и думая о четвёртом. Голова трещит, в глазах рябит, ноги гудят. А вы пытаетесь на ходу расставить всё по местам, но делаете только хуже. И вот уже снова летите, от одного к другому...
   - Это должно быть что-то понятное, - сказал Даня, - но в тоже время нужна одна малюсенькая деталь, которая поставит всё с ног на голову. Причём нельзя, чтобы люди видели эту деталь. Они должны искать это, допытываться, ведь так не может быть, чтобы простой мужчина на картине был им противен. Но чем дольше они будут искать, тем сильнее будут понимать, что в портрете нет ничего необычного... Но на самом деле есть.
   Данил усмехнулся, провёл по листу карандашом и разрезал лицо мужчины на две части.
   Я лежал на полу у него в мастерской. На электрической плите уже минут пять свистел чайник, пар столбом бил из носика и врезался в пальму на журнальном столике.
   Я слышал, что говорил Даня, но всё думал о вчерашней встрече с Олей. Мы с ней сидели в пекарне, за столиком у окна, а за окном шёл дождь. Я ел круассан с вишней, а она сахарное печенье, круассан с шоколадом, слойку с корицей и кусочек вишнёвого пирога. Помню, мы долго молчали, я тогда думал о нашей встрече с Иваном. А ещё о последней встрече с Денисом. Он знал, кто я, но откуда? Сейчас было бы неплохо это узнать.
   - Скажи что-нибудь. - Сказала Оля.
   Я поднял на неё взгляд, улыбнулся и посмотрел в окно.
   - Идут обыденные дожди, по собственным лужам скользя.
   - Как будто они поклялись идти, - а клятву нарушить нельзя...
   - Красиво. - Сказала она. - Кто это написал?
   - Рождественский.
   - Я почему-то подумала о Бродском, хотя для него слишком мягко.
   - Это точно. Бродский чеканит слова. Не как Маяковский конечно, но всё же он не церемонится. А Роберт, он - просто говорит о сложном, и весело о больном.
   О чём мы болтали ещё, я не помню. Помню только, что хотел зайти к Дену. У меня к нему было много вопросов. А ещё думал, что надо будет сходит в казино, может Иван там. Хотя даже если и так, что мне тогда делать?
   - А я говорил, что всё так и будет. - Хмыкнул Артём.
   Мы сидели на лавочке в сквере. Это тоже было вчера. Мы только-только проводили Олю до остановки. Дождь уже прошёл, но тучи всё ещё висели над головой. А по дорогам текли реки.
   - Где ты был всё это время?
   - Отдыхал. - Сказал он. - Мне тут не рады, да и делать было нечего. А сейчас есть чего, если хочешь, я его найду.
   - И что мы сделаем потом?
   - А у нас есть выбор?
   - Это смешно. - Выдавил я. - Такое чувство, будто всё это не со мной.
   Тёма рассмеялся.
   - Так оно и есть. Это их проблемы. Дима занял у Дена, Ден подстегнул нас ограбить Ивана, а Влад с удовольствием это сделал. А почему Димасик занял у Дена? Да, потому что он единственный, кто дал бы нам такие деньги. А всё почему? Потому что Влад работал с ним. Ну, ты об этом и сам знаешь. Вот только ты никогда не спрашивал себя, что он там делал?
   - Представляю. - Фыркнул я.
   - Не представляешь. - Усмехнулся он. - С ними у нас никогда не будет нормальной жизни. Даже если мы разберёмся с Иваном, даже если сядем на ближайший самолёт и улетим на край света. То и там, они вляпаются в то же дерьмо. А выбираться придётся нам.
   Мысли снова смешались. Я думал о Дене, Иване, и о том, что обещал Дане заехать на днях. Тёма наседал, а мне не хотелось с ним спорить, времени и так не было.
   - Ты, правда, сможешь его найти? - Спросил я.
   Артём кивнул.
   В эту минуту мимо нас прошла скрюченная старушка, которая бросила на Артёма прищуренный взгляд. Дело в том, что я сидел на скамейке, а он уселся на её спинку и поставил ноги на сидение.
   - Бесстыдники. - Процедила она и пошла дальше, звонко отстукивая каждый шаг, тростью.
   Тёма, сплюнул в мусорку, поднялся и спрыгну на землю.
   - Мы его найдём. Но запомни, Иван - далеко не главная наша проблема.
   - Я сначала подумал про глаза, но на них смотрят в первую очередь. - Продолжал Даня.
   Он, наконец, выключил чайник и сейчас рассыпал заварку по кружкам, а я внимательно следил, чего-чего, а вот конопляного чая мне сейчас хотелось в последнюю очередь. Когда он принёс кружки, я несколько раз понюхал чай, и только потом отпил.
   - Да, обычный он. - Выпалил Даня. - Зелёный, байховый. Когда я тебя обманывал?
   - На прошлой неделе. И на позапрошлой. И на поза-поза...
   - Ну, ладно-ладно. Сейчас точно всё чисто.
   - Надеюсь. - Выпалил я и на всякий случай ещё раз обнюхал кружку.
   - Что ещё можно изменить в человеке, чтобы это не бросалось в глаза, но в то же время вызывало отторжение? Я тут думал как-нибудь незаметно поменять руки с ногами...
   - Незаметно поменять руки с ногами? - Усмехнулся я. - Хотя, на самом деле, на фоне остальной твоей выставки, такую мелочь и, правда, могут не заметить.
   - Нет, это слишком жирно. Нужен тонкий мазок, еле заметный...
   Он снова о чём-то заговорил, а я снова перенёсся во времени.
   Казино и каморка Дена. И там и там может быть ответ, где Иван сейчас. И пусть я не знал, что буду делать, когда найду его. Но найти его было надо. Хотя бы чтобы поговорить и понять, что от него ждать. В первую встречу, он казался, обычный себе владелец подпольного казино, который может сломать ногу, или руку, или обе ноги, что в целом - не страшно. Но вот на остановке...
   - Что ты с ним сделал? - Спросил я, когда вошёл к Дену в кабинет.
   Вокруг были всё те же тёмно-красные стены и пол, а среди этого сидел он в своём красном свитере, на котором так не хватало чёрных полос, да и шляпа была бы ему к лицу.
   - Поговорил, только и всего. - Он прищурился, всмотрелся в моё лицо и прошипел, - Ма-акс?
   - Верно. И это второй вопрос - как ты узнал?
   - Я же не слепой. - Усмехнулся он. - Слишком уж ты разный. Когда Сергей с Ромой тебя привезли, ты здесь как первоклассник в стульчик вжался и дрожал от страха. Хотя в первую нашу первую встречу, ты Ленни чуть ли не с рук кормил.
   Я бросил взгляд на деревянный короб. Кто бы там не был, он видно услышал хозяина, изнутри послышался треск, а через секунду стены коробки затряслись, будто кто-то пытался выбраться оттуда.
   - Ивана ты тоже заставлял подкармливать эту тварь? - Выдавил я с трудом уводя взгляд от коробки, мне казалось, что это нечто могло в любую секунду выбраться на волю.
   - Нет, Ленни тогда с нами не было. - Ответил он.
   - Ленни ни к чему, у него пыточная в подвале. - Шепнул Влад.
   - Что насчёт подвала с игрушками? - Спросил я.
   Ден рассмеялся.
   - Кто это у нас там? Не уж, то мой лучший работник?
   - Что ты с ним сделал? - Спросил Влад. - Закрыл в гробу?
   - Что значит, закрыл в гробу? - Шепнул я на ухо Владу.
   - Может ненадолго. - Ответил Ден.
   - Иголки под ногти?
   - Возможно.
   - Ток?
   - Самую малость.
   - И что ты сделал с его глазом?
   - Скажи спасибо, что до ложки не дошло.
   - Ты обещал разобраться с ним. - Закричал Влад.
   - И я разобрался. - Вскрикнул Ден и выпрыгнул из-за стола. Он в два шага пересёк пол кабинета и встал вплотную к нам. - Ко мне он теперь точно не подойдёт. Или может, я должен был его убить? Ха. Этого ты ждал? Только вот зачем мне решать твои проблемы?
   - Мои проблемы? - Прорычал Влад и схватил Дена за ворот. - Да, ты специально мне его подкинул. Ещё и разозлил, как быка перед родео.
   - Я свой зад прикрывал. - Процедил тот, капельки слюны пробивались сквозь его пожелтевшие зубы и оседали у нас на лице. - И я не виноват, в том, что он теперь охотиться на вас. Напомни-ка кто украл его сейф? И не говори, что это я тебя заставил. - Гаркнул он и оттолкнул Влада, а сам расправил воротник и поводил плечами. - Уж извините, что раззадорил его. Но теперь Иван, ваша проблема и не думайте, что я стану вам помогать.
   Ден вытер рукой вспотевшее лицо, обошёл стол и зарылся в кресле. А Влад, всё ещё стоял посреди комнаты и не отрывал глаз от ящика в углу.
   - Сука. Сука. Сука. - Чеканил Влад на каждой ступеньке, пока мы не вылетели из подвала. - Мразь. Тварь психованная.
   Он с размаху саданул по мусорному ведру у подъезда, жестянка прокрутилась несколько раз, разбрызгивая помои по дороге.
   - Что он сделал? - Снова спросил я. - И что значит, закрыл в гробу? А ток? Хотя с током, думаю всё понятно.
   - Ты не понимаешь. - Сказал Влад и расхохотался, только смех этот был больше похож на рык бешеного пса. - Пытки делятся на два типа: получение информации и получение удовольствия. Первые жертва может прекратить, если скажет что нужно. Вторые прекратить нельзя. Денис сделал это с Иваном не чтобы напугать того, или поставить на место, нет. Он сделал это ради забавы. Как всегда.
   - И ты тоже это делал? - Спросил я.
   - Что?
   - Пытал для него?
   - Это другое. Я никогда не ловил от этого кайф.
   - Но всё равно делал. - Сказал я.
   - Я мог оказаться на их месте. - Рыкнул он.
   - Да. Но не оказался.
   Даня допивал уже третью кружку, а я только-только расправился со второй. Я делал медленные глотки, медленно отставлял кружку на место и так же медленно подносил её к губам. Я думал что делать, попутно вспоминал вчерашний день, ещё и Даню слушать приходилось. Да и отвечать порой.
   - Потом я подумал - что если поиграть с цветом? Что если эта деталь будет не каким-то там изъяном, вроде третьей руки под костюмом, а каким-то полутоном, вроде непрозрачных ногтей. Или наоборот - прозрачных, через который проглядываются краешки косточек...
   - Интересно. - Сказал я. - А как с Женей дела?
   Даня до того вспыльчивый и живой, вдруг замер, опустил руки и уголки губ, да и брови тоже упали вниз. Всё его лицо, снова сползло куда-то к подбородку, морщины прорезали кожу у глаз и щёки, а сами глаза потухли, будто кто-то выключил цвет и превратил всё в Ч/Б.
   - Всё хорошо. - Сказал он.
   - Значит, вы уже договорились о встрече?
   - Нет.
   - Ну, ты хотя бы взял её телефон?
   - Нет.
   - А как вы вообще расстались?
   - Она уехала. - Сказал Даня.
   - Откуда?
   - Отсюда.
   - Она уехала, и ты не договорился о новой встрече и даже не взял её телефон?
   - Да. Нет. - Выпалил он. - Я боюсь Макс, понимаешь?
   - Не понимаю.
   - Чёрт, ты ведь меня знаешь, да, я бываю весёлым, бываю живым, но... Я, как это сказать, фрик. А за фриками интересно наблюдать со стороны. Их можно любить, но тоже, только издалека. Только тот образ, что я создаю, но не меня самого. Потому что рядом со мной невыносимо, я сам-то себя еле терплю...
   - Но мы ведь с тобой, как-то общаемся. И Оля...
   - И часто мы видимся? Каждый день, может каждую неделю? Счастье если пару раз в месяц. - Сказал он. - Я могу быть неотразимым, как образ. Меня могут боготворить, могут обожать, но только как икону. Но не как человека.
   - Значит, и пытаться не надо? Но, зачем тогда всё это? - Я обвёл рукой студию.
   Он посмотрел на статую девушки у двери, свой мольберт, коноплю на окнах и развёл руками.
   Глеб был прав, спасать его уже поздно. Дане под сорок. Что ему мои советы?
   Я поднялся, допил чай и пошёл к выходу, а он бросил мне в спину:
   - Вы никак не можете поверить, что, есть что-то большее, чем вы сами. Что-то ради чего стоит потерпеть.
   - Даже если терпеть придётся всю жизнь? - Он кивнул. - Переверни ему глаза.
   Даня тут же вскинул брови, а морщинки возле глаз снова стали еле заметными.
   - В смысле?
   - Ну, возьми и переверни ему глаза. - Сказал я. - Нарисуй его с нормальными руками и ногами, с нормальным лицом и нормальной одеждой, и волосы ему сделай нормальные. Только глаза возьми и переверни.
   Его губы дёрнулись. Он уселся поглубже в кресло и уставился на потолок. Я понял - Даня улетел куда-то в свой мир. Дожидаться его я не стал. Вместо этого я выскочил на улицу, добрёл до остановки и поехал к Оле. А пока за окном мелькали улочки города, я вновь прыгнул во вчерашний день.
   После Дениса я поехал в казино, по пути я, правда прикупил шляпу за 55 рублей и очки с толстенными линзами на плюс пять. И пусть за этими стёклами я почти ничего не видел, зато фейс-контроль прошёл.
   За барной стойкой снова был тот карлик. Только теперь на нём была новая жилетка. Чёрная, кожаная и блестящая.
   - Что будете пить?
   - Виски. - Бросил Дима и кинул на стол три сотни.
   Бармен подбросил бутылку, поймал её другой рукой и плеснул в стакан мутной жижи. Дима залпом выпил её и зашагал к игровому столу.
   - Мы сюда не играть пришли. - Шикнул я.
   - Пф-ф, обижаешь. Я профессионал. И, если что не так, смогу в любой момент остановится.
   - Врёт. - Сказал Вадик. - Но если что, мы его остановим.
   - Ага, как в прошлый раз. И в позапрошлый.
   Я вытолкнул Диму из тела и сам сел за стол. На этот раз я выбрал покер. Комбинаций я почти не знал, поэтому ставил наугад. А в это время Влад с Вадиком озирались по сторонам и высматривали охранников.
   - Тот, что у двери, тогда нас сзади и огрел. - Прошипел Влад. - Можно будет поговорить с ним, только надо как-то выманить его.
   - Но для начала можно расспросить крупье. - Сказал Вадик.
   - Вряд ли он что-то знает, - вставил Дима, - а если и знает, то не скажет. Легче всего будет провернуть всё как в прошлый раз, только теперь желательно, чтобы все знали о плане.
   Сказал он и скосил глаза на Влада.
   - План такой, - сказал тот, - надо привлечь внимание, чтобы нас снова вывели, только лучше всё сделать потише и побыстрее.
   - Хм, можно было снова выиграть пару сотен, - проговорил Дима, - но раз вам надо быстро...
   Он вытолкнул меня из тела.
   За столом сидели ещё трое: мужчина средних лет в кожаной куртке, пожилой мужчина в клетчатой рубашке и паренёк лет двадцати пяти с туповатым лицом и алым прыщём на переносице, вот он-то нам и был нужен. Но не из-за прыща, конечно, а из-за его привычки стучать пальцами по столу. Когда нам по новой раздали карты, этот парень снова отстучал что-то, а Дима на это посмотрел. А крупье посмотрел на Диму. Потом Дима заменил две свои карты и когда получил новые, скосился на того парня и тоже что-то отстучал пальцами. Крупье увидел и это. А потом уже он, подал знак, правда не парню, а охранникам и не пальцами, а глазами.
   Через минуту нас с тем пареньком уже тащили к выходу. И если мы вышагивали с ухмылкой на лице, то паренёк барахтался и выкрикивал ругательства направо и налево.
   Мы вышли из подвала, и попали всё в ту же обувную мастерскую, которая служила неким шкафом, как в "Хрониках Нарнии", только вот вела не в другое королевство, а всего лишь в подпольное казино.
   Два амбала, (одним из которых был Лёва, тот самый, которому мы разбили челюсть прикладом) усадили нас на низенькие стульчики, а сами нависли над нами.
   Дима приподнял голову, поправил очки и выпалил Лёве:
   - Я всё расскажу. И не только про нас с ним, - он кивнул на паренька, - но и ещё кое-что важное. Насчёт Ивана.
   Лёва прищурился.
   - Говори.
   - Э-э, нет. - Хихикнул он и кивнул на второго амбала. - Я только тебе скажу.
   Лёва посмотрел на напарника и пожал плечами, потом схватил нас под руку и вытолкал на улицу.
   - Ну, и? - Спросил он.
   Влад занял тело, сорвал с себя очки и приподнял шляпу.
   - Я тебя помню. - Прошипел Лёва, отошёл на шаг и уже завёл руку для удара.
   - Прежде чем бить - подумай. - Выпалил Влад.
   Лёва замер на секунду, моргнул два раза, а потом что было силы, пульнул руку вперёд. Влад присел, ударил его локтём в живот, а когда вставал, саданул ладонью в кадык. Лев захрипел, прижался к стене и обхватил шею руками.
   - Знаешь где Иван? - Спросил Влад.
   - Нет. - Прохрипел тот.
   Влад сжал два пальца и надавил Лёве куда-то в грудь, между двумя нижними рёбрами.
   - Точно?
   - Точно. - Взвизгнул тот. - Он больше месяца как пропал, и вернулся только пару дней назад. Только кажется, в аду побывал...
   - И куда мог пойти не знаешь?
   Лёва замотал головой.
   - Адрес его хотя бы есть?
   - Второй этаж, квартира десять. - Проговорил он и кивнул наверх.
   - Так он в этом доме живёт?
   - Классно, и до работы не далеко. - Вставил Вадик. - Если бы открывал ресторан, так же сделал.
   - Тихо. - Шикнул Влад.
   - Что? - Прохрипел Лёва.
   - Я не тебе. Другие адреса есть? Его девушка? Родители?
   - Нет у него, ни девушки, ни родных. Вообще ничего кроме этого подвала нет.
   Влад похлопал Лёву по плечу, потом натянул шляпу и пробежал по ступенькам наверх.
   В квартире ничего интересного не оказалось. По виду в ней уже больше месяца никто не появлялся и ждать, что Ваня в ближайшие дни здесь появиться - было глупо.
   Я выскочил из автобуса и зашагал к Оле. На улице было светло, день только-только разгорался. Лужи сверкали на дорогах. За ночь ветер угнал тучи, и небо было синее некуда. Навстречу мне шагали родители с детьми, они, наверное, пошли выбирать одежду на зиму. Пусть никакой зимы тут и не было. Обычно зима в Калининграде - это продолжение осени или зачатки весны. Снег то выпадает, то тает. Временами дождь и град. Местами гололёд, а местами лужайки зелёной травы.
   Ещё повсюду шныряли молодые парочки. Такие солнечные дни здесь бывают не часто, поэтому все влюбленные повылезали на улицу. Погулять в парке, съездить на море, да или просто пройтись, по каким-нибудь старым переулкам, с мощёными дорожками.
   Но даже сейчас, посреди дня, при свете солнца и толпах людей вокруг, я чувствовал, будто небо падает на землю. Воздух стал тяжелее, плотнее, он резал нос. Я смотрел на людей и не мог понять, чему они так радуются. Сначала я просто опускал голову и пробегал мимо, но потом стал встречать каждый их взгляд оскалом. Хотя в чём они были виноваты?
   Вспомнилось, как я нагрубил кондуктору, точнее не нагрубил, а просто резко швырнул сотню ему в руки. Я разозлился только потому, что тот отвлёк меня от воспоминаний. А потом ещё долго выковыривал сдачу из своей чёртовой сумки. Мне нужно время, совсем немного, пусть пять минут. Но времени нет...
   - И что мы будем делать? - Спросила Оля.
   Мы сидели на полу перед столиком и играли в дженгу. Для тех, кто слышит это слово впервые: объясню. Есть пирамида, каждый слой которой состоит из трёх прямоугольных брёвнышек. Выкладываются они друг на друга, только направление меняется: то вдоль, то поперёк. Так выходит около пятнадцати этажей. Каждый игрок поочерёдно вытаскивает одно брёвнышко из этой пирамиды и кладёт его наверх. На ком эта штуковина обрушится, тот и проиграл.
   - Ну, можно посмотреть какой-нибудь фильм.
   - Предложи ещё какое-нибудь Ток-Шоу с призом в миллион рублей.
   - Я имел в виду документальный, ты ведь смотришь такие?
   - Редко. Да и хорошее документальное кино ещё надо поискать.
   - Как и игровое. - Заметил я. - Ну, тогда можем что-нибудь приготовить.
   - Макс я работаю на кухне. - Усмехнулась она.
   - И что?
   - Ничего, спроси у Вадика.
   - Рацион повара прост. - Сказал Вадя. - Сосиски с лапшой или лапша с сосисками. На большее дома он не способен. Работа убивает нас, она забирает драгоценные часы жизни, а наша работа - это готовка. Если мы будем готовить и дома, то у нас просто не будет времени, чтобы жить. А жить надо.
   - Я понял. Тогда можно где-нибудь прогуляемся.
   - Там на улице так парит, что даже соваться не охота. Может вечером?
   - Можно. Тогда что делать сейчас? - Спросил я.
   Она улыбнулась, подпрыгнула и подбежала к шкафу. В шкафу, за вешалками с её платьями стояла новенькая гавайская гитарка. Даже две. Обе из светлого дерева. На одной красовались два дельфина, они выпрыгивали из воды. А на другой цветок с пышным бутоном и раскидистыми широкими листами, как у пиона.
   - Ты где это взяла?
   - Заказала через интернет. Сегодня утром пришли.
   Она протянула мне гитарку с дельфинами, сама взяла в руки вторую, трямкнула один раз по струнам и выдала:
   - Учите.
   - Что? - Спросил я.
   - Ну, не может быть, чтобы никто из твоих так скажем, приятелей, не умеет на гитаре играть.
   - Вадик? - Вскрикнул я.
   - Не-е, ты чего. - Выпалил тот. - Я в жизни даже к простой гитаре не притрагивался, а тут такая.
   - Дима?
   - Я похож на музыканта?
   - Не меньше, чем пацан в рваных трениках у подъезда.
   - Не умею. - Бросил он.
   - На меня не смотри. - Сказала Саня.
   - Глеб?
   - Боже, какая ущербная гитара. - Простонал он, взвешивая укулеле на руке. - Смотреть больно. Четырёхструнная, укороченная и, - он ударил по струнам, - и звук, как у расстроенного рояля. Даже если бы я потерял кисти рук и мне пообещали вернуть их, при условии, что я каждый день буду по пять минут играть на этом...
   - Так я понял. - Фыркнул я, выталкивая его из тела. - Выходит никто.
   - Не может быть. - Вскрикнула Оля. - Каждый второй умеет играть на гитаре. А вас шестеро. Может вы кого забыли?
   Сзади послышался кашель. Я обернулся и увидел Влада.
   - Я могу. - Сказал он.
   - Влад может. - Сказал я Оле.
   - Влад? - Она окинула взглядом комнату, будто ища его.
   - Я здесь. - Сказал он, запрыгнув в тело.
   - Привет. Так ты научишь меня играть на этом?
   - Конечно. Только надо поменяться. - Сказал он и кивнул на её гитарку, по которой расползался пышный цветок.
   - За всё нужно платить. - Вздохнула она и протянула свою укулеле.
   Влад уселся поудобнее, сжал одной рукой гриф, прижал укулеле к груди и ударил по струнам. Потом ещё и ещё. Пальцы левой руки плясали по ладам, а правая била по струнам: вверх вниз, вверх вниз.
   - Спой что-нибудь. - Сказала Оля и положила свою гитару на колени.
   Влад прокашлялся, вытер вспотевшие ладони о джинсы и снова схватился за гриф.
   Границы ключ переломлен пополам,
   А наш батюшка Ленин совсем усоп,
   Он разложился на плесень и на липовый мёд,
   А перестройка всё идёт и идёт по плану
   И вся грязь превратилась в голый лёд.
   И всё идёт по плану...
   И пусть голос у Влад был грубый и говорил он, будто ударял кирпичом о кирпич, слушать его было приятно.
   - Здорово. - Вскрикнула Оля, когда Влад допел. - Я знала, что среди вас найдётся творческий человек.
   - Пф-ф. - Фыркнул Глеб.
   - И кулинария уже не искусство. - Чмокнул Вадик.
   - Я это запомню. - Сказал я.
   - Да шучу я, шучу. - Рассмеялась она. - Кстати вспомнила случай вчерашний. Помнишь, ты мне стих в кафе рассказывал?
   - Я прочитал-то первые две строчки.
   - Не важно. - Бросила она. - Так вот, я когда в автобус запрыгнула, ко мне мужчина такой странный подсел. Полноватый, крупный, да и лицо широкое, но щёки вжатые и сам бледный очень. Я так, только мельком на него посмотрела, а потом к окну повернулась. И вот значит ехали-ехали мы, молча, а потом минут через пять снова дождь полил и слышу, он вздыхает:
   - Да, ну и погодка у нас.
   - А я: - "да у нас всегда так". И тут самое интересное. Он так кивнул головой, посмотрел за окно и выдал:
   Даже смешно - ничего не ждёшь. Никакого чуда не ждёшь.
   Засыпаешь - дождь. Просыпаешься - дождь. Выходишь на улицу - дождь.
   - Прямо как будто продолжил с того места, на котором ты остановился. Будто следил за нами. Что-то не так?
   Следил за нами. Следил за ней.
   Я дрожал от страха и от гнева. А вокруг меня один за другим закипали другие пассажиры.
   - Макс, всё в порядке?
   - Всё по плану. Просто вспомнил одного знакомого, у него тоже было такое бледное лицо, как ты говорила. - Выпалил я, а потом запустил в тело Влад и шепнул. - Учи её дальше.
   Он гукнул и повернулся к Оле.
   - Ладно, история интересная, но надо играть. - Оля схватила гитару и кивнула. - Ставим пальцы вот так, один сюда, второй сюда. Нет, не сюда. - Сказал он, потом взял её указательный палец и прижал ко второй струне первого лада. - Вот так. Теперь бьём по струнам.
   Оля ударила вниз, потом вверх, а потом снова вниз и подпрыгнула.
   - Так просто. - Взвизгнула она.
   - И не говори.
   Когда Оля выучила песню, научилась ставить пальцы в правильное место и кой-как бить по струнам, я повёл её гулять. Мы ходили по вечерним улочкам, танцевали под оранжевыми фонарями и разбрасывали опавшие листья. Осень потихоньку подбиралась, и вытесняло лето, хотя никакого лета здесь и не было.
   Я широко улыбался, шутил, щекотал её и валил на траву. Целовал, обнимал и проводил ладонью по волосам. Рассказывал о себе и об остальных. Она рассказывала о себе и говорила, что Вика и Лена сегодня с ним говорить не будут. С тех пор, как она узнала про мою особенность, так скажем, она постоянно придумывала личностей и для себя. Вот Вика, к примеру, была авантюристка, сердцеедка и редкая сука, как говорила Оля. Зато Лена была музыкантом, и это она посоветовала Оле купить гитару.
   В конце дня я проводил её до дома, а потом сказал, что обещал заскочить к Дане. Она поверила. Я поцеловал её на прощанье и выбежал на улицу. Там тут же вызвал такси и полетел домой.
   - Он следил за нами. - Выпалил Вадик.
   - Он двинулся. - Сказал Влад. - Теперь играет с нами. Мог бы просто убить нас или кости переломать, но тут другое.
   - Он считает, что это мы виноваты, в том, что Ден с ним сделал. - Сказал Дима.
   - Он и сейчас может за нами следить. - Сказала Саня.
   - Или за ней. - Сказал Глеб.
   - Вот. - Сказал я. - Поэтому мы здесь.
   Я уместился посредине нашей комнатушки, а остальные собрались полукругом у холодильника, комода и вешалки.
   - Не знаю что ему нужно, но больше он к Оле не подойдёт.
   - Да, но куда теперь? - Спросил Дима. - Лёва сказал у него никого нет.
   - Он подстёгивает нас. - Выдал Влад. - Оставил казино, ушёл из дома и занялся нами. А сам забурился, наверное, в какую-нибудь захудалую конуру вроде этой.
   - И выходит оттуда, только чтобы следить за нами. - Сказала Саша.
   - А если он следит за нами, то мы за ним следить не можем. - Сказал Глеб.
   - Вот поэтому нам нужна помощь. - Сказал я и осмотрелся вокруг, а все посмотрели на меня.
   В этот момент возле меня появился Тёма, его налитые кровью губы прилипли к моему уху.
   - Не надо. - Прошипел он.
   - Надо. - Сказал я. - Сейчас не время. - Я посмотрел на остальных, потом кивнул на Тёму и сказал. - Пусть у вас что-то раньше и не ладилось, но сейчас он нам нужен.
   Все посмотрели на меня, а потом кинули взгляд на Тёму. Он покусывал свои и без того разодранные губы, вздыхал и мотал головой. А Вадик взглянул на меня, потом ещё раз на Тёму, потом снова на меня и сказал:
   - Так кто нам нужен?
   Я бегал взглядом по лицам: Вадика и Саши, Димы и Глеба, все они пожимали плечами и порой перебрасывались кивками между собой. Только Влад не на кого не косился, а смотрел на меня.
   Я кивнул на Тёму и ещё раз сказал:
   - Ну, он.
   - Кто он? - Спросил Влад.
   - Тёма. - Ответил я.
   Влад опустил голову и выругался себе под нос.
   - Ты сказал, он умер.
   - Значит ошибся. - Сказал Миша.
   Он появился у вешалки. Лицо у него съехало хлестче, чем у Дани, синева залила всё ото лба до подбородка, и даже глаза, которые раньше искрились красными жилками, сейчас погасли.
   - Вы вообще о ком? - Спросил Вадик.
   - Да, хотелось бы узнать. - Сказала Саня.
   Я посмотрел на Тёму, тот уместился у дверного косяка и не поднимал на меня глаз.
   - Может и мне кто-нибудь объяснит? - Сказал я.
   - Ты сумасшедший. - Сказал Тёма.
   - А я, по-твоему, не знаю?
   - Нет, - усмехнулся он, - именно ты.
   - Да с кем ты говоришь? - Вскрикнул Дима.
   Я бросил взгляд на Диму, потом на Тёму и шепнул:
   - Только я тебя вижу? - Я отшатнулся назад, хихикнул, потом выплюнул ещё пару смешков и процедил. - Хочешь сказать, я одна из личностей в теле с раздвоением личности, у которой раздвоение личности?
   Он кивнул.
   - Почему ты мне не сказал?
   - А надо было?
   - Ты блин издеваешься? - Вскрикнул я.
   - Значит, он вернулся. - Вздохнул Миша. - И как у него дела?
   - Скажи что отлично. - Фыркнул Тёма. - Не то, что у него.
   - Сказал, что отлично. Не то, что у тебя.
   Миша усмехнулся и тут же закашлялся.
   - Это уж точно...
   - Получается, у Макса с чердаком не всё в порядке? - Наконец выдавил Вадик.
   Он, как и остальные, молча, наблюдал, как я болтаю с дверным косяком.
   - Как и у Ромы. - Сказал Миша. - Я думал, Тёма умер вместе с ним, но как видно ошибся. - Он посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на дверь и прищурил глаза, будто пытаясь разглядеть Артёма. - Может, поговорим?
   - Ты не против? - Спросил Тёма, кивая на меня.
   - Да, пожалуйста.
   Оказавшись в теле, он пригладил руками футболку, прошёлся пальцами по волосам, поскрёб ногтями щетину. Пальцы прошлись по рукам и животу, спустились к коленам, и чуть-чуть не дошли до ступней. Потом он вернулся к шее, погладил её, размял, сдавил. Наконец Тёма, откинул голову, вздохнул и улыбнулся своими искусанными губами.
   - Ну, здравствуйте. - Выплюнул он.
   - Здравствуй. - Сказал Миша.
   - Вижу тебе всё хуже.
   - Да-а, - протянул тот, - старею. Как ты выжил?
   - Как и все - цепляясь за соломинку. - Он кивнул на меня.
   - Что тебе нужно? - Спросил Влад.
   - Всё до банальности просто - жить.
   - И на что ты на этот раз готов пойти? - Прорычал Влад.
   - На этот раз. - Рявкнул Тёма. Вмиг красные кристаллики в его глазах вспыхнули. - Может, объяснишь?
   - А надо? Помнится, ты хотел нас убрать, вот только тогда тебе мешал Рома. Он как раз стирать нас не хотел. Но вот если бы его не было.
   Влад развёл руками.
   - Да, ты продолжай. - Рычал Тёма. - К чему эти намёки, ты просто скажи, что я его убил.
   - А это не так?
   Камешки в его глазах раскалились до предела, а потом в секунду остыли, он усмехнулся, опустил плечи и пробурчал:
   - Я бы выкорчевал каждого из вас, и сделаю это при первом удобном случае. Но его бы я не тронул. Впрочем, плевать, что вы там думаете. Сейчас важно другое. Пусть мы и не лучшие друзья, - бросил он Владу и Мише, - а с кем-то даже не знакомы. Сейчас у нас есть общие проблемы.
   - Хочешь нам помочь? - Спросил Вадик.
   - Нет. Ему. - Он кивнул на меня, правда сейчас они вряд ли меня видели. - Я же говорю, у нас общие интересы.
   - Единственным твоим интересом было убить нас. - Заметил Влад.
   - Так и есть. Вот только это будет сложновато сделать, если Иван первым до нас доберётся.
   Все переглянулись и пожали плечами.
   - И что ты предлагаешь? - Спросил Вадик.
   - О, я тут немного подслушал, - бросил он, - и услышал одну дельную вещь. Мы не можем следить за Иваном, раз он следит за нами. Это логично. Но это не значит, что кто-то другой, не может за ним проследить.
   - Ден. - Кинул Влад.
   - Конечно. Или ты подумал, он просто так его отпустил? У Дена своя игра. Видно ему надоело скармливать мышек Ленни, и он решил немного расширить игровой мир.
   - И мы в нём мыши. - Сказал Дима.
   - Как-то так. - Кивнул Тёма. - Иван - Ленни, а Ден - бог. А, как и полагается богу - он должен быть вездесущим и всезнающим.
   - Он знает, где Иван. - Вскрикнул я, влетая в тело. - Нам надо к нему.
   - Мы только что там были. - Сказал Вадик. - И как мне помнится, не очень-то он хотел нам помочь.
   - Можно заставить говорить кого угодно. - Сказал Тёма, вновь запрыгнув в тело. - Не правда ли?
   Он с ухмылкой посмотрел на Влада, а тот отвёл глаза и бросил:
   - Я больше этого не сделаю.
   - Так это сделаю я. - Прорычал Тёма и подскочил на месте. - Мы вытрясем всё из Дена, потом найдём Ивана и разберёмся с ним. А потом... - Он прошёлся взглядом по остальным и широко улыбнулся. - А впрочем, чего загадывать.
   (***___***)
   Мы ехали молча. Тёма уселся на переднее сидение, а мы с Владом упали сзади.
   В который раз за последние месяцы, всё встало с ног на голову. Хотя если подумать - не было никакой разницы, кем был Тёма. Будь он такой же личностью, как Влад или Дима - это что-нибудь поменяло? Вряд ли. Но зачем было это скрывать?
   Мне не дали додумать. Таксист ударил на тормоз, и я чуть не разбил нос о переднее сидение.
   - Простите. - Вскрикнул дедок, он повернулся к Тёме и увидел, что у того изо рта течёт кровь. - Боже мой. - Снова вскрикнул он и потянулся за салфетками.
   - Не надо. - Сказал Тёма. - Всё хорошо.
   Губы он вовсе не разбил. Тёма кусал их всю дорогу и за те десять минут, что мы мчались по городу, успел разъесть их до мяса. Он вышёл из машины и слизал кровь с подбородка.
   - Прости. - Шепнул он мне. - Вредная привычка.
   Сказав это, он оторвал зубами ещё пару лоскутков кожи от губ, прожевал их и выплюнул. А потом уже начисто вытер рот платком.
   Мы стояли возле того же подвала. Над ним нависал чёрный железный купол, а кривые бетонные ступеньки опускались во тьму. Ступеньки эти отливал какой-то неумёха, все они были разные: одни высокие, другие низкие, одни широкие, другие узкие. Нас было трое, мы стояли у входа в бездну и смотрели вниз.
   Наконец Тёма первым сделал шаг и опустил ногу в тень, потом ещё одну и ещё, а когда мы уже были на полпути к двери, наверху вдруг послышался шорох и, обернувшись, мы увидели Ивана.
   Он был уже не в белом пиджаке, а в серой кофте с длинным рукавом и обычных джинсах. На животе у него был широкий карман, куда он сложил руки. Его глаз уже не был таким красным, но весь белок всё ещё пронзали кровавые нити. А вот седые волосы всё так же мелькали в голове серыми лентами.
   Я ждал, что он что-то скажет, но Иван только улыбнулся и исчез. Я тут же ринулся наверх.
   - Стой. - Крикнул Тёма.
   Я чувствовал, как он пытается вытолкнуть меня из тела, но я удержался и как только вылетел на свет, тут же получил прикладом по челюсти, отшатнулся и снова полетел вниз. Мы втроём просчитали все ступеньки, я, кажется, пролетел штук девять, Влад взял на себя пять, а оставшиеся три и удар о металлическую дверь, принял Тёма.
   Мы лежали вверх тормашками, с выкрученной шеей. Я пошевелил сначала правой ногой, потом левой, потом руками, а после перевернулся и уселся на землю.
   - Влад, Влад, Влад. - Шепнул Ваня. Он спускался к нам, и каждый его шаг, звоном отдавался у меня в голове. Казалось, будто он идёт в свинцовых сандалиях, по свинцовому полу.
   Он присел на одну из ступенек, в руках у него был Макаров.
   - Да, ты ещё психованней, чем я думал. - Усмехнулся он.
   - Ну, тебя-то не переплюнуть. - Бросил Влад.
   Говорить было больно, челюсть дрожала, а во рту булькала кровь, видно он выбил нам зуб - подумал я, - или пару зубов. Но потом, пробежав языком во рту, я понял, что зубы на месте, а кровь идёт из щеки. Видно я откусил от неё кусок, когда стискивал зубы.
   - Я всё про тебя знаю. - Шепнул он и посмотрел по сторонам: на Влада и на Тёму, будто и, правда, их видел. - Признаться, я думал, что просто убью тебя, но сейчас... - Он вдохнул и опустил голову. - Ты ведь знаешь, что он сделал?
   - Знаю. - Ответил Влад.
   - И ты идёшь сделать тоже самое с ним?
   - Да.
   - И всё, чтобы найти меня?
   - Да.
   Иван рассмеялся.
   Это и, правда, было смешно. Вот он, перед нами. Как мы того и хотели. Только что толку.
   - Что ты хочешь? - Спросил я.
   - Убить тебя. - Ответил он. - Признаться уже давно. Но сейчас я хочу, чтобы ты вошёл туда и сделал с ним всё тоже самое, что он делал со мной. А когда Ден всё расскажет, я хочу увидеть твоё лицо. - Он снова глухо засмеялся. Потом спустился ещё на пару ступенек вниз и свесил голову на бок. - Театрально, не правда ли? Но что поделать? В детстве мечтал стать актёром, но вот как-то не вышло. Зато сейчас посмотри, какое у нас получается представление. - Он спрятал пистолет в карман на животе и поднялся наверх. - Я буду тебя ждать.
   Бросил он и исчез.
   Я откашлялся, провёл ладонями по рёбрам и вскрикнул, пара трещин - как минимум. Тёма взял контроль, поднялся, потом рывком оторвал новый клок от губ и распахнул дверь. Внутри было темно, как и раньше, и снова только из-под одной двери лилась тонкая струйка света. А перед этой дверью, стоял один из охранников Дена. Толстоватый и лысый, тонкого и волосатого на посту не было.
   - Влад? - Спросил он и скорчил рожу.
   Тёма ничего не ответил, он рубанул толстяку в живот, выхватил пистолет у него из кобуры, а потом с размаху саданул коленом в нос. Тот как болванка ударился о стену и обмяк.
   Тёма пинком распахнул дверь и влетел в кабинет. Денис, который сидел за столом, посмотрел на нас, на пистолет в нашей руке и вскинул одну бровь.
   - Вижу, ответов тебе не хватило.
   Артём снова промолчал и разбежавшись саданул ногой по столу, а тот отъехал назад и врезался Дену в рёбра. Денис так скрючился, что чуть не ударил нос о столешницу.
   А мы подскочили к нему, схватили за волосы и, чуть ли не вжимая свой рот ему в ухо, прорычали:
   - Раз ты знаешь, что мы ненормальные, то должен понимать, что среди десятка личностей, найдётся тот, кто будет страшнее тебя. - Тёма рывком двинул стол в сторону, схватил Дена за ворот и подтащил к себе. - Есть два варианта. Либо говоришь где он. Либо... - Замолчал, стиснул зубы и посмотрел в чёрные глаза Дениса, они были похожи на ночное небо, в котором вмиг потухли все звёзды.
   - Боюсь, мне нечего тебе сказать. - Прохрипел Ден, и налитым кровью ртом улыбнулся нам.
   Глаза у Тёмы снова вспыхнули.
   - Ладно. - Шепнул он и потащил Дена за собой.
   Мы прошли в конец коридора и остановились у старой двери, с которой уже облезла почти вся краска, а та, что осталась тёмными полосками, свисала то тут, то там. На уровне глаз висела табличка в красной рамке: "Не влезай - убьёт".
   Тёма затолкал в комнату Дена и щелкнул выключатель. Мы очутились в комнатке, по размерам меньше прошлой. Внутри стояла тумба, на которой лежал поднос с каким-то баночками, вроде тех, что стоят со специями у Оли на кухне. Возле правой стены уместился шкаф, а посредине стояло что-то похожее на электрический стул, с зажимами, для рук и ног.
   Артём затолкал Дена в комнатушку и дулом указал на стул. Тот пожал плечами, уселся на деревянный трон и сам закрепил ноги и одну руку ремнями. Тёма зажал ему вторую руку и подошёл к шкафу. Тут его сменил Влад. Он уцепился за ручку двери, провёл по ней ладонью и долго не поднимал глаз.
   - Что, воспоминания душат? - Шепнул Тёма.
   Влад поднял руку к горлу и покряхтел, но потом всё же распахнул дверцы.
   Первым что бросилось в глаза, были снова те банки со специями. Красный, зелёный, чёрный порошок. Они стояли на второй полке, на уровне глаз и если не смотреть выше и ниже, можно было подумать, что это вовсе и не пыточная, а самый обычный шкафчик, на самой обычной кухне. Да вот только на полке, что ниже лежали вовсе не крупы или спагетти в пачках, а гвозди и молоток с гвоздодером, тут же умещалась игольница истыканная иглами, тонкими и потолще, спирт и газовая горелка.
   Тёма пробежался взглядом по рядам, взял с нижний полки пластиковый поднос, как в столовых и как в той же столовой начал набирать блюда по вкусу. Первым он схватил те самые иголки, спирт и горелку. Потом отправил на поднос какую-то баночку с прозрачной жидкостью внутри. Что там было, я понятия не имел, да и в банке с надписью "спирт" по правде, могло оказаться всё что угодно. Последними на поднос отправились скальпель и медицинский зажим.
   - Эм-м, - прошипел он и натянул улыбку на лицо, - сколько с меня?
   Тёма поставил свой поднос на тумбу, а старый жестяной противень двинул в сторону, правда, потом посмотрел на баночки, что там стояли и забрал их себе. Он ещё долго стоял сложив ладони на тумбу и разглядывая инструменты, потом всё же вырвал пару иголок облил их спиртом, взял миниатюрный молоток и повернулся к Дену.
   - У тебя ещё есть шанс. - Сказал Тёма.
   - А вы в казино смотрели? - Вдруг выпалил он, а потом расхохотался.
   - Ла-адно. - Процедил Тёма. - Начнём с классики.
   Видеть это не хотелось, участвовать тем более. Когда я шёл сюда, то готов был выбить из Дена ответы, но я почему-то представлял, что буду в прямом смысле колотить его руками и ногами. А от одного взгляда на все эти пилочки, иголки и пассатижи, меня воротило.
   Я оставил это Тёме и Владу, а сам уселся в угол комнаты и закрыл глаза руками, как ребёнок, что за ладошками прячется от ужасов этого мира. Уши я не затыкал, боялся прослушать что-то важное. Но Денис ничего не говорил, он только рычал, шипел, порой глухо орал, но чаще - смеялся. Я слышал, как иглы одна за другой с треском влетают ему под ногти и мне хотелось кричать от этого, а он только взвизгивал, потом рычал пару секунду и снова начинал хохотать.
   С иголками под ногтями Ден ещё больше стал похож на Фредди. Я видел, как его ладони дрожат на подлокотниках, а с пальцев на пол стекает кровь.
   - Всё ещё не вспомнил? - Спросил Тёма.
   - А какой там был вопрос? - Прохрипел Ден и с улыбкой уставился на него. Глаза у него покраснели от слёз, всё лицо взмокло от холодного пота.
   - Где Иван?
   - Под кроватью смотрели?
   Ден снова рассмеялся и к нему присоединился Тёма. Правда, уже через секунду он принялся одну за другой вырывать иголки из пальцев.
   - Ты скажешь. - Усмехнулся он и снова подошёл к тумбочке с инструментами.
   На этот раз он взял пару каких-то зажимов, скальпель, проволоку и плоскогубцы. Я понятия не имел, что он собирается с этим делать. А когда он подошёл к Дену и вырвал ему первый ноготь, то я снова закрылся ладошками от этого мира и на этот раз слегка придавил пальцами уши, чтобы не слышать смех. Да именно он пугал больше всего. Когда с человека кожу сдирают, обычно ждёшь дикие вопли, но уж никак не хохот.
   Спустя полчаса на поднос вперемешку с клочками кожи, обратно полетели плоскогубцы, скальпель и проволоки. Ден сидел с опушенной головой, подбородок касался груди, а лицо, как уверен и всё тело, было как влажная салфетка. Вены на шеи разбухли, глаза залились кровью, а изо рта струйкой стекала слюна.
   - Что дальше? - Прошептал он. Ден оторвал голову от груди и дрожащими глазами уставился на Тёму. - Ток? Кислота?
   - А может позовём Ленни?
   - Она меня любит.
   - Не важно, если ты забыл её покормить. - Вставил Влад.
   Ден только усмехнулся и как мог махнул красной кистью. А Тёма взвесил на руке одну из баночек с красной приправой и посмотрел на меня.
   - Тебе лучше этого не видеть. - Сказал он.
   - О-о, а кто это у нас там? - Усмехнулся Ден и посмотрел на меня. - Макс я полагаю, это ведь с тобой мы болтали о мышках, верно? Получается, я знаю тебя, Влада, того парня, что занял у меня деньги, и теперь ещё его. - Он кивнул на Тёму. - А кто из вас встречается с той девчушкой? Олей кажется.
   Услышав её имя, я тут же вскочил на ноги, вытолкнул Тёму из тела и ухватил Дениса за горло.
   - Ну, давай. Подразни меня. - Прорычал я и схватил другой рукой скальпель с подноса. - Они может, и будут по кусочкам тебя разбирать, пока ты всё не расскажешь. Но я не такой. И если ты ещё хоть раз о ней заикнёшься, я одним движением...
   - Всё-всё, спокойно. - Он снова рассмеялся. - Больше слова о ней не скажу, даже думать не буду. Но вот наш общий друг, он ведь уже виделся с ней...
   - На это нет времени. - Прорычал я и прижал нож ещё плотнее к его горлу. - Он знает обо мне. Это ты ему рассказал?
   - И зачем мне это?
   - Чтобы игра была интереснее.
   - Не-ет, - проговорил он, - Ваня сам узнал. И если бы ты хоть чуток подумал, то сам бы уже всё понял. - Из-под ножа на шее заструилась кровь. - Брось, к чему это насилие, ты ведь не такой.
   Тут его рука схватила нож и увела вниз, а вторая оттолкнула меня. Я с открытым ртом посмотрел на кресло и понял, что ремни болтаются на подлокотниках. Он усмехнулся, освободил ноги и встал. Потом подошёл к тумбе, взял с подноса один из ножей и вытащил из ящика тарелку с зелеными яблоками.
   - Будешь? - Спросил он. Я помотал головой. - А я буду. - Он отрезал кусочек от яблока и слизнул его с ножа. - Ты мне нравишься Макс. Нет, не так. Вы мне нравитесь. Вы все. Один Влад и тот чего стоит, а вас там должно быть целая армия. Интересно, наверное, так жить. - Он закинул в рот ещё одну дольку, не спеша прожевал её, и заговорил. - Впрочем, я и, правда, заигрался. Вижу тебе не терпеться узнать, где он и как это он всё о тебе узнал. И как же он всегда знал, куда ты пойдёшь. Даже когда ты говорил об этом только с самим собой, в своей маленькой запертой комнатке...
   Я бежал уже минут пять, разглядывая машины и выискивая чёрно-жёлтые кубики на дверцах. Я понимал, что стоит вызвать такси, но остановиться не мог. Поэтому я бежал, запинался, падал на землю, вставал и бежал снова. Так я добрался до центральной площади, а потом короткими перебежками и до моста. Уже там я без сил упал у дороги и вызвал такси.
   На дорогах было свободно, гаишников не было, а у водителя перед глазами мелькала моя тысяча. Поэтому мы летели. Обгоняя одну тихоходку за другой и, уже через пять минут водитель вдарил по тормозам у одинокой девятиэтажки.
   Жильцы повыбегали из дома и толпились возле одного единственного подъезда. Женщины в домашних платьях, мужчины в майках с сигаретами во рту и ребятишки, на которых гаркали каждую минуту и отгоняли подальше к детской площадке. А среди всего этого бедлама, две полицейские машины и десяток человек в погонах.
   Я прошёл мимо жильцов, прижав подбородок к груди, и проскользнул в дом. Там взбежал по ступенькам и зашёл в левый коридор первого этажа. Дверь второй квартиры справа была открыта, оттуда то и дело доносились резкий голос мужчины лет сорока. У двери стоял юнец, тоже в полицейской форме, правда, в какой-то другой, не в той, в которой ходят настоящие копы. Стоял он ровно между двух квартир моей и Лёниной.
   Я сделал несколько шагов, хотел завернуть к себе, но передумал и шагнул дальше. Я не знал, куда иду, дальше по коридору выхода не было, но я шагал. Вот я уже поравнялся с дверью и видел комнаты забитые полицейскими в форме и копами в штатском. Один из них завидел меня, перескочил через журнальный столик и подбежал к двери.
   - Стойте. - Сказал он. - Вы здесь живёте?
   Он выскочил в коридор и сейчас перегородил мне путь. Высоченный под два метра, он нависал над моим лицом и выпускал в меня горячий пар из ноздрей.
   Я посмотрел на свою дверь и сказал:
   - Нет.
   Он проследил за моим взглядом и тоже посмотрел на мою квартиру, а потом вновь на меня.
   - Тогда можно спросить, что вы здесь делаете?
   - Я... - Я вздохнул и выпалил. - Пришёл в гости.
   Полицейский опустил брови, скосил рот и вытащил блокнот из заднего кармана.
   - Значит, вы их знали?
   - О, нет-нет. - Задыхаясь, выпалил я. - Я был в гостях, у друзей с третьего этажа. - Я всё не мог отдышаться и зачем-то несколько раз ткнул пальцем в потолок, куда-то вправо, будто показывая квартиру, в которой только что был. - Я просто спустился и увидел это... И подумал... - Потом я наконец продохнул и затараторил снова. - Я, кажется, видел их, точнее мужа, то есть... Его ведь Лёня звали, да?
   - Да. - Полицейский кивнул и убрал блокнот обратно за спину.
   - Он умер? - Спросил я.
   Полицейский снова кивнул.
   - А его жена?
   Я уже знал ответ.
   Я посмотрел куда-то вдаль комнаты, пытаясь что-то разобрать. Осталось задать один вопрос, но я не хотел знать ответ. Дядя Стёпа будто чувствовал это и ничего не говорил, но и не уходил. А я всё силился что-то выговорить, но из-за кома в горле вместо слов вылетали только хрипы. Наконец, я прокашлялся, вдохнул, что было сил и, скорее не сказал, а выдохнул эти слова изнутри:
   - А дочь?
   Может уехала. Или гостила у подружек. Или может, сбежала из дома к своему парню. Или её сбила машина и она с переломами рук и ног лежит в больнице. Боже пусть она переломанная лежит в больнице.
   Но полицейский сказал нет. Он сказал, что это была бы какая-то сказка, если бы её сбила машина. Нет. В жизни таких чудес не бывает. Она там, вместе с папой и мамой. И из-за тебя. Он так и сказал из-за тебя! Ты виноват в её смерти. Она ведь хотела стать актрисой, помнишь? А ты её убил. Вот так.
   - Можете точно сказать, у кого вы были? - Спросил он.
   - Да, конечно. У Стаса Фролова из 53-й. - Выпалил я первое, что пришло в голову. Фролов, кажется такая фамилия была у того повара. Фролов.
   - Хорошо. Если что-то вспомните... - И он протянул мне визитку, а я взял.
   Потом вышел из коридора, натянул капюшон на голову и выскользнул на улицу.
   Людей стало ещё больше. Они как будто размножались делением и рождались каждую секунду, с каждым шагом они всё наседали на меня, и вот уже приходилось протискиваться через них.
   - Бежать. Бежать. - Кричал я.
   А они сжимали меня со всех сторон, держали, душили. Наконец я выскользнул на пустырь, откинул капюшон и покрасневшими дрожащими глазами посмотрел подъезд. А потом куда-то наверх, на окна и крыши домов.
   - Я хочу посмотреть на твоё лицо. - Вспомнил я.
   Я снова задыхался. У вас когда-нибудь кололо лёгкое? Так здесь тоже самое, только в десять раз сильнее. Вы пытаетесь вдохнуть, но стоит вам только начать, как грудь, будто ножом протыкают и вы вместо вдоха, задерживаете дыхание и прижимаете руки к груди. И так снова и снова, вам уже не хватает воздуха, в глазах темнеет, голова кружится и вас тошнит. Кажется, вы сейчас свалитесь...
   Но вдруг в голове мелькнуло:
   - Оля.
   Я тут же вдохнул. Пелена с глаз спала, а мир засветился пуще прежнего. Голова хоть и кружилась, но мне было уже плевать. Я выхватил телефон и набрал её номер.
   - С тобой всё хорошо? - Спросил я. - Потом объясню. Не выходи никуда, жди меня. И никому не открывай. Никому, ни курьеру, ни полицейскому, ни президенту. Жди меня.
   Я бросил трубку и упал на лавку у остановки. Пальцы разжались, и телефон упал на землю.
   - Мы его найдём. - Сказал Тёма. - Ден следит за ним.
   - Ден, кусок говна. - Сказал я. - Он знал. - Крикнул я и вскочил на ноги. - Специально нас держал, там. Это он нас держал...
   - Тихо-тихо. - Шепнул Тёма. Он положил руки мне на плечи и усадил на лавочку, а потом скосился на толпу у дома. - Надо уходить. Когда они узнают, что это твоя квартира, у них будут вопросы. Думаю, он где-то просверлил дыру, чтобы следить за нами, если это так и если они её найдут, у нас будут проблемы.
   - Будут проблемы. - Я закрыл лицо руками и захохотал. - Будут проблемы. - Повторил я, давясь от смеха. - Больше чем сейчас, проблем у нас уже не будет.
   Он вздохнул и кивнул головой.
   - Мы его найдём. Позвоним Дену и узнаем где он, а потом выследим и убьём. Тело расчленим и закопаем. Только перед этим отрежем пальцы и пропустим их через мясорубку, так если вдруг его откопают, то по отпечаткам опознать не смогут. Остаётся только определиться с головой, её думаю, сожжём. Или подорвём, вставим в рот шашку и бахнем, а потом закопаем где-нибудь отдельно от тела, в другой части леса. Или лучше в другом лесу. Как тебе идейка?
   Я поднял большой палец, скривил губы и блеванул себе под ноги.
   - Но-но-но. - Выпалил Тёма. Он снова скосился на толпу у дома, потом подхватил меня под руку и отвёл в сторону.
   Когда мы уже отошли настолько, что подъезд было не видно, он усадил меня прямо на землю и вызвал такси до Оли.
   - Что он хочет? - Шепнул я.
   - Убить нас. - Сказал Тёма.
   - Так чего не убьёт?
   - Видно, сначала решил убить наших друзей...
   - Друзей. - Выпалил я и снова ухватился за телефон. Перед глазами снова стало ясно. На этот раз я набрал Даню. Послышались длинные тугие гудки. Один, второй, третий...
   Такси подъехало и притормозило посреди дороги, напротив меня. Я вскочил, отряс зад от земли и залетел в машину.
   - Едем на красноармейскую. - Выпалил я.
   - Но у меня заказ на Портовую. - Сказал тот.
   Я выхватил из кармана пару скрюченных пятисоток и сунул ему.
   - Красноармейская 55. И побыстрее.
   Мы снова промчались через весь город, прямо до мастерской Дани. Дверь была заперта, а трубку он не брал, всё те же тугие гудки: один, второй, третий...
   - Надо внутрь. - Сказал я.
   - Зачем, его там всё равно нет. - Сказал Влад.
   - Давай. - Рявкнул я.
   Влад прорычал что-то себе под нос, вытащил из кармана скрюченную железку и поковырялся в замке. Через пару секунду дверь щелкнула, и я влетел в мастерскую. Все, как и раньше конопля на подоконнике, два кресла у стола, мольберт, книжный столик с пальмой, стол и бюст голой женины у входа.
   Затрезвонил телефон.
   - Да, Даня, ты где? Я звонил тебе тысячу раз.
   - Вот-вот. - Буркнул тот. - Можно было бы понять, что я занят.
   - И чем это ты так занят? - Крикнул я.
   По правде я был только рад его слышать. Тут он замолчал, потом в трубке что-то зашуршало и, через пару секунд, послышался его шёпот:
   - Я у Жени.
   - Что?
   - У Жени. - Прохрипел он.
   Я упал в кресло и запрокинул голову.
   - О, боже. - Выдохнул я. - Поздравляю.
   - Да, спасибо, может ты был и прав...
   - А теперь слушай меня. - Вставил я. - Просто поверь и сделай, пожалуйста, как я скажу. Сегодня ты должен остаться у неё...
   - Я и так буду у неё.
   - На всю ночь. - Вставил я.
   - Ну, конечно. - Рассмеялся он.
   - И вы не должны никуда выходить. - Прорычал я. - Это правда, очень важно.
   - Спокойно, Макс. - Усмехнулся Даня. - У меня всё под контролем. И спасибо, что говоришь мне иногда то, что мне будет неприятно услышать. А точнее - правду. Это важно.
   Я только угукнул и бросил трубку. Вряд ли Иван знает, где живёт Женя, да и Даня думаю, ему не нужен. Да и если на то пошло, то к завтрашнему утру, Ивана уже не будет.
   От Дани я сразу поехал к Оле. Не помню, сколько мы говорили, наверное, больше часа. Точнее говорил только я, а она всё слушала, и с каждой минутой румянец на её щеках гас, а уголки губ опускались всё ниже. Я рассказал ей всё то, что не рассказывал раньше. Даже про бармена карлика не забыл упомянуть.
   - И что теперь? - Спросила она.
   Тут я не стал пересказывать весь план Тёмы и сказал просто:
   - Мы убьём его.
   - Мы?
   - Мы, в смысле Мы. - Я обвёл рукой себя и пространство за собой.
   - И других вариантов нет?
   - Нет.
   - Почему не сдать его полиции? Он убил трёх человек. Расскажи им всё, а потом мы уедем.
   - У нас нет времени. - Сказал я. - Им надо будет его найти, а потом ещё доказать что это он. А если улик не хватит? А если их просто нет? Что если он всё сделал чисто, и его выпустят? По сути никакого мотива убивать Лёню и его семью у него не было, он убил их только чтобы поселиться в их квартире, только чтобы следить за мной. Если он не оставил там свои волосы, ногти, сперму и ещё желательно чистосердечное признание, то суд может растянуться на месяцы и в конце концов его могут отпустить.
   - Но убивать...
   - Я не хочу этого. - Выпалил я и взял её ладонь в свои руки. - Но поверь, выбора у нас нет. Если я не найду его сегодня, завтра он ещё кого-нибудь убьёт: может Даню, или Женю, да кого угодно. Любого, кто ему помешает, не понравится или косо посмотрит. Но самое главное - он видел тебя. И он знает, где ты живёшь. И да, чёрт. - Я сорвался с места и чуть не зарядил кулаком о стену. Но потом отдышался и вновь подошёл к Оле, схватил её руки и крепко сжал. - Я должен его остановить. А потом мы уедем. Думаю, у меня где-то есть дом. Где-то далеко, может в Питере, или в Сочи, а может в Хабаровске или Владивостоке. Но где-то там моя старая жизнь и мы уедем туда. Вместе.
   Она попыталась улыбнуться, но не вышло, уголки её губ свисали всё ниже.
   Снова затрезвонил телефон.
   - Макс.
   - Денис. - Сказал я.
   - Выйдешь, поговорим.
   - Где ты?
   - Прямо под окнами.
   Я подошёл к окну и одёрнул штору. На пустыре за домом, между дорогой и ларьками с тряпками, среди сухой земли и жёлтой травы-соломы, стоял он.
   - Что ты хотел? - Спросил я.
   Я встал в двух шагах от него. Пистолет его охранника на всякий случай я тоже прихватил с собой.
   Он молчал. Переминался с ноги на ногу, покусывал губы и молчал. Кровавые пальцы, спрятанные под чёрными перчатками, дрожали. А его чёрные глаза сейчас смотрели куда-то на выжженную траву. По спине пробежал холодок, и тело моё тряхануло. Он никогда таким не был. И глаз он никогда не отводил, а наоборот всматривался в мои глаза и пытался залезть внутрь. Да и эти подрагивающие руки. Ещё час назад он смеялся, когда Тёма с него кожу сдирал, а сейчас топтался передо мной как нашкодивший ребёнок.
   - Признаюсь, я немного заигрался. И прошу меня простить.
   - Ты уже говорил. Всё в норме. - Бросил я. - Просто скажи, где он?
   Ден снова вздохнул.
   - В этом-то и дело. Я не знаю.
   Я усмехнулся и сделал шаг к нему.
   - У нас каждый разговор с этого начинается.
   - Сейчас это правда. Я не знаю, где он. За ним следил Рома, но Иван видимо его заметил. - Он стиснул зубы и выплюнул через них воздух. - Думаю, он с самого начала знал о нём, только ждал подходящего момента. Пока мы были в подвале, он убил его, а потом видимо позвонил в полицию и сообщил об убийстве Лёни и его семьи, чтобы к твоему приезду их уже нашли.
   На этот раз в глазах не темнело, да и ком не подбирался к горлу. На этот раз всё было яснее некуда. Сейчас отключаться было нельзя. Никак нельзя. Я посмотрел на Олин дом и нашёл её в окне девятого этажа, потом повернулся к Дену, сделал к нему ещё один шаг и чуть ли не прижавшись к его лбу прошептал:
   - Мы найдём его. Вместе. И ты его убьёшь. Без пыток, без прелюдий. Просто убьёшь. А потом я исчезну, и мы никогда больше не увидимся.
   - Хорошая идея.
   - И не созвонимся.
   - По рукам.
   - И поздравительной открытки друг другу не пошлём.
   - Согласен.
   - Но если... - Я замолчал и ещё раз посмотрел на Олино окно. - Я даже договаривать не стану.
   - И не надо. - Выпали он.
   Мы пожали друг другу руки.
   - Так с чего начнём? - Спросил я.
  

Глава тринадцатая

   Олю мы упрятали в гостиницу. Пусть, здесь и не было железной двери и решёток на окнах, зато внизу сидел администратор с охранником, по коридорам то и дело сновали уборщицы, а остальные номера на этаже были заняты. А ещё мы дали Оле пистолет, так на всякий случай и сказали стрелять без предупреждения в любого, кто войдёт без стука, даже если это горничная и она принесла орешки. Плевать. Надо стучаться.
   - Куда теперь? - Спросил я.
   Мы с Деном сидели на ступеньках у центральной гостиницы. Вдали за домом советов, сверкал купол кафедрального собора, а справа струился поток машин. День подходил к концу, люди спешили домой к семьям и жидкокристаллическим телевизорам. Вот они приезжают домой, заваривают чай, выжимают туда дольку лимона, потом хотят выбросить эту выжатую шкурку, но, в конце концов, и её бросают в стакан. Они высыпают в тарелку печенье и вафли, конфеты и бублики, режут торты и рулеты. Включают тринадцатую серию тринадцатого сезона какого-нибудь сериала. Смеются, плачут, болтают и пьют чай.
   И мы скоро будем так жить. Только без телевизора - Оля ведь не смотрит телевизор. Мы будем садиться просто так, за стол насыпать в тарелку печенья и вафли...
   Голос Дена вернул меня на землю.
   - Поговорим с Лёвой. - Сказал он.
   - Мы уже говорили - он ничего не знает.
   - Может, вы не так спрашивали? - Усмехнулся Ден.
   Мы снова очутились у обувной мастерской. Ден зашёл один, а через пару минут из подвала послышался грохот и оттуда один за другим побежали люди, они спотыкались на ступеньках и разбрасывали фишки. Те, кто бежал сзади пытались их подобрать, но третья волна наползала на них и толкала вперёд. Так на ступенях осталось тысяч двадцать не меньше. Правда, сейчас они как в золотой антилопе, превратились в мусор.
   Тут из подвала показался Ден и махнул мне рукой.
   В казино остался только бармен карлик, Лёва и два охранника, которые лежали на полу. У первого лицо было раскурочено, а к щекам прилипли осколки стекла. Около второго лежал выбитый зуб, а изо рта ручейком текла кровь, видно его тоже огрели бутылкой, правда на этот раз бутылка оказалось прочнее головы.
   Лёва сидел на стуле, посреди зала с торчащим осколком стекла из шеи. Денис на него даже не смотрел. Он прошёл к бару заказал два джина и один протянул нам. Когда я взял бокал и залпом выпил его, Ден зацокал и сказал, что джин так пить нельзя.
   - Джин - это напиток элиты. Его нужно пить маленькими глотками, иначе не почувствуешь вкуса.
   Он кивнул на стул возле себя, и я не отводя глаз от Лёвы, присел.
   К слову Лёва тоже следил за нами, правда, осколок не давал ему опустить голову, поэтому он всё время сидел с запрокинутым кверху подбородком, а поскольку сидел он под лампой, то жёлтый свет бил прямо в глаза.
   Когда мы выпили ещё по бокалу джина, на этот раз, как и полагается, медленно. Денис поднялся, подхватил барный стул и подтащил его к Лёве.
   - Обычно, я торопиться не люблю. - Сказал он. Ден уселся на этот высоченный стул и сейчас смотрел на Лёву сверху вниз. - Что толку пугать кого-то смертью? Разве это страшно? Не-ет, если вещи пострашнее. Но сейчас, у меня, нет времени. Поэтому мы сделаем так. Я задам тебе один вопрос, а ты на него ответишь. Если мне понравится твой ответ, я уйду. А если не понравится, то я тоже уйду, только перед этим вытащу ту хрень у тебя из шеи.
   Оранжевые глаза Лёвы, под светом лампы горели и слезились, а лицо, бледное и холодное от пота, дрожало. Ден же сидел в тени и смотрел на него, как на актёра из зрительного зала, он поднёс к губам стакан с джином и допил жижу, что оставалась на дне.
   - Повторить? - Спросил карлик.
   - О да, не откажусь.
   Бармен схватил с полки бутылку, спустился по лесенке из стульев и засеменил к Дену. Когда он был уже у стула, Ден просто опустил руку с бокалом вниз и карлик бахнул ему ещё пятьдесят.
   - Спасибо.
   Карлик кивнул и затопал обратно к бару.
   - Вопрос ты, думаю, и сам знаешь. - Сказал Ден. - Но я всё же повторю. Где Иван?
   - Не знаю. - Ответил Лёва. Ден вздохнул и потянулся к его шее, но тот дёрнулся и отъехал назад. - Стой. Я, правда, не знаю, я уже говорил ему. - Он кивнул на меня. - Может ответ тебе не нравится, но лучше у меня нет.
   Ден через плечо посмотрел на нас.
   - Что думаешь?
   Тёма занял тело.
   - Я же сказал, что уже говорил с ним.
   - Да, тут ты прав. - Он снова вздохнул. - И что теперь делать? Убить его?
   - Нет. Будет не правильно убивать его только потому, что он ничего не знает. Вот если бы он знал, и не сказал...
   - Да, и тут ты прав. Но мы-то не знаем - знает он или не знает.
   - Боже, у него в горле осколок от бутылки с бурбоном, такой здоровый, что им можно барана зарезать. Думаешь, он стал бы нам врать?
   Тёма подошёл к стулу Дена и отхлебнул немного джина.
   - С другой стороны, - сказал он, - может он и не знает где Иван, но знает, что-то другое.
   - Например?
   - Например, то, где он может быть.
   - Хм, а, правда. - Ден повернулся к Лёве. - Ты знаешь, где он, может быть?
   - Понятия не имею. - Прохрипел тот и изо рта у него, струйкой потекла кровь.
   - Не верю я ему, - выпалил Ден. - Он был правой рукой Вани, а знает меньше чем школьный охранник о директоре.
   - Да, тогда всё же придётся убить.
   - Тоже так думаю. Только как? Можно вытащить стекло, но это слишком просто.
   - Можно его сжечь. - Сказал Тёма.
   - Сжечь?
   - Ну, да, возьмём канистру с бензином, обольём его и подожжём.
   - Чёрт, у меня нет канистры. - Выпалил Ден. - Всё в баке. Эй, мелкий, - крикнул он бармену, - есть канистра?
   - У меня машины-то нет. - Крикнул тот. - До педалей не достаю.
   - Сука. - Бросил Тёма. - Ну, тогда можно отсосать из бака.
   - И сколько мы так наберём?
   - А нам много надо? Обольём только ноги, а пламя само дойдёт до головы.
   - Или лучше сразу голову поджечь. - Сказал Ден. - Эх, жалко времени мало, а то можно было бы Ленни привезти.
   На этих словах зрачки у Лёвы расширились, хотя до этого от света они напоминали две дырки от иголки.
   Тут тело занял Влад. Он подошёл ближе к Лёве, посмотрел на него сверху вниз, а потом бросил Дену:
   - С другой стороны, если он всё же что-то знает, то думаю, стоит потратить немного времени. С Ленни он точно всё расскажет.
   - Даже то, что не надо. - Рассмеялся Ден. - Помнишь Костю?
   - Кого?
   - Ну, Костя, травой барыжил, занял у нас сто штук и просрал всё. В прошлом году было. - Влад закивал головой. - Да, ты его тоже должен помнить. - Сказал он Лёве. - Обычный был паренёк, до встречи с Ленни. Теперь обе ноги еле волочит.
   - Да. Или Сычёв, например, помнишь? У него, кажется, сейчас погоняло седой. - Спросил Влад.
   - Да, а до встречи с Ленни был брюнетом. - Сказал Ден. - Но больше всего Марку не повезло. Я тогда оставил их в кабинете вдвоём, самому надо было отлучиться, а как вернулся то... - Ден махнул рукой. - Царствие небесное. Не упаси бог кому такую смерть.
   - Помню. - Прохрипел Влад. - Весь вечер пришлось кабинет вымывать. Один глаз так и не нашли.
   - Так сожрала, наверное. - Бросил Ден.
   Лёва в этот момент затрясся ещё сильнее, а струйка крови изо рта прекратилась в целый ручей, который сползал до подбородка, а оттуда струился на белую кофту, пачкая её красными кляксами.
   - Они скоро очнуться. - Сказал Ден и кивнул на охранников у двери. - Так что придётся перевести его ко мне. К тому же там и шумоизоляция лучше.
   - Да, правильно. - Кивнул Влад. - А то после Марка бабушки ругались. Говорили, мол, слышали что-то.
   - Ага. И это через такую бетонную прослойку. - Усмехнулся Ден.
   Потом подошёл к Лёве и схватил его под руку.
   - Стой. - Лёва выплюнул это слово вместе с порцией крови. - Я не знаю где он и не знаю, где может быть. Но есть у него гараж на окраине, что-то вроде склада, там столы бракованные, и так барахло всякое.
   Он договорил и отпрыгнул на стуле назад, а его рука обхватила шею и закрыла от нас осколок.
   Ден посмотрел на Влада, а тот только пожал плечами, допил джин и отошёл к бару. Там оставил стакан и кинул на стойку пару смятых купюр.
   - Налей себе за мой счёт. - Бросил он и пошёл к выходу.
   Мы скользили по улицам в старенькой иномарке. Я даже не знал, чья это машина. Должно быть, как и Влад, Ден свистнул её с какой-нибудь парковки. Мы всё дальше отъезжали от центра, пробки давно закончились и теперь мы летели в темноту, разгоняя её лучами фар.
   Я смотрел за окно, на машины и на людей внутри. Мимо пронёсся белый внедорожник с парой лыж на крыше. Видно кто-то воспользовался старой поговоркой и подготовил лыжи с лета. И пусть вокруг ещё только пахло осенью, я вдруг увидел за окном снег, он кружился у фонарей и врезался в стёкла машин. А там, за рулём внедорожника, сидел мужчина лет сорока в кофте в полоску: синяя, чёрная. Рядом на пассажирском его жена, в серых штанах с белой линией и голубой пуховой куртейке. А сзади двое мальчишек: одному шесть, другому семь. Оба в красных куртках, и хоть оба, худые, куртки делали из них толстяков. Они ехали загород на лыжную базу. Так ведь делают семьи на выходных, собираются, надевают пуховики, спортивные штаны и едут на лыжную базу. И мы скоро...
   Мы свернули куда-то к гаражам на земляную дорогу. Нас опутала тьма, и только вдалеке мелькали тусклые оранжевые светлячки фонарей. Машина заехала на камни, потом проскакала по ямам и притормозила у красных железных дверей гаража номер 101.
   Влад за пару секунд вскрыл висячий замок, и мы шагнули внутрь.
   Как Лёва и сказал - это был обычный склад. Столы с пошарканным сукном, скрипучие стулья, палатка, чемодан с инструментами, ракетки и воланчик, три пары рваных ботинок, две трёхлитровые банки, колесо от велосипеда, рама от велосипеда, руль от велосипеда, два звонка, восемь шариков для пинг-понга и одна ракетка, шляпа и три серые бейсболки, а ещё граммофон и коллекция пластинок.
   Я едва ли перечислил и четверть всего, что там было, но это поверьте самые интересные находки.
   - Ничего полезного. - Буркнул я.
   - Да, - кивнул Ден, - но важно не только то, что здесь есть, но и то, чего нет.
   Он тыкнул на одну из фотографий на стене. На ней был Иван только выглядел он молодо, лет так на двадцать с хвостиком, а возле него стояла уже старенькая шестёрка.
   - Думаешь, она ещё на ходу?
   - Стоит проверить.
   Он списал номера, а когда мы вышли, отошёл в сторону и набрал кому-то. Мы уселись на капот и со стороны посматривали, как Ден в оранжевом свете от фонаря ходил взад вперёд: четыре шага туда, четыре обратно. Наконец он повесил трубку и подошёл к нам.
   - Если она в городе, мы скоро это узнаем.
   Мы сидели, молча и, смотрели на мошек, которые танцевали под светом фонаря.
   - Давно хотел спросить, - начал он, - как это, делить тело с кем-то ещё?
   Я хотел сказать что-то вроде "отвяжись", но Тёма вовремя занял моё место.
   - Представь, что у тебя жизнь по талонам. - Сказал он. - Есть талон - живёшь. Нет - умираешь. Но только умираешь не до конца, а как будто проваливаешься в сон, но только никак не можешь уснуть до конца и поэтому, всё как-то наполовину. Между.
   - И как получить этот талон?
   - Варианта всего два. Либо вырвать в бою, либо сделать так, чтобы тебя кто-то позвал. Правда работает это не всегда. Но со временем привыкаешь к тому, что твоё тело - это маленькое государство, в котором постоянно твориться какая-то херь.
   Я уместился здесь же на краю капота и всматривался в Артёма, сейчас на его потрескавшемся лице не было того гнева, осталась только грусть. Красные хрусталики в глазах не сверкали, а тлели в красном холодном океане.
   Через пару минут телефон у Дена затрезвонил. На этот раз он отходить не стал, поэтому я слышал из трубки чью-то быструю сбивчивую речь.
   - Машины с таким номером в ГАИ нет. - Шепнул Ден.
   В трубку снова затараторили.
   - Но белых шестёрок в городе не так много.
   В трубке раздались последние плевки слов. Ден закинул телефон в карман и слез с капота.
   - Мои люди их найдут, а мы пока можем вернуться в гостиницу.
   - Нет. - Вставил я. - Мы тоже будем искать.
   - Брось, мы мало чем поможем, просто мотаясь по улицам.
   - Значит, будем сидеть и ждать?
   - Ну, если есть другие предложения, кроме как болтаться по городу, высматривая белую шестёрку, то - выкладывай.
   Я только развёл руками, а Ден усмехнулся и запрыгнул в машину.
   (***___***)
   "Сто одно" - ни в одной игре, нет такой неразберихи в правилах, как в этой. Один только король пик чего стоит. Кто-то говорит, что он даёт плюс четыре карты, кто-то, что это обычный король и ничего брать не надо, а кто-то считает, что брать надо не четыре, а все шесть. Тоже самое и с девятками - вот остались у вас девятки в конце игры - надо вам их считать или нет? Или вот, можно скидывать девятки разом или только по одной? И таких мелочей целая гора.
   Я этого не знал, мне рассказала Оля. Она сказала, что в детстве в каждом дворе были свои правила. Тут значит, за короля брали четыре карты, переходишь за дом, в другую беседку, и там берёшь уже шесть.
   Получалось, это была уже третья игра, которую она откинула. Первые две были: покер и БлэкДжек. Вскоре она отказалась от дурака и двадцати одного.
   - Надо что-то проще. - Говорила она. - Не хочу думать, да и играть не хочу. Хочется просто убить время, чтобы всё это скорее закончилось.
   Я понимал её. Я и сам прислушивался к каждому шороху в коридоре и ждал, что Ден постучит в дверь.
   - Тогда может быть в пьяницу? - Сказал я.
   - А что, - улыбнулась она, - это то, что надо.
   Я разделил колоду полам, отдал одну часть ей, а со своей стопки тут же скинул верхнюю карту. Картой этой оказалась дама, Олиной картой была восьмёрка.
   - Я выиграл. - Зачем-то сказал я, подхватил обе карты с пола и сунул их себе в колоду.
   В первые туров пять-шесть выигрывал только я, и моя стопка подросла, но потом я проиграл разом хода три и у нас снова стало почти поровну. Вообще это была бесконечная игра. Даже когда у противника остаётся пара карт - играть можно полчаса, а когда их у вас по двадцать пять, то и говорить нечего.
   - Почему люди так любят спрашивать - кем ты хотел стать в детстве, но не спрашивают, кем ты хочешь стать сейчас? - Спросила Оля.
   Когда она выигрывала, то поддевала две карты своим ноготком и швыряла под колоду, а когда проигрывала, то ставила на карты палец и подтаскивала их мне.
   - Наверное, потому что в детстве мы мечтали, о чём хотели и не думали, возможно, это или нет.
   - Это понятно. - Сказала она. - Но всё же, почему никто не спрашивает, кем ты хочешь быть сейчас? Ведь многие из нас работают не там, где хотят. Я только и слышу, как все вокруг говорят, что-то вроде - "Я здесь временно" или "Сейчас поднакоплю немного и уйду". Все готовятся к чему-то, но не спрашивают друг друга, к чему именно те готовятся.
   - Может, поэтому и не спрашивают. - Сказал я. - Потому что боятся, что если спросят они, то и у них потом спросят тоже самое, а ответа - нет.
   - А у тебя есть?
   Мой король треф покрыл Олину девятку червей, и она протянула мне две карты.
   - Мне не важно, где я буду и кем буду. Главное с тобой.
   Я опустил глаза и принял карты, сунул их под низ колоды и скинул верхнего валета. Мы разыграли ещё два-три кона.
   - И всё же. - Сказала она. - Кем бы ты хочешь быть?
   - Не знаю. Если подумать, что я умею? Готовит Вадик, Глеб пишет картины, грабить я не пойду, да сам и замка не вскрою. Я вот думаю, мне надо будет, пойти учится.
   - И на кого?
   - Неважно, пусть это будут те же кулинарные курсы. Но я хочу сам что-то уметь.
   Она опустила голову и зацепила пальцем две карты.
   - А ты, - сказал я, - кем ты хочешь стать?
   Она замерла с картой в руке, потом вдруг вернула её в колоду, а сама захихикала. Тихо, едва слышно, но всё же это был первый смех с тех пор, как я рассказал ей про Ивана. Я смотрел на неё и тоже улыбался.
   - Ты прав. - Сказала она. - Ответа у меня нет. Хотя если честно, я бы с удовольствием поработала ветеринаром. Медицинское образование есть, надо только курсы пройти и готово. Давно надо было забросить эти тефтели с котлетами куда подальше.
   - Мы уедем, скоро. - Шепнул я. - И ты станешь лучшим ветеринаром.
   - Что за глупости, я же не прыгуньей с шестом собираюсь стать. - Хихикнула она. - Там лучших нет.
   - Ну, это пока ты туда не пришла. - Сказал я.
   Она улыбнулась ещё шире, отбросила свои карты в сторону, потом отбросила мои, и прижалась ко мне всей грудью. Я хотел поднять её и отнести на диван, но она повалила меня на пол, запрыгнула сверху и прижалась к губам. В эту секунду я мечтал о чудо устройстве, которое могло бы заморозить время и нас, чтобы мы навечно остались там, в гостиничном номере, вдвоём. Но мы были не в сказке, и я уже это знал. Часы тикали дальше, стрелки мотали круги по циферблату, а мы, стянув одеяло, валялись голые на коврике у дивана.
   Она прижималась своей щекой к моей груди и гладила ладонью по животу, а другой теребила мой короткий ёжик над ухом. Я чувствовал, как её губы дрожат и как из них вырывается разгорячённый воздух. Всё её тело прижималось ко мне и пусть оно горело снаружи, я чувствовал, что внутри у неё всё покрылось ледяной коркой. В какой-то момент её пальцы замерли, а горячий воздух больше не обжигал мне грудь. Она застыла, а потом еле слышно выпалила:
   - Если я умру...
   - Нет. - Тут же вскрикнул я.
   Но она уже подняла ко мне лицо и заткнула ладонью мне рот.
   - Ты должен пообещать, что будешь жить дальше.
   - Это глупости. - Фыркнул я, оторвав её руку от губ. - Никто сегодня не умрёт. Точнее, ты сегодня не умрёшь. Умрёт он. Иван. Короче, ты меня поняла.
   Я лежал весь красный и теперь уже я выдыхал раскалённый пар.
   - Макс. - Шепнула она, и весь мой гнев в секунду испарился. - Когда умирал Миша, я пообещала ему, жить дальше. И встретила тебя. И ты должен пообещать.
   Её глаза заискрились. Казалось, будто роса ползла по зелёной молодой траве. Я уже не мог злиться и спорить не мог. Горло снова сковало, и единственное, что я сумел выдавить из себя - было слово:
   - Обещаю.
   Услышав его, Оля зажмурила глаза, и слёзы скалились до ямочек на её щеках, где она тут же их утёрла, улыбнулась мне и снова прижала щеку к моей груди.
   Через пару минут в дверь постучал Ден и сказал, что нашёл его. Я накинул на себя джинсы и рубашку, поцеловал Олю и сказал, чтобы она собирала вещи и искала курсы ветеринаров, где-нибудь в Москве, или Питере, в общем, неважно где. Где найдёт - туда и поедем.
   Не помню, сколько мы ехали и куда, помню только, что от гостиницы мы свернули налево, а потом провал. Нет, меня не выкинули из тела, это всё ещё был я, вот только моё "я" растворилось в отражение на тёмном стекле. Окна домов тонули в темноте, а за этими чёрными непроницаемыми шторами, спали люди. Или любили друг друга. Так горячо, так нежно. Обнимались, проводили ладонью по волосам, целовали. И мы скоро...
   Перед нами стоял домик на углу какого-то перекрёстка в частном секторе. Забора почти не было, да и какой это был забор: прибитые в ряд доски, сквозь которые можно было голову просунуть. Во дворе стояла белая шестёрка, а за окнами перед телевизором сидел человек. Я видел только его затылок, но даже так понимал, что это он. Эти каштановые волосы с прорезями седины, эта шея и плечи - сомнений не было.
   Я дёрнул за ручку двери.
   - Стой. Рано. - Шикнул Ден.
   - Что значит рано? - Вскрикнул я.
   - Успокойся. Соседи ещё не спят, хочешь, чтобы наши портреты завтра висели на каждом столбе?
   Я фыркнул и захлопнул дверь.
   - И сколько нам ждать?
   - Пока люди не уснут.
   - А если у них сегодня ночные посиделки с активити? Или костюмированный вечер по Гарри Поттеру? Нам что до утра их ждать?
   Ден только хмыкнул, отодвинул своё кресло и вытянул ноги. Я же, наоборот придвинул сидение к стеклу и упёрся подбородком в бардачок.
   Закона подлости не существует. Его придумали мы сами. Вот, к примеру, у вас на носу отпуск и прямо перед ним вы заболели. Конечно, это закон подлости, заболеть и перед отпуском, в самое неподходящее время. Только вот можно ли заболеть в подходящее время? К примеру, вы только вышли с отпуска и тут же вывихнули ногу, вряд ли вы скажете:
   - Чёрт, какое везение, вывихнул ногу в самое подходящее время.
   Так вот, в продолжение о законе подлости: пока мы ехали все дома спали. А тут, будто бессонница у целого района.
   Оставалось только ждать. Пару раз Иван вставал и куда-то отходил. Тогда я уже срывался с места, но Ден каждый раз хватал меня за руку и усаживал обратно. К его счастью Иван каждый раз возвращался на диван. Я не отрывал от него глаз, и лишь изредка посматривал по сторонам. Вот свет выключили в доме через дорогу, а вот погасли окна в домике по соседству.
   Но вот дом слева от хижины Ивана, всё никак засыпать не хотел. А к двум часам ночи из дверей в огород, и вовсе посыпали школьники, и с сеткой куриных крылышек уместились у мангала. Они сосали пиво из бутылок, пустые бутылки совали между ног и кривлялись. Видимо готовились к началу нового учебного года.
   И бог бы с ними, но эти малолетние алкаши зажгли у себя на лужайке фонарь, который теперь освещал не только их бухлопарк, но и пол огорода у домика Ивана.
   - К чёрту. - Фыркнул я. - Просто убьём его и свалим. Есть тёмные очки.
   - Успокойся. - Рыкнул Ден, схватил меня за плечо и вжал в сидение. - Он у нас на мушке.
   - Точно. - Вскрикнул я. - Стреляй отсюда.
   Ден вскинул одну бровь, потом посмотрел на затылок Ивана в окошке и помотал головой.
   - Спокойно, Макс. Всё под контролем.
   Я ругнулся, сорвал его руку с плеча и снова уставился на спину Ивана. Он не вставал уже, кажется, целый час и почти не двигался. Максимум что он делал, так это почёсывал затылок и то, еле-еле проводя рукой по волосам. Когда же он не встал и в следующий час, меня уже начинало колотить изнутри. Я ещё дальше вытянул шею и всматривался в комнатку за окном, в телевизор, на котором сейчас бежали титры. Они шли минуту, две, а когда закончились, то на экране вспыхнула радуга. Те разноцветные полосы, профилактики. А Иван и с места не сдвинулся. Даже головой не повёл. Я посмотрел на Дена, который с нахмуренными бровями всматривался в ту же картину за окном.
   - Что-то не так. - Шепнул я.
   - Да. Он знает, что мы здесь.
   Он дёрнул ручку двери и вылетел на улицу. Я выскочил за ним. Почти все школьники уже ушли в дом и только самые отбитые качались сейчас в гамаке на лужайке. На нас они не смотрели, да даже если бы и увидели, то к завтрашнему утру и не вспомнили.
   Мы скользнули через дыры в заборе на участок, проскрипели по деревянной калитке и прыгнули в дом. Денис прошёл вперёд, выбил с пинка дверь в комнату и влетел с пистолетом наголо. На диване сидел мужчина лет сорока с заплаканным лицом. Ото лба струйками стекала кровь. Увидев нас, а точнее Дена, со стволом, мужичок закричал, отскочил на край дивана, а с головы его скатился парик и шмякнулся на пол. Правда, о парике я подумал только в первую секунду, когда же этот шматок волос свалился, то стало понятно, что это и были волосы Ивана, срезанные вместе со скальпом.
   - Не убивайте. Пожалуйста. - Закричал мужик и выставил руки. - Я ничего не сделал, правда.
   - Что за херь? - Процедил Ден, приподнимая дулом пистолета скальп с пола.
   - Он сказал сидеть и не двигаться. - Выдавил мужик, сейчас он пытался стереть кровь с лица накидкой от дивана, но только больше размазал её по лицу. - Сказал, если я пошевелюсь, он узнает и убьёт меня.
   - И где он? - Спросил Ден.
   Он сжал пистолет в руке, привстал, потом посмотрел на меня и кивнул на угол.
   - Он ушёл. - Задыхаясь, проговорил мужик.
   - Когда? - Тут же спросил я и подскочил к нему.
   - Пару часов...
   - Надо его найти. - Бросил я и помчал к двери.
   Но не успел я пройти и пары шагов, как дверь распахнулась, и на пороге вырос он. Синее лицо, два блестящих красных глаза и кровь, засохшая на лбу и щеках. Сорванный скальп скрывала кепка. Он стоял с пистолетом в руках, и дуло смотрело на Дена. Я тоже выхватил ствол и наставил на Ивана.
   - Брось пушку. - Сказал Иван Дену. Тот положил пистолет на пол и пнул его в сторону. - Теперь ты.
   - Ещё чего. - Хихикнул я и ещё сильнее сжал ствол вспотевшими ладошками.
   - Я его пристрелю.
   - Не слушай его. - Шепнул Денис.
   - И не собирался. - Буркнул я. - Стреляй, если хочешь, его не жалко.
   Иван усмехнулся, закрыл ногой дверь и прошёл в комнату. Мужичок сейчас всё так же вжимался в угол дивана, прижимал ладони к лицу и видимо молился.
   - Все в сборе. - Сказал Ваня и оскалил зубы. - Как долго я этого ждал.
   - Где ты был? - Спросил я.
   - Где был? Где же это я? - Он запрокинул голову и прикусил посиневшую нижнюю губу, а потом вдруг выпалил: - Было одно дело. Впрочем, сейчас это не важно. Сейчас всё уже не важно. - Он снова оскалил зубы и стал говорить почти, не размыкая их, отчего речь его больше походила на шипение. - Вы оба сделали это со мной. Только ради забавы. Вы загнали меня как зверя и теперь вот он я, перед вами. Вы создали меня. Я ваше твор...
   Тут раздался грохот, и Иван отлетел в угол комнаты, где тут же свалился на зад и свесил голову на грудь. Меня тоже слегка оттолкнуло, я пошатнулся и чуть не свалился на пол. Денис выпученными глазами посмотрел на дыру в груди Ивана, вокруг которой расползалась кровавое пятно, потом на меня.
   - Не люблю долгие прощания. - Выдавил я.
   Пистолет выскользнул из потных рук и рухнул на пол. А я закашлялся, казалось сейчас всё выйдет наружу.
   - Не здесь. - Закричал Денис и вытолкал меня из дома. - Иди в машину.
   Я перебежками добрался до забора, потом доскакал до машины и извергся на задние сидения. Тут послышался ещё один выстрел, а через пару секунд из дверей хижины выскочил Денис.
   - Что там случилось? Ты стрелял? - Выпалил я.
   - Контрольный. - Сказал он. - А теперь пора ехать.
   - Врёт. - Послышался где-то рядом голос Влада и тут же исчез.
   Мы уже ехали обратно по чёрным улицам, а внутри всё так же крутило. Причём лучше не становилось, ни на секунду. Я чувствовал запах крови, пота и страха. Ден всю дорогу болтал, говорил, что машину сожжёт, сам заляжет на дно, а мы с Олей уже завтра будем на другом конце страны.
   Всё закончилось хорошо. Даже слишком.
   Когда машина притормозила у центральной гостиницы, я тут же выпрыгнул и засеменил по лестнице наверх. Холодный пот всё ещё стекал по лицу, футболка промокла насквозь и липла к телу, а из глаз катили слёзы, которые я почти не замечал.
   Не знаю с чем сравнить это чувство. Представьте, что вы пили всю ночь, а под утро возвращаетесь домой. Хлещет дождь, вы промокли до нитки, денег на такси нет, а автобусы ещё не ходят. И вот вы плетётесь мокрые, по пустынным улицам города. Ветер пронизывает, кожа под пальто уже сжалась от влаги и холода. И единственное что греет вас - это мысль о ванне. О тёплом душе, в который вы залезете, как только придёте домой и этот дом уже здесь, осталось только подняться по ступенькам.
   Мне и душа было не надо, мне нужна была только она. И я был уже там, в номере.
   Я споткнулся о верхнюю ступеньку, прополз несколько метров на четвереньках, потом поднялся, кой-как отряхнулся и влетел в фойе.
   И всё рухнуло. В один миг. Будто это в меня выстрелили из пистолета. Я упал прямо там, на колени, а Денис что бежал следом, поднял меня и потащил к выходу. Я пытался оттолкнуть его, но он так вцепился, что вырваться я не мог. Наконец, я что было сил, укусил его за кисть и тот, взвизгнув, отпустил меня.
   А я снова прошёл несколько шагов и упал. Впереди у стойки на меня глазели двое полицейских, санитары, сам метрдотель, горничная, и ещё с десяток жильцов. Денис снова подскочил ко мне, но на этот раз оттащить не пытался, а просто помог встать. В это время подбежали полицейские и врачи.
   - С вами всё в порядке? - Спросили они хором.
   - Что случилось? - Процедил я.
   - Здесь совершено преступление. - Выговорил паренёк лет двадцати в той непонятной полицейской форме, в которую одевают стажёров-идиотов.
   - Как её звали? - Завопил я, хватаясь за его воротник.
   Деловой тон тут же испарился и паренёк взвизгнул:
   - Ольга... Шолохова.
   Будь я нормальным - вырубился бы прямо там. А так на моё место просто встал кто-то другой. Я слышал обрывки фраз, порой видел края от картинки, какие-то блики и свет. Следователь расспрашивал про мужчину средних лет, полноватого, с бледным лицом. Вадик отнекивался и говорил, что они переехали в гостиницу только на одну ночь, и что никто не мог желать ей зла.
   На вопрос как он мог пройти в номер, коп ответил, что убийца, скорее всего, оделся как работник отеля, как консьерж или охранник.
   Надо было оставить её дома, там было бы безопаснее, - мелькнуло в голове. И снова провал. Помню, как мы куда-то ехали. Помню солнце, било в глаза, а меня воротило изнутри.
   Я везде опоздал. Убил Лёню и его семью, Олю и самого Ивана. Меня воротило от себя самого, и единственное что я хотел - навсегда уйти во тьму. Пусть дальше живут Вадик с Владом, или Тёма, или Саша. Им не привыкать, а с меня хватит. Я прожил одно лето, а совершил столько ошибок, сколько у нормального человека за всю жизнь не наберётся.
   Но я всё же очнулся. Не помню как, но я попал в тело. И очутился где-то на скамейке в сквере. Впереди взад-вперёд ездили трамваи, а я сидел, уставившись на вывеску здания напротив, кричащую о здоровом теле и чудотворной воде "Ручеёк".
   - Это я виноват. - Сказал Ден.
   Он уместился там же на лавке.
   - Да. - Сказал я.
   - Я не думал, что так выйдет. Думал я смогу...
   В памяти всплывали какие-то картинки, звуки, грохот и слова Влада: - Он врёт.
   - Ты убил его. - Проговорил я.
   - Кого?
   - Мужчину в том доме. Ты в него стрелял?
   - Да.
   Ден кивнул и отвернул от меня голову.
   - Я убью тебя.
   - Справедливо.
   Он всё так же не смотрел на меня, а я старался не смотреть на него, поэтому разглядывал плитку под ногами.
   - Это даже не месть. Я убью тебя, чтобы спасти других.
   Он на секунду взглянул на меня, похлопал по плечу и бросил:
   - Тогда до встречи.
   Когда Ден ушёл, пошёл и я. Причём я даже не знал куда идти. Дома у меня больше не было. Можно было прийти к Дане, но объяснять ничего не хотелось. Впрочем, дело у меня было только одно. Оставалось раздобыть где-нибудь ствол. Влад поможет мне с этим. Возьмём пистолет, убьём этого живодёра и тогда можно будет спокойно жить или что лучше, спокойно умирать.
   - Не глупи. - Сказал Тёма.
   - Ты не понимаешь. - Отмахнулся я.
   - Понимаю. - Он перегородил мне путь. - Это не конец.
   Я только усмехнулся и оттолкнул его.
   - Всё, хватит. - Крикнул он. - Я понимаю, что жить тебе сейчас хочется меньше всего. Но поверь - это ещё не конец.
   - И что дальше? - Спросил я.
   - Я покажу. Дай мне день, всего один, а потом, делай что хочешь.
   Я всё ещё еле стоял на ногах и сил спорить, у меня не было. Поэтому я кивнул и тут же провалился в полусон, где снова видел края картинки вперемешку с обрывками фраз.
   Вот мы вернулись домой. Тёма вытащил из сейфа коробку с документами и ключами.
   Щелчок и мы в аэропорту. Я плыву на спине по какой-то расщелине, а наверху вместо неба, вижу табло "Рейс А230 Калининград-Москва".
   Потом снова вижу небо, только не снизу, а сверху. Так странно, плыву я в канаве, а небо вижу свысока. Такое чувство, будто всё вверх ногами. Или того хуже, будто я в том новогоднем шаре, который растрясли и хлопья снега летят в разные стороны, кружат, бьют о стёкла, а я среди всего этого хаоса.
   Потом снова аэропорт и новое табло: "Рейс С344 Москва-Новосибирск". Интересно, а куда мы полетим из Новосибирска? - подумал я.
   Когда облака исчезли, появился серый город и серая машина, а вокруг серые дома и тучи. Ни деревьев, ни цветов, одни многоэтажки, и вывески как в чёрно-белом кино.
   - Ты не против, если мы заскочим по пути к нам в мастерскую? - Спросил Тёма.
   Я слышал его голос так же, откуда-то сверху, через щель в скалах. Он эхом отдавался в голове, а лицо Тёмы было где-то вдалеке, хоть он и сидел на соседнем сидении.
   Он посмотрел на меня, немного наклонился и заглянул в глаза.
   - Будем считать, что это "да".
   Мы проехали по шестиполосной дороге, в ряду с другими машинами. Их здесь были сотни, тысячи. Все мигали, трещали, кричали, перекрикивали друг друга, фыркали и стонали. Они скользили по асфальту, мяли его, а он хрипел и похрустывал. Серые вывески закончились, дорога из шести полосной превратилась в четырёхполосную, потом в двух, а потом и вовсе сузилась до размера машины.
   - Здесь? - Спросил водитель.
   - Да, спасибо. - Сказал Артём и сунул ему деньги.
   Потом снова свет в лицо, только уже не от солнца, на улице была ночь. Или вечер, скорее вечер, если машин так много, хотя может здесь их всегда много. Свет ударил от ламп. Лампы эти были широкие как в школьных классах и висели по всему потолку. У стен стояли стеллажи, на полу красной дорожкой выстилался ковёр. Это было что-то вроде ангара, только здесь ещё были батареи, пара окон, правда, больше символических, а ещё картины на стене, в каком ещё ангаре вы видели картины на стене?
   - Наша мастерская. - Сказал Тёма. Он покружился на месте, набрал полные лёгкие воздуха и чуть не споткнулся, должно быть, пыль в голову ударила. - Глеб здесь рисовал, Вадик водил баб, Влад хранил оружие и учился вскрывать замки, а Саня просто убегала сюда, когда ей было хреново, иногда вместе с Аней. Помнишь её?
   Я кивнул.
   - Что-то тебе совсем плохо. - Вздохнул он.
   Тёма пробежался мимо стеллажей, порылся в коробках и вытащил из одной пачку таблеток.
   - Вот, выпей парочку.
   - Что это?
   - Не всё ли равно?
   И, правда, - подумал я.
   Через пару минут я, кажется, пришёл в норму. Шума стало меньше, резкости больше. Правда серость так и осталась, зато теперь я видел всю картинку перед глазами, а не урезанный, шероховатый мир.
   Я видел: тубусы, мольберт и наборы красок, коробки с замками, книги, колоды игральных карт, стопки обычных карт и учебников, начиная с седьмого класса, книги по медицине и праву, видеокассеты, а ещё кассеты для плеера и сам плеер, перемотанный синей изолентой, пустые бутылки из-под вина в углу, и пара полных, на нижних полках стеллажа. Здесь как будто была мозаика, собрав которую можно было получить нас...
   - Значит, здесь мы жили?
   - Не совсем, - усмехнулся Тёма, - мы ведь не Даня. Это место для работы или отдыха от того мира за стеной. Рома любил здесь сидеть. - Тёма прошёл к стене и поднял с пола пыльную кресло-подушку. - Усаживался здесь и читал что-нибудь или смотрел фильмы по видику, песни слушал на плеере. Он жил в своём измерении, где-то вне времени и пространства. Когда хотел приходил, когда хотел уходил.
   Он прошёл мимо стеллажей и провёл пальцами по запылённым кассетам. Я тоже прошёл за ним. Среди кассет: Терминатор, Матрица, коллекция фильмов с Ван Дамом, советская классика и ещё парочка посредственных боевиков 80-х. Я развернулся к другому стеллажу, где лежали тубусы, открыл один и вытащил картину. Маленький мальчик с красным лицом и шеей как у змеи. Что ж, ясно, почему Глеб из всех безумных художников выбрал именно Даню.
   Я хотел открыть второй тубус, но не стал. Мне уже надоело. Я не понимал, что мы здесь делаем. Моё прошлое это склад старья. И ради этого уж точно не стоило возвращаться.
   Но тут моя рука нащупала в кармане связку ключей. Хотя сложно назвать это связкой - ключа было всего два. Один короткий, но толстый с неестественным четырехсторонним вырезом, видно от этого амбара. А второй золотой и длинный, такой обычно открывает, чёрные железные двери.
   - От чего этот ключ?
   - От их прошлого. - Сказал Миша.
   Он стоял у стола и пролистывал какую-то тетрадь. В голове у него уже не осталось чёрных волос, седина съела их. Круги вокруг глаз шли каскадами, а морщины изрезали руки, как у старика.
   - Это их жизнь. - Он окинул рукой комнату. - Не твоя. И тебе не надо туда идти.
   Я посмотрел на золотой ключик, который уж точно не предвещал ничего хорошего, потом поднял глаза на Мишу и сказал:
   - Один раз я тебя уже послушал.
   Я сжал ключи в кулаке и выбежал на улицу. Ноги сами вели меня. Воздух, здесь был сухим и пыльным, он как будто с треском проходил по носу и песком оседал в лёгких. Дома, были высокие и серые. Как и вывески, они бросали лишь тусклый свет, лишь оттенок, смеси зелёного и серого, красного и серого, жёлтого и...
   Мы прошли к какому-то подъезду, какого-то дома. Для меня всё это было в новинку. Новый город, новые дома, новый воздух, даже небо и то, казалось новым. Правда, рассматривать всё это я не хотел, жить здесь тоже. Я вообще хотел поскорее со всем покончить. Возможно, тёмины сутки уже прошли, - думал я, - раз так, я могу сесть на обратный рейс, вернуться и убить Дена. А потом будь что будет.
   Но вместо этого ноги снова зашагали и завели меня в подъезд. Мы поднялись на десятый этаж и остановились у квартиры семьдесят семь. Я взял ключ в руку и сунул в замочную скважину, но он не подошёл. Я перевернул его и попытался снова, но на этот раз он даже не пролез в щель.
   За дверью послышался шорох. А я замер и только руки почему-то дрожали. Да и ноги ходили ходуном, за секунду всё тело снова отказало. Я готов был свалиться прямо там, на площадке, будто меня чем-то накачали. Но даже от Даниного чая, меня так не колбасило.
   - Кто там? - Послышался голос за дверью.
   Я убрал ключ за спину и сжал его в кулаке, так сильно, что его зубья резали мне кожу.
   Замок щёлкнул, потом щёлкнул ещё раз и дверь открылась. На пороге стояла женщина, лет тридцати пяти с белыми волосами, собранными в хвост. Она чем-то походила на Сашу, но Саша была изящная и нежная, прямо девочка-девочка. А эта - она стояла как солдат по стойке смирно. Тонкие губы сжаты, узкий подбородок вздёрут кверху, а синие глаза, сквозь очки, уставились на меня, не бегали вверх-вниз, а смотрели в лицо и как-то свысока.
   - Зачем пришёл? - Спросила она.
   - Я...
   Я протянул дрожащую руку вперёд и показал ключ. Девушка посмотрела на него, потом на меня и ничего не сказала. Откуда-то из квартиры послышался шорох и через секунду в коридор выглянул белобрысый мальчишка лет семи. Его кудрявые волосы, как у Есенина, сползали на широкий лоб. Завидев меня, он улыбнулся и зашагал к нам. Потом засеменил быстрее и наконец, разбежавшись, вылетел на площадку и обнял меня за пояс.
   Один миг и всё снова встало с ног на голову. Второй раз за день. Только не подумайте, что если всё два раза встало с ног на голову, то получается, что всё наладилось. Нет. Это значит, что всё закрутилось в бараний рог...
   Я слезящимися глазами смотрел на этого паренька, а девушка, напротив, с шумом выдохнула и оттащила мальчика от меня.
   - Опять напился. - Вздохнула она.
   - Я...
   - Приходи завтра, тогда поговорим.
   Она завела парнишку домой, попрощалась со мной и захлопнула дверь.
   А я и, правда, словно пьяный, побежал вниз, на улицу, на воздух.
   Во дворе я широко открывал рот и жадно дышал, будто только что выполз из гроба. Один двор, детская площадка, какая-то алея, ещё дворы и ещё. Всё плыло перед глазами, фонари сверкали над головой словно звёзды, а звёзды светили как фонари. Одна улица, вторая, третья. Тонкие тротуары, широкие дороги, немного людей, много машин, вместо деревьев, каменный лес, а вместо неба, чёрный мусорный мешок, в котором оставалось всё меньше и меньше воздуха.
   Вдруг мы остановились на каком-то пустыре. Может это я понял, что дальше идти нет смысла, а может кто-то решил за меня. Не важно, главное, что вокруг выстроились они все. Вадик и Влад, Дима и Глеб, Саня и Миша. Даже он был здесь, стоял среди них и смотрел на меня, а я всё уводил глаза. Меня тошнило от них, как тогда после смерти Ани, они могли ей помочь и ничего не сделали. А теперь получается, они бросили свою семью. Они в любой момент могли вернуться, могли всё мне объяснить, но даже не подумали об этом.
   - Почему? - Выдавил я.
   - Надо было жить дальше. - Ответил Миша. - Это была их семья не наша. И не твоя...
   - Это наш ребёнок?
   - Он не наш. - Сказал Миша.
   - Это наш ребёнок? - Закричал я.
   - Да. - Сказал Влад.
   - И наша...
   - Жена. - Вставил он.
   - И наша жена. - Пробубнил я. - Вот значит как...
   - Ты не понимаешь. - Сказал Миша. - Это не твоё прошлое...
   Я его будто не слышал, слова хоть и вылетали из его рта, но смысл их терялся где-то по пути ко мне и в итоге я получал лишь путаницу звуков.
   - Всё это время они были одни. Сколько мы пробыли в Калининграде месяца три? И мы им хоть раз звонили? Хоть раз?
   - Представь, - продолжал Миша, он тоже, кажется, не слышал меня, а вся наша беседа напоминала глухой телефон, - если бы ты всё узнал. Что бы ты сделал? Полюбил бы их? Как свою жену и своего сына?
   - А если бы Оля, - шепнул я, больше себе, чем им, - если бы она родила, если бы умер я. Вы бы и их бросили...
   - Ты всё равно не станешь им отцом и мужем.
   - А вы? - Вдруг спросил я. - А Тёма?
   Я посмотрел на него, он в отличие от остальных стоял рядом со мной.
   - Не слушай его. - Помотал головой Миша. - Чтобы он не говорил - он худший из нас.
   - Худший. - Повторил Тёма. - И единственный, кто помнил о своей семье.
   Я отвернулся от всех этих лицемеров и посмотрел на него.
   - Почему не сказал раньше?
   - Тогда бы ты не понял. Тебе нужно было увидеть...
   - Увидел. - Прорычал я.
   - Подумай о будущем. - Сказал Миша, он сделал шаг вперёд. - Мы всё ещё можем начать сначала, теперь-то уж точно. Если хочешь - вернёмся к семье. Пожалуйста. Но оно тебе надо? Нам нужно жить дальше и сейчас все проблемы позади.
   Он вышел ещё чуть вперёд, протянул мне руки и улыбнулся.
   С каждым его словом, я чувствовал, как мои глаза затягивает ледяная кора. А между тем глаза Тёмы наоборот заискрились красными угольками. Дома, дороги и звёзды на небе, всё вдруг вспыхнуло в один миг. А Миша остановился, окинул себя с ног до головы, потом посмотрел на меня и исчез.
   За ним растворился Влад. Он до самого конца стоял прямо, с приподнятым подбородком и прикрытыми глазами смотрел на меня.
   Вадик тоже смотрел мне в глаза, только его взгляд походил на взгляд испуганной собачонки. Он пару раз взглянул на своё полупрозрачное тело, а когда уже почти исчез, вытянул руки и рванул ко мне, но растворился на полпути.
   Димасик тоже побежал, только не ко мне, а от меня. Правда и он далеко не ушёл.
   Глеб, когда увидел свои распылившиеся ноги, только вздохнул, запрокинул голову и как всегда свысока посмотрел на меня.
   Последней, исчезла Саня. Она видела, как испарились все остальные и, не могла сдержать слёз. Она бросалась то к Владу, то к Глебу, но каждый раз хватала только воздух. А когда сама почти исчезла, то, наконец, успокоилась, вздохнула, пригладила свою белую косу и утёрла слёзы с лица. На меня она так и не посмотрела.
   Пустырь опустел. На нём остались только мы с Тёмой. Не знаю почему, но я хотел, чтобы исчез и он. Тёма никогда мне не врал, ну почти, и, по-хорошему его надо было слушать с самого начала. А теперь за мной тянулась череда смертей. И все они на моей совести.
   Больше всего сейчас я хотел вернуться в Калининград и убить единственного человека, который действительно заслуживал смерти. Но я уже не мог.
   Тёма выиграл. Его двадцать четыре часа прошли. А я продолжал жить.
  

Конец.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"