Эта необычайная история, которая изменила мое мировоззрение, отношение к людям, а значит и судьбу, началась с похода в обычный и очень банальный кабак, коих в нашем городе было великое множество. Дело в том, что каждый раз, после получки, я со своими коллегами-приятелями ровно год назад договорился тратить почти всю заработную плату на различные питейные заведения и таким вот образом, пропивая средства к существованию, праздновать наше безоблачное и не обремененное бытом холостяцкое существование.
В офисной комнате где мы делали вид, что работаем, к стене была приклеена карта города и я, как инициатор данной затеи, а, следовательно, староста, брал в руку стрелу с ярким оперением, принадлежащую мишени, усаживался в мягкое кожаное кресло и, закрыв глаза, метал ее в карту, определяя тем самым местоположение кабака, который мы обречены были посетить.
На карте уже находилось двенадцать аккуратных округлых дырочек и на этот раз, усевшись в кресло поудобнее, я ловким, привычным движением руки сотворил тринадцатую. Ребята глупо подшучивали над числом, а я как старший, не обращая на скабрезные шутки внимания, с горделивым и одновременно дурашливо-пафосным видом, принялся набирать номер таксопарка, надеясь на то, что современная возница примчится к нам очень скоро и доставит нашу ватажку до места кутежа, разврата и прочих увеселительных забав. Моим надеждам все-таки суждено было сбыться и через десять минут, выйдя из парадной, мы обнаружили мотор и водителя, который со скучающим лицом прислонился спиной к капоту автоматической колесницы.
- В кабак! - скомандовал я ему.
Прибыв на место, мы оказались в каком-то странном и мрачном месте, напоминающий средневековый быт или ну скажем таверну позапрошлого века, в которой кутили и пропивали свои имения и состояния средневековые рыцари, обласканные вниманием местных куртизанок или красивых юношей? На стенах располагались самые настоящие, зажженные неизвестным мастером факела, которые безбожно чадили, распространяя вокруг себя зловоние, полностью убивая кислород, но взамен предлагая человеческому роду свет и тепло. Вместо привычных нашему восприятию столиков, вдоль стены расположился один общий стол, окруженный с двух сторон длиннющими лавками, на которых сидели люди, вкушали яства и запивали спиртным или наоборот, сначала пили, а затем закусывали...или совсем наоборот?
Я обратил внимание на официанта, ловко и игриво подносящего спиртное гостям. Он не вписывался своим внешним видом в средневековую обстановку кабака, был облечен в одежду современного европейского мужчины, все делал аккуратно и быстро, не забывая улыбаться всем присутствующим одновременно. Напротив стола, так же не вписываясь в средневековый быт, вдоль стены располагались торговые аппараты с чипсами и газированной водой, шоколадками и жвачной резиной, которая, судя по рекламе поклялась на все века избавить человечество от непонятного кариеса, холодным чаем и сигаретами с ментолом. Автоматы были очень ярки, по-бесовски хитроумно подсвечены и вызывали в душе так и не понятый мною соблазн. Там же находилась яркая сцена, усыпанная блестками, звездочками, а рядом с ней был некий символ, напоминающий о нетрадиционной сексуальной ориентации и выглядевший довольно грубым, неказисто сотворенным и излишне откровенным.
Подивившись задумке сошедшего с ума дизайнера, покинувшего орбиту разума в тот час, когда он начал свой путь к обучению людей комфорту, бурно и с экспрессией обсуждая ее, мы принялись протискиваться между коленей посетителей и столом к нашему месту, наконец-то уселись почти в центре вышеупомянутого. К нам подошел вежливый официант, поклонился, с улыбкой предложил меню и мы заказали для своих особ пиво с отваренными раками и сухариками, в которых за версту можно было учуять присутствие чеснока.
Напротив меня расположилась женщина, неопределенного возраста и рода деятельности, она поглядывала на меня, строила мне глазки и весь ее внешний вид указывал на то, что она жаждет беседы не с кем-либо, а только со мною. Мои приятели, заметив данное поведение дамы и мое смущение, толкали с двух сторон Вашего покорного слугу локтями в бок и игриво подмигивали ей. Женщина обижалась, смотрела на этот балаган, краснела лицом, глаза выражали скуку и томление, но женская гордость упрямо подсказывала ей не обращать внимание на весельчаков и отложить церемонию знакомства на неопределенный срок. Глядя на это зрелище и поняв, что творится в ее душе, я нарочито расхохотался и первым обратился к даме, не забыв представить своих товарищей. Процедура знакомства, хоть и была нарочито пафосная, но состоялась вполне успешно. Разгадав всю мою иронию, она расхохоталась и позволила поцеловать свою руку.
Марина оказалась очень веселой, интересной, но, к сожалению, незамужней женщиной. Почему к сожалению? Да потому что мы испытывали к ней лишь нежнейшее чувство дружбы и единение интересов. Изрядно захмелев, Марина начала повествовать нам о своей нелегкой, полной приключений жизни и ее дальнейшей судьбе, умело приготовленной властным, но неумолимым роком. Она начала свою блистательную карьеру аж в пятнадцать лет от роду, встав на пьедестал панели, предлагая каждому прохожему свое целомудренное, но нежное тело. Карьера удалась, потому что в данное время она занимает очень высокий пост надзирателя, среди начинающих жриц любви, обучая неопытные создания основам древнейшей науки.
Поведав нам все свои секреты и прочитав лекцию о науке любви за наличные, начиная с древних времен и по сей день, пикантные подробности и опасности, сопряженные с данной профессией, Марина громко ударилась головой о стол и захрапела. Заказав себе еще некоторое количество пива, мы почувствовали вселенскую тоску, ну а если повествовать без пафоса, то просто и банально заскучали.
Веселая тетка храпела, а мы соображали, как еще повеселить себя, разогревая друг друга старыми и уже надоевшими всем нам анекдотами. Рядом с Мариной сидели два парня. Они были очень опрятны, но вызывали странное ощущение у меня, воспитанного элементарными понятиями семейной жизни и канонами любви. Они на ушко друг другу о чем-то рассказывали и косились в сторону моего приятеля Борьки, а затем опять перешептывались и хихикали.
Борис, глядя на них, лишь сжимал кулаки, злобно вращал глазами и громко скрежетал зубами. Мы же с Лехой хихикали и попивали пиво. Терпение Бори оказалось не бесконечным. Оно лопнуло, проходя данное испытание, после того, как уже я толкнул его в бок и игриво подмигнул шалунишкам, взамен получая от них обворожительные улыбки и воздушные поцелуи.
Крепкий и могучий Борька встал из-за стола и, не церемонясь, наступая на ноги сидящих за столом людей, грузно ступая, опустив плечи и сжимая кулаки начал обходить стол, дабы достать паршивцев, но не успел, потому что их будто ветром сдуло. Я лишь увидел, что они побежали в сторону туалета и скрывшись в безопасном месте судя по всему уединились там, ощущая трепетные объятья друг друга и согреваясь мужественными поцелуями в губы. Борис уселся на их место и ожидал возвращение шалунов, яростно вращал глазами и периодически сверлил взглядом меня и Леху.
Почувствовав себя виновным в данном происшествии, я отдал ему свою кружку пива и посоветовав Лехе сделать то же самое, после чего Борька хоть и смягчил свой гнев, но упорно продолжал сидеть за столом напротив нас, ожидая парней.
Иногда приоткрывалась дверь туалетной комнаты и через узкую щель высовывались две любопытные мордашки, которые каждый раз, увидев Бориса, опять скрывались в недрах комнаты гигиены, потому что он постоянно, иногда сосредотачиваясь на нас, тяжелым взглядом обводил стол вокруг себя и далее, как им казалось, должен был обязательно обернуться в сторону вышеупомянутой комнаты, дабы добыть себе трофеи в виде красивых и очень мужественных головок.
- Зачем уставилась? - любезно спросил он у девушки, напротив себя.
Ее лицо налилось краской, она обозвала Бориса хамом и вышла из-за стола, набожно крестясь, затем подошла к грузному мужчине, который тосковал, сидя за дальнем концом стола и судя по всему так и не нашел себе собеседника и попросила его поменяться местами. Дядька с удовольствием поддержал ее просьбу и уселся рядом со мной.
- Михаил, - представился он и по очереди, пожав нам руки, развеселился, принялся рассказывать анекдоты и байки собственного сочинения.
А в это время, оскорбленная Борисом девушка, почувствовав облегчение, заказала для своей персоны вегетарианский салат и теперь уже, гордясь своей личностью, очень аккуратно, используя вилку и нож, наслаждалась блюдом, которое изобрел повар аскетического телосложения и мировоззрения среднестатистического европейского неудачника, который поменял свое мышление на калькулятор и теперь уже гордясь собою, пропагандирует здоровый образ жизни, явно надеясь на то, что новое поколение забыло о своих родовых корнях и таким вот образом он будет обеспечен работой аж до самой смерти, или пока его дети не заточат хитрого кулинара в дом престарелых.
Михаил оказался обычным трудовым человеком и вдобавок экскаваторщиком, который специализируется на прокладке газопроводов по всей нашей необъятной стране. Рассказав много смешных, незатейливых историй, он показал руками, как управлять добытчиком земных недр и попросил нас, рассказать ему о своих работах. Поскольку сидя у себя в офисе мы историй не накопили, начали врать Михаилу о том, что являемся секретными агентами и, вспоминая кадры из разных Советских фильмов, врали ему о нашей героической работе, не забывая перед каждой фразой повторять словосочетание: "ОН меня попросил".
Мужик начал уважать нас и заказал всей нашей компании пиво с сухариками, затем вышел в отхожее место и за шкирку поднес Борису двух шкодников, которые тряслись и просили у Бориса-Борисовича прощения и помилования. Борька изобразил трагическую паузу, затем обернулся к ним, долго смотрел на трясущиеся комочки в руках Михаила, заглядывал им в глаза, брезгливо отворачивался и, наконец-то милостиво простил иной разум, заказав тщедушным организмам слабоалкогольные ликерчики с какими-то придурковатого вида зонтиками и трубочками, предлагающим большинству меньшинств пожизненный рай на земле.
Таким вот образом мы окончательно развеселились и перезнакомились со всеми гостями питейного заведения. Публика была на диво разношерстна: лекари и душегубы, мошенники и представители закона, шальные люди находились рядом с рабочими, развратники теряющиеся среди набожных людей и тому подобное.
Внезапно вспыхнул яркий свет и на сцену вальяжно вышел невысокий прилизанный человечек во фраке и с тростью, которой он виртуозно манипулировал своими ловкими пальцами заядлого мошенника с огромным стажем.
- Итак, господа, - начал он, - начинаем программу.
Поклонившись публике, человечек с энтузиазмом принялся травить анекдоты, он крутил между пальцев свою трость и зачаровывал нас виртуозными движениями, а после очередного анекдота, он поднимал трость вверх, смотрел на нее и требовал от нас аплодисменты. Все мы были зачарованы представлением и поэтому беспрекословно подчинялись движениям руки мастера, не обращая внимания на то, что сами уже находимся на стадии марионеток.
Через час, ему надоело придумывать байки и крутить вокруг себя тростью, он с грустным лицом скрылся за занавесом, но спустя некоторое количество времени вышел оттуда, держа в руке стул. Усевшись на него посреди сцены, он грустно обвел взглядом сидящих за столом людей, покачал головой, ухмыльнулся и погрозил пальцем каждому из присутствующих.
- Я хотел бы с Вами поиграть в очень интересную игру, - с грустной улыбкой молвил человечек.
- Со всеми Вами без исключения. Наконец-то, я дождался этого момента, когда в одном месте собрались совершенно разные по духу и мировоззрению, столь непохожие друг на друга люди. Игра будет очень интересной и она по идее должна Вам понравиться, - он мрачно опустил голову и поднял трость вверх, ожидая аплодисменты, но услышал лишь несколько неуверенных, нестройных хлопков, затем поднял вверх свою малюсенькую голову, посмотрел на вверх поднятую тросточку, приободрился и громко стукнул ею о сцену.
- Я предлагаю всем Вам пройти в парк, этакое прелюбопытнейшее местечко, где каждый из присутствующих в этом зале найдет для себя определенное развлечение, - глаза у человечка загорелись сатанинским огнем, затем в них можно было прочесть вселенскую скорбь, а после умиление и любовь.
Но мы не обращали на метаморфозы, происходящие с его лицом никакого внимания. После выпитого спиртного всех нас потянуло на развлечения, браваду и мы шумно и чуть ли не хором приветствовали предложение маленького человечка, предвкушая провести остаток ночи в хмельном угаре и бесшабашном веселье.
Глава 2
Разделив присутствующих на группы по несколько человек в каждой, он повел нас к какой-то двери, искусно скрывающейся в драпировке и которую до этого момента мы не замечали. Я оказался в одной группе с Алексеем и Борисом, которые были недовольны нашим распределением, потому что вдруг захотели оказаться в компании с женщинами или по крайней мере девушками, которые бы развеселили их своими наивными глупостями. Остальные развлекающиеся так же были распределены по трое-четверо, знакомились друг с другом и, не церемонясь, разглядывали друг друга и другие сформировавшиеся мини-отряды.
Человечек вставил в скважину замка огромный ключ, распахнул дверь и нам в глаза ударил яркий свет. Выйдя за пределы кабака, мы в удивлении остановились, поглядывая на часы и недоумевая тому, почему стрелки показывают три часа ночи. Светило очень яркое солнце и несмотря на август месяц, землю укрывал снег. Нас окружали непонятно откуда-то взявшиеся скалы, сильно обогащенные железной рудой, гроты и ущелья, протекала горная река, а если посмотреть вдоль нее вниз по течению, то можно было увидеть на горизонте возвышающиеся античные здания, которые я последний раз видел в виде макетов, когда посещал музей истории земли. Я испуганно обернулся в сторону двери, собираясь сбежать подальше от этого непонятного для меня места, но вместо двери обнаружил грот с остатками золы на снегу и копотью на стенах. Посреди грота на корточках сидел угрюмый, голый и очень волосатый человек с грязными патлами, свисающими аж до поясницы, рядом с ним лежала солома. Он неумелыми движениями верхних конечностей бил камнем о камень, не обращая на нашу группу ни малейшего внимания, бесстыдно расставив ноги.
- Я поняла! - нервно выкрикнула Марина, наша недавняя знакомая. - Это театральная постановка или просто какой-то идиотский розыгрыш!
- Поди знай, - хитро прищурился человечек, отвечая на ее нервную тираду. - Поди знай, Вам видней.
- Итак, - продолжил он, взяв в руку неизвестно откуда-то материализовавшийся микрофон, - сейчас, я каждой группе выдам различные задания, покажу маршруты следования и подробно расскажу об опасностях, поджидающих Вас по дороге к конечной цели и с этими словами к всеобщему нашему ужасу, он вынул из кармана цилиндр, водрузил его на свою маленькую голову, с важностью и пафосом посмотрел на нас и поклонился каждому из присутствующих.
Преодолев смущение и ужас, толпа начала аплодировать ему.
Указав тростью на одну из групп, мастер направился к ней, отвел в сторону и начал им указывать тростью направление их следования и попутно что-то объяснять, а когда его переспрашивали, человечек любезно снимал с головки цилиндр, кланялся любопытному и молчал, задумчиво водворяя предмет одежды обратно. Та же участь постигла остальные группы и наконец-то очередь дошла до меня с приятелями.
- Итак, господа, - начал он, - вот видите этот номер, начерченный углем на каменном монолите? - и указал тростью на какие-то жирные цифры.
Каждая из цифр была величиной аж с полметра, но номер полностью прочитать было невозможно. По номеру полз ледник, открывая то одну цифру, то другую, иногда он полностью скрывал все цифры а затем полностью открывал номер и так далее.
- Перед собой Вы видите номер сотового телефона, - спокойно продолжал он.
- Этот номер очень скоро поползет вдоль реки по каменному монолиту, находящемуся на другой стороне реки. Часть цифр будет постоянно укрыта ледником. Возьмите вот эту тетрадочку и авторучку, они Вам пригодятся. Ваша задача заключается в том, чтобы записать весь номер до того момента, когда он окажется рядом с теми катакомбами, - человечек указал тростью на горизонт и возвышающееся над ним античное строение. - Там река проходит через мельницу и если Вы не успеете записать все цифры то жернова перемелют номер в муку, лопасти замрут и все вокруг зальет водной стихией.
- Вы утонете, - с улыбкой продолжал он. - Вода поднимется и ледник растает. Но если все же успеете записать в тетрадку весь номер, то возьмите вот этот сотовый телефон, - и с этими словами он отдал мне вполне приличного вида мобильный аппарат, черного цвета. - Своими не пользуйтесь, в этом месте для Вас сеть еще не изобретена.
- Итак, найдите вход в катакомбы, внутри Вы увидите лабиринт, внимательно смотрите по сторонам, изучайте повадки людей, их особенности, они будут намекать своим видом путь дальнейшего продвижения по лабиринту к цели. Цель не будет обозначена на местности, поэтому Вы должны сами ее отгадать, затем если все у Вас получится, наберите номер, который записали в тетрадку, но заметьте, что в течение времени цифры будут видоизменяться и если Вы ошибетесь по пути следования к цели, одна из них либо исчезнет, либо превратится в букву или иероглиф. Но если заметите, что это произошло, немедленно отправляйтесь обратно к предыдущему намеку и старайтесь правильно отгадать загадку, тогда цифра исправится и окажется правильной. Дойдя до цели, наберите номер и ожидайте свою судьбу. Если номер окажется неправильным, то... - он задумчиво посмотрел себе под ноги. - А впрочем сами узнаете.
И с этими словами человечек снял перед нами шляпу, непонятным образом переделанную из цилиндра, раскланялся и направился к неандертальцу, который продолжал бить камнем о камень, добывая искру. Войдя в грот, он спокойно вошел внутрь скалы.
Мы обернулись в сторону цифр и с ужасом увидели, как они медленно поползли по каменному монолиту проходящему вдоль реки. Ничего не оставалось делать, мы обреченно пошли вслед за ними, я открыл тетрадку, взял в руку инструмент дьячка или по современному понятию менеджера, записал увиденную мною цифру, гадая в каком ряде числа она находится и поэтому отпечатал ее посреди листа. Внезапно монолит перекрыла крутая и высокая стена, выложенная из камней неизвестным античным мастером. Я попытался заглянуть за стену, заканчивающуюся у реки, чтобы записать очередную цифру, но увидел лишь туже самую, медленно уплывающую вдоль реки от нас.
Борис, с бледным лицом, широко расставил ноги, постоянно спрашивал нас: "Как быть?".
Чувствуя отчаяние и неимоверный ужас, я рухнул на монолит, лихорадочно пытаясь сообразить, как нам быть в столь трагично складывающейся обстановке, но животный страх, напрочь отгонял все мысли, мешая даже оценить ситуацию, в которой оказались.
Нервный Леха ничком повалился на холодный, бездушный камень и рыдал во весь голос, утирал слезы тыльной стороной ладони, отсмаркивался, зажав свою противную сопатку большим и указательным пальцем, иногда поскуливал. Глядя на его истерику и сопли, меня вдруг посетила неясная догадка и надежда на спасение. Со всей злостью, я ударил ногой Алексею в район печени и заставил его подняться на ноги, затем растолкал истукана Бориса и предложил сесть на близлежащие камни. Всматриваясь в их остекленевшие глаза, я начал успокаивать товарищей, отвлекая их от чувства беды, травить байки, разглагольствовать о том, что будет все хорошо, а это просто какая-то дурацкая затея, неизвестного шутника-садиста и мы ни в коем случае не должны погибнуть.
Глаза товарищей со временем начали приобретать смысл, ребята истерично хихикали и внезапно с самого верха стены упал камень, чуть ли не раздавив бедного Леху, который вовремя заметил падение предмета, юркнул в сторону не хуже ящерицы, скрывающейся от беды.
Моя догадка оправдала себя и я принялся объяснять товарищам в чем состоит подвох. Боря не верил мне, а Леха опять впал в истерику, разбрызгивая свои сопли по камням. Понимая, что время, а следовательно и начерченный углем номер, силой неумолимого рока уходит от нас, я ощутил бешенство и в кровь избил трусливого Леху. Он разъярился и начал нападать на меня, отвечая мне ударами и жестко сквернословя. Борис, забыв о наших бедах, принялся разнимать драчунов и тут со стены упали еще два камня.
Наконец-то разняв буянов, Борис заключил нас в свои широкие объятия, со слезой и теплотой в голосе произнес:
- Я Вас друганы очень люблю и будь, что будет, умрем ли мы или нет, но я твердо теперь знаю цену дружбы, - он сплюнул в сторону и посмотрел на меня. - Только не бей его больше, а то накажу.
Стена рухнула.
Борис, так и ничего не поняв, удивленно смотрел на образовавшийся проем, Алексей лишь моргал глазами и озирался по сторонам в поиске очередной неприятности, я же почувствовал уверенность и слабую надежду на благополучный исход нашей "увеселительной" прогулки, поэтому подавая пример остальным, с напускным весельем побежал по монолиту догонять проклятый номер.
Теперь ледник открывал уже две цифры подряд и которые я старательно зафиксировал под первой.
Внезапно прямо перед нами монолит дал большую трещину, а с горы начали сыпаться огромные камни, мы старались уворачиваться от них, пытались войти в реку, но она была настолько холодна, что сразу же выскакивали из нее на жесткий, беспощадный монолит и продолжали, искушать судьбу, находясь под мощнейшим камнепадом. Спустя некоторое время кошмар закончился и мы взобрались на кучу камней, напряженно всматриваясь то в провал, то на верхушку скалы, то на цифры, медленно уходящие от нас. Я подошел к трещине, посмотрел на Леху и мы поняли друг друга, не проронив и слова. Да и у Борьки в глазах читалась та же мысль, поэтому без лишних словесных упражнений мы начали хватать руками камни и бросаться ими в провал.
Завершив очень трудоемкую работу, наша ватажка, потная и грязная поспешила догонять эти зловещие цифры, медленно ползущие вдоль реки.
Глава 3
Ледник раскрывал уже три цифры, расположенные рядом друг с другом и которые я записал в тетрадку, ниже предыдущих.
- Ну сколько же их еще будет? - причитал я, с тоской поглядывая на изрядно приблизившиеся к нам стены античного сооружения.
- Наверное много, как номер сотового телефона, - мрачно произнес могучий Боря.
- Не успеем! - опять впал в истерику впечатлительный Леша и заплакал.
Внезапно ледник круто отвернул от реки в сторону и мы увидели пропасть, разделяющую монолит, реку и ледник. Ледник очень интенсивно зашевелился, обнажая то одну цифру, то другую, иногда он открывал номер полностью, иногда закрывал, но мы его не видели, поскольку расстояние было очень велико и чисто физически невозможно было прочесть цифры. Мы обреченно следовали вдоль пропасти за цифрами и пытались разгадать номер.
- Стоп! - сказал не особенно одаренный интеллектом Борис и вынул из кармана свой собственный сотовый телефон.
Ледник замер и показал нам аж пять цифр подряд, которые Борис благополучно сфотографировал на телефонную камеру и продолжил свой величественный путь далее. Мы с Лехой переглянулись, удивляясь находчивости Бориса, которого до этого момента считали мягко говоря недальновидным человеком и тугодумом.
Переписав с экрана мобильного телефона следующие пять цифр, мы отправились дальше по монолиту, плечом к плечу, чувствуя тепло друг друга, душу товарища и уверенность в том, что победим, но в тоже время ощущая то, что стены античного здания приближаются с неумолимым роком. Уже виднелись жернова мельницы, но радовал тот факт, что цифры опять вернулись к нам обратно и их можно было увидеть невооруженным глазом. Но поскольку они неумолимо приближались к мельнице, Алексей опять впал в истеричный припадок. Борис взял в руку камень и мрачно, со злобой поглядывал на ледник. Далее, сплюнув, с ненавистью к нему яростно и со всей силы кинул им о поверхность ледового пласта.
Камень угодил в край цифры, захватив часть льда. Ледник дал трещину, его осколок отъехал вбок и мы увидели аж семь цифр. Борис энергично кидался в ледник камнями, но следующих цифр мы так и не обнаружили.
- А может быть это и есть полный номер? - пропищал Леха, начал говорить еще что-то, но тут же осекся, потому что ледник сместился и показал нам совсем незнакомые цифры.
Я схватил ручку и быстренько переписал их в тетрадочку, но не понимая, где они должны находиться, записал число по диагонали.
До мельницы оставалось двадцать метров и теперь уже я чувствовал уныние, скорбь и ужас, а цифры медленно но неумолимо приближались к равнодушным жерновам, ожидающих настоящую работу и готовыми сразиться с ними.
Я остановился посреди монолита опустив голову в ожидании потопа, поэтому и не заметил, как Леха вскрикнул, подпрыгнул на месте и тут же помчался к жерновам, затем вскарабкался на мостик, находящийся над вышеупомянутыми и начал напряженно всматриваться в ледник.
Борис, отобрав у меня тетрадку и ручку, медленно направился в сторону мельницы, угрюмо глядя на цифры и почесывая затылок. Я отрешенно смотрел на это зрелище, не понимая в какой реальности сейчас нахожусь, мне было уже не страшно за свою судьбу и судьбы товарищей и я очень спокойно, продолжал движение к жерновам.
- Борька! - крикнул Леха. - Первая пять - пиши номер.
Мой милый Боренька остановился и высунув кончик языка, старательно составил две половинки цифр, первая из которой начиналась с цифры пять.
Мы стояли на монолите молча и ожидали, когда последняя цифра изотрется в равнодушном жернове, чувствовали неопределенность, беспокойство и всю силу непреодолимого рока.
Последняя цифра скрылась из виду, мы замерев и оцепенев ожидали развязки ситуации, уготованной нам судьбой, но спустя некоторое время заметили, что уровень реки не поднимается, ледник не тает, а наоборот, заматерев накрепко, остановился на одном месте.
- Как ты узнал первую цифру? - спросил я у Алексея-Алексеевича, как только победил дрожь в ногах и опять приобрел дар речи, чувствуя преклонение перед ним.
- Элементарно, - лукавил Леха, - думай сам.
"Вот идиот!", - подумал я сам про себя, - "в жернов же попадет первая цифра номера. Хитрый Леша все это вычислил и побежал к мельнице смотреть на жернов, поэтому и вычислил ее, а старательный Боря составил оба куска воедино, определяя этим самым дальнейшую нашу судьбу".
Ледник прочно уперся в стену античного здания, мы же, ползая по монолиту усердно искали вход внутрь. Не найдя входа, мы уселись в кружок и призадумались.
- А может лестница какая есть? - рассуждал Борис. - Тогда заберемся на стену.
- Ага и спрыгнем вниз с той стороны, обломав себе ноженьки и свернув шею, - издевался над ним Леха.
- Да, - вздыхал я, - тупик. - И мы дальше продолжали сидеть на каменной глыбе, молчали и размышляли каждый о своем.
Я мрачно и со злобой смотрел на ледник, упершийся в стену и ненавидел всей душой эту проклятую ситуацию, затем подошел к леднику, уселся на него, загрустил, попытался расковырять пальцем лунку и в этот же момент меня внезапно осенило.
- Ребята! - вскричал я. - Ледник то толстый!
- Ну и чего? - грубо спросил Борька.
- Так вход может быть под ним.
- Бред сумасшедшего, - сыпались в мой адрес оскорбления друзей. - Ничего лучшего не смог придумать? - иронизировал Алексей, но я уже ухватившись за эту идею ползал по леднику, заглядывал в трещины и вдруг, сквозь лед увидел некое подобие проема в стене. Подозвав к себе ребят, я указал им на свою находку, после чего они приободрились, но ненадолго.
- Ну и как мы доберемся до него? - ехидно допытывался Леха. - У нас даже лома нет, а камнем такой слой не расшибешь.
Боря, что-то буркнув себе под нос, начал исследовать окрестности.
Вернулся Борис с пустыми руками, грузно повалился на ледник и подложив под голову руки принялся изучать с философским видом небесный свод. Мы с Алексеем тоже загрустили. Спустя час Борис поднялся со льда и начал бродить вдоль реки, я же бездумно смотрел на след, образовавшийся в результате таяния льда от тепла, исходящего от тела Борьки, начал изучать след, оставшийся от его обширной задницы, спины, рук и тут меня осенило.
- Огонь нужен! - заорал я. - Мы должны растопить лед.
Леха достал из кармана зажигалку, усердно начал ею чиркать, просовывая бедную в щель между стеной и ледником, увлекся данным занятием и через пять минут издал стон, обернулся к нам и закрыл глаза. Единственное огниво было утеряно и мы почувствовали ужас.
Изощренно матерясь, Борька опять принялся прохаживаться вдоль речки, поднимая на ходу камни. Он подбрасывал их вверх и немного в сторону опального Алексея, я же со своей стороны сочувствовал им обоим и бездумно смотрел в небо, на солнце по-прежнему находящееся в зените, вспоминал кабак, о том как мы очутились на этой земле, нашего шутника-шоумена. Мысли перенеслись к группам, я вспомнил как захотел убежать, но вместо двери увидел грот с находящимся внутри него аборигеном, который старательно высекал искру, вспомнил о том, что древние люди часами, сидя на корточках сочиняли огонь, дабы обогреть себя и своих самок с детенышами, неясно понимая преимущества жареного мяса перед сырым.
- Стоп! - заорал я и принялся танцевать на монолите, победоносно поглядывая на друзей.
Рассказав им о своей программе по спасению наших грешных душ, я принялся ими командовать. Греховным людишкам моя затея очень понравилась. Борису я определил миссию вернуться обратно к истокам нашего путешествия, чтобы он попытался выпросить у аборигена огонь и следуя обратно к загадочным катакомбам, ломал у деревьев ветви, тем самым пытаясь донести огонь до нас. Мы же с Лехой за это время, пока Борис будет откомандирован, должны постараться собрать как можно больше хвороста, мелких ветвей, безумное количество бревен и ожидать Бориса, предварительно заложив щель соломой и мелкими веточками.
Моим планам суждено было сбыться и мы молча смотрели на огонь, растапливающий ледник и подбрасывали в шипящее облако очередные поленья.
Глава 4
Мы стояли на вершине ледника и бросали вниз, в огонь полено, ничего не видя вокруг себя из-за облака пара, стремительно вырывающегося на свободу. Рядом с нашими ногами, по ощущениям должна была образоваться изрядно глубокая воронка. Находясь в этом тумане, я изредка поднимал голову и смотрел на солнце, по-прежнему находящегося в зените и небольшое облачко, которое мы сотворили собственными руками, растапливая лед.
Борька ругался и поминутно порывался идти опять к деревьям, чтобы наломать веток, но поскольку силы были у него истощены, он только лишь матерился, показывал нам, слабакам средний палец и делал вид, что имеет безумное желание пополнить запасы топлива. Закинув в воронку последнее полено, мы в изнеможении упали на наст, прислушиваясь к хрусту, издаваемому ледником, который ломаясь, старался вновь и вновь, но уже с удвоенной силой забаррикадировать стену и нашу надежду на спасение.
Боря, пополз к воронке и попытался встать на ноги, сам не зная зачем, но у него этого не получилось, затем он отполз к нам обратно и ногами начал подталкивать меня и Леху к краю воронки. Я не боялся падения, в лабиринте моего мозга кружились образы святых, грешников, вселенская печаль и покорность судьбе. Ощутив падение в пустоту и приободрившись от острого ожога жарких поленьев, я на секунду очнулся, юркнул от надвигающейся беды в проем и оказавшись в каком-то коридоре, крепко уснул.
Очнувшись, я открыл глаза и увидел перед своим лицом тлеющий ботинок Лехи, медленно лег на бок и обнаружил Борьку, который прислонился к стене и опустив голову громко храпел.
- Ребята, - шепотом позвал их я, но никакой реакции не последовало.
Кое-как сняв ботинок с ноги Алексея, я отставил тлеющий предмет в сторону и вновь уснул.
Через некоторое время, Борис растормошил меня и Леху, предложил встать и идти далее. Леха со стоном начал одевать ботинок на ногу, он явно переигрывал роль, которую сам себе назначил, кривлялся, морщился, скулил, надеясь произвести на нас впечатление, будто он единственный из оставшихся в живых святых мучеников. Но тем не менее вид у него был жалкий и у меня чесались кулаки, чтобы подправить имидж новоиспеченного святого.
У всех нас были растрепаны волосы, обуглившаяся одежда, лица достойные для вступления в профессиональный союз трубочистов, а у меня еще имелись ожоги на ладонях, образовавшиеся тогда, когда я снимал обувку с ноги Алексея. По полутемному и очень мрачному коридору шли недолго, впереди показался просвет и мы оказались на некоем подобии террасы, далее оказался мост через речку, обутую в камень красного цвета и непонятные колонны из красного кирпича, подпирающие опять же каменный свод, в центре которого находилось огромное отверстие, благосклонно одаривающее солнечным светом мрачные катакомбы.
Оказавшись на мосту, мы увидели женщину, одетую в сарафан, один из тех который носили Ростовские модницы позапрошлого века. Она стояла посреди реки, ледяная вода была ей выше пояса, течение озорно проделывало с подолом ее платья всевозможные эротические манипуляции, но не обращая на все это внимание, она спокойно полоскала в хрустальной ледниковой воде какие-то простыни, а далее мост делился на два кирпичных коридора.
Поняв, что находимся рядом с первой загадкой, мы остановились и принялись наблюдать за женщиной, восхищаясь ее откровенному бесстыдству, а женщина продолжала полоскать в струях холодной воды белье, не обращая на нас ни малейшего внимания.
- Давай-ка я на всякий случай перепишу себе номер телефона на ладонь, - предложил мне хитрый Леха. - Уж у меня-то цифры не изменятся, ладонь - это не тетрадка какая-то непонятная.
Я опять подивился находчивости друга и отдал ему авторучку. Он записал номер на ладонь, жирно обвел каждую цифру и отдал мне пишущий инструмент обратно, после чего, чувствуя, что обманули судьбу, начали сверять числа. В тетрадке у меня не хватало одной цифры, а у предприимчивого Лехи на ладони они превратились в буквы, где явственно можно было прочесть слово "Нельзя!".
Я почувствовал ужас от того, что мы лишились одной цифры и принялся заниматься самобичеванием, укоряя себя за то, что наизусть не запомнил номер проклятого телефона и тут же с изумлением забыл свое имя.
Ребята находились в состоянии бешенства, шумно матерились, не обращая внимания на даму, находящуюся в столь для нас интересном образе да и просто безобразно вели себя. Бешенство перевоплотилось в агрессию, как только я с невинным видом спросил у них, как меня зовут.
- Баран тебя зовут! - зарычал Боря и я ему поверил.
- Идиот! - фальцетом вскричал Леша и ему я тоже поверил, предполагая, что это мое отчество.
- Эй, женщина, - окликнул грубый Борька прачку. - Не подскажешь как мне с друзьями пройти дальше?
- Я вижу перед собой только одного друга. Или баран тоже твой друг? - засмеялась она.
Ничего не понимая я повертел головой вокруг себя, посмотрел вниз и в ужасе увидел копыта. Подняв голову, я увидел друзей, с интересом рассматривающих меня, а я в свою очередь с огромным изумлением смотрел на Лехину руку, на которой он давеча попытался записать номер сотового телефона. Рука скрючилась и напоминала огромный знак вопроса.
- Очиститесь от грехов, - в это же время продолжала женщина, - войдите в воду, вспоминайте все дела, за которые Вам приходилось краснеть, отрешитесь от земного и если все это у Вас получится, не сомневайтесь, течением реки все смоет, Вы очиститесь душой, - она в задумчивости опустила голову, затем встрепенулась.
- Да и барана возьмите с собой на всякий случай, - указывая пальцем на меня, захихикала она и одарила всех ласковым, но целомудренным воздушным поцелуем.
Боря поднял меня на руки и сбросил с моста в реку, затем я увидел, как Леха, цепляясь за парапет моста своим крюком немного посеменил в воздухе ножками, а Борис, сняв с крючка Алексея, отправил его вслед за мной, и после этого, сам попытался сделать нечто оригинальное, но не придумал ничего лучше, как спрыгнуть с моста вниз головой. Когда он вынырнул, радостно отфыркиваясь, у него на макушке красовалась огромная шишка, но не обращая на нее никакого внимания, Борис радовался как ребенок, плескался в воде и затеял игру в догонялки. Леха смеялся, водил своим крючком по поверхности воды и старался увернуться от шалунишки, я же прочно уперся всеми своими четырьмя копытами о дно и спокойно наблюдал за забавой моих друзей.
У меня вдруг стало очень спокойно на душе, я не хотел противостоять судьбе и мечтал лишь об одном, чтобы так и продолжать стоять в реке и наблюдать веселье моих друзей аж до самой смерти, которая по тогдашнему моему представлению должна была перейти в иную, более совершенную форму существования. Судя по физиономиям ребят и они ощущали то же самое.
Холодные струи били по телу, будто миллион игл, да создавали ощущение, что я жив, как и все существа, временно проживающие на этой планете. Ощутив трепетную благодарность к этим струям, я почувствовал к ним умиление, подумал о том, что они такие же живые существа как и я и стараются помочь мне решить главную загадку мироздания.
- Вспоминайте, - молвила прачка. - А мне пора идти в общину, - и с этими словами, выйдя на берег, она скрылась за ближайшей стеной из красного кирпича.
Я начал вспоминать свою жизнь. Вот я поступил в распоряжение детского сада и был отдан на руки строгого, но доброго душою надзирателя, лица которого так и не сумел вспомнить. Сладостно, но с болью в душе украл у мальчика конфетку, а затем поиздевался над ним.
"Стоп", - задумался я.
"Зачем мне это было необходимо? Конфета принадлежала ему. Как посмел я забрать чужое добро, а затем глумиться над обиженным? Но все же надо было украсть конфету у него, для веселья и чтобы самоутвердиться, но это значит, что я поступил правильно? Ошибка заключалась в том, что после воровства не надо было насмехаться над поверженным, а просто подарить ему свою игрушечную машинку. Таким образом, я с одной стороны хоть и обидел малыша, но с другой проявил гуманность, осчастливив его еще больше, чем себя. Конфетка вскоре забудется, а машинкой можно будет играть вечно".
"Странные у меня однако мысли", - подумал я и вдруг заблеял с ужасом прислушиваясь к непривычным звукам, которые исходят из моей гортани.
"Вот он мой, первый грех", - глядя на уплывающий вниз по течению отвалившийся от меня рог, решил я и опять призадумался.
"Или вовсе воровать нельзя?", - пытался понять я.
"Но тогда очень скучно будет жить. Обворовал, дай что-нибудь взамен, равнозначно ценное", - принял я решение, наблюдая за вторым рогом, медленно уплывающем от меня вниз по течению.
Далее вспоминал школьные годы, примеряя недавно изобретенную мною формулу и на остальных, неприятных поступках, которые я сотворил в жизни. Эта формула не действовала и противоречила другим поступкам, поэтому я изобретал новую. Получалось так, что на каждый грех нужно было изобрести новую формулу, придуманную для очистки совести, а то и несколько.
Я запутался в формулах, подсказанных мне лживыми и трусливыми мыслишками и твердо решил для себя, что лучше обходить соблазн стороной, чем оправдывать свои поступки, изобретая очередные формулы, дал себе клятву более не грешить и принялся вспоминать институт.
Я каялся во грехах своих, смотрел на мощный луч солнца, пробивающийся сквозь провал, а могучие струи реки избавляли меня от отчаяния и горести которые я вдруг неожиданно осознал, вспомнив все свои, на первый взгляд, казавшиеся невинными шалости, но изменившие несколько судеб людей, которые мне доверяли.
Облегчив душу и очистившись от мерзкого зловонного быта, я заплакал, даже не обращая внимание на то, что утираю слезы, катящиеся по моим щекам собственной рукой, хоть и потрепанного жизнью, но рукой человека у которого за плечами еще имелись и хорошие поступки.
Вспомнив работу, мне захотелось утонуть в этой реке и я встал на четвереньки, затем вскочив на ноги принял окончательное, единственное для себя решение, безумно полюбив этот мир и окружающих меня людей, животных, растений.
Милый моему сердцу Бориска склонил голову, закрыл глаза и что-то про себя бормотал, не обращая на окружающее никакого внимания. Дорогой мне Лешенька мечтательно подняв голову к своду, многозначительно молчал, подняв обе руки к лучикам солнца, по-видимому так же как и я избавившись от греха, потому что крючок таинственным образом превратился в верхнюю конечность вполне себе современного, но к сожалению уже немолодого и потрепанного жизнью мужчины.
Мы очень долго стояли по пояс в воде, не обращая внимания на ледяные струи, молчали, грезили, погружаясь в себя, иногда возвращались в действительность, но ненадолго. И наконец приняли решение выйти из реки. Ступив на берег, мы обнаружили ступеньки, ведущие на мост, которые до этого момента были укрыты от нашего взора пеленой бытия.
Подойдя к двум коридорам, мы сразу же отвернулись от одного из них, поскольку он смердил, был мрачен и как нам казалось проклят, оккупировав его всеми темными силами, балаганом и очень изощренным развратом. Другой был светел, благоухал, в нем ощущалась прохлада, нежное томление и умиротворение, поэтому нетрудно было догадаться, какой из них мы предпочли.
Глава 5
Пройдя еще немного вперед, мы опять увидели павильончик, предлагающий нам очередную загадку и из которого далее отходило еще два одинаковых коридора.
Посреди помещения на троне важно восседал лысый мужчина и сквозь глубокие провалы его глазниц можно было почесть цинизм, кровожадность, ненависть и стремление уничтожить вокруг себя все живое. Недалеко от трона со свода свисали ржавые цепи, в углах находились дыбы, была гильотина и прочий инструмент, который пришелся по нраву европейскому жрецу мира и любви.
- Добро пожаловать, - улыбнулся мужчина, поглаживая отполированный до блеска череп, покоящийся у него на коленях и тут же вокруг трона материализовались мягкие, из черной кожи кресла. - Присаживайтесь господа, - мягко продолжал он, кивнув нам своим аскетического вида головой и оскалился, пытаясь изобразить придуманную лжецами улыбку.
Мы уселись в креслах, а он же, как заядлый футболист неопределенного но явно позорного стажа подкинул череп в воздух и ударом ноги направил его в сторону кладки из черного кирпича, надеясь разбить последний в прах. Череп разбился о стену и на пол осыпалось множество осколков.
Мужчина очень долго молчал, пристально разглядывая нас, затем поднялся с трона и пожал нам руки.
- Я великий Бакс, - представился он, когда церемония рукопожатия была закончена и он вновь взобрался на свой позолоченный пьедестал.
На душе у меня опять потемнело и вспоминая реку, я чувствовал раздражение и неуверенность, поскольку она казалась мне лишь досадным недоразумением, которое я совершил по скудоумию и поэтому наделал много глупостей.
- Итак, - молвил Бакс, - я имею честь презентовать Вам неимоверную силу, неприкосновенность, могущество, власть, умение подчинять себе людей, животных и как ее зовут? Ах да, природу, вечно мешающую всему деловому человечеству. Взамен от Вас, я ничего не потребую, разве лишь... - он почесал начисто выбритый подбородок и добавил. - Но об этом потом, а сейчас приступим к практике. Извольте лицезреть первый пункт нашей программы - унижение.
Около трона материализовался опутанный цепями, изможденного вида, бородатый и по пояс голый человек, который с ненавистью смотрел на Бакса.
- Чтобы овладеть им, - вещал великий циник, - для начала надо его унизить, тогда сброд подчинится и станет рабом белого человека.
Пренебрежительно ткнув указкой в область паха бедолаги, он зловеще добавил:
- Это слабое место плебея. Но чтобы вызвать у него полный ужас, надо пообещать ему то, что в любой момент белый господин сможет отнять у его тела мужское достоинство и тогда раб с радостью и удовольствием подставит свою спину под упругую и безжалостную плеть, лишь бы не лишиться самого радостного и сокровенного. Он будет благодарить Вас за каждый удар плетью, но этого мало. Ужас который он испытывает - это малая толика в программе завоевания и подчинения себе людей. Следующий этап это заставить существо полюбить себя.
Резко хлестанув бородатого человека плетью по обнаженной спине, Бакс протянул бедолаге маленькую монетку, тот упал на колени и начал целовать ноги владыке. Получив ногой удар в лицо, раб отпрыгнул в сторону и запутался в цепях, поскользнулся, упал, попытался отползти в сторону, но шальная, недружелюбно настроенная к нему паутина цепей предложила ему иной исход ситуации, опутав шею бедолаги. Он сильно побагровел лицом и распластался недвижимым остатком, некогда разумного существа на бетонном полу. Я увидел прядь седых волос на Бориной челке.
- Ничего страшного, - продолжал как ни в чем не бывало Бакс, - было и похуже, просто нам достался слабый образец.
И в ту же минуту перед ним возник небольшого роста и европейского вида мужчина в коричневом пиджаке и котелке, который он любезно снял перед нами. Он чувствовал себя уверенно и свободно, хитро прищурясь пожал руку Баксу, обменялся с ним несколькими биржевыми анекдотами и о чем-то залопотал, перемежая обычные слова с юридическим сленгом.
- Это тоже раб, - не обращая на него никакого внимания, продолжил просвящать нас Бакс. - Но он не знает об этом досадном для него недоразумении, - и многозначительно поднял указательный палец вверх.
- А не сделать ли нам еще немного денег, любезнейший? - обратился уже к нему Бакс.
Мужичек в ответ на его слова потер свои маленькие потные ручки и звонко причмокнул губами. На стене загорелись какие-то таблички, на них можно было увидеть цифры, графики различного цвета, колонки и какие-то непонятные названия.
- Умножь мое состояние в десять раз, а я в свою очередь поделюсь с тобою, - молвил Бакс, предлагая ему купюры.
Мужчина ловким движением, вынул из его руки деньги, заспешил к табличкам и начал энергично жестикулируя руками набирать номера телефонов, с кем-то и о чем-то договариваясь. Со счастливой улыбкой на лице и ехидством в глазах, он вернулся к хозяину и протянул ему очень внушительных размеров чемодан.
Бакс открыл чемодан и с брезгливой улыбкой кинул одну из пачек купюр человечку, который подобострастно расположился у его ног.
- Ну вот и все, - опять обратился к нам Бакс, - он уже мне не нужен и не представляет к своей особе ни малейшего внимания.
Услышав столь хвалебные речи в его честь, человечек поднялся с бетонного основания и высокомерно посмотрел на нас.
Бакс обернулся к нам, подставил ладонь к щеке, таким образом, чтобы не было видно его рта со стороны человечка, зорко поглядывающего на мимику, жестикуляцию и поведение владыки и прошептал нам лишь одну фразу:
- Ему осталось жить не более недели, а я еще больше разбогатею, потому что придумал этакую комбинацию, благодаря которой можно разжиться немалым состоянием, продав умершего губернатора определенным людям.
Человечек повалился на пол и захрипел, а рядом с великим злодеем оказался второй чемодан, из которого бессовестным образом высовывались купюры.
Я сидел в кресле и с оцепенением в душе, преклонялся перед коварством и циничностью Бакса.
- Ну каков я все же красавец? - продолжил монолог Бакс, натянув на свое лицо неискреннюю, но слащавую улыбочку человека, который мечтает находиться по ту сторону жизни. - Хотите так же как я действовать и изобретать свои правила мира, не гнушаясь никчемной моралью завоевывать и побеждать?
- Нет! - рявкнул Борис и направился в сторону коридоров, а вслед за ним встали с кресел и мы, повинуясь душевному порыву и стараясь не осквернить наши светлые души смертоубийством.
Великий Бакс вычислил наши действия а затем предался самой низменной и банальной панике. Ничего не придумав лучше, он начал шипеть на Бориса, брызгать слюной от отчаяния, агрессивно поглядывать на нас и... заложил кирпичом один из коридоров.
- Этот великий хитрец, однако дурак, - зло рявкнул Боря, - если показал коридор.
- Но что же нам делать? - в недоумении развел руки Леха. - Проход то закрыт?
- Не бойся никого, кроме себя, - ответил Борис и направился к великому аферисту.
Удивление и уважение к Борису-Борисовичу у меня увеличивалось в геометрической прогрессии.
- Слышь ты умник, - обратился Борис к негодяю. - Ты только ложью и хитростью свои непонятные делишки обделываешь или есть и другие методы?
Бакс в удивлении раскрыл рот и заморгал глазами, явно не понимая о чем его спрашивают. Борис багровел лицом и сжимал кулаки, не забывая при этом улыбаться, явно переняв мимику от великого прагматика, который вдруг придумал себе роль мелкого лгунишки и хитрого, но слабого умом человека.
- Я дам Вам много денег, великое множество денег, - лепетал бледный, некогда могучий и жестокий инквизитор человеческих душ, сжимая колени. Он явно боролся с энурезом, но старался сохранить хорошую мину при отвратительной игре. У него этого не получалось и под правым ботинком олигарха образовалась маленькая лужица желтого цвета, поэтому глядя на это жалкое создание, Борис, ударом в челюсть оппонента, лишил его дара речи и с величайшем изумлением смотрел на его глаз, покинувшем штатное место, которое определила сама природа. Глаз висел на нерве, а некогда великий человек пытался приладить его обратно, но это никчемное занятие привело к тому лишь, что некогда могучий махинатор заскулил и потерял сознание.
Я оторопело смотрел на происходящее, а Боря знал, что делать в этой ситуации. Подойдя к забаррикадированному коридору, он произнес лишь одну фразу:
- Пока он в отключке, воспользуюсь, - и мощным ударом ноги сломал перегородку.
Путь был свободен и мы поспешили покинуть это мрачное, полное скорби и насыщенное злобой помещение, вспоминая реку и нашу никчемность, которую мы навыдумали в своих, просвещенных котелках .
Глава 6
Подобным образом мы и проходили различного рода и назначения павильоны, которые предлагали всевозможные интересные соблазны, сулили безмятежное существование, подавали нам современный европейский разврат, пытаясь сокрушить наши ценности, но мы, хотя и с трудом, но с достоинством, проходили очередное испытание, после которого четко знали в какой из коридоров нам суждено было войти.
Но попытки найти нужный коридор проходили не всегда гладко. Например в одном из павильонов, слабый душой и нервный Алексей, вознамерился изменить свой пол и ориентацию, обозвав нас нетерпимыми к специально предназначенным агентам, которые потворствуют возникновению антидемографического взрыва, явно убивая все святое во имя прогресса и касты сверхнового человека. Он сказал это очень грубым и крайне обидным слогом, которое я даже про себя постеснялся произнести, не то чтобы повторить вслух.
Я загрустил, а как всегда грубый Борька, ударом своего кулака, целью которого было ухо Алексея, доказал ему, что тот не прав. Леха втянулся в драку с Борисом, получил великое множество тумаков и сам понял, что заблуждается в своей демократии, феминизации и толерантностью к голубчикам.
В другом павильоне казус произошел уже со мною.
Меня какая-то дамочка, лица которой я так и не увидел, благодаря черной маске, надетой на ее голову и в обтягивающем ее тело кожаном комбинезоне, пристегнула к каким-то железякам наручниками, сделала соблазнительную позу и начала раздевать вашего покорного слугу.
На этот раз выручил Леха, который очень искусно обольстил даму, освободил меня и сразу же убежал в коридор, потому что сильно испугался маневренности, любвеобильности женщины и поэтому интуитивно выбрал нужный нам проход.
И наконец-то мы оказались в тупике, потому что в квадратном помещении не было больше коридоров, кроме единственного, из которого вышел наш небольшой отряд.
Леха опять впал в истерику, заявил, что мы заблудились в лабиринте и теперь уже никогда не выберемся на свободу, умрем от жажды и судорогах, вызванных голодом.
Это было очень некстати, поскольку Леха среди нас считался самым умным и смекалистым парнем, а истерика, доведенная до крайнего состояния только мешала ему сосредоточиться и начать конструктивно обдумывать данную сложившеюся ситуацию, опять осенило меня. Я вдруг очень остро оценил достоинства каждого и недостатки своих друзей.
Итак - Леху необходимо успокоить - это моя задача. Когда я его успокою то он чего-нибудь да придумает гениальное и тогда мы сможем привлечь Бориса для исполнения задачи, поскольку он единственный среди нас обладает излишне развитой физической культурой и недюжинной силой первобытного борца за существование рода человеческого.
Схема, нарисованная собственным воображением очень понравилась мне, но как воплотить ее в жизнь?
В одном из углов лежал огромный камень серо-желтого цвета и как мне показалось упавший со свода, потому, что вокруг него валялись осколки, но подняв голову вверх я так и не смог определить места из которого он выпал. Борис, устав от причитаний Алексея прохаживался из угла в угол и судя по всему терпение у него заканчивалось.
"Как бы опять не подраться", - мелькнула у меня мысль. - "Иначе все пропало, потому, что он опять изобьет в кровь Леху, тот затаит злобу, ненависть и будет размышлять лишь о своих лишениях и горестях, но чем я могу помочь?" - ...и додумал мысль до конца, принявшись изо всех сил материться на Борю, разыгрывал помешательство, пускал пузыри из ноздрей изображая слабоумие и ругался на чем свет стоит.
Запас терпения у Бори закончился и я в ужасе закрыл лицо руками, пригнулся и ожидал мощнейшего удара, который должен был нацелен в мое бренное тело, а в частности - лицо, которым очень сильно дорожил, но вместо этого услышал лишь стон, грубую матерщину, визги и проклятья. Открыв глаза и отняв от лица руки, я с изумлением смотрел на Бориса, который прыгал на одной ноге выпучив глаза, а другую ногу придерживал под коленом своими огромными ручищами и теперь уже тихо постанывал и жалобно скулил.
Оказалось, что вместо моей истеричной особы, гуманный Борис выбрал камень для разрядки своих чувств и старательно, вымещая злость на нем, пнул ни в чем не повинный кусок карстовых отложений, получая взамен ушиб и моральное удовлетворение.
Мы подбежали к нему и принялись наперебой утешать приятеля, громко выражая свои соболезнования и клянясь в вечной дружбе. Когда все утихло, Боря присел к стене и потирая ушибленное место, исподлобья разглядывал то меня, то Алексея.
От нечего делать и пытаясь держаться подальше от Бориса, я подошел к камню и увидел рядом с ним кусочек мела и какую-то непонятную записку, состоящую из крестиков, черточек и непонятных загогулинок, смутно напоминающих китайскую вязь. Оказалось, что пинком Борис сдвинул камень в сторону, открыв нашему взору столь незатейливые но непонятные предметы.
- Мы спасены! - заорал я. -...Наверное, - добавил уже без эмоций, чувствуя все возрастающую неуверенность и страх, после того, как посмотрел на Леху.
Леха же подошел ко мне, отобрал мелок, в задумчивости повертел им перед своим лицом, его глаза наполнились смыслом, затем вырвав из моих рук записку, он направился к наиболее освещенному углу, присел на корточки, положил листок на поверхность пола и принялся изучать содержимое казуистического обращения к нам.
Мы с Борей интуитивно решили не мешать гиганту мысли и лишь озирались по сторонам, надеясь обнаружить еще несколько примет, дабы помочь ему в отгадке самой главной и как мы надеялись последней головоломки.
Иногда Алексей-Алексеевич вставал с места и чертил на полу мелком непонятные иероглифы, перемежающиеся с цифрами, затем возвращался в свой угол и продолжал колдовать над бумажным документом далее.
Проходили тягостные часы, Борис спал, а я бездумно смотрел на пол, на иероглифы, числа, количество которых увеличивалось примерно через каждые пятнадцать, двадцать минут и наконец-таки случилось чудо.
Леха приказал мне разбудить Бориса, чтобы мы помогли ему, что я с усердием и выполнил, затем, сняв с себя брюки, он одну брючину отдал мне, а другую Борису. Свернув обе брючины таким образом, чтобы образовалась прямая линия, он попросил приложить часть брючины, которую я держал в руках к определенному знаку, а Боре соответственно другую часть, к другому иероглифу и начертив прямую линию, опять принялся что-то вычислять. Далее, одев брюки, он подошел к стене, опустился на колени и мелком обозначил на одном из красных кирпичей крестик.
- Кидай в него камень, - приказал он Борьке, который очень четко исполнил приказ и поскольку точил зуб на недавнего обидчика, о которого ушиб ногу, мощным движением и со всей силой кинул им в центр крестика. Кирпич выдвинулся наружу аж на десять сантиметров, после чего Алексей Великий опять снял со своих тощих ягодиц брюки и процедура повторилась.
Взобравшись вверх по кирпичам, выдвинутых из стены, словно по ступенькам, Леха отметил крестиком последний и самый высокий камень, попросил могучего друга метиться в цель с максимальной точностью, иначе все усилия пойдут прахом и по его авторитетному мнению, кирпичи опять скроются в стене, но на этот раз навсегда мы будем лишены надежды на спасение.
Я дал Боре очень много времени для отдыха и массировал его сильные плечи.
Боря не промахнулся, но кирпич не выдвинулся из стены, после чего я почувствовал ужас и озноб, но уловив ехидную улыбочку Лехи, расслабился и приготовился исполнить очередной приказ гениального человека.
- Бежим отсюда! - крикнул он и мы скрылись в коридоре, после чего послышался треск, затем грохот и звуки, рожденные падающими камнями. В коридоре было очень много пыли, мы без устали чихали и хихикали, предвкушая победу.
Когда шум прекратился и улеглась пыль, мы вошли в помещение и увидели часть обрушившегося свода, сквозь который пробивался очень яркий луч солнца, нашего древнейшего светила, который даровал всему живому на планете шанс, благодаря которому мы все без исключения, собственно говоря и существуем в той или иной форме.
- Ну что, господа, - с гордостью произнес Леха. - Добро пожаловать наверх!
Мы вскарабкались по кирпичам, влезли в проем и оказались в остекленном помещении.
Глава 7
Внутри стеклянного купола находились знакомые нам по кабаку лица, но только лишь лица, как с прискорбием заметил я. Два парня-шкодника почему-то были одеты в легкомысленные мини-юбочки, на их ногах красовались белые гольфы, губы были сильно накрашены помадой, они одаривали присутствующих воздушными поцелуями и кривлялись как самые настоящие представители приматов.
Марина переоделась в ярко-красное платье и стояла у стены, придерживая ее правой ногой, которая была обтянута черной сеткой. В руке у нее находилась сигарета с очень длинным мундштуком и с определенным интервалом времени, она грациозным движением руки подносила его к ярко накрашенным губам, втягивала в себя пагубный никотин и подняв голову вверх, пускала колечки дыма, с философским видом наблюдая как последние растворяются в воздухе и исчезают.
Рядом с ней стоял Михаил в красной каске и строительном комбинезоне. Он что-то втолковывал Марине, которая пускала сизые кольца дыма, а иногда надменно посматривала на него и его жестикуляцию, слова, явно осуждающие поведение дамы и не обращала на это никакого внимания.
Чуть далее можно было увидеть монашку, стыдливо опустившую голову, но поднявшую юбку до пределов приличия, личность угрюмого вида, который от безысходности давно не пользуется инструментом брадобрея и лишь держит в одной руке отмычку, а в другой связку ключей с отмычками, затерявшегося за его спиной представителя правопорядка, который отчаянно заламывает дубинку, выданную начальством в надежде самоспасения, а далее дядьку с маленькой бородкой и белом халате, бравого человека в парадной фуражке, женщину в красивом белом платье, которая держа в руке микрофон пыталась петь и т.д.
Подивившись маскараду, мы направились к Марине с Михаилом.
По пути следования к ним, я посмотрел на Борю и увидел одетые у него на руки боксерские перчатки, затем взглянул на Леху и имел счастье лицезреть у друга на голове шапочку с кисточкой, которую выдают на память выпускникам крупнейших высших учебных заведений европейского типа. На себя мне не захотелось смотреть со стороны и я старался отводить взгляд от зеркал, которые в изобилии расположились вдоль стен помещения, а так же на каждой колонне и даже на некоторых участках полового покрытия.
- Ага и Вы тоже проскочили этот Ад! - обрадовавшись приветствовала нас Марина. - Что у Вас хоть было-то?
- Да цифры какие-то дурацкие, затем загадки и коридоры, - поморщась, произнес Леха, а я поддакнул ему.
Борис же пробормотал нечто непонятное, но созвучное с нецензурной бранью и вытекающей из нее вязью, сопряженной с различными вариациями словесного оборота, который не понял бы даже знаменитый и модный профессор филологического института.
- А у нас с Мишей и этими двумя, - пренебрежительно указав рукой на веселых парней в юбочках, - какие-то острова, где жили разные люди, что-то доказывали нам, а затем вообще взяли в рабство и приказали работать на полях, после чего мы вынуждены были бежать.
- А чтобы сюда попасть, Михаил с этой нечистью, вообще построил пароход из каких-то обломков, железных листов и деталей. Вот мы и приплыли сюда, не понимая зачем, - и после этой фразы, Марина закрыла лицо руками, чтобы мы не увидели слезы и горесть столь мужественной и сильной духом женщины.
- Пора набирать номер телефона, - послышался голос сверху. - Вы все в сборе.
Я вынул из кармана тетрадь и дрожащей рукой раскрыл ее, с облегчением в душе увидел, что цифры не исчезли и попросил Лешу набрать номер сотового телефона, понимая, что Борис не сможет справиться с этим заданием, потому, что одел на свои руки неизвестно откуда-то взявшиеся перчатки. Или не одевал?
Очень медленно диктуя цифры, я заставил Бориса перепроверять их. У моего друга тек пот из подо лба, боксерские перчатки тряслись, как руки у человека, который наутро, осознав происходящие в его теле и душе метаморфозы, жаждет исправить это досадное недоразумение путем опохмеления, но тем не менее, он, проявляя достоинство, как робот повторял цифры, набранные на дисплее, которые я в очередной раз сверял с тетрадкой. Леша, с побледневшим лицом, трясущеюся рукою отдал мне трубку сотового телефона и обреченно опустил голову вниз.
Послышались гудки, я не знал с кем буду разговаривать, но почувствовал ужас, желание закончить эту нелепую и сложную игру в жизнь, которую я веду уже на протяжении тридцати восьми лет, непонятно кому пытаясь доказать, что являюсь истовым борцом за продолжение рода человеческого и, имитируя образ современного человека с двумя высшими образованиями, сочинившим собственную культуру и поведение в обществе.
Гудки прекратились и наступила зловещая тишина, подобная вакууму. Я вспотел от страха, у меня дергался глаз, к горлу подкатывала тошнота, предлагающая разродиться ненужным мне хламом, находящимся в утробе, а эгоистичный мозг так же доказывал мне необходимость перейти в мир астральных понятий, увековечив себя на холодном граните, который может быть кто-то вспомнит и навестит, ритуально положив цветы к подножию самоубийцы.
Зловещая тишина продолжалась и перенеслась в зал, в котором не было ни одного шороха, ни скрипа. Люди стояли на своих местах недвижимые, как манекены и не зная, что ожидать, я покорно продолжал слушать эту мертвенную тишину. Мне казалось, что эта тишина убивает мой разум, перевоплощая в дикое животное, затем я ощутил космическое одиночество, которое предлагало мне единственную мысль о выгоде потустороннего мира перед настоящим и поэтому я надеялся на то, что уже нахожусь на "ТОМ" свете, надеясь угодить в райские условия, поскольку очистился от грехов в священной реке.
Тишина продолжалась, а я постепенно терял сознание, но не успев упасть в обморок, заметил движение среди присутствующих в этом адском месте. Люди начали преображаться.
Весьма эротичный и недвусмысленный костюм Марины постепенно превращался в платье, предлагая ей шанс остаться в рядах человечества, полностью не понявшего слово порок.
Колготки парней превратились в узенькие джинсы с непонятными заплатками, располагающимися по другую сторону мужского достоинства. Михаил спрятал куда-то свою строительную каску и снял комбинезон, переодевшись в брюки и пиджак, хоть и старомодно, но довольно прилично выглядевший, да и остальные присутствующие выглядели вполне современно, а некоторые даже модно. Затем все зашевелились, начали вдыхать кислород, засопели и я в телефонной трубке услышал прерывистые гудки, означающие, что связь кто-то разъединил и не имеет желания общаться со мною.
В холл вошел наш недавний знакомый. Лицо его выражало торжество и лукавство одновременно. Озорно жестикулируя тростью, он ей указывал на каждого из присутствующих и опять же в его правой руке материализовался микрофон.
- Итак, господа, - непринужденно и как ни в чем не бывало, начал он. - Когда будет следующее испытание человечества на адаптацию с окружающим миром я не знаю, наверное, когда опять соберутся столь разные люди? Но Вы, на мое удивление сдали экзамен и...
Он поднял вверх трость и посмотрел сквозь остекленный купол в небо.
- Он Вам дал отсрочку и решил отложить до неопределенного срока Ледниковый Период. Люди, впредь будьте аккуратны, берегите свою планету и ЕГО. Но я еще приду к Вам, люди! - и с этими словами он громко ударил тростью о пол.
Я проснулся и увидел напротив себя веселого Борьку, который травил байки с двумя озорниками, Марину, которая ласково обнимала Михаила, после чего почувствовал облегчение и нежнейшую любовь к человечеству и всему живому на планете.