Аннотация: это что-то вроде киноновеллы (объемом на короткометражку).
Сергей ЛИФАНОВ
ДОМАШНЕЕ ЖИВОТНОЕ
("хлоро"фобия*)
С. Л. от С. Л. с грустью посвящается.
С.Л.
ПУНКТ ПЕРВЫЙ:
Мы всегда на защите вас и вашей семьи!
(реклама "Джонсон & Джонсон")
На обочине возле тротуара где-то на улице современного города отдыхает спецмашина из тех, что вошли в моду после уже полузабытого фильма "Охотники за привидениями": хром, мигалки, бамперы и т.п., разве что раскрашена по-другому: наискось по движению вытянутой радугой - "каждый-охотник-желает-знать-где-сидит-фазан" по белому.
В салоне на водительском месте меланхолично жует резинку длиннолицый, длиннотелый, мосластый мужчина лет примерно возле сорока. Униформа: типичный спецкомбинезон типа "камуфле" зеленовато-синего цвета с той же радугой на большом левом кармане и рукаве, с золотыми буквами "RW" - "Rainbow Warrior", кепка-бейска с той же эмблемой надвинута на глаза, дуга наушников; ритм челюсти совпадает с ритмом почти неслышной еле доносящейся музыки; в ушах старый добрый рок. Он типа как дремлет, не обращая внимания на проезжающие машины и снующих мимо людей.
Мерное движение челюсти нарушает доносящийся откуда-то из недр передней панели сигнал; одновременно из микрофона на той же панели довольно буднично начинает звучать голос:
- Внимание! Всем машинам "Эр-Вэ", находящимся в секторе 12-В и вблизи. Побег в секторе. Код: единица семь, альфа-танго. Номер метки по коду: тройка, тире, единица, четыре, двойной тире, девятка, семь, "антор". Адрес... - и из щели встроенного в панель факса ползет лист бумаги с текстом того же сообщения.
Типа дремлющий водитель пальцем приподнимает козырек, скидывает левый наушник, прислушивается, и когда из микрофона доносится: "Повторяю. Вним...", сидит уже в нормальной позе, руки на баранке.
Машина урчит и взрыкивает двигателем, но с места не трогается, пока со стороны всяких там лотков и кафешек не появляется парень в точно такой же униформе. Распахивается дверца, ловко падает на сидение молодое тренированное тело, на колени напарнику шлепается пакет. Дверца захлопывается, и машина мягко стартует.
- Работа? - бросает молодой, устраиваясь на сидении.
Водитель кивает, выворачивая руль.
- Включи иллюминацию, - говорит он, и второй щелкает тумблером.
Взвывают на разные голоса сирены, разноцветно сияют мигалки.
С места в карьер машина бросается на разделительную полосу. Встречные и попутные тормозят, шарахаются в стороны, жмутся к обочинам - уступают дорогу даже другие спецмашины. Регулировщики ближе к перекрестку, поспешно тормозят, пропуская ревущего зверя, всех подряд.
- Тоже услышали, - усмехается напарник флегматичного водителя - симпатичный парень, из тех, что нравятся и девушкам и почтенным матронам в одинаковой степени. Он, дожевывая, читает вырванную из факса бумажку: -- Вагнера, 14, 36... О, успеешь пожевать, - он бросает пакет на колени водителю. - Так, третий подъезд... Наверное, девятиэтажки, знаю я этот район.
- Вагнер? - улыбается одними губами флегм, не отрывая глаз от дороги и вслепую шаря в пакете. -- Валькирии. Кайф!
Последнее плохо слышно - он тоже уже жует из пакета.
- Побег - не страшно, -- озабоченно говорит напарник. - Но возможно заражение...
Он берет микрофон:
- Диспетчерская, я патруль "четырнадцать"! Вызов принят, нахожусь на Красной. Высылайте сертификат.
Его рука тянется к пакету, но флегм небрежно, не отрываясь от дороги, шлепает по ней ладонью и сам достает какой-то хот-дог. Напарник как ни в чем не бывало смотрит на спидометр - сто восемь в час! - на дорогу и улыбается:
- Люблю! Вот за что люблю нашу работу! Ну где еще так погоняешь, а?
Водитель кивает и внимательно смотрит на дорогу.
- Какой "зелёный" не любит быстрой езды...- резко выворачивает руль, машина виляет, выворачивая на боковую, прямо под "кирпич".
Визг тормозов где-то сзади - кто-то там, на главной дороге, в кого-то чуть не врезался... или все таки врезался? Напарник жадно смотрит через плечо и довольно комментирует:
Действительно - типичный микрорайон: стандартные многоэтажки, дворики, газоны и прочие атрибуты.
Внутри одного из двориков возле то ли останков старого дома, то ли входа в какое-то подземелье, явно бывшее и заброшенное, толпа зевак и сочувствующих: любопытствующие старики, вездесущая ребятня, просто зеваки. Все волнуются. Плачет маленькая девочка; ее утешают благообразная пожилая дама - видимо, бабушка, и самые сердобольные из зевак.
Изо всех окон тоже смотрят во двор...
...куда красиво влетает уже знакомая машина...
Все одновременно и сразу обращают внимание на нее; даже девочка забывает плакать...
...и шикарно тормозит возле толпы.
Последние затягивающиеся аккорды умолкающих сирен; в наступившей тишине продолжают крутиться осиротевшие мигалки.
Одна из занавесок в окне дома напротив приподнимается и ту
Из подъезда того же дома выходит усредненно-блеклый молодой человек без особых примет, этакий серый мышь, смотрит на окно и остается стоять в сторонке, издали поглядывая на действо.
Хлопок дверцы, и озабоченный деловитый молодой сине-зеленый выходит к толпе; флегматик-водитель тоже выходит, но остается возле машины, закуривает.
т же падает.
Девочка продолжает забыть плакать, и смотрит, как благообразная бабушка, по утиному переваливаясь, спешит навстречу и сходу начинает объяснять, поводя руками то в сторону девочки (та тут же вспоминает свои обязанности - ревет), то в сторону приподземных руин, то молитвенно прикладывая руки к груди. Окружающие сочувственно кивают.
Носитель сине-зеленой униформы строго сдвинув брови, выслушивает причитания, кивает; флегм, бросив сигарету, довольно неспешно распахивает багажник и начинает в нём рыться.
Девочка, тут же опять забывшая плакать, смотрит на его действия с жадным интересом. И не только она. Еще несколько человек, в основном разнообразного возраста мужики с пивными животами и посудинами в руках, внимательно следят за тем же из неподалеку и с видом знатоков обсуждают между собой, что это такое извлекает из багажника флегм, который вообще ни на что вокруг не обращает внимания - просто делает свое дело.
Никто, однако, к машине не приближается.
Напарник, покивав отирающей платочком глаза бабушке, делает успокаивающие жесты, потом приседает перед девочкой и, погладив по головке и вынув конфету, говорит нечто ободряюще-успокаивающее, показывая на дядю флегма. Девочка берет конфету и вспоминает, что надо ж опять плакать и в третий раз ревет, не забывая поглядывать, чем там заняты добрые дяди и посасывая конфетку.
Напарник присоединяется к флегму. Они подходят к развалинам, заглядывают, примеряются и, что-то обсудив между собой, начинают экипироваться, выкладывая из багажника и помогая друг другу нацепить:
какие-то баллоны, типа аквалангов,
какие-то похожие на оружие в кобурах приспособления,
какие-то до поры откинутые с лиц маски с трубками к баллонам,
шлемы с шахтерскими фонарями,
толстенные перчатки...
На груди молодого приторочено вдобавок что-то вроде средних размеров клетки для птиц с большой дверцей или крысоловки; на всем оборудовании уже знакомые эмблемы "RW".
Теперь они больше напоминают парней из каких-нибудь сил какого-то реагирования, готовящихся к штурму вражеского бункера с применением спецсредств.
Готовые к употреблению, они останавливаются на пороге дыры в земле. Напарник делает некоторые жесты, говорит пивоносным мужикам, чтобы за машиной последили; те солидно кивают, делают знаки: мол, будь уверен, мы тут присмотрим - и выставляют возле машины караул из самых солидных представителей.
Напарник делает толпе "о'кей!" пальцами в перчатках и следом за флегмом, который уже почти скрылся в дыре, начинает спуск.
Все ждет чуть тревожно переговариваясь и поглядывая ждут.
И вот полуразвалины изнутри.
Флегм спускается по крутой, пылящейся серо-бурым крошевом лестнице и останавливается, озираясь и освещая вокруг.
Следом, лихо спрыгнув с предпоследней ступеньки, спускается молодой.
- Ну? - он крутит фонарем шлема. - Что у нас тут?
- Дерьмо, -- бросает флегм. - Как всегда - дерьмо...
- Чего ты хочешь - древнее бомбоубежище, - отзывается напарник. - Еще позатой войны.
- Ненавижу этот старый фонд. Срыть не могли... Дерьмо.
Вокруг действительно очень похоже на дерьмо: пыль, грязь, лужи... Какие-то перегородки из сгнившего дерева, незамкнутые бетонные стены, трубы в облезшей пакле под потолком, отовсюду свисают сопли какие-то... Тусклый серый свет еле пробивается сквозь отверстия вверху, что-то капает, что-то шуршит в темноте. Заброшено.
Флегм и напарник включают дополнительно наплечные фонари и широкие снопы белого света выхватывает подробности деталей.
- Носит же их, - говорит напарник и кладет руку на клапан кобуры; щелкает замком, но не достает. -- Надо будет сообщить куда следует, пусть действительно эту дрянь пенобетоном зальют.
- А ты крут, -- замечает флегм, не обращая внимания на замечание. -- Как ты их успокоил-то...
- Я психолог, - напарник чуть расслабляется. -- Потому нас в пару и поставили.
- Психолог, - флегм хмыкает. -- Знаю я, почему тебя в наш экипаж поставили.
- Но-но, попрошу без намеков, -- беззлобно осаживает напарник: без агрессии, скорее по привычке. -- Ну, начинаем? -- это уже деловито.
-- Начинаем, -- согласен флегм.
Они надевают маски с рифлеными хоботами, достают из кобур некие приборы, чем-то напоминающие футуристического вида пистолеты - это сканеры, которые реагируют на тепло и движение.
И того и другого здесь хватает. Напарники что-то передергивают, на что-то жмут (выставляют температуру и код), внутри сканеров что-то начинает жужжать, вспыхивает и светится маленький экран; напарники деловито смотрят на шкалы, где неуверенно, будто мерно и спокойно машущий крылышками мотылек, принимается пульсировать зеленый огонек.
- Черт его тут разберет. Да, пожалуй. Идем. - соглашается флегм: - Ты впереди, я прикрываю.
Первый кивает.
Они осторожно продвигаются среди куч хлама, гнилья, хлюпают по лужам, обходят торчащие бетонные столбы с обнаженным местами скелетом арматуры. Передовой маленького отряда водит сканером по сторонам, засвечивая каждый угол, каждый закоулок, каждый тупик. На пересечениях основного коридора перпендикулярами он подолгу останавливается, проверяет ответвления, но, постояв, твердо двигается дальше -- между заваленных хламом открытых бетонных коробок и куч чего-то древнего - вглубь. Несколько раз он оскальзывается, потому что смотрит в основном на экран сканера, а не под ноги, но равновесие сохраняет, только невнятно чертыхается из-под маски, поправляет клетку на груди и двигается дальше.
Флегм следует в нескольких шагах позади. В руках у него уже не сканер - его он вернул в футляр-кобуру, - а что-то вроде автомата: приклад, ручка, ствол; только вот от приклада этого "автомата" к заплечному приспособлению тянется то ли кабель, то ли трубка какая-то. Ствол постоянно в движении: вправо-влево, снова: вправо, вверх, но никогда - в спину впередиидущего.
- Сколько здесь всякой дряни, -- глухо из-под маски говорит передовой. -- Двигающейся.
- Недотравленные, -- бурчит в ответ флегм. -- Дикие.
- Они все ка-а-к прыгнут, -- словно про себя бормочет напарник, не отрывая глаз от экрана сканера. -- Я и говорю: залить тут все пенобетоном...
- Всего не зальешь, -- резонно замечает флегм.
Вправо-влево...
-- Знаешь, сколько такого, -- луч его фонаря обводит грязные стены, потолок, пол, - под городом нарыто?
- Знаю, -- зло бросает передний, -- у меня среди диггеров куча знакомых, рассказывали. Ну хоть выходы закупорить. А там как хотят, пусть себе дохнут или мутируют.
-- Они и так мутируют, -- отвечает флегм. -- Слышал, что с "восемнадцатой" случилось? -- И добавляет: -- А канализация?
Первый не отвечает, и некоторое время они идут молча, все дальше и дальше углубляясь по коридору.
- Стоп! -- впередиидущий резко останавливается. -- Он здесь. _ И начинает тщательно поводить усами рогульки сканера по сторонам: мотылек на экране пожелтел и заспешил крылышками, по нижнему полю побежали какие-то циферки: - Тут, в пределах пяти метров...
Вокруг довольно просторный зал, от которого ответвляются сразу несколько коридоров. Посреди зала куча - то ли верху что осыпалось, то ли натаскано отовсюду.
-- Я его вижу, -- негромко и чуть возбужденно говорит флегм. -- Вот он!
-- Где? -- первый резко оборачивается.
Флегматик показывает стволом куда-то вверх.
Там, на трубах, как раз под самой кучей, медленно шевелится крупное, темным силуэтом выделяющееся на сером, почти черном фоне потолка. Напарник оборачивается, и луч его фонаря скользит по пятну. На мгновение вспыхивают отраженным светом большие желто-зеленые глаза, мелькает когтистая лапа, острые уши, бок, покрытый длинным, пушистым мехом - сейчас грязным, местами свалявшимся, прилипшим к телу, но вообще-то холеным, ухоженным - что-то тоже пушистое, но нервно подвижное - хвост?..
Флегм с неожиданной быстротой хватает напарника за плечо и зло шипит:
-- С ума рехнулся! Испугаешь!
-- Извини, -- растерянно бормочет тот. -- Я же не знал, где...
Сверху доносится что-то вроде протяжного мяуканья с примесью шипения. Жалобное. А может наоборот: раздраженное, злое, настороженное.
Но напарники разбираются.
- Вот видишь, напугал, -- уже спокойно, но с упреком говорит флегм. -- Разве так можно!
- Бедолага, -- сочувствует напарник и поворачивается к флегму, который стоит, опустив свой "автомат":
- Что делать будем? Высоко, - расуждает он. - Парализовать уж очень не хочется - шлепнется в самое дерьмо. Да и девчонка еще больше расстроится, поди ей объясни, что он через час очнется... И сеткой опасно -- покалечится может. Стресс, опять же...
Он поворачивается назад и осматривает кучу, старясь не попасть лучом от фонаря на трубы, где сидит, говорит с сомнением:
- Попробовать забраться?
- Шею свернешь, -- тоже высвечивая кучу и стараясь разглядеть что там, вверху, говорит флегм. -- Или вывозишься, как свинья.
- Авось! -- решительно отвечает напарник.
Он оглядывается в поисках более-менее чистого места, находит сухой пыльный и достаточно просторный пятачок:
- Посвети. -- И когда лампа флегма упирается лучом в пол, начинает разоблачаться, не переставая говорить тихо, под нос, будто боясь, что тот, наверху, может услышать:
- Я сейчас полезу за ним, а ты на инфракрасном следи, вокруг, и чтобы он никуда не убежал... Да и не убежит он. Сам поди рад, что нашелся. Приключений, вишь, захотелось, адренальньчика... Гормоны, блин, играют! Теперь на всю жизнь хватит приключения-то... - Он ставит клетку на пол, кладет рядом сканер, сбрасывает лямки заплечника -- словом, собирается идти налегке.
-- Ну, я готов! -- объявляет он, оставшись в одном комбезе, перчатках и шлеме с намордником. -- Переходим на инфракрасное?
Флегматик кивает и сдвигает на глаза щиток шлема. То же делает напарник.
Гаснут фонари, и темнота превращается в нечто черно-белое, плоское, расплывчатое...
Напарник оглядывается вокруг, привыкая.
- Блин, сливается.
- Чего ты хочешь? -- отвечает флегматик. -- Энтропия. Смотри-ка, а трубы-то ещё теплые...
Напарник поднимает голову. Действительно, на почти однотонно сером фоне хорошо видны две немного более светлые полосы насквозь проходящие окружающую серость. И четкое, ещё более светлое пятно на одной из ближайших полос. И еще более светло, почти ярко, горят две звездочки-точки глаз, изредка меркнув под моргающими веками.
- Неужто еще что-то тут работает? -- глуховато и равнодушно удивился он. В данный момент его интересовало другое и он бормочет: -- Бедняга...
Флегм поглядывал на взбирающегося напарника, не забывая и о подстраховке: палец на спуске, ствол "автомата" в постоянном движении; но, слава богу, все пока чисто - серо, без мелькающих светлых пятен... "Они все как прыгнут", - вспомнил он. И про "восемнадцатую" вспомнил...
Напарник идет вверх, как идут на Джомолунгму - не спеша, сверяя каждый шаг с поиском упора для руки, ноги, стопы... Чтобы не оступиться, не посыпаться вниз. И чтобы, ни приведи господи, не напугать того, светящегося на полусерой трубе...
Тот , о ком заботились, прижимался к единственному месту, которое его могло согреть здесь, в чужом пространстве. Ему было плохо, ему было больно...
...Чужой. Лишенный тепла, ласки, ухода. Холи. Жажда его погнала, но он, не осознавая этого ушел сам, думал сделать для себя приключение (или просто инстинкт? -- весна, кровь... сперма), отведать свежести, напитаться... Отведал - ощущение еще стояло у него во рту, в глотке, во всем его существе. Но не напитался - в ещё плоть не вошло, не всосалось... Но главное - он успел. Успел до их прихода... А они... они всегда приходят, он это знал. И он, хотя и не хотел, но ждал их. И дождался. Так пусть...
-- Не ушел? -- спросил молодой, проползя половину оскальзывающейся кручи и достаточно тяжело дыша.
Флегм смотрел не отрываясь.
-- Нет. Сидит. Ждет он тебя, сам не рад. -- В его голосе слышится непривычные даже не обертоны, а намеки на чувства. -- Кис-кис-кис... -- сказал он что-то совсем забытое, и тут же исправился: -- Ты-то как? Не осклизнешься?
Напарник, который только что собрался переступить, замер.
-- Что? Осклизнусь? -- Через мгновение, догадавшись, хмыкнул. -- Не пойму, блин, из чего эта куча... -- Пальцы его в толстой кожи перчатках пошевелились в темном пространстве, -- свалена. Чем они тут занимались? -- И пальцы, пробуя, оперлись о следующую порцию того, на что он взбирался.
...Никак он не мог понять, какого беса его туда потянуло? Оно ему надо? - Так нет. А нужен ему, ему, который взбираясь, корячится и рискует, тот что на трубе? Честно признаться? - Да нисколько. Он к нему - ко всем им - равнодушен... Или это равнодушие породила работа?.. Жалко? Девчонку с ее бабушкой жалко, да. Но не из-за этой жалости он сюда лезет? Натура просто у него такая. Должно же в этом мире быть что-то... его что-то! Чтобы не пресно было - вот он это свое и исполняет... Было ли ему жалко того, наверху? - Ха, вот еще! Работа, привычка, рутина... Но - долг? - Пожалуй. Разве нет? Он ведь хотел - действительно хотел, честно хотел! - помочь этому слабому существу, домашнему, не приспособленному к этаким вот приключениям... И значит, честно исполнял свой долг...
А напарник думал свое.
Бедняга. Упертый. Что его понесло? Ну, у него такая же дочка, и что? Такой же вот дома... любимец. Поплачет девчонка - для ее же пользы... Ну и этому, конечно, плохо. Но ведь и сам бы выбрался - не дураки ж они, все знают. И в книжках так про них написано: разумные. Мне ли не знать, коли я двенадцать лет их от всего спасаю... и сам от них спасаюсь. Щенок он -- вот и все. И без обиды, парень. Еще молодой, не остыл еще. И от нас в том числе...
- Ну давай, давай же... Иди сюда, не бойся, мы ж свои, - ворковал тем временем напарник, чудом балансируя на самом верху кучи. Животное же жалось к трубе и то ли скулило, то ли наоборот недовольно ворчало и ругалось как-то по своему.
- Ну же, иди... Погуляли и будет. Домой пора, на солнышко. К хозяюшке твоей заботливой, что ждет, надеется и верит. И плачет...
Флегматик не мешал, ждал. Привычно ждал: понятно же, что все кончится благополучно, и все получат свое: девочка своего любимца, любимец - тепло, ласку и, само собой, холю и заботу... А они с напарником - надбавку за экстренный вызов и, конечно, хм, моральное удовлетворение от хорошо проделанной работы. Не просто же так за презренным металлом они лазают по этаким вонючим катакомбам...
А вот, кажется, и оно, удовлетворение.
Бедняга беглец, кажется поддался уговорам - ну психолог, психолог, кто ж спорит, - напарника и медленно сползает со своей трубы на подставленные руки.
- Молодец, молодец... Так вот. Осторожно, не упади, бедолага... А дрожит-то как. Вот мы тебя сейчас на солнышко, на ручки, погреться... Эй, внизу! - это уже не животному. - Готовься принимать клиента!
- Всегда готов!
И через какие-то пять минут - триумф.
Двое немного перепачканных, но весьма довольных, улыбающихся героев, щурясь от яркого света появляются из мрачного подземелья. И в руках у них - точнее, конечно, в клетке на груди одно из них, - спасенный и тоже щурящийся на солнце ворчливый беглец, к которому тут же, с радостным визгом и несмотря на слабые попытки бабушки удержать, бросается маленькая хозяйка любимца.
Слезы счастья, улыбки умиления, общий восторг...
Героев обступают дождавшиеся счастливого избавления наблюдатели и ожидатели с одобрительными словами и...
И кое-кто еще...
Чуть вдали от общего восторга скромно стоит неприметный молодой человек. Он тоже улыбается, он тоже рад, как все, но в общедворовом восторге он не участвует.
Он ждет.
И когда один из героев-напарников, тот, что более сдержан, отходит к машине, чтобы немного привести себя в порядок и снять амуницию, молодой человек все так же скромно подходит к нему и, выразив свои чувства, начинает говорить что-то более интересное и важное. Что-то такое, что заставляет флегматика сначала внимательно на него посмотреть, а потом выслушать, время от времени поглядывая на противоположную сторону двора - туда, куда указывает теперь уже весьма серьезный молодой человек, который неуверенно-сдержано поводя руками, негромко объясняет что-то важное и тихо отвечает на тихо задаваемые вопросы. Наконец, флегматик кивает окончательно.
Устало но довольно улыбающийся напарник, судя по выражению лица и движениям рук что-то деловито объяснявший слушающей его с уважением публике, состоящей в основном из мужиков-пивников, замечает, однако, нахмуренные брови флегматика и, не закончив красивое движение рук - как летчик-ас при разборе полетов, - коротко кивнув слушателям, вышагивает из почтительно расступившейся толпы.
- Что там еще? - недовольно глядя в указанном направлении произносит молодой.
- Поступил сигнал. Несанкционированное животное, - морщится флегматик. - Хозяин ведет себя как-то странно. Не показывает, не выгуливает. Возможно, просто ущемление прав. И метка у него вроде бы какая-то не такая. Парень одни сказал.
- Ему-то откуда знать, - ворчит молодой.
- Утверждает, что студент Высшей ветеринарной академии.
- А-а-а, - ответил напарник. - Как не кстати-то! Ладно, давай уже быстрее.
Он торопливо стаскивает с себя амуницию забрасывает в багажник. Хлопают дверцы, и машина, под взглядами любопытствующей публики переезжает к указанному подъезду.
ПУНКТ ВТОРОЙ:
Вы все ещё не в белом? Тогда мы идём к Вам!
(реклама "Тайд")
Они поднялись на лифте. На площадке их встретил тот самый молодой человек и, повинуясь молчаливому вопросу указал на дверь квартиры и отступил в сторонку.
Звонок в дверь застал хозяина в кухне.
Открыв, он обнаружил на пороге двоих; ему показалось, что лица их имеют одинаковое выражение, как у близнецов; но, разумеется, только казалось.
- "Эр-Вэ", - коротко сказал первый, показывая соответствующее удостоверение. Второй сделал то же самое, хотя необходимости в этом не было.
Хозяин, побледневший заранее, на удостоверения даже не глянул - все было ясно и так. Он просто отступил в сторону.
Двое вошли.
- Прошу вас, - запоздало пригласил хозяин, - проходите... Пожалуйста.
Первый, который похоже из двоих не-близнецов был не только более молод, но и более активен, вошёл, прошел в комнату и остановился, осматриваясь. Второй был явно менее любопытен: он остановился почти в самых дверях, безразлично повел взглядом по обстановке.
- Вы догадываетесь о цели нашего визита? - вежливо сказал более молодой.
Хозяин глотнул воздуха и кивнул.
- Предъявите пожалуйста, - попросил молодой.
Хозяин неуверенно потоптался на месте.
Тогда флегматичный значительно кашлянул.
- Минуточку, - тут же проговорил хозяин.
Он вышел в другую комнату и вернулся с большой клеткой, которую, после некоторого замешательства, поставил на стол. В клетке лениво и немного недовольно зашевелилось животное, весьма похожее на только что отловленного и водворенного в заботливые хозяйские руки беглеца.
- Ага, - сказал молодой и подошел к столу.
Он положил свой кейс рядом с клеткой, открыл его. Кейс выставил на всеобщее обозрение находящуюся в нем некую аппаратуру; на крышке находился тут же засветившийся экран дисплея. Молодой WR-овец поместил на крышу клетки какие-то датчики связанные проводами с кейсом-прибором, включил дисплей, по которому забегали какие-то циферки.
- Визуальный осмотр, - сказал он негромко. То ли сам себе, то ли для скрытого в недрах кейса-прибора диктофона. - Внешность: нормальная, здоровая, ухоженная. Экстерьер - соответствует... Прочие параметры: норма... норма... норма... - Голос стал монотонным, так что флегмтик в дверях почти заскучал, а хозяин едва заметно облегченно вздохнул, как вдруг: - Опаньки! Сбой проверки... Повтор, проверка метки... Сбой! - подтвердил напарник, живо оборачиваясь к флегму.
- Метка плывет, - согласился тот, уже стоя за его спиной и разглядывая показания на дисплее.
Оба внимательно посмотрели на хозяина, который под их взглядами стал совсем уже каким-то маленьким и жалким. Он опустил голову и не глядя присел на стул.
- Подтверждающая проверка, - раздалось в наступившей тишине. - Деформация метки не соответствует деформации поверхностного покрова животного! - Он поднял взгляд от прибора: - Купили, конечно, на черном рынке, и продавец заверял, что метка будет именно такой, как следует?
Хозяин молчал.
- И сертификат тоже?
Хозяин не ответил.
- Значит, да, - подвел итог флегм.
Его напарник кивнул и, достав из кармана радиотелефон, открыл трубку, вызвал диспетчерскую и, продиктовав считанный с дисплея код, попросил проверить. Через полминуты он бросил в трубку "угу" и назвал адрес квартиры.
- Все в порядке, - бросил он через плечо флегму и предложил хозяину квартиры: - Покажите, пожалуйста, руки.
- Что? - не понял тот.
- Руки, - терпеливо повторил молодой. - Ваши руки ладонями вверх. Вот так, - он показал как.
Хозяин автоматически повторил движение, и на его запястьях с сухим треском замкнулись черные пластиковые полосы, связанные между собой пластиковой же цепочкой о трех звеньях.
Хозяин недоуменно посмотрел на своих незваных гостей.
- Вы подвергаетесь аресту, - объяснил молодой. - Согласно Закону о защите домашних животных. В связи с его нарушением и согласно статьи 28-й федерального Кодекса. Извольте ознакомиться. - Он извлек из недр кейса и протянул арестованному лист со стандартным бланком обвинения. Тот неловко взял его скованными руками, поднес к глазам и стал читать.
Оба стража спокойно ждали. Молодой быстро сворачивал приборы. Снимая датчики, он провел пальцем по прутьям решетки клетки, задумчиво улыбнулся заинтересовавшемуся зверьку и потрогал его носик - бедолага, мол, ничего, прорвемся! - потом что-то шепнул напарнику и тот, кивнув, вышел в коридор.
- Но я же... - начал было хозяин, дочитав текст на бланке, но оставшийся возле него страж перебил и начал объяснять.
Говорил он очень убедительно, охотно объясняя каждый пункт обвинения, даже с некоторой долей хорошо поставленного профессионального сочувствия - не забывая при этом то и дело поглядывать на часы. По мере того, как он давал объяснения, арестованный хозяин квартиры, пытавшийся поначалу вставить хоть слово возражения или оправдания, сникал, пока наконец перестал пытаться. Но страж продолжал растолковывать, и хозяин уже просто только кивал головой.
Когда в комнате вновь появился второй и молча протянул ему пластмассовую дощечку-файл с зажимом для бумаги, он ловко свернул свою речь и, быстренько пролистав прикрепленные к пластику листочки, положил их на стол перед хозяином:
- ...В свете всего вышесказанного вам ничего не остается, как ознакомиться с копией приговора и подписать вот здесь... здесь... и здесь... Вот наш сертификат подтверждающий полномочия исполнения ускоренной процедуры, тоже подпишите, вот здесь, где "ознакомлен возражений не имею"... Благодарю вас и очень, поверьте, сожалею, - закончил он, забрал со стола листки и передал напарнику. После чего взял арестованного за локоть и вовсе не грубо заставил подняться: - Пройдемте в машину.
- Но как же... А дом? Я живу один, - бормотал арестованный оглядываясь, вежливо но твердо увлекаемый молодым стражем к входной двери.
- Об этом не беспокойтесь, - успокаивал его тот и через плечо бросил наблюдавшему эту сцену с плохо скрываемой усмешечкой напарнику:
- Ты тут все сам сделаешь?.. Мы ждем в машине...
Тот молча кивнул.
Оставшись одни, он обошел квартиру, проверяя все ли в порядке - выключено ли, плотно ли закрыто и тому подобное, - опустил везде жалюзи, потом собрал со стола оставленные там документы арестованного, справки - бросил в кейс с приборами, взял клетку с животным и отнес ее к двери. Кажется все? Он еще раз огляделся и только после этого достал из кейса небольшой, но видимо увесистый цилиндр, аккуратно свинтил с него крышку, нажал кнопку под ней и, когда там мерно замигало поставил цилиндр на стол, точно в том месте где недавно стояла клетка.
После чего вышел.
Когда он запер и опечатывал дверь квартиры, с верхней площадки несмело спустился незаметный молодой человек и неуверенно выжидательно затоптался рядом. Флегм покосился на него то ли с неодобрением, то ли с презрением, то ли просто высокомерно, все-таки кивнул, и, только закончив работу и взяв в руки клетку, обернулся. Он был лаконичен:
- Сейчас подъедет группа из Управления. Подойдите к кому-нибудь. Вам объяснят насчет вознаграждения. И прочего.
- Я только выполнял свой долг, - с неуверенной улыбкой ответил незаметный. - Нас так учили.
- Всех учили, - ответил флегм холодно, поднял кейс и направился к лифту.
Молодой человек помялся и поплелся следом, заискивающе улыбаясь.
- Скажите, а... я могу претендовать... - бормотал он в безразличную спину.
Спина не показалась противоположной стороной. Палец лег на кнопку. Загудело.
- Вам объяснят, - донеслось из-за спины. - Не волнуйтесь.
Гудело, потом дверцы раскрылись, и первый вошел в лифт.
Толпы любопытствующих вокруг уже не было. Все во дворе делали вид, что ничего не происходит, хотя косились издали. Арестованный потеряно сидел на заднем сидении великолепной машины и смотрел где-то перед собой. Клетка с животным была уже пристроена позади него, в багажном отделении; выбракованный экземпляр возился там в приятном полумраке и чем-то деловито похрустывал.
Когда флегм открыл дверцу и уселся на водительское место, его напарник, обернувшись, все еще увещевал арестованного, проникновенно объяснял ситуацию.
- ...все прекрасно понимаете сами, - говорил он прочувствованно, и флегм, устраиваясь на своем месте, проверяясь и готовя машину, едва заметно ухмыльнулся. Он слышал это уже не в первый раз; иногда даже он как бы верил.
- Вы преступили закон. Вы, ради своей прихоти подвергли опасности - возможно смертельной! - не только себя, но и окружающих, - голос молодого достиг горестного апогея. - Не говоря уже о бедном животном!.. И, сами понимаете, - прочувствованный вздох подвел итог, - вы должны понести соответствующее наказание. Поймите, - полное сочувствие в дрогнувшем голосе подняло планку соучастия на совсем уже недосягаемую высоту, - это неизбежно! - Вздох. - Я даже не знаю, на что вы надеялись... - Он с неподдельным любопытством посмотрел на арестованного.
Флегм с не меньшим интересом обернулся назад, делая вид, что устраивает там кейс.
- Я хотел... - слабо начал было арестованный.
И замолчал.
- Я знаю, что вы хотели, - молодой был разочарован. Он явно убедился в своих худших подозрениях. Продолжил он устало, со вздохом: - Если бы вы знали сколько раз мы это слышали. - Он обернулся к флегму, как к последней инстанции. Тот хмыкнул. Молодой, удовлетворенный поддержкой, продолжил: - Но ваш эгоизм мог повлечь за собой непредсказуемые последствия. Как экологические так и... э-э-э... иные.
- Но меня уверяли... - снова попытался начать арестованный, но на сей раз первый резко оборвал его; от взгляда его флегматичного напарника не ускользнуло, как тот мельком глянул на часы, и тон его резко переменился.
- Не надо! - поморщился молодой как от кислого, - не надо сваливать вину на других. Закон един для всех. Вы ведь тоже голосовали "за"?
- Я воздержался, - безнадежно прошептал арестованный, совсем склонив голову. - Я не знал, что это коснется меня...
- Вот видите! - Первый словно даже обрадовался, но виду не подал, укоризненно покачал головой. - Вы воздержались даже при голосовании! - Он еще раз вздохнул и обернулся к напарнику. - Ну что, едем в Управление? Или как?..
Флегм внимательно посмотрел на напарника. В глаза. Тот даже не мигнул, и флегм отвернулся, включил зажигание и сказал:
- Зачем? Смена кончается. Давай как обычно, - и тронул машину.
Первый вздохнул с нескрываемым облегчением. Довольный он отвернулся от понурого мужчины на заднем сидении и включил мигалки и сирены. Опять красиво завыло и замелькало.
- Тогда я запрашиваю санкцию?
Флегм безразлично пожал плечом.
Во двор на встречу им уже лихо въезжала с сиренами другая машина - огромный, весь в хроме и пластике джип, помесь между пожарной и полицейской каретой, тоже весь в иллюминации; за ним - второй такой же.
Яркие полосы краски на их боках казались расплывшейся радугой.
У подъезда снова шевелилась перекочевавшая через сквер топа, но близко не подходила. Впереди стояла давешняя девочка вместе с бабушкой. Девочка прижимала к груди подремывавшего бывшего беглеца.
До того, как свернуть за под арку, арестованный на заднем сидении успел заметить, как из распахнутых дверец первого джипа четко и деловито выскочили человек пять парней в точно такой же как у его стражей форме и быстро побежали через раздавшихся в стороны людей к дверям его бывшего подъезда.
Взгляд арестованного мужчины был тосклив и отрешен.
ПУНКТ ТРЕТИЙ:
У меня хорошая работа! Мне нравится эта работа!
(х/ф "Через тернии к звездам")
Всю дорогу - а ехали минут тридцать-сорок - молчали.
Первый повозился с клавиатурой встроенного компьютера, достал из факса какую-то бумажку, аккуратно уложил ее в пластиковую папку, бросил в бардачок и, глянув в зеркальце назад, словно задремал. Мечтательно так, предвкушающе.
В глазах у арестованного была отчаянная тоска; скованные наручниками руки мелко дрожали.