Аннотация: Частичка истории государства. Порядок и организация. Человеческие слабости. Почти без изменения имен и фамилий.Прошло 36 лет.
Ц Е Л И Н А
Целинные и залежные земли стали политической категорией КПСС с 1954 года и своего апогея стали набирать в период шестидесятых, семидесятых годов. Политическая основа мероприятия была столь мощной, что на Подъем целины двинули комсомольцы - добровольцы со всех республик. Политическая пропаганда и агитация партийными бонзами и комсомолом не прекращалась ни на минуту.
Министерство обороны не стояло в стороне от всенародных дел и ежегодно, в законодательном порядке направляло огромное количество автомобилей для вывозки зерна с полей. Постоянно проводилась агитационная работа среди военнослужащих, подлежащих увольнению по окончанию срока службы. И многие, не видя других перспектив подписывались под новым призывом - на освоение целинных земель. Планида некоторых приносила приличные заработки и жизненную удачу. Это было выгоднее и заманчивее возвращения в разрушенные войной районы. Первые годы, в особенности 1956, 57, давали фантастические урожаи. Погодные условия и плодородные земли, которые никогда не знали плуга, давали человеку полновесные урожаи. Вывезти такое количество зерна с полей могли только специально созданные команды машин. Армия со своим невостребованным потенциалом для этого подходила замечательно, помощь ее была неоценимой. Жаль, но урожаи превосходили складские возможности элеваторов, и первые годы значительная часть зерна погибала. Элеваторы были построены только к средине шестидесятых годов и могли принять значительную часть урожая.
В 1968 году Дальневосточный военный округ, как и в предыдущие годы, получил разнарядку Центра и должен был направить для работы на целинные земли Оперативную группу, состоящую из пяти батальонов по пятьсот машин в каждом . Батальоны в свою очередь делились на роты по сто машин. Организация громоздкая, но достаточно мобильная. Управляемая. Радиосвязь и другие виды связи обеспечивали управление. Средства и транспорт, как железнодорожный, так и морской были обеспечены. Ведь и Камчатка и Сахалин направляли в состав батальона по роте.
Вот и меня, вместо прикомандирования к Академии Тыла и транспорта для сдачи экзамена по кандидатскому минимуму ( по моему рапорту-ходатайству) командировали в состав Оперативной группы на должность Начальника военной автоинспекции. В мои обязанности входило обеспечить безопасность эксплуатации автомобилей на всей территории дислокации Оперативной группы, пропаганда правил дорожного движения, разбор автопроисшествий совместно с Госавтоинспекецией, защита интересов военных водителей в структурах ГАИ и милиции. Многие районы Казахстана , в которых могла - бы поместиться Франция, имели не более одного штатного работника ГАИ. В то время, как безопасность движения на дорогах Франции обеспечивает двадцать тысяч дорожных полицейских, в Баян Аульском районе Павлодарской области нам удалось найти только одного инспектора капитана Умержанова Марзагасым Нумержановича. Правда, положение усугублялось, а может и облегчалось, тем, что здесь совершенно не было оборудованных дорог. А в Европе тысячи километров асфальта. В зоне наших целинных земель автомобили ездили по направлениям стран света. В семидесятых - восьмидесятых годах, правда, появились улучшенные грунтовые дороги, пробитые и окувеченные грейдером. Хоть вода стекала с дороги в дождь. А если Бог давал два - три дня дождя, то движение по этим дорогам прекращалось до высыхания.
Для получения инструктажа всех руководителей служб группы собрали в Хабаровске и предоставили полную информацию по функциональным обязанностям и уровню прав , с учетом специфики местных условий.
Начальником Оперативной группы был генерал Полохов, командир дивизии из поселка Леонидово, что в северной части Сахалина. С молодым лицом, ярко красной физиономией ( потом стало понятно - от постоянного употребления спиртных) седой головой, при ближайшем рассмотрении-блондин, меринос, коротко остриженной, сложения атлетического и с приличной склонностью к аферам. Это качество очень помогало нам в трудные времена взаимоотношений с местным населением и администрацией в Казахстане.
Подстать ему был полковник Соленцов. Очень удобный заместитель по технической части, который никогда не пытался поинтересоваться своими служебными обязанностями и считал, что главное его предназначение - обеспечить генералу постоянное наличие выпивки и закуски, да еще сосватать интересную даму. Это он проделывал очень ловко, начиная с того, что, мол, вы , дорогая дамочка, очень нравитесь нашему генералу. Без Вас, мол, генерал не может ни спать, ни есть. И это срабатывало. С генералом и спали , и пили, и ели. И Полохов держал Соленцова всегда при себе .
Остальных чижиков нет смысла и описывать. Политический работник, толстый полковник, главный комсомолец, начальник медицинской службы, начальник связи, заместитель по тылу и снабжению, все старались обеспечить внутреннюю атмосферу в штабе, которая была бы благодушной и безоблачной.
Интересной личностью был начальник медицинской службы. Майор. Суперстенического сложения. Когда он двигался, голова его болталась во все стороны, будто шея состояла из ткани без позвоночника. О медицине знал весьма приблизительно, а о гигиене ничего не знал. Даже в объеме курса молодого бойца. Хорошо запомнился, сидящим с ногами на верхней полке вагона, босиком, лижет пальцы руки и выковыривает мокрым пальцем грязь между пальцами ног. Потом снова смачивает тот - же палец руки своим языком. Повторяет процедуру. В очках. Все время читал какую-то книгу, художественную, но читал одну и ту же полгода, не выпуская из рук с утра до вечера. О нем шутили. Думали, что читает молитвенник или талмуд, на худой конец. Оказалось, Ги де Ма Пассана. И внимательно изучал. В ротах и батальонах имелись свои фельдшера и врачи. Они справлялись сами. Слава Богу, за полгода не случилось никаких эпидемий или массовых отравлений.
Для встречи колонн автомобилей мы должны были вылетать спец. рейсом, на военном транспортном самолете заранее, разослать в районы квартирьеров и определить место лагеря для людей и машин каждой роты, которые находились для выполнения задач в разных колхозах или совхозах.
В первых числах июня мы вылетели с Хабаровского Большого военного аэродрома на транспортном самолете, АН - 12 ( или 24, с большой кабиной для пассажиров сразу за кабиной пилотов) через Красноярск, Новосибирск, Омск. В каждом пункте остановок сидели по дня два, пока аэродромные службы не дадут права вылета. А разрешали нам вылетать вне расписания только при наличии свободного коридора и соответствующей погоды, и еще по неизвестным факторам. Жили в центральных гостиницах городов, без права выхода в город. В любой момент могли дать разрешение вылета, а , следовательно, все должны были находиться на виду у командования и на связи с экипажем самолета. Удивительно, но летчики пили в ресторане наравне со всеми не летчиками. Надо отдать должное, что командир и его второй пилот напивались по очереди. Постоянно был один трезвый. Но это в вечернее время. Утром все они проходили контроль в мед службе аэропорта. И все же дисциплина в экипаже и строгое подчинение командиру присутствовали. Командир был непререкаем. Это нас подкупало. Вызывало уважение, как к военным людям.
От Омска мы добирались до Кулунды поездом, от Кулунды - другим после пересадки. Степь поражала своей бесконечностью, сколь хватал глаз, колосились хлеба. Стебель в колено. Урожай в этой местности был средним. Здесь ходили старенькие поезда на паровозной тяге, останавливались у каждого столба, подбирая пассажиров со скарбом, некоторые в пассажирский поезд садились с парой овец или мешком гусей. Казахи со специфическим запахом людей- кочевников, совершенно не знакомых с водными процедурами. Такова культура. В конце двадцатого века.
В Павлодаре нас встречали два легковых ( Газ - 69 ) автомобиля и автобус. И доставили сразу в гостиницу , где для офицеров оперативной группы были приготовлены номера. Генерал с начальником политотдела сразу убыл на совещание к председателю обл. исполкома и все стали ждать его с новостями. Все зависело от его постановки и насколько областное руководство заинтересовано в нашей работе. Было заинтересовано. После его прибытия он назначил совещание у себя в "люксе". Большая комната люкса вмещала свободно двадцать человек наших офицеров, составляющих командование Оперативной группой.
Назначены были районы, совхозы и колхозы дислокации батальонов, рот, и даже взводов. Предполагаемые планы вывоза сельхозпродукции, места заправки машин, порядок снабжения подразделений продовольствием. Особое внимание было уделено вопросам связи с центром, который отныне располагался в областном Исполнительном комитете. Там было выделено помещение для штаба и кабинет для Полохова с постоянным дежурством офицеров, специально для этого предназначенных. Секретарем, вернее помощником к начальнику опергруппы назначили на все время нашего пребывания в области референта исполкома по экономике, разбитную лет тридцати бабенку, которая быстро обосновалась в кабинете генерала, да и в его гостиничном номере и в эротических сначала желаниях, а потом и деяниях. Рыжая, с классической фигурой ( по тем временам), она нравилась всем, имела успех и на основном месте своей работы, у мужиков, а у нас - не о чем говорить.
Гостиница называлась "Иртыш", при гостинице ресторан, в котором специальным постановлением облисполкома нам выделялся отдельный зал, отдельный официант, и питание ресторанным ассортиментом по студенческим ценам, остальное к ресторанным ценам доплачивалось из бюджета области. Это было большое подспорье, мы могли укладываться в питании в сумму командировочных. Гостиничные номера нам были предоставлены бесплатно. На следующий день все мы разъехались по районам и совхозам для определения мест стоянок лагерных расположений подразделений и увязки вопросов взаимодействия с руководством хозяйствующих, в том числе и маршрутов прибытия от ближайших мест разгрузки. Хорошо, что направлялись для вывоза урожая воинские части и до нас, и аппарели разгрузки были повсеместно оборудованы. Колхозы и совхозы ждали прибытия военной техники и заранее разрабатывали условия их пребывания по всем вопросам быта. И наша задача была только установить контакты с руководством и уточнить вопросы до службы и порядка касающиеся. Снабжения продуктами питания, свежим хлебом, водой. На увязку и утряску всего этого на местах ушла неделя, а до прибытия эшелонов еще было дней пятнадцать. Здесь пошла чисто штабная работа с целью планирования совместно с областным управлением сельского хозяйства и администрацией, касающейся жизнеобеспечения и управления, наиболее рационального загрузки автомобильной техники. Согласование с областным руководством, требовалось учесть еще и заявки сельхоз. управления , которое нуждалось в централизованной перевозке больших объемов грузов. И не только зерна , урожая текущего года.
На противоположном берегу Иртыша находился прекрасный песчаный пляж. Моста в центре города не было и река преодолевалась при помощи парома. Прямо от паромной переправы начинались интересные для отдыха места. Местное население не отъезжая далеко, прямо здесь рыбачило, и довольно успешно. Мужики вытаскивали крупных лещей, сазанов, и других представителей рыбного царства. Чуть в стороне от пляжа можно было увидеть выловленную сетью стерлядь. Среди местных это не считалось браконьерством.
Жара стояла приличная, начиналась выборочная уборка хлебов. Несколько дней мы всем штабом имели возможность наслаждаться прелестями пляжа на Иртыше, хотя, стоит сказать, что пляж был диким и не обустроенным для отдыхающих. Ни пресной воды, ни мелкой торговли, а в остальном- в прибрежных тростниках...
Первый эшелон прибыл в Иртышское, за ним второй, через несколько часов третий. И размещались роты вблизи населенных пунктов, в отдельных случаях- повзводно. Несколько эшелонов разгружались на станции Экибастуз, это большой железнодорожный узел, направление его -погрузка из открытого месторождения шагающим экскаватором угля, формирование составов и отправка во все концы страны. Сразу решались вопросы, касающиеся обеспечения, да нужно было позаботиться и о том, чтобы пребывание войсковых подразделений не было убыточным. Определялись объемы работ , буквально со второго дня. На четвертый день уже было получено задание на транспортировку овец в Семипалатинск на мясокомбинат с северной части района. Напрямую это около пятисот километров, но нам был предоставлен маршрут, почти в семьсот километров протяженностью. Это по полевым дорогам, по жаре, без водопоя , без питания овец.
Вот где социалистический бордельник и необдуманность. Гигантомания в промышленности, в том числе и мясной. Насколько выгоднее было бы построить небольшие забойные для скота цеха по всей степи, или передвижные. Путь до мясокомбината занимал два дня колонной ЗИЛов.
Когда грузили овец на машины, то загружали на каждую машину двадцать пять голов, и брали расписку за двадцать. Пять уже при погрузке были обречены подохнуть от жажды или жары или их должны были съесть перевозчики. Об этом знали все в областном руководстве, но ничего поделать не могли. Таков был установившийся порядок.
На всем протяжении маршрута нас сопровождали огромные стада крупного рогатого скота, который своим ходом двигался в Семипалатинск на убой, и без питания и водопоя. И теряли в весе, и погибали, не выдержав длительного перехода. Дорога имела запах разложившихся трупов, как на десятый день после взятия нашими войсками Кенигсберга. А овцы погибали прямо в кузовах машин. И солдаты жалели их до слез, пытались на привалах напоить, но для этого не было приспособлено ничего. Колодцы попадались, и озера, соленые...Но никто не подумал, что надо бы иметь с собой простейший инвентарь, хотя бы ведра, которые не пахнут бензином.
На подходе к Семипалатинску трупный запах от павших животных становился невыносимым, а у въезда в город был закреплен на бетонных столбах огромный плакат: " Семипалатинский мясокомбинат выпускает более трехсот наименований товаров народного потребления из отходов мясной промышленности. От пуговиц, до меховых изделий" . Это из рогов, копыт, и содранных шкур, которые добывали из падали специальные команды. Вдоль дорог, и с севера, и с юга, и с востока, и с запада. И везде страшная бесхозяйственность. Но мы познавали цену этой бесхозяйственности шесть месяцев. Сдав овец на забойном пункте старались быстрее уехать, вырваться из власти трупного запаха и неприятного ощущения от всего увиденного.
Полохов не рисковал ездить по бездорожью и по азимутарным направлениям, по полям , по тропам, проложенным скотом сотни километров, одной машиной. В спутники он всегда старался пригласить одного из начальников служб, но предпочитал технический персонал, автомобилистов, которые могли в случае необходимости оказать помощь машине, которая, как известно, железная. Двумя машинами безопаснее.
Не всегда ему удавалось организовать поездку с собой начальника военной автоинспекции, он часто бывал на разборе происшествий, но если в момент его выезда в батальоны я был свободен, то ехать приходилось обязательно. Длинные переезды из одного населенного пункта в другой, как правило, заканчивались испытанием своих организмов на выносливость от казахстанского гостеприимства и угодничества выгодному начальству.
Ритм работы с генералом был такой: утром в понедельник выезжали в один из намеченных населенных пунктов, где располагались наши подразделения, двигались, обычно, весь день, приезжали к месту , располагались на ночлег, мылись, и сразу попадали на прием к местному руководству. Биш бармак . В переводе, кажется -пять пальцев. Блюдо, которое едят исключительно руками, приготовленное в большом казане, вареный баран, со специями, мука, или тонко раскатанное тесто варится здесь же. Если тесто раскатанное, то вареные блины укладываются на блюда, большие деревянные, а на них выкладывается вареное , отделяющееся от костей мясо, и так горячим подается на стол, вернее на ковер, разостланный на полу, покрытый скатертью, скорее всего простынью, но бывает и тесто в виде украинской затирки, мелкими галушечками, тогда оно подается отдельно от мяса в больших пиалах, вместе с бульоном, одновременно с мясом. Вообще пастухи в Казахстане едят очень много, преимущественно вечером, один раз в сутки. В остальное время следят за скотом, на ходу могут перехватить сухую лепешку или скатанный в небольшой колобок сушеный кислый творог, и запить кумысом, если нет такового, то водой. Вода, зачастую, имеет соленый вкус, но к ней животные привыкают. Я не привык. Но приходилось пить. Вечером перед сном варилось мясо и наедались от пуза. Пастухи к такому привыкли генетически.
Первый раз, когда , не зная обычаев, пришлось участвовать на этом мероприятии, то было и диковато и неловко, но потом пришло понимание и привычка.
Старейшина, самый пожилой за столом казах, с сомнительно чистыми руками, получает от хозяина дома баранью голову, хорошо сваренную, но с глазами, и , даже ресницами. Хотя , может быть это недостаток обработки туши. Старейшина, ловко орудуя ножом, вырезал один глаз из бараньей головы и руками, передал наиболее почетному гостю, генералу, который должен был это глазное яблоко съесть. Боевой генерал взирал на это глазное яблоко с опаской. Второй глаз достался мне. Из руки аксакала в мою руку. Обидеть хозяев не хотелось. Я обильно посыпал глаз солью, перцем, выпил стакан, граненый, правда, но это двести грамм водки, а уж закусить солью с глазом было нетяжело. Генерал, преодолевая брезгливость, последовал моему примеру. Раздавались различным гостям другие органы чувств, что в голове, с сопровождением высказываний, до ушей или зубов касающихся. Язык под общий смех был через старшего сына хозяина передан на кухню женщинам, а главный бухгалтер совхоза получил столовую ложку мозга. Черепная коробка головы была мастерски вскрыта без механического разрушения ос темпоралис , а также ос фронталис, что говорит о прекрасном знании анатомии животного. А , тем временем, уже началась трапеза, водка пилась казахами, сидящими вокруг накрытого к яствам ковра , исключительно полными стаканами, мясом закусывали обильно. Чревоугодие доходило до курьезов. Один из казахов порезал вареный жировой курдюк килограмма на полтора, разложил полоски жира себе на оголенную руку от ладони до локтя , выпил стакан водки и втянул в себя этот жир под одобрительные возгласы присутствующих.. Таковы их организмы. Люди, которые постоянно питаются мясом и почти не видят овощей. Обслуживал это пиршество старший сын хозяина, вход в комнату, где пьют и едят мужчины, женщинам не допустим, и это через пятьдесят лет после установления Советской власти, принципов равенства между мужчинами и женщинами. Под конец подавался бульон, называемый в Казахстане, сурпа. Расходились далеко за полночь.
Были и более цивилизованные встречи, когда нас встречали первые секретари райкома партии, когда встречи проходили у них на квартире, с участием семьи. Но везде это сопровождалось обильным питием, наш закаленный в этом отношении генерал не выдерживал. Постоянно приходилось ему возить с собой пакет с содой. За наличием соды должен был следить врач, но более бдительным в этом отношении был Соленцов.
В Баян-Ауле первым секретарем был казах. Гостеприимство было , как во всех районах, на высоте, в загородном доме хозяина, который находился на берегу огромного естественного озера был накрыт для возлияний дастархан, сыновья хозяина пригнали на водопой неисчислимые отары овец, принадлежавших первому секретарю райкома Коммунистической партии Советского Союза, крупный рогатый скот. Пока шли холодные закуски. Зарезали овцу и корову. Все это моментально разделывалось, и лучшие куски еще не остывшего мяса опускались в кипящую воду, очень быстро готовились блюда из крови, блюда подавались конвейером. Две жены хлопотали у очагов, расположенных вне дома. Женщины работали бегом. Когда генерал сказал, что надо бы пригласить за стол жену, хотя бы старшую, то первый секретарь провозгласил, что он еще не опустился до такой степени, чтобы за одним столом сидеть с женщиной. Такой оставалась идеология первых лиц КПСС на местах, где еще не пахло либерте, эгалите, фратерните. А также эмансипе.
Следующий день после обследования состояния дел в роте или батальоне генерал употреблял для отдыха в машине и переезда в новое подразделение. И все начиналось сначала. Переезд, пьянство, обследование состояния дел в части, ночной отдых, выезд к следующему пункту пьянства и проверки. К субботе сосредотачивались в Павлодаре. До понедельника отсыпались, гуляли по городу и вдоль Иртыша, набирались сил для подвигов следующей недели. Подписывались недельные сводки-отчеты в Хабаровск о вывезенных тоннокилометрах.
Знаменательной была поездка в Иртышское. Крупное село, растянувшееся на несколько километров вдоль Иртыша. И большой урожайный район. Первым секретарем был очень образованный человек, русский, но уроженец тех мест, знал казахский язык в совершенстве. Село одноэтажное, но со всеми элементами культуры двадцатого века. Здесь и хорошие школы, на казахском и русском, и библиотека, и клуб с ежедневной демонстрацией фильмов, и элеватор, и большое отделение сельхозтехники, и гостиница. Понималось, что все проверяющие из центра дальше Иртышского не ездили и о Казахстане судили по состоянию этого населенного пункта. Хотя здесь проживало процентов семьдесят русскоязычного населения. Целые кварталы и микрорайоны давно осевших и высланных во время войны немцев. Они так и жили своей диаспорой, своей культурой.
Гостиница была довольно крупным одноэтажным домом, с удобствами во дворе, но с привозным газом, кухней , душевой, для которой летом вода грелась на крыше, а вот как зимой-не поинтересовался. За ночь вода хорошо охлаждалась, но с похмелюги холодный душ-спасение.
В той гостинице генерала ждал сюрприз. Референт. В гости к секретарю райкома референт не приглашался, мы были вдвоем с Полоховым. Обошлось без традиционного биш-бармака. На горячее подавали уникальный плов из журавля. Большая, оказывается птица. Мне попалась нога, бедро, наверное весом с килограмм, после холодных закусок, казы, и пр.баурсаков тяжело было справиться с такой порцией. Хорошо, запивалось ухой из стерляди, стерлядки подавались отдельно, неповторимо вкусная рыбка, но как ее съесть после всего. Знал бы, что будет уха их стерляди, берег бы часть желудка от заполнения. На сладости и пр. десерт смотреть было невозможно, зеленый чай который я там пил впервые, произвел впечатление. Пью до сих пор, а это уже сорок лет прошло.
Тяжело после такого обеда-ужина пришлось генералу с референтом. Из своей комнаты они вышли только в три часа пополудни на следующий день. Нас ждал снова обед.
Из Хабаровска приехал с контрольными функциями полковник Леня Рабинович. И все было хорошо, и на дегустацию биш бармака свозили. А весу он , Леня, был килограмм сто сорок. Каждая нога , как колонна, видимость была такая, что они у него выше колена в ходьбе не двигаются, или двигаются незначительно. Трутся бедро о бедро. Толстый был.
И все было хорошо, но уж очень ему хотелось казахской экзотики. Казашку хотелось поиметь. Для экзотики. Соленцов ему сосватал за графин спирта казашку. Она нас обслуживала в ресторане, закреплена за нашим залом, получала среднюю зарплату, да имела навар с того, что в наше отсутствие, когда мы ездили по батальонам, продавала рядовым посетителям за ресторанную цену блюда, якобы заказанные нами. Ежесуточно отсутствовало до пятнадцати человек, учет которых ресторанное руководство умышленно не вело. Навар был приличный. Мы не мешали. Обслуживала она нас очень оперативно. Так ее Соленцов и уговорил после смены взять Леню к себе на ночлег. Спиртом обеспечивал экипаж вертолета МИ-4, который был в штате и использовался только для экстренных вылетов на чрезвычайные происшествия, аварии, и другие нужды. Полохов на вертолете летать боялся. После взлета штурман брал у метеорологов справку о морозе на определенной высоте, и это давало им право списывать на противообледенительные мероприятия спирт. Чистый ректификат. Руководству оперативной группы хватало.
Работу вожделенная казашка закончила в два часа ночи и они с Леней поймали такси, к счастью машины около гостиницы были всегда, и таксист их быстро доставил в район Алюминстроя, за железнодорожный переезд. Расплатились с водителем, Леня, как джельтмен, подхватил ее сумки с наработанными продуктами, и еще с полкилометра шли пешком. По шпалам. Пришли в глинобитный дом. Горел свет. Его любимую встречали детишки. Голодные. Числом четыре. Грязные и сопливые. Она бросилась их кормить и укладывать спать. Между делом выяснилось, что она не казашка, а тувинка. Муж сидит в тюрьме за воровство мяса с местного мясокомбината. Разочарованиям Лени не было предела. Он передумал любить и казашек, и тувинок, и всех жительниц Казахстана. Вышел из дома ,якобы за нуждой, и позорно бежал, решив двигаться в гостиницу пешком. Добрался он до гостиницы к восьми часам утра, часть дороги ему удалось проехать на такси.
Промежность до самых колен была растерта в кровь. Доктор смазывал какой то мазью. Это было первое врачевание нашим доктором за полгода, и последнее. На следующий день в торжественной обстановке , в зале заседаний обкома партии Лене была вручена медаль "За освоение целинных и залежных земель". Факт маловажный но символично, что штабные во все эпохи и времена награждались именно так, за кратковременное присутствие при сем. В Павлодаре он был пять дней. Три из которых он пролежал в гостиничном номере, держа ноги враскоряку на спинке кровати. Известны десятки случаев, когда военнослужащий, снабженец, привозил в Припять, недалеко от Чернобыля, запасные части к автомобилям, находился там два дня и получал статус ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС и пожизненную прибавку к пенсии, превышающую собственно пенсию. Полковнику Лене до конца жизни запомнилось блядство в Казахстане. Во всяком случае он вспоминал об этом через двадцать лет при встрече в Киеве. Там он работал на военном Љ 83 заводе полковника Люксютова снабженцем. Будучи на пенсии. Мы встречались, как старые добрые знакомые.
Комсомольский бог оперативной группы был из заместителей командира батальона по политической части из Поронайска на Сахалине. Кадрированного батальона, в котором не было солдат, а только офицеры и старшины, следившие за состоянием танков, находившихся на длительном хранении. Танки стояли в прекрасно оборудованных капонирах для самолетов, построенных еще в японские времена. Отапливаемые капониры, отапливаемая взлетная полоса. Больше нигде не встречал отапливаемых взлетных полос . В таком батальоне было весьма несложно служить, отвечать, практически, было не за что. Да еще и молодой и активный парень. Только и заниматься комсомолом. Вот его и прислали работать с молодежью. И он работал. Здоровый на вид, светлого цвета, почти блондин, голубые глаза , при очень светлых волосах, косая сажень в плечах, много обещающая женщинам фигура.
В первый день нашего пребывания в гостинице Иртыш он зашел в парикмахерскую при гостинице. Мужского мастера не было и он попросил, чтобы его подстригла женский мастер. Из кресла , в углу, поднялась девушка, на вид, девушка, лет двадцати, не более, стройная, большие темные глаза, прическа, ослепительная улыбка красивыми зубами. Сказала, что если он готов рискнуть, то она готова. И они рискнули. Прическа получилась идеальной. В тот - же день они обедали вместе в ресторане, а потом обедали вместе ежедневно. А на второй день она уже решила, что домой добираться на автобусе каждый день нецелесообразно. У комсомольца был отдельный номер на втором этаже. Там и ночевали. Персонал гостиницы принимал это , как должное, и , несмотря на жесткие требования Советских гостиниц к нравственности, в отношении военных, проживавших, и работающих на благо области, правила были не столь жестки. Как потом выяснилось, у Аллы, так ее звали, была семья, муж, сын трех лет. Муж работал где то по заготовке скота, был постоянно в командировках на огромной территории Казахстана. Это и погубило его семью. Еще в период пребывания нашего в Павлодаре был по почте расторгнут брак комсомольского бога с его женой, которая уже два года не хотела ехать к нему на Сахалин и проживала постоянно в Москве, Алла тоже расторгла свой брак с заготскотом, и мы отпраздновали комсомольскую свадьбу. Весело. Ее родители, обрусевшие немцы имели на окраине Павлодара приличный дом с садом. Порядок во дворе и в саду был изумительно выдержан в стиле немецких хауз-гартенов.
Праздновали два дня. Один день в ресторане гостиницы и второй день с немецкой диаспорой города. И уезжали через месяц на Сахалин всей семьей. Комсомолец очень подружился с приемным сыном и тестем. Через пару лет я был в командировке в Поронайске и рад был посетить эту дружную семью. У них на Сахалине родилась хорошенькая девочка.
Приближалась осень. Заканчивалась уборка хлебов, по всем дорогам пыль была перемешана с зерном. Вдоль дороги шли гуськом гуси. К реке. Водоплавающие. К Иртышу. Не спеша клевали зерно. Пока дойдут до воды наедались, несколько часов плавали, возвращались и снова наедались бесхозяйственности, хотя каждая машина была снабжена брезентом и укрывочным тентом, зерна просыпалось ,на радость гусям, много. Проезжая, солдаты неоднократно ухитрялись ухватить за шею гуся или гусыню, втащить ее в кабину, а вечером приготовить на костре жаркое или отварную гусятину. Предпочиталось обмазать глиной вместе с перьями, нафаршировав, чем бог послал, и поместить в костер, костры жгли из соломы. Замучишься таскать.
Запеченная таким образом, по - охотничьи птица, легко очищалась от шкуры и перьев и являлась отменным ужином. Хватало и хозяевам. Жалоб, на удивление, не было.
Просторы были огромные, маршруты перевозки большими, контроль за каждой машиной установить было невозможно. Бывали и злоупотребления.
Бывало, что солдат вместо элеватора завозил зерно на частное подворье и за это получал бутылку водки. За три-четыре тонны пшеницы. Поймать и воздействовать было практически невозможно.
Сентябрь уже был с морозами ночью и холодными дождями днем. В октябре морозы крепчали, только к концу месяца основные работы по транспортировке были завершены. В последние двадцать дней осенняя распутица не давала плодотворно работать. Машины начали простаивать.
К первому ноября все эшелоны были отправлены. В областном исполнительном комитете были проведены торжественные проводы и мы с большим облегчением и сознанием выполненного долга второго числа вылетели к месту постоянной дислокации, кто в Хабаровск, кто на Сахалин. Нас провожало областное руководство со слезой во взоре. Сроднились за полгода.
Октябрьские праздники праздновались дома. Дома лучше. Отчеты писали в Хабаровске уже после десятого ноября, жили в гостинице Дальний Восток, одной семьей, встречались в штабе и на ночных попойках, без которых наш генерал уже не мог. Но это уже другая история.