Аннотация: Заявка: Питер Пен. AD!Венди | Русалки. Видеть искажённый Неверленд, слушать песни русалок-людоедок. Предупреждения: дарк, элементы жестокости
Предупреждения: дарк, элементы жестокости, поэтому под катом
Вэнди нравилось всё в Неверленде. Даже во сне она никогда не видела такой красоты.
Мальчики были милыми и вежливыми, Питер Пэн - вообще представлялся ей практически совершенством, а пираты казались почти не страшными. И даже постоянно ревнующая детской собственнической ревностью Динь-Динь всё равно была прелестной, как маленькая, сверкающая куколка.
Она старалась не думать о том, что однажды сказка закончится, и ей придётся стать взрослой. Эти мысли навевали сладкую грусть, которую испытывает каждый ребёнок, когда осознаёт своё взросление.
Приготовив мальчикам и Питеру ужин, Вэнди решила прогуляться. Конечно, она боялась, что попадётся пиратам, но какая-то бесшабашность, которой благонравная английская девочка явно заразилась от постоянно фонтанирующего опасными идеями Питера Пэна, заставила её пренебречь опасностью, нашептав, что всё это - только игра. И что в любом случае Питер её спасёт.
Небольшие волны океана сияли на вечернем солнышке, словно покрытые кровью. Эта мысль ей не понравилась, и отчего-то вызвала сильную внутреннюю тревогу.
Так уже случалось, когда приятный и светлый сон внезапно превращался в кошмар. И тогда она будила няню-собаку и братьев криками.
Гуляя вдоль берега, она заметила русалок, которые сидели на скалах, расчёсывая свои зелёно-серебристые волосы золотыми гребнями. Солнце окрашивало и волосы, и серебристую чешую русалок в кровавый оттенок.
Когда одна из русалок глянула на неё, то Вэнди даже отшатнулась, едва не упав, так как ей почудилось, что нежные губки русалки были вымазаны кровью, а глаза хищно светились.
И тут русалки окатили её водой, их смех прозвучал, словно звон колокольчиков.
Вэнди сама рассмеялась, частью от облегчения, что странный морок наконец-то развеивается.
- Спойте мне, пожалуйста! - попросила девочка, умильно глядя на них голубыми глазами, протягивая руки.
Одна из русалок достала арфу, украшенную каплями воды, словно брильянтами. В воздухе прозвучали первые ноты.
Вэнди даже прикрыла глаза ресницами от удовольствия, заранее жмурясь, как довольный котик, получивший вожделенные сливки.
Но смысл песни неожиданно заставил сердце замереть и едва не остановиться.
"Прекрасные детки на дне морском никогда больше не проснутся. Их локоны колыхают приливы, их глаза никогда больше не откроются, они мертвы и больше не видят снов. Наши вкусные детки смеялись, когда мы обнимали их. Никто и никогда не выйдет живым из наших рук, мы защекочем до смерти, а потом вкусно поужинаем".
Вэнди начала отступать, ощущая себя так, словно чужая рука сдавила сердце и горло. Она даже не могла закричать.
Вспомнив, что Питер полетел куда-то в лес, она стремглав кинулась в чащу, не замечая, что ветки рвут её платье, вырывают развивающиеся волосы.
Ей даже показалось, что лес тоже живой и собирается полакомиться ею.
Неожиданно она остановилась, так как увидела прекрасную поляну. Вид красивых белых цветов, которые словно светились, как светлячки ночью, заставил её расслабиться и даже улыбнуться. Вэнди снова показалось, что она просто неправильно поняла русалок. Наверное, ей послышалось.
Она увидела Питера, тот склонился над цветами. Вэнди с самодовольной улыбкой подумала, что он хочет нарвать букет, чтобы подарить ей.
Но, когда она тихо подошла сзади, чтобы кинуться к нему на шею и ощутить себя защищённой, то вновь застыла, ощутив такой леденящий ужас, от которого едва не умерла на месте.
В цветах лежала прекрасная девочка. Невероятно нежное, красивое лицо обрамляли густые и длинные белокурые волосы. Девочка была одета в белую рубашку, которая напомнила ей собственную ночнушку. Но тонкие руки с красивыми длинными пальцами лежали на... оголённых рёбрах, сквозь которые уже прорастали белоснежные цветы.
Вэнди не могла отвести взгляда от Питера, который, склонившись, поцеловал мёртвую девочку в губы.
"Так он знает, что такое поцелуй!" - эта мысль была последней в угасающем сознании.
Вэнди засмеялась, и смеялась, не в состоянии остановиться.