Мегаскоростной состав рванул, разогнался до мелькающих цветных полос, коими проносились за иллюминатором нагроможденные друг на друга коробки жилых гетто. Размазал сталь и зеркала небоскребов, срощенных между собой такими же метало-стеклянными переходами. Юркнув под одну из арок, поезд спикировал к открывающимся воротам тоннеля, пронзил земную поверхность и помчался вглубь, на уровень ниже мирового океана. Там, в недрах континента, монорельсы кружили и ветвились, как паутина, доставляя пассажиров в любую точку света, но я ехал в Китай.
Возникшая в Азии многоярусность застроек давно прижилась в перенаселенном мире, а людской прирост требовал все больших территорий. Вместо лесов поднимались города, названиями бывших озер пестрели на карте промышленные районы. Озон вырабатывался искусственно, как и "природный кислород", основной пищей европейцев являлись генномодификаторы. Жизнь превратилась в "идентичную натуральной".
Но только не в Китае. И если населенные пункты там походили на неровные многогранники из кубиков ребенка-великана, то между ними простирались рисовые поля. Именно они стали камнем преткновения. И, наслаивая кварталы, китайцы не желали понимать, как можно выращивать что-то ближе к небу вне земной энергии. Мой проект практически отвергли по сети, теперь свою теорию я лично должен был отстаивать в Пекине. Казалось бы, проще некуда - гигантская этажерка с грунтовыми полками, увлажнением и климат-контролем. Подобное я разрабатывал и для лесных насаждений, но конструкция выходила сложнее, в виде шахматной доски над городами, где белые сектора заменяли бы просветы. И если с полями закончил, то здесь уперся в отражатели солнечных лучей для преломления их на землю без ущерба освещения. Даже в щадящем режиме, они со временем прожигали дыры, будь то почва или асфальт.
Световое распыление зрело в уме, а Китай встречал Великой Стеной и, что удивительно, до сих пор являющейся достопримечательностью, хотя каждый ее сантиметр можно было исследовать в виртуальном вояже. Но посещение древнего сооружения входило в маршрут приветствующей меня делегации, как доказательство того, насколько нерушимы принципы властей. Затем аэробус доставил нас в Дом совещаний, где китайцы вторично удивили, гостеприимно пригласив к столу, за трапезой позволив обсуждать насущные проблемы.
- Итак, лестничную структуру можно заменить на... - я распинался и так и этак, покуда глава Земельного планирования Ли Бо советовал отведать яства.
- Илья Рогов сяньшэн, пекиньский утка позалуйста, - он говорил на международном языке с неизменным акцентом, - мисо, цай. Эхуанг, налей гостю цай.
Китаянка в традиционном кимоно засеменила ко мне, но я вежливо отказался - не люблю их зеленую бурду.
Мы сидели за низким столиком в крохотном и все же уютном кабинете, исполненном в золотисто-красных тонах, скрывающих металл. Силовое поле двери периодически гасло, впуская роботов-поваров - то, что они не люди я догадался лишь по немигающим глазам и однотипным фразам. Но все они представлялись поименно, прежде чем войти. Донг подал рис, а Зэн поставил что-то разляпистое, чуть не плеснув соусом на мой компьютер - оттуда посреди обилия еды из пара возникала проекция рисовых полей, демонстрирующая постройку и использование.
- Почва не требует отдыха, а также не зависит от времени года... Осторожно! - вскрикнул я.
Но от блюда в форме лодки исходил такой волшебный аромат, что мои ноздри затрепыхались, а во рту добавилось влаги. Я невольно сглотнул слюну.
- Кисьло-сладький рыба, - закивал, сияя, Ли Бо.
Мне явилось третье чудо, и я отказывался верить в него так же, как китайцы в многослойные поля. Рыба в Европе продавалась в виде ароматизированного порошка, который шел чаще, как приправа, а замороженное филе доставляли по предзаказу за безумную цену. Такая услуга не спасала от имитации, воспользовавшись ей однажды, я даже не понял, какого рода был поглощенный мною продукт. Но вкус рыбы обожал до безумия.
- Настоящая? - спросил с сомнением.
- Насьтоячий, насьтоячий.
Я неумело орудовал палочками, полагая, что много не съем. И все же умудрился облопаться. Осоловевший от сытости, едва собирал ленивые мысли, предчувствуя обсуждения проекта. Но вместо этого мне предложили сыграть в маджонг, на скорую руку разъяснив правила. Официанты убрали со стола, оставив только чай и выложив квадратный коврик в рамке.
- Будет твой выигрыш - будет патент на строительство, - хитро подмигнул Ли Бо, удивив в очередной раз. Странный народ китайцы.
Рыба приятно укладывалась в желудке.
"Черт с вами, - подумал, ни на что не надеясь, - это ваши поля. Есть еще Япония. А закончив с озеленением городов, получу на электронный счет гораздо больше, чем от Азии вместе взятой".
Щелчки и шум тасуемых костяшек заменили отсчет времени, я втянулся в игру. И в конце, когда самый молодой член собрания подсчитал очки, у меня вышло наибольшее количество. Остальные довольно щурили и без того узкие глазки, словно подтверждая наитие о поддавках. Наверняка, заранее пошушукались между собой об утверждении проекта, а проверяли на этакую компанейность, как делового партнера. Я вызвал доверие, и кисло-сладкая рыба сыграла в этом не последнюю роль.
Дом совещаний покинул счастливым. Славная нация, как-нибудь вернусь еще раз. И здесь полно рыбы. Завались рыбы! До отправления поезда оставалось несколько часов, я побродил по узким улочкам Пекина, не преминув зайти в ресторан. Всевозможные морские деликатесы внутри образовали ту же многоярусность, что и одобренные рисовые плантации. Недоеденное я попросил завернуть с собой.
- Умний господин, есё умнее будет, - окинув взглядом мой высокий с залысинами лоб, китаянка сложила заказ в пищевой контейнер. - Фосфор для голова, много минерали для сердце.
С "голова" у меня и так ладилось, а вот сердце, да, пошаливало. Возраст. Уж пятый десяток разменял, поседел я, осунулся. На искусственных витаминах в наше время доживают разве что до семидесяти. Но в такой прекрасный день не престало думать о плохом.
- Спасибо, добрая девушка, - расцвел я, откинув со счета чуть больше - "на цай", и поспешил к поездам.
Под землей ехать быстро. И скучно. Прижав к себе пакет из ресторана, я закрыл глаза, приготовился вздремнуть. Никогда не жаловался на удобство кресел, а тут вдруг затекла шея. Вскоре онемение распространилось ниже по позвоночнику, меня охватила слабость - не та, что при засыпании, а тяжелая, будто я был изнурен. Почти не ощущались руки и тряслись, как в мандраже. Сердце не болело, но частило жутко.
"Вот тебе и минералы", - со страхом подступающего инфаркта, я окунулся в забытье.
Больничная палата - как второй дом. Здесь я восстанавливался после похорон первой жены и измены второй. Лечил стенокардию после развода. После окончательной ссоры с тупоголовым сыном, месяцами не вылезающим из сети, при этом тянущим деньги на сомнительные предприятия и страстно желающим, чтобы я выделил ему долю в проекте. Сердце поддерживал только кардиостимулятор, давно требующий замены, а руки все не доходили.
Но сегодня замечательный день, почему болезнь дала о себе знать?
Я лежал в герметично закрытой капсуле, без привычных электродов. Лишь манжетка на запястье фиксировала пульс, и тот оставался частым. Онемение усилилось, хотя двигаться я мог.
Наверху ожили кристаллы экрана.
- Очнулись? Хорошо, - произнесло оттуда лицо в круглых тонированных очечках, абсолютно несхожее с моим кардиологом. - Я - Павел Седов, инфекционист.
- Эээ? - выдавил я.
- К сожалению, сердечный приступ не подтвердился.
"К сожалению?" - успел подумать, но доктор продолжал.
- Прямиком из Китая, так? Анализы показали - у вас азиатский энтеровирус редкой формы. Он передаётся через пищу и только с недостаточно обработанными морепродуктами. Так что вы никого не заразите. Можете быть свободны.
Капсула, пшикнув, распахнулась.
- А вот еду пришлось уничтожить.
Я с трудом сел, свесив ноги. Не рыба заботила меня, в словах доктора чувствовалась недосказанность.
- Неужели затраты на лечение превышают сумму моего счета?
Глаз Павла Седова я не видел, но его губы выгнулись печальной скобкой. Через паузу он пробасил:
- Проблема не в деньгах, а в том, что вакцина против этой инфекции еще не создана. Смерть пациента чаще всего наступает в течение суток.
Доктор словно говорил не обо мне, да и самому слабо верилось. Как я могу умереть? Глупости!
- А процент излечившихся?
Инфекционист сложил большой и указательный пальцы в круглый дырявый ноль.
Домой я ехал на беспилотном такси. Прозрачный шар скользил по воздуху, вгибая эластичные стенки при маневрах во избежание столкновения с себе подобными, сужался до диска, чтобы просочиться в закоулки. Практически безаварийная и надежная машина - из электроники в ней был лишь бортовой миникомпьютер, реагирующий на голос, а пассажира на подвижном сиденье защищала воздушная прослойка.
Такси то прижималось к земле, то взвивалось на уровень крыш, я в раздумьях взлетал и падал вместе с ним. Тешился надеждой на ошибку, одновременно понимая, что ее вероятность - одна к тысяче. Я покрывал нецензурщиной китайцев с их рисовыми полями и зараженной рыбой, себя, купившегося на смак. Лишь введенные успокоительные не давали опуститься до истерики.
Через сутки меня не станет, пропадут любовно взращенные идеи, все нажитое отойдет по наследству. Что делает человек, предвидя смерть? Пишет завещание? А я не хотел ничего завещать, вообще ничего не хотел, кроме жить и напиться.
- В бар, - изменяя маршрут, скомандовал автопилоту.
- Какой предпочитаете? "Нормандия", "Люксор"? Поблизости еще "Зюйд" и "Ветеран-астронавт", - сообщил звенящий женский голос.
- В любой, - мне было без разницы, где коротать последние часы.
"Астронавт", подвешенный между небоскребами, встретил серебром интерьера, россыпью неоновых звезд и куклами, точь-в-точь повторяющими героев популярного космосериала. Единичные посетители восседали у стойки с Капитаном Вселенная, или, полулежа, потягивали "Звездную Пыль" вместе с Диззи, второй помощницей, но даже в малом числе умудрялись отравить воздух смесью запахов электронных сигарет.
Я купил место в отсеке, чтобы за тройным сорокоградусным "Протуберанцем" поразмыслить об остатке жизни. После нескольких бокалов онемение чуть отступило, слабость и апатия сменились меланхолией, потекла непрошеная слеза. В памяти всплыли счастливые моменты первого супружества, рождение сына. Вспомнилось, как маленький Егор семенил кривыми ножками, а, повзрослев, мечтал создавать реальные перемещения на основе фантастических телепортов. Даже рисовал схемы. И потом ф-фух! Все растаяло, он поселился в онлайне, на смену идеям загулял ветер.
Врачи сообщили Егору о случившемся, как только я поступил в больницу. Представляю его восторг... Впрочем, бывшая женушка тоже потешится.
Картинки повторного брака навевали жалость к себе, Элла - молодая дрянь оказалась шалавой, раздающей тело направо и налево. Выгнал ее с треском и твердым намерением дать по морде. Жаль, что сдержался.
Я в красках представил, как бью Эллу со всей силы, как дергается голова бывшей, а та отлетает к стенке. Почему бы нет? Умирающему позволено все.
Но если Элла была лишь негативным прошлым, то сын оставался сыном. Я не общался с Егором уже более полугода, может быть, тем временем его мозг воскрес? И Рогов-младший окажется достойным продолжателем моих разработок. Когда умру...
Тоска-печаль. И чертова рыба.
"Протуберанец" сделал меня сентиментальным.
"Еду к сыну. Мириться", - решил я.
Будь идея телепортов осуществимой, добрался бы за мгновение. В реалиях пришлось колыхаться по воздуху минут пятнадцать до западных окраин. Егор, как и я, жил наверху небоскреба, с отличием, что не в коттедже мансардного образца, а на последнем ярусе квартир. Не ему было тревожиться о расселении, когда мне, упрямо держащемуся за дом, поступали упреки в препятствовании возведению новых этажей.
Наверняка Егор сидел в своей компьютеризированной берлоге, поедая доставленные интернет-общепитом мясные палочки, но я волновался его не застать. Представлял сына то ржущим над моей кончиной, то рыдающим в обнимку с похоронной урной.
На вызов долго не открывали, я, было, собрался оставить прощальную речь на видеоответчике, но дверь откатилась и явила рыхлую тушу Егора в семейных трусах. Позади, из мерцающей экранами комнаты выглядывало знакомое, состряпанное пластическим хирургом лицо. Элла! Меня будто пнули под дых.
- Опаньки, родитель! Ты разве не в больнице? - сын криво ухмылялся, в его сверкающих линзами глазах не было ни радости, ни сочувствия.
- Что эта стерва здесь делает?
- Ночует, - Егор передернул плечами.
Ранить больнее он уже не мог. Ведь знал, что Элла - шлюха и как громко мы расстались, но специально, в подковырку закрутил с ней шуры-муры. А я собирался оставить наработки...кому? Этим?!
Мое сердце скакало галопом, мозг закипал. И я исполнил свое желание - дать в морду. Правда, не в ту. За частичной парестезией не понял, насколько ощутимым вышел удар, но тело Егора, занимающее весь дверной проем, теперь также пригораживало вход, только по горизонтали.
Не дожидаясь отклика, я шагнул в лифт. Из квартиры неслось эллино:
- Гад! Урод! Заставлю кал глотать! - бывшую жену всегда отличал скудный лексикон и отсутствие приличия.
- Труп не заставишь! - проорал я в стекло стартовавшей кабинки.
До дома все же добрался. С крыши съезжали последние соседи, освобождая территорию под наращивание здания. Размонтировав стену коттеджа - близнеца моего, грузовой транспортер вакуумной "лапой" захватывал вещи и мебель, штабелируя на держатели. Пожалуй, это - единственная машина, с легкостью передвигающаяся как по земле, так и по небу, правда, чересчур громоздкая. Что совершенно не пугало соседского шпица, тявкающего до звона в ушах.
Сколько раз придурашливая собака ссала мне на крыльцо! Я простил бы ее, если б не умирал, но расстегнув ширинку, с кайфом окатил псину содержимым мочевого пузыря. Удовлетворенный визгом шпица и облегчением, чувствуя спиной ошалелые взгляды, я скрылся за дверью звуконепроницаемого жилища. Издевательства над животными были уголовно наказуемыми, милые владельцы собаки, безусловно, заявят на меня. Их проблемы, что ответчика в этот момент будет жарить огонь кремации.
Я встал на конвейерную дорожку, проехался по комнатам, попутно переодевшись в домашний халат, мельком глянул новостное слайд-шоу и распорядился открыть последние сообщения. Пока автоматический бар плескал в рюмку коньяк, на паровом экране проступали очертания порядком надоевшего мне сотрудника градоформирования.
- Уважаемый, Илья Рогов. Во избежание насильственных мер, настоятельно рекомендуем воспользоваться нашими предложениями по переезду.
На переднем плане медленно двигались проекции альтернативного обмена.
- Согласен, - пробулькал я, отпивая спиртное.
Режим записи тут же отключился, градоформировщик выпрыгнул, как игрушка-шутиха, при этом оставаясь на рабочем месте.
- Наконец-то! - у него лоснились и лицо, и волосы. Даже глазки были масляными. - Какую присмотрели квартиру?
- А никакую, - я черканул в воздухе закорючку, отражение которой переместилось на электронный документ, подтверждающий сделку. - Уезжаю насовсем. В...эмм...Китай.
Сотрудник пожелал мне успехов и погас.
Так тяжело коньяк еще не пился. Передо мной, сидящим в кресле, постепенно расплывались детали виртуальной модели проекта, занимающей большую часть по-холостяцки аскетичной комнаты. В условной почве нереальный луч опять прожег дыру размером с кулак. Как этого избежать, стоящих идей не приходило. На трезвую голову, а уж на пьяную и подавно. И тем более, я не собирался в рекордный срок домысливать концепт. Рассуждал ли в масштабах человечества, заботясь о сохранности живой природы? Конечно же, нет. Во всем, что я изобрел, меня волновали деньги. Найдутся еще идейные умы, чтобы воссоздать нечто похожее. По крайней мере, мой безмозглый сынок не снимет оттуда сливки.
- Желаете создать копию в сети для мгновенного восстановления?
- Никаких копий. Никаких восстановлений. Бесследно и навсегда.
Виртуальная схема потекла разноцветными струями, будто песок под дождем, и исчезла, как если бы впиталась в пол. Сколько же осталось мне, чтобы сгинуть? Без копий, без восстановлений. Бесследно и навсегда.
Унявшееся было сердце вдруг защемило до одышки. Я полез в карман халата за обязательно хранящимся там лекарством. И подумал, а надо ли? Может, чем скорее, тем лучше? Согнулся в три погибели, чтобы стерпеть боль и услышал голос президента Аналитического содружества.
- Илья, нас торопит европейский анклав. Когда будете готовы предоставить экспериментальный лесной массив? - его образовавшаяся из пара фигура нависла надо мной. - Илья, вам плохо?
- Замечательно мне! - выкрикнул я, еле разгибаясь. - Вообще, денек - что надо. А если бы такие идиоты, как вы не надоедали, было б еще лучше. Так что, идите...
Направление озвучил весьма нецензурно.
- Айна, отключи его, - махнул рукой на изображение. - Вообще всё, чтобы ни одна скотина со мной не связалась!
Президент растаял с паром, комната погрузилась в сумрак, только мигала сообщением интерактивная панель.
- Ладно, дай просмотреть, - держась за грудь, рыкнул я системе.
На этот раз возник инфекционист. Без очков, но с круглыми, на выкате глазами.
- Спешу вас обрадовать, - произнес он, потирая переносицу. Видно, сплоховал и боялся признаться, - вы не больны. Вернее, были подвержены так называемому Синдрому китайского ресторана, иногда возникающему при переедании натуральной рыбы. Он до конца не изучен, проявления сходны с азиатским энтеровирусом,.. В анализах напутали, как не знаю... Хм...
Он опять почесал нос.
- Но симптомы должны были пройти.
Действительно, я и не заметил, как ушло онемение. Слабость больше не беспокоила, только болело сердце.
- Вам лучше? - спросил доктор.
- Еще бы! - воскликнул я. И выдохнул.
Буду жить. Я вскочил, опрокинув рюмку за здравие. Вот как, побывал и на вершине блаженства, и на краю смерти - этот день запомню навсегда.
Радость переполняла меня. Но недолго. На ум пришли сегодняшние "подвиги", самым малым из которых была набитая за дело рожа Егора.
Остальное - ужас. Я собственными руками уничтожил проект, над которым корпел годами, а на восстановление уйдет немалый срок. Но президент Аналитического содружества не может ждать, поэтому уже катится по заданному мною курсу. Я остался без дома. А соседская собака...
- Ой.
В сердце словно вонзили иголку. И как я ни старался достать лекарство, вновь одеревеневшая рука промахивалась мимо кармана.
...
Дата открытия подвесных лесов была объявлена праздничной, и столица переехала в небо. В нижнем городе не сновали мобили, замолк галдеж, только реклама приглашала посетить чудо прогресса.
- Сегодня абсолютно бесплатно! - вещали повсюду электронные голоса.
На остальной срок руководство успело определить цену. Суммы сборов пополнили бы городской бюджет и счет правообладателя изобретения - Егора Рогова.
Тот, во главе людской вереницы, поднимался на эскалаторе выше крон, за верхушки деревьев к новым платформам, откуда устремлялась в поднебесье молодая поросль. Селекционерам пришлось немало потрудиться, чтобы с помощью облучения ускорить рост посадок, но обещали, что действие радиации сведется к нулю. А природа брала свое, осыпаясь по осени разноцветной листвой, стеля увядшие одежды под ноги Егора.
Поставив цилиндр с прахом на объемный живот, он чуть не плакал - перед началом гуляний планировалась церемония похорон отца, как родоначальника проекта. Наверно, тот хотел бы смешаться с пеплом матери после разложения урны в маленькой семейной нише - каждому роду отводился сектор на стене кладбища, напоминающего небольшой лабиринт. Но градоначальники решили, что пафосней упокоить изобретателя между корнями дуба, приготовив голографию и речь "От благодарных граждан и любящего сына". Оптические линзы все же омыла влага - не скорбная, как виделось со стороны.
Все вышло лучше, чем ожидал - и у Эллы порой проскальзывают умные мысли.
- Твой папочка кинул нас в дерьмо,- однажды промурлыкала она, обнаженная, перебирая редкие волосенки на груди Егора. - Не пора ли отомстить? Хакер ты или не хакер? Давно бы взломал его виртуальный кабинет с кодами доступа.
Во всякого рода крэках Егор соображал отлично, но за собственной трусостью перед органами власти занимался лишь мелкими махинациями. Счет отца он трогать бы не стал, что до последней работы - вполне можно было ее скопировать.
- А смысл? - поделился опасениями с Эллой, - Если я подпишусь под проектом, родитель раскусит нас в два счета.
- Значит надо схитрить, - улыбнулась имплантатами подруга, садясь в позу наездницы.
Ситуация подвернулась. Пока они с Эллой кувыркались в постели, пришло сообщение из больницы.
- Ваш отец с поезда доставлен к нам. Подозреваем азиатский энтеровирус - тот, что недавно вызвал эпидемию в Китае. Смертность стопроцентная, но, пока не готовы результаты анализов, остается надежда.
Уход родителя из жизни сделал бы Егора единственным наследником. Как только погасла проекция, он подключился к больничной лаборатории, чтобы первым узнать радостную весть. Но числовые показатели не дотягивали до смертельной болезни.
"Тоже неплохо, - раздумывал Егор, подправляя цифры. - Отец, конечно, тот ещё жук. Но узнав о скорой кончине, глядишь, составит завещание. И включит меня в научную разработку. Куда ж денется. А я поставлю замки, чтобы решение нельзя было отменить".
- Уматывай, - велел он Элле.
Та долго собиралась, подправляла татуаж. Потом чертова нимфоманка вдруг решила раздеться. Заласканный и возбужденный донельзя Егор снова оказался в кровати, потеряв счет минутам, а между тем у них образовался гость.
Ну не идиотка ли Элла? Ее дернуло показаться на глаза отцу! В итоге Егор получил в челюсть и крах всех замыслов.
Эллу он выгнал тем же днем, в отличие от родителя отвесив пощечину. Огорченный, все-таки вскрыл доступ к изобретению, сделал копию, не представляя - зачем.
- Получай! На! На! - с воплями, заставляющими рваться от боли вывихнутую челюсть, Егор крушил мебель. Топтал мясные палочки, которые теперь не мог жевать. И желал папаше скорой и ужасной смерти.
- Ваш отец умер. Инфаркт, - прозвучало, когда посреди разрухи он отдувался от усталости и злобы. Оказалось, что "реанимация" не успела всего на ничего, ей преградил путь медлительный транспортер, перевозящий вещи соседей.
- Мы работали вдвоем, но я делал больше, - по-заученному твердил Егор.
Взятки нужным людям, и те вдруг запамятовали, имя какого из Роговых должно стоять под проектом.
Беспокоила лишь одна проблема - на схеме подвесных лесов отраженные лучи прожигали дыры. Но мозг Егора не был способен изобретать.
"Так, - сравнил тот масштабы плана и окончательной постройки, - если здесь прореха за неделю, то там земной покров выдержит около года".
Перед утверждением работы, он снизил до минимума эффект светоотражателей. На всякий случай. Но проект приняли единогласно. В Европе закипело строительство, многие страны встали в очередь на возведение небесных лесов. Вскоре Егору предстояло ехать в Китай - говорят, там наивкуснейшая рыба!
Была и еще одна загвоздка. Осень как-то сразу разразилась дождями, да и при отсутствии осадков небо затягивали тучи. Солнце едва просачивалось, в затемненных небесными конструкциями городах стало совсем сумрачно. Отражатели пришлось выставить чуть ли не на полную, а впереди - зима.
Недаром в канон празднества Рогову-младшему снился кошмар. Будто отраженный свет вспыхивает и режет небоскребы лазерными лучами, словно ножом по маслу. А зеркальные осколки, сверкая, сыплются на землю. Протыкают людские тела, занявшимся огнем жгут дыры сквозь пузырящуюся, стекающую по граням плоть.
При воспоминании о сне, у Егора запотели ладони, отчего глянец урны покрылся жирными пятнами. Рогов-младший пугливо стрельнул глазами по сторонам - не видит ли кто, вытер цилиндр о живот. Поднял голову.
- Ладно, - шепнул он себе, глядя, как рукотворный ветер треплет листву, как на высоте сквозь ветви и тончащий заслон проступают клочки пасмурного неба, - Авось, все само образуется. В один прекрасный день.