На одном из таежных приисков орудует преступная группа расхитителей золота. Назначенный начальником поселкового РОВД капитан Виктор Алехин пытается разоблачить не только тех, кто ворует драгметалл, но и его скупщиков. Изыскатели русловой экспедиции Ленского бассейнового управления становятся невольными участниками происходящих на прииске событий.
Ю.Огурцов
КРОВАВЫЙ ЦВЕТ ЗОЛОТА.
Вертолет резко пошел на снижение, и, казалось, вот-вот врежется в непроницаемую темно-зеленую массу тайги. На какое-то мгновение он завис над ней и медленно опустился на крохотный квадрат площадки, словно гигантскими ножницами выстриженный в бесконечном хвойном полотнище. Валька-рыжий стянул с головы наушники, оглянувшись на немногочисленных пассажиров, громко произнес:
- Все, прибыли на конечную станцию. Это и есть Распадная.
Второй пилот, малорослый, с заметно оттопыривающим кожаную куртку животом, прошел по салону и, открыв дверь, крикнул кому-то из встречающих:
- Лаврентий, давай сюда пару человечков - стекловату вам доставили. И шустриком, шустриком! Нам еще в Китенск засветло попасть надо.
- А шпатлевки опять, что ли нету? - недовольным голосом спросил кто-то снизу, - заказывали же.
- Пока нет. Может, в другой раз дадут, - развел руками пилот и, посмотрев на немногочисленных пассажиров, поторопил: - Давай, мужики, сгружай свои манатки и - адью.
Из пилотской кабины появился Валька, а точнее - Валентин Светышев, крепко сбитый детина лет тридцати. В авиаотряде ему дали кличку Валька-рыжий за огненную шевелюру, постриженную под "бобрик". Он подошел к одному из прилетевших, волоком тащившему большой, перетянутый веревками тюк, оттеснив его плечом, деловито произнес:
- Погоди, Федор, так быстрее получится.
Нагнувшись, легко поднял ношу и, обхватив её, направился к выходу. Светышева хорошо знали двое из небольшой русловой экспедиции, прибывшей в Распадную. Это Федор Щенников и Василий Макарович Стригун, неоднократно летавшие с ним раньше, когда находились на полевых работах в изыскательской партии, успели подружиться с ним.
Упакованные в брезентовые мешки палатки, спальные мешки, резиновая лодка "пятисотка", ящики с приборами и прочими вещами, необходимыми в длительных экспедициях, довольно быстро были выгружены из вертолета. Лаврентий, одним из первых прибывший сюда со своей бригадой строителей на, некоторое время скептически рассматривал русловиков, скрывая любопытство под нарочитым безразличием, наконец, не выдержав, спросил:
- Геологи, что ли?
- Изыскатели из Гипроречтранса, - ответил Федор.
- А-а, - неопределенно протянул Лаврентий и, с минуту подумав, произнес: - С водой дело имеете.
- Точно, с ней.
- Ну-ну, - удовлетворенно кивнул бригадир и, повернувшись к рабочим, закричал: - Куда кладете, давайте сразу под навес.
Вертолет разгрузили полностью, и Светышев подошел попрощаться:
- Ну, все, парни, я дальше покатил, а вы дуйте к Савушкину, начальнику участка, он вас определит куда-нибудь на ночь. А завтра, мой совет, дуйте в Казачинск. Отсюда километров десять-двенадцать будет. Там вполне приличная гостиница, столовая опять же есть. Ну, держите пять, - он протянул широченную ладонь, крепко, до хруста пожал каждому руку, широко зашагал к вертушке.
Никиту Савушкина изыскатели отыскали в бытовке, установленной около узкой, как ручей, говорливой горной речушки. Строители оборудовали её под магазин. Полная, миловидная женщина лет сорока, исполняющая обязанности заведующей и продавца одновременно, что-то недовольно выговаривала начальнику участка, энергично жестикулируя руками. Савушкин в ответ отрывисто рубил громким начальственным голосом:
- А ты что хотела, Полина! Будь довольна, что не в палатку поселил. Здесь тебе и дверь, и засов с замком, окна. Прилавок опять же соорудили по всем правилам.
Полина пыталась что-то возразить, но Савушкин перебил её:
- Грех тебе плакаться. Сама видишь: людей в палатки селим. Ты же под нормальной крышей, в сухости жить будешь, а месяца через два такой магазин отгрохаем, не хуже городского.
Довольный приведенным аргументом, начальник повернулся к незнакомцам, оценивающим взглядом окинув их, безошибочно определил:
- С вертушкой прилетели? Давайте ваши документы. - Пояснил: - Так положено - объект у нас, как вам, вероятно известно, особый.
Русловики понимающе закивали, полезли за своими командировочными удостоверениями. Внимательно ознакомившись с ними, Савушкин разочарованно произнес:
- Я думал вы к нам, по строительству спецы. Временно, конечно, поселю вас, без жилья не оставлю.
Он показал рукой на ряды палаток:
- Вон та, черная, пока свободна, заселяйтесь, отдыхайте.
Палатка была большая. В ней уже находилось около двадцати раскладушек. Посредине на кирпичных подпорках стояла печь "буржуйка", сделанная из двухсотлитровой стальной бочки. Остаток дня русловики провели в хозяйственных хлопотах: перетаскали в палатку экспедиционное снаряжение, из тайги, вплотную подступающей к палаточному лагерю, натаскали сушняка для печки. Пришел Лаврентий, принес керосиновый фонарь, поставил его на грубо сколоченный стол, назидательно сказал:
- Это, чтоб ночью впотьмах не шарашились. Здесь ведь как: солнце чуть за гору - хоть глаза выколи.
Посмотрев на большую охапку сушняка, одобрительно заметил:
- Лишне не будет. Днем, когда особенно ясно - теплынь, хоть загорай, а чуть стемнело - колотун еще тот. - Философски заключил: - Такая в этой местности погодная особенность.
Начальник русловой экспедиции Федор Щенников пригласил бригадира заглянуть на огонек, отметить новоселье, заодно и познакомиться поближе.
Ушел Лаврентий поздно. Растягивая рот в пьяной улыбке, пообещал:
- Если что по работе нужно будет, помогу. Я тут кое с кем знакомство свел. Тутошние места насквозь знают, одно слово охотники. Зимой соболька промышляют, тем живут.
- Ты бы нам повариху подыскал, - попросил Федор.
- Это можно, - важно кивнул бригадир. - Денька через два побываю в Казачинске, там пошукаю. Платить сколько ей будете?
- Как положено, - сказал Федор, - три с половиной оклад, плюс полевые, горные... В целом тысчонок шесть набежит за месяц.
- Заметано. Сколько она с вами пробудет?
- Месяца три, пожалуй, может, чуток побольше.
Лаврентий зашевелил губами, подсчитывая. Заверил:
- За такие бабки отбоя от желающих не будет. Здесь ведь насчет заработков не шибко разбежишься. Вот когда комбинат отгрохаем, с работой никакого напряга не будет.
В экспедиции всего пять человек. Федор Игоревич Щенников - начальник, закончил лет десять назад Казанский институт инженеров водного транспорта. Человек еще достаточно молодой: перед самым отъездом отметил свое тридцатитрехлетие. В возрасте, как говорится, Иисуса Христа. Василий Макарович Стригун - инженер. Он среди русловиков самый старший, за пятьдесят перевалило. В бассейновом управлении проработал без малого четверть века. Начинал после окончания речного училища мастером пути в техучастке. После прорабствовал несколько лет, а все последующие годы трудится на должности инженера русловой изыскательской партии. Иван Сенчин. - недавний выпускник Томского речного техникума. В свое время, как и положено, отслужил в армии. Прежде, чем стать речником, перебрал несколько профессий. Года два покатался даже в поездах дальнего следования в качестве проводника. Как-то разговорился с одним пассажиром, который оказался преподавателем техникума из Томска. Тот в разговоре пожурил проводника: "Вроде и неглупый ты парень, - сказал, - а занимаешься ерундой. Пора за ум взяться. Ты вот что, поступай-ка к нам в техникум, стоящую профессию получишь". Подумал Иван и согласился. Вернулся с рейса, уволился и поехал в Томск. Преподаватель не забыл его, обрадовался даже приезду парня. Со средним образованием тот был принят сразу на второй курс. Летнюю практику проходил рабочим в изыскательской партии. Понравилось. После окончания учебы пришел к твердому убеждению: профессию выбрал по душе, обрел в жизни свой причал. Двое других членов крохотной экспедиции - Алексей Сягин и азербайджанец Мерасат. Алеша - спортсмен, этакий мускулистый крепыш, никогда не расстающийся с эспандером. Мерасат - высокий красавец, улыбчивый и живой от избытка темперамента. Оба - рабочие лошадки. Их обязанность носить в маршрутах теодолит, нивелир, треногу, забивать реперы, устанавливать палатки... Словом, принеси-поднеси.
Задача у экспедиции простая - поиск наиболее благоприятных в географическом отношении водных акваторий, пригодных для безопасного отстоя флота в зимний период. Навигация на Лене в осенний период во многом зависит от контрастов погоды. Немало было здесь случаев, когда суда, возвращаясь с низовья реки, из-за внезапных холодов попадали в сложную ледовую обстановку, терпели бедствие.
* * *
Рано утром Федор с Василием Макаровичем на попутной машине укатили в Казачинск. В тамошнем техучастке Ленского бассейнового управления им надо было договориться о выделении для нужд экспедиции моторного катера, на котором предстояло обследовать ряд притоков Лены с целью отыскания перспективных акваторий. Иван, Алеша и Мерасат занялись распаковыванием тюков с тем, чтобы рассортировать имущество таким образом, чтобы самое необходимое для работы всегда было под рукой. В полдень к палатке подкатил на "уазике" Лаврентий. Посмотрев на приезжих, со смешком изрек:
- Барахлишко перетрясаете? Хорошее дело. А обедать собираетесь? Савушкин распорядился поставить вас на довольствие. Дуйте вон туда, под навес, - он вытянул руку, показывая направление, - да поспешайте, повариха ждать не будет. За свое богатство не беспокойтесь, никто его не тронет.
Парни вопросительно уставились на Сенчина. Старший техник и сам после приглашения бригадира почувствовал рефлекторное слюноизвержение. Поспешно поблагодарив Лаврентия, повернулся к рабочим:
- Шабаш, ребятки, пошли, коли приглашают, отведаем местных разносолов.
"Ребятки" не заставили себя ждать. Через несколько минут русловики уже сидели на узкой скамье в импровизированной столовой под брезентовым навесом и жадно хлебали из алюминиевых мисок гороховый суп с тушенкой.
Едва успели упаковать экспедиционное снаряжение, как приехали Щенников и Стригун. В техучастке им предложили какую-то древнюю посудину с дышащим на ладан движком. Однако оба остались довольны результатом поездки. Федор даже пошутил по этому поводу:
- В этом корыте все же есть кое-какая корысть. Будем не спеша поспешать на нем, Бог даст, в план уложимся.
Ужинать отправились все вместе. Около столовой к ним подошла полная розовощекая девушка лет двадцати, спросила:
- Лаврентий Никитич сказывал, вам повариха нужна. Вот пришла наниматься.
- Сколько же тебе лет?
- Двадцать первый пошел, а что?
- По профессии повар?
- Нет.
- Как же ты нас кормить собираешься? - в голосе Щенникова откровенная ирония.
- Да все, что хотите, сготовлю, не сомневайтесь, - бойко сверкнула глазами претендентка.
- Тебя как зовут-то?
- Глафира, можно просто Глаша.
Федору девушка явно понравилась, подумав немного, он сказал:
- Значит так, Глаша, завтра во второй половине дня подходи к нашей палатке, обговорим все детально. Раньше где-нибудь работала?
- Да какая тут работа, - невесело усмехнулась Глаша. - В леспромхоз хотела, но у них только мужиков принимают. Год назад геологи здесь были, у них пристроилась поварить.
- Ну и как, - в глазах у Федора лукавинка, - все живы остались?
- А чего им, бугаям, сделается, - сверкнула простодушной улыбкой девушка, - все, что не сготовлю, махом сметали, еще и нахваливали.
- Мы тоже ни привереды, - заверил Щенников. - В Казачинске нам предстоит пожить пару деньков, подготовиться к работе, так что, думаю, сваришь что-нибудь на пробу, проверим твои кулинарные способности.
- А чего ж, сварю, - согласно кивнула Глаша.
На другой день, когда мы вернулись из Казачинска после осмотра катера, Глаша уже поджидала нас. В руке у неё - пухлый узелок из цветастой ткани. Протянув его нам, девушка конфузливо произнесла:
- Спробуйте шанежки, сама спекла.
- Ну-ка, ну-ка, - Василий Макарович принялся развязывать узелок.
Все успели изрядно проголодаться и дружно потянулись за не успевшей еще остыть выпечкой.
- Угу, - красноречиво возвел агатовые глаза Мерасат.
Инженерно-технический персонал молча жевал, блаженно прищуривая веки. Когда узелок опустел, Щенников, слизывая с губ крошки, спросил:
- Как думаете, народ, - он кивнул на Глашу, - берем?
- Берем! - дружно, в один голос гаркнули русловики.
- Давай, Глашуня, заходи в палатку, пошепчемся, - пригласил Федор.
* * *
У дощатого причала Казачинского техучастка притулилась длиннющая старая брандвахта с темно-зеленой бахромой водной растительности вдоль ватерлинии. Вплотную к ней прижался не менее старый обстановочный пароходик "Труженик", вяло дымивший трубой. Пара паузков приткнулась носами к берегу. Они, словно два приятеля, решившие посекретничать друг с другом втайне от всех.
- А где же наш наутилус? - оглядывая причал, спросил Щенников.
- Да вон он, на самом краю за брандвахтой, - показал Василий Макарович.
Начальник экспедиции крикнул шоферу грузовика, привезшему изыскателей:
- Давай, подъезжай поближе!
Подошел Семен Кубыка, моторист катера, с которым все успели вчера познакомиться, молча стал помогать переносить на катер экспедиционное имущество. Увидев Глашу, спросил:
- А ты чего здесь крутишься?
- Поваром у нас будет, - пояснил Федор.
- Вона как, - удивился Семен и, озадаченно хмыкнув, выразил свое мнение:
- Негоже ей одной с мужиками, а, в общем-то, девка она самостоятельная, характерная.
- Ничего, не съедим, - успокоил моториста Щенников.
На что тот, усмехнувшись, сказал:
- Глашка, она сама кого угодно съест. Сказано - характерная.
Обедали в помещении техучастка. Повариха сходила в село, принесла оттуда два объемистых чугунка. Василий Макарович попенял ей:
- Зачем же одна такую тяжесть несла. Парни-то наши на что, помогли бы.
- Да мне не в тягость, а у них своя работа, - отмахнулась девушка.
Наваристый борщ и обычная пшенная каша показались нам верхом кулинарного искусства. Василий Макарович выразил по этому поводу соображение, с которым каждый из нас охотно согласился:
То, что Глаша была польщена похвалой, свидетельствовали её щеки, ставшие из розовых пунцовыми.
ГЛАВА 2.
Ритмично постукивает двигатель, подрагивает корпус катера с облупившейся местами светло-голубой краской. Лена в этот ранний безветренный час словно застыла на месте, и определить направление течения можно лишь по движущимся на ее поверхности предметам. Солнечные лучи пронизывают стелющиеся над рекой жидкие хлопья тумана, отражаются от водной глади ослепительными бликами. Мы стоим на палубе и, опершись на металлические перила ограждения, любуемся величественной панорамой реки. Федор раскрывает планшет, показывает Семену карту. Ткнув в нее пальцем, говорит:
- Начнем с Шичихи. Как думаешь, сколько мы сможем по ней пройти?
Моторист на карту не смотрит, с минуту думает, наморщив лоб, уверенно произносит:
- Об эту пору, надо полагать, до копанцев дотянем, а дале только на лодке можно.
- Что еще за копанцы?
- Это до революции местные от Шичихи на озера ходы рыли. Рыба на тех озерах кишмя кишела. Чтобы сподручней туда добираться, порешили всем обществом копать протоки наподобие каналов. Отсюда и копанцы. Рыбы после этого еще больше стало. А сейчас, - Семен сокрушенно махнул рукой, - все в запустение пришло. Какие ходы заилило, какие тальником заросли. Одно слово, нет хозяина.
Щенников понятливо кивнул:
- Ясно. На месте поглядим, что там предки наворотили.
Закрыв планшет, он распорядился:
- Давай, Семен, отчаливай. Надеюсь, не подведет нас твой дредноут?
Кубыка с некоторой обидой в голосе возразил:
- Покуда "Бурун" не подводил. Я, почитай, на нем двадцать третью навигацию хожу.
- А новый катер вашему участку не светит? - поинтересовался Василий Макарович.
- Да уж года полтора как получили. Только нам от того не легче. Начальство его под себя приспособило навроде личного автомобиля. Вот и вчера главный инженер Кутяхин в Тухнук на нем подался неизвестно по каким делам.
Семен помахал рукой грузной женщине-матросу с Брандвахты, крикнул:
- Отходим, Катерина.
Та сняла с кнехта чалку и сбросила ее на палубу катера.
Река дышит влажной прохладой. Исчезла надоедливая мошка, изрядно досаждавшая на берегу. Алексей с Мерасатом, устроившись на корме, занялись промывкой и чисткой барахлившего раньше карбюратора небольшого подвесного моторчика для резиновой лодки. Они беззлобно переругиваются, что-то пытаясь доказать друг другу. Глаша спустилась в салон и принялась наводить там порядок, мысленно понося Семена, а заодно и всех мужиков, основательно замусоривших помещение. Федор с Василием Макаровичем расположились на носу катера и о чем-то оживленно беседуют. Иван поднялся в рубку к Семену. Моторист отрешенным взглядом смотрел на набегавшую водную гладь. Не поворачивая в его сторону головы, сказал, словно продолжая начатый разговор:
- Темнила все-таки Кутяхин. Его к нам с год как назначили, а толку покуда не видать. Намылился в Тухнук гонять. По работе вроде. Только там по нашей части ничего нет.
- Откуда он приехал? - спросил Сенчин.
- Сказывают с Иркутска, будто бы сам сюда напросился.
- А в Тухнуке у вас что?
- Да в том-то и дело, что к участку никакого касательства. Прииск там, понимаешь. Весь поселок переплюнуть можно. Людишек едва ли с сотню наберется. Речонка рядом - Кихта, воробью по колено. На ней драга стоит. Золотишка в том месте богато.
- Не за золотом же он туда наведывается.
- Кто ж его знает, - пожал плечами Семен, - но то, что мужиков оттуда в Казачий привозит иногда - это точно. Они у нас продуктами запасаются, после он их обратно отвозит.
- Мужики с прииска, наверно? - предположил Мван.
- Не похоже. У приисковых свой катер имеется, чужой им одалживать не к чему. Я другое думаю, - прищурился Кубыка: там, вверху, дикие старатели промышляют. Уж не с ними ли инженеришка спелся. Среди диких всякой шушеры навалом. Золотишко сбывают по сходной цене. На прииск соваться им не резон - заметут, потому как наследить кое-где успели. Уголовщина там сплошь пасется.
- Милиция куда смотрит, неужто ничего о них не знает? - усомнился Сенчин.
Семен саркастически усмехнулся:
- Ну, ты даешь! Где она здесь милиция-то? В Тухнуке полторы калеки, да в Казачинске раз, два и обчелся. Знают, понятно, только на рожон не полезут, себе дороже. Рассуждают так: Ну, моют людишки золото незаконно. Так кто ж его в этих краях не моет. Главное - безобразий за ними никаких покуда не замечено, и на том спасибо. А тронь их попробуй - все равно, что улей растормошить. Кому это надо? - моторист посмотрел на собеседника и, не дожидаясь ответа, уверенный в весомости своих доводов, заключил: - Вот то-то и оно.
В Шичиху вошли, когда заметно вечерело.
- Вон за тем мыском приткнемся, там к берегу подход хороший, дно, опять же, песчаное. А утречком дальше побежим, - сказал Семен.
Катер мягко ткнулся днищем в песок. Моторист спустил трап, сошел по нему на берег, закрепил причальный канат за крупную корягу, наполовину ушедшую в сырой грунт. Стемнело. На той стороне реки подмигивали огни поселка приисковиков. Оттуда доносилась музыка, лай собак, татаканье движка передвижной электростанции. Удивительно, но река сделала такой поворот, что проплыв довольно много, катер снова приблизился к Тухнуку.
Алеша с Мерасатом разожгли костер, установили над ним треногу, подвесили на нее объемистый походный котелок с водой. Глаша принялась готовить ужин. Федор с Василием Макаровичем, сидя на раскладных стульчиках, оживленно стали обсуждать план действий на следующий день. Сенчин с Кубыкой отправились по берегу к дому бакенщика, который, по словам моториста, находился неподалеку от места, где мы остановились.
- Еще года три назад, - заметил Семен, - в Шичиху теплоходы заходили. А в прошлом году вдруг в одночасье обмелела река. Сейчас в нее только приисковый катер заходит. Бакенщик не у дел оказался, съехал куда-то. Поговаривают, на другой техучасток устроился.
Некоторое время шли молча, затем Семен продолжил:
- Слышал, на Шичиху хотят земснаряд пригнать, дно углублять будут, чтобы, значит, баржи с грузами для прииска смогли пройти. Тогда бакенщик опять понадобится, без него никак не обойтись. Начальник велел мне поглядеть, что здесь от прежнего хозяйства осталось.
Из-за леса выкатилась луна и повисла над рекой, отражаясь светлой, дрожащей на легкой ряби, дорожкой. На покатом берегу показалось темное строение. На мелком галечнике - две плоскодонки, удерживаемые на случай разлива цепями, намотанными на вбитую в грунт толстую стальную трубу. У дома в ряд - несколько бакенов. На взгорке - крашенный белой краской высокий столб с поперечными перекладинами для вывешивания показателей глубины.
Кубыка, все внимательно осмотрев, одобрительно произнес:
--
Яков, ничего не скажешь, мужик хозяйственный. Закладывал, правда, иной раз, но рассудка никогда не терял. Жаль, ушел. Но, видно, планида такая. Бобылем жил. Может быть, оженится на новом месте...
На обратном пути Семена, удовлетворенного увиденным, заботил уже другой вопрос: где начальство сыщет нового бакенщика.
- Тут ведь, Иван, (он со старшим техником с первого дня знакомства перешел на ты ) не сразу, да не вдруг. Должность вроде бы незаметная, а поважней многих будет. На нее человека подобрать - ой как трудно. Он всем статьям должен соответствовать.
Каким статьям - моторист уточнять не стал, считая, что это и без того должно быть понятно каждому. Сенчин уже заметил за ним склонность внезапно менять тему разговора. Вот и на этот раз он, без какого-либо перехода, заговорил под влиянием нахлынувших на него мыслей, давно не дающих ему покоя.
- Вот хоть ты лопни, а нейдет у меня из головы Кутяхин. Больно подозрительная личность.
- Что ты в нем подозрительного усмотрел? - поинтересовался Иван.
- А не знаю!- словно удивляясь самому себе, в сердцах воскликнул Семен, - только помяни мое слово, Ваня, он еще проявится, выкажет свое нутро.
Кубыка тяжело задышал, чувства переполняли его. Немного успокоившись, он снова заговорил:
- Я ведь по земле полвека, считай, топаю. Разное повидал. Удивишься, поди, а я и на нарах позагорать успел.
- Не может быть!
- Да было, было. Перед тобой таиться не собираюсь. По молодости, по глупости, конечно. Случилось это, когда я только, только срочную отслужил, собирался в речное училище податься, в Иркутск. Сорвалось. Зашел к нам как-то знакомый мужик с соседней улицы, вызвал меня на пару слов во двор, спросил, не желаю ли я хорошие деньги заработать. Всего и делов-то, сказал, свезти на весельной лодке двух гавриков до Светлой. Это километров двадцать от Казачинска на той стороне Лены. Я, понятно, удивился. "На кой ляд, говорю, им на лодке телепать, когда туда каждый день рейсовая "Заря" ходит?" Это, отвечает, пусть тебя не колышит. Твое дело свезти и денежки приличные получить. А что, да почему - не твоя забота. Я бы и сам подрядился, говорит, но силенки уже не те, а ты парень здоровый, тебе туда сгонять - раз плюнуть. Оплату те гаврики посулили такую - голова кругом. Терять мне было нечего, согласился. Отправиться решили, как только стемнеет. Чуял тогда, что не все вроде чисто в этом деле, но большого значения не придавал своим опасениям, да и очень уж хотелось заработать. И то сказать, не каждый день такой фарт выпадал. Как и условились, едва стемнело - отплыли. Один, губастый такой верзила в брезентовом плаще сел на корму, другой маленький, вертлявый - напротив меня. Он того, губастого, так и называл Губан. Маленький меня все торопил:
- Давай, миляга, греби шибче. Нам до рассвета надо в Светлую попасть.
Мог бы и не подгонять. Я и без того греб на совесть. Но двадцать верст отмахать за ночь против течения - разве что двужильному под силу. Некоторое время помогал губастый, действуя кормовым веслом, но очень скоро выдохся и закашлялся с таким надрывом, что казалось, его вот-вот наизнанку вывернет. Вертлявый попенял ему:
- Кончай, Губан гоношиться, Легкие у тебя ни к черту, загнешься еще...
Верзила огрызнулся:
- Закрой, рыкнул, хлебало, Пиня, не сифонь! А ты, паря, - обратился он ко мне, - маши пошустрей, за скорость премиальные отстегну.
Я уж тогда точно понял, что ввязался в дурную историю, но на попятную идти было поздно. Опасения мои подтвердились, когда до Светлой оставалось проплыть совсем немного. Нас догнал, невесть откуда взявшийся, катер и осветил прожектором. По мегафону кричат, чтобы остановились. Губан приглушенным голосом рычит с кормы:
- Греби к берегу!
А уж какой из меня гребец. Вымотался начисто. Пиня пригнулся и перевалился через борт в воду, попытался вплавь улизнуть. Куда там! Двое с катера прыгнули, вмиг настигли. Губан сник весь, говорить не может, только злобно шипит:
- Какая сука настучала?!
А самого аж трясет всего, задыхаться стал, закашлялся. Короче, взяли нас. После выяснилось: они с прииска золотишко сперли. Хотели попасть в Светлую, потому что от нее до железной дороги гравийку проложили. Такой путь, посчитали, наиболее безопасный. В общем, Губану и Пине припаяли по восемь лет строгача, мне трешку отвалили за соучастие. Мотал срок в колонии общего режима. Я к чему тебе про это рассказываю. Тут, понимаешь, такая штука: Губан, как только освободился, сызнова сюда прикатил. С дикими старателями промышляет. Ведь это его Кутяхин в Казачинск привозил.
Иван с Семеном подошли к костру. Федор хмуро взглянув на них, недовольно стал выговаривать:
- Куда вас леший носил! Смылись молчком, а мы тут гадай, где вы шлындаете.
- Напрасно беспокоились, - добродушно усмехнулся Семен, - не дети малые, не заплутали бы. Ходили с Иваном бакенщицкое хозяйство поглядеть.
- Так бы и сказали, мы бы не метали икру понапрасну.
- Виноваты, исправимся, - шутливо произнес Сенчин и дружески обнял за плечи Щенникова.
- Исправитесь, исправитесь, куда вы денетесь, нарочито ворчливо заговорил Василий Макарович, - садитесь-ка, орлы, ужинать, остыло уже все наверно. Зря что ли Глашуня старалась...
Аппетит Ивану с Семеном после прогулки не занимать-стать, поэтому они без лишних слов принялись уписывать за обе щеки восхитительное варево.
* * *
Наутро поплыли дальше. Обогнули мыс с домиком бакенщика, стоящего на взгорке у кромки леса и на малой скорости продолжали путь, делая частые промеры глубины русла. Лесистые сопки становились все выше, иногда тайга по левому берегу подступала к самой воде, словно нависая над ней.
- Вон за той сопкой, - показал рукой Кубыка, - дикие промышляют на Кихте.
- И много их там? - поинтересовался Федор.
- Человек шесть-семь, не больше. Там, видать, жила на поверхность выходит, - пояснил моторист, - само пространство-то с гулькин нос, километра, пожалуй, не будет. Но вся заковыка в том, что место это старательская артель застолбила, моет золотишко на законном основании. Дикие же шаромыжники на краю ихней территории обосновались.
- Не конфликтуют? - спросил Василий Макарович.
- Базарят, случается. Но дикарей меньше, нахрапом права качать они опасаются. Артельные тоже стараются не накалять обстановку. Среди шаромыг есть такие - клейма ставить негде. Им замочить человека втихую - раз чихнуть. А после попробуй сыщи виноватых. Вот и терпит их артель, как хозяин тараканов в доме.
- Да-а, ситуация, - задумчиво произнес Федор.
- Не тараканы они, а, скорее, скорпионы, - в сердцах высказался Василий Макарович, - за ними глаз да глаз нужен. Эта публика непредсказуемая.
- Что верно, то верно, - кивнул Семен, - один Губан чего стоит...
Последние слова явно были адресованы Ивану. О Губане в экспедиции знал со слов моториста только он.
ГЛАВА 3.
Через два дня хода по Шичихе, с многочасовыми стоянками, используемыми для изыскательских работ, погода внезапно испортилась, подул восточный ветер, небо заволокло непроницаемой хмарью, заморосил по-осеннему мелкий, словно просеянный сквозь сито, дождь. Семен, пользуясь вынужденным простоем, занялся сменой сальников на дизеле, Иван напросился к нему в помощники. Щенников и Стригун расположились в каюте, принялись за обработку данных, полученных в процессе изысканий. Парни, захватив с собой повариху, отправились на резиновой лодке, чтобы сделать несколько контрольных замеров по фарватеру. Об этом их попросил Кубыка. Ему хотелось убедиться, сможет ли он беспрепятственно провести "Бурун" до копанцев. До них, по его расчетам, оставалось километров пятнадцать. Ребята обрядились в плащи из полиэтилена, прихватили водомерный шест, спустили на воду туго накаченную "пятисотку", с шутками и хохотом забрались в нее. Незапланированная поездка была для них как нельзя кстати: им не терпелось опробовать почищенный и отрегулированный карбюратор подвесного мотора.
- Там без фокусов мне! - напутствовал веселую троицу Федор.
- Все будет тип-топ, - прокричал в ответ Алеша.
Кузнечиком застрекотал мотор-малютка, лодка ходко стала удаляться от катера. Летняя погода меняется быстро. Часа через два в небе появились просветы, в которые брызнули солнечные лучи, засверкав мириадами искр на мокрой траве.
- К нам, кажись, гости пробираются, - рассматривая окрестности в бинокль, сообщил Семен.
- Дай-ка глянуть, - протянул руку Щенников. - Точно, идут в нашу сторону, - подтвердил он. - Четверо, у двоих - ружья.
- Охотники, наверно, - предположил Сенчин.
- Непохоже, - продолжая разглядывать незнакомцев, - сказал Федор, - экипировка ничего общего с охотничьей не имеет.
- Егеря какие-нибудь участок свой обходят, - заметил Василий Макарович.
- Чего гадать, подойдут - узнаем, - Кубыка забрал у Щенникова бинокль и снова стал разглядывать приближающуюся четверку. Сделав какие-то выводы, задумчиво проговорил: - Не нравятся мне эти шатуны, ох, не нравятся. Чего они здесь потеряли?
Между тем группа подходила все ближе. В бинокль уже можно было разглядеть лица.
- Приехали, - досадливо поморщился моторист, - это ведь к нам дикие пожаловали. Вот того, длинного, я знаю. Кликуха у него - Губан. Помяните мое слово: не с добром эта братва пришла.
Четверо подошли к берегу. От нее отделился тощий вертлявый тип и, подойдя к самой воде, приложив ладони рупором ко рту, развязным тоном прокричал:
- Слышь, землячки, потолковать бы надо, подчаливай сюда.
- О чем толковать собираетесь? - спросил Федор.
- Свезите нас до Казачинска, хорошие бабки заплатим.
- Мы - экспедиция, не по адресу обращаетесь, - вступил в переговоры Стригун, - вам лучше в Тухнук пойти. Оттуда с прииска в Казачинск катер регулярно ходит.
- Папаша, ты чо в натуре! - заныл вертлявый, - до Тухнука нам день отсюда телепать.
Троим надоели пустые перекрикивания, они подошли к своему парламентеру. Грузный, плечистый детина, с черной щетиной на лице, забасил:
- Эй, мужики, довезите хоть до Тухнука, все по чесноку будет, бабки вперед дадим.
- Да поймите вы, мы выполняем задание государственного значения, у нас каждый день на счету, запас горючего, наконец, строго рассчитан...
- Подожди, Макарыч, не напрягайся, - остановил инженера Семен, - дай-ка лучше я с ними поговорю.
Он приложил мегафон к губам, из рупора раздался его громкий голос. Языковая лексика, которую применил моторист для общения с незнакомцами, была настолько своеобразной, что все изыскатели с удивлением уставились на него.
- Вы кому тут горбатого лепите! - начал Семен.- Лохов надыбали и тухту гоните!? От кого ноги делаете, сучары, кого грабанули? От вас же мокрухой за версту несет...
- Ты чего трепешь, батя! - нервно взвизгнул вертлявый, - какая еще мокруха?
- На понт берешь, - злобно скривился верзила.
- По себе судишь, Губан, - загремело из мегафона, - я тебя давно признал. Ты по мелочам не привык размениваться, на новую ходку уж точно успел схлопотать.
- Ты о чем это вякаешь? - озадаченный тем, что сказал Семен, настороженно вытянул шею Губан. - За поклеп я тебе..., - он не успел договорить, как послышался стрекот моторчика, из-за поворота показалась лодка. Сидящие в ней, увидев людей на берегу, подъехали к ним. На катере не было слышно, о чем говорили с пришельцами Алексей и Мерасат. Стороны, видимо, не пришли к соглашению, потому что двое, взяв ружья на изготовку, направили их на парней. Вертлявый забрался в лодку и, угрожая ножом, заставил Глашу сойти на берег. Ошеломленные происходящим, русловики наблюдали за развертывающейся у них на глазах драмой, лихорадочно соображая, как помочь попавшим в беду ребятам. И в этот момент произошло неожиданное: словно под действием мощной пружины нога Алексея Сягина взметнулась вверх, и ружье, выбитое из рук нападавшего, описав траекторию, отлетело в сторону. Стремительный удар другой ногой в челюсть поверг бандита на землю. Грузный детина, повел стволом в Алешину сторону и нажал курок. Грохнул выстрел. Картечь просвистела над головой Сягина. В следующее мгновение Мерасат, мертвой хваткой схватившись за ружье, стал вырывать его из рук преступника. Воздух разрезал вибрирующий пронзительный визг Глаши. Корчился от боли, елозя щетинистой щекой по песку, грузный стрелок. Алексей в прыжке ударил его кулаком в пах, ребром ладони рубанул по шее. Мерасат целился в Губана, яростно выкрикивая ругательства на своем языке. Вертлявый, бросив нож, по-заячьи, зигзагами бросился бежать. Верзила в испуге пятился от взбешенного азербайджанца, скороговоркой, проглатывая окончания слов, увещевал того:
- Не над..., не над. Все, уход..., уходим.
Вместе с пришедшим в себя грузным они подняли третьего, который был не в состоянии идти самостоятельно, и побрели, загребая ногами прибрежный песок, как после сильного похмелья.
Федор велел Семену немедленно связаться по рации с Казачинском и сообщить о случившемся. Кубыка, молча кивнув, поднялся в рубку. Вскоре оттуда послышался его голос:
- Алло, Казачинск? Свяжите меня срочно с отделением милиции.
* * *
После удачно проведенной операции по ликвидации банды Хряща Виктора Алехина повысили в звании и предложили возглавить РОВД в Казачинске. Коллеги из отдела по борьбе с организованной преступностью пытались отговорить его, считая, что в Иркутске у него будет несравненно больше возможностей для дальнейшего продвижения по службе. Однако Виктору хотелось больше самостоятельности. Он был холост. Из всей родни у него осталась одна сестра, которая была на три года старше его. Год назад она вышла замуж за школьного преподавателя истории, после чего стала реже встречаться с братом. Словом, родственные узы Виктора не связывали, и он с легким сердцем отбыл к новому месту службы.
Казачинск Алехину понравился. Он свыкся с суетливым ритмом большого города, и поначалу ему трудно было приноровиться к тихой, размеренной жизни поселка. Но он довольно быстро свыкся, и житье на новом месте ему все больше начинало нравиться. Алехину - двадцать девять. Среднего роста, сухощавый, походка легкая, пружинистая. Небольшие залысины несколько старят его, но это только когда он чрезмерно серьезен или хмур. Стоит ему улыбнуться, приветливо обратиться к кому-нибудь, лицо его тотчас преображается, становится по-мальчишечьи непосредственным. В Казачинске к милицейскому начальнику отнеслись по-разному. Старожилы, в большинстве своем, скептически. Молод еще, считали, как бы дров не наломал. Хотя в поселке с почти десятитысячным населением за много лет инцидентов, подпадающих под криминальный перечень, произошло столько, что для их подсчета хватило бы пальцев на обеих руках. Люди помоложе приветствовали назначение Алехина. Прежний, по их мнению, был мужик неплохой, но должной административной прыти уже не проявлял, перестал, как выражались местные шутники, "ловить мышей".
Территория, находящаяся в ведении Казачинского РОВД, довольно обширна, по площади равная, или даже несколько превышающая, отдельные европейские государства. Правда, населенных пунктов на этом обширном пространстве насчитывалось едва ли больше двух десятков. В основном это были леспромхозы, звероводческие фермы, рыболовецкие хозяйства, прииски. В некоторых из них жители занимались преимущественно охотой на пушного зверя.
* * *
Маленький, юркий катерок с синей полосой вдоль борта быстро скользил по Лене, оставляя за кормой пенистый бурун. Капитан Алехин с двумя своими сотрудниками возвращался из служебной поездки, предпринятой им для ознакомления с подведомственным РОВД участком. На подходе к Казачинску по рации поступило сообщение о разбойном нападении на артель старателей в районе Тухнука и убийстве двух человек. Виктор склонился к сидящему за рулем сержанту, сухо произнес:
- Разворачивайся, Щербак, гоним в Тухнук!
- Случилось что? - встревоженно спросил рулевой.
- Нападение на старателей, убийство.
- Дела! - качнул головой сержант.
Катер развернулся и понесся в обратном направлении.
Тухнук напоминал потревоженный улей. Всех потрясло то, что произошло в артели старателей. Несколько человек пришли оттуда в поселок, принесли на носилках двух своих товарищей, убитых бандитами. На многочисленные вопросы о происшедшем никто из них ничего вразумительного ответить не смог. Выяснилось лишь, что двое из артели как обычно, а это происходило ежемесячно, отправились в Тухнук, чтобы сдать на приемном пункте намытое золото и получить за него деньги. В урочное время ходоки в артель не вернулись. Ближе к вечеру старатели забеспокоились, связались с поселком по рации. Оттуда сообщили, что их доверенные лица в поселке не появлялись. Несколько человек отправились на поиски пропавших. Их нашли в двух километрах от палаточного лагеря золотодобытчиков. Оба были убиты, золото, которое они намеревались сдать. Исчезло.
Алехин со старшиной Чубакиным пришли в Тухнук на другой день в полдень. Катер оставили на Шичихе под присмотром сержанта Щербака. Поговорив со старателями, поджидавшими милицию, капитан пришел к заключению, что преступники действовали, скорее всего, по наводке. Кто-то, пока неизвестный, точно знал, когда произойдет очередная сдача золота, и мог оперативно передать эти сведения тем, кто находился от старателей неподалеку. В вероятность такой версии он еще больше поверил, узнав, что на участке артели промышляли дикие старатели. Сведения о них отсутствовали в картотеке Казачинского РОВД. Необходимо было срочно поговорить с изыскателями русловой экспедиции, от которых поступило сообщение о нападении на них четырех неизвестных, пытавшихся по всей вероятности завладеть экспедиционным катером. Скорее всего, решил капитан, то, что произошло со старателями и экспедицией, - звенья одной цепи. Он знал: катер с изыскателями пошел вверх по Шичихе. Туда же поспешили и милиционеры. Над рекой сгущались сумерки, когда впереди показались сигнальные огни на радиомачте "Буруна".
Со слов Кубыки Алехин окончательно убедился в причастности диких старателей к совершенному преступлению. Семен не преминул сообщить о Губанове, которого узнал, и с которым раньше имел дело. Теперь необходимо было выяснить, куда направилась криминальная четверка, потерпев неудачу при попытке завладеть катером. "В Тухнук они вряд ли сунутся, - рассуждал Виктор, - но и от реки, в условиях таежного и горного бездорожья, им уходить не резон. Это означало бы обречь себя на верную гибель. Правда, есть здесь кое-где отдаленные поселения эвенков-охотников, однако, добраться до них, не зная местности, не имея карты, практически невозможно. А вот в каком месте они выйдут к Лене - задача со многими неизвестными. Одно ясно: им наверняка понадобится лодка. Ее можно взять только в населенном пункте. В каком именно - приходится только гадать. Длительные переходы их не устроят, значит, ждать бандитов следует где-то поблизости. Первое, что следует незамедлительно предпринять - оповестить население близлежащих поселений. После своего разоблачения преступники не остановятся ни перед чем, чтобы вырваться из западни.
Двое суток мотались милиционеры по Лене, предупреждая жителей о возможности появления преступников, описывали их приметы, инструктировали, что следует предпринять в случае если они вдруг придут. Вернувшегося в Казачинск Алехина ждала здесь новая неприятность. Несколько местных ребятишек в возрасте от шести до десяти лет ушли в тайгу собирать бруснику и не вернулись до наступления темноты в поселок. Родители и добровольцы из числа охотников всю ночь искали их, пройдя по окрестностям не один десяток километров, кричали, стреляли - все тщетно. Дети словно сквозь землю провалились. По Казачинску поползли страшные слухи. Поговаривали, что дети, заблудившись, попали на Васяхинское болото - гиблое место в округе, пользующееся дурной славой. Как это нередко бывает, разные предположения стали обрастать подробностями, и кое-кто из жителей стал выдавать услышанное за уже происшедшую трагедию.
Алехин понимал: действовать надо оперативно. Если ребята живы, то далеко уйти они наверняка еще не успели. Необходимо продолжить поиски, но не хаотично, а организованно и продуманно. Обязательно следует включить в число тех, кто отправится в тайгу, мужчин, профессионально занимающихся охотой. Поисковиков следует разбить на группы и каждой поручить обследовать определенный участок. Это позволит охватить обширную площадь поиска. Начинать розыск его лучше всего с рассвета. От глаз опытных таежников при дневном свете не ускользнет ни один маломальский признак недавнего пребывания человека в лесной чащобе. И, конечно, неплохо бы взять с собой собак. Здешние лайки необычайно человеколюбивы и понятливы.
После поездки по реке, Виктор изрядно подустал. Но узнав о ребятах, попавших в беду, он уже не помышлял об отдыхе. Теперь все его мысли сосредоточились на том, как поскорее их отыскать. С рассветом три группы отправились на поиски, каждая по своему, заранее намеченному маршруту. Тайга огласилась голосами перекликающихся людей, лаем собак. Группа, возглавляемая старшиной Чубакиным, тщательно обследовала подходы к Васяхинскому болоту. Ничего похожего на то, что здесь кто-то недавно проходил, обнаружено не было. Другая группа начала поиск с падушки, где росло особенно много брусники.
Ею вскоре были обнаружены довольно свежие следы медведя. Косолапый, видимо, лакомился ягодой. Тщательно обследовав все вокруг, следопыты наткнулись на детские следы, нашли также косынку, а затем лукошко и расссыпанную из него бруснику. Картина происшедшего в падушке прояснилась. Дети, увидев медведя, в панике бросились наутек. Зверь же, как выяснили охотники, и не думал их преследовать. Сама собой отпала одна из версий их вероятной гибели. Затеплилась надежда на благополучный исход и поиски возобновились с удвоенным усердием. На каменистом откосе одной из сопок следы беглецов терялись. Недавняя осыпь скальной породы, видимо, скрыла их. Следопыты были несколько обескуражены этим обстоятельством, но поиск продолжали с прежним упорством.
Третья группа, куда входил и Алехин, прочесала кустарник вдоль заросшего высоченной травой ручья, и стала подниматься по крутому откосу на высокий холм. С его вершины Виктор стал осматривать в бинокль окрестности. Внизу расстилался волнистый темно-зеленый таежный покров с редкими прогалинами в нем. Внезапно залаяли собаки и бросились в чащу к противоположному обрывистому склону. Хозяин лаек Антип, ражий мужчина с коричневым от загара лицом, обрамленным взлохмаченной бородой, хрипло произнес:
- Это они не по зверю. Неужто, деток учуяли...
Пошли на лай, перемежающийся скулящими повизгиваньями. У самого обрыва увидели собак. Они кружили, задирая морды вверх, около огромного кедра, склоненного над крутизной. Его удерживали от падения могучие корни, глубоко уходившие в землю. При дальнейшем разрушении склона дерево неминуемо рухнет вниз. Это может произойти в любой момент. На высоте около десяти метров, там, где начинались толстенные ответвления, зияло овальным отверстием крупное дупло. Алехин, не раздумывая, полез вверх по стволу, цепляясь за шершавые неровности в коре. Заглянув внутрь дупла, Виктор облегченно вздохнул. Все шестеро ребятишек сидели там, поджав колени, тесно прижавшись друг к другу и крепко спали.
- Ну, что там?- нетерпеливо крикнул снизу кто-то из поисковиков.
- Порядок, - устало махнул рукой капитан, - все здесь.
Мужики удовлетворенно загудели. Антип легонько подтолкнул одного из них в спину, добродушно сказав:
- Давай, Митрич, дуй наверх, растолкуй своему короеду: негоже в трех соснах плутать, не сосунок поди-ка.
- Не сомневайся, сват, от меня ему послабления не будет, - не в силах сдержать улыбки, пообещал счастливый папаша.
Ребятишкам помогли спуститься, бережно придерживая каждого, чтобы, не дай Бог, не сорвался. Митричев "короед", девятилетний Николка, слез с дерева сам. Отец положил ему руку на плечо, изобразив на лице нарочитую суровость, стал выговаривать смущенно потупившемуся мальцу: