Аннотация: Губернатор со своим замом пришел в магазин после работы за виски. Но вышла неувязочка, так как указом губернатора продажа спиртных напитков после 22 часов запрещена. Он всеми способами пытается уговорить продавщицу, но тщетно.
Закон на подпись
- Неужели это я написал? - губернатор оторвал взгляд от распечатанного листа и вперился взглядом в бесстрастное белое, обрамлённое такими же белыми или почти белыми волосами, лицо - самое непримечательное лицо самого важного человека в законодательном собрании - главы пресс-службы дяди Вани. Губернатор Губернатович, ибо просиживал он это кресло уже третий срок подряд, и никто уже не помнил его мирского имени, попытался вспомнить, как же эту белую амёбу звать по батюшке, но не смог, потому что этого не знал никто.
- Конечно же, нет, - ответил дядя Ваня на заданный вопрос своим таким же бесцветным, как и все его лицо и одежда, голосом. - На то и существует пресс-служба, чтобы вложить вам в уста и в руки нужные слова.
- Но что подумают обо мне граждане!
- А граждане ничего не подумают. Они разучились думать ещё на предпоследних выборах.
Губернатор насупился, но смог смолчать, ибо спорить с пресс-службой было чревато.
- Но, быть может, можно внести какие-нибудь поправки...
- Какие поправки, когда закон ещё не подписан, - сказал дядя Ваня, взял с подставки золотую ручку и протянул губернатору. - Подписывайте, а потом вносите поправки. Люди ждут.
- Какие люди? - Губернатор Губернатович стал с опаской озираться по сторонам, но, не обнаружив в кабинете никого, кроме себя, дяди Вани и графина с водкой, облегчённо перевёл дыхание. - Люди как раз и не ждут такого закона. Это же не закон, а членовредительство, честное слово.
- Членовредительство есть суть всех законов, - монотонно вещал дядя Ваня, запихивая ручку в губернаторский кулак.
- Но я ведь на стороне своих избирателей и выступаю против данного закона, - пытался увернуться от ручки Губернатор Губернатович.
- Это указ губернатора нашей славной провинции, и он не обсуждается.
- Но ведь я и есть губернатор!
- Если вы начнёте спорить сами с собой, то народ потребует у министерства здравоохранения проверить вас на вменяемость, и тогда у вас не хватит никакой водки и коньяка, чтобы откупиться от эскулапов.
- Это у меня-то не хватит?
Губернатор Губернатович гордо расправил плечи и разжал кулак, куда тут же была вставлена ручка. "О, наверное, поэтому ручку называют "вставочкой", - пронеслось в голове Губернатор Губернатовича.
- Подписывайте, а то пресс-служба от лица граждан заранее напишет петицию в министерство.
Губернатор Губернатович все дрожал ручкой в воздухе.
- А может повременим с законом-то, а?
Лицо дяди Вани абсолютно ничего не выражало.
- Кроме закона, по которому нельзя продавать алкоголь после 22-ух часов, имеются на выбор следующие два варианта: нельзя продавать презервативы после 22-ух часов и нельзя продавать детское питание после 22-ух часов.
- Причём тут презервативы и детское питание - чем они-то вам не угодили?
- Они нам всем угодили, но мы обязаны издавать законы, и мы не можем издавать то, что никоим образом не могут быть выполнены в нашей провинции, а именно - закон против взяточничества, против несанкционированного выброса мусора на обочине дорог, убиранию экскрементов после выгула домашних животных, против использования мата в общественных местах. Огласить весь список, отклонённых депутатами законопроектов?
- Не надо, - сказал чётко Губернатор Губернатович и уже было поставил свою закорючку, но вдруг спросил - А почему этот законопроект они не отклонили?
- Дело в том, что в свете последних событий в столице нашей великой Родины запрет на презервативы мог показаться процерковным, если не сказать хуже... А запрет детского питания вызовет...
- Понимаю, понимаю, - кивнул Губернатор Губернатович и подписал бумагу. - А когда можно будет внести изменения?
- Об этом будет сообщено дополнительно, - сказал дядя Ваня, поклонился в пояс и удалился спиной, будто покидал храм.
Чего только храм - непонятно.
Народная струя
От безделья разгорается аппетит, поэтому в конце рабочего для Губернатор Губернатович всегда испытывал жуткое чувство голода. Пожалуй, это было единственное чувство, на которое после третьего срока был способен помазанник народа. Рабочий день у главы провинции был ненормированным, а именно - заканчивался тогда, когда все уже было съедено, а кушать все ещё хотелось. Только в эту неделю возникла проблема провинциальной важности - у главы провинции сломалась служебная машина. Приходилось дожидаться вице-губернатора, которого, по-старинке, ещё называли Замом, а в связи с тем, что пост этот он занимал уже третий срок, то и отчество за ним закрепилось соответствующее - Замыч.
Губернатор Губернатович нетерпеливо постучал в дверь - нельзя же действительно врываться без стука, а то вдруг человек работает. В приоткрытую дверь высунулась одновременно лохматая спереди и лысеющая сзади голова, на которой усердно работали челюсти.
- У меня есть ещё есть рабочее время, чтобы дожевать, - промычала голова и скрылась за дверью рабочего кабинета.
По запаху Губертатор Губернатович понял, что интенсивная работа велась над пирожком с луком и яйцом. Зам Замыч недавно стал сочувствовать движению вегетарианцев. В пустом животе возмущенно забурлило, и Губернатор Губернатович поспешил к лестнице, ведущей на первый этаж, где располагалась столовая, в которой абсолютное большинство депутатов проводило свободное от обеденного перерыва время. Однако, сейчас было пустынно, и Губернатор Губернатович даже обрадовался, что не придётся стоять в очереди. Только радость была стёрта на корню грязной тряпкой уборщицы тёти Маши.
- Все съели, - объявила она загробным голосом. - Приходите завтра.
Губернатор Губернатович тяжело вздохнул, но пустить скупую мужскую слезу не успел, так как рука Зам Замыча легла ему на плечо.
- Ну ничего, поедем сейчас куда-нибудь и пожрём по-людски.
- Ага, - пробурчал Губернатор Губернатович. - С людскими ценами никакой зарплаты не хватит.
- Но ведь избиратели как-то живут... - философски заметил Зам Замыч.
На парковке перед законодательным собранием одиноко стояла единственная чёрная машина, хотя часы минутные стрелки ещё указывали на рабочее время. "Устали", - подумал Губернатор Губернатович, непонятно кого имея ввиду - свои золотые часы или народных избранников. Тут он ещё вспомнил, что часы его даже отставали, чтобы хозяин имел официальное извинение, чтобы не очень вовремя приходить на работу. Отставали, скажем так, на часа полтора.
- Ну и куда подадимся? - осведомился Зам Замыч, устраиваясь на заднем сиденье своего служебного автомобиля.
- Туда, где дёшево и не сердито, - ответствовал Губернатор Губернатович.
- Туда, куда доедем, - промычал некто в очках и галстуке, занимавший место водителя.
На заднем сиденье послышались вздохи, перекрывшиеся рёвом мотора. Автомобиль тронулся и встал.
- Бензин кончился? - осведомился дуэт с заднего сиденья.
- Пробка началась, - ответствовал водитель.
- А мигалку включить?
- Не велено.
- Кем?
- Губернатором, - ответствовал водитель. - Дядя Ваня вчера всем под щётки распечатанный лист положил.
- Так я такого не подписывал, - возмутился Губернатор Губернатович.
- Пресс-служба уже обнародовала, - вздохнул Зам Замыч.
- Так, может, сердечный приступ сымитировать и на скорой за хавчиком доехать, а? - генерировал идеи Губернатор Губернатович.
- С них давно мигалки поснимали, - послышалось с места водителя. - Все равно никто не реагирует, а штукатурка в ново-отремонтированных домах от звуковых волн осыпается.
- А что делать-то? А? - жалобно пропищал глава провинции.
- Вливаться в народную струю, - посоветовал водитель. - Впрочем, мы в ней уже хорошо стоим. Можете вздремнуть.
С заднего сиденья донёсся дружный храп, и водитель настроился на лучшее - хотя бы на радиоволне.
Многочасовая пробка
Губернатор Губернатович ненавидел пробки как любой нормальный человек, ведь в пробке совершенно нечем себя занять - песни на любой радиостанции дурацкие, новости ещё хуже песен, даже спортивные, а про прогноз погоды и говорить не приходится. Остаётся одно - читать, а читал Губернатор Губернатович последний раз... Да-да, в школе "Войну", как все мальчики, тогда как девочки читали "Мир", поэтому самобытная целостность русской литературы была правителю провинции, как и любому порядочному советскому школьнику, не знакома. Отсюда ярко-выраженный рвотный рефлекс на всю печатную продукцию, кроме сборника кроссвордов, присутствовал. Зам Замыч вытащил из своего портфеля задрипанный сборник словесных головоломок.
- Ты уж извини, но я почти все решил, - самолюбиво возвестил он. - Только вот одно слово никак не отгадаю. Пьяница. Другое название, и тоже на букву "Пе", 8 букв. Первая "Пе", третья "Я".
- Что ты? Как буква называется забыл?
- Буква говорю "Я".
- Вот я и спрашиваю - какая буква?
Зам Замыч сунул тому в руки кроссворд и ткнул карандашом в нужные клеточки.
- Ну так и пиши "Пьяница", - радостно похлопал по газете Губернатор Губернатович.
- Так это же вопрос.
- Ну так каков вопрос, таков и ответ, как принято говорить. И по буквам подходит.
- Так буквы не хватает, одной...
- Так там Ять, небось, на конце на старинный манер. Течение ж новое - возвращение к истокам, называется.
- А у нас "...Ять" везде и никуда никогда не пропадал, - констатировал Зам Замыч. - Там когда рассосётся?
Вопрос уже был адресован водителю, и тот философски ответил:
- Когда ко всем словам Ять добавим...
Зам Замыч запихнул кроссворд в портфель и взглянул на часы.
- Так мы нигде пожрать-то не успеем. Может пешком прогуляемся, на людей посмотрим да себя им покажем.
- А вот этого не надо делать, - уверенно оборвал его Губернатор Губернатович. - Чревато... не только сердечным приступом. Да, к тому же, если ты не забыл, мы и пацанами за пивом в такси бегали... Как важная шишка подкатываешь к ларьку, и все без очереди пропускают, а ты потом ещё и пену демонстративно не сдуваешь, а хаваешь ее, ибо в ней все витамины...
- Чего в ней?
- Отличительные черты элиты от плебса.
- Это откуда?
- Из словарного запаса дяди Вани.
- А... А плебс - это кто, мы, что ли?
- Да ну тебя...
На следующие два часа они вновь задремали и проснулись только от резкого торможения автомобиля.
- Что, пробка все ещё не закончилась? - позёвывая осведомился Губернатор Губернатович.
- Пробка - ещё нет, а бензин - уже да, - ответствовал водитель.
- И что делать-то? Жрать-то хочется!
За окном давно было темно, и город загадочно манил своими полу-ослепшими на несколько букв вывесками.
- Вона там магазин продуктовый, пошли купим себе по бублику, что ли? - Зам Замыч постучал костяшкой пальца по тонированному стеклу.
- Я бы не советовал, - не оборачиваясь, сказал водитель. - Я все пытался пробку огородами объехать и в глухомань вас завёл.
- Так ещё лучше. Никто нас тут не признает!
- Но вы бы портфельчики все же оставили, - посоветовал водитель.
И Губернатор Губернатович вслед за Зам Замычем вылез из машины и двинулся к странному магазину с вывеской "Продукты 24 часа".
22-часа
Никогда ещё Губернатор Губернатович не был так близок к народу, как в этот поздний час, в магазине, перед стеллажом с хлебобулочными изделиями.
- Послушай, - говорил он Зам Замычу, не обращая внимания на тесное общение спиной с электоратом. - Кто это вообще выражение-то такое придумал - хлебобулочное? Сродни хлопчатобумажному получается.
- По аналогии, наверное, - опять начал философствовать заместитель главы провинции.
- Ох, каким вредным бывает общение к пресс-службой! Сам подумай - хлеб это одно, а булка - совсем другое, а если оно вместе, то оно гибрид получается, то есть ни то, ни сё... То есть ни есть вообще или ... Прямо, как в столице - батон хлеба или хлеб батона...
- Мы за бубликом пришли, - напомнил Зам Замыч.
- Так бублика-то нет, потому что бублик - это конкретно, а хлебо-булка обобщенно...
- Да мне б пожрать, а потом уже "пообобщаться"...
- О! А это ты верно подметил, для "обобщания" продукцию в другом отделе продают.
И бодрым шагом Губернатор Губернатович направился в вино-водочный отдел, снова открывая перед заместителем свою филологическую образованность.
- Вот тут-то знающие люди правильно подметили, что такое вино без водки, это что и пиво без водки - никуда не годится, поэтому слова эти стоят вместе на благо народа русского , чтобы после тяжёлого трудового дня народ не забывал покупать дополнение к вину, чтобы потом уже не отвлекаться от просмотра программы новостей...
- Да, в них без полбанки не разберёшься, - согласно почесал голову Зам Замыч?
- В русских людях, что ли? - все не мог выйти из философского состояния глава провинции.
- И в них тоже... Вот нет ничего за душой у русского мужика, а бутылка всегда за пазухой имеется. Верно говорю, товарищ?!
- Верно глаголете...- отпарировал спешащий к кассе мужик.
А Зам Замыч чуть было не сложил руки в новом партийно-церковном жесте, но вовремя потянулся к ценнику:
- О... Гляди - водка достойная народа... О, не народ достоин водки, а она его... "Не виноватый я", будет орать брат-алкоголик, "она сама пришла..."
- Так, мы с тобой демагоги по профессии и состоянию души, но коли будем продолжать дискутировать... Да чтоб дяде Ване икалось! То и не пожрём сегодня, и не выпьем... Время-то уже не то что не детское, так уже и не стариковское... Давай делай правильный выбор подобный галочке в бюллетене - второго шанса дано не будет! Всем вам выйдет срок, а мы как заграничные продукты - бессрочные...
Губернатор Губернатович схватил бутылку водки, а Зам Замыч тем временем притащил ведёрочко солёных огурчиков, и оба чинно, как простые граждане, встали в очередь к лучшей жизни.
- Пакетик пробивать? - буркнула замогильным голосом кассирша, не отрывая глаз от кассового аппарата.
- Какой пакетик? - переспросил Губернатор Губернатович.
- Какой-какой? Первый раз в магазине, что ли? Полиэтиленовый!
- А зачем? - вмешался уже Зам Замыч. - Мы и до туалета добежать можем.
- Мужчина! - подняла на него глаза кассирша, - Вы в магазине, а не у себя дома!
- Так дома мне никто пакетики и не предлагает, - пожал плечами заместитель главы провинции.
- Нажрались уже, - покачала головой кассирша. - Вот против таких ханыг, как вы, наш замечательный губернатор и издал указ о запрете продажи спиртных напитков после 22-х часов.
Губернатор Губернатович гордо расправил плечи и поставил на чёрную ленту бутылку водки, достойной его избирателей.
- Мужчина, вы на часы смотрели? - спросила его кассирша.
Он тут же взглянул на свои часы, которые показывали четверть десятого.
- Три минуты одиннадцатого, - тыкнула кассирша в дисплей на кассовом аппарате.
- Не может быть, - ахнули в голос глава с замглавой, чуть не стукнувшись лбами. - Врут ваши часы.
- Мои часы не врут! - гордо расправила плечи кассирша. - Я точно знаю, когда у меня рабочий день заканчивается!
- Все у вас у торгашей врёт - весы врут, и часы должны врать!
Кассирша тут же вытащила из-под кассы ламинированную бумагу за подписью контрольной комиссии и сунула ее под нос Губернатора Губернатовича.
- Вот, все честно - что на весах, что на часах, так что ставьте бутылку обратно, а огурцы могу вам пробить из милости, после окончания рабочего дня.
- Огурцы без водки, деньги - на ветер, - сказали полторы главы области.
- Очередь не задерживайте! - недовольно заворчала кассирша привычную фразу.
- Да у вас очереди-то и нет, - оглянулись мужчины на абсолютно пустой магазин.
- Конечно нет, уже три минуты как нет, и в вино-водочном отделе ничего нет. Спасибо нашему дорогому губернатору. И мой рабочий день уже три минуты как закончился.
- Как закончился? У вас же написано - 24 часа?
- Там четвёрка уже не горит - выключили, а завтра на двойку заменят. Нам же о законе только в девяти-часовых новостях сообщили. А народ тут как тут - вот она, сила четвёртой власти! Может от таких ханыг, как вы, и избавимся, благодаря нашему губернатору, да сидит он в своем кресле вечно. Так огурцы вам пробивать или нет? А то рабочий день уже теперь пять минут как закончился.
Губернатор Губернатович переглянулся с Зам Замычем.
- Звони дяде Ване! Пусть четвёртая власть и работает!
Поправка
Губернатор Губернатович недоуменно взглянул на Зам Замыча, когда услышал в трубке зевок, принадлежавший явно дяде Ване.
- Кто это звонит, когда уже все программы новостей закончились, и очаровательные девушки пожелали всем доброй ночи?
- Это я!
- Кто я?
- Ну я!
- Это вы вежливо ругаетесь, так?
- Так! У вас что, не высветился мой номер?
- Номер-то высветился, только я не знаю, кому он принадлежит. Ваш голос уж больно походит на голос Губернатор Губернатовича, только тот в это время уже спит, чтобы точно проспать на работу. А вот кто звонит с его телефона - мне действительно интересно, потому как за более чем десятилетие совместно работы верный слуга народа никогда не звонил мне на личный номер.
- Так потому что проблем в нерабочее время не возникало! - выходил из себя правитель провинции.
- Тогда мне нужно установить подлинность звонящего. Вы согласны ответить на два секретных вопроса?
- Да не томите уже!
- На сколько опаздывают часы губернатора?
- На полчаса, - покраснев, ответил Губернатор Губернатович.
- Ответ неверный.
- Ну ладно, на час и сорок пять минут! Довольны?
- Я - да, а вот народ - не очень... Второй вопрос: как за глаза называет наш губернатор начальника пресс-службы?
Повисла минутная пауза, затем Губернатор Губернатович выдавил из себя:
- Акула беззубая.
- Я всегда хотел поинтересоваться, а почему беззубая? У меня пока все зубы на месте, даже мудрости.
- Да потому что на вас больше, чем 32 человека зуб имеют!
- Да, - разочарованно протянул начальник пресс-службы законодательного собрания. - Зря я ждал от вас оригинальности. Ну так, что у вас стряслось, уважаемый Губернатор Губернатович?
- Мне водку не продают.
- И правильно делают, ведь сейчас десять минут одиннадцатого. Вы должны радоваться тому, насколько законопослушны наши граждане. Или только вам не продают?
- Ещё моему заму. А больше никого нет.
- Вот видите, народ пить перестал.
- Народ уже все скупил и выпил! Осталась одна бутылка - ей же скучно стоять на полке будет. Придумайте что-нибудь!
- А что я могу придумать, чтобы спасти вашу бутылку?
Губернатор Губернатович поднял глаза на женщину в чепце, нервно выстукивающую пальцем с облезлым лаком отбойную дробь по пластику кассовой ленты, и поманил Зам Замыча к выходу, и уже в свете ночных фонарей зашептал в трубку:
- Как что? Конечно же, поправку к закону - типа, закон есть, но если граждане очень просят, то им можно продавать и после десяти вечера.
- Простите, - голос дяди Вани звучал очень серьёзно и даже как-то обидчиво, - но эта поправка полностью отменяет принятый закон.
- Ну так все поправки это делают, на то они и поправки! И вообще, ну можно ведь о поправке и не сообщать...
- Тогда как же о ней узнают кассиры?
- Можно избранным прислать на смартфоны.
- Это типа только избранным народом? Хорошо, тогда завтра и займёмся этим. Доброй ночи.
- Какой доброй! Мне сейчас выпить хочется.
- Так без вашей подписи поправка все равно не будет действительна.
- Слушайте, Акула Беззубая, а то я не знаю, что мигалки вы и без моей подписи с машин поснимали!
- С вашей подписью, с почти вашей, - виновато зазвучал голос дяди Вани. - Только что ж я вас по таким пустякам беспокоить-то стану...
- Вот и сейчас не беспокойте, а подписывайте! У вас все равно почерк лучше!
- Нет, ну я не могу делать двойное нарушение - и подписать за вас, и ещё не обнародовать... Все новости уже спят, но можно в ИТАР-ТАСС отправить, там всегда факсы включены...
- Отправляйте. Только побыстрее уже! Да и подпишите там, что поправка сделана с учётом шаткого экономического положения и грядущего голода, которые не допускают закрытие продовольственных магазинов в двадцать два часа.
Губернатор Губернатович отключил телефон, но он тот час запикал, и на экране появилось графическое изображение за аккуратной подписью правителя провинции. Губернатор Губернатович аж подпрыгнул от радости и метнулся с вытянутым в руке телефоном в магазин, но уткнулся носом в холодное стекло, за которым темнела табличка - "закрыто". Он стал неистово трясти дверь, пока за стеклом не появилось суровое лицо охранника. Правитель провинции сразу отступил на шаг назад, толкнул спиной в грудь заместителя, а тот в свою очередь - стоящего за ним мужчину - и нестройная волна пробежала по длинной очереди. Губернатор Губернатович недоуменно уставился на свой живой шлейф из избирателей.
- Вот как всегда со своей поправкой опоздали! - простонал кто-то в толпе. - Чтоб ИТАР-ТАССу пусто было! Фитиль им в задницу!*
Вдруг очередь опять зашумела, и так же, как выросла за одно мгновение, за одно мгновение и исчезла. Губернатор Губернатович тяжело вздохнул и поплёлся с пустыми руками к машине. Устроившись на заднем сиденье, он тяжело вздохнул и хотел было сглотнуть голодную слюну, как его нос уловил странный запах.
- Ну да, я все-таки купил огурчики, - Зам Замыч протянул правителю открытое ведёрочко, но тот только отмахнулся, продолжая шевелить ноздрями.
Движения дыхательного аппарата главы провинции были настолько шумными, что водитель перегнулся через спинку своего сиденья и протянул страждущим откупоренную бутылку водки, достойной народа. Оба пассажира ахнули:
- Как?
- Это официально после 22-х нельзя, а неофициально, с чёрного хода всегда можно.
Когда автомобиль разворачивался во дворах, то полторы главы администрации увидели длиннющую очередь из избирателей и довольную кассиршу с чепчике будто в короне.
- Ну, за изобретательность избирателей, - поднял пластиковый стакан Губернатор Губернатович. - которую не погубит ни один закон и ни одна поправка к нему.