Ол Рунк Избранное : другие произведения.

Игра в любовь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Ол РУНК

ИРОНИЯ ЛЮБВИ

повесть

   ******************************
  
   Часть первая
   ТЕЛЕФОН ДОВЕРИЯ
   ***
   Настроение - отвратительное.
   И мне его испортила собственная жена, которая на время отпуска ускакала на Кавказ к лицам кавказкой национальности, и, в общем-то, и в принципе, на таком расстоянии она никак не должна была бы влиять на мой душевный разлад.
   "Плачут, смеются, в любви клянутся и изменяют так же шутя...так же шутя..."
   Теперь мало, кто знает эту музыку. А у меня "песня первой любви в душе до сих пор звенит", и все слова в этой песне - про неё. Не про жену, уточняю, а про любовь.
   "А в нашей буче, боевой, кипучей, как много девушек хороших!". Только вот при всем при этом моё отвратительное настроение бесцеремонно берет меня за горло да так порой, что даже дышать становится трудно.
   Я, можно сказать, задыхался от злости...если так тоже можно сказать. Но рвать и метать мне не хотелось. И уж совсем не тянуло бить свою посуду или чужие лица, незнакомых мне людей.
   Вся хитрость моего состояния заключалась в том, что мне вообще ничего не хотелось делать. Даже удавиться с тоски. Или сигануть в окошко. Вот такая обуяла лень, и физическая, и душевная.
  
   Впрочем, куда сигануть?.. Четвертый этаж, а внизу - крыша ларька новоиспеченных ларечников. Если не самортизирует, то проломится, и ларечники выбросят незадачливого взломщика на тротуар только тогда, когда ни одна медицина уже не сможет поставить меня на ноги.
   Вне всяких сомнений, они обойдутся со мной так же, как уже обошлись с могучим колоссом, и под его обломками гибнет всякая мораль строителей коммунизма...
  
  
   Тяготит бессонница...
   В собственной квартире начинаешь искать пятый угол, в тщетной попытке уйти от самого себя, и все эти внутриквартирные хождения по собственным мукам кончаются тем, что ты в очередной раз оказываешься у окна...
  
   Одному тошно в четырех стенах, куда не встань.
   И окно, как бы далеко не было видно из него, всего лишь окно.
   Улица - другое дело... "Девки гуляют, и мне весело".
  
   Ну, где еще может разгуляться городской человек!?..
   И вот под моими ногами гулкий асфальт ночного города. Меня немного смущает звук собственных шагов. Каблуки ботинок жена подбила железными подковками, что бы им, каблукам, сносу не было. Днем на цоканье не обращаешь внимания, а ночью оно впечатляет.
  
   Наверняка те, которые не спят и у кого более-менее богатое воображение, представляют, как бредет после удачного свидания полный дурных предчувствий неверный муж от чужой жены к своей, и злорадно улыбаются во тьме.
  
   Мысль о неверных мужьях наводит меня на определенные воспоминания...
   Ах, как я глупел, когда влюблялся...
   Я браню себя за множество ошибок, которых мог бы и не совершать, пошевели хоть немного вовремя мозгами... и будь хоть немного осмотрительнее, а не бросайся, очертя голову, в очередной костёр...И остаются потом одни пепелища.
   И, странное дело, столь суровая самокритика никак не ухудшает моё настроение. Наоборот, я улыбнулся и совсем другими глазами посмотрел на ночную улицу. Мне даже показалось, что я что-то на ней уже ищу...
  
   ***
   Улица, в общем-то, ничего.
   В кронах деревьев, словно куски голубого льда, сияют фонари, излучая холодный лунный свет.
   Холод и лед не очень-то вяжутся с душной летней ночью...А вот фонари и луны - вполне нормальные ассоциации.
  
   Почему бы и не быть во Вселенной планете с множеством сияющих лун. Ничего тут противоестественного нет. Без них и на планете, и на улице ночью пусто и страшно. И, может быть, под теми лунами, как у нас под фонарями, разгуливают влюбленные пары, для этого-то и нужно всего, чтобы у планеты было много спутников, много влюбленных и одно безоблачное небо на всех.
  
   Там, где есть жизнь, обязательно должны быть влюбленные. Ночью им не спится. Днем на месте не сидится. Своего рода - шизофрения, и всякая медицина тут бессильна. И пока они так больны, они пишут прекрасные стихи, создают другие уму непостижимые шедевры...или суют голову в петлю, или, хуже того...в общем, все неприятности у людей - только от нее.
  
   А то, что клин вышибают клином - ни одному влюбленному в голову не приходит. Они вспоминают об этом только тогда, когда любовь уходит.
   К счастью или к сожалению, она - не хроническая болезнь. Чары спадают, наступает прозрение, и человек ужасается и поражается всему тому, что натворил за время любви, и многие свои творения не хочет признавать своими. Чаще всего это касается детей, на произведения искусства реакция отторжения распространяется реже.
  
   И вот же какой пародокс. Если детей и без любви можно делать в неограниченном количестве, то с шедеврами уже ничего не получается, и у поэта, например, вместо прекрасных стихов из-под пера выходит одна рифмованная тарабарщина.
  
   А у художника?..
   Эх, и у художника в такой ситуации ничего хорошего не получается, и откуда тут взяться хотя бы мало-мальски приличному настроению.
   И бреду я по улице уныло, и радуюсь малейшему просвету ...Да нет, небо безоблачное и в звеэдах. О своем настроении я говорю и пристально всматриваюсь в даль. "Я хотел бы теперь хорошую видеть девушку..."
  
   Французы были не далеки от истины, когда таким, как я, окончательно потерявшим интерес к жизни, настоятельно рекомендовали искать женщину...да не ту, которая давно осточертела и порхает на Кавказе среди лиц кавказкой национальности, приводя их своей порхатой задницей в душевный трепет...
  
   Господи, и что только в голову не лезет! Я сплюнул. А верующий наверняка перекрестился бы.
  
   ***
   А на той планете, у которой много-много лун, наверное, так же вдоль дороги стоят деревья, и, может быть, такие же роскошные и неподражаемо красивые, как наши ивы в цвету. Да и почему они где-то там, в Космосе, должны быть хуже, чем на моей улице...
  
   Чудные деревья, серебристые и желтозеленые. Нежные и ласковые, и тонкие их ветви причудливо изогнуты...
  
   Неожиданно для себя я обнаруживаю, что у меня - лирическое настроение. Мне не хочется расставаться с ним. Мне хочется верить, что каждый фонарь - всего лишь большая луна над моей темной дорогой.
  
   И вот уже почти влюбленными глазами я смотрю во мрак ночи. Не ищите в этой фразе какую-то затаенную мысль, скрытую иронию. Наоборот, если бы не ночь с ее звездным небом, люди никогда не узнали бы о других мирах.
   Именно звезды окрыляют нашу мечту, и каждого влюбленного тянет помечтать, пофантазировать.
   Туда же тянет и тех, кто уже потерял любовь или разочаровался в ней. Только фантазии таких людей лишены наивности и невинного очапрывния.
  
   ***
   Голубой свет и зелень деревьев...
   Сплошная лирика на улице и на душе.
   Желтые ивы чередуются с серебристыми. Желтое деревце усыпано золотыми сережками. Сережки пылят, оттого и ива желтая. У серебристой сережек нет. Видимо,это деревья разного пола, и та, что вся в сережках - должно быть женщина. А серебряное дерево - мужчина, украшенный сединой.
   Прелестная пара!
   И на других планетах должно быть есть такие пары.
  
   Я в лирическом ударе и наделяю ивы своей душой и всем тем прекрасным, что есть в ней и чего в ней нет, но хочется, хочется, чтобы было.
   И вот уже сам я - вовсю зеленый седой ив.
  
   Прямая и обратная связь.
   Я одушевил деревья, а они разбудили мою душу, и проснулись в ней нежные чувства, как мне кажется. Я еще не знаю, к кому конкретно, но хочу, чтобы это была женщина, прелестная и цветущая...но уж никак не собственная жена, которая разозлила меня вот до такой степени...что я почти философом стал.
  
   **************
   Она возникла из лунного света.
   Именно возникла, именно из света настоящей луны, а не вышла на тротуар из темноты дворов. Когда я заметил ее, она шла в мою сторону, навстречу мне. На ней было желтое платье, светлые туфли и в ушах искрились большие серьги.
   Я мгновенно оценил и возраст ее, и ее экстерьер. Такой вполне можно было заняться. Именно такую я хотел встретить и обласкать.
  
   Теперь надо было так начать разговор, чтобы первая фраза не оказалась холостой.
   Если незнакомка промолчит, гордо, с высоко поднятой головой пройдет мимо да еще отвернется презрительно, тут ясно все без слов. Иди своей дорогой, а ко мне не приставай!
  
   Грубовато немножко, но женщины способны на всякую грубость. По отношению к мужикам, особенно излишне навязчивым, у них редко срабатывают тормоза, без которых люди в разнополом обществе вежливыми быть не могут.
  
   Мы медленно сближались. Она не сводила с меня настороженных глаз, и они хищно поблескивали в темноте...
  
   Разговор надо было начать просто, без особых хитростей и выкрутасов, чтобы не вспугнуть ее какой-нибудь глупостью, весь набор которых в каждой женской головке хранится еще с додефлорационного периода.
   Надо было повести себя так, чтобы она признала во мне интеллигента, а не какого-нибудь ханыгу.
  
   Две ивы запали в голову и в душу, и все мои ассоциации связаны с ними. Что если сказать ей: "Девушка..."?
   Бесспорно, она - молодая женщина, и молодые женщины любят, когда к ним обращаются именно так.
  
   Когда возле моей "старухи" собираются ее подруги, такие же товарки, как она, и одна другой страшнее, тогда только и слышишь: "Девочки! Девочки!".
  
   И эта, может быть, потому и вышла ночью на улицу, что в ее душе, как набат, звучит во весь голос зов давно утраченной молодости...
  
   Чудная летняя ночь вполне располагает к таким воспоминаниям...
   "Девушка,- скажу я,- тысяча извинений. Вы, случайно, не знаете, что это за дерево с серебристой листвой?"
   "Ива", - небрежно обронит она, бросив в мою сторону проницательный взгляд.
  
   Она непременно ответит и бросит на меня испытывающий взгляд, если я хоть немного, как мужчина, заинтересовал ее еще издали, еще тогда, когда она только шла в мою сторону.
  
   "Нет,-покачаю я отрицательно головой, уже украшенной сединой.- Это дерево - ив! Ива - рядом, в золоте сережек, такая же прекрасная, как и вы!"
  
   Она должна с интересом посмотреть на деревья, а потом с неменьшим интересом - и на меня.
  
   Я с достоинством поклонюсь:
   "Ив,если не возражаете."
   "Вы француз?"-удивится она.
   "У того француза, о котором вы подумали, забытое нами славянское имя".
   "Вот как!.. А Ива, такое имя на Руси было?"
   "О,да!"
   "Тогда я - Ива, пойдет?"
   "Еще как пойдет! По другому рядом с цветущими деревьями и такой чудной ночью и быть не может!"
  
   Я захлебываюся от восторга. Я восторгаюсь самим собой. Еще несколько шагов, и я раставлю сети...
  
   Я сам себе улыбался, а молодая и одинокая решила, что я улыбась в предвкушении такого, на что русского нет слова...
   С улыбкой, как выяснилось тут же, я поспешил.
  
   На наших городских улицах женщину можно вспугнуть не только словом или неосторожным движением... Мою улыбку она расценила, как прелюдию к прелюбодейству.
  
   Бедная хищница! В ее маленькой великолепной головке, украшенной стеклянной бижутерией, в тесном мозговом пространстве между редкими извилинами удобно и надолго расположился чикатило.
  
   Она метнулась с тротуара на дорогу и перебежала на другую сторону улицы. Уже оттуда победно глянула на меня.
  
   Черт бы побрал мою улыбку. А мы ведь могли пообщаться как нормальные люди, как это было в моих фантазиях. Ну почему она решила, что встретились два животных, самка и самец, а не два человека - мужчина и женщина? Ничего дурного я не держал в голове, если фантазии не считать чем-то предосудительным.
  
   Досадно стало. Нет, я не побегу за тобой. Я уже стар для таких развлечений. Я сунул в рот пальцы обеих рук и мощно свистнул.
   Вот это я ещё могу! С быстрой рыси она перешла на хороший галоп. И закружилась, заплясала в моей голове всякая разная терминология отпетых лошадников.
  
   ***
   Как-то сразу поблек весь этот тихий ночной мир. Фонари стали фонарями, и ничем другим.
   Я вновь почувствовал себя накоротко заземленным на все земное. Тут уж не до полета фантазии, дорога в другие миры, которые, может быть, ничем не лучше нашего, оборвалась. Я шел по улице, и ивы уже выглядели обычными деревьями, и только, и не вдохновляли меня на вымысел.
  
   Прогулка без вдохновения утомляет, становится втягость так же, как и одиночество. Особенно она тяготит ночью на безлюдной улице. Нехорошие чувства заползают в душу, и хочется на ком-нибудь сорвать злость. А я ведь не один такой одинокий в городе. Не дай бог двум таким встретиться или одному такому попасть в лапы к двум таким...
  
   Визжат тормоза...
   На улицу вылетела легковушка, круто развернулась и, резко сбавив скорость, медленно, словно в глубоком раздумье, поползла в мою сторону. Я не умею матери...ализовывать свои мысли. Это за меня, порой, делает его величество случай.
  
   Я насторожился. Черт знает, какое там у них в машине настроение и что там у них на уме.
  
   Возможно, они не на ту улицу попали и осмысливают это. А, может быть, приглядываются ко мне...
  
   0ба эти предположения могли оказаться верными. Вполне могло быть, что мужики по-пьянке не на той улице оказались и, определившись в этом, собираются поразвлечься...благо одинокий прохожий есть.
   На всякий случай я прикинул в уме наиболее выгодные для себя пути бегства.
  
   А милиция, судя по милицейским отчетам для широкой публики, борется с уличным хулиганством, и бандитизм все вольготнее чувствует себя на наших улицах.
   Мне не улыбалось стать частью милицейской статистики...Я как художник, насмотревшийся на разные течения кубизма, пикастизма и прочего идиотизма, хорошо представлял, как я буду выглядеть, если попаду в милицейскую статистику.
  
   Конечно, я играл труса, как и та дама в желтом, но и меня можно понять. На улице - ни одной живом души, и целый автомобиль медленно идет на сближение с тобой. Сразу в голове - сводки МВД и фильмы ужасов.
   И, может быть, я сорвался бы на бег, но машина прибавила скорость и проскочила за мою спину. Проехала довольно-таки приличное расстояние и, опять, взвизгнув тормозами, остановилась.
  
   Меня заинтересовали эти странные маневры. Любопытство губит не только животных, но и людей. И все же, когда проявляешь особый интерес к чему-то, то забываешь об осторожности. Любопытство в нас куда сильнее чувства опасности. По силе воздействия оно сравнимо с сексуальным возбуждением.
  
   Я развернулся на сто восемьдесят градусов и медленно пошел в обратную сторону. Нет, я не искал приключений на собственную задницу. Как случайный прохожий, как ночной гуляка, я не должен был вызвать никаких подозрений. Мало ли кто по ночам по улицам шастает. А я, в моем возрасте, вполне мог претендовать на бессонницу.
  
   В машине рассудили примерно так же. Не обращая на меня внимания, двое парней стали выталкивать из нее "автогражданку". Девица визжала, как визжали только что тормоза у машины, материлась почем зря, упиралась, но силы были неравными. Она оказалась на асфальте. К ее ногам упали туфли. Она бросилась поднимать их, а машина прибавила газу... и осталась "автогражданка" с туфлями в руках на совершенно пустой дороге, обескураженная и, как мне показалось, несчастная.
  
   Я решил утешить ее.
   Пожалел Христос проститутку, а чем я хуже святого. Во мне тоже восторжествовала сентиментальность и взыграло все человеческое, что завещено нам от бога.
   Ну, и если не считать подозрительно измятого платья и подозрительно растрепанных волос, то девица, в общем-то, была не дурна собой, хоть и не располагала к себе. А мне так хотелось пообщаться... хотя бы с такой вот стервой.
  
   Она стояла ко мне спиной и мои шаги услышала не сразу, а услышав их, резко повернулась. Какое-то мгновение мы смотрели в глаза друг другу. И что, странно, оба - настороженно. Вместо того, чтобы сказать что-нибудь смягчающее напряжение, черт дернул меня улыбнуться.
  
   Улыбка и на этот раз была совершенно некстати.
-Что надо?-грубо спросила шлюха.
   Вопрос был слишком прямой, чтобы на него можно было дать такой же ответ.
   Я растерянно пробормотал, останавливаясь:
   -Иду просто...просто гуляю...
  
   Но сам чувствую, что лгу.
   Я сам не знаю, что мне от нее надо и зачем я лгу, и не просто лгу.
  
   Она видит это не хуже меня. Глаз у нее уже поднаторел на таких мужиков. Советская мораль еще оставалась в наших умах, но на улице, особенно ночной, торжествовала демократия, и распутницы в спешном порядке осваивали ремесло проституток.
  
   -Ну и продолжай свое движение,-злится она.- Просто гуляй. Чего тормозишься?
   -Да разве я...
   Мое беспомощное бормотание приводит ее в ярость.
   -А тогда чего встал?-- сверкнула она глазами.
  
   Вот тут я рискнул соткровенничать, и без всякой хитрости, чтобы самому не путаться.
   -Так уж если по-простому, хотел...хочу помочь вам перенести удар судьбы. Я ведь, если честно говорить, тоже ее ударом ошарашен. И мы здесь с вами, на этой пустой улице, вроде бы как друзья по несчастьям.
  
   Нy что такого я сказал! Она прыгает в сторону, перебегает на тротуар и, оказавшись на приличном расстоянии, победно кричит:
   -Тоже мне ... нашелся!
  
   Она прямо и четко выразила одним словом, на что уже в моем возрасте, по мнению самодовольных девиц, мужчина не годится, и только пятки голые замелькали.
   А бранное слово осталось у меня в уме.
  
   Я смеюсь.
   Негромко. На громкий смех сил нет. Мне и грустно,и смешно. Боже мой, как я еще несколько минут назад одушевлял мир, даже в ивы вдохнул часть своей души, а они такие же бездушные, как и все вокруг. Тоска зеленая и у них, и у нас. На уме у всех одно и тоже! И цветём, и прихорашиваемся, и живем, в общем-то, для одного и того же...
   *************
  
   Я здорово увлекся, в общем-то, пустячными проблемами, которые если и достают нас, то в минуты глухого одиночества, и не заметил, как ко мне подошла женщина.
   Скорее всего ее привлек крик толстопятой, а, может быть, она наблюдала всю сцену и, поняв немудренный смысл происходившего, поняв его по-своему, решила предложить свои услуги. Она, ни мало не колеблясь, положила руку на мой живот ниже пупка - жест более чем дружеский.
  
   Мне ужасно претит беспардонность. Любая. Во всем и всегда. Все во мне запротестовало. Но я не ударился в бега. Меня сковал страх. Странное оцепенение, неизведанное ранее.
  
   -О чем задумался?-заглянув в мои глаза, ласково спросила незнакомка.
  
   Я ни о чем не думал. Все думы, которые до этого были в голове, улетучились.
  
   Не дождавшись ответа, ночная бабочка нежно погладила мой живот и с вожделением посмотрела чуть ниже.
   - Мне тоже не спится,- доверительно сообщила она и после небольшой паузы вдруг предложила.- Возьми меня с собой.
  
   Я содрогнулся от ужаса. И с чего вдруг такой мандраж!?
  
   Женщина, совсем юная, опрятно одетая, чистая и ухоженная, никак не могла идти ни в какое сравнение с "автомобильной" девочкой, и скорее всего она болела той же болезнью, что и я, может быть, она даже на ивы смотрела моими глазами, и фонари над нами ей казались, как и мне, совсем не фонарями...
  
   Да нет, кажется я уже совсем офанарел. Они уже не кажутся мне лунами, и вряд ли она сейчас вообще замечает их. У нее - совсем другой настрой, и настрой этот уже близок к моему...Так что же вдруг мгновенно определило финал нашей встречи?
  
   Страх за свой душевный покой?
   Еще одна боль к тысячам тех, что уже прошли.
   Много это или мало?
   К тысячам - еще одна.
   Да мелочь же это, прошли те, "заживёт и эта рана...".
  
   Нет, финал определило начало встречи, те мысли, те фантазии, что вихрем пронеслись в моей голове.
   Она сгубили дерево, которым я только что воображал себя.
   Она окончательно заземлила меня.
   Вовсю зеленый ив не мог существовать вне прекрасного вымысла.
   Дерево, которым я только что воображал себя, мгновенно зачахло, увяло, я почти физически ощущал, как оно гибнет, беспомощно теряя листву.
  
   Незнакомка что-то такое угадала в моём настроении.
   -Извини,- шепнула она виновато и, втянув голову в плечи, быстро пошла за дома, в темные дворы.
  
   Странное дело, но я с тоской смотрел ей вслед, на ее растворяющуюся в темноте фигуру. Нечто похожее на жалость и вину закралось в мою душу. Страшно захотелось окликнуть ее, вернуть.
   Но в тот же момент я передумал. Угадав мои мысли, она сама испугалась своего нахальства. Страх и позор подгоняли ее, и мой голос, кроме ускорения, ничего другого не добавил бы ей.
  
   Я промолчал. И пальцы в рот не сунул. Бег трусцой уже не мог позабавить меня.
  
  
  
   ***********
   Жизнь каждого из нас полна всяческих тайн. Больше,естественно,интимного свойства. Достигнув зрелого возраста и,может быть,уже перезрев в этом возрасте,я вижу, как люди замыкаются в себе.
   С годами человек становится осмотрительнее, в чужую жилетку слезу не уронит, а вдруг в жилетке - Брут.
   Вот почему в церквах - старые да пожилые люди. На иконы, оказывается, можно не только молиться, верующий с помощью нехитрой церковной атрибутики может преспокойно заниматься духовным онанизмом и всю желчь, накопившуюся в самом себе, выплеснуть на ничего не подозревающее человечество и таким образом успокоить страждущую душу, другими словами, более научными, разрядиться, а уж совсем по-научному - снять стресс.
  
   Удобно,безопасно, и Брут не страшен.
   С тех пор, как люди придумали бога, он ни разу еще не проболтался, и верующий охотно вступает в диалог с ним и убежден, что беседуют двое и что его слышат, понимают, сочувствуют ему.
  
   Ну а как быть атеисту, у которого нет столь удобного собеседника?..
   За окном ночь, я стою у окна, и зеленая улица с яркими фонарями и темными дворами за ней - весь мой мир.
   Не с кем пообщаться, поговорить по душам, а человек - стадное животное, и когда он отбивается от стада, его заедает тоска. Человек, как муравей, жить вне своего муравейника не может.
  
   С тоски можно напиться, но и пить одному невесело, по-черному пить я не приучился.
   Такой большой город, в нем столько людей, а ты - совершенно один... Квартира закрыта изнутри, и закрываешь ее ты сам, чтобы никто не проник к тебе и не нарушил твой покой и твое одиночество.
   И вот же в чём парадокс: именно от одиночества и избытка покоя ты не находишь места в собственной камере -одиночке.
  
   Можно бы чем-то и дельным заняться,никто не мешает ни думать,ни работать,и работа есть. Мне надо сделать иллюстрации к эротической повести. Сроки поджимают,а в голове ни одного стоящего сюжета, женского образа. А так,просто,без всякой выдумки рисовать голых баб - пошло и противно.
   Одиночество - тоже болезнь, и от нее не отвертеться пожилому и старому,и тому, кто уже дальше кладбища в своем будущем ничего другого не видит. Человек уходит от людей задолго до смерти, так он устроен и так легче уходить.
  
   Мне рано умирать, а я чувствую, что уже делаю первые шаги в сторону от людей...
   Может быть,пойти в обратном направлении?..Телефон - рядом. Сними трубку и набирай первый пришедший на ум номер...
  
   В том-то и хитрость одиночества, что первый пришедший на ум номер наверняка оказался бы таким, где мой звонок среди ночи будет воспринят в лучшем случае с недоумением, в худшем - с раздражением.
  
   Хорошо устроенные люди не любят, когда им звонят неудачники...по ночам.
   "А неудачники мучатся, когда-то у них получится". Помню еще со студенческих лет. Кажется, все забылось из того, чему учили в институте, а это запомнилось...
  
   Мелькают в памяти номера, фамилии, лица...я на что-то еще надеюсь, на номерах некоторых своих знакомых спотыкаюсь, задерживаю внимание...
   Процесс поиска нужного человека идет бурно, но как только я убеждаюсь, что ночью звонить мне некому, - резко обрываю всякую умственную работу.
   Память выключена.
  
   Нужно было несколько минут, чтобы окончательно все это осознать и выйти из маленького шока...
   И результат - грустная мысль: а телефон доверия разве не для таких, как я?..
  
   Я живо смотрю на телефонный аппарат, и глаза мои, вдруг загоревшиеся, начинают постепенно гаснуть. Там, на другом конце провода,у этого самого телефона доверия, мне посочувствуют, вполне возможно, что и пожалеют, и все это сделают на высоком профессиональном уровне и согласно утверждённым методикам.
   Нет,я уже вышел из того возраста, когда ещё можно было вешать мне на уши лапшу, сдобренную глубокомысленными сентиментами и сентенциями.
  
   А что если набрать случайный номер? Уставиться в потолок и крутить наугад диск?..
   А что? Это идея!
   Сам выбирай по голосу, кого хочешь.
   Конечно, я выберу женщину с приятным голосом, и буду говорить с ней обо всем, не стесняясь своих слов и не боясь ее предательства. Нельзя предать того, кого не знаешь, кого и в глаза-то никогда не видел.
   Она не знает меня, я - ее. Положил трубку - и ушел в небытие...
   Техника должна служить человеку и сближать атеистов!
  
   *************
   Телефон прелестной незнакомки вполне может заменить бога. Не зря папа,не мой - католический, сказал: деньги - зло, но они необходимы так же, как и секс.
   С большим пониманием старик!
  
   Звоню!
  
   Итак, во всем определился. Трубка - возле уха, глаза в потолок. Пусть эта случайная женщина будет настоящей случайностью, неповторимой и прекрасной, таинственной, как бог, недоступной, как он, и, как он, открытой для любой правды, иначе поиски мои не имеют никакого смысла.
  
  
   Не так-то просто попасть пальцем в дырку телефонного диска, если смотришь в потолок. Но я умудряюсь сделать это пять раз, и в трубке - длинные гудки...и хочется положить ее на место.
   Вполне нормальный порыв. Все-таки ночь. Не все же ночью не спят, есть и счастливчики.
  
   Я промедлил, и гудки оборвались. Зазвучал сонный мужской голос.
   Мужчина тоже может быть интересным собеседником, но для откровений он не годится.
   Однако вместо того, чтобы отключиться, я вступаю в диалог из вежливости, я чувствую себя виноватым за то, что, может быть, даже с постели его поднял, и хочу извиниться.
   -Здравствуйте,-говорю я,-вы уж не серчайте, что я вот так бесцеремонно оборвал ваш сон.
   -А кто это?
  
   С мужика действительно слетел сон. Он чего-то испугался, и страх отчетливо прозвучал в его голосе. Кого же он боится? НКВД пока у нас бездействует, разве что рэкетиры?
  
   Теперь их время... Они уже сожгли всё ларьки, кроме одного, который стоит под моим окном, и мне чертовски осточертел.
  
   Выходит, я попал на дельца... С какой стати тогда я буду объяснять ему, что мне от него ничего не надо. Он,может,уже мешок с деньгами приготовил...
  
   -Вы меня не знаете.
   Ответ в меру двусмысленный, понимай, мешочник, как хочешь.
   -Сам это вижу. Так, кто вы?
   -А зачем вам?
   Игра в кошки-мышки. Он нервничает.
   -Не я же вам звоню, а вы - мне. Так будьте любезны, представьтесь.
  
   Ишь какая вежливая сволочь!
   -А если я ошибся номером? Нет уж, будьте любезны, представьтесь вы!
  
   Мне показалось, он облегченно вздохнул.
   -А если ошибся, то нечего трепаться!
  
   Все-таки очень забавно разговаривать с совершенно незнакомым предпринимателем. Невольно чувствуешь себя суперменом.
   Вот он сейчас приободрился, а его - по макушке...
   -Не спешите с выводами. Я еще только выясняю - с тем ли говорю. Мы кому попало не представляемся!
   -Кончай морочить мне голову!
  
   Опять в голосе страх. Он определенно боится. Сегодня в нашем городе на одного барыгу, страдающего бессонницей, стало больше. Надо только закрепить успех.
   -Я еще позвоню!
   И не прощаясь,я кладу трубку.
  
   Ну, так что же...первый опыт есть, и можно продолжить поиск нужной женщины. Непременно в таком большом городе хоть одна такая да найдется. И с ней следует говорить серьезно, без смешинок в голосе...
  
   ***********
   Опять вслепую кручу телефонный диск...
   Гудки, гудки...Кто там на этот раз?..
   На этот раз...и на этот раз - мужик. Да что у нас в городе бабы, что ли, перевелись?!
  
   А мужик после традициониого "Алло!" засопел и сопит так, словно ношу тяжелую тащит.
   И этот волнуется.
   Никак у нас в городе - все барыжничуют?
   Но это же противоестественно! Должны быть и простые смертные. Не могут же мешочники жить за счет друг друга...Так кто же ты, тяжелодышащий мой новый телефонный незнакомец?
  
   Я молчу, жду пока он раскроется, мое молчание приводит его в бешенство.
   Он взрывается:
   -Это твой козел вонючий звонит! На,поговори!
  
   Так я попал на рогоносца! Ха-ха-ха! Ей-бо, с телефоном не соскучишься.
  
   Я слышу перебранку супругов.
   Очень уж неубедительно возражает жена:
   -Нет у меня никакого козла! Чего это ты напраслину возводишь!?
  
   Интонация не та,совсем не та. Очень уж она старается показаться обиженной, явно переигрывает.
   -А кто тогда звонит?-кричит супруг.
   -Откуда я знаю,- хнычет супруга. - Положи трубку и спи спокойно.
   -Это теперь-то спать,когда на проводе хахаль?!
   -Да нет там никакого хахаля!
  
   Ой, какой жуткий фальцет! А ведь она не врет, да вот сама об этом не знает. А мужу тем более откуда знать, что она не врет.
  
   -Эй ты!-надрывается он.-Ублюдок недоношенный, не звони больше сюда, здесь все занято! Понял?!
   Неудержался, плесканул масельца в огонь:
   -Какая самонадеянность!
  
   -Будешь хулиганить,- вопит он,- узнаю твой номер, приду и морду тебе набью!
   -Это каким же образом ты узнаешь мой телефон?-хихикаю я.
  
   -Жена скажет!
   -Моя,что ли?
   -У меня еще и своя есть!
   -Ты не дооцениваешь свою жену, - еще веселее смеюсь я. - Она умеет молчать!
   -Тогда на АТС позвоню!
   -А там откуда знают, кто в очередной раз рогоносцу звонит?
   -Там все знают, надо только не отключаться!..
   -Тебе или мне?
   -При чем тут ты! Вот сейчас трубку не положу, а пойду от соседей позвоню на станцию...
   -У тебя такой длинный шнур,что вместе с трубкой можешь к соседям пойти?
  
   Он поперхнулся бранным словом. Но и я не зря с ханыгами в очереди у пивных ларьков иногда толкаюсь.
  
   -Понятно,- веселюсь я.- У тебя язык такой длинный. Сунь его себе в задницу и спи спокойно, раз я тут ни при чем.
  
   Он охотно последовал моему совету, а, может, нервы сдали. Но, если он говорил правду, теперь ему не узнать мой телефон - отключился он раньше меня.
  
   И все же я с сожалением кладу трубку на аппарат. Что если он закатит сейчас жене скандал, да еще в пылу борьбы с хахалем переляжет на диван...Тогда уж точно она побежит к своему мг...
   Мда...так бесцеремонно в чужую жизнь вторгаться нельзя. Надобно быть всё-таки потактичнее.
  
   Ну а если он не дурак и гнев сменит на милость, и докажет, что в постели ничем не уступает любовнику, а по некоторым позициям так даже и превосходит его, то вот как раз после этого он может спать спокойно - она уже ни к кому не побежит, и начнет свою постель делить только с ним, опять-таки, если он и во все последующие ночи останется таким же страстным и неистощимым.
   Вот почему я сожалел, что он бросил трубку. Очень уж хотелось узнать, как там у них события развиваются.
  
   М-да,кипит жизнь даже когда люди спят, и в основном, живут люди низменными страстями, деньги и бабы, вот куда устремлены их основные интересы. Алчность и секс затмевают их рассудок.
  
  
   *********
   И я кручу,кручу...
   Я хотел бы теперь...
   Крутится диск...да где ее взять хорошую, когда они в ночное время все заняты.
  
   И всё-таки он крутится...
   Господи, всё мужики да мужики! Мне уже не хочется развлекаться. А их сонные голоса опять и опять вырываются из моей трубки.
   Я морщусь, в очередной раз жму на рычаг...
  
   И снова крутится диск...
   Наконец женский голос! Какой музыкой прозвучал он! Я не вижу женщину, я не могу заглянуть ей в глаза, но по голосу, только по голосу я знаю, что и глаза, и лицо у нее прекрасны.
  
   Я блаженно улыбаюсь. Предчувствие чего-то хорошего, пусть, может быть, и не сбыточного печальной радостью защемило сердце.
   Я слушаю музыку женского голоса и пытаюсь угадать: спала она или нет? И если спала, то с кем, а если бодрствовала, то почему?
  
   Как о многом говорит голос. Она одна, и ей не спится, как и мне. Более того, ей тоскливо, одиноко и, как и мне, нужен собеседник.
   Но разговор я начинаю осторожно, чтобы не вспугнуть этот ее прекрасный настрой.
   С недоумением спрашиваю:
   -А куда я попал?
  
   Никаких извинений,а такая вот немного грубоватая растерянность, свойственная примитивным людям. Женщины не любят умников, и вообще с ними, женщинами, надо держаться попроще, тогда можно надеяться, что диалог состоится.
  
   И эта с ходу задает встречный вопрос:
   -А куда вы хотели попасть?
  
   Ну,милая! Так сразу этого я не скажу...Для начала разоблачись...
  
   -А скажите?
   -Но откуда же я могу знать, куда вы хотели попасть.
  
   Она в восторге от себя.
   Ах, как там у нее поднимается настроение, это как раз то, что и нужно для продолжения нашего разговора, и это как раз то, что и должен уметь делать мужчина.
  
   Я дал ей возможность блеснуть своим интеллектом, и уже за одно за это она еще поговорит со мной.
   Ну,что ж,поговорим...
   -Видите ли, я сам не знаю, куда хочу попасть. Настроение такое, неопределенное.
  
   На первый взгляд, более чем примитивная фраза, но в ней залог моего успеха. Этой фразой я оценил ее ум и дал понять ей, что он произвел на меня сильное впечатление, как бы обезоружил, и моя откровенность - ее заслуга, и вы, женщина, понимайте мое признание, как хотите.
   Но вы слышали, как оно прозвучало!?
   Вы уловили тоску в моем голосе?..
   Вы поняли, до чего мне тошно одному...
  
   -Вот как...
   Она мой ответ еще не осмыслила, "вот как" произнесла задумчиво, но судя по интонации, мысли ее идут в правильном направлении.
  
   Я ликую! Теперь она уж непременно ввяжется в разговор, и мы наболтаемся досыта.
   И вдруг:
   -А вы не сексуальный маньяк?
  
   Я закатываю глаза к небу. Господи, выходит, я переоценил ее голос, принял желаемое за действительное. Да, может быть, у нее и интеллекта никакого нет, и рожа - страшнее войны.
   Выдать такое после долгой паузы, после длительного размышления. О женщины, им, определенно, ни о чем нельзя задумываться. У них у всех мозги работают в одном направлении. Это направление уводит далеко в сторону от того пути, по которому, как только что мне казалось, шли ее и мои мысли.
  
   Я ошарашен, я огорчён, и сказать мне нечего. Молчу. Молчу!
  
   -Вы живы?-невыдерживает она.
   Пауза получилась случайной, но оказалась как нельзя кстати.
   -И не знаю, радоваться этому или нет,- совсем упавшим голосом ответил я.
  
   -Радуйтесь!- весело рекомендует она.- И я с вами буду радоваться, то мне показалось, что я убила вас своим вопросом. Вы так долго молчали. Вот уж действительно, это тот самый случай, когда молчание - золото. Понимаете, мне только за минуту до вас какой-то дурак позвонил и предложил заняться телефонным сексом, утверждал, что в Америке такой секс теперь пользуется большим спросом.
  
   Я грустно вздохнул:
-Опять отстали от Америки.
   -Сожалеете...а я - нет, тем более, что я понятия не имею, что это такое.
   -Не огорчайтесь, я тоже в штатах не был, и поэтому не сомневайтесь, звоню вам впервые и ничего подобного связанного с телефонным сексом в уме не держал.
   -Возможно...и голос у вас немного не такой...хотя голос - не аргумент, его можно и подделать.
  
   Мысль стоящая, и она может быть справедлива не только по отношению ко мне.
   -А вы,случайно,не актриса?
   -Нет,что вы! Я - безработная жена пожарника.
  
   Ну и чудненько! А то я уже испугался,что ее прекрасный голос совсем не соответствует ее внутреннему содержанию...да и внешним данным.
   -А почему вы меня об этом спросили?
  
   Вот этого, милая женщина, вы не должны знать.
   -Вполне естественный вопрос...любопытно, с кем разговариваю.
   -А вы так уж и не знаете.
   -Я набрал номер вашего телефона, не глядя на диск.
  
   Она недоверчиво хихикнула.
   -А свой номер вы знаете?
   -Еще бы!
   И я называю свой номер телефона.
   -А если я вам сейчас перезвоню?
   -Я не лгу!
   --И все же...
   -Ну, раз есть сомнения, звоните...Но мне страшно!
   -А это от чего?
-Не догадываетесь?
   -Похоже, догадываюсь...но я перезвоню, хотя бы для того только, чтобы убедиться: лжец вы или нет?
  
   Женщина, которая не испытывает к тебе никакого интереса, убеждаться в этом не станет. Они всех мужиков принимают за обманщиков и соблазнителей, хотя, по утверждению психологов, именно сами соблазняют нас.
   Мысль эта в данной ситуации не показалась мне лишней.
   -Убеждайтесь!-решительно заявил я и нажал на рычаг...
  
   В то же мгновение я в самом деле испугался.
   Что если у нее - дырка в голове, и пять цифр провалились в эти дырки в никуда...
   Ну даже если не все пять, а только одна...
   Эх, черт возьми, да что же я не спросил ее номер перед тем, как отключился...Эх!
  
   Но телефон зазвонил! Мгновенно отпускаю рычаг и слышу:
   -Это вы или не вы?
   Ах,какой у нее дивный голос, и сама она - умница!
   -Это я, милая женщина!
  
   Она угадывает мой восторг и счастливо улыбается.
   Я не сомневаюсь в этом. И вот у нас уже установились почти дружеские отношения. И главное - она понимает, что нравится мне, и одобрительно говорит:
   -А вы не обманщик!
   Я не сомневаюсь, что это-то ей как раз и не надо. Ну да пусть потешится.
  
   -И не сексуальный маньяк!-весело добавляю я.
   -Верю, сексуальный маньяк свой телефон очередной жертве не скажет.
  
   -Ну, почему же...- разочаровываю её. - Если он уверен, что очередная жертва, как и предыдущие, ничего никому не сможет сказать, то более откровенного насильника трудно встретить, и, может быть, вы скажите мне свой телефон?
  
   -Вы,правда, не знаете мой номер?
   -Вы же сами только сейчас утверждали, что я - не обманщик, и, соответственно, заслуживаю доверия.
  
   -Слов своих обратно не беру, но пусть все так и останется.
   -Да вы что!-взвыл я.-Вдумайтесь, женщина, что вы говорите! Я,может,всю жизнь только и занимался тем,что искал вас! Вы,может бытъ, та самая единственная...сама судьба, и вдруг бах-трах, и, по вашей глупости, всем надеждам - конец!
   -Бросьте глупить! Какая судьба!? Вы женаты, и молодость ваша уже прошла.
   -Откуда вы всё это знаете?
   -По вашему голосу. Он у вас приглушённый, как и у всякого стареющего и женатого сексуального разбойника.
   -У вас такой опыт?
   -Я очень коммуникабельная.
   -Все-таки...не плохо было бы и меня уравнять в правах...так было бы надежнее.
   -Нет уж,надежнее так!-решительно заявляет она.-Так я уверена, что вы не узнаете мой адрес и не начнете меня преследовать.
   - Вам и через это уже пришлось пройти? Сколько же вам лет?
   -Не волнуйтесь. Я ещё молода и красива, и по всем параметрам гожусь в соискатели того, что вы ищите.
  
  
   От скромности она не умрёт...Но тогда зачем отключилась?
   В глубоком разочаровании я продолжал держать свою трубку возле уха.
   Грустно,грустно...одни гудки. Так хорошо началось, и так неожиданно оборвалась короткая связь...телефонная.
   А что если навсегда?
  
   Я в растерянности смотрю на телефон...и вдруг мысль. Прекрасная мысль осенила меня!
   Спасибо рогоносцу за подсказку!..
  
  
   **************
   Я уже бежал вниз по лестнице, и бросил совершенно случайный взгляд на дверь соседской квартиры, расположенной точно под моей этажом ниже. Глазок светился. И опять меня осенило! Соседи не спят, так чего ж я попрусь к телефону-автомату, куда удобнее позвонить от них. С моих, естественно, позиций.
   Мы не очень-то были знакомы, но друг друга знали, и этого, по-моему, было вполне достаточно для ночного визита.
  
   Я расположил свою физиономию строго против глазка и позвонил.
   Как я и предполагал, дверь мне открыли.
   На пороге стояла молодая соседка и вопросительно смотрела на меня. Естественный среди ночи вопрос в глазах, который не требует никакой расшифровки.
  
   Меня смутил не ее взгляд,а она сама... Вот уж никогда бы не подумал, что моя соседка может быть среди ночи такой красивой. Она и днем-то впечатления особого не производила. Так себе. Невысокого роста, круглолиция, одетая вечно в черти что и чаще всего засунутая в бесформенные штаны неопределенного цвета и такую же дурацкую куртку, она напоминала беспризорника мужского пола сороковых годов, женского в ней при всем желании и при дневном свете я ничего рассмотреть не мог.
  
   Да я особенно и не смотрел на нее. Как говорят, не на что было. А тут стояла великолепная, цветущая...
  
   Мое смущение она наверняка отнесла на счет моей природной стеснительности и решила помочь мне выйти из затруднительного положения, первая спросила:
   -У вас что-то случилось?
  
   А какой у нее чудный голос! А я ведь и этого до сих пор не знал. Называется, живем рядом, а ничего друг о друге не знаем. А мы ведь, в общем-то, цивилизованные люди и хочется по-цивилизованному излить свои чувства!
  
   Но как она отнесется к моим цивилизованным восторгам - я и этого не знаю. Есть дуры, которые категорически отказываются от комплиментов, и эта могла принять меня за ловеласа. И если бы только она... А там где-то за ее спиной мог быть сонный муж. Мало ли чего спросонья придёт ему в голову.
  
Я сдержанно сказал:
   -Ничего такого страшного не произошло, мне необходимо позвонить от вас, если это, конечно, не очень не вовремя...
   -Да что вы! Заходите пожалуйста! - с радушной поспешностью перебила она меня и шагнула назад, освобождая проход.
   "Большое видится на расстоянье"...
   Короткая тельняшка плотно обтягивала
ее фигуру, без ложной скромности подчеркивая прелесть стройного тела и соблазняя крутыми бедрами и выпуклостями наверняка упругих грудей.
  
   Как надо владеть собой,чтобы в такой ситуации не рассыпаться на комплименты. Я сглотнул слюну и вошел в квартиру. Первым делом стрельнул глазами по сторонам.
   -Вы одна дома?
   -Да, муж на боевом дежурстве.
  
   Про себя я отметил, как охотно она ответила на мой вопрос.
   -А он у вас кто, военный?
   -Нет, пожарник...Но пожарная охрана - военизированная.
  
   Какие у нее прекрасные глаза! Они смеются, искрятся смешинками. Она умна и остроумна, и это я тоже откладываю в своей голове. И к своему мужу она относится с хорошо заметной иронией. Это тоже не мешает запомнить.
   А вслух я сказал:
   -Никогда не думал, что в нашем городе так много пожарников. Сегодня уже со второй женой пожарника разговариваю.
  
   Она весело воскликнула:
   -Вам повезло! У пожарников самые хорошие жены! Одни сутки из четырёх они полностью свободны от всех супружеских обязанностей.
  
   Я еще не знаю, настроение у нее такое веселое или такая коммуникабельность... Тут спешить нельзя, всякое рискованное дело требует выдержки и осмотрительности, да и потом, если вспомнить, я пришел сюда не ради каких-то рискованных дел.
  
   Я пришел сюда,кажется,позвонить.
   Да-да, позвонить, а не втягиваться в дискуссию о ее недельной вольнице в каждом месяце.
   Об этом стоит на досуге поразмышлять.
  
   -А у вас что-то с телефоном случилось?
  
   Мне ничего не остается, как прикинуться дураком.
   И я стою дурак дураком.
   Она очень маленькая и совсем голая, если не считать тельняшку и туфель на стройных ногах.
  
   Но туфли, как известно, к одежде не относятся, и раньше, до коммерциализации нашей торговли, их продавали в обувных магазинах, а теперь даже в овощных они есть.
  
   Вот на этом и зацикливаются мои мысли. Она кажется мне настолько голой, что я почти ощущаю тепло ее тела.
   Мне становится жарко, я смущен и мыслями, что уже обуревают меня, и тем открытым вызовом, который она бросила мне.
   И все же я не могу забыть, что здесь - в первый раз, и это удерживает меня на прежних моих позициях.
  
   -С телефоном - все нормально. Но надоела одна особа. Звонит непрерывно. То молчит, а то выдаст что-нибудь неприличное и отключится. Хулиганка! Вот я и хочу узнать ее телефон.
  
  
   -А с вашего телефона это нельзя сделать?..Или тут есть какие-то хитрости?
  
   Я вижу в ее глазах живой интерес, и отношу его к природному женскому любопытству.
   -В том-то и дело, милая соседка, - охотно объясняю я, - что здесь есть определенная хитрость.
  
   Да, хитрость здесь несомненно есть, и есть она даже в том, как я назвал вас, милая соседка... Но я не зацикливаю ее внимание на этом, любезно продолжаю:
   -Номер телефона телефонного хулигана можно узнать только в том случае,если не отключишь свой аппарат, а на АТС позвонишь с другого.
  
   Она загадочно улыбнулась.
   Очень глубокомысленная улыбка и страшно нахальные глаза.
Я не выдерживаю, вспыхиваю красным пламенем.
   Она не верит ни одному моему слову и поэтому улыбается:
   -Ну-ну. Бывает и так...Телефон в комнате,а я пошла на кухню. Не буду мешать вам.
  
  
   *********
   Я благодарно кивнул и бросился к телефону.
  
   -Девушка,милая!-кричу я, как только АТС ответила.-Помогите найти телефонного хулигана! Замордовал совсем! Спать не дает! А у меня - возраст! Награды есть! Я уже пенсионер заслуженный!
   -Успокойтесь,пожалуйста. Я постараюсь помочь вам,-пообещала телефонистка.- Звоните вы откуда?
   У меня действительно нервный, срывающийся голос. Эти бабы достали меня!
   -От соседей! Свой телефон я не отключил.Понимаете,я уже на заслуженном отдыхе, а он отдыхать не дает!
   -Не волнуйтесь, идите к себе, я вам позвоню. Какой ваш номер?
   Я сказал и повесил трубку. В коридоре поразмышлял немного и решил попрощаться с соседкой, да и в самом деле не уходить же было по-английски.
   И я пошел на кухню.
  
   Хозяйка варила кофе.
   Услышав мои шаги, она оглянулась прежде, чем я успел отвести взгляд от ее ног. Точнее, от той их части, которую окантовывал край короткой тельняшки и где под полоской полосатой материи я пытался рассмотреть трусики при полной своей убежденности, что их там нет.
  
   Она перехватила мой взгляд.
   Я завращал глазами, не зная куда их спрятать.
   Она владела собой, куда лучше меня, и ничем не выдала, что заметила столь откровенное любопытство.
  
   -Чашечку кофе?- как ни в чем не бывало предложила она.
   Только кофе еще мне не хватало...Да если я разогреюсь, разогреюсь, да еще рассядусь...Нет уж, надо сматываться, пока не разогрелся.
   -С удовольствием бы, но мне сейчас позвонят!
   -А вы в самом деле - пенсионер?
  
   И в такой разговор втягиваться мне не следует.
   -Милая соседка, это я - только для АТС,- торопливо объясняю я.- Ведь их иначе ничем не проймешь. А так - я человек свободной профессии, такие, как я, пенсионерами не бывают. Я художник!
  
   Она скользнула по мне мимолетным взглядом, насквозь ли просветила или оценила только то, что было на виду, но осмотром, как мне показалось, осталась довольна. И все равно надо уходить...от греха подальше.
  
   -За все спасибо,-вежливо раскланиваюсь я.-Еще раз извините за беспокойство,и спокойной вам ночи!
  
   Наверное, я слишком быстро уходил...и наверняка, глядя мне вслед, она в уме решала, как казалось ей, несложную для нее задачу: переметнусь я к телефонной хулиганке или все-таки выбор остановлю на ней?
   Или это вообще пустые мои фантазии, и метаться мне вообще не придется?..
   Ух, ну и ситуация, ажно упрел.
  

**********************************************

  
  
   **********
   Ночной визит к соседке изменил весь мой душевный настрой. Во мне все как-то передернулось, не то, чтобы наизнанку вывернулось, но пошло наперекосяк, и духовное начало, с помощью которого я пытался возвыситься над сексуальным миром, затерялось среди мыслей, приземленных донельзя.
  
   Соседка и незнакомка на пару заплясали в моей голове, да в разных вариантах, ни один из которых не был хоть мало-мальски пристойным.
  
   Нечему тут удивляться.
   Мужчина всегда находится между двух огней и мыслит круто, особенно когда похоть возобладает над возвышенным и первородный инстинкт торжествуют над здравым смыслом.
  
   "Без женщин, женщин жить нельзя на свете". А я уже который день в одиночестве, считай, что холостой. Чем больше этих одиноких дней, тем страшнее мои фантазии.
  
   Огни едва обозначились, но они уже приобрели магическую силу и притягивают меня, как свет маяка заплутавший в море корабль. Но тем ли курсом я иду, и окажется ли спасительным он. Или это только наваждение, за которое потом платишь разочарованием не только к женщинам, но и к самой жизни, и уже по-своей воле забиваешься в угол одиночества.
   С этим надо бороться!
   Я ведь не стремился ни к чему такому, на чем можно подпалить крылья. И не надо обольщаться, огни наверняка горячие, и огонь - открытый. А мои мысли даже в Космосе парили, и вот те на - скатились до постельного варианта.
   Негоже, негоже.
   Прости, господи, но до чего ж человек твой нехорош.
   В моем возрасте вообще надо избегать крутых поворотов. И не зря эта дамочка, которая там, внизу, без трусов сейчас кофейничает, полюбопытствовала: а не пенсионер ли я?
   Вопрос с большим затаенным смыслом. Ишь какая ехидная...Я не пишу здесь слово, которое пришло мне на ум, чтобы потом не раскаиваться, хотя должен искренне заметить, слово - литературное. Я только напомню здесь неуверенным в моих силах дамочкам: старый конь борозды не испортит.
   Чего же я хотел, мешая людям спать, и зачем занесло меня в эту квартиру? Именно - в эту?
   Раньше я никогда там не был, и эти соседи никак не располагали меня к знакомству.
   Хотел всего лишь найти женщину с приятным голосом и телефоном, ну желательно, конечно, умную, чтобы она вместе с аппаратом была мне чем-то вроде форточки в окне. Плохо - и я звоню ей. Хорошо, и есть чем хорошим поделиться - и я делюсь с нею. Просто, честно, ясно - и никакого блуда! Можно было обойтись без соседки и автоматом. Она спутала мои мысли и внесла еще бльший разлад в мой внутренний мир! Вот что значит отпустить жену к лицам кавказкой национальности, а самому сесть на голодный паек. Хотя и пайка-то никакого нет. Паек подразумевает хоть что-то реально доступное, ну если не для удовлетворения голода, то хотя бы дает возможность заморить червячка.
  
   Я не сразу заметил, как голодная философия брошенного на произвол судьбы одинокого мужчины в корне поменяла мое еще не совсем определенное отношение к незнакомке и знакомой соседке.
   Еще несколько минут назад я мгновенно и холодно расправлялся с любыми мыслями о сексуальном голоде, не давая им разжечь во мне никаких фантазий эротического свойства и ничего низменного по отношению к женщине. В голове у пожилого человека, внушал я себе еще несколько минут назад, не должно быть никакого хлама. И вообще пора образумиться, и это уже я думал без учета времени. В моем возрасте здоровье дороже какой-нибудь финтиклюшки. А сколько мужиков моего возраста гибнет от инфаркта в объятиях этих самых финтиклюшек!
   К черту, милые женщины, вашу розовую плоть.
   Да здравствует одиночество под простынью и теплым одеялом!
   Лишку я тут хватил или нет?..
   Да,ничего...Плотские мысли это такие мысли, если они завладевают тобой, то от них ни днем ни ночью нет покоя. От них можно избавиться только с женщиной. Необязательно любимой. С любой. Потому и существует проституция. Но у нас она только оформляет свой статус. У нас пока любой секс - бесплатный. Нужны добровольцы...
   Днем их и с огнем не найдешь.
   А ночь? Что ж ты ночь наковеркала...
   Так что уж лучше сразу на своих нестареющих половых инстинктах поставить крест. Пока у меня есть выбор, я должен выбрать спокойную жизнь нормального пожилого человека, и никаких авантюр! Я все-таки художник, пусть мои этикетки не всегда всем нравятся. Не моя вина в том, что критикам порой не хватает художественного воспитания.
  
   *****************
   Когда я сажусь за чистый лист бумаги, я тут же прикидываю в уме, как и что я размещу на нем, а уж потом пишу...рисую...малюю... Ну что ж, малевать тоже приходится. Я работаю на заказ. Кто платит деньги, тот и этикетки заказывает.
   Хорошая мысль, своевременная. Первым делом надо разделаться с соседкой. В ней - весь корень зла, и мысли мои она подпортила, и репутацию мою может запросто подмочить.
   Я настроил себя на решительную встречу...
  
   **************
   А как встретился днем с соседкой, так все сразу стало на свои прежние места без каких-либо особых усилий с моей стороны. Для этого-то, оказывается, и надо было, чтобы она опять затолкала себя в бесформенные штаны и такую же безобразную куртку.
  
   Женское начало в ней резко поубавилось и сделалось таким незаметным, что, столкнувшись с нею в подъезде, я с радостью увидел: говорить с такой мне не о чем.
   Я еще ненастолько изголодался!
  
   Ночное видение испарилось из моего сознания, не оставив даже пробелов в моих мыслях, и я даже не попытался вспомнить, а вообще-то, о чём я собирался с ней поговорить.
  
   Буркнув привычное "здрасте", с легкой душой я прошел мимо, ругая себя все в той же самой душе за ночное наваждение, ночные кошпары и нелепые фантазии одетые в полосатую, как сама жизнь холостяка, материю.
  
   Жена пожарника не может знать, что такое вдохновение и как оно окрыляет. Она наверняка решила, с учетом нашей ночной встречи наедине и подслушенного ею телефонного разговора, что мне надо лечиться, и всякие контакты со мной становятся опасными, потому и была такой холодной с виду.
  
   А я подумал, что если, вот таким же образом одеть мою незнакомку!?.
   Это была находка художника!
  
  
   Следущей ночью, в очередной раз глядя с четвертого этажа в большой и сонный мир из распахнутого окна, я стал мысленно одевать женщину, которую еще ни разу в жизни не видел, во что попало.
   Это хитрое словосочетание на самом деле подразумевает самую что ни на есть бесхитростную и примитивную одежду.
  
   Но странное дело, во что бы я не заталкивал незнакомку, это было совсем не то, в чем ходила моя соседка. За исключением тельняшки. Короткая тельняшка в обтяжечку с умопомрачительной для меня жестокостью оголяла и подчёркивала самым наглым образом самое прекрасное в обеих женщинах, и так, что я уже в своих фантазиях одну от другой почти не отличал.
  
   Фантазии мои стали излишне пылкими.
   Эксперимент с переодеваниями с треском провалился и из передевания превратился в раздевание да еще сразу двух баб. Ну и апетит у меня стал! Вот что значит оставить сексуально нормально развитого мужчину наедине с самим собой, и я уже опять не мог понять: к кому же тянет меня больше: к соседке или незнакомке? Запутался вконец.
  
   Надо было окончательно избавиться от этого наваждения, и я решил больше не экспериментировать со шмотками. Все-таки я не художник-модельер, а почти - художник илюстратор. Разница есть, и приличная...И прежде всего она - в интелекте, в том самом, который определяет взгляд каждого из нас на женщину...
  
Я оставил соседку в том, в чем она дифилировала днем.
   Душа успокоилась...по отношению к ней.
   Конечно, дело было не столько в соседке и ее полосатой рубахе, сколько в моих фантазиях.
   вымысел всегда прекраснее действительности.
   В этом я убеждался неоднажды. Но фантазии мне нужны были как художнику, и как только я вспомнил о своей профессии и чем вообще должен заниматься, так сразу нашел им правильное применение.
   Их надо было выплеснуть на бумагу!
  
   Всю эту эротику, которая застряла в моих мозгах и не дает мне покоя, нельзя спускать на тормозаж...Я мог неплохо подзаработать на ней... Без денег, денег жить нельзя на свете. Сколько бедных художников ушли из жизни, так и не сумев получить признание невежд и за их счет сколотить мало-мальски стоящий капитал.
  
   У моей задумки есть и другая сторона.
   Выплеснул эротику из головы на бумагу, как ведро с помоями на головы прохожих, и считай, наполовину избавился от скабрезных мыслей. Голова каждого из нас - своеобразная авдиева конюшня, только куда еще грязнее, и нет такого Геракла, которому было бы под силу вычистить её.
  
   Искусство может усмирять не только страсти, но и служить чем-то вроде дымовой завесы, за которой скрывается твое плотское начало, и твоя похотливая физиономия оказывается размытой.
  
   Я приободрился, ожил, воспрянул духом и, посидев пару ночей за столом, решил, если незнакомка все же позвонит, буду говорить только о возвышенном, не дам ей повода сбить меня на телефонный блуд.
  
   Она не должна чувствовать во мне дуреющего от старости самца, она должна видеть во мне одухотворенного среднеобразованного гражданина среднего возраста и роста, который согласно своему возрасту, еще находится в "соку". Так проще заманить бабу в постель...Тут любопытство начинает подхлестывать ее интерес.
  
   Тьфу,черт возьми! Опять сбился на секс! Это проклятые СМИ виноваты. На всех волнах и во всех изданияж сегодня только и мусолят эту тему. Хорошо еще, что рассуждаю про себя.
   Эх,мысли,мысли...Рука не успевает за ними. А я уже изрисовался, опять смотрю в окно.
  
   И время снова тянется-тянется...
  
   Оно жутко тянется, когда сам не знаешь, чего ты ждешь от бесконечной ночи...
  
   Может, проявить инициативу?..Телефон знаю...Вот желанный номер - на бумажке передо мной и рядом с телефоном. Он специально лежит на виду. Жена входит - я сминаю бумажку и бегу в сартир.
   И всю блажь сразу выброшу из головы, как сартирную бумажку в унитаз. Временно холостой - всё равно, что временно безрабоьный...
  
   А пока...пока велик соблазн позвонить первым.
   Но как она воспримет мой звонок? Как хамство или вероломство?..
   Впрочем, какая разница, как это будет называться. Хамство и вероломство - ближайшие родственники. Чтобы я там не плел в оправдание, в ее глазах я навсегда останусь лжецом, и если сама она порядочная женщина, то прощай светлая надежда на личный телефон доверия.
  
   Ну а если она окажется телефонной шлюхой и несмотря ни на что попытается нашу телефонную связь трансформировать в половую, вот тогда уж крах и фантазиям, и заработкам.
  
   А повесть написал явный сексуальный маньяк. Но без розовых очков. В ней немало прекрасных эротических сцен. Но как они опошляют женщину!
   Для художника это - крах.
   Так стоит ли рисковать!?
   Пусть женщина думает, что она не обманулась, и я должен думать, что не обманулся в ней. Такая уверенность настраивает на более приятные размышления.
  
  
   *******
   Наконец ночью раздался долгожданный звонок.
   Это была моя маленькая победа!
   Я мгновенно схватил трубку :
   -Слушаю !
   -Здравствуйте! Вы узнали меня?
   Вкрадчивый голос, но какой приятный!
   -Еще бы! - радостно кричу я в ответ. - Я не мог не узнать вас! Я только и думал о вас все эти ночи и дни, и узнал вас раньше, чем вы спросили меня об этом, нет, даже раньше, чем снял трубку!
  
   Излишне эмоционально, но я так ждал этого звонка.
   -Ой уж! -воскликнула она.
   Я представляю, как она там недоверчиво улыбается.
   -Ей-бо!
   -Мужчинам своственно преувеличивать.
   -0,да! И эмоции перехлестывают меня через край!
  
   Но разве можно что-то другое сказать женщине, столь тонко знающей мужскую психологию.
   -А на самом деле они всегда раздваиваются.
  
   Эмоции или мужчины? Мгновенное замешательство...
   Но кажется, я понимаю, что она имеет в виду. Я и сам о мужчинах думаю в точности также. Но нельзя позволить ей топтать мужчин, как петухи топчут курочек. Она не должна сбиться на столь неудобную для меня тему. Только возвышенное и высокое должно быть в нашем разговоре под моим интелектуальным соусом.
  
   -Да-да, прелестная женщина! Ах, эти двуногие хищники, они любят подстраховаться. И это - безусловно верно, когда речь идет о мужчинах, но я - совсем другое дело!
   -И вы хотите сказать, что ни одна женщина не смущает ваш ум?
  
   Я должен сказать именно то, что она хочет услышать:
   - Ни одна, кроме собственной жены. Но это - совсем не то, и не те мысли. А вспомните, что я воскликнул, когда услышал ваш голос, ваш долгожданный голос!
  
   Она молчит...вспоминает... и наверняка где-то там далеко улыбается.
   Приятная и милая улыбка.
   Она все еще не верит мне, но на ее улыбке это уже почти не отражается.
   -Вы же не знаете меня...
  
   Ах, милая женщина, в наших отношениях это как раз тот самый большом плюс и плюс в вашу пользу...
   И теперь я не хитрю, начистоту выкладываю все как есть:
   -Потому и думаю о вас!
   -А хорошо знакомые слишком хорошо позволили узнать себя, и ничего интересного в них не оказалось?
  
   -Ничего загадачного. А вы - тайна, покрытая ночным мраком.
   -Вы уже создали мой образ...и кто я у вас: святоша или блудница?
   -Ну, что вы... я, конечно, создал ваш образ... зрительный. Я же - художник. И в нём нет никакого подтекста морального, нравственного и прочего всего того, чем так гордятся правильные дамы.
  
  
   -И какой же вы меня представляете?
  
   Она не дает мне подобрать нужные слова, она специально торопит меня, и надо отвечать.
   -Всякой! - уже не надеясь соврать что-то дельное, ляпнул я первое, что пришло на ум.
   -Всякой?!. Вот как...- хихикнула она.- И, конечно, чаще всего - голой?
  
  
   Я - о моральном облике, она - о теле!
   Не помню, говорил ли я ей о своей професии, или ее выпад никак не связан с этикетками и этикетом. О Господи, из ребра ли нашего ты создал их или из одной глины? Ну,что у них там такое в голове, отчего они так о нас думают?
  
   Я с тоской покосился на свои рисунки.
   Да, одежонки здесь на ней - никакой. Но это я рисовал для себя и...читателей. Это же так интимно! И в разговоре незнакомых людей, по-моему, недопустима подобная голожопия. В нашем разговоре все должно быть пристойно. Надо все-таки высказаться яснее, она должна, наконец понять, что к чему и зачем я с ней дискутирую.
  
-Видите ли, я как-то об одежде не думал...- Теперь я смотрю на свои рисунки уже с улыбкой.- Понимаете ли...она совсем не занижала мой интеллектуальный порог...Я не пытался овеществлять вас, одеть, мх...конкретизировать до какой-то определенной женщины...Вы для меня - что-то вроде собирательного образа...
   -Расплывчатая мечта и неопределённое желание.
  
   Я даже не думал, что умею так заливать. Но я и не думал, что она способна так точно бить в цель.
   Мне ничего не оставалось, как согласиться с ней.
  
   Экспромт ей удался.
   -О! - хихикает она, - я знаю, о чем мужчины думают по ночам, откомандировав своих жен подальше. И наверняка, когда вы думали обо мне...про меня и не могли подыскать нужного слова, вам еще хотелось сказать, что порядочная баба ночью чужому мужику звонить не станет.
  
   Она бомбардирует меня пошлятиной.
   Но я не такой дурак, как это там ей кажется, и свой интерес скромно держу при себе.
   -А о чем они думают по ночам? - спросил я невинно.
  
   Любопытно, как она это представляет.
   Она долго молчит, и не потому, что подыскивает нужные фразы. Ее молчание - кокетство, и только.
   -О чем же? - настаиваю я на ответе, полагая, что нужную паузу мы уже выдержали.
   -Ну...ночью...как бы вам сказать...ночью им небесные создания не нужны.
   -И вы так легко расписываетесь в своей непригодности?
   -Ваше ехидство, которое здорово чувствуется в вашем вопросе, совершенно ни к чему.
   -А я вообще не понимаю, почему вы дышите злобой и доброжелательность, так необходимая на первых порах знакомства, совершенно отсутствует в нашем диалоге.
  
   -Да нет, это не так, я просто хочу понять, какое отношение я могу иметь к вам и, вообще, на какое место в своей жизни вы ставите случайную женщину? А если где-то и схамила, то это от волнения...даже если хотите - от неумения правильно выражать свои мысли. Я ведь среднеобразованная. Десять класов в умственном развитии оставляют желать много лучшего.
   -Не ждите. Извиняться не буду. Я слишком суров.
   -Я это поняла.
   -Порассуждаем спокойно о женщинах в целом. Я художник, и женщина прежде всего нужна мне для вдохновения...для работы...как объект, достойный внимания...как натура, в конце-концов!
   -Я не признаю мужчин без вдохновения,и вдохновение мужчине нужно во всяком деле.
  
   Она опять на постельный вариант скатилась!
   Так и стремится сбить меня с высокого на низменное.
   -Ах!- в сердцах я даже рукой махнул.- Я ведь не об этом! А, впрочем, сейчас ночь...
   -Спасибо,что напомнили. Право, я заболталась, и уже мало соображаю, что говорю. Действительно, ночь, я наедине с незнакомым мужчиной, почти в его квартире...почти в его постели. Тут у кого хочешь голова кругом пойдёт.
   -Но до тедефонного секса мы ещё не дотягиваем.
   -Ну,бывайте,бывайте! Хватит!
   И... пи-пи-пи...
  
   Я вскочил на ноги. Да что это за манера такая бросать трубку!
   Вот она для чего не дала мне свой телефон! Вздумала потешаться надо мной! В одностороннем порядке третировать меня!
  
   Я нервно хожу по комнате. Ругаюсь вслух.
   Соседка, если не спит, наверняка всё это слышит. Окно распахнуто, а ковры с пола, как только уехала жена, я убрал, что бы не пылесосить.
  
  
   Я не привык к таким физическим нагрузкам. Свалился на диван и смотрю в потолок. Я ещё не умер, но уже ни о чём не думаю.
  
   И вдруг - дзынь! Дзынь!..
   Мгновенно бросаюсь к телефону. К нему - только руку протянуть, но этого расстояния мне хватило, чтобы осмыслить ответ.
   -Ну, что ещё надо!? - сонным голосом ворчу я, как будто бы меня разбудили, и не по делу.
  
   И слышу голос незнакомки, которая даже не вздремнула и совершенно уверена в своей правоте:
   -Вы увлекающийся художник и часто забываете, что у вашего звонка было духовное начало.
   -Это иногда случается со мной. Мы невольны над своими мыслями, и иногда они срываются с языка прежде, чем успеешь рот закрыть.Но, женщина, как всякий художник, я должен быть увлекающимся человеком. Я обязан быть им! В этом секрет таланта.
   -Спорное утверждение.
   -Готов поспорить! По себе знаю. Творческой работе чаще всего мешает излишняя уровновешенность, отсутствие эмоций, привычные стены и опостылевший забор на бесплатных сотках. Еще ни один огородник ничего гениального не создал, если не считать овощи-фрукты. Но они - творения самой Природы!
   -Огородники!?
   Она хохочет:
   -Ничто так не оболванивает человека, как лопата! По собственному мужу знаю. А вы - профессионал?
  
   Как у женщины скачут мысли, только успевай соображать. И все же здесь, чтобы не попасть впросак, мне не обойтись без её собственного уточнения.
   -В каком смысле - профессионал?
   -Я имею в виду ваш хлеб?
   -Ну если в этом смысле, - улыбаюсь я, - карандаш кормит.
   -Вы произнесли это с затаенной грустью, даже со своеобразным сарказмом...Вам не нравится ваша профессия или заработки малы?
  
   Вопрос не в бровь, а в глаз, и кривляться тут не приходится.
   --И то, и другое. Мольпена оказалась нищей и капризной.
   -И вы к этому так спокойно отнеслись?
   -Ну,что вы! Как раз к этому я и не мог спокойно отнестись. Я жуть, как разошелся, когда в Союз художников меня не приняли. Всех там матом обложил, а картины свои из Союза в их же окна повыбрасывал.
   -Вот это были эмоции!
   -А сколько битого стекла! Это были настоящие эмоции...потом я их рублём оплачивал.
  
   -Сдается мне, как раз избыток эмоций, а не недостаток их и поме­шал вам стать членом Союза художников. Но думаю, вспылили вы зря. Вспомните, какой у нас был Союз, и скольких из тех, кого он отторг, пригрел ненавистный нам Запад, где они теперь блистают...своей бесталантностью.
  
   -Вы совершенно правильно поняли! Вспомните Пикассо! Мазило и придурок! Сколько их таких было психически больных гениев, по которым до сих пор тоскует наш дурдом. А я - во всех отношениях здоров...вот и рисую этикетки.
  
   -Вообще-то я хоть и далека от живописи, но нечто подобное подметила в вашей среде, и мне иногда кажется, глупость у современных мастеров кисти превалирует над здравым смыслом, и сегодня это особенно ценится, как картины мастера с обрезанным ухом...которое он сам себе обрезал.
  
   Я морщусь и улыбаюсь одновременно, вот такие противоречивые чувства одолевают меня на этот раз. Да, смысла в том, что он сам себе обрезал ухо, нет, как и в его картинах, каждая из которых всего лишь бред больного воображения, и гений умственно недоразвитым быть не может. Это всё от того, что у нас - много дураков, и не только в России, как это они там утверждают.
  
   -И что так тянет вас обобщать! Лично я не имею никакого отношения к подобным художествам. Я на искусство смотрю по-чеховски: в человеке должно быть всё прекрасно. Мне и в голову никогда не придёт изуро­довать грубыми мазками женскую задницу и там, где у неё "очко", нарисо­вать кривой глаз и выдать это за свое видение мира. А ведь есть и такие "шедевры" в этой, как вы выразились, художественной среде.
  
   -Да, глядя на подобную мазню, невольно думаешь, что именно таким глазом и именно через "очко" собственной задницы смотрят их авторы на мир. А Вру­бель как раз смотрел на него другими глазами, влюбленными, ведь он любил замужнюю женщину и ее образ запечетлевал на иконах.
  
   -Любовь - это тоже болезнь, и надо быть здорово больным, чтобы любимую женщину, как святую, писать на иконах...
  
   Какая грустная интонация. Я даже вздохнул, и все это получилось непроизвольно.
   -Так,может,это у вас возрастное и для вас уже вполне ес­тественное состояние? Черствый, тупой, и ум уже детский...когда все женщины прекрасны, и самая лучшая из них - мама. Оранжевое солнце, оранжевое небо...Тут уже не до шедевров.
  
   Я опять морщусь,но теперь не улыбаюсь. Откуда она знает мой возраст? Мне помнится, я о нем еще и словом не обмолвился. Пауза получилась сама собой, и не дождавшись ответа на свой прямой вопрос, она начала в очередной раз прощупывать меня:
   -Так вы, что, никогда и не любили?
   -Судите сами, если в Союз не приняли.
   -Значит, всегда был безнадежно здоров,- с нескрываемым ра­зочарованием произносит она.
  
   Мне жаль, что она ассоциирует душевное здоровье с бездарностью, и я спешу утешить ее:
   - Милая женщина, не печальтесь, свое здоровье я берег для вас!
  
   -Простите, а можно - откровенно?
   -Если у вас получится такое же откровение, как и у меня, то лучше не надо откровенничать.
   -Конечно, это может не очень понравиться вам.
  
   Она завелась, я это чувствую, и ее уже не остановить.
   -Шпарьте без реверансов! Чего уж! Выкладывайте, что у вас там на уме!
   -Ну, тогда скажу...
   -Ну, тогда говорите!
   -Вы не боитесь заболеть?
  
   Вот в этот момент мне показалось, я прекрасно понимаю, куда она гнет.
   -Вами?!- воскликнул я и рассмеялся.
  
   Смеяться, наверное, надо было не так нахально, можно было про­сто хихикнуть, и этого вполне бы хватило, чтобы она поняла, как я презираю болезни подобного рода.
  
   Она сухо обронила:
   -Я имею в виду другую болезнь,
   -Это какую?
   Я все еще пребывал в веселом настроении. В таком настроении человек теряет всякую бдительность.
  
   -Дурную! - Тихо сказала она. - Ваш телефонный блуд может кон­читься именно такой болезнью.
  
   -Вам лучше знать, чем вы больны! Спасибо за предупреждение!
   -Хам! - гневно крикнула она, и телефонная трубка начала дол­бить мое ухо короткими гудками.
  
   Но я без сожаления слушал зумер. ПищИ, пищИ!
   Эта дама те­перь обязательно позвонит мне. Женщины не прощают обиды. Это только дурни думают, что можно безнаказанно обижать их.
   -Будь готов! - сказал я сам себе и сам себе бодро ответил: - Всегда готов!
  
   Нет, конечно, я не был пионером в этом деле, но у меня стало наредкость чертовски хорошее настроение. Кажется, я начал приходить в себя, а уж что на время забыл о существовании супруги, так это уж точно, и это - хороший знак. Она пока не давит ни на мою психику, ни на моё сознание и под сознание. Я положил трубку и удовлетворенно потер руки.
  
   ************************************************
   ******************************
  
   Часть вторая
  
   СЛУЧАЙНАЯ КОМБИНАЦИЯ ЦИФР
  
   ***
   Она не звонила, а я готовил иллюстрации к повести и преспокойненько ухмылялся: охмурение продолжается, и надо думать о нашем свидании.
  
   "Ну и нахал!"-воскликнет какая-нибудь старая дева, которая ни к кому и никогда в жизни не ходила на рандеву.
  
   "Наивная душа, - проворчит старый холостяк. -И об этом-то он думает после того, как она бросила трубку да еще сказала ему в глаза то, что женщины обычно говорят за глаза."
  
   Ах, холостяки и великовозрастные девственницы, успокойтесь!
   Разъяренная женщина рвется в бой, и это - факт. Ее первый звонок мог состояться, а мог и не состояться. Тогда это целиком зависило от каприза, чудачества, если уж хотите.
  
   Теперь возникла другая ситуация. Она металась по квартире и в ярости рвала на себе волосы.
   Теперь она не могла не позвонить!
  
   Женщины очень ранимы, и теперь ей до смерти хочется доказать, что она вполне здорова. Только сотворив какую-нибудь пакость, только через такое злодеяние, она вновь могла обрести душевное спокойствие, и если не спешила со звонком, то лишь потому, что не придумала еще, какой должна быть месть.
  
  
   Это я понимал, как и то, что женщина чем больше думает о своем враге, тем сильнее привязывается к нему. Женщины вообще влюбляются только в тех, которые так или иначе занимают их ум. Они влюбляются в свои фантазии, которые чаще всего лишены всякого здравого смысла.
   И это тоже факт.
  
   Вся мировая литература в большинстве своих лирических романов в основу внебрачных связей кладет именно такие женские фантазии, лишенные грубой практичности.
  
   Покорить врага, поставить его на колени - такое в женщинах заложено природой, и к этому они идут инстинктивно. У них от любви до ненависти - один шаг.
   Сейчас, правда, другие времена - не всё так накоротке случается, как во французских романах или пьесах Шекспира. У нас, например, вырисовывается пошаговая телефонная связь. Хуже того, мы даже не знаем, где мы в этом мире: далеко друг от друга или совсем рядом.
  
  
   Пора разобраться с этой дамочкой, и покончить с излишне пылкими фантазиями. Может быть, вы, женщина, не стоите даже одного мгновения в моей жизни, даже одной пустяшной мысли среди множества сумбурных, которые сейчас переполлняют меня.
   Иллюстрации к повести почти готовы. Теперь можно глянуть правде в глаза: так ли хороша действительность, как я изобразил её на своих рисунках?
  
  
   *****
   И вoт когда ночью истерично зазвенел телефон, я не бросился к нему, сломя голову. Я дал ему немного позвенеть в ночной тишине.
   Ах, какая музыка...кто понимает. Ажно сердце забилось чаще.
   "Сердце бьётся всё чащё и чащё,
   И уж я говорю невпопад:
   Я такой же, как вы, пропащий,
   Мне теперь не уйти назад".
  
   И все же...
   Она должна была уверовать, укрепиться в мысли, что я давно и безмятежно сплю и не только звонка никакого не жду, но и думать о ней не думаю.
  
   Мне этот психологический трюк, похоже, здорово удался.
   На мое сонное "Алле", она жалостливо пропищала:
   -А это я опять...
   -Я узнал вас,здравствуйте!
  
   И наступила пауза...
   Моя незадачливая собеседница осмысливала, анализировала интонацию моего голоса, и потому, как он прозвучал, пыталась угадать мой настрой, и наверняка отгадывания были неутешительными.
  
   Я не мешаю. Пусть попереживает. Сдается мне, она чувствует себя виноватой...Ну так и прекрасно! Не надо нагнетать страсти.
  
   Мы только в начале пути, и для начала надо сгладить паузу, молчание явно затянулось. От него уже холодком повеяло, а женщины - жуть как теплолюбивы. И потом, она ведь вроде как в гости ко мне пришла...и пришла с виноватой физиономией.
   Так будем великодушны не на словах,а на деле.
   -Я узнал вас, а вы как будто бы и не в восторге?
  
   Она растерянна,она даже забыла "здрасте" и попрежнему пищит:
   -Мне кажется, вы сердитесь.
  
   Ну почему же, милая,кажется? Вы в этом уверены!
  
   За свою долгую жизнь я поднаторел в подобных диалогах, и никак не комментирую ее домыслы...Хотя молчание - это тоже комментарий...
  
   Не дождавшись ответа, она неуверенно произносит:
   -Наверное,я не то сказала, но и вы - хороши!
  
   Так выходит, она еще не определилась: виновата одна или вину надо разделить на двоих?
  
   Постараюсь ей помочь:
   -По-моему, вы еще ничего не сказали, за чтобы следовало виниться. И потом, милая женщина, не может быть так, чтобы один говорил не то, а другой - то, что надо. Есть в науке такое понятие: прямая и обратная связь. Небось слыхали?
  
   -Ну, телефон как раз и есть то самое, если к нему научно подходить, а не спрсонья...
  
   Это упрёк в мой адрес.
  
   Но я...- продолжает она по-прежнему не очень уверенно.- Я, поверите ли, последние дни больше думаю о вас, а не о каких-то там науках.
  
  
   Это как раз то, что надо!
   И все же не следует расслабляться. Она должна утвердиться в этой своей правильной мысли. Вот когда она утвердится в ней, тогда мы и поговорим, каким образом ей следует искупить свою вину.
  
  
   А пока я молча смотрю на свои рисунки и пытаюсь представить ее лицо. Дурнушка наверняка разочаровала бы меня.
   -В прошлый раз...не показалось ли вам в прошлый раз, что я быстро...ну, не совсем корректно...ах.нет...не совсем вежливо оборвала нашу беседу?
   Ах, милая женщина, ну зачем же я буду казнить вас, когда вы и без того так переживаете, так переживаете...
   -Нет, не показалось. Хотя, конечно, было досадно. Наш разговор оборвался на самом интересном месте. Я думал, это техника капризничает...
  
   Она не принимает подсказку.
   Энергично протестует:
   -Да какая техника, это сделала я!
   -А мне тогда такое и в голову не пришло,- беззаботно говорю.- Более того, я ждал, что вы перезвоните, и не дождавшись, решил: вы оскорбились.
   -С чего бы это?
  
   -Ну, хотя бы с того, что отключиться мог я, и оскорбиться - вы.
  
   -Да нет же!- волнуется она.- Ничего подобного мне не показалось! И как мне могло что-то такое показаться, когда я сама бросила трубку на телефон!?
  
   Уязвленное самолюбие заговорило в ней в полный голос, ей жуть как хочется царапнуть меня, и кошечка выпустила коготки. Но, милая женщина, я уже ничем не могу помочь. У меня - козырные карты! Я должен гнуть свою линию, а потешить вас я потешу как-нибудь в другой раз.
  
   Я слышу в трубке ее прерывистое дыхание...
   Представляю,как она там сейчас негодует на себя. Сколько было вложено эмоций...бедный аппарат, может быть, чуть вдребезги не разлетелся, а я это никак не оценил.
   Она готова повторить свой трюк с отключением. Но отмщение не состоялось, а как хочется быть отмщённой...
  
   Ну и женщина!
   Случайная комбинация цифр... и ничего подобного в лотереях у нас пока что не разыгрывается.
  
   Женщина, ну вот вам шанс:
   -Тогда вам для собственного успокоения придется искупить свою вину.
   -Как, каким образом?
  
   И потому, с какой готовностью она откликнулась на мое предложение, мне показалось...да, мне показалось, она подумала о том, о чем я даже и помыслить не смел.
   Не будем, женщина, спешить с этим. Не забывайте, что у моего звонка к вам было духовное начало.
  
   И все же, больше из любопытства, чем из каких-то других соображений, я спрашиваю:
   -А вас устроит любой вариант?
  
   И слышу в ответ:
   -А почему бы и нет. У нашей с вами телефонной связи - духовное начало, и ничего неприемлемого, как я понимаю, вы мне не предложите.
  
   И как я понимаю, она ничего не забывает.
  
   Ловко она обошла меня. Умеет отступать и хитра...хитра. Она, кажется, только и занимается тем, что прощупывает меня, и сейчас было бы преждевременно приглашать ее на свидание.
   Мы не девочки и не мальчики, чтобы взявшись за руки, с песнями шататься по улицам. Каждый из нас знает и на собственном опыте каждый из нас убедился: без рубашки - ближе к телу. Так что наказание надо выбирать попроще.
  
   Кроме телефонного номера, у человека есть еще имя.
   Какая прекрасная мысль! И ничего, что запоздалая.
   - Не шибко страшный вариант устроит вас?
   -Надо на него посмотреть,-кокетливо говорит она.
   -Давайте познакомимся. Скажите мне ваше имя! И не только искупите свою вину, но еще оцените мою непритязательность, скромность, если хотите.
   -Ну, уж нет! Ишь вы сколько накрутили, а воспитанный мужчина сначала сам должен представиться.
  
   Я тут же исправляю свой промах:
   -Ив.
   Это имя у меня вырвалось само собой. Значит, я уже сжился с ним, привык к нему и не обманываю ее.
  
   -Что-что,не поняла?
   -Ив!-повторил я твердо.
   -Ив?
   -Совершенно верно.
   -Вы - иностранец?
   - Как никто другой - русский. У того француза, о котором вы подумали, славянское имя.
   -И все же для меня оно не совсем привычно, хотя я тоже русская.
   -А ивы у вас, под окном, есть?
   -Ивы?.. Есть,- после короткой паузы, которая потребовалась, очевидно, ей для осмысления вопроса, ответила она.
   -Подойдите к окну, если вам не трудно.
   -Я стою у окна.
   -Прекрасно! Посмотрите в него. Нет ли там среди желтозеленых ив седого дерева?
   -О,есть! Но какое же оно седое! У него серебряные листья. Это наверняка красавец-мужчина в расцвете сил и украшенный сединой. Я давно любуюсь им.
   -Под моим окном тоже стоит такое дерево, я тоже давно любуюсь им, и не сочтите нескромным мое признание, но, если образно мыслить, я чем-то похож на него.
   -Сам себе казался я таким же ивом...Прекрасный образ, и вы мне уже нравитесь! Мне нравятся пожилые мужчины. Я, может быть, даже геронтофилка.
  
   В ее искренности не приходится сомневаться, уж очень эмоционально она это произнесла и с большим убеждением. Очередной шанс мне подбросила. Игра пошла в открытыю. На сердце стало веселей...
   -Ну, не настолько я старый...Я еще - вовсю зеленый седой Ив. Теперь ваш черёд...
   -Ива,- принимается?
  
   Опять она обскакала меня. Ей ни в чем нельзя довериться. Она перехватывает мои идеи и инициативу.
   По моей физиономии ползет кривая улыбка, но я вынужден изобразить восторг:
   -Еще как принимается! Я такой и представляю вас. Порой мне даже кажется, случись нам встретиться - я узнаю вас.
   -Мне тоже так иногда кажется.
  
   Здесь как-то странно прозвучал ее голос. Меня это насторожило.
   -И что же, чего вы боитесь?
   -Да как вам сказать...
   -Вы хотите сохранить инкогнито? - подсказал я.
   -До поры до времени.
   -Зачем?
   -Не знаю, зачем.
  
   Сейчас я разозлюсь.
   Я еле-еле сдерживаю себя, но говорю с укоризной:
   -Вы копируете меня во всем!
  
   -Вот как раз во всем я и не могу копировать вас, и это убивает меня. -Я боюсь разочаровать вас.
   И затяжной вздох, который сначала я принял за притворство, подвёл черту под искренностью.
  
   Но суть не в этом! Суть была в том, что долгожданная тема свидания возникла сама собой, и эту тему она подняла, и значит мысль о встрече уже крепко сидит в её прелестной, надеюсь,головке.
  
   -Я понимаю, о чём вы говорите, и меня самого смущают подобные мысли не только о вас, но и о себе.
  
   Из двух умных обязательно один останется в дураках. Таковы правила игры.
   Хорошо бы, что бы на этот раз это был не я.
   -Фантазии всегда прекраснее действительности! -Нам с вами детей не няньчить! Всякий новый человек,-продолжаю я вешать лапшу ей на уши,- сам по себе интересен, а всякая новая женщина - тем паче! Она для меня как непрочитанная книга...И если бы вы знали, как я соскучился по умному собеседнику!
  
   -А читать вы любите в постели, или как?
  
   Я купился.
   Какие прекрасные мысли были, и она вот так бестактно обошлась со мной...Но ни в коем случае не надо доказывать ей, что я давно уже ничего не читаю, и с ней ухо надо держать востро.
   Она не прощает мне никакой промашки, и кажется, она более земная, чем я предполагаю. Неудивительно поэтому, что она так ловко с высоких материй сбросила меня в постель...
  
   Я лихо ищу что-нибудь бездарное и самое подходящее... И вдруг второпях и неожиданно даже для самого себя выпалил:
   -А, может, нам в читальном зале встретиться?
  
   Вот это предложение! Только не надо объяснятъ ей, что я забыл уже, где находится библиотека. Она не предсказуема, и свои желания может мгновенно менять на диаметрально противоположные. Об этом надо помнить, когда буду раздевать ее...в читальном зале. Ну, конечно! Читальный зал, как всякий театр, начинается с вешалки.
  
   -По-моему, библиотека меньше всего подходит для общения.
   -Вообще-то да,- охотно соглашаюсь я.- "СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ!". Тогда давайте, чтобы не мешать интеллектуалам разговорами, встретимся на улице, там никто не станет одергивать нас, если мы разговоримся.
  
   -Мы обязательно разговоримся!
   -Но как же ваше инкогнито?
   -А я вам не откроюсь!
   -Но я все равно увижу вас!
   -А я вам телефон не скажу!
   -Ах вот как!- и мы оба весело смеемся.- Тогда улица - лучшее место для такой встречи, и ваш муж, если случайно увидит нас - не умрёт от ревности. Скажите, в магазине в одной очереди стояли, домой оказалось - по пути.
   -Так я должна быть с хозяйственной сумкой?
   -А разве случается, вы выходите из дома без нее?
   -Почти не случается. Для подстраховки возьму.
   -А где мне ждать вас?
   -Аптека на Зелинского устроит?
   -Еще как, она через квартал от моего дома.
   -И от моего тоже.
   -И это хорошо! Ужасно не люблю далеко ходить на свидания. Туда летишь на крыльях, а на обратном пути думаешь: и зачем тебя черт в такую даль понес!?
   -Вам не везло с женщинами?
   -В каком сиысле?
   -Ну...они не оправдывали ваших ожиданий?
  
   Ну уж на этои-то я не куплюсь!
   -Ах, вот вы о чем! А я ведь совсем о другом. По ночам у нас общественный транспорт пока что не работает.
   -Ага! И встретимся мы тогда днем. Как у вас со временем?
   -Я человек свободной профессии, и для прекрасной женщины мое время всегда свободно,- упавшим голосом пояснил я.
   -Завтра в три часа дня... Приемлемо?..
  
   День так день. Но и ночь будет наша. Дайте только срок...
  
   Я волчком прошелся по квартире. И притопнул! И прихлопнул! И еще что-то нечленораздельное, полное дикого восторга, изверг из своей глотки. Как здорово все получилось! Ну где тут было не сплясать!
  
   Трубка лежала на аппарате, Ива не могла слышать меня. Если кто-то и слышал, как я радуюсь, то разве что только соседка ниже этажом. Я представил, как она спросонья тупо смотрит в потолок, и еще веселее прошелся по полу.
   Ко мне тут не должно быть никаких претензий. Пусть пеняет на строителей. Это они такие звукопроницаемые перекрытия придумали. А человек имеет право на радость в любое время суток!
  
  
  
   ***
   Первое свидание всегда будет первым независимо от того, какой по счету женщине вы его назначили.
   У первого свидания - своя психология,
   и сколько бы их не было в вашей жизни, невозможно не волноваться, ожидая очередной объект своего вожделения. А безрадостная перспектива быть обманутым накладывает особый отпечаток на всё ваше состояние.
   Ах, мы нервничаем. Одни начинают ходить взад-вперед, другие приплясывать на месте, третьи - не пляшут, не ходят, а дрожат.
  
   Лирики такую нервную дрожь называют трепетным ожиданием, а на самом деле - это обычный мандраж.
   Тому, кто ждет, не до высоких материй. В минуты ожидания голова каждого влюбленного превращается в счетчик.
   Он складывает и вычитает минуты, а сам торопит ленивые секунды, при этом поглядывая на часы и бросая обескураженные взгляды в пространство вокруг себя. Ему кажется, что часы идут неправильно, что времени гораздо больше...а ее все нет.
  
   И бросок влево, и бросок вправо, и притоп, и прихлоп, и еще нервный взгляд на часы...
   Но вот стрелки доползли до назначенного срока... И опять сомнения в точности своих часов.
   Теперь начинает казаться, что они безбожно спешат, что на салом деле времени куда меньше... И он уже цепляется за быстрые секунды и все еще надеется...и не хочет поверить, что с каждым промелькнувшим мгновением надежд остается все меньше...
  
   АХ, как это мне знакомо. Наверное, мы все прошли через это. Конечно, с годами вырабатывается определенный иммунитет психотелерантного свойства, становишься философом и легче переносишь удары судьбы.
   Но главное, начинаешь ловчить, пытаешься подстраховаться и на свидание идешь только тогда, когда полностью уверен, что оно состоится и что очередная жертва лишена чувства юмора и не станет подшучивать над тобой.
  
   Мои года - мое богатство. Не могла молодая, бесспорно умная женщина сыграть злую шутку с пожилым Человеком. Все-таки она воспитывалась в советское время, а в то время мы еще учили молодежь уважать людей зрелого возраста, и потом, я не тянул ее за язык. Насколько мне помнится, она сама изъявила желание встретиться.
  
   Да,все это было бы верно при хорошей погоде. А погода к трем часам дня испортилась, и как только я добрался до аптеки - пошел дождь. Да какой дождь! Косые струи мощно ударили в асфальт, пешеходы бросились в подъезды и попрятались под козырьками домов, а по тротуару потекли потоки воды.
  
   Я встал у двери аптеки под бетонный козырек и приуныл. Чем сильнее хлестал дождь, тем меньше оставалось надежд на долгожданную встречу.
   Но чу! Шаги...
   Из под арки,плюхая по лужам дырявыми резиновыми сапогами на улицу вышла бабуся, спрятанная под большим старомодным зонтом, в котором наверняка тоже были дырки.
   Возле меня она сильно зашаркала по мокрому асфальту и спросила, притормаживаясь:
   -А,что,аптека закрыта на обеденный перерыв?
  
   Я был намного моложе старухи, но лучше ее знал режим работы панацеи от всех болезней.
   -Бабушка,-громко и охотно принялся объяснять я.-Аптека на обеденный перерыв не закрывается, так что заходите, пожалуйста!
  
   Старуха прекрасно слышала. Шум дождя никак не повлиял на её слух. Она весело посмотрела на меня и прошамкала:
   -Да мне лекарства без надобности. Это я из-за тебя побеспокоилась.
   -Из-за меня?-удивился я.
   -Ну да!-утвердительно кивнула она.-Вид у тебя больно несчастный, вот я и подумала, что ты тут неспроста торчишь: или девку ждешь, или что-то сердечное тебе надо внутрь закапать...
  
   Ах ты,карга старая!
   -Ты, бабка, иди своей дорогой, - рассердился я, - и шуруй прямо на кладбище!
   -Седина в бороду - бес в ребро.
   Старуха пошлепала по лужам, с укоризною ворча ещё что-то бранное в мой адрес.
  
   Излишняя проницательность выжившей из ума бабки смутила меня окончательно. Действительно,мне уже не двадцать и даже - не сорок,чтобы б такую погоду ходить на свидания и не окачуриться. Да и место надо было самому выбирать. А то встал здесь,как дурак,для всеобщего обозрения. И с погодой мог бы по радио определиться. Свидание - не футбол,при любой погоде не состоится, и она вполне может не придти.
  
   Рядом с аптекой у двери книжного магазина, дожидаясь его открытия, собралось несколько человек. Я подумал, если вклиниться в эту маленькую толпу, то я уже в ней ничем особым выделяться не буду. Именно эта, казалась бы прекрасная и спасительная мысль, оставила меня на прежнем месте.
   Если я буду как все, ничем не буду выделяться среди остальных, то как же узнает меня моя незнакомка. Я же не дал ей никаких особых примет!..
  
   И вдруг сердце радостно затрепетало: в конце улицы я увидел женщину под пёстрым зонтом...Струи дождя размывали ее великолепную фигурку, и все равно даже сквозь плотные потоки воды в ее движениях угадывалась грация и красота. Это могла быть она,а мы договаривались встретиться у аптеки...
  
   Я с надеждой смотрел на великолепное создание, которое одной своей походкой, как когда-то писал поэт, всколыхнуло мне душу до дна. Меня немного смущало,что она была без хозяйственной сумки. Но женщины - существа рассеянные,и вполне возможно, в спешке она забыла о конспирации.
  
   Я так уверовал, что она спешила ко мне, я так в это поверил, что мой мандраж кончился и перешел в трепетное ожидание. И вот с этого самого момента я бы ничего не смог возразить лирикам-романтикам.
  
   Красавица остановилась у книжного магазина и глянула на свои маленькие часики. "Милая!-ликовал я.-Трех еще нет, и обеденный перерыв там у них еще не кончился, и у тебя еще есть время на любовь!"
  
   Но она даже не глянула в мою сторону. Наоборот, она так наклонила зонт, что я уже не мог видеть её головку...которую, как когда-то пел один лирик, она могла бы склонить мне на грудь.
  
   И я вспомнил об инкогнито. Ну да, она хочет остаться неузнанной, а сама рассматривает меня из-под зонта.
  
   Нас разделяет тридцать шагов и проливной дождь, и мы, словно боясь дождя, не решаемся сделать навстречу друг другу и шага. Может, и она гадает: я это или не я?
   А какая женщина! И вот такая нежит по ночам какого-то пожарника, наверняка пьяницу и ханыгу.
  
   Наверняка.
   От хорошего мужика баба не пойдет искать приключения на сбою...эх да...и жопка у нее что надо, можно занести в число особых примет, но главной приметы - хозяйственной сумки - нет, а про лакомые места мы с ней пока что не говорили.
   Вот теперь стой и жди, когда откроют магазин. Если останется на улице - значит она. Ну...а если пойдет книги покупать. . .так, что же, на ней сразу и крест ставить?! Шлюхи тоже бывают начитанными. Шлюхам как никому другому нужна начитанность для общения со своими разнообразованными клиентами...
  
   И опять сплошные волнения! Видела бы незнакомка, "с походкой, со взглядом цариц", как я смотрю на нее издалека и сквозь дождь! Видела бы она это... Но она не хочет это видеть. Так и не глянув в мою сторону, она вместе с толпой покупателей устремляется внутрь магазина. Увы, обеденный перерыв кончился, а с ним и мои надежды...
  
   Я покрутил головой. Ни слева, ни справа никто больше не шел в мою сторону. . .
   Так она это или не она? Раз никто больше не идет в мою сторону, это должна быть она!
   И хватит ныть!
   Я вообще другой не желаю!
   Эта подходит мне как никакая другая!
   Я хочу именно эту! А то, что не посмотрела на меня, так это ни о чем не говорит. Ни о чем, разве что только о ее женской хитрости.
   Женщины - ужасно хитрый народ, это у них от природы. Может, она и глянула разок-другой из-под зонта, да я не заметил. И хозяйственная сумка - не аргумент. Аргумент здесь один - она сама, и никаких контраргументов, которые могли бы помешать нашему знакомству я не вижу.И зонтик у неё - кстати.
   О пользе зонта на всех каналах распевает стареющая певичка. Но там зонтик привязан к семейной жизни. Глупость какая-то. Зачем зонтик в квартире...ну, если у них крыша дырявая или поехала - другое дело...
  
   Теперь оставалось посмотреть, как она поведет себя, когда выйдет из магазина. Если остановится и начнет головой крутить, тогда я подойду и в качестве пароля и комплимента скажу: "Вы - настоящая Ива!"
  
   Ну, а вдруг она окажется не настоящей...Представляю ее реакцию, окажись она к тому же и хамкой. Наглые глаза и такой же наглый вопрос: "А вы, случайно, не дуб?"
   Дуб употребляется здесь в знаком всем смысле смысле. И частица "не" перед словом "дуб" не отрицает этого, хоть и называется отрицательной, а, наоборот, утверждает.
   О. великий и монучий русский язык..
   Так что спешить с паролем не надо.
   Может, вообще ничего не надо. Может, лучше зайти в аптеку, купить валидол...как намекала старуха.
  
   Ах,опять нытье!
   В конце концов, мужик я или не мужик?!. Пришла женщина на свидание, а я мандражирую! Ну,давай действуй. Промедление смерти подобно. Потом она наверняка скажет тебе по телефону все, что в таких случаях думают о слюнтяях. И тебе уже не на что будет рассчитывать.
  
   Я решительно перешел от аптеки к книжному магазину. Над ним нет карниза, а у меня нет зонтика. Но это и хорошо, что его у меня нет. Зонтик старит и пожилого человека превращает в деда.
   Дождь льет, а я не сутулюсь - голову держу высоко, хоть и течет вода ручьями за шиворот.
   Хороший летний дождь.
   Знать бы только, как долго мокнуть придется. Вдруг она - жуть какая книголюбка и, пока все книжки не перелистает, не выйдет.
  
   Какой-то толстомордый мужик с красной рожей пропойцы, проходя мимо меня, спросил:
   -Что, не открыли еще?
  
   По его, простите, лицу вижу, за всю жизнь он ни одной повестюшки о первой любви не прочитал и в книжном магазине ему нечего делать, но я постарался остаться деликатным, вежливо ответил:
   -Давно открыли.
  
   Ехидная улыбка вольготно разлеглась на его лошадиной морде. Ну этот, понятно, от чего такой проницательный. Он меня из окна аптеки еще приметил.
   И все же неловко немного стало стоять и здесь.
   Я понимал,на таких дурней не стоит обращать внимания, они обо всем судят только по себе и на бабу смотрят не иначе, как на постельную принадлежность, но ведь не будешь на всю улицу кричать, что у тебя ничего подобного на уме нет. Да и кричать-то некому. Тут никому нет дела вообще: есть ли у тебя ум или ты давно без ума от какой-то...
   Кроме старого дурня, по улице никто не шел. А на дураков я внимания не обращаю. Так что и стесняться тоже некого было. Последнее обстоятельсто воодушевило меня. Лучше всего отношения выяснять без свидетелей, отсутствие их каждому влюбленному придает дополнительную смелость. И не только ему самому, но и его и рукам, и желаниям.
  
   Казалось, у меня все было: и нужный душевный настрой, и достаточно смелости, и большой опыт...в амурных делах, однако всего этого мне нехватило.
   Больно уж дико повела себя незнакомка, когда вышла из магазина. Она распахнула зонтик, сунула под него голову и пошла себе своей дорогой в сторону от меня. А то, что я стою и мокну, а то, что я смотрю на нее во все глаза, как смотрят дети, как когда-то пел наш любимый бард, - это ее не касалось.
   Конспирация конспирацией, но и чувство такта даже в таких случаях должно быть.
  
   Я онемел от горя.
   Ну,нормальные люди хоть смотрят друг на друга... Смотрят!. А ей хоть бы что...что я в отчаянье,что по моему живому телу текут струи холодной воды! Да откуда в ней такое раздвоение личности?! По телефону со мной говорила одна, пришла другая...
   Другая или та же самая? С этим надо срочно разобраться!
  
   Женщина уходила, исчезала за стеной дождя. Еще немного и я навсегда останусь вневедении и буду все жизнь казнить себя за свою трусость!
  
   Я сорвался с места и устремился за незнакомкой. Лужи,дождик,грязь - все уже было нипочем,я широко шагал и шагал решительно, и мой решительный настрой теперь мог понять любой, даже этот мужик с толстой мордой...противник всякой лирики и в жизни и в литератуле.
  
   Неизвестно, чем бы кончилась погоня, если бы из школьного двора, мимо которого я уже летел, безумно округлив глаза, наперерез мне не вышла моя соседка. Я узнал ее по грязно-серым бесформенным брюкам, а все остальное скрывалось под огромным зонтом.
   Мне бы проскочить мимо, она все равно из-под зонта меня не видела,но встреча произошла столь неожиданно, что я невольно оставновился и буркнул совсем некстати неуместное "здрасте".
   Чёрт бы побрал эту мою проклятую вежливость!
  
   Она тоже остановилась.Отклонила немного зонт назад и безразлично посмотрела на меня, и в этот же момент ее взгляд преобразился, стал удивленным.
   Вместо приветствия она испуганно воскликнула:
   -Да на вас сухой ниточки нет!
  
   Я посмотрел на себя. Человеку иногда удается как бы со стороны глянуть на себя, и в тот момент у меня именно так и получилось.
   Ну и видок...Мокрые волосы слиплись и прилипли к черепку, отчего черепок мой стал до безобразного лысым. Брюки прилипли к икрам и ягодицам, и ноги поэтому меньше всего были похожи на мои ноги. Один пиджак ни к чему не прилип. Он лоснился от воды и напоминал ... он ничего не напоминал. Он, как две капли воды, был похож на бесформенную куртку соседки...
   Надо же, что вода с ним сделала, а на ней куртка совершенно сухая.
  
   Я мгновенно осознал всю бесперспективность своей погони. В лучшем случае я насмешил бы незнакомку, в худшем...У худшего случая было несколько вариантов, один страшнее другого. Вовсю зеленый седой Ив превратился в мокрую курицу. Откуда тут было взяться хорошему варианту...для первого свидания.
  
   И эта не выпустит меня из своего поля зрения.
   -В такой дождь и вы гуляете совсем простоволосым,-жалостливо простонала она. - А вам надо беречь голову! Вы же - человек умственного труда.
  
   Это - жалость или издевателество? Но с чего ей издеваться надо мной. Я ей ничего не должен.
   -В аптеку ходил,а теперь домой иду,-вяло солгал я. - Понимаете...сердце.
  
   -Ох, ты,- покачала она печально головой.-Никогда бы не подумала, вы так прекрасно выглядите.
  
   Я невольно улыбнулся.
   -Это я-то прекрасно выгляжу! А впрочем, при больном сердце не обязательно плохо выглядеть.
  
   Я безнадежно махнул рукой и пошел в школьный двор. Так было ближе к дому, и так я избавлялся, как мне думалось, от назойливого сочувствия соседки и от ней самой.
  
   -Вы же без зонтика!-подскочила она ко мне.
   -Теперь уже все равно.
   -Вам, может быть, и все равно, но я не оставлю вас в такую погоду да еще к тому же больного, давайте - под мой зонт.
  
   Она прижалась ко мне с боку, и я оказался вроде бы как под её крылышком.
   -Что вы!-обреченно запротестовал я. - Тут же совсем рядом.
  
   -Тем более вам не следует волноваться, для меня такая прогулка с вами не будет обременительной. И не трусьте, пожарник на службе.
  
   О,боже! На что она намекает!?
   В тот момент я почти возненавидел ее.
   Я и в мыслях не держал её пожарника, но так уколоть! И больше всего меня раздражали её штаны. Мы шли молча, я смотрел себе под ноги и, кроме этих штанов, ничего не видел.
   А мысли мои были далеко - с незнакомкой.
   Вот уж до чего красивая женщина, а получилось, что я иду не солоно хлебавши и с не очень красивой, и я думаю так о случайной попутчице только из вежливости, и ещё потому, что зонт её все-таки оказался кстати, а так-то она по всем приметам - дурнушка...Надо же, так некстати испортилась погода и весь мой шарм смыла дождём.
   Моё счастье - если незнакомка действительно ни разу не глянула на меня. Многое женщины умеют прощать, а вот уродства в моральном облике и одежде - они не прощают.
  
  
   ***
   Мы расстались более чем сухо возле ее двери, и я без оглядки бросился наверх, безмерно радуясь, что освободился от ненужной опеки.
   И вдруг в квартире я пришел в ярость. Меня словно прорвало. Я плевался и матерился, пока переодевался в сухое.
   Сначала я даже не понимал, кого я ругаю и на кого злюсь. Это было что-то вроде истерики.
   А потом до меня дошло, что злюсь я и на соседку, и на незнакомку, но больше всего - на себя.
   Клюнуть на такую глупость!..
   Но как она ластилась, как ластилась!
   Я поднял забрало, а она - в сусло!
  
   Я вспомнил на свидании про инкогнито, но забыл о мести. А несостоявшаяся встреча могла быть всего лишь местью...
   И гогочет теперь.
   Но откуда она могла знать, что будет дождь? "Откуда, откуда? -передразнил я сам себя. -Радио надо слушать".
   В тот момент я не сомневался, что красотка, которая так понравилась мне, была моей незнакомкой, и приходила она не за книжками, да и из магазина она вышла без единой книжки.
   Она исподволь потешалась надо мной...
  
   Мне жуть как захотелось посмотреть ей в глаза.
   Я подскочил к телефону и позвонил в "справочное".
   -Девушка, дозарезу нужен адрес. У моей знакомой юбилей, я хочу подарить ей цветы, вот ее номер.
   -Я адреса не даю...
   -Девушка, я - заслуженный пенсионер, имею награды, мне ли баловать, милая!
   -Подарите при встрече.
   -Но они к тому времени завянут! - кричу я, но меня, если кто-то и слышит, то только соседка на третьем этаже. телефонистка отключилась.
  
   Вот так-то...девушка не дает...Черт бы всех этих баб побрал. Ну, с чего нам так страшно необходимо, чтобы они давали?! А ведь эта, которая притащила меня под зонтом домой, сказала, что пожарника нет дома, более того, она сказала, что мне не следует его боятьтся, и я мог обогреть её, обсушить... На безрыбье, и рак рыба... Ну уж,нет, и жарить её даже,как рыбу, я не стану. Вот до чего она мне опостылила!
  
   Я сконцентрировался на этой случайной мысли, и не известно, до чего бы додумался, если бы не телефонный звонок.
   Как тяжелые вороны, согнанные с облюбованного ими дерева, мои неуклюжие мысли лениво разлетелись.
  
   Я взял трубку...
   Вот уж не ожидал снова услышать ее голос. Неслыханная наглость: ты беснуешься, а она продолжает издеваться над тобой, как ни в чём не бывало. "Как сладко тот голос звучал, как будто восторги свиданья и ласки любви обещал."
   Ещё одно такое свидание под проливным дождём, и с плачем моё безгласное тело...А что сказать ей...или ничего не говорить, а просто положить трубку?
  
   Она несколько секунд осмысливает мое молчание и теперь уже неуверенным голосом спрашивает:
   -Может, я не вовремя позвонила?
  
   Послать ее, куда следует, я еще успею, а сейчас надо высказаться.
   -Вовремя, раз я уже дома.
   -Так вы ходили?-ужасается она.
  
   Видит бог, это у неё здорово получается. Так искренне она удивляется, что я невольно тихо роняю:
   -А то как же.
   -В такой-то дождь!
  
   Нет, она не разыгрывает меня, она сочувствует мне, и я невольно смягчаю свой голос на полтона:
   -Как на футбол - при любой погоде...
   -Мячи минают безответственные недоросли, до здоровья болельщиков им и дела нет.
   -- По-моему, и вы не очень-то печетесь о моем здоровье, даже пришли полюбоваться, как я там себя под дождем мокну.
  
   В трубке стало тихо-тихо. Так бывает, когда ее ладонью закроют, чтобы прокашляться или посмеяться.
   Кашлять-то ей с чего, она под зонтом гуляла.
   -Алло! -сердито крикнул я.
   Тишина. По одну сторону ладони тишина, по другую - смех.
   -Вы меня слышите!
   Я уже в гневе, и все-таки не решаюсь бросить трубку.
   -Слышу, слышу, - нежно пропищала она ужасно изменившимся и страшно елейным голоском. Ясно, отчего так.
   -Хохочете там?
   -Что вы, не вижу причин для смеха.
  
   -Но вы же приходили... Я как увидел вас в коротком платье, под пестрым зонтом, так сразу и признал, несмотря на то что вы были еще далеко, в конце улицы, и ваша фигура была размыта дождем. А когда вы подошли к магазину, и я увидел вас вблизи, я еще больше утвердился в том, что это - вы! Вы действительно красивы, только сердце у вас нет.
  
   Теперь она смеялась, не таясь, и мне показалось,смеется она с явным удовольствием.
   -Вы обознались. Но я рада,Ив,что вы так хорошо обо мне думаете.
   -Да разве я хорошо о вас думаю!-теперь уже засмеялся и я, но не совсем весело.-Да, я считаю, что вы красивы, однако это с этим путать не надо. Если вы приходили и ушли, не признавшись, то как можно это расценить и как мне следует о вас думать, даже будь вы - красавица из красавиц?
  
   Как нам хочется не обмануться в своих фантазиях, и чтобы каждая баба была именно такой, какой она там, у нас в голове, сложилась. И наша общая беда состоит в том, что мы влюбляемся в свои фантазии, а реальность разочаровывает...только не всех и не сразу. Есть такие, которые живут, как во сне.
  
   Она молчала. Теперь я слышал ее дыхание и знал,что она не смеется,а размышляет.
   Я ждал ответа на свой вопрос, но она вдруг спросила:
   -А эта незнакомка, которую вы приняли за меня, действительно ничего?
   Об увиденной мною незнакомке я не мог говорить равнодушно,слишком свежи еще были воспоминани.
   -Ничего - пустое место!-горячо возразил я.-Она прекрасна. Она настоящая Ива! Другой, мне кажется, свою возлюбленную, я и представить не мог бы!
   -И вы,конечно,сломя голову бросились налаживать контакт.
   -Вот опять ирония. Но я же не думал, что это вообще чужая мне женщина. Я думая, это - вы, и не подойти просто не мог.
   -И подошли?
   -Ну а как же! Я довольно-таки коммуникабельный. Да и повод был. У нее-зонтик, у меня - нет, а дождь один на двоих.
   -Надо со своим зонтиком в дождь ходить!
   А ведь ревнует! По голосу это чувствую. Значит,в самом деле была не она.
   -В таких случаях я специально не беру зонтик.
   -Молодитесь?
   -А вы не злитесь, я еще раз вам поясняю...
   -Вы обознались,это я усвоила. Но и вы поймите,я не злюсь, а переживаю за ваше здоровье. В проливной дождь пойти с незнакомой женщиной неизвестно куда да еще без собственного зонта...совсем уж голову потеряли.
  
   От ненависти до любви - один шаг. Её головка забита мной! Нас уже что-то связывает, кроме телефона, и раз там её не было, надо смягчить удар. Не только мне...но и я могу нравиться женщинам, и вот здесь соседка как нельзя кстати пришлась.
  
   -Зря вы так расходитесь, в моём возрасте за женщинами уже не бегают.
   -Вовремя одумались?
   -Да как вам сказать,нашелся другой зонтик.
   -И другая красавица?
   - Да как вам сказать,соседка подвернулась.
   -Она, что, у вас - в качестве палочки-выручалочки,или она оказалась красивее, и вы к ней переметнулись?
   -В такой дождь, и сравнивать!? А если о ней, конкретизирую: во сне.ы влюбляемся в свои фантазии, а реальность разочаровывает...всё свое женское начало она утопила в бесформенных штанах!
   -Да,без женского начала нет женщины.
   -Воистину глубокая мысль! И всё же...
  
   Эх, чай пила, самоварничала! Всю посуду перебила - накухарничала! Сейчас ты у меня закипишь!
   -И всё же что-то женское в ней есть.Она так нежно прижималась ко мне, когда мы шли под одним зонтом. Казалось, вот-вот она замедлит шаги, встанет на цыпочки, потянется вверх ...и наши уста сольются в страстном, нежном и сладком затяжном поцелуе. Хуже того, она даже намекала мне, что её пожарника нет дома. Это было больше похоже на приглашение в кровать, чем на невинный намек. У меня ноги подкашивались, когда мы шли по лестничным маршам. Вот как я расчувствовался. О,если бы вы видели, как она вздохнула у дверей своей квартиры, в которой пожарника в тот момент не было. А как долго она не отпускала...не убирала свою руку из моей ладони, и как это мягко и нежно сделала, томно потупив взор...
   -Бросьте сочинять. Она хоть молоденькая?
   -Первый раз замужем...как мне представляется.
   -Теперь я скажу, как мне это всё представляется. Ваша неразборчивость - отвратительна, и я бы могла промолчать, чтобы вы погорели и чтобы пожарник вытряхнул душу из вашего горящего страстью тела. Но я альтруистка, и знаю о пожарниках то, чего, может быть, вы не знаете, но должны знать.Пожарник совершенно не опасен, когда он на дежурстве. С дежурства он не может уйти раньше времени, всякое его случайное появление в своей квартире исключается, если ничего там не горит. А то, что пожарника нет дома, это не значит, что он на дежурстве. Будьте осмотрительнее. Не идите на поводу, как бы вам не хотелось перепихнуться с ней. Она может подставить вас, и сама не желая того. Не делайте опрометчивых шагов на более тесное сближение. Выдержка и только выдержка. Развивайте, укрепляйте и культивируйте в себе силу воли. Моего тоже дома нет, но это не значит, что он на дежурстве.
   -А моя на курорте! А что, если ко мне. Уж она-то, точно, неожиданно не нагрянет. Берите такси, и - ко мне!
   -Господи, я так долго вам рассказывала об осмотрительности, о выдержке, о силе воли, а вы опять за своё. Я ведь тоже ещё только перевый раз замужем.
   И пи-пи-пи!
  
   С досады я постучал пальцами по столу. А не подруга ли это жены!? Не жена ли подобрала такую моралистку на время своего отсутствия для моего перевоспитания и воздержания...
   А ведь это мысль, и такую зануду еще поискать надо...
  
   Я сижу у телефона, поставив локти на стол и уронив голову в ладони. Я смотрю на телефон и чего жду - сам не знаю... Сижу и смотрю, и только. Ни о чем не думая и ничего не желая. Вот так расслабился...раскис...ушёл в себя. И вдруг - дзынь!
  
   Хандру, как рукой смахнуло. Я рванулся в прихожую, открыл дверь,и:
   -О, боже!..За что!?
  
   Я - отпетый атеист. Я сам себе не могу объяснить, почему в общении с мужчинами чаще всего чертыхаюсь, а когда общаюсь с женщинами...нередко и непроизвольно вспоминаю бога. Что-то в этом есть от библийской легенды, но сейчас мне не до философии.
  
   -Как вы неприветливы,-говорит она с укоризной.-А я принесла вам сердечное - корвалол. Двадцать пять капель - от сердца, а если "медвежья болезнь" начнёт донимать - глотайте шестьдесят, и желудок успокоится.
   -"Медвежья болезнь" с чего вдруг?- хмуро ворчу я, не в силах поднять глаз на неё.
   -Супруга ваша соседей обзванивает. И мне звонила. Всё хочет узнать, так ли тут вы себя ведёте, как это ей там хочется.
   -И что же вы сказали?
   -Чистую правду.Правду и только праду. Врать я не умею.
   У меня немножко похолодало внутри.
   -Это какую же "чистую правду" обо мне вы могли сказать ей?
   -О вас я ничего не могла сказать. Я так ей и сказала, что мне за своим-то не уследить. С утра ушёл куда-то, и где-то до сих пор черти его носят. И это - чистая правда. А до вас мне вообще дела нет. Вы уж сами разбирайтеся в своих моральных обликах. Так и посоветовала. Она звонить вам будет. Ждите звонка. И берите, берите, не привередничайте. Что такое больное сердце - по себе знаю, оно особенно сдает, когда попадаешь в ситуацию с одними неопределенностями.
  
   Она сунула пузырёк мне в руку и быстро заскользила вниз. На площадке между лестничными маршами ненадолго задержалась и полушёпотом сообщила:
   -Надо исчезнуть, пока соседи меня не застукали и мой не пришёл. Зуботычины тогда не миновать. Он жуть, какой у меня ревнивый, и на курорт не только одну меня не пустит, но даже со мной никогда не поедет. Пожарник. Что с него возьмёшь. А вы интелигент...
  
   Шепнула и с укором, и с издевкой.
   Но не это сейчас занимало мой ум. Я обалдело смотрел туда, где она только что стояла. Её уже не было, но видение осталось. В проёме окна, обнажённая солнечными лучами до прелестей античного мира, стояла женщина.. "прекрасна,как ангел небесный, как демон коварна и зла"... Игра света, и ничего более.
   А мне должна была позвонить супруга...
  
  
   ***
   Была ночь. Тёмная, безлунная, с низкими тучами и душная.
   Не спалось.
   Так долго не спалось, что я потерял ход времени и находился в какой-то вымученной полудрёме.
   В реальностьбытия меня вернул телефонный звонок.
   Я посмотрел на часы. Вряд лши в такое время у жены есть время звонить мне.
   И я неошибся, это опять была она.
  
   -Через час я приду,-тихо сказала она и совсем уж шёпотом поинтересовалась:
   - Поняли?
  
   Ну как тут было не понять! Она оять разыгрывает меня. Тут уж надо было продемонстрировать свой интеллект во всей красе, и я радостно завопил:
   -Еще как понял! Именно для этого и жду вас!
   Трубка сердито запищала.
   -Для чего - для этого?
   -Ну, для того самого, для чего вы придёте.
  
   Опять привычные пи-пи.
  
   Но я-то понимал, раз она задумала очередной манёвр, то уж этим не ограничится.
  
   И как только она позвонила в очередной раз, первое, что я сделал - выругался:
   -Да когда вам надоест трубку бросать!? очередной раз, первле, что я сделал - спросил:Это же упрощенная донельзя манера общаться. Вульгарная манера!
   -В тот раз - муж пришёл. А в этот...вы так расшумелись, что теперь все ваши соседи знают, какой вы ловелас. Себя вы можете подставлять, как угодно. Это ваше личное дело, но не забывайте, что я замужняя женщина.Поняли? И честная женщина!
   -Чего уж тут не понять.
   -Нет, вы поняли, что свидание отменяется, и виновата ваша несдержанность. Ну, для чего "для этого" вы меня ждете? Вы хоть сами-то себе можете это толково объяснить? Молчите. И замечу вам напоследок, я и без ваших воплей знаю, зачем там вы ждете меня.
  
   Я тяжело задумался.
   С ходу такое не переваришь.
  
   Возможно, в ее голове - совсем другие мысли, настолько другие, что она была ой как далека от того, о чем подумал я, и намекала совсем не на "это"... Возможно, ее визит мог быть всего лишь проверкой моих тормозов, и мне следует собрать всю свою волю и надавить на них, что есть силы.
   -Одну секундочку, не кладите трубку...Вопрос на засыпку - можно?
   -Если что-нибудь о международном положении, то лучше не надо. В телевизоре я смотрю только эротику. Ихнею. Забугорную.
   -Нет, о вашем положении. Вас, случайно, не моя супруга втянула в эту крайне запутанную ситуацию?
   -Вообще-то вы в здравом уме? Вы же сами вышли на меня, и, если верить вам, совершенно случайно.
   -Да, это так. Об этом я не подумал.
   -Думать надо обо всём и об этом тоже.
  
   Я положил трубку, и сделал это совершенно машинально, очевидно, полагая, что больше говорить нам не о чем.
  
   Она тут же позвонила.
   -Вы совсем скисли!
  
   Неохотно соглашаюсь:
   -Есть немного.
   -Примите спокойно то, что я сейчас скажу.
   -Постараюсь.
   -Постарайтесь. Чтобы позвонить вам, я купила мужу бутылку.
   -Готов возместить расходы.
   -Я знаю, что вы не в духе, но постарайтесь не перебивать меня.
   -Постараюсь.
   -Одной бутылкой его не свалишь. Пришлось бежать за второй. Теперь он спит без задних ног. Собственную квартиру с пожаркой перепутал...
  
   Она хохочет. Как хорошо она смётся, и я присоединяюсь.
   -Сдаётся мне, он у вас и трезвый и пьяный ходит "по струнке".
   -С чего вы взяли?
   -При вашей-то манере всех поучать, иначе ему нельзя.
   -Перестаньте злобствовать.У нас есть час-другой для общения...вживую. Поняли? Без всякой морали. Вам нужна женщина, чтобы придти в себя?
   -Если вы приедете не как моралистка, то да! Берите такси и приезжайте. Расходы оплачу!
   -Через час, не ранее. Наберитесь терпения и ждите.
  
   Сегодня я только и делаю, что жду...
   А жена так и не позвонила. Пока не позвонила.
  
   ...Я посмотрел на часы.
   Прошло всего несколько минут из целого часа, отведенного мне на ожидание.
   Сколько еще мучиться, ужас!
   Вот войдет она...окажется ли она такой, какой я представляю её? Ох, какое трепетное ожидание... а мне уже немало лет.
  
   Я разложил на столе свои рисунки. Эротика. На них - мои фантазии и незнакомка в объятиях неведомого мне гражданина, и оба - в чем мать родила.
   Здесь не только моё воображение, разыгравшееся в отсутствии жены, но и бред автора, на чью повестюшку своими иллюстрациями я должен увеличить покупательский спрос.
   Ни на одном листе я четко не вывел лица. "Пусть искажённые черты он обрисовывает смело",-писал поэт, и был прав. В сексе физиономия играет наименьшую роль,и в постели теряет свою человеческую сущность, и для обоих любовников как бы находится за пределами их восприятия. Глаза ничего не видят, уши ничего не слышат. Всё подчинено чувству и чувственности, и имя всему этому - страсть. "Сплетались горячие руки, уста прилипали к устам, и странные, дикие звуки всю ночь раздавалися там"...
  
   А западники утверждают, что у нас не было эротики. Да она всю жизнь с момента возникновения письма идет рядом с литературой, и как бы не пинали её, никогда не отстаёт и даже иногда на шаг-другой вырывается вперед...
   А все-таки, какое лицо я хотел бы увидеть?
  
   На большом холсте, загрунтованным бог весть когда и очищенным от пыли, я стал писать красками воображаемый мною портрет. И может быть,написал бы лучший в мире портрет женщины, если бы у меня было на это время.
   Час,отведенный на ожидание,прошел.
   Я отодвинул незаконченную работу и высунулся в окно.
   Ночь была тёмная, безлунная, с низкими тучами и душная. И прямо перед окнами - тоска зелёная из помрачневших на безлунии ив.
  
   ...Так какое же у нее лицо, если прошло так много времени, что всякое ожидание стало бессмысленным?!
  
   Я поудобнее уселся на стул. Спешить теперь уже незачем, время не поджимало, и можно было не спеша создать портрет своей таинственной незнакомки.
  
   Нет,я не злился,не обижался. Ушла надежда, и погас ореол святости над воображаемой головкой.
   Только и всего.
   Теперь я по-новому смотрел на свои художества.
   Да и как могло быть иначе.
  
   Ну я понимаю... Красотки, красотки кабаре... Но сколько же можно морочить человеку голову.
   Женщины - гораздо более вредные существа, чем мы их представляем. Неудивительно, что в нашем фольклоре Баба Яга олицетворяла все человеческие мерзости, а в фольклоре иудеев...А мы вот так не можем. Мы их идеализируем. особенно тех, в которых влюбляемся. "Я не знал, что любовь - зараза, я не знал, что любовь - чума..."
  
   Но это - теория. А на практике, в своей работе, я всегда танцую от красок.
   Какой цвет выбрать доминирующим? Ива в золоте сережек... И теперь представим вместо дерева женщину, такую же цветущую. И я представляю... Выходит, она должна быть рыжей, если уж так трезво на золото посмотреть. Ну что ж, рыжая всё равно приятнее, чем крашенная.
  
   А какая у этой рыжей прическа?
   Ветви дерева определяют его красоту и наше отношение к нему. Прическа женщины отражает ее характер, и если она вообще пренебрегает прической, то о каком характере можно говорить.
   А говорить, похоже, действительно не о чем, женщина с характером умеет выполнять свои обещания. А какая-то финтиклюшка, как заноза в мозгах, будоражит мое воображение...
  
   Ну, да буду снисходительным, буду надеяться, что какие-никакие, а волосы у нее есть ,тем более - лысых баб вообще не бывает. Природа знает, что творит. Хорошие волосы дают дополнительный эротический настрой и мужчине, и женщине, когда оба они в постели, а все лишнее сброшено на пол...
   Я не жалею желтой краски...
   Я не жалею ничего, и даже фантазии, которая опять помимо моей воли начинает властвовать надо мной. И получается то, что мне нравится...
   Длинные волосы...Длинные ноги. А ноги тут к чему, когда голова еще не оформилась? Впрочем, в жизни тоже случается, когда ноги опережают голову. И мужчины именно с ног воспринимают женщину, а восприняв её так, совсем забывают даже о своей голове.
  
   Сколько раз я ловил себя на том,что излишне нахально ощупываю излишне бесцеремонным взглядом нижнюю часть прошедшей мимо дамы... "Во всей России не найти две пары стройных ног"...-писал великий поэт и большой ловелас. Простим ему это заблуждение. В его время дамы с "разрезанными задами" и в миниюбках не шастали по улицам и дискотекам... Так что его слабая осведомлённость в данном случае вполне оправдана модой того времени.
  
   Длинные стройные ноги и длинные прямые волосы...О,это уже почти вся женщина...
  
   Быстрые движения руки...меняю кисти, краски...
   Ну, и какой же получился портрет неидеализированной незнакомки?
   Я внимательно всматриваюсь в свою работу.
   А ведь недурно, ей-бо - недурно!
   И моя рисованная фантазия, если пристегнуть к ней нужное имя, вполне годится для "Третьяковки".
   Вы так прекрасны, милая женщина,и влюблены в меня. Иначе и быть не может. Я создал вас из света и своего вымысла...
   Но суждено ли вам ожить? Иль миф неповторим, как всякое великое творение?
  
   Ну, что же ей, нерисованной, помешало нарисоваться здесь?..И я ловлю себя на мысли, что опять жду звонка.
   У меня уже совсем другой душевный настрой.
  
   ***********
   Еще краски не высохли ,а она уже позвонила.
   Прежде чем взять трубку, я улыбнулся. Пусть она думает, что я не сержусь. Конечно, у нас - не видиотелефон,и все же настроение передается не только через голос, но и через расстояния, особенно, если люди в этот момент устанавливают друг с другом мысленный контакт.
  
   -Алло! -произношу я избитый телефонный штапм очень даже доброжелательно.
   И слышу в ответ совсем вялое:
   -Это я!
   -А я в этом и не сомневаюсь. На дворе - ночь, а по ночам только вы, милая, и звоните мне. И так это приятно! В моей душе воскресли вновь... ну, сами, небось, знаете, что там воскресло.
   -Вот вы опять злитесь. Спали, небось, а я вас разбудила?-спрошивает она дрогнувшим от обиды голосом.
  
   Милая, надо быть круглым идиотом, чтобы утвердительно ответить на такой вопрос. Вы же не пришли на свидание и должны верить,что мне не до сна. Только бездушный, равнодушный, короче - самый обычный невлюблённый, потерпев вот такое фиаско, может спокойно дрыхнуть.
   Я не разочарую вас своим ответом, вы не должны усомниться в моих высоких духовных качествах.
   -С чего вы это взяли?-уныло бормочу в ответ.
   -Мне показалось, у вас голос сонный.
  
   Ишь ты бестия...но меня так просто голыми руками не возьмешь, тем более,что я уже сориентировался.
   -Скучный у меня голос,а не сонный.
  
   Я и без видеотелефона вижу,как счастливо она улыбается. Она услышала то,что и хотела услышать. Вот так-то, очень кстати я потешил ее самолюбие, теперь она не сомневается в моей искренности.
   -Верю!-радостно шепчет она.-Ох,и сама я тут истомилась!
  
   Вот это признание!
   А я еще хотел какую-то шалаву нарисовать,а бабенка, получается, ничего: с чувством ответственности!
   -Что-то непредвиденное случилось?
   -Вы умный,вы все понимаете,-восторженно произносит она, одновременно грустно вздыхая.
  
   Сейчас нельзя уводить разговор в сторону и фиксировать ее внимание на моей персоне.
   -Что на этот раз помешало вам?
   Она ещё раз торопливо выдохнула в трубку:
   -Страх!
   -Боитесь мужа?-уточняю я.
   -Мужа я боюсь само собой, как всякая нормальная жена.
   -И тогда,как всякая нормальная жена, вы, я думаю, должны быть в состоянии, вот тут у меня чуть было не вырвалось: наставить ему рога, но скажем мягче: обвести его вокруг пальца.
   -Это я умею.
   -Ценю вашу откровенность.
   -Вы не совсем правильно поняли меня, я говорю о женской хитрости,а не о его рогах. Я еще не изменяла ему.
   Ну-ну,милая,ври да не завирайся. Птица по полёту видна.
   -Приношу вам извинения за свои сомнения...Тогда остаются угрызения совести?
   -Никаких угрызений!-решительно заявляет она.-У него у самого никакой совести нет.
   -Он вам изменяет?
   -Да ну что вы!
   -В таком случае я теряюсь в догадках.
   -Он собрался на дачу с ночевой, да в последний момент напился, теперь вот пьяный тут храпит.
   -Он,что же,не мог пьянку на огород перенести?
  
   Разочарованию моему нет конца,и она это чувствует и, пытаясь меня утешить, грустно говорит:
   -Он-то мог, да брат с бутылкой пришел.
   -А вы говорили мне, что одной бутылкой его нельзя свалить.
   -Они такие, если чуть за воротник зальют, на одной не останавливаются.
  
   -Господи,сколько из-за этих пьяниц страдает невинных людей, -вздыхаю я.-Плюнули бы на них да ушли бы.
   -Я бы и плюнула да уйти побоялась.
   -Понимаю...под двойным приглядом.. .да ещё под пьяную руку... В общем, разогнали вы мою скуку.
   -Ничего вы не понимаете, хоть и интеллигент. Я боюсь не понравиться вам.
   -Этого я тоже боюсь. Это всегда бывает, когда знакомство начинается с заочного: Рисуешь на холсте одно, а в натуре видишь противоположное.
  
   -Нет, -после небольшой паузы решительно воскликнула она.-Я не дурнушка! Не думайте этого! Другое пугает. Вы в своем воображении уже создали конкретную женщину и, может быть, совсем не похожую на меня.
   -Не только в своем воображении. Милая женщина, не забывайте, я - художник, вы уже существуете на холсте и в масляных красках.
   -Ах, как бы я хотела взглянуть на ваш рисунок!
   -Вот и еще один вовод для визита.
   -Я вхожу, и оказывается, вошла совсем не та, которую вы нарисовали, и вместо радости я вижу на вашем лице жуткое разочарование. Я не имею права на это. В вашем возрасте для вас это может быть последняя трагедия...с летальным исходом.
   -Входите вместе с карвалолом!
   -Может быть, сразу на "скорой" приехать?
   -0,женщина! Вы замордовали меня! Приходите,а там уж будем разбираться.
   -Я приду. Ночью, естественно. Днем это будет выше всяких моих сил. Много глазков в дверях и все окна глазастые.
   -Очередной обман?
   -Да я вообще ни разу вас не обманула, просто обстоятельства складывались не в нашу пользу. Кстати,как там ваша соседка поживает, не следит за вами?
   Я рассмеялся:
   -Вы, никак, ревнуете меня к ней?
   -Да ну что вы! У мужчин прежде всего блуд на уме, а уж потом всё остальное. И не спорьте. Если бы было иначе, проституция не могла бы существовать. Почему-то у нас ловят проституток вместо того, чтобы отлавливать блудливых мужиков. Может, она почувствовала к вам страсть, когда под зонтом прижималась к вам всем своим мокрым телом, а вы дрожали от холода, а она думала, что это чувственная дрожь колотит вас что есть мочи.
   -А вы точно ревнуете, и язычок у вас злой! А соседка была сухой, это я был мокрый, и как она может хоть в кого-то влюбиться, когда ни на кого глаз не поднимает, и ,кроме своих брюк, ничего не видит вокруг.
   -Так она все еще ходит в них?
   -Увы.
   -Бедная женщина...
   -Я бы сказал: примитивная женщина. Такие - за пределами моих интересов,и вы больше не ревнуйте меня к ней,и приходите без оглядки на кого бы то ни было и на ее дверь.
   -Приду,но с оглядкой на себя...
  
   Я не музыкант, но если бы я им был, я сказал бы, на какой ноте мы кончили разговор, и, полагаю, оба остались в приподнятом настроении. Я так вообще скакнул раз-другой. Наверное, мой эмоциональный взрыв разбудил соседку, и она, глядя в потолок, пыталась осмыслить, от чего это я бешусь по ночам, и ничего у неё с осмыслением не получалось. И прекрасно, милая дамочка! Чем меньше знают соседи, тем спокойнее живётся. Ах, как хорошо, что она такая тупая...
  
  
   ***
   И вот - заветный звонок.. Я снял трубку и снова слышу "Это я".
   И без всякой паузы:
   -Я не представляю, как приду к вам.
   -Чем больше размышляете на эту тему, тем страшнее становится?
   -Это так. Давайте разработаем сценарий моего визита к вам.
  
   Я поморщился:
   -Опять телефонный секс!? А ведь мы могли бы прекрасно наладить свои интимные отношения и без телефона! Ну да черт с вами! Давайте пофантазируем. Итак, вы входите и говорите: "Это я!"
   -Как раз так я и не говорю! Слишком бодро у вас прозвучало "Это я!" Вы не учли в каком состоянии я вошла к вам.
   -Действительно, я не подумал о ваших страхах.
   -А от них как раз и нужно танцевать.
   -Уверяю вас, нам будет не до танцев. Да и танцор с меня - никудышный.
   -Перестаньте хамить!Судя по вашему настрою,я прямо-таки влетаю к вам, радостная и счастливая, и после вопля: "Это я!", выданного с неописуемым восторгом, с таким же восторгом бросаюсь к вам на шею. Ну, прямо как в кино! И прямо, как в кино, вы прижимаете меня к стенке, и прямо в прихожей...О, нет!
  
   Конечно, у меня были более скромные мысли, но коль женщина так хочет...и хочет именно так...Ничего определенного на это я сказать не могу, и только невнятно бормочу:
   -Эмоции... взрыв...естественно...
   -Милый Ив, вы забыли о том, что я еще не привыкла шастать по чужим мужикам, - с ужасной грустью сообщает она малодостовер­ный факт.- У меня такое будет впервые, и вам поэтому придется немало повозиться со мной, прежде чем я окажусь в ваших объятиях.
  
   Она знает, зачем идет, и всё у неё сводится к одному... Или она только развлекается сама, а надо мной потешается?
  
   -Я войду к вам, умирая от страха, и "Это я" у меня прозвучит не так бодро, как прозвучало у вас. Я увижу ваш вопроси­тельный взгляд,а по ситуации он таким и должен быть, и на ваш немой вопрос: "Вы ли это?", еле слышно произнесу: "Это я". И тут же обессиленная прислонюсь спиной к стене, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой. По-моему, вот такое начало нашей встречи будет самым правильным.
  
   Сомневаюсь, что так она размякнет у самых дверей, и размышляю над своими сомнениями.
  
   -Вы почему стоите как истукан!-нетерпеливо крикнула она.
   Окрик застал меня врасплох.
   -Разве я стою...Ах да, я стою у телефона. Видите ли, с жен­щинами я привык разговаривать стоя.
   -Я - не о ваших привычках! Они к нашему сценарию никакого отношения не имеют, мы же с вами сценарий разрабатываем, по нему - я чуть жива. Такая вот полумертвая прижалась в вашей прихожей спиной к холодной бетонной стене и чуть дышу...и не дышу уже. Вам пора подключаться, что-то надо делать со мной, чтобы привести меня в чувство.
   -Как раз об этом я размышляю...И вот что, милая, я вам скажу: хватит делать из меня идиота. Приходите, а там, как я уже говорил, разберёмся, или вообще больше не звоните мне.
   -Наконец-то вы начали соображать...
  
   Не знаю, кто из нас первый повесил трубку. Наверное, мы это сделали одновременно.
  
   Игра в любовь продолжается.
   И продолжение последовало быстрее, чем я предполагал. Едва трубка коснулась рычага, телефон снова зазвонил.
   -Вы хоть представляете, что я одна дома?
   -Не представляю. Я уже запутался, а вы заврались.
   -Не злитесь.
   -Вам надо определиться...Всегда держите человека на таком расстоянии, какое вы отводите ему в своей жизни, тогда ничто не будет угрожать вашим добрым отношениям с ним.
   -Вы рассердились, по голосу чувствую...
  
   Не знаю,о чем ей там говорит мой голос,а я вот по ее голосу вижу: она сама себя загнала в угол и пытается найти приемлемый для нас обоих выход.
   -Действительно, игра затянулась,-печально роняет она слова.-Мне надо или искупить свою вину,или заявить о своей полной непригодности к блуду, и получится, как будто бы я и в самом деле раз­влекалась.
   -Для чего мы разрабатывали сценарий?
   -А как вы его находите?
   -Ну, я уже выразил своё отношение к нему. Впрочем, в любви нет ничего идеального, а замуж, случается, выходят даже девственницы.
   -С этим недостатком я покончила задолго до за­мужества.
   -Значит,был сексуальный опыт?
   -Опытом это не назовешь...скорее - было сексуальное потря­сение.
   -Ох, даже как! Рассказать нельзя?
   -Я никому не рассказывала об этом, но вам - попытаюсь. Мы уже почти любовники, правда, пока что телефонные. Но все равно, и лю­бовников, на мой взгляд, связывает не только телефон, но еще и полное откровение в сексуальных вопросах.
   -Спасибо! Я разделяю вашу позицию и благодарен вам за нее. Теперь я вижу,что вы определились!
  
   Наверное,я улыбаюсь чаще,чем следует. Но я опять улыбаюсь. Нет,не тому, что она говорит,хотя ее откровение само по себе при­ятно. За разговорами мы не заметили, как с небес спустились на землю.
  
   -Рассказывать со всеми жуткими подробностями или коротко изложить суть? - деловито осведоми­лась она.
  
   -Весь смак - в жутких подробностях, так что вы уж не стес­няйтесь, выкладывайте всё начистоту.
   -Тогда обещайте, что не будете иронизировать над тем, что услышите!
   -Без этого не могу, но, уверяю вас, зло я никогда не смеюсь!
   -Но прежде чем вы безобидно засмеётесь, - вспомните, что я тогда была девочкой, и постарайтесь понять ме­ня ту давнишнюю. Вы были пионером?
   -Естественно.
   -А в пионерском лагере?
   -Никогда!-бодро солгал я, и сам не зная, зачем. Но предчувствие подсказывало мне, что именно сейчас надо соврать, ложь была чисто интуитивной, и, как я вскоре убедился, и вполне оправданной.
   -Тогда слушайте...
  
   Она долго молчала. Я не мешал ей собраться с мыслями.
   -Ну,хорошо...- подбодрила она сама себя. -Из школы я вышла девственницей... Как это зву­чит?
   -Молчу, не комментирую.
   -А верите в это?
   - Вы так вздохнули, что мне стало страшно. Вы, что же, такая, уж если говорить без обиняков, как мы условились... так вы, что же, та­кая уж дурнушка, и ваше место - на помойке?!
  
  
  
   -Да не волнуйтесь вы, я была хорошенькой, а замужем еще боль­ше расцвела.
   -Вот видите,- с укором заметил я. - А как вы только не поносите своего пожарника.
   -Мы ещё и до него доберёмся. А пока вот такая хорошенькая и даже нецелованная я еще год отучилась в педагогическом, а летом меня направили в пионерлагерь. Вы вот не были в пионерском лагере и не знаете, что там делают комсомольцы по ночам...
   -Ну...если они все сытые да к тому же еще разнополые, и за день не пере­работались, им ничего другого не остается, как заниматься любовью.
   -И они занимались ею! Вульгарно! Гадко! Подло!
   -Случайно это не оценки бывшей девственницы?
   -Послушайте, Ив, вы признаете бездуховный секс?
  
   Она негодует, голос почти дрожит от гнева.
   Я спешу пони­зить накал страстей:
   -Ни в коем разе! И полагаю, именно на духовной почве мы с вами сошлись!
   -Вот и я так полагаю! А для них сексуальным раздражителем была не я сама, а моя целомудренность. Разве это не гадко!
   -Извините,перебью. А зачем вы им доложились?
   -Ну как же, Ив, я же гордилась этим! Мы были молоды, каждый стремился хоть чем-то выделиться. В первый же вечер, когда девочки стали обсуждать, кто с кем хотел бы, я не без гордости заявила: "Не пью, не курю и в рот не беру!"...И сразу стала среди них чем-то вроде белой во­роны. Каждый считал своим долгом при случае клюнуть меня. Я даже в речку не могла войти, под меня обязательно кто-нибудь подныривал и приспускал трусы.
   -Свои или ваши?
   -Вот вам смешно,- обиделась она.
   -Это же ребячья шалость! Я сам такими делами в лагере занимался.
   -Но вы же только что сказали, что не бывали в лагере!
   Увлекся и проболтался.
   -В лагере не был, но вместе с лагерниками купался в одной речке и развлекал себя их забавами.
   -Я думала вы...
   -Напрасно вы так думали, я был нормальным ребенком без неполноценных комплексов.
   -Так вы, что же, и в тусовках участвовали?
   -Да ну что вы! В моё время о них и понятия не имели, и секса у нас не было. Была романтическая любовь! Но когда я с пионервожатых трусы снимал, у меня и её ещё не было. Это потом ко мне придет романтика.
   -А я теперь воды боюсь, как черт ладана, и на танцы зареклась ходить.
   -А каким же образом они отбили у вас охоту к танцам?
   -Они выключали свет.
   -Иногда, случалось, мы его тоже выключали.
   -О, я ничего против темноты не имею. Но вы, точно, были в лагере.
   -Да нет,я говорю про танцы.
   -Тогда представьте, каково же было мне, когда свет включили, и я увидела, что мой партнер совер­шенно голый. Зрелище умопомрачительное, и хохот стоял дикий...Вы тоже хохотали бы?
   -Я и теперь смеюсь!
   -Вот видите, какой вы обманщик! А говорили,поймете...
   -Спросите меня, над чем я смеюсь.
   -Надо мной. Разве не так?
   -Нет, не так. Вы сказали, что в воде вас раздевали, и, очевидно, не один раз, и очевидно, вам нравилось быть без трусов.
   -Перестаньте юродствовать!
   -Иначе бы вы и в воду не лазили, и таково было общее мнение. Вот я и решил, что в очередной раз ваши юные коллеги хотели доставить вам удовольствие да в темно­те ошибка случилась.
   --Уж не хотите ли вы сказать, что они вместо меня раздели моего партнера!? Мне такое до сих пор в голову не приходило, а теперь я смеюсь вместе с вами. А тогда у меня сложилось впечатление, что вообще ничто другое во мне, кроме моей целомудренности, не занимает их. Прихожу, например, в столовую, дежурный ставит передо мной что-то такое в маленькой тарелочке...Я покрутила носом над сомнительным блюдом, нy и по простоте душевной спрашиваю: "А что это такое?" Он спокойно ответил: "Ялда под маринадом". Как вы думаете, после этого я обедаю или пулей вылетаю из столовой?
   -Никак не думаю, потому что не знаю, что там за блюдо было.
   -А сами не догадываетесь?
   -Я художник, а не кулинар.
   -А я сразу сообразила и пошла блевать.
   -В лагерной столовой под маринадом ничего другого, кроме рыбы, не подают. А ваш официант, наверняка, как теперешние дикторы, был обречен на безобразное произношение, и вместо слова "еда" скартавил нечто похожее на то, что в вашей юной головке превратилось в блевательный синдром.
  
   Она долго переваривает мои слова. Наконец устало вздыхает:
   -Ну,хорошо...А что вы вот на это скажете? Собралась я спать, улеглась в постель,а в комнату вваливаются девочки вместе со своими хахалями к суют мне таблетки...
   -Что за таблетки?
   -Вот и я спросила у них: "Что это за таблетки?" Ну, опять по простоте душевной, без всякой обиды или еще чего-нибудь. А они мне хором: "Перепихнин"! Специально для девственниц. Пару штук за­глотишь и будешь так спать,как будто бы весь лагерь через себя пропу­стила, а мы займемся любовьюром.тели доставить вам удовольствие да ".
   -Выходит, они предлагали вам снотворное?
   -Совершенно верно.
   -А любовью заниматься они собирались в одной комнате с вами?
   -А то где же, мы вместе жили.
   -Тогда они даже благородно поступили.
   -Это почему же вы так считаете?
   -С помощью таблеток они уберегли вас от ненужного и бесполезного для девственницы сексуального перевозбуждения.
   -Ох,вы так мне голову заморочили,что я уже почти соглаша­юсь с вами. А тогда таблетки переполнили чашу моего терпения, и я решила действовать. Вы наверняка никогда не задумывались,через лом­ку каких психологических барьеров надо пройти девочке,прежде чем она решится на дефлорацию. Ведь я берегла себя для любимого, для мужа, если хотите, потому что нелюбимым мужа себе не представляла и замуж собиралась выйти по любви.
   -Теперь все так выходят, и в этом уже нет ничего оригинального.
   -Ив, я - упрямая. Я очень упрямая. Если на что-то решусь, то действую с фанатичным упорством, а вы всё подтруниваете надо мной. А я тогда решила расстаться с девственностью, и, по моему замыслу, меня должен был дефлорировать кто угодно, только не лагерник. Я не хотела лагерным кобелям доставлять такое удовольствие...
   Стояли жаркие дни,и мы группами и отрядами совершали прогулки по окрестным местам. Собирали грибы, ягоды и развлекались кто как умел. Во время одной из таких прогулок я наткнулась на заглушенную косилку и спящего в тенечке, под кустом, механизатора. Вот тут у меня и сработала мысля. Окончательно я укрепилась в ней, когда отобрала у пионеров из старшей группы "маленькую".
   -С водкой?
   -Естественно,зачем бы иначе я ее изъяла. Мне нужна была водка. И вот когда все пошли в лагерь, я поотстала немного и направилась к трактористу. Я остано­вилась шагах в двух от него, огляделась. Далеко на поле мужики и бабы ворошили скошенную траву. Рядом с нами никого не было. Я присела перед ним на корточки, слегка растопырив ноги. Трусиков на мне уже не было. Они болтались на ближайшем кусте. "Маленькую" я поставила между ног. Механизатор до того разомлел, что даже мух не отгонял. Они лениво ползали по его бог знает уже сколько лет немытой Физиономии...
   -Трактористы умываются. Это от выхлопной трубы сажа на них такая чёрная.
   -Возможно...Возможно, и этот когда-то в детстве умывался, но что мне до его детства. У меня совсем другое было на уме, а он даже глаз не открывал. По­давляя отвращение, я спросила: "Мужик,ты спишь?" Он невыразительно посмотрел на меня и опять смежил веки. На­итруднейшая для женщины задача предложить себя кому бы-то ни было,а для неопытной девочки она практи­чески неразрешима. Ну, как объяснить этому злыдню, чего я хочу, и на каком языке объясняться с ним? Высокий штиль он не поймет, подумаат, что его оглупляют, и литературный язык сразу отпал. Набрав побольше воздуха в грудь, я не очень громко, но достаточно внятно произнесла: "Мужик, ты хо­чешь перепихнуться?"
   И какова, вы думаете, была его реакция?..
  
   Я вспомнил ночь, пустынную улицу и женщину, в общем-то, хоро­шенькую женщину, которая просила меня взять ее с собой. Подобные предложения по меньшей мере коробят, отталкивают своей откровенностью, а людей примитивных - пугают. И я, не колеблясь, го­ворю:
   -Самая невыразительная. Кроме подвоха, ничего другого он не ожидал.
   -Наверное, так и было. У него только щека дернулась. Видимо, попытался надменно улыбнуться, да лень помешала. Я поставила перед ним "маленькую". "Выпей!" Тут уж он открыл глаза и просиял. "Выпить можно". "Все можно,-сказала я.-Праздник у меня сегодня такой". Чувствуете, как я подбадривала его?
   -Чувствую.
   -Старалась. Он взболтал водку и вылил в глотку...Покатал глазами и с упреком заметил: "Могла бы и закуску принести". "А чем я тебе не закуска? - с вызо­вом сказала я. - Видишь, какой пирожок?" И ещё шире растопырилась. Чувствуете, какой у меня был настрой?
   -Чувствую.
   -Он тоже почувствовал, глаза в сторону отвел и тихо забормотал: "Тощая ты больно, не аппетитная...чеши отсюда!"
   -А вы, простите,на самом деле тощая?
   -Да что вы все переживаете! Нормальная я, и все у меня по высшему классу! Когда это было, да и было ли это на самом деле!?.. Уверена, он все выдумывал, и я энергично запротестовала: "А как же водка?!" Он посмотрел вдаль, где мужики и бабы ворошили сено, ухмыльнулся и встал во весь рост. "Ну, в общем, если тебе очень хочется, я это устрою"
   Я сообразила, что к чему, и так рванула от него, что даже ветер в ушах засвистел. До леса летела, не чувствуя ног, и только оказав­шись в лесу, оглянулась. Механизатор стоял на том же месте и задум­чиво смотрел в мою сторону. Мужики, под которых он собирался подложить меня, как ни в чем не бывало продолжали работать. Я немного ус­покоилась и с бега перешла на шаг. Не успела я сделать несколько шагов, как взревел мотор косилки. "Ну вот,- весело подумала я,- ка­жется, встряхнула этого трутня, делом занялся". А вы там еще не усну­ли?
   -Да ну что вы, я ужасно люблю жуткие истории.
   -Зря иронизируете, это на самом деле была жуткая история, ведь она еще не кончилась, хотя я сама считала в тот момент, что все страшное - уже позади. Ан нет! Вскоре меня насторожил рокот мотора. По звуку выходило, трактор на всех парах мчался в мою сторону.
   -Начал действовать алкоголь.
   -Вот именно! Ну, так жутко мне стало или нет? Еще как! А вы думаете: "Чего же ты, дурочка, испугалась?" Одумалась я уже, и теперь до смерти боялась именно того, чего недавно так хотела сама. А он нагонял меня. Звук все ближе и ближе. И оглянуться было страшно. И в конце концов я не выдержала, не оглядываясь с дикими воплями рванула вдоль лесной дороги.
   -А почему -не в лес? Он не смог бы на машине по лесу гнаться за вами.
   -Со страху не сообразила, да оно, возможно, и лучше, что не со­образила. Неизвестно, как бы он дальше себя повел. А так мы почти одновременно финишировали в гуще наших пионеров. Они, не очень-то вникая в суть дела, доставили нас обоих к директору лагеря. Механизатор все рассказал, и, замечу вам, ни капельки не приврал, если не считать того, что меня изобразил последней шлюхой. Более того, он заявил, что хотел только вернуть трусы, и размахивал ими, как знаменем поверженного противника, перед восторженной толпой. Его отпустили с миром и аплодисментами, мне же директор сказал: "Конечно,вы незамужняя, и вам не возбраняется заниматъся половым разбоем, но назовите мне тех, кому еще нельзя пить и у кого вы отобрали "маленькую", мы заклеймим их на общелагерной ли­нейке". "Пить возбраняется только пионерам!"-ответила я и подалась собирать свои пожитки.
   -Ушли из лагеря?
   -Сразу же. Вот такая была я злая. На себя.
   -С чего это вдруг "На себя". Вы не только продемонстрировали всей лагерной шелупени, что пьяного механизатора предпочитаете лагерным кобелям, но при этом еще и свою невинность сохранили.
   -Вы иезуит! Счастье мое,что вас тогда в лагере не было.
   -Мы обязательно подружились бы.
   -Думаете?
   -Уверен.
   -Ах, как тогда мне нужен был друг, который хотя бы проводил меня до автострады, а так пришлось топать одной и опять через лес.
   -Путь далекий?
   -Километра четыре.
   -И вас отпустили одну?
   -Увы, люди не любят, когда их презирают, а вы сами только что подметили, именно это я продемонстрировала всему лагерному коллективу. С полкилометра я прошла без каких-либо приключений. И вдруг увиде­ла на обочине дороги двух пионеров из старшего отряда. Это были те самые "выпивохи", у которых я отобрала водку. Не скажу, чтобы меня обрадовала столь неожиданная встреча. Оба весело посматривали на меня, и, когда я подошла к ним, так даже встали.
   -Редкое для пионеров старшего возраста проявление вежливости, и наверняка оно вас насторожило.
   -Про себя я это тоже отметила, но настораживаться уже не имело смысла. Я поняла, что сейчас произойдет то, чего я так хотела, и произойдёт совсем не так, как я хотела... Но это, Ив, такой трудный разговор, и совсем не телефонный...
   -Так в чем же дело, приезжайте! Берите такси и приезжайте! Вы так распалили мое воображение своими рассказами, что не приехать уже было бы просто нечестно с вашей стороны.
   -Я честная женщина, Ив.
   -Не сомневаюсь, потому и жду! На такси не жалейте. Они ночью неохотно едут, так вы не торгуйтесь.
  
   ************************************
  
  
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
  
   МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ И ПОЖАРНИКОМ
  
   ***
   Лагерный фольклор занимает у лагерников весь "тихий час". В ход идут смешные байки и омерзительные страшилки. В них вся лагерная жизнь, и вся она в этих сочинилках просматривается через уродливую призму секса.
   Если на свободе мы рассказываем энекдоты о евреях и русских, и кто кого из них перехитрил, в лагере, опять-таки больше всего, достается девственникам и девственницам.
   И какая бы власть не торжествовала свою победу, и чем бы не "промывали" мозги подростающему поколению, эта тема останется у него неисчерпаемой и самой желанной.
  
   То, что мне рассказала незнакомка, я слышал много раз еще до того, как она научилась ходить. Но как она подала эти байки! С каким чувством и с какой верой в то, что не врёт. Я даже сам где-то начинал сомневаться... Вот и пусти такую в дом...и не разочаруй! С талантами бестия! И наверняка есть свой амбициозный подход к мужчинам.
  
   Раньше мне в голову не приходило, что я могу не понравиться женщине, и соответственно никакими подобными комплексами, которые у идиотов называются стеснительностью, скромностью и ещё чем-то вроде этого, я не обладал и ничем подобным не болел, а тут вдруг захандрил, и неуверенность в себе начала все заметнее донимать.
   Вот когда я впервые осознал, что старею.
  
   Я отгоняю случайную мысль, как мерзкопакостную, зловредную и морально разлагающую, и подхожу к распахнотому окну, чтобы отвлечься от паникёрства, переключить себя на что-то другое.
  
   Напротив меня, вровень со мной, сияет электрический фонарь. Солидный такой - не меньше тысячи свечей, и огромный, как полная луна на восходе...
  
   Ну, дались мне эти луны! Лирика перешла в практическую плоскость, и мыслить надо земными кате­гориями.
   Вот она сейчас подкатит, выйдет из машины, и ноги у неё ока­жутся кривыми. Как тогда быть? Открывать или не открывать дверь? Женщина начинается с ног...
  
   А если они ничего, нормальные, в общем, а рожа кривая? Ночью сверху хорошо лицо не разглядишь, как бы ярко не светил фонарь. И опять встает тот же вопрос: открывать или не от­крывать, но теперь уже - шампанское.
   Голова идет кругом...и это-то у совсем трезвого...
   Для собственного успокоения поставил пару бутылок на стол. Примкнул к ним пару фужеров и тарелку с огурцом. Других овощей у меня нет. Но огурец я купил как закуску и как нагрузку к бутылке водке. Водку не стал выставлять преждевременно. Посмотрим, как она пьёт...
  
   А вдруг она в полном соответствии...ну, незнакомка в полном соответствии с её словами и моими представлениями о ней. С чего тогда начинать контакт? Дать ру­кам волю или все же в начале встречи обойтись без рук? А как же сценарий? Может, лучше - по сценарию.. .Но это будет слишком театрально, она примет меня за идиота и не загорится. Это мы такие легко воспламеняющиеся, а женщину еще надо уметь зажечь. Большинство из них жуть как плохо загораются...Ах, была бы она хорошенькой, а там уж я постараюсь...
  
   Я не спускаю глаз с подъезда. К приему всё готово. На столе - шампанское и два фужера. Это - тяжелая артиллерия, бьет, в основном, по мозгам. За бутылкой и за фужерами веером лежат мои рисунки к эроти­ческой повести. А это уже бесив дурман. Бесконтактно действует на эрогенные зоны, пробуждает желание, и, если она не ханжа, мои рисунки сделают свое дело.
   Дзынь!
   Рассыпается тишина.
   От неожиданности я вздрагиваю.
   Кто-то звонит в дверь, а в подъезд никто не входил и никакая машина к дому не подъезжала. Выходит, кто-то из соседей...Как некстати, как некстати...Прикинуться спящим, так свет во всей квартире горит...
   Я в растерянности, не знаю, что делать, а звонок - дзынь! Черт бы побрал!.. Ах, чем быстрее открою, тем быстрее уйдет незванный гость. Как всякий нормальный че­ловек я глубоко отрицательно отношусь к сплетням.
  
   Я распахиваю дверь, мгновенное замешательство и из моей гру­ди вырывается вопль:
   -Господи, вам-то чего не спится!?
  
   Передо мной - жена пожарника, только не та, которую я жду, а совсем другая, о которой я и думать-то не думал.
   Но как эта другая выглядит на этот раз... Ого-го!
   Туфельки на шпильках, юбочка на бедрах, в смысле - ниже бедер юбочки уже нет, и то, что выше - тоже не очень-то прикрыто.
   Здесь она, похоже, ограничилась одной ужасно легкой и страшно прозрачной блузкой.
   Смелый на­ряд и отчаянная женщина.
   Не каждая решится ночью в таком виде придти даже к лысеющему импотенту. Жаль вот только, что не вовремя пришла, настолько некстати, что мне и сказать ей нечего. Моя растерянность не осталась незамеченной. Она тоже как бы немного смутилась, стыдливо потупила глаза:
   -Я на секундучку...если можно?
  
   Се­кунда не могда погубить меня.
   Я сглатываю комок, неожиданно подступивший к горлу, но слов не нахожу.
   А она говорит:
   -У нас что-то с телефоном...Контакт, что ли, испор­тился... но гудков точно нет.
  
   Наконец, я уловил смысл её визита. Телефон приклеивает женщин, и я уныло бормочу:
   -Так вам надо позвонить пожарнику...ну, заходите тогда.
  
   А куда деваться! Я был должником,а долг, как извест­но, платежом красен.
  
   -Я понимаю, время - позднее, - жалостливо лепетала она, пере­ступая порог и плотно закрывая за собой дверь,- и вы уж, пожалйста, извините. Я пошла в автомат, и на улице совершенно случайно глянула на ваши ок­на. Вижу, не спите...Вот и решила зайти. Сами знаете, исправный авто­мат не вдруг-то найдешь, да и искать его одинокой женщине среди ночи небезопасно....
  
   Она вешала мне на уши лапшу. Никто из подъезда в блишайшие полчаса не выходил - я же не спал у окна. Она лжет, а время идет. Так и хочется сказать: хватит рассусоливать, звоните!
  
   -Да не переживайте! Звоните,раз уж пришли.
  
   Я вежлив, и она видит, с каким трудом даётся мне моя вежливость.
   Я беру ее за руку, осторожно, чуть выше локтя, по-соседски, и только для того, чтобы не застаивалась и меня не забалтывала...
   Очень уж легкая блуз­ка.
   Ужасно короткий рукав.
   Настолько короткие рукава, что их просто нет, и я могу оценить всю прелесть ее рук. Они проходят у меня по высшему баллу, и я откладываю в уме эту прекрасную оценку до следу­ющего удобного случая. А сейчас, милая соседка, случай крайне неудоб­ный, я должен...простите за бестактность, я должен как можно быст­рее избавиться от вас.
  
   -Телефон в моей комнате.
  
   Она не знает, где моя комната, она впервые у меня, отсюда вот такая с моей стороны и обходительность, так сказать, вынужденная, по ситуации. Но несмотря на мою настойчивость, она не трогается с места, она бросает быстрый взгляд в глубину квартиры и тихо спрашивает:
   -А вы один дома?
  
   Ах, вот ещё что ей надо!
   Удивительное дело, но почему-то я с радостью сообщаю то, что ей и без меня хорошо известно:
   -Совершенно один! Жена в отпуске, поехала на юг вплотную пообщаться с лицами кавказской национальности.
  
   Мы входим в комнату...
   -А вы кого-то ждете.
   Это уже не вопрос. Это уже - утверждение.
  
   Бутылка и фужеры...И чего ради я так торопился!? Может, незнакомка вообще не пьющая. А эту вообще можно было сюда не приводить, телефон есть и на кухне.
   -Ночью-то?! Да что вы!
   Я прячу глаза и более то­ропливо, чем этого требует вежливость, говорю:
   -Вот телефон - звоните, пожалуйста, и можете не скрытничать, я пошел на кухню, а там ничего не слышно.
   -Мне нужна "скорая".
  
   Я досадую на себя. Сбил меня с толку ее наряд. Забыл я, что по ночам звонят не только любовникам, и спешу проявить сострадание:
   -Что-нибудь с ребенком?
   -Нет, он в деревне, и все с ним должно быть нормально.
   -Муж?
   -Этот на дежурстве, и думаю, спокойненько дрыхнет в своей по­жарке, так сказать, на боевом посту. У меня у самой сердце расшалилось.
  
   Более здоровой и более цветущей женщины, по-моему, и быть не может.
   Она догадывается, о чем я думаю. Грустно поясняет:
   -Сердце... такая штука...орган такой ненадежный...никаких внешних признаков, даже температуры нет, а как начнет давать сбои, того и гляди, до утра не дотянешь.
   -Да что ж мы стоим-то! - взволнованно воскликнул я. - Присядьте, пожалуйста, я сам вызову "скорую".
  
  
   Она медленно опустилась на краешек стула,не поднимая на ме­ня глаз.
   И я своих поднять не могу.
   Скромность и стыдливость тут ни при чем. У нее, оказывается, чертовски красивые ноги. Слабый загар и короткая юбка дополняют их эмоциональное воздействие на мое воображение художника. Ну и натура! С такими ногами...и без мужа...ночью у соседа...
  
   Огромным усилием воли я поднимаю взгляд выше и выше, а он спотыкается о шейный позвонок и остается на ее шее.
   Да в этой со­седке вообще нет никаких изъянов! И шейка идеальная! Хоть сейчас хватай кисть и пиши-пиши портрет, как это сделал Рафаэль, перед тем, как затащить в постель свою Данаю. Но портрет ли он писал? Кажется он изобразил её во весь рост, и она уже лежала в кровати...
  
   Ну, а эта...эта...Но почему она не пришла вчера, а черт принес ее сегодня и так некстати. Эта - выше всяких моих творческих фантазий. И в своем наряде она все предусмотрела до мелочей. Роскошные волосы сброшены на грудь и ненавязчиво подчеркивают пре­лесть длинной по-лебяжьи изогнутой шеи. Ей не здоровится, она не может высоко держать голову, и потому такой великолепный лебяжий изгиб. 0, бедная лебедушка! Надо звонить! И прощай красавица! "Скорая"не церемонится. Сердечницу сразу увезут. Останется только запах духов. Да и то ненадолго. Сейчас придет другая, и не менее расфуфыренная. Надо очистить помещение...Проветрить, если успею. Надо спешить! С сердцем шутки плохи.
  
   Я подскакиваю к телефону...и слышу нежный лепет:
   -Мне сейчас лучше...подождем немного, не будем спешить со "скорой".
  
   Она умоляюще смотрит на меня. Она даже не понимает, что я уже почти в шоке.
   у меня тоже есть сердце.
   -Подождем...вам в таком состоянии нельзя оставаться одной.
   Боже-боже, что я несу, что несу! Они вот-вот сойдутся, и что я тогда скажу каждой из них в отдельности и всем им вместе? Да они повесят на мою мошонку замок, а ключ забросят к чертовой матери. Групповуха у нас пока не прижилась.
   Я безвольно опускаюсь на диван.
  
   -Да вы не переживайте за меня,- ласково говорит незванная гостья. - Я думаю, вам не придется возиться с больной.
   Невинная душа, она и понятия не имеете, что творится в моей душе.
  
   ***
   Мы так близко сидим, а думаем о разном. Вот что зна­чит чужие люди. Мы совсем не понимаем друг друга.
   -А это ваша работа?-спрашивает она, пробегая взглядом по моим рисункам.
   Я утвердительно киваю, и тут же до меня доходит, что рисунки-то, в общем, специфические, и я смущенно говорю:
   -Это иллюстрации к эротической повести, неподготовленному человеку лучше не смотреть на это творчество.
  
   Она бросила на меня мимолетный взгляд. Едва заметная улыб­ка затеплилась в уголках ее сочных губ.
   -Я достаточно подготовлена. В наше время без такого образо­вания и к телевизору нельзя подойти, а по ночам, когда муж на боевом дежурстве, я всю эту эротику смотрю в "живои виде".
  
   Я вяло киваю.
   Она расценивает мой кивок, как одобрение все­го того, что у нее есть на уме, и почти весело спрашивает:
   -Посмотрю?
   -Да,если хочется...
  
   Мне стыдно за свое творчество. Но ей хочется. Она удобно и наверняка надолго устраивает­ся на стуле. Я в уме прикидываю, сколько примерно уйдет времени на просмотр доброй полсотни картинок, и с ужасом осознаю, что влип окон­чательно. Единственное, что может спасти меня,так это плохая ра­бота таксомоторного парка.
   Великолепная мысль! Господи, ты тоже должен оценить ее, ты всегда настаивал на том, чтобы глубоко порядочные люди по ночам спали. Наверняка в таксомоторном парке их большинство...
  
   -А это кто?-спрашивает она, показывая взглядом на портрет не­знакомки.
   -Никто. Рисовал не с натуры и даже не по памяти. Это плод моего воображения, моя фантазии. Более того, это моя мечта, мой идеал женщины...
  
   Я вру и не вру, но голос у меня непрофессионального враля -ужасно вя­лый. Он такой скучный не потому что я вру, а потому, что я об­речен и дальше врать, и совсем не представляю, какую ахинею понесу, когда придет еще одна...жена пожарника.
  
   А эта прицелилась взглядом к рисунку и радостно воскли­кнула :
   -Удивительное сходство!
   -Сходство?-растерянно переспрашиваю я. - С кем?
   -Эта ваша фантазия ужасно похожа на меня.
   -Вы хорошенькая, спору нет. Но разве можно себя сравнивать, может быть, с великим творением мастера!?
   Она не смущена.
   -Нет, вы только посмотрите! Позвольте, я встану рядом с ней!
   Я машинально киваю.
   Туфли летят в сторону, и она мгновенно оказывается на столе рядом с приляпаной к стене живописью.
  
   Я смотрю на неё...перевожу взгляд на портрет...с портрета - опять... Саркастическая улыбка медленно сползает с моей физиономии.
   Действитель­но, сходство изумительное, как будто бы с натуры писал.
   И я говорю невпопад:
   -А как же сердце?..Такие пепрегрузки...
  
   Весело сверкнув глазами, она бодро произносит:
   -Возможно, вы на меня и внимания не обращали, а в вашем под­сознании я, очевидно, отложилась.
  
   Но там и другая еще отложилась. И чем боольше я сравниваю портрет с оригиналом, тем увереннее теряю к ней интерес.
  
   -Да, творческий процесс вообще происходит на уровне под­сознания...- невнятно бормочу я. - и вполне возможно, так оно и получилось. Зачастую сам художник не отдает себе отчета, что изображает на своих полотнах. Так, чисто интуитивно, малюют только гении, и я ещё раз говорю, что и в уме не держал вас.
  
   -Я так и подумала, и ваши слова только подтверждают мою мысль о вашем недремлющем и всевилящем подсознании. Вы думали обо мне, сами того не соображая! Такое сходство невозможно объяснить иначе.
  
   Фантазия материализовалась, и эта ма­те... матери... ализованная фантазия страстно желает быть моей мечтой. Она влюблена в себя и хочет, чтобы я тоже лю­бил ее. Лучше синица в руках, чем журавель в небе. Да еще и неиз­вестно, что за птица едет ко мне да и едит ли?!
   Хищные огни загораются в моих глазах, как в кине про вурдулаков. Я поднимаюсь с дивана и захожу к ней за спину.
   -Сейчас укушу!
   -Только не это! Никаких следов - муж убьёт меня!
  
   Страна разваливается. Останавливаются заводы и фабрики. Почту, телеграф, банки и медиомосты буржуазия прибрала к своим рукам. Так с какой стати в нашем таксомоторном парке горючего должно быть в избытке!?
  
   Итак, с чего начать, раз кусаться нельз? Вот вопрос из вопросов, который мучает нас, когда мы подходим к женщине, независимо от того - спереди или со спины.
  
   А мне ужасно хочется укусить её. За всё хорошее. Животные инстинкты обуревают меня, и я ещё между двух огней...Людоеды ели самых лучших людей, а плохими брезговали. Даже дикари стремились к совершенству. Это у меня - остаточный инстинкт канибализма. Надо расслабиться.
  
   -Может, шампанского...на брудершафт? - подобострастно предла­гаю я, а сам негодую на свой голос. Он выдает моё волнение и тем более - мои намерения.
  
   Она задумчиво смотрит на бутылку.
   -Что вы,-качает она головкой,-с моим-то сердцем - и шампан­ское.
  
   -Хорошо. Давайте по-трезвому разберёмся, что с вашим сердцем, и раз и навсегда покончим с ним.
  
   Мгновение, и мои пальцы - на её пульсе. Вена энергично пульсирует...Лирики сказали бы: взволнованно бьется... И у меня застучало в висках.
   В какой раз за этот вечер голова идет кругом!
  
   -Совсем не прощупывается,-лгу и не кра­снею.
   Во, до чего обазурился!
   -Как же так, он должен быть!?
  
   Она удивляется совершенно искренне, она не сомневается, что в том нынешнем ее состоянии, вены, как водопроводные трубы, должны гудеть от напора...Ну, понятно, от какого напора они должны гудеть, и она это понимает, но пока держит меня за дурака.
  
   -Не нахожу, хотя пальцы у меня, как и у всякого художника, очень чувствительные. Надо непосредственно сердце слушать.
   -А это как?-удивляется она, и не столько удивляется, сколько кокетничает.
   -Элементарно! - задыхаясь от внутреннего жара, глухо произношу я и кладу ладонь под ее левую грудь.
  
   Моя пациентка заметно смутилась, ушки порозовели сильнее прежнего, но ей тоже достав­ляет удовольствие то, что я делаю. И странное дело, рука лежит на ее сердце, а мое начинает набирать обороты. Вот она прямая и обратная связь!
  
   -Вы увлеклись, а к вам кто-то должен придти.
   Она все еще пытается оттянуть мгновение люб­ви, которое к любви, в общем-то, никакого отношения не имеет, и называется совокуплением.
   Но, женщина, оно неминуемо, как смерть, и обязательно наступит, только никто заранее не может сказать, когда это произойдет.
   -Ревнуете?
   -Ничуть!-серьезно возражает она.
   -И напрасно. Мужчина всегда находится между двух огней...
   -Забавная мысль. Я не думала, что каждый мужчина с детства обречен быть пожарником.
   Она осторжно взяла мою руку и отвела в сторону.
  
   -Хуже, каждый из нас мечется между двух огней и не знает, на каком погорит.
  
   В её глазах я вижу живой интерес к тому, что сказал. Надо развить и пояснить свою мысль. Какое прелестное розовое ушко. Имеющий уши да услышит! Холодная клипса мешает, и тогда я беру большую бужетерину в рот, ста­скиваю с мочки и выплевываю на стол. Вторая клипса летит туда же вслед за первой, и никакого упрека. Она будто бы и не по­нимает, почему я начинаю оголять ее с ушей, и будто бы не знает, что женщина любит ушами.
  
   Она прислу­шивается к чему-то на улице. Я тоже переключил свой слух на двор.
   Приглушенно рокоча, под моими окнами остановилась машина. Гулко хлопнула дверца.
  
   Я не выдержал - метнулся к окну, высунулся из него, да так далеко, что чуть было не вывалился, и все же не увидел, кто вошел в подъезд.
  
   -А вы солгали,- слышу я за спиной ехидный голосок.- Вы ждете кого-то, и непременно женщину.
  
   Её голос звучит откуда-то издалека и с трудом доходит до моего сознания.
   Теперь бессмысленно что-то лепетать в оправдание. Ответ сейчас заявится сам.
   Моя пациентка бросила насмешливый взгляд на меня, застегнула пу­говицы на блузке, поправила прическу... и, пролетая мимо меня в подьезд, буркнула:
   -В таких случаях надо свет выключать...
  
   Я неподвижно стоял на пороге.
   Конечно, я пони­мал, что нельзя обращаться со своей мечтой, как с распутной девкой, и от этого еще сильнее страдал.
  
   В подъезде стучали каблучки.
   Она уходила. Она старалась ступать осторожно, но бетон гулко отсчитывал ее шаги. Она дошла до своей кварти­ры, и ритм шагов ни разу не сбился. Я боялся, что она столкнется с незнакомкой и вспугнет ее, или ещё хуже того, вступит с ней в контакт...
   Ещё несколько мгновений, и её дверь захлопнулась за ней.
  
  
   Кажется, они разминулись. У меня отлегло от сердца. Для конспирации я закрыл дверь, и теперь стоял за дверью, в прихожей, навострив уши.
  
   Однако ожидание второго счастья подозрительно затянулось, и надежда на него стала так же быстро исчезать, как и появилась.
  
   Может, незнакомка сняла туфельки и на цыпочках крадется к двери своего возлюбленного. В общежитии мне приходилось наблюдать нечто подобное. А может, она уже стоит по ту сторону две­ри и не решается нажать на кнопку звонка. Есть чертовски робкие жен­щины. Мне показалось, что я даже слышу ее взволнованное дыхание. Вот так постоит, тяжело подышит и уйдет. Ну, давай, милая, жми на кнопку...
  
   Никакого звона. Беру инициативу на себя. Изображаю на лице приветливую улыбку и бесшумно открываю дверь. Увы, улыбка тает, и на мо­ей несчастной роже остается одно разочарование. Так что же, выходит, я обманут в очередной раз?! Ну, это слиш­ком! Я в отчаянье шарю глазами по пустому подъезду и еще в большем отчаянье скучно закрываю дверь.
  
   И вот я поношу у стола самого себя самыми что ни на есть "непечатными" словами. Сквозь сплошной мат нет-нет да и прорываются здравые мысли. Ну, какой черт дернул меня выставитъ это проклятое шампанское на стол раньше срока. Оно заронило в душу соседки сомнение в моей искренности, а тут ещё проклятая машина затарахтела. И свет надо было выключить. Правмльно она сказала. Нет света в окнах - и поворачивай оглоби.
   Эх!
   В ярости я схватил бутылку...и выб­росил бы ее в окно, и, может быть, "случайно" попал бы в машину, если бы та все еще стояла на старом месте, но взгляд в са­мый последний момент зацепился за клипсы...
  
   Я замер, и ход мыслей принял совсем другое направление. Шампанское еще могло пригодиться! Незнакомка вроде бы уже и не нужна стала. Рядом, этажом ниже, была и находилась в полном здравии бабенка более сговорчивая, а на столе сиротливо красовались те самые клипсы, которые я сдернул губами с её ушей...которыми они нас любят.
  
   Я должен вернуть безделушки на привычное для них место, пока не поздно. Пока он не пришёл с работы. Он - не король, манеры у него люмпена, и если обнаружит пропажу...что с ней будет!?.
  
   Смотрю на небо.
   Рассвет еще не занимался. До возвращения пожарника с боевого дежурства еще много времени. Еще на все было время, и она должна впустить меня. Она нормальная женщина, наверняка не намерена конфликтовать с придурком, и в его глазах так же, как и в моих, конечно, стре­мится выглядеть честной женой. Её стремление к порядоч­ности - мой последний шанс!
  
   Я сбрасываю с себя новый костюм, в котором ждал незнакомку. Для ночного визита к соседке он никак не годится. Случись случайно столкнуться в подъезде с кем-нибудь из соседей, и мой франтоватый вид выдаст меня с головой.
  
   И вот я - у заветной двери.
   Глубо­кий вдох, задумчивый выдох, и я окончательно решаюсь - жму на кнопку!
   Дверь открылась не сразу...Она заставила меня понервничать, и смотрит скучно, и еще более скучным голосом говорит:
   -Я уже спать укладываюсь.
  
   А я и так это вижу. Милая, я глазастый, и готов дать голову на отсечение: под ночной рубашкой столько мужских радостей ни во что не спрятанных, не упакованных в тряпки, не расфасованных по тряпкам...И в таком-то цветущем возрасте спать одной!
  
   Убедившись, что я рассмотрел то, что и следовало мне увидеть, она запахнула полы халата. И когда я протянул вперед руку с клипсами на ладони, то, к своему ужасу, обнаружил, что меня колотит чувственная дрожь. Рука вибрировала! И это-то при полном олимпийском спокойствии соседки!
   -Вот принес...
  
   Она не глянула на свои сокровища.
   Она вперила в меня изуверский взгляд. Господи, да я - сама невинность, какие же тут могут быть сомнении. Вот если бы еще рука не дрожала...
   -Проходите, - тихо пригласила она.
  
   Меня подвела излишняя торопливость, с которой я перелетел через порог, а, возможно, я раньше времени обрадовался, и радость за­сияла на моей физиономии дурацкой улыбкой. Так ли это было или нет, но она сухо за­метила:
   -Если вы на что-то рассчитываете, то вам лучше сразу испариться.
  
   А дверь закрывала на замок, и не было смысла хоть как-то комментировать вслух её предупреждение.
  
   -Знаете, почему я вас впустила?
  
   Конечно,знаю!
   Милая женщина, я не так глуп, как это вам представляется! Я знаю, почему вы впустили меня и так прозрачно одеты, но этого вам я не скажу.
  
   Она продолжает смотреть на меня пристально, и мне даже неловко становит­ся от столь "проницательного" взгляда. Я отчаянно трясу, без слов, голо­вой: да откуда же мне знать!
   -Сейчас я вам объясню . . .
  
   Она слегка нахмурила брови и наморщила лоб . . . Какая жуткая работа женской мысли!
  
   Но я уже перестал дрожать, ко мне вер­нулась обычная уверенность. Я чуть-чуть приблизился к ней:
   -Дозвольте...пока вы собираетесь с мыслями, я верну клипсы на привычное для них место.
  
   Прикосновение к любимой женщине всегда вдохновляет! На что угодно. На любые подвиги, и даже на секс.
  
   Я отвожу прядь светлых волос с левого уха и закрепляю на нем бижутерину. Я так же нежно убираю прядь волос с правого yха - и другая клипса повисла на своем месте. Я любуюсь своей рабо­той и самой женщиной. Безумно хочется поцеловать честное, одухотво­ренное лицо. Но я помню ее предупреждение, а за моей спиной - дверь и короткая дорога в свою квартиру...лучше повременить с поцелуями...
  
   -У вас великолепные ушки!-не скрывая восхищения,говорю я, и каждое мое слово, как конфета в фантике. Да, каждое мое слово - в обертке из по-настоящему искреннего восторга, и в моем голосе нет никакой фальши.
  
   -Ушки как ушки,-безразлично роняет она.
   -Ну уж не скажите!-жарко возражаю я.
  
   Она как-то странно пожимает плечами, будто досадует на меня. Но ведь я не лгу, и это не лесть! Они в самом деле прелестны, милые маленькие уш­ки.
  
   -А, знаете, что я хотела сказать вам?
  
   Да откуда же мне знать, милая женщина? Голова моя от очередной головоломки идет кру­гом, может быть, уже хватит разговоров?! Я тянусь к ее губам, но губы натыкаются на горячую ладонь.
   Так вы горите, как и я!
   Тут выдержка изменяет мне.
   Да, я не выдерживаю и покрываю жаркими поцелуями ее руку, восхищенно приговаривая при этом:
   -Ах, какие у вас великолепные пальчики!
   -Пальчики как пальчики...
   Она убирает руку.
   -Вот это вы уж зря! -в отчаянье шепчу я.
   -Но ведь я еще не сказала...
  
  
   Она не успокоится пока не разродится глубокой мыслью, чтобы я наконец понял, зачем она впустила среди ночи истосковавшегося по женскому телу одинокого соседа.
  
   -Вот я все о ваших рисунках думаю...
  
   А вы впечатлительная женщина!
   -Ради бога, не обижайтесь, если что-то я не так скажу... Я ведь только хочу свое мнение высказать, но если вы крайне себялюбивы, то лучше я промолчу.
  
   Настораживающее вступление. Кажется, на этот раз я не угадал ход ее мыслей, и речь сейчас пойдет о нравственности и морали. Самое-то время для подобного идиотизма. Я отодвигаюсь немного назад, ну что ж, глупостью нас не возьмешь! Буду держать удар.
  
   -Как всякий художник, я ужасно себялюбив. Вы сами должны понимать, искусство - не для олопаченных садово-огородных масс. Но вы...но вы настолько прекрасны, что я готов заранее извинить вас за любые ваши сентенции. Не стесняйтесь, шпарьте хоть матом - я из рабоче-крестьян­ской семьи.
  
   -Ну что вы! По родословной я тоже рабочая крестьянка, но чтоб матом...Никогда! Разве нельзя о сексе, а тем более об иллюстрациях к нему, говорить на культурном уровне?
   -Не знаю, моя профессия - не говорить, а рисовать.
  
   -На ваших картинках, как на фресках в индийском храме любви, - широкий набор разных поз, но ваши персонажи как бы безлики, не живут, и поэтому всё происходящее на ваших рисунках вос­принимается абстрактно, не трогает ни ум, ни сердце. Я понятно говорю?
   -Вы больше, чем умница! Но увы! Не переоценивайте меня. Знаете, чем отличается талантливый художник от бесталанного?
   -Один может рисовать, другoй - не может.
   -Милая женщина, бесталанные делают такие копии с картин великих мастеров,что самые квалифицированные эксперты часто не в состоянии отличить подделку от оригинала.
   -Неужели?
   -Это так.
   -Выходит, таланты создают картины, а ремесленники - фотогра­фии?
   -Это вы правильно подметили. В общем, идти надо, наверное, раз вы так хорошо во всем разбираетесь.
  
   Она осторожно придерживает меня за пижаму. Виновато заглянула в глаза.
   -Я обидела вас...Не обижайтесь, пожалуйста. Я - не специально, не со зла. Мне хочется, чтобы успех сопутствовал вам. Чтобы любая выша мазня проходила по классу самых модных в современном мире мазил.
  
   Я благодарно прижимаю ее к себе, и чувствую, как на этот раз она податлива и насколько ей это приятно. Какие тут могут быть сомнения! Скучающая жена пожарника хочет приобщиться к большому искусству...Без рубашки - ближе к телу...
  
   Она сама тянется к моим губам и находит их.
   Она чувс­твует себя виноватой и чисто по-женски стремится искупить свою вину. Я распахиваю полы ароматного халата, и мои ладони скользят по скользкой прохладной ночной рубашке, она еще не мешает нам, мы пока еще упиваемся поцелуями...
  
   -Боже!- в перерыве между поцелуями изливаю я свой восторг словами.- Какие у вас сладкие губы!
   -Губы как губы, - не очень настойчиво возражает она.
   -Ну уж не скажите! Более сладких в жизни не целовал!
   Когда мои ладони нащупали её груди, восторг сам собой выплескивается в словах:
   -Господи, сколько в вас возвышенного!
   Она опять возражает:
   -Ах, самая обычная женщина.
   -Ну уж не скажите! Вы королева красоты, вот вы кто!-жарко шепчу я и опускаюсь перед ней на колени как простой смертный, кото­рый и должен перед королевой стоять на коленях. - Вы думаете, это я случайно выбрал вас своим идеалом? Нет, конечно! Я вам сказал не­правду, что портрет ничей. Я художник, у меня глаз профессионала кисти и карандаша, и с первого взгляда я увидел, как вы прекрасны, и сразу же влюбился в вас, но скрывал это свое чувство к вам, не мог побороть природную стесни­тельность.
   -Ну уж,сочиняете!
   -Это раньше были фантазии, теперь уже я ничего не сочиняю! Вы только посмотрите на ваши ноги, у вас идеально стройные ноги!
   -О, ноги - моё проклятье! Из-за них и в брюках хожу!
  
   Ничто в ней меня так не отторгало, как ее штаны.
   -Милая, чудесная! -говорю я, целуя ноги, которые, по ее же собственным словам, что надо. -Разве можно такое чудо природы держать в черти чём?!
   -Приходится. У вас, у мужиков, такие липкие взгляды, вы так цепляетесь глазами за красивые ноги, что без брюк мне просто невозможно по улице пройти.
   -Так что же мы стоим с такими ногами! Время идёт! - почти сер­дито кричу я и хватаю ее в охапку.
  
   Одной рукой она с бла­годарностью обняла меня за шею, а другой, выключи­ла свет в прихожей.
  
   -А вот вы, наверняка, не выключили свет у себя в квартире.
   -Я не бедствую, чтоб на свете экономить.
   -Не в этом дело. Приедет незнакомка - свет горит, а вы не открываете. Начнёт будить вас, да, может быть, так энергично, что весь подъезд на ноги поднимет.
   -Нет! На этом я не куплюсь, выключать не побегу.
  
   Я толкнул дверь в спальню. Дверь приветливо распахнулась, а я замер на месте...
   Слабое красное сияние озаряло окно и окрашивало шторы в багровый цвет.
   -Неужели уже утро, и ваш пожарник вот-вот явится сюда?-в от­чаянье воскликнул я.
   -Что вы, еще ночь, и он дрыхнет на боевом посту...Он дрыхнет, а это...это зарницы...на­верное.
   -Зарницы, такие яркие? - удивился я.
   -А сейчас и лето жаркое, и зима теплая. В природе все переиначилось, впрочем, как и у нас с вами.
  
   Меня столь научное объяснение не успокоило.
   Мы вместе, она на руках, а я на ногах, двинулись к окну, полюбоваться на природное явление...
   -Так это же пожар!-в один голос воскликнули мы.
  
   Красные языки пламени уже лизали наружные стекла.
   -Горит кооперативный ларек, - горько застонала моя возлюб­ленная, словно в горевшем кооперативном ларьке что-то принадлежало ей.
   -Пожарников вызывать не будем!
   -Не будем! -охотно согласилась она. -Уж лучше нам пропасть в огне, чем попасться ему на глаза.
  
   В это время с довольно-таки внушительным грохотом треснуло и разлетелось наружное стекло.
   -Ой! -пискнула жена пожарника, и моя любимая.
  
   Стекла зазвенели вновь, и в окне, охваченным красным пламенем, возникла странная фигу­ра в каске, жутко похожая на нечто ужасное из фильмов об инопланетянах.
  
   Нo увы, через мгновение я с сожалением и в очередной раз убедился, что чудес на свете не бывает, как и долгожданных инопланетян, и нам придется иметь дело с рядовым пожарником. Вы­бив ногами оставшиеся стекла, он вместе с дымом ввалился в комнату.
  
   -Это мой муж! - без особой радости доложила блудливая супруга и упала в обморок. Она не грохнулась на пол только потому, что все еще была на моих руках.
  
   Я тоже признал соседа и хотел было поздороваться с ним, но мощная струя воды с улицы ударила мне в лицо. Я где стоял, там и сел, не вы­пуская из рук уже обременительную для себя ношу. Так жена пожарни­ка впервые оказалась на моих коленях и одновременно на моих руках, и это-то в его присутствии...
  
   Я загнанно смотрел на пожарника, а он обезумевшим взглядом за­чем-то шарил по кровати и, видимо, не найдя того, что искал, подскочил к нам.
   -Какого черта вы здесь делаете?-дико заорал он.
   Я сообразил, что вопрос относится непосредственно ко мне, но ничего не мог сказать в ответ. Голос пропал. Я только со страхом таращился на зачехленный топор, который у него на боку высовывался из брезента.
  
   -Какого черта вы здесь делаете? - гневно повторил он свой во­прос.
   Его коллеги уже сбили пламя, и теперь лишь негустой дым ле­ниво заползал в разбитое окно, да щипал глаза и щекотал в носу. Сле­зы я не пытался скрыть, а чих сдерживал-сдерживал и не сдержался - чихнул, да во всю свою мощь. И пока я чихал, меня озарило! Мой страх как рукой сняло. Я почувство­вал, что могу говорить, меня в чем-то подозревали, подозрения надо рассеять.
   Я гордо вскинул голову:
   -Вам как профессионалу лучше знать,что я здесь делаю!
   Он прямо-таки обалдел от такого заявления, тупо уставился на меня.
   -Разве вы не видите, как я рискую жизнью?
  
   Я многозначительно посмотрел на бледнолицию соседку. Она была ни жива ни мертва, и все еще покоилась на моих коленях.
   Какое счастье, что мы не успели завалиться в кровать, а валялись на полу, залитом ржавой водой.
   -Вы хотите сказать?..-неуверено произнес он.
  
   Но я уловил ход его мыслей.
   -Именно это я и хочу сказать! Разве вы сами не рисковали собственной жизнью, пробираясь сюда сквозь пламя горящего ларька?!
  
   Я польстил ему.
   Никто не любит так лесть, как глупцы, и это не мое собственное наблюдение, об этом люди знают испокон веков, и потому охотно льстят друг другу. Он почувствовал себя комфортнее, возомнил бог весть что о себе и задираться стал меньше. Более мягко сказал:
   -Но вы в таком виде...
  
   Я окинул критическим взглядом себя и соседку. Струя из брандспойта окатила нас застоявшейся в трубах водой, мгновен­но сделав наши рожи конопатыми и превратив нашу одежду в нечто жалкое и мокрое, рыжего цвета.
   Зрелище грустное,и я вздохнул:
   -Да, пижама малость пострадала.
  
   Он гневно сверкнул глазами:
   -Я не об этом! Я как раз и спрашиваю вас, какого черта вы здесь делаете в пижаме?
   -Вы счи­таете, на подвиг способны только пожарники? Но, дорогой сосед, - спокойно принялся я растолковывать ему суть происшедшего, - я не пожарник и в спецобмундировании не сплю. Да­вайте спасибо, что я еще в пижаме, люди в подобных ситуациях обычно выскакивают из квартир в чем мать родила.
  
   -Да, конечно, когда горит тут уж можно и в окно, как я, напри­мер.
  
   Я поморщился. Благо, он не понял, почему это так кисло стало у меня во рту.
   -Но когда горит под окном, то из окна уже, дорогой пожарник, сигать не станешь. Вы, я полагаю, осведомлены в том, что рэкетиры-рекитёры подож­гли ларек не где-нибудь, а прямо под нашими окнами?
   -Ну,конечно, я же по его крыше домой попал.
  
   Ах,как опять свело мои скулы.
  
   -А я из дома по крыше ларька не мог бежать. У меня - четвёртый этаж, и я не каскадёр. Еще раз повторяю, я сплю в пижаме, а не в спецобмундировании, в ней я и выскочил в подъезд. Пробегаю мимо вашей двери, а у вас глазок темный. Я и думаю, спит наш пожарник, а мы горим. Надо спасать профессионала. Может быть, и медаль еще за спасение пожарника на пожаре мне дадут. Ну и позвонил. Я же бросился вас спасать, откуда мне было знать, что ваша супруга одна дома, а вы - на боевом дежурстве.
  
   Он энергично пожал мне руку и глубоко задумал­ся.
  
   Я уже полагал, что инциндент исчерпан, но подвели полы халата, на которые, как и на саму хозяйку, никто до этого не обращал внимания. Пожимая мне руку, он бросил случайный взгляд туда, где халат раздваивался и увидел то самое святое для каждого из нас место, куда женщины пускают мужчину в самом крайнем случае и то после того, как осознают, что больше деваться ему просто некуда.
  
   Я поспешно прикрыл полой халата олохмаченную дырку, а пожарник поднял глаза на меня и задумчиво проговорил:
   -А что это такое?
   -Вы, что, до сих пор не знаете, что это такое!?
   -Почему на ней нет ночной рубашки?
  
   Я ошалело уставился на соседку. Как я сам-то этого сразу не заметил. Она действительно была без рубашки. Но я голову мог дать на отсечение, что мои руки скользили по ее рубашке, что я прижимал ее к себе вместе с рубашкой. Я прекрасно это помнил.
   Мои ладони еще не забыли прохладную и скользкую материю. Совсем недавно я утверждал, что чудес не бывает, и, кажется, поспешил. Как же так получилось, что рубашка исчезла, а халат остал­ся? Ну как так можно снять рубашку, не снимая халата? Цирк да и только!
  
   Мое удивление было таким искренним, что не оставило ревнивцу никаких шансов на интимные подозрения. К этому времени пожарница пришла в себя и загробным голосом нежно пропищала:
   -Ах, дорогой, ты же знаешь, что я тоже на ночь избавляюсь от всего лишнего.
   -Это когда ты со мной спишь! -вскипел он.
   -И когда не с тобой...Такие душные ночи.
   -Заберите её, мне с ней не встать...
  
   Мождно сказать, из рук в руки я передал пожарнику его сокравище в полной сохранности.
   Совесть моя перед ним была чиста.
  
   Я почувствовал невероятное облегчение, избавившись от столь прекрасного и столь опасного груза. Самое время было сматываться с высоко поднятой головой.
  
   В прихожей я включил свет. Так вот она где! И чёрти на что похожа.
   -Здесь, наверное, рубашка, которая пропала, валяется.
   -Как она туда могла попасть!? -кричит ещё не орогаченный супруг.
   -Элементарно, - отвечаю спокойно, хотя вопрос наверняка был задан не мне. - Её смыло сюда ржавой струёй, и теперь она годится только для помойки.
  
   Я ухожу, не попрощаясь. А за спиной слышу гневное: "Так ты была в рубашке или нет?!"
  
   Далась ему рубашка.
   Нельзя "пояс верности" путать с ночной рубашкой. На досуге супруга наверняка объяснит ему это.
  
  
   ***
   Занимался рассвет, но город еще спал, и в нашем доме, как только пожарники уехали, восстановилась тишина. Огонь потушили, шум утих, а вот запах гари остался, теперь квартира долго будет вонять сгоревшим ларьком. Горький дым щекочет ноздри, и в душе - горечь..Я ещё не остыл, хоть и окатили меня ржавой во­дой пожарники. Я всё ещё нахожусь под сильным впечатлением того, что случилось этажом ниже, и того, что могло там произойти, но так и не произошло...в силу случайных обстоятельств. И надо было рекетирам запалить ларёк именно под нашими окнами!?.
  
   Я пребывал в том же самом состоянии, в котором находился Руслан, после того, как Черномор выдернул из-под него Людмилу.
   Вот тебе и "падут ревнивые одежды на цареградские ковры".
  
   Незавидное, в общем-то, состояние, и вряд ли мужчина может испы­тывать более горькое чувство разочарования от любой другой утраты в любовных приключениях.
   Благо, что я еще вовремя сообразил костюм на пижаму сменить. К душевным страданиям вполне могли бы прибавиться и физические.
   Когда дело касается нашей собственности, мы и на законы плю­ем, и забываем о всякой гуманности. Хорошо, что и рекетиры такие оперативные, опоздай они...и пожарники приехали бы в самое неподходящее время.
  
   Но, может, хватит испытывать судьбу? Ну,чего я так взбесился? У меня и в мыслях не было этой соседки. Вспомни-ка, говорю я себе, как все хорошо начиналось, и женщина ни для чего другого, кроме как для душевной беседы, не нужна была тебе. Ты искал телефон доверия, но не женщину, как это советуют мужчинам разнузданные французы.
  
   Опять телефон! Теперь мог позвонить и пожарник. Но пожарники уехали!
   Соселка? Нет! Она никогда раньше не звонила мне, и она до смерти напугана и наверняка еще не пришла в себя.
   Жена или незнакомка? Но если бы был уверен, что звонит эта вертихвостка, к телефону вообще бы не не пордошёл. А жена должна быть уверена, что я - дома и сплю.
  
   -Алле, - нарочито сонным голосом пропел я в трубку.
   -Это я, Ив. Я сейчас приду. Вы там уже, как, пообсохли?
  
   -Господи,- изумляюсь я,- Ива, откуда вы знаете, что я пого­рел?
  
   Она рассыпала нежный смешок:
   -Вместе погорели.
   -Как, и вам от пожара досталось? Так выходит, вы были здесь?
   -В самом эпицентре событий. И от пожара досталось, и от пожарника тоже. Сейчас приду - поделюсь впечатлениями.
  
   Телефон перешел на короткие гудки.
   В глубокой задумчивости я положил трубку. Крайне подозрительным показался мне наш разговор. Возможно, она что-то и видела. В подъезде было много взволнованных жильцов, когда я из соседней квартиры перебегал в свою, и, естественно, не все смотрели на меня, как на героя, были и такие, которые сомневались в правоте моего подвига и ухмылялись чему-то, что у них там, в мозгах, шевелилось.
   ъСреди них вполне могла оказаться и незнакомка. Конечно, она не вправе устраивать мне сцены ревности, но женщины ничего так не любят, как скандалы.
  
   Уже светает, блекнут фонари, а она идет...На этот раз она почти наверняка придет, и это-то в то самое время, когда я уже не хочу, чтобы она пришла. Я не смогу переключить себя на другую женщину. Я весь еще под впечатлением от встречи с соседкой и жажду только её одну.
  
   Звонок в прихожей - как гром среди ясного неба. Я ждал его, и все равно он застал меня врасплох. Задёргали меня звонки!
  
   Открываю дверь...и поползла моя физиономия в разные стороны, и пошла моя улыб­ка наперекосяк. Я едва нашел в себе силы скучно про­бормотать:
   -Это опять вы...
   -Как вы неприветливы! И вроде бы даже не рады?
   -Да не то, чтобы не рад,- мямлю я. - Рад, даже очень рад...но, видите ли...
   -Некстати пришла?
  
   Я не могу смотреть в ее смеющиеся глаза и виновато склоняю голову.
   -Вы ждете другую?
   -Мне никого, кроме вас, не надо...Но, понимаете ли, она уже позво­нила, что придёт, и где-то тут рядом...
  
   Мне самому противно слышать свой жалкий лепет. Я стыдливо прячу глаза.
   -Вы ужасно доверчивы. Вы ещё ничего не поняли?
   -А что я должен понять?
   -Милый вовсю зеленый седой Ив!-тонкие руки обвили мою шею.- Но почему вы не догадались, что я и есть ваша Ива, ваш, если хотите, ангел-хранитель!?
  
   Она счастлива и, не скрывая своего счастья, прижимается ко мне сильнее и нежнее прежнего.
   Но я не могу разделить её радости, прежде всего я никогда не считал себя таким идиотом, какого она сделала из меня. Обидно. И всё во мне опустилось ниже нуля.
  
   -Откуда вы знаете, что мою незнакомку звать Ивой?
   -Ох, как любовь оглупляет человека! Мой несчастный влюблен­ный сосед! Даже после того, как я открылась, вы не можете сообразить, что незнакомка - миф. Мы создали её вместе с вами только в нашем воображении. На самом деле есть ва­ша соседка, это я! И я физически существую! - Она берет меня за руки и кладет мои руки на свои груди.-Пощупайте! Чувствуете, какая реальность?!
  
   Я убеждаюсь в том, что она говорит, и все-таки остолбене­ние полностью не проходит. Это столько времени водить меня за нос. Обитдно.
   -Ну теперь-то после такого подробного разъяснения вы хоть что-нибудь поняли?
   -Ну вы уж совсем за дурака меня принимаете,-не выдерживаю я и выплескиваю свою обиду наружу. - Конечно понял, что вы самым бессовестным образом оболванили меня!
   -Я не способна на коварство, милый Ив. Я давно хотела объясниться, но вы все время перебивали меня своими комплиментами. А уж теперь придержите их при себе. Вы давно мне нравились, и если бы не случай, вы так бы и не узнали о моих чувствах к вам. Вы случайно набрали мой номер. Я в ту ночь не спала. Тоска заела. И охотно поболтала с вами. Не зная, так же как и вы, с кем разговариваю. Вам понравился мой треп, и сразу же по­сле разговора со мной, вы пришли ко мне...ну, помните, зачем?
   Я стыдливо киваю, а она продолжает откровенничать на свой манер:
   -Сами понимаете, надо было быть круглой дурой, чтобы ни о чем не догадаться. Вот тогда я и подумала: а что если попытаться для нашего контакта использовать телефон...в конце-концов он не для интерьера стоит!
   -Прекрасная мысль...-буркнул я.-А как же голос?
   -Мы же с вами не общались, и вы не очень-то и сейчас знаете мой голос, а в телефоне он у меня - медовый. Это получилось как-то сразу, само собой. Ну вот, как певцы поют не своим голосом, так и мой голос в телефоне - совсем другой, и, замечу вам, без каких либо изнурительных тренировок.
   -Тогда какого чёрта мы здесь стоим, если всё уже всем ясно?! Какими бы не были красивыми ноги, а в ногах правды нет!
  
   Я подхватываю её снизу, и мы двинулись в комнату: она на руках, я на крыльях.
   Это был прямой призыв к действию. Полное откровение всего того, что раньше держалось в уме, и возле стола с фужерами и шампанским я даю своим рукам волю, и чувствую, как благодарно отзывается на каждое мое движение горячее женское тело.
   Молчи, фарисей!
   С губ сам собой срывается благодарный шёпот:
   -Милая Ива, вот теперь-то я убедился в вашей искренности!
   -Не спешите с этим! Убеждайтесь до восьми! Скажу вам больше, у нас никогда ничего такого не могло бы быть, если бы не это животное в брезентовой робе. Понимаете, он стукнул меня. Я еще ни в чем не успела провиниться, а он стукнул!
  
   У нее ясные глаза, они абсолютно невинные, и негодование в них по-настоящему искреннее. Я должен разделить ее гнев, а когда не знаешь, как это сделать, то лучше всего поддержать разговор, уточняя и без того ясные детали.
   И чтобы не показаться животным и тоже бесчувственным, спрашиваю:
   -Когда?
   -Когда вы ушли,-вздохнула она.
   -За что?
   В моем вопросе - и гнев, и справедливое возмущение, и полная вера в нашу невиновность.
   - За то, что я была у вас на руках.
   -Так вы же были в обмороке!
   -И я говорила ему, что упала в обморок. Разве что-то докажешь этому... Была бы сила - ума не надо. Вот посмотрите повнимательнее на левый глаз...синяк заметен?
  
   Я осматриваю глаз. Не вижу рукоприкладства. Но как раз этого я и не должен говорить.
   -Что-то такое есть.
   -Ах, мерзавец! Так приласкать соб­ственную жену!
   -Чужих не бьют, чтут уголовный кодекс.
   -Синяк под глазом очень портит мой портрет?
   -Наоборот. Но у него - полное отсутствие художественного образования. В следующий раз посоветуйте ему тени наводить под обоими глазами, для симметрии. - Я не мог отказать себе в удовольствии хоть таким образом плюнуть в сторону ревнивца.- Искусство во всех своих проявлениях симметрично, и самый талантливый ходожник - Природа. Но мы не будем подражать ей тем более, что нам уже не до симметрии. Мы сейчас под портретом незнакомки изобразим натюрмот с женщиной на столе. Шампанское и фужеры дополнят антураж.
  
   -Вид у меня в натюрморте должен быть гордым, неприступным, чтоб впредь знал, как бить собственную жену ни за что! И самое главное, Ив, я надеюсь, вы не оставите на мне никаких следов от этой...от этой нашей минут­ной слабости, и, пожалуйста, без красок! Не вздумайте что-нибудь на мне намазать. Натюрморт - это мёртвая натура, а я - живая, и мне не всё равно, как потом со мной живой обойдется муж.
   -Я буду чрезмерно аккуратным.
   -Вы благородный мужчина, Ив! Спасибо! И простите, вы, что, только рисовать будете!?
   -Ивущка, нельзя изображать голую женщину на холсте, предварительно не оприходовав натурщицу в постели.
   -А у Рафаэля это вышло до постели, когда он "Данаю" писал.
   -Ваши познания в истории искусств - потрясающие.
   -Милый Ив, в любых историях женщины своё внимание прежде всего акцентируют на сплетнях. Не было бы их, и любое искусство потеряло бы всякий смысл.
   -Да, это уж точно: без женщин и мужикам в искусстве делать нечего...
  
   Проклятье! Отчаянно звенит телефон у наших ушей. Мы оба вздрогнули. Кто ещё?..
   -Это мой,- еле слышно произносит Ива.
   В её голосе - ужас, а у меня и в нутрях всё похолодало.
   -Телефонная проверка. Он звонил домой - не дозвонился. И вот видите, что у него в мыслях!..
   -Да это - междугородный. Но тоже супружеская телефонная проверка. Тихо, Ива! Заткнитесь! Хрен редьки не слаще...
  
   Я беру трубку. Шнур слегка цепляет фужеры. Хрустальный звон. Как некстати он.
   -Алле...
   И сразу слышу:
   -С кем ты пьёшь?
   -Ни с кем, зайчик мой, заянька.
   -А бокалы звенят!
   -Это я их с вечера расставил. Натюрморт рисовал.
   -А почему у тебя такой неестественный голос?
   -Голубушка сизокрылая, пташка ты моя ранняя, глянь на часы! Мой голос ещё не проснулся.
   -А кто там так тяжело дышит?
   -Никто. Нет-нет, это я так дышу...от волнения. Давно не общались мы.
   -Да она хихикает!
   -Да не хихикает она!
   - Сейчас я прилечу и порядок наведу!
   -Да-да, я тут малость захламился...
   -Мозги твои захламились! Я прочищу их и такую натюрморду тебе разрисую, что сразу станешь самой популярной достопримечательностью нашего великого города!
  
   -Повесила трубку, - говорю я Иве. - Даже не попрощалась.
   А Ива уже у дверей стоит. Грустно улыбается:
   -К чему это.Скоро встретитесь.
   -А вы никак уходить собрались?! А как же натюрморт с женщиной на столе. Ива...
   -Бросьте, Ив. Нам теперь не до этого. Мы сломалась. При таком давлении со всех сторон другого и быть не могло. С натюрмортом придётся подождать до лучших дней.
   -Вернутся наши узурпаторы, и лучших дней у нас не будет.
   -И то верно. Прощайте! Да вот ещё что. Не забудьте сжечь портрет незнакомки. Очень уж убедительная улика, а я ни в чём не виновата.
  
   Сказала и упорхнула.
   Слетела, как бабочка с цветка.

****************************************

***************

КОНЕЦ

  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"