Завтра будет, не будет -
ухмыляется Будда,
вновь трезвонит будильник,
на пороге полтинник.

Снова Ненька погрязла
в нашем пальмовом масле,
в жировых отложеньях,
в наших падших "кишенях".

Вновь бормочет кишечник:
мы из рода кошачьих,
дайте счастья кусочек,
чтобы сладкий и сочный.

Дайте шмат посмазливей,
по рублю и по гривне,
чтоб утробу набухать,
чтоб набить своё брюхо.

Чтобы в мерзости плюхнуть
за мясистою шлюхой
и плевать на заветы,
на Недавний и Ветхий.

Где-то мы оступились,
мимо нас пала милость,
где-то пали мы в ересь:
зажрались и заелись.

Но к началу не выйдешь,
ни английский, ни идиш
не помогут добраться
нам до матрицы матриц.

Не начнешь всё сначала;
в тупике мы, начальник,
мы в отчаяньи полном,
хоть живот и наполнен.

Мы в пролёте полнейшем,
не разденут нас гейши,
не умоют гетеры,
все разрушены термы.

Мы не станем вдруг чище,
без словес и без чисел,
не отмоемся резко
мы в воде пионерской.

Нам тянуть эту лямку,
пережёвывать, плямкать
от Афин и от Рима
до могилки из глины.