С утра доктор Шеперд вел себя, как ни в чем не бывало, и был сама предупредительность и любезность.
Он привел Нину в просторное помещение со светлым кафельным полом, где латиноамериканец, которого девушка видела вчера, сосредоточенно разматывал клубок разноцветных проводов.
- Доктор Хорхе Карерос, дорогая - представил молодого коллегу хозяин клиники, - сегодня он будет заниматься Вами.
Девушку попросили раздеться за ширмой и лечь на раскладное кресло, напоминающее стоматологическое (от этой ассоциации Нину передернуло).
Словно грозовая туча в кабинет неожиданно вплыла мисс Бланшет. Сурово пождав губы, она безжалостно воткнула иглы в вены на обоих запястьях юной певицы, сделав ее заложницей двух капельниц.
Вскоре доктор Шеперд и медсестра удалились, оставив Нину наедине с Кареросом, который быстрыми, ловкими движениями прикреплял какие - то электроды и датчики к ее телу. Лежа обнаженная под тонкой белой простыней, девушка испытывала неловкость, но лицо латиноамериканца выражало такую глубокую сосредоточенность на собственных действиях, что это чувство постепенно прошло.
Черные вьющиеся волосы Хорхе Карероса были зачесаны назад и лоснились от мусса для укладки. Белый халат выгодно подчеркивал красивый бронзовый оттенок кожи. И если бы не очки в тонкой черной оправе, накладывающие отпечаток серьезности и некоторой строгости, его можно было бы назвать слишком смазливым для невызывающего сомнений в своей компетентности врача.
Доктор Карерос довольно долго настраивал электронное оборудование, окружавшее Нину со всех сторон, затем наполнил небольшой шприц содержимым стеклянной ампулы, постучал по нему ногтем, выгоняя пузырьки воздуха, и осторожно сделал девушке внутривенную инъекцию.
- Через пару минут Вы заснете, - сказал латиноамериканец, едва двигая тонкими надменно изогнутыми губами.
Он потянул за рычажок, и изголовье кресла стало медленно опускаться, принимая горизонтальное положение.
Стенки кабинета закачались, изогнулись и начали расплываться. Нина закрыла глаза.
***
"Почти совершенная красота, - подумал Хорхе, разглядывая заснувшую девушку. - Нос, пожалуй, чуть широковат, но в целом...".
Он записал показания приборов в специальный журнал. Все показатели пока были в норме. Препарат подействует не раньше, чем через четверть часа, вот тогда начнется свистопляска.
Хорхе Кареросу нравилось все красивое. Он признавал только идеальные пропорции, правильные черты, любое отклонение, по его мнению, граничило с уродством. Молодому человеку было не понятно, как можно находить запустение сада живописным, необычный разрез глаз, щербинку между зубами и тому подобное - изюминками, придающими особое обаяние.
Еще в детстве Карероса тошнило от вечно потной, одетой в грязное рванье, матери, от ее зловонного дыхания, от неухоженных сальных волос. Определенно он был перфекционистом. Это и помогло мальчику из бедной многодетной мексиканской семьи поступить в престижный медицинский университет. Хорхе учился на отлично, получал повышенную стипендию, но честолюбивому юноше хотелось прославиться на весь мир.
Тогда и возникла эта грандиозная идея. Вместе с приятелем - одногруппником, Хорхе Карерас решил заняться экспериментами по трансплантации.
Руководство университета без лишних разговоров выделило подающему большие надежды мексиканцу обшарпанное помещение в морге под лабораторию для исследований.
Юный Хорхе хотел сенсации, хотел, чтобы его достижения перевернули весь медицинский мир, поставив юношу в один ряд с Павловым, с Кохом. Для этого лабораторных зверюшек было недостаточно.
Колинз согласился сразу: избалованный сынок богатых родителей, он уже давно жаждал получить адреналиновую встряску. Конечно, парень был еще тем придурком, но дружба с ним оказывалась чрезвычайно выгодной: даже пятой части карманных расходов Колинза с лихвой хватала на дорогие медикаменты, необходимые для исследований.
Доктор Карерас прошелся по кабинету, заложив руки за спину, почти машинально поправил датчики, присоединенные к Нининой голове.
В тот злополучный день привычный ход событий неожиданно нарушился, все сложилось один к одному, словно сама вселенная вступила в заговор против молодого мексиканца. Именно такие дни и оказываются судьбоносными.
Поздно вечером они как обычно поймали бомжа, и, усыпив его хлороформом, пронесли в морг под видом трупа. Никого из служащих в это время уже не было. Ночного сторожа как обычно напоили до бесчувствия дешевым коньяком.
Бомжи прекрасно подходили для экспериментов по трансплантации. Хорхе и Колинз искренне считали их отбросами общества. Если кто-то и выживал после операций, то, как правило, в полицию не обращался, а если и обращался, то не мог вспомнить ничего, что указывало бы на преступников.
Конечно, во всем был виноват этот недотепа Колинз. Это он отвечал за наркоз. Но в тот вечер Колинз торопился на свидание с "потрясающей крошкой". Наркоз оказался слишком слабым для грузного бомжа.
Когда напарник умчался, Хорхе продолжал работать один, и ничего бы страшного не произошло, если бы ему не позвонила квартирная хозяйка. Мексиканец долго не отвечал, занятый вскрытием брюшной полости, но навязчивая мелодия телефона отвлекала от работы. Наконец, он сдался.
Хозяйка квартиры кричала, что выгонит Карероса, если он завтра же не расплатится за жилье. Он просил подождать недельку до стипендии, но старая стерва уперлась и грозилась через пятнадцать минут выбросить вещи студента за дверь.
Связь в лаборатории была слабой, и Хорхе вышел в соседнее помещение. В это время бомж очнулся и встал. Нескольких минут, которые Карерос потратил на уговоры взбалмашной старухи, хватило на то, чтобы бродяга с распоротым животом вышел в коридор, отмечая свой путь ручьем крови.
Но и это, в общем-то, была не проблема, если бы декану факультета не вздумалось привести в морг свою молодую любовницу. Жалкий извращенец! Надо было видеть его лицо, когда он почти натолкнулся на бомжа с вываливающимися кишками и догоняющего его Хорхе Карероса.
Молодому мексиканцу пришла в голову отчаянная мысль избавиться от нежданных свидетелей, он уже сжал скальпель в руке, но девчонка декана пронзительно завизжала и кинулась в сторону выхода. Только пятки сверкали.
Тогда Хорхе и позвонил доктору Шеперду.
Уже пару месяцев они общались по интернету, случайно познакомившись на медицинском форуме. Хозяина клиники заинтересовали гипотезы и исследовательские работы молодого человека, он даже уговаривал его приехать на остров, обещал отличное жалованье, интересные совместные научные проекты, но честолюбивый мексиканец готовил себя к большему.
Как оказалось, у доктора Шеперда, были весьма влиятельные знакомые. Через пару дней Хорхе уже выпустили под залог. Но владелец клиники уплатил деньги взамен на согласие Карероса переехать на остров.
Что оставалось молодому мексиканцу?
Тихий стон Нины вернул доктора Карероса из воспоминаний. Частота сердечных сокращений начала стремительно расти.
"Да, единственное оправдание уничтожения такой красоты, - подумал он, подходя к плазменному монитору, - это создание более совершенной".