Проснувшись утром, Нина почувствовала, что выспалась за все дни недосыпа. "Наверное, это влияние морского воздуха", - подумала она.
В коридоре раздались быстрые шаги. В палату вошла грозная мисс Бланшет, в руках у нее была картонная коробка и небольшой сверток.
- Доброе утро! Проснулись? - медсестра взглянула на Нинины чемоданы. - Значит так, по нашим правилам во время лечения запрещается пользоваться личными вещами. Поэтому будьте любезны - всю косметику в эту коробку. После обеда наш работник отнесет ваши вещи в камеру хранения.
- Но как же...? - замямлила Нина, съеживаясь под строгим взглядом медсестры.
Женщина развернула сверток, который принесла с собой. Оказалось, что это длинная льняная роба.
- Наденьте, - не терпящим возражения тоном приказала она. - И пойдем - те в процедурную. Необходимо сделать анализы.
"Кажется, я попала", - подумала Нина.
Кровь из вены, кровь из пальца, анализ мочи, мазки и соскобы из всех возможных мест. Стиснув зубы, девушка вытерпела все.
- Теперь можете идти завтракать, - сухо сказала медсестра, стягивая перчатки.
"Интересно, она когда - нибудь улыбается? Уж могла бы постараться за такие деньги".
На завтрак подали яичницу с креветками, ломтики бекона и десерт из манго и взбитых сливок.
Других пациентов опять не было. Когда девушка допивала густой ароматный кофе, вошел доктор Шеперд.
- Доброе утро! Попрошу Вас пройти в мой кабинет мисс Нина, - приветливо улыбаясь, попросил он.- Вы же не возражаете против такого обращения? Ваша русская фамилия слишком сложна для моего языка.
В кабинете доктора царил полумрак. Мебель из темного дерева, темные кожаные кресла, изящные, изливающие теплый свет настольные лампы создавали интимную, доверительную атмосферу.
Доктор усадил Нину в кресло, а сам разместился за рабочим столом.
- У Вас, наверное, имеются вопросы...
- Да! Вчера днем и вечером, как мне показалось, в клинике никого не было, ни единого человека!
- Надеюсь, Вы не сильно испугались. Этот этап называется "очисткой". Когда Вы остаетесь наедине с самой с собой, избегая контактов и ненужной информации, ваше подсознание очищается от всего лишнего, наносного и лечение проходит более эффективно.
- Вот в чем дело. Понятно. А есть ли здесь другие пациенты?
- Конечно, милая, вы их не встречаете, потому что все находятся на разных этапах лечения, у каждого свой график, и большую часть дня пациенты проводят в состоянии сна, который является основой моей методики.
Доктор Шеперд пристально посмотрел на девушку.
"Какая красота, какая стать! В груди, конечно, селикон, но губы определенно свои - пухлые, сочные, словно цветок, распустившийся прямо на лице; выразительные голубые глаза, прекрасные прямые брови. Но самое замечательное - это копна густых, волнистых каштановых волос. Отличный образчик. Редкая удача!"
- Я хотел бы ввести Вас в курс дела, рассказать в общих чертах о моей методике, - вкрадчивым, тихим голосом начал он. - Как я уже упоминал, она основывается на процессах сна. С помощью воздействия электрических импульсов и введения химических веществ мы модулируем определенные сновидения и эмоции, сразу хочу предупредить, по большей части негативные. Переживая во сне так называемый полезный стресс, пациент избавляется от своих страхов, навязчивых состояний, маний, повышенной тревожности.
Все лечение занимает около месяца. Его длительность зависит от готовности пациента сотрудничать. Я подчеркиваю сотрудничать, - доктор поймал Нинин взгляд, - и как бы там ни было, помнить, что мы желаем Вам только добра.
Девушка слушала в пол уха и машинально кивала головой. Вцепившаяся мертвой хваткой депрессия, не только лишила певицу естественного любопытства, но и взрастила равнодушие к себе и ко всему окружающему.
- Для начала, - продолжил хозяин клиники, - мне необходимо узнать о Вас как можно больше.
Они говорили много часов. Доктора Шеперда интересовало абсолютно все: детские воспоминания, отношения с родителями, друзья, учеба, обиды, влюбленности. Без ложной скромности он касался самых сокровенных вещей, выуживая на свет то, в чем Нина не признавалась даже себе самой.
Беседа прерывалась лишь на обед и ужин. Наконец, в восемь вечера доктор отпустил девушку, разрешив ей, немного прогуляться по берегу.
***
Нина медленно шла по кромке воды, гигантские языки волн облизывали ее стопы. Девушка чувствовала себя совершенно опустошенной, но легкой как перышко.
Когда темнота начала проглатывать остров, Нина направилась в сторону клиники. Взглядом она нашла свое окно на втором этаже. В окне соседней палаты горел свет.
"Надо попробовать познакомится с соседом", - неожиданно для самой себя решила молодая певица, удивляясь такой редкому в последнее время приливу активности.
Вдруг в кустах около дорожки громко хрустнула ветка. Нина испуганно вскрикнула. Приглядевшись, она увидела, скрываемую листьями мужскую кепку.
Девушка на всякий случай отошла подальше (если придется убегать, у нее будет фора) и дрожащим голосом крикнула:
- Эй, кто там?
Ветки кустов зашевелились, и перед Ниной предстал подсобный рабочий клиники.
- Что вы здесь делаете? Вы подсматриваете за мной? - возмутилась Нина.
- Доктор Шеперд говорит, нужно следить на случай Вы захотите суицид, - на ломаном английском пробурчал парень.
Огромные плечи и руки, узкий, выдающийся вперед лоб, щелки глаз, квадратный подбородок. "Еже, кажется, так его зовут?" - вспомнила девушка. Он выглядел устрашающе, но во взгляде, как ни странно, читалось...Нина никак не могла подобрать нужное слово... Сочувствие.
***
Всю дорогу до клиники Еже следовал за пациенткой на расстоянии десяти метров. Это действовало на нервы.
В здании горел только дежурный свет, утопающий в пронзительной тишине. Весь персонал находился в специальном крыле, в которое вела дверь, расположенная сразу за кабинетом доктора Шеперда.
Нина услышала, как звякнул ключ во входной двери. Наверное, Еже запер здание на ночь.
Девушка легко взлетела по лестнице на второй этаж. Уже подходя к своей комнате, она вспомнила про намерение познакомиться с соседом. Нина подошла к двери соседней палаты, из щели под ней лился приглушенный свет, и прислушалась.
- Извините, я здесь второй день, я из соседней палаты, хотела поговорить...
Сначала за дверью воцарилась полная тишина, затем снова раздались стоны и шарканье ног.
- Откройте дверь, пожалуйста, откройте дверь, я все Вам объясню..., - неожиданно совсем близко зашепелявил хриплый мужской голос, принадлежащий обитателю палаты.
Только сейчас девушка заметила, что дверь была закрыта снаружи на довольно прочный засов.
- Пожалуйста, выпустите меня, это ошибка... я не должен здесь находиться! Просто отодвиньте задвижку.
В голосе было столько мольбы, что движимая слепым состраданием Нина, без колебаний открыла засов, и в ужасе отпрянула назад.
Из палаты выскочило некое подобие человека. Изможденный как узник лагеря, обритый наголо, со впавшими глазами, с почти беззубым перекошенным ртом, пепельно - серым цветом кожи мужчина, одетый в мешковатый саванн, вцепился в Нинину руку. Девушка отчаянно звизжала.
- Надо бежать, они сделают с Вами тоже, что и со мной, они всех убивают... - шептал он бессвязно, брызгая слюной. - Да не кричите же! Они услышат...
Мужчина попытался зажать Нине рот своей костлявой почти прозрачной рукой, но она оттолкнула его локтем и отскочила в сторону. В ту же секунду они услышали приближающийся топот ног.
Страшный человек в саванне кинулся в сторону лестницы, но по ней уже бежали навстречу двое в белых халатах: мужчина лет тридцати пяти латино - американской внешности и высокая худощавая блондинка. Беглец заметался по коридору, как пойманная птица с перебитыми крыльями.
- Керолайн, укол быстро! - выкрикнул латиноамериканец, хватая отбивающегося из последних сил пациента. В руках молодой женщины мелькнул шприц. Вдвоем они потащила обмякшее тело в палату на другом конце коридора. Повернувшись, бывший сосед бросил на Нину взгляд полный отчаяния и укора. Его губы беззвучно зашевелились: "Это был наш шанс".
Через минуту запыхавшийся доктор Шеперд отчитывал Нину с несвойственной для него резкостью:
- Как Вы могли совершить подобную глупость! Выпустили опасного больного в стадии обострения!
- Я не подумала, я не... - виновато лепетала перепуганная девушка.
- Впредь, попрошу Вас не проявлять никакой самодеятельности, - рявкнул доктор, но спохватившись, добавил более мягко. - Идите в палату и постарайтесь отдохнуть - завтра будет напряженный день.
Нина долго лежала без сна. Из головы никак не шел тот несчастный безумец и его прощальный взгляд.