Море кипело негодованием. Берег острова Уэйк, небольшого кораллового атолла, не прекращаясь подвергался обстрелу уже сутки. Пирс и военную базу бомбили японские самолеты.
Шум прибоя с утра был настолько мощным, что приближение самолетов не было замечено - первая бомба упала утром в центр базы, разрушила и фактически уничтожила все оружейные и продовольственные склады. Убитых и раненых было пока немного, не больше десятка, но остров атаковали так усиленно, что было ясно - долго не продержаться.
Всего в трех-четырех милях в море стояли два эсминца, с их бортов орудия крошили все береговые подходы к пирсу, и к вечеру стало окончательно ясно, что вывести население и военных с острова не удастся.
Аэропорт разбомбили еще днем, ни одного действующего самолета не осталось, но бойцы продолжали бой, по эсминцам и сопровождающим их малым транспортным суднам с японскими войсками стреляли орудия с островных башень, но они скоро были уничтожены с воздуха бомбардировщиками.
--
Много лет спустя будет известно, что три офицера из штаба армии пришли к заключению, что эвакуировать людей или оказывать какую-либо помощь острову Уэйк слишком поздно.
Вот если бы они разрешили Флетчеру, командующему американского эсминца, пойти на сближение с японскими кораблями, то, может быть, была бы одержана победа.* Об этом потом много говорили историки-хроникеры, но в тот момент все силы и внимание информационных источников были сосредоточены на боях в Перл-Харбор.
Общее заключение сводилось к тому, чтобы сдать остров Уэйк для предотвращения дальнейших потерь, особенно среди гражданского населения. Остров был сдан японцам.
Ни одно издательство СМИ не сообщило об этом. Остров был сдан тихо, практически без боев поддержки.* Приказом командования прекратить сопротивление и уничтожить архивные документы военной базы*, ее жизнь была остановлена, но на острове оставалось более тысячи людей, жизнь которых осталась висеть на тонком волоске.
В полдень следующего дня, адмирал Кадзиока принял во владение императора остров, и переименовал его в Отори-Дзима, что в переводе с японского означает: Птичий остров.*
--
Высадились войска очень быстро, но совершенно спокойно, - с трех сторон острова. Всех людей согнали в стадо на аэродромное поле. До вечера продолжался разгул полной бесчеловечности. Японские солдаты насиловали всех женщин, невзирая на возраст, издевались над ранеными бойцами части, вспарывали животы, отрубали конечности. Если отцы бросались защищать своих дочерей, их заставляли насиловать дочерей самим. Сыновьям - своих матерей. Они превращали это в шоу.
Адмирал вышел на мостик своего эсминца, наблюдал в подзорную трубу, что происходит на поле. К нему подошел адъютант, молча стоял в стороне, ждал, когда адмирал обратит на него внимание. Чуть дальше, - также молча, стоял камергер его превосходительства и тоже ждал приказаний.
Кадзиока-сан в задумчивости опустил трубу, было понятно, что говорить что-либо он не собирается. Ожидающие переглянулись, кто отважится начать?
Камергер вышел вперед спросил чуть слышно:
- Его превосходительство желает дать приказания?
Адмирал обернулся не сразу, сначала он стер с лица все отпечатки мыслей и эмоций, повернувшись сказал негромко, но отчетливо:
- Величие духа! - сделав длинную паузу, сверля глазами каждого по очереди, продолжил, - я хочу, чтоб каждый мой солдат понимал, что величие духа - главное, что он имеет!
Слуги его превосходительства, стояли в замешательстве, не зная, как реагировать на слова адмирала. Он молчал еще несколько минут, но глаза уже не так яростно сверкали, он упокоил себя, приложив руку к груди и сел в кресло перед небольшим палубным столиком.
- Что желает его превосходительство на ужин? - осмелился спросить камергер.
- Ужин, - задумчиво произнес адмирал и опять замолчал, слуги стояли застывшими истуканами, - удерживать позицию предстоит не больше месяца, пока не сдадим ведомству Его Величества, потому думаю, что сотни тел нам хватит для пропитания. Остальных - отправляйте в лагеря. На ужин желаю печени, не сильно обжаренной, с кровью.
Слуги опустив головы пятятся к выходу мелкими, но четкими шашками, адмирал опять берет в руки трубу, поворачивается лицом к острову и уже не вставая, смотрит развлечения солдат его армии.
От головного эсминца отошел катер, на борту только что покинувшие адмирала слуги, к ним присоединились еще два матроса и личный повар его превосходительства. В это время на поле постепенно стихают крики, бойцы великой Японии утомились.
На площадке наспех восстановленного пирса собрались командиры отрядов, адъютант его превосходительства отдает им распоряжения, они, повернувшись лицом к палубе эсминца, одновременно опускают головы, прижав руку к груди.
Адмирал наблюдает.
По губам адъютанта можно прочитать: "Величие духа!".
--
Гарри и Том были отобраны в группу, которой приказали выйти из строя и отойти в сторону барака. Было заметно, что отбирают крупных, не раненных мужчин и женщин. Живых женщин осталось мало, в основном они лежали на поле со вспоротыми животами.
Остальных строем отводили к дебаркадеру, что подошел к пирсу недавно и пришвартовался. С него снимали тюки с имуществом, бидоны с водой и прочий скарб - было ясно - дивизия остается на острове.
Том все смотрел вдаль, где точкой еще темнел ушедший катер с командиром, но скоро и он пропал.
- Неужели нас сдали? - шептал он своему другу Гарри, - и что они собираются с нами делать?
- Не догадываешься?.. - горько ответил Гарри, - кушать они нас будут...
Где-то в толпе отобранных зарыдала Эмма Лойд, медсестра части, оставшаяся жить после изнасилования десятками солдат. Она дородна и бела телом, потому видно и оставили жить, не убили, уж очень была хороша.
О том, как японцы отрезают по куску от человеческого тела, оставляя его жить до следующего захода, знали все. Холодильников для хранения ведь не было, а так тело хранило само себя. Об этом много писали в газетах еще со времен военных действий на островах Маньчжурии. И об отрезанных головах тоже. Головы обрабатывались в специальном растворе, чтобы от костей легко сошла вся мякоть. Очищенные и отшлифованные черепа посылались возлюбленным в качестве подарка.
Быть обезглавленным - большая честь, подвергались этому в основном раненые бойцы, проявившие смелость, защищая свои позиции. Отрубали головы и своим раненым, это считалось особой честью. К сдавшимся в плен японцы относились с нескрываемым презрением. Кодекс самурая - умереть, но врагу не сдаваться. Оттого и издевательство. И насилия с крайним применением нечеловеческих жестоких приемов. Ни какого милосердия, ни какой надежды не оставляли они пленным.
Десять пленных из отобранных, в том числе и Эмму, не прекращающею рыдать, повели к морю. Остальных - к крайнему бараку. Они шли, оглядываясь назад, видели как отобранных привязали к корням береговых деревьев. Прилив был мощным, море никак не могло успокоится - било по телам привязанных, они захлебывались и уже не кричали. Тело Эммы безвольно повисло на привязанных заломленных руках, изрезанные груди обнажились. Тела "обмывали" для приготовления. Только один радист Сэм не переставая кричал и поносил японцев бранными словами.
В бараке людей заперли, не предложив ни еды, ни воды. Все лежали тихо, как будто понимая, что стонами и рыданием ничего не спасти. Ближе к ночи дверь открылась и в нее ввалился радист Сэм. Он мычал, все его тело дергалось в конвульсиях. В темноте трудно было разглядеть, что они с ним сделали. Гарри подполз к Сэму и осветил зажигалкой. Рот радиста был зашит толстыми холстинными нитками, его штаны, пропитанны кровью. Видно было, что гениталии отрезаны. Судя по всему они и были зашиты во рту. Все в ужасе отшатнулись. Сэм не прожил и часа, умер, истекая кровью.
--
Камергер его величества накрывал на стол. Белоснежная скатерть, серебряные приборы. На отдельном подносе - баночки со специями, - адмирал любил сам приправлять свое блюдо.
Кадзиока стоит у иллюминатора, смотрит на заходящее солнце. Оно подернуто рваными пепельными облаками. Тихо, прибой успокоился, море печально всхлипывало, касаясь волнами борта. Даже птиц не слышно, небосвод на горизонте сер от дыма.
Вошел повар с блюдом, покрытым начищенным до блеска хромированным куполом, беззвучно встал у стола.
- Небо серьезно, перья свои распустив, замолчало...
Прочитав новое, только что сочиненное Хоку, адмирал удовлетворенно сел за стол.
Камергер взял блюдо у слуги, снял с него крышку и поставил перед хозяином. Адмирал посмотрел в тарелку, вопросительно подняв брови.
- Блондинка. Красивая. Возможно еще жива, хотите взглянуть?
Адмирал смотрел на дымящуюся печень с вожделением, как на грудь пышной красотки. Еда его вдохновит, после ужина он напишет еще несколько строк.
- Нет, пожалуй, может завтра...
--
Рано утром пленных разбудили, отобрали троих, Гарри и Тома в том числе, повели к морю на другую сторону острова, где был обрыв - волны его касались. На этом берегу, где стоял лагерь, отлив ушел далеко.
- Человек умер, похороните, - обернувшись сказал Гарри японцам, на что конвоир неопределенно махнул рукой, что по жесту могло означать - сами закопают, прямо в бараке.
- Прощай друг, - прошептал Том и коснулся Гарри плечом.
- Подожди, видишь какие высокие волны, - они шли по обрыву, накрапывал дождь, небо начало плакать по ним, преждевременно.
- У меня есть нож, спрятал в ботинке, - он показал украдкой кончик ножа в рукаве, - я смогу тебя развязать! Доплывешь вон до того мыса, за ним рифы, есть где схорониться, потом убежишь дальше.
- Вместе давай, почему я?
- Ты хорошо плаваешь, а я их отвлеку, придумаю как... Передашь маме, что думал о ней до последней минуты... У тебя сын. Ты - беги!
По узкой тропе они спускались вниз гуськом. Гарри шел за Томом, плотно к нему прижавшись. На повороте Том, освободившись от разрезанной веревки, прыгнул с откоса вниз - там было глубоко. К его счастью. По волнам стреляли, но Том плавает под водой хорошо и быстро. Успел доплыть до глыб мыса и схорониться. Он не видел, что происходило на берегу, но понял, что Гарри закрыл грудью винтовку, иначе бы ему не спастись.
Как только конвоиры ушли, он поднялся на самый верх горы. Там, на верхнем плато стоял мощный круглый камень, который как будто смотрел глазом горы в небо. Его легко будет рассмотреть с низко летящего самолета! Так он решил оставить миру послание. Всю ночь Том выбивал острым бивнем, что сделал из лезвия, закрепив его между плоских камней, перевязав веревкой, - послание о зверски убитых людях и съеденных американцах. Был он по образованию каменотесом, знал, как это сделать. Том понимал, что без еды и воды ему долго не продержаться, потому торопился сделать то, что ему подсказывал долг.
--
Утром адмирал прибыл на остров на своем катере в сопровождении адъютанта и камергера. Он был в хорошем расположении духа, ночью сочинил целую поэму - сейчас он перебирал ее строки в голове и улыбался.
На берегу их встретили командиры отрядов. Один из них подбежал к адъютанту и что-то сказал на ухо.
- Что? - спросил адмирал, видя недовольное выражение на его лице.
- Один пленный сбежал, но его уже нашли - вахтенный с вышки разглядел на горе Уфу. Похоже парень не собирается никуда уходить. Что-то там делает.
Адмирал немного подумал и решил, что он лично должен увидеть сбежавшего пленника. Что-то ему подсказывало - это будет интересно.
Снарядили небольшой отряд, все сели на лошадей - верхом до плато путь недолгий, южная сторона пологая, можно подняться наверх прямо на лошадях.
Адмирал был красив в седле. Прямая спина, гордая осанка, белоснежный китель.
Когда они уже почти поднялись наверх, Том никуда не побежал, а только лихорадочно продолжал работать, высекая камнем буквы.
Солдаты, спешно соскочив со своих коней, хотели уже схватить его, но адмирал остановил взмахом поднятой руки. Он прочитал послание и вопросительно взглянул на адъютанта.
Кадзиока-сан еще некоторое время понаблюдал, как лихорадочно, но ловко Том выбивает буквы. Том понимал, что его теперь медленно порвут на куски, и его ожидает долгая мучительная смерть, но чувство выполненного долга его вдохновляло и придавало сил - он уверенно продолжал работать. Адмирал подъехал к нему ближе, и, нагнувшись, одним точным движением отрубил голову.
--
К празднику солнцестояния жена Кадзиока-сан получила необычный подарок. На коробке была прикреплена записка:
"Возможно, это была голова великого и неизвестного в будущем скульптора"
--
* В рассказе использовались материалы из Википедии о боях на острове Уэйк. Все события происходили в реальности.
Имена вымышленные. Фамилию героя узнать не удалось.
![скала 98 []](/img/o/oldman/mrakisolnze/skaladlja98.jpg)