Скатерть с красными цветами пролежала годы.
В чашках - чай, на улице - большие перемены.
Видно только сквозь узоры как горят заводы,
Как идут уставшие рабочие со смены.

Стройные и белые, как совесть, три гвоздики.
Тело греет ветхая советская квартира.
Слёзы, отражая жёлтый свет, создали блики,
Льются, как лилась тогда потрёпанная лира.

Горизонт тянулся в месте, где качались кроны.
Про морозы пели тут оставшиеся птицы.
Хорошо, что ночи не тослкивы, не бессонны.
Лучше то, что в зиму мирно прекращаешь злиться.

В этом мире мне хотелось только человека
И бесед за чашкой чая. Ожидаю гостя.
Три гвоздики в вазе, лишь спокойствие и нега,
Листики, поэма, строчек двести девяносто...

В ожидании кого-то зажигают лампы.
В доме нет конца различным и тревожным звукам.
Стих поэта ради славы отвергает ямбы.
Я уже который раз давлюсь своим же духом.

Твой приход. Огни в прихожей тускло ликовали.
В полумраке зеркала ловили силуэты.
Наполнялась кухня вяло тихим шумом в зале,
И цепляли слабые любовные сюжеты.

В жёлтом свете твой серьезный, сонный взгляд трепещет.
Проползла на кухню грусть, настойчивая свежесть.
Не волнуют дом давно разбросанные вещи.
Ветер продолжал прохладой дома стены нежить.