Ол Рунк Избранное : другие произведения.

Лечебная собака

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Ол РУНК
   ЛЕЧЕБНАЯ СОБАКА
  
   ЮМОРИСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
  
   []
  
  
   ***************************************************
  
  
  
   Здесь - чужая история.
   Ко мне она не имеет никакого отношения,
   хоть я и повествую ее от первого лица.
  
   Писать теперь могут все,
   при необходимости даже орфографию выправит компьютер,
   а вот выложить собеседнику по-пьянке все, что пережил вместе с четвероногим другом, - не каждому удается.
   Люди в большинстве своем все чаще пьют по-черному,
   а по-трезвому уму предпочитают отмалчиваться.
  
   Извини, друг, я не заспал твою исповедь и не удержался от того, чтобы не изложить в письменном виде свой взгляд на твое откровение. Со стороны оно, конечно, видней, так что - не обессудь, и я, как твой собутыльник, проще говоря, как твой винно-водочный товарищ, имею право здесь иметь свое мнение.
   Не обижайся, мы всегда были друзьями, и когда "соображали на двоих", то ни о каком третьем даже и не помышляли.
  
   Будь здорофф!
   Ол Рунк
  
  
  
  

PS. Мы - благородные люди и понимаем, что учиться надо на чужих ошибках,

а не на своих. Для этого у нас существуют суды и тюрьмы,

писатели и критики, и сама художественная литература.

  
  
  
  
  

************************************************************************

   Часть первая
  
   РЕЦЕПТ ЗДОРОВЬЯ
   []
  
   ****************************

1

*.....*

  
  
   ИБС, стенокардия...дальше по порядку идет инфаркт, а на уме - Василий Федоров:
  
   Все чаще падаю,
   И сердце все сильней болит...
  
   "А жить осталось так немного, и на висках седеет седина..."
   А это уже "дохлая лирика" самого Вертинского.
  
   И опять Василий, наш поэт и деревенский здоровяк, бьет в самую точку:
  
   Вино уже не радует,
   А только тяжелит...
  
   Моя жизнь висела, как принято об этом говорить, на волоске.
   И в голове: бум! - бум!.. как будто бы все аборигены африки разом бьют в свои несмолкаемые барабаны... Кровь клокочет в мозгах и в вене.
  
   Но разве кардиологу это всё расскажешь!
   Здесь не лечат пьяниц. Задушевных дружков "зеленого змия" отсюда прямиком отправляют в психушку...
  
   Мне было жаль себя.
   Естественное чувство, знакомое каждому больному, и которое не разделял врач. Стоя у окна ко мне вполоборота, он равнодушно смотрел на улицу.
   Весна там.
   Буйство глаз и половодье чувств в зеленом разливе...
  
   Я сидел за белым столом, и мой взор туманился от слез. В душе я не упрекал "глухого" за его равнодушие. Страдающий сентиментальной психикой в медики не пойдет, а психически здоровый больного не поймет. С этим уж ничего не поделаешь - такова наша, человеческая, природа, и сытый голодного не разумеет. И все же, несмотря на здравый смысл, заложенный в нас, я изо всех сил старался разжалобить врача самыми что ни на есть страшными подробностями своей болезни.
  
   В конце-концов, кажется, мне это удалось, и он спросил, какие лекарства я пью и глотаю?
   И об этом я подробно ему рассказал.
   Тогда он поинтересовался моим образом жизни...
   Ну, какой у меня мог быть образ жизни? Человек-то я - больной! Естественно, не пью и не курю. На женщин, по-культурному говоря, не заглядываюсь...с тех пор, естественно, как не пью и не курю. В общем, веду теперь самый здоровый образ жизни, который как нельзя лучше устраивал бы наше думское большинство...
  
   А кардиологу этого мало. Он как бы между прочим советует:
   -Заведите собаку.
   -?
   -Собака очень дисциплинирует человека.
  
   Я надеюсь, что он шутит. Пытаюсь улыбнуться. Но рот пополз куда-то в сторону. А вот на его лице ни один мускул не дрогнул. Про такие бесстрастные морды в детстве мы говорили, что они кирпича просят. Ах, как давно я ушел из детства, а память о нем все еще жива...
   -Доктор, а как же лекарства!?-хватаясь за больное сердце, жалобно простонал я.
   И голос мой, и жест мой преследовали только одну цель: бессердечный кардиолог должен был понять, что с моим сердцем уже опасно гонять собак.
  
   Он не тронулся с места.
   Он даже не думал подойти к столу, за которым выписывают спасительные бумажки.
   Он равнодушно вдалбливал мне:
   -Это и будет ваше лекарство...Но при одном условии: за своим питомцем вы должны так же ухаживать, как ухаживаете за любимой женщиной.
   -Доктор!- мои глаза с мольбой устремляются на чудо медицинской безграмотности, упакованное в белые одежды.- Доктор, я уже забыл, как это делается! Возраст, понимаете?! Мне бы побольше таблеток...Да не каких-нибудь, что в каждой аптеке лежат, а импортных, дефицитных! Моя жена хоть черта с рогами достанет...вы только выпишите...Она у меня - пробивная! Другими словами - деловая женщина.
   -М-да...- он задумчиво склонил голову.- В таком случае всегда помните: собаке ваша любовь дороже куска мяса, и баснями соловья не кормят...
  
   И уже когда я выхожу из кабинета, он кричит мне в спину:
   -Только не берите шавку!
   -Это почему же?- хмуро роняю я, даже не поворачиваясь к нему.
   -Терпеть не могу шавок.
  
   Это аргумент.
   Хорошо, что предупредил. Мне у него лечиться и лечиться.
  
   *
  
   По пути домой меня одолевали сомнения.
   Идея кардиолога не привела в восторг и мою супругу.
   Нет, она не стала ставить вопрос ребром: я или собака!
  
   Выслушав меня, она растерянно пробормотала:
   -Он в здравом уме?
   -Не знаю,-честно ответил я.- Но я должен выполнять рекомендации врача, иначе он не будет лечить меня. К другому я прочсто не могу пойти - система у нас такая.
  
   -Собаку в доме я не потерплю!- решительно заявила жена.
   -Ну терпишь же ты меня. А чем собака-то будет хуже? - уныло пробормотал я и пошёл к тумбочке, где лежали мои лекарства.
  
   -А как же я?!.
  
   В отличие от бессердечного кардиолога, у меня было сердце, и я начал успокаивать жену. Неуспокоенная, она могла до того разойтись, что запросто довела бы меня до инфаркта.
  
   И её можно понять.
   Собака - нешуточное приобретение. Придётся менять весь образ жизни не только ей, но и мне.
  
   Врач, можно сказать, пытался форточку приоткрыть в окне, с наглухо заколоченными ставнями. Если, конечно, рассуждать с житейских позиций, а не исходить только из требований медицины, и, похоже, супруга почувствовала это, и уж кто-кто, а она-то понимала, что свежий воздух запросто может вскружить мне голову, и по-своему болела за мое нормальное умственное состояние.
  
   -Более чем странная постановка вопроса, - без лукавого заметил я. - Ты - как всегда... Собака не тумбочка - в угол не задвинешь. За ней кому-то и ухаживать надо. И котлеты жарить. Собаки, говорят, ужасно любят котлеты. Все они - мясоеды.
  
   - Ну уж дудки! - она подняла кулак в воздух, но, поразмыслив немного, без грохота опустила его на стол. - Напрасно обольщаешься. - сказала она упавшим голосом. - Собака в доме... Сама мысль эта мне кажется ужасной. Я не смогу привыкнуть...
   - Привыкнешь! - решительно перебил я. - Привыкла же ты ко мне, привыкнешь и к собаке.
  
   -В моем возрасте только и менять привычки! - сердится она.
  
   Она явно была не в себе и, немного поразмыслив, поднялась в атаку:
   -Где это видано, чтобы собака лечебной была! Нет, я понимаю, там какие-то раны зализывать...сама собственными ушами слышала, что у собак сто лекарств на языке, но чтобы сердце в норму привести - такое ещё ни одной собаке не удавалось: язык у них не такой длинный, как ты думаешь, а говорить они вообще не умеют.
  
  
   - Это ты правильно подметила. Язык у них не такой длинный, как тут у некоторых, а словом не только лечат, но и калечат.
  
   Своё резюме я произнес совершенно спокойно, ничего в нем не акцентируя.
   Но, наверное, именно это и взбесило мою половину. Она с размаху опустила кулак на стол, за которым давно уже заняла удобную для такой беседы со мной позицию.
  
   Грохот получился неимоверный, а пустая посуда подпрыгнув, жалобно зазвенела.
   Я в это время заглатывал табетку для успокоения. Пилюля еще не была заглоченной и, воспользовавшись моей растерянностью, выскользнула изо рта на пол.
  
   Довольная произведенным эффектом, супруга, уже не повышая голоса, решительно заявила:
   -Мне ещё не приходилось жить с собакой в одной квартире! Не думаешь ли ты, что какой-то четырехлапый эскулапый в состоянии переплюнуть современную медицину?
  
  
   - Собаки вообще не плюются. Собака это тебе не верблюд, она только слюни пускает по условным рефлексам академика Павлова.
  
   -Вот-вот! Я десятки лет пыталась облагородить "хрущевку", и мне это уже почти удалось, а какой-нибудь боксер тут всё слюнями забрызгает!
  
   Я устремляю печальный взгляд на лекарства.
   Они разложены и расставлены на столике возле дивана. Грустное зрелище, хошь-не хошь, а вздохнешь.
  
   - Ну что ты развздыхался!- волнуется она. - В твоем ли возрасте собак гонять!? Подумай об этом и остепенись! Может, он кандидатскую пишет, и ты у него - за подопотного кролика.
  
   -Подопотные кролики собак не держат. Он убежден, что собака дисциплинирует человека.
   - Не путай собаку с родной женой! Кстати, гулять ты мог бы и со мной! Зачем же так обременять себя.
  
   -Действительно, дорогая! Почему кардиолог до этого не додумался?!.
   -А ты мог бы подсказать ему.
   -Не мог. Видимо, я такой же тупой, как и он.
  
   Я уже заглотил нужные таблетки и лежу на диване. И, лёжа на диване лицом к стене, улыбаюсь сам себе и стене.
  
   Извечная гамлетовская неуверенность: брать или не брать? - для меня уже не существовала. Мы еще поговорим, дорогая. Дай сначала определиться с породой.
  
   Она понимает, что шансов разговорить такого меня у неё нет. И после долгой паузы, после того, как она уже ушла на кухню, я вновь слышу её взволнованный голос...оттуда:
   - Легче корову держать в деревне, чем собаку в городе!
  
   *********************************

2

*.....*

  
  
   В кинологии мои знакомые разбирались не лучше меня.
   Оказывается, мы больше знаем о львах и мангустах, чем о тех, кто живет рядом с нами. Какой только ахинеи я не наслушался.
   Нужен был специалист - профессионал в собачьем деле, и я поехал в Ленинград на выставку собак.
  
   На выставке моя голова пошла кругом от разногорластого собачьего гама, а подойдя к рингам, я замер ошарашенный...
   Сколько же тут красивых баб, и каждая со своим кобелем!
  
   Я дал волю своему воображению...
   А они шли и шли внутри круга по кругу с маленькими и большими кобелями, и все кобели у них были на коротких поводках, и каждую из них гордость так и распирала...
  
   Одна ухоженная красавица с великолепными наклеенными ресницами сразу приглянулась мне. Но тут же мой здравый смысл заговорил во весь голос. "Отравил ты сам себя горькою отравой", и не с твоей дыхалкой работать на таком станке. Собьется дыхание, и ты, как всадник, на всем скаку сбитый шальной пулей, замертво рухнешь к ногам неудовлетворенной обольстительницы...
  
   Никто не умеет так трезво рассуждать, как это делают больные и никчемные люди.
   И все же я не удержался, подмигнул ей.
   Как она возрилась на меня! А пес, которого она вела на поводке и из-за спины которого торчала только ее головка, повел ушами в мою сторону и, презрительно скосив глаза, обнажил ближний ко мне клык величиной с финский нож.
   Я тут же хлопнул себя по глазу, вроде бы муху отогнал, и обескураживающая улыбка образовалась на моей кислой физиономии...
  
   Пятьдесят рублей на щенка и трешка на обратную дорогу - не ахти какие деньги, чтобы "раскрутить" особаченную красавицу, и я вспомнил, зачем оказался здесь.
   С большим сожалением я переключился снова на разномастных, разнокалиберных, разноголосых, ушастых и хвостатых, безухих и безхвостых, лохматых и не очень шерстистых, а то и вообще голых собак.
  
   Господи, каких только уродов не понаделали люди из одомашненного волка! И зверь с волчьим аппетитом должен жить со мной в одной квартире, а в наморднике все время держать его не будешь...
  
   Вот когда я по-настоящему стушевался и стал растерянным взглядом скользить по людям неособаченным.
   Вскоре мое внимание привлек длинный и тощий мужик. Он ходил от ринга к рингу, выставив вперед всклокоченную бороду с дымящейся трубкой, и высокомерно поглядывал на собак и их владетельниц.
  
   Такой не мог быть дилетантом!
  
   Я стал крутиться возле него, и когда он останавливался перед каким-нибудь рингом, делал то же самое, но стремился встать так, чтобы оказаться впереди него. Я надеялся таким образом попасть в поле его зрения. Но он все время смотрел поверх меня. Тогда я позволил ему несколько раз споткнуться о себя.
   И только после этого он скосил глаза вниз и, пыхнув трубкой, спросил:
   -Любите собак?
   -Ужасно!- выдохнул я разом свое лживое признание.- Мечта детства... Только вот все недосуг было. Жизнь, понимаете ли, крутила и бросала...А тут думаю, да сколько ж можно маяться без верного друга!?. И уже почти стенокардию нажил, ИБС-то точно.
  
   Он окинул меня внимательным взглядом и опять пыхнул трубкой.
   На этот раз презрительно.
   Конечно, эта жердь принимала меня за слабовольного и тщедушного человечка и, наверное думала, что я вру и вру от собственной немощности, которая у таких, как он, ассоциирует с глупостью...
   Сначала я прочистил горло, кашлянув раз-другой, и только после этого смущенно пробормотал:
   -Я ведь ужасно люблю животных.
  
   Он опять пыхнул трубкой, как бы давая мне понять, что до него все доходит, несмортя на то, что он такой длинный.
  
   Значит, я не ошибся.
   Толковый мужик оказался.
   Такому можно и довериться.
   -Кутенка мне надо, понимаете? А тут глаза разбегаются... Того и гляди: или надуют, или сам оплошаешь.
  
   -Да, иногда мы ошибаемся, и за некоторые свои ошибки приходится расплачиваться всю жизнь,- глубокомысленно изрек незнакомец, не вынимая трубку изо рта.
   -О, это мне знакомо!- охотно согласился я.- Но собаки долго не живут...
  
   Он пыхнул трубкой раз-другой, что-то обдумывая.
   Я с надеждой смотрел ему в глаза.
   Наконец, все еще находясь в глубокой задумчивости, он произнес:
   -Ведь вам нужен пес для души?
   -Вот именно!- обрадованно воскликнул я, чувствуя, что нахожу у него полное понимание.- Для души и еще для здоровья!
   -Ну, а какая порода вам больше по душе?
   -Только не овчарки! Они чуть чего - сразу за горло. Зачем такого зверя в квартире держать!? Ведь я живу не где-нибудь в лесу, а в приличном городе, среди порядочных людей. Слышали, небось, про Новгород?
   -Это где-то на Северо-Западе.
   -Вот именно - там! Три рубля по железной дороге, и дальше - тупик. И шавок я терпеть не могу! От них - все собачьи беды.
  
   Он удовлетворенно пыхнул трубкой.
   -И еще, знаете, коллей не люблю. Нет ничего в них такого собачьего, по большей части на овец смахивают, и интеллект у них - на уровне бараньего. Только и умеют, что палку таскать. Мне нужен пес умный, человеколюбивый, красавец, и чтоб не брехун был.
  
   Он внимательно оглядел меня. Наверное, определял: шаромыжник я или нет? Убедившись, что я выгляжу более-менее сказал:
   -Пожалуй, лучше всего вам подойдет ирландский сеттер.
   -А он кто будет?
   -Вообще-то он - охотник. Но американцы давно держат его так, для интерьера.
   -Американцы, говорите, держат? Там народ деловой, зря никого держать не станет! Но у них у каждого - пистолет. А как быть без пистолета - не зажрет?
   - Ну что вы! Это самый интеллигентный пес.
   -У меня жена тоже самая интеллигентная, а нет-нет да и куснет.
   - С ирландцем вы поладите.
  
   ****************************************************
  
  
   3
   *.....*
  
  
   Дома, переступив порог, я с ходу попытался настроить супругу на миролюбивый лад:
   -Дорогая! Вот и я с кутёнком, и ни в одном глазу! Чувство ответственности за беспомощное живое существо возобладало над всеми моими нездоровыми пристрастиями. Даже оставаясь вне твоего пригляда, я не забыл француза, который советовал нам быть в ответе за тех, кого мы прибрали к своим рукам.
  
   Она никак не отреагировала на мое восторженное вступление и ничем не выказала свою радость. Мгновенно оценив мой действительно трезвый облик, она заглянула в корзинку.
  
   Любопытство, которое выражало ее лицо, уступило место удивлению, и тут же кислое удивление сменилось ярко выраженным негодованием:
   -Ты ничего уродливее не мог привезти оттуда?- сердито спросила она, подозрительно глядя на щенка.
  
   -Это он такой урод пока маленький,- поспешил я проинформировать хозяйку. - А вырастет - будет красавец. У него есть родословная!
  
   Мой ответ не произвел на нее должного впечатления, наоборот, только натравил на питерских барыг:
   -Теперь у них там, на толкучках, можно черта купить с рогами, с родословной и со всеми собачьими медалями, чтобы потом уж по выставкам с ним не таскаться. Что хоть это за порода?
  
   Я приосанился и, зная, как она любит все импортное, гордо сказал:
   -Ирландский сеттер!
  
   Ее лицо перекосило:
   -Ты брось заливать! Ирландский сеттер - красивейший пес! В молодости один за мной ухаживал, так я еще помню, как его ирландец выглядел.
   -Я же сказал тебе: когда он вырастет, тогда и будет совсем другим...красавцем. А пока вот - гадкий кутёнок.
   -Он же - голый!- нервно взвизгнула жена.- Как это до тебя не доходит!? Ирландцы - длинношерстные, и хвост у них - "пером"!
  
   Вообще-то это аргумент.
   Но, боже! Нельзя же так больному человеку отравлять остаток его дней.
  
   -Когда он вырастет, тогда и она удлинится,- не очень уверенно настаиваю я на своем.
  
   Она почувствовала это и продолжает наседать еще с большим усердием:
   -Видишь ли, если у колли, которых ты терпеть не можешь, с детства длинная шерсть, то и с возрастом в них ничего не меняется - они остаются длинношерстными красавцами как и в молодые годы. Если бы я никогда не видела ирландца, я и не спорила бы с тобой. Пусть остается уродом. Но я еще раз говорю тебе, что в молодости один ухаживал за мной...
  
   Я видел ирландца на выставке, и мне нечего возразить по существу:
   -Да никто не ухаживал за тобой в молодости, кроме меня дурака!
   -Не такой уж ты и дурак был, если выбрал самую красивую девушку на факультете. Я переметнулась к тебе, когда заметила, что собаке он удиляет больше внимания, чем мне. Он до сих пор не меняеет своих привычек и ходит пешком. Собаки съели его машину.
   -Это у тебя возрастное.
   -Что возрастное?
   -Такое самомнение о себе.
  
   Я подбегаю к столу, на котором для такого случая стоят и лежат мои лекарства. У меня нет других аргументов...
  
   -А!- безнадежно машет она рукой.- Вот если бы ты купил колли, я из него связала бы тебе носки.
   -Хватит того, что ты из меня верёвки вьёшь!
  
   -Злись-не злись, а этот тип, точно, обманул тебя.
   -Это какой еще такой тип?- простонал я, как подкошенный падая на диван.
   -Ну...тот, небритый, который надоумил тебя приобрести вот такое сокровище.
  
   -Да никто ничего не советовал мне!- гордо возражаю я, уткнувшись носом в подушку.- Я сам себе - советчик и живу своим умом!
  

4

*............*

   -Мало приобрести породистого щенка, еще надо умудриться подобрать ему звучную кличку,- сказала жена с утра пораньше.
  
   Вот она чем всю ночь маялась! И столько было сарказма в её голосе, что я даже не шелохнулся и остался нем и глух.
  
   Моя непроницаемость больше всего раздражала её, и уж тут всеми правдами и неправдами она норовила досадить мне:
   - А справки я уже навела: этот урод вполне может оказаться какой-нибудь дворнягой.
   -Справки ты наводила у своих знакомых?
   -Мои знакомые не хуже твоих разбираются в кинологии!
  
   Она выскользнула из-под одеяла и ушла на кухню. Уже оттуда крикнула:
   -Кончай препираться! Займись делом! На собачьи клички, как и на одежду, существует мода. Иди к обиженным богом и разберись, что у этих несчастных сейчас в ходу!
  
   Я внял разумному совету и, не дожидаясь завтрака, пошел на поляну, отведенную горисполкомом для выгула собак. Здесь я мог из первых, так сказать, уст узнать, как далеко ушли мы в своем умственном развитии от шариков и тобиков.
  
   На поляне выгуливалась всего одна восточно-европейская овчарка под присмотром молодой хозяйки.
   Простоволосая, в яркой импортной куртке, в коричневых сапогах выше колен и в закамуфлированных брюках, молодая женщина бегала по росистой траве за своей четвероногой подругой и отчаянно вопила.
   -Эльдорадо! Эльдорадо!!!
  
   Я не сразу сообразил, что этот вопль относится к собаке, а сука, похоже, вообще не понимала, что богатейшее в прошлом месторождение золота хоть какое-то отношение имеет к ней. Она, как говорят в таких случаях опытные собачники, даже ухом не вела.
  
   Когда женщина решила перевести дух и остановилась, я подошел к ней.
   -Здравствуйте!-вежливо сказал я.
  
   -Пожалуйста, не приставайте ко мне с вопросами.
  
   Она нервно тряхнула головой, и ее рыжие волосы в лучах утреннего солнца полыхнули огнем.
  
   -С какими?-ошарашенно посмотрел я на незнакомку.
  
   -У вас, что, нет никаких вопросов?
  
   Она окинула меня быстрым взглядом, и на ее прекрасном личике, покрытым легкими веснушками, четко обозначилось удивление.
  
   -Абсолютно - никаких, - невинно пожал я плечами.
  
   Маленький веснущатый носик сморщился и от этого в ее карих глазах стало еще больше наивного удивления:
   -Тогда зачем же вы подошли?
  
   Я коротко, но с достоинством сказал:
   -Дать совет.
  
   Она опять нервно тряхнула головой, и рыжие волосы снова полыхнули огнем.
   -В советчиках не нуждаюсь?-гордо воскликнула она.
   -Но мой совет касается не вас, а вашей собаки,- продолжал настаивать я.
  
   -Тем более! Я никому не позволяю вмешиваться в воспитание моей собаки!
  
   -Но мой совет к воспитанию никакого отношения не имеет. Я хотел поговорить с вами о кличке,- ласково улыбнулся я незнакомке.- Мне кажется, что только последний идиот может дать собаке такую длинную и несуразную кличку. Пока вы докричитесь до конца этого слова, начало его уже вылетит из головы вашей подруги. Кличка должна быть короткой и звучать резко, как звук хлыста или выстрела.
  
   -А вы соображаете, что она у меня еще молодая и потому бестолковая.
   Ее желтые кошачьи глаза прищурились в гневе.
  
   -Ум - это от Бога, а не от возраста,- скромно заметил я.- И потом, кличка-то ваша - среднего рода.
  
   Маленькие симпатичные ушки незнакомки покраснели от злости.
  
   -Почему это вы считаете, что Эльдорадо - среднего рода? Кофе-то мужского рода...Шампунь - тоже!
  
   Я вежливо склоняю голову:
   -Потому что у вас - сука.
  
   Мгновенную растерянность в ее глазах сменяет хищный блеск.
   Но я уже иду домой.
   Я представляю, как гневно она смотрит мне вслед. Но собачьи клички уже не занимают мой ум. Я пытаюсь догадаться, как зовут хазяйку. "Что в имени твоём?!", воскликнул однажды очарованный поэт, и первое, что приходит мне на ум: магнитная аномалия.
   Нет! Это слишком грубо для такого милого создания, и к ржавому железу "оно", как и эльдорадо, никакого отношения не имеет. А вот солнца в ней много. Солнечное имя больше всего подходит ей. Гелия!

5

*.....*

  
   Хозяйка, глядя на подрастающего Кирюшу, все чаще стала задумываться и однажды сказала мне:
   -Подожди, он еще покажет свои зубки!
  
   Она относилась к тем людям, которые ужасно боятся собак, а собаки по запаху страха безошибочно распознают трусов и хотно кусают их.
  
   -Не тревожься!- попытался я успокоить супругу.- Сеттер - это тебе не какой-нибудь безмозглый стаффоршид. Сеттеры даже своих хозяев не кусают. Они - самая человеколюбивая порода. Ты можешь у него поучиться этому.
  
   -Рассказывай,- недоверчиво усмехнулась она.- А зубки у него для чего?
   -Зубки, говоришь, для чего?..- попытался рассуждать я вслух.- Не для того, конечно, чтобы пищу жевать. В книгах пишут, они пищу не пережевывают, а рвут на куски и куски заглатывают целиком.
  
   -Вот видишь!- торжествующе воскликнула хозяйка и кинула беспокойный взгляд на свой зад.
  
   -Все равно сеттеры хозяев не жрут. Вот про дога я читал...так он своего жестокого хозяина...
  
   -Пожалуйста, без жутких подробностей! Я и без того теперь чувствую себя в собственной квартире...- тут она почему-то замялась, очевидно, подыскивала нужные слова.
   -Как в чужом доме!-быстро подсказал я.
   -Нет, как в волчьем логове, и его зубки беспокоят меня?
   -Это, милая моя, по неграмотности у тебя такое неправильное отношение к своему дому. Твои страхи явно опережают события. Щенок с молочными зубами не может причинить тебе никакого вреда.
  
  
   Буквально через несколько дней после вот этого нашего разговора Кирюша отгрыз ножку...конечно же, не у жены, а у дивана, которым, кстати, она очень гордилась и считала чуть ли не самым удобным местом для меня в этой нашей семейной жизни.
  
  
   Я - человек мирный, и, зная воинственный характер супруги, заднюю ножку поставил на место передней. А на место задней, чтобы диван не плюхался, положил книги.
  
   На мое удобство это никак не повлияло, но ножки оказались разными. Разница жуть как бросалась в глаза, и жена тут же заметила подмену.
  
   -Это его работа!- взвизгнула она.
   -Мой пес - охотник, а не столяр!-готовый к такому диалогу, спокойно заметил я.-Это моя работа!
  
   -Шутишь!- взревела супруга и, мое сердце екнув, нырнуло куда-то вниз.
   -Успокойся! Успокойся!- заволновался я.- Ничего дельного он больше не сгрызет.
  
   -Ты никак отлупил его!?
   Она подозрительно посмотрела на меня.
   -Что уж я совсем без царя в голове. Нужные книжки полистал, и в одной из них сказано на этот случай, что в таких случаях щенку следует дать старые башмаки.
   -Кожаные?
   -Не имеет значения. У него зубки режутся, и ему сейчас безразлично, какую обувь грызть.
   -Думаешь, он одной обувью ограничится?
   -Вне всяких сомнений! Дураки книжки не пишут! Я ведь и сам давно собираюсь взяться за перо.
  
   Жена задумчиво покачала головой.
   -Тебя что-то смущает? Мои литературные наклонности или умственные способности автора?
   -При чем тут автор?!- неожиданно вспылила она.- Я пока что не живу с ним в одном логове, и он не может причинить мне никакого вреда.
  
   Я решил не докучать ей досужими уточнениями и, чтобы наклюнувшие зубки меньше беспокоили и щенка, и нашу хозяйку, в точности выполнил рекомендации пишущего собаковода...
  
  
   А на следующий день мы стояли в прихожей скорбно склонив головы над кучей растерзанной обуви. Кутенок, со слабыми молочными зубами, умудрился за одну ночь разуть своих хозяев.
  
   Минута траурного молчания истекала. Супруга, судя по ее лицу, начала что-то соображать, и во что бы то ни стало надо было задать правильный ход ее мыслям, чтобы не загреметь вместе с песиком. Лестницу на этот случай строители услужливо подвели к входной двери. "Хрущевка" она и есть "хрущевка",что тут долго объяснять, и лестничные марши в ней - крутые.
  
   -На этот раз,- спокойно молвил я,- ты не смогла предвидеть события, или, говоря собачьим языком, который нам теперь тоже надо осваивать, тебя подвело чутье. Именно по милости автора дурацкого собачьего опуса Кирюша за одну ночь разул нас.
  
   Хозяйка молчала. Она находилась в шоке.
   -Все вышло по науке,- продолжал я, осмелев, и уже совсем благодушным тоном.- И пес у нас, видишь, какая умница. Как ты хотела, так и сделал: одной обувью ограничился.
  
   Супруга была как никогда объективной. Думаю, далась ей эта объективность нелегко. Ее губы дрожали с досады и отчаянья.
   -Я бы этому твоему автору пишущее перо в задницу вставила!-гневно прошипела она, не в силах перейти на крик.- Нет, лучше бы я ему голову отвернула!
   -Свою надо приучать работать, когда с собакой в одном логове живёшь,- назидательно заметил я.- А то раскудахталась: он мне вреда причинить не может! Он с нами не живёт в одной квартире! Вот теперь и расплачивайся рублём за своё недомыслие.
  
   -Ведь совсем новая...- пробормотала она сквозь слезы, ни к кому не обращаясь.
   Тут уж я решил на всякий случай потрафить ей и подал свой голос:
   -Конечно же, новая. Мы только что перешли на летний сезон. Но откуда ему все это было знать.
   -Дурак!- тихо обронила жена.
   -Не то, чтобы дурак...- спокойно возразил я.- Просто он еще плохо ориентируется в наших ценностях.
  
  

6

*.....*

  
   То ли зубы у Кира перестали чесаться, то ли слезы хозяйки произвели на него неизгладимое впечатление, но он потерял всякий интерес к обуви. Постепенно мы осмелели и снова стали оставлять ее в прихожей, а тапочки перестали прятать под подушки.
  
   Жить стало намного проще.
   Все-таки, действительно, приятно чувствовать себя в собственной квартире, как дома, и располагаться в ней соответствующим образом.
  
   Равнодушное отношение песика к нашей вновь приобретённой обуви я стал незаметно и ненавязчиво приписывать его интеллекту:
   -Вот, видишь, нет на ней твоих слёз и наших запахов, и у него нет к ней никакого интереса. Ему даже потрепать не хочется твои еще не истоптанные "лодочки".
  
   А ученость так и распирала нашу хозяйку.
   -Слезы тут ни при чем!- волновалась она.- Главное тут в том, что у него ума нет. Я еще в школе учила, что собаки живут по одним инстинктам.
  
   -Забудь, что ты учила в школе!- настаивал я миролюбиво, - Ты когда училась? Ты училась в то время, когда еще не было школьных реформ, а о перестройке нашего мышления даже и помышлять ни одна собака не смела.
  
   -При чем тут собаки и реформы?
  
   -А при том! Как только началась перестройка, так сразу выяснилось, что академики твои не туда педагогическую науку загнали.
  
   -Как это не туда!?- взвизгивает жена.- Как это не туда, когда я нормально вышла из школы: всего только с тремя четверками!
  
   -Оно и видно, что ты из школы вышла всего только с тремя четверками, и то, наверное, по физкультуре, поведению и чистописанию.
  
   -А у собак нет инстинкта и быть не может!- кричит она уже невпопад и в азарте ссоры - раз Кирюшу ногой.
  
   Он в это время преспокойно лежал на кровати у нас в ногах. Пес приподнял голову и удивленно посмотрел на то место, где под одеялом брыкнулась супруга.
  
   Но хозяйка уже не могла остановиться и толкнула его еще раз. Он вскочил на лапы и вцепился в одеяло зубами.
  
   -Не шевелись!- попытался я остепенить жену.- Зажрет!
  
   Но в гневе она теряет чувство страха. По своему опыту это знаю. Теперь очередь дошла и до пса. Он никак не мог понять, почему хозяйка сгоняет его с кровати, на которой он лежит вместе с хозяином.
   И вообще он не привык к такому обращению.
   Пес рычал, сверкал глазами, цеплялся зубами за одеяло, но все было напрасно. Она выместила на нем свое зло и столкнула его на пол.
  
   Кир обиженно походил по комнате, исподлобья поглядывая то на меня, то на нее, страшно довольную. Наконец он вроде бы успокоился и лег рядом с ее тапочками...
  
  
   Утром, сев на кровати, жена свесила ноги и стала шарить ими по ковру. Не нащупав ногами обувку, она сползла на ковер и заглянула под кровать.
   Напрасный труд.
  
   -Кирюша!- крикнула она.- Это ты, наверное, мои тапочки стащил?
  
   Слово "тапочки" Кир знал, и как только оно прозвучало, он услужливо бросился в прихожую.
   Хозяйка с умилением посмотрела ему вслед.
  
   Через секунду он вернулся со счастливым видом и с каким-то истерзанным куском тряпки. Еще вчера это был тапок.
  
   -Боже,опять!- жалобно простонала супруга.
   -Это месть!- с восторгом заорал я.- Ты забыла, как вчера с ним обошлась! Это я - такое бессловесное животное, а собака не умеет молча сносить обиды. Мой пес, как всякое высокоразвитое интеллектуальное существо, умеет мстить. У него еще, помимо интеллекта, есть характер и чувство собственного достоинства!
  
   -Жаль,- проворчала хозяйка,- что у тебя всего этого нет.
  
   И скорбно согнувшись, она, босая, пошлепала на кухню. Надо было кормить и мстителя, и того, кто злорадствовал по поводу состоявшейся мести.
  
   Увы, такова собачья жизнь.
   И, наверное, поэтому ровно на одну собачью жизнь женщины живут дольше мужчин.
  

*...7......*

  
  
   Эльдорада, \или, как ее там правильно?/, ждала Кирюшу на поляне.
   Лежа на брюхе, она вытянулась во всю длину, положила морду между передними лапами, торчком выставила уши и не сводила глаз с моего пса.
   Давненько мы не виделись.
   Овчарка повзрослела, а хозяйка по-прежнему хороша, хоть и рыжая, и обе проявляют явный интерес к моему питомцу.
   И сукин сын страшно рад такому вниманию. И прямиком к овчарке... Сияет. Хвост ходуном ходит. Того и гляди "перо" оторвется.
  
   Я - за эмоциональным "пером", но мимо собак, а прямо к Гелии.
   Она уже знает, что я так назвал ее, и ничуть не удивилась этому. Видимо, я не первый рассмотрел тот солнечный свет, который она излучала.
   Приятная дамочка во всех отношениях, и велик соблазн погреться в лучах чужого солнышка...
  
   Она улыбается.
   Самоуверенная и цену себе знает.
   И я знаю..., и тоже улыбаюсь.
   У нас нет хвостов, а то бы сейчас мы повиляли ими. У человека бог отобрал хвост. Чтобы не безобразничал и по деревьям не лазил. Но не исчислимы милости господни, и людям взамен хвоста всевышний дал улыбку.
   И правильно сделал. Мы не хуже собак, хоть и живем по одним и тем же законам Природы, закодированными в животном мире под пугающим словом - инстинкты.
   И самый главный инстинкт в нашей жизни - сексуальный, а все остальное - прикладывается к нему...
  
   Мудрость Природы здесь очевидна. Каждое живое существо должно продолжать свой род, вид и так далее. А иначе - не будет ни рода, ни вида, и заглохнет нива жизни...
   У Гелии очаровательная улыбка. Она щурит рыжие глаза. Солнце светит ей в лицо, а мне - в затылок, прикрытый жалкой кепчонкой, и не мешает любоваться молодой женщиной.
  
   -Чем это вы кормите своего питомца?- спрашивает она, переводя немного смущенный взгляд на Кира.
  
   А он уже прямо на цирлах ходит вокруг Эльдорадо и каждой шерстинкой светится. Он давно уже не голенький. Шубка на нем - с иголочки, красным пламенем на солнце полыхает. Точь-в-точь, как волосы у Гелии. А каждая его шерстинка здоровьем отливает, так и демострирует полное благополучие пса.
  
   Я не отвечаю на прямой вопрос. Понятно, почему она так спросила. Задаю свой:
   -Что,нравится?
   Она тоже догадывается, о чем я спрашиваю. Жеманно пожимает плечами. Пренебрежительно кривит тонкие губы:
   -Не люблю ласковаых собак.
  
   "Что ты в этом понимаешь, необъезженная лошадка!? Под дурным седоком, видать, побывала, и теперь любые скачки мерещатся тебе с непреодолимыми препятствиями! -это я про себя так думаю. Вслух ничего такого не говорю - ссориться не охота.- И тощая ты от того, что злая. И злая ты от того, что тощая. И замуж тебя такую сухую никто не берет! Вот ты и завидуешь нашему аппетиту. Ну и завидуй!"
  
   -А он у меня все жрет без разбора, как и я.
   -И молоко вы ему даете?
   -А кто же молоко не любит!
   -Тогда у него должны быть глисты.
  
   Она с сочувствием смотрит на Кира.
   -От молока, что ли?- растерянно спрашиваю я.
   -А вы не знали этого?
  
   Я смотрю на нее в упор. Непроходимая глупость всегда бесит.
   -Кто сказал вам это?
   -Так у нас в клубе говорят.
   -Эльда!- нервно кричит она.- Эльда! Девочка моя! Пойдем быстрее отсюда!
  
   Мы с Киром оба ошарашены. Он непонимающе смотрит им вслед. Солнце бъет ему в глаза, и я вдруг обнаруживаю, что они у него такие же рыжие, как и у Гелии.
   Но ведь это не по породе!
   Глаза у рыжего ирландца должны быть черными! Это у рыжей Гелии они могут быть какими угодно.
  
   Боже, как она испортила мне настроение! Если бы черт не принес ее сюда, я, может быть, так и оставался бы в приятном неведении. А теперь переживай - на любой выставке пса забракуют. И молоко теперь надо кипятить. Береженного бог бережет.
  
  

*...8......*

  
   За этими невесёлыми рассуждениями я не заметил, как мы вышли на газоны центральной улицы.
   Могучий лимузин, омерзительно скрипнув тормозами, сбил меня с мысли. Машина остановилась напротив нас, и мы тоже встали, не знаю, зачем и почему. Скорее оба инстинктивно почувствовали опасность, и не ошиблись.
  
   Синхронно распахнулись дверцы, и на асфальт разом выскочили три здоровяка. Один с наганом в кабуре, другой - с протоколом наготове, а третий держал руки в карманах штатских брюк.
  
   Играя ягодицами хорошо насиженных задниц, они двинулись на нас. У всех троих лица сияли, словно они поймали преступника, в поисках которого интерпол давно сбился с ног.
  
   Наезжать на меня начал тот, который неизвестно за что держался руками в карманах брюк:
   -Разве вы не знаете, гражданин, что мэр запретил ходить вместе с собакой по городу?
   -Знаю!- неожиданно осипшип голосом сказал я, и даже сам удивился: с чего и до чего перетрусил. - Но жена занята приготовлением пищи. Обед нам варит. Ему - мясо, а мне капусту на мясном бульоне. Ей не до прогулок. Она убеждена, что такая диета лучше всего влияет на его и мой экстерьер. Вот и приходится мне с ним...
   -Будете заливать, мы вас в КПЗ отведем для выяснения личности.
   -Какие шутки,и с чего!? Вы же подошли к нам с недобрыми намерениями, и мне не до шуток. Кроме всяких шуток, мы идём к местному колдуну. Он там, в конце улицы, дом себе двухэтажный отгрохал. Может, он обучит нас левитации. Тогда мой пес будет летать над городом, как ворона, а я буду держать его на длинном поводке, как летающую собаку, и, никого не раздражая, один, под ним, буду гулять по городу.
  
   []
  
  
   -Такой номер у вас не пройдёт. В городе на длинном поводке собаку держать нельзя!- воскликнул милиционер с пистолетом.
   Он сочувственно посмотрел на Кира и растегнул кабуру:
   - Такая жара, у меня даже пистолет взмок.
   -Патроны сырые!-со знанием дела возразил тот, что был с протоколом, и пожаловался.- Так вот и служим. То патроны сырые, и пистолет, когда надо, не бабахнет. То аккумулятор не во время сядет, и рация не работает, как не жми кнопку. То ручку дадут, а стержень не пишет. И уходит преступник незастрелянный, незапротоколированный.
  
   Он поводил ручкой в углу протокола, пытаясь расписать стержень, и весело сверкнул глазами:
   -Вот видите, не пишет!
  
   Его товарищи и я заинтересованно посмотрели на бумагу, даже Кир потянулся носом к ней.
   -С этими протоколами - одна морока!- хмуро обронил вооруженный милиционер.
  
   Его товарищ с насупленными бровями вытащил правую руку из кармана, потеребил в глубокой задумчивости свою шевелюру и показал глазами на Кира:
   -А вдруг он присядет?
   -Он - кобель!- решительно отрезал я.
   -И кобель может кучку наложить.
   -Ах, вот в чем дело!- рассмеялся я.- Эх, ребята! У нас теперь столько дерьма на вещевом рынке, и на всех каналах телевидения, что еще одна кучка никак не отразится на здоровье нашей нации, а на газоне она будет кстати. Травка только лучше станет расти на наших суглинхах. Ну, а если у вас душа болит о подрастающем поколении, то посмотрите на иву - ему здесь делать уже нечего.
   -Думаете, это дети так ее ободрали?
   -Не собаки же!
   -Да это - пьяницы! Они ветками, что ли, закусывают!
   -Занюхивают!- уточнил самый эрудированный милиционер, который по всей видимости устроился в милицию составлять протоколы.
  
   Его товарищ с пистолетом гневно заметил:
   -Спасу от них нет! Стрелять их надо!
   -Э, ребята, не горячитесь!- я грустно покачал головой.- Нельзя безнаказанно разрушать нравственные устои общества, и пистолетом культуру не привьешь. Вот во время войны Антанты с германо-австрийским блоком наше царское правительство решило поэкспериментировать с "сухим законом", и Российская империя выпала из цепи капиталистических стран, как наиболее трезвое звено. А после Великой Отечественной, когда, казалось бы, можно было уже обойтись без "пьяных рублей", Егор Кузьмич так и предложил сделать, а вышло - всю коммунистическую систему "подкузьмил", и от Российской империи осталась одна Россия с общипанным двуглавым орлом. Пока существуют пьяницы и трезвенники, дураки и собачники, люди будут перетягивать канат, и у этой игры нет тайм-аута... успевай только стержни менять.
  
   -Прекрасная мысль!-воскликнул тот молодой человек, у которого забарахлило орудие труда.- Пошли, мужики, стержни менять! Сегодня как раз кладовка работает, может, заодно и форму дадут.
  
   Играя ягодицами хорошо насиженных задниц, они двинулись к машине. А мне на ум почему-то пришёл Высоцкий; "Но был один, которвй не стрелял"...
  
   *...9......*
   Пороки досаждают всем. Это естественно, как и то, что каждому из нас чужие пороки досаждают больше всего.
   Они бывают и наследственные, и приобретённые, и от пороков мыслящему человечеству так же невозможно избавиться, как и от дурных мыслей. Потому, наверное, и прижилась среди нас расхожая поговорка: дурной пример заразителен, и в случае чего, благо есть на кого головой кивать.
  
   К сожалению, собаки ужасно любят подражать своим хозяевам. Их пороки они хватат прямо на лету, как брошенный мяч, абсолютно им ненужный. Но, если мяч они охотно возвращают, то с приобретёнными пороками расстаются с большим-большим трудом, и нервничать в таких случаях не следует. В таких случаях надо полагаться на терпение, и прежде всего - на своё.
  
   В общем, если особо не вдаваться в философию, собакам есть, что позаимствовать у хозяев. Потому-то собака всегда похожа на своего владельца. И совсем не мордой, как это изображают на рисунках. Внешнее сходство совсем необязательно, хотя и оно бывает чрезмерным, и. с учётом внутреннего содержания, порой затрудняешься определить: кто на кого больше похож...
  
   -Без медали с выставки не приходить!- прервала мои невесёлые размышления жена, высовываясь из глубокого кресла.- Породистая собака должна иметь медаль, если, конечно, она - породистая!
  
   Она ничего не знает, что глаза у него - как у Гелии. Излишняя осведомлённость жён чаще всего досаждает мужьям, и порой ради собственного спокойствия лучше всего держать их в неведении.
  
   -Почему это "она - не породистая", если у него есть родословная?
  
   -Выставка покажет. Возможно, этот небритый тип и не надул тебя...
   -Какой такой небритый тип?!- искренне удивляюсь я.
   -Ну, тот самый, который надоумил тебя купить Кирюшу.
  
   Боже! Я уже давно забыл о той далекой выставке. Я даже не помню, что тогда по этому поводу рассказывал ей. А мужику тому, тощему и длинному, спасибо. Он действительно и надоумил, и не обманул, а то, что цвет глаз - не по породе, так сам выбирал. Да и невозможно у месячного щенка определить, какие они будут на самом деле.
  
   -Никакой он не небритый!-сержусь я.- Он просто бородатый.
   -А это разве не одно и то же?
   -Сейчас я объясню тебе разницу между небритым и бородатым!
  
   -Объясняться будешь потом, когда без медали придёте! - отрезала она.
  
  
   ...Если к цвету глаз приплюсовать излишнюю упитанность, то нам остается только принять участие в мероприятии и вернуться с позором.
  
   Мы с ним едим в разное время, из разных мисок, да и наши меню резко разнятся.
   Человеческая пища не всегда впрок домашним любимцам, и хозяйка это хорошо усвоила.
   Но почему же тогда он тяжеловат немного?
   Неужели пороки, как и мысли, передаются на расстоянии?
  
   И как бы они не передавались, я должен заранее определиться с "крайним":
   -Как будто бы я сам награды раздаю!- ворчу я в ответ, поудобней располагаясь на диване рядом с Киром.- И такому жирнюге не следует рассчитывать на медаль даже самой низкой пробы.
   -Он совсем не жирный, а хорошо упитанный... И ухоженный,- с любовью оглядев своего питомца, возражает она.
   -Собаку лучше не докормить, чем перекормить! Это же истина, которая никак до тебя не доходит.
   -Человек из-за стола должен вылезать с легким чувством голода. Это тоже истина. В худобе - залог здоровья, и тощие, по статистике, живут дольше излишне упитанных... Но попробуй оставь тебя недокормленного...страшно представить, что потом будет...
   -И собака, голодная, злее!
   -Не путай собаку с собой. Посмотри, сколько в нём такта, и как он заглядывает мне в глаза, когда хочет есть, и как интенсивно начинает махать хвостом, когда я иду на кухню, и какие слюни пускает, когда...
   -Вот и на выставке,- сердито перебил я,- все породистые псы будут получать медали, а мы слюни будем пускать, глядя на счастливцев с бесплатными подарками!
   -Держи нос по ветру, хвост "пером"! А скиснешь сам, и он слиняет.
  
   *...10......*
  
   Медаль на Гелию произвела неизгладимое впечатление...М-да...Но говорят так в телевизоре. Что это означает, я не знаю, и всего лишь, как другие, воспользовался примелькавшимся штампом...
  
   Она сощурила рыжие глаза, и нацелила свой взгляд на мою грудь.
   Я отодвинул плечи чуть назад, и её - колесом! Грудь, конечно. Смотрите! Завидуйте!
  
   Личико Гелии приобрело выражение ярко выраженной кислой физиономии.
  
   -А вы, оказывается, медалист...- скучно пробормотала она.
   -Как видите!- небрежно обронил я.
   -За доблестный труд?
   -Гелия!- искренне возмущаюсь я. -Если бы у вас была хоть какая-нибудь завалящая награда, вы бы знали, что человеческие медали прикалывают на лацкан пиджака. Это только спортивные и собачьи вешают на шею.
   -На спортсмена вы не похожи... Это, что же, выходит его медаль?
   -Да, мы только что с выставки! Но она - такая же моя, как и его!
  
   Гелия не возражает. Не меняя прищур глаз, она внимательно оглядела Кира и, убедившись, что молоко пагубно не сказывается на нашем экстерьере, решилась подпустить свою овчарку к моему красавцу, и сама слегка приблизилась к нам.
   Но пока что все еще оставалась на почтительном расстоянии. Из уважения ко мне или из страха в очередной раз показаться бестактной?
  
   Женщинам не свойственна самоуничижительная критика, и, скорее всего, она уважала меня. Иначе, с чего бы улыбалась?
  
   Я смотрю, как она при этом щурится, и думаю: кошачьего в ней больше, чем собачьего. Даже походка у нее - мягкая, осторожная. Не идет, а к мышонку крадется. Про такую походку в нашем фольклоре говорят: выступает, будто пава.
  
   Но как она "выступает", теперь, наверное, знает каждый, кто заглянул в начало этой повести. И попробуй угадай за этой осторожной походкой, что она держит на уме и какой там у нее за пазухой камень. А что он есть - в этом у меня уже не было никаких сомнений.
  
   Кирюша ничего такого не понимает. Если бы бог дал ему голосовые связки, то у него ни одна мысль не залежалась бы долго. Вон как уши развесил! А как весь сияет! И ничего тут не поделаешь. Порода у него такая - сеттеринская, вислоухая. Ему и невдомек, что его партнерша по играм чуть чего - сразу за горло...
  
   В общем, с этой парой надо ухо востро держать. Понапрасну не ссориться. Мне при моем здоровье никакие осложнения с бабами не нужны. И когда Эльда оказывается рядом со мной, я кричу хозейке:
   -Можно я это... поглажу ее?
  
   Молоденькая сучка не обращает на меня внимания, а Гелия издалека охотно кивнула рыжей головой.
   -А не укусит?-протягиваю я руку к собаке.
   -Хороших людей собаки не кусают!
  
   Конечно, это собачий бред. Откуда чужой псине знать то, чего я сам про себя не знаю. Вне всяких сомнений, у меня есть хорошие качества, есть и плохие...как у всякого нормального человека. Но нет таких весов, чтобы можно было определить, что чего перевешивает...
  
   На всякий случай я отдернул руку. Больно уж выразительные глаза у собак, и Эльдорадо насторожилась.
  
   Гелия улыбается. Насмешливо. Заметила мое колебание, сразу и мнение определенное обо мне составила.
   Но и у меня не залежалось. Я с издевкой спрашиваю:
   -Это вам в клубе сказали?
   -Нет,- в порыве самолюбования она вздернула вверх прямой и, тут уж против правды не попрешь, довольно-таки симпатичный носик. -Это я в книгах прочитала.
   -В книгах вообще-то много всякой ерунды о собаках пишут.
   -А вам-то откуда знать!
  
   Нахалка!
   -Что ж вы думаете, я такой же серый, как ваша сука?- обиженно бросаю я через плечо, а сам медленно обхожу овчарку с боку, даю ей время не спеша разглядеть меня. Но теперь она даже не смотрит на меня, или полностью доверяет, или глаз от Кира отвести не может.
  
   Кажется, бояться нечего. Я кладу на ее лоб ладонь и...вздрагиваю.
   Нет-нет, Эльда не бросилась на меня со звериным рыком.
   Взвизгнула хозяйка:
   -Только по головке не гладьте!
  
   Боже, как твоя изгнанница умеет создавать шумовые эффекты! У овчарки шерсть дыбом, а Кирюша с заливистым лаем бросился к нам.
  
   Отдернув руку, я спрашиваю у растревоженной Гелии:
   -Думаете, у нее от этого глисты будут?
   Она обиженно поджимает губы.
   -Что ж, вы меня уж совсем за дуру принимаете?
  
   Раз так спрашивает, значит у неё есть сомнения на этот счёт.
  
   Я закатываю вверх глаза.
   Дивлюсь на небо.
   Оно холодное. Тучи низкие - свинцовые. Того и гляди -дождь пойдет. А ветер приземистый уже на поляне хозяйничает, траву стелет.
   Я только сейчас заметил, как испортилась погода.
   А Гелия кричит, надрывается:
   -Рада, пошли домой!
  
   И я кричу:
   -Кир, пошли домой!
  
   Они, чертяги, эти четвероногие друзья, у которых кобелю по своей природе не положено ссориться с сукой, и ухом не ведут.
   Я размашисто шагаю через поляну. Сегодня должны торжествовать межчеловеческие отношения, а не инстинкты животного мира!
  
   Кир глядит мне вслед, не трогаясь с места. Упрямый пес, а против сук беспомощен, скорее даст какой-нибудь бестии зажрать себя, нежели проявит к ней неуважение. Только в животном мире суки кобелей не жрут. Это у людей все наоборот. Приходится возвращаться.
  
   Я беру вислоухого сукиного сына на поводок, а Гелии говорю:
   -Собаку пордистую завели, а соответствующую кличку и то подобрать не сумели.
  
   Нам иногда тоже чертовски хочется укусить их...и не только за грудь. У нас все-таки кобелиные инстинкты приглушены да и интеллект у мужиков - выше собачьего.
  
   -Зато уж вы постарались...Кир...Кирюха.
   -С кем поведешься, от того и наберешься!- говорю я, сверкнув глазами.- Это - Кир! Царь такой был!
   -Неужто даже царь?
  
   Вот он - мой звездный час! Получи, милая, за все сполна!
   -Среднее образование так и прет из вас!
  
   "Ах! Эти глаза напротив - калейдоскоп огней..."
   Мы уходим. Мы - это я и Кирюша. Мой друг почувствовал напряжение в отношениях хозяев и вышагивает с гордо поднятой головой, и свое "перо" по горизонтали пустил. Знай,мол,наших!
   Вот это пес так пес! Чистых царских кровей. Так и хочется лишний раз напомнить, с кем в свободное от прогулок время он лежит на одном диване.
  
   А Гелия... А что Гелия!?.
   Она стоит на поляне...Ветер треплет её огненные волосы и собирает над ней тяжёлые тучи...
   Я представляю, как она, сощурив по-кошачьи глаза, смотрит нам вслед. Солнце, выглянув в просвет между туч, светит ей в лицо и смеётся. Они у неё такие же, как у Кира.
  
   "Ах, эти глаза напротив...чайного цвета!"
  
   ...Возможно, и прав кардиолог.
   Какому же русскому не по душе очи карие!
  
   **************************************
  
  
   Часть вторая
  
   ОХОТНИЧЬИ СТРАСТИ
  
  
   ****************************

1

*****

   "Я не люблю любые перемены..."
   Бард, конечно, может и покапризничать.
   Но в жизни меняются не только времена года.
   Прошло лето, прошла и мода на любимые мною песни, и Высоцкого сдали вроде бы в архив, вроде бы уже за ненадобностью...
  
   А у жены репертуар не меняется.
   Она все ворчит и ворчит, и все ищет повод придраться к нам.
  
   Мы с Киром оба невинны.
   Лежим на диване, тихо посапываем, а не храпим, как какие-то бульдоги, искоса на нее не поглядываем, как на какого-нибудь сатрапа, излишними и чрезмерными просьбами не досаждаем, как какие-то баловни судьбы.
   Но наше смиренное существование во плоти и вдали от нее, похоже, раздражало хозяйку самой своей сутью. Она все чаще, проходя мимо дивана, косила глаза в нашу сторону и бормотала при этом:
   -Баклуши бьёте...Лодыря гоняете...
  
   Меня эти реплики задевали по существу. Всё-таки я "сидел" на пенсии и имел полное право жить в свое удовольствие.
   В конце-концов, я не выдержал и встал на защиту своего любимца:
   - Вечно от тебя никому покоя нет, даже собаке!
   -А что ж он тут развалился!- развыступалась она, подбоченясь.- Его собратья трудятся, уточек из холодной воды таскают, а он понятия не имеет, как это делается!
  
   Она протянула руку, намереваясь спихнуть лежебоку на пол, но пес лениво приоткрыл сонный глаз, и она вовремя одумалась. Вероятно, вспомнила наш диспут о собачьем интеллекте, и чем он потом для неё кончился.
  
   -Уймись!-потребовал я,- Ты же знаешь, что я не охотник, а собаки без хозяев не охотятся. Он и на диване вроде бы при деле. Вроде бы хозяина охраняет от твоих докучливых посягательств на мою спокойную жизнь.
  
   -Нельзя из охотничьей собаки делать телохранителя!
   -Ты всего без году неделя живёшь с собакой, а уже берёшься судить, что нам можно, что нельзя. А ирландский сеттер только с третьего поля начинает охотиться.
   -Как это понять?
   -Понимать это надо так: два года постарайся не досаждать нам.
   -Да за два года вы тут мхом обрастёте! А вот один мой знакомый, глубоко порядочный человек: не пьет, не курит, но и у него случаются нестыковки во мнениях с женой, и, чтобы не портить ей настроение, он уходит с собакой снимать стресс...
  
   Умные люди думают быстрее, чем говорят. Таких трудно заболтать.
   Я еще в форме и готов к диалогу:
   -А чем мы с Киром занимаемся!? Да тем же самым! Иной раз по восемь часов в день снимаем стресс. Пёс у меня - интеллигентный, от собственной жены защитить не может. Вот и гуляю с ним на износ.
  
  
   -А у него - особый пес, русская овчарка. В свое время еще при просмотре щенка дрессировщики сказали ему: "Такую собаку боевым искусствам учить не надо - он все умеет, его надо только придерживать", и владелец съэкономил на дрессировке пятьсот долларов.
  
   -А мы на нашем ничего съэкономить не сможем. Охотничью собаку всему учит сам хозяин, и пока я ничему не учу его, это нам ничего не стоит. Так что и расстраиваться тут не надо. Радуйся жизни вместе с нами, а через два года будет видно.
   -Ты уводишь меня от темы и давишь на мой меркантильный интерес! Дай доскажу! Охотничья собока - совсем другое дело, и это я уже уразумела! Хорошо обученная и сапоги оправдает, и ружье! И пока молодые - надо охотиться, а не тогда, когда он и чутьё потеряет, и всякий интерес к охоте.
   -Дорогая, ты попала в самую точку! Я давно потерял и чутьё, и всякий интерес ко всему, что хоть как-то связано с риском, а для меня охота - тёмный лес...И чем дальше в лес, тем больше шансов сгинуть в нём. Я же, милая, городской человек, и хорошо ориентируюсь только в городе.
   -Купишь компас, и никаких проблем. Он покажет тебе, в каком направлении ты можешь из леса выйти к людям.
   -Но я же больной человек, и может статься так, что из леса я вообще до людей не дойду.
   -А ты хоть помнишь, где твои лекарства?
  
   Я смущенно прячу глаза. Действительно, я уже не помню, когда в последний раз глотал пилюли. Ай да врач! Ай да кардиолог!
   А на душе - муторно...
   Кому охота диван менять на резиновые сапоги-заколенники, а уютную квартиру - на вонючие болота.
   Именно по таким болотам и в таких сапогах шлындают обвешанные кинжалами и ружьми браконьеры и лицензионные убийцы. Душа моя не лежит к этому делу. Я чистокровный интеллигент. Почти толстовец, хотя не ем морковных котлет, а предпочитаю им...
   Да что тут долго рассусоливать!
   -Дорогая, но у меня же нет ружья и сапог - заколенников, и с инвалидности меня спишут.
  
   -Не волнуйся! Я все предусмотрела! Еще год я гарантирую инвалидность, а там она и не нужна будет тебе.
   -А экипировка?!
   -Тут я вообще не вижу проблем. На что - на что, а на амуницию средства у нас найдутся. В кредит. Расплачиваться будешь зайчиками, уточками, можно и лосём.
   -Э. милая, эту высоту тебе не взять! Ружья продают только охотникам.
  
   Моя радость смешивается со злорадством, и я так счастливо расхохотался, что даже Кир проснулся.
  
   -Не вижу причин для веселья. Сейчас же вступай в общество охотников! Звони, звони им!
  
   Сильный ход. Об этом вот я не подумал.
  
   Поскучнев, звоню...
  
   -Ну, что?- спросила супруга, когда я положил трубку.
   -Говорят, в партию вступить легче, чем в охотники.
  
   Я не в силах скрыть своего счастья. Оно распирает меня изнутри, и предательская улыбка опять вырисовывается на моём лице.
  
   Она раздражает жену:
   -Что, рекомендация требуется?
   -Да, требуется! - вяло произношу я. - Такую рекомендацию человек с ружьем никогда не даст мне. Каждый охотник знает присказку про папу-медведя, который строго-настрого предупреждал своего сыночка толстопятого не жрать охотников. "Мясо у них проспиртовано, - пояснял папаша. - Порядочный медведь после такой трапезы станет алкоголиком..." А я, к твоему сожалению, пить бросил.
  
   Жена схватила трубку, даже не дослушав меня, и теперь уже сама звонит, но уже в другое место...
  
   Зря некоторые думают, что женщины долго болтают по телефону. Это они много говорят, когда им говорить не о чем...ну, вроде бы как из пустого в порожнее переливают...
   Буквально через несколько секунд супруга приказала мне:
   -Приоденься как следует, сунь в карман бутылку коньяка и иди по этому адресу...
  

***2***

  
   Когда выпал первый снег, у меня уже было ружье и путевка, в которой мой пес Кирюша обзывался подружейной собакой, и нам для первого раза разрешалось убить двух тетеревов. С твердым намерением сделать это, а заодно и Кира приучить к грохотам выстрелов, я поехал с ним в лес.
  
   Я не знал, как выглядят тетерева и насколько они опасны. Я никогда их не видел, но вдохновляло то, что их едят.
   И ружье, заряженное волчьей дробью, придавало мне уверенность и надежду на успех, хотя из него, и не только из него, я еще ни разу не стрельнул. Но, чувствуя за спиной огнестрельное оружие, по-современному надежное и убойное, я пониимал, что надо кончать с альтруизмом.
  
   Было еще темно, когда мы слезли с поезда и по путям пошли искать птиц.
  
   Мы отшагали достаточно много, уже стало светать, а тетеревов на заснеженных верхушках деревьев все еще не было видно.
   Ранняя пташка зобок набивает, а эти, видимо, любят поспать...
  
   Я свернул с железнодорожного полотна и сел на пенек, а Кирюша разлегся рядом на снегу.
   Тетеревов все еще не было.
   Молчание затянулось и стало скучно.
  
   Мимо нас прошел мужичок, бочком так, искоса поглядывая в нашу сторону. Может быть, даже за какое-то лесное начальство принял.
   До Нового года далеко, а он уже елочку пер.
   будет она лежать в сарае и на морозе не осыплется, а метель ей песенки отпела...
  
   Чтобы хоть как-то скуку разогнать, мы с Киром быстро и весело разделались с завтраком.
  
   Тетерева все еще не прилетали, и мы так же быстро и весело разделались с обедом.
  
   Рюкзак стал совсем пустой, если не считать болотных сапог, которые, и сам не знаю, зачем засунул в него.
   Пустой рюкзак не оттягивает плечи, но на безлюдье отягчает думы, и я задумался над тем, что лес не любит шутить и птички гибнут зимой не от холода, а от голода, как аборигены в Африке.
  
   -Ну, что ж, - сказал я Киру, - все-таки не зря мы с тобой сюда приехали. Поели, на лес заснеженный посмотрели, полюбовались его красотами, пора и за дело браться. Вот сейчас я бабахну пару раз, чтобы ты пороха понюхал, и пойдем на автостраду - домой поедем. Нам надо успеть к домашним котлетам, пока они не остыли. Тебе, конечно, это без разницы, а я люблю котлеты с жару-пылу. Они очень даже отличаются от тех, которые неделю-другую в холодильнике провалялись.
  
   Я расчехлил ружье, собрал его как полагается, вогнал патроны в стволы и стал прикидывать, во что бы пальнуть.
  
   Мое внимание привлекла большая ель. Солнце стояло низко, его неяркие лучи скользили по верхушкам деревьев, высвечивая на елке симпатичные шишки.
   Я прицелился в гроздь, показавшуюся мне особенно привлекательной. В такую цель даже без всякой подготовки невозможно промахнуться.
  
   Кирюша внимательно наблюдал за мной.
   Он впервые видел стрелка с настоящим ружьем, и это явно забавляло его. Искоса глядя на собаку, я осторожно потянул курок.
  
   Словно небо обрушилось...Грохнуло по-страшному, но шишки остались на месте.
  
   Кир, не сводя с меня выпученных глаз, стал медленно подходать ко мне, осторожно ступая в снег.
   Я попытался ободряюще улыбнуться ему, но улыбка наверняка вышла глупой. Уж очень нелепым мне самому показался выстрел. И я еще не разобрался, то ли он звенел в моих ушах, то ли в них звенела разбитая им тишина.
  
   Но ведь надо же было подружейную собаку приучать к выстрелам! Чего только не сделаешь ради святого дела! И чуть поколебавшись, я грохнул из второго ствола прямо над головой подружейного пса. Приучать так уж приучать!
  
   Охотничий пес неправильно расценил мой благородный порыв. Он отпрянул назад, развернулся и побежал на железную дорогу.
  
   Я струхнул не на шутку. Там мог быть и поезд, могли быть и волки. Лес-то кругом глухой!
   Я выскочил на путь вслед за беглецом.
  
   -К-и-и-р!-закричал я истошным голосом .- Ко мне! Ко мне, сукин сын!
  
   Но где там! Он несся по шпалам, как сумасшедший, изредка с ужасом оглядываясь на меня.
  
   Состязаться с ним в скорости я не мог. У него - четыре лапы, у меня - две ноги. Он был молод, а я находился на инвалидности, и мне нехватало всего лишь нескольких месяцев до нормальной пенсии. Он еще не знал, что такое одышка, а я уже прошел через ужасы стенокардии.
  
   Тяжело дыша, я беспомощно остановился.
   Мой пес тоже встал, сохраняя между нами приличную дистанцию. И тут до меня дошло, почему вдруг он увидел во мне врага.
   Я поднял ружье над головой так, чтобы мой перепуганный зверь мог хорошо это видеть, и бросил без всякого сожаления, в общем-то, дорогую вещь под откос.
  
   Без грохочущей штуковины, пахнувшей порохом и смертью, я не представлял никакой опасности для своего друга. Поколебавшись немного, он неторопливо потрусил в мою сторону.
  
   Я осознал свою вину, и когда он приблизился, стал виниться и рассказывать ему, какой же все-таки я дурак...
  
  
   Постепенно к нам вернулось хорошее настроение. Может быть, мы и ушли бы из леса в таком настроении, если бы я не увидел зайца.
  
   Ушастик неспешно прогуливался под откосом недалеко от моего ружья. То ли был глухой и слепой, то ли мы, как охотники, не производили на него должного впечатления. Но как бы там ни было, а во мне взыграло самолюбие и еще проснулся охотничий инстинкт.
   Уж слишком близка была добыча и слишком была глупа, чтобы не оказаться в моем рюкзаке.
  
   Не зря говорят: охота - пуще неволи, и я совсем даже забыл о том, что убивать надо учиться с детства. Мой альтруизм мгновенно испарился, как капля воды на раскалённой сковороде...
  
   Дело оставалось за малым. Надо было спуститься под откос, к зайцу, и взять ружье. А там уж... Ну, заяц! Погоди!
  
   Стараясь не шуметь, я достал поводок, пристегнул к нему Кира и со спокойной душой на пятках пополз вниз. Все свое внимание я сосредоточил на спуске и на помощника глянул только тогда, когда почувствовал, что он-то как раз и не собирается сползать за мной. Широко расставив лапы, он уперся ими в снег и жалостливо смотрел на меня.
  
   Я посильнее потянул поводок. Он посильнее уперся.
   -Ты хоть соображаешь, дурень, что делаешь?!- зашипел я. - Мы можем с зайцем вернуться домой! Представь, как будет умиляться наша хозяйка, глядя на тебя, придурка, и...вперед, вниз!
  
   Представлять он ничего не хотел и соображал по-своему.
   -Ну, не трусь!- принялся я умолять eго.- Сейчас ты поймешь всю прелесть настоящей охоты, и в тебе проснутся инстинкты твоих предков!
  
   Пес полагал, очевидно, что ему хорошо живется и без хищных инстинктов, и, уже сердито глядя на меня, продолжал упираться всеми четырьмя лапами.
  
  
   -Да ты что!-возмутился я.-Зайца, что ли, боишься?-и рванул поводок к себе.
  
   Мы оба скатились под откос. Шума получилось много, вполне хватило бы и на глухого косого, и наш показал нам только подпрыгивающий зад.
  
   -Эх,ты!- принялся я упрекать своего охотника, безрадостно поднимаясь и скучно отряхивая с себя снег.-Могли стать браконьерами, и по твоей милости не стали. Честный уж больно ты и трус соответственно такой же. Пойдем хоть след понюхаешь.
  
   Он пошел. Но шел против своей воли. Я почти что тащил его. Я решил больше не церемониться с ним - вот до чего разозлился, и, подтащив к заячьим пятачкам, с горечью сказал:
   -Нюхай и соображай, какого зверя мы упустили!
  
   Он осторожно потянулся к ближайшему отпечатку чужих лап. Сунул в него нос и замер так, словно что-то вспоминал. Рывком подвинулся вперед, так же поколдовал над другим отпечатком. Я понял, что в нем просыпаются охотничьи инстинкты, и ликовал в душе.
  
   А пес теперь размышлял гораздо меньше. Удовлетворенно фыркнув, он поднял около своей морды фонтанчик снега, тряхнул головой и с места рванулся в бешенный галоп. Это произошло так быстро и так неожиданно, что я не успел как следует вцепиться в поводок. Он выскользнул из моих рук, и охотник, почувствовав свободу, издал истошный, душераздирающий звук, что-то вроде "и-и-и!".
  
   Он исчез в той же чаще, куда только что ускакал заяц. Там не было поездов, но там были волки и неизвестно еще, кого они предпочтут: тощего косого или хорошо упитанного домашнего любимца.
  
   Я тоже завопил не хуже своего обезумевшего помощника. Чуть не плача, я помчался вслед. Но тут же остановился, вовремя уразумев, что дело это теперь не столько бесполезное, сколько вредное. Набегавшись вволю, поняв бессмысленность такой погони, пес мог вернуться назад по своему следу, и я должен был оставаться на месте.
  
   Я с тоской слушал, как удаляется от меня его "и-и-и", и сердце мое сжималось. И вдруг "и-и-и" оборвалось. Неожиданно. Так же неожиданно, как и возникло.
  
   Мгновение в лесу стояла зловещая тишина, а потом я услышал, как мой друг жалобно повизгивает и скулит. Жуткие картины представились мне. Я бросился на помощь, забыв о стенокардии и ружье.
  
   Через минуту спринтерского бега по глубокому снегу я увидел Кира. Целый и невредимый, счастливо размахивая хвостом, он рванулся навстречу мне, но поводок, зацепившись за сук срубленного дерева, не пустил eго. Обессиленный, я рухнул рядом со счастливым охотником. Как я благодарил нашу власть за то, что в наших лесах полно всякой бесхозяйственности, и вырубают их все, кому не лень.
  
  

***3**

  
   С охоты мы возвращались домой через поляну, на которой по разрешению горисполкома Гелия выгуливала свою собаку.
   Конечно, мы могли бы пройти и стороной. Сначала я даже и думал так сделать, но почему-то сделал наоборот.
   Может быть, оттого, что издалека уж очень грустной и одинокой выглядела молодая женщина в белом окружении искрящихся на солнце снегов.
   А, может быть, оттого, что она пристально смотрела в ту сторону, откуда мы с Киром обычно появлялись, и мне захотелось появиться с другой стороны, и не то, чтобы обрадовать ее, но как-то приятно удивить.
   В общем, мы "нарисовались" за ее спиной.
  
   Дара первая заметила нас и гумкнула приветливо.
   Гелия обернулась и просияла.
   Нет, она не просто просияла, она расцвела так, как это умеют делать молодые женщины и зимой, и летом, и в любое другое время года и суток.
  
   Хорошо, что она не злопамятна, а то ведь подходил и не знал, то ли ругаться начнем, то ли мириться будем. Теперь все ясно. Наши дружеские отношения продолжаются!
  
   ...Но не спеши, сломя голову. Ты ещё и след не "взял", да и ум у тебя давно уже не какого-то сеголетка...
  
   Она глазами ощупывает рюкзак за моей спиной...
  
   Так вот я зачем подошёл!..
   Из рюкзака торчит зачехленное ружье. Оно придает мне дополнительный вес и возвышает меня в ее глазах.
  
   -А вы, оказывается, в самом деле охотник...
   -А то как же!- не без гордости восклицаю я.- Трепаться - не в моих привычках.
   -И что-нибудь несете?
   -А то как же!- отвечаю теперь уже весело и хлопаю рукой по болотным сапогам, которые лежат в рюкзаке и которые прихватил с собой по недомыслию.
  
   Но это я знаю, что хлопаю по сапогам, она этого не знает.
   -А что там, если не секрет?- без обиняков спрашивает она.
   -Мне незачем секретничать. Я не браконьер. Что положено было по путевке, то и взяли.
   -А что вам было положено взять?- допытывается она.
   -Двух тетеревов для первого раза разрешили добыть.
   -И вы их убили?
  
   Я морщусь, как от зубной боли.
   -Гелия, охотники так не говорят. Грубо очень. Что значит - убили?!
  
   -Это значит, лишили двух невинных птичек жизни.
  
   Она хлопает реснипами, и мне кажется, ее глаза блестят от слез.
  
   -Какое ханжество!- изображаю я на лице негодование. - Вы за свою маленькую жизнь наверняка вагон мяса съели! Переведите-ка все это в курочек, поросеночков и бычков. Солидное стадо получится! А теперь еще вот ваша собака помогает вам со вторым вагоном разделаться. Вон какая морда довольная, и все от того, что хорошо кушает.
  
   Гелия обиженно и сердито смотрит на меня.
   -А что ваша помогает вам делать?
  
   Я с достоинством принимаю вызов:
   -Он - охотник! Если бы путевка не лимитировала нас, у меня был бы полный рюкзак дичи, и зайца еще прихватили бы. Теперь улавливаете разницу между нашими собаками?
   -Улавливаю,- вяло произносит она.- Но все равно я не люблю хищников. Мне моя Дара милее.
  
   Это она уже говорит, уходя от нас по направлению к своему дому.
  
   -Что ж, по-вашему, мы - хищники?- кричу я гневно вслед.
   Не оборачиваясь, она едва заметно кивнула головой.
  
   Ну, кой черт занес меня на эту поляну!
   Ну, все настроение пропало. А ведь так было хорошо...даже живыми с охоты вернулись, и хотелось мне и с ней поделиться "той грустной радостью, что я остался жив".

***4***

  
   Наше раннее бегство с охоты более чем удивило хозяйку.
   -Привет !- воскликнула она .- Пришли на запах котлет...охотнички!
  
   -А что было делать?- устало вздохнул я, сбрасывая рюкзак в прихожей и принюхиваясь к великолепному аромату. - Этого нашего домашнего зверя нельзя в лесу с поводка спустить.
   -Да ну! -изумляется она.
   -Вот и да ну!- передразниваю я и неторопливо раздеваюсь, искоса посматривая на диван, возле которого уже вертится горе-охотник.
   Устал бедолага и страху натерпелся.
  
   -А что же случилось?-спрашивает хозяйка, расстилая на диване одеяло для любимого тунеядца.
  
   -Случилось то, что и должно было случиться с настоящим охотником. За зайцем погнался, сломя голову.
   -Ого!- восхищается она.- А ты что в это время делал?
   -Я?.. Я тоже бежал.
   -С ружьем или без ружья?
  
   Господи, как наши жёны любят потешаться над нашими промахами, и это опять тот случай, когда ей лучше всей правды не знать.
  
   -Ружьё я бросил. Разве с ружьем за ним угонишься...- уклончиво отвечаю я, а настроение опять стало хуже среднего.
   -За кем это "за ним"? - подозрительно смотрит на меня супруга.
  
   -Как это, за кем?- гордо поднимаю я голову и тут же под пристальным взглядом опускаю, и уже тоном ниже говорю:
   -И дураку ясно, за кем...
  
   -Так ты, выходит, и зайца упустил, и ружьё потерял.
   -Ружьё под откосом железнодорожного полотна лежало.
   -Так ты его нашёл!? А как? По компасу?
   -Нет, по следу.
   -Заячьему?
   -И заячьему, и своему, и вот его, - кивнул я в сторону дивана. - Мы там так снег намесили, что уже нельзя было разобрать, где чьи следы.
   -Легавый пёс по запаху должен в следах разбираться. Ты пытался научить его этому?
   -Этому, говоришь? Этому... Он был привязан к дереву.
   -Зачем ты его прицепил?
  
   Но почему женщины и учатся в школе лучше нас, мальчишек, и порой даже лучше нас, мужиков, соображают?! Как я не хотел, чтобы она додумалась до того, до чего уже, похоже, додумалась...
  
   -Он сам прицепился, - уныло сообщаю я. - Иначе - фюить, досвидание. Чем дальше в лес, тем больше волков, а он у нас не волкодав.
  
   -Ишь, какой он осмотрительный...- и в её голосе звучит убийственная ирония.- Так, выходит, ты его чуть было не потерял!?. Больше я не позволю тебе брать его в лес!- решительно заявляет она.- Пес у тебя водяной, и на Ильмене лови с ним уточек. Лесов там нет, одна вода - видно далеко, бог даст и не потеряетесь.
  
   -Может быть, и мне в лес не ходить?- робко предлагаю я.
   -Не-не! Ты ходи! Назвался груздем - полезай в кузов.
  
   Зря я сболтнул про зайца...Не с того разговор начал. Но уж больно мне этот заяц в душу запал. Прямо-таки настоящий интеллигент. И неспешный такой, и вразвалочку ходил... вроде бы люди и звери жрать друг друга перестали, одними булками стали питаться, стали морковные котлеты предпочитать мясным...
  
   Я стою у дверей в одних подштанниках и, в общем-то, имею жалкий вид босяка. Но она этого не замечает. Она уже всецело переключилась на собаку.
  
   -Охотничек ты наш!- говорит она псу и, ласково поглаживая его, приглашает улечься на диван.
  
   Дважды просить себя он не заставляет.
   -Такая умная собака, и дураку досталась!- сокрушенно качает супруга головой.
  
   Чтобы ты сказала, милая, если бы я всё поведал тебе с самого начала...
   Но и так она была недалека от истины. Но даже дураку ясно: в лесу хорошо, а на диване лучше. Меня так и приглашать не надо. У меня другое воспитание, и я устраиваюсь рядом с Киром.
  
   Он не очень-то торопится потесниться. А сдвинуть его с места не так-то просто. Но я уже приспособился к собачьему эгоизму. Я поворачиваюсь к нему спиной, и моя спина чувствует его тепло. Собака даже с мороза может быть грелкой. Это, наверное, последнее, что отложилось в моём уме.
  
   Свежий морозный воздух, которым мы надышались в лесу, действовал, как снотворное. Но в отличие от бесцеремонного нахалюги, я старался бороться с дремотой, и не получилось. Сон сморил.
  
   Только во сне мы не удивляемся ничему, и только во сне мы не догадываемся о том, что спим, и все происходящее в снах воспринимаем, как наяву.
  
   Не думаю, чтобы я долго спал, но сон был прекрасным, и я не успел заспать его... Я шел навстречу Гелии, и в моих руках был огромный торт. А за её спиной поднималось холодное зимнее солнце. Оно вплелось в рыжие волосы, и в них стало по-летнему тёплым.
   - Я ничего подобного еще не видела, - сказала она и одарила торт лучезарной улыбкой.
   Я сказал тоже самое, но она не знала, что мои слова относятся к ней и солнцу, и стала виниться:
   -Я больше никогда не буду есть мясо и ссорится с вами. А Дару буду кормить булочками, шоколадом и пряниками...
  
   Сон оборвался, как у нерадивого механика лента в киноаппарате, и я слышу:
   -Тебе надо постажироваться...
  
   Я вздрагиваю. Мгновенно оценив реальность, решительно возражаю:
   -Никуда я не поеду!
  
   -Ты думаешь, я тебя за границу пошлю? В Африку!? Ко львам!? В какие-то сафари!? Мне еще не чуждо сострадание... Тебе надо научиться охотиться в наших родных краях. Взялся за гуж - не говори, что недюж! Я найду тебе наставника. Есть у меня один на примете. Благородный человек. Не пьет, не курит, и ружье, судя по его рассказам, уже не один раз оправдал...
  
   Её речь не назовешь монотонным брюзжанием, которым обычно злоупотребляют жены после долгого и однообразного замужества. Но и особого вдохновения не чувствовалось, голос звучал скучно. Скорее всего она говорила без всякой надежды на то, что хоть чем-то проймёт меня...
  
   -...А для теоретической подготовки я принесу тебе книгу "Служебное рвение служебных собак".
   -Ты же сама говорила, что нельзя из охотничьей собаки делать телохранителя.
   -Эта книга никакого отношения к собакам не имеет. Она только для служебного пользования, а еще ни одна собака, как бы исправно она не служила хозяину, читать не научилась...
  
   -Стажировка мне необходима. Это даже я понимаю. Но не теоретическая, а практическая, и это ты должна понимать, как и то, что и сапоги надо оправдывать болотные, и ружьё двуствольное двузарядное шестнадцатого калибра, и мне самому заместо охотничьей собаки, высунув язык...
   -Кончай заливать!
   -Я по существу... Забыла, что ли, ты только сейчас хотела состыковать меня с профессионалом. А зверь бежит на ловца! Один мой знакомый, узнав, что я купил ружье, уговаривает меня поехать с ним на охоту. У него - лайка. Охотничий инстинкт и умение лайки охотиться не идут ни в какое сравнение с возможностями других ее сородичей по профессии.
  
   - Я его знаю?
   -Вот этого я не знаю, но человек он - благородный, иначе не приглашал бы меня вместе поохотиться.
   -Не пьёт, не курит?
   -В такие детали я не вникал.
   -Это совсем не мелочи. И знаешь ты на горьком опыте своём: табак и алкоголь определяют облик человека.
   -Мой опыт, дорогая, говорит о другом: ты не дооцениваешь себя. Еще древние философы утверждали: скажи, какая у тебя жена, и мы скажем, какой ты охотник.
  
   ***5***
  
   *
   В машине нас было трое, считая собаку.
  
   Великолепный пес сидел рядом с хозяином и с деловым видом посматривал на русские зимние пейзажи, мимо которых лежала наша дорога в глухой лес.
  
   - Лайка у вас - чистокровка или, как? - поинтересовался я со знанием дела.
  
   Мой попутчик глубокомысленно поиграл толстыми губами и окинул меня насмешливым взглядом:
   -Все лайки - чистокровки. Решайте сами: этих собак сама природа создала. Они насчитывают не одно тысячелетие и к научной кинологии в силу своего возраста никакого отношения не имеют.
  
  
  
   -Кинология в точном переводе означает "слово о собаке", - в тон ему сказал я .- В Древней Греции она не имела никакого отношения к науке. Это, если так можно выразиться, был своеобразный литературный жанр. Греки восхваляли собаку в стихах и прозе и некоторым псам воздавали почести более высокие, чем их хозяевам.
  
   -А вот это - несправедливо! Каков хозяин - такова и собака. Они - в одной связке, и славу, и бесславие делить между ними надо поровну, - возразил мой собеседник.
  
   Он как будто бы немного поскучнел, но в тот момент я не придал этому значения, а только весело заметил:
   -С претензиями обращайтесь к древним грекам. Это у них поговорка была: скажи, кто твой хозяин, и я скажу, какая у него собака.
  
   Он охотно согласился и явно был удовлетворен тем, что его спутник оказался таким толковым.
  
   Я любовно почесал пса за ушами, и у меня невольно вырвалось:
   --Хорош сукин сын!
   -Хорош-то хорош, - проворчал хозяин, - да убежит он...в лесу.
   -Так зачем же вы взяли его, если уверены, что он потеряется? - удивился я. - Своего охотника я в лес не беру именно поэтому.
  
   -Вы не так поняли меня. Лайка не может потеряться,каким бы глухим лес не был. В городе - это другое дело, чуть не доглядел - и нет собаки. А на охоте он убежит к вам. Видите ли, по его мнению, я плохо стреляю... А этот сукин сын с гонором, зря лапы набивать не станет. Хотя... чего уж тут греха таить, может быть, когда-то раз-другой и промазал...
  
   О подобных собаках я уже слышал, а вот встретиться со столь критически настроенным кобелем пришлось впервые.
   -Не переживайте! - рассмеялся я. - У меня тоже кривое ружье, да нам и незачем в лесу разбегаться, как я полагаю.
  
  
   *
   Мы не "взяли" зайца, хотя, будь попроворнее, могли бы убить косого. Но пока мы брали ружья наизготовку, след его простыл. Мы не "взяли" тетерева, хотя могли запросто расстрелять птицу в воздухе даже из наших "кривых" ружей, если бы наш пес не "повис" у пернатого хитреца на хвосте.
  
   Мы запросто могли "взять" белку, которую он сам облюбовал на елке, но не стали стрелять. Слишком красив зверек, и убить его вот так за ненадобностью, ради потехи, у нас руки не поднялись.
  
   Всякая хорошая охота кончается традиционным "столованием", и без "зеленого змия" тут никак не обойтись. Если бы это было не так, многие бы заядлые охотники бросили бесперспективное занятие. Молодые, настоловавшись, говорят о работе и политике. Те, у которых есть собаки, стоит им только чуть-чуть раскрепоститься, начинают превозносить своих четвероногих друзей.
  
   Наш помощник терпеливо ждал своей очереди и дождался.
   -Лайка - не гончая собака,- сказал его хозяин, опуская в мусорное ведро одну за другой две пустых поллитровки. - Кругами бегать вместе с зайцем мой не будет. Свою задачу он выполнил, косого поднял, а мы с тобой слишком долго целились...вот и закусывай теперь вареной колбасой.
  
   -Дичь тоже хорошая закуска, если приготовить ее с умом, и домой мы могли придти не с пустыми руками, - беззлобно заметил я, намекая на то, как его пес "повис" на хвосте тетерева, и тем самым лишил нас добычи.
  
   -Лайка - не легавая собака, и мой пес все сделал правильно! Ну, посмотри его глазами на нас с тобой! Он поставил косача на крыло? Поставил! А мы с тобой, что делали?.. То-то и оно! А мой пес, еще раз скажу тебе, не легавая собака, и он не мог, раскрыв рот, равнодушно смотреть, как улетает дичь. Я же предупреждал тебя, что он не верит в меня, а на зайце и ты оплошал. Вот он и вынужден был взять инициативу, если можно так выразиться, в свои лапы.
  
   В его словах была доля истины, и мне оставалось только проворчать:
   -Да, лапы у него быстрые, как у борзой...
   -Борзой в лесу делать нечего! На первой же встречной березе она оставит свои мозги. И потом, вся эта мелюзга - для лайки не добыча. Лайка работает по крупному зверю. Вот если бы он встал на след кабана или лося, вот тогда бы... - мечтательно произнес хозяин гаража, срывая пробку с третьей поллитровки.
  
   Я поспешил укротить его фантазии.
   -У нас нет лицензии на отстрел крупной дичи...то бишь, кажется, зверей,- тактично напомнил я ему, подставляя свой стакан под струю благодатной жидкости.
  
  
   - Нет и не надо! - не отрываясь от розлива, решительно возразил он.- Обойдемся вареной колбасой. Ее тоже не поймешь из чего сделали...может быть, даже из кабана. А вот если бы нам попался медведь, мой бы запросто сцепился с ним, и без всякой на то лицензии у нас была бы медвежья шкура...
  
   Наш четвероногий охотник сидит около машины, и всем своим видом утверждает, что мы правильно говорим о нем, и, сохраняя неподражаемое достоинство, терпеливо ждет, когда люди расщедрятся на очередной кусок вареной колбасы, и мы не скупились.
  
   *
  
   Домой я ввалился раскрепощенный и с зачехленным ружьем за спиной.
  
   -Вот какой ты пришел с охоты... - угрюмо констатировала жена факт моего возвращения, делая мощное ударение на последнее слово.
  
   Я не слышу злой иронии в ее голосе. У меня прекрасное настроение, и сейчас даже родная супруга запросто испортить его не может.
  
   -Как ты догадалась, милая? - бурчу я себе под нос, выражая искреннее удивление. - Или ружье порохом пахнет?
   -Не люблю, когда подтрунивают надо мной, - сердится она и презрительно щурит глаза. - Рюкзак пустой...С пустыми руками явился...Никак не могу взять в толк, что ж это за такая охота и какая там собака была, если ни пуха, ни пера, а одним перегаром несет от тебя?
  
   Улыбка на моем лице становится еще шире. Я готовился к худшему и на более строгое дознание. А это разве вопрос? Я с радостью отвечаю:
   -Лайка, дорогуша, лайка! И она, эта лайка, не сука, а кобель. Прими это сразу во внимание, и всякий меркантильный интерес оставь на потом.
  
   Супруга опять ощупывает меня все тем же презрительным взглядом:
   -Вот у одного моего знакомого - гончая собака, так на охоте она притащила ему целую палку вареной колбасы. Туристы где-то расслабились, ну она и воспользовалась их ротозейством.
  
   -Лайка, с которой мы охотились, тоже любит вареную колбасу, - с широкой улыбкой на лице объясняю я.- Но, к твоему сожалению, она не умеет воровать. Мы имели дело с благородным животным. Лайка мелочиться не станет.Вот если бы нам попался медведь...из его шкуры могла бы получиться великолепная шуба для тебя.
  
   -Да куда же мне, такой хрупкой женщине, медвежья шуба!- решительно протестует она.
  
   -Милая! -с нежностью восклицаю я.- Женщине легче отречься от престола, чем отказаться от шубы. Но я принимаю твое самоотречение! В медвежьей шубе бродячие собаки мигом задерут тебя. Вот соболья - совсем другое дело, она не такая тяжелая, и в ней ты могла бы не только ездить в машине, но и при случае покрутиться около нее.
  
   Жена подходит к зеркалу и теперь уже пристально всматривается в него.
  
   -Да, - после короткого раздумья и с легким вздохом произносит она, - соболья шуба - совсем другое дело, и такая шуба была бы мне к лицу.
  
   -Эх, женщина! - хихикнул я. -Размечталась! А самой и невдомек, что в наших лесах соболь не водится!
  
   -В Индии его тоже нет, а шейх индийский подарил такую шубу гастролирующей актрисе. Если бы не ружье, я могла бы в новом пальто щеголять, мое-то, старое, совсем уже вид потеряло и из моды вышло.
  
   -Теперь как раз ретро в моде.
  
   Наверное, это было как раз то, чем я окончательно "достал" ее, но чего по-пьянке не брякнешь, и необязательно невпопад.
  
   Вместо ответа она нервным движением выдернула ружье из чехла и, направив стволы на свет, заглянула в них. Совсем непонятное ее любопытство не производит на меня никакого впечатления. Мой ум занят другим. Я пытаюсь вспомнить, есть ли в Индии шейхи, и если есть, то за кем они там стреляют?..
   И вдруг с ужасом вспоминаю, что на охоте ни разу не пальнул!..
  
   --Дорогая! --кричу я срывающимся от волнения голосом.-- Не беспокойся понапрасну? Ружье я уже почистил, стволы не заржавеют!
  
   Кажется, она взяла правильный след, хотя ружье и не пахнет порохом... Но в этом-то вся суть!
   Память заработала как у трезвого.
   Энергично и напористо я пытаюсь переключить ее внимание на шмотки:
  
   -Я вспомнил, на кого охотятся шейхи, и мухлеватый шейх подарил залетной красотке наверняка сомнительного поведения тулуп из муфлоньей шкуры! Наши СМИ вечно все перепутают, а импортные тулупы у нас теперь именуются дубленками!
  
   -Нет, мой милый моралист, на этот раз номер с козлом отпущения у тебя не пройдет! -медленно произносит она и направляет стволы прямо в мою переносицу. - Каждое дуло я заткнула тряпкой, в этом ты можешь убедиться сам... Ну, так скажи мне теперь, сукин ты сын, с какой сукой и на что у вас была охота?..
  
  
  
   ***6***
  
   *
   Благородные люди зря чужой коньяк не пьют.
  
   У меня зазвонил телефон...
   Тот товарищ, который без волынки принял меня в охотники, оказался благородным человеком.
   -На лося не хотите сходить? - предложил он мне.
  
  
   Как признаться, в общем-то, мало знакомому человеку, что мои дула жена тряпками заткнула. Он мне - не друг, не товарищ, смеяться будет. Да и после последней охоты я еще полностью не оклемался.
  
   Я стал выкручиваться, как мог.
  
   -Я-то хочу, - сказал я после некоторого раздумья. - Лосятинка нам не помешала бы, и ружье надо оправдывать... Но вот как быть с моим здоровьем? Ведь на такой охоте, как я понимаю, ноги нужны. А у меня уже сердечко не то.
  
   -Ну, что вы! - засмеялся он. - Ваши понятия об охоте страшно устарели. Техника приблизила нас к зверю! Когда есть колеса - ноги ни к чему. Мы вас прямо к номеру подвезем. И лося выгоним прямо на вас.
  
   Последние его слова смутили меня.
   По сравнению с лосем я был, если уж выражаться аллегорическим языком, маленькой букашкой, и лось, без всякого преувеличения, мог спокойно убить меня одним копытом, забодать одним ветвистым рогом.. Зачем,спрашивается, тогда я так долго лечился.
  
   -А что я буду делать, если он попрёт на меня?
   Теперь мой голос прозвучал немного неестественно.
  
   -Пальнете по нему да и только.
   -Только и всего? - растерянно пробормотал я и тут же воодушевился:
   -А если он мимо проскочет?
   -Считайте тогда, что лосю повезло.
  
   Его голос, в отличие от моего, стал звучать немного раздраженно. Обычная реакция нормальных людей на недоумков. Но бережённого бог бережет, и всякая охота - убийство.
  
   И это я понимал.
   Но и ружье надо было оправдывать, и самому надо было в глазах супруги менять свой облик в соответствии с её представлениями о человеке с ружьём.
  
  
   Более того, я был убежден, что и лось не дурак, выскакивать на меня не станет, и палить мне не придется.
   В общем, я дал согласие.
  
  
   Только я повесил трубку, жена тут как тут.
   -Ну, как, уговорил он тебя?
  
   Так вот откуда его благородство! Это, значит, на стажировку я должен идти.
   -Подумаю еще,- хмуро ответил я.
  
   -И думать тут нечего!- заволновалась она.- Это настоящие охотники! Не пьют, не курят, чтобы вонючим перегаром и смердящим никотином, как он мне рассказывал, зверей не распугать. И ты не вздумай на глазах благородного коллектива нажраться! Все из тебя вытряхну, все карманы повыверну и только после этого из дома выпущу! Тебе, может, и без разницы всё, что думают люди о нас с тобой, но родную жену ты не должен в очередной раз опозорить!
  
   *
  
   Ранним воскресным утром, когда было еще темно, нас, любителей лосятины, собралось человек пятнадцать-двадцать.
   Подкатила грузовая машина, и мы забрались в железный ящик, установленный на ее кузове.
   Сначала езда была сносной, но вскоре началась страшная болтанка. Охота - пуще неволи, и приходилось терпеть.
   Не все могли делать это всухую.
   Наиболее ранимые и нетерпеливые передавали друг другу огромную фляжку с какой-то вонючей жидкостью. Да дорога не гладка - рытвины, ухабы, и фляжка прыгала у них в руках. Они сами подпрыгивали и кидались из стороны в сторону, пытаясь на скаку поймать свой кайф. Где пьют - там и льют, и это был как раз тот самый случай, когда и по усам текло, и в рот попадало...
  
   Наконец, машина замерла.
   Мы вывалились из насквозь промороженного ящика на заснеженную поляну. Светало, и тишина в лесу стояла гробовая. За штамп и самому неудобно, но где в наше время может быть тише.
  
   -Ну, кто, мужики, еще лыко вязать в состоянии?- спросил тот, который выпил мой коньяк осенью.
  
   Здесь он, по всей видимости, был старшим, но на ногах стоял нетвердо. То ли с осени еще не протрезвел, то ли с утра пораньше успел набраться.
   Большинство мало чем отличалось от него и тупо смотрело на своего предводителя, не понимая, зачем они в наше-то время всеобщего благосостояния должны мочь лыко вязать.
   Сообразительных оказалось всего четверо вместе со мной. Наверняка трезвая троица, как и я, когда-то страдала какими-нибудь сердечными недугами или их, как и меня, профильтровали собственные жёны, прежде чем выпустить из дома на волю.
  
   -Вот вы и будете стоять на номерах!- обвел нас помутневшим взглядом тот, который рекомендовал меня в охотники .- И чтоб глаз не моргнул и рука не дрогнула!
  
   -Не моргнем, не дрогнем, - вразнобой ответили мы.
   -Ну-ну! - одобрительно потряс он пьяной башкой. - Веди их, Фомич, на номера!
  
   К нам подскочил мужичок в валенках и с румяной от мороза и сивухи мордой.
   Очевидно, зто был местный егерь.
   -Айда, ребята!- приказал он.
  
   И мы пошли в безлюдный и беззвучный, и насквозь промороженный лес.
  
   А старший крикнул нам в спину:
   --Технику безопасности соблюдайте! Выше головы не стрелять!
   - Не стрельнем... Будем блюсти... - опять не очень дружно ответили мы, и без особого энтузиазма стали месить глубокий снег.
  
   Идти пришлось недолго. Вскоре красномордый поставил меня между тремя невысокими елочками.
   -Это будет твой номер!-сказал он.
  
   Со смешенным чувством тревоги и страха огляделся я на новом месте.
   Притаившийся огромный заснеженный лес ничего хорошего не сулил, а елочки не могли спрятать меня от дикого зверья.
  
   -Почему это старшой предупредил нас выше головы не стрелять? - спросил я у егеря, чувствуя заранее, что в случае чего палить буду, куда попало.
  
   Тот наморщил лоб, похлопал заиндевелыми ресницами и вдруг расхохотался!
   -Да потому что лось не летает! - и с сочувствием глядя на меня, в свою очередь поинтересовался: - Интеллигент?
  
   Я презрительно отвернулся.
   -Понятно, кабинетный работник,- проворчал он и повёл остальных на предназначенные им "номера".
  
  
  
   Снег ужасно скрипел под ногами.
   А вот когда мы шли, этого скрипа я не слышал, и если теперь я чуть-чуть шелохнусь или с ноги на ногу переступлю... Нет уж, шевелиться я не буду - у дикого зверя хороший слух и начисто отсутствует хоть какое-нибудь чувство жалости...как у этой деревни, и ей до всего есть дело. И как это при всей охотничьей экипировке я не внушаю ему доверия!? Кинжал- сбоку, полторы сотни патронов - поперек груди и вокруг живота. И ружье зачехленное из рюкзака торчит...
   Ружье пора уже и собрать. И обязательно загляну в стволы, а то ведь может статься, спишут меня здесь на несчастный случай, и никому в голову не придет, что я стал жертвой женской ревности, а не охоты, которая пуще неволи.
  
   А к лосятине я уже потерял всякий интерес. Котлеты из лосиного мяса не делают, во всяком случае, ничем подобным жена кормить меня еще не пыталась. У меня нет доверия к мясу диких животным и у нее тоже.
   Пусть черт рогатый бежит, куда хочет, только подальше от меня. И патроны надо не забыть засунуть в стволы, и не перепутать. Патроны с пулями должны быть в ружье, а "волчья дробь" у меня справа...на всякий случай под правой рукой.
  
   ...Гелия... солнышко ненаглядное...Как холодно в лесу. Морозное небесное светило не может вырваться в небо из заиндевелых ветвей. И рыжее оно оттого, что холодное, и холодное оно оттого, что рыжее. А я, если живым отсюда выберусь, больше никогда не буду подтрунивать над вашим простодушием, какую бы ахинею вы не несли. Ваша красота извиняет любую вашу глупость. Да, Гелия! "Я красивых таких не видел.
   Только, знаешь, в душе затаю:
   Не в плохой, а в хорошей обиде
   Повторяешь ты юность мою"...
  
   -Спишь? - услышал я голос красномордого, и вопрос явно был адресован мне.
   Вздрагиваю и четко реагирую:
   -Нет, товарищ Фомич, задумался.
   -Мечтатель, значит. Шкуру неубитого медведя, небось, делишь.
   -А, что, тут и медведи есть!?
   -Эх, кого только теперь в охотники не берут! Перестала система естественного отбора работать - одни блатники, через чёрный ход прут, и с ними - одна морока.
   Он досадливо сплюнул и сквозь зубы выдал:
   -Спят медведи зимой...И тебе лучше было бы спать. Вся приличная интеллигенция еще сны в это время смотрит.
  
   Господи, никто даже не знает, как он мне осточертел, хуже даже, чем лосятина, которую я никогда в жизни не ел.
  
  
   *
   Стоять пришлось долго. Мороз начал докучать, и я стал подумывать о мягком и теплом диване и завидовать своей охотничьей собаке. Пес мой сейчас наверняка нежился в тепле и уюте, и плевать ему на мытарства хозяина, о которых он и понятия не имел. А ведь я страдаю из-за этого урода. Эх, эгоист несчастный!..И расслабиться не могу. Ружье держу наизготовке... Лось - хрен с ним. С лосем я уже смирился. А если мелведь объявится!? И хорошо, если еще белый. От него и на елку вскарабкаться можно. А есть и шатуны, бурые, которым в своей берлоге не лежится, и плевать им на мнение деревенского егеря. Больше в жисть не стану охотничьи книжки читать и смотреть в "Мире животных" страстей.
  
   И вдруг словно что-то тяжелое с грохотом и воплями упало сверху в лес.
   Я невольно вскинул ружье, словно пытаясь защитить себя от неведомой опасности, и направил его в ту сторону, откуда накатывалась волна пугающих звуков. И сразу же опустил его, понимая всю нелепость своего порыва.
  
   Я знал, что это такое.
   Я ожидал этого.
   Но не задумывался, как жутко это выглядит на самом деле.
  
   Беспорядочная стрельба, свист, улюлюканье, дикий хохот и пьяные вопли радости - все это слилось в один страшный звук. Я представил, как звери и птицы разбегаются и разлетаются в разные стороны от ошалевшей толпы, и самому захотелось рвануть во все лопатки, куда глаза глядят.
  
   Что если выпущенная на волю городская пьянь выше головы не стреляет?!
   На всякий случай я присел... и увидел лося.
  
   Обезумевшие от страха звери, как я и предполагал, бежали кто куда, и на пути одного из них оказался я. Встреча со мной была столь неожиданной, что лось встал как вкопанный. Дальше все произошло само собой. Я выстрелил.
  
  
  
   Я увидел, как огромный зверь, подогнув передние ноги, грузно рухнул на землю. Промороженная земля содрогнулась, и снег с елочек холодными звездами посыпался на мое лицо.
  
   Пьяная компания, восторженно и победно ревя, подбежала к мертвому сохатому.
  
  
   -Ну и выстрел!
   -А я думал, этот интеллигент ничего не может!
   -Да и мне он сначала пентюхой показался!
   -На вид - настоящий подкаблучник!
   -Еще хуже - натуральный юбочник, а вот высунул нос из-под юбки, и не мужик, а красавец!
  
   Последние два голоса принадлежали тем моим попутчикам, которые, как и я, были трезвы. Возможно, они завидовали мне. Возможно, для них это была всего лишь психологическая разрядка. Их голоса слились с другими в один протяжный звук. Меня славили и восхищались мной.
  
   Я не привык к такому вниманию и молча стоял, потупясь и опустив ружьё.
   Но вот кто-то из них крикнул:
   -Рога ему!
   -Да-да! Рога - его! - поддержали инициатора другие.
  
   Достав огромные ножи, они с особым охотничьим остервенением начали разделывать тушу.
   Это зрелище окончательно доконало меня.
   На душе стало страшно муторно, а самого начало тошнить.
   -Не надо мне ничего, - устало сказал я.
   -Как это, и рога не нужны? - удивился старшой.
   -Этого у меня и так полно, - соврал я только для того, чтобы они отвязались.
   И пошел к машине.
  
   *
   Диван и телевизор - разве человечество могло придумать что-нибудь лучше!
   Ну, разве что - трусы, которые оно изобрело позже, чем панталоны.
  
   Ну, еще разве что - колесо, которого не знали инки, и именно колесо погибло их бесколесную цивилизацию. На своих двоих много не унесешь, далеко не уйдешь и в ногу с временем не успеешь.
  
   Мы с Киром лежим на диване, как разумные существа в этой квартире, особенно хорошо понимающие прелесть такого отдыха.
   Лучший мой друг и, может быть, моя единственная радость на этом свете, спит себе, счастливо посапывая.
   Рад, что хозяин вернулся с охоты живой и невредимый.
  
   А я, несмотря на то, что чёрти чего натерпелся на лосиной охоте, не сплю, а чаёк дудолю и телевизор посматриваю.
  
   И еще я думаю.
   Раздумья очень украшают пенсионера в глазах собственной жены, и я думаю о том, как все-таки далеко ушел человек в своем умственном развитии от всего живого, и как всё-таки ошибаются те ученые, которые утверждают, что животные умнее нас.
   У меня - человеческий интеллект, и удовольствия от своего интеллекта я получаю гораздо больше, чем собака - от дивана, изобретённого человеком.
  
   Мой более высокий интеллект требует пищи для ума.
   Потому и телевизор нужен, и охота нужна...хотя бы телевизор смотреть.
   Скучножить, когда ко всему теряешь интерес, и ты уже не жилец. Собаке этого не понять.
  
   А "дуръящик" изо всех сил старается привить мне вкус к наживе и втянуть меня в разного рода бессмысленные дискуссии.
   Сломайся он у всех разом, и людям совсем не о чем будет судачить. Наступит время великого молчания и полного интеллектуального отупения народных масс.
  
   Жена хорошо понимает, чем я в этом мире занят, и старается тянуться за мной.
   Но смотрит не только телевизор, а и на меня изредка уважительно поглядывает.
   Но она - не на диване, она на стульчике притулилась. Диван хоть и большой, но рассчитан на двоих. Третьему на нем места нет.
  
   -Ну, ты расскажи, как там что было?- не выдерживает она наконец и начинает приставать ко мне с расспросами.
  
   Я держу форс.
   С рассказом не спешу.
   Чайком наслаждаюсь и в ее сторону даже не глянул.
   Она терпеливо ждет, когда я окажу ей хоть какое-то внимание. Она понимает, что не каждый день я хожу на лося и мне есть что рассказать.
  
   -Как, спрашиваешь, что было? - медленно и с большим достоинством произношу, полагая, что пора и голос подать, а то можно переиграть. - А было элементарно ... Пока пьяные охотники стреляли, куда попало, я вмазал лосю как раз промеж глаз!
  
   -Врешь!
  
   Она смотрит на меня пренебрежительно, словно я какой-нибудь мелкий лгунишка.
   -Не лгу!- сохраняя достоинство, твердо говорю.
   -Откуда там пьянь возьмется!? Там одни благородные люди...должны быть!
  
   -А я вот трахнул его без всякого благородства.
   -А где тогда мясо?
  
   Ишь ты бестия! Мясо ей подавай!
   -Мясо в коопторг сдали. Так полагается!
   -Вот и заврался! - радостно кричит она. - Охотникам все равно мясо дают! - и с великим удовольствием передразнивает меня. - Так по-ла-га-ет-ся!
   -Ну, не стал брать, - тихо и почти виновато роняю я.
   -Это как так не стал?! - вскинулась она и посмотрела на меня теперь уже так, как смотрят на неисправимых идиотов.
   -Видишь ли...- я отвожу взгляд от телевизора. Я опускаю глаза . - Видишь ли, убивать надо учиться с детства... Все это оказалось выше моих сил.
  
   -Так ты убил лося или болтаешъ? - гневно сверкнула глазами супруга.
   -А ну тебя к черту! - теперь уже злюсь я. - Звони ты этому...ну тому самому, к которому ты меня с коньяком посылала. Он подтвердит мои слова.
   -И позвоню!
   -И звони!
  
   Она хватает трубку и торопливо набирает нужный номер.
   "Этот" дома, и наконец до него доходит, о чем его спрашивают.
  
   Естественно, он говорит: "Твой завалил зверя".
  
   Конечно, он так говорит, потому что жена, открыв рот, несколько секунд стоит как парализованная. Она не может сообразить, как это я, такой маленький и невзрачный, не обученный восточным единоборствам и даже никогда не снимавшийся в мордобойных боевиках голивуда, завалил лося.
  
   Но вот она вспоминает, что у меня есть ружье, и улавливает смысл сказанного. И тогда в ней во весь голос начинает говорить ее практичность.
   -А почему же вы оставили его без мяса?
  
   "Этот" ответил, что я отказался не только от мяса, но и от рогов. Бесспорно, он так ответил, потому что жена сразу же воскликнула:
   --От каких таких еще рогов?
  
   В ее понимани рога ассоциируются с мужиками, но никак не вяжутся ни с какими другими животными.
  
   "Этот" наверняка пояснил, что лось был с рогами, а за хороший выстрел охотнику полагаются рога, и наверняка объяснил, почему я отказался от премии.
  
   --Чего, чего у него много?- упавшим голосом переспросила супруга.
   "Рогов у него много!"- бесспорно весело и с садистским удовольствием повторил "этот".
   Жена потускнела и почти сразу же положила трубку.
  
   Несколько секунд она стояла в глубокой задумчивости, а потом как грохнет кулаком по столу!
   Кира словно ветром сдуло с давана, а я захлебнулся чаем.
  
   -В общем, так! - довольная произведенным эффектом, почти спокойно сказала она. - Ноги твоей больше в лесу не будет!
  
   -Я и не рвусь в лес, но ведь ружье-то надо оправдывать, - откашлявшись, пробормотал я.
   -Ружье будешь оправдывать осенью, на озере, как я сказала! Там кругом вода, людей нет, и тебе не перед кем будет позорить меня!
   -Да о чем ты?-изумился я.
   -О poгах,-сердито бросает она.
   -О каких таких еще рогах?
   -Ну, какие у тебя могут быть рога? - пренебрежителъно фыркает она. - Только те, которые я тебе наставляю...якобы.
  
   -Ну, что ты, милая! Как это такое могло придти тебе в голову?! Я ведь не эти рога имел в виду.
   -А какие?
   -Нереальные.
   -Что это ещё за нереальные рога!?
   -Ну, плод твоей фантазии. Помнишь, какой я до стенокардии иногда домой заявлялся, и при этом ты всегда говорила: "Опять на рогах пришёл!"
  

***7***

   Когда мы все четверо, наши собаки и их хозяева, в очередной раз сошлись на поляне, Гелия первым делом спросила:
   -Ну, как охота?
  
   И улыбнулась. Ехидно так.
   "Ах, эти глаза напротив! Что это? Что это?!"
  
   Она все еще сомневалась в моих способностях.
   Ну да бог с ней. Главное, что не злопамятная. Улыбается. И у меня - рот до ушей:
  
   -Охота - пуще неволи! -охотно отвечаю.- И дома не усидишь!
  
   -С ним ходите?
  
   -Ну, скажете вы! Он же - не лайка, не гончая, да и лазить по деревьям не умеет.
   -А это зачем ему? Он же и не кошка.
   -А вдруг дикий вепрь нам повстречается, и мы не понравимся ему.
   -У вашего быстрые ноги.
   -Хорошая собака хозяина не бросит. Под деревом умрет, но не убежит.
  
   Гелия хохочет:
   -И таким образом свой долг выполнит. Вряд ли серьёзный вепрь на вас позарится. Так что и не трусьте заранее.
  
   Как хорошо она смеется!
  
   Краешком глаз я на своего пса смотрю.
Хвост у него так и ходит ходуном. Бесспорно, и собаке скучно одной на поляне. Даже Эльде мы рады. А может, Раде?.. А может, Даре? А черт их знает! Кобель есть кобель. Какая ему разница. Ну и эта сука хороша! Так и стелется перед ним. О, мир животных страстей!
  
   ...-А вот с моей Дарой он теряет голову, и, точно, готов бежать за ней хоть на край света, забыв обо всем на свете.
  
   -Сукин сын и есть сукин сын. Не дай бог, еще за течной волчицей в лесу увяжется. А волки, знаете, какие ревнивые! И косточек от него не оставят...потому на зверя я хожу без подружейного пса...
   -Собака - глаза и уши охотника. Ну а вы-то, как? Без ушей и глаз - вслепую?
  
   А сколько иронии в ее глазах!
  
   Я грудь -- вперед!
   -Лося вот на прошлой неделе "завалил".
   -Вы убили егo?
  
   Я опять -- грудь вперед:
   -А то как же!
   -Какой вы все-таки жестокий.
  
   -Опять двадцать пять! - я насмешливо качаю головой. - Не более жестокий, чем все остальные.
  
   Она не спорит. Значит, соглашается.
   И смирившись с убийством лесного гиганта, спрашивает:
   -А как же вы тащили его из леса?
   -До чего же вы темная! - развлекаюсь я. - У вас нет никакого представления о современной охоте.
  
   Она не обижается.
   Она делает такую забавную мордочку и так жеманно пожимает плечиками, словно говорит: ну, где уж мне до вас.
  
   А я думаю, что ей и до моей супруги далеко.
   Плечики у нее совсем худенькие, как у девочки. Даже сквозь зимнее пальто колючками просматриваются. И, может быть, еще рано требовать от нее, чтобы она разбиралась во всем на уровне повидавшей жизнь и умудренной житейским опытом взрослой женщины.
  
   -Лосиная охота. . .- начинаю разъяснять я,- это такая охота... В общем, это такая охота, которая не любит дураков, пьяниц и курильщиков, чтобы они своей глупостью и своими запахами зверя не отпугивали. И на лосиной охоте нужен верный глаз и твердая рука.
  
   -Сколько у вас достоинств. А я думала, на охоту только пьянствовать ездят.
   -Откуда у вас такие нелепые представления... об охотниках? Из книжек, наверное.
   -Муж у меня был охотником.
  
   Информация интерсная и неожиданная.
  
   Я удивлен:
   -А вы уже успели замужем побывать?
   -А то как же?!- и она почему-то надменно смотрит на меня и, сощурив рыжие глаза, добавляет.- Что ж, по-вашему, я - хуже всех? И, как все, я имею право на эксперимент.
  
   -Как технарь, который когда-то в научно-исследовательском институте возглавлял лабораторию, могу ли я полюбопытствовать: как долго длился ваш эксперимент?
   -Недолго,- уклончиво отвечает она.
   -Год, два?- в силу профессиональной привычки, пытаюся уточнить я.
   -Еще чего! Всего месяц.
   -И он весь медовый месяц только и делал, что ходил на охоту!
   -Он не ходил, а летал. И представьте себе: весь медовый месяц.
   -Вот даже как!?
   -Вас это удивляет?
  
  
  
   -Нет-нет, ничуть. Но к слову,замуж надо выходитиь задолго до того, как откроют охотничий сезон. Меня другое более чем удивило. Недавно я видел снимок, на котором возле кучи мертвого зверья запечатлены члены политбюро, и ни у одного не было ружья. Про себя я съиронизировал на этот счет, но совсем в другом ключе. А теперь я понял, где были их ружья.
  
   -Ну что вы! Охота с вертолета в лесу опасна. Можно зацепиться за дерево, и шварк! Только брызги от тебя полетели. Они охотятся на вездеходах. Ни один зверь рогом не пробьёт и, какими бы не были у него быстрыми ноги, не убежит. Броня крепка, и танки наши быстры...
   -"И наши люди мужества полны"... Никогда не подпевал. У меня плохой слух - боюсь сфальшивить, но в этот раз не удержался. Это ваш охотник рассказывал вам такие страсти?
  
   -Он не был моим охотником. Я всегда была и буду против упырей. Я могу понять дикаря, с каменным топором добывающего пропитание. Но чиновник, прозябающий в тепле и холе... Впрочем, сами понимаете, какие эмоции подобные типы могут вызывать у нормальных людей.
   -Если булыжник - в мой огород, я уже на пенсии и чиновником никогда не был.
  
   -Я ничего не знаю о вашем прошлом.
   -Это нас сближает, и позвольте вернуться к вашему супружеству. Вы прелестны, спору нет. Мне кажется, к вам невозможно подступиться ни тем, кто слева, ни тем, кто справа...
  
   Она скучно улыбнулась:
   -Я вышла за впереди идущего вертолётчика.
   -А как же вы вышли на него?
   -Вы охотник, и должны знать: зверь на ловца бежит.
   -О, это я знаю. Я только что убедился в этом. А в какой засаде были вы, если не секрет?
  
   -Я занималась парашютным спортом в обществе содействия армии и флоту.
   -И вы оказались роковой женщиной...
   -Нет, - в очередной раз она перебила меня.- Я бросила его.
   -Через бедро? Как хорошо физически развитая парашютистка.
   -Нет, на произвол судьбы. Как хорошо умственно развитая женщина. Он в своих рассказах часто путал диких зверей с чужими бабами, и достал меня своими "охотничьими" историями.
  
   -Счастье еще раз не пытали?
  
   Она брезгливо морщится. Реакция на очередное замужетво куда уж как ясна, но она еще поясняет:
   - Не дай бог, опять попадется охотник, пьяница и бабник.
   -Да, чужие бабы больше всего досаждают молодым женам, - говорю весело. - И с этим я знаком не понаслышке.
  
   Теперь мне понятно, почему у нее собака: без мужа хорошо, да одной тошно...вот и я для неё в некотором роде - психологическая разрядка.
  
   И неожиданно я предлагаю:
   -Хотите послушать, как я женился.
  
   Она кивает головой:
   -Ещё бы, я ужасно люблю правдивые добрачные истории. Душещипательная?
   -К сожалению, раз факт уже свершился, то happy end гарантирован.
   -Вы уверены, что у этой вашей истории - счастливый конец?
  
   -Гелия!- возмущаюсь я. -Ну, нельзя подобными вопросами ставить рассказчика в тупик. Послушайте, а потом, может быть, сами и определитесь.
  
   **********************************
  
  
   ***8***
  
   В юности и до самого последнего времени к собакам я относился индифферентно. Они никак не занимали мой ум, и уж тем более на улице я не обращал на них никакого внимания.
  
   Собака лает - ветер носит.
  
   А вот тут совсем недавно задумался над своей индифферентностью, и меня вдруг осенило.
  
   Собаки, оказывается, круто изменили мою судьбу, можно сказать, искалечили мне жизнь, даже ни разу не куснув меня, а я до сих пор не подозревал этого. И случилось это в лучшие дни моей молодости, когда я был полон сил, и наивные фантазии о счастливом будущем уже казались свершившимся фактом.
  
   На "Разбитые мечты", "Утраченные грёзы" я смотрел только в кино и не терял при этом оптимизма и надежды на то, что "Девушка моей мечты" рано или поздно наткнётся на меня в тесных и полутемных институтских коридорах.
  
   Казалось, еще немного и сам Купидон вручит мне ключ от пивных бутылок. Именно после трех, четырех, а лучше пяти бутылок жигулевского, другого пива тогда у нас не было, во мне начинала бродить, как на пивных дрожжах, любовь к слабому и легкомысленному девичьему полу, и я становился на какое-то время даже сентиментальным.
   Это немаловажная деталь!
  
   Я не сразу понял: счастье не только радует, но и оглупляет.
   Человек, пребывающий в счастливом состоянии, меньше всего похож на нормального, а что уж соображать не может, как все остальные, нормальные, так это очевидный факт, и он зафиксирован во многих поучительных поговорках...
  
  
   Моя жена еще до того, как стала ею, без лукавого поступила в институт и находилась, мягко говоря, в приподнятом настроении.
   Эйфория так и перла из неё.
   А тут приближался Новый год, и лучшего повода предстать перед родней в новом, так сказать, своем обличье и придумать нельзя было.
  
   Она сложила в небольшой портфель сладкую и несладкую, вареную и копченую снедь, аккуратно втиснула между пакетами поллитровку сибирской пятидесятиградусной и с сожалением заметила, что ее стипендия не так велика, как хотелось бы, а портфель оказался намного вместительнее, нежели это ей представлялось.
   Вздохнув, она сунула в его прожорливую пасть конспект по высшей математике и с нетяжелой ношей отправилась в дорогу...
  
   Междугородный автобус доставил ее в шахтерский поселок ближе к концу ночи, как раз в то самое время, когда мороз крепчает, туман сгущается, тьма становится зловещей, а сибиряки спят без задних ног.
   Бревенчатые дома, заваленные снегом по самые крыши, внесли окончательные коррективы в ее мироощущения.
  
   Она поняла, что трусит.
   Подстегнутая страхом, она рванулась было в сторону автобуса, но тот уже набрал скорость, и его свет красным пятном расплылся в тумане,поблек и совсем исчез.
   А мороз, как омерзительный бабник, уже ощупывал холодными руками ее колени...
  
   Ситуация не оставляла выбора, и незадачливая путешественница, надеясь на то, что в такой холод ни один хозяин даже собаку из дома не выпустит, знакомым переулком пустилась вскачь к дому брата.
   Она сделал несколько грациозных прыжков по скрипучему снегу...и остолбенела.
   Прямо перед ней возникла огромная фигура.
   Сначала сибирячка решила, что это - пьяный шахтер. Больно уж, как ей показалось, он неуклюже двигался на четвереньках. Но тут еще несколько таких же фигур возникли из того же самого снега, и она сообразила, что перед нею и сзади неё - сибирские лайки. Ужасно холодостойкие собаки, и в любой мороз предпочитают ночевать в сугробах, а не в тёплых жилищах человека.
  
   -Кыш!- отчаянно завопила она.- Ишь вы, зверюги несчастные, не спится вам по ночам!
  
   "Несчастные зверюги" не шелохнулись.
   Единственный в поселке фонарь остался на автобусной остановке, и его неяркий свет холодными огнями застыл в их глазах.
  
  
   Боясь спровоцировать домашних хищников на нападение, она стояла неподвижно, а мороз уже совсем распоясался и все сильнее сжимал ее в ледяных объятиях. Она шмыгнула носом и выставила вперед портфель.
   -Жрите уж, пока я тепленькая!
  
   Прикрываясь портфелем, как щитом, она решительно двинулась на клыкастиков. И те раступились...
  
   Затаив дыхание, она медленно прошла мимо псов, и, казалось, уже было чему радоваться, но они двинулись за нею, и вскоре до нее дошло, к чему принюхиваются сукины дети.
  
   -Ну уж нет!- с апломбом, свойственным всем первокурсницам, воскликнула юная студентка. - Я не отдам вам гостинцы!
  
   Самый нахальный пес, который, очевидно, здесь был за главного, не обращая внимания на протест, вцепился обнаженными клыками в портфель...
  
  
   *
  
   Эта история ко мне, и уж тем более к счастью, казалось бы, никакого отношения не имеет. Так я думал до сегодняшнего дня, а уж если быть до конца честным, то я никак не думал о том злосчастном предновогоднем приключении моей будущей супруги.
  
   В суете житейских будней я начисто забыл ее рассказ.
   И вот вдруг вспомнил.
   И вот только теперь вдруг сообразил, как и почему я женился...
  
   Мы встретились в пустующем общепите, в его безлюдном зале. Во время экзаменационной сессии студенты меньше всего думают о своем желудке, и студенческая столовая, когда они всерьез заняты науками, как бы отдыхает от их набегов.
  
   Мы и до этого встречались. Но те наши встречи носили случайный характер, были заранее запланированы расписанием занятий, проходили прилюдно, и в большом студенческом коллективе мы просто не обращали друг на друга внимания...
  
   Среди пустующих голубых столов, одиноко обедающий клиент общепита вызывает трудно объяснимое чувство жалости.
   Гуманизм заложен во мне изначально, и я не мог спокойно пройти мимо хорошенькой первокурсницы.
   В гордом одиночестве, изредка шмыгая носом, она хлебала по-студенчески жидкие щи.
  
   Я заглянул в тарелку и не без ехидства заметил:
   -В меню щи обозначены с мясом, а мяса в них нет.
  
   Она скучно посмотрела на меня и нехотя пробормотала:
   -Теперь и таким щам я рада.
  
   Ее слова не вязались с ее настроением, и я продолжал настаивать:
   -Но ешь ты без видимого удовольствия.
  
   Она усердно шмыгнула носом и, потупив глаза, тихо призналась:
   -Щи здесь ни при чем. Я "завалила" математику. Проклятые кобели оставили меня без стипендии.
  
   -Ты хорошенькая, спору нет,- пробормотал я, ошарашенный таким откровением. -Но не забывай, куда ты попала. Это не монастырь. Здесь что ни студент, то бабник. Держи нос по ветру, а хвост трубой, и в случае чего найди в себе мужество дать достойный отпор очередному половому разбойнику.
  
   -Эти разговорчики ты прибереги для своей бабушки!- она сердито отодвинула пустую тарелку на середину пустого стола.- Я девушка осторожная, от шалопаев держусь подальше.
   -Тогда как же так получилось, что из-за этих прохвостов ты завалила математику?-искренне удивился я.
   Ее глаза гневно сверкнули:
   -Это были настоящие собаки, и они сожрали мой конспект.
  
   И вот тут после некоторых колебаний она поведала мне историю, с которой я и начал этот рассказ.
  
   В моем сознании все стало на свои места. Кроме одного. Из клиента общепита моя знакомая первокурсница превратилась в хорошенькую студентку... "Тебе так кстати это платье, узор и цвет...".
   И мое чувство жалости к ней приобрело более практичную форму:
   -Я помогу тебе сдать математику!- торжественно объявил я.
   -Напрашиваешься на индивидуальную работу со мной?
   Она скосила на меня недоверчивые глаза.
  
  
  
  
   Разуверить ее в том, что она сейчас держала в уме, можно было только с помощью высокой философии.
   -Человек человеку - друг...
   -Собака тоже друг человеку, а меня они чуть было не сожрали.
   -Пуганая ворона куста боится!- рассердился я - А со мной ты палец о палец не ударишь и будешь со стипендией.
   -А ты, как?
  
   Ну, как тут было ответить, чтобы кураж не слинял!? И я сказал честно:
   -Я тоже не перетружусь.
   -И ты полагаешь, два лентяя смогут осилить такую сложную науку, как высшая математика?
  
   -Мы ничего не будем осиливать, мы сделаем ход конем.
   -Я никогда не увлекалась шахматистами, и имею самое смутное представление о том, как ходят кони.
   -Ходить буду я, а ты будешь получать стипендию.
   -Ну...если на таких условиях, то, пожалуй, я еще подумаю...
  
   Ну, а дальше пошла обычная рутина предсвадебных любовных ухаживаний. Так что и рассказывать дальше особо не о чем. Всё это вам знакомо. Французы придумали любовные романы, и вы начитались их и в кино на "это" насмотрелись. Нового ни там, ни там давно уже ничего нет, да и не может быть, меняются только персонажи и антураж.
  
   Добрачные истории, Гелия, какими бы они не были душещипательными, всегда кончаются свадьбами, потому они и добрачные истории.
   Апофеоз. Кульминация.
   Пока пили - веселились, протрезвели - прослезились.
   Бывает и так.
   Ничто не оглупляет человека сильнее, чем любовь. Даже в минуты разлада, в чёрные дни любви, влюблённые плохо соображают и, несмотря на все просьбы трезво мыслящих окружающих, не могут взяться за свой ум. Любовь начисто вытряхивает из головы всё лишнее, в том числе и его.
  
   Алкоголизм излечим, а вот перед любовью любая медицина пасует, порой и время над ней не властно.
   Но после свадьбы наступают другие времена, и частенько вчерашние влюблённые разлетаются в разные стороны, как осенние листья на городских сквозняках...
  
   -К собакам у вас должно быть особое отношение - благодарное! Если бы не они, еще не известно, как бы сложилась ваша судьба и с кем бы теперь мыкалась ваша супруга.
  
   -Ну, что вы всё принимаете на свой счёт!? Недавно я сказал жене примерно то же самое, в чём вы только сейчас упрекнули меня. К собакам, сказал я ей, у нас должно быть особое отношение - благодарное! Они поставили меня на твой след, и, если бы не они, то ещё неизвестно, с кем бы ты мыкалась всю свою жизнь.
  
   Она так удивлённо возрилась на меня, что мне пришлось напомнить ей и новогоднюю поездку к родне, и нашу встречу в пустующем зале студенческого общепита.
   Но она совершенно по-другому отреагировала.
   "Да из-за этих собак,- рассердилась она, - я - ни бум-бум в высшей математике. А ведь у меня как-никак высшее техническое образование, и получается, вроде бы оно у меня неполноценное. Чувствуете, Гелия!? Никакой благодарности ни мне, ни собакам.
  
   ************************************
  
  
   Часть третья
   ХОЛОСТОЙ ВЫСТРЕЛ
   *****************************************
  
  
  
  
   *********1********
   Пора!
   Летит к нам солнце в птичьей стае
   И, по весеннему паля,
   Веселым ветром раздувает
   Огонь зеленый на полях.
  
   Потрескивают тихо почки
   В кострах прозрачных тополей,
   И неокрепшие листочки
   Мир чище делают, светлей...
  
   Заговорил стихами, но еще не пою.
   А как хочется против ветра, так сказать, на юг...лететь, навстречу, так сказать, перелетным птицам.
   Они, эти птицы, знают, куда дуют ветры, и напрасно некоторые думают, что птахи неразумные свой путь по звездам выверяют.
   Они всего-навсего летят по ветру...то бишь, куда ветер дует, в любую погоду, и в пасмурную, и в нелётную.
  
   Осенью они спешат с севера на юг, и ветер у нас в это время северный. Весной южные ветры дуют в нашу сторону. Без южных ветров и весны, и лета у нас не было бы, и каждая перелетная птица это знает.
  
   А мы устроены наоборот. Не летаем. Хотя у нас, как и у малых птах, есть первородный инстинкт, и он-то весной гонит толпы народные "с милого севера в сторону южную."
  
  
   Я долго пытался донести до сознания супруги, что никто не любит учиться и напрасно математический пробел в своих знаниях она сваливает на поселковых кобелей.
  
   -Вряд ли Кир будет проявлять рвение служебного пса, - убеждал я ее. - Легавые сами себе на уме и уверены, что в охоте на пернатых они переплюнут даже лайку. С моим слабым здоровьем с кондачка браться за такое нервное дело нельзя. Перед началом учебных занятий нужен солидный отдых...на курортном юге. Или, переводя рассуждения с простого языка в научную плоскость: мне нужна курортная медитация.
  
   -Напиться ты можешь и тут, медвытрезвитель у нас есть свой, и съэкономишь на транспортных расходах.
  
   Сказала, как отрезала, и к ней не подступись. Она всегда становится неприступной, как только почувствует, что я бесцеремонно пытаюсь залезть в семейный бюджет.
  
   Политикам достаточно пальцев на одной руке, чтобы оболванить свой электорат.
   Я загибал все десять по нескольку раз, но жена, которая глаз не отрывает от телевизора, осталась глуха к моим доводам.
  
   А солнце с каждым днем поднималось выше.
   В Сочи на футбольных полях уже травка зеленела, и я уже почти пристрастился к футболу, и жена уже всё чаще с умилением поглядывала, как усмиряются мои страсти у голубого экрана.
  
   Но вот как-то раз обстоятельства сложились так, что я "раздавил маленькую". Пустой пузырек засунул в бачок унитаза, отряхнул руки...и счастливым вышел из туалета.
   Ослаб я,конечно. Бывало "маленькую" выпью - и ни в одном глазу.
   А тут захорошило. Вдарил я всей пятерней, без учета большого пальца, по струнам гитары так, что пыль с неё полетела, и запел на мотив роковой оперы:
   -Хохочущая, шумная,
   луной озарена,
   в шелках полурастёгнутых
   и с чашею вина,
   вошла ко мне любимая
   и села у окна...
  
  
   Жена переполошилась:
   -Тебе пора в психонервологический санаторий, ты, точно, свихнулся: эротику запел!
   -Откуда она у меня!? Это - золотой фонд мировой поэзии.
   -Врешь!
   -Дорогая, ну вспомни, когда я тебе хоть раз солгал?..Вот видишь, ты задумалась.
  
   -Да я просто не могу вспомнить, когда ты правду говорил. Ты всю жизнь лапшу мне на уши вешаешь, усыпляешь мою бдительность, а потом...
   -А потом наша жизнь идёт своим чередом, и каждый из нас остаётся при своих интересах. Вот и теперь для бодрости духа и закалки организма мне надо искупаться в двух морских водах: солёной и пресной.
  
   -Пресная - рядом, в Ильмень-море. Но ты представляешь, во что нам обойдётся солёная вода?
   -Понятия не имею. Но ведь и ружьё надо оправдывать...
  
   *
   С деньгами она расстается трудно.
   Я радость свою затаил и "деревянные рубли" брал, не глядя ей в глаза, чтобы она случайно в моих глазах какую-нибудь смешинку не заметила.
   Хотя веселиться особо было нечему.
   Старался только ради перестраховки.
  
   И она тоже, наверное, только ради перестраховки дала мне тощую пачку мелких купюр. Побоялась, что большие деньги будут оттопыривать карман. По ее мнению, оттопыренный карман привлекает не только карманников.
   С таким карманом, опять-таки по ее мнению, я запросто мог стать разносчиком иммунодефицита. А к дефициту у нее с детства было болезненное отношение.
  
   В общем, я и не смеялся, но и спорить не стал. Но даже при полном моем молчании она догадалась, что у меня на уме.
   В ее мозгах есть какие-то сенсоры, настроенные на мои самые потаенные мысли.
  
   -Не отчаивайся. - ободряюще улыбнулась она. - На обратную дорогу будет телеграфный перевод.
   -Думаешь, так соскучишься по мне?
  
   Она на редкость картинно пожала плечами, и ни слова в ответ.
  
   Я погладил Кирюшу и сказул ему:
   -Слушайся хозяйку. До моего возвращения постарайся не очень проявлять свой интеллект, чтобы понапрасну вам тут не скандалить. А как только встанет трава, я вернусь и начну учить тебя охотиться.
  
  
   -А когда трава встанет?-живо поинтересовалась жена.
   -Э...Э... -замялся я. - У нас или у них? На футбольных полях или на заливных лугах Ильмень-озера?.. Пока я не в курсе. Ответ привезу оттуда.
  
   ..........................................................
  
  
  

***

   Я сошел на станции, каких и вдали от моря полно в глубинке России.
   Над выходом в "город" на облупившихся кирпичах красовался лозунг, намалеванный крупными печатными буквами:
  
   "ЗАКАЛЯЙСЯ, В МОРСКОЙ ВОДЕ КУПАЙСЯ!"
  
   Разглядывая плакат, я малость замешкался, и только краешком глаз заметил чужую руку на своем чемодане.
  
   Тут же от моей рассеянности и следа не осталось.
   -Привет носильщикам Великих Васюков от носильщиков Великого Новгорода! Господа носильщики, я лучше знаю, куда надо нести свой чемодан!
  
   Никто спорить со мной не стал, хотя я и соврал.
   Я стоял в полной растерянности и не знал, в какую сторону мне двинуться.
   Моё замешательство, очевидно, привлекло внимание и начинающего бизнесмена.
   Паренек с авоськой, битком набитой книгами, неуверенно предложил:
   -Купите "Охотник за девственницами"! Пригодится здесь. Это полезное руководство к действию.
   -Юноша, вы местный? - поинтересовался я.
   -Ну, да.
   -Неужели, юноша, вы думаете, что на вашем курорте еще есть девственницы?
  
   Парень смущенно заулыбался и пошел искать других простаков. А ко мне подошли сразу двое бледнолицых, которые, как и я, очевидно, попали сюда из русского Северо-Запада и загореть еще не успели.
  
   -Нам нужен третий!- без обиняков сказал один из них.
   -Мужики! - взмолился я. - Я понимаю ваш настрой на культурный отдых, но я не пью! У меня - стенокардия.
  
   -Вот как раз такой правильный курортник нам и нужен! А вам нужна комната с видом на море... И такая комната на троих есть!..
  
  
   Комната оказалась тесной и душной.
   Мужики подошли к окну и распахнули его.
  
   За окном был вечер.
   И еще было море.
   И между морем и окном стояла цистерна с вином.
  
   -Не то, что у нас, --задумчиво сказал один из квартирантов.-- Совсем другой коленкор!
   -Да, -охотно согласился с ним второй.- Пьянящий воздух свободы!
  
  
  
   Они посмотрели друг на друга и одновременно воскликнули:
   -Благодать! Не пора ли нам поддать?
   И грубо уставились на меня.
  
   -Я пас, - запротестовал я и в очередной раз грубо соврал. - У меня - стенокардия!..
  
  
   Из окна я с тоской наблюдал, с каким наслаждением они пили сухое вино и какие вожделенные взгляды бросали в их сторону полуголые девицы с деревьев и камней захламленной береговой черты.
   Но заводиться при моих деньгах было бы слишком
   опрометчиво...
  
   -Не хватайтесь за чужие талии,
   Вырвавшись из рук своих подруг!
   Помните, как съеден был в кустах азалии
   Дикими аборигенами товарищ Кук!
  
   Пьяным - море по колено, каким бы глубоким оно не было, и они были глухи к предупреждению барда, равно как и к моему голосу разума.
  
   Вскоре, они исчезли за ближайшим углом, счастливо распевая:
   "Мы ворвёмся ночью в дом
   и красотку уведём,
   если парня не захочет полюбить!
   Вперёд! Вперёд! Вперёд!.."
  
  
   Судя по ковбойской песне, нянька таким мужикам не требовалась.
   Я закрыл окно, и остался сторожить чужие чемоданы. Все-таки надо было хоть чем-то занять себя.
  
   Через пару дней один из них появился.
   Вид у него был жалкий, а из глаз капали слезы. Он сел на свою койку и уронил голову на грудь.
   -Как это гадко!- в отчаянии прошептал он .- У меня такая жена! Чистенькая, светленькая, ну прямо - ангелочек!
  
   Я поспешил утешить его:
   -Стоит ли из-за этого расстраиваться! У меня, скажу я вам по секрету, тоже есть жена, и не совсем ангел. Но я же так не отчаиваюсь! Мужайтесь!
  
   -Мне не на что мужаться, -простонал он . - Эта чувирла размалеванная оставила меня совсем без денег.
   -Моя тоже не очень щедрая. Но это не повод, чтобы так отчаиваться. Я готов помочь вам в беде...
   -Мне нужно пять рублей на телеграмму домой.
   Я дал ему пятерку, и он благодарно зашептал мне в ухо:
   -Как хорошо, что у вас стенокардия! Вы даже не представляете, какое это счастье.
   И ушел растроганный.
  
   Не успел я проветриться от его перегара, как тут же появился второй квартирант. Вид у него был такой же растрепанный и помятый, как у первого, и несло от него тем же самым.
  
   Он тоже сел на свою койку и уронил голову на грудь. Я, не мешкая, полез в карман.
  
   -Кажется, меня наградили, - упавшим голосом произнес гуляка.
  
   Ему, похоже, финансовая помощь не требовалась.
   Я вынул руку из кармана и, радуясь за него, счастливо полюбопытствовал:
   -Так вы сюда за наградой приехали?
   Он никак не отреагировал, и это немного рассердило меня.
   - Награды нынче не в цене, - холодно заметил я.
   -У этой награды слишком большая цена, -прошептал он.
   -Ах, вот как! Так, выходит, вы все эти два дня обмывали ее?
  
   Он хмуро посмотрел на меня:
   -Вы, случайно, не идиот?
   -Ну, что вы! У меня, конечно, не все дома, раз я тут, но это меня не пугает. А вам теперь наверняка до чертиков хочется, чтобы у вас не все были дома.
   -В каком смысле?
   -В самом простом, житейском. Представляете, возвращаетесь домой, а квартира пустая. Жена ушла к другому, и пусть ему будет хуже. А вы спокойно можете лечиться, не боясь стать разносчиком омерзительной инфекции. И, может быть, вылечитесь...Да вы не отчаивайтесь. Я уверен, что вы еще не раз вылечитесь, и искренне этого желаю вам.
   -Ну, ты и зануда . . - простонал он и заплакал.
  
   Плачущий мужчина - зрелище не для слабонервных. Я напомнил несчастному, что ещё не все потеряно, медики знают, что делать с такими, и медицина еще сварганит из него какого-нибудь сексгиганта, на которых сегодня у слабого пола существует ажиотажный спрос, и на цыпочках вышел вместе с чемоданом.
  
   Я по-новому смотрел на южный город и увидел, что в нем все мужики пялят глаза на чужих баб. Глядя на их приземленные взоры, можно было подумать, что у женщин вообще головы нет и женскую суть определяет только то, что находится ниже бюста и что в искусстве художники заменяют чаще всего подставкой или небрежным росчерком пера.
  
   У моря содержимое кошелька определяет любые симпатии и несложные отношения между теми, которые дают, и теми, которые спешат насладиться полной свободой, которая на долю многих выпадает раз в жизни и то на несколько дней. А чего только не способен натворить расконвоированный человек мужеского пола!..
  
   Деньги правят миром и мужьями. Коммунизм ещё, как призрак, бродит по Европе, и приткнуться ему негде.
  
   Денег у меня осталось только на обратную дорогу в общем вагоне.
   "А ты все ждешь меня домой, а ты по мне скучаешь..."
  
   Я прямиком пошёл на почтамп.
   "Дорогая возвращаюсь на свою заначку встречать не надо жарь котлеты."
  
   В телеграмме я вынужден был съэкономить на знаках препинания, но и без них, я был уверен, дома меня поймут правильно.
  
  
   **************************
  
   *
   Наконец-то я сижу не за общепитовским столом в какой-то курортной "забегаловке", а за своим, кухонным, и сижу полноправным хозяином.
   Здесь нет "книги жалоб", но и жаловаться здесь мне не на что. Одни котлеты чего стоят. Какой умопомрачительный аромат! Ничего общего не имеет со столовским. А размеры... Какие размеры! А чем берут котлеты, если не своими размерами!
  
   Я обжираюсь! И вспоминаю картину... Она запомнилась с детства. Голодный оборванец уписывает что-то большое, вроде калача, а мать смотрит на него с умилением, и по картине видать, думы у нее невеселые.
  
   Вот так же в точности смотрела моя жена на Кирюшу.
   В порядке исключения он сидел на кухне рядом со мной. Не на стуле, естественно, а на коврике. Истосковался по хозяину, и уж я разрешил ему такую вольность.
  
   Хозяйка, не сводя с него глаз, скармливала ему из рук котлетину, а он не сводил с меня глаз и торопливо заглатывал куски, не пережевывая. Он явно спешил съесть не только то, что ему давали, но еще и то, что лежало на моей тарелке. Его рыжие глаза завистливо поблескивали, и до супруги наконец дошел потаённый смысл собачьих взоров.
  
   -Надо же, -зарокотала она добродушно . - Ведь жизнь отдаст за хозяина, не колеблясь! А как дело доходит до еды, так все его благородство улетучивается. Сукин сын - и нрав собачий!
  
   -Это ты зря на него наговариваешь, - возражаю я мягко, продолжая уписывать котлетину. - Благородство в нем есть. Да еще какое? Некоторым людям, особенно женщинам, не мешало бы у него этому самому поучиться.
  
   -Это ты к чему про это самое заговорил? - насторожилась жена.
   -К его благородству, - невинно роняю я и уже без всякого вдохновения ковыряю вилкой в тарелке. - Вот, к примеру, гуляем мы с ним по улице, он находит кость...сахарную. Ну, ты же знаешь, что это самая любимая его кость.
  
   Она знает и согласно кивает головой.
  
   -Нy, так вот, -продолжаю я, - без скандала он такую кость никогда не отдаст. Сколько шуму обычно из-за нее устраивает. И рычит по-страшному, и лает по-зверски...
   -Это он может, -поддакивает жена.
   -И вот, несмотря на все это, он может быть и благородным...
   -Каким же образом?
   -А вот каким! Уж если он отдаст кость, то больше никогда не вспомнит о том, что отдал.
  
   -К чему ты клонишь?
  
   Я молчу и все свое внимание сосредотачиваю на еде.
   Я и так уже сказал достаточно много.
  
   -Это ты к тому говоришь, - взволнованно воскликнула супруга, - чтобы я не требовала от тебя отчет!
  
   Я еще ниже наклоняюсь над тарелкой.
   А она, жена, конечно, а не тарелка, начинает набирать обороты:
   -Если пес не понимает цены деньгам, то ты должен знать, почем фунт лиха! У тебя же, наверное, более высокий интеллект, чем у твоего четвероногого питомца...
  
   И она омрачает всю радость нашей встречи одним-единственным вопросом:
   -Где деньги, которые я тебе дала?
  
   Ах, как это гадко!
   -На юге остались, - виновато бормочу я. - Не таскать же их туда-сюда.
  
   -Уезжал на месяц, а вернулся через несколько дней, и без денег! - всплеснула она руками.
  
   -На остальные дни как раз денег и не хватило.
   -Тебя, что, ограбили там?
   -В этом у меня нет сомнений. Но, как? И кто позарился на больно тощий кошелёк - ума не приложу.
  
  
  
  
  
  
   *******2*******
  
   Я смотрю на Гелию с восхищением.
   Она видит, что я смотрю на нее, но пока еще не разглядела моего восхищения.
   Между нами пока что большое расстояние.
   Но мы с Киром идем на сближение.
   Мы только что вышли на улицу, которая ведет к поляне для выгула собак, и оба вышагиваем с чувством полного собственного достоинства. Ну, как и положено нам быть "от Москвы до самых до окраин".
  
   Как знать, может быть, Гелия ждет меня и ждет не первый день. А я, мерзавец, пока готовил себя к занятиям с Кирюшей, ни разу о ней не вспомнил. А вот теперь думаю: зачем это наши дурни так далеко ездят в поисках приключений? И весь мой облик излучает те самые флюиды, которых не было у меня на юге и без которых невозможно очаровать вот эту самую юную, самую красивую, самую одинокую и уже побывавшую замужем женщину.
  
   Пофлиртовать можно и в родных пенатах, надо только завести собаку, и я уже ничуть не жалею, что вроде запоздалой перелётной птицы вернулся домой.
  
   Да, конечно, если действовать с умом, то и с нашими тут особаченными дамами не соскучишься.
  
   Вон она какая красавица из местных!
   И сто-и-т...одна-одинешенька...
   И ничего не ст-о-ит. ..в денежном выражении, конечно.
  
   Мы в России девушек весенних
   На цепи не держим, как собак.
   Поцелуям учимся без денег...
  
   А как она глаза щурит!
   Залюбуешься...
   Да за такой взгляд на юге иной "дикарь" весь свой кошелек вытряхнет с ходу...в её сумочку.
   А ей это, может, и невдомёк.
  
   Мы не спеша, стараясь не сбиться с ритма, подходим к одинокой женщине с немецкой овчаркой, которым без нас уже и вдвоём тошно.
  
   -Что-то долго не было видно вас? - говорит Гелия, слегка кивнув головой в знак приветствия.
  
   Я слышу в ее голосе обиду...и не сомневаюсь: она обижается на меня, на мое полное исчезновение с ее горизонта на несколько дней.
  
   Я не спешу рассыпаться в любезностях. Более того, я оставляю без внимания её небрежный кивок.
  
   -На юг ездил, - в свою очередь небрежно роняю я, словно только и делаю каждую весну, что на юг езжу.
  
   И всё же, остановившись рядом, я с нежностью смотрю в чистенькое, беленькое, совсем еще девчоночье личико. В моём взоре нет ничего наигранного.
  
   Она вскидывает вверх черно-рыжие брови.
   Она их не красит и правильно делает.
   Они у нее и без красок красивые, и такие - милее.
  
   А на юге все девки - размалеванные...
  
   -Не люблю юг! -произносит она задумчиво, видимо, что-то вспоминая из своих южных приключений. - Там всё какое-то дешевое.
  
   -Наоборот! - весело возражаю я. - Там всё страшно дорогое, особенно - награды.
  
   Она не спорит.
   Она только загадочно улыбается.
  
   Какая все-таки очаровательная женщина, эта Гелия. Кажется, мы начинаем понимать друг друга...
  
   И я ловлю себя на том, что мне почему-то стало неловко. Беспричинное и странное смущение. В моем-то возрасте и в обществе, извините меня, какой-то пигалицы.
   Но что есть, то есть.
   Чувство новое. Ничего до этого во мне такого не было. Да и с чего вдруг оно!?
  
   Я невольно прячу глаза и перевожу взгляд на собак...
   Они всецело поглощены собой.
   Им никто не мешает.
   Они чувствуют себя совершенно свободно везде и даже при своих хозяевах. Такая вот у них открытая собачья натура.
  
   Да, есть горькая правда земли...
   Подглядел я ребяческим оком:
   Лижут в очередь кобели
   Истекающую суку соком...
  
   Да, товарищ Есенин. Так вас тогда называли? Это не только правда. Это более, чем правда. Это - первородный инстинкт, и нет от него покоя всему живому...
  
   А у нас, кажется, намечаются, как теперь говорят, точки соприкосновения...
   Побольше бы этих точек.
  
   Не хочу, чтобы она догадалась о том, о чем я подумал случайно, мельком, и разговор переиначиваю:
  
   - Я вот ехал на месяц, а денег хватило только на несколько дней. Жена никак не может понять, почему это я без подарка вернулся, а я свой кошелек выбросил в урну еще задолго до того, как прошёл мимо промтоварного ларька.
  
   -На женщин потратились?
  
   Нет, от первородного инстинкта нам не уйти, и она куда смышлёнее моей супруги.
  
   -Гелия, ваша прямолинейность порой ставит меня в тупик, и я вынужден оправдываться. Ну, разве я похож на развратника, пьяницу или же на что-нибудь другое вроде этого!?
   -Не совсем. Что-то просматривается в вас от интеллигента. Иногда мне даже кажется, что у вас когда-то было высшее образование.
   -Это...таким древним я вам представляюсь?
   -Не совсем. В какой-то мере вы ещё не лишены благородства, которое переполняет нас в юности, а к старости в нас же трансформируется в ханжество и занудство.
  
   -Каждый по-своему с ума сходит, хотя, конечно, с возрастом люди становятся мудрее. Только жаль, что не всегда другие это правильно понимают. На юге это очевидно, как нигде. Пьянящий воздух свободы, и возле каждой бочки с вином кирюхи, как вы сызволили выразиться когда-то, киряют до умопомрачения.
  
   - Если вы хотите, чтобы я с вами общалась и дальше, прекратите каждый мой промах ставить в пику мне. И ваш винно-водочный язык пивных ларьков злит меня!
  
   -Ну, не сердитесь, Гелия. Как тут по-иному скажешь. Я так и не знаю, и, по-вашему мнению, я ещё недостаточно для этого интеллигентен. А своих постояльцев я пытался уберечь от столь пагубной невоздержанности. Даже Высоцкого им пропел: "Не хватайтесь за чужие талии, вырвавшись из рук своих подруг..." Вспоминаете, Гелия, как съеден был в кустах азалии дикими аборигенами любвиобильный Кук?
  
   - Нет, не вспоминаю. У нас - другая история, и песни другие.
   - Истории у нас - одни и те же, хотя действительно, песни разные. Вечные нелады между отцами и детьми, между мужьями и женами, и съедят моих знакомых "дикарей" их собственные бабы вместе с потрохами и бульоном.
  
   -Дикари бульон не едят...Ну, что вы так уставились на меня? Ложка - изобретение цивилизованного человечества.
  
  
  
   Она повернулась ко мне спиной и пошла с поляны для выгула собак, по-английски, не прощаясь. Вроде бы так и надо, раз я подошёл к ней, по-русски не поприветствовав.
  
   Не клеится наша беседа.
   Искрят точки соприкосновения.
   Спаивать надо...Да-да, надо спаивать, тогда и контакты искрить не будут.
  
   Но как?
   Вон, как голову высоко несет...
   Рада, забегая вперед, на цыпочки привстаёт, чтобы в глаза ей заглянуть.
   А грация...
   А какая кошачья грация у хозяйки!
   Хищница да и только.
   И что ж это был за охотнник такой, который такую женщину променял на дохлых уток и ослиные рога и копыта!?.
  
  
   И все же домой я иду с песнями. У меня - романтический настрой.
   "Ах, эти глаза напротив чайного цвета..."
  
   Нет, не вытянуть мне эту мелодию. Срывается голос. Силы уже не те.
   С досады я сплюнул.
  
   Права Гелия, и жизнь продолжается. **************************************
  
  
  
   ***
   Мы с Кирюшей стали все позже и позже возвращаться с вечерних прогулок. А жена стала все чаще и чаще посматривать на меня с подозрением.
  
   --Что--то ты уж больно счастливым выглядишь?-- сказала она однажды.
  
   -А с чего это мне печалитьея? - безмятежно улыбнулся я. - Летит к нам солнце в птичьей стае и, по-весеннему паля, веселым ветром раздувает огонь зеленый на полях.
  
   Потрескивают тихо почки
   в кострах прозрачных тополей,
   и неокрепшие листочки
   мир чище делают,
   светлей.
  
   Едва нахоженная тропка --
   и не дорога,
   и не путь.
   А сердце бьется
   робко-робко,
   боясь
   любовь
   с нее вспугнуть.
  
   Нет-нет, про едва нахоженную тропку я даже не обмолвился, да, и по-правде говоря, я не знаю наизусть эти стихи, хоть сочинил их сам.
  
   Для жены на первый план выставил природу и резюмировал свое вдохновение:
   -Смотришь, как к жизни всё тянется, и самому жить хочется. Идёт, гудит зелёный шум, весенний шум! "Гуляй, пока гуляется,
   Целуй, пока целуется,
   Люби, покуда любится,
   И бог тебе судья."
  
   Супруга медленно подошла ко мне, грустно оглядела меня и постучала указательным пальцем по краешку моего черепка:
   -На улице уже лето. Что-то ты совсем уж завесеннился после краткосрочной поездки на юг...
  
   -Посмотрел, как люди там безмятежно живут...как они жизни радуются, вот и тянусь из последних сил и денег к радостям безмятежного бытия.
  
   -Люди здесь живут, а там курортники, и не живут, а лодыря гоняют и деньгами сорят. Ты не путай себя с ними. Жизнь курортника коротка. Финансы запели романсы, и она обрывается...А ты ведь долго собираешься жить, и мне еще жить не надоело...с тобой.
  
   -С чего это такие разговоры? - удивляюсь я. - И дурак знает, что женщины в нашей стране победившего было социализма живут дольше мужчин на одну собачью жизнь, и без меня ты обязательно её проживешь.
  
   - Моя и нынешняя даже на собачью не похожа, - возмущается она тихо, и я думаю: вот-вот сейчас заплачет. - Все дома и дома. Ты с ним по три раза в сутки гуляешь, а вечера вообще неизвестно, где вы проводите. - На ее глаза действительно наворачиваются слезы. - Меня тоже стало тянуть на улицу, все-таки, замечу тебе, я не какая-нибудь домработница. Ты мог бы и меня пригласить на вечернюю прогулку. И вообще, нельзя вечерние прогулки превращать в вечерние гуляния до утра. Сдаётся мне, что они утомляет нашего любимца.
  
   Наш любимец ни слова не понял из того, что она сказала. Но по интонации, с которой она произнесла свой вдохновенный монолог, сукин сын уразумел, что неплохо бы поддакнуть хозяйке, подошёл к ней и вильнул своим "пером". Дурачок вислоухий!
  
   А у неё на уме - короткий поводок.
  
   -Да ты хоть соображаешь, что говоришь? -вознегодовал я.- Ты хоть знаешь, что мы с ним ходим, где попало? А с тобой так не погуляешь - у тебя туфли!
   -Я могу и без туфель.
  
   Я громко расхохотался.
   Нарочито громко, чтобы она поняла, какую глупость сморозила.
   -Ну, ты даешь! Ты, что же, собираешься, как Кирюша, босиком гулять? А ведь мы и по траве мокрой ходим, и по лужам грязным топаем. И в дождь, и в снег. В любую, как видишь, погоду. 0, женское недомыслие!
  
   Я в отчаянье схватился за голову.
   -Да ты не переживай! Я сапоги обую, те самые, в которых на картошку езжу.
  
   У меня все поплыло перед глазами. До чего же она смышленная, оказывается!
   Я сник.
  
   -Ну, если так... - беспомощно пробормотал я.
   - Конечно, так! -радостно воскликнула она и, скинув тапочки, полезла на антресоли за своими сапогами.
  
   -"Изучай меня по зимам, изучай меня по веснам..."
   Мурлыча эту глупость себе под нос, она спрыгнула с табуретки на пол и стала прилаживать сапоги к ногам.
  
   -Не спеши влезать в них,- остановил я ее. - Погода стоит ясная и теплая. Снега и дождя не предвидится... Можно и так.
  
   -Босиком? -обернулась она со счастливым видом.
  
   Я закатываю глаза к потолку. Ну, разве можно так издеваться над живым человеком, и дома, и теперь вот еще и на улице будет тоже самое...
  
   Бог создал женщину в угоду человеку из человеколюбия и из человеческого ребра. Да убоится жена мужа своего!
   Или это давно уже пустая бессмыслица!?
  
  
   ***
   Как я предполагал, так оно и получилось.
   Не успели мы втроем выйти из дома, как за нами увязался какой-то шкет.
   -Это ваша собака?- спросил он у меня, показывая рукой на Кира.
  
   Вопрос показался мне невинным и нелепым, и я с готовностью ответил:
   -Моя?
   -А почему вы ведете ее на поводке, если она ваша?
  
   Этот вопрос показался мне вполне резонным, и на него я ответил охотно:
   -Чтобы под машину не попала.
   -А вы знаете мою маму, тетю Лену!
  
   Только дети могут так легко менять направление разговора и при этом совершенно не задумываться над тем, что они утверждают и при ком. Да-да, это уже был
   не вопрос, это было провокационное утверждение.
  
   Я искоса глянул на супругу.
   Всем своим видом она показывала полное безразличие к моему диалогу с недозревшим балбесом.
   Но годы супружеской жизни для меня не прошли даром. Я не сомневался, мозг моей половины сейчас работал, не боясь перегрева. Она лихорадочно вспоминала, каких Лен, черт бы их всех побрал, я знаю и не знаю. И если не остановить ее вовремя, она наверняка вычислит какую-нибудь бабенку и замкнет на мне.
  
   Я хмуро смотрю на бойкого малолетнего нахала.
   -Никакой тети Лены я не знаю!
   -Нет знаете! -настаивает он.- Вы все время здоровкаетесь с ней.
   -Ни с кем я не здоровкаюсь! - в отчаянье кричу я и нервно улыбаюсь жене.
  
   -Вы человек вежливый, и не отпирайтесь. Она мне сама об этом говорила и даже сказала, как вашу собаку зовут, только я вот запамятовал.
  
   -Кирюша! - уже не скрывая раздражения, сказал я, - А теперь, - - ты беги домой и узнай, как твою маму зовут. У неё наверняка другое имя.
   -Ах, да!-весело воскликнул будущий жулик, мошенник и, не дай бог, вор, и вприпрыжку побежал через дорогу.
  
  
   ***
   Я шел ни жив, ни мертв, боясь глянуть на свою ревнивую спутницу.
  
   -Это что еще за тетя Лена, с которой ты все время здоровкаешься?- холодно поинтересовалась она после долгого и изнурительного молчания.
   -Ума не приложу!- недоуменно пожал я плечами. - Похоже, ему только и нужно было узнать кличку собаки.
   -Он мог бы спросить об этом без всяких хитростей.
   -Так бы я и сказал тогда.
  
   -Почему?
   С души как камень свалился. Она переключилась на предрассудки собаководов, и тетя Лена отошла в ее сознании на второй план. На задний, и отложилась где-то глубоко под сознанием.
  
   Вдохнув с облегчением всей грудью прохладу вечернего воздуха, настоенного на аромате тополиных и березовых листиков, я начал бодро объяснять:
   -Потому что владельцы собак клички своих питомцев всем подряд не говорят...
   И в это время увидел Гелию...
  
  
   Гелия вместе со своей Эльдорадой шла навстречу нам с широкой улыбкой на лице. Так при встрече улыбаются только одни идиотки или только самые что ни на есть закадычные друзья. Но я не относил ее ни к тем, ни к другим. И когда мы до этого встречались, то флиртовали не столько сами, сколько наши собаки, и наш флирт скорее был продолжением их флирта. Она была просто моей знакомой, и наше знакомство было крайне поверхностным, оно уж никак не давало ей права так улыбаться мне при моей жене.
  
   "Сметенье ты мое и грусть..."
   Но мы вдвоём!
  
   Я надулся и принял серьезный и жуткий вид, надеясь, что по одному моему виду она догадается пройти мимо, как будто бы мы и не знаем друг друга.
  
   "А я смотрю, смотрю на вас..."
  
   Милая девочка! А вот этого как раз и не следует делать! Ты хоть соображаешь, что ты из себя представляешь в сознании моей спутницы и в ее подсознании?!
   "Я дарю печальный свой взгляд тебе, он должен все объяснить..."
  
   Но где там!
   Она сияла, как и Эльда.
  
   Но Эльда - собака и ничего не смыслит в человеческих отношениях. И Эльда махала хвостом не мне, а Киру. А хозяйка этой не в меру ласковой овчарки так изысканно раскланялась со мной и таким взглядом одарила меня, что нам обоим с женой сразу стало муторно.
  
   -Может, ты еще скажешь, что и эту Дуняшу не знаешь? - насмешливо кося глаза на меня, спросила супруга, когда Гелия продефилировала мимо нас.
  
   Ни овчарку, ни ее хозяйку Дуняшей не звали.
  
   Я удивленно воскликнул:
   -О чем ты? И что еще за Дуняша?
  
   Мое удивление получилось на редкость искренним, и это немного смутило жену.
   -Ну, вот та самая, которая только что прошла, как каравелла... Свободная линия плеча. Презрительный взгляд. Такая посмотрит - рублем подарит. Не забывай - у нас гиперинфляция, и рубль уже ничего не стоит. А какой наклон головы... ну, как у принцессы.
  
   Жена говорила это с издевкой, искренне веря в то, простолюдинки принцессами не могут быть.
   О, пережитки прошлого в её сознании!
  
   Я не удержался и возразил:
   -Она хорошенькая.
   -И это все, что ты знаешь о ней?
   -Увы!
   -Прими к сведению дополнительную информацию: "она улыбается тебе.
  
   -Она улыбается всем.
   -Нет, только тебе.
   -Но как-то невзаправду и издалека."
  
   -Сердце красавицы склонно к измене, и потому у нее улыбка такая блудливая! Это же любовница! Пока потенциальная! "Без меня тебе,любимый мой, лететь с одним крылом..."
  
   В конце-концов, это возмутительно! Что-то внутри меня начинает протестовать. Я уже не хочу молча проглатывать все то, чем она пытается досадить мне. У меня появилась отрыжка.
  
   Нет, я еще не протестую, но я уже выражаю несогласие:
   -И вообще, что это за живодерня в меломании такая!? Хотел бы я посмотреть на птицу, которая летает с одним крылом...Это уже какой-то летательный аппарат, неодушевленная однокрылая ракета с ядерным зарядом в заднице...
  
   Я отвлекся на пререкания и забыл об осторожности.
   "Я оглянулся, чтобы посмотреть не оглянулась ли она, чтобы посмотреть не оглянулся ли я..."
  
   Жена поймала меня на этом, глухо буркнула:
   -Еще год, и ее никто не возьмет. Она прямо на ходу теряет свое обояние.
  
   И потому, как она это сказала, я понял, что она не совсем уверена в своих подозрениях, и воспрянул духом. Еще оставался шанс хоть как-то ослабить бдительность супруги.
  
   -Бог ты мой!- воскликнул я безмятежно.- Да тут всякие ходят. И с собаками, и без собак. Это же улица! И не бери ты их в голову... даже таких, которые чрезмерно вежливы. Может, мы где-то и встречались - всех не упомнишь: теперь собаководов развелось, как собак нерезанных.
  
   Но сомнение в глазах жены не исчезает.
   -А что же тогда Кирюша так рвался к ее собаке?
  
   Вопрос на засыпку, и в душе она уже торжествует, думает, что срезала меня.
  
   - Милая, ты даже не догадываешься, как прет из тебя собачье невежество. Кобель он и есть кобель! - охотно стал объяснять я, полагая, что она задала мне самый простой и самый бесхитростный вопрос из множества тех, что сейчас смущали ее ум, и меньше всего относящийся ко мне. - Он за каждой сучкой готов бежать! Поэтому я и держу его на поводке.
  
   --Видишь, какой развратник...- она задумчиво качает головой. - Выходит, лишняя свобода может оказаться ему во вред...
   -Еще как может! - я решительно подтверждаю ее мысль. - Он прекрасно чувствует поводок.
   -В каком смысле?
   -Ну...отлично понимает, когда он пристегнут к хозяину, а когда может и оторваться. И вот в этом случае, завидев более или менее ароматизированную вертихвостку, он устремляется к ней, с мелкой рыси переходя на галоп. Напрасно звать его, напрасно кричать ему что-то вслед, всем своим видом он демонстрирует полное безразличие к любым командам и нацелен только на секспрограмму."
  
   -Надо же, как легко кобели теряют голову...- говорит наша хозяйка, с нежностью глядя на сукиного сына. - Теперь я стану гулять с вами систематически. Так надежнее будет.
  
   *******************************
  
  
  

******3******

  
   ***
   Мужики - страшно свободолюбивый народ.
   Войны, революции, дворцовые перевороты...и много ещё чего они в этом мире натворили.
  
   Но мало кто из нас, мужиков, пытался вырваться из-под каблука доморощенного сатрапа. А те жалкие единицы, которые осмеливаются на такое безумство, как правило, спиваются и кончают жизнь на помойках, среди отбросов человечества.
  
  
  
   С возрастом начинаешь понимать отшельников, которые никуда не рвутся из тесных квартир, и только изредка перетряхивают прелые тряпки на безрадостных дворовых сквозняках, и весь остальной мир для них закрыт облезлыми стенами старых "хрущевок"...
  
   И все же, спокойствие сытого лентяя, граничащее с безразличием к самому себе и ко всем окружающим, как раз и вносило разлад в мой душевный настрой.
  
   Меня с новой силой потянуло к морю, но на этот раз не к солёному.
   И завела меня интуиция на Скит.
  
   Стыдно признаться, но я никогда не видел Ильмень своими глазами, хотя уже не один десяток лет живу в нескольких километрах от него.
  
   И вот я стою в тени старых сосен...
   Я задумчиво смотрю в голубую даль озера...
  
  
  
   "Богини девственной округлые черты,
   Во всем величии блестящей наготы,
   Я видел меж дерев над ясными водами..."
  
  
  
   И покойные классики энергично зашевелились в моих мозговых извилинах.
  
   Эх, Гелия! Рот до ушей, и мозги набекрень. Думать надо, когда, кому и как улыбаться! Ты все-таки какая-никакая, а женщина, и, в глазах моей жены, мы - разнополые двуногие, которым смертный грех наступает на пятки.
  
  
  
  
   Любовь - как жажда истины,
   Как право есть и пить.
   Я, может быть,
   Единственный,
   Умеющий любить.
  
  
   *.......................................*
  
  
   Я рано сбросил себя со счетов.
   "Еще душа не долюбила,
   Еще до радостей горазд..."
   "И привлекаешь ты меня
   Не яблочком одним зелёным,
   А сразу спелыми - двумя..."
  
   О таинство воды...
  
   "Только ветер да звонкая пена,
   Только чаек тревожный полет,
   Только кровь, что наполнила вены,
   Закипающим гулом поет..."
  
  
  

Уеду на Ильимень!

Уеду туда,

Где солнце одно

И одна лишь вода...

   Там ветры такие...
   Такие ветра
   Хорошие песни
   Заводят с утра...
  
   Оглохну от песен,
   На солнце сгорю!
   А буду живой -
   Всё опять повторю...
  
  
   ***
   Но сначала мне предстоял трудный разговор с женой. Согласится ли она ослабить поводок? Вот в чём вопрос. О, Гелия...какое недомыслие...так подставить без вины виноватого...
  
  
   И вот как-то однажды вечером во время очередной вечерней прогулки жена говорит мне:
   -С чего это ты вдруг нервничаешь?
  
   -С чего это ты вдруг взяла? - в свою очередь поинтересовался я.
  
   -Ты то слева от меня идёшь, то справа, и сам этого не замечаешь. Кирюша уже запутался, у какой ноги ему надо идти.
  
   -О тягостях охотничьей жизни я размышляю, и как тут без воды обойтись. В солёной я уже искупался, пора осваивать пресную. Солнце уже прогрело Ильмень, и погода наладилась.
  
   -В отрыв хочешь уйти?
  
   -Доргая, бега не для меня - возраст уже не тот, и сердечко пошаливает, а ружьё надо оправдывать и Кира пора готовить к осенней охоте.
  
   -Ну уж, комаров кормить я не буду. Вы уж как-нибудь без меня и ружьё оправдывайте и к охоте готовьтесь.
  
   Какое-то смешанное чувство благодарности и нежности переполнило меня, и я чуть было не рослезился от умиления. Да-да, это было чувство умиления.
   -Голубушка, охотиться мы будем на водоплавающую птицу. Но вспомни, ты же сама потребовала, чтобы осенью мы для тебя уточек таскали из воды. Вспоминаешь?
  
   -Может быть, и вспоминаю, только не совсем уверена в этих твоих намёках.
  
   -Вечно ты с подозрением относишься ко всему тому, что я говорю. А сама зимой запретила мне ходить в лес, чтобы я там, в лесу, не позорил тебя. Вспоминаешь лосиные рога?
  
   -Да-да, что-то такое было...
  
   -И сказала тогда, чтобы осенью я охотился на Ильмене. Мол, озеро большое, народу на нём в плохую погоду нет, и мне не перед кем будет позорить тебя.
  
   -Ну да, вспомнила!
  
   -Вот там, сказала ты, и будешь оправдывать ружьё. Но утка - водоплавающая птица! И чтобы охотиться на водоплавающую дичь, надо иметь лодку.
  
   -Ещё чего придумал! А сапоги болотные у тебя зачем!?
  
   -Дорогая, в болотных сапогах по Ильмень-морю можно ходить только летом, когда жара, и оно мелеет. Но летом всякая охота на птицу и зверя запрещена. А вот осенью, когда идут проливные дожди, дождевая вода начинает стекаться в Ильмень и с юга, и с востока, и даже с севера по большим и малым рекам, самые многоводные из которых: Шелонь, Ловать и Мста, а вытекает только одна...
  
   -Надо же, - восхищается супруга, - не Ильмень, а натоящий Байкал. Я так и не знала.
  
   -Сходство очевидное. Только там - Ангара, а у нас Волхов, только там вода поглубже и пока почище. Но и по нашей осенью в сапогах не пройдёшь, нужно хоть какое-то утлое судёнышко желательно с мотором не менее тридцати лошадиных сил.
  
   Она вроде бы пропустила мимо ушей мою последнюю фразу и грустно вздохнув нараспев произносит:
   - Стыдно признаться, но я никогда не видела Ильмень своими глазами, хотя уже не один десяток лет живу в нескольких километрах от него. А когда же ты успел всё это узнать?
  
   -Дорогая, мне тоже стыдно признаться, что я не только никогда не был на Ильмене, но и воды всякой, солёной и пресной, глубокой и мелкой, всю жизнь боялся. А теперь вот, говоришь, надо ружьё оправдывать, вот я и полистал нужные книжки. Так что ты уж, пожалуйста, не бери ничего другого в голову.
  
   ****************************
  
   ***
   Лодка разочаровала меня с первого взгляда, и ещё больше, когда я узнал, что ухаживать за ней надо было без дураков. Вода - не то, что рельсы в два ряда...
   Умудренные житейским опытом судовладельцы, глядя на мои труды, с ухмылкой поясняли мне: с новой женой много хлопот, а со старой лодкой много возни, и про кошелек никто даже словом не обмолвился.
   А напрасно.
   Именно он определяет капризы жены и лодки, которая у человека с деньгами, как и жена, не может быть старой. Только в отличие от вновь приобретенной супруги, новая лодка не привередничает, у нее есть гарантийный срок безотказной работы, и во время этого срока она должна работь без каких-либо претензий на неумелое обращение...
  
   Я с головой ушел в ремонтные работы, а технический прогресс на воде будоражил моё воображение.
   За лодками, проскакивающими мимо, поднимались пенные буруны, и вздыбленные ими волны раскачивали мое утлое суденышко, уткнувшееся носом в скользскую глину низкого берега.
   Я садился рядом с Киром, мы мечтательно смотрели на взмученный Волхов желтого цвета, и у каждого было свое на уме.
  
   Рыжие солнечные блики танцевали на воде, я любовался игрой света и волн и бранил свою недальновидную знакомую с чайными глазами.
  
   Я был готов простить Гелию за недомыслие.
   Я начинал внушать себе, что интеллект совсем не нужен женщинам, как и высшая математика, и мне всё меньше хотелось заниматься полудохлым мотором и ржавой посудиной.
   Я с детства ненавижу гаечные ключи, и всегда разделял ту прекрасную идею, которую высказали еще древние римляне: кесарю -кесарево, слесарю - слесарево.
  
   И может быть, я даже не стал бы оправдывать ружье, если бы не Кир.
  
   Ах, эти чайные глаза напротив!..
   Ну в точности такие же, как у Гелии.
   С молчаливой тоской он смотрел в голубую даль, и я понимал, как хочется ему порезвиться на воле, в дали от цивилизации, ошейника и поводка.
  
   Конечно же, мы в ответе за тех, кого приручили, и раз у меня - Кирюша, то гулять, естественно, я должен только с ним. Стоит мне выйти на прогулку с другой собакой, как вся наша улица переполошится. Знакомые и незнакомые, встречные и поперечные, начнут спрашивать: "А где ваш рыжий?"...Хотя на самом деле им нет никакого дела до нас. Но таково свойство человеческого любопытства.
  
   Однако жена - совсем другое дело.
   И никому из прохожих в голову не придёт, с какой бы женщиной я не шёл, полюбопытствовать: иду ли я со своей женой или с чужой, потенциальной любовницей, или мы уже любовники без всякого потенциала?
   До этого никому и дела нет. Таково свойство человеческого такта, свойственного только людям.
  
   И с чего я вдруг решил, что гулять должен только с собственной супругой? А что если у Гелии на этот счёт другое мнение, и она в моей спутнице увидела не жену, а нечто другое, и если жену, то не мою!?.
  
   Ничего, что у меня старая посудина и уж совсем никудышный мотор. Раньше и без лошадиных сил я мог вскружить голову любой обольстительнице, и не думаю, что в женщинах, за то время, за которое я постарел, что-то изменилось.
  
  
   Возможно, именно это рассмотрела во мне Гелия, и восхищалась мной, и улыбалась мне ободряюще, ничего не зная о моей старой посудине и моём никудышном моторе!?.
  
   Мысль была неожиданной, и она мгновенно привела меня в чувство.
   Ну, и закомплексован!
   Я схватился за голову!
   У Гелии нет таких комплексов! Она замужем была всего без году неделя и один только раз и еще мыслит литературными критериями. Она вполне могла подумать, встретив меня с женой, что это вовсе не моя супруга, а случайная попутчица. Прежде она никогда не видела нас вместе, и на моей жене не написано, что она - моя жена, так же, как и на мне, что я - муж этой самой моей жены.
  
   -Пошли, Кир! - взвыл я, выскакивая из лодки.- Нужна встреча на любом уровне, но только наедине с Гелией! Я казнил малоопытную девочку за отсутствие интеллекта, а свой, обремененный житейскими предрассудками, забыл включить!
  
   Неужто, нет к прошлому возврата, и в сердце нет огня?..
   Откуда у нее такой огетушитель?
  
  
   *
   Я шел в глубокой задумчивости, интуитивно, как верный пес, двигаясь в сторону поляны для выгула собак, и я прошел бы мимо Гелии, если бы она не обронила уродливое "здрасти!".
  
   Мой легавый сукин сын её приветствие воспринял как команду к общению. Он так рванулся в сторону Эльды, что чуть было не свалил меня на асфальт.
  
   Ну и эмоции...собачьи, а зверь на ловца бежит.
  
   Как же мы обрадовались!
   Под "мы" я подразумеваю здесь и нас с Гелией, и наших питомцев.
   До чего они, сукины дети, бесцеремонные!
   Сразу обниматься бросились.
   А мы, теперь я уже говорю о себе и Гелии, люди. Нам полагается прилично вести себя, сохранять дистанцию...Наше людское сознание выше собачьего. Наши инстинкты подавлены человеческим интеллектом, и даже поведение наших собак не может сбить нас с толку.
  
   -Давненько мы не виделись!- радостно щурю я глаза.
  
   Ах, эти дурные привычки. Я никогда раньше не щурился, и вот те на!
  
   --Да вы все с женой и с женой...К вам и не подступиться теперь.
  
   Похоже я малость перемудрил с интеллектами.
  
   -Ну, что жена?..Цербер, что ли?- словно оправдываясь за навязчивость собственной супруги, виновато бормочу я.
  
   -Цербер - не Цербер, а службу исправно несет.
  
   Она упрекает меня.
   Я это вижу, и мне нечего возразить. Разве что в свою очередь упрекнуть ее:
   -Сами виноваты...
  
   Она откидывает голову назад так, что солнце разом освещает все ее веснушки, и смеется:
   --А здорово я тогда с вами раскланялась! Даже сама удивилась, как хорошо это у меня получилось.
  
   -Неужели вы с первого раза, как только увидели нас, так сразу и поняли, что я - с женой, и не с чьей-нибудь, а со своей?
  
   -Вы - типичный подкаблучник, и с кем же вам еще быть!
   Удивление ее настолько искреннее и так невинно, что мне аж дурно становится.
   Я отвожу в сторону погрустневшие глаза.
  
   -Выходит, это все вы тогда сознательно проделали?
  
   -Конечно! Я как только заметила, что она смотрит на меня так, словно я ей уже дорогу перебежала, во мне сразу чертики взбесились.
  
   --Да, это она умеет делать,--роняю я горькое признание.- Она жуть какая у меня ревнивая.
  
   -Но и вы тоже хороши были!- моя собеседница скользит по мне насмешливым взглядом. -У вас так глаза бегали, как будто бы вы у меня двугривенный стащили и не знаете, куда с ним деться.
  
   -Ну, вы даете, -только и нашелся я что пробормотать.
  
   -Каюсь! Как только она пристегнула вас к поводку, я сразу поняла, что переборщила, и пожалела вас. Так что не сердитесь!- она дружески подергала меня за рукав рубашки, словно пытаясь привести в чувство. -Как вы хоть здесь оказались...одни?
  
   -С лодочной идем,- говорю я тихо и печально.
   --А что там делали?
  
   Я счастлив, что она проявляет ко мне интерес, и чувствую даже сам, как оживаю прямо у нее на глазах.
   -На Ильмень готовимся ехать. Трава уже встала. Буду Кирюшу учить охотиться.
   -Он же у вас охотник! Зачем же учить его охотиться?
   -Э-э...Это дело тонкое... Как бы вам объяснить... Человек вот умное существо, а если его ничему не учить, то как родился дураком, так дураком и умрет. И Кирюша без моей помощи настоящим профессионалом не станет.
  
   -А вы сможете?..
   -Спрашиваете!- я вру, и глазом не моргнув.- Не смог бы - и не брался. И сделаю из него первоклассного охотника!
   -А я вот Дуняшу тоже стала на тренировки водить, ЗКС осваиваем...
   -Как, как вы сказали?- поспешо переспросил я.
   -А вы, что, не знаете , что такое ЗКС?
  
   Откуда мне знать, что такое ЗКС, если я сроду не держал служебную собаку.
  
   Но не это обеспокоило меня.
   -Вы, кажется, свою подругу Дуняшей назвали?
   -Да. А что? Разве плохо? Я ее теперь все время так называю. Ей эта кличка больше нравится, и она охотно на нее откликается.
  
   -А как же это у вас из Эльдорадо Дуняша вышла?
   -Запросто! Эльдорадо, Рада, Дара, Дарьюшка.. .Улавливаете?
  
   Я киваю.
   -А уж от Дарьюшки до Дуняши хоть бы что додуматься...
  
   Я опять киваю, а сам в панике: интересно бы узнать, моя жена сама дошла до Дуняши своим умом или кто-то надоумил ее?..
  
  
   ***
  
   "Любовь как жажда истины,
   Как право есть и пить...
   Я, может быть, единственный
   Умеющий любить."
  
   -Не жизнь, а сплошная маята. Человека ничто не оглупляет так, как любовь, - сказал я Киру после того, как мы снова продолжили путь, и после долгих размышлений. - Надо выбросить из головы всю эту общепиитовскую и общепитовскую поэзию наших деревенских стихотворцев. Нам надо отдохнуть от цивилизации. В ней столько условностей, и я уже запутался в них. Уедем на Ильмень. Уедем туда, где солнце одно и одна лишь вода. А за Ильменем, с той его стороны, где по утрам начинается день, говорят, есть речки и озёра, заливные луга и необитаемые острова. Отыщем один такой и займёмся самосовершенствованием.
  
  
  
  
   *********4***********
  
  
   Много написано про Ильмень всякой всячины и в художественной, и в специальной литературе. Кое-что я читал, и казалось мне, все об этом озере знаю. А вот пошел по нему на своей моторке и увидел его совсем не таким, каким представлял.
  
   Оно куда свободнее, чем пишут о нем.
   И в отличие от Балатона или черноморских пляжей, его берега почти безлюдны. Особенно это верно в отношении восточного берега. На многие километры раскинулись тут заливные луга со множеством речушек и речек, больших и маленьких озер.
  
   Вот уж где раздолье комару и птице!
   Лучшего места для натаскивания легавой и придумать было нельзя...
  
   *
   Я лезу в лодку, достаю надувные матрасы и одеяло, чтоб поваляться на травке и на солнышке со всеми удобствами.
  
   Увидев меня за работой, Кир подбегает ко мне и начинает хватать все подряд, стараясь внести свою лепту в общее дело благоустройства, а заодно ещё и поразвлечься.
  
   И вот мы вместе лежим на одеяле. Травка - травкой, а одеяло лучше.
   И Кир в восторге.
   Его глаза радостно блестят.
   Раскрытой пастью он жадно хватает свежий, воистину свежий воздух. С его длинного, огненного языка искрящимися алмазами скатывается вода.
  
   -Ну что, друг, отвел душу?- говорю я ему.
  
   Он понимает, что я говорю.
   Умная собака знает до трехсот слов. А он у меня не дурак. И это немного смущает меня. Особенно не любят учиться особенно интеллектуально развитые индивиды.
   По себе это знаю.
  
   -Ну-ну,- глажу я его по мягкой шерсти .- Порадуйся еще жизни, и я начну тебя учить. ...Хотя, конечно, и то верно: век учись, а дураком умрешь. Но это - дело будущего, до смерти нам ещё далеко, и давай будем думать, как побыстрее оправдать ружье, чтобы вообще избавиться от него.
  
   Еще до приезда на Ильмень Кир умел делать все, на что способны хорошо обученные служебные псы. Но в отличие от них он обладал более высоким интеллектом и не мчался, сломя голову, выполнять мою команду. Емy обязательно надо было подумать, взвесить необходимость тех или иных действий, определить по запаху и на глазок размер вознаграждения, которое он приучил меня держать в руках, и только после этого, сообразно обстоятельствам и предлагаемому поощрению, он действовал или же и ухом не вел.
  
   Но та наука нам далась шутя. Походя. Освоили мы ее как бы от нечего делать. Однако охота - это уже не развлечение, и между делом даже из охотничьей собаки охотника не сделаешь.
  
   На основании последних литературных данных я разработал целую систему обучения своего пса.
   Для начала он должен был научиться бегать параллелями взад-вперед строго перпендикулярно направлению моего движения и встречного ветра.
  
  
   Итак, после того, как мы немного пообвыклись на воле и Кир спустил эмоциональный пар, я посадил его на траву и строго-настрого приказал сидеть, а сам с приличным куском жаренной курицы ушел метров на сто пятьдесят. Положил ароматное мясо под кустик и вернулся назад.
  
   Пес сидел с умной мордой и, роняя слюни, не сводил с меня внимательных глаз.
   На словах и на пальцах я объяснил ему, что от него требуется. Он внимательно слушал, склоняя голову то влево, то вправо, всем своим видом выказывая и свое прилежание, и свое нетерпение броситься выполнять мое задание.
  
   Наконец, мне показалось, он понял, что я от него хочу, и я скомандовал:
   -Поиск!
  
   Он тут же сорвался с места, но побежал не в сторону от меня, как я показывал ему рукой, а напрямую к заветному кусту.
  
   Я закричал, затопал ногами, пытаясь образумить его, но он уже мысленно был со своей наградой и плевать хотел на какие-то параллели.
  
   Он ни на миллиметр не отклонился от курса. Строго по прямой домчался до куста и, ни секунды не колеблясь, сожрал самым бесцеремонным образом куриный окорок, из которого именно на этот случай я предварительно вынул все кости, чтобы пёс не подавился от жадности ещё до того, как станет охотником.
  
   Вернулся он с виноватой мордой, но в прекрасном расположении духа. Его хорошее настроение выдавал хвост, самый кончик которого счастливо подергивался.
  
  
  
   *
   Два дня он жрал без зазрения совести жареных курочек, пошехонский сыр, копченую колбасу, но никак не мог понять, что все это я скармливаю ему только для того, чтобы он научился бегать параллелями, и лишь в благодарность за съеденные деликатесы всё веселей и веселей размахивал своим "пером".
  
  
  
   Наконец я решил учить его на своем примере.
  
   Из съестных припасов у нас осталась только скромная палочка копчёной колбасы. Зажав её в кулак, я помахал перед носом охотника и кулаком, и колбасой одновременно и, махнув рукой, рванул влево с воплем: "Поиск!".
  
   Пёс не понимал, что надо искать, если колбаса была у меня в руке, и бежал рядом, то обгоняя меня, то держась вровень.
  
  
   Моих сил хватило только на половину одной параллели. Я рухнул в траву.
  
   Кир упал рядом и, так же как и я, тяжело дыжа, уставился на ароматную и аппетитную палку колбасы.
  
   Переведя дыхание, я сказал ему с упрёком:
   -Это всё, что у нас осталось. Ты один сожрал недельный запас продуктов, а пользы от твоего обжорства - никакой! И тебе не стыдно!?
  
   Он слегка прижал уши и опустил глаза.
   Нет, он все-таки понимал, что я ему делаю небесполезное внушение.
  
   Не успел я развить тему, как он неожиданно довольно-таки резво вскочил на лапы и залаял.
   Я вскочил на ноги.
  
   Мы и не заметили, как к нам подошел какой-то старик со спинингом. Очевидно, дед давно и не без любопытства наблюдал за нами.
  
   -Пошто, мужичок, животину мучаешь? - хмуро глядя на меня, поинтересовался незнакомец.
  
   Не такой уж я и мужичок. Интеллигент все-таки. Ничего что маленький да невзрачный. Зато дух у меня большой!
  
   Я грудь - колесом. Приосанился.
   -Чего это я его мучаю?! Я его охотиться учу на своем примере!
  
   Дед качает плешивой головой и недовольно трясет седенькой бородкой.
   -Эх, дурень ты старый! Разве так учат охотиться. Не обижаешься, да?
   -Ну, если аргументируете...то чего же обижаться,- бормочу я. - Дело это для меня новое.
  
   -Чего аргументирую-то?- трясет он опять своей бородкой, но уже весело.- Что ты дурень, что ли?
  
   Я явно забавлял пришельца, и он явно потешался надо мной.
   -Да нет, что я не за свое дело взялся, и если можно, то на мой интеллект постарайтесь не напирать.
  
   -Это можно. Ты соображать-то умеешь?
   -А то как же? Как-никак шестнадцать лет учился, и высшее образование имею.
  
   Я опять грудь вперед. Знай, мол, деревня, наших!
  
   --Да, я вижу, что человек ты учёный. Ну, тогда соображай,--говорит он. - Сколько твоя собака пробежит параллелями, пока ты вот это поле, длиной в две версты, пересечешь?
  
   -А верста чему равна?
   -Ты и этого не знаешь?
   -Это же не стандартная единица длины, - искренне возмущаюсь я. - Мы, инженеры, таких длин не касаемся.
   -Ну, считай тогда, в каждой версте пятьсот саженей.
   -И это для меня пустой звук!
  
Дед поднимает свою бородку высоко-высоко и пристально смотрит в небо. Я тоже смотрю туда. Там ничего не написано. Только жаворонки зависли.
  
   -Эх!- безнадежно махнул он рукой.- Я и сам не знаю, сколько километров в версте, а ведь у меня - четыре класса церковно-приходской. Выдавай - один к одному...Кажись, правильно будет.
  
   Я морщу лоб и беззвучно шевелю губами.
   Я отвык от устного счета. Меня приучили вместо мозгов включать в работу машинку, и устный счет теперь тяжело дается.
  
   Кирюша и дед глядят на меня с надеждой. А получилось слишком много, и я машинально произношу:
   -Ого-го!
   -То-то и оно!- радуется дед и его бородка трясется от смеха.- Вот теперь и соображай! Если пес, по твоей глупости, умается на этом поле, то что он будет делать на следующем?
   -Лежать, высунув язык!- бодро отвечаю я и уже невесело добавляю. -Вместе со мной.
  
   -То-то и оно! А "ирландцы" начинает охотиться с третьего поля. Так что не спеши раньше времени собаку гонять, а то отобьешь у него всякую охоту к охоте.
  
   Я растерянно смотрю на Кира, а дед утешает меня:
   -Да ты не расстраивайся. Он сам все поймет, когда придет время. Пес у тебя - смышленный, не в хозяина. Ты его только осенью на охоту возьми, с птичкой познакомь.
  
   -Да ведь я ж его - по книжному...
  
   -Это счастье, что собаки читать не умеют, а то точно бы разучились охотиться. Книжки-то про них обычно пишут бездари. Те, кто к этим клыкастикам и подойти по-человечески не умеет...А в общем-то, была б моя власть, я запретил бы всякую охоту. На зверя. На птицу. Ведь все это - сплошная аморалка!
  
   -Пьют, конечно,- поддакиваю я .- Много пьют! Но что касается меня, так я ни-ни! Понимаете?
   И я хватаюсь за сердце.
  
   Бородка деда снова взлетает вверх.
   -Да при чем тут это! Свинья грязи найдет. Не в пьяницах дело. Все зло - от нашей духовной бедности и нашего скудоумия! Нравственность гибнет. Пока человек истребляет себе подобных - будет процветать насилие и войны будут. Мясоедство до хорошего не доводит. Вспомни Гитлера. Что этот людоед натворил!
  
   -Гитлер был вегетарианец!-робко заметил я.
  
   Дед нервно переложил спиннинг из одной руки в другу. Его бородка прицелилась в меня.
   -Исторический факт!-утверждаю я уже уверенно.
  
  
   В его глазах - растерянность и смущение. Бородка опускается вниз, словно обессилев.
   -Ну да черт с ним, с Гитлером. В семье - не без урода... А все-таки рыбалка - лучше охоты! Она хоть человека не поганит. Так что переключайся на ловлю рыбы.
  
   -Пока не могу...Ружье купил, теперь оправдывать надо... А если еще и на спининг потрачусь...
   -Ну что ж, вольному воля, - морщится собеседник. -Только мы не те деньги считаем... Ну да ладно... Пошли, я тебе щуку дам.
  
   Предложение прозвучало неожиданно, и я стушевался.
   -Нет, нет!- начал отказываться я.- Это мне уж совсем ни к чему.
   -Это как раз тебе к чему! Щука большая - жену порадует!
  
   Он решительно пошел к берегу.
   Я ничего про жену не говорил...Откуда он знает, что я женат и какая она?..
  
   -Ну, если разве для жены...- как бы нехотя соглашаюсь я и как бы не спеша иду за ним следом.
  
   А Кир, бодро размахивая хвостом, опережает нас обоих. Никакой выдержки. Никакого такта. Пес он и есть пес, и повадки у него сукиного сына!
  
   Щука действительно оказалась с руку. Принимая подарок я с сожалением пробормотал:
   -Испортится в такую жару, и получится ни вам, ни мне. Нам ведь в город надо.
  
   -Вон там, в дали, чуть повыше, когда-то огороды были, а теперь всё бурьяном поросло. Нарви крапивы, заверни щуку в нее, и сутки-другие будет как свежая.
  
  
  
   *
   Увидев щуку с руку, наша хозяйка пришла в неописуемый восторг. Ее глаза заблестели, а лицо просветлело.
   -Вот это рыба! Ну, удружили!- счастливо воркует она, и прицеливается к подарку деда хищным взглядом.
  
   Не окажи она нам столь восторженного приема и не начни столь бурно изливать свою радость, наш диалог пошел бы совершенно по-другому, и справедливость, как говорится в таких случаях, восторжествовала бы.
  
   Эмоциональный всплеск супруги сбил меня с толку. Ужасно захотелось оправдать ее надежды на быстрый и верный доход от ружья и моторной лодки.
  
   --Как видишь, не зря пропадали трое суток!--гордо произнес я и торжественно вручил хозяйке подарок деда.
  
   Она тут же подцепила щуку к динамометру и, не задумываясь, оттарабанила:
   -Три сто. И того: два двадцать три. А где еще семьдесят семь копеек?
  
   Я не сомневался, деньги она умеет считать быстрее самых современных ЭВМ, и я всегда стремился развить в ней тягу к устному счету, чтобы какая-нибудь деревенская бабка не облопошила нас на базаре, но я никак не мог сообразить, какие копейки она требует с меня.
  
   Я перестал стаскивать сапоги и удивленно посмотрел на жену:
   -Что еще за копейки такие?
   -Сдача с трешки. Я же тебе три рубля дала!
  
   Ах, вот оно что... Ну уж дудки! Три рубля я уже положил в свою заначку и ни копейки с них не отдам. Ищите, мадам, дураков в другом месте.
  
   -При чем тут три рубля?- возмущаюсь я.- Эту щуку я сам добыл, не заходя в магазин!
   -Вот как! -удивляется она.- А каким же образом? У тебя же нет рыболовных снастей?
  
   Мда, об этом я как-то не подумал, но с ходу нашелся:
   -Зато у меня есть ружье! И я бекасиником вмазал ей между глаз, когда она в воде дремала.
   -А так разве можно?
   -У кого естъ ружье, тому можно! -уверенно говорю я и снова начинаю стаскивать сапоги, полагая, что на этот раз уж моя точно взяла.
  
   В зеркале краешком глаз вижу, как она щуку в руках вертит, пытаясь у окна, где света побольше, получше рассмотреть щучью голову.
   -Что-то дроби не видать...-бормочет она.
   Не щучья голова, конечно, а супруга.
  
   - Ты хоть соображаешь, что такое бекасинник? -почти победно кричу я из прихожей.
   -А то как же! Самая мелкая дробь!
   -Вот именно! А самую мелкую дробь невозможно увидеть невооруженным глазом.
   -Значит, и подавиться ею нельзя?
   -Дробь же - не кости!- счастливо смеюсь я.
  
   Кажется, на этот раз мне удалось оболванить ее, и я уже прикидываю в уме, на что истрачу трояк и с кем его пропью.
   -А зубы о нее сломать можно?
  
   Осторожная женщина!
   И мужа, наверное, по такому же принципу подбирала, чтобы случайно об меня зубы не обломать. Нынче стоматологи ужасно дорогие...
  
   -Ну, что ты, -благодушно рокочу я.- Дробь - не алмазы, какие тут могут быть сомнения.
  
   -Ну, раз нет никаких сомнений, тогда гони всю трешку.
  
   Ну и логика!..Я поражен, обескуражен.
   -Это как так всю трешку?
   -Как брал, так и гони, - спокойно объясняет она. - Щука -то у тебя - дармовая...
  
   И уже когда мы ели свежую отварную картошку с жареной щукой, она как бы ненароком обронила:
   -Так скажи мне, с какой совестью ты её взял?
  
   Вот откуда у меня ИБС, стенокардия, а дальше...
   Да куда уж дальше. Я чуть не подавился рыбой.
   Откашлявшись, со слезами на глазах бормочу:
   -Я её бекасинником...Понимаешь, между глаз...когда она дремала.
  
   -Понимаю. Но ведь такова охотничья терминология. Лося "завалил", зайчика, когда Кира чуть было в лесу не потерял, "не взял", хотя и мог взять, окажись он менее проворным. А ведь щуку голыми руками не возьмёшь и завалить-не завалишь, когда она в своей стихии и в полном здравии. Но ты её "добыл", как сам сказал. Убил, значит. Вот я и хочу знать, не шевельнулось ли что-нибудь в тебе?
  
   -А что во мне должно было шевельнуться?
   -Щука как-никак - живое существо.
  
   -Дорогая, посмотри, с каким удовольствием ты её уписываешь, и тебя не мучают никакие угрызения совести, и это-то после того, как ты отобрала у меня три рубля. По-осени будем уточек считать, и никаких живых существ. Мы с Киром как никак водоплавающие охотники.
  
   -До осени ещё далеко, а водоплавающим браконьером ты уже стал, как это мне представляется с твоих слов.
  
  
  
   ***********5***********
  
   ***
   Осень приближалась с фантастической быстротой.
   У стариков время бежит быстрее, чем у молодых...
  
   Уже птицы перелетные забеспокоились и начали в стаи сбиваться. Уже жена контроль за мной ослабила. А Гелия как в воду канула...
  
   Я стою на поляне для выгула собак.
   Последний августовский ветер гуляет на ней вместе с моим Кирюшей.
   Скучно псу одному.
   Ветер - нам не товарищ.
   Он только тоску нагоняет и студит висок.
  
   "Эх, Гелия, Гелия, -вздыхаю я.- Интересно, как бы ты поступила с моей заначкой, если бы была моей женой, и сумела бы потрафить мне, сообразив, что рыба у меня - дареная? Или же ты тоже никогда не смогла бы додуматься до этого, потому что сама никогда и ничего никому не дарила?"
  
   Я сердито сплевываю.
   Господи, какой я стал меркантильный. Я даже не знаю теперь, о ком больше тоскую: об ускользнувшей от меня трёшке или о невесть куда запропастившейся женщине, которая и замужем была всего только один раз да и то недолго...
  
   Солнце рыжеет с каждым днем и с каждым днем ходит все ниже и ниже, и греет хуже.
   Вот-вот откроется охотничий сезон, и надо будет ехать за утками.
   А там уже и погода другая. Там будут холодные моросящие дожди, бесконечность которых уже сегодня очевидна.
  
   "Эх,Гелия! - вздыхаю я.-Берега Ильменя - не черноморские пляжи, очень-то не поразвлекаешься, и баб там нет, да и без заначки скучно на охоте... Вот ты еще такая молоденькая, замужем была недолго и всего один раз, супружеская жизнь, должно быть, еще окончательно не испортила тебя, и что-то от милосердия еще осталось в тебе, и ты перед открытием охотничьего сезона сумела бы закрыть глаза на мою заначку..."
  
   Я хочу сплюнуть еще раз, но кто-то осторожно трогает меня за рукав куртки и обрывает мои невеселые размышления о предстоящей охоте на водяную дичь всухую.
   В душе моментально вспыхнула надежда на встречу с мечтой.
  
   И для меня воскресли вновь
   И божество, и вдохновенье,
   И жизнь, и слезы, и любовь!
  
   Как часто мы повторяем эти слова, порой даже не зная, кому они принадлежат, и меньше всего думая о боге.
   И совсем необязательно, чтобы наш восторг от встречи с любимой укладывался в рифмованные строки.
   Сердце трепетно, как у молодого, забилось. Но я уже немолодой, и такое сердцебиение запросто может перейти
   в аритмию.
   Я быстро оборачиваюсь.
  
   Разочарование мгновенно вводит работу всего организма в прежний спокойный режим. Рядом со мной стоит девочка лет четырнадцати.
  
   -Здравствуйте!
   И она смущенно улыбается.
  
   Я удивленно смотрю на незнакомку.
   -Можно с вами поговорить? - спрашивает она.
  
   Конечно, милая, можно! Я так истосковался по человеческому общению. Все жена да жена, вроде бы все остальные в этом мире женщины вымерли.
   Эх...Гелия!
  
   -0, пожалуйста! - бодро воскликнул я.
  
   И девочка понимает, что у меня - веселый нрав, и человек я, в общем-то, общительный.
   Она без обиняков выкладывает суть своих замыслов:
   -Мне очень нравится ваша собака. Вы не подскажете, где можно приобрести щенка такой породы?
  
   -Милая барышня! - начинаю я торжественно...
  
   -Валя! -представилась она.
   - Валечка!- с пафосом произношу я . - Будь моя воля, я законом запретил бы подросткам держать собак!
  
   -Почему? - удивляется она, - Ведь собаки делают человека лучше, благороднее и добрее.
  
   -Все это чушь собачья! - сердито возражаю я.- Собака - не тумбочка, в угол ее не запихнешь. Легче корову держать в деревне, чем собаку в городе. Ты представляешь хоть, сколько с ней надо гулять? Четыре часа - не меньше! А ты только вступаешь в жизнь. Так отдай лучше эти часы друзьям, спорту, школе, наукам, в конце концов! "Науки юношей питают, отраду старым придают, в счастливой жизни - украшают, в несчастный случай берегут". Вот они и сделает тебя и благороднее, и умнее. А то ведь молодые берут собак, потешатся, а как поймут, что с ними хлопот внепроворот, так и... под зад своих питомцев. Ты разве не видишь, сколько четвероногих бомжей вокруг. Гораздо больше, чем помойка пожет прокормить. Каждая такая собака несчастна не по своей вине, а по недомыслию людей.
  
   -Думаете, я на такое способна?
   -Не сомневайся, милая. Человек - самое свирепое животное, и женщина в этом смысле ничуть не лучше. Вот тут, к примеру, совсем недавно гуляла одна юная особа с восточно-европейской овчаркой и, видать, уже нагулялась.
  
   -Думаете, она ее...ну как это...по боку?
   У ребенка - страдание в глазах. Жаль ей животину, хоть она ни разу не видела Дуняшу.
  
   Я стараюсь смягчить чужую боль:
   -Думаю, она себе мужа взяла, а собаку в милицию сдала. Меркантильный интерес восторжествовал над здравым смыслом человеколюбия.
   -А как же вы? -спрашивает девочка, с нежностью глядя на Кирюшу.
  
   -А вот так... Уж раз ей собака не нужна, то я -- тем более.
   -Я не это имела в виду. Как вы с Киршей управляетесь?
  
   Мои уши чуть-чуть краснеют. Девочка этого не замечает. Она еще ничего не понимает в переживаниях взрослого дяди.
   -А вот так, - грустно объясняю. - На пенсию пошел ради него. Лодку купил ради него. Охотником стал ради него. Вот теперь на уток пойдем ради жены.
  
   -Полагаете, и мне надо пенсии ждать?
   -Полагаю! Собаки - привилегия пенсионеров.
   -А на пенсии какую лучше собаку взять, не скажете?
  
   -На пенсии? На пенсии, милая, старушки обычно шавок заводят.
   -Шавку папа не разрешит взять.
  
   Я смотрю на незнакомку и догадываюсь, кто ее папа. Ну да! Она страшно похожа на врача-кардиолога...У врачей-кардиологов тоже бывает больное сердце!
   И долг платежом красен.
   -А ты, милая, уговори папу взять собаку, не дожидаясь своей пенсии. Пусть он гуляет с ней! Так он еще долго жить будет. Собака очень дисциплинирует человека.
  
   Лицо девочки просияло.
   -А что, я люблю папу! И какую собаку вы посоветуете ему взять?..
  
  
  
  
   *****************6******************
  
   Вот и лето прошло...
   "Ты не так уж будешь биться
   Сердце, тронутое холодком...
   И ничто души не потревожит,
   И ничто не бросит в дрожь..."
  
   Холодно осенью, и отнюдь неэротический озноб временами колотит изнутри.
   А тут еще дожди того и гляди начнутся.
   Они у нас как зарядят в конце августа, так порой идут до самых морозов. Порой даже бабье лето игнорируют... А ружье надо оправдывать. Камнем висит оно у меня на шее.
  
   Унылая пора! Очей очарованье!
   Какой контраст настроений.
   Только Гений мог "в осени первоначальной" уловить его и передать его словами. Осень как таковая ещё не наступила, а лета уже как такового нет.
  
   ...А жена говорит, еще год - и никто замуж ее не возьмет.
   А у меня на этот счет другие чувства. Как женщина она ещё не состоялась, но и как девушка уже не может восприниматься...
  
   ...От чего, от чего мне так светло?
   От того, что ты идешь по переулку...
  
   Абсолютно бесхитростный ответ, а как хорошо звучит! Словно ветром тронуло струну...Да не какую-нибудь, а самую что ни на есть душевную...Вот и свела судьба нас!..
  
   А я уже думал, мы больше не свидимся, и как бы кто не злобствовал, а приятна мне твоя прощальная краса.
  
   Гелия вместе с Дуняшей идет по поляне для выгула собак...
  
   Как мало человеку надо для счастья!
  
   А как идут!
   У Гелии рот до ушей.
   У овчарки - хвост ходуном.
   А я стою на поляне и любуюсь ими.
   И тоже улыбаюсь.
   Пусть я впадаю в сентиментальность и грусть, пусть!..
  
   И Кирюша мой в восторге - машет хвостом.
   Милый мой пес, если их не злить, то нам можно даже и с овчаркой пообщаться... Но ты ничего не понимаешь в женщинах, как и я когда-то в далекую пору своей незрелости и незрячести... И может быть, лучше всего не ломать голову над их сущностью, как это ты и делаешь, а принимать их такими, какие они есть, и держаться от них подальше...
  
   Ах, эти глаза напротив - калейдоскоп огней...
   Только не подведи! Только не отведи глаз!..
  
   Меломания так и прет из меня на всех волнах. Если бы не любовь к женщинам, я вообще бы игнорировал музыку и давно бы умер от скуки. Политикой-то я не занимаюсь, а других развлечений человечество для человека пока что не придумало.
  
   -Сколько лет! Сколько зим! - кричу я Гелии, а в душе звучит восторженный мотив:
   ...Случайно,
   В тревогах мирской суеты,
   Тебя повстречал я, но тайна
   Твои покрывала черты...
  
  
   Она неторопливо спускает Дуняшу с поводка и вальяжной походкой подходит ко мне.
   Ах, какую она выдерживает паузу! Она понимает, что я любуюсь ею, и не мешает мне.
  
   -Всего-то только кусочек лета,- спокойно говорит она, а глаза сияют и щурятся, и я вижу: она счастлива и рада встрече.
  
   -Ах, говорите кусочек...а лето без вас прошло. Где же вы были?
   -В отпуске.
   --У вас такой большой отпуск?
   -Я же эсэнэс. У меня отпуск тридцать шесть дней. Двадцать четыре - как обычным смертным, а еще двенадцать - за ученость!
  
   Гордость так и распирает ее изнутри, она даже в росте прибавляется, но все равно выше меня не стала.
   И все же я завидую. Так уж устроен человек. Мне уже никакой отпуск не нужен, а завидно, что некоторые по тридцать шесть дней в году баклуши бьют. Мне кажется, за это время можно с ума сойти от безделья.
  
   -И что же вы делали все эти тридцать шесть дней, если не секрет?
   -Охотилась!
  
   Она хохочет.
   Прекрасная девочка! Как искренне она смеется.
   И я догадываюсь, на кого она охотилась.
  
   Очередной вопрос сам сорвался с губ:
   -Ну и как, успешно?
  
   Она неопределенно пожимает плечами:
   -Окончательные выводы делать еще рано. Пока присматриваюсь. Он пока что старается. Правда, не все у него получается. Воспитание сказывается. Маминкин обалдуй. Одним словом - неумеха!
  
   -Подождите, подождите... Что-то я не все улавливаю. Он, что, по дому у вас работает?
   -А то как же?! Иначе зачем бы я его привезла.
  
   -Гелия, весь мой житейский опыт общения с людьми подсказывает мне, что вы относитесь ко мне, как к человеку, которому можно доверять, то бишь, с которым можно пооткровенничать. Так могу ли я, используя свой статус, поинтересоваться: вы не боитесь, что и этот от вас убежит?
  
   Она энергично возражает:
   -Да с чего вы взяли, что нам без вас не обойтись? Вот когда был дом без воды и отопления, с печкой и дровами, вот тогда мужчина котировался. А теперь мы живём в цивилизованном обществе с централизованным отоплением и водопроводом. И всякий отпуск надо использовать с толком...Вы вот на пенсии тоже время зря не теряете.
  
   На ее личике появляется уморительное выражение. И выражение это можно понять и так, и иначе.
   Во всяком случае, я немного смущен и бормочу растерянно:
   -Да,да...Мы с Киршей вот тоже на охоту собираемся. Подходит наш сезон...
   -А вы - на зверя или на птичек? -заинтересованно спросила она.
  
   Ее интерес я понимаю по-своему.
  
   -Да как вам сказать...-- задумчиво смотрю я теперь уже без робости в ее по-детски чистые
   глаза, и сам удивляюсю: от чего вдруг у меня всякое смущение пропало. - Мы ведь легавой породы, все больше по птичкам работаем, а на баб, сами знаете, теперь спрос упал. Теперь стиральная машина лучше любой бабы стирает. Во, до чего техника дошла.
  
  
  
   ***************7**************
  
   Тот самый товарищ, который в конце прошлой осени выпил мой коньяк, поднял красный флаг на берегу Мсты над нашим биваком.
   Те из нас, кто еще мог пить, в честь такого события подняли кружки и опрокинули их содержимое в свои луженные глотки.
   С этого момента охотничий сезон считался официально открытым.
   Пьющие на радостях еще немного побренчали кружками, еще несколько раз наполнили и опустошили их, и только после этого все, кто пил и кто не пил, начали делить номера.
  
   Я думал, сейчас страсти разгорятся. Пьяный так уж устроен, что на него вечно не угодишь.
   Но, к моему удивлению, жеребьевка никаких споров не вызвала. Очевидно, здравый смысл в любом охотнике заложен изначально, он берет верх над всеми другими соображениями. И он, этот здравый смысл, утверждает, что всякая охота - прежде всего везение, слепой случай.
   А с фортуной, каждому известно, спорить бессмысленно, и до того, она, сволочь, капризна, что на нее никогда не угодишь.
  
   Поделив номера, мы пошли вслед за разводящим посмотреть на то, что каждому досталось и, если надо, с вечера обустроить свои места.
   Идти пришлось по низкому берегу какого-то озера по колено в воде. Пьяным, конечно, вода была в самый раз, а мой пес иногда даже вплавь преодолевал отдельные участки пути.
   И еще мешала высокая трава. Порой она скрывала меня с головой, но за ноги цеплялась в любом случае и больше всего досаждала собаке.
  
   Вода уже остыла, и вместе с сумерками над озером поднялся холодный туман. От одного его вида становилось зябко. А нас вели в самую густую пелену. И если пьяному разводящему, как и его собутыльникам, озеро было по колено, о чем я уже вскользь заметил, то мы с Киром вымокли до нитки, применительно к собаке -- до последней шерстинки!
   На что мой пес водяной, но и он не выдержал. Стал забегать вперед и заглядывать мне в глаза, как бы упрекая и пытаясь образумить меня.
  
   Я внял его молчаливым уговорам - повернул назад.
   Здравый смысл возобладал над охотничьей страстью, которая без хорошего подогрева оставляет человека равнодушным к убийству, и дикой утятины мне уже не хотелось. Теперь я больше всего боялся застудить своего помощника.
   Без него мне нечего было и думать оправдать ружьё. А с ним я мог надеяться хоть на какую-нибудь завалящую утку, которая наверняка привела бы в неописуемый восторг нашу хозяйку.
  
   В палатке я обтер друга насухо большим махровым полотенцем, а сам переоделся во все сухое.
   Человеку проще, чем собаке, у него - несколько шкур. У собаки, к сожалению, одна, и хороший хозяин никогда не должен забывать об зтом.
  
   Мы забрались под теплое одеяло, согрелись и уснули.
   Сквозь сон я слышал, как вернулись охотники, и дальше уже дремал под несмолкаемый гомон, стук кружек и звон бутылок.
   Вместе с обрывками ненормативной лексики в мое сознание иногда пробивалась вполне нормальная брань, пересыпанная ядовитыми репликами в мой адрес.
  
   У меня был среди них определенный имидж, да и когда, если не осенью, вспоминать зимнюю охоту.
   Мой случайный выстрел и моя определенного рода брезгливость создали в их глазах образ великолепного стрелка и великого трезвенника.
  
   Но они знали обо мне больше, чем я предполагал, и охотно делились этими знаниями друг с другом, не стесняясь в выражениях и полагая, что я сплю. И только говоря о собаке, они постарались быть более-менее объективными. "А пес у него - красавец", - заметил один. "Да уж, - поддакнул другой. - И жена у него недурна собой". "Везет же дуракам, - вздохнул старшой. - А я вот прошлую осень семнадцать уток убил и ни одну не мог найти в этой траве, а был бы с такой собакой, как у него, - все уткм лежали бы в моём рюкзаке"
  
   Ближе к утру я полностью отключился.
   Проснулся от того, что вдруг на сердце стало тревожно. Открыл глаза...Этого можно было и не делать. В палатке стояла абсолютная темнота. Каким- то шестым или десятым чувством угадал, что Кир сидит рядом со мной и печально смотрит на меня. Без сомнения, он был чем-то встревожен.
  
   Я протянул руку в темноту, нащупал друга и погладил.
   -Тебе чего не спится?
  
   Он не шелохнулся.
   Я подумал, что, может быть, волки бродят возле нашего бивака, и он их учуял. Может быть, филин крикнул... Самому стало немного жутковато.
  
   Я стал напряженно вслушиваться в тишину, не раздастся ли голос мудрой и очень полезной птицы...и услышал далекий и потому сильно приглушенный звук выстрела.
   Так вот где была зарыта собака!
   -Эх, ты...охотничек! - засмеялся я невесело и потрепал Кирюшу по холке.
  
   Но и на эту ласку он опять никак не отреагировал.
   Я включил фонарь.
   Свет не прибавил храбрости моему псу. Здорово же я напугал его зимой, и теперь он расплачивался за мою глупость.
  
   Интересно бы знать, пришел бы волк к человеку и стал бы собакой, если бы тогда у нас было ружье?
   А то что пишут, вроде бы голод гнал этого самого умного после нас зверя к людям, все это - глупость. Мы смотрим назад себя с того, что имеем сегодня в полях, лесах и мировом океане...
  
   Я натянул болотные сапоги, потеплее оделся и вылез из палатки. Наш лагерь словно вымер.
   Угасая, дымился брошенный костер. Возле него трупами валялись несколько пьяных охотников. Дым стлался над землей и над ними и сливался с туманом, окутавшем реку.
   Светлая полоска зари едва обозначила край неба.
  
   Я сунул голову в палатку. Кир, съежившись в комок, сидел на прежнем месте. На меня он даже не глянул.
   -Ну,выходи! -сказал я ему строго.- Уже уток бьют!
  
   Пес словно оглох.
   А выстрелы гремели все чаще, ближе и громче, полутрезвые охотники, не дожидаясь нас, набивали рюкзаки дичью.
  
   Надо было как-то расшевелить своего помощника. При таком скопище стрелков мы могли остаться ни с чем, а я, несмотря на конкурентов, должен был оправдывать ружье...
   Пришлось пойти на хитрость. Открыв тушенку, я начал греметь ложкой по банке, и стал чавкать, как колхозная свинья, и тушенку нахваливать, словно век не едал ничего вкуснее...
  
   Кир на мою уловку не отреагировал.
  
   А выстрелы уже слились в непрерывный гул. Казалось, что-то жутко тяжелое, чудовищно-нелепое катится с небес на землю и вот-вот под своим гремучим катком передавит все живое.
   Мне страшно захотелось заткнуть уши и рвануть с этой охоты куда-нибудь подальше. И уж если бы я знал, что нас здесь ожидает, наверняка не мучился бы сам и не мучил бы своего друга.
  
   Но мы были здесь. А сидеть вот так без дела стало невыносимо тошно. В предрассветных сумерках болотная и речная птица, налуганная шальной стрельбой, металась молча надо мной в начинающем светлеть небе...
   Зрелище тягостное, и в рамки моего здравого смысла не укладывалось. Дикое побоище ничего не имело общего с моими романтическими представлениями об убийстве птиц и животных.
  
   И Кир, судя по нему, разделял мою точку зрения, и, в отличие от меня, еще боялся за свою жизнь. Ему было страшнее всех. Он, бедолага, все слышал, но ничего не видел. Неизвестность пугает больше выстрелов, а замкнутое пространство усиливает страх.
   Это в равной степени относится и к людям, и к собакам. Мой пес находился на грани нервного срыва. Я был обязан не только не простудить его, но и вернуться домой с психически нормальной собакой.
  
   Я взял его на поводок. Решительные меры, но ничего не попишешь. И как он не упирался, выволок из палатки. Он должен был почувствовать себя на свободе.
   Именно через чувство свободы приходит к нам чувство безопасности. Прижимаясь к моей ноге, он неохотно пошел со мной к скошенному полю, подальше от охотников и, как мне представлялось, от уток тоже.
  
   ***
   Раннее солнце, пробивалось сквозь редеющий туман, и словно драгоценные камни рассыпало в траве. Заискрилась, засверкала цветными огнями холодная роса.
  
   И Кирюша оживился, заметно осмелел. И хоть по-прежнему стрельба стояла невообразимая, но он уже почти не обращал внимания на выстрелы. Он все веселее и азартнее бегал по огромному полю, что-то вынюхивая и выискивая в скошенной траве. Постепенно к нему вернулось привычное для него состояние, и теперь он радовался жизни, по-своему, по-собачьи.
  
   Зато мое настроение оставалось безрадостным. Меня угнетала мысль, что мой пес не оправдал надежды, и не только не хочет бегать параллелями, но и домой мы придем ни с чем. По недомыслию я даже бутылку с собой не взял, чтобы обменять ее хотя бы на пару чирков. Мало того, что это само по себе грустно, так еще надо будет как-то объяснить жене, почему я такой тупой и на этот раз не оправдал ее надежды.
   Невеселые мысли - самая тяжелая ноша. Мы пересекли поле только по одной диагонали, а я уже устал.
   Рядом оказалась копна сена. Я завалился в нее вверх животом, подставил лицо утреннему солнцу и начал набираться сил для предстоящих объяснений...
  
   Какое-то время я лежал один и думал, что Кир вот-вот прибежит ко мне. Полежать он любил не меньше моего и всегда охотно разделял в этом деле компанию со мной.
  
   Но на этот раз он почему-то не спешил последовать моему примеру. Я поднял голову и увидел его на краю поля. Он стоял рядом с полоской нескошенной травы, воткнув в нее нос, и двигаться, казалось, вообще не собирается.
   Кто держал собак, те знают, над чем балдеют кобели.
   Я так и подумал, и решил избавить его от этой гадости.
   --Кир, ко мне!--грозно крикнул я.
  
   Он охотно прибежал и, жарко подышав в мое лицо, убежал назад.
  
   Ах, эта уж мне собачья натура! Он не усокоится, пока его не возьмёшь на поводок... Я нехотя поднялся с душистой лежанки. Сделал несколько ленивых шагов в сторону ушастого строптивца и увидел... селезня!
  
   Лень как рукой смахнуло.
   А ведь я, по природе, не жадный, как я сам о себе думаю. Тут были какие-то другие эмоции.
  
   Я подбежал к мертвой птице и, прыгая от радости, во всю глотку завопил:
   -Вот это дичь! Вот это охота! Ай да Кирюша! Теперь нам есть чем оправдать проклятое ружье, и чтоб пусто было изобретателям дымного пороха!
  
   Я обнял ушастика и принялся наглаживать его.
   Но он, не обращая внимания на мои ласки, стал рваться к селезню. И тут до меня дошло, что у него было на уме. До сих пор я запрещал ему брать с земли все, что было брошено не мной.
   Не от избытка честности, а ради его здоровья. Этот запрет действовал сейчас, когда ему совсем не следовало действовать. Когда все собачьи гены восстали против него, и сам пес стремился сделать то, что должен был делать как охотник.
  
   -Подай! Подай, моя умница!- счастливо заорал я.
  
   Он, брезгливо ощерясь, взял в пасть селезня и, осторожно ступая пo стерне, принес убитую птицу мне.
  
   Селезнь оказался крупным, жирным, как раз таким, о котором, как мне представлялось, мечтала наша хозяйка. Дробь оставила на его груди три кровавых отметины. Значит, летел он над полем уже будучи смертельно раненым. До воды хотел дотянуть и не дотянул.
   Сколько же кругом мертвой дичи! Видимо-невидимо! Собак ни у кого нет, а трава у озер - выше меня. И не потому, что я такой маленький. Она здесь такая высокая. Без собаки - мало шансов отыскать в ней убитую птицу. А мы с моим Киром при его-то способностях могли набрать хоть целый мешок уток!
  
   Мешка у меня не было,а рюкзак остался в палатке.
  
   -Кирюшенька!-опятъ радостно завопил я...
   Ну что поделаешь! Радость так и перла из меня, и должны же положительные эмоции как-то вырываться наружу!
  
   -Кирюшенька! Охотничек ты мой усатый! Пойдем-ка, милый, в палатку за рюкзаком. С твоими способностями мы сможем хоть paз в жизни ублажить нашу скупердяйку, которая даже честную трешку отобрала у меня!..
  
   Увы. Мои восторги оказались преждевременными.
   Не очень-то и веселое занятие набивать рюкзак дичью. Настроение упало сразу же, как только Кир принес живую утку.
   Да, она была совершенно живой. Лишь беспомощно висело крыло. Она удивительно спокойно лежала в пасти собаки и, похоже, не испытывала неудобств и страха. Кир словно понимал, что птица живая и раненая, и, конечно, он это понимал, нес ее осторожно, стараясь не цеплять за траву.
  
   Я думал, она попытается вырваться из моих рук. Но и этого не случилось. Опустив голову, она внимательно смотрела на меня черным глазом.
  
   Она доверяла мне, а я должен был убить ее.
   Я сознавал, что ничего гуманнее по отношению к ней и придумать нельзя. И все же это меня не вдохновляло. Убийство - страшно трудное дело, и убивать надо учиться с детства. Не так-то просто без такой подготовки свернуть шею утке, которая пригрелась на твоей ладони.
  
   Ах, она должна умереть во имя гуманизма...
  
   Я отвернулся от Кира, чтобы не травмировать пса, и сделал то, что и полагается делать охотнику в таких случаях, чьи руки и мысли в крови еще до того, как он отправляется убивать.
  
   Увы, я не пучувствовал себя ни лучше, ни выше, ни сильнее. Наоборот , на душе стадо гадко и мерзко.
   Без всякой радости засунул я добычу в рюкзак.
  
   Кир проводил утку глазами и тут же нырнул в высокую траву. Раздался душераздирающий утиный крик... Еще одна трагедия. Нет уж! Пусть они совершаются без моей помощи. И не на моих глазах.
   -Нельзя! -закричал я отчаянно .-Нельзя! Ко мне!
   Он выскочил из травы и удивленно посмтрел на меня.
   В это время за его спиной, громко ругаясь, взлетел селезень. Похоже, пока шла пальба, он прятался в траве. Умная птица!
  
   -Пусть живет !- сказал я Киру .- Он заслужил право на жизнь.
  
   Как долго осталось жить умной птице, трудно было предугадать. Пальба хоть и значительно стихла, но совсем еще не прекратилась.
   И завтра будет новый день...
   Кир охотно согласился со мной, и мы, довольные друг другом, пошли вперед. Вскоре мы вышли к небольшому озеру, заросшему стелющейся по поверхности воды травой. Не успел я оглядеться, а Кир уже был в воде, и стал гоняться за уткой. Очередной подранок. Господи, сколько же тут напакастили люди...
  
   -Кирюша, пошли отсюда! Все равно всю дичь, убитую и израненную, мы не соберем! Тот самый товарищ, который выпил мою бутылку коньяка, прошлой осенью убил семнадцать уток и ни одной не нашел. Без собаки в такой траве охотнику делать нечего.
  
   Но мой охотник вошел в азарт и вроде бы и не замечал меня.
   -Ну, хватит!Пойдем! решительно потребовал я и зашагал к нашему биваку. Киру ничего не оставалось делать, как последовать за мной. Он бежал с боку и вопросительно заглядывал в мои глаза.
  
   -Не печалься,- грустно улыбнулся я.- Жадность до добра не доводит. Жадность даже фраера сгубила, и собака лаяла на дядю Фраера. Хватит нам и того, что у нас уже есть. Селезня отдадим Гелии с Дуняшей, а уточку - нашей хозяйке. Может, добрее будут к своим мужьям.
  
  
  
  
   **************8**************
  
  
   Дичь тушилась в духовке, а Кирша, лежа со мной на диване, нет-нет да и втягивал длинным носом ароматней воздух. При этом он приподнимал голову и вопросительно поглядывал на меня.
   Дичью мы были не избалованы, я и сам нетерпеливо ждал приглашения к столу.
   Наконец нас позвали.
  
   Мы быстренько переместились на кухню.
   Я сел за стол, а мой пес уселся рядом на полу. Это ему разрешалось делать только по торжественным дням.
   А день был действительно таким.
   Утка уже дымилась на столе, и три пары жадных глаз уставились на жаркое из настоящей дикой птицы.
  
   -Никогда не ела дичь!- схватив огромный нож и прикидывая на глазок, кому какой кусочек отрезать, счастливо пророкотала наша хозяйка. - Видишь, что я сделала из этой уточки? А ты тут всё время мне на мозги капал: "убивать надо учиться с детства".
   -Как видишь, обстоятельства сильнее нас.
   -Вот-вот, я и говорила: учиться никогда не поздно. А хорошая утка в наше голодное время, когда и прилавки в магазинах совершенно пустые, нам пришлась как нельзя кстати.
   -И к тому же она совершенно дармовая,- охотно поддакнуо я.
  
   Но мои слова подействовали совсем не так, как бы мне хотелось. Едва заметная тень скользнула по ее лицу, и она задумалась.
  
   Я насторожился.
   Когда она о чем-то задумывается, то мне уж тут ни на что хорошее надеяться не приходится.
  
   -А с какого выстрела ты убил ее?- кладя на мою тарелку до обидного маленький кусочек мяса, спросила она.
   -С первого!- без запинки ответил я.
  
   Тут главное было не стушеваться, чтобы вранье выглядело достоверным. И мне это удалось. Но жена все равно поскучнела. И уж совсем скучным голосом проворчала:
   --Буханка хлеба.
  
   Я не понял, с чего вдруг она перешла на хлеб.
   - Что, милая, буханка хлеба?
   --Каждый патрон стоит столько же, сколько и увесистая буханка хорошего хлеба.
  
   Спорить тут было не о чем, и я согласился:
   -Дорогова-то, конечно, патроны стоят.
   --А сколько ты бензина сжег?
  
   Я уже стал соображать, к чему она клонит, и задал встречный вопрос:
   -Сказать в рублях или в литрах?
   --В рублях, лучше.
  
   Я нахмурил лоб, пошевелил губами и выдал счет:
   -На пять рублей с копейками.
   -Дорогая уточка...- задумчиво покачала головой супруга.- Такой обед нам не по карману.
   -Ну что ты!- забеспокоился я.- Теперь все дорожает, стоит ли по пустякам волноваться!
  
   -Говоришь по пустякам! В магазине утка стоит рубль пять килограмм. И это уже не пустяк! И мясо у нее, скажу я тебе, не черное и более жирное, и вкус другой, и аромат приятный.
  
   -Но это же дичь!- с отчаяньем в голосе кричу я.- Ее не кормят отборным зерном, а питается она всякой травяной гадостью, вплоть до водорослей! Потому и вкус такой отвратительный, и запах - так себе, своеобразный. Соображать надо! К дичи привычка нужна!
  
   --Да уж что тут соображать, дорогой,- и жена делает страшное ударение на слове "дорогой". - Не каждая собака твою такую дичь есть будет.
  
   Я посмотрел на Кира.
   Его глаза продолжали жадно блестеть, и он только голову поворачивал то ко мне, то к хозяйке в ожидании, кто из нас вспомнит о нем и даст ему кусочек честно заработанной им утятины.
  
   -Ты чем злобствовать, лучше отдай собаке свою долю и увидишь, как он мигом разделается с твоим бо-ольшим куском.
  
   Я не сомневался, что так оно и будет. Ведь поесть мы с ним оба любили, а как он только что с дивана всей душой стремился на кухню...
   Но, к моему удивлению, он понюхал-понюхал свой обед и с безразличным видом отошел в сторону.
  
   Жена торжествующе посмотрела на меня.
   -Горячий кусок!- воскликнул я, все еще веря во всеядность собаки.
  
   -Он остыл, пока ты подсчитывал, на сколько рублей бензина сжег. Вот теперь к этим рублям прибавь амортизационные отчисления с лодки, ружья и лучшего друга человека. Твоя уточка сразу станет золотой!
   -Не пойму, к чему это ты все клонишь?-
   И действительно, если в начале разговора я понимал его логику, то теперь терялся в догадках.
   -К чему, спрашиваешь, клоню?
   В ее глазах появился холодный блеск.
   - А вот к чему!
   Она грохнула кулаком по столу!
   Я мигом втянул голову в плечи, а мой соратник, товарищ по охоте, поджав хвост, удрал из кухни.
  
   Прозвучал гневный приговор:
   -Чтобы завтра же сдать ружье в комиссионку! И чтобы больше - никакой охоты!..Пока у нас есть, что есть, и мы ещё можем прокормитьл обаку.
   Милая! Да я только и мечтал о таком счастье!
  
  
  
   Я наклоняюсь как можно ниже к тарелке. Не дай бог, еще увидит мою радость и передумает.
   -Может быть, повременишь, - говорю я и стараюсь, чтобы мой голос звучал невесело.- Ведь только сезон открылся...И мы с Кирюшей только начали в это дело втягиваться.
   -Вот пока вы к этому делу не пристрастились и совсем не разорили меня - сдай ружье! Так мне спокойнее будет.
  
   -А как же с селезнем быть, раз золотая уточка нам не по зубам, и Кирюша дичь не ест?
  
   -Подари его кому-нибудь, у кого собака всеядная. Товарный вид у него впечатляющий, может, и сожрут.
  
   Желание жены так совпадает с моим, что я не могу скрыть счастливой улыбки.
   -Ты не спеши радоваться!- холодно роняет она.- Подарить надо с умом, чтобы польза от этого была. Понял?
  
   Еще бы не понять! Милая моя женушка! Да у меня уже все продумано. Как хорошо, когда мы вот так в унисон мыслим!.. Даже жить с тобой хочется.
  
  
  
  
   ***
   Селезень привел Гелию в восторг.
   -Надо же какой красавец!- воскликнуда она и, хитро сощурив глаза, спросила.- У жены стащили?
  
   -Тьфу ты!- возмутилея я.- Гелия, ну что вас, такую красивую женщину, заставляет говорить такие глупости?
   -А где взяли?- пропускает она мимо ушей мое замечание.
  
   -На охоте, естественно! Не забывайте, с кем вы имеете дело! - и я гордо приосанился.- Сам добыл, сам и распределил! Вот и вас не обделил, в подарок вам эту дичь принес. А жена моя, оказывается, диким уткам предпочитает газетные. Одной периодики в год на четвертак выписывает.
   -Ну, бывает... Не то сказала,- улыбается Гелия.- А как же вы добыли ее?
  
   -О, это целая охотничья история!- воодушевляюсь я.
  
   Моя прелестная собеседница смеется:
   -Придуманная?
   -Ну, что вы!- опять возмущаясь я, но уже не так энергично.--Даже будучи охотником, я не научился врать. А врать ведь тоже надо уметь.
  
   -В наше время как никогда надо уметь лгать, - соглашается Гелия со мной, конкретизируя мои философские сентенции.
  
   И мы почему-то смеемся.
   Наверное, у нас просто хорошее настроение, а, может быть, у нас у обоих одно и тоже на уме. Кто знает...
   Вон и у Кира с Дуняшей тоже свое на уме. И им от этого весело. И они заняты сами собой и ни на какого не обращают никакого внимания, даже на собственных хозяев.
  
   А я думаю, как хорошо, что Кирюша увлекся Дуняшей и не слышит меня.
  
   Впрочем, даже если бы он и слышал, то ничего из сказанного мной не смог бы опровергнуть. Всевышний разумно поступил, не дав собаке голосовых связок. Ум у них - детский, а у ребёнка что на уме - то и на языке. Отсюда и погорка пошла: истина глаголит устами младенца.
  
   И вот я рассказываю Галии, как там, за озером, пустынно и жутко. Какие страшные испарения поднимаются с озер и болот вместе с утками, и как я с одного выстрела сбил вот этого прекрасного селезня. И чтобы у нее не было на этот счет сомнений, показываю на смертельные метки.
   -Вот видите на его груди три ранки? Это моя дробь!
   Она берет птицу в руки, перестает улыбаться и пристально вглядывается в три кровавых пятнышка, побуревших от времени.
   --Так вы его сразу насмерть убили?- спрашивает она.
  
   Мне не хочется упрощать дело, хотя, конечно, убить можно только насмерть. Мне кажется, тут можно заработать кой-какой авторитет, и я -- грудь вперед.
   -Нет, не сразу. Пришлось повозиться. Высоко летел, и жирный черт. Три дробинки для него - ничто. Еще трепыхался, когда Кир принес его.
  
   -Долго умирал?- голос Гелии дрогнул.
  
   Сострадание к дичи - чувство, конечно, смешное. Но стыдно глумиться над такой очаровательной наивностью, и я спешу успокоить альтруистку:
   -У нас, у охотников, долго не умирают. Я мигом шею ему свернул. У нас есть святая заповедь: добей зверя, чтобы не мучился бедняга. Соответственно и на птичек это распространяется...хотя они и не звери.
  
   Как-то странно дрогнуло лицо Гелии. Она протянула мне селезня.
   -Возьмите...Мне, кажется, я тоже брезгую дикими утками.
  
   Я машинально беру птицу. В моих глазах удивление и немой вопрос. Гелия видит все это и говорит грустно:
   -Понимаете, не смогу... Все буду думать, как вы ему, бедняжке, голову откручивали.
  
   -Да не откручивал я ему ничего! - забеспокоился я, чувствуя, что из-за моей проклятой фантазии она теряет ко мне интерес. - Это я уточке голову открутил. Так что ешьте на здоровье и не берите в свою прелестную головку всякую глупость. Этого селезня Кирюша мертвым принес.
  
   Но она смотрит на свою собаку, и я понимаю, что они сейчас уйдут. И не это меня огорчает. Больше всего меня огорчает то, что она разочарована во мне. Я спешу навязать ей свой подарок, надеясь хоть этим как-то сгладить неприятное впечатление от нашего разговора.
   -Тогда муж ваш пусть съест!
  
   Она глядит сквозь меня в какую-то далекую даль.
   -А мужа у меня нет.
   -Как это нет? - я ошарашенно смотрю на нее .- Что же... вы тогда солгали?
   -Ничуть! - ее красивый, как сейчас принято писать, чувственный рот кривит презрительная усмешка. - Я его выгнала. Доверия не оправдал. Все кастрюльки пережег.
  
   И тут меня взорвало!
   -Какая же вы на самом деле ханжа! Селезня вам жаль, а мужчину-человека выгнали из-за каких-то трехрублевых кастрюлек! Сердца у вас нет!
  
   Рыжие глаза Гелии глядят на меня спокойно, почти насмешливо.
   -А у него было сердце, когда он двадцать восемь лет с мамой прожил и палец о палец не ударил, чтобы хоть чем-то помочь ей, а заодно и самому хоть чему-то научиться?
  
   -А я думал, когда вы про водопровод говорили и дрова, что это - всего лишь бравада, желание подразнить меня... Оказывается, всё куда хуже, и ему уж теперь точно без стиральной машины не обойтись.
  
   Она бросает в меня испепеляющий взгляд и уходит, торжествуя, и с гордо поднятой головой.
  
   Да, я тоже не спец по кастрюлькам!
   Но вот что значит вторая осень в любви.
   Остыла девочка!
   А тут еще жена со своими советами и наставлениями. Черт бы их всех побрал! Они развлекаются, потешаються, а я хватайся за больное сердце.
  
   Я грустно смотрю вслед Гелии...
   Вот и подарил с умом. Пользы - никакой, а горе от ума - очевидно. В жизни случаются моменты, когда вдруг чувствуешь, что сам себе закрыл дорогу и в чужой дом, и в чужое сердце.
  
   Я интуитивно понял это, как и то, что исправить уже ничего нельзя.
  
  
  
   *********************************
  
  
   ЭПИЛОГ
  
   *
   Несколько дней я ходил как неприкаянный.
   А на всех каналах звучал хит года:
   "Как прожить нам в мире этом без потерь, без потерь!?."
   А Маяковский, с памятника пальцем ткнув в меня, утешил:
   "Каждый за женщину платит".
  
   А моя лестница без перил оборвалась.
  
   Лестница может вести куда угодно.
   Верх, вниз и даже в тупик, но только не на небо.
  
   В жизни всякое случаться, но самое определенное в ней - смерть. Дальше кладбища, к каким попам не ходи, у человека ничего нет, и
   "за кладбищенской оградой
   Живое сердце не стучит."
  
   Оказавшись на самой последней ступени, я мысленно оглянулся на маршевые пролеты, по которым мы сигаем между прошлым и будущим то вверх, то вниз...
   Любил и пил запальчиво,
   И разгадал давно,
   Что женщины обманчивы,
   Как сладкое вино.
   ..........................................................................
  
   Если бы не Кирюша, то, может быть, я вообще сиганул бы вниз. Но пес не дал мне расслабиться. Он поднимал меня с дивана, как бы мне этого не хотелось, рано утром, когда все нормальные люди еще спали, и вытаскивал на улицу, не взирая на мои охи и крехи. И сколько бы я с ним не гулял, ему всегда было мало. Постепенно я до того расходился, что пришел в себя, и осознал главное.
   Будущего у меня не было.
   Теперь я должен был жить одним прошлым.
   Это уже старость.
  
   Самый возраст для мемуаров.
   И не написать ли мне что-либо о Кирюше? Не как об охотничьей собаке, а как о лечебной. Ведь благодаря ему я забыл о своем сердце, и оно теперь не болит даже о Гелии.
  
   Пес вполне заслужил славу целителя!
   Я не имел права умалчивать об этом. Мир должен был узнать о четырёхлапом эскулапе. Я должен был поделиться с людьми своим опытом благополучного исцеления от сердечных болезней.
  
   Благородство так и поперло из меня.
   Я взялся за перо, и впервые узнал радость свободного творчества.
  
   Но не долго мне посчастливилось радоваться.
   Рукопись обнаружила жена.
   -Что это такое? - ткнула она пальнем в тетрадь.
  
   -Что это такое? - переспросил я, выигрывая время на обдумывание ответа. - Это так...мои фантазии о нашем любимце...на темы стихотворений русских гениев и наших абсолютно бездарных поэтов-песенников...и все это не просто так, а все это я подаю под перечным соусом моих вчерашних впечатлений о себе и охоте...
  
   -У тебя - критический склад ума, спору нет. Но тогда объясни мне, зачем ты приплёл к своим фантазиям Дуняшу? Она никакого отношения не имеет не только к гениям, но даже к поэтам-песенникам, и вообще она - вне всякой критики, и какой уж тут соус впечатлений ты сварганил, можно только догадываться, зная полную твою кулинарную никчёмность.
  
  
   -А как же я тут без нее обойдусь? Дуняша - подруга наша, и Кир от нее без ума.
  
   -Я не о собачьей подруге тебя спрашиваю, и ты мне зубы не заговаривай. Ишь ты, распушился, как павлин! Демагог несчастный! Я имею в виду рыжую суку...
  
   -Она действительно рыжая, хотя замечу тебе: рыжего цвета как такового нет, его придумали злые люди.
   -Не перевирай меня! Я имею в виду тех самых сук, которых г-жа Меркель, с которой мы похожи, как две капли воды, придя к власти с ходу легализовала, а наша проституция еще вынуждена маскироваться под выгул собак в ожидании, когда у нас президентом будет баба. Ну, что ты так тупо смотришь на меня. Я говорю о той рыжей, которая, как две капли воды, похожа на ту нарисованную, что у омута сидит и вместе с картиной называется "Дуняша".
  
   -Это босая и с распущенными волосами?--уточнил я.
   -Ну, да!
   -Так это - Аленушка!
   -Не морочь мне голову! Я тебе говорю: у омута сидит Дуняша, и баста! И чтоб ее, нахалки, в твоих фантазиях больше не было! Ты забыл, кто тебя человеком сделал?
  
   Я недоуменно уставился на свою половину:
   -О чем ты, милая?
   -А о том! Кто тебя отучил пить и курить?
   -Э! Милая! - засмеялся я. - Ты тут ни при чем. Это стенокардия сделала меня таким правильным.
   -А кто тебя до стенокардии довел? -запальчиво воскликнула она, но вовремя спохватилась, что ее понесло не туда, и прикусила язык. И даже немного стушевалась. И взгляд ее как-будто бы тоже немного смягчился.
   -Ну, ладно! - махнула она рукой, - Пиши, что хочешь, а лишнее я потом вычеркну!
  
   Я склонил голову в знак согласия.
   А сам с того дня завел две тетради.
   В одной пишу для жены. Здесь я ублажаю ее на свой манер и всячески усыпляю ее бдительность, и здесь она вроде ангела изображается, но, естественно, без крылышек.
  
   Иногда я с иронией наблюдаю, с каким умилением она читает мою галиматью, а потом с каким вдохновением берется за приготовление котлет.
   И котлеты у нее тогда получаются особенно вкусными. И тут уж, особенно когда их ешь, иронизировать совсем не над чем. Тут я уж совсем с грустью думаю о прожженных кастрюльках, и с какой бы скоростью я вылетел из кухни Гелии, окажись на месте несчастного изгнанника.
  
   Вторую тетрадь, я засекретил, чтобы она случайно не повлияла на вкус любимых котлет. В этой тетради я пишу для души и для большей надежности нажимаю в ней на аллегорию, развернутую метафору, чтобы самому смешнее было, или, что еще хуже того и никакому сравнению не поддается, на метонимию.
   Здесь у меня - одна женщина в двух лицах. С одной стороны - солнечный профиль, как у Гелии, с другой стороны...суровый фас, как...
  
   Жена здесь у меня - ну прямо настоящий Цербер.
  
   В минуты тягостных раздумий, и когда мне особенно грустно, я смотрю на натуру и думаю, как словесный портрет похож на оригинал.
   И даже метонимия не может сбить с толку.
   Но я не падаю духом. Жизнь продолжается, и на всякого Цербера есть свой Геракл.
   0x08 graphic
   *******************
  

Ол РУНК

  

****************************

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   148
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"