Аннотация: О том, чем чревато курить дурь в ночной школе.
О вреде курения дури
Кому пришла в голову идея посетить ночную школу - факт для истории потерянный. Помню только, все сказали: "Зашибись!" и принялись обсуждать другие темы. А через неделю, в пятницу, наша компания - шесть человек - заночевала в школе. Проникнуть туда вечером оказалось нетрудно. Мы пришли вместе с ребятами из баскетбольной секции, которые тренировались после занятий второй смены. Охрана без вопросов пропустила нас, а дальше уж мы сами затерялись в школьных закоулках. Секция свое отзанималась, и в девять часов вечера здание опустело. Минут сорок по коридорам еще бродил сторож, но потом и он затих. Мы остались в одиночестве в пустынных стенах обители знаний.
- Круто! - сказала Ленка, поднимаясь с корточек. - Ой, у меня все ноги затекли!
Мы тоже встали, морщась от боли в затекших суставах. Девчонки, возбужденно перешептываясь, побежали в туалет, мы с пацанами пошли за ними - покурить. Сторож потушил свет, в туалете было темно и непривычно.
- Ну, чем займемся? - Илья жестом фокусника извлек из кармана зажигалку и прикурил.
- Да как тебе сказать? - затягиваясь, произнес я. - Вся школа наша.
- Может, устроим эту, как ее... диверсию, - солнечно улыбаясь, предложил Владик.
Мы с Ильей дружно покрутили пальцами у висков.
- Да че вы? - обиделся Влад. - Я ж просто сказал...
- Не гони, - сказал я. - Нас сразу засекут. И девчонки с нами, забыл?
- Парни, вы где? - послышалось за дверью. - Мы попудрили носики.
- Мы тоже, - сообщил я и сщелкнул окурок в унитаз. До чего приятно и непривычно курить в пустой школе!
Мы вышли из туалета в коридор, где дожидались девчонки. Ленка тут же подбежала ко мне, по-хозяйски обняла.
- Пойдемте на третий этаж, - сказала Мила, кокетливо поправляя прическу.
Мы потопали наверх.
Широкие окна открывали нам вид на школьный двор, таинственно освещенный фонарем над входом, и переход между двумя зданиями. В холле было просторно, пусто и холодно. Ленка крепче прижалась ко мне.
- Садитесь, - Илья указал на ряд стульев, выстроившихся под окном.
Мы чинно расселись по парам, о чем наша учительница в младших классах могла только мечтать.
- Ну-с, приступим, - Илья сунул руку в карман пиджака, вытащил пачку "Беломора" и пакет с травой. Неторопливо забил косяк.
- А если сторож придет? - испугалась Тэш.
- Не парься, - важно успокоил ее Владик. - Сторожа боятся - в школу не ходить.
- Ты, видно, и боишься, - усмехнулась Мила. - То-то в школу не часто ходишь.
- Я работаю, - важно изрек Владик. - Не то что вы, малолетки.
- Да ладно вам, - Илья потрепал по коленке обидевшуюся подругу. - Хорош спорить. На, - он раскурил папиросу и протянул Миле.
Она с опаской взяла папиросу.
- Что с ней делать-то?
Владик заржал.
- Заткни пачку, лось, - одернул его Илья. - А то сторож явится. Ты раскуривай ее, вот так, - и показал, как правильно затягиваться.
- Ром, я боюсь, - шепнула мне на ухо Ленка.
Я теснее прижал ее к себе.
- Не хочешь - не надо, - сказал я тоже шепотом.
- А вдруг привыкну? - продолжала Ленка, запуская руку под ремень моих джинсов.
- Не здесь, Ленка, - я засмеялся.
Она потянулась ко мне, и мы смачно поцеловались.
- Счас, блин, обделаюсь от умиления, - Влад демонстративно схватился за ширинку.
Я показал ему кулак и с сожалением оторвался от игривых Ленкиных губ. Илья протянул мне косяк. Я затянулся, передал дурь Ленке. Она смотрела испуганно, но папиросу взяла. Набрала дыма полный рот, закашлялась.
- Не, так не вставит, - заявил Влад, с презрением глядя на Ленку.
Она вытерла слезы, просительно поглядела на меня.
- Пусть он заткнется, - сказала хрипло.
Косяк уже закурила Тэш. Сделала она это профессионально, и тут же поцеловалась с Владом, выдохнув ему в глотку густой дым.
- Кайф! - Владик заложил руки за голову, откинулся на спинку стула.
- Так, дети, - Илья, не глядя, закурил новую папиросу, и стряхнул пепел на линолеум, - а сейчас мы...
Чертыхнувшись, наш лидер затушил папиросу об батарею, и мы опрометью кинулись к туалетам. Набились в женский, прижались друг к другу. За дверью послышались неторопливые шаги.
- А вдруг он дым учует? - спросила Ленка.
Я пожал плечами. Если сторож учует дым, нам хана.
- Какая это все-таки глупость, - продолжала Ленка, глядя широко раскрытыми глазами на дверь.
- Заткнись, - злобно прошипел Влад, толкая ее плечом.
- Ты че? - возмутилась Ленка, заступая мне за спину. - Козел.
- Ша, дети, - шикнул на них Илья.
Я подумал, если сторож уберется восвояси, точно врежу Владику, чтоб не зарывался.
Звуки шагов приблизились к туалетам. Мы отступили к самой дальней кабинке, запихнули девчонок в закуток между закрашенным окном и фанерной перегородкой. Сами замерли у смежной с умывалкой стены.
Сторож прошаркал к женскому туалету, остановился, тяжело дыша. Мы задержали дыхание.
Скрипнула дверь. Я почувствовал, как напрягся Илья. Влад сунул руку в карман куртки, где у него лежал кастет.
Илья схватил нас обоих за воротники курток, встряхнул, точно щенков.
- Захлопнитесь, - прошептал с угрозой.
Мы подчинились.
Сторож вошел в умывалку, включил воду. Мы услышали его сердитое бормотанье. Он ругал школьников, которые курят траву в туалете.
"Почуял запах, олень", - подумал я.
Медленно стала открываться дверь в туалет.
Девчонки дружно ахнули.
- Ни звука, курвы, - пробормотал Влад, но так, что услышали его только мы с Ильей.
Сторож уже открыл дверь, но почему-то не заходил. Мы сообразили, что он ищет выключатель.
- Я его счас урою! - забормотал Влад, снова пытаясь достать кастет.
Мы с Ильей вцепились в него с двух сторон.
Сторож, наконец, отыскал переключатель и в туалете вспыхнул свет. Девчонки вжались в стену, одна споткнулась об унитаз.
- Кто здесь? - до сторожа дошло - что-то неладно.
Он протянул руку в туалет, Влад рванулся. Я не ожидал от приятеля такой прыти и выпустил его руку. Илья миг боролся с Владом, но удержать не сумел. Тот, словно обкуренный ураган, выломился из укрытия и ринулся на сторожа, медленно вползавшего в туалет.
- Стой, урод! - закричал Илья, и бросился следом за Владом.
Сторож что-то хрипло прокричал, ему матом ответил Влад. Затем раздался истошный визг - девчонки. Я услышал какие-то металлические удары, и выскочил в умывалку. Навстречу мне кинулся Илья с белым лицом, он резко захлопнул за собой дверь и попер на меня, вынуждая вернуться в туалет.
- Что случилось? Где Влад?
- Отвали! - крикнул Илья мне в лицо. - Там... монстр!
И, с силой захлопнув дверь, навалился на нее.
Шум за дверь усилился, потом послышался удивленный Владов голос:
- Ты че, козел, в табло хочешь?
Вопросительные интонации сменились воплем, затем наступила тишина. И звук удаляющихся шаркающих шагов.
- Что это? - недоуменно спросил я у Ильи.
Он стоял, опершись на дверь, и в глазах его читался ужас.
Девчонки начали тихонько всхлипывать. Ленка бросилась ко мне.
- Где Влад? - звенящим голосом спросила Тэш.
Илья в ответ только покачал головой.
- Что там случилось? - подошла, держась за стену, Мила.
Ее кокетливая челка сбилась набок, косметика размазалась от слез.
- Я не знаю, - хриплым, убитым голосом прошептал Илья. Я не узнавал в нем нашего прежнего лихого заводилу. Лицо посерело от страха, на подбородке поблескивала слюна. - Я выскочил наружу - остановить этого козла Влада, а там... Сторожа не было, вместо него какой-то... какая-то... Дерьмо собачье! - выругался Илья и сплюнул на пол. Вытер губы трясущейся ладонью. Затравленно глянул на нас. - Эта хреновина накинулась на Влада и принялась его лизать. Ну, не лизать... как мороженное пробовать...
- Мамочки, - прошептала Тэш, и заплакала, став похожей на маленькую, потерявшуюся в шумном супермаркете девочку. - Илья, где Владик? Он... оно... ведь не сожрало его?
- Не знаю, - тихо повторил Илья, опускаясь на пол. - Не хочу проверять. Эта штука все еще там.
- Она ушла, - сказал я.
Все уставились на меня. Даже Ленка перестала тихо всхлипывать, уткнувшись лицом мне в куртку. Она подняла заплаканное лицо и я увидел, что у нее потекла тушь.
- Я слышал, как это ушло, - повторил я. - Нужно выйти и узнать, что с Владом, - добавил я, потому что ребята продолжали молча на меня глядеть.
- Вот ты и узнавай, - усмехнулся Илья.
Полез в карман пиджака, вытащил трясущимися руками мятую пачку.
- Кто-нибудь будет?
Закурили все. Сигареты помогли: вскоре девчонки перестали распускать сопли. За дверями туалета было тихо, как в могиле.
- Короче, Ромыч прав, - сказал Илья, сплевывая на пол. Кафельное покрытие уже блестело от наших плевков. - Здесь какая-то чертовщина твориться. Мы пойдем посмотрим, что с Владом, а вы сидите здесь. Если нас не будет... - он посмотрел на часы, - двадцать минут, уходите, и звоните ментам. И плевать на последствия.
- Нет, я одна не останусь, - запротестовала Мила.
- Дура, - огрызнулся на нее Илья, - ты не одна будешь, а с девчонками. Если эта херь к вам попрется, орите, что есть мочи. Ясно?
- Ром, - Ленка задумчиво поглядела на меня. - Ром, я боюсь. Не уходи, а?
- Надо, Ленка, надо, - сказал я, стараясь придать голосу убедительность. - Мы должны узнать, где Влад.
- Урод его сожрал! - вдруг истерически выкрикнула Тэш. - Иначе Владька давно бы уже вернулся.
Девчонки, побледнев, уставились на нас.
- Ну вы даете! - выругался Илья. - Ладно, пойдем все вместе. Только не мешайте. И не базлайте без толку. Ясно?
Девчонки с облегчением закивали. Они были согласны поцеловать Илью в задницу, лишь бы не сидеть в одиночестве в страшном туалете.
- Двигаем! - скомандовал Илья.
Он уже пришел в себя и снова стал главным.
Очень осторожно, гуськом, с Ильей во главе и мной замыкающим, мы двинулись к выходу из туалета. Илья медленно, напряженно приоткрыл дверь и выглянул в умывалку. Махнул рукой и девчонки последовали за ним.
Темнота умывалки после яркого света в самом туалете ослепила меня. На глаза навернулись слезы. Я поморгал и зрение наладилось.
Крадучись, мы миновали пустую умывалку. Попутно я завинтил капающий кран - его не закрыл сторож или та штука, которая, по словам Ильи, напала на Влада. На минуту я подумал, что Илью просто проперло с крепкого косяка, но тут же одернул себя. Если Илья увидел обычный глюк, то где же Влад? Уж он-то точно не плод Илюхиного воображения.
Там временем Илья толкнул дверь, ведущую из туалета в коридор. Девчонки отступили назад, но Илья махнул рукой: все спокойно. Ленка обернулась ко мне, я шлепнул ее по заду. Она вильнула бедрами и поспешила за идущей впереди Милой.
Мы вышли в коридор.
В неверном свете месяца на полу возле двери в туалет поблескивала лужица какой-то темной жидкости. Илья опустился перед ней на корточки, макнул туда палец. Я сделал то же самое, но еще раньше в ноздри ударил металлический запах.
- Кровь? - спросил я Илью одними губами.
Он кивнул.
- Что это? - подозрительно спросила Ленка.
- Моча, - поднимаясь с колен и вытирая пальцы об брюки, сообщил Илья.
- Фу, - скривилась Мила.
- А почему такая темная? - не поверила Тэш, пристально глядя на Илью.
Тот пожал плечами.
- У алкашей всегда такая. Густая от водки.
- А-а, - протянула Тэш, не отрывая взгляда от лица Ильи.
Тот спокойно выдержал ее взгляд.
- Тогда понятно, - произнесла, но уже мягче, Тэш. - Ромка?..
- Моча, сто пудово, - с готовностью подтвердил я. - Идем, что ли?
Тэш кивнула, и, развернувшись, двинулась следом за Ленкой. Только вот выражение лица ее мне не понравилось. Не верила нам Тэш. И, кажется, не надеялась встретить Влада живым. Хотя так ему, отморозку, и надо. Может, та тварюка, что его сожрала, подавилась дурью?..
Я хорохорился, но чувствовал себя, если честно, препогано. Мало радости оказаться ночью в пустой школе, где вместо сторожа носится какой-то монстр, который, предположительно, только что схарчил твоего друга и смылся в неизвестном направлении. И мы сейчас, возможно, движемся прямо по его следу. А стоит ли?
- Тихо, - скомандовал Илья, когда мы прошли лестничный пролет. - Слушайте.
Мы остановились, задрав головы, как это сделал Илья. Над нами находился чердак, справа - металлическая лестница, оканчивающаяся крышкой с амбарным замком. И крышка эта тряслась. Да так, что замок должен был вот-вот отвалиться.
- Я боюсь! МАМОЧКИ! - заголосила вдруг Мила, и опрометью кинулась вниз по лестнице, на второй этаж.
- Стой, дура! - закричал ей в ответ Илья. - Куда пошла!
Ленка вцепилась в меня мертвой хваткой, на побледневшем лице выделялись только глаза. Тэш, как завороженная, смотрела вверх.
- Ромыч, я пойду за Милкой, - тяжело дыша, сказал Илья. - Встретимся внизу, у раздевалки, через десять минут. Присмотри за девчонками.
- Илья... - начал я, и замолчал. Ленка зарыдала, уткнувшись лбом мне в плечо. Тэш безучастно следила за тем, как сдает свои позиции замок на двери.
- Она - моя девчонка, - сказал Илья. И обречено поглядел на меня. - Зря мы все это затеяли.
- Сломался, - констатировала Тэш на удивление ровным, безмятежным голосом.
- Все, хватит базарить, - спохватился Илья. - Ты меня понял, Ромыч. У раздевалки.
- Ага, - крикнул я ему, намахнувшему уже полпролета.
- Бегом отсюда, - повернулся я к Тэш. Ленка подняла голову. Я схватил ее за руку и потянул в сторону. Тэш, задрав голову, не двигалась с места.
- Наташка! - крикнул я, оттаскивая Ленку. - За мной!
Тэш продолжала стоять, глядя вверх. Обернувшись, я увидел, как по лестнице спускается Влад.
- Владька! - заорал я, и осекся, потому что приятель был без головы. Одетые в спортивные штаны ноги, туловище, запакованное в понтовую куртку, из ворота которой торчала окровавленная культя шеи, иначе не назовешь.
- Владенька! - заорала Тэш, и бросилась к лестнице.
- Наташка! - я рванулся к ней, потому что тело Влада уже ступало на землю, шаря в воздухе свободной рукой. Ленка, голося на весь коридор, вцепилась в меня.
Влад слепо шарил рукой по сторонам, когда под руку ему скользнула Тэш.
- Владенька, - ласково причитала она, обнимая его за пояс. - Владюшечка!..
Влад прижал Наташку к себе. Она засмеялась. Тогда мой обезглавленный приятель отпустил вторую руку от металлической перекладины лестницы и сжал Наташкино горло. Она захрипела, задергалась - напрасно. Влад душил ее.
- Ромка, пошли отсюда! - истерично кричала Ленка.
Тело Тэш обмякло, ноги подкосились. Голова ее запрокинулась, я взглянул в выпученные стеклянные глаза.
И позволил Ленке увлечь себя прочь.
Мы помчались по коридору, ничего не видя вокруг. Ленка метнулась к двери одного из классов и забарабанила в нее. Я обернулся и увидел, что безголовое тело Влада торопливо движется в нашу сторону.
- Бежим, Ленка! - я потащил подружку прочь от запертой двери, но она вцепилась в ручку. - Ленка, дверь закрыта!
В тот же миг дверь распахнулась. Ленка ввалилась в класс, я за ней. Дверь захлопнулась за нами.
В классе горел свет. Парты стояли, как обычно, в три ряда, повернутые к доске. От них веяло покоем и надежностью, словно только что прозвенел звонок на перемену и ученики покинули класс. Мы с Ленкой нервно озирались по сторонам, плохо веря в иллюзию порядка.
Рядом с нами, привалившись спиной к двери, стояла невысокая коротко стриженная женщина в зеленом шерстяном костюме. Кажется, я видел ее в учительской, когда забегал туда за классным журналом.
Тут в дверь ударилось что-то тяжелое. Ленка вздрогнула. Оглянулась на меня. Я привалился к двери рядом с Верой Михайловной.
- Не волнуйтесь, сюда он не зайдет, - успокоила нас учительница. - Это место запретное для них.
Теперь я увидел. Мы находились в кабинете истории, а над доской висела непонятная надпись, выполненная золотой краской: "Istoria est magistra vitae".
- Что здесь происходит? - спросил я.
Вера Михайловна с улыбкой поглядела на меня.
- Вы оказались свидетелями чудес, но, поверьте, в нашей школе они происходят каждую ночь.
- Ничего себе чудеса! - сипло произнесла Ленка, и закашлялась. Видно, сорвала голос.
- Да, Леночка, чудеса бывают разные, - строго объяснила ей учительница. - Не будем отвлекаться. Вы ведь хотите выйти отсюда целыми и невредимыми?
- Уж хотим, - кивнул я.
- На втором этаже, рядом с малым спортзалом, есть кабина лифта, она единственная запирается. Переждите там ночь. А утром все вернется на круги своя.
- А как же Владька и Тэш? - спросила Ленка.
Вера Михайловна поджала губы.
- Им вы уже не сможете помочь.
- Как так? - возмутился я. Обезглавленное тело Влада больше не билось в дверь. В коридоре снова было тихо. - Вы отвечаете за то, что с ними произошло. Вас будут судить.
- Никто ничего не докажет, - пожала плечами учительница, спокойно и умиротворенно глядя на меня. - Тела, думаю, уже утилизированы, свидетелей, кроме вас, нет.
- Есть еще Илья с Милой, - вставила Ленка, подходя к нам.
- Ах, эти двое, - снисходительно улыбнулась Вера Михайловна. - Думаю, они уже принадлежат здешним ночным хозяевам. В живых остались только вы. И вам нужно спешить к лифту, потому что скоро здесь начнется такое!..
- Пойдем отсюда, Ленка, - сказал я подруге. - Она нам не поможет. Она с ними заодно.
Ленка вскрикнула и отпрянула в глубь класса. Но коридор был пуст.
- Бегите, дети, - делая однообразные взмахи ладонью, посоветовала учительница. - Скорее, - голос ее стал удаляться, становясь по мере затихания все более похожим на голос автомата.
- Пойдем, - сказал я и обнял Ленку за плечи.
Она послушно последовала за мной, когда я сделал первый шаг в темный коридор. Дверь кабинета истории затворилась за нашими спинами. Стало темно.
Мы медленно шли по коридору, освещенному лишь светом месяца. Ленка держала меня за руку. Она была спокойна, и на лице уже засохли слезы и краска.
- Ты замаралась, - сказал я ей, и Ленка послушно принялась вытирать лицо и спрашивать у меня, где еще осталась размазанная тушь. Так мы дошли до лестницы на нижние этажи. Навстречу нам двигалась веселая толпа молодежи, увешанной гирляндами и обсыпанной конфетти. Увидав нас, парни и девчонки захохотали и принялись отпускать грязные шуточки в адрес Ленки. Я обнял подругу покрепче, и мы торопливо миновали громогласное сборище.
На пролете между вторым и первым этажами нас встретила чинная толпа учителей. Увидев нас, они посовещались между собой и строго сообщили, что пить в здании школы запрещено. Затем так же чинно удалились.
Проход с лестницы, ведущей на первый этаж, перегородил стол. За ним сидели двое в камуфляже с автоматами в руках. Разглядев их, Ленка остановилась.
- Ром, это же... - потрясенно прошептала она, и снова начала плакать.
Я понимал Ленкины чувства, потому что на выходе с автоматами наперевес сидели безголовый Влад и синюшная Наташка. Скудные движения их были механическими, они обыскивали входивших на лестницу людей, и тех, чья экипировка не устраивала стражей, расстреливали на месте. Несмотря на отсутствие головы, Влад отлично справлялся со своими новыми обязанностями.
- Ром, как нам выйти? - жалобно спросила Ленка.
Я пожал плечами. Может быть, охранники не будут обыскивать тех, кто уходит из школы? Я не был в этом уверен.
Точно чтобы избавить меня от мучительных мыслей на этот счет, мимо нас нагло протолкался прыщавый подросток в красной шапке Санта-Клауса. Он уверенно направился к столу, за которым сидели два наших погибших приятеля.
- Куда прешь? - засипела на него Тэш, а Влад просто направил дуло автомата в лицо нахалу и дал короткую очередь.
- Пук! - весело воскликнула Тэш, когда худое тело парня заплясало под градом пуль. - Вот и нет твоего пердака!
Наконец, мертвый юнец рухнул на пол у ног Тэш. Она пнула его в бок носком модного ботинка, но подросток не пошевелился.
- Не пойдем туда, Лен, - сказал я, разворачивая Ленку спиной к происходящему внизу.
Удрученные увиденным, мы побрели наверх.
На втором этаже остановились.
- Пойдем по переходу, - решил я, гладя Ленку по светловолосой голове.
Она кивнула, не поднимая лица с моего плеча. Мы медленно двинулись вперед.
Мы почти миновали детскую рекреацию и достигли перил другой лестницы, сообщавшейся с третьим и первым этажами, когда навстречу нам, снизу, вынырнул здоровый краснощекий мужик в костюме Деда Мороза. Мужик был в стельку пьян, от него исходили волны холода. Увидев нас, он растопырил руки, и громогласно заржал.
- Ох-хохохо! - заорал он, потрясая бородищей и надвигаясь на меня с Ленкой. - А-хахаха!
- Ленка, бежим, - скомандовал я.
Мы рванули назад.
Следом, азартно гогоча, топал Дед Мороз.
- Чего ему надо? - заплакала на бегу Ленка.
Я молча потянул ее за руку.
Навстречу нам, как назло, двигалось целое шествие. Впереди скакали младшеклассники, все, как один, с дурацкими колпаками на башках, следом шли учителя и молодежь, судя по продвинутости, окончившая школу года четыре назад. Мы на бегу врезались в толпу, мелкие с визгом и хохотом прыснули в разные стороны. Однако громада учителей устояла перед нашим натиском. Чьи-то пальцы схватили меня за запястье, я затормозил, грозя вывихнуть руку, и отпустил ладонь Ленки.
- Ромка! - в испуге заверещала она.
- Беги, Ленка! - крикнул я. - Я догоню!
Водоворот кривляющихся тел захлестнул меня, и я потерял Ленку из виду. Урод, поймавший меня, нудным голосом бубнил за спиной:
- Категорически запрещается бегать по школе. Согласно параграфу номер...
- Отвали, олень, - я развернулся, сознательно заводя пойманную руку за спину, и, что было мочи, наступил гаду, схватившему меня, на ногу. Гадом оказался наш учитель математики по прозвищу Плафон. Он возмущенно закудахтал, когда я с наслаждением добавил ему в довесок пинок под коленку. Из мутных голубоватых глазенок Плафона потекли слезы, он всхлипнул, толпа учителей возмущенно загудела, третьеклашки завизжали что-то неразборчиво-яростное. Я зажмурился, чувствуя, что сейчас барабанные перепонки лопнут от гомона, и попытался вырвать руку. Внезапно стало тихо. Я открыл глаза. Рука, вывернутая в запястье, жутко болела. Взгляд мой уперся в обтянутый красным плюшем живот, обильно переваливающийся через широкий ремень. Я поднял глаза выше. Под потолком колыхалось белое облако, оттуда громом извергалось:
- Ох-хохохохо! А-хахахаха!
"Дед Мороз, - подумал я обречено. Именно его жирные пальцы сжимали мое ноющее запястье. - Вот докопался. Как пьяный до телевизора".
- С Новым годом! - пророкотало свысока, из белого, клубистого далека.
- С Новым годом, - мрачно согласился я, пытаясь вывернуть руку.
- С Новым годом, - продолжал орать безумный Дед Мороз.
- Да отвали ты! - разозлился я.
- Что-о?! - обалдело облако. - Ты что сказал?!
- Слава Богу, а я уж думал, у тебя пластинку заело, - вздохнул я.
Облако надвинулось, заняв собой все пределы видимости, из недр его напахнуло крепким перегаром. Аж слезы потекли.
- Отпусти руку, дятел, - сказал я облаку.
Дед крепче сжал толстые пальцы.
- Ты есть невежливый мальчик, - проговорил он на манер иностранца. - Ты не быть поздравляем с Новым годом.
- Счас умру от огорченья! - выкрикнул я, вцепляясь в белоснежную, скользкую от жира бородищу.
Дед возмущенно заревел, замотал башкой. Я подумал, что еще немного, и он сломает мне руку. Тогда я потянул за бороду сильнее, хотя скользить пальцами по жирной копне спутанных волос было противно. Дед нагнул голову, его маленькие, мутные от выпитого глазки заморгали на меня. Я изловчился, отпустил бороду и ткнул растопыренными пальцами в эти самые, свиные, близко посаженые глазки.
Мороз взревел, голова его взмыла ввысь, он взмахнул ручищей (в моей руке что-то хрустнуло, и тут же я потерял с ней контакт), и отпустил меня.
- Враг! - орал Дед Мороз, его живот колыхался в опасной близости от моего лица. - Я ослеплен тобой!
- Сам первый начал, - сказал я, и поспешил отвалить от разъяренного пуза.
Теперь, когда я оказался на свободе, рука начала болеть. Я осмотрел запястье: кисть вспухла, и малейшее шевеление пальцев вызывало жуткую боль.
Дед все еще орал что-то возмущенно-патетическое у меня за спиной, а я медленно брел к спасительной лестнице, баюкая руку и высматривая Ленку. Ее нигде не было видно.
Вопли бородача затихли и позади раздался дробный топот. Я обернулся через плечо и увидел, что дела мои плохи. Дедка рвался надавать мне по заднице за шалости. Я прибавил шагу, потом перешел на бег. Понял, что проскочил спасительную лестницу, и увидел распахнутую дверь кабинета химии. Я забежал туда.
На высокой кафедре напротив доски выстроились разноцветные колбы и склянки, некоторые с жидкостью, некоторые - без. Я забежал за кафедру, сознательно оставляя ее между собой и Дедом. Тот, горя праведным негодованием, рвался следом. Его брюхо уже влезало в узкий дверной проем.
Я схватил первую попавшуюся под руку колбу, в ней что-то хаотично пузырилось и булькало. Белая бородища Мороза воинственно торчала из двери, однако пузо застряло. Дед пыхтел и ругался, силясь протащить свой необъятный зад в класс, не рассчитанный на подобных учеников.
Я примерился и швырнул колбу в верхнюю, свободную от бороды, часть рожи Деда. Колба врезалась Морозу в центр лба, стекло разбилось, и жидкость бодро растеклась по его сосредоточенному лицу. Повалил едкий белый пар, Дед заохал, заахал, но продолжал рваться в кабинет.
- Упорный, дятел! - выругался я сквозь зубы. Вывихнутая рука настойчиво давала о себе знать, в носу щипало от испарений, глаза за стеклами очков слезились. - Получи, гад!
С этими словами я схватил новую склянку, и кинул ее в Мороза. Однако проклятая колба даже не долетела до детины, а разбилась у него под ногами.
- Ж Ногым годом! - радостно сообщил Мороз, сумев таки протиснуться в неподатливый проем. Рожу разъело жидкостью из колбы, однако он улыбался. Точнее, он просто не мог не улыбаться, потому что губы у него облезли и под дымящейся кожей обнажились в ухмылке черепа зубы.
- Ж Ногым годом! - поздравил меня Дед, направляясь к кафедре, за которой сжался я. - Пражник для ссех!
Я попытался оббежать его и выскочить в коридор, но Дед ловко подсек меня, подставив ножку. Я упал и немного проехал по скользкому полу. Вывихнутая рука сошла с ума от боли.
- Оздраляю! - ласково сказал Дед Мороз, наклоняясь надо мной.
Я извернулся и плюнул ему в лицо. Дед этого не заметил. Он поднял меня за шкирку, словно щенка, едва не задушив воротом куртки, и швырнул за ближайшую парту. Я скорчился там, не имея сил и возможности двигаться. Горло саднило, вывих пульсировал невыносимой болью.
- Редстагление нашинается! - провозгласил Дед. Затем плавно полуобернулся к кафедре и снял с нее трехлитровую банку.
- Тансуют ссе! - торжественно сказал он, и накрыл меня банкой.
Я обнаружил, что в здоровой руке сжимаю свободный от упаковки батончик "Сникерс". Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я наклонился и жадно откусил от шоколадки. Еще раз, другой, сам не заметил, как слопал весь батончик. Через мгновение я сжимал в ладони новую порцию сладостей. И торопливо пожирал их, не в силах остановится.
Мороз за стеклом моей тюрьмы выделывал на свободном от парт и кафедры пространстве замысловатые па. Я вдруг понял, что мне нравится смотреть, как он танцует. И вообще Дед показался мне довольно милым толстячком. К тому же он угощал такими замечательными лакомствами. Я жрал "Сникерс" и, не отрываясь, наблюдал, как Дед танцует. Стенки банки слегка искажали перспективу, вдобавок я при падении разбил одну линзу в очках. И все равно с удовольствием наблюдал, как изысканно пляшет этот громоздкий человек.
Я лопал и лопал шоколадки, и с каждым съеденным батончиком ощущал все возрастающее желание сожрать еще столько же. Это напоминало безумие, но здравый смысл куда-то удалился, возможно, захлебнулся в сладкой слюне. Дед кривлялся, щерясь в своей ужасно-очаровательной ухмылке, а я забавлялся, поедая шоколад в невообразимых количествах. Рука давно перестала ныть, я забыл, что у меня разбита линза и чешутся глаза. Я забыл о Ленке и об Илье, которые, возможно, погибали в этот момент в бесконечных коридорах нашей школы. Я наслаждался праздником.
Именно тогда чьи-то руки убрали банку.
Я осоловело захлопал глазами, получив внезапно возможность видеть весь кабинет химии. Недоеденный батончик замер на полпути ко рту, по подбородку потекла шоколадная слюна, а я все таращился, раззявив рот, на замершего в нелепой позе Деда и Ленку, державшую в руках мою банку. Ленка была одета в смешной костюм бабочки, над головой покачивались забавные усики с помпонами на концах. Я потянулся к ним, но Ленка мотнула головой, в глазах ее возник ужас. Я захныкал, глядя на недосягаемые, но такие желанные, помпоны. Зашевелился Дед Мороз. Он дико поглядел в нашу сторону, и двинулся к Ленке, сделав хитрую и пакостную рожу. Я заинтересованно следил, что будет. Сейчас добрый-дедушка-мороз-борода-из-ваты накажет противную девчонку, которая сломала мой домик и не дает мне играть с красивенькими помпонами. Видимо, Ленка прочла свою участь по моему лицу, или же отражение в линзах очков подсказало ей, что происходит. Она резко развернулась к Деду Морозу, тот удивленно отпрянул, выпятив бороду.
- Подонок! - зло выкрикнула Ленка и, размахнувшись обеими руками, швырнула в Деда банкой. Та ударилась об его башку, одетую в колпак, и распалась на две половинки. Точно также, с тихим звуком, напоминающим треск раскалываемого ореха, лопнула голова Мороза. Его огромное тело сделало шаг по направлению к замершей Ленке и беспомощно осело на линолеум кабинета химии.